Автор: Ботвинник М.
Теги: настольные игры (на сообразительность, ловкость и удачу) шахматы
ISBN: 978-5-386-09384-6
Год: 2016
Текст
NJ OJ А СП Ch 00
Шахматы.
Игры разума
МИХАИЛ / АНАЛИТИЧЕСКИЕ
БОТВИННИК / И КРИТИЧЕСКИЕ
РАБОТЫ.
СТАТЬИ.
ВОСПОМИНАНИЯ.
Метод подготовки
к соревнованиям
РИПОА
КЛАССИК
Москва, 2016
УДК 794
ББК 75.581
Б86
Ботвинник, М. М.
Б86 Аналитические и критические работы. Статьи. Воспоминания.
Метод подготовки к соревнованиям / М. М. Ботвинник. — М. :
РИПОЛ классик, 2016. — 626 с. : ил., табл. — (Шахматы. Игры
разума).
ISBN 978-5-386-09384-6
В книгу вошли аналитические и публицистические работы, напи-
санные автором за многолетнюю творческую и спортивную деятель-
ность, а также воспоминания «К достижению цели», выходившие ра-
нее в издательстве «Молодая гвардия». В работах первого советского
чемпиона мира отражен один из наиболее интересных периодов в
истории отечественных и мировых шахмат. Рассчитана на широкий
круг читателей.
УДК 794
ББК 75.581
ISBN 978-5-386-09384-6
© Ботвинник М. М., наследники, 1987
© Издание, оформление.
ООО Группа Компаний «РИПОЛ
классик», 2016
СТАТЬИ
И ВОСПОМИНАНИЯ
Исполнен долг...
Конечно, автор существенно отличается от пушкинского Пимена,
который был летописцем русского государства, а данная книга всего
лишь «пособие» по истории шахмат середины XX века. Но все же какое-
то сходство есть (прежде всего по возрасту).
Материал, представленный в книге, разнообразен. Здесь анализы
и композиция, портреты и путевые заметки, творческие проблемы.
Сильный шахматист действует в рамках мировых шахмат, поэтому есть
и статьи, связанные с деятельностью ФИДЕ, что сейчас имеет особый
интерес, ибо кризисная ситуация в ФИДЕ очевидна. Можно обратить
внимание читателя на главу «Шахматная кибернетика». Если развитие
этой проблемы будет доведено до логического конца, прежнее и все еще
бытующее снисходительное отношение к шахматной игре канет в Лету...
Завершается книга воспоминаниями («К достижению цели»). Они
по сравнению с первым изданием частично сокращены (чтобы не было
повторений), частично дополнены.
Если в первых трех книгах приведены прокомментированные пар-
тии с 1925 по 1970 год, то в данной работе собраны в основном статьи
из периодической печати, а также отрывки из моих книг. Чтобы из-
бежать повторений, отрывки эти иногда приводятся в сокращенном
виде. Некоторые статьи публикуются впервые. В ссылках на партии,
помещенных в первых трех книгах, № 1—120 относятся к первому тому,
№ 121—250 — ко второму и № 251—380 — к третьему.
Можно ли сделать общие выводы из этого четырехтомного издания?
Думается, что да.
Главная проблема, которая стоит перед сильным мастером — как
развивать (шлифовать) и уберечь свой талант? Талантов бывает много,
а вот эта задача не всегда решается успешно. Между тем она является
не личной (эгоистической), а общественной.
Вырастить большого мастера нелегко. Какая масса людей должна
посвящать свое время и силы шахматам ради того, чтобы один из них
стал корифеем! А если уж такой появился, то и шахматная организация,
и он сам должны сделать все, чтобы мастер действовал возможно доль-
ше и внес бы в сокровищницу шахмат как можно больше.
Поэтому организаторы (и в национальном масштабе, и в мировом)
должны защищать мастеров от перегрузок как в отдельных партиях,
так и в соревнованиях, должны создавать такой порядок, чтобы шах-
матисты были заинтересованы в своем творческом росте, а не станови-
7
лись «ремесленниками» (то есть, попросту говоря, не гонялись бы за
деньгами). Порядок в мировом шахматном сообществе должен быть
устойчивым: известно, что шахматист растет медленно (лет за 10—15),
вот и надо ему знать заранее, что он должен сделать, чтобы занять до-
стойное место на шахматном Олимпе.
Это входит в обязанности организаторов, а что же должны делать
мастера?
В шахматах надо побеждать. Но практические успехи будут выше,
если мастер проводит исследовательскую работу, тесно связанную
с практикой. Можно определенно утверждать, что при прочих равных
условиях успехи его зависят от сочетания двух сторон таланта: шахмат-
ной и способности к исследованию.
Именно это может уберечь мастера от сползания к ремесленниче-
ству, сделать его профессионалом с большой буквы, уберечь его и от
богемы, которая столько раз приводила к преждевременному творче-
скому и спортивному одряхлению...
Надеюсь, что шахматисты, которые ознакомятся с четырехтомни-
ком, поймут, как мне удалось избежать этих опасностей.
Конечно, найдутся критики, которые скажут, что эти рассуждения
ложны. Но следует помнить, что «сказка ложь, да в ней намек! Добрым
молодцам урок».
Приношу благодарность издательству «Физкультура и спорт» за со-
дружество в нелегкой работе, а также моему бессменному редактору
Б. Турову. Также я должен быть благодарен Л. Абрамову за помощь при
подготовке рукописи.
Надеюсь, что наша работа пойдет на пользу шахматам.
ПОРТРЕТЫ И ЗАРИСОВКИ
Здесь необходимо особо выделить портреты выдающихся шахма-
тистов: М. Чигорина, Эм. Ласкера, X. Р. Капабланки, М. Эйве и П. Ке-
реса. Может быть, бледнее получился Чигорин: я его никогда не видел,
он умер за три года до моего рождения. Остальных я знал, и знал хо-
рошо.
В спортивной борьбе, в общественной жизни, в принципиальном
подходе к шахматам бывают разногласия. Наиболее острыми они были
у меня с Эйве и Кересом, но со всеми этими непревзойденными шах-
матными бойцами сложились самые добрые отношения.
Хотелось бы обратить внимание читателя на ошибочность мнения
А. Эйнштейна по поводу отношения к шахматам Эм. Ласкера. К сожа-
лению, авторы, которые не знали лично великого шахматиста, базиру-
ясь на мнении Эйнштейна, повторяли ту же ошибку.
В развитии советской шахматной школы и ее организации сыграли
большую роль В. Рагозин и А. Котов. Я с ними был хорошо знаком, осо-
бо близок мне был Слава Рагозин. Молодые советские шахматисты
должны помнить о них. Не следует им забывать и В. Макогонова, не-
давно отпраздновавшего свое 8о-летие.
А. Модель оказал на меня большое влияние в начальный период
моей шахматной жизни. В более зрелом возрасте я подружился с нашим
большим этюдистом и аналитиком Н. Григорьевым, а в заключитель-
ный период шахматной деятельности мне помогал мой друг Г. Голь-
дберг. Статья о Б.Юрьеве даст читателю некоторое представление
о шахматной жизни 2О-х годов.
В шахматы играют люди разного возраста, разных профессий. Д. Ой-
страх, несомненно, был сильнейшим среди шахматистов, принадлежав-
ших к миру искусства.
Особо надо выделить статью о Б. Подцеробе. Мы с ним были очень
дружны. К сожалению, мне не удалось опубликовать ранее статью так,
как она была написана. Здесь она печатается без искажений.
Последний период своей жизни я занимаюсь исключительно на-
учной работой. Многие ученые относятся к моим исследованиям с не-
доверием. Две статьи — об А. Ляпунове и В. Глушкове — посвящены
тем, кто меня поддерживал.
Известный советский математик, член-корреспондент Академии на-
ук СССР А. А. Ляпунов (был потомком автора теории устойчивости
движения А. М. Ляпунова и автора теории остойчивости кораблей
9
A. H. Крылова) последние годы своей жизни всей душой увлекался ки-
бернетикой и никогда ей «не изменял». Когда Норберт Винер («отец
кибернетики») приезжал в Москву, он попросил именно Ляпунова со-
провождать его.
И в заключение приведены несколько слов о моем брате И. Ботвин-
нике, которые я написал в связи с юбилеем ленинградского трамвая.
М. И. ЧИГОРИН
Почему Чигорин
не был чемпионом мира!*
Этот вопрос невольно возникает у каждого, кто внимательно знако-
мился с партиями Чигорина, его аналитическими работами, его био-
графией.
Чигорин был исключительным мастером атаки, мастером блестящих
жертвенных комбинаций; он всегда стремился к победе, то есть у него
были те черты шахматного бойца, которые так импонируют широкой
массе шахматистов.
Правда, это распространенное мнение об игре Чигорина являет-
ся неполным. Чигорин был также большим мастером упорной защиты,
прекрасно играл эндшпиль, умея «выжимать» минимальное преиму-
щество, отличался огромным трудолюбием — словом, имел все то, что
в те времена мало ценилось широкими слоями шахматистов, но что
в шахматной борьбе не менее важно, чем блестящие комбинации.
Когда Чигорин заинтересовался шахматами, царская Россия бы-
ла отсталой шахматной страной. Ничтожное число любителей — ярых
поклонников королевского гамбита и гамбита Эванса, почти полное
отсутствие серьезных турниров и шахматной литературы — все это ис-
ключало возможность появления в России шахматного «революционе-
ра-ученого», каким был Стейниц. Чигорин не мог не стать привержен-
цем «старой школы», безраздельно господствовавшей в те времена,
и действительно, он оказался ярким ее представителем.
Шахматы захватили Чигорина. Он бросил службу, чтобы все свое
время посвятить шахматному искусству. На такой шаг нелегко было,
конечно, решиться. Во-первых, до Чигорина Россия не знала людей,
которые избирали бы шахматы своей профессией. Во-вторых, шахматы
были тогда далеко не в почете.
Статья впервые была опубликована в журнале «Шахматы в СССР», 1938,
№ 1. И далее в аналогичных сносках указывается место и время первой пу-
бликации материала.
10
Вот что пишет в 1876 году сам Чигорин, не питавший на этот счет
никаких иллюзий, в предисловии к первому номеру своего журнала
«Шахматный листок»: «...Шахматная игра, как игра трудная, серьез-
ная, требующая много практики, изучения, не может в настоящее вре-
мя успешно конкурировать со своими страшными соперницами — игра-
ми Мамона (т. е. азартными играми. — М. Б.)».
Иное положение занимают шахматы теперь, в нашем социалисти-
ческом государстве; с каждым годом растет популярность шахмат, и уже
сейчас мы можем назвать шахматы подлинно народной игрой. Совет-
ские рабочие, крестьяне и интеллигенты отнюдь не боятся того, что
шахматы — «игра трудная, серьезная». Какой разительный контраст
между прошлым и настоящим!
Добившись очевидного превосходства над всеми русскими шахма-
тистами, Чигорин поехал за границу. Он встретился там с шахматиста-
ми разнообразного стиля — еще не повержена была «старая школа»,
но уже вошла в силу позиционная теория Стейница. Чигорину понево-
ле пришлось расширить свой дебютный репертуар. И вот почти в каж-
дом дебюте он изобретает свои собственные системы: так, например,
в испанской партии 5...KCI7 (после 1. е4 е5 2. Kf3 Кеб 3. Cb5 Kf6 4. 0—0
d6 5. сЦ); во французской — 2. Фе2 (после 1. е4 е5) и в ферзевом гамби-
те — 2...Кеб (после 1. сЦ d5 2. С4).
Стиль Чигорина также претерпел некоторые изменения. Хотя
на словах он горячо восставал против принципов Стейница и пра-
вил Тарраша, но на игре его самого все более заметным становит-
ся влияние «новой школы». Достаточно вспомнить, с каким искус-
ством в 19-й партии своего матча с Таррашем он провел осаду сла-
бой пешки е4. Но в основном Чигорин остался верен себе и «старой
школе».
Очевидно, что в шахматы можно играть любым стилем, — всякий
стиль хорош, если он ведет к победе. Но чем шахматист разностороннее,
тем больше у него шансов на победу, тем глубже и лучше он может
сыграть за доской, ибо во время партии могут встретиться самые раз-
нообразные позиции.
По характеру своего творчества Чигорин в большой мере остался
приверженцем «старой школы», и, может быть, поэтому он не стал чем-
пионом мира.
Что, однако, помешало Чигорину расширить свой шахматный кру-
гозор? Ведь история знает пример Стейница, который полностью пере-
смотрел свои шахматные убеждения. Возможно, что Чигорин не мог
устоять против потока похвал и лестных отзывов, которые расточались
его таланту и, главное, его стилю. Будучи знаменем приверженцев
«старой школы», Чигорин, видимо, не нашел в себе мужества, чтобы
покинуть свою «армию».
11
Играло роль, конечно, и то обстоятельство, что характер его как
человека с годами менялся не в лучшую сторону. Если в 1876 году
(см. журнал «Шахматный листок») он анализировал партии с боль-
шой объективностью, то позднее (см. журнал «Шахматы») его ком-
ментарии были субъективны и носили порой полемический харак-
тер. В этом, конечно, также в немалой степени повинны его «по-
клонники»...
При всем том значение Чигорина для развития шахматного ис-
кусства чувствуется и по сей день. Многие его идеи (в том числе
и дебютные) оживают в наши дни, а стиль некоторых современных
выдающихся шахматистов в известной мере напоминает игру Чиго-
рина.
Однако именем М. И. Чигорина иногда пользуются для целей, шах-
матному искусству чуждых; так, в предисловии к своей книге «Избран-
ные партии Чигорина» Боголюбов пишет: «Я сам слишком ясно чув-
ствую неразрывную связь своей игры с игрой М. И. Чигорина; то же
сходство в стиле с Чигориным можно легко усмотреть и у А. А. Алехина;
может быть, это сходство стилей должно быть объяснено общим нам
славянским происхождением...» (!)
Особенно велика роль Чигорина в развитии шахмат в России; с его
именем связаны первые всероссийские состязания, а также и между-
народные начинания в России. Наконец — и это главное — на партиях
и анализах Чигорина учились играть в шахматы многие тысячи шах-
матистов, и мы, советские шахматисты, в немалой степени пользуемся
результатами его трудов.
Несколько слов
о М. И. Чигорине*
Первой шахматной книгой, которую я прочел, был «Шахматный
листок» Чигорина за 1876—1877 годы. Изучение этого журнала при-
несло мне немалую пользу. Там очень хорошо были проанализированы
Чигориным открытые дебюты; по мере того как я овладевал нотацией,
я разыгрывал все большее число партий и примерно за два месяца про-
штудировал всю книгу.
Михаил Иванович Чигорин уже в те годы был весьма искусным ана-
литиком. Конечно, его комментарии к партиям были кратки, как это
тогда было принято (отчасти потому, что большинство читателей были
слабыми шахматистами), но зато метки; перепечатывая партии из За-
H. И. Греков. М. И. Чигорин, его жизнь и творчество. М., Физкультура
и спорт, 1939.
12
граничных журналов, Чигорин почти всегда находил ошибки у ком-
ментаторов, в том числе и у Стейница.
Чигорин в основном был мастером фигурной игры; мне кажется,
что это наиболее верное определение характера его творчества. Имен-
но поэтому он отлично разыгрывал открытые позиции. Этим, по-моему,
объясняется и его отвращение к теории позиционной игры Стейница.
Действительно, положение фигур за время партии более изменчиво,
чем конфигурация пешек, и Чигорин, конечно, меньше Стейница и Тар-
раша нуждался в принципах позиционной игры. Любопытно, что даже
ферзевый гамбит он трактовал по-своему: он придумал свою защиту,
пытаясь и в ферзевом гамбите играть почти исключительно фигурами
(эта идея Чигорина в наши дни успешно воплощена в защите Нимцо-
вича).
Я думаю, только этой некоторой односторонностью игры Чигорина
можно объяснить тот факт, что этот великий шахматист не был чемпи-
оном мира.
Замечу еще, что характеристика творчества Чигорина будет непол-
ной, если не подчеркнуть его высокое мастерство в области ведения
эндшпиля.
Чигорин, кажется, был первым русским, который избрал шахматы
своей профессией. Если теперь у нас каждый мастер может легко ре-
шиться на это, так как сотни тысяч граждан нашей Советской страны
увлекаются шахматами и шахматы пользуются у нас поддержкой го-
сударства, то тогда, в условиях царской России, когда даже карточная
игра расценивалась неизмеримо выше шахмат, тогда стать шахмати-
стом-профессионалом было нелегко.
Чигорин всю свою жизнь посвятил шахматам, многое успел сделать,
и, безусловно, наши советские шахматисты в немалой степени пользу-
ются плодами его трудов.
Книга о М. Чигорине*
Когда в 1889 году Гаванский шахматный клуб предложил чемпиону
мира В. Стейницу сыграть матч с сильнейшим своим противником, Стей-
ниц указал на русского шахматиста Михаила Ивановича Чигорина...
М. Чигорин добивался выдающихся успехов на международных тур-
нирах. Однако мы знаем немало крупных шахматистов, которые все же
не пользовались особой популярностью в шахматном мире; популяр-
Речь идет о книге Н. И. Грекова «М. И. Чигорин — великий русский
шахматист» (Физкультура и спорт, 1949). Статья была опубликована в «Новом
мире», 1950, № 2.
13
ность же Чигорина была исключительной. Она объяснялась характером
его творчества.
В то время общее признание получила несколько суховатая и «дог-
матическая» так называемая новая школа во главе со Стейницем. По-
явление ее не было случайным: до «новой» школы в шахматах господ-
ствовало в основном романтическое направление. Мастера стремились
к атаке, к жертвам, играли гамбиты (дебюты, где ради атаки жертвуют-
ся пешки и фигуры). Шахматные учебники, по сути дела, являлись
справочниками по гамбитным началам, где приводились старинные
варианты всевозможных королевских гамбитов. Защищались мастера
в то время слабовато — они предпочитали атаковать, а если из атаки
ничего не получалось, ну что же, тогда... проигрывали! В свое время
Стейниц также был «романтиком».
Но материалистическое направление, свойственное передовой на-
уке и культуре второй половины XIX столетия, не могло пройти мимо
шахмат. Действительно, ведь стиль мастеров-романтиков, которые лю-
бой ценой стремились к атаке, был в скрытой форме стилем авантюри-
стическим. Сильному шахматисту, настроенному реалистически и ис-
кусному в обороне, такие партнеры были весьма по душе: стоило лишь
принять все эти жертвы, предоставить противнику возможность атаки,
выдержать первый натиск, а затем уже использовать либо материальное
превосходство, либо позиционные слабости, возникшие в лагере не-
приятеля в процессе слишком стремительной атаки.
Такова, собственно, основная «философская» установка «новой»
школы. Приобретя опыт в обороне, Стейниц отказался от романтиче-
ского стиля игры — гораздо выгоднее было использовать «активность»
своих партнеров! Для этого, разумеется, пришлось поднять позицион-
ную технику игры на большую высоту: появилось учение об использо-
вании пешечных слабостей, о постепенном накоплении преимуществ,
важности овладения открытыми линиями, обороноспособности стес-
ненных позиций. Все в большую моду входили так называемые закры-
тые начала, в которых, пожалуй, нет возможности с первых же ходов
начинать атаку. Повышение техники позиционной игры (не только
у Стейница) привело к тому, что романтическая «старая» школа при-
шла к своему поражению.
Однако остался в шахматном мире один крупный мастер, который,
по мнению его современников, не отошел от «старой» школы, — им
был Чигорин. Он по-прежнему с успехом применял открытые начала,
ведущие к острой борьбе, и стремился к бурным атакам, к контрнасту-
плению даже против «самого» Стейница!
Объяснялось это двумя причинами: во-первых, Чигорин обладал
исключительным комбинационным талантом, он был величайшим
мастером атаки и активной обороны; во-вторых, Чигорин интуитивно
И
чувствовал догматизм некоторых принципов Стейница*. Следует особо
подчеркнуть, что в понимании многих характерных позиций Чигорин
опередил свое время, поэтому зачисление его в ряды сторонников «ста-
рой» школы в некоторой степени являлось неоправданным.
Представители «новой» школы без промаха поражали правоверных
приверженцев «старой школы», а с Чигориным, который сумел сохра-
нить и все ценное от наследия «старой» школы, да и частично освоить
новое позиционное понимание шахмат, им было сражаться труднова-
то...
Жизнь Чигорина была нелегкой. По окончании сиротского инсти-
тута он работал в качестве мелкого чиновника и лишь в возрасте 23 лет
начал с увлечением изучать шахматы. Через восемь лет он уже с бле-
ском защищал честь русских шахмат на международном турнире, а еще
восемь лет спустя вступил в единоборство со Стейницем.
Чигорин основал русскую школу в шахматах. Исключительно вели-
ка была его роль и в развитии шахмат в России. Почти все русские ма-
стера были его последователями.
После смерти Чигорина имя его не было забыто в шахматном мире,
но партии в какой-то степени были преданы забвению. Современники
великого русского шахматиста не оценили полностью его идеи, осно-
ванные на глубоком проникновении в тайны позиции.
Советские шахматисты не имели возможности изучать творчество
М. Чигорина, ибо его партий не было в современной шахматной лите-
ратуре. Конечно, косвенным путем мастера советского поколения пере-
нимали опыт чигоринской школы у шахматистов дореволюционного
поколения: Б. Берлинского, Ф. Дуз-Хотимирского, А. Ильина-Женев-
ского, Г. Левенфиша, В. Ненарокова, И. Рабиновича, П. Романовского
и других. Но непосредственно изучать его творчество по «первоисточ-
нику» советские шахматисты начали лишь после того, как появилась
книга Грекова (первое ее издание вышло в 1939 году), посвященная
замечательному русскому шахматисту.
Н. Греков совершил своего рода жизненный подвиг: на протяжении
многих лет он собирал партии, анализы, статьи Чигорина. Они были
разбросаны по специальным шахматным книгам и журналам, по раз-
личным периодическим изданиям, давно уже ставшим библиографи-
ческой редкостью. Греков любовно отобрал лучшие партии и анализы
Чигорина и включил их в книгу. Критико-биографические очерки ав-
тора также заслуживают признания.
Н. Греков анализирует творчество Чигорина с большим знанием
дела. Он, например, правильно отмечает достоинства и недостатки
Тогда я несколько недооценивал роль Стейница в развитии шахматной
мысли (см. статью «Шахматная игра — прошлое, настоящее, будущее»).
15
Чигорина как спортсмена; укажем лишь, что здесь он, пожалуй, не-
сколько идеализирует Чигорина, избегая критической оценки этих
недостатков, не подчеркивая важности единства творческого содер-
жания партии и ее результата, а к этому как раз и стремятся мастера
в наши дни. Между тем Чигорин не нуждается ни в какой идеализа-
ции.
Когда же Греков переходит к оценке других больших мастеров про-
шлого, его работа не всегда является убедительной. Автор не отметил
положительной роли, которую сыграла «новая» школа в повышении
позиционной техники игры. Стейниц и другие мастера той эпохи осве-
щены односторонне и получились несколько тусклыми. Вызывает так-
же недоумение то, что автор зачислил современных нам шахматистов
М. Видмара и Дж. Томаса в число последователей Чигорина, что просто
не соответствует действительности. Но все эти недостатки малосуще-
ственны.
Основное значение патриотического труда Грекова состоит в том,
что он открыл советским шахматистам подлинного Чигорина. Это, раз-
умеется, послужило мощным толчком к изучению творческого насле-
дия великого мастера и сыграло немалую роль в достижении советски-
ми шахматистами их ведущего положения в шахматном мире. Второе
издание труда Грекова, значительно расширенное и улучшенное, по-
зволит сейчас познакомиться с творчеством Чигорина новым кадрам
советских шахматистов. Это, несомненно, будет способствовать новым
достижениям отечественной шахматной школы.
ЭМ. ЛАСКЕР
Мудрый чемпион*
Зимой 1924 года Ласкер приехал на гастроли в Советский Союз. Вот
как его приветствовал «Шахматный ЛИСТОК»:
Привет величайшему шахматному мыслителю Эмануилу Ласкеру,
первому заграничному гостю в шахматной семье СССР.
В Ленинграде экс-чемпион мира за шесть дней сыграл несколько
партий с сильнейшими шахматистами города (П. Романовским — дваж-
ды, Г. Левенфишем и И. Рабиновичем) и дал два сеанса одновременной
игры. За несколько месяцев до этого я только научился играть в шах-
маты, но попросил у мамы денег, чтобы купить билетик, и отправился
посмотреть на знаменитого шахматиста в действии.
М. М. Ботвинник. От шахматиста к машине. М., Физкультура и спорт,
1979.
16
Зрелище было для меня необычным; 55-летний Ласкер медленно
передвигался внутри квадрата, образованного шахматными столиками.
Он играл как белыми, так и черными (ему это было безразлично!).
Я знал многих из его противников. За исключением нескольких масте-
ров, все сильнейшие шахматисты Ленинграда пришли встретиться за
доской с великим маэстро.
Я не мог, конечно, припомнить точный результат сеанса, но твердо
знал, что он был отличным (впрочем, заглянув в старые журналы, мож-
но установить, что в двух ленинградских сеансах Ласкер выиграл 23
партии, сделал 13 ничьих и лишь в 4 встречах потерпел поражение,
в том числе от ныне здравствующего Я. Рохлина). Игра развивалась
очень медленно, и я покинул зал что-то после первых 15 ходов, так как
школьнику уже пора было спать...
Мы встретились с Ласкером и лет спустя, после моего фиаско на
международном турнире в Гастингсе 1934/35 года. Председатель Все-
союзной шахматной секции соратник Ленина Николай Васильевич
Крыленко поручил С. Вайнштейну, который ездил со мной в Гастингс,
уговорить Ласкера принять участие в Московском международном тур-
нире 1935 года. Я же помогал Вайнштейну найти экс-чемпиона мира
в Лондоне.
Наш шофер долго изучал карту английской столицы, прежде чем на-
шел улицу, на которой жил Ласкер. Затем мы долго колесили по Лондону,
пока не попали в район города, застроенный двухэтажными красными
кирпичными домиками, похожими один на другой как две капли воды.
Наконец мы у дома, который так долго искали. Нас провели в гости-
ную, где у камина сидели три весьма пожилые леди. Вместе им было,
наверное, не менее 200 лет (что сейчас мне уже не показалось бы столь
необычным). Через несколько минут после нашего прихода Ласкер спу-
стился вниз. Он выглядел чрезвычайно дряхлым, движения его были
замедленными.
Великий шахматист жил не на широкую ногу — скромным был пан-
сион, где он квартировался. Гитлер уже пришел к власти, и Ласкер по-
кинул родную Германию.
— Как прошел турнир в Гастингсе? — спросил меня экс-чемпион.
Я начал рассказывать ему о моей неудаче.
— А когда вы приехали на турнир? — тут же последовал второй во-
прос.
Как только я объяснил, что прибыл в Гастингс за два часа до начала
первого тура, Ласкер закивал головой (показывая, что ему сразу все
стало понятно) и добавил, что мне следовало бы приехать по крайней
мере на десять дней раньше, чтобы хорошенько акклиматизироваться.
В дальнейшем я всегда старался следовать его совету, хотя, увы, иногда
это было невозможно.
17
Ласкер не скрывал своего удовольствия по поводу приглашения на
московский турнир. Вскоре он приехал в советскую столицу вместе со
своей женой Мартой.
Турнир вызвал огромный интерес. В первый день собралось при-
мерно 5000 человек. Играли мы среди скульптур Музея изящных
искусств (ныне Музей изобразительных искусств имени А. С. Пуш-
кина).
Вечером, после игры, молодые участники турнира всегда приходи-
ли в ресторан отеля «Националь», в котором мы жили, зачастую по-
казывали свои партии Ласкеру и Капабланке. Однажды, когда я по-
зволил себе решительно отвергнуть какой-то ход, Ласкер, к моему удив-
лению, не согласился. Он защищал позицию, которая, как мне казалось,
была безнадежной. Но я не мог доказать, что положение действитель-
но проигранное.
Это было характерно для Ласкера, верившего в себя, в свой здравый
смысл. Я, например, нередко находился под влиянием высказываний,
мнений других мастеров, а он не обращал на это никакого внимания.
Он словно был защищен от какого-либо воздействия. Будь то в анали-
зе или во время турнирной партии, Ласкер неизменно спокойно изучал
позицию (неважно, какая она была), принимал решение и делал ход.
В труднейших положениях он терпеливо ждал, как бы находясь в за-
саде, что противник наконец допустит ошибку.
Это был последний турнир, в котором Ласкер играл хорошо. Год
спустя, снова в Москве, а затем в Ноттингеме, счастье ему уже изме-
нило (а можно ли было надеяться на успех на 68-м году жизни?). На
этих турнирах Ласкер выступал уже как представитель Советского Со-
юза (в 1935 году он переехал на жительство в Москву). Позднее он по-
ехал с женой в Нью-Йорк, чтобы повидаться с ее дочерью, но так там
и остался.
Многие, наверное, читали предисловие Альберта Эйнштейна к кни-
ге И. Ханнака о Ласкере. Великий физик был поражен тем фактом, что
такой выдающийся шахматист не любил шахматы. Я думаю, что Ласкер
«подвел» Эйнштейна. Возможно, Ласкер был полон горечи в связи
с тем, что на склоне лет ему трудно пришлось в жизни, и, встречаясь
в ту пору с Эйнштейном, не мог сдержать своих чувств. Во всяком слу-
чае, когда я общался с Ласкером, то чувствовал — его настоящая жизнь
заключалась в шахматной игре.
Трудно переоценить значение Эмануила Ласкера для развития шах-
матной культуры, хотя, может быть, его вклад в теорию шахмат не был
столь весомым, как у его предшественника. Велика роль Ласкера в деле
общественного признания шахмат, сознания их полезности («Шахмат-
ная игра облегчает нам жизненную борьбу», — говорил он). В частно-
сти, он боролся и за установление справедливого порядка в шахматном
18
мире. Вот, например, что было сказано им в брошюре «Мой матч с Ка-
пабланкой»:
«...Шахматный мир слишком легко относился к своим обязанно-
стям... среди шахматистов установилось мнение, что таких обязанно-
стей вообще не существует. Когда какой-нибудь талантливый игрок
возносится до небес, неудивительно, что он отдается игре и видит в том
свое призвание. Это очень нравится шахматному миру, а молодой че-
ловек находит удовлетворение в лести и похвалах. Но позже, когда он
становится зависимым от шахмат, некуда уже обращаться, и быстро
наступают нищета и разочарование. И это лежит на совести шахматно-
го мира.
Конечно, мне возразят, что шахматы не могут быть профессией. Но
миллионам шахматистов, разыгрывающим опубликованные партии
маэстро, учась на них и получая духовное наслаждение, не следовало
бы держаться такой точки зрения. Опираясь на подобные аргументы,
музыкальный мир мог бы лишить куска хлеба... талантливых музыкан-
тов, что, конечно, было бы явной несправедливостью. Только те, кто
всецело посвящает себя определенному делу, могут дать что-нибудь
великое в этой области (разрядка моя. — М. Б.)».
В шахматной деятельности Ласкера неразрывно соединялись и спор-
тивное (результат партии), и творческое (содержание партии) начала.
Он расценивал шахматы как полноправную область творческой дея-
тельности человека. Отсюда он пришел к выводу о необходимости вве-
дения авторского права мастеров на текст сыгранных ими партий. Он
писал, что шахматная партия является «продуктом творчества двух
больших личностей». Путем долгих переговоров с Капабланкой Ласкер
добился соглашения о том, что партии матча останутся их собственно-
стью, но условие это не было соблюдено.
Многое изменилось со времен Ласкера, но тот факт, что поставлен-
ные им проблемы актуальны и ныне (хотя не решены и по сей день),
свидетельствует о проницательности большого шахматного мыслителя.
Предисловие к учебнику*
Когда Ласкеру было 26 лет, он победил Стейница (первый чемпион
был на 32 года старше) и стал чемпионом мира. В 53 года проиграл матч
Капабланке (тот был на 20 лет моложе). Никто не владел так долго
шахматной короной (27 лет!), и вряд ли кому-либо удастся превзойти
это достижение.
Эмануил Ласкер. Учебник шахматной игры. М., Физкультура и спорт,
1980.
19
Еще на протяжении 14 лет после проигрыша Капабланке Ласкер
с блеском выступал на турнирах. Последний его успех — Москва, 1935
год, где престарелый экс-чемпион (ему шел 67-й год) занял третье ме-
сто, не потерпел ни одного поражения и лишь на пол-очка отстал от
победителей...
Поразительно, что при такой длительной и блестящей шахмат-
ной карьере Ласкер в общей сложности играл мало. Когда в конце 50-х
годов решили выпустить сборник всех его партий, то их набралось лишь
555. В это число вошли и те опубликованные партии, которые он сыграл
в сеансах одновременной игры (и, конечно, проигранные Ласкером —
другие партии из сеансов обычно не публикуются...).
То, что Ласкер играл мало, но успешно, — факт примечательный.
Он, несомненно, свидетельствует о том, что Ласкер был не только прак-
тиком, но и исследователем шахмат. Когда он не играл, он думал (не
все большие мастера на это способны), готовился к соревнованиям и до-
бивался успеха. Пожалуй, именно Ласкер был первым среди больших
мастеров, кто понял значение подготовки к соревнованиям; до него,
конечно, шахматы изучали, но вообще, а конкретно (непосредственно
к данному турниру) готовиться еще не умели. К теории начал Ласкер
относился равнодушно, он не придавал ей большого значения так же,
как и Капабланка. Он, правда, автор так называемой защиты Ласкера
в ферзевом гамбите и в гамбите Эванса — способов упрощения игры за
черных, но обычно он играл дебют по «здравому смыслу». Тогда теория
начал не была разработана, как в наши дни, ее не связывали с планами
игры в миттельшпиле, и поэтому такое отношение к теории дебютов
было в какой-то мере оправдано с точки зрения практики.
Подготовке Ласкера к соревнованиям содействовала его шахматная
универсальность. Он не имел «вкуса», не имел «стиля», он все делал
одинаково сильно, одинаково хорошо — в защите и атаке, в спокойных
позициях и бурных осложнениях, в миттельшпиле и эндшпиле. Поэто-
му главной целью его подготовки было изучение особенностей стиля
партнера. Ласкер всегда старался создать на шахматной доске такую
ситуацию, в которой партнер чувствовал бы себя неуверенно. Может
быть, именно поэтому Ласкеру трудно пришлось в матче со Шлехтером,
творчество которого было в какой-то мере безликим, и Ласкеру не к че-
му было «прицепиться».
Я знал почти все партии Ласкера начиная с 1921 года. В 1936 году,
готовясь к III Московскому международному турниру, решил прове-
рить: а как же играл Ласкер в лучшие свои молодые годы? Взял
у С. О. Вайнштейна (библиотека у него была отличной) сборник 75 пар-
тий Ласкера (на немецком) и засел за работу.
Удивлению границ не было... Ранее я, конечно, видел отдельные
партии молодого Ласкера, полные сложной, интересной борьбы, но это
20
были специально подобранные партии. Для сборника же, содержаще-
го большое количество партий, возможностей для отбора, естественно,
меньше. Как правило, Ласкер выигрывал по стандартной схеме: упро-
щения, переход в эндшпиль, использование технических промахов про-
тивника! Так играл молодой Ласкер!
Да это и понятно: его партнеры уступали ему в понимании шахмат,
и при универсальности стиля Ласкера это был наиболее простой путь
к победе.
Ласкер всегда оценивал позицию с практической точки зрения. Да-
же если объективно позиция плоха, но практически (при ограничен-
ности способностей человека) защитима, Ласкер оценивал ее как рав-
ную. В1935 году во время II Московского международного турнира мне
неоднократно приходилось с ним анализировать, и такой практический
подход к шахматам был для меня открытием.
Но готовился к соревнованиям Ласкер с большой тщательностью.
Заранее приезжал на турнир, чтобы акклиматизироваться. Большое
внимание обращал на питание, условия игры и отдыха. Он в совершен-
стве знал своих партнеров, их достоинства и слабости. Ласкер был ве-
ликим психологом, он знал, когда следует уклониться от матча (партнер
в хорошей спортивной форме), а когда, наоборот, надо стремиться
к борьбе! Так, несомненно, он действовал и с Таррашем, и с Рубинштей-
ном, и с Капабланкой... Но разве можно это осуждать? Правил прове-
дения соревнований на первенство мира тогда не было, и каждый мог
действовать по своему усмотрению. В этом отношении Ласкер отли-
чался от Стейница (тот от соревнований не отказывался), но Капа
и Алехин следовали примеру Ласкера...
Чтобы понять Ласкера как человека, надо представить себе то обще-
ственное положение, которое занимали шахматы (и шахматисты) во
времена Ласкера. Профессия шахматиста всерьез не воспринималась.
Если профессия музыканта была делом почетным, то увлечение шахма-
тами встречало в обывательских кругах отношение ироническое, при-
мерно такое же, как «профессия» картежника... Естественно, что Ласкер,
хотя сам отлично понимал и высоко ценил шахматы, стремился получить
какую-то другую, более «уважаемую» профессию и проявить себя в ней.
Поэтому он становится математиком, философом, публикует книги, не
связанные с шахматной игрой, не пренебрегает и коммерцией. Уместно
напомнить, что и Капабланка придерживался этих же норм поведения —
он и дипломат, и коммерсант (приезжая в Москву, Капа уговаривал
Н. Крыленко посодействовать в продаже кубинского сахара), и просто
светский человек. В отличие от своих предшественников аристократ
Алехин открыто стал настоящим профессионалом и не стыдился этого!
Ласкер иногда скрывал свою любовь к шахматам. Свидетельство
тому — предисловие Альберта Эйнштейна к биографии Ласкера, со-
21
ставленной Й. Ханнаком. Когда Ласкер в 1937 году переехал в Нью-
Йорк, он встречался с великим физиком, и, естественно, два эмигранта
из нацистской Германии увлеченно обсуждали самые различные про-
блемы. Великий шахматист, конечно, лучше разбирался в человеческой
психологии, нежели великий физик; к тому же Ласкер был на одиннад-
цать лет старше — он и внушил своему собеседнику, что он, Ласкер,
многолетний чемпион мира, не любит шахматы! Вот что писал об этом
Эйнштейн*: «Эмануил Ласкер был, без сомненья, одним из самых ин-
тересных людей, с которыми я общался в зрелые годы моей жизни...
мало было тех, кто соединял своеобразную независимость личности
с подлинным интересом ко всем большим проблемам человечества.
Я не шахматист и поэтому не в состоянии восхищаться его духовной
мощью в той сфере, где лежат его величайшие интеллектуальные до-
стижения, а именно в области шахматной игры...
...Мы сблизились во время совместных прогулок, обмениваясь мне-
ниями по различным вопросам. Это был несколько односторонний
обмен, в ходе которого я больше получал, чем отдавал, так как Ласкер
был по природе своей одним из тех энергичных людей, для которых
естественнее утверждать свои собственные мысли, чем прислушивать-
ся к чужим.
Меня в этой личности, вопреки лежащей в ее основе жизнеутверж-
дающей силе, поражала какая-то трагическая нота. Неслыханное ум-
ственное напряжение, без которого не может обойтись ни один шахма-
тист, так переплеталось с игрой в шахматы, что он никогда не мог из-
бавиться от духа этой игры, даже когда занимался философскими
и общечеловеческими проблемами. При этом мне казалось, что шах-
маты были больше его профессиональным трудом, чем собственно це-
лью его жизни. Его истинное стремление, казалось, было направлено
на научное познание и на ту красоту, которая присуща творениям ло-
гики, красоту, из волшебного круга которой никто не в силах выбрать-
ся, кто однажды в этот круг вступил. У Спинозы материальное суще-
ствование и независимость были основаны на шлифовке увеличитель-
ных стекол; тем же были и шахматы в жизни Ласкера...»
Несомненно, Ласкер кривил душой. Перед лицом величайшего фи-
зика нашего столетия он не осмелился поднять шахматы на должную
высоту. Но когда Ласкер освобождался от общепринятой негативной
оценки шахмат, то проявлял свои подлинные чувства и горячо защищал
право быть шахматным профессионалом (см. предыдущую статью о Ла-
скере).
И это был подлинный Ласкер (без какой-либо рисовки!), преданный
шахматам, готовый за них постоять.
Цитируем в переводе (с немецкого) Б. Ф. Подцероба.
22
Ласкер не только высказался в пользу профессионализма, но и ука-
зал пути материального обеспечения мастеров-профессионалов.
Прежде всего он высказался за создание ФИДЕ: «...Молодые маэ-
стро... добьются объединения шахматного мира в деятельную органи-
зацию». Далее он настаивал на введении авторского права на текст
шахматной партии. Он считал, что именно так можно обеспечить ма-
териальную базу профессионализма.
Прошло несколько десятилетий. И теперь ФИДЕ обсуждает этот во-
прос. Президент Ф. Олафссон запросил мнение нескольких специали-
стов (читатель, конечно, догадывается, что мой ответ был положитель-
ным). Образована комиссия во главе с Л. Принсом (Нидерланды), ко-
торая должна представить доклад Генеральной ассамблее...
В жизни пожилой Ласкер (молодым я его не мог знать) был милым,
мудрым и доброжелательным человеком. Он не находился во власти
предрассудков, был первым большим шахматным мастером, который
приехал в Советскую Россию после Октябрьской революции. И впо-
следствии Ласкер неизменно принимал приглашения на участие в со-
ревнованиях в Советском Союзе.
Возможно, что портрет великого шахматиста, данный в этом пре-
дисловии, на первый взгляд покажется необычным. Но пусть читатель
сначала прочтет книгу, а затем уже составит окончательное суждение.
Теперь же, когда мы с вами, уважаемый читатель, познакомились
с великим шахматистом и мыслителем, перейдем к оценке его «Учеб-
ника шахматной игры».
Ласкер, видимо, не считал, что он должен дать читателю нечто осо-
бо глубокое и законченное. В этом отношении характерны его приме-
чания в сборнике партий международного турнира в Петербурге
(1909) — они слишком лаконичны. И это соответствует подходу Ласке-
ра к шахматам — раз шахматная игра неисчерпаема, а ресурсы партне-
ров ограниченны, то к чему глубина анализа? Другое дело глубина
мышления за доской — иначе не победишь!
Учебник содержит начальные сведения о шахматной игре, некото-
рые примеры, которые должны дать читателю представление о тонко-
стях шахмат, и объемистые сведения по теории начал (с пояснитель-
ными партиями).
Глава о комбинации включает множество примеров, относящихся
ко всем стадиям шахматной партии. На мой взгляд, представление Ла-
скера о комбинации несколько старомодно, но коллекция примеров
превосходна.
В главе о позиционной игре производит сильное впечатление как
исторический обзор, так и собрание примеров позиционной игры. Эта
глава — украшение учебника. В наши дни шахматисты мало знают
о прошлом шахмат, о том, как формировалось учение о позиции. Ласкер
23
был живым свидетелем развития первого этапа шахматной теории
(ведь он выиграл матч у самого Стейница), и здесь сведения об этом
периоде развития шахмат читатель получает из первоисточника.
Глава об эстетике шахмат, сама по себе весьма интересная, вряд ли
имеет самостоятельное значение. Ее содержание могло бы быть раз-
делено между главой о комбинации и главой о позиционной игре. За-
канчивается учебник примерными партиями.
Отметим отсутствие специальной главы об эндшпиле. Сведения
о нем рассеяны по книге.
Следует, однако, помнить, что книга написана великим шахматным
бойцом и мыслителем. Итак, чтение этой книги, отображающей вы-
дающуюся шахматную индивидуальность, полезно для каждого серьез-
но изучающего шахматы и интересующегося их прошлым. Издатель-
ство «Физкультура и спорт», издавая этот учебник, делает шахматистам
хороший подарок.
X. Р. КАПАБЛАНКА
Великий шахматист*
Достоинства Капабланки не следует ни умалять, ни приукрашивать:
он был таким, каким был, и этого достаточно, чтобы быть великим.
То, что в раннем детстве он проявил удивительные способности
к шахматам, не может поразить знатока — это бывало. То же можно
сказать о блестящей победе 23-летнего кубинца на международном
турнире 1911 года в Сан-Себастьяне. Спустя три года на турнире в Пе-
тербурге все уже трепетали перед Капабланкой. Должно было произой-
ти «чудо» (или, иначе говоря, должно было сказаться пренебрежение
спортивным режимом), чтобы победителем оказался не он, а Эм. Ла-
скер. К сожалению, и это бывало...
Капабланка умер в 1942 году, ему шел всего лишь 54-й год. Сразу же
после его смерти Алехин написал, что такого величайшего шахматного
гения мы никогда более не увидим...
Но как же можно доказать гениальность третьего чемпиона мира?
Уточним прежде всего, что следует понимать под словами «шахмат-
ный гений». Ответ может быть однозначным: природный шахматный
талант. Известно, что еще три качества необходимы шахматному бойцу
для успешных результатов. Это — стойкий характер, специальная под-
готовка и выносливая, трудоспособная нервная система.
* X. Р. Капабланка. Учебник шахматной игры, Предисловие. М., Физкуль-
тура и спорт, 1975.
24
Капабланка обладал не всеми этими качествами. Конечно, он был
честолюбив, но разве лишь это необходимо для спортивного характера?
С точки зрения общечеловеческих качеств его надо считать слабоха-
рактерным. Он отлично знал, как строго должен вести себя в жизни
подлинный спортсмен, но не мог преодолеть своих привычек, которые
прочно им завладели.
Со специальной шахматной подготовкой дело обстояло совсем пло-
хо. Величайший шахматный гений почти ничего не читал в области
шахмат. Он узнавал о том, что создали другие мастера, лишь случайно.
Главной базой познания для него был собственный опыт, то, что он
получал за шахматной доской во время соревнований.
Были и есть шахматисты, которые много работают в кабинетной
тиши. К таким можно отнести, например, Алехина или Фишера. Ка-
пабланка в этом понимании не работал; это было ему в те молодые
годы, когда формировалось его шахматное «я», просто-напросто не
нужно.
И, наконец, о выносливости, трудоспособности нервной системы.
Пока не ощущался груз прожитых лет, Капабланка играл за доской
легко, сохраняя силы до конца трудной партии. Лишь отсутствие стро-
гого спортивного режима могло выбить его из турнирной колеи. Но
здоровье тут уже не играло роли — сказывалась его слабохарактерность.
Итак, из четырех необходимых качеств Капа в полной мере обладал
лишь двумя: талантом и трудоспособностью! Так как трудоспособность
его была не выше, чем у многих других гроссмейстеров, а успехов он
достиг выдающихся, то остается лишь почтительно склониться перед
его поистине феноменальным шахматным талантом.
В чем же состоял этот талант?
Шахматист за доской должен принимать решение в оригинальной
ситуации, ибо шахматные позиции редко повторяются в турнирной
практике. Но все же есть ряд способов сделать некоторое множество
этих позиций менее оригинальными, более привычными. Так, напри-
мер, шахматный мастер применяет более или менее ограниченное чис-
ло дебютов, он готовит дома и связанные с дебютом планы игры в се-
редине партии. Все это облегчает тяжелую работу по принятию реше-
ния за доской.
Капабланка долгое время был в значительной мере избавлен от этих
забот. Конечно, осторожности ради он предпочитал начала, где неожи-
данности в области дебюта были сведены к минимуму, но в целом ему
было безразлично, что играть. Это хорошо видно, например, из его при-
мечаний к партии 1918 года с Маршаллом, из 7-й партии матча на пер-
венство мира против Алехина и т. д.
Итак, Капабланке незачем было готовиться к партии. Его та-
лант состоял в использовании алгоритма поиска хода в оригинальной
25
позиции, алгоритма, которым в основном он пользовался интуи-
тивно.
В молодые годы этот алгоритм поиска делал его владельца непо-
бедимым. Достаточно напомнить, что к тому моменту, когда 33-летний
Капабланка завоевал первенство мира, он проиграл всего лишь во-
семь (!) турнирных партий. Ни один шахматист никогда не демонстри-
ровал ничего подобного! Об этом не мешало бы подумать поклонникам
Фишера, которые объявили его величайшим шахматным гением всех
времен...
В этом алгоритме поиска заключалась феноменальная сила, но тем
не менее он определил неизбежное и преждевременное снижение спор-
тивных успехов. Действительно, если есть такое безотказное оружие,
для чего искать новое? Зачем проводить бессонные ночи за анализом
неоконченных партий? Для чего готовить новые дебютные схемы, пла-
ны игры в миттельшпиле, изучать уникальные позиции эндшпиля?
Надо ли, наконец, познавать самого себя и изучать партии противни-
ков? Ведь и так все идет отлично: гению не надо ни совершенствовать-
ся, ни воспитывать свой характер, ни утруждать себя специальной под-
готовкой!
Между тем успехи порождали самонадеянность, а отсутствие тя-
желой работы постепенно снижало трудоспособность. И вот на-
ступило время, когда великому шахматисту уже под сорок. Способ-
ность к счету вариантов — привилегия молодости — снизилась, и уже
нельзя в той же степени использовать свое прежде неотразимое ору-
жие.
В этот момент и состоялся матч с Алехиным, имевший далекоиду-
щие последствия. Капабланка не только потерял звание чемпиона ми-
ра — он перестал быть столь грозным, как раньше. Его уже не очень
боялись, хотя еще около десяти лет он сохранял большую силу. Доста-
точно вспомнить 1936 год, когда Капабланке было 48 лет. И в Москве,
и в Ноттингеме он играл превосходно. Однако это были его последние
достижения. Легкие успехи в молодые годы привели к преждевремен-
ному выходу из строя величайшего шахматного гения.
В чем же состоял капабланковский алгоритм поиска решения?
Можно ли ответить на этот вопрос, зная лишь результаты примене-
ния этого алгоритма: партии, некоторое число анализов, высказыва-
ний? Увы, пока о секретах алгоритма Капабланки можно лишь до-
гадываться.
Человек, играя в шахматы, сочетает счет вариантов перебора ходов
с так называемой позиционной игрой, когда идет борьба за улучшение
ситуации на отдельных полях доски, когда накапливаются мелкие пре-
имущества. Капабланка добивался поразительной гармонии счета
вариантов и позиционных тонкостей, тесного взаимодействия всех
26
фигур. В его партиях обращало на себя внимание отсутствие отдельных
ходов; для его игры было типично переплетение тонких планов игры
с красивыми жертвенными комбинациями и точными маневрами. Так
же, как и у гениального пианиста создается звуковая картина, а не
слышны отдельные звуки, извлекаемые каждым ударом пальцев по
клавишам...
Именно поэтому игра Капабланки производила и производит неот-
разимое художественное воздействие. В его творчестве господствовала
тенденция к простоте, и в этой простоте была неповторимая красота
подлинной глубины. Его шахматному вкусу претили ложные внешние
эффекты.
Итак, секрет его алгоритма нам пока неизвестен. Но значит ли это,
что шахматисты никогда не узнают секрета капабланковского гения?
Может быть, когда-нибудь и узнают... Если бы удалось создать сильную
шахматную программу для ЭВМ (на уровне гроссмейстера), то, меняя
эту программу так, чтобы она находила в партиях Капабланки те же
самые ходы, что и творец этих партий, мы получили бы приблизитель-
ное представление об его алгоритме, ибо программа работы ЭВМ нам
была бы известна.
Капабланка был величайшим мастером эндшпиля. Мне уже при-
ходилось писать, как в 1935 году, во время II Московского междуна-
родного турнира, мы вместе с Рагозиным демонстрировали ему анализ
неоконченной партии Рагозин — Ласкер. Наблюдая за сложными ва-
риантами, Капа лишь с полуулыбкой и не делая каких-либо замечаний
в знак согласия кивал головой. Но только дело дошло до одного вари-
анта, заканчивавшегося эндшпилем, он мгновенно отклонил мое ша-
блонное резюме и высказал мнение, что окончание проиграно для бе-
лых; в результате совместного анализа мы не смогли опровергнуть эту
оценку.
В дебюте Капабланка был менее интересен — он там редко изобре-
тал, но все же изобретал! Когда ему необходимо было выиграть пар-
тию, он находил интересные идеи и в начале партии. Огромную силу
демонстрировал он в дебюте в тех случаях, когда противник его при-
нуждал к этому, когда необходимо было искать спасение, искать ис-
тину. Достаточно указать на уже упоминавшуюся партию с Маршал-
лом, в которой впервые был применен вариант Маршалла в испанской
партии.
Характерно, что в более поздние годы Капабланка чаще находил
интересные дебютные схемы (в защите Нимцовича, в дебюте Рети,
в голландской защите, в сицилианской) — жизнь заставила, ибо алго-
ритм «притупился»!
На собственном опыте мне пришлось однажды убедиться в силе
и тонкости одной из его дебютных идей. В 1948 году в III круге матч-
27
турнира на первенство мира, играя с Решевским (защита Нимцовича),
я неожиданно белыми попал в трудную позицию; после взаимных про-
махов партия закончилась моим поражением. Лишь после партии я уз-
нал, что дебютная система, примененная моим противником, была
впервые введена в практику в 1929 году Капабланкой на турнире в Карл-
сбаде...
Любопытно было наблюдать, как создавались эти системы. Когда
Капабланка в какой-либо партии в дебюте испытывал разочарование,
он обычно еще за доской находил новые идеи; в следующей партии эти
идеи уже применялись и так, в турнирных боях доводились до совер-
шенства — дома Капабланка вряд ли работал!
Но нельзя быть чемпионом мира, не владея в совершенстве искус-
ством игры в середине партии. И середина игры, несомненно, сильней-
шая сторона творчества молодого Капы. Он играл просто, искусно «сни-
мал» возможности контригры у партнера, проявлял активность так, как
этого требовала позиция. Он всегда играл по плану, поэтому у него не
было «отдельных» ходов. К ловушкам, к трюкам он испытывал отвра-
щение, он прибегал к ним лишь тогда, когда именно в этом и состоял
шанс добиться успеха. К эффектным, красивым решениям он, конечно,
был неравнодушен, но считал неэстетичным прибегать к жертвам тог-
да, когда было простое решение.
В известной партии с Маршаллом (Москва, 1925) Капабланка от-
казался от красивых пожертвований, приводивших к мату, в пользу
простого выигрыша ферзя.
Здесь он сыграл 20. JIfb (далее было 2О...ФЬ4 21. С : е5 fe 22. Л : 64
и т. д.), а сразу после партии продемонстрировал такой комбинацион-
ный вариант: 20. С : е5 fe 21. Og4+ Kpf8 22. Л : fy+! Кр : fy 23. Og5! ЛГ8
24. С : hy и далее, например, 24...Са4 25. Cg6+ Kpg7 26. Cf5+ Kpf7 27.
Og6+ Kpe7 28. Ф : e6+ Kpd8 29. Фс16+ Kpe8 30. Cg6+ ЛГ7 31. ЛЙ.
Да, молодой Капабланка стремился в шах-
матах к истине!
Что же произошло в шахматном мире по-
сле Капабланки (с тех пор прошло примерно
треть века)?
Мир шахмат изменился. Прежде всего он
изменился в организационном отношении.
Во времена Капабланки чемпион мира имел
власть, по сути дела большую, чем Междуна-
родная шахматная федерация. Единствен-
ной привилегией ФИДЕ было проведение
турниров наций. ФИДЕ даже не определяла общих правил шахматной
игры, не говоря уже о правилах проведения матчей на первенство
мира — здесь хозяином положения был чемпион. В 1922 году в Лон-
28
доне Капабланка заставил некоторых своих конкурентов (в том чис-
ле и Алехина) подписать соглашение о первенстве мира, где в основ-
ном были оговорены права чемпиона: претенденты не смели наста-
ивать на равных правах, опасаясь, что тогда им нечего будет
и рассчитывать на матч с чемпионом. Число «шахматных» стран
было ограниченным.
Теперь в ФИДЕ входит более 90 стран. Власть ФИДЕ неограниченна,
чемпион лишен власти. По закону на шахматном Олимпе все равны.
У чемпиона лишь одно преимущество перед своим противником — чем-
пиону достаточно свести матч вничью, чтобы сохранить свое звание.
Чемпион не вправе и выбирать себе партнера в матче; претендент опре-
деляется в отборочных соревнованиях, которые проводит ФИДЕ. Прав-
да, в 1972 году, в год матча Спасский — Фишер, эта справедливая систе-
ма была нарушена: ФИДЕ на время как бы утратила свою власть, и не
она командовала шахматным миром (в его же интересах), а Роберт
Фишер командовал Международной федерацией. Будем надеяться, что
события 1972 года останутся лишь неприятным эпизодом, который бо-
лее не повторится...
Изменился шахматный мир и в творческом отношении. В шахматах
всегда были профессионалы. Правда, в 20-е годы ФИДЕ пыталась раз-
делить шахматистов на профессионалов и любителей (были даже про-
ведены три чемпионата мира среди любителей). Но турниры оказались
весьма слабыми, и затея эта не удалась.
Любителям шахмат безразлично, кто сыграл шахматную партию, —
она должна быть красивой. А раз шахматы достигли такого развития,
что им нужно отдавать всю жизнь (иначе ничего не добьешься), раз
красивые партии могут создавать только профессионалы, значит, их
существование оправданно и необходимо.
Во времена Капабланки профессиональных, а стало быть, сильных
шахматистов числом было меньше. Сейчас их много. В те времена
модно было делать вид, что ты занимаешься шахматами как люби-
тель. Так вел себя Капабланка — подчеркивал, что он дипломат или
негоциант. Ласкер также считал себя математиком и философом. Сей-
час же никто не скрывает своей шахматной профессии. Да и кому при-
дет в голову в наш кибернетический век, когда признано, что первой
моделью искусственного интеллекта, по-видимому, будет искусствен-
ный шахматист-гроссмейстер, скрывать свою принадлежность к шах-
матам!
Развитие шахматного профессионализма привело к тому, что
важнейшее значение приобрела специальная подготовка. Для
этой подготовки необходима весьма большая информация о том, что
происходит в области шахмат. Если в свое время (по своему отно-
шению к шахматам) Капабланка не выделялся среди других, то сей-
29
час такой тип шахматиста — исключение... Однако читатель, когда
ознакомится с учебником, увидит, как высоко его автор оценивал шах-
маты!
Капа написал мало шахматных книг: по сути, их только две — «Моя
шахматная карьера» и «Основы шахматной игры». Эти книги впервые
вышли у нас в СССР в начале 2О-х годов и оказали свое влияние на раз-
витие молодых советских мастеров. «Основы шахматной игры» Капа-
бланки — первая моя шахматная книга, из которой я получил система-
тизированное представление о шахматах. Написаны эти книги просто,
автор их не стремился поразить читателя; великий мастер знакомил
читателя с такой шахматной игрой, какой ее сам себе представлял.
И нельзя понять шахматы, не изучив этих книг, не посмотрев на мир
шахмат глазами Капабланки.
«Основы шахматной игры» выдержали с 1924 по 1930 год 8 изданий
на русском языке. На базе этой книги Капабланка создал затем «Учеб-
ник шахматной игры», заменив, в частности, все пояснительные пар-
тии. Эту книгу советские читатели увидели в 1936 году.
Текст «Учебника» перед нынешним изданием был просмотрен, в не-
го внесены незначительные коррективы и сделаны соответствующие
примечания. Некоторые партии, приложенные к учебнику, были за-
менены на более интересные и более характерные для Капабланки. Но
в целом учебник остался таким, каким он был. Можно надеяться, что
новое издание этого учебника в Советском Союзе будет способствовать
еще большей массовости шахмат и ускорит процесс роста новых юных
советских шахматистов.
Капабланка слабее всего был в дебюте, и читатель в этом убедит-
ся, изучая эту книгу. Приведенные дебютные варианты устарели, да,
но это не имеет значения. Автор учебника дает читателю общие со-
веты, как преодолеть ту часть партии, где он сам был не очень силен.
Эта часть книги, несомненно, написана искренне, и мы получаем
представление о том, как Капа разыгрывал дебют — он старался де-
лать «разумные» ходы. Путь, вообще говоря, скользкий, ибо что
это такое «разумные» ходы? Очевидно, это те ходы, которые выгля-
дят разумными с точки зрения современных представлений о шах-
матах.
Если стать на этот путь, то никогда не найдешь новых идей в теории
начал! Капабланка их и не искал, так как он знал, что за дебютом по-
следуют миттельшпиль и эндшпиль, где его сила скажется... Не нужен,
вероятно, поиск новых идей в дебюте и малоквалифицированному шах-
матисту, ему полезней изучать середину игры и концы. Здесь можно
полностью согласиться с автором учебника.
Капабланка хорошо поясняет, как надо играть в миттельшпиле. Ино-
гда его рассуждения, когда он рассматривает ту или иную позицию,
30
кажутся слишком общими, он приводит мало вариантов. В действитель-
ности это тонкий педагогический прием — он хочет заставить читателя
действовать самостоятельно. Как правило, эти рассуждения покоятся
на точном анализе, а варианты не приведены лишь потому, что они
должны быть найдены читателем.
Капабланка великолепен, когда поясняет позиции эндшпиля. Он
выделяет главное, поэтому его рассуждения кажутся простыми!
Грешен, когда я взялся по просьбе издательства за изучение этой
книги, то сетовал на свою слабохарактерность: к чему было соглашать-
ся, ведь работа над шахматной программой быстрей не пойдет... Но
вскоре настроение переменилось: я убедился, что, если бы Капабланку
попросили составить алгоритм игры в шахматы, он сделал бы пример-
но такой же алгоритм, что и автор этих строк. В этом отношении при-
мечательна полемика с Е. Зноско-Боровским: на первое место (в от-
личие от распространенных представлений) при оценке позиции Ка-
пабланка ставил соотношение по материалу и на второе — контроль
полей. Я же до этих представлений добирался мучительным путем.
Если бы Клод Шеннон в 1949 году имел в своем распоряжении насто-
ящий учебник, а не какой-нибудь обычный самоучитель шахматной
игры, то труды математиков — составителей шахматных программ, при-
нявших на вооружение оценочную функцию Шеннона, были бы за чет-
верть века более успешными. Сейчас в программе, которая создается
по моему алгоритму, закончена подпрограмма использования дебют-
ной библиотеки; эта библиотека примерно столь же мала, как и спра-
вочные сведения о дебютах, которые Капабланка приводит в своем
учебнике. Он считает, что шахматист должен не запоминать дебютные
варианты, а искать хороший ход. Мы надеемся, что так будет играть
и наша программа!
Картотека эндшпилей будет немалой. Это существенно облегчит
ЭВМ поиск хода в техническом эндшпиле, машина будет знать как по-
зиции, к которым следует стремиться, так и их оценку. С превеликим
удовольствием прочел я у Капы: «Мы рассмотрели... те позиции, кото-
рых нужно достигнуть, чтобы добиться окончательного результата».
Вот это подлинная проницательность!
А теперь, в заключение, несколько слов о человеческих качествах
великого шахматиста.
Конечно, как каждый гений, Капабланка был несколько самонадеян,
он сознавал свою исключительность, но это не мешало ему быть при-
ветливым, хотя и не всегда... Если он считал себя чем-либо ущемлен-
ным, то испанская кровь в нем играла, глаза начинали сверкать, он
возбуждался, и тогда оставалось лишь терпеливо ждать, когда гроза
пройдет. Он умел ненавидеть и тогда не мог совладать со своими чув-
ствами.
31
В январе 1935 года в советском посольстве в Лондоне (оно и сейчас
помещается там же, на Кенсингтон палас гарден, 13) с разрешения
И. М. Майского мы с С. О. Вайнштейном принимали Капабланку за
чашкой чая. Было незамедлительно получено согласие участвовать
в международном турнире в Москве, и казалось, что беседа быстро
кончится. Но стоило Вайнштейну неосторожно спросить нашего гостя
о возможности проведения матч-реванша с Алехиным, как начался
возбужденный монолог, из которого нам пришлось узнать всю исто-
рию ссоры с Алехиным и все несправедливости, совершенные чем-
пионом мира в отношении нашего собеседника. Капа ушел часа три
спустя...
За доской Капабланка держался с достоинством, он умел и выи-
грывать, и (это бывало редко) проигрывать. Все же мне кажет-
ся, что недостатки в его шахматном воспитании были. Так, меня не-
сколько шокировало, когда в проигранных позициях при цейтно-
те противника он начинал играть блиц (у самого-то время на часах
оставалось!) в надежде на цейтнотный промах партнера, а блиц он
играл великолепно. Но как это осуждать? В этом состоял последний
шанс!
И вне шахмат Капабланка был обаятелен. Это был живой, симпа-
тичный человек, ничто человеческое (он только не курил) не было ему
чуждо. Он всегда был приветлив с молодыми шахматистами (если они
не задирали нос) и, может быть, поэтому относился хорошо ко мне.
Когда в марте 1935 года в ложе Театра оперы и балета им. С. М. Кирова
в Ленинграде (шел балет «Дон-Кихот» с Е. М. Люком) Капа увидел мою
будущую жену, он сказал потихоньку Вайнштейну (но так, чтобы все
услышали): «Et bonne, et belle» («И хороша, и красива»). Ему хотелось
сделать нам что-то приятное...
Он был другом советских шахматистов. Всегда приезжал к нам, ни-
когда не отказывался приходить на приемы в советские посольства.
Обычно он редко комментировал партии, но в Москве его засасывала
подлинно шахматная атмосфера, и он охотно диктовал примечания
к партиям для советских изданий.
Капабланка любил гонорары, но проявлял свою любовь весьма ис-
кусно, не теряя достоинства. «Если я не буду требовать высокий гоно-
рар, — объяснял он одному недовольному администратору, — то на что
же могут рассчитывать другие мастера? Я не могу не думать об их ин-
тересах».
К Капабланке как к человеку можно было относиться по-разному,
но никто ни в его время, ни ныне не может не признать его удивитель-
ный шахматный талант. И автору этих строк остается лишь присоеди-
ниться к авторитетному мнению Алехина: ранее никогда такого гения
не было и, видимо, никогда не будет.
32
М.ЭИВЕ
Выступление
в Центральном доме
журналиста*
И до войны у наших шахматистов были прекрасные отношения тог-
да еще не с профессором, а с молодым доктором М. Эйве, хотя в то вре-
мя он побывал в СССР всего один раз. И мы действительно в 1946 году
воочию убедились в том, как хорошо он стал относиться к нашей стра-
не. Да, это было очень трогательно, когда на открытии гронингенского
турнира М. Эйве вместе со своими тремя юными дочерьми (сейчас у не-
го еще и одиннадцать внуков) исполнил популярную русскую песню
«Широка страна моя родная».
Профессор Эйве остается юным и душой и внешностью — вот так
«стареет» наш друг, и нам хочется ему пожелать оставаться только та-
ким. В шахматах сказывается характер человека... Эйве за шахматной
доской всегда был исключительно гибким, Алехин называл его прекрас-
ным тактиком. Если он допускал ошибку, то всегда старался ее быстро
исправить. Вот почему мы можем надеяться, что Эйве будет хорошим
президентом всех шахматистов. Кроме того, Эйве — настоящий иссле-
дователь, способный решать самые сложные стратегические задачи.
И потому мы уверены, что новый, третий президент ФИДЕ сумеет спра-
виться со сложным и огромным механизмом, который достался ему
в управление. Механизмом, состоящим из 8о национальных федераций!
Это, конечно, исключительно удачно, что во главе шахматного мира
стоит не только талантливый организатор, но в то же время и творческий
человек, выдающийся шахматист. Мы ждем от своего президента еще
большей заботы о творческих людях — шахматистах, мы ждем действий,
которые поднимут уважение к шахматам. Надеемся на объективность
и справедливое отношение к национальным федерациям — членам ФИДЕ.
Желаем профессору М. Эйве, чтобы шахматы при его президентстве
достигли еще большего расцвета во всем мире.
Пятый чемпион**
В 1934 году Большой зал Ленинградской филармонии был пере-
полнен. Турнир мастеров с участием Макса Эйве и Ганса Кмоха. Сидя
за шахматным столиком, Эйве вытягивал свою левую ногу, располагая
«64», 1971, № 5.
«Юность», 1982, № 5.
33
ее на стуле, — в этом положении ему не так больно (купаясь в Черном
море накануне турнира, Эйве ушиб ногу).
Контракт с Алехиным о матче на первенство мира уже подписан;
матч год спустя будет происходить в Голландии. Шахматный мир не
сомневался в победе Алехина — с 1927 года, после выигрыша матча
у Капабланки, Алехин побеждал во всех турнирах, где он играл. Правда,
за несколько месяцев до ленинградского турнира Алехин в Гастингсе
отстал от первого призера — Флора — на пол-очка. Но какое это имеет
значение? Более важно, что у Эйве не было особо больших успехов.
Тем не менее 34-летний Эйве матч выиграл и стал пятым чемпионом
мира. Когда в бо-х годах мы с ним выступали в Иркутске, Эйве выразил
желание прочесть лекцию о двух своих матчах с Алехиным (матч-
реванш в 1937 году Эйве проиграл). Я боялся неблагоприятной реакции
собравшихся любителей шахмат: ведь все они были поклонниками ве-
ликого шахматиста Александра Алехина. Но Эйве действовал с пора-
зительным искусством. Да, признал он, Алехин в 1935 году злоупотре-
блял алкоголем. К сожалению, он так поступал не только во время
матча на первенство мира, но и во время других соревнований. Стало
быть, в том, что Эйве превзошел Алехина в 1935 году, ничего удивитель-
ного не было, поэтому Эйве по праву стал чемпионом. А в 1937 году,
сказал Эйве, Алехин уже восстановил свою спортивную форму, и он,
Эйве, уже не мог с ним справиться. Слушатели наградили экс-чемпиона
аплодисментами — я вздохнул с облегчением...
Макс Эйве был прагматиком, он легко адаптировался в изменяю-
щихся обстоятельствах. Таким он был в жизни, таким — и в шахматах.
Он изучил в шахматах все, что было опубликовано. Поэтому Эйве хо-
рошо владел известными стратегическими приемами. Но прагматик
не может быть стратегом, а стратег — прагматиком. И после матч-
реванша 1937 года Алехин справедливо заметил, что по таланту Эйве
является тактиком!
Тактиком Эйве был выдающимся. Просмотров у него почти не было,
а хитрые неожиданные ходы он просто «выкапывал». Я тоже был не-
плохим тактиком, но тактика никогда не являлась основой моей игры,
и поэтому первые наши встречи заканчивались не в мою пользу...
Результат турнира в Ленинграде зависел от моей неоконченной пар-
тии с И. Рабиновичем. Выиграв затянувшийся эндшпиль, я с опозда-
нием явился на заключительный банкет в Доме ученых. Макс поздра-
вил меня и тут же сказал, что устроит мне приглашение на турнир в Га-
стингс. Тогда он все свои обещания, видимо, хорошо помнил — я не
заметил у него записной книжки, в которую впоследствии он заносил
все свои дела. О чем только его не просили! Здесь были и приглашения,
и просьба поддержать молодых шахматистов, и просьбы о материаль-
ной помощи, просили книги, заказывали статьи... Эйве, как правило,
34
никому не отказывал. Используя каждую свободную минуту, он мелким
четким почерком (обычно по-немецки) писал статьи, примечания или
интервью...
Широта его интересов была поразительной. Никогда не расставаясь
с шахматами (сколько шахматных книг он написал...), он преподавал
математику в женском лицее, а когда появилась вычислительная техни-
ка, стал представителем фирмы «Ремингтон» в Европе — разъезжал по
многим странам и консультировал фирмы: какая ЭВМ больше подходит
для использования в данных условиях. Потом работал главным специ-
алистом в бюро по электронике, которое ведало размещением заказов
(каких — не знаю, но пройти в помещение бюро было нелегко), был пред-
седателем комиссии Евратома по шахматному программированию. Стал
профессором двух университетов, был и президентом ФИДЕ.
Эйве любил путешествовать. Еще в начале 30-х годов совершил кру-
госветное турне, после чего его окрестили «Летучим голландцем». Как-
то я ему рассказал, что выступал в Тюмени и Сургуте, а вот до Салехар-
да, где живут оленеводы, не добрался...
— Поехали вместе? — предложил Макс.
Долго я уговаривал его стать президентом ФИДЕ, считая, что лишь
шахматист, который был чемпионом мира, может понять важность
устойчивых и справедливых правил проведения соревнований на пер-
венство мира (президент Рогард отменил постоянно действующие пра-
вила). Эйве долго не соглашался, но затем изменил свое мнение и при-
летел в Москву, чтобы выяснить позицию Советской шахматной феде-
рации. Я сразу примчался в отель «Метрополь», пошли мы в ресторан
(сидели в том самом зале, где в 1925 году проходил знаменитый между-
народный турнир), и за дружеской беседой я высказал надежду, что
теперь-то уж будут приняты справедливые правила... Неожиданно бу-
дущий президент спрашивает:
— А можно ли будет кроме матчей раз в три года (с претендентом по
отбору) проводить дополнительные матчи на мировое первенство?
Я обомлел.
— А с кем же чемпион будет играть?
— С сильным гроссмейстером, который обеспечит призовой фонд, —
отвечает Эйве.
— А если будет два вызова, тогда кто будет иметь приоритет?
— Тот, кто обеспечит больший приз, — последовал незамедлитель-
ный ответ.
— Стало быть, стать чемпионом получит надежду не тот, кто талант-
ливей, а тот, кто найдет больше денег?
Эйве в знак капитуляции поднял руки вверх. И сдержал слово— по-
добных матчей не проводил... Но кое-что другое как президент он все-
таки сотворил в этих правилах! И неудивительно — прагматик в соз-
35
давшейся ситуации находил наиболее «удобное» решение. Тогда я по-
нял: прагматик не должен быть президентом. Однако мое мнение
реального значения не имеет — важно, чтобы это понял шахматный
мир. Пока этого еще не произошло.
И вот в марте 1975 года, когда предпринимались отчаянные попыт-
ки «уговорить» Р. Фишера играть матч с А. Карповым, я обратился
к президенту ФИДЕ со следующим открытым письмом:
Дорогой профессор!
Мы с Вами являемся последними могиканами из племени чемпио-
нов, действовавших в первой половине нашего столетия, и вряд ли
кто другой лучше нас понимает опасности, угрожающие сейчас шах-
матному миру.
Несомненно, Вы помните то время, когда ФИДЕ взяла в свои руки
проведение соревнований на первенство мира. Это был период (при-
мерно 1947—1956 годы), когда общие интересы шахмат возобладали
над интересами национальными, групповыми и личными. В шах-
матном мире торжествовал справедливый порядок. Правда, всемир-
ное шахматное сообщество не выполняло тех своих обязанностей,
о которых говорил в свое время Эм. Ласкер, — оно не позаботилось
о материальной основе жизни создателей творческих шахматных
произведений, но не все же сразу...
Затем наступил период (примерно 1956—1969 годы), когда сто-
ронники частных интересов постепенно отвоевывали позиции у за-
щитников интересов общих. Так был отменен матч-турнир четы-
рех — дамоклов меч, который висел над головами участников матча
на первенство мира и заставлял их стремиться к обоюдному согла-
сию; было отменено право побежденного чемпиона на реванш, что
связано с потенциальным ущербом для творческого начала в шахма-
тах. Но это еще было терпимое время.
С1970 года эгоистические интересы начали праздновать победу.
Постоянно действовавшие правила борьбы за первенство мира были
превращены в клочок бумаги, а затем упразднены. Был отброшен
и принцип обязательного проведения матчей на мировое первенство
один раз в три года — святая святых, провозглашенная на конгрессе
в Париже в 1949 году. Количество участников в межзональном от-
боре было доведено до 36, что увеличило случайность результатов
отбора. Максимальное число партий, которые могут сыграть пре-
тенденты, было увеличено до 6о, а участники матча на первенство
мира — до 36, что также свидетельствует о пренебрежительном
отношении к интересам шахматного творчества. Высокие, завися-
щие от случая призы участникам — своего рода барская подачка —
говорят о том же.
36
Вы, вероятно, не забыли наши беседы (они велись до 1970 г.), про-
фессор, когда я уговаривал Вас дать согласие стать президентом.
Мы обсуждали вопросы развития шахмат, создания прочной мате-
риальной базы для шахматного творчества, т. е. то, о чем мечтал
Ласкер; Ваша будущая президентская программа была превосходной,
она имела в виду торжество общих шахматных интересов. А что
получилось после выборов? Президент ФИДЕ делает не то, о чем меч-
тал Ласкер, а то, что ему диктует г-н Эдмондсон, который утвер-
ждает при этом, что он действует от имени чемпиона мира.
Справедливости ради отмечу, что, на мой взгляд, далеко не одна
федерация и не один президент не проявили должной принципиаль-
ности. К сожалению, и советская федерация иногда оказывалась не
на высоте положения, а возможно, также и тот, кто пишет эти
строки...
Все же я являюсь оптимистом. Как-то пришлось мне прочесть рас-
сказ Марка Твена о незадачливом женихе, который в канун свадьбы
неизменно попадал под трамвай, что каждый раз было связано с какой-
нибудь ампутацией. Вот и возникает философский вопрос: каким ка-
лекой должен стать жених, чтобы невеста (которая его горячо лю-
бит) отказалась наконец от замужества? Позволительно в связи
с этим спросить: сколько лет должен не выступать в соревнованиях
чемпион (талант которого все высоко ценят), чтобы шахматный мир
понял наконец, что общие интересы превыше любых эгоистических?
Ранее, когда мы сидели за шахматным столиком, профессор, меня
иногда в смятение приводили Ваши неожиданные ходы. Надеюсь, что
и сейчас Вы найдете ход, который одобрит шахматный мир и вернет
Вам симпатии и доверие как Ваших коллег, так и любителей шахмат
(в том числе и советских, и американских). В этом справедливом де-
ле Вы всегда можете рассчитывать на содействие старого друга...
И хотя, когда Макс стал президентом, наши мнения разошлись, до-
брые отношения остались. Как я радовался, когда получал очередное
дружеское письмо из Амстердама, написанное хорошо знакомым мел-
ким, аккуратным почерком!
Многие годы, когда я приезжал в Голландию, Макс охотно приходил
на приемы в советское посольство. Затем обстоятельства изменились.
Однажды мы с послом присутствовали на живых шахматах на площади
перед Королевским дворцом в Амстердаме. Посол пригласил Эйве при-
нять участие в шахматном вечере для дипломатов. Эйве нашел ловкий
ход.
— А американский посол придет? — спросил он в уверенности, что
тот-то уже отклонил приглашение.
— Обязательно будет, он любит шахматы.
37
Пришлось Максу приехать в Гаагу, и мы с ним давали альтернатив-
ный сеанс (делали ходы по очереди) и выиграли как у американского,
так и у советского посла.
Теперь этого полного энергии человека нет. Зачем в октябре он по-
ехал на Ближний Восток, сменив дождливый и прохладный климат
Нидерландов на сухую жару? Может, это было ему не под силу?
Чемпионы мира уходили из жизни строго по возрасту и по очеред-
ности завоевания шахматной короны. Итак, следующий — автор этих
строк. Позвонил я Смыслову и напомнил, что за мной его черед. Смыс-
лов смеялся. Конечно, пока я жив, он может смеяться!..
Эйве был интеллектуалом высокого ранга. Быстрота соображения,
понимание намерений собеседника были исключительными. В1967 го-
ду играли мы со Смысловым в Пальма-де-Мальорке, а Эйве приехал
как почетный гость. После очередного тура обсуждали мы с Максом
проблему искусственного гроссмейстера. Смыслов слушал-слушал
и вдруг спрашивает:
— Скажите, а когда все это может произойти?
Эйве незаметно взглянул на встревоженного Смыслова, сделал вид,
что призадумался, похлопал собеседника по плечу и с затаенной хи-
тринкой в глазах произнес:
— Ну, лет через двадцать...— Макс высчитал, что к тому времени
Смыслов уже играть не будет!
Вообще профессор Эйве не верил, что проблема искусственного
гроссмейстера может быть решена. Тем не менее он внимательно и с
симпатией следил за моей работой в этой области. И хотя он оставался
скептиком, все же понимал великое значение решения этой задачи.
И однажды заявил мне:
— Если вам удастся решить задачу создания программы гроссмей-
стера, то все то, что сделали вы в жизни до этого, — ерунда!
Эйве не будет забыт — такие личности не забываются. Но понять
сейчас, что писем от него уже не будет, пока не могу...
П. КЕРЕС
Пауль*
Впервые мы встретились с Кересом в 1938 году в Голландии, во вре-
мя АВРО-турнира. Пауль был высоким, стройным и тонким, черты ли-
ца — почти ангельские. Ел мало, говорил тоже немного, не улыбался,
одет подчеркнуто аккуратно. Группа участников была приглашена в го-
«Смена», 1975, № 22.
38
сти к мастеру С. Ландау, был там и судья турнира Г. Кмох с супругой.
Мадам Кмох тут же окрестила Пауля «Каменным гостем»...
Появился Пауль Керес на международной шахматной арене
в 1935 году, на Всемирной олимпиаде в Варшаве. 19-летний Пауль
играл на первой доске в команде Эстонии. Пожалуй, это был первый
мастер, которого дала Эстония шахматному миру. Рига, Вильнюс давно
были известны своими шахматными традициями, но Таллин ранее не
поставлял шахматных талантов.
Однако олимпиада всего лишь олимпиада, и в 1936 году на знаме-
нитый международный турнир в Ноттингеме Кереса не пригласили.
Наряду с чемпионом мира Эйве и тремя экс-чемпионами — Ласкером,
Капабланкой и Алехиным — там играли четыре молодых гроссмейсте-
ра: Флор, Решевский, Файн и Ботвинник (юный Керес тогда еще не был
признан).
Год спустя в Австрии, в двух городах — Земмеринге и Бадене, — так-
же проходил сильный турнир, в котором участвовали Капа, Флор, Файн,
Решевский, Петров, Элисказес, Рагозин. Вот туда Пауля пригласили.
И что же? Новичок сыграл блестяще — он легко завоевал первый приз.
Шахматный мир был поражен. О Кересе заговорили как о будущем
чемпионе мира! Но нашлись, конечно, и сомневающиеся — ведь это
был его первый большой успех...
Сомнения отпали в конце 1938 года. Голландская радиокомпания
АВРО стала организатором феноменального по силе турнира: чемпион
мира Алехин, экс-чемпионы Капабланка и Эйве, пять молодых гросс-
мейстеров — Флор, Решевский, Ботвинник, Файн и Керес (даже Эм.
Ласкер не был приглашен). Первые два места поделили Керес и Файн.
Права Пауля играть матч с чемпионом мира Алехиным (правил про-
ведения соревнований на первенство мира тогда не было) стали оче-
видными. Капабланка (он мечтал, чтобы кто-нибудь победил его шах-
матного недруга Александра Алехина) отвел после турнира Кереса
в сторонку и убеждал его не играть матч с чемпионом мира в Южной
Америке — там-де у Алехина много друзей...
Конечно, Паулю не повезло в его шахматной карьере. В другое вре-
мя, вероятно, он стал бы чемпионом мира. А в 40—50-х годах нашего
столетия он мог завоевать первенство мира лишь потеснив с шахмат-
ного Олимпа автора этих строк. Справедливости ради добавим, что при-
мерно в таком же положении оказались и Бронштейн, и Смыслов,
и Таль... Спорный вопрос, что лучше: один раз играть матч на первен-
ство мира или четырежды быть вторым в соревнованиях претендентов?
Кересу удалось последнее.
Я должен быть благодарен Паулю. Если бы не он, на протяжении
1938—1948 годов я бы не сумел так далеко продвинуться в области шах-
мат. В 1938-м (АВРО-турнир) и 1940-м (чемпионат СССР) Пауль меня
39
превзошел. Напряженная подготовительная работа позволила мне опе-
редить Кереса в следующем году (матч-турнир 1941 года). Еще более
напряженная работа в 1947—1948 годах дала мне преимущество в матч-
турнире на первенство мира.
Да, чтобы опередить Кереса, надо было сделать многое — он был
блестящим шахматистом. Исключительно точный и быстрый счет ва-
риантов, тонкое позиционное понимание, комбинационное зрение
и мастерство в атаке, глубокая эрудиция — таковы его шахматные до-
стоинства. И человеческие его качества заслуживают уважения.
Жизнь Кереса была посвящена шахматам. Он играл в турнирах, да-
вал сеансы, знал все, что имело отношение к шахматам, много анали-
зировал и много писал, наконец, был шахматным композитором. Он
выпустил много книг, в этом отношении следуя старым традициям
крупных мастеров. Тогда чего же ему не хватало, чтобы достичь шах-
матной вершины?
Думаю, что в критические моменты Паулю не хватало стойкости
характера. Когда он испытывал давление большой силы, он просто-на-
просто играл ниже своих возможностей. Видимо, у него был и шахмат-
ный недостаток — Керес любил открытые начала, он их чувствовал
очень тонко. Современные же закрытые дебюты он, конечно, знал, но
недолюбливал. Этим пользовались его партнеры.
Иногда наше соперничество принимало излишне резкие формы, как
это было в 1948 и 1952 годах. Увы, из песни слова не выкинешь! О на-
ших неприятных стычках по молчаливому согласию мы в наших бесе-
дах никогда не вспоминали и впоследствии подружились.
Со временем Пауль ко мне «привык» и, демонстрируя свою силу,
учил меня уму-разуму, «испортив» мне два турнира (чемпионат СССР
1955 года и турнир памяти Алехина 1956 года). Выиграв партию, он не
мог скрыть радости и говорил: «Улучшаем счет!»
Как турнирный (не матчевый) боец Керес вряд ли кому-либо уступал
на земном шаре. Он трижды становился чемпионом СССР (в 1947,1950
и 1951 годах), четыре раза подряд был вторым призером в отборочных
матч-турнирах претендентов на мировое первенство (в Цюрихе 1953 го-
да, Амстердаме 1956 года, в Бледе — Загребе — Белграде 1959 года и Кю-
расао 1962 года). Вот неполный перечень послевоенных международ-
ных турниров, где он был победителем: Щавно-Здруй — 1950 год, Бу-
дапешт — 1952 год, Гастингс — 1954/55 год, Мар-дель-Плата
и Сантьяго— 1957 год, Стокгольм — i960 год, Цюрих — 1961 год, Лос-
Анджелес — 1963 год, Гастингс — 1964/65 год, Марианске-Лазне —
1965 год, Бамберг — 1969 год, Будапешт — 1970 год, Таллин — 1971 год!
У кого еще есть такие же достижения?
Но Пауль играл и в теннис, имел первый разряд и даже был участ-
ником чемпионата СССР! Артистически сидел за рулем автомашины,
40
был в курсе всех политических и спортивных событий. Расписание са-
молетов во всем мире изучил в совершенстве: когда какая-либо шах-
матная делегация оказывалась за рубежом, маршрут всегда проклады-
вал Керес — он мог дать любую справку. Он, конечно, был кумиром всей
Эстонии; его любили и советские шахматисты и поклонники шахмат
во всем мире. Пауль много играл, много путешествовал, и его книги
издавались на разных языках.
С возрастом Керес становился общительнее, остроумнее и, пожалуй,
добрее.
Последний раз в турнире мы встретились в 1969 году в Вейк-ан-Зее
(Голландия). Там я простудился, но продолжал игру в соревновании.
Лежу в постели, анализирую на карманных шахматах отложенную по-
зицию с Портишем — трудный эндшпиль... Неожиданно стук в дверь,
и входит Пауль: «Ну что, спасетесь?»
Объясняю, что нашел после долгих поисков одну уникальную ни-
чейную позицию, но как ее получить — не могу придумать. Взял Керес
у меня карманные шахматы, подумал и, возвращая шахматы, сказал:
«А что, если сыграть так-то?» Посмотрели мы друг на друга, и овладел
нами неудержимый хохот — Пауль нашел простой способ получения
искомой позиции. При доигрывании Портиш был потрясен — ничья!
Пауль не любил ходить на совещания и заседания, но общественных
забот не сторонился. Пригласил я его однажды участвовать в приеме
группы гроссмейстеров на высоком уровне. Керес охотно согласился
и энергично защищал там интересы шахмат.
Последнее время Керес продолжал играть в турнирах, может быть,
не так часто, как в молодые годы. Но все любители шахмат прекрасно
помнят, что «Матч века» в 1970 году в Белграде закончился в нашу
пользу лишь благодаря блестящей игре Кереса.
В начале 1975 года Керес победил на международном турнире в Тал-
лине, а в мае — на турнире в Ванкувере (Канада). Играть ему было не-
легко — пошатнулось здоровье. Он никогда не жаловался, лишь в ответ
на настойчивые расспросы, посмеиваясь, пожимая плечами и слегка
раскачиваясь, признавался: «Болят ноги». А о том, что и сердце поша-
ливало, никогда не говорил: не был нытиком. Внешне он всегда был
готов к бою!
Возвращаясь с турнира в Канаде, Керес 1 июня в Хельсинки почув-
ствовал себя плохо, лег в больницу, и через четыре дня большого шах-
матиста не стало. После смерти Александра Алехина в 1946 году это
самая большая потеря, которая постигла шахматный мир (А. Рубин-
штейн умер позднее Алехина, но страшная болезнь заживо похорони-
ла Рубинштейна значительно раньше).
Каким Пауль пришел в шахматы — прямым, сдержанным, благо-
желательным, безмерно преданным любимому делу, — таким он
41
и ушел, разве внешне чуть отяжелевшим, но умудренный опытом, оста-
вив любителям шахмат свои партии, аналитические труды и добрую
память о себе как бесстрашном бойце.
Н. Д. ГРИГОРЬЕВ
Предисловие к книге*
Мастер Н. Д. Григорьев принадлежал к тем дореволюционным рус-
ским интеллигентам, которые понесли свои знания, творчество в народ,
помогая великой культурной революции в нашей стране. В рядах рус-
ской интеллигенции находилась сравнительно небольшая группа шах-
матистов, передававшая опыт русской чигоринской школы молодому
поколению советских шахматистов.
Григорьев принимал активное участие в организационной шахматной
работе; достаточно указать, что он был неизменным председателем тур-
нирных комитетов (по принятой ныне терминологии — главным судьей)
во всех трех московских международных турнирах (1925,1935 и 1936); он
был неутомимым пропагандистом шахматного искусства. Можно напом-
нить его длительные поездки по нашей Родине, в том числе и на Дальний
Восток. Он был талантливым мастером и опытным турнирным бойцом.
Все же не эти качества отличали Григорьева от других наших шах-
матистов — у нас были и есть активные общественники, пропагандисты
и талантливые представители практического шахматного искусства.
Следует особо подчеркнуть, что Григорьев был большим мастером в об-
ласти анализа концов. Здесь было мало равных ему.
Его аналитическое дарование являлось исключительным, и резуль-
татами своих анализов он всегда делился в многочисленных лекциях.
Читал он лекции в своеобразной, сдержанной, неторопливой манере.
Постепенно он углублялся в анализ, и слушатели видели красоту, ло-
гичность и остроумие его точных аналитических изысканий!
Разумеется, таких результатов Григорьев добивался весьма упорным
трудом; зато с каким явным удовлетворением он спешил продемон-
стрировать друзьям итоги своей работы, изредка заглядывая при этом
в маленькие листки, исписанные бисерным почерком...
В области анализа концов он добился поразительных результатов,
и его имя будет сохранено в истории эндшпиля наравне с именами Фи-
лидора, Троицкого и др.
Собрание воедино аналитических работ Григорьева, частично ранее
уже опубликованных в различных периодических и непериодических
Шахматное творчество Н. Д. Григорьева. М., Физкультура и спорт, 1954.
42
изданиях, несомненно, будет способствовать дальнейшему развитию
теории эндшпиля, даст толчок новым работам советских шахматных
исследователей. Можно не сомневаться также, что и более широкие
массы наших читателей, изучая анализы, собранные в данной книге,
получат немалую пользу в деле повышения своей квалификации и вы-
соко оценят остроумие и глубину работ Н. Д. Григорьева.
В. В. РАГОЗИН
Из воспоминаний
о В. Рагозине*
Когда мы познакомились — точно не помню. В матче ленинградских
профсоюзных команд «Пищевкус» — «Металлисты» мы сыграли пер-
вую партию; было это, вероятно, в 1926 году. Запись ее не сохранилась.
Рагозин играл белыми, была кембридж-спрингская защита. Белые сы-
грали не по теории и сделали ход Q14. В те годы я вполне доверял «те-
ории» и ко всяким уклонениям от нее относился с иронией. Во время
партии, к своему удивлению, почему-то не мог найти хорошего про-
должения, но это мне не помешало после партии осудить ход СЬф Мой
партнер, менее опытный и более скромный, не стал спорить. Через год
этот же ход сделал кто-то из авторитетов (кажется, Капабланка), —
долгое время поэтому я без особого удовольствия вспоминал наш пер-
вый совместный анализ со Славой Рагозиным...
Рагозин был спокойным, медлительным и немногословным парнем.
Кудреватый, с несколько грубоватыми чертами лица, словно мать-
природа начала обрабатывать резцом физиономию, но что-то поме-
шало ей довести дело до конца. Одна ладонь его была обезображена
из-за производственной травмы. Слава чем-то существенно отличался
от других наших сверстников, хотя это отличие и было трудноулови-
мым.
В 1929 году в Одессе меня поразила его партия с Ненароковым: Ра-
гозин пожертвовал ладью в середине игры за 5 пешек (из общих сооб-
ражений!). Ненароков с трудом свел встречу вничью. Практические
успехи Рагозина были довольно скромными, но... за шахматной доской
он видел то, о чем более сильные шахматисты и не догадывались.
После чемпионата СССР в Одессе Рагозин легко выиграл матч
у А. Ильина-Женевского и завоевал звание мастера. Интересно отме-
тить, что, хотя Рагозин уже тогда глубоко и своеобразно понимал шах-
маты, первый его успех среди мастеров относится лишь к 1934 году.
Избранные партии Рагозина. М., Физкультура и спорт, 1964.
43
Шахматный талант у Славы Рагозина был своеобразным. Можно
сказать, что он обладал хорошей интуицией и комбинационным зре-
нием, но и у других есть эти качества... В чем же заключалась специфи-
ка рагозинского дарования?
Шахматные фигуры имеют две стоимости, две цены. Одна цена
общеизвестная, можно сказать, номинальная. Крупный математик
и специалист в области кибернетики Шеннон так оценивает стоимость
шахматных фигур: король — 200, ферзь — 9, ладья — 5, слон или конь —
3, пешка— 1*. В основном с этой оценкой можно согласиться, необходи-
ма лишь одна поправка. Если ценность короля 200, то сила его — не
более 4; если сила пешки 1, то ценность ее, когда она доходит до по-
следней горизонтали, колеблется от 2 до 8 (точнее, от 3—1=2 до 9—1=8)...
Итак, о номинальной цене можно договориться, но, кроме номи-
нальной, средней стоимости фигур, есть и другая цена, зависящая от
позиции.
Затруднительно даже дать наименование этой другой цене фигур;
условно назовем ее конъюнктурной, в отличие от средней. Очевидно,
что шахматист, когда он сидит за шахматным столиком, должен не
только знать среднюю номинальную цену фигур — с этой задачей спра-
вится и новичок, — но и определять их конъюнктурную цену. Эта за-
дача весьма сложна и требует специфического умения. Рагозин с боль-
шой быстротой и ловкостью ориентировался на этой «бирже фигур»,
он отлично оценивал их конъюнктурную стоимость. Может быть, я и
ошибаюсь, но мне кажется, что в этом заключалась главная его сила,
поэтому он смело шел на варианты с неожиданными жертвами.
Рагозин сыграл большую роль в формировании принципов совет-
ской школы, в определении рациональной подготовки шахматиста
к турнирным боям. Впервые по-настоящему это было проверено весной
1936 года, во время подготовки к III Московскому международному
турниру. Жили мы в Зачеренье, недалеко от Луги. Гуляли, занимались
спортом, анализом, играли тренировочные партии. Здесь я отчасти по-
нял, почему Рагозин «хитер» в шахматах — он и в жизни отличался
озорным и напористым характером.
Однажды мы задержались на прогулке и опаздывали к обеду. Мой
спутник предложил пойти кратчайшим путем — взбираться по склону
обледенелой горы высотой метров 30. Вскоре выяснилось, что, стоя на
двух ногах, этого сделать нельзя. Тогда Рагозин показал пример: лег на
пузо и пополз по-пластунски. Так, подтягиваясь от одного дерева к дру-
гому, мы добрались до вершины. К обеду мы, конечно, опоздали, но
зато я окончательно понял, почему Рагозин не ищет легких путей и за
шахматной доской.
Позже я узнал, что эти числа были даны еще Эйлером.
44
В Зачеренье было сыграно несколько тренировочных партий. По
условию они должны были оставаться в секрете, и обе стороны никогда
не нарушали это джентльменское соглашение. Думаю, что сейчас
я вправе частично нарушить наш договор для того, чтобы читатель луч-
ше понял проблему «Рагозин».
Сицилианская защита
М. Ботвинник В. Рагозин
1. е2—е4 C7-C5
2. Kgi-f3 ey—еб
3- d2—d4 C5 : d4
4- Kf3: d4 Kg8-f6
5- Kbi—сз dy—d6
6. Cfi—e2 37—аб
7- Си—ез
Этот ход заслуживает порица-
ния — он лишь затрудняет защиту
пешки e4.
7. Od8—cy
8. a2—34 by—b6
9. f2— f4 Cc8—by
10. Ce2—£3 Kb8—dy
11. <bdi—e2
Необходимо было обеспечить
пешку еф На 11...Кс5 белые соби-
раются отвечать 12. Cf2. В случае
11. КЬз d5 12. е5 Ке4 у черных от-
личная позиция.
11. ... Cf8—еу
12. о—о о—о
13- g2~g4
Конечно, идея заманчивая: бе-
лые провоцируют черных на ход
d6—ds. При этом черные получа-
ют на поле е4 центральную пешку,
которую у белых есть шанс выи-
грать... Однако все это достигается
очень дорогой ценой: во-первых,
ослабляется королевский фланг
белых, а во-вторых, черные фигу-
ры получают большую конъюн-
ктурную силу!
13. ... d6-d5
14. е4—е5 Kf6—е4
15. Кез : е4 ds : е4
16. Cf3-g2 Cb7-d5
17. JIfi—ci Ла8—c8
Исключительно проницатель-
но сыграно. В случае 17...as (что-
бы обеспечить позицию коня на
поле с5) 18. Cf2 Kes 19. Kbs ФЬ7
20. Кез Ссб 21. Ле1 у белых были
некоторые шансы на успех.
Нельзя сейчас 18. Ф : аб из-за
18...Сс4 19. Kbs Феб и 20... Ла8.
18. Сез—12 Kd7—С5
19. b2—Ь4
abcdefgh
abcdefgh
45
Последовательно, но плохо!
Однако и в варианте 19. Ле1 Ody
20. Ьз f6 положение белых нелег-
кое.
19. ... Кс5—d3?!
Рагозин меняет ферзя и коня
на две ладьи — по номинальной
цене фигур он проигрывает 2 оч-
ка. Но зато оставшиеся у черных
ладьи и слоны в связи с неудач-
ным положением белого короля
приобретают большую конъюн-
ктурную цену! У белых нет вы-
бора.
20. с2 : d3 Фсу : ci +
21. JIai: ci Лс8 : ci +
22. Cg2—fl Л£8—с8
Черным некуда торопиться —
все их фигуры отлично располо-
жены (нельзя играть 23. de ввиду
23...СС4).
Здесь я настолько был потря-
сен всем ходом событий, что рас-
терялся и немедленно проиграл
партию. У черных две неприят-
ные угрозы: 1) Лс1—al—а2 (или
после Лс1—al сыграть Лс8—ci)
и 2) Лс1—di и Лс8—cl — в случае
Фе2—Ь2, когда белые парируют
первую угрозу. Конечно, первая
угроза неприятна, но все же сле-
довало играть 23. Фd2 ed 24. Сез
Ла1 — это было меньшим злом.
Парируя ход Ла1, белые допуска-
ют худшее...
23. Фе2—b2 е4: d3
24. 64—65
Отчаяние. Спасения уже нет.
24. ... аб: 65
25. а4 :65 Лс1— di!
Здесь ладья неуязвима. Гро-
зит либо Лс8—cl, либо Лс8—
а8—ai.
26. Kd4-c6 Сеу f8
27. Cf2 : 66 d3—d2!
Пешка проходит в ферзи.
28. Ф62—С2 Cd5— £3.
Белые сдались.
Теперь читателю, вероятно, понятна стала проблема «Рагозин»; мне
лично она стала ясна после этой партии!
Во время войны Славе Рагозину было нелегко — он перенес блокаду
Ленинграда, находясь в рядах Советской Армии. Вскоре после войны
он добился выдающихся практических успехов: получил звание гросс-
мейстера после выигрыша матча у И. Бондаревского и завоевал второй
приз в турнире памяти Чигорина (опередив Кереса, Смыслова, Болес-
лавского, Котова, Бондаревского, Глигорича!). Одновременно завоевал
он и общее признание.
В 1947 году на историческом конгрессе Международной шахматной
федерации в Гааге В. Рагозин представлял советскую шахматную орга-
низацию. Там советские шахматисты вступили в ФИДЕ, и там было
утверждено решение о проведении матч-турнира на первенство хмира...
На протяжении 15 лет Рагозин — вице-президент ФИДЕ.
Последние годы болезнь подкрадывалась к В. Рагозину, и силы его
оставляли. Он уже не мог с успехом выступать в турнирах, но нашел
выход: он стал играть по переписке и завоевал звание чемпиона мира.
46
Последние месяцы он быстро слабел, но продолжал живо интересо-
ваться шахматными новостями...
Следует полагать, что читатель найдет в книге немало интересного. Не
все партии равноценны, это же относится и к примечаниям. Но это раго-
зинские партии — они не похожи на «обычные» партии. В. Рагозин не
успел подготовить книту к печати. Эту работу выполнили его друзья; они
старались бережно относиться к его мыслям, к его творческому наследию.
Д. Ф. ОЙСТРАХ
Музыкант и шахматист*
Познакомились мы в 1936 году; Давид Федорович был чуть старше.
Оба прославились в те времена на международных турнирах: Ойстрах —
на скрипичном (Брюссель, 1937), я — на шахматном (Ноттингем, 1936).
Конечно, я уступал Давиду Федоровичу в общем зачете, так как он не-
плохо играл в шахматы (I разряд), а я скрипку в руках не держал...
Где мы познакомились — не помню, кажется, в Московском шахмат-
ном клубе.
Тут же были и наши жены, Тамара Ивановна и Гаянэ Давидовна.
После небольшого вступления Ойстрах приступил к делу: «Михаил Мо-
исеевич, как вам удалось побывать в Ноттингеме с женой?»
По тому времени это была величайшая редкость — за границу вы-
езжали с женами лишь на постоянную работу, а в творческие команди-
ровки ездили без жен. Я и рассказал, что Н. В. Крыленко добился спе-
циального разрешения у М. И. Калинина. Ойстрахи сразу загрустили!
Давид Федорович очень любил шахматы и выступал в соревновани-
ях, в частности играл в массовых командных матчах. Но вершиной его
шахматной карьеры был матч с С. С. Прокофьевым (1937), который на-
чал играть в шахматы еще в дореволюционные годы. Матч был про-
веден с большой помпой, по Москве были расклеены афиши, работни-
ки искусств и шахматисты живо им интересовались.
Это была борьба характеров: порывистый Прокофьев, воспитанный
в духе дореволюционных русских шахмат (он играл королевский гамбит
и прочие открытые дебюты, безрассудно стремился к атаке), и осторож-
ный, хладнокровный Ойстрах, современный шахматист (он предпо-
читал закрытые начала; не рисковал и обладал достаточно высокой
техникой). Давид Федорович легко выиграл матч.
Где бы Давид Федорович ни выступал с концертами, если он узнавал
о шахматном соревновании, то всегда приходил на игру. Помню, весною
* Д. Ф. Ойстрах. М., Музыка, 1978.
47
1939 года Ойстрах посетил Центральный дом работников физкультуры
Ленинграда и наблюдал за партией Белавенец — Ботвинник (11-й чем-
пионат СССР). Конечно, как почетный зритель, Давид Федорович на-
блюдал игру со сцены!
В 1940 году Ойстрах подарил мне старинный учебник шахматной
игры (1853) с трогательной надписью...
Во время войны мне пришлось побывать в Свердловске и давать се-
ансы одновременной игры в госпиталях. Приятно было встретить зна-
комое лицо: Т. Ойстрах работала в госпиталях, проводя там культурные
мероприятия для раненых воинов.
После войны были мы с женой в гостях у Ойстрахов в их квартире
на ул. Чкалова. Поговорили, конечно, о шахматах, музыке. Давид Фе-
дорович рассказал о забавном эпизоде, который, вероятно, характерен
для прямоты этого большого артиста. Как-то он записался на пластин-
ку (насколько я помню, это было в Варшаве и Ойстрах исполнял «Гре-
зы любви» Крейслера) и, когда ее прослушивал, заметил фальшивую
ноту. Он решил, естественно, что это дефект записи, и попросил ее по-
вторить. Давид Федорович был поражен — повторилась та же фальши-
вая нота! «Представляете, — смеясь от души, говорил Ойстрах, — ока-
зывается, я всегда в этом месте фальшивил на концертах...» Пришлось
записаться в третий раз... Великий скрипач был самокритичен и тре-
бователен к себе — иначе Ойстрах не был бы Ойстрахом.
Одна из памятных наших встреч была в i960 году в Лейпциге во вре-
мя Всемирной шахматной олимпиады. Ойстрах там гастролировал, и жи-
ли мы в гостинице «Астория». Давид Федорович предложил вместе ото-
бедать. Никогда наша беседа не была столь непринужденной, друже-
ственной и откровенной. Это было весьма приятно, так как чувствовалось,
что Ойстрах относится ко мне с доверием. Но было и немножко грустно:
мне показалось, что всегда жизнерадостный Ойстрах чем-то озабочен,
в какой-то мере перестал быть оптимистом. Как мог, я постарался под-
держать старого друга, и, кажется, мой юмор произвел свое действие...
А. А. ЛЯПУНОВ
Проницательность*
Искусственный интеллект, которого пока нет (равного человеческо-
му интеллекту), будет создан трудами специалистов в области кибер-
нетики и вычислительной техники. Функции этого искусственного
Статья написана по просьбе редакции журнала «Проблемы кибернети-
ки» в 1976 году.
48
субъекта будут ограниченными, хотя он должен быть весьма трудоспо-
собным. Но скоро ли удастся сделать его проницательным? Если на-
столько же проницательным, каким был А. А. Ляпунов, то вряд ли...
Каким образом узнал Алексей Андреевич о моей работе по шахмат-
ной программе — не знаю, скорей всего, от нашего общего друга
Н. А. Криницкого. После того как в 1968 году вышла книжка «Алгоритм
игры в шахматы», Ляпунов прислал письмо, где настаивал, чтобы я сде-
лал доклад на его семинаре.
Это было весьма неожиданно. Большинство математиков относи-
лось к моей работе с вполне обоснованным скепсисом: личность как
шахматиста-профессионала, так и «электротехника-любителя» каза-
лась им неподходящей для исследований в области кибернетики, а не-
обычные идеи — более чем сомнительными. Лишь профессор Кри-
ницкий занимал четкую и благожелательную позицию, но сколько
часов мы затратили с ним на жаркие споры, прежде чем стали едино-
мышленниками!.. И вот сам Ляпунов приглашает приехать в Ново-
сибирск!
Доклад на семинаре был в сентябре 1969 года. К тому времени мне
удалось продвинуться вперед — сформулировать понятие «зоны игры»,
местного сражения на шахматной доске. Нигде ранее о зоне я не рас-
сказывал и беспокоился, не вызовет ли это новые критические заме-
чания.
Алексей Андреевич решил проводить семинар в самой большой ау-
дитории университета. Он догадывался, что многие придут для того,
чтобы «поглазеть» на бывшего чемпиона мира. Ляпунов, видимо, ре-
шил воспользоваться этим в целях кибернетической пропаганды и не
ошибся — аудитория была забита до отказа.
После доклада выступил Ляпунов, сказал несколько общих фраз,
а затем основное внимание уделил... зоне игры! Несомненно, он впер-
вые услышал на семинаре о зоне и тут же понял, что это самое важное,
что содержалось в докладе. Вот это подлинная проницательность.
Впоследствии мне удалось доказать, что зона является основой мо-
делирования шахматной игры как многоступенчатой системы управ-
ления и что лишь в этом случае возможно формирование узкого и глу-
бокого дерева перебора, иначе нельзя решить задачу о поиске хороше-
го хода*.
Долго я недоумевал, как же это Алексей Андреевич быстро нашел
«хороший ход» и высоко оценил зону игры. Лишь недавно ознакомил-
ся я с его работой «Об управляющих системах живой природы и общем
понимании жизненных процессов», написанной еще в 1962 году**; уже
Впоследствии «зона игры» была заменена на «цепочку».
«Проблемы кибернетики», 1962, № ю.
49
там Ляпунов рассматривал многоступенчатые системы... Поэтому он
и сумел сразу разобраться в положительных чертах нового алгоритма
шахматной игры.
После доклада Алексей Андреевич повел меня к себе домой, и на-
чались за чашкой чая научные дискуссии. Тут я рискнул и заговорил
о своих идеях в области машинного перевода. Криницкий строго-на-
строго запретил поднимать мне этот вопрос; он объяснял, что Ляпунов
является тонким специалистом в этой области и он должен высмеять
мои наивные идеи, относящиеся к переводу.
Однако Алексей Андреевич с таким вниманием и деликатностью ме-
ня выслушал, что душа его стала мне ясна. Ляпунов — передовой ученый
нашего времени — был одновременно и добрым, и милым человеком,
типичным русским интеллигентом (и по внешности)... Главным его при-
званием была наука, интересы науки были для него превыше всего;
когда Ляпунову казалось, что он находил подходящего коллегу, Алексей
Андреевич сиял и был готов на любое доброе дело. С обывательской
точки зрения, Ляпунов был излишне принципиален, и, что скрывать,
его принципиальность иногда не приносила ему пользы.
Как писал Алексей Андреевич, «устойчивость надорганизменных
образований существенно выше, чем устойчивость самих организмов
(организм рано или поздно погибает)». Да, организм погибает, но, ког-
да «организм» обладает интеллектом Алексея Андреевича Ляпунова,
он еще долго живет в том смысле, что оказывает воздействие на тех, кто
с ним общался лично или изучал его работы.
А. Я. МОДЕЛЬ
Искусный аналитик*
Не стало Абрама Яковлевича Моделя. Ушел последний из числа тех,
кто родился в прошлом веке, а завоевал звание шахматного мастера
после Октябрьской революции.
Первую партию мы с ним сыграли летом 1925 года в шахматном
клубе ленинградского Дворца труда, в турнире I категории. Вообще же
мне сначала довелось ближе узнать человеческие, а не шахматные ка-
чества Абрама Яковлевича. Это произошло в ноябре 1926 года, когда
оба мы были участниками матча Ленинград — Стокгольм. Модель от-
личался жизнерадостностью, находчивостью, быстротой соображения
и реакции. Последнее он доказывал неизменным трюком: приставлял
свою раскрытую правую кисть руки ладонью вверх к так же раскрытой
«Шахматы», 1976, № ю.
50
ладони добровольца-скептика, клал монетку на чужую ладонь и коман-
довал — раз, два, три... Со счетом три скептик должен был зажать мо-
нетку в своем кулаке, но она всегда оказывалась в кулаке Модели. Этот
«фокус» Абрам Яковлевич повторял с кем угодно и сколько угодно раз.
Все это я впервые «узрел» на встрече шахматной команды с сотруд-
никами полпредства СССР в Гельсингфорсе. После того как Модель всех
очаровал своими фокусами, он предложил последний номер: стакан,
наполненный водой, прилипнет к потолку! Немедленно появился ста-
кан, лестница и бильярдный кий. Наконец стакан кием прижат к по-
толку, а кий держит сам консул. Модель командует, когда нужно отнять
кий от стакана: раз, два... и сочувственно говорит консулу: «Придется
так постоять, не то стакан упадет и вы обольетесь». Общий хохот...
На второй день в Стокгольме гуляем по городу — чудо! Модель уже
говорит по-шведски. Оказывается, Абрам Яковлевич успел освоить
шведское произношение и читает нам вывески.
Моделя как шахматиста я хорошо узнал осенью 1927 года. Играли
мы в 5-м чемпионате СССР в Москве; вместе жили в комнате № 217
в гостинице «Ливерпуль» (ныне «Центральная»), что в Столешниковом
переулке. Вместе анализировали партии, готовили дебютные схемы.
Модель слабо знал теорию начал, предпочитал играть «нетеоретиче-
ские» дебюты — он и научил меня играть французскую и голландскую!
Анализировал он мастерски, с большой точностью и тщательностью,
а я в анализе в свои 16 лет был птенцом. «Мишель, не торопись», — го-
ворил Абрам Яковлевич, когда я быстро показывал ему «форсирован-
ный» многоходовый вариант, и вскоре он находил «дыру» в моем ана-
лизе уже на втором ходу... У Моделя я и научился искусству анализа!
В чемпионате Модель играл блестяще. Опустив руки между колен
и низко держа голову над доской, он полностью отрешался от осталь-
ного мира — в эти минуты для него шахматы были всем. В простых по-
зициях он находил тонкие пути к инициативе. Он лишь на очко отстал
от победителей турнира.
Тонким аналитиком и мастером остроумных ситуаций проявил себя
Абрам Яковлевич в 1929—1930 годах, во время нашумевшего «матча
Икса» по телефону против десяти сильных шахматистов Ленинграда —
соревнование было организовано молодежной газетой «Смена». И ме-
ня уговорили играть, не так уж трудно — ход в день. Конечно, я кон-
сультировался с Моделем — он «помогал» и другим участникам. Матч
закончился полной победой «Икса» — 872:172. Вскоре в «Шахматном
листке» появилась статья Моделя, где он рассказывал, что по поруче-
нию редакции выяснял, кто же такой этот «Икс», и пришел к выводу,
что «Икс», несомненно, он сам! Рассказывали, что Н. Крыленко от ду-
ши восхищался как невинным озорством, так и аналитическим мастер-
ством Моделя.
51
В 1933 году, когда я проиграл 1-ю партию матча С. Флору, Крыленко
встревожился — как помочь? Конечно, был приглашен в Москву Мо-
дель, и он приехал с уже готовыми стихами (надо было рассеять мое
уныние). Оставляя в стороне литературные достоинства этих стихов,
они тем не менее дело свое сделали.,.
Флор доволен, как дитя,
ходит именинником —
в первом туре он шутя
справился с Ботвинником,
И безмерно упоен
эдаким успехом,
пишет письма Саломон
всем знакомым чехам:
так и так, мол, господа,
победитель в драке я,
и Россию без труда
«бьет» Чехословакия...
На сердце Миши
Скребутся мыши —
Варьянт Панова
навек разбит.
И мой Мишутка
вздыхает жутко:
ужели снова
я буду бит?
Дрожат колени,
потерян сон:
ужель он гений,
а я пижон?
Увы, 6-ю партию я вновь проиграл. Когда матч переехал в Ленин-
град, все решили, что я безнадежен. Только Слава Рагозин и Абрам
Яковлевич были другого мнения. На квартире у Моделя был обновлен
вариант Панова, в 9-й партии Флор потерпел поражение. А голландская
(по совету Моделя) в ю-й партии помогла свести матч вничью.
Модель был одаренным человеком. Он играл в шахматы, музици-
ровал, сочинял стихи, преподавал математику, был искусным фокус-
52
ником и всегда оставался скромным, добрым и жизнерадостным чело-
веком. Шахматы любил безмерно, был предан им всю жизнь. Неза-
долго до смерти Абрам Яковлевич закончил обе свои партии из матча
СССР — Швеция по переписке, набрав 172 очка. Самое удивительное то,
что душа его не старела. Через неделю после тяжелой операции Модель
уже написал полные юмора, жизнеутверждающие стихи:
Хвороба меня не согнула в баранку,
ничуть не спешу повидать Капабланку;
а если загнусь на девятом десятке,
так это же, братцы, в нормальном порядке...
8о-летний Модель оставался самим собой!
Г. А. ГОЛЬДБЕРГ
Друг Гриша*
Познакомились мы полвека назад у моих родственников на Петро-
градской стороне в Ленинграде (он, конечно, знал меня раньше — в ту
пору я был уже шахматист известный). Ему тогда стукнуло 18, мне —
лишь 15.
Гриша Гольдберг был высоким, стройным и длинноногим. Глаза его
как бы высверливали собеседника, лицо — мужественное, а волосы —
разного цвета. «Прихожу в парикмахерскую подстричься, — улыбаясь,
рассказывал Гриша, — а мастер говорит, что не мешало бы и подкра-
ситься...»
Учился он в Институте народного хозяйства. Шахматистов там было
немало; ходил Гриша в клуб совторгслужащих.
В середине 2О-х годов был завезен с Запада настольный теннис
(пинг-понг); Гриша имел первый разряд. Мы с приятелями специаль-
но ходили (задолго до сеанса) в кинотеатр «Рот-фронт», что на Садовой.
В фойе театра были расставлены столы и проходили турниры по пинг-
noniy, где Гриша сражался, и не без успеха.
В конце 1929 года в Одессе проходил очередной чемпионат СССР —
второй в моей шахматной жизни. Одновременно состоялись командные
соревнования, где на третьей доске за Пролетстуд играл Гольдберг. По-
сле тура Гриша становился вожаком шахматной молодежи, и под его
руководством шли мы ужинать. «Одиннадцать бифштексов и один раз-
врат с луком (в меню, конечно, был рост-брат!)», — громогласно зака-
«Шахматы в СССР», 1977, № 3.
53
зывал он официанту, сохраняя серьезное выражение лица. Жизнера-
достности его не было границ!
Шахматную его силу я почувствовал в партии на чемпионате Ленин-
града в 1932 году. Гольдберг дебют и середину игры разыгрывал свое-
образно; в теории он не был силен, но плохих ходов не делал. Я чув-
ствовал, что мой партнер нарушает общепринятые каноны, играет «не-
правильно», но как бороться с этой манерой ведения шахматного
боя — не знал! Отложили мы партию в объективно проигранной для
меня позиции...
Бессонная ночь, утром показываю варианты Моделю; он предска-
зывает поражение, но я не унываю — уж очень глубоко все проана-
лизировано. В анализе Гриша явно был тогда слабее, и в итоге — ни-
чья!
Вскоре Гольдберг проявил себя как большой шахматный организа-
тор. Он легко устанавливал контакты с начальством; когда он тяжелой,
«припечатывающей» походкой входил в кабинет и решительным го-
лосом докладывал обстановку, с Гришей обычно соглашались.
Не менее удачно он обращался и с подчиненными, действуя как
настоящий менеджер. Вторая половина матча Ботвинник—Флор (де-
кабрь, 1933), проведенная в Большом зале Ленинградской консерва-
тории, продемонстрировала незаурядные организаторские способ-
ности Гольдберга. В 30-е годы он был душой шахматной организации
Ленинграда.
Война. Офицер Гольдберг в военно-морской авиации. Я в это время
был в Перми — работал в Управлении высоковольтных сетей, но шах-
маты не оставил, писал примечания к партиям матч-турнира 1941 года;
подумывал о матче с Алехиным — ведь переговоры о матче могли воз-
обновиться после войны. На кого из друзей можно было бы рассчиты-
вать в этом трудном деле? И решил я просить помощи у Рагозина, Рох-
лина и Гольдберга.
Жили мы (6 человек в одной комнате) в общежитии Театра им. Ки-
рова, на сцене которого выступала моя жена. Как-то вечером стук
в дверь, и... появляется офицер Гольдберг!
Он приехал проведать свою жену — она работала в одном из местных
госпиталей. Поговорил я с Гришей о матче на первенство мира. Мой
собеседник только руками развел: «Что можно сделать — война...»
Война кончилась, и Гольдберг работал в одной московской строи-
тельной организации. Вскоре он возглавил шахматную работу в ДСО
«Труд». Перед матч-реваншем на первенство мира с В. Смысловым
(1958) я предложил ему быть моим секундантом, и Гриша охотно со-
гласился.
Во время матча я понял, где Гриша был поистине силен как шахмат-
ный мастер. Он блестяще знал и анализировал эндшпиль. При анали-
54
зе неоконченных партий в эндшпиле он оказал мне неоценимую под-
держку.
Один раз мы с ним, правда, опозорились — речь идет о 15-й партии.
Отложена она была в выигранной позиции, перевес в матче должен
был составить 5 очков, и мы «демобилизовались». Во время доигрыва-
ния я сначала растерялся, а затем забыл о контроле и просрочил время.
Здесь выяснилось, как велика Гришина дружба — он был в отчаянии.
Работать с ним было легко — помогала его жизнерадостность. В труд-
ный момент он отпускал меткое словцо, мы покатывались со смеху,
и утомление отступало.
В1963 году Гольдберг организовал в «Труде» всероссийскую детскую
шахматную школу и уговорил меня встречаться с ребятами 3—4 раза
в год. В Москву на занятия являлись Карпов, Балашов, Рашковский,
Тимощенко и другие. Результаты школа дала неплохие, и Гриша тор-
жествовал. В 1969 году занятия возобновились, и хотя состав мальчиков
оказался менее удачным, но успехи девочек превзошли все ожидания.
Гольдберг любил помогать другим и старался делать это незаметно.
Так, в 1959 году неожиданно я узнаю о решении Моссовета обменять
мне квартиру. Выяснилось, что хлопотал Гриша. Он видел, как трудно
было во время соревнований — окна прежней квартиры выходили на
трассу. Перебрался жить я в тихое место.
Последнее живое шахматное дело, совершенное Гольдбергом, — ор-
ганизация высшего шахматного образования; можно не сомневать ся,
что другой бы это не осилил. Надо было не только добиться согласия
на новое дело руководителей физкультурного образования, но и убе-
дить молодых людей и девушек стать образованными шахматными
профессионалами.
Гриша из года в год искал по стране талантливых абитуриентов,
дрался за увеличение численности приема студентов на шахматную
специализацию и по праву гордился успехами своих питомцев. Имена
гроссмейстера Балашова, мастеров Чехова, Ахшарумовой и Зайцевой
всем известны. Воспитал Гольдберг и ряд талантливых шахматных ор-
ганизаторов.
Гольдберг много ездил по Советскому Союзу. Его лекции выслуши-
вались с огромным вниманием — мало что сейчас знают об истории
советских шахмат периода 20—бо-х годов. Гольдберг зачитывал на лек-
циях выдержки из документов и публикаций того времени. Слушателям
было ясно — лектор не фантазировал!
Последние годы тяжелая болезнь одолевала Гольдберга — все ча-
ще он жаловался на сердце. 1 декабря прошлого года он провел рабо-
чий день в институте физкультуры среди своих студентов, приехал
домой и почувствовал себя плохо. Большого шахматного энтузиаста
не стало...
55
А. А. КОТОВ
Саша Котов*
Первое поколение советских гроссмейстеров, с которым связано ста-
новление советской шахматной школы, не было многочисленным:
Флор, Рагозин, Толуш, Лилиенталь, Ботвинник, Котов, Бондаревский,
Керес... Теперь неожиданно ушел из жизни Котов — нас осталось толь-
ко трое.
Когда в 1938 году в киевском полуфинале 11-го чемпионата СССР
новичок — перворазрядник Котов — завоевал право участия в финале,
многие удивились. Звание мастера, конечно, ему присвоили, однако
можно ли многого ожидать от шахматиста, который лишь в 24 года
добился мастерского результата? Но вот в Ленинграде год спустя на-
чался чемпионат, и Саша Котов, сыграв несколько блестящих партий,
снова в лидерах, хотя в турнире играли все сильнейшие. На финише
ему пришлось довольствоваться вторым местом, но газеты уже публи-
куют фото молодого гроссмейстера! Саша Котов стал популярен в шах-
матном мире.
Потом, правда, успехи чередовались с относительными неудачами.
Характерен в этом отношении послевоенный международный турнир
в Гронингене (1946). Выступал там Котов без особого успеха, но в 14-м
туре он черными в 24 хода разгромил лидера. Вот эта партия.
Защита Нимцовича
М. Ботвинник А. Котов
1. d2—d4 Kg8-f6
2. С2—С4 еу—еб
3- КЪ1 —сз Cf8—b4
4- а2—аз Cb4: сз+
5- Ь2 : сз d7~d5
Вряд ли сильнейшее, но чер-
ные, видимо, заранее были гото-
вы к системе 4. ез ds 5. аз С : сз+
6. be. Здесь белые решаются на
непроверенное практикой про-
должение.
6. С4 : d5 еб : ds
7. Cci-g5
В последующие годы было
подтверждено, что ферзевый слон
белых лучше всего в этом вариан-
те расположен на поле ci! Теперь
черные легко уравнивают игру.
7- • • • С7-С5
8. f2—f3
Избегая варианта 8. ез Фа5
с последующим Kf6—е4.
8. ... by—Ь6
9- Cg5 : f6
И 9. Ch4 Фа5 ю. Фс12 Kbdy
11. еЗ Ь6 с дальнейшим Сс8—аб
не давало белым перевеса.
«64», 1981, № 3.
9. ®d8: f6
10. e2—ез 0—0
11. Kgi—e2 JIf8—e8
12. Kpgl-f2
56
Готовя перевод коня на поле
f4, что вряд ли можно признать
удачным. На 12. Фс12 черные мог-
ли ответить i2...Kd7.
12. ... <М6—еу
13 Ф<11— d2 Kb8—d7
14. Ке2—£4
В этот момент турнирной
борьбы у меня было 1172 очка из
13, и я уже потерял чувство опас-
ности. После этого хода не обеспе-
чены позиции как коня, так
и пешки ез. Правильно было 14.
Kg3 с возможностью перевода ко-
ня на поле fl; позиция белых была
бы достаточно прочной.
14. ... Kd7- f6
15. Cfi—d3 Cc8—dy
16. h2—Ьз
Белые еще могли путем 16. h4!
с последующим I14—115 укрепить
позицию коня. Но им мерещи-
лось, что надо готовить ход g2—
g4 - сразу 16. g4 С : g4 17. fg К :
g4+, конечно, было опасным.
16. ... Фе7—d6
17. ЛЬ1— bl
Белые не находят верного пла-
на. И сейчас правильно было 17.
h4. Ладью следовало временно
оставить на bl ддя защиты поля h2.
17. ... b7—Ьб
18. Cd3—fl Ле8—е7
19. аз—а4
Потеря времени.
19. ... Ла8—е8
20. ЛЬ1—ei С5—С4’
abcdefgh
Решающий ход, который явил-
ся для белых полной неожидан-
ностью, — отступление коня на d3
исключено и грозит неизбежное
g7~g5.
21. g2-g4
Белые совсем растерялись!
21. ... g7-g5!
22. Kf4—е2
И 22. Kg2 Ф112 не давало спасе-
НИЯ.
22. ... Ле7: ез!
Точно рассчитано. После 23.
Ф : ез ФЙ2+ 24. Cg2 Л : ез 25. Кр :
ез Ф : g2 26. ЛИ Ке4! черные оста-
ются с материальным преимуще-
ством.
23. Ke2—g3
Или 23. Kgi Ке4 + ! 24. fe
^g3x-
23. ... Фd6:gз+!
24. Kpf2 : g3 Kf6—e4+,
и белые сдались.
Типичная партия для Котова, когда он в ударе!
И наконец, последний тур. Котов белыми играет против единствен-
ного в то время экс-чемпиона мира. Александра Александровича уго-
варивают не рисковать и сделать ничью. «Нет, — отвечает Котов, — я хо-
чу выиграть и у Макса Эйве». И выиграл! В итоге турнирный успех
скромный, но первые два победителя повержены...
57
Бывали и выдающиеся турнирные достижения. И самым большим
триумфом Котова, несомненно, был межзональный турнир в Стокголь-
ме 1952 года. Не проиграв ни одной партии, он обошел ближайшего
конкурента на 3 очка, хотя среди участников были такие именитые
гроссмейстеры, как Петросян, Геллер, Глигорич, Тайманов, Авербах,
Сабо, Штальберг, Унцикер...
Примечательно, что в этом турнире 39-летний Котов проявил себя
как мастер разностороннего стиля, он играл так, чтобы его партнеры не
могли проявить своих лучших качеств, — высшее мастерство в шахматах!
Чем же объяснить сочетание выдающихся успехов с результатами
сравнительно скромными? Как-то Е. Геллер сказал мне: «Если шах-
матист не в настроении и терпит неудачу, значит, техника игры не на
высоте...» Глубокая мысль! Одним талантом не проживешь... Когда
нет вдохновения, техника должна выручать шахматного бойца. Но от-
куда быть технике у Саши Котова? Все это зависит от турнирного опы-
та и творческого окружения в юные годы. В шахматной Туле он не мог
этим запастись, а в Москву попал уже поздно! Когда Котов был в хо-
рошем настроении, шутки с ним были плохи. Однако недостаток тех-
ники укорачивает спортивную жизнь гроссмейстера. Котов это по-
чувствовал вовремя и стал перестраивать свою творческую деятель-
ность.
Вообще инженер Котов не был только шахматистом. Во время во-
йны он участвовал в создании новой конструкции миномета, за что
и был награжден орденом Ленина, — этот миномет воевал! А последние
десятилетия стал писателем; темой его художественных произведений,
конечно, были шахматы. Он писал об Алехине и Карпове; использовал
и опыт своей жизни.
Мечтой его было выпустить кинофильм о гениальном Александре
Алехине. Скоро эта картина (по сценарию Котова) выйдет на широкий
экран.
Может быть, мастерам и не все импонировало в писательской дея-
тельности Котова. Но по-своему он был прав — его слово было обраще-
но к широкой читательской массе. Он знал о своем праве на художе-
ственный домысел.
Александр Котов был и настоящим шахматным автором, и среди
этих книг главной и весьма популярной является «Шахматное наследие
Алехина». По ней учились многие квалифицированные любители.
Котов был непоседой, характером обладал неуемным. Он всегда
«лез» туда, где интересно: играл большую роль в общественной шах-
матной жизни, судил ответственные соревнования, писал злободневные
статьи. Он не боялся конфликтов, иногда поэтому ссорился и с друзья-
ми. Но — удивительное дело — всегда первым протягивал руку, ликви-
дируя размолвку!
58
Любил присочинить (вероятно, это необходимо для профессии пи-
сателя), посмеяться, в том числе и над самим собой. Например: Котов,
сидя за рулем, нарушает правила. Инспектор требует предъявления
водительских прав. «Я — Котов», — гордо заявляет гроссмейстер. Ин-
спектор внимательно изучает документ и, улыбаясь, возвращает права
владельцу. «А, так вам мое имя известно?» «Нет, — отвечает удивлен-
ный инспектор, — вас я не знаю, но моя фамилия — тоже Котов!»
Последние годы он внимательно следил за моей работой по созда-
нию искусственного гроссмейстера, торопил меня и сердился, что ра-
бота затягивается. Александра Александровича не пугала возможность
появления сильного автомата. Более того, он уже начал писать роман
на эту тему. Доверительно сообщил, что имя героя романа — Направ-
ник. «Что, не обидитесь? — посмеивался он.— Ведь созвучно!»
Хотя здоровье его поколебалось, но ритм жизни не слабел. Успел
Александр Котов сделать многое... Шахматный мир его не забудет.
Б. Ф. ПОДЦЕРОБ
Верность дружбе*
Конец 20-х годов. Массовое увлечение шахматами среди молодежи.
Занимается шахматной работой в Ленинграде и Пролетстуд; зампред
шахматной секции — студент-филолог университета Борис Подцероб,
секретарь — студент строительного института Лев Абрамов.
Студенческих соревнований было много. Мне довелось играть в чем-
пионате университета осенью 1928 года. Среди зрителей был и шахма-
тист 2-й категории Подцероб.
Память у него была поразительной. В 1975 году, работая над книж-
кой «Три матча Анатолия Карпова», я никак не мог вспомнить начало
моей партии с Г. Равинским из командного матча 1930 года. Позвонил
Борису Федоровичу. «Как же, — ответил он, — я ведь присутствовал на
этом матче». И продиктовал точный порядок ходов!
Судьба так распорядилась, что на шахматы у него оставалось мало
времени. И неудивительно: после окончания университета и полу-
чения дипломатического образования — напряженная работа снача-
ла в Наркоминделе (был начальником секретариата наркома), затем
в МИДе (генеральный секретарь МИДа, замминистра, посол в Турции,
Австрии, последние годы — посол по особым поручениям), но увле-
чение шахматами не ослабевало. Стиль игры у него был строгий, аван-
тюр избегал, позиционное понимание высокое, преклонялся перед
«64», 1983, № 6.
59
шахматным гением Капабланки и Алехина. Стал шахматистом I раз-
ряда, затем кандидатом в мастера. Квалификацию получал в турнирах
по переписке — в других играть не мог (по служебным обстоятель-
ствам). Дошел до полуфинала чемпионата СССР и не раз завоевывал
высокие места. Чем мог всегда помогал руководству Советской шах-
матной организации. Никогда не говорил о своих шахматных успехах,
но однажды нарушил это правило; Когда С. Флор гастролировал в Ав-
стрии и давал сеанс с часами сильным австрийским шахматистам,
советский посол решил попытать счастья. И вся Австрия ахнула от
изумления — он оказался единственным участником, кто выиграл
у гроссмейстера!
Жизнь у него была интересной. Участвовал в работе трех конферен-
ций — в Тегеране, Ялте и Потсдаме. Борис Федорович был службистом
с большой буквы и, естественно, не рассказывал об этих исторических
событиях, но как-то доверительно поведал мне, что Потсдамскую де-
кларацию Сталин подписал вечным пером Подцероба. С хохотом рас-
сказал он, как был представлен Сталину:
— Как ваша фамилия?
— Подцероб, — последовал четкий ответ.
— Кто вы по национальности?
— Белорус.
Сталин махнул рукой и сказал: «Чухна, значит».
Если учесть, что Сталин сам был представителем небольшой нации,
то в чувстве юмора отказать ему было нельзя.
И еще один рассказ Бориса Федоровича. Молотов с Подцеробом при-
летели на юг, где отдыхал Сталин. Со срочным донесением Подцероб
вошел в кабинет Сталина и изложил Молотову суть дела. Сталин неожи-
данно сказал:
— Товарищ Подцероб, а не отобедаете ли вы с нами?
Подцероб почувствовал явный подвох и думал, что нашел хороший
ответ:
— Товарищ Сталин, извините, но у меня много работы.
— Вячеслав Михайлович, — произнес Сталин, — у товарища Под-
цероба много работы, а мы — люди свободные, пойдем пообедаем...
Французский Борис Федорович изучил отлично, немецкий — непло-
хо. Собирал библиотеку, в том числе и шахматные книги. Великолепно
знал историю, политику, литературу. Очень дружил с В. Рагозиным,
а когда нашего общего друга не стало, беспредельно подружился со
мной. Именно беспредельно — мы друг другу доверяли полностью.
Каюсь, эксплуатировал я Бориса Федоровича. Когда нужна была
справка по литературному вопросу или политическому, обращался к не-
му, и спустя некоторое время он зачитывал весьма тщательно собран-
ную информацию. Иначе он работать не умел.
6о
Хотя Борис Федорович и был вполне современным человеком, но
любил использовать старинные выражения: к вашим услугам, низкий
поклон... Но это были всего лишь обороты речи. После обычного на-
чала телефонного разговора: «Говорит Борис Федорович второй» (пер-
вым он считал Годунова), — добавлял: «Здорово...» — уже без всякого
налета старины.
Он явно был недоволен, когда я прекратил выступления в соревно-
ваниях. Но придумал, как поддержать мой интерес к шахматам. Сове-
тами моими в игре по переписке он, естественно, не пользовался, но
постфактум консультировался по уже сыгранным партиям, — видимо,
чтобы я не разучился анализировать, а он подучился бы...
Анализировал он тонко. В последнем полуфинале чемпионата СССР
Подцероб закончил все партии, кроме одной, — по регламенту она под-
лежала присуждению. Дня за три до смерти Борис Федорович позвонил
и продиктовал следующую позицию.
— Ход белых. Как бы вы сыграли?
— А почему коня h2 нельзя взять?
— Опасно. Черные играют 1...Ле4 с дальнейшим Kpg5, и у них ак-
тивная позиция. Я уже послал ход 1. КсЦ—еб!, ограничивая активность
черной ладьи. В партии скорее всего последовало бы 1...КС5 : еб 2. d5 :
еб; теперь возможно 2...Kh2—f3 (проигрывает 2...Kpg5 3. Кр : h2 Кр :
f5 4- Kpg3 h5 5- Л(15+) 3. Ce2 : f3 g4 i f3+ 4- Kpg2 : £3 Kph6-g5 5- Kpf3~
e4 Леу—-gy! (иначе белая ладья прорывается по линии «g») 6. а2—аз
hy-h5 7. Ьз-Ь4 35 : Ь4 8. аз : b4 Kpg5~h6
(или 8...h4 9. Лgl+ Kph6 10. Л : g7 Кр : g7 11.
b51, и пешка «Ь» гибнет) 9. Лс11—hl!, и, види-
мо, белые выигрывают.
Мне осталось лишь признать мастерство
Подцероба в анализе вообще и в эндшпиле
в частности...
Эта позиция заставляет призадуматься: су-
меет ли шахматная программа для ЭВМ найти
и должным образом оценить ход 1. КсЦ—еб,
как это сделал шахматист-человек? Будущее
abcdefgh
даст ответ.
В последние годы у Бориса Федоровича побаливало сердце и при-
ходилось порой ложиться в больницу. Звонил он оттуда грустный.
— Вас там лечат?
-Да...
— Гулять можно?
— Конечно.
— Кормят?
И разговор заканчивался смехом.
61
Каждое утро он вставал очень рано, шел на гимнастику. Так было
и в этот роковой день. Когда он пришел в гимнастический зал, сердце
отказало...
В последние годы я понял, что это такое старость — когда друзья
уходят, а новые не появляются; остается лишь помнить тех, кто ушел.
Б. Б. ЮРЬЕВ
Памяти старого
шахматиста*
Познакомились мы зимой 1925 года. С виду он был рубаха-парень,
весьма жизнерадостный, держал себя несколько вызывающе — каза-
лось, что бравирует своей простонародностью. Внешность соответство-
вала поведению: неряшливо одетый (как, впрочем, многие в то время),
коренастый, лицо грубоватое, альбинос, рост невелик. Любил играть
«блиц», как тогда говорили, «со звоном», то есть с прибаутками и шут-
ками. С удивлением я узнал, что Боря Юрьев — студент электротехни-
ческого института.
В молодости Борис Борисович любил озорничать, его живой нрав
проявлялся и в психологических трюках. Так, играя в одной из групп
полуфинала чемпионата Ленинграда 1926 года (Я. Рохлин, организатор
этого соревнования, собрал несколько десятков участников), Юрьев на
партию с Симховичем (известным проблемистом) явился... в нетрезвом
виде. Противник обрадовался: его задача облегчалась — бороться чер-
ными с сильным партнером не так-то просто... Играл Симхович и ждал,
когда белые что-нибудь подставят. И вот наконец «зевок» фигуры; она
немедленно была взята.
Но тут-то и выяснилось, что Борис Юрьев был совершенно трезв;
спектакль закончился — Симхович попался в ловушку, фигура отыгра-
на при превосходящей позиции, и партия доведена до победного конца.
Главным судьей (тогда он назывался председателем турнирного ко-
митета) был профессор Б. М. Коялович, один из сильнейших шахмати-
стов дореволюционного Петербурга. Тщетно апеллировал к нему Сим-
хович. «Если вы сели за доску с пьяным партнером в надежде на легкую
победу, то по какому праву вы хотите опротестовать результат пар-
тии?» — недоумевал Борис Михайлович...
Осенью того же года Б. Юрьева включили в команду Ленинграда —
шахматисты нашего родного города выезжали в Швецию на матч с ко-
мандой Стокгольма. Тогда мы ближе узнали Бориса Борисовича, и он
«Шахматы в СССР», 1983, № 4.
62
завоевал общие симпатии (заприметили его и шведы; треть века спустя,
после сеанса одновременной игры в городской ратуше Стокгольма, ко
мне подошел противник Юрьева по матчу 1926 года и тепло вспоминал
своего партнера). Правда, в Стокгольме манер своих он не изменил:
гуляя по залу среди зрителей, неизменно занимался привычным «зво-
ном» (по-русски!) и время от времени подтягивал штаны согнутыми
в локтях руками (в молодые годы не мог отделаться от этой привычки).
На обратном пути через Ботнический залив теплоход попал в шторм,
и меня укачало... Ну и досталось же мне! Юрьев утверждал, что во вре-
мя качки Ботвинник звал на помощь маму и причитал: «Ах, зачем я по-
ехал в этот Стокгольм?»
Борис Борисович был человеком доброжелательным и объектив-
ным. Я быстро продвигался по турнирной лестнице, и, естественно,
противники по соревнованиям особых симпатий ко мне не питали...
Исключением был Юрьев. «Смотрите, — громогласно говорил он, —
у Ботвинника фигуры носятся по доске, как живые». Мы играли с ним
в одной команде профсоюза металлистов, вместе выезжали на матчи
в Москву. Он меня полюбил, и навсегда; 24 августа 1981 года пришел
на мой юбилейный вечер в Октябрьском зале Дома Союзов.
Кончил Юрьев институт, стал продвигаться как инженер и все мень-
ше играл в шахматы, хотя никогда с ними не расставался. В 30-е годы
он был уже директором завода, находился в длительной командировке
в США. Даже старался казаться важным — от озорства молодости ни-
чего не осталось. Но говорил по-прежнему что думал и громогласно.
Был переведен на работу в Москву, стал начальником главка наркома-
та, потом министерства. Однако эта должность оказалась не по его на-
туре, и в конечном счете он перешел в НИИ судостроительной про-
мышленности, где и трудился почти до конца своей долгой и честной
жизни.
Первые наши две встречи за шахматной доской я проиграл. Вот од-
на из них...
Дебют ферзевых пешек
Б. Юрьев М. Ботвинник
Турнир I категории
Ленинград, 1925
1. d2—d4 dy—d5
2. Kgi-f3 Kg8-f6
3. Cci-f4
Юрьев никогда не был силен
в теории начал. Поэтому он пред-
почитал дебюты, где вероятность
попасться на «заготовку» исклю-
чалась. Однако он обладал здоро-
вым пониманием позиции, что
позволяло ему получать благо-
приятное положение в середине
игры.
3. ... еу—еб
4. е2—ез Cf8—d6
5. Kf3-e5
63
Любопытно отметить, что со-
временная теория рекомендует
именно этот ход.
5. ... о-о
6. Kbi—d2 су—С5
7. с2—сз КЬ8—сб
8. Kd2—f3 Od8—С7
9. Cfi—d3 C5 : d4
Таково последствие недостат-
ка опыта — черным невдомек, что
пешка ез хуже пешки С5. Проще
и лучше было сразу 9...Ке4.
ю. ез: d4 Kf6—е4
11. Cf4-g3
Вынужденно, так как грозило
11.. Л6. Теперь же белые путем 12.
К: сб Ьс 13. С : d6 хотят с выгодой
упростить позицию, от чего я,
естественно, уклоняюсь.
11. ... Кеб—е7
12. Odi—е2
Характерное проявление
практической сметки и хитрости
моего партнера. Казалось бы,
точнее 12. Фс2, также нападая на
коня е4, но препятствуя одновре-
менно взятию на сз. Однако
Юрьев провоцировал меня на это
взятие, а мне не было еще 14 лет,
я только полтора года играл
в шахматы и наивно решил, что
белые просто-напросто зевнули
пешку.
Продолжение 12...f6 13. Kg4
Kg6! — защищая поле е5 (14. С : е4
de 15. Ф : е4 fs) — давало черным
хорошую игру.
12. ... Ке4: сз
13. Cd3:h7+!
Полная неожиданность для
черных, считавших этот ход не-
возможным, так как после 13...
Кр : h714. Фс2+ Ке4 они остаются
с лишней фигурой. Здесь мне
пришлось с ужасом убедиться, что
в стандартном варианте
13... Кр : h7 14. Kg5+ (я упустил
его из виду, ибо находился под
впечатлением, что белым надо
как-то забрать коня сз)
i4...Kph6 (i4...Kpg8 15. ФЬ5)
15. Ke : f7+ Л : £716. К: £7+ Kpg6
17. С : d6 черным остается лишь
сложить оружие.
13. ... Kpg8-h8
14. Фе2—d3 КсЗ—е4
Приходится мириться с по-
терей пешки. В случае 14«..Ка415.
Kg5 атака белых неумолимо на-
растала.
15. Ch7 : е4 d5 : е4
16. ФdЗ : е4 Фсу—а5+
17. Kpei—fl Фа5—b5+
Нападая на пешку В2, черные
вынуждают размен ферзей. Луч-
шее, на что они могут надеять-
ся, — это эндшпиль, над королем
все еще висит угроза Kg5 с неиз-
бежными матовыми последстви-
ями.
18. Фе4—е2 ФЬ5 : е2+
19. Kpfi: е2 Kph8—g8
И сразу шаблонный ход. Опыт-
ный мастер, несомненно, отразил
бы угрозу 20. К : £7+ путем 19...С :
е5, и наличие на доске разноцвет-
64
ных слонов повышало шансы на
спасение,
20. Ке5—d3
В ту пору в Ленинграде шахма-
тисты первой и второй категорий
делились еще на две группы каж-
дая. Мой партнер принадлежал
к категории 1-6, его младший брат
Владимир — к 1-а. Однако все пер-
вокатегорники, число которых
примерно равнялось количеству
нынешних мастеров, были, как
правило, опытными турнирными
бойцами. Б. Юрьев, например,
в том же году занял 6-е место в так
называемом Всесоюзном турнире
городов. И в партии со мной он,
конечно, немедленно использует
упущение черных и уклоняется от
возможного «разноцвета»...
20. ... Cd6: g3
Вроде бы сомнительное реше-
ние: вскрывается линия «Ь», что
позволяет белым, несмотря на от-
сутствие ферзей, создать атаку на
короля. С этой точки зрения луч-
ше было 20.. Лd8.
Но мне, не без оснований,
представлялось, что атаку белых
можно будет отразить.
21. h2: g3 by—Ь6
22. ЛЬ1—h5
Как будет видно в дальней-
шем, у черных была удовлетвори-
тельная защита, и даже не одна.
Поэтому рациональнее 22. Лас1.
22. ... Сс8—аб
А мне следовало предпочесть
22...f6, обеспечивая королю путь
к отступлению. После энергично-
го ответа белых такая возмож-
ность уже не представится.
23. Kf3-g5 Ла8—с8
Черные избирают контратаку,
и, вероятно, не без оснований, хо-
тя возможно было и 23...Kf5 24.
ЛаЬ1 КЬ6, после чего белым не так
просто прогнать блокирующего
коня.
24. Ла1—hi Key—g6
25. Кре2—ез Лс8—с2
Последней и единственной
возможностью защиты было
продолжение 25...С : d3 26. Кр :
d3 Лfd8, и фигуры белых распо-
ложены не столь удачно. Позво-
лять партнеру подключить к ата-
ке еще коня d3, конечно, не сле-
довало.
26. Kd3—£4 еб—е5
На этот трюк я и рассчитывал:
после 2у. К : g6 Ле2+ 28. Kpf3 fg
белые остаются без ладьи. Но
в партии этот трюк опровергает-
ся, так как для белого короля ос-
вободится поле d4. Однако уже
ничто черных не спасало. Напри-
мер: 26...Л : В2 2у. ЛЬу! е5 28.
Khs! (недостаточно 28. К : g6 из-
за 28...Ле2+ 29. Kpf3 fg+ 30. Kpg4
Сс8+) 28... Ле2+ (28...ed+ 29. Кр :
d4 Л(12+ 30. Крез Лdз+ 31. Kpb2)
29. Kpf3 е4+ 30. К : е4! Л : е4 31.
Л : gy+ Kph8 32. Кр : еф
27. d4 : е5 Л£8—d8
28. Kg5—е4 Лс2—е2+
Новый трюк: 29. К : е2? Лdзx.
29. Крез—f3 Ле2 : Ь2
30. Ке4—d6 ЛЬ2 : а2
Нельзя было, конечно, играть
30...К : е5+ 31. Л : е5 Л : d6 из-за
мата на е8.
31. Kf4:g6! Саб—е2+
32. Kpf3-f4 Се2: h5
33. Kg6—еу+ Kpg8-f8
34. Key—сб!
65
Увы, две фигуры черных
оказались под ударом, и спасти
их не смогут предсмертные
шахи.
34. ... Ла2: f2+
35. Kpf4—ез JIf2—е2+
36. Крез-f4
Нельзя было достичь цели ни
путем 36. Kpd3 в связи с 36...Л :
е5, ни играя 36. КрсЦ из-за 36...
JId2+ и 37... Л8 : d6. Поэтому ко-
роль стремится на g5.
36. ... Ле2—f2+
37. Kpf4-g5 f?—f6+
38. Kpg5 : h5.
Черные сдались. Живая пар-
тия, в которой ярко проявились
как тактические способности, так
и позиционное понимание моло-
дого Бориса Борисовича.
В. М. ГЛУШКОВ
Поддержка*
Большой ученый не только должен руководить и сам работать.
Он должен поддерживать и других специалистов, — конечно, в тех
случаях, когда новые направления представляются ему перспектив-
ными.
Я много слышал о Викторе Михайловиче Глушкове, но лично его не
знал. Довелось познакомиться с ним в феврале 1977 года, когда в Ин-
ституте кибернетики проходило совещание по шахматному програм-
мированию. Было известно, что Государственный комитет по науке
и технике поручил Виктору Михайловичу проводить это совещание, но
будет ли у академика необходимое время?
И вот начало совещания, и председательствует Глушков. Его под-
линный интерес к обсуждаемой проблеме меня поразил. Он и раз-
бирался в ней, но когда высказывались мнения специалистов, не-
сколько неожиданные для него, то «не давил» присутствующих сво-
им авторитетом, а поддерживал свободное обсуждение. Видимо,
это и способствовало его проникновению в суть проблемы. Это тем
более интересно, что в дискуссии некоторые высказывания не со-
ответствовали его принципиальным взглядам. И тем не менее он
поддержал направление (перспективы которого оценивал несколь-
ко скептически), считая, что может и здесь получиться нечто разум-
ное.
Два года спустя было другое совещание (и на весьма высоком уров-
не), где нашу работу над шахматной программой жестоко раскритико-
вали. Туда был приглашен и Виктор Михайлович, но он не пришел.
Статья написана в 1983 году по просьбе Института кибернетики имени
В. М. Глушкова (Киев) для сборника воспоминаний об ученом.
66
Видимо, знал, что будет происходить, и выступать против нашей рабо-
ты не пожелал!
Летом 1979 года обсуждался вопрос о возможной защите кан-
дидатской диссертации нашим математиком Б. Штильманом на со-
вете ВНИИЭ-лектроэнергетики. Разумеется, защита эта могла проис-
ходить лишь на стыке двух специальностей. На просьбу института
Виктор Михайлович откликнулся быстро, дал согласие единовремен-
но войти в совет и прислал все необходимые о себе формальные све-
дения.
И вот в конце 1981 года академик Глушков (также по просьбе ГКНТ)
проводил новое совещание по шахматному программированию, на этот
раз в Москве, в Центральном шахматном клубе. Здесь он нас поддержал
со всей решительностью. Узнав, что наша группа лишена машинного
времени, обсудил этот вопрос на высоком уровне, и мы получили воз-
можность продолжать научный поиск.
В результате поддержки В. М. Глушкова были разработаны и вне-
дрены в систему Министерства энергетики программы планирования
ремонтов оборудования электростанций, основанные на методе поиска
хода шахматным мастером. Быть может, не за горами и окончание шах-
матной программы. Воздавая должное проницательности Виктора Ми-
хайловича, мы всегда будем помнить о смелости, с которой он поддер-
жал нашу работу в столь трудное для нас время.
В. А. МАКОГОНОВ
Юбиляру — 80*
На финише чемпионата Ленинграда 1926 года мне пришлось встре-
титься с А. Перфильевым. Белыми я стремительно атаковал и быстро
выиграл. Стали анализировать партию, и оба партнера согласились —
черным все время было плохо.
«А если здесь сделать другой ход?» — услышал я за спиной высокий
голос. Тут же чья-то рука сделала этот «другой» ход, и все замолчали—
белые теряли фигуру без какой-либо компенсации... Я обернулся, что-
бы увидеть столь проницательного незнакомца. Потом уже выяснилось,
что это был Владимир Макогонов.
Через полтора года наши дороги встретились — оба мы впервые
играли в чемпионате СССР (Москва, 1927), разделили 5—6-е места и за-
воевали звание мастера... Впоследствии мы не раз встречались за шах-
матным столиком.
«Бакинский рабочий», 1984, 28 августа.
67
Чтобы понять, как играл Макогонов, достаточно посмотреть нашу
партию из 14-го чемпионата СССР (№ 137). Мой партнер был в трудной
ситуации, но с тончайшим позиционным пониманием (не останавли-
ваясь перед жертвой материала) выровнял игру, и партия закончилась
миром.
По стилю Макогонов напоминал А. Рубинштейна. Самобытное по-
зиционное понимание сочеталось с недостаточной искушенностью
в тактической борьбе. Но в нашей партии 12-го чемпионата СССР (Мо-
сква, 1940) Макогонов наказал меня как за позиционные, так и за так-
тические погрешности.
Не следует удивляться высоким творческим и спортивным дости-
жениям бакинского мастера, а надо поставить вопрос: почему его до-
стижения не были еще большими? Видимо, это объясняется тем, что
он поздно приобщился к шахматам. В 1926 году, когда он впервые по-
явился в Ленинграде, ему было уже 22 года.
Да, Владимир Андреевич Макогонов оставил заметный след в отече-
ственном шахматном искусстве.
И. М. БОТВИННИК
Слово о брате*
Брат погиб 17 сентября 1941 года в деревне Петрославянке. Он был
в истребительном батальоне. Когда отделение после рейда возвраща-
лось в Ленинград, бойцы остановились в одной избе на отдых. Послы-
шался свист авиабомбы: «Ложись!» Все легли, а брат, по-видимому,
заснул и продолжал сидеть на скамье, прислонившись к стене. Бомба
взорвалась на улице, осколок пробил стену и смертельно ранил брата
в голову... Его и похоронили в воронке, образовавшейся от взрыва этой
бомбы.
Узнали родные об этом от нашего двоюродного брата Е. С. Ботвин-
ника. Он был директором деревоперерабатывающего завода под Ле-
нинградом и часто ездил в город по шоссе, которое охранял этот ис-
требительный батальон. Бойцы и рассказали ему о гибели брата.
С юных лет Ися (так в семье звали брата) увлекался техникой. Про-
водил автономную телефонную связь на квартиру к приятелю — во
дворе дома № 88 по Невскому проспекту, что возмущало нашего
управдома. В школе по физике и математике учился хорошо, но от-
ставал по гуманитарным предметам. Поэтому специальная комиссия,
которая после школы направляла ребят на продолжение образования
Написана к юбилею Ленинградского трамвая.
68
(в 1925 году вступительные экзамены в высшую школу еще не были
восстановлены), дала ему путевку в электротехникум. Но этот техни-
кум был «почти» институтом: обучение четыре года, принимали лиц
с законченным средним образованием.
Во время учения в техникуме брат проходил производственную
практику в Лентрамвае. Он работал вагоновожатым одно лето на за-
городной линии на Стрельну.
По окончании техникума его направили на работу в Шлиссельбург,
но года через два Ися перешел на работу в Лентрамвай.
Здесь его технические способности нашли свое применение. Он
спроектировал весьма сложный светофор на углу Невского и Садовой.
Тогда еще ходил трамвай по Невскому и делал левый поворот на Са-
довую (когда шел от Московского вокзала). Для автотранспорта были
возможны любые повороты. Светофор должен был разрешать и за-
прещать движение с любого направления прямо, налево и направо.
Кажется, светофор этот работал около года. Теперь таких светофоров
нет; предпочитают ограничить число изменений направления дви-
жения.
Одно время брат был начальником цеха спецустройств Лентрамвая.
Он занимался автоматическими стрелками и пр. Насколько я помню,
он был и начальником цеха контактной сети.
К служебным обязанностям относился свято. Рано уходил на рабо-
ту на улицу Зодчего Росси (против балетного училища) и поздно воз-
вращался. Нередко в свободное время что-то дома чертил (конструи-
ровал).
Ходил в форме. Он очень «болел» за меня, когда я выступал в со-
ревнованиях. Проходил в турнирный зал без билета и пропуска — не-
обычная форма гипнотизировала контролеров.
Вспоминается эпизод: в последнем туре чемпионата СССР выиграл
я решающую партию у Саши Котова (№ 101). Приехал домой, после
спектакля жена звонит из театра, сообщаю ей результат. Вскоре она
приезжает домой. «Представляешь, в трамвае встретила Нею, он так
обрадовался, что заговорил даже тенорком...»
Когда Исаак Моисеевич погиб, жена его, Валентина Алексеевна,
с ю-месячной Эрикой были уже в эвакуации. Потом они вернулись
в Питер. Вдова брата умерла; в возрасте 40 лет умерла и дочь. Внучка
Светлана работает воспитательницей в яслях, где находится и мальчик
Женя — правнук брата.
В школе брат вступил в комсомол (тогда комсомольцев среди школь-
ников было мало), в Лентрамвае — в партию. Партком Трамвайно-трол-
лейбусного управления и направил его в истребительный батальон. Его
жизнь — честного советского человека — была оборвана нацистской
бомбой.
69
Э. Г. ГИЛЕЛЬС
Заочные встречи*
1944 ГОД> война. Радиоприемников у населения нет, в каждой квар-
тире — репродуктор. Он почти всегда включен — ждем известий с фрон-
та, остальные передачи идут, но их не замечаем.
Смотрим с женой друг на друга с удивлением: кто это исполняет
«Петрушку» Стравинского. Такое впечатление, что на двух роялях! Но
диктор объявил: исполнял Эмиль Гилельс...
Года два спустя звонят из Радиокомитета: «Будет концерт „по за-
явкам". Что бы мы могли исполнить по вашему заказу?» Немедленно
отвечаю: «„Петрушку" в исполнении Гилельса!» Но, увы, в ответ слышу,
что в программе концерта остались «незаявленными» лишь два номе-
ра: хор Пятницкого и вальс Штрауса...
Когда я думаю о Гилельсе, всегда сравниваю его с Капабланкой.
У Капабланки не было отдельных ходов — они всегда были крепко сце-
плены и создавали шахматную картину. У Гилельса не было отдельных
нот, он создавал картину музыкальную.
В1958 году, когда я отвоевал звание чемпиона мира в матче со Смыс-
ловым, Эмиль Григорьевич прислал теплую телеграмму. Никогда не
забуду этого знака внимания со стороны великого музыканта.
Публикуется впервые.
ТВОРЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
Небольшая статья «К вопросу об определении комбинации» имеет
принципиальное значение. По-видимому, первым большим шахмати-
стом, который ввел в шахматную практику жертвенные комбинации,
был Джоакино Греко. Для меня лично понятие жертвы было особенно
важным, поскольку я нередко страдал от недостатка комбинационного
зрения.
Это простое определение комбинации явилось в свое время настоль-
ко неожиданным, что вызвало отрицательную реакцию. Но прошли
десятилетия, и никакого другого определения я дать не моту.
Статья «О моих методах подготовки к состязаниям» была опубли-
кована, когда исследовательский метод изучения шахмат определился
и привел к хорошим практическим результатам. В дальнейшем им
пользовались и многие представители советской шахматной школы.
Изредка мне приходилось читать о том, что советские гроссмейсте-
ры используют и другие методы. Но — странное дело — никто из них
так и не поделился своим опытом.
Формально статья «По поводу трех выступлений» была вызвана ре-
цензией Г. Левенфиша на сборник моих партий. По сути же дела все
это было продолжением полемики, начатой еще в 1927 году.
Мое быстрое восхождение по лестнице шахматных успехов вызва-
ло неудовольствие некоторых представителей как старшего, так и мо-
его поколения шахматистов. Когда в V чемпионате СССР я завоевал
звание мастера, П. Романовский в журнале «Шахматный листок»
сдержанно отозвался о моей игре. Эта дискуссия вспыхнула с новой
силой в 1933 году в связи с матчем Флор — Ботвинник. Дело заключа-
лось не только в спортивной «ревности»: мастера почувствовали, что
здесь наметился иной, новый подход к шахматам, который впослед-
ствии и сформировался как исследовательское направление.
Между тем без этого нового подхода советские шахматисты не до-
бились бы больших успехов. Статью Г. Левенфиша можно рассматри-
вать как запоздалую реакцию на те изменения в шахматном искус-
стве, которые по разным причинам не импонировали некоторым
мастерам.
Я. Г. Рохлин, ныне последний из могикан (он был еще делегатом
шахматного съезда в 1924 году), долго уговаривал меня исследовать
вопросы эстетики шахмат, что и было мной исполнено. Результат, прав-
да, получился несколько отличный от того, который надеялся видеть
71
инициатор этой работы. Резюме исследования: шахматы всегда игра
и лишь изредка — искусство...
Статья В. Васильева «Парадокс о Ботвиннике» сродни упомянутой
статье Г. Левенфиша. Там рецензия, здесь рецензия. Левенфиш кри-
тиковал меня как шахматиста, Васильев — как человека. Собственно
говоря, это была первая настоящая рецензия на мою книгу «К дости-
жению цели». Я не мог принять эту критику, так как она в искаженном
свете представляла мою деятельность как шахматиста в сфере, не свя-
занной непосредственно с шахматной доской. Думаю, что я не смог бы
столь успешно служить как советским, так и мировым шахматам, если
бы действовал иначе.
Мой ответ «Без парадоксов» был написан осенью 1980 года, но в то
время опубликовать его не удалось.
И последняя статья «Как растет шахматист» относится к моему ме-
тоду работы с юными шахматистами. Если довоенная школа дала срав-
нительно скромные итоги, то послевоенные (1963—1964 и 1969— 1978)
способствовали богатому урожаю — появилось немало молодых бле-
стящих шахматистов. Достаточно указать, что из пяти советских шах-
матистов (Каспаров, Карпов, Ваганян, Юсупов, Соколов), которые ны-
не участвуют в борьбе за звание чемпиона мира, лишь Ваганян не за-
нимался в этой школе.
К вопросу об определении
комбинации*
П. Романовский в своей книге «Миттельшпиль» (изд. 1-е) опреде-
ляет комбинацию следующим образом: «Комбинация есть вариант (или
Ход белых. Выигрыш.
группа вариантов), на протяжении которого
обе стороны делают вынужденные ходы и ко-
торый заканчивается объективной выгодой
для активной стороны».
В такую формулировку определение ком-
бинации действительно укладывается, но кро-
ме комбинации в эту формулировку можно
уложить и еще кое-что. Например, в хорошо
известной позиции, изображенной на диа-
грамме, после 1. Ь6 cb 2. аб белые форсирован-
но добиваются материального превосходства.
Разумеется, это комбинация; это вытекает
и из определения Романовского.
«Шахматы в СССР», 1939, N2 4.
72
a b c d e f g h
Ход белых. Ничья
Р. Рети
а b с d е f g h
Ход белых. Ничья
А вот позиция Н. Григорьева.
Белые спасают партию красивым путе-
шествием короля: Крс8—dy—еб—£5—е4~
d3—с2.
Этот вариант, вынужденный для обеих сто-
рон, закончился для белых определенным до-
стижением: белые добились ничьей. По П. Ро-
мановскому, это комбинация. Но, конечно,
никакой комбинации здесь нет: белые прово-
дят не комбинацию, а маневр.
Возьмем еще более разительный пример —
известный этюд чехословацкого гроссмейсте-
ра Р. Рети.
Белые добиваются ничьей с помощью кра-
сивого и форсированного варианта*. По П. Ро-
мановскому — комбинация. В действительно-
сти и здесь никакой комбинации нет: это при-
мер эффектного маневра. Следовательно,
определение П. Романовского не раскрывает
существа комбинации.
Я нарочно взял простые примеры, чтобы не усложнять вопроса.
Можно взять примеры посложнее, по существу ничего не изменится.
Что отличает комбинацию от маневра (разумеется, пока отбрасыва-
ем нефорсированные маневры, о которых речь пойдет дальше)? Жерт-
ва. Для комбинации характерна жертва. Шахматиста с первых же его
шахматных шагов учат, что пешка равна пешке, слон равен трем пеш-
кам, ладья сильнее коня. А в комбинации это соотношение нарушается.
Привычная для шахматиста сила фигур в какой-то степени изменяется,
в переводе на общепринятый язык это и означает жертву (правильную,
конечно, ибо мы говорим о комбинации). Любопытно отметить, что
привычные для шахматиста соотношения между фигурами перестают
действовать иногда на протяжении ряда ходов, причем переход в такое
состояние происходит не постепенно, а резко — скачком. И так же во
всякой комбинации должен быть резкий, скачкообразный обратный
переход в обычное состояние, при котором слон снова будет равен трем
пешкам, ферзь сильнее ладьи и т. д. Если комбинация одноходовая, то
Решение см. в статье «Искусство ли шахматы?».
73
эти два скачка сливаются: в «старинной позиции» ходом 2. аб белые
пренебрегают отыгрышем пешки и, наоборот, жертвуют вторую пешку.
Обычные количественные соотношения нарушены — жертва. Но этим
же ходом 2. аб восстанавливается обычная картина, ибо белые форси-
рованно ставят нового ферзя, а ферзь стоит больше трех пешек. Итак,
два скачка слились.
Мы несколько отвлеклись в сторону. Что же такое комбинация?
Комбинация есть форсированный вариант с жертвой. Мне ка-
жется, что это и есть точное и простое определение комбинации. Не
следует комбинацию путать с форсированным маневром. Маневры бы-
вают двух родов: позиционные, когда ходы противника не вынуждены,
и форсированные (см., например, этюд Р. Рети). В чем же заключается
отличие комбинации от форсированного маневра? Форсированный
маневр — это форсированный вариант без жертвы.
Определение позиционного маневра очевидно: это есть перевод фи-
гуры или группы фигур на другую позицию. Какие же практические
выводы можно сделать из этих рассуждений? Главным образом — тер-
минологические.
Часто встречаешь в комментариях выражения «прекрасная комби-
нация», в то время как в партии ничего не было пожертвовано; либо
какая-нибудь комбинация объявляется многоходовой, на самом же деле
она длится не более двух ходов. Например, в моей партии с Капабланкой
(Амстердам, 1938, № 94) комбинация закончилась на протяжении двух
ходов (30. Саз и 31. Kh5+), все же остальное — форсированный маневр.
Наши заданные композиторы называют, как правило, те маневры,
которые они проводят в задачах, комбинациями. На мой взгляд, это
неправильно.
Некоторые мастера любят утверждать, что они являются шахмати-
стами «комбинационного стиля».
Что же, теперь есть объективный способ для проверки этих утверж-
дений (некоторые положения этой статьи были подсказаны мне год
назад В. А. Чеховером).
О моих методах
подготовки к состязаниям*
В 11-м чемпионате я ставил перед собой главным образом спортив-
ные задачи. Например, я сейчас стараюсь играть спокойно, не давая
волю своим нервам, а этого далеко не так просто добиться! Об этом
li-е всесоюзное шахматное первенство. М., «Физкультура и сиорт»,
1939 г.
74
приходится неоднократно напоминать себе во время партии. Спокой-
ствие далеко не декоративная вещь; у меня голова работает хорошо
лишь тогда, когда я спокоен; поэтому во время турнира я специально
тренировал в себе эту черту и достигнутыми результатами удовлетво-
рен. Далее, я стремился по возможности избавиться от цейтнотов. Во-
обще говоря, полностью избавиться от них невозможно, и это было бы
даже невыгодно. Во время партии бывают моменты, когда следует тща-
тельно изучить позицию, приходится расходовать лишние 20—30 минут
на обдумывание и следующие ходы до контроля времени делать уже
быстрее. Это «нормальный» цейтнот, от него я не намерен отказывать-
ся. Но часто бывает, что шахматист за доской напрасно тратит драго-
ценное время — рассчитывает варианты, заранее непригодные, или
никак не может отказаться от соблазнительного, но невыгодного про-
должения. Я приучал себя к экономному расходованию времени, и эту
проблему разрешил удовлетворительно, иногда даже сознательно сни-
жая качество своей игры. Другого пути не было: как иначе приучить
себя беречь минуты?
Третья задача, которую я старался разрешить, заключалась в сохра-
нении сил на всю длинную дистанцию турнира. Раньше, как правило,
почти во всех длинных турнирах я вначале быстро набирал очки, тратил
много сил, а затем на финише еле-еле «держался в седле». В промежут-
ке от 12-го до 15-го тура я почти всегда проигрывал партии. Разумеется,
так расходовать силы нельзя, лучше тратить их равномерно, тогда не
будет провалов на финише и в целом турнир потребует меньшего на-
пряжения.
В этом чемпионате мне удалось добиться равномерного расходова-
ния энергии, и к финишу я сохранил силы; правда, для этого пришлось
сделать много ничьих, но зато я за весь турнир не проиграл ни одной
партии.
Своим турнирным режимом я не совсем доволен. После завтрака
я гулял (1 час), затем готовился к партии (минут 25—30), после этого
отдыхал от шахмат. В 3 часа 30 минут — обед, и затем около часа я ле-
жал. Лежать перед партией очень полезно, после этого чувствуешь себя
бодрым, а главное, не отвлекаешься мыслями о посторонних делах. По-
сле отдыха я пешком шел на турнир. В этом отношении мне очень по-
везло, ибо до турнирного помещения было недалеко, и, таким образом,
я 20—25 минут снова гулял перед партией. Игра кончалась в ю часов
30 минут вечера, ужинал я в 11 часов и в 12 часов ложился спать. Вот
этого последнего я в начале турнира не выполнял аккуратно, перед
сном анализировал партии и портил себе сон. Я засыпал не ранее 3 ча-
сов ночи, и, как следствие, сон полностью не восстанавливал моих сил.
Теперь во время состязаний я никогда больше не стану заниматься
шахматами перед сном — ошибка не повторится.
75
Когда же анализировать неоконченные партии? Во-первых, минут
40—45 можно уделять этому делу после утренней прогулки; во-вторых,
в день доигрывания. Вообще же нужно стремиться к минимуму неокон-
ченных партий; только в этом случае можно сохранить силы на всю
длинную турнирную дистанцию.
Итак, четвертая спортивная задача — правильная организация
турнирного режима — мной не была разрешена вполне удовлетвори-
тельно.
Последняя спортивная задача, которую я ставил перед собой — за-
воевание первенства СССР, — была мною выполнена. Результатом
я вполне доволен, но в своей игре я заметил существенный недостаток:
хромала техника реализации преимущества. Во многих партиях суще-
ственный перевес я не сумел довести до победы. Может быть, это объ-
ясняется стремлением экономно расходовать силы и время, о чем
я уже говорил, но одно ясно: на эту сторону своей игры мне следует
обратить внимание. Однако другая сторона явилась для меня прият-
ной неожиданностью: я наконец научился играть черными. В восьми
партиях, игранных черными, я набрал 672 очка, а мог набрать еще
больше. Из этого обстоятельства можно сделать довольно интересный
вывод.
Почти во всех отзывах о моей игре мне приходилось читать о «де-
бютной эрудиции», с помощью которой я побеждал своих противников.
Я и раньше полагал, что эти «отзывы» малоосновательны, и относился
к ним иронически. Это верно, что обычно ряд партий я выигрывал еще
в дебюте, но ведь каждый шахматист стремится решить партию побы-
стрее! Этот же чемпионат полностью обезоружил моих «критиков»:
играя черными, такого результата нельзя добиться «дебютной эруди-
цией», ибо, какова бы ни была эта эрудиция, черными во всех партиях
перевеса в дебюте не получишь. Значит, я переигрывал своих против-
ников в дальнейшей борьбе, мои дебютные познания здесь были ни
при чем, и нашим шахматным журналистам придется подыскать другое
объяснение моим успехам.
Как же я готовлюсь к состязаниям?
Это никогда не было тайной. Как только я овладел техникой под-
готовки, я изложил свой метод в книге «Матч Флор — Ботвинник». За-
тем я читал однажды специальную лекцию ленинградским шахмати-
стам I категории, на которую, к сожалению, собралось только 15 слуша-
телей. Поэтому во многом мне придется повторяться.
Прежде всего перед состязанием надо подумать о своем здоровье,
ибо только при хорошем состоянии здоровья можно рассчитывать на
спортивный успех. А для этого лучше всего 15—20 дней провести на
свежем воздухе, за городом. К сожалению, наши физкультурные орга-
низации, понимая, что футболистам необходима физическая подготов-
76
ка, обычно становятся удивительно непонятливыми, когда речь идет
об элементарном отдыхе шахматистов перед ответственными соревно-
ваниями.
Шахматную подготовку я начинаю с просмотра литературы, нако-
пившейся с того времени, когда я переставал за ней следить. Это не-
обходимо для того, чтобы ознакомиться с новыми интересными пар-
тиями; просматривая литературу, я делаю себе заметки по заинтересо-
вавшим меня вопросам. Заодно отмечаю все партии моих будущих
противников по состязанию, в котором собираюсь участвовать. Я изу-
чаю особенности игры этих мастеров, их любимые дебютные вариан-
ты — это должно пригодиться при подготовке к каждой партии во вре-
мя турнира.
Далее я подготавливаю те дебютные схемы, которые намерен при-
менить в предстоящем состязании. Здесь следует заметить, что шахма-
тист не может и не должен, на мой взгляд, играть все дебюты, какие
только известны в теории. Для одного состязания вполне достаточно
иметь 3—4 дебютные системы за белых и такое же число за черных. Но
эти системы должны быть хорошо изучены. Если мастер не имеет в сво-
ем арсенале таких систем, он вряд ли может рассчитывать на хороший
спортивный результат. Обратно, если мастер играет только один дебют,
это тоже очень невыгодно: во-первых, его противник будет хорошо под-
готовлен к партии, а во-вторых, самое главное — шахматный кругозор
такого мастера будет слишком узок, во многих позициях он будет «пла-
вать».
Итак, схемы выработаны, но этого еще мало. Некоторые из них, те,
в которых автор схем не уверен, должны быть испытаны в тренировоч-
ных партиях. Разумеется, надо играть эти партии с таким партнером,
который будет держать их в секрете, иначе все будущие противники
узнают эти схемы не хуже их автора и дебютная подготовка окажется
обесцененной.
Этими подготовительными партиями следует пользоваться не толь-
ко для того, чтобы проверять дебютные схемы, но и для того, чтобы
тренировать себя в других отношениях. В частности, я давно уже со-
ветовал нашим мастерам, систематически попадающим в цейтнот, один
путь борьбы с этим недостатком. К сожалению, они, кажется, моим со-
ветом не воспользовались, а между тем он очень прост. Надо играть
тренировочные партии и при этом обращать внимание в первую оче-
редь на часы, а не на качество игры или ее результат и продолжать эти
упражнения до тех пор, пока не выработается навык целесообразно
распоряжаться временем, успевая рассчитывать все необходимые ва-
рианты. Думаю, что этим методом 90 процентов страдающих «цейт-
нотной болезнью» полностью были бы излечены, за исключением,
конечно, «безнадежно больных».
77
Таким методом надо лечить и другие недостатки. Во время специ-
альных тренировочных партий надо обращать главное внимание на
определенный недостаток — до его исчезновения.
В результате такой тренировки мастер может окончательно опреде-
лить свой уже проверенный на практике дебютный репертуар для дан-
ного состязания. После этого остается только готовиться к каждой пар-
тии в отдельности.
В том случае, если мастер слаб в эндшпиле, ему остается только по-
следовать примеру Чеховера, который за последнее время много работал
в области эндшпиля и особенно этюдов и достиг заметных успехов. При
этом в тренировочных партиях следует стремиться к эндшпилю, что и по-
может приобрести соответствующий опыт. Таким же методом можно
восполнить пробелы миттельшпиля, хотя здесь вопрос обстоит сложнее.
И, наконец, дней за пять до турнира надо прекратить всякие шах-
матные занятия. Надо дать себе отдых, а главное, это необходимо для
того, чтобы не потерять вкуса к шахматной борьбе.
Нельзя не упомянуть еще об одной возможности совершенствова-
ния, которую я всегда стремился использовать.
В чем заключается искусство шахматного мастера? В основном
в умении анализировать шахматные позиции; правда, мастер, сидя за
доской, должен уметь анализировать довольно быстро и не передвигая
фигур, но в конце концов расчет вариантов для оценки позиции — это
и есть искусство анализа.
Домашний анализ имеет свои специфические особенности: мастер
не ограничен временем и может передвигать фигуры. Несмотря на эти
различия, между анализом и практической игрой есть также и много
общего. Известно, что почти все выдающиеся шахматисты были и пре-
восходными аналитиками.
Вывод отсюда напрашивается сам собой: кто хочет стать выдающим-
ся шахматистом, должен совершенствоваться и в области шахматного
анализа.
Но надо упомянуть еще об одном существенном отличии анализа
от практической партии: если во время партии ваша аналитическая
работа непрерывно проверяется критически настроенным партнером,
то во время домашнего анализа легко можно оказаться необъектив-
ным. Чтобы бороться с этим, чтобы бороться также с плохим каче-
ством анализа, полезно отдельные аналитические работы делать до-
стоянием гласности. Это дает возможность услышать объективную
критику. Иначе говоря, опубликованный анализ, или попросту ком-
ментирование партий для печати, — вернейшее средство совершен-
ствования.
Разумеется, примечания к партиям, написанные «на ходу», за
1—2 часа, никак нельзя признать анализом. Такой «анализ» играет
78
только отрицательную роль, ибо может превратиться в дурную при-
вычку.
К сожалению, некоторые наши шахматисты все еще с пренебреже-
нием относятся к домашнему анализу. В свое время я предложил ле-
нинградским шахматистам I категории создать особый кружок по ком-
ментированию партий; в этот кружок даже записалось около 15 человек,
но дальше дело почему-то не пошло.
Вот все советы, которые я могу дать и которые я сам стараюсь вы-
полнять. Возможно, что для некоторых шахматистов они менее при-
годны; каждый мастер должен подойти к ним осторожно и применять
их, считаясь со своими индивидуальными особенностями и привыч-
ками.
По поводу трех
выступлений*
Рецензия Г. Левенфиша на сборник моих партий («Шахматы
в СССР», 1950, № 5) вызвала ответные статьи со стороны Я. Рохлина
(1950, № 11) и П. Романовского (1951, № 5).
После некоторых колебаний решился выступить в дискуссии и автор
«Избранных партий». Положение мое, разумеется, не совсем удобное,
поэтому по возможности не буду вмешиваться в споры, имеющие ко
мне непосредственное отношение, а буду касаться лишь в основном как
фактической, так и принципиальной стороны вопросов.
Примечательно, что в нашем журнале довольно редко можно встре-
тить ответы на критику. Например, уже не первый год печатается в жур-
нале отдел «Читатель критикует». Читатель действительно критикует
(и критикует справедливо) наших гроссмейстеров и мастеров, а что же
они? Предпочитают отмалчиваться, не решаясь публично признавать
свои ошибки, дополнять и исправлять свои анализы. (Пользуюсь слу-
чаем поблагодарить читателей за их критические замечания по поводу
моих анализов.)
В настоящей статье я признаю свои ошибки, действительно обна-
руженные критиками в сборнике партий, а заодно докапываюсь и до
ошибок... самих критиков с единственной целью, чтобы в следующий
раз критика была более обоснованной и тем самым более действен-
ной.
Поскольку наиболее решительным критиком был Г. Левенфиш,
то и начнем с признаний его справедливых замечаний. Каковы же
они?
«Шахматы в СССР», 1951, № 9.
79
1. В примечаниях к партии № 61* в известном варианте французской
защиты после ходов 1. е4 еб 2. сЦ d5 3. Кез Cb4 4. е5 с5 5. аз С : сз+ 6. Ьс
Key 7. Kf3 КЬсб 8. Cd3 Фа5 я указал, что продолжение 9. о—о Ф : сз ю.
Cd2 ФЬ2 11. ЛЬ1 Ф : аз 12. Ла1 ведет к повторению ходов. Г. Левенфиш
справедливо отмечает, что вариант 12. ЛЬз (а не 12. Ла1) 12...Фа213. Фс1
ведет к выгоде белых.
Добавим лишь, что замечание рецензента объясняется очевид-
ной авторской ошибкой: в этом хорошо известном варианте были
пропущены ходы 9...С4 10. Се2, после кото-
рых белые вынуждены идти на повторение
ходов.
2. В партии № 75 в примечании к 13-му хо-
ду белых, рассматривая положение на диа-
грамме, я указал, что черные добиваются пре-
имущества путем 17...gf 18. С : f4 Ссу.
Как правильно заметил Левенфиш, этот
вариант имеет свое опровержение: белые от-
вечают 19. ЛЬз! Признавая свой промах**, дол-
жен указать, что, видимо, я все же не ошибся
abcdefgh
в оценке позиции. В положении на диаграмме черным следует про-
должать 17...о— о—о, и в случае 18. Л : g5 ЛЬз! они сохраняют опасную
инициативу.
3. В анализе позиции, которая могла получиться в партии № 85,
я доказывал, что ничьей черные добиваются лишь путем 50... Й5, а пас-
сивная защита ведет к их поражению, для ил-
люстрации чего привел вариант:
5O...Kpd7 51. КрЬб Крс8 52. Й4!! КрЬ8 53.65
ab 54. Кр : Ь5 Крс7 55. Крс5 Kpd7 56. КрЬб Крс8
57. Ьз КрЬ8 58. 64 Кра8 59. Крс7 Кра7 6о. 65
Кра8 61. Ь6 Ь5 62. g3. Г. Левенфиш справедли-
во указывает, что этот вариант неправилен, ибо
в случае 58...Крс8 59. Кра7 Крс7 60. Ь5 Ь5 61. g3
g5 62. hg g6 не видно, как белым спастись...
К сожалению, рецензент забыл указать, что
это исправление принадлежит В. Чеховеру.
Исправление этой конкретной ошибки отнюдь не ведет к переоценке
всего анализа. Легко заметить, что, продолжая сначала (вслед за 52. Ь4)
53. g4 и затем 54. Й5, белые выигрывали партию указанным ранее эле-
ментарным путем.
В этой статье номера партий — по книге «Избранные партии».
Впрочем, как после 19...Л : hs 20. Ф : hs+ g6, так и после 19...0—о—о по-
ложение черных вполне надежно.
80
4. Четвертый этюд, как справедливо указал
Г. Левенфиш, не решается.
Путем 1,..Кре6! 2. Kpg6 Кре5! 3. Кр : g7
Kpf4+ черные добиваются ничьей.
И здесь рецензент забыл указать, что анализ
принадлежит ленинградскому шахматисту Ба-
рашу. Этюд легко исправляется: в начальной
позиции черный слон должен стоять на поле 64.
Таковы справедливые замечания — мне
остается лишь с благодарностью их принять.
abcdefgh
Еще одна аналитическая погрешность, найденная рецензентом в пар-
тии №8о (с В. Макогоновым), оказалась аналитической ошибкой само-
го Левенфиша, на что уже указал Я. Рохлин. Остальные замечания
Левенфиша носят общий характер и, скажем прямо, поверхностны
и нелогичны.
О «проблеме Ботвинника»
и советской школе
Как играют сильнейшие советские шахматисты? Об этом, об отече-
ственной шахматной школе достаточно подробно изложено во вступи-
тельной статье к «Избранным партиям». Г. Левенфиш, видимо, отно-
сится к этой статье с недоверием и по-своему ставит и решает «про-
блему Ботвинника», «основываясь» при этом на партиях сборника.
«Главная сила Ботвинника наших дней, — объясняет рецензент, — со-
стоит в том, что противники чемпиона мира до сих пор не смогли...
противопоставить дебютной стратегии Ботвинника равноценную...»
Я не собираюсь спорить здесь с Л евенфишем, ибо свою точку зрения
изложил в упомянутой статье. Покажем лишь, что «вывод» Г. Левен-
фиша является бездоказательным.
Исходным моментом «доказательства» Левенфиша является партия
с Решевским (№ 57). Каждому, кто, хотя бы поверхностно, ознакомил-
ся с данной партией и примечаниями к ней, ясно, что она отличается
сложной борьбой и сложностью расчетов. Например, примечание, ко-
торое приводит Левенфиш, содержит восьмиходовый вариант, да еще
с жертвой пешки.
Нимало не смущаясь, Левенфиш утверждает, однако, что трудность
разыгрывания таких партий заключается отнюдь не в сложности рас-
чета, и, чтобы убедить читателя, ссылается при этом на мое послесло-
вие... к другой партии, борьба в которой носила совсем иной характер.
«Доказав» на партии с Решевским, что все дело лишь в правильной
оценке позиции, а не в сложности расчета, Левенфиш утверждает далее,
81
что ряд партий выигран якобы «в таком же стиле» (в действительности
же указанные им партии являются разнохарактерными...).
Ну, хорошо, допустим, некоторые партии были выиграны без рас-
чета сложных вариантов. Что же из этого следует?
Оказывается (по Левенфишу), что если присоединить «сюда» еще
пять (из ста!) «чисто аналитических» (в дебютном отношении) партий,
то неизбежен вывод о превосходстве дебютной стратегии Ботвинника...
В этих рассуждениях логика отсутствует...
Остается лишь добавить, что неверна и сама постановка Левенфи-
шем данного вопроса: не о «проблеме Ботвинника» должна идти речь,
а о советской шахматной школе. Лишь рассказав о нашей школе, мож-
но объяснить читателю, в чем же заключается сила того или иного ее
представителя. В свете этого все рассуждения и выводы Левенфиша
лишь запутывают вопрос и отнюдь не способствуют его решению.
Г. Левенфиш далее утверждает, что «в сборнике не наберется и де-
сятка партий, которые насыщены равноправной борьбой с обоюдными
шансами, где дело сводится не к „дожиманию" противника, а где весы
склоняются то в одну, то в другую сторону и исход сражения определя-
ется глубиной творческого замысла».
Это заявление заслуживает самого пристального внимания. Во-
первых, оно расходится с истиной — к сожалению, в сборнике много
партий, где шла отчаянная борьба, где весы клонились то в одну, то
в другую сторону. Во-вторых, это заявление показывает, каковы же,
по Левенфишу, должны быть партии, к созданию которых следует
стремиться. Оказывается, при этом обязательно весы должны качать-
ся, и именно в таких партиях и возможна глубина творческого за-
мысла.
Где здесь логика? Если весы качаются, значит, и обоюдных промахов
не меньше, чем этих самых качаний. Стало быть, Левенфиш рекомен-
дует советским мастерам в определенные моменты партий (для созда-
ния «качаний») допускать ошибки?
Или, может быть, Левенфиш серьезно утверждает, что если мастер
стремится создать цельную партию, законченное художественное про-
изведение, то при этом глубокие творческие замыслы уже невозможны?
Если бы советские шахматисты действовали в соответствии с твор-
ческими «установками» Левенфиша (между прочим, сам Левенфиш
предпочитает играть не по Левенфишу), то нет никаких сомнений — их
успехи были бы невелики. Советские мастера, перед которыми была
поставлена нашей партией, советским народом серьезная цель — заво-
евание первенства мира, могли ли развивать подобные «творческие»
тенденции? Конечно нет. Мы должны были научиться побеждать ино-
странных мастеров, и побеждать наверняка. Ясно, что для решения
такой серьезной задачи «весовые» теории непригодны. Советские шах-
82
матисты пошли иным путем, и не без успеха, о чем и было рассказано
в упомянутой ранее статье из сборника партий.
Гроссмейстер Левенфиш игнорирует в рецензии эти факты, игно-
рирует и советскую шахматную школу — очевидная и принципиальная
ошибка рецензента.
У Левенфиша в рецензии есть еще много замечаний, но и они не
могут быть приняты. И все же на двух вопросах следует остановиться.
К вопросу об определении
комбинации
Г. Левенфиш возражает против данного в сборнике определения
комбинации, основываясь на трех соображениях. Во-первых, недоуме-
вает он, по Ботвиннику может получиться, что комбинация правильная,
а маневр неправилен. Что тогда?
Тогда, конечно, плохо, так как если ничего хорошего из комбинации
с последующим форсированным маневром не получилось, стало быть,
и комбинация была неправильной.
Во-вторых, замечает рецензент, если бы, например, Рети провел ма-
невр (без жертвы), а какой-нибудь любитель пожертвовал бы пешку,
то неужели Рети следует причислять к шахматистам позиционного сти-
ля, а любителя — к шахматистам комбинационного стиля? Насчет при-
числения к позиционному стилю я здесь не буду высказываться, а вот
если во многих партиях шахматиста форсированных вариантов с жерт-
вой не встречается, то можно определенно утверждать: у него отсут-
ствует комбинационное зрение.
В-третьих, указывает Левенфиш, как можно делить «одну цельную
идею» (иначе говоря, форсированный вариант) на собственно комби-
нацию и последующий маневр? Вполне возможно, шахматная партия
является также единым целым (все ходы связаны), а ведь мы делим ее
на начало, середину и конец.
Думается, что данное в книге определение комбинации является
достаточно точным.
О партиях первой половины
сборника
Г. Левенфиш весьма недоволен подбором партий первой половины
сборника. В частности, он цитирует предисловие из издания 1938 года.
«...Здесь отражены далеко не все мои лучшие достижения...» — писал
тогда автор, и рецензент недоумевает, как же почти все 6о партий сбор-
83
ника 1938 года вошли в новый сборник, давая понять читателю, что сам
автор не считает подбор партий полноценным. Это не соответствует
истине. Левенфиш невнимательно прочел мое предисловие из старого
сборника. Я писал, что в сборник включены «далеко не все мои лучшие
достижения», но то, что включено, безусловно входит в число лучших
достижений. Тем самым подразумевалось лишь, что число партий мо-
жет быть увеличено, и только.
Не разобрав, в чем тут дело, Левенфиш безосновательно критикует
некоторые мои партии и навязывает другие, не включенные в сборник.
Это объясняется, по-видимому, как поверхностным знанием Левенфи-
шем моих партий, так и попыткой оценивать их на основе «весовой»
теории.
Огульно обесценивает рецензент и примечания к партиям первой
половины книги, указывая, что они не соответствуют современному
состоянию теории. Поскольку никаких вариантов Левенфиш не приво-
дит, то возражать трудно: те же общие соображения, которые он дает,
свидетельствуют о его небрежности.
Есть ли разница между примечаниями к первым и последним пар-
тиям сборника? Безусловно, есть. В чем же состоит эта разница?
Мне кажется, что основная ценность примечаний мастера (к своим
партиям, конечно) состоит в том, что они являются отражением хода
мыслей мастера во время партии — при том непременном условии, что
примечания написаны искренне.
Я и не решился изменить стиль примечаний к ранним партиям
(хотя примечания к ним и подвергались наибольшим изменениям),
а устранил лишь ошибки, шероховатости, несоответствия, устарелые
дебютные варианты и прочее. Думаю, что поступил правильно — чи-
татель может судить о творческом росте автора не только по тексту
партий, но и по примечаниям к ним; главное, читателю становятся
понятны творческий кругозор мастера и ход его мыслей во время пар-
тии.
Если мне придется когда-нибудь комментировать какие-либо другие
ранние партии, то также постараюсь в стиле и характере примечаний
отобразить ход своих мыслей во время этих партий.
Естественно, что ранние партии сборника прокомментированы ина-
че, нежели позднейшие, — нужно ли на это сетовать?
Перейду теперь к выступлениям Я. Рохлина и П. Романовского. Мне
кажется, что основное достоинство статьи Рохлина состоит в том, что
он указал на тенденции объективизма и, скажем прямо, аполитичности
в рецензии Г. Левенфиша. Совершенно правильно указал Рохлин, что
рецензент обошел молчанием вопросы, связанные с ростом и успехами
советской шахматной школы, не отметив и самих причин, вызвавших
столь высокое развитие шахмат в Советском Союзе.
84
Статья Романовского вызывает законное недоумение, так как он об-
ходит этот основной недостаток рецензии Левенфиша.
В этом отношении я полностью присоединяюсь к Рохлину.
П. Романовский затушевывает и ошибки Левенфиша, связанные
с оценкой роли А. Рубинштейна. А ведь Левенфиш, упрекая меня в том,
что я «оставил без внимания» Рубинштейна, по сути дела, считает, что
в истории русских шахмат Рубинштейн сыграл такую же роль, как
М. Чигорин и А. Алехин. Это, разумеется, необоснованно. Известно, что
Рубинштейн был крупным шахматистом, но не крупнее А. Нимцовича.
Почему же Левенфиш ратует за Рубинштейна и забывает при этом
о Нимцовиче? «Секрет» этот раскрыл Я. Рохлин (чтобы не быть ложно
понятым, должен указать, что я не согласен с оценкой Рохлиным роли
Рубинштейна в истории русских шахмат): Левенфиш «заинтересован»
в чрезмерно высокой оценке Рубинштейна, видимо не желая отказы-
ваться от своих прежних ошибочных взглядов, изложенных в «Совре-
менном дебюте»...
П. Романовский выражает также ряд претензий к «Избранным пар-
тиям». Он указывает, что «Ботвинник в изложении порой бывает ме-
тодически не вполне ясен». К сожалению, в данной статье он не пояс-
няет свою мысль, поэтому придется процитировать другую работу Ро-
мановского (статья, опубликованная в книге П. Кереса «Матч-турнир
на первенство мира по шахматам 1948 г.»), где Романовский писал:
«Язык Ботвинника непритязателен, прост, и за этот счет в нем, может
быть, и нет достаточной методической полноты».
Вот теперь ясно. Остается лишь выразить надежду, что Романовский
и в последующих моих работах не будет находить «достаточной мето-
дической полноты», против чего читатель, вероятно, не станет возра-
жать...
Далее Романовский отмечает в рецензии, что в «Избранных парти-
ях» «самый главный недочет состоит в том, что чемпион мира скупо
раскрывает особенности своего творческого метода, своих оценок шах-
матной позиции». Серьезное обвинение. Жаль, что оно не основывает-
ся на конкретном материале; между тем о пользе конкретных примеров
Романовский пишет несколькими строками выше, указывая при этом,
что «материала в „Избранных партиях" для этого хоть отбавляй».
Поскольку критика Романовского носит общий характер, трудно по-
нять, в чем я ошибся, но, может быть, кто-нибудь защитит меня от столь
неожиданного нападения? Отлично, на помощь приходит сам... Рома-
новский. Вот что он писал в той же статье (из книги Кереса) об авторе
данных строк:
«Его оценки позиций — это большей частью настоящие шедевры
шахматной мысли, раскрывающие перед читателями многие тайники,
недоступные для них ранее». «Чему же надо верить?» — вправе спро-
85
сить изумленный читатель... Тут, безусловно, нет ясности, и не только
методической.
Как видит читатель, книга пока еще не получила действительно се-
рьезной и обоснованной критики.
Быть может, это объясняется отчасти и тем, что на сей раз в основе
критики, видимо, недоставало кропотливого труда — необходимого
фундамента любого серьезного исследования.
Искусство ли шахматы?*
Это не праздный вопрос. Тот или иной ответ может определить ме-
тоды изучения шахмат и, быть может, их дальнейшее развитие. Разуме-
ется, многое в данной статье спорно, но автор все же просит читателей
учитывать, что здесь изложено пусть и субъективное, но искреннее
и продуманное мнение.
Общепризнано, что шахматы имеют три стороны: игры, науки и ис-
кусства. Но, разумеется, никто не утверждает, что шахматы являются
наукой. Наука обязательно должна изучать законы природы, общества,
мышления, а шахматы всего лишь исторически сложившаяся условная
схема... Научный элемент в шахматах играет важную, но подчиненную
роль (между прочим, примерно такую же роль он играет и в искусстве,
а отчасти и в спорте). Так, индийский мастер Султан-Хан, когда появил-
ся в Англии в начале 30-х годов нашего столетия, не знал современной
теории, не знал научных основ шахмат. Это не помешало ему, однако,
в то время добиваться известных спортивных успехов и создавать пар-
тии, ценные в художественном отношении.
Некоторые авторы логический элемент в шахматах принимают за
научный. Мне это кажется несостоятельным. Логика в шахматах явля-
ется не научным, а художественным элементом. Разве шахматный этюд,
который решается скрытым и логическим путем, не производит эсте-
тического впечатления?
Итак, шахматы могут быть только игрой либо искусством.
Наиболее распространен взгляд на шахматы как на интеллектуаль-
ную игру. Эм. Ласкер, например, считал, что главное в шахматах —
борьба. Да это и естественно — шахматы имеют форму игры, соревно-
вания. Представим себе, что два путешественника спаслись после ко-
раблекрушения на каком-либо уединенном острове; случайно у них
оказался элементарный шахматный учебник. Они сделали доску, фи-
гуры и начали соревнование. Оба новоиспеченных шахматиста игра-
М. М. Ботвинник. Матч-реванш Смыслов — Ботвинник на первенство
мира. 1958. М., Искусство, i960.
86
ют из рук вон плохо, партии мастеров им неведомы. Тем не менее наши
шахматисты получают большое удовлетворение от шахматной партии,
от азарта борьбы. Когда один из них «зевает» фигуру или мат, другой
торжествует. Есть ли здесь искусство? Разумеется, нет и в помине. Мы
видим игру, борьбу двух интеллектов — и только.
Не следует, однако, думать, что если шахматы имеют форму игры,
соревнования, то это в какой-то степени является их недостатком. На-
оборот, игровая форма шахмат — их большая притягательная сила.
Человек всегда стремится к борьбе, к соревнованию. Иногда труд мо-
жет дать человеку меньшее удовлетворение, чем игра. Пожалуй, здесь
уместно вспомнить замечание Маркса о том, что «во все время труда
необходима целесообразная воля... тем более... чем меньше рабочий
наслаждается трудом как игрой физических и интеллектуальных
сил»*.
Итак, бесспорно, что шахматам свойственна форма игры, и на пер-
вой стадии развития шахматы и были только игрой. Постепенно они
стали завоевывать все большее признание, большую популярность,
появилась теория, обширная литература, развивалась композиция
(этюды и задачи), появились ценные в эстетическом отношении партии
мастеров, партии, которые приносят удовлетворение множеству шах-
матистов на земном шаре... Так неужели и после этого шахматы оста-
лись всего лишь игрой?
В этом отношении также нет разногласий. Сейчас большинство ав-
торитетов признает, что шахматы уже не только игра. Еще Эм. Ласкер,
высказываясь за то, что шахматы — борьба, высоко ценил эстетический
элемент в шахматах. А Р. Рети в начале 2О-х годов нашего столетия
прямо указывал: «Еще сто лет назад шахматы были, без сомнения, толь-
ко игрой, но... здесь мы имеем народившееся, развивающееся
искусство»**.
А. Алехин также считал, что шахматы — искусство. Но мало выска-
зать мнение, надо его доказать! К сожалению, доказательств того, что
шахматы — искусство, в шахматной литературе как будто не было. Од-
нако давайте, уважаемый читатель, попытаемся вместе решить эту
«шахматную» задачу.
Но прежде, чем решать, надо условиться, что следует решать, то есть
привести определение искусства. Этих определений эстетика знает не-
мало. Разумеется, советский шахматный автор будет придерживаться
марксистского, материалистического определения искусства. Вероятно,
не всем шахматистам на Западе это понравится; что же, пусть они pc-
к. Маркс. Капитал, т. 1. М., Госполитиздат, 1955, стр. 185.
Р. Рети. Новые идеи в шахматной игре. М., Молодая гвардия, 1924,
стр. 65.
87
шают эту проблему другим путем. Но, быть может, если они дочитают
эту статью до конца, то и у них не будет возражений?
Известно, что искусство — одна из форм общественного сознания,
отображающая действительность в художественных образах, средство
познания и изменения жизни; искусство активно воздействует на
мысли, волю и чувства людей и играет большую роль в жизни обще-
ства.
Что же общего между шахматами и искусством?
Достаточно напомнить о культурном и воспитательном значении
шахмат в наши дни, их повсеместном распространении, о том почетном
месте, какое шахматы занимают в сознании людей, чтобы уяснить, на-
сколько близки шахматы к искусству. Эта близость становится еще бо-
лее ощутимой, если вспомнить об одном мимолетном, но глубоком за-
мечании Маркса о том, что «предмет искусства... создает публику, по-
нимающую искусство и способную наслаждаться красотой»*. Шахматы,
без сомнения, создали обширную аудиторию, разбирающуюся в шах-
матных произведениях (партиях, этюдах) и способную наслаждаться
их красотой.
Можно считать, что шахматы близки к искусству, — это очевидно.
Но для того, чтобы доказать, что шахматы являются особым видом ис-
кусства, надо преодолеть трудный барьер — доказать, что в художе-
ственных образах шахматных произведений отражается специфическая
реальность**.
Вот в этом и состоит проблема. Кто не знает, что шахматы всего лишь
условная схема? Как же условная схема может быть связана с реально-
стью? Некоторые утверждают, что шахматы являются «действительно-
стью», поскольку они изобретены людьми и не могут не отображать
коллективного опыта людей, но это доказательство не может быть при-
нято. Кем бы условная схема ни была изобретена, что бы она ни отра-
жала, она остается всего лишь условной схемой!
Какую же реальность отражает шахматная партия? На мой взгляд,
шахматы отображают творческую, логическую сторону мышления лю-
дей (а работа мозга человека, безусловно, является реальностью!). «По-
звольте, — может возразить читатель, — а разве повесть или роман,
симфония или картина не отражают в какой-то мере работу мозга ху-
дожника?»
К. Маркс. Соч., т. XII, стр. 182.
Скептики, конечно, могут отрицать наличие художественных шахматных
образов, поскольку еще в шахматной литературе не было приведено опреде-
ления этого образа. Однако миллионы шахматистов, получающих эстетиче-
ское удовольствие от шахматных произведений, вряд ли согласятся со скеп-
тиками.
88
Верно, процесс мышления человека в создании произведений ис-
кусства играет важную роль (хотя и неодинаковую — в зависимости от
предмета искусства), и поэтому произведение искусства, отражая объ-
ективную реальность, в какой-то мере отражает и мышление художни-
ка, создавшего это произведение.
Даже если взять литературу, где процесс мышления играет большую
роль в создании художественного произведения, нетрудно заметить,
что литература прежде всего отражает жизнь людей, общества и прочее
и лишь на втором плане отражает творческую сторону мышления пи-
сателя; насколько талантливо, глубоко, всеобъемлюще сумел отразить
писатель жизнь людей в определенную эпоху, настолько и значимо
данное произведение.
Здесь надо сделать одно весьма существенное замечание: хотя про-
изведение искусства и отражает работу мозга его создателя, но далеко
не всегда оно оставляет то впечатление, на которое рассчитывал худож-
ник. Например, А. Чехов, когда писал «Вишневый сад», думал, что пи-
шет комедию, а зритель принимал пьесу в постановке Художественно-
го театра как трагедию. Лев Толстой был противником революции и в
своих произведениях призывал к смирению и непротивлению злу.
А между тем Толстой — великий художник, с потрясающей силой
и правдивостью отобразивший русскую действительность, — являлся,
по определению В. И. Ленина, «зеркалом русской революции».
Шахматная партия является результатом напряженной работы ин-
теллекта мастера, и логическая сторона мышления людей отображает-
ся в шахматах с большой точностью. В сознании шахматиста, восхища-
ющегося содержательной партией или этюдом, весьма точно повторя-
ется мышление мастера. Здесь нет места для различных толкований*.
Рассмотрим известный этюд Р. Рети. Художественная сила этого про-
изведения состоит и в экономичности построения, но главное — в пара-
доксальности результата. Казалось бы, положе-
ние белых безнадежно: их король не может
задержать пешку h5, а белая пешка сб на пер-
вый взгляд обречена. В действительности же
после 1. Kpgyh4 2. Kpf6 КрЬб (или 2...Ьз 3. Креу,
и пешка сб также проходит в ферзи!) 3. Крез!!
Кр : сб (или З...Ьз 4. Kpd6) 4. Kpf4 пешка «Ь»
задержана... Замечательный этюд, но суть не
в этом. Вы сейчас представили в своем созна-
нии решение этюда, уважаемый читатель? Вы,
abcdefgh
Иногда спустя много лет какой-либо шахматный специалист находит
у мастера ошибку. Тогда в сознании любителя повторяется не только работа
мозга мастера, но и того аналитика, который нашел ошибку.
89
может быть, полагаете, что это были только передвижения фигур и ни-
чего более? Если так, то это заблуждение. Те специфические шахматные
образы, которые возникли в вашей голове, читатель, впервые возникли
в голове большого шахматного художника несколько десятилетий назад.
Но разве мышление музыкального композитора не отражается в му-
зыкальном произведении так же, как мышление мастера в шахматной
партии? Конечно нет! Человек может наслаждаться «музыкой» и без
посредства композитора, например слушая соловья в лесу; сколько бы
человек ни смотрел на шахматную доску (на которой изображена по-
зиция из какой-либо популярной партии), он может ничего так и не
увидеть, пока движения фигур не отразят ход логического анализа.
Музыкальный композитор оперирует лишь различными сочетаниями
различных звуков (нот) — аналитическая работа мозга здесь сведена
к минимуму; шахматный мастер (или композитор), как правило, не
может сделать хода без кропотливой аналитической работы — эта ра-
бота доведена здесь до максимума.
Для того чтобы лучше выяснить разницу между шахматами и музы-
кой, рассмотрим две схемы воздействия художественного произведения
на ценителя искусства. При этом, конечно, не будем забывать, что эти
схемы являются всего лишь схемами, и только!
Схема №1 Схема №2
Схема № 1 относится к музыке. Художник (композитор), основыва-
ясь на своем восприятии действительности, создает художественное
произведение. Ценитель музыки признает данное произведение, если
почувствует, что это произведение искусства обогащает его (ценителя)
представление о действительности, если художник сумел увидеть то,
что заурядный ценитель проглядел*.
Я посредственный искусствовед. Может быть, эта схема и пояснения
к ней покажутся искусствоведам-специалистам сомнительными; я буду весь-
ма признателен, если они укажут на их слабые стороны.
90
Схема № 2 относится к шахматам. Воспринимая позицию на шах-
матной доске, мозг мастера — после соответствующей аналитической
работы — создает произведение искусства. Это произведение искусства
и воздействует на ценителя-шахматиста.
В схеме № 1 ценитель-музыкант мог сравнивать произведение ис-
кусства с действительностью — только после этого и возможно при-
знание этого произведения; с чем же сравнивать шахматисту-ценителю
шахматное произведение искусства в схеме № 2?
Прежде чем ответить на этот вопрос, небесполезно уточнить, что же
в шахматной партии производит эстетическое впечатление на цените-
ля-шахматиста. Мне кажется, что эстетическим элементом в шахматах
является все то, что возвышается над обычным уровнем (например,
оригинальная комбинация, остроумная ловушка, трудный маневр, глу-
бокий план, цельность партии и т. п.), то есть эстетическое воздействие
возможно лишь тогда, когда мастер (или оба партнера, если они в рав-
ной степени оказались на высоте) сумел увидеть то, что заурядный це-
нитель проглядел бы, — в этом отношении мы имеем аналогию со схе-
мой № 1.
Отсюда можно сделать напрашивающийся вывод, что шахматист-
ценитель сравнивает произведение искусства с заурядной партией;
в действительности же, поскольку произведение искусства является
продуктом аналитической работы мозга мастера, а заурядная партия —
продуктом мышления заурядного шахматиста, ценитель сравнивает,
по сути дела, не эти партии, а работу мозга мастера с мышлением сред-
него шахматиста.
По шахматным партиям мы судим о характере мастера, его специфи-
ческих шахматных способностях*, остроумии и изобретательности,
о фантазии и глубине его мысли, настойчивости и энергии. Это и про-
изводит через посредство шахматных образов художественное воздей-
ствие на рядового шахматиста, когда он разыгрывает содержательную
в творческом отношении партию или решает хороший этюд. Строгость,
законченность и сила логических построений, заключенных в той или
иной содержательной партии, и вызывают ощущение красоты шахмат,
те эмоции, которые знакомы каждому шахматисту...
Эмоциональная сторона в шахматах в известной мере аналогична
эмоциональной стороне искусства. Восхищаясь шахматными произ-
ведениями, шахматист тем самым восхищается мышлением человека
и в какой-то степени расширяет свое познание мира. Шахматы высту-
пают здесь как инструмент, вызывающий логические умозаключения,
и одновременно как инструмент для демонстрации этой логической
Или, как выразился С. Цвейг, «особенной форме умственной одарен-
ности». См. «Шахматную новеллу».
91
работы. Шахматы играют ту же роль, что труба для музыканта-компо-
зитора и труба для музыканта-исполнителя. Так же как основой ис-
кусства для музыканта-композитора является океан звуков, так и осно-
вой искусства для шахматного мастера является океан логических умо-
заключений! Не случайно В. И. Ленин считал, что шахматы
«гимнастика ума» — краткое, но меткое определение, иначе говоря,
В. И. Ленин считал, что главное в шахматах не фигурки и доска, а то,
что они связаны с тренировкой, работой мозга человека!
Итак, на мой взгляд, шахматная партия потому и отражает реаль-
ность, что она отражает творческую, логическую сторону мышления
человека. Поэтому, принимая во внимание силу их эстетического воз-
действия, а также их популярность на земном шаре, мы вряд ли допу-
стим ошибку, если будем считать шахматы искусством. Да, шахматы
наших дней, пожалуй, являются одновременно и игрой, и искусством.
Они, видимо, стали искусством тогда, когда появились и подлинные
художники, и публика, способная ценить красоту шахмат. Необходимо,
однако, помнить, что шахматы всегда бывают игрой (если отвлечься от
композиции) и лишь изредка полноценным искусством — слишком
редко удается создать партию, подлинно ценную в художественном от-
ношении... Но то, что связано с игрой: настроение партнеров, их тур-
нирное положение, погоня за призами, конфликты или взаимная веж-
ливость, неудачные или хорошие условия игры, — все это забывается
и более или менее быстро умирает. Наоборот, рядовой шахматист мо-
жет не знать мастера, не знать ни его возраста, ни роста, ни цвета кожи
и волос, ни его социального положения, ни турнирных достижений, но
если этот мастер создал интересную партию, являющуюся произведе-
нием шахматного искусства, партия эта живет десятилетия и доставля-
ет шахматистам эстетическое наслаждение.
Различные виды искусства отображают природу, человеческое обще-
ство так же, впрочем, как и наука. Однако если в произведениях ис-
кусства действительность отображается в форме художественного об-
раза через индивидуальное восприятие художника, то наука, изучая
законы окружающей действительности, оперирует понятиями, которые
связаны с опытом людей. Возьмем, например, одно из явлений при-
роды — звук; законы звука изучает акустика, а в художественной форме
звук находит отображение в музыкальных произведениях.
Мышление является особой формой объективной реальности; за-
коны мышления изучает логика — одна из наиболее древних наук. Шах-
матное искусство является одной из художественных форм отображения
логической стороны мышления человека. Поэтому шахматное искусство
занимает особое место в мире искусства, так же как логика занимает
особое место среди прочих наук. Иначе говоря, шахматы в своей области
имеют примерно такое же отношение к логике, как музыка к акустике.
92
Остается ответить еще на один вопрос: если шахматы являются не
только игрой, но и искусством, то как это должно отразиться на методах
изучения шахмат? Поскольку шахматы имеют две стороны — спортив-
ную и художественную, — возможны два подхода к изучению шахмат,
и, видимо, два таких направления существуют и в нашей советской
шахматной школе. Мастера, склонные по своему характеру видеть
в шахматах прежде всего игру, стремятся раньше и прежде всего пора-
зить, «обмануть», деморализовать партнера; они мало заботятся о цель-
ности партии, их мало беспокоит, если партия случайно, из-за грубого
промаха изменит свой характер, — соответствующим образом подобные
мастера и готовятся к соревнованиям.
Мастер другого типа ценит каждый ход на вес золота, он стремится
к созданию цельной партии и нередко играет слабее после случайного
промаха; подобный мастер изучает шахматы, стремясь прежде всего
познать шахматную истину, а затем уже «перехитрить» партнера. Сле-
дует оговориться, что в действительности нет таких крайних разделений
среди мастеров, ибо для того, чтобы побеждать, надо быть и художни-
ком, и спортсменом. Но, конечно, качества спортсмена и художника
присущи отдельным мастерам в разной степени.
Разумеется, каждый мастер может изучать шахматы, сообразуясь
со своими вкусами. Мне лично игровая сторона в шахматах дается
с большим трудом, но как будто от этого приходится страдать не так
уж часто. Следует прийти к выводу, что при равных возможностях,
вообще говоря, побеждает тот, кто добивается единства этих двух
сторон шахматного мастерства. Конечно, нельзя добиться спортив-
ных успехов без солидной творческой базы, так же как нельзя соз-
давать полноценные шахматные партии без хорошей спортивной
подготовки.
И все же мне кажется, что в наши дни молодой человек может про-
явить в шахматах максимум своих способностей, если он прежде всего
изучает содержание шахмат (аналогично тому, как художник в какой-
либо области искусства стремится познать содержание этого искусства),
а затем уже их особенности, связанные с игрой, со спортивной борьбой.
Лишь этот путь может обеспечить длительный и прочный успех. Мож-
но привести не один печальный пример того, как талантливый мастер
стал неудачником именно потому, что чрезмерно увлекался игровой
стороной шахмат.
Не следует ли сказать, что шахматы являются искусством, но про-
является оно (когда речь идет о практической шахматной партии) всег-
да в форме игры, борьбы сторон? Небезынтересно отметить, что имен-
но форма шахмат заставляет шахматного мастера работать с исключи-
тельной интенсивностью, что и способствует созданию художественных
ценностей.
93
Без парадоксов*
В № 15 журнала «64» за 1980 год опубликована статья В. Васильева
«Парадокс о Ботвиннике». Удивляют размеры статьи и неумеренность
похвал в мой адрес как шахматиста. Но не об этом речь.
Статью можно разделить на две части: 1) Ботвинник — шахматист
и 2) Ботвинник — автор книги «К достижению цели». О первой части
можно бы и не говорить — существенно нового там нет.
Обращает лишь внимание, как объясняет Васильев отрицательное
отношение к стилю игры молодого Ботвинника — мол, Ботвинник рано
стал зрелым мастером, а подлинный талант в молодые годы непре-
менно должен ошибаться. Любая теория имеет право на существование,
если она не расходится с практикой; ежели вспомнить, что Ласкер, Ка-
пабланка, Смыслов, Фишер и Карпов «созрели» в молодости, то объ-
яснения Васильева вряд ли можно принять. И далеко не все отрица-
тельно относились к стилю моей игры...
А вот о рецензии Васильева на книгу поговорить необходимо. Ос-
новная идея рецензии состоит в том, что в книге отражена жизненная
борьба, лицо Ботвинника, что автор субъективно честен, но объективно
не вполне прав... По мнению Васильева, в этом виноват характер Бот-
винника — жесткий, резкий, недоверчивый, нетерпимый, ничего и ни-
кому не прощающий, угловатый, педантичный, пристрастный, колкий,
лишенный гибкости; Ботвинник не меняет решений, не всегда избира-
ет за жизненной доской сильные продолжения... Вот из-за этого-то
книга кое-кого обидела! Словом, в книге отражен сам Ботвинник, но
в остальном... В этом и состоит парадокс, открытый Васильевым. Ре-
цензент и выступил как адвокат «обиженных»!
Увы, никакого парадокса в действительности нет, он выдуман. Мне
пришлось в жизни бороться, но не из-за своего характера, хотя без не-
го я и не смог бы бороться. Почему же так сложилась жизнь?
В жизни мне повезло. Как правило, мои личные интересы совпада-
ли с интересами общественными — в этом, вероятно, и заключается
подлинное счастье. И я не был одинок — в борьбе за общественные ин-
тересы у меня была поддержка. Но не всем, с кем я общался, так же
повезло, как и мне. У некоторых личные интересы расходились с обще-
ственными, и эти люди мешали мне действовать. Тогда и возникали
конфликты. Все очень просто.
Васильев приводит в рецензии два эпизода из книги. Первый — ког-
да из-за моих возражений Ильина-Женевского не допустили в полу-
финал чемпионата СССР 1929 года. Вот, мол, какой строгий законник
нашелся! Для чего это Ботвиннику надо было выступить против Же-
Публикуется впервые.
94
невского, представителя ленинской гвардии, обаятельного товарища?
Обязательно надо было возражать, и я действовал в общественных ин-
тересах — из деликатности я не написал этого в книге, — ибо Алексан-
дру Федоровичу не к лицу было использовать свое общественное по-
ложение... Справедливости ради скажу, что за 15 лет нашей дружбы это
единственный упрек, который я могу ему сделать. Кстати, Ильин мно-
го раз заодно действовал со мной, когда этого требовали общественные
интересы.
Второй — печальная история 1952 года, когда четыре участника сбор-
ной команды СССР потребовали исключения чемпиона мира из сбор-
ной. По Васильеву, это было всего лишь восстание вассалов; в действи-
тельности эти гроссмейстеры свои личные интересы поставили выше
общественных. Неужели это не очевидно? Ведь в книге написано, как
В. Виноградов, который руководил подготовкой команды и в 1952 году
считал, что гроссмейстеры правы, лет десять спустя на совещании
у председателя Комитета физкультуры торжественно заявил, что со
стыдом вспоминает о своей ошибке. Я и сейчас с теплотой думаю о Вла-
диславе Петровиче. Кстати, на этом совещании присутствовал и мастер,
который был заместителем Виноградова по сбору команды в 1952 го-
ду, — он не раскаялся... Тем не менее на этом совещании я защитил
мастера от увольнения с работы — считал, что действую в общественных
интересах. Видимо, я просто не знал, что не должен «никому и ничего
прощать»...
Потому я написал книгу, чтобы те, кто способен действовать в об-
щественных интересах, были бы посмелее, а кто не способен —поосто-
рожнее. Поэтому и поддержал издание книги ЦК ВЛКСМ. А когда
книга вышла, один известный писатель (и он содействовал выходу
книги) написал мне: «...она меня здорово порадовала... тем, что я мо-
гу держать ее в руках». Я долго сомневался, надо ли дарить книгу од-
ному из бывших руководителей Комитета физкультуры; наконец по-
слал ему «на память о былом». И тут же получил неожиданный ответ:
«...как человек, знающий кое-что из былого (он по долгу службы был
в центре событий и знал все.— М. Б.), о чем рассказывается в книге,
хочу сказать, что книга... объективная... я всегда особенно ценил... Ва-
шу объективность...» И книга начинает «топать» по белу свету. Скоро
она выйдет в Англии, летом будущего года — в ФРГ, переводят ее на
эстонский, идут переговоры об издании книги на сербскохорватском
и грузинском*.
Вот так, товарищ рецензент и редакция «64»!
Кстати, почему наш «64» не проявил должной компетентности?
К сожалению, подобное бывало и ранее. В № 5 за тот же год были опу-
Книга уже вышла на этих языках, кроме сербскохорватского.
95
бликованы материалы, посвященные Эм. Ласкеру, в том числе извест-
ное предисловие А. Эйнштейна к биографии великого мастера*. Не-
лишне будет предположить, что Ласкер, который как человек сформи-
ровался еще в прошлом столетии, когда шахматы занимали весьма
скромное положение в общественной иерархии, стеснялся проявить
перед великим ученым свою приверженность к любимой игре.
И что же? Журнал публикует в комментарии Б. Вайнштейна к упо-
мянутому предисловию, что «неожиданное и тонкое сравнение Ласке-
ра со Спинозой по-новому освещает жизненную стратегию Ласкера...
шахматные „изделия" Ласкера... охотно покупались. В какой другой
сфере он мог бы получать по 500 рублей за один день работы?» А пре-
жде было отмечено, что «если бы Ласкер раньше вступил на эту дороту,
он, возможно, пришел бы к крупным научным открытиям...». Бедный
Ласкер — он-то себя защитить уже не может. Вот мне и пришлось стать
его адвокатом.
41 год назад я написал, что «шахматы ничем не хуже скрипки». Сей-
час с этим уже согласны многие. Но теперь я могу со знанием дела за-
явить, чт шахматы ничем не хуже науки. Тогда несколько лет на меня
дулся мой друг Д. Ойстрах; возможно, что и теперь меня ждут некото-
рые неприятности, но я спокойно смотрю в грядущее...
Редакция «64» явно ставит науку выше; быть может, сотрудники
редакции и относятся к шахматам, как Спиноза к шлифовке стекол?
Как растет шахматист?**
В конце 30-х годов в помещении Аничкова дворца (в свое время там
пребывал Александр III) был образован в Ленинграде Дворец пионеров.
Я был членом «Совета содействия», создавал пионерский шахматный
клуб. Душой его стал С. О. Вайнштейн, один из видных шахматных
энтузиастов. Клуб помещался в кабинете... царя.
Мне предложили вести занятия с наиболее талантливыми ребятами,
и впервые в жизни я стал размышлять: как лучше всего юному шахма-
тисту продвигаться вперед?
Конечно, пришлось сделать необходимые выводы из своего соб-
ственного опыта. Подумал и решил, что главное — в развитии само-
стоятельности. Действительно, шахматист, когда сидит за доской, не
имеет права заглядывать в справочники, с кем-либо советоваться — он
должен в положенное время принять самостоятельное решение. Для
Более подробно об этом см. в предисловии к учебнику Эм. Ласкера.
М. М. Ботвинник. От шахматиста к машине. М., Физкультура и спорт,
1979.
96
подобного поведения за доской полезнее всего так же действовать и в
вопросах изучения шахмат при подготовке к соревнованиям.
У меня лично не было наставника, тренера в том смысле, как это
понимают теперь. И все же учителей у меня было много: книги и жур-
налы, сверстники и мастера старшего поколения — мои партнеры за
шахматной доской. Сам я решал, что у них надо заимствовать, а что не
заслуживает внимания. И стал самостоятельным, Не так давно извест-
ный математик Н. А. Криницкий сказал мне: «У вас нет чувства стад-
ности». Да и откуда ему быть? Шахматист должен принимать незави-
симые решения, иначе он не будет мастером своего дела.
С этих позиций и следует подходить к занятиям с юными шахмати-
стами. Конечно, напрашивается решение: вообще не учить ребят, пусть
учатся сами, вот и будут самостоятельными... Это было бы ошибкой.
Учить обязательно надо, но так, чтобы ребята росли настоящими, само-
стоятельными шахматистами.
И, видимо, нашел я хорошую методику: занимались мы по воскре-
сеньям, один раз в две недели, занимались все вместе (человек 10—12).
Один у демонстрационной доски докладывал, другие слушали и кри-
тиковали. Разгорались дискуссии, атмосфера бывала накаленной. До-
кладчики намечались заранее, они сообщали о выполненных заданиях,
притом самых различных: тематическая коллекция эндшпилей, ком-
ментирование партий, анализ какого-либо дебюта и т. п. Характер за-
даний определялся шахматными качествами ученика: скажем, он не-
удачно разыгрывал начало партии или эндшпиль или небрежно ана-
лизировал свои партии — именно это и определяло тип и тему задания.
К каждому слушателю подход был индивидуальный.
Однажды я «поэксплуатировал» своих юных слушателей. После не-
удачного выступления в чемпионате СССР в Москве (в сентябре
1940 года) я готовился к матч-турниру на звание абсолютного чемпио-
на. Работы по теории начал было много, я и решил спорные позиции
раздать слушателям в качестве заданий для анализа. Эти анализы с по-
следующим обсуждением на занятиях много дали как моим юным кол-
легам, так и самому руководителю! Подготовлен был я к соревновани-
ям отлично.
Состав этой первой моей «шахматной школы» был неравноценным,
но будущие гроссмейстер М. Тайманов и мастер Е. Столяр были моими
учениками. Война прекратила наши занятия...
Спустя много лет мастер Г. Гольдберг (он тогда руководил шахмат-
ной работой в спортивном обществе «Труд») предложил мне занимать-
ся с наиболее способными ребятами «Труда». Предполагалось, что
юные шахматисты из разных областей Российской Федерации будут
собираться три-четыре раза в год в Москве на сессии школы, которые
будут длиться несколько дней.
97
Я согласился, и в течение полутора лет (1963—1964 годов) ю—
12 шахматистов съезжались на эти сессии. Конечно, это ребятам при-
носило меньше пользы, чем в первой школе в Ленинграде, — там мы
виделись два раза в месяц! Но большие перерывы между занятиями
компенсировались тем, что со всех концов необъятной России удалось
собрать исключительно талантливых ребят. Достаточно назвать имена
А. Карпова, Ю. Балашова, Ю. Разуваева, Н. Рашковского... Даже самый
«слабый» ученик впоследствии стал мастером.
Как только ребята окрепли, школу пришлось... закрыть! Суть дела
в том, что на сильных ребят «большой спрос» — они слишком часто
должны выступать в соревнованиях, и времени для того, чтобы соби-
раться на сессии, просто-напросто у них не оставалось.
Но настойчивый Гольдберг не отступил — в 1969 году школа вновь
стала работать. Пока успехи слушателей были скромными, все шло хо-
рошо — ребят не отзывали на соревнования. Прошло время, и в работе
школы вновь появились перебои. Тогда о школе было принято особое
постановление ЦК ВЛКСМ, Спорткомитета СССР и Всесоюзного совета
ДСО профсоюзов. В нем строго оговаривались ее права, запрещалось
отзывать учеников на соревнования в период сессий; закреплены их
сроки: февраль, май и август-сентябрь. Зимняя и весенняя сессии про-
водились под Москвой, осенняя — на берету Черного моря в пионерском
лагере «Орленок». Школа стала приносить свои плоды: из девушек
можно упомянуть А. Ахшарумову, Е. Ахмыловскую, Л. Зайцеву, из юно-
шей — С. Долматова, А. Юсупова, Л. Псахиса, А. Харитонова. Последнее
время в школе занималась юная Н. Иоселиани, большие надежды по-
давали также П. Корзубов, Я. Эльвест, А. Соколов, С. Ионов, А. Ненашев,
И. Фейгельсон. Но главная наша гордость — 15-летний Г. Каспаров. Он
в школе занимался пять лет, вырос во всех отношениях. Достаточно
сказать, что во время февральской сессии 1978 года, когда я остался без
ассистента, мне помогал Гарик (в миттельшпиле и эндшпиле я сам
справлялся, а в дебюте и отчасти в анализе Каспаров любого заткнет за
пояс), и весьма успешно!
В январе 1978 года Гарик играл в Минске в турнире памяти А. Со-
кольского. С трудом удалось Каспарова включить в число участни-
ков — он еще не имел звания мастера, и были, естественно, возраже-
ния — зачем кандидата пускать в турнир мастеров? Результаты по-
казали, что надо было это сделать: Гарик завоевал первое место,
перевыполнив мастерскую норму на з72 очка! Это был самый большой
успех, которого когда-либо добивался столь юный шахматист в Со-
ветском Союзе*.
Партия из этого турнира, показывающая, в каком стиле играет юный
бакинец, приведена в главе «Анализы».
98
В июле того же года Гарик добился нового, еще большего успеха —
он победил в отборочном турнире в Даугавпилсе и завоевал право на
участие в турнире высшей лиги — чемпионате СССР!
Вернемся, однако, к школьным занятиям. Стандартный отчет слу-
шателя о своей работе между сессиями состоял из сообщения об успехах
в учении, занятиях спортом, участия в соревнованиях и выполнении
задания. Наконец, слушатель демонстрирует четыре партии из числа
сыгранных между сессиями. Тогда сообща ставится предварительный
диагноз о шахматном «здоровье» юного шахматиста, о его достоинствах
и изъянах. Но курс «лечения» еще не назначается — надо ждать окон-
чания тренировочных партий, которые проводятся в период занятий, —
они имеют большое значение: тут уже партии не подберешь (кто любит
представить себя в выгодном свете, кое-кто любит показывать и про-
игранные партии...) и цейтнота не скроешь! И эти партии анализиру-
ются всем миром. Теперь диагноз оформляется и лечение назначает-
ся — выдается задание.
Приезжали слушатели со своими местными тренерами, которые
действовали в контакте с руководителем школы, а кто из учеников по-
меньше — то с мамами или папами...
Так и подрастают новые чемпионы!
О ДЕЛАХ ФИДЕ
После Второй мировой войны в шахматном мире наступило смутное
время. С кончиной Александра Алехина времена чемпионов-самодерж-
цев канули в Лету, а другая шахматная власть (ФИДЕ) еще не получила
признания. Это крайне затрудняло решение задачи, которая была по-
ставлена еще в предвоенные годы, — завоевание советскими шахмати-
стами первенства мира.
Я понимал, что надо действовать со всей решительностью, и, изучив
организацию соревнований на первенство мира в прошлом, продумав
справедливые принципы проведения этих соревнований в будущем,
опубликовал (спустя несколько месяцев после смерти чемпиона мира)
первую статью «О матчах на первенство мира».
Несомненно, она способствовала определению позиции как Совет-
ской шахматной федерации, так и Международной.
После проведения матч-турнира на первенство мира 1948 года, за-
кончившегося победой советской шахматной школы, возник вопрос:
как же быть в дальнейшем?
Эта проблема и была обсуждена в следующей статье — «Предложе-
ния о проведении соревнований на первенство мира». Предложенные
в ней стабильные правила получили одобрение Шахматной федерации
СССР и были приняты в том же году конгрессом ФИДЕ.
Однако эти справедливые правила подверглись атаке. Они, мол, вы-
годны тем, кто хорошо играет в шахматы, то есть советским шахмати-
стам. Руководство же ФИДЕ находилось в руках представителей тех
стран, где такой плеяды гроссмейстеров, как в СССР, не было. Поэтому
от конгресса к конгрессу правила менялись, и прежде всего была лик-
видирована их стабильность. Третья статья — «Еще раз к вопросу о ро-
зыгрыше первенства мира» — содержала критику политики руковод-
ства ФИДЕ в этом вопросе и явилась попыткой восстановления правил
1949 года, увы — безуспешной.
Спустя два десятилетия, когда я уже отошел от шахматной прак-
тики, пришлось снова вернуться к этим проблемам — статья «Труд-
ности шахматного мира». К тому времени Шахматная федера-
ция США весьма энергично действовала в ФИДЕ, но не в интересах
шахмат, а исходя из эгоистических побуждений. Речь шла о том,
должны ли правила проведения матчей на первенство мира быть
объективными или их следовало составлять специально для Р. Фи-
шера.
юо
Фишер ушел из шахмат, но в развитие событий это не внесло суще-
ственных изменений. Правила менялись, они становились все более
сомнительными, и интересы шахмат страдали.
Тогда, весною 1978 года, накануне президентских выборов, я пытал-
ся опубликовать статью «Каким должен быть президент», но безуспеш-
но (статья была опубликована уже после избрания нового президента).
Критическая ситуация возникла в мировом шахматном сообществе
летом 1983 года. Тогда я и написал статью «Прав ли президент ФИДЕ?».
На сей раз она своевременно увидела свет и, думаю, сыграла свою роль
в отмене произвольного и дискриминационного решения президента
Кампоманеса, пытавшегося вмешаться в борьбу за шахматную корону.
О матчах на первенство
мира*
Матч на первенство мира связан с разрешением двух вопросов:
1) определением претендента на звание чемпиона мира и 2) организа-
цией единоборства между чемпионом и претендентом. Основным, раз-
умеется, является второй вопрос, но нельзя недооценивать и первый,
который также немаловажен.
Формально до сих пор претендент ни разу не отбирался объектив-
ным путем, то есть путем соревнования претендентов между собой. Но
это, конечно, только формально, так как Капабланка и Алехин, прежде
чем вызвать чемпионов мира на матч, завоевали общее признание
именно потому, что демонстрировали в соревнованиях превосходство
над остальными претендентами.
Однако в большинстве случаев шахматисты, которые добивались
матчей с чемпионами, за исключением Цукерторта, Чигорина и Тар-
раша, например Яновский, Маршалл, Шлехтер, Боголюбов и другие,
по меньшей мере, не имели преимуществ перед другими претендента-
ми. Даже у Ласкера перед матчем со Стейницем не было еще больших
успехов. Наряду с этим таким большим мастерам, как Рубинштейн
и Нимцович, имевшим по своим успехам несравненно больше прав на
единоборство с чемпионом мира, чем перечисленные гроссмейстеры,
так и не пришлось бороться за первенство мира.
В чем же дело? Почему, если так можно сказать, судьба была мило-
стива к одним и беспощадна к другим?
Это объясняется наличием двух факторов. Во-первых, матч на пер-
венство мира связан с финансовыми расходами (в наши дни они со-
ставляют несколько тысяч долларов), что вполне естественно. Когда
«Шахматы в СССР», 1946, № 12.
101
два лучших на земном шаре шахматиста встречаются в матче, который
продолжается 1—3 месяца, когда каждый из них, пытаясь доказать свое
превосходство, создает прекрасные произведения шахматного искус-
ства, разве не имеют права участники этого соревнования на соответ-
ствующий гонорар за свой труд, исключительный по напряженности
и квалификации?
Мне кажется, что на этот счет не может быть двух мнений. Как пра-
вило, труд обоих должен быть оплачен, и то, что гонорар зачастую име-
ет форму призов или, как ранее было, ставок, легко объясняется сло-
жившимися традициями.
Кто же должен был обеспечивать финансовый фонд матча? Разуме-
ется, эта обязанность ложилась на плечи претендентов. Как правило,
они искали поддержки меценатов; и фортуна (то бишь меценаты) не ко
всем была милостива... Это первая причина, которая объясняет, почему
чемпионы играли матчи не всегда с самыми опасными для себя про-
тивниками.
Но было бы наивно объяснять этот парадокс лишь фондом матча.
Дело в том, что чемпионы мира, как правило, не стремились к матчам
вообще, а иногда сознательно играли матчи с менее опасными конкурен-
тами для того, чтобы избежать матчей с более неприятными партнерами.
Хорошо известно, что Ласкер отнюдь не искал встреч в матчах с Рубин-
штейном и Капабланкой, Капабланка, в свою очередь, не стремился
к матчу с Алехиным и матч-реваншу с Ласкером, а после 1927 года Алехин
не сыграл ни матча с Нимцовичем, ни матч-реванша с Капабланкой...
Итак, существуют два препятствия к организации матчей с сильней-
шим претендентом: 1) претендент не всегда может обеспечить фонд
матча и 2) чемпион, как правило, не заинтересован в матче с сильней-
шим противником.
Какой же можно предложить путь к урегулированию этого больно-
го вопроса, вопроса, в котором по-настоящему заинтересован весь шах-
матный мир?
Есть один исключающий проект — проект Шахматной федерации
США, опубликованный в «Чесе Ревью» несколько месяцев назад. Со-
гласно этому проекту, звание чемпиона мира должно ежегодно при-
суждаться победителю турнира, составленного из представителей от-
дельных стран, так, как это принято при определении национальных
чемпионов. По поводу этого проекта необходимо заметить, что турнир-
ная борьба, да еще в турнире смешанного состава, всегда связана с та-
ким обилием случайностей, что определение сильнейшего шахматиста
нашей планеты столь легкомысленным образом нанесло бы несомнен-
ный ущерб шахматному искусству.
Чемпион мира — это не просто наиболее удачливый турнирный бо-
ец данного года; он должен делать эпоху в шахматах (и так это всегда
102
и бывало), на его партиях учатся миллионы любителей во всем мире.
Ссылка американцев на практику советских шахмат — чемпион СССР
также определяется в турнирной борьбе — неубедительна... для совет-
ских мастеров!
Дело в том, что ведущие советские гроссмейстеры так же, как шах-
матный актив, неоднократно высказывались за определение сильней-
шего шахматиста СССР в матчевой борьбе (наша беда, что это еще не
стало системой). Понятно поэтому, что матчевая борьба, где элемент
случайности сведен к минимуму, является традиционной при опреде-
лении чемпиона мира, и эту превосходную с точки зрения прогресса
шахмат традицию следует закрепить.
Но как же все-таки обеспечить проведение матчей на первенство
мира?
Теперь, пожалуй, все сходятся на том, что противника чемпиона ми-
ра следует определять в матч-турнире, в котором участвуют главнейшие
претенденты, то есть что право на матч с чемпионом мира должно быть
формально завоевано в соревновании. Это, конечно, имеет некоторые
неудобства, так как, теоретически говоря, сильнейший противник чем-
пиона случайно может и не занять 1-го места в отборочном матч-
турнире. Но если такие отборочные соревнования, так же как и матчи
на первенство мира, будут проводиться регулярно, то все возражения
должны отпасть.
Относительно финансового фонда матча (если будет проводиться
отборочный матч-турнир, то необходимо обеспечить финансовую базу
и для него) также есть различные мнения. Своеобразный проект был
опубликован в прошлом году в английском журнале «Чесс». Автор
предлагает проводить отборочный матч-турнир в составе восьми участ-
ников, из которых четыре назначаются Всемирной шахматной федера-
цией, а остальные четыре выбираются любителями шахмат во всем
мире из числа восьми кандидатов, список которых также составляется
Всемирной федерацией. Каждый, кто пожелает голосовать, должен
уплатить... один шиллинг! Эти шиллинги и должны пойти на органи-
зацию соревнования. Вряд ли эта система является принципиально
правильной (спортивная борьба частично заменяется голосованием),
и вряд ли она способна обеспечить необходимые расходы.
На мой взгляд, идеальным решением вопроса было бы наличие
полноправной Всемирной шахматной федерации, располагающей до-
статочными финансовыми средствами, которые складывались бы из
соответствующих поступлений от отдельных стран. В связи с этим не-
обходимо указать, что нынешняя федерация (ФИДЕ) не имеет ни не-
обходимых средств, ни полномочий. Последний конгресс ФИДЕ
в Швейцарии (июль, 1946) собрал представителей лишь от 6—8 стран
(по протоколам конгресса; при этом даже СССР и США не были пред-
103
ставлены). Если бы такая полноправная федерация существовала, то
она могла бы всесторонне обеспечить проведение как отборочного со-
ревнования, так и самого матча. Однако, скажем откровенно, если такая
федерация и будет создана, то вряд ли поступления от отдельных стран
будут достаточны для получения необходимых фондов.
Как же быть сейчас, когда нет такой федерации? Мои предложения
сводятся к следующему.
1. Отборочное соревнование для определения претендента (матч-
турнир) должно проводиться обязательно. Финансовую сторону этого
состязания обеспечивает страна, которая его проводит; жизнь показа-
ла, что это вполне выполнимо. Когда речь шла не о матче на первенство
мира, то почему-то удавалось организовывать крупные соревнования
(Москва, 1935 и 1936 годы, Ноттингем, 1936, Земмеринг-Баден, 1937»
АВРО-турнир, 1938 и Гронинген, 1946).
2. Чемпион мира в течение определенного срока обязан играть матч
с победителем отборочного матч-турнира. Если претендент обеспечит
финансовую базу матча в какой-либо стране, то чемпион должен играть
в этой стране, за исключением того случая, когда родная страна чем-
пиона мира гарантирует фонд матча. В этом случае матч проводится на
родине чемпиона.
3. Если претендент не найдет возможностей для проведения матча
в какой-либо стране и если страна чемпиона также отказывается орга-
низовать этот матч, то первенство мира объявляется вакантным и чем-
пион мира теряет свое звание, то есть получается такая же ситуация,
как в данное время (в связи со смертью чемпиона). Естественно, что
тогда новый чемпион определяется матч-турниром сильнейших пре-
тендентов.
При такой системе не только претендент, но и чемпион будет за-
интересован в проведении матча, и можно надеяться, что они сумеют
быстро договориться! Ошибки в организации борьбы за первенство не
будут повторены. Возможно, что эта система оправданна лишь сейчас,
когда нет еще полноправной всемирной федерации.
Несколько слов по поводу ближайшего соревнования на первенство
мира по шахматам. В сентябре этого года, когда в Москве находились
сильнейшие шахматисты мира (Керес, Решевский, Смыслов, Эйве,
Файн и автор этих строк), состоялось их совещание по вопросу о бли-
жайшем первенстве мира. После неизбежных споров как будто был
намечен путь к соглашению по поводу предстоящего матч-турнира.
Беру на себя смелость утверждать, что советские гроссмейстеры сто-
ят за матч-турнир с участием всех виднейших шахматистов, за прове-
дение его в дружественной атмосфере и в таких условиях, чтобы каж-
дый участник мог проявить максимум своих творческих возможностей,
а победителем оказался сильнейший.
104
Предложения
о проведении
соревнований
на первенство мира*
В течение длительной истории борьбы за мировое первенство не
существовало правил, определяющих проведение соревнования на зва-
ние чемпиона мира. Условия проведения матчей и выбор кандидатов
обычно зависели от самих чемпионов, имевших, таким образом, воз-
можность диктовать свои условия.
Быть может, первой, но явно недостаточной попыткой хотя бы в не-
которой степени упорядочить эту неправильную практику было так
называемое лондонское соглашение, подписанное в 1922 году группой
гроссмейстеров во главе с чемпионом мира Капабланкой.
Это соглашение, на основе которого чемпион мира был «согласен
играть матч» (согласен, а не обязан!), являлось документом односто-
ронним, по существу лишь ограждающим интересы и права чемпиона-
мира.
Я уже писал о том, что до сих пор чемпионы мира не стремились
к матчам вообще и особенно к встречам с опасными конкурентами.
Естественно, что такое положение с розыгрышем звания чемпиона
мира совершенно не отвечало интересам развития шахматного ис-
кусства.
Созданная в 1924 году Международная шахматная федерация в те-
чение длительного времени не могла разрешить этот вопрос. И Ка-
пабланка, и Алехин, будучи чемпионами мира, игнорировали ФИДЕ,
заявляя, что они не считают себя связанными ее решениями.
В последние годы вопрос приобрел особую остроту, так как после
смерти Алехина нужно было найти наиболее удачные пути для выяв-
ления нового чемпиона мира.
В 1946 году я высказал мнение, что противника чемпиона мира сле-
дует выявлять в матч-турнире и что право на матч должно быть заво-
евано в соревновании. Указывал также и на то, что такие отборочные
соревнования должны устраиваться регулярно и что необходимо на-
конец разработать систему проведения соревнований на первенство
мира.
Эти предложения смогли найти свое осуществление после вступле-
ния в ФИДЕ советской шахматной организации. XVIII конгресс ФИДЕ
(1947) принял решение об определении нового чемпиона мира в матч-
турнире гроссмейстеров в 1948 году. Была утверждена также система
соревнований сильнейших шахматистов мира на будущее.
«Шахматы в СССР», 1949, № 1.
105
В принятом ФИДЕ плане предусмотрено, что чемпион мира один
раз в три года должен защищать свое звание. В этот период объектив-
ным путем, после ряда международных соревнований, выявляется кан-
дидат на матч.
Для выявления кандидата и чемпиона мира следует принять матче-
вую форму соревнований, лучше всего определяющую истинное соот-
ношение сил и почти исключающую случайности.
Система, принятая конгрессом ФИДЕ в 1947 году, уже вступила
в действие. Как известно, проведен матч-турнир на первенство мира
и определен чемпион мира. В 1948 году проведен также межзональный
турнир в Сальтшобадене, а в текущем году состоится матч-турнир и бу-
дет определен второй по силе шахматист мира, который вступит в еди-
ноборство с чемпионом.
К сожалению, практика осуществления мероприятий, предусмотрен-
ных этой системой, уже сейчас, в первые годы ее применения, вызыва-
ет серьезную тревогу.
Как можно, например, согласиться с необоснованным решением по-
следнего, XIX конгресса ФИДЕ об увеличении количества участников
ответственнейшего турнира, определяющего кандидата на мировое
первенство, с ю до 14 (!).
И это беспринципное решение принято, несмотря на то, что именно
в матчевой борьбе лучше всего определяется сила шахматиста и что;
таким образом, надо неуклонно добиваться сокращения числа участ-
ников этого соревнования. Вот почему в своих предложениях о статусе
соревнований на первенство мира я руководствуюсь тем, что этим пред-
последним этапом в борьбе за первенство должен быть шестерной матч-
турнир.
До сих пор еще не было разработано и утверждено положение о по-
рядке проведения матчей на первенство мира в дальнейшем. В насто-
ящей статье я предлагаю эти правила, которые, по моему мнению,
должны стать стабильными.
Необходимо, чтобы условия проведения чемпионата мира были
утверждены Международной шахматной федерацией в дополнение
к принятой ранее системе. Эти условия должны быть известны до на-
чала соревнований, и ими следует руководствоваться со всей строго-
стью. Не следует забывать, что всякое нарушение установленного по-
рядка подрывает у шахматистов всего мира доверие к ФИДЕ и наносит
ущерб развитию шахматного искусства.
Мои предложения сводятся к следующему:
1. Матч на первенство мира (или матч-турнир, как следует из даль-
нейшего) проводится каждый третий год.
2. Матч с чемпионом мира играет победитель отборочного матч-
турнира шести гроссмейстеров.
юб
3- Если чемпион мира не может защищать свое звание в очеред-
ной год (например, по болезни), новый чемпион определяется в мат-
че между первыми двумя победителями отборочного матч-турнира.
Старый чемпион сохраняет свои права, предусмотренные пунктами
5, 6 и 7.
4. Если первый победитель матч-турнира шести не может в над-
лежащее время оспаривать звание чемпиона мира, это звание оспари-
вает в матче с чемпионом второй победитель матч-турнира шести.
5. Если чемпион и победитель отборочного матч-турнира (а также
экс-чемпион, см. пункт 7) не могут прийти к соглашению о матче (или
матч-турнире трех), проводится матч-турнир четырех с участием чем-
пиона мира, экс-чемпиона и первых двух победителей отборочного
матч-турнира шести.
6. Экс-чемпион, поделивший в следующем матч-турнире шести 1-е
место, играет матч с новым чемпионом.
7. В том случае, если экс-чемпион станет ниже 1-го места в отбороч-
ном матч-турнире или вообще не примет в нем участия и в недельный
срок после окончания матч-турнира шести выразит желание участво-
вать в ближайшем соревновании на первенство мира вместо матча на
первенство мира, предусмотренного пунктами 2, 3 и 4, проводится
матч-турнир трех (с участием экс-чемпиона мира).
Это право экс-чемпиона вводится взамен традиционного его права
играть матч-реванш.
Права экс-чемпиона, обусловленные пунктами 5,6 и 7, сохраняются
после потери им звания чемпиона лишь на ближайшее соревнование
на первенство мира.
8. При отказе от игры кого-либо из участников, приглашенных в со-
ревнование на первенство мира, замена участника не допускается.
9. Если чемпион сводит матч вничью, он сохраняет свое звание; ес-
ли чемпион делит 1-е место в матч-турнире на первенство мира, он
также сохраняет свое звание.
ю. Первоочередное право проведения матча (или матч-турнира) на
первенство мира имеет страна чемпиона. Время проведения матча (или
матч-турнира) должно выбираться с таким расчетом, чтобы климати-
ческие условия были наиболее благоприятны для проведения соревно-
вания.
11. Матч на первенство мира проводится на большинство из 24 пар-
тий. В матч-турнире участник должен играть примерно 20 партий.
12. В соревновании на первенство мира каждый участник в неделю
должен сыграть, как правило, три партии, за каждым туром должен
следовать день доигрывания. В день тура партия продолжается 5 часов
с контролем времени 40 ходов на 272 часа; при доигрывании партия
продолжается 6 часов с контролем времени 16 ходов на час.
107
13. В период соревнования каждый участник имеет право по болез-
ни, удостоверенной официальным врачом, три раза не явиться на игру.
14. Каждый участник соревнования может иметь одного секундан-
та. Все спорные вопросы разрешаются единолично арбитром соревно-
вания. Арбитр и судья должны быть из нейтральной страны, то есть не
из тех стран, которые представляют участники.
15. Победитель матча на первенство мира получает гонорар 30 тыс.
рублей, побежденный в матче — 20 тыс. рублей.
При проведении матч-турниров на первенство мира устанавлива-
ются следующие призы: первый — 30 тыс. рублей, второй — 20 тыс.
рублей, третий — 12 тыс. рублей, четвертый — 7 тыс. рублей.
Кроме того, участники соревнования, их семьи, арбитр, судья и се-
кунданты пользуются (в соответствии с установившимися традициями)
гостеприимством во время соревнования, и им оплачивается стоимость
проезда.
16. За шесть месяцев до начала соревнования должно быть заклю-
чено соглашение о соревновании между заинтересованными федера-
циями отдельных стран.
17. Все вопросы, не предусмотренные настоящими правилами, раз-
решаются конгрессом ФИДЕ, большинством в две трети голосов.
Пункт 5 предлагается ввести с той целью, чтобы «поощрить» участ-
ников соревнования на первенство мира и заинтересованные федера-
ции своевременно достигнуть соглашения о проведении соревнования
под угрозой расширения состава участников.
Особо следует подчеркнуть, что эти правила видоизменяют устано-
вившиеся традиции в отношении прав экс-чемпиона мира на матч-
реванш. Дело в том, что организация матча-реванша нарушила бы
периодичность системы, а в интересах шахматного искусства этого до-
пускать нельзя.
Вот почему, оставляя в стороне вопрос о матче-реванше, я предлагаю
(см. пункты 5,6 и 7) обеспечить минимальные права эксчемпиону мира.
Еще раз к вопросу
о розыгрыше первенства
мира*
На гаагском конгрессе ФИДЕ 1947 года была единогласно принята
резолюция о матч-турнире на звание чемпиона мира и о серии отбо-
рочных соревнований для выявления кандидата на титул чемпиона
в будущем. Таким образом, впервые в шахматной истории была созда-
* Журнал ФИДЕ, 1956, № 1.
108
на система для отбора кандидата, и впредь любой гроссмейстер, если
он действительно силен, может завоевать право играть матч с чемпио-
ном мира.
ФИДЕ не только стремилась к справедливой системе, но и ввела
ее в практику. Именно таким путем был определен чемпион мира
в 1948 году и затем отобран кандидат на титул чемпиона. Им оказался
молодой гроссмейстер Бронштейн. В заключение последовал матч (Мо-
сква, 1951), в котором старый чемпион сохранил свое звание. Стоит на-
помнить, что матч Ботвинник — Бронштейн был проведен в полном
соответствии с правилами для соревнований на звание чемпиона мира,
установленными парижским конгрессом ФИДЕ 1949 года. Это очень
точные и жесткие правила.
Осенью 1952 года был проведен следующий межзональный турнир
в Стокгольме, которому предшествовали зональные турниры. Турнир
претендентов в 1953 году в Швейцарии окончился победой гроссмей-
стера Смыслова. Теперь все условия для проведения матча согласованы,
и он откроется в Москве 14 марта 1954 года*.
Таким образом, система, утвержденная ФИДЕ, была выдержана до
конца с определенным успехом — факт, который в значительной сте-
пени способствовал росту авторитета Международной федерации.
Мне хотелось бы воспользоваться случаем, чтобы высказать несколь-
ко замечаний, касающихся организации будущих соревнований на зва-
ние чемпиона мира, с единственной целью сделать их еще более со-
вершенными и обоснованными.
Последний конгресс ФИДЕ, состоявшийся в 1953 году в Швейцарии,
принял всеобъемлющую программу и правила для соревнований на
период 1954“!957 годов, включая матч на первенство мира и отбороч-
ные турниры. При этом парижские правила 1949 года оказались унич-
тожены, что, с моей точки зрения, достойно сожаления.
Титул чемпиона мира в свое время был игрушкой в руках чемпио-
нов. Теперь это ликвидировано. Но правила имеют большую силу, если
они консолидируются и становятся традиционными, а не изменяются
от конгресса к конгрессу и от соревнования к соревнованию. Поэтому
представляется крайне нецелесообразным связывать правила матчей
на первенство мира с правилами зональных турниров.
Многие изменения в парижских правилах сомнительны; эти изме-
нения надлежит рассмотреть.
1. В правилах 1949 года весьма существенным был параграф, глася-
щий, что если чемпион и кандидат не могут договориться об организа-
ции матча, тогда ФИДЕ назначает матч-турнир четырех (чемпион + три
победителя турнира претендентов). Можно заявить, что этот параграф
Статья была написана в начале 1954 года.
109
уже доказал свою практическую ценность и трудно найти основание
для его исключения.
2. Согласно правилам 1949 года, экс-чемпион мира имел право
играть в турнире претендентов, и если он потерпит неудачу, то, несмо-
тря на это, он мог быть третьим участником в соревновании на первен-
ство мира. Сейчас, вопреки этому, экс-чемпион мира не допускается
в турнир претендентов. Разве любители шахмат во всем мире не при-
ветствовали бы участие экс-чемпиона мира в турнире претендентов?
3. Согласно правилам 1949 года, участники, занявшие три первых
места в кандидатском турнире, должны были безусловно допускаться
к следующему турниру претендентов. Сейчас это право оставлено толь-
ко занявшему 1-е место.
В связи с этим своевременно напомнить, что если бы, например,
Смыслов или Ботвинник не договорились об условиях матча, тогда,
согласно правилам 1949 года, должен был быть организован матч-
турнир четырех. Итак, занявшие 2-е и з-е места в Цюрихе имели бы
право бороться за чемпионский титул, а права играть в следующем тур-
нире претендентов 1956 года они бы не имели!
Мне кажется, что такое умаление прав шахматистов, занявших пер-
вые места в турнире претендентов, трудно оправдать, и это должно рас-
сматриваться в конечном счете как недооценка сильнейших гроссмей-
стеров мира.
4. В парижских правилах 1949 года не был решен вопрос о разделе
призового фонда между участниками матча в случае счета 12 :12. Со-
гласно новым правилам, фонд в этом случае делится поровну. Однако
нужно принять во внимание, что если чемпион набирает 12 очков ра-
нее 24-й партии и продолжает борьбу, то широкий круг шахматистов
может расценить это как попытку чемпиона продолжать борьбу ради
денег.
Не выступая против раздела денежного приза на матче 1954 года,
мне хотелось бы предложить впредь другие, более спортивные стиму-
лы к тому, чтобы чемпион продолжал борьбу после завоевания 12 оч-
ков, а именно: при окончании матча вничью (12 : 12) предоставить
претенденту, добившемуся этого результата, право участвовать в сле-
дующем соревновании за звание чемпиона мира в качестве третьего
участника (если он не явится победителем очередного турнира пре-
тендентов).
5. В заключение относительно увеличения количества участников
турнира претендентов с 6 до 7. Это решение ФИДЕ также не было со-
блюдено, и турнир претендентов 1956 года в Амстердаме проводился
при ю участниках в два круга. Играть 24 партии (при 7 участниках) по
четыре партии в неделю — трудная задача. Эксперимент Цюрихского
турнира 1953 года — убедительное тому доказательство.
110
Можно, конечно, напомнить, что в 1950 году было ю участников, а в
1953 году — 15. Что же побуждает ФИДЕ увеличивать количество участ-
ников?
Я позволю себе открыто сказать (оговариваюсь, что выражаю лишь
свое личное мнение), что турнир претендентов стал «разбухать» по-
тому, что в предшествующих отборочных соревнованиях подавляющее
большинство первых мест было занято представителями СССР.
И вот чтобы сохранить международный характер соревнования, ФИ-
ДЕ дополнительно включала представителей других стран (что равно-
значно уменьшению процента представительства от одной страны).
Если это так, то не было ли бы проще прийти к компромиссу, чем каж-
дый раз ломать разумную систему?
Если в межзональном турнире, согласно традиции, не представля-
ется более чем 25 % мест шахматистам одной страны, а в матче на
первенство мира их может быть юо % (и это вполне логично), то мож-
но предложить, чтобы в турнире кандидатов (начиная с 1959 года)
было ограничено количество участников от одной страны средним
значением
(25 + юо)/2 = 62,5 %
Интернациональный характер соревнования мог бы быть сохранен,
и количество «6» (участников турнира претендентов) было бы зафик-
сировано. Тогда это важное соревнование проводилось бы на нормаль-
ной основе и, безусловно, содействовало бы отбору сильнейшего про-
тивника чемпиона мира.
Трудности шахматного
мира*
С 1886 года, с матча Стейниц — Цукерторт, вплоть до смерти Алехи-
на в 1946 году все было просто — шахматный мир был подобен фео-
дальному обществу: во главе король (чемпион) и крупные феодалы
(гроссмейстеры), с которыми король договаривался о законах шахмат-
ного государства, сводившихся к одному — как проводить матчи на
первенство мира.
В 1924 году простолюдины-шахматисты организовали свой парла-
мент (ФИДЕ), но король не признавал за ним какой-либо законодатель-
ной или исполнительной власти. Лишь когда, однажды, король умер,
М. М. Ботвинник. Три матча Анатолия Карпова. М., Молодая гвардия,
1975-
111
и умер неразвенчанным, парламент провозгласил свою власть, и она
была признана всеми шахматистами — шахматный мир обрел демо-
кратию!
Надо было составить новую и справедливую конституцию шахмат-
ного государства. Конечно, она (как всякая конституция) должна быть
стабильной. Такая конституция в своей важнейшей части, которая ре-
гламентирует соревнования на первенство мира, и была принята в 1949
году на конгрессе в Париже. В ее формировании большую роль сыгра-
ли советские шахматисты, сила которых была признана всем миром.
Основные принципы конституции были таковы:
1. Один раз в три года шахматный мир обязательно должен быть
свидетелем матча на первенство мира (матч имеет не только спортив-
ное, но и творческое значение. Пропускать трехлетний срок нельзя, ибо
это нанесет ущерб развитию шахмат).
2. Матч проводится на большинство очков из 24 партий, чемпион
имеет одно преимущество: при счете 12 : 12 он сохраняет свое звание.
(Число партий было ограничено, поскольку в полную силу мастер мо-
жет сыграть лишь около 20 партий подряд. Увеличение числа партий
неизбежно связано со снижением творческого уровня матча.)
3. По болезни участник три раза может не явиться на игру. Если
участник заболел до матча, то срок матча может быть отодвинут до
6 месяцев (пока участник болен).
4. Поверженный чемпион имеет право на реванш (это традицион-
ное право стало особо необходимым, ибо чемпион может потерять зва-
ние из-за болезни).
5. Матч должен быть проведен в стране с благоприятным климатом
и в наиболее благоприятное время года.
6. Призовой фонд фиксирован (он был определен с учетом того,
чтобы любая известная шахматная страна могла стать организатором
матча).
Почти сразу же после 1949 года на эти правила началась атака, но без
особого успеха. Недовольство вызывал тот факт, что советские шахма-
тисты прочно удерживали первенство мира; наши противники за шах-
матной доской наивно полагали, что эти справедливые правила имеют
какой-то подтекст, выгодный советским шахматистам. Да, они были вы-
годны советским гроссмейстерам, но лишь потому, что они «выгодны»
сильнейшим. Они выгодны молодым талантам, восходящим на шахмат-
ный Олимп. До 1972 года эта конституция шахматного государства в ос-
новном сохранялась, но затем она быстро превратилась в клочок бумаги.
Что же произошло?
А произошло то, что с появлением Р. Фишера одновременно появи-
лись какие-то тайные силы, которые с помощью денег (то бишь при-
зового фонда) стали хозяйничать в шахматном мире.
112
Теперь, если верить всему, о чем пишет западная пресса, матч с уча-
стием Фишера возможен лишь в стране, где есть американская военная
база. Именно такие страны назначали призовые фонды, превышающие
фиксированный фонд прежних правил в десятки (в 1972 году) и сотни
раз (в 1975 году)!
Некоторые говорят: ну и отлично, наконец шахматисты-чемпионы
будут получать достойное вознаграждение за свой труд. Что же тут пло-
хого?
Плохо то, что мастер, узнав, какой непривычно большой приз его
ожидает, теряет творческое настроение. Во время соревнования мастер
должен служить только шахматам, а все остальное совершать автома-
тически, по стандарту. Вот приз и может быть любой, но обязательно
стандартный.
Быть может, в 1972 году Спасский играл ниже своих возможностей
именно поэтому! И в подобном же положении может оказаться любой
участник матча на первенство мира.
Но тогда напрашивается возражение: почему же на Фишера не ока-
зывает влияние огромный приз? Ведь положение соперников одина-
ково?
Даже если участники будут в равном положении, то теория равных
возможностей здесь неуместна. Если, например, заставить обоих пар-
тнеров играть не сидя, а стоя — кто победит? Далеко не обязательно тот,
кто победит в нормальных условиях! К тому же положение Фишера
и его противника лишь на первый взгляд кажется одинаковым. Аме-
риканцы с малых лет приучаются к большому бизнесу...
Для того чтобы пустить в ход большие деньги, потребовалось со-
действие президента ФИДЕ. Все это удобно делать, когда происходит
суматоха. Видимо, поэтому в 1972 году в критический момент перего-
воров о матче президент... исчез! Увы, это же г-н Эйве (в меньшей мере)
повторил и в 1975 году.
Будем надеяться, что теперь вторжение тайных сил в творческий
мир шахмат будет ликвидировано.
У крупных мастеров и у ФИДЕ есть и без того много забот. До сих
пор шахматные мастера не имеют должных прав; они не имеют своей
творческой организации. Все это не ново. В печати не раз дискутиро-
вался вопрос о достойном вознаграждении шахматистов за их творче-
ский труд, об охране и регламентации труда гроссмейстеров, о стандар-
тизации фигур, досок, часов, помещений для игры и прочем.
Что писал полвека назад Эмануил Ласкер, читатель может прочесть
в статье «Мудрый чемпион» (стр. 16). С удивительной проницательно-
стью Ласкер, по сути дела, ратовал за создание ФИДЕ, считая, что меж-
дународная организация должна обеспечить материальное благопо-
лучие шахматных мастеров. Он предложил и способ этой материальной
ИЗ
поддержки — введение авторского права на текст шахматной партии,
аналогично тому, как это уже действует в отношении музыкальных,
литературных произведений и пр.
Это заинтересовало бы мастеров не только в результате партии, но
и в ее содержании, поскольку интересные партии получали бы более
широкую публикацию.
Итак, в 1924 г. ФИДЕ была создана, но подлинную власть в шахмат-
ном мире она приобрела лишь с 1947 года. Сначала ФИДЕ объединяла
только «классические» шахматные страны. Но в наши дни, когда новые
и еще достаточно незрелые шахматные федерации вступили в мировую
организацию, положение осложнилось. Используя голоса этих мелких
федераций, руководство ФИДЕ получило неограниченные возможности
для произвола.
Вероятность возникновения подобной ситуации можно было пред-
видеть давно. Еще на конгрессе в Гётеборге в 1955 году мною было пред-
ложено организовать комиссию из тех, кто играл матчи на первенство
мира и кто их судил — на правах совещательного органа. Президент
ФИДЕ Фолке Рогард решительно воспротивился; он понял, что это
приведет к ограничению власти руководства Всемирной организации.
Попытки создания подобной комиссии повторялись, иногда она
и начинала «действовать», но реальной силы не получала. И вот сейчас
нынешний чемпион Гарри Каспаров с присущей ему энергией взялся
за дело. Он пошел еще дальше, организовав профессиональную ассо-
циацию шахматных гроссмейстеров. Ее статус еще обсуждается, но на-
до полагать, что в вопросах творческих, спортивных (относящихся
к борьбе за мировое первенство), а также материального обеспечения
мастеров решающее слово будет за ассоциацией. Но свершится ли это?
Да, положение в шахматном мире нуждается в переменах.
Роберт Фишер после того, как он завоевал в Рейкьявике звание чем-
пиона, отгородился от шахматного мира китайской стеной. Как чемпи-
он он не сыграл ни одной партии, не опубликовал ни одного анализа,
ни одной статьи. В октябре 1973 года шахматисты видели его в послед-
ний раз, когда он в качестве зрителя посетил международный турнир
на Филиппинах. С тех пор Фишер исчез, он потерял с шахматным миром
непосредственный контакт. От его имени действовал г-н Эдмондсон.
Нет оснований полагать, что у Эдмондсона не было полномочий пред-
ставлять Фишера, но нет оснований и утверждать, что такие полномо-
чия действительно были. Шахматный мир верил в феноменальную
мощь Фишера, а ФИДЕ потакала всем требованиям Эдмондсона, кото-
рый утверждал, что это и есть требования чемпиона.
Эдмондсон настаивал на изменении правил матча, принятых
в 1974 году в Ницце. Создавшееся положение обсуждалось в декабре
1974 года на заседании бюро ФИДЕ в Малайзии. Решения конгресса
И4
в Ницце были подтверждены. Тогда был собран в марте 1975 года вне-
очередной конгресс в Берген-ан-Зее (Голландия). Положение было
критическим, предполагалось, что большинство делегатов поддержат
новые изменения правил.
Но «тайные» силы — впервые с 1972 года — потерпели неожиданное
поражение. В основном шахматная Европа — оплот и родина современ-
ных шахмат — дала отпор: в целом американские требования не были
приняты. После конгресса Эдмондсон пытался вновь апеллировать
к бюро ФИДЕ, но это оказалось, разумеется, безуспешным.
Эти решения конгресса в Голландии привели к быстрой развязке.
Правда, ничто не мешало Фишеру дать согласие играть матч на утверж-
денных условиях — отказаться от игры никогда не поздно. Однако от
Фишера не последовало на запрос ФИДЕ никакого ответа: срок истек
1 апреля 1975 года в 24 часа по среднеевропейскому времени. За укло-
нение от боя Фишер был лишен звания, а Карпов провозглашен чем-
пионом мира.
Конгресс в Берген-ан-Зее — это луч надежды в нынешнее неспокой-
ное шахматное время. Его решения говорят о том, что нельзя уже без-
наказанно пренебрегать общими интересами в угоду интересам эгои-
стическим. Но эти решения лишь первый шаг, за ними должны после-
довать другие, которые и приведут к справедливому порядку в мире
шахмат.
Конечно, и шахматный мир, и Карпов сожалеют о том, что матч
1975 года не был проведен. Однако сожалениями тут нельзя ограничи-
ваться: ФИДЕ обязана оповестить шахматистов всего мира, что же слу-
чилось с Робертом Фишером. Как каждый большой шахматист, Фишер
принадлежит всему миру. Шахматисты имеют право общения с бойцом,
который ранее вызвал своей бесстрашной игрой столько симпатий!
Может быть, калифорнийский «узник» еще сменит свое затворничество
на поединки за шахматной доской, на радость любителям шахмат.
Каким должен быть
президент?*
Читатель, несомненно, знает, что борьба за первенство мира во мно-
гом зависит от обстановки, которая складывается в шахматном мире,
от того, что происходит в ФИДЕ...
Раньше ФИДЕ всегда утверждала малейшие изменения в правилах
проведения матчей на первенство мира за четыре года до соревнования,
М. М. Ботвинник. От шахматиста к машине. М., Физкультура и спорт,
1979.
115
то есть тогда, когда не были известны имена ни одного из участников
матча! Между тем правила матча 1975 года были приняты лишь кон-
грессом в июне 1974 года в Ницце. Однако и после этого создавшееся
положение неоднократно обсуждалось и пересматривалось. Между тем
справедливый порядок в мире шахмат должен быть восстановлен. Но
для этого Международная шахматная федерация должна иметь соот-
ветствующего президента. Достаточно напомнить, что в период между
конгрессами вся полнота власти принадлежит президенту!
Итак, имея в виду ту власть, которой президент наделен по уставу,
поставим далеко не праздный вопрос: какими же качествами должен
обладать президент?
Разумеется, президент должен быть обаятельным, уметь устанавли-
вать контакты, говорить на нескольких языках, нравиться дамам, быть
ростом выше среднего и т. п. Это настолько очевидно, что не требует
пояснений! Все три президента (с 1924 по 1978 год) — Александр Рюб
(Голландия), Фолке Рогард (Швеция) и Макс Эйве— полностью отве-
чали этим требованиям.
Мои бывшие коллеги по шахматам, да и самые широкие круги лю-
бителей шахмат, понимают, что у меня шансы стать президентом рав-
ны нулю. Чтобы убедить тех, кто в этом еще не уверен, торжественно
заявляю, что никогда, ни при каких обстоятельствах президентом
ФИДЕ не буду. Надеюсь, что у тех, кто будет читать эту статью, не воз-
никнет сомнений в моей беспристрастности.
И все же было нелегко решиться написать эту статью, ибо и тот или
иной президент, и тот или иной кандидат на этот пост могут оказаться
моими старыми друзьями. Сократ как-то сказал: «Платон мне друг, но
истина дороже». Отнюдь не собираясь сравнивать себя с Сократом, мо-
гу заявить: тот или иной гроссмейстер мне друг, но шахматы дороже.
Те очевидные требования, о которых уже шла речь, суть условия
необходимые, а какое же условие является достаточным для того, что-
бы стать президентом?
Сделаем сначала некоторое отступление и рассмотрим еще в одном
аспекте положение, сложившееся в шахматном мире. Лозунг ФИДЕ
гласит: «Шахматы — вне политики!» Однако в точном соблюдении
этого лозунга можно усомниться, ибо шахматисты живут и действуют
в мире, пронизанном политикой.
После войны в британском журнале «Чесс» была опубликована гряз-
ная статейка одного ренегата с обвинениями в адрес советского прави-
тельства: оно-де, мол, поддерживает шахматы из политических сооб-
ражений. Вскоре этот же журнал опубликовал письмо английского
мастера Р. Вейда, в котором он дал достойную отповедь клеветнику.
Вейд, в частности, писал, что если правительство способствует массо-
вому распространению шахматной культуры в народе и поддерживает
116
своих ведущих мастеров, то шахматисты всего мира должны привет-
ствовать такие действия, даже если правительство извлекает из этого
некоторые политические выгоды.
В этом все дело. Если политические цели вредны шахматам, если
они приводят к разделению шахматного мира, коверкают души шах-
матных мастеров, способствуют упадку шахматного искусства, такая
политика должна быть осуждена и отвергнута ФИДЕ. Если же полити-
ка полезна для шахмат, то ФИДЕ и весь шахматный мир обязаны ее
приветствовать.
Позволительно задать вопрос: если крупный мастер порывает (от-
крыто или завуалированно) со своими друзьями, со своей творческой
базой, со своей страной и, естественно, в дальней перспективе уже не
сможет с прежним успехом служить шахматной богине Каиссе, разве
не должна ФИДЕ осудить тех, кто это спровоцировал, и создать условия,
чтобы подобные факты были исключены?
Не должна ли ФИДЕ всегда, без исключений, проводить свои офи-
циальные соревнования таким образом, чтобы эти соревнования спо-
собствовали прогрессу шахмат, а не расколу шахматного мира (как это
было в 1976 году в связи с проведением Олимпиады в Хайфе)?
Но и вне политики у ФИДЕ много забот. Покойный президент
Ф. Рогард справедливо утверждал, что самое главное в деятельности
ФИДЕ — проведение матчей на мировое первенство. Установление твер-
дых правил в 1949 году облегчило продвижение молодых талантов на
шахматный Олимп; ничто уж не могло защитить чемпиона от матча
с сильнейшим противником, а талантливый претендент знал, что если
он силен, то пробьется к матчу на мировое первенство. Тому подтверж-
дение — поразительный факт! — из десяти матчей, проведенных ФИДЕ
с 1951 по 1972 год, лишь один закончился победой чемпиона (семь мат-
чей выиграли претенденты и два закончились вничью!).
Как уже отмечалось, теперь постоянные правила перестали действо-
вать, и каждый раз регламент матча утверждается лишь в преддверии
соревнования. Такое положение может привести к конфликтам между
участниками и национальными федерациями, отравить атмосферу,
в которой действует ФИДЕ, и вследствие этого вызвать снижение твор-
ческого уровня матчей на первенство мира. К сожалению, ФИДЕ по-
творствовала (к счастью, безуспешно) и попыткам проведения матчей
с чемпионом мира в обход правил, под личиной «неофициального»
соревнования.
Не менее важен вопрос и об условиях, в которых трудятся ведущие
мастера. Почему в концертных залах, где представление продолжается
часа два, давно уже есть искусственный климат, а шахматисты, играю-
щие пять часов кряду, должны действовать в духоте? Почему нет стан-
дартов ФИДЕ на шахматные часы, доски и фигуры? Почему любой
И7
трудящийся работает пять дней в неделю, а напряженные соревнования
мастеров проводятся зачастую без дней отдыха? Почему, наконец,
ФИДЕ не обязывает национальные федерации направлять своих шах-
матистов на международные соревнования, хотя только таким образом
мастера могут повышать свои спортивные коэффициенты?
Острым является и вопрос о материальном обеспечении ведущих
шахматистов. Посулами «миллионных» матчей тут делу не поможешь.
ФИДЕ обязана обеспечить нормальные условия для творческой работы
ведущим мировым мастерам — это давно следовало бы решить.
Вот и должен быть избран президентом ФИДЕ тот кандидат, кото-
рый собирается решать эти проблемы на пользу шахмат, способный
быть выше любых эгоистических национальных интересов, который
хочет стать шахматным президентом — в этом и состоит достаточное
условие, о котором упоминалось ранее. Для того же, чтобы знать, за
кого должен голосовать шахматный мир, кандидатам в президенты
следует заблаговременно оповещать любителей шахмат о своих пре-
зидентских программах.
Прав ли президент ФИДЕ?*
Ранее мировое шахматное сообщество не имело своей организации.
Федерация была образована в Париже летом 1924 года, и ее создание
весело отпраздновали в кабачке на Монмартре.
Справедливости ради отметим, что и до ФИДЕ шахматы развивались
успешно. Известно, что первое официальное соревнование на звание
чемпиона мира было почти сто лет назад — в 1886 году. Сначала ФИДЕ
оказывала слабое воздействие на шахматный мир, поскольку сильные
гроссмейстеры с недоверием относились к федерации.
Положение изменилось в 1946 году, когда чемпион мира Алехин
умер непобежденным (остальные чемпионы уходили из жизни, лишь
когда теряли свое звание). Тогда ФИДЕ и объявила, что берет проведе-
ние соревнований на первенство мира под свою эгиду. Были утвержде-
ны соответствующие правила отбора претендента и проведения матчей
на звание чемпиона. ФИДЕ с уважением стала относиться к шахматам
и шахматным мастерам; гроссмейстеры поэтому и признали новый по-
рядок.
Начиная с 1948 года каждые три года (лишь один раз в 1975 году
была нарушена эта традиция) проходил матч на звание чемпиона. Та-
ким образом, в 1984 году в 12-й раз ФИДЕ должна проводить очередное
соревнование на мировое первенство.
«Известия», 1983,19 июля.
118
В прошлом году состоялись четвертьфинальные отборочные мат-
чи — они прошли своевременно. Правда, новый президент ФИДЕ Кам-
поманес (Филиппины) накануне уже утвержденных и подготовленных
некоторых матчей неожиданно предложил в нарушение своего преж-
него решения все соревнования отборочного цикла провести в Испании,
но вовремя отступил...
И вот на повестке дня полуфинальные матчи. По установленному
регламенту президент направил участникам одного полуфинала список
городов, заявивших о готовности проводить матч Каспаров — Корчной:
Лос-Анджелес, Лас-Пальмас и Роттердам. Правило простое — если
участники назовут одни и те же города, то президент может выбрать
место проведения матча среди этих согласованных городов, и только
среди них. Каспаров назвал Лас-Пальмас и Роттердам, Корчной — Рот-
тердам. Казалось бы, вопрос ясен, матч должен быть в Роттердаме. Од-
нако Кампоманес делает неожиданный ход и назначает проведение
матча в Лос-Анджелесе.
С другим полуфинальным матчем дело обстоит еще неблагополуч-
нее. Президент объявил, что матч Смыслов — Рибли будет в Абу-Даби.
Почему же? Оказывается, по мнению Кампоманеса, матчи в Лос-
Анджелесе и Абу-Даби будут содействовать пропаганде шахмат — со-
мнительный довод. Вряд ли есть смысл пропагандировать шахматы
в арабских эмиратах,поскольку там они давно популярны. А как наш
Василий Смыслов, который удивляет весь мир своим неувядающим
мастерством, будет играть в непривычных условиях (жара 50 °C)? Ви-
димо, это президента не волнует, хотя правила требуют проведения
матча в хороших климатических условиях.
Еще менее убедителен довод г-на Кампоманеса о необходимости
пропаганды шахмат в связи с первым матчем. Раз президент разослал
участникам список городов, это означало, что у ФИДЕ нет возражений
против любого из этих городов — выбор только за участниками. На-
конец, говорить о пропаганде шахмат в США, которые дали миру Мор-
фи, Пильсбери, Маршалла, Файна, Решевского и Фишера, можно лишь
с расчетом на тех, кто слабо знаком с историей шахмат. Американцы
могут пропагандировать шахматы и без ФИДЕ. А если они нуждаются
в помощи ФИДЕ, то почему же они со времени матча Корчной —Мекинг
1974 гОДа не провели ни одного соревнования под эгидой Междуна-
родной федерации?
Положение ясное. Новый и излишне самоуверенный президент без
должного уважения относится как к шахматам и шахматным мастерам,
так и к своим собственным решениям. Он пренебрегает правилами
ФИДЕ и пытается обращаться с большими мастерами, как с отрядом
коммандос. Шахматы — творческое дело, к мастерам надо относиться
заботливо, создавая обстановку, обеспечивающую хорошие творческие
И9
условия. Да, г-н Кампоманес создал в международном шахматном со-
обществе весьма серьезную ситуацию.
Будем надеяться, что президент найдет хороший ход (когда-то он
был мастером, и мы вместе участвовали в четырех олимпиадах) и все
кончится благополучно для ФИДЕ и для борьбы за мировое первенство.
Для каких-либо «санкций» со стороны ФИДЕ по отношению к участ-
никам, протестующим в связи с нарушением правил, не может быть
места. Есть факторы, над которыми ФИДЕ не властна. Сейчас в одной
из творческих областей человеческой культуры — шахматах — есть два
больших таланта: чемпион мира А. Карпов и молодой Г. Каспаров. По-
следний завоевал право участвовать в отборе и по установленным пра-
вилам. Пройдет Каспаров этот отбор успешно — шахматный мир будет
свидетелем большого события: матча между Карповым и Каспаровым,
соревнования, которого по-своему творческому и спортивному значе-
нию давно уже не было... Любые попытки с любой стороны помешать
нормальному проведению очередного цикла борьбы за звание чемпи-
она должны быть осуждены.
Конечно, участники полуфинальных матчей огорчены, они гото-
вились, стремятся к честной борьбе, и — неожиданные препятствия.
Ну что же, надо проявить терпение. Если в 1939 году я был уже пре-
тендентом на матч с чемпионом и мне пришлось ждать соревнования
целых девять лет, то можно не сомневаться — теперь долго ждать не
придется.
ФИДЕ строилась не сразу. Вскоре после войны мне пришлось не-
сколько лет поработать в федерации, содействовать как ее авторитету,
так и правильным взаимоотношениям с большими мастерами. И поэто-
му, пребывая уже 13 лет в звании «бывшего» шахматиста, я не моту не
высказать соображений, связанных со сложившейся кризисной ситуа-
цией.
Да, сейчас президент не прав. Но, повторяю, можно надеяться, что
все кончится благополучно, и тогда строгий судья — шахматная исто-
рия — вынесет по этому делу оправдательный приговор.
НА ШАХМАТНОМ ОЛИМПЕ
Здесь собраны статьи (и изложение выступлений перед шахматной
аудиторией), написанные за период 1968—1982 годов. В них отражены
перипетии борьбы за первенство мира, — разумеется, с моей, субъек-
тивной точки зрения.
Читатель, вероятно, заметит некоторые повторения; это в пер-
вую очередь относится к борьбе между исследовательским направ-
лением и практицизмом. Настойчиво я агитировал за исследова-
ния, так как считал, что практицизм менее перспективен. Статья
«Спасский, Карпов и Бутенко» была написана в декабре 1968 года
по заказу одной центральной газеты. Несколько неожиданно статью
мне возвратили: де мол, «Петросян с ней не согласен». Несколь-
ко месяцев спустя Петросяну все же пришлось убедиться, что я был
прав.
Хотя многие шахматные специалисты еще летом 1969 года невысо-
ко оценивали шансы Карпова на победу в юношеском чемпионате ми-
ра, который проходил в Стокгольме, выяснилось, что и здесь я оказал-
ся удачливым предсказателем...
А вот с Бутенко я «провалился». Через год он отказался от сотруд-
ничества со мной; да это и понятно — задача трудная. Не завершена
она и по сей день, хотя и сделано немало.
В лекции «После матча», прочитанной в шахматном клубе ДСО
«Труд» (Москва), анализируются итоги матча Петросян — Спасский,
обсуждаются творческие проблемы и высказываются некоторые со-
мнения об успешности дальнейшего шахматного пути десятого чемпи-
она мира по шахматам.
В следующей лекции, «Претенденты и Спасский» (Ленинград, клуб
ДСО «Спартак»), рассматривается вопрос о том, кто же может противо-
стоять чемпиону мира в следующем матче. Тогда еще не было основа-
ний считать, что Фишер безусловно превосходит остальных претенден-
тов, хотя подчеркивалось, что главная ответственность в борьбе с Фи-
шером ложится на Спасского.
И вот в разгар отборочных соревнований претендентов публикуется
статья «Чудеса и действительность». Как опытный шахматный боец,
я не мог принять без возражений счет 6 : о в матче Фишер — Тайманов
и тем более в матче Фишер — Ларсен. До соревнования Фишера с Лар-
сеном у них был примерно равный счет. Ларсен вполне мог надеяться
на успех в матче; как же объяснить, что честолюбивый датчанин поехал
121
играть в США (город Даллас), добровольно уменьшив свои перспекти-
вы на победу? Чудеса да и только!
Но вот отбор закончен, и в статье «Перед матчем» (по материалам
лекции в ленинградском Дворце культуры им. 1-й пятилетки) подво-
дятся итоги финальному соревнованию Фишер — Петросян. В первых
пяти партиях при равном счете творческий перевес на стороне экс-
чемпиона. Затем на финише проигрыш четырех партий подряд... Чу-
деса продолжаются.
Матч Спасский — Фишер рассматривается в статье «Что же случи-
лось в Рейкьявике?», написанной по материалам публичной лекции
в Ленинграде. Спокойное время (с организационной точки зрения) в со-
ревнованиях на первенство мира, проводимых ФИДЕ, закончилось.
Если ранее страсти разгорались лишь на шахматной доске, то отныне
каждый матч приобретал скандальный характер. Шахматы отходили
как бы на второй план. На авансцену выдвигались деньги, конфликты,
широта публикаций в прессе и т. п.
Однако в тех партиях, где противники оказались на высоте, они спо-
собствовали прогрессу шахматного искусства. Увы, это было последним
соревнованием, в котором участвовал одиннадцатый чемпион мира.
В статье «Счастье помогает сильным» рассматривается финальный
матч претендентов Карпов — Корчной. Отборочные матчи Карпова
с Полугаевским, Спасским и Корчным произвели на меня большое впе-
чатление (особенно его победа над Спасским), настолько большое, что
я прокомментировал все партии этих соревнований в книге «Три матча
Анатолия Карпова».
Как уже отмечалось, Фишер больше не играл в шахматы, и весной
1975 года ФИДЕ провозгласила А. Карпова (без матча на первенство
мира) двенадцатым чемпионом.
В лекции «О претендентах», прочитанной в г. Ожерелье Московской
обл., рассматриваются возможности кандидатов на матч с чемпионом
(еще до проведения отборочных матчей), где я пришел к справедливо-
му выводу о том, что у А. Карпова есть только один серьезный против-
ник — это он сам. Другие ему не опасны.
Но колесо истории вертится... И в выступлении «Накануне больших
событий» перед западногерманскими туристами-шахматистами я рас-
сказывал об изменяющейся ситуации в шахматном мире, что было свя-
зано с выдвижением нового большого шахматиста — Гарри Каспарова.
Еще определеннее эта ситуация обсуждается в статье «Три межзональ-
ных», написанной по заказу журнала «Юность» в начале 1983 года; моя
точка зрения не нравилась многим, эта статья и осталась тогда неопубли-
кованной. Между тем такие проблемы решаются не большинством голо-
сов, а глубиной анализа. Сейчас, в 1986 году, можно сказать, что я ока-
зался прав, хотя тогда (в 1983 году) пребывал в почти гордом одиночестве.
122
Спасский, Карпов
и Бутенко*
На протяжении примерно четверти века три советских гроссмейсте-
ра: Пауль Керес, Василий Смыслов и автор этих строк—успешно вы-
ступали на шахматной арене: именно они завоевали в 40-е годы шах-
матное первенство мира для Советской страны. Но ничто так не старит,
как возраст. Хотя век у шахматного таланта долгий, все же в 40—50 лет
работоспособность снижается, гроссмейстеру приходится перестраивать
свой «алгоритм» в поисках более экономного расходования сил. Ранее
вставать на этот «благоразумный» путь опасно, ибо неполное исполь-
зование во время партии нервной энергии шахматного бойца может
вызвать лишь преждевременное снижение работоспособности.
С точки зрения «возрастной» теории представители более молодо-
го поколения ведущих гроссмейстеров Тигран Петросян и Ефим Геллер
находятся уже у роковой черты. На кого же могут рассчитывать совет-
ские шахматисты примерно в ближайшее десятилетие и далее?
Видимо, на следующее поколение гроссмейстеров, которым сейчас
немногим более 30 лет. Здесь нельзя не выделить Бориса Спасского.
В течение последних четырех лет он с большим перевесом выиграл мат-
чи у Е. Геллера (дважды), М. Таля, П. Кереса, Б. Ларсена и В. Корчно-
го — успех феноменальный! Правда, он проиграл матч чемпиону мира
Т. Петросяну, но с минимальным счетом, а сейчас им предстоит вновь
помериться силами.
Тридцать лет назад мне пришлось писать о четырех качествах, опре-
деляющих силу шахматного мастера: таланте, характере, здоровье
и специальной подготовке. Они, разумеется, не являются чем-то за-
стывшим, требуют постоянной шлифовки, находятся в развитии. Спас-
ский хорошо соответствует этому комплексу требований. Его большой
талант говорит сам за себя: в 16 лет молодой мастер добивается между-
народного признания, в девятнадцать — он уже участник соревнования
претендентов на матч с чемпионом мира. Боевой характер у него тоже
есть. Разве иначе можно было добиться успеха в столь трудных матчах?
Стальное здоровье Спасского хорошо известно. А как же обстоит дело
со специальной подготовкой? Пожалуй, удовлетворительно, но гаран-
тирует ли все это шахматное долголетие?
Мне не раз приходилось писать о двух функциях, которые выполня-
ет шахматный мастер, когда сидит за шахматным столиком. Первая
функция — счет вариантов. Уже в 20 лет мастер хорошо это делает и лет
ДО 35 успешно справляется с этими обязанностями. Вторая функция —
способность к самопрограммированию — развивается позднее и в раз-
Бюллетень ЦШК, 1969, № 3.
123
ной степени. В 30 лет (вряд ли ранее) мастер начинает хорошо справ-
ляться с этими обязанностями, и лишь после 45 ослабевает и эта способ-
ность.
Таким образом, когда шахматисту за сорок пять, то ему приходится,
как говорят водители, «сливать воду». Оптимум силы шахматного
гроссмейстера обычно 35“38 лет. Нетрудно понять, что долголетие
шахматиста зависит главным образом от способностей к самопрограм-
мированию. Иначе говоря, шахматный мастер в какой-то мере должен
быть исследователем.
Спасский — большой шахматист, независимо от итогов предстояще-
го матча на первенство мира, который, вообще говоря, может закон-
читься любым результатом. Но сколько лет продержится Спасский на
своем боевом посту? На мой взгляд, это зависит прежде всего от того,
сумеет ли он успешно проявить себя как исследователь.
Что же дальше? Будет ли достойная смена? Если говорить откровен-
но, то длительное время перспективы были слабыми. Мастеров моло-
дых немало, а выдающихся талантов не было видно.
Лет пять назад на занятия шахматной школы спортобщества «Труд»
прибыл с периферии хрупкий мальчик Толя Карпов. Лет ему тогда бы-
ло от роду 12, играл он слабо, в сеансе с часами (в выигранной позиции)
я «зевнул» ему ферзя, но партия закончилась... вничью. Сейчас студент-
первокурсник Московского университета Анатолий Карпов — опытный
шахматный боец. Год назад он легко победил на традиционном турни-
ре европейских чемпионов-юношей в Гронингене (Голландия). Умный
спортсмен, он всегда знает, когда надо играть на выигрыш, когда надо
сделать быструю ничью. В шахматных кругах на Западе его даже по-
критиковали за ряд коротких ничьих в гронингенском турнире. Само
по себе это, конечно, не очень хорошо, но заслуживает удивления и при-
знания, что 16-летний мастер умело применял спортивную тактику,
свойственную лишь зрелым гроссмейстерам. В декабре прошлого года
Карпов на командном первенстве СССР в Риге набрал ю очков из 11
возможных, а совсем недавно завоевал звание чемпиона МГУ. «С ним
нельзя играть блиц, он бьет меня нещадно», — жаловался мне Геллер.
Можно еще указать, что юный чемпион отлично играет эндшпиль, что
всегда свойственно настоящему мастеру.
Получится ли из Карпова крупный гроссмейстер? Это выяснится
в ближайшие 3—4 года. Быть может, да. Видимо, Толя также удовлет-
воряет комплексу из «четырех условий». Вот выглядит он, правда, все
еще несколько хрупким; физическая закалка ему необходима.
К поколению Спасского принадлежит и новосибирский шахматист
первого разряда Владимир Бутенко. Как шахматист он, конечно, не мо-
жет оказать влияние на развитие шахмат, но основная специальность
его иная. Он — программист, и опытный, со стажем. Насколько Бутен-
124
ко талантлив как программист, мне судить трудно, но на непосвящен-
ного производит впечатление, как он своим математическим взглядом
«видит» электронную машину и, выписывая цифры на листке бумаги,
составляет шахматную программу для машины М-220.
Дело это не новое: и ранее математики писали шахматные програм-
мы для машин. Разница состоит в том, что алгоритмы этих программ
были таковы, что вызывали у шахматных специалистов удивление
и улыбку. Удивлялись не столько тому, что машины слабо играли в шах-
маты, как тому, что, снабженные этими программами, они играли не-
достаточно слабо!
Бутенко в основу своей программы взял алгоритм, который, как
мне кажется, близок к «алгоритму» шахматного мастера. Работа эта
трудная, и идет она не очень быстро. Если рассматривать задачу с са-
мой общей точки зрения, то программа должна состоять из трех ча-
стей: первая часть трактует о том, как одиночная фигура может со-
вершать перемещения по заставленной фигурами шахматной доске,
вторая — как множество фигур может перемещаться по доске, и тре-
тья — как множество фигур перемещается по доске, после чего и оце-
ниваются достигнутые результаты — умение машины находить раз-
умный ход.
Бутенко близок к завершению первой и второй частей программы.
Будет ли он пионером, хватит ли у него энергии и характера для за-
вершения всей работы? Надеюсь, что хватит. Если это произойдет, то
будет переворот шахматный, и, конечно, не только шахматный...
Таковы юноша и два молодых человека, которые сейчас действуют
на передовых шахматных позициях. Быть может, не так уж бесперспек-
тивен наш шахматный горизонт!
После матча*
События, происходившие до матча, показывали, что борьба будет
носить не совсем равный характер, так как за последнее трехлетие
у Спасского были одни успехи. Он сразу же после первого матча с Пе-
тросяном победил в очень сильном турнире в Калифорнии, опередив
на пол-очка Фишера. Петросян там набрал что-то около 50 процентов.
Правда, через год в юбилейном турнире в Москве победил Штейн, но
Спасский там тоже сыграл удовлетворительно, а Петросян опять на-
брал примерно 50 процентов. В тех международных турнирах смешан-
ного состава, где играл Петросян, он не смог занять первое место, да-
же в слабом турнире в Венеции. А в других... например, в Бамберге
«64», 1969, N2 26.
125
он отстал от первого (Кереса) на два очка, на Мальорке — от Корчного
на 21/2 очка.
Было ясно, что Петросян переживает кризис и ему нужно предпри-
нимать какие-либо чрезвычайные меры для того, чтобы подготовиться
к защите своего титула, но очевидно было также, что он этого не дела-
ет и надеется просто на какой-то счастливый случай.
Между тем Спасский играл очень уверенно. Когда он на последнем
турнире в Испании разделил 2—3-е места с Ларсеном, это рассматри-
валось всеми уже как неуспех. Он очень хорошо провел все отборочные
матчи перед соревнованием на первенство мира, так же уверенно, быть
может, даже более уверенно, чем он это сделал три года назад. Словом,
ясно было, что Спасский, который, несомненно, является сейчас силь-
нейшим шахматным практиком, имеет перевес перед Петросяном, ко-
торый как практик ничем не выделялся среди других сильных гросс-
мейстеров. Правда, развивались такие теории, из которых следовало,
что матчи — одно, а турниры — совсем другое. И, мол, в матче как-
нибудь Петросян наберет свои 50 процентов...
Но если мы обратимся к истории, то увидим, что никогда ранее
в шахматах так не бывало, чтобы чемпион хорошо играл матчи и слабо
выступал в турнирах.
И вот началось это соревнование. 1-я партия матча может объяснять-
ся волнением, но все же в середине партии игра Спасского произво-
дила несколько странное впечатление. Его маневры ферзем напомина-
ли, пусть девушки на меня не обидятся, женскую игру. Он просто не
знал, по-видимому, что хочет. Все же в отложенной позиции у него
были шансы на ничью, но в решающий момент вместо того, чтобы под-
водить короля, он потерял темп, дал лишний шах и уже не смог спасти
партию.
Затем Спасский играл так, как можно было ожидать. Он создавал —
по Кересу — позиции с живой фигурной игрой и терпеливо ждал, когда
придет пятый час встречи, так как по тем соревнованиям, где играл
Петросян, было видно, что пятый час игры — наиболее болезненное,
наиболее слабое место его спортивной формы.
Исключение составляет, пожалуй, только 5-я партия. В остальных
Спасский хорошо использовал пятый час игры и после 8-й партии уже
был на два очка впереди.
Учитывая все, можно было ожидать, что никаких чудес не произой-
дет и Спасский легко достигнет конечной цели — 1272 очка.
Начались вторые восемь партий, и вот это были сплошные чудеса.
Спасский не использовал большой перевес в отложенной 9-й партии,
но это еще ничего. Потом он совершенно беспомощно проиграл две
партии подряд, но и это тоже ничего. Но вот то, что он в двух партиях,
играя белыми русскую — именно тот дебют, где белые могут получить
126
живую фигурную игру, — сразу же менял ферзей, получал закрытую
и тупую позицию и обе партии быстро свел вничью примерно на 2О-м
ходу, — это загадка. Загадка, которую я разгадать не могу, и, вероятно,
никто этого не объяснит, кроме самого Спасского.
Ну а потом опять как будто бы началось третье действие, словно за-
навес раскрылся, началась снова упорная борьба. Между прочим, как
раз там Петросян сыграл очень хорошую партию в ферзевом гамбите
с разменом на f6. Спасский после того, как он допустил стандартные
ошибки (сыграл Саб и разменял белопольных слонов), получил безна-
дежную позицию. Петросян играл точно и выиграл. Эта партия пока-
зывает, что, хотя Петросяну уже трудно проводить соревнования в пол-
ную силу, в отдельных поединках он может еще действовать с замеча-
тельным мастерством. Эта партия является, конечно, его большим
творческим достижением.
И хотя борьба шла с переменным успехом, Спасский все же показал
себя более сильным практиком. После наивной постановки партии Пе-
тросяном в сицилианской защите Спасский получил сильную атаку.
А изящный маневр — жертва пешки е4—е5 с последующим Ке4, — ко-
нечно, находка, и эта партия долгие годы будет доставлять удовольствие
шахматистам.
Потом все стало ясно, и Спасскому даже не нужно было выигры-
вать последнюю партию. Вообще, так бывало в матчах на первенство
мира. Например, Эйве не стал доигрывать с Алехиным выигранную
позицию из 30-й партии их первого матча. Но это и понятно, потому
что до начала той партии Эйве заявил Алехину, что он согласен на
ничью в любой момент, когда Алехин захочет. Так что Эйве обязан
был согласиться, когда партия была отложена и Алехин предложил
ничью. Было так же и у меня в матч-реванше со Смысловым, когда
в заключительной партии мне удалось при анализе найти форсиро-
ванный выигрыш. Однако позиция была достаточно сложной, и ког-
да Смыслов предложил мне ничью, она была зафиксирована. Я слиш-
ком устал к тому времени.
Но так, чтобы в элементарном окончании тот, кто выигрывал матч
на первенство мира, сам предложил ничью, — этого еще не было. Тут
Спасский поставил своеобразный рекорд!..
Итак, матч окончен. И теперь если мы посмотрим с позиций того,
что происходило за последние три года, то результат этого матча нико-
го, конечно, не должен удивить.
Что же можно сказать по существу, отвлекаясь от формы? Извест-
но, что шахматист, носящий звание чемпиона мира, является своего
рода творческим диктатором в шахматном мире. Его партии особо
изучаются, ему стремятся подражать. Можно вспомнить время, ког-
да чемпионом был Таль. Все просто обезумели, жертвовали фигуры,
127
играли на атаку, не защищались. Ну и, конечно, действовали нераз-
умно, так как то, что мог делать Таль, который в то время с исключи-
тельной силой считал варианты, нельзя было делать простым смерт-
ным.
Стиль же Петросяна воспринять трудно, потому что это стиль осо-
бый, стиль профилактический, стиль позиционный. В этом его главная
сила. Но все же нужно сказать, что если бы это был стиль только по-
зиционный, то он не смог бы развивать свою практическую силу. Пе-
тросян обладал в свое время замечательным тактическим мастерством:
он очень хорошо считал варианты, хорошо жертвовал, смело принимал
жертвы и в сочетании с таким тонким позиционным профилактическим
стилем, безусловно, был шахматистом труднопробиваемым.
В чем, собственно, состоит искусство позиционной игры? По-
видимому, в том, что всегда надо выискивать на шахматной доске те
фигуры, которые следует подвести к полю, где возможно изменение
борьбы. Это особый талант, и Петросян им обладал в весьма высокой
степени. Он всегда подводил фигуры так, чтобы препятствовать ата-
ке противника и развивать свою инициативу. Конечно, его талант
интуитивен, хотя эту особенность своего таланта Петросян не учиты-
вал. Но сейчас мы уже не можем любоваться теми исключительными
достижениями, ибо шахматная сила Петросяна, как я уже говорил,
снизилась. Думаю, что снизилась она не случайно, как не случайно
рано потерял силу Флор, который по стилю был близок к Петросяну.
Флор 1933-1935 годов был исключительно силен, но потом все пере-
менилось.
Чем же это объяснить? Дело в том, что стиль Петросяна является
экономным стилем: он просто определяет, какую фигуру надо подво-
дить, и ее подводит. Для того чтобы это делать, надо меньше считать
варианты, нежели играя в стиле Таля, когда фигуры на доске подвиж-
ны и когда прежде всего надо заботиться не о том, что произойдет после
подведения фигуры, а о том, что происходит на доске в данный момент.
Этот стиль экономит силы на первых часах игры; он приводит к хо-
рошим результатам в игре с партнером, который считает так много
вариантов, что в конце партии сил у него маловато. И если в этот мо-
мент позиция Петросяна безопасна, а у партнера есть некоторые сла-
бости, тогда Петросян начинал играть в полную свою мощь и — доби-
вался успеха. Сейчас, как мы уже знаем, он так действовать не может,
и не может, по-видимому, потому, что с годами неполное использование
нервной системы, ее недостаточная загрузка привели к снижению ра-
ботоспособности. То же произойдет с бегуном, если он будет трениро-
ваться не используя всю энергию своих ног, своего сердца. Когда он
выйдет на настоящие соревнования, его спортивная форма пойдет на
убыль.
128
Может быть, это объясняет и шахматную карьеру Капабланки. Ког-
да он был молодым, то не использовал свои резервы, а потом, когда я с
ним познакомился (ему было тогда 46 лет), он играть в прежнюю силу
уже не мог.
Спасский — тонкий, я бы сказал, хитрый практик. В этом смысле он
приближается к Ласкеру. Тот был и в жизни, и в шахматах человеком
без иллюзий. Кстати, Ласкер тоже не стремился непременно к победе
в каждой партии, в противоположность тому, как делает это Корчной
и как делал я.
Но Ласкер был мыслителем, человеком высокой культуры, и он по-
своему готовился к партиям, по-своему был исследователем, только не
в области теории начал. Он не стремился построить мост между нача-
лом и серединой партии. Но уже в миттельшпиле, конечно, составлял
удивительные планы. А в эндшпиле обладал совершенно фантастиче-
ской силой. Потом не следует забывать, что Ласкер редко играл, он
экономно расходовал свою энергию, так же, как расходует ее тенор.
Известно, что тенор в своей жизни может петь более или менее опре-
деленное количество часов и потом уже (чаще всего) теряет голос. Мо-
жет быть, так же и шахматист может сыграть (с полным напряжением)
только определенное число партий, а потом уже для него игра в шах-
маты превращается в стандартную операцию — и искусство исчезает.
Так вот Ласкер, хотя и мало сыграл партий, был чемпионом мира
дольше, чем кто-либо другой (27 лет!).
Спасский играет много. Сможет ли он так же долго сохранять свою
практическую силу? Я в этом не уверен. Думается, что сейчас для Спас-
ского наступят трудные времена, так как его изучат, будут к нему гото-
виться, зная, что он определенно не очень силен в дебюте, особенно
когда играет черными. Это же было заметно по матчу с Петросяном,
когда он надеялся в основном на защиту Тарраша. Правда, он добился
в ней неплохих результатов, и мне даже пришлось слышать высказы-
вания специалистов, что, дескать, надо пересмотреть свои взгляды на
это начало. Но я думаю, что после того, как первое впечатление прой-
дет и все разберутся в деталях, выяснится, что Спасский во многих
партиях, где он применял защиту Тарраша, находился в критическом
положении.
Так что, я думаю, он «проскочил» в этом матче, играя черными, но
если бы он так же играл против какого-нибудь хорошо подготовленно-
го гроссмейстера типа Фишера, такая тактика ему бы не удалась. Но
Спасский хороший практик. Он умеет находить против каждого пар-
тнера достаточно неприятную для того тактику. Этим отличался в свое
время и Ласкер.
Почему все-таки Спасскому придется тяжеловато? Потому что —
это мое глубокое убеждение — долголетие шахматиста связано со спо-
129
собностью к самопрограммированию, способностью к исследованию.
Если шахматист умеет перестраиваться и выходит на бой с изменен-
ной программой, он может долго жить как шахматист. Если же этого
нет, тогда ему приходится, когда способность к счету постепенно сни-
жается, компенсировать ее развитием способности к самопрограмми-
рованию и исследованию. Думаю, что Спасскому этого все-таки недо-
стает.
Известно, что Спасский благодарил Геллера за помощь в матче. Но
надо было все-таки самому подготовиться, чтобы обходиться без по-
мощи такого крупнейшего специалиста в области дебюта, как Геллер
(хотя это и не являлось нарушением регламента матча, поскольку нет
никаких ограничений для помощи в подготовке к партии, а есть только
ограничения для помощи в анализе отложенных позиций).
Ласкер ни с кем не советовался. Он играл «дрянь», но очень хорошо
знал, что это «дрянь», хорошо понимал ее. Он был о своих началах
полностью самостоятельного мнения. Потом Ласкер много писал, ком-
ментировал, он — думал. Занимается ли этим Спасский, я не знаю, но
знаю, что он почти ничего не пишет, как и многие наши гроссмейстеры.
А ведь давать интервью — не значит мыслить, готовить себя к исследо-
ванию. И потому некоторое чувство тревоги у меня все-таки есть. Но
все же Спасский сильный практик, и я думаю, что он будет играть хо-
рошо, если кто-нибудь его не превзойдет.
Претенденты и Спасский*
За три года, прошедшие со времени межзонального турнира в Сусе,
в шахматном мире произошли два серьезных события: Спасский и Пе-
тросян поменялись местами, и в реальную угрозу советским шахматам
превратился Фишер.
Как и в прошлый раз, среди победителей межзонального оказа-
лись два наших гроссмейстера. Однако установление подобной тра-
диции нельзя считать нашим достижением, хотя бы потому, что три
года назад квартет советских гроссмейстеров уступал по силе своим
коллегам на Мальорке. Все мы, и я в том числе, несколько пессими-
стически оценивали наши шансы на этот раз. Как показал ход тур-
нира, мы могли рассчитывать на большее. В. Смыслов просто «про-
спал» полтурнира, а Л. Полугаевский не проявил должного характе-
ра. До конца турнира он так и не понял, когда же нужно по-настоящему
начать бороться. Между тем обстановка на Мальорке складывалась
явно в нашу пользу. Неудачно сыграл Л. Портиш — бесспорный фа-
«64», 1970, № 52.
130
ворит, а также С. Глигорич и В. Горт. Таким образом, появились ва-
кантные места, которые вполне могли быть заняты нашими шахма-
тистами. В. Ульман и Р. Хюбнер на сегодняшний день никак не силь-
нее наших гроссмейстеров.
Появление Фишера заставляет нас более критически оценить по-
ложение дел в нашем шахматном королевстве. Советские шахматисты
всегда умели готовиться к соревнованиям. Быть может, это самое суще-
ственное из того, что они внесли в шахматы. При этом надо различать
подготовку к турнирам и подготовку к матчам. Если в турнирах шахма-
тист в какой-то мере «рыболов», который сидит с удочкой и надеется
на случай, то в матчах нужно поражать рыбу с помощью багра, прямым
попаданием. Рыбка сама не идет на крючок. Раньше мы умели гото-
виться к матчам, теперь мы это искусство растеряли. Нас обманывали
и убаюкивали наши же успехи. Поэтому мы, потеряв бдительность, не
готовили себе и смену. Не случайно, что Геллер — исследователь, очень
крупный шахматист — стал одним из победителей на Мальорке. Он,
один из немногих, не утратил своей способности готовиться и к сорев-
нованиям, и к отдельной партии. Геллер выдержанно, ответственно
провел турнир, а поражение от Фишера, кстати единственное, не более
чем досадная его оплошность.
Первым противником Фишера будет Тайманов. Я вовсе не считаю
положение Марка Евгеньевича безнадежным в этом матче. Фишер
обычно побеждал в смешанных турнирах. На Мальорке он, правда,
добился отличного результата и против сильных шахматистов, но про-
тив первой пятерки его результат лишь хорош. Нужно учитывать, что
у Фишера нет матчевого опыта, кроме давнего неоконченного матча
с Решевским. Сейчас ему надо решать новую задачу. Может быть, та-
лант его так велик, что он в ходе матча компенсирует недостаток опы-
та. Тайманов, если будет готовиться к матчу, имеет практические
шансы. В десяти партиях можно использовать слабости Фишера.
Впрочем, прогнозы вообще давать трудно. Перед межзональным я,
правда, правильно предсказал успех Тайманова, но «провалился» на
Полугаевском.
Каково же соотношение сил после Мальорки? Кто будет противо-
стоять нашим шахматистам? Положение не такое уж плохое, оно
могло быть и хуже. В том, что выйдут Фишер и Ларсен, никто не со-
мневался, хотя в один момент положение Ларсена в турнире было
трудным. Кстати, если бы он не вышел, это было бы несправедливо.
Шансы его, на мой взгляд, не ниже, чем у Фишера. Это очень инте-
ресный, яркий шахматист, но путь его не был столь стремительным,
как у Фишера. Уже став известным в шахматном мире, он вдруг при-
остановился в своем развитии. Ларсен играл сложные позиции, но
добивался слабых результатов. Потом Ларсен понял, что он люби-
131
тель, а любителям сегодня нечего делать в больших шахматах. Тогда
он ушел с третьего курса института, предпочтя вполне обеспеченной
и гарантированной карьере инженера неверную судьбу шахматного
профессионала. Тогда Ларсен еще не знал, что он станет Ларсеном.
Успехи его начали расти быстро. В 1967 году журналисты назвали его
даже лучшим шахматистом года. Но в матчах Ларсен играл с пере-
менным успехом. Со Спасским, например, у него ничего не получи-
лось. По своему стилю и характеру он похож на Тайманова и Бого-
любова — такой же оптимист, так же верит в себя, в свои позиции.
Ларсен играет легко, экономно, бережет силы. В матчах это не всегда
хорошо, но все же успехи его велики. У него много хороших и ориги-
нальных позиционных идей. Он очень любит шахматы. Они для не-
го — все. У Ульмана, я думаю, он выиграет без труда, затем встреча
с Фишером или Таймановым. С Фишером у него должна быть равная
борьба.
Нам повезло, что претендентами стали Хюбнер и Ульман. Хуже, ес-
ли бы в число претендентов попал Портиш — опасный шахматный бо-
ец. Но его сгубила неуверенность в своих силах. Так что советским шах-
матистам на сегодняшнем этапе противостоят только Фишер с Ларсе-
ном. Петросян, наверное, выиграет у Хюбнера, хотя пять с половиной
лет назад Хюбнер выиграл у Петросяна... в сеансе. Петросян — шахма-
тист оригинального стиля, тонкий, позиционный. Его все еще отлича-
ет способность быстро и хорошо считать варианты. Ему трудно найти
аналог в прошлом и настоящем. Для молодого, необстрелянного еще
Хюбнера Петросян слишком хитроумен.
Предположим, что Фишер победит Тайманова. С кем же придется
играть в финальном матче советскому шахматисту — с Фишером или
Ларсеном? О Ларсене уже говорилось ранее, перейдем более подробно
к Фишеру.
Фишер объявлен гением. Я с этим не согласен. «Гениев» вообще бы-
ло много. В 1933 году в гениях ходил Флор. Когда после первой, неудач-
ной для меня, половины матча мы с ним приехали из Москвы в Ленин-
град, все бросились к нему, не обращая на меня никакого внимания.
Журналисты сравнивали его с Наполеоном. Наполеон, возможно, дей-
ствительно был гением. Флор же оказался обыкновенным человеком,
хотя и очень талантливым. После АВРО-турнира 1938 года в гении за-
писали Кереса. Но и Керес не гений, а обыкновенный гроссмейстер
(хотя и достигший исключительной силы). Совсем недавно в гениях
был Таль. Но прошло немного времени, и выяснилось, что для гения
у него слишком много слабостей, не в смысле здоровья, а шахматных
слабостей.
Теперь гений — Фишер. Но для того, чтобы по праву считаться
гением в шахматах, нужно побеждать с большим преимуществом рав-
132
ных противников. Он этого пока не делал. На Мальорке Фишер до-
бился выдающегося успеха, но это уже было в 1962 году, в Стокголь-
ме. Фишер требует экстрагонорары и хороших условий для игры,
он ревниво охраняет интересы гроссмейстера. В этом он часто бы-
вает прав. У нас это дело запущено. К шахматным гроссмейстерам
далеко не везде соответствующее отношение. У шахматных профес-
сионалов нет своей организации, заботящейся об их труде, отды-
хе. Но капризы, пренебрежение к чужим интересам Фишера не укра-
шают.
Главная сила Фишера — за доской. Он объективнее, чем Ларсен, ис-
ключительно легко считает варианты. Но это свойство помогает шах-
матисту от 20 до 30 лет. Ранее оно проявляется недостаточно, позднее
угасает. Потом это должно компенсироваться способностью к самопро-
граммированию, совершенной психологией. Но для этого нужен ин-
теллект, а у Фишера, видимо, его недостаточно. Если до 30 лет Фишер
не станет чемпионом, он, вероятно, им не станет никогда. Сейчас у не-
го наибольшие шансы.
А. Алехин в 1936 году после Ноттингема в одной из статей писал,
что «чемпионом мира может стать только тот, у кого повышенное
чувство опасности». Это чувство у Фишера развито в меньшей степе-
ни, чем у Спасского, хотя варианты, например, Спасский считает
хуже Фишера. В целом же нужно радоваться, что он играет, потому
что своим участием будоражит, оживляет обстановку в шахматном
мире.
Но если все же Фишер победит всех претендентов, какие у нас ос-
нования считать, что он победит Спасского? Спасский два раза про-
шел длинный путь до матча на звание чемпиона мира, второй матч
у Петросяна убедительно выиграл. Спасский никогда не лезет напро-
лом и выигрывает ровно столько, сколько ему нужно. Фишер же стре-
мился к победе в каждой партии даже на финише на Мальорке. Не
всякий большой шахматист сделал бы это. Спасский не знает хорошо
множество дебютов, но то, что он играет, он знает хорошо. В наслед-
ство от Толуша он получил умение создавать сложные позиции. Спас-
ский — хороший психолог. На Олимпиаде в Зигене он учел все: и ажи-
отаж, и стремление Фишера во что бы то ни стало победить чемпиона
мира, чтобы приобрести какие-то особые права, и то, что ему, Спас-
скому, вполне достаточно ничьей. (Все это привело к его победе.)
Спасский крепок физически, легко восстанавливает силы. Когда нуж-
но, может много и напряженно работать. Он критически оценивает
позиции и не сильно расстраивается при поражениях. Так что боять-
ся Спасскому Фишера нечего. Хотя, может быть, наши претенденты
и сами «справятся» с Фишером, но главная ответственность все же
лежит на Спасском.
133
Чудеса
и действительность*
Хотя один полуфинальный матч пока не закончен, уже можно пред-
варительно оценить, что там происходит. В этом незаконченном матче,
видимо единственном, где будут сыграны десять (или более) партий,
партнеры оказались достойны друг друга. Но, несмотря на продемон-
стрированное примерное равенство, мне кажется, что Петросян (так
же, как и в матче с Хюбнером) навязал противнику свою манеру боя.
Не следует забывать, что в активной игре Петросян теперь не очень
силен; иное дело, когда он стремится к безопасности. Как «защитник»
он был ранее вне конкуренции, да и сейчас в этом отношении на высо-
те. Он мало выигрывает, но за год до матча с Корчным Петросян про-
играл лишь две партии из 61! В матчах проблема безопасности важнее,
чем в турнирах.
Не приходится удивляться, что Петросян использует сильные сто-
роны своей игры и в данном матче. Конечно, находятся и недоволь-
ные — 8 ничьих! Но менять свой стиль игры, когда идет пятый десяток,
дело безнадежное. Исход борьбы будет решен при первом серьезном
промахе. Во всяком случае, Петросян делает то, что может.
Матч Фишер — Ларсен закончен со «стандартным» счетом 6 : о. Это
чудо? Можно объяснить, каким образом Фишер выиграл каждую из 12
матчевых партий в отдельности (против Тайманова и Ларсена), но как
объяснить результат этих партий в целом? Конечно, проще всего объ-
явить Фишера гением всех шахматных времен, обаятельным человеком,
воспевать его любовь к шахматам и прочее. Это можно сделать, и мно-
гие это делают. Ну а что же в действительности?
Фишер любит шахматы. Но это не ново. И ранее были крупные шах-
матисты, которые любили шахматы. Отметим лишь, что у Фишера нет
иного выхода, как любить шахматы. Шахматы — его единственная
(и, на мой взгляд, уважаемая) специальность. Ведь Фишер не может
делать ничего иного. Можно напомнить, что даже книгу Фишера
«6о партий» с его слов написал Эванс. Однако любовь к шахматам, не-
сомненно, положительное качество молодого американца. А как насчет
его человеческого обаяния в иных отношениях?
Я всегда избегал писать об этом, мне хотелось пощадить коллету, но
то было время, когда Фишера порицали за гражданские качества. Те-
перь настали другие времена, и в интересах истины считаю своим не-
приятным долгом напомнить и об оскорбительных высказываниях
Фишера, и о неуважительном отношении американца к своим товари-
щам — мастерам и организаторам, и о его капризах, тщеславии и бес-
«64», 1971, № зо.
134
принципности. Можно привести немало примеров в подтверждение
этой оценки Фишера как человека. Но не будем разжигать страсти. К со-
жалению, и ранее были крупные мастера, совмещавшие свой талант
с малыми человеческими достоинствами. Фишер — не исключение.
Каков же Фишер-шахматист? В чем состоит его незаурядная сила? Еще
девять лет назад на Олимпиаде в Золотых Песках, когда Фишеру не
было и 20 лет, мне пришлось почувствовать эту силу. Правда, и поста-
новка партии была неоригинальной, и вызванные осложнения были
неясными, но было очевидно, что в завязавшейся борьбе не я являюсь
хозяином положения. В счете вариантов я уступал своему партнеру
и получил проигрышную позицию. Когда фигур на доске много и они
подвижны, решают счетные способности. Это качество роднит Фишера
с прежним Талем. Но Фишер сочетает это с известной осторожностью,
высокой техникой, трезвой оценкой позиции — это сближает его с мо-
лодым Смысловым.
За девять лет Фишер вырос. Правда, он пережил кризис в 1968—
1969 годах, когда не выступал в соревнованиях. Что с ним было, Фишер
не рассказывает. С «Матча столетия» он сделал новый шаг вперед и стал
регулярно побеждать гроссмейстеров. Но кого он поражал наиболее
уверенно? Выступая против девяти гроссмейстеров, которые оказались
во главе таблицы межзонального турнира 1970 года, он пять раз до-
бивался успеха, в том числе против четырех шахматистов, находивших-
ся в возрасте от 44 до 49 лет... Известно, что в этом возрасте способность
к счету вариантов слабеет. Против пяти шахматистов, находившихся
в возрасте от 22 до 37 лет, Фишер набрал лишь 50 процентов очков.
Всего против 9 гроссмейстеров Фишер набрал б72 — блестящий итог!
Следует иметь в виду, что 8 из этих 9 гроссмейстеров были в разное
время претендентами, а девятый — Полугаевский. Подобные результа-
ты бывали лишь у выдающихся мастеров, когда они шли к первенству
мира или были чемпионами.
И вот против шахматистов подобного класса Фишер добивается не
72-процентного результата, а юо-процентного, и не в турнире, а в мат-
чах (что труднее) — ранее этого не было у американца. Да и не только
у него, не было этого и в истории шахмат. Например, Эм. Ласкер
в 1907—1910 годах в матчах против Маршалла и дважды против Янов-
ского добился подавляющего перевеса (+8—0=7, +7—1 =2, +8—0=3), но
это не 12 : о! Так что же это — дальнейшее продвижение Роберта Фи-
шера к высотам шахматного искусства или чудо? Если первое, следует
радоваться — шахматы станут богаче. Если второе, то что будет делать
Фишер, когда чудеса кончатся, когда он вернется к реальности, когда
он встретит жесткий отпор? Преодолеет ли его американец или с ним
будет новый кризис, как два года назад? Это, несомненно, было бы боль-
шим ущербом для шахмат. Поживем — увидим.
135
Перед матчем*
О матчах Фишера рассказывать трудно. С того времени, как он их
играет, начались чудеса. Удивительным был его матч с Таймановым,
еще более изумил поединок с Ларсеном, и уж совсем поразил матч Пе-
тросян — Фишер. В первых двух матчах для широкой публики было все
ясно, но то, что произошло в Буэнос-Айресе, остается загадкой и сейчас.
С 1-й по 5-ю партию, по существу, доминировал Петросян, а в остав-
шихся четырех он «опустился» до уровня Тайманова и Ларсена. Но то,
что сделал Петросян в первых пяти партиях, — великое достижение. Он
показал, что с Фишером играть можно. По этим партиям чувствовалось,
что Петросян теоретически хорошо подготовился к матчу, он все время
играл разные дебютные варианты, но на этой стадии матча его подво-
дила нерешительность. Когда Петросян играл как Петросян, Фишер
играл как очень сильный гроссмейстер, но когда Петросян стал допу-
скать ошибки, Фишер превратился в гения.
По моим наблюдениям, за границей Фишер пользуется меньшей
популярностью, нежели среди наших любителей шахмат. У нас порой
воспевают гениальность Фишера, в то время как он этого еще не до-
казал. Фишер замечательно считает варианты. Думаю, что в этом он
сильнее всех, в том числе и Спасского. Он быстро принимает решения,
хорошо ориентируется в сложной борьбе. Фишера отличает высокая
техника. У него есть правило: он — сознательно или подсознательно —
действует за доской всегда рационально. Фишер идет на рискованное
продолжение тогда и только тогда, когда хорошо знает варианты. По-
иск нового в шахматах не является сильной стороной таланта Фишера;
может быть, в этом и сказывается недостаточность общей подготовки.
Но он знает все, что опубликовано, проверяет за доской и берет на во-
оружение.
Кстати, появление шахматиста типа Фишера предсказал в «Шахмат-
ной новелле» Стефан Цвейг. Но в одном Цвейг все-таки ошибся: Мир-
ко Чентович в шахматы играл скучно, а Фишер — исключительно ин-
тересно. Я считал и считаю Фишера большим талантом и придержива-
юсь такого мнения давно. Видимо, Фишер и сам ценит мое отношение,
поскольку в своих «6о избранных партиях» он поместил нашу с ним
партию из всемирной Олимпиады 1962 года с моими комментариями.
С гениями за шахматным столиком успешно состязаться невозмож-
но. Если мы хотим успешно бороться с Фишером, мы должны признать,
что он не гений, а изучить его сильные и слабые стороны так, как сделал
это в 1927 году Алехин перед матчем с Капабланкой, которого тоже счи-
тали гением. И, на мой взгляд, с большим основанием.
«64», 1971, № 47.
136
Сейчас Спасский в целом превосходит Фишера. Это мое твердое мне-
ние. Но чем кончится матч между ними, характер его и результат пред-
сказывать не берусь, так как за последнее время в шахматном мире про-
исходили чудеса. Спасский более разносторонний шахматист и доказывал
это неоднократно. Как шахматист Спасский выше по общему комплексу.
Сможет ли Фишер стать чемпионом мира? Еще несколько лет назад
я говорил, что сможет, если станет побеждать сильнейших гроссмей-
стеров. Сейчас он это делает. Фишер весьма расчетлив. В свое время он
отказался от матча со мной, полагая, что выигрыш принесет ему мало
славы, а проигрыш поколеблет его репутацию.
Я хотел сыграть матч с Фишером, мне было это интересно, хотя и до-
пускал, что, вероятно, проиграю. Объективно этот матч принес бы Фи-
шеру больше пользы, чем мне, и, может быть, настанет время, когда
Фишер будет жалеть, что такой матч не состоялся.
Часто спрашивают, нужна ли Спасскому чья-либо помощь? Шах-
маты — это весьма самостоятельное дело. Шахматист должен прини-
мать решения быстро, ни с кем не советуясь, в короткое время.
Что же случилось
в Рейкьявике?*
Можно рассказывать различные забавные истории, связанные с мат-
чем, но главное — это, конечно, общая оценка закончившегося сорев-
нования. Следует подойти к данному вопросу с «утилитарной» точки
зрения: что этот матч нам может дать для будущего. Основная задача,
которая сейчас стоит перед советскими шахматистами, — возвращение
звания чемпиона мира. Полагаю, это может быть сделано теми же ме-
тодами, как и четверть века назад, когда была воспитана плеяда талант-
ливых шахматистов и один из них стал чемпионом мира. Ведь у нас
очень хорошая массовая база.
Сейчас в связи с матчем Спасский — Фишер заметно возрос интерес
к шахматам. Много школьников с увлечением играют в шахматы, и по-
явились новые молодые имена. Мы можем воспитать сильных шахма-
тистов, но можем их и не воспитать, если не сделаем должных выводов
из того, что произошло в Рейкьявике.
Какие же выводы мы должны сделать?
Наши молодые шахматисты, которые будут бороться за первенство
мира, должны знать, что с последним матчем связано много загадочного.
Давайте прежде всего установим факты, а потом уже посмотрим, что
происходило в матче с творческой точки зрения. Я остаюсь на своей
«64», 1973, N2 15.
137
старой позиции, что хотя Фишер и очень крупный шахматист, но и на
солнце есть пятна. У него есть недостатки — и человеческие, и шахмат-
ные, — они и могут быть использованы. Нужно только хорошо играть
в шахматы. Но дело не только в этом. Надо также понять, что произо-
шло в Рейкьявике. Когда же слушаешь очевидцев матча, то нельзя по-
нять, что же там в действительности происходило.
Итак, перейдем к фактам.
Нынешний президент ФИДЕ очень сочувствовал Роберту Фишеру.
Сочувствовал он не потому, что Фишер ему нравится. Нет, Эйве, вероят-
но, его недолюбливает с точки зрения человеческих качеств. Но он все-
таки очень ему сочувствует. Из этого неприятного факта следует сделать
соответствующие выводы. И когда советские гроссмейстеры будут играть
в матчах на первенство мира, наша шахматная организация должна до-
биться того, чтобы президент был объективен и справедлив. Если же
этого не будет, наш претендент окажется в нелегком положении.
Эйве не просто сочувствовал Фишеру. Находясь еще в Австралии, он
отменил решение Генерального секретаря ФИДЕ Славекорде, который
предъявил Американской шахматной федерации ультиматум и готов
был дисквалифицировать Фишера, отказавшегося от заключенного
ранее соглашения. Тогда начался новый тур переговоров. А когда Фи-
шер не смог вовремя прибыть в Рейкьявик, Эйве отменил решение
главного арбитра матча Л. Шмида и объявил, что нужно ждать при-
езда Фишера. Эйве, конечно, чувствовал слабость своей позиции, и ког-
да мы с ним встретились уже после матча на Олимпиаде в Югославии,
он меня спросил: «Правильно я сделал, что отложил на два дня матч?»
Я ответил: «Совершенно правильно, так как теперь мы знаем, с кем
имеем дело!» Я имел в виду не только моего друга профессора Эйве, но
также Фишера и Спасского. Они решили обязательно этот матч про-
вести. Заинтересованы в этом были все трое.
Главное препятствие в организации матча состояло в личности Фи-
шера, в недостатках его человеческой психики.
Несколько лет назад, когда Фишер начал готовиться к тому, чтобы
стать чемпионом мира, к исполнительной власти в американской фе-
дерации пришел подполковник в отставке Эдмондсон. С его приходом
у Американской шахматной федерации появились большие деньги.
Рассказывают, что только на переписку за один год Эдмондсон из-
расходовал 20 тысяч долларов. Никогда матчи на первенство мира не
были связаны с такими призовыми фондами, как сейчас. В правилах
записано, что призовой фонд должен состоять из 8 тысяч долларов,
а Эйве сумел сделать так, что этот призовой фонд вырос сначала во мно-
го раз, а потом его еще сумели удвоить для того,чтобы «затащить» Фи-
шера в Рейкьявик. Это тоже не случайно. Ясно, что президент действо-
вал в том же направлении, что и Американская шахматная федерация.
138
Не думаю, что и Эдмондсон питает какие-то чувства симпатии к Фи-
шеру, который неоднократно его оскорблял и требовал отстранения.
Эдмондсон много испытал неприятностей от Фишера и все же не от-
казывался от своего поста, хотя Фишер несколько раз высказывал ему
недоверие.
Есть и еще загадочные моменты. Например, почему Борис Спасский
не сразу согласился играть в Югославии? Правда, он был не оригинален.
Еще Петросян действовал таким образом перед матчем с Фишером. Сей-
час помощники Спасского рассказывают, что на Спасского якобы влияли
кресло, молоко и еще что-то. Если бы матч проходил в Югославии, где
Спасский играл много раз, думаю, что не было бы оснований для жалоб.
Наши югославские друзья-шахматисты сделали бы все, чтобы матч про-
текал в объективной обстановке, и тогда не нужно было бы делать ника-
ких заявлений Геллеру от имени Спасского о том, что американцы не-
честно действовали в Рейкьявике. Но предположим, что американцы на
самом деле там действовали нечестно. Тогда чем объяснить тот потряса-
ющий факт, что после того, как Спасский обвинил американцев в нечест-
ности, он остался в добрых отношениях и с ними и с Фишером?
Более того, Спасский считал возможным играть матч-реванш, и не
в Исландии, а в Техасе! Вот это понять поистине нелегко. По-видимому,
не такое уж большое влияние оказали на Спасского кресло и молоко,
если можно было планировать игру в Техасе. Думаю, что о других за-
гадочных фактах можно было бы и не говорить, но следует все же
вспомнить, что Фишеру покупали сразу 15 авиабилетов в Рейкьявик.
Этот факт объясняется проще всего тем, что Фишер мучается от страха:
он себя уговорил (и нередко это высказывал), что советские шахматисты
хотят нанести ему ущерб. Может быть, он боялся за свою жизнь и по-
этому требовал вооруженных полицейских в обычном самолете? Воз-
можно, поэтому он и удрал из аэропорта, когда девушка, регистриро-
вавшая его билет, сказала, что полицейских она не видела. И тогда
Фишер потребовал специальный самолет.
Несомненно, Фишеру трудно решиться начать соревнование. Он вы-
дающийся шахматист, но у него есть, по-видимому, ни на чем не осно-
ванный страх проиграть партию. И с этой манией он борется до тех пор,
пока не сядет за доску и не убедится, что у него все идет хорошо.
Как же все-таки удалось, несмотря на такой страх, уговорить Фише-
ра приехать в Исландию? Нашелся английский банкир Слейтер, кото-
рый пожертвовал дополнительный призовой фонд. Когда его спросили,
почему он пошел на это, Слейтер ответил, что ему хотелось проверить,
действительно ли идет спор из-за денег или Фишер испытывает страх
перед своим партнером. После этого Фишер уже не мог не приехать
в Рейкьявик, так как его отказ убедил бы всех, что он действительно
одержим страхом.
139
И вот Фишер приехал. 1-я партия, как известно, для него сложилась
неудачно. В ничейной позиции Фишер отдал слона, надеясь сразу фор-
сировать ничью, и проиграл. На 2-ю он уже не явился (никак не могли
его уговорить), з-ю партию играли в закрытом помещении: Фишер бо-
ялся войти в зал.
Спасский, очевидно, опасался «потерять» партнера и поэтому со-
гласился на требование Фишера, но потерпел поражение. С 4-й пар-
тии матч снова продолжался в зале. Как же протекала дальнейшая
борьба? После того как счет стал 2 : о в пользу чемпиона мира, в по-
следующих семи партиях Спасский потерпел четыре поражения, до-
пустив четыре очевидные ошибки.
В з-й партии в индийской защите Фишер
применил интересный ход, лишь недавно вве-
денный в практику. Спасский, видимо, с этим
ходом не был знаком и возразил не лучшим
образом.
Если бы он сразу вскрыл линию «f» путем
18. Cg3 h519. £3, у него были бы шансы на атаку.
Вместо этого Спасский сделал самоубий-
ственный ход 18. g3?, ослабил белые поля, ли-
шился возможности поставить свою ладью на
g3, затем проиграл пешку, а вскоре и партию.
В 5-й партии Спасский легкомысленно раз-
менялся в защите Нимцовича на поле е5.
13. fe de (вместо правильного 13. о—о!).
Такие окостенелые позиции еще Нимцович
артистически разыгрывал за черных. И Фи-
шер это сделал не хуже Нимцовича.
В 6-й партии матча, в защите Макогоно-
ва — Бондаревского, которую Спасский играл
черными, наверное, несколько десятков раз,
ему, несомненно, был известен стандартный
ход С5—С4 при положении белого ферзя на аз,
а черного на f8. И вдруг в критический мо-
мент, когда нужно было сделать этот ход, что-
бы уравнять шансы, он неожиданно сыграл
20...d4?
140
Эта грубая позиционная ошибка привела
Спасского к поражению.
Наконец, в 8-й партии, в английском на-
чале, вместо того чтобы в позиции на диаграм-
ме, как указал Смыслов, перевести слона еб
через dy на сб, после чего неизбежен был бы
подрыв 67—65 и игра уравнивалась, Спасский
сыграл сразу 15...65?, допустил ход 16. Са7, по-
терял качество и вскоре потерпел четвертое
поражение.
abcdefgh
Вот с таким багажом, имея дефицит в два очка, Спасский начал
играть, как Спасский. И хотя в ю-й партии его постигла новая неудача,
но он все-таки играл хорошо. Великолепно провел эту партию Фишер,
и такую встречу действительно не стыдно проиграть. Это может прои-
зойти и с любым самым крупным шахматистом.
В последующих десяти партиях, с 11-й по 2О-ю, Спасский сыграл
с Фишером вничью — 5:5. Здесь он показал себя большим мастером.
И хотя наш гроссмейстер и проиграл матч, но мы должны признать,
что в его второй половине Спасский сумел вскрыть недостатки Фишера.
К сожалению, он обнаружил и свои недостатки и поэтому не сумел сде-
лать того, что собирался.
В чем же состоят недостатки Фишера?
Известно, что Фишер играет быстро, и наши специалисты считают
это обстоятельство его спортивным достижением. Мне же кажется, что
в перспективе это станет его слабостью. Почему Фишер быстро играет?
Для того, чтобы заставить своего партнера сделать 40 ходов не за 5 ча-
сов, а, скажем, за 4 или 41/2 часа.
Это, конечно, труднее, потому, что вместо 21/2 часа противник Фи-
шера отдыхает только 11 /2 или 2 часа. Но при этом Фишер, играя быстро,
обедняет тем самым свою игру. Когда с возрастом он начнет хуже счи-
тать варианты, тогда это обеднение начнет сказываться. Будущие наши
претенденты — его противники — должны учесть это обстоятельство.
Содержание 11—20-й партий матча показало, что, когда Спасский
в начале игры создавал на доске оригинальную ситуацию, Фишер нерв-
ничал, допускал ошибки и попадал в трудные позиции. Несколько раз
Спасский получал выигрышные позиции, но довести их до логическо-
го конца не сумел.
Необходимо отметить большой творческий взлет Фишера при ана-
лизе отложенной позиции из 13-й партии матча, где он пожертвовал
фигуру и создал на доске уникальный эндшпиль — да, Бобби нельзя
недооценивать!
Часто спрашивают, почему я порицаю Фишера за отсутствие обра-
зования, хотя не я один его порицаю. Многие порицают, и правильно
141
делают. Но ведь это не мешает Фишеру побеждать! Не мешает потому,
что его противники не используют данное обстоятельство. А недостаток
общей подготовки, несомненно, сужает шахматный кругозор. Это сла-
бость Фишера, его недостаток.
Когда он играет хорошо знакомые схемы, тщательно им изученные,
тогда этот недостаток не проявляется. Когда же на доске создается ори-
гинальная ситуация, этот недостаток может сказаться.
И вторая часть матча это подтвердила.
Почему же Спасский не сумел использовать это, почему он не оты-
грал потерянные очки? Он не сумел этого сделать потому, что сам име-
ет недостатки. Один недостаток, с моей точки зрения, является доволь-
но крупным. Я раньше считал, что Спасский универсальный шахматист,
такой, каким в свое время был Эмануил Ласкер. Однако этот матч, ко-
торый он играл с очень сильным противником, показал, что у Спасско-
го есть определенная «вкусовщина».
К чему же он стремится за доской? Спасский предпочитает играть
в том стиле, в каком в свое время играл Александр Толуш. Толуш начал
сотрудничать со Спасским, когда тому было 14 или 15 лет, и они в даль-
нейшем несколько лет работали вместе. У Толуша была слабая техника,
но у него был замечательный самобытный стиль. У него не было на-
стоящей школы, но когда можно было создать на доске «заваруху»,
когда все фигуры начинали играть, он ловко захватывал инициативу
и артистически проводил атаку.
И Спасский это тоже делает хорошо. И когда ему очень важно вы-
играть, он прибегает к такому стилю игры. Так было в его известной
партии с Фишером на Олимпиаде в Зигене в 1970 году. Спасский убе-
дительно ее выиграл. И вот когда Спасский получал перевес в партиях
второй части матча с Фишером, он вместо того, чтобы продолжать на-
капливать преимущество, начинал играть по Толушу, то есть вскрывал
игру, стремился оживить фигуры. В этом состояла его ошибка.
Нечто похожее было у меня в свое время в матчах с Талем. В первом
матче Таль играл очень хитро. Он стремился, чтобы фигуры носились
по всей доске. В этом случае все время приходится считать варианты,
а он в те годы делал это лучше всех, так же, как сейчас Фишер. Таль шел
на открытую фигурную игру, даже давая партнеру перевес. Я же считал,
что надо играть по позиции, был так «воспитан». Раз нужно вскрыть
игру, чтобы получить перевес, значит, нужно ее вскрывать. А Таль в воз-
никавших позициях делал со мной что хотел, потому что я считал ва-
рианты хуже, чем он. А в матче-реванше я продемонстрировал тот же
метод, который применил со мной Таль в i960 году. Я шел на закрытые
позиции, которые заведомо оказывались несколько худшими для меня.
Таль от них не отказывался, но они были ему не по душе, он их играл
не лучшим образом, и я добивался успеха.
142
И вот Спасскому в партиях с Фишером также не следовало идти на
открытую игру, когда еще не все было ясно. Конечно, когда уже все
проясняется и перевес становится очевидным, тогда и рядовой мастер
может выиграть такую позицию. Но Спасский вскрывал игру прежде-
временно, и это давало возможность Фишеру выйти сухим из воды.
Если бы Спасский обладал более универсальным стилем, тогда, мо-
жет быть, Фишеру и не удалось бы ускользнуть.
После матча американцы и президент ФИДЕ Макс Эйве делали
странные, казалось бы, вещи. Они хлопотали о матче-реванше. Фишер
был в принципе согласен. Спасский, видимо, тоже, и Эйве считал, что
матч-реванш должен состояться. Американцы тоже так полагали, а не-
фтяной король Хант предлагал еще больший призовой фонд, если матч
состоится в Техасе. Эйве даже сделал заявление, что он не понимает,
почему советская шахматная организация не предлагает проведения
реванша.
Правда, сам Эйве на последнем конгрессе ФИДЕ не ставил перед
делегатами подобного вопроса. Он, видимо, знал их настроение и по-
нимал, что если этот вопрос возникнет, то делегаты предложат изме-
нить правила розыгрыша первенства мира, а Эйве пока этого не хотел.
Он был готов решить вопрос только о данном матче. Для чего же нужен
этот матч-реванш?
Я уже указывал, как советские шахматисты завоевали первенство
мира и как они должны его отвоевывать. У американцев нет такого вы-
годного положения. У них один Фишер. И хотя он является шахмати-
стом исключительным, его человеческие качества таковы, что завоеван-
ное американцами первенство мира не является достаточно надежным.
Фишер ненадежен потому, что он может не явиться на матч, уехать
с соревнования, отказаться от игры. Поэтому для них в будущем важно
иметь матч-реванш в резерве. Уедет Фишер с матча — может быть, не
уедет с матча-реванша? Но если они пока к этому только стремятся, то
им удалось уже добиться другого, не менее важного для себя нововве-
дения, о чем и пойдет речь далее.
Мне кажется, что наш делегат, наша федерация и наши гроссмей-
стеры, к сожалению, действовали недостаточно решительно. И поло-
жение сейчас осложнилось.
Что же произошло?
В 1949 году, когда первый раз были приняты правила соревнований
на первенство мира, претендент отбирался в матч-турнире. Матч-турнир
состоял из 20 партий — это примерно максимум того, на что способен
шахматист, если он играет в полную силу. Если сократить число партий,
то возможен случайный результат; если увеличить — скажется утомле-
ние, и победит не сильнейший, а более выносливый. Потом была вве-
дена матчевая система отбора претендентов. Там нужно было сыграть
ИЗ
32 партии. Это очень тяжело, это три отдельных соревнования. Спас-
ский, когда прошел эти отборы дважды, заявил, что третий раз он этим
«заниматься» не будет. Теперь же, если он захочет бороться, ему нужно
сыграть уже не 32, а может быть, даже 6о партий (!): четвертьфинальный
матч — 16 партий, полуфинальный — 20 и финальный — 24 партии. Ес-
ли даже к матчу с Фишером пробьется наиболее талантливый (что сей-
час сомнительно, скорее это будет наиболее выносливый), то, вероятно,
после этого соревнования претендентов его нужно будет положить
в больницу. Таким образом, к матчу с Фишером пробиться сейчас очень
тяжело. Эту систему надо аннулировать. Надо вернуться к тому, что бы-
ло раньше. 32 партии — это максимум возможного!
Таким образом, борьба идет не только шахматная, она и «организа-
ционная», и, по моему мнению, обязанность Советской шахматной фе-
дерации состоит в том, чтобы обеспечить такие формы соревнования,
при которых мог бы сказаться талант претендента.
И, наконец, несколько слов о профессиональной стороне дела. Из-
вестно, что и творческая сторона, и материальная весьма важны и вза-
имосвязаны. Но материальная сторона должна лишь способствовать
творчеству, обеспечивать высокие творческие достижения. Если же на
первом месте оказываются деньги, а творческая сторона начинает
играть второстепенную роль, обеспечивая только материальную сторо-
ну, то дело сводится к ремесленничеству. Шахматы такого не прощают.
Наши молодые мастера должны помнить, что главное в шахматах — это
борьба за доской, творчество.
Вот этот дух мы должны воскресить. Тогда у нас дело пойдет лучше.
Ну а молодых шахматистов у нас сейчас довольно много. Не случайно
наши студенты отлично играют в командном первенстве мира. Кроме
Анатолия Карпова у нас есть и другие имена, целый ряд талантливых
мастеров.
Вот, на мой взгляд, то, что произошло в Рейкьявике и что нам теперь
нужно делать, чтобы вернуть звание чемпиона мира по шахматам.
Счастье помогает
сильным*
Кто будет играть матч с Фишером? Ответ на этот вопрос должны
были дать отборочные соревнования ФИДЕ. Претендовали многие, но
лишь шестеро гроссмейстеров реально боролись за это право: Спасский
и Петросян (по прошлым заслугам), Карпов, Корчной, Полугаевский
и Портиш (по межзональным турнирам).
«Советский спорт», 1974, 28 ноября.
144
И вот финальный матч претендентов Карпов — Корчной. Когда на
лекциях меня спрашивали, чем кончится матч, я неизменно отвечал —
не для того Карпов выигрывал у Полугаевского и Спасского, чтобы про-
играть Корчному... Но это было лишь предположением, посмотрим,
что получилось в действительности.
Корчной на старте явно недооценивал своего молодого противника:
рискованная игра во 2-й и 6-й партиях стоила ему двух поражений. Так-
же выяснилось, что он неверно распределяет силы и время в течение
партии. Так, на исходе 5-го часа игры в 5-й партии Корчной упустил
простой выигрыш. Аналогичная картина была в 11-й и 13-й партиях.
При счете 2 : о Карпов решил ждать благоприятного случая и про-
являть осторожность. Тактика эта не нова: в матче-реванше 1958 года
со Смысловым при перевесе в три очка я также и не без успеха приме-
нил этот метод. Но молодой гроссмейстер избрал белыми чересчур
прямолинейный путь: многократное повторение варианта Тарраша во
французской защите привело к серии бесцветных ничьих, и Корчной
себя почувствовал черными в относительной безопасности.
Эти ничьи имели еще одну негативную сторону — у Карпова нару-
шилось творческое состояние, он сам стал упускать выгодные продол-
жения (13-я партия), иногда азартничал, самое важное качество
его спортивного характера — чувство опасности — стало притупляться.
В 15-й партии он допускает очевидный просмотр — Корчной проходит
мимо этой возможности, он еще верит, что его молодой противник оче-
видных ошибок не делает.
В 17-й партии ничейная тактика Карпова приносит в равной позиции
свои плоды. Корчной неосторожно играет на выигрыш, грубо ошиба-
ется, и счет становится 3:0.
Казалось бы, все кончено. Но если в начале матча Корчной недооце-
нил Карпова, то теперь они переменились ролями. Небрежный анализ
неоконченной 19-й партии заставил Карпова капитулировать — 3:1.
Многие специалисты оценивают Карпова как рационалиста, на ред-
кость хладнокровного бойца, чуждого каких-либо эмоций и т. п. Теперь
можно утверждать обратное: Карпов эмоционален, как многие люди,
но хорошо владеет и управляет собой, поэтому и создается ошибочное
впечатление. На сей раз он потерял самообладание, и в 21-й партии
Корчной (после очевидного промаха противника) добивается быстрой
победы.
Корчной завоевал два очка, но одновременно вновь заставил пар-
тнера себя уважать, и к Карпову вернулось его чувство опасности. Если
в дебюте во время 22-й партии Карпов еще нервничал, то в дальнейшем
и до конца матча он играл столь искусно, что невольно казалось, будто
играл сам... Капабланка. Корчной ничего не мог добиться в этих по-
следних трех партиях.
145
С творческой стороны партии матча несколько разочаровывают.
Создается впечатление, что оба участника (и особенно Карпов) устали.
Упорное стремление (и без особого успеха) белыми повторять дебютные
варианты не свидетельствует об удачной теоретической подготовке.
Вообще в матче защита оказалась сильнее нападения.
Известно, что советским гроссмейстерам трудно попасть в межзо-
нальный турнир — надо пройти отбор в зоне (чемпионате СССР) — не-
легкая задача! А Карпов «ухитрился» попасть в межзональный как
чемпион мира среди юношей. Первый отборочный матч он играет с По-
лугаевским — турнирным, но не матчевым бойцом — и побеждает — 3:0.
Затем испытание в матче со Спасским. Разве не «повезло» игравшему
с большим подъемом Карпову, что Спасский уже не тот, что прежде (до
Рейкьявика), что он не был готов ни технически, ни психологически
к настоящей борьбе? И, наконец, матч с Корчным. Хорошо известны
его бойцовские качества. Но разве не известен миру и спортивный не-
достаток Корчного — терпеть неудачу в решительный момент? (В этом
отношении, пожалуй, лишь Керес может быть ему «достойным» ком-
паньоном.)
Вспомним, однако, что счастье помогает сильным! Хотя опытный
Корчной интереснее составлял план в партии, нежели его молодой про-
тивник, но в счете вариантов, в умении создавать безопасные позиции,
в создании доминации на доске (лишая противника активных возмож-
ностей) перевес был на стороне Карпова.
Однако в тяжелой борьбе стали очевидными и недостаточная физи-
ческая подготовленность Карпова, и его тенденция к самоуспокоен-
ности, и, наконец, отсутствие «собственной» достаточно разносторон-
ней теории начал, необходимой в наши дни каждому подлинно круп-
ному шахматисту.
Чтобы создать такую теорию, нужно стать исследователем, надо ра-
ботать. Некоторые гроссмейстеры утверждают, что они работают, но
так ли это? Еще в 1939 году я доказывал, что искусным аналитиком
может стать лишь тот, кто (хотя бы частично) свои анализы публикует,
чтобы верность их была оценена другими аналитиками. И наоборот:
кто анализы не публикует, тот вряд ли это дело осилит, станет мастером
анализа. Если Карпов хочет стать подлинным исследователем, и у него
другого пути нет!
Карпов, несомненно, обладает сильной программой самообучения,
и есть надежда, что через несколько месяцев, когда должен начаться
его матч с Фишером, Карпов предстанет в обновленном виде перед шах-
матным миром. Если это с претендентом произойдет, задача чемпиона
будет нелегкой. Но будет ли играть Фишер?
Пока шахматисты не получат возможность его повидать и побесе-
довать с ним непосредственно, о планах Фишера ничего определенно-
146
го сказать нельзя. В октябре я спросил у президента Эйве: «Скажите,
профессор, можно ли будет когда-либо «потрогать» чемпиона?» —
и для иллюстрации я потрогал рукав президентского пиджака. «Да,
да», — ответил мой собеседник, несколько раз утвердительно кивая
головой.
Но когда это произойдет? Пока «шахматный король» существует
в условиях строгой изоляции от шахматного мира. Беспокойство вы-
зывает, однако, не только этот факт, а вообще все то, что связано ныне
с матчем за мировое первенство.
Что нужно для правильного проведения матча с шахматной точки
зрения? Как оценить эту «правильность»? По совпадению признаков
матч должен быть проведен в нейтральной стране, в доброжелательном
окружении, в хорошее время года и в местности с хорошим климатом,
в зале с хорошей вентиляцией и тому подобное. В матче должно быть
сыграно около 20 партий — большее число партий с полным напряже-
нием мастер сыграть не в состоянии. Наконец, творческий труд участ-
ников должен быть вознагражден, но призы должны быть под силу
хотя бы одному национальному шахматному союзу из числа тех, кото-
рые претендуют на организацию матча при непременном выполнении
всех упомянутых условий.
С 1971 года все это было отброшено в сторону. Во главу угла были
поставлены деньги и только деньги. С помощью закрытого аукциона
матч продавался с молотка. Так, Исландия «купила» этот матч. Но
позволительно спросить: откуда у малочисленного Исландского шах-
матного союза взялась столь большая сумма? Неужели английский
банкир увеличил эту сумму вдвое лишь из любопытства — ему, ви-
дите ли, хотелось знать, приедет ли в этом случае Фишер в Рейкья-
вик!
Но это было, и тут ничего не изменишь. А что же предполагается
ныне? Рейкьявик в «расширенном» масштабе: снова закрытый аукци-
он, опять деньги, еще большие деньги и только деньги...
Наконец, о регламенте соревнования. Эти правила проведения со-
ревнований на первенство мира должны быть конституцией меж-
дународной шахматной жизни. Ранее они такой конституцией и явля-
лись. Нынешний президент сетует на беспорядок в этом вопросе, но
позволительно спросить: разве не при новом руководстве этот беспо-
рядок возник? Не пора ли понять, что конституция всемирного шах-
матного государства должна быть устойчивой и не должна меняться
в зависимости от того, кто завоевал шахматный престол?
Справедливые правила должны быть установлены, и надолго. Та-
лантливый мастер должен быть уверен, что путь к первенству мира
ему открыт. В этом заинтересованы все ценители шахмат, весь шах-
матный мир.
147
О претендентах*
После войны советские шахматисты продемонстрировали свое явное
превосходство в мире шахмат. Это произошло прежде всего потому, что
у нас тогда превалировало исследовательское направление.
Можно отметить, что первым крупным исследователем шахмат (но
не их практической стороны), несомненно, был Вильгельм Стейниц.
Эмануил Ласкер также был исследователем, но он изучал не шахматы
как таковые, а их практическую сторону, и прежде всего своих партне-
ров. Себя Ласкер не изучал. Ему было все равно, что играть. Ласкер
создавал на доске такие позиции, которые были трудными, малопри-
емлемыми для его противников. Интересно, что Шлехтер был таким
же универсальным шахматистом, как и сам Ласкер (но слабее), и поэто-
му чемпиону мира было трудно вскрыть в их матче специфические
слабости своего партнера.
Глубоким исследователем шахмат был и Александр Алехин. Из
советских шахматистов следует отметить в первую очередь Раузера,
Болеславского, Кереса, Фурмана, Геллера... А когда есть исследова-
тели, то многие другие шахматисты вынуждены тянуться за ними,
упорно работать над шахматами — иначе практических успехов не
добиться.
Но с того момента, как чемпионом мира стал Петросян, а затем
и Спасский, наши ведущие шахматисты начали отходить от исследова-
тельского направления, превращаясь в шахматных практиков.
Можно надеяться, что советские мастера возвратятся к исследова-
тельской работе и снова пойдут вперед.
Прошу отнестись критически к моим высказываниям, ведь известно,
что пожилые люди обычно считают, будто раньше все было лучше...
Сейчас любители шахмат с нетерпением ждут окончания матчей
претендентов. Всех занимает вопрос: кто же завоюет право встретиться
с чемпионом мира Анатолием Карповым?
К сожалению, эти матчи связаны с не самым интересным перио-
дом в нашей и мировой шахматной жизни. Давайте оглянемся назад
и посмотрим, как обстояли дела на шахматном Олимпе, скажем,
в i960 году. Тогда чемпиону мира было около 50 лет, а претендента-
ми на это звание являлись сравнительно молодые Таль, Спасский,
Геллер, Петросян, Штейн. Сейчас чемпион молодой, ему нет и 30 лет,
а главные претенденты все в возрасте, все они давно миновали то
счастливое время, когда показывают лучшие результаты. Очевидно,
что если шахматист не стал чемпионом мира до 40 лет, то он им уже
не станет. Из молодых в соревнование претендентов попали только
«64», 1980, № 6.
148
двое — Адорьян и Хюбнер. Но это исключение только подтверждает
сказанное.
Если бы все можно было точно предсказать, то не нужно было бы
и проводить отборочные матчи. К тому же многие претенденты в по-
следних турнирах выступали неудачно, и это осложняет любые про-
гнозы и делает результаты предстоящих матчей неопределенными.
В матче Таль — Полугаевский ситуация видится далеко не ясной,
хотя у Таля было подряд три замечательных успеха (чемпионат СССР
1978 года, международный турнир в Монреале и межзональный тур-
нир), затем последовала такая неудача, какой в его жизни еще не было.
Таль находился на последнем чемпионате СССР в Минске в очень пло-
хой форме, проигрывая порой без борьбы. А какова сейчас его спортив-
ная форма, как он себя чувствует — этого мы не знаем.
Что же касается Полугаевского — крупного гроссмейстера, облада-
ющего отличным здоровьем, — то у него никогда не было таких выда-
ющихся успехов, как у Таля, а претендентом он сумел стать лишь после
того, как снизились результаты его конкурентов.
Неясным представляется и результат матча Корчной — Петросян.
У Петросяна есть шансы на успех. Ему достаточно будет выиграть одну
партию, и его противник окажется в нелегком положении — ничьи Пе-
тросян делать умеет!
О результате матча Спасский — Портиш можно только гадать. Вен-
герский гроссмейстер как шахматный специалист стоит выше своего
соперника, хотя по таланту Спасский его превосходит. Если бы Пор-
тиш был хорошим практиком, я бы высказался за него. Однако у Пор-
тиша есть один серьезный недостаток, который он никак не может
преодолеть. Он «умел» в любом соревновании в самый неподходящий
момент неожиданно проиграть партию даже слабому шахматисту.
И подобные срывы у него во время соревнования случаются почти
всегда.
Спасский же в последнее время «отдалился» от своих шахматных
друзей, от своей шахматной «альма-матер», и это ему может помешать.
Полагаю, что в этом матче предстоит равная борьба.
Два молодых претендента встречаются между собой. Адорьян —
крепкий шахматист, который часто согласен на ничью. Кстати, ничьи
он умеет делать, а это важное качество в матчевой борьбе. Хюбнер —
шахматист «горячий», много знающий. За последние годы он добился
определенных успехов. Он вторично будет участвовать в претендент-
ском цикле и делает на него ставку, заявляя: «Сейчас или никогда!»
Его шансы, пожалуй, предпочтительнее.
Конечно, можно высказывать прогнозы, обсуждать, кто именно вы-
играет в претендентских матчах, но у Карпова никаких особых волнений
быть не должно, кто бы ни победил. У Анатолия Карпова есть только
149
один серьезный противник. Это... он сам! Только недооценка соперни-
ка может грозить Карпову неприятностями.
Можно вспомнить матч между Ласкером и Шлехтером, который со-
стоялся в 1910 году. Это был самый непродолжительный матч в истории
борьбы за мировое первенство: он проводился на большинство из
ю партий. Шлехтер явно уступал своему грозному противнику, однако
Ласкер с трудом свел вничью этот матч, выиграв последнюю, ю-ю пар-
тию. Надеюсь, меня не обвинят в недостатке скромности, если скажу,
что в 1937 году я, несомненно, превосходил Левенфиша, хотя победить
его в матче на первенство страны тоже не смог...
Я не раз уже отмечал, что шахматист не может играть в полную си-
лу более двадцати партий. Это почувствовал и Карпов в первом матче
с Корчным, когда он упустил свой большой перевес. То же самое про-
изошло и на финише второго матча, в Багио. И все же Карпов выбрал
этот же тяжелый регламент и в предстоящем матче на мировое первен-
ство. Нынешний чемпион мира настолько верит в себя, в свою силу, что
легко пошел на малоблагоприятный регламент!
Но если Карпов серьезно подготовится к предстоящему матчу, то все
его болельщики могут быть спокойны за исход состязания.
Вопросы:
— Как вы оцениваете успехи Гарри Каспарова? Сможет ли
он в ближайшем будущем составить конкуренцию Анатолию Кар-
пову?
— Нелегко ответить однозначно, но надежда на появление очень
крупного шахматиста есть. Пока молодому человеку не исполнилось
16 лет, трудно сказать, что сможет из него получиться. Но Гарику уже
исполняется 17 лет, и он стал зрелым шахматистом. Теперь все зависит
от него самого; будущее покажет. Он безукоризненно знает дебютную
теорию, великолепно считает варианты, отлично играет эндшпиль.
У него есть своя теория начал — он исследователь.
Когда шахматист комментирует партию, он нередко старается
скрыть свои неточности и упущения. Каспаров так не поступает. Он
стремится к истине, старается быть объективным. В карты Гарик не
играет, не курит, не пьет вина. Девушки его активно атакуют, но пока
он успешно «защищается»...
Гарик с сожалением рассказывал мне, что однажды он наблюдал,
как наши гроссмейстеры в течение шести часов подряд (накануне от-
ветственного выступления) играли... отнюдь не в шахматы. Значит, сам
он будет относиться к шахматам иначе!
— Пишете ли вы продолжение книги «К достижению цели»?
— Написать воспоминания нетрудно, труднее их издать. Я старался
рассказать, как создавалась советская шахматная школа; хотел, чтобы
те несправедливости, с которыми мастера сталкивались раньше, не по-
150
вторялись бы... Меня поддержал Центральный Комитет ВЛКСМ, чье
издательство «Молодая гвардия» выпустило книгу. Советской молоде-
жи, на мой взгляд, полезно познакомиться с этой книгой, которая, к со-
жалению, вышла относительно небольшим тиражом.
Накануне больших
событий*
Уважаемые гости!
С некоторыми из вас я встречался раньше в ФРГ. Сейчас мне при-
ятно приветствовать вас в Москве.
Хочу поделиться с вами (как я себе представляю), что было в шах-
матах прежде и что происходит ныне. Но должен вас предупредить, что
я нахожусь на положении бывшего шахматиста. Поэтому к моим словам
нужно относиться с осторожностью.
Международную шахматную жизнь можно разделить на несколь-
ко периодов. Ранний охватывает время до 1851 года. Уже тогда вы-
делялись выдающиеся шахматисты, такие, как Греко, Филидор, Ла-
бурдоннэ, Стаунтон. 1851 год положил начало регулярному проведе-
нию международных турниров. Мы можем с большей определенностью
утверждать, что в эти годы Андерсен и Морфи не имели себе равных
в мире.
Однако настоящая борьба за мировое шахматное первенство нача-
лась только в 1886 году. Стейниц и Цукерторт подписали соглашение,
согласно которому победитель в их матче будет провозглашен чемпи-
оном мира. Стейниц взял верх и стал первым официальным чемпионом
мира. Ему было тогда 50 лет. Но неофициальным шахматным «коро-
лем» он мог считаться и раньше.
С этого времени, за шесть десятилетий международной шахматной
жизни, состоялось много матчей на мировое первенство, но правил
их проведения не существовало. Поэтому часто чемпионы играли
с противником, значительно уступавшим им в силе, не имевшим на-
дежды выиграть матч, иными словами, не с самым достойным пре-
тендентом.
Радикальная перемена наступила в 1948 году, который открывает
современный период. Шахматное первенство мира перешло под эгиду
ФИДЕ. Чемпионы оказались в «трудном» положении. Им приходилось
каждые три года играть матч с самым сильным претендентом.
Но это лишь формальная сторона шахматного первенства мира,
есть и неформальный аспект. Почти вековая история сражений за
«64», 1982, № 13.
151
титул чемпиона свидетельствует о том, что подлинная борьба, двига-
ющая вперед развитие шахмат, развертывалась тогда, когда претен-
дент был моложе чемпиона. Еще ни разу старший по возрасту пре-
тендент не побеждал чемпиона в матче, не сменял его на шахматном
троне. (Понятно, что это не относится к матчам-реваншам. Опыт экс-
чемпионов мира ставил их в особое положение.) А когда у чемпиона
не находилось молодых претендентов, борьба за первенство станови-
лась менее интересной. Такая ситуация трижды складывалась в исто-
рии шахмат.
Долгое время Эмануил Ласкер не имел достойных противников.
Лишь лет через пятнадцать после завоевания Ласкером звания чемпи-
она выдвинулся молодой Рубинштейн. Но правил проведения матчей
не существовало, матч между Ласкером и Рубинштейном так и не со-
стоялся. Следующий соперник появился в лице Капабланки, которому
Ласкер и проиграл матч в 1921 году.
Второй раз это повторилось с воцарением на шахматном троне Але-
хина. Примерно десятилетие у него тоже не было достойных претен-
дентов. Правда, Алехин проиграл матч Эйве, но в этом, может быть,
большая доля вины лежала на самом Алехине. Только на исходе 30-х
годов Алехин, вернувший себе звание чемпиона, встретил конкуренцию
со стороны молодых, сильных шахматистов. Война помешала проведе-
нию нового матча.
Однако в послевоенные годы для шахмат наступила счастливая по-
ра. Каждые три года ФИДЕ организовывала матчи на первенство мира,
причем всякий раз претендент был моложе чемпиона. Это была на-
стоящая борьба за первенство, именно такая, которая способствует раз-
витию шахмат, их творческому прогрессу.
Затем неожиданно произошла катастрофа. Шахматный мир потерял
молодого Фишера. Раньше времени утратили свою мощь такие бойцы,
как Таль и Спасский. И когда молодой Карпов стал чемпионом, в третий
раз повторилось то положение в истории шахмат, что у чемпиона не
оказывалось сильного молодого претендента. Хотя матчи Карпова
с Корчным вызывали большой интерес, но, может быть, этот интерес
носил и нешахматный характер. Корчной, который был старше Карпо-
ва на 20 лет, не имел реальных шансов стать чемпионом мира.
И вот ныне, видимо, снова наступает хороший период. Карпов по-
степенно взрослел — недавно ему исполнился 31 год. Подрастают силь-
ные молодые соперники. Среди них прежде всего надо отметить Гарри
Каспарова.
Через несколько лет они, возможно, встретятся в матче на первен-
ство мира. Это будет не только состязание молодого претендента с за-
служенным чемпионом. Сойдутся два разных по стилю и пониманию
шахмат противника.
152
Карпов является представителем практицизма в шахматах. К этому
же направлению принадлежал Капабланка, его придерживались и про-
должают придерживаться Петросян, Спасский. Так что ничего зазор-
ного в этом направлении нет, «стыдиться» быть представителем прак-
тицизма в шахматах не приходится. Но выгоднее в шахматах быть ис-
следователем, выгоднее с практической точки зрения. Ведь при
равенстве талантов исследователь-аналитик знает и себя, и партнера.
Практик не может так подготовиться к борьбе, как аналитик.
Каспаров уже сейчас подает надежды как исследователь — не каж-
дому это дано: для этого нужен специфический талант. Еще когда он
был маленьким, он делал хорошие и глубокие анализы. В отличие от
Карпова Каспаров не наделен врожденным позиционным пониманием.
Между тем у юного Карпова это качество уже было. Карпов, вероятно,
является самым тонким позиционным шахматистом последних лет. Но
поскольку Каспаров уже сейчас является неплохим исследователем, он
может быстро освоить и позиционную технику.
Минувшей осенью на турнире в голландском городе Тилбурге Ка-
спаров выступил неудачно именно из-за позиционных промахов. Про-
шло всего несколько месяцев, и на крупном международном состязании
в Бугойно (Югославия) Каспарову удалось создать тонкую позиционную
партию против Петросяна. Хотя Петросян славится своим позицион-
ным пониманием, в данной партии он уже в дебюте попал в трудное
положение. Простыми ходами, не прибегая ни к комбинациям, ни к по-
зиционным жертвам, Каспаров примерно к 15-му ходу поставил своего
именитого противника в безвыходное положение.
Капитуляция произошла уже на 24-м ходу, после всего лишь трех
часов игры. Как мне передавали, Каспаров заявил, что это лучшая пар-
тия в его жизни. Это, конечно, не так. Каспаров имеет на своем счету
гораздо более интересные партии. Но поединок с Петросяном для него
действительно особенно важен тем, что он провел его как настоящий
мастер позиционной игры.
Если прежде я считал, что Каспаров сможет стать соперником Кар-
пова в матче не ранее следующего цикла, то после Бугойно склонен
допустить, что это, возможно, случится раньше.
Во всем остальном качества игры Каспарова удивительны. Пожалуй,
впервые после Алехина мы видим шахматиста такого же стиля. В по-
следние годы Алехин не очень хорошо играл позиционно. Но он был
исследователем и освоил позиционную технику. Алехин обладал фено-
менальным комбинационным зрением. Такое же комбинационное по-
нимание у Каспарова.
Год назад в Москве проходил международный турнир «шахматных
звезд». Во встрече с Тимманом Каспаров черными оказался в тяжелом
положении.
153
abcdefgh
В этот момент он сделал ошеломляющий ход: подставил коня под
удар сразу двух неприятельских пешек! 17...KCI5. И этот ход позволил
Каспарову добиться ничьей: 18. ed cd 19. Л : d5 С : d5 20. К : d5 Феб
21. Фау Ла8 22. ФЬ7 ЛаЬ8 23. Фа7 Ла8 24.
ФЬу. Полагаю, что в наши дни никому, кро-
ме Каспарова, такой ход не пришел бы в го-
лову.
И все же положение Каспарова в матче
с Карповым, если такое единоборство действи-
тельно состоится, будет трудным. Дело в том,
что Карпов обладает уникальной способно-
стью создавать на доске доминацию. Чемпион
мира играет так, что его фигуры неуязвимы
для неприятельского нападения, в то время
как они сами могут нападать на фигуры противника. Если не преодо-
леть эту тенденцию, не подобрать ключ к тем построениям, к каким
стремится Карпов, то его превзойти невозможно.
Поэтому нельзя категорически утверждать, что Каспарову удастся
сделать то же, что удалось в 1927 году Алехину в матче против Капа-
бланки, который считался тогда непобедимым. Как говорится, пожи-
вем — увидим.
Но в любом случае мы находимся на пороге интереснейших шах-
матных событий.
В заключение хочу поблагодарить за внимание всех присутствующих
терпеливых слушателей и вновь оговориться, что к моим словам сле-
дует относиться с осторожностью.
Вопросы:
— Вы были пятикратным чемпионом мира. Чем вы объясняете
это достижение?
— Вероятно, я был неплохим практиком и вместе с тем хорошим
исследователем. Поэтому, когда я выходил на старт нового состяза-
ния, я был не тем, кем меня рассчитывал увидеть противник. Неко-
торые мои шахматные качества оказывались для него неожиданными.
Я играл иначе, чем прежде. Именно поэтому мне удалось выиграть
два матча-реванша. Из проигрыша первого матча я черпал богатый
материал для изучения самого себя и партнера. Партнер в матче-ре-
ванше оставался тем же, что и в первом единоборстве. А я оказывал-
ся иным.
— Ваше мнение о Псахисе, Хюбнере, Тиммане?
— Лев Псахис, несомненно, обладает большим шахматным талан-
том. В юные годы нервная система у него была несколько возбужден-
ной. Сейчас ему уже 23 года, и он собой хорошо управляет. В шахматах
Псахис — способный и хитрый практик. По своему пониманию шахмат
154
он близок к Спасскому: хорошо играет любые позиции, является шах-
матистом универсального стиля. Псахис тонко чувствует психологию
противника. На последнем чемпионате СССР, проходившем во Фрунзе,
он четыре раза предлагал своим противникам ничью на ю-м ходу. Эти
четыре партии принесли ему зг/2 очка. Он знал, кому предлагать ничью.
Выбор падал на шахматных «петухов». В их число попал и Каспаров.
Но сейчас Псахису предстоит серьезное испытание в межзональном
турнире. Возможно, он попадет в число претендентов. У него большой
запас энергии. Поэтому Псахис хорошо играет на пятом часу и на фи-
нише турнира.
Роберт Хюбнер — впечатлительный человек. Когда у него на доске
все идет гладко, он ведет бой с большой силой. Когда же игра не ла-
дится, пропадает настроение. Отсюда — отсутствие устойчивых ре-
зультатов. Но отдельные соревнования Хюбнер проводит превос-
ходно.
То же самое можно сказать об Яне Тиммане. Несколько месяцев на-
зад на турнире в Буэнос-Айресе он выиграл восемь партий подряд.
А в Бугойно Тимман выступил неудачно.
Первоклассный шахматист должен не просто хорошо играть, но всег-
да хорошо играть. Гроссмейстер Е. Геллер как-то верно подметил, что
неудачи в выступлениях шахматиста свидетельствуют не только об от-
сутствии настроения, но и о недостаточной технике, а стало быть, не-
которых пробелах в изучении шахмат.
Назову в этой связи еще Найджела Шорта. Ему всего 17 лет, он, не-
сомненно, талантлив, иногда его партии доставляют истинное удоволь-
ствие. Но от английских мастеров я слышал, что Шорт почти не зани-
мается шахматами, уделяет им каких-нибудь два часа в неделю. Уди-
вительно ли, что на недавнем турнире в Лондоне Шорт проиграл
много партий, а в итоге занял последнее место!
— Расскажите, пожалуйста, о воспитании молодой смены.
— У нас создана и действует хорошая система поиска юных шах-
матных дарований. Они проходят обучение в Домах и Дворцах пио-
неров. Регулярно проводятся всесоюзные состязания для девочек
и девушек, мальчиков и юношей. На них можно окончательно опре-
делить способности шахматистов. Так вырос Карпов. Так воспитывал-
ся Каспаров. Я рос иначе. В 2О-е годы не существовало подобных ус-
ловий. Мне в пору моего малолетства пришлось сразу начать играть
в соревнованиях взрослых. Может быть, поэтому я «преждевременно»
состарился.
В мою шахматную школу приходили ученики с ю-летнего возрас-
та, а достигнув 17, покидали ее. Каспаров тоже поступил в десять; ког-
да ему исполнилось 15, школа, к сожалению, прекратила свое суще-
ствование. Но мы с ним продолжали встречаться «неофициально».
155
А сейчас не я его должен учить, а он меня. (Учтите, что я всегда гово-
рю правду.)
— Но как определить у юного шахматиста наличие таланта?
— Действительно, это трудно формализовать. Но когда с удивлени-
ем смотришь на игру молодого шахматиста, то это примета истинного
таланта. Одна из возможностей проверки — решение этюдов. Их пре-
восходно решал в свои молодые годы Карпов. Мне рассказывал извест-
ный грузинский шахматный композитор Гиа Надареишвили, что как-
то он составил трудный этюд и показал его Каспарову. Тот сразу нашел
решение.
Но одного шахматного таланта мало для успеха. Надо еще иметь
крепкое здоровье, сильную нервную систему, спортивный характер,
изучать шахматы.
Когда эти четыре условия налицо, можно смело играть матч на пер-
венство мира.
Три межзональных*
Через три года будет отмечаться столетие борьбы за титул чемпиона
мира. И до 1886 года можно было считать сильнейшими таких масте-
ров, как Греко, Филидор, Лабурдоннэ, Стаунтон, Андерсен, Морфи. Но
лишь в 1886 году Стейниц и Цукерторт подписали формальное согла-
шение о том, что победитель в их матче будет провозглашен чемпионом
мира. К тому времени превосходство Стейница — основоположника
позиционной игры — было очевидным. Он победил и стал официаль-
ным чемпионом.
С тех пор утекло немало воды, но никогда в матче на мировое пер-
венство не побеждал претендент, если он был старше чемпиона. В этом
есть своя логика — лишь когда чемпион слабеет, а более молодой пре-
тендент несет с собой новые творческие идеи, и должны происходить
перемены на шахматном Олимпе.
В такие хорошие периоды шахматы процветают и в спортивном, и в
творческом отношении. Бывали и менее удачные времена. Так, 26-лет-
ний Ласкер после выигрыша матча у Стейница много лет не находил
себе более молодого и достойного противника. В такой же ситуации
оказался и Алехин после победы над Капабланкой. И, наконец, до по-
следнего времени в этом же положении пребывает и 12-й чемпион ми-
ра Карпов.
Это проявляется не только в снижении интереса к наиболее важ-
ному соревнованию — матчу на первенство мира, но отражается и на
Публикуется впервые.
156
уровне творчества самого чемпиона. Думается, что отсутствие достой-
ных противников не способствует продвижению А. Карпова в позна-
нии шахмат. Представляется, что вершиной его деятельности как
шахматиста по-прежнему является выигрыш отборочного матча
у Б. Спасского в 1974 году, соревнования, в котором Карпов продемон-
стрировал единство практической силы и подлинного служения шах-
матному искусству. После этого нынешнему чемпиону в матчах на
первенство мира дважды противостоял претендент, что на 20 лет
старше...
Такое положение не может продолжаться вечно. Итоги трех межзо-
нальных турниров, где были отобраны 6 кандидатов на матч с чемпи-
оном, и следует расценивать исходя из этой перспективы. Но прежде
чем обсуждать итоги, оценим регламент этих соревнований, в которых
отбирается противник чемпиона.
Трехступенчатая система была утверждена летом 1949 года на кон-
грессе ФИДЕ в Париже: зональные турниры, межзональный, сорев-
нование кандидатов на матч с чемпионом. Трехступенчатость сохра-
нилась и треть века спустя*, но в остальном... Вместо одного межзо-
нального турнира теперь ФИДЕ проводит три — общее число
участников увеличилось вдвое, что, естественно, способствует про-
никновению в турниры мастеров, которым там и делать нечего. Если
в единственном межзональном надо было войти в шестерку призеров,
то при трех межзональных — в двойку, что неизмеримо повышает эле-
мент случайности (так же, как и наличие относительно слабых участ-
ников).
Проведение матчей претендентов (четвертьфинальных, полуфи-
нальных и финального) также вызывает большие сомнения — при этой
системе выбор противников связан с жеребьевкой, то есть является
в какой-то мере случайным. Матч-турнир при шести участниках в 4 кру-
га (как это было предусмотрено правилами 1949 года) представляется
более справедливым методом отбора сильнейшего претендента. Гово-
рят, что в этом случае участники от одной страны могут «подыгрывать»
друг другу. Но не менее успешно могут договариваться шахматисты
разных стран! Думается, что за матчи гроссмейстеры высказываются
отчасти и из меркантильных соображений — призов там можно полу-
чить побольше...
Однако борьба за звание чемпиона столь важна для развития шах-
мат, что здесь надо исходить из интересов мирового сообщества. Фор-
мула трехступенчатых отборочных соревнований должна гласить: в зо-
нальных турнирах играют лишь те, кто по силе имеет реальные воз-
можности войти в межзональный турнир, где, в свою очередь, каждый
А к 1985 году уже начала действовать четырехступенчатая система.
157
участник по силе может надеяться стать кандидатом на матч с чемпи-
оном, а среди кандидатов должны быть лишь те, кто близок к завоева-
нию первенства мира.
Пока шахматный мир далек от этого...
Перечислим победителей межзональных турниров: Рибли и Смыс-
лов (Лас-Пальмас), Портиш и Торре (Толука), Каспаров и Белявский
(Москва). Прибавим к ним участников финального матча претендентов
предыдущего цикла Корчного и Хюбнера и получим имена всех восьми
кандидатов на матч с Карповым.
Последние годы проводятся так называемые супертурниры, где на-
ряду с мастерами, менее популярными, неизменно участвуют такие
знаменитости, как Спасский, Таль, Петросян, Ларсен, Портиш, Тимман,
Андерссон и др. Из всей этой когорты гроссмейстеров в претенденты
через межзональные турниры пробился один Портиш. Такую группо-
вую неудачу одними случайными причинами объяснить нельзя. Види-
мо, здесь есть более глубокие основания.
Но все ли восемь нынешних претендентов могут рассчитывать на
завоевание мирового первенства? Вряд ли. Четверо из них не являются
новичками в этих соревнованиях, но лишь один был чемпионом мира —
Смыслов. Он вернулся в шеренгу претендентов после 18-летнего пере-
рыва. С одной стороны, следует восхищаться шахматным бойцом, ко-
торому пошел седьмой десяток, но, с другой стороны, не свидетельству-
ет ли это о некотором общем снижении уровня игры сильнейших
шахматистов мира? Остальные трое — Корчной, Портиш и Хюбнер —
являются ветеранами этих соревнований, но чемпионами они не были
и, по-видимому, не станут.
Новичков тоже четверо: трем — Белявскому, Рибли и Торре — око-
ло тридцати лет, Каспарову скоро минет двадцать. Если судить по
прежним турнирным успехам, то вряд ли Рибли и Торре могут наде-
яться на завоевание первенства. Белявский — «темная лошадка», но
Каспаров...
Гарри Каспаров за последнее десятилетие является первым участ-
ником этих соревнований, на которого можно смотреть как на достой-
ного противника чемпиона. Суть дела не только в том, что его коэф-
фициент Эло почти такой же, как у А. Карпова, и не только в том, что
у него почти нет неуспехов, а в содержании его игры. Каспаров напо-
минает по стилю игры Алехина: та же острота комбинационного зре-
ния, то же недостаточное позиционное понимание (как у молодого
Алехина), такое же неукротимое стремление к аналитической работе,
такие же впечатлительность, но одновременно и настойчивость. Ему
еще многое надо познавать в шахматах, но он многое уже познал. По-
казательны в этом отношении две его партии из московского турнира
с Гарсиа и Георгиу: в обеих партиях Каспаров играл белыми. В первой
158
партии создалась относительно спокойная и закрытая стандартная по-
зиция — Гарсиа продемонстрировал, что он лучше ее понимает; здесь
Каспаров не выдержал позиционного экзамена, и в итоге — ничья.
Георгиу вскрыл игру, принял жертву пешки, передал инициативу пар-
тнеру и был разгромлен в несколько ходов!
Огонь и воду Каспаров пройдет невредимым. А не закружится ли
у него голова от трубных звуков? Будем надеяться, что медные трубы
не принесут ему вреда. Он явно становится исследователем в области
шахмат; это должно помочь ему оценивать себя объективно.
Исследователем в шахматах выгодно быть с практической точки
зрения. Когда мастер хорошо подготовлен, хорошо знает и себя, и сво-
его партнера, когда шахматный боец может проявлять сильные сторо-
ны своего таланта и прикрывать слабые, используя одновременно сла-
бости партнера и избегая позиций, в которых партнер силен, это при
равенстве талантов всегда дает мастеру-исследователю перевес над
мастером-практиком. Исследователя от практика всегда легко отли-
чить: тот, кто публикует свои анализы (разумеется, не дебютные, а от-
носящиеся к эндшпилю или миттельшпилю), чтобы убедиться в их
качественности, кто имеет мало помощников, тот несомненно иссле-
дователь.
И шахматный век исследователя обычно лет на десять продолжи-
тельнее века практика.
Не секрет, что если ранее исследовательское направление превали-
ровало в советской шахматной школе (и это явилось основой успехов
наших мастеров), то за последние лет двадцать восторжествовало на-
правление практицизма. Надо полагать, что это и привело к некоторо-
му снижению практических успехов — не поэтому ли мы видим только
трех советских представителей в соревнованиях претендентов? Ранее
так не бывало.
Чемпион мира А. Карпов неоднократно заявлял, что исследова-
тельское направление устарело и ныне единственный способ совер-
шенствования — практическая игра, участие в турнирах без устали.
Конечно, не всякий хочет заниматься исследовательской работой (де-
ло нелегкое, к нему надо привыкнуть в юности); не поэтому ли «зелен
виноград»?
Возможное противоборство между Карповым и Каспаровым явится,
по-видимому, противоборством между двумя направлениями в шах-
матном искусстве. Есть ли надежды у молодого гроссмейстера оказать-
ся достойным соперником чемпиона?
Следует учитывать, что практическая сила А. Карпова весьма вели-
ка. Она базируется на тончайшем (и в известной мере врожденном)
понимании позиции. Если Петросян в свои лучшие годы ставил фигу-
ры так, что они оказывались неуязвимыми для противника (иногда это
159
приводило к скучной игре), то Карпов это делает не хуже, но его фиту-
ры, оставаясь неуязвимыми, одновременно являются грозными для
фигур неприятельских (здесь скучать приходится реже). Нельзя побе-
дить Карпова, не постигнув высот позиционной техники. В этом отно-
шении Каспарову работать и работать...
Трудно предсказать, как завершится нынешний трехлетний цикл
борьбы за мировое первенство. Но если не теперь, то в перспективе со-
стязание между Карповым и Каспаровым обогатит шахматное искус-
ство.
Быть может, в предсказатели я и не гожусь. В 1972 году на страницах
«Юности» автор этих строк написал, что в ближайшее десятилетие за
шахматный Олимп будут соревноваться двое — Спасский и Фишер. Увы,
ни тот, ни другой после их матча в Рейкьявике в борьбе за первенство
мира не участвовали. Неужели я обманул читателей и на сей раз?
О ТУРНИРАХ И МАТЧАХ
Еще в 12-летнем возрасте я пытался серьезно изучать шахматы. Чи-
тал все, что удавалось прочесть, и старался перенимать опыт у других,
а также анализировал свой собственный.
И десять лет спустя я следовал в том же направлении, но пошел
дальше: именно в это время начал подлинно исследовательскую рабо-
ту в шахматах. Уместно заметить, что среди советских мастеров у меня
нашлись последователи и товарищи по работе.
В статье «О технике позиционной игры» проанализированы недо-
статки в игре советских мастеров, недостатки, которые препятствовали
продвижению наших мастеров к шахматному Олимпу.
На мой взгляд, все это привело примерно через 15 лет к завоеванию
советскими шахматистами первенства мира. Матч-турнир 1941 года
и продемонстрировал готовность к выполнению этой задачи, но реше-
ние ее задержала Вторая мировая война. Дальнейшие события показа-
ли, что это соревнование явилось генеральной репетицией к матч-
турниру на первенство мира, который состоялся уже после войны,
в 1948 году. Об этой «генеральной репетиции» и повествует статья «За
абсолютное первенство страны».
О том, как было завоевано первенство мира, читатель может про-
честь в воспоминаниях («К достижению цели»).
Из семи матчей на первенство, которые мне пришлось сыграть
(кроме матч-турнира 1948 года), здесь рассказывается о трех: 1954,
1958 и 1963 годов. В этих статьях отражены как творческие моменты,
судейские «происшествия», так и вопросы организации.
Особо следует отметить послесловие к книге Г. Голомбека «Чемпи-
онат мира по шахматам, 1957». Я написал подобное резюме и к другой
книге того же автора о матче i960 года. Оба эти матча я проиграл. Го-
ломбек предоставлял возможность победителям матчей Смыслову
и Талю писать предисловия, а мне — послесловия. Эти предисловия
были похожи как две капли воды: чемпионы демонстрировали уверен-
ность в том, что они будут долго восседать на шахматном троне. Из
приведенного здесь послесловия ясно видно, что я оказался более про-
ницательным.
В статье «Почему я проиграл матч», относящейся к матчу
1963 года с Петросяном, видимо, достаточно объективно анализиру-
ются причины поражения в моем последнем матче на первенство
мира.
161
Первый успех
Староиндийская защита
Г. Абрамович М. Ботвинник
1. d2—сЦ Kg8-f6
2. с2—С4 g7~g6
3- Kbi—с Cf8-g7
4- Kgi-f3 <17—d6
5- Cel—f4 Kf6-h5
Благоразумнее всего, конечно,
было отступить слоном, но это оз-
начало, что белые «трусят», и тем
самым был бы подорван автори-
тет члена шахматного собрания!
6. Odi—d2 Kh5: £4
7. Od2 : £4 Kb8—dy
8. Kf3-g5
Гриша помнил меня по про-
шлому чемпионату школы и хотел
лишь поскорее выиграть партию.
Замысел белых прост: либо чер-
ные просмотрят мат на £7, либо по-
сле 8.. ,f6 9. Кеб потеряют ферзя!
8. ... о—о
9. е2—ез h7—h6
Разумеется, лучше было сразу
9...е5, но тогда я не мог удержаться
от того, чтобы доказать партнеру
бесцельность маневра конем на g5.
10. Kg5-f3 e7-es
11. d4 : е5 d6 : es
12. Ф£4—е4 Kdy—Ь6
Статья полностью опубликова-
на в журнале «Шахматы в СССР»,
1949, № 6. Здесь приводится партия
из школьного первенства. Мой про-
тивник уже окончил нашу школу,
имел III категорию и был членом
Петроградского шахматного собра-
ния. См. также вступительную ста-
тью к первой книге.
Здесь мне пришлось поду-
мать; до хода 12.. .сб или вариан-
та 12. . .Кс5 13. Фd5 Фе7 я еще не
дорос. Однако твердо знал, что
фигуры надо развивать, и поэто-
му решил открыть диагональ
слону с8.
13. Ксз-Ь5
Течение партии ничему не на-
учило белых, и они, видимо ре-
шив, что их первый наскок (8. Kgs)
был отражен случайно, ставят но-
вую ловушку.
Белые рассчитывали на про-
должение 13. . .сб 14. JIdi Фе7
15. Kd6, что, впрочем, было безо-
пасно для черных, ибо белые за-
были о развитии своего королев-
ского фланга; я, однако, не поже-
лал пустить коня противника на
поле d6.
13. ... ay—аб
14. Ла1—di Фd8—е7
15. Kbs-сз су—сб
Защищая как пункт ds, так
и пешку by. Теперь черный слон
с8 с большой силой входит в игру.
16. Cfi—е2
Следовало предпочесть 16.
Фс2, но разве это не означало бы
отступление?
16. ... Сс8—fs
17. Фе4—h4 Феу—b4
Отсутствие белого ферзя на
ферзевом фланге начинает сказы-
ваться.
18. JIdi—d2 g6—g5
Завоевывая поле d8 для ладьи
и еще более стесняя ферзя бе-
лых.
19. ФЬ4-g3 es-e4
162
Упуская все преимущество, но
как было удержаться от такого
«активного» хода? Просто и ясно
было продолжение 19. . .JIad8
20. аз ФЬз.
20. Kf3-d4 Ла8—d8
abcdefgh
Этот ход с психологической
стороны, по существу, решил пар-
тию. Гриша думал, что он легко
«разнесет» партнера, и вдруг чер-
ные жертвуют фигуру!
Он был совершенно подавлен
и почти сразу же допустил непо-
правимую ошибку.
21. а2—аз
Брать фигуру, конечно, плохо
(21. К: f5 Л : d2 22. Кр : d2 Ф : В2+).
21. ... ФЬ4—а5
22. Kd4 : £5
У белых была в данный мо-
мент хорошая позиция — сле-
довало лишь играть 22. о—о
с последующим 23. Лfdl; ход
в партии проигрывает немед-
ленно.
Теперь черные могли легко
выиграть и путем 22. . .С : сз, но
они боялись оставить пешку h6
без защиты и поэтому избрали
другое продолжение.
22. ... Лd8: d2
23. Kf5—еу+ Kpg8—by!
24. Kpei: d2 Cg7 : сз+
Этот размен решает; лишняя
фигура белых не имеет большого
значения. Проигрывает 25. be
Лd8+ 26. Крс2 (26. Kd5 К : d5 27.
cd Л : d5+ 28. Крс2 Фа4 + )
26.. .Фа4+.
25. Kpd2—ci СсЗ : В2+!
26. Kpci: В2 Фа5—d2+
27. Kpb2—Ьз Фd2 : е2
28. f2—£4
Малопонятный ход. Однако
в случае 28. Лс1 маневр Л£8— d8—
d3+ решил бы партию.
28. ... Фе2: С4+
29. КрЬз—Ь2 КЬ6—а4+
30. Kpb2—bl Фс4—d3+
31. Kpbi—ci Фdз—сз+
32. Kpci—di ЛГ8—d8+
Белые сдались.
Мой партнер очень расстроился и во второй партии играл осто-
рожнее, но преимущество все время было на моей стороне. Однако,
как только борьба перешла в эндшпиль, я проиграл незамедли-
тельно!
Пришлось уже Грише Абрамовичу приехать в школу, чтобы закон-
чить турнир. Три партии он выиграл, по небрежности сделал с Шурой
Зильберманом ничью, и первое место осталось за мной!
Вскоре Гриша привел меня в Шахматное собрание (на Владимир-
ском проспекте), где собирались тогда сильнейшие шахматисты Ленин-
града.
163
Первенство 157-й школы Ленинграда
март — апрель, 1924
Участники 1 2 3 4 Итого Место
1. М. Ботвинник 1-0 1-1 1-1 5 1
2. Г. Абрамович 0-1 1-1 4-72 2
3. В. Милютин 0-0 0-0 1-1 2 3
4. А. Зильберман 0-0 °-72 0-0 72 4
Таковы были первые шаги на шахматном поприще одного ленин-
градского школьника. Они почти ничем не отличались от первых успе-
хов других юных шахматистов страны, из среды которых выдвинулась
целая плеяда подлинных мастеров, завоевавших для советских шахмат
главенствующее положение во всем мире.
Мои достижения
и неудачи*
Должен прямо сказать: я мало удовлетворен своей игрой в турнире
(речь идет о турнире мастеров, Ленинград, 1933)- Подчеркиваю —
игрой, а не результатом. В моем творчестве отсутствовала обычная цель-
ность, умение довести завоеванное преимущество до победы. В этом
турнире меня преследовали грубые промахи; их было более чем до-
статочно. К середине турнира благодаря почти ежедневному доигры-
ванию я сильно устал и вторую половину соревнования играл без долж-
ной уверенности в своих силах. Против обыкновения в этом турнире
я слишком часто находился в цейтноте, нервничал и ошибался. Пола-
гаю, что основная причина относительно слабой игры заключается
в том, что я перестал работать над шахматами, последние месяцы даже
не следил за новостями теории. А для полного успеха необходима до-
машняя работа, и систематическая.
Первое серьезное предостережение я получил в испанской партии
с Женевским (IV тур). Из дебюта вышел с недурной партией, но не сумел
найти верный план, получил худшую позицию и... зевнул фигуру. К сча-
стью, положение оказалось еще далеко не проигранным (2 пешки за
«Шахматы в СССР», 1933, № 6.
164
abcdefgh
Ильин-Женевский
фигуру), и после 5-часовой игры партия при- Ботвинник
шла к следующему положению. 8
У белых лишняя фигура, но путей к выи-
грышу пока не видно. Например, если белый
король направляется к пешке Ь2, то у черных
появляются сильные шансы на королевском 4
фланге. Поэтому белые прежде всего должны
обезвредить инициативу черных на королев- 2
ском фланге. 1
Последовало: 48. Kph4 Kpg7 49. Ссг!
Не проходит сразу 49. g5 fg+ 50. Кр : g5 Сеу
51. Kpg4 I154-52. Kpf3 gf 53. C : fs Cb4 54- Cc2
Kpf6 55. Kpe4 h4 56. Kpds Kpg5 57. Кр : e5 Из
58. gh Kph4 59. Cf5, и легко убедиться, что белым не выиграть!
49.. .Се1+ 50. g3 Cb4 51. Се4 (теперь черные должны ходить ко-
ролем) 51. . .Kpfy 52. g5 gf.
Неправильно. Следовало играть 52.. .Kpg7 53. fg hg 54. gf+ Кр : f6 55.
Kpg4 Kpg7 56. Cd3 Kpf6 57. Cc2 Kpg7 58. Kpf3 Kpf6 59. Kpe4 Cel 60. g4
Cb4 61. Kpd3 Kpg5 62. Cdi Kpf4 63. Kpc2 e4, и выигрыш для белых если
и возможен, то технически труден.
53. С: £5 fg+54. Кр: g5 Kpg7 55. Се4 Сеу+ 56. Kphs (в случае
56. Kpf5 I15! белые вряд ли смогут добиться победы) 56. . .Xb4
57. Сс2 Kpg8 58. Kph6 Cf8+ 59. Kpg5 Се7+ 60. Kph6 Cf8+ 61. Kpg5
Се7+ (перерыв) 62. Kph5 Cb4 63. Се4 Kph8 64. g4 (наконец-то!)
64.. .Kpg7 65. g5?
Выпускает заслуженную победу. Правда, не дает выигрыша обход
слева: 65. Kpg5 Сеу+ 66. Kpf5 Cb4 67. Креб (или 67. Кр : е5 Сеу!! 68. Kd2
I15 69. gh Kph6 70. Cg6 Cb4 71. Kbi) 67.. .hs! 68. g5114 69. Kpf5 h3 70. Kpg4
h2 71. Kpg3 Cey, и ничья. Однако комбинированный обход сначала спра-
ва, а затем слева приводил к легкой победе. А именно: 65. Сс2 Kpg8 66.
Kph6!! Cf8+ 67. Kpg5 Cey+ 68. Kpfs Cb4 69.
Kpf6! Kph8 70. Kpfy!, и черным остается только 8
сдаться. Этот вариант найден А. Я. Моделем. 7
Дальнейшее понятно без пояснений, хотя 6
и занимательно: 65. . .Kpg8 66. Kpg4 Kpgy 5
67. Kpf5 Kpf7 68. Cc2 e4! (очень важный 4
ход!) 69. C: e4 Kpg7 70. Креб Kpg8 71. Kpf6 3
Kph8 72. KpfyCel!! (см. диагр.) 73. Kpf6 Cb4 2
74. Cds Cas 75. Cc4 Cel! 76. Cd3 Cb4 77. Cc2 1
Kpg8 78. Cb3+ Kpf8 79. Cc2 Kpg8 80. Cd3
Kph8 81. Kpf7 Cel 82. C: h7 Ch4!! 83. g6
Cf6 84. Kd2 Ссз. Ничья. Утомительное, хотя и исключительно инте-
ресное окончание, — пожалуй, мое лучшее достижение в турнире.
165
Но уже через два тура меня ждало новое разочарование. В партии
с Романовским я получил в дебюте значительный перевес, постепенно
добился ряда преимуществ, но в решающий момент отказался от вы-
годных упрощений и позволил противнику уравнять партию. Необо-
снованный набег черных на ферзевом фланге вновь дал мне преиму-
щество, и партия была отложена в следующем положении.
Последовало: 46.1x5! gh 47- Kfs Леб 48. К: d5 Лс17 49. КЪ6! (это
еще сильнее, чем 49. Kf4 Ле5 50. Kg6! или 49.. .Ле8 50. Фс11!, что, впро-
чем, тоже вело к победе) 49.. JId8 50. d5 Фе8 51. ЮЦ! (решающий
ход; черные по меньшей мере теряют пешку) 51.. JIed6 52. К : сб С :
сб 53. Л : сб Л : сб 54. Л : сб Cd6 (конечно,
не 54.. .Ф : сб 55- ®g6+) 55-
Затмение. Легко выигрывало 55. Кс8П Л :
с8 56. Л : с8 Ф : с8 57. Og6+ 58. Ф : f6+ и 59. Ф :
d6 или 55.. .Се5 56. Леб Ф18 57. Ле7, и черные
должны сдаться.
55.. .Kpg7! 56. Кс8 Се5.
Теперь же не проходит 57. Леб из-за 57...
Фg6. Однако я не нашел ничего лучшего, как
зевнуть в цейтноте пешку.
57. КЪб Л : d5, после чего партия быстро
закончилась вничью. Недурно я разыграл пар-
тию с Рагозиным.
Романовский
abcdefgh
Ботвинник
Позиция черных кажется критической, так как грозит Kd2—С4—d6.
Но они находят любопытный шанс — 16. . .£4!, и теперь уже белым
нелегко найти верное продолжение. Рагозин Главная угроза — 17.. .Kfs.
Приходится защищать пункт ез: 17. Ле1 fe?
После этого черные проигрывают в несколько ходов. Но и при пра-
вильном продолжении 17.. .Kf5 18. Кс4 К : ез 19. К: ез fe 20. Л : ез Kd4
21. К : d4 Ф : d4 22. Of2 белые сохраняли преимущество.
18. Кс4 Kd4 19. К: d4 Ф : d4 (безнадежно
Рагозин
abcdefgh
Ботвинник
19...ed 20. Сб!) 20. Kd6 е2+ 21. Kphi Себ 22.
ЛЬ4 Ф£2 23. Л : е2 Ф£6 24. Л£2 Kf5 25. К :
е8 Л : е8 26. g4, и черные вскоре сложили
оружие.
Но если сложная защита в этом турнире
мне принесла независимо от результатов из-
вестное моральное удовлетворение, то этого
я не могу сказать об атаке. Я неоднократно
просматривал сильнейшие продолжения и да-
же просчитывался на комбинациях, что в пре-
дыдущих турнирах со мной случалось значи-
тельно реже.
166
Так, в позиционно выигранной партии с Созиным (№ 52) был воз-
можен довольно простой, но все же эффектный выигрыш. Вместо это-
го я заготовил другую комбинацию, но выяснилось, что она не прохо-
дит. Правда, удалось выиграть без красот, но насколько была усложне-
на задача.
Но самое большое огорчение принесла партия последнего тура
с И. Рабиновичем. По положению в турнире, чтобы обеспечить себе
первое место, партию эту я должен был выиграть. Начал я ее очень
хорошо, красиво пожертвовал пешку, получил атаку и был уже уверен
не только в победе, но и в том, что партия будет моей лучшей в тур-
нире. Но случилось иначе! Уже дожимая, как я считал, противника,
просмотрел тонкий ответ и потерял все преимущество. Как в партии
с Созиным, и здесь я не сумел довести до конца атаку (см. статью «От
чигоринского „Шахматного листка“ к подножию шахматного Олим-
па», первая книга).
От огорчения в дальнейшем я играл из рук вон плохо и чуть даже
не проиграл партию, во всяком случае имел проигрыш! Под конец,
правда, собрался с силами и свел ладейный эндшпиль без пешки
вничью.
Проигранную партию я имел также с Чеховером и избежал пораже-
ния лишь благодаря слабой технике моего противника в эндшпиле.
В партии с А. Куббелем, чтобы избежать ничьей, я настолько неудачно
обострил игру, что спасся от серьезных неприятностей лишь благодаря
грубой ошибке моего противника в цейтноте. Слабо вел борьбу и с Са-
вицким, у которого простой комбинацией в миттельшпиле мог выи-
грать качество. Вяло и бесцветно провел также всю партию против мо-
сковского гостя Н. Григорьева.
В итоге цельных партий совсем мало: лучшие из них — с Не-
нароковым (№ 50) и Лисицыным (№51), в которых и мои противники
не допускали грубых ошибок.
Главный вывод, который я должен сделать на основе моих партий
этого турнира, следующий: ряд проведенных тренировочных турни-
ров этого года значительно повысили класс наших мастеров. Все они
в этом турнире играли очень упорно, цепко, находчиво. Чтобы не
проиграть партию, необходимо было напрягаться от начала и до кон-
ца; у меня же не хватало достаточной выдержки. Неподготовленность
к турниру сказывалась уже с дебюта. Я тратил на него слишком мно-
го времени, попадал в цейтнот, уставал и допускал промахи. И по-
тому в первую очередь мне следует пополнить знания в области де-
бютов. Уверенность в начальной стадии облегчает дальнейшую
игру, дает возможность затратить всю энергию на миттельшпиль,
который обычно решает исход партии. Плюс моей игры — изобре-
тательность в защите, большая уверенность в игре черными. Здесь
167
я по сравнению с прежними соревнованиями чувствую известный
шаг вперед, и это дает мне основание полагать, что мой результат
в этом турнире (дележ первого и второго мест с П. Романовским)
не случаен.
Как я боролся
за первенство Союза*
Вопрос о том, завоюю ли я снова первенство (в 8-м чемпионате,
1933), интересовал многих, но, вероятно, больше всего меня самого.
Должен прямо признаться: к возможности своей победы я относился
скептически; смущали серьезные недостатки в моей игре, вскрытые
на ленинградском турнире мастеров, смущал необычайно сильный
состав турнира и мое особое положение, когда второе место будет рас-
сматриваться как неуспех. Психологически мое положение также
казалось мне невыгодным, так как естественно, что все мои конку-
ренты будут со мной играть в полную силу, вследствие чего вынуж-
денная игра на выигрыш легко могла привести к отрицательным
последствиям. Словом, взвешивая все «за» и «против», я приходил
к убеждению, что повторить московский результат (чемпионат СССР,
1931) не удастся.
Подготовиться к турниру мне как следует не удалось. Все свободное
от службы время отнимала аспирантура, для занятий шахматами не
оставалось ни одного вечера. Вся надежда возлагалась на месячный
отпуск, который я проводил в горах Кавказа — в Теберде. Естественно,
что тратить весь отпуск на подготовку к турниру было бы просто вред-
но. Поэтому я свел задачу к разработке некоторых дебютных идей, от-
казавшись от всяких изысканий в области миттельшпиля. Некоторые
идеи возникли у меня уже раньше, другие — в процессе работы, но
в целом мне удалось проштудировать основной комплекс дебютов, ко-
торый, я полагал, должен будет встретиться в моих партиях. В этом
и заключалась вся подготовка.
Начал турнир неуверенно. Против Берлинского играл просто плохо
и быстро попал в проигранное положение. Во 2-м туре картина изме-
нилась. Я играл очень сильно, но тем не менее недостаточно последо-
вательно. Дважды получив выигранное положение, я в решающий
момент не находил простых выигрывающих продолжений. Надо отдать
должное, конечно, тактической ловкости Романовского, который на-
ходил все время лучшие защитительные маневры. Финальную часть
партии я позволю себе привести.
«Шахматы в СССР», 1933, № 11.
168
Ботвинник
abcdefgh
Романовский
У черных явный перевес на
ферзевом фланге. Им остается
только перевести короля на с5,
после чего партия легко выигры-
вается надвиганием пешек «а»
и «Ь». Последовало, однако,
39- • • • Kpf6—еб?
Неправильно. После 39...
Креу!, не допуская шаха Cg4+,
белые беспомощны против пере-
вода короля на С5. На ход в пар-
тии Романовский заготовил про-
тивоядие.
40. Cfi—е2 JIdi—hl
41. Kpf2-ез f7—f5
Выясняется, что нельзя 41. . .
Л : h2 из-за 42. Cg4+, а в случае
41.. .Kpd6 42. С5+! Кр: с5 43. Лс2+
Kpd6 44. Л : с6+ белые также вы-
игрывают.
42. С4-С5!,
и вскоре партия была признана
ничьей.
Не менее любопытно сложи-
лась и партия с Каном. После
многолетнего перерыва я избрал
1. е2—е4. В дебюте (шевенинген-
ский вариант), забыв (!) сыграть
f2—f-4, я попал в тяжелое положе-
ние. В дальнейшем мне все же
удалось выправить партию, а по-
сле двух слабых ходов Кана в без-
надежном положении уже ока-
зался он. В позиции, изображен-
ной на диаграмме, белые владеют
всей доской.
Кан
abcdefgh
Ботвинник
Проще всего было продолжать
21. Лfdз!, и черным нечем дви-
гаться. Вместо этого последовал
очередной просмотр.
21. b2—b4? Ке8—d6!
Этого я не заметил! Грозит
22. . .Кс8. И здесь еще, вероятно,
партия выиграна после 22. Л : f6
gf (на 22.. .Кс8 следует хотя бы 23.
Od8) 23. К : аб с хорошими шан-
сами.
22. Кс5: аб Ла8 : аб
23- Сег: аб Kf6-dy
24. ФЬб—f2 by: аб
25. JIf3-d3 Поздно!
25- . . . ФЬ8:Ь4
26. Кез—аг ФЬ4—С4!
27. лаз: аб Ссб : а4,
и черные имеют минимум равную
партию.
Таким образом, во 2-м и 3-м
турах я «пострадал» и незаслу-
женно потерял целое очко. Обе
эти партии, которые в целом
169
я играл недурно, показали, что
просмотры случайны и вряд ли
являются органическим пороком
игры. Это и подтвердилось в сле-
дующем туре в партии с Раузером
(N2 53), которую я считаю одной
из лучших когда-либо сыгранных
мною.
Далее из последовавших четы-
рех партий (с Лисицыным, Ки-
рилловым, Алаторцевым и Зуба-
ревым) интересен эндшпиль
с Кирилловым и дебют с Алатор-
цевым. Кириллов играл со мной
«зверем», очевидно не желая за-
работать в турнире шестой рядо-
вой нуль, но упустил ничейные
шансы (это окончание приведено
во вступительной статье первой
книги).
С Алаторцевым я уже в дебюте
получил подавляющее преимуще-
ство.
Алаторцев
abcdefgh
Ботвинник
Простыми ходами 12. de! g613.
Фа4+ Kpf8 (13. . .сб 14. К : сб) 14.
Кез К : еб 15. W К : ds (15. • .Ф~
16. К : еб С : еб 17. К : f6 Ф : 16 18.
С : by Л f8 19. Ф : а7) 16. cd К : d4
17. Ф : d4 белые могли сломить
всякое сопротивление. Однако,
недостаточно углубившись в по-
зицию, я избрал шаблонное про-
должение.
12. КЬ1—сз
Последовало:
12. 13- е2—е4 g7-g6 f5: е4
14- d5 : еб Kd8: еб
15- Kd4:еб Сс8: еб
16. Кез : е4 О—о!
Сделав еще один слабый ход,
я позволил противнику получить
равные шансы. Только ошибоч-
ное отступление королем на 32-м
ходу погубило партию черных.
Эта позиция (на диаграмме) весь-
ма поучительна. Оказывается,
и в дебюте, в таком многообеща-
ющем положении, сильнейшим
является лишь одно продолже-
ние!
В 9-м туре мне предстояло се-
рьезное испытание. Решив в этот
день отдохнуть и сделать с И. Ра-
биновичем «гроссмейстерскую»
ничью, я (как нередко в таких слу-
чаях бывает) попал в тяжелое по-
ложение. Не заметив к тому же
элементарной комбинации, я по-
терял пешку и, как видно из диа-
граммы, должен был проиграть.
Ботвинник
abcdefgh
Рабинович
170
32. Cdi—a4+? Креб—c7
33. Ca4-b5
Кажется очень энергичным, но
выпускает победу.
33- • • • Саб: Ь5
34. с4 : 65 Крсу—Ь6!
Единственная возможность,
иначе проходит пешка «Ь». Сей-
час белые не могут играть 35.
Лсб+ Kpby 36. Л : d6 Л : аз 37. Ьб
Лdз+! и т. д.
35. аз—а4 Ла5: а4
36. Лез—сб+ КрЬб—67
37. ЛЬ4 : а4 Ла7 : 34
38. Лсб : d6 Kpb7—С7!
Выигрыша нет. Соблазн оши-
бочного маневра Cdl—34(4-)— b5
оказался слишком велик!
Партия с Сорокиным из 12-го
тура оказалась самой короткой
в турнире.
Защита Нимцовича
М. Ботвинник Н.Сорокин
1. d2—d4 Kg8-f6
2. С2—04 еу—еб
3- Kbi—сз Cf8-b4
4- Odi—с2 d7~d5
5- С4 : d5 еб: ds
6. Cci— g5 Od8-d6
Опровергнутый теорией ма-
невр.
7- е2—ез Kf6-e4
8. Cg5-f4 <М6—g6
9- Фс2—Ьз! С7-С5
Тут я понял, что мой против-
ник собирается «зевнуть» фи-
гуру.
10. f2—f3 Ке4: сз
Проигрывает и 10.. .Kf6 11. аз!
С : сз+ 12. Ф : сз.
11. Ь2: сз Cb4—35
12. Cf4 : Ь8.
Черные сдались.
«Рекордная» партия!
С Дуз-Хотимирским я получил
лучший конец, но, неточно сы-
грав, вынужден был форсировать
ничью. Партия была отложена
в ладейном эндшпиле с тремя
пешками против двух на одном
фланге — явная теоретическая
ничья. Все же мой противник
упорно не хотел с этим согласить-
ся даже тогда, когда на доске оста-
лись одни короли и ладьи. Только
вмешательство турнирного коми-
тета спасло меня на 102-м ходу
от необходимости продолжать
игру. Как потом я узнал, Дуз-
Хотимирский поставил своей це-
лью «мурыжить» меня до 150-го
хода. Видимо, еще не выветри-
лись «славные» традиции кафе
Доминика (в старом Петербурге
особенной популярностью поль-
зовались два шахматных кафе:
Доминика и Прадера, где всякое
бывало).
В 14-м туре Левенфиш играл
превосходно, и долгое время я ви-
сел на волоске. Но преждевремен-
ный переход в ладейный энд-
шпиль лишил черных преимуще-
ства, а два потерянных (в цейтноте)
темпа привели к позиции, где за-
писанный белыми ход обеспечи-
вал победу (см. вступительную ста-
тью к первой книге).
Этой партией и кончаются мои
турнирные достижения. Далее из
пяти партий я с трудом набрал
два (!) очка. Конечно, это объяс-
няется, с одной стороны, переу-
171
томлением, с другой стороны...
слабой игрой.
В 15-м туре — зевнул пешку, на
следующий день умудрился двух-
ходовой комбинацией проиграть
Рюмину целую фигуру; в дальней-
шем, однако, я играл с таким упор-
ством, что только очень тонкой
игрой черные добились победы.
Затем в положении на диаграмме
Ботвинник
Фрейман мог легко выиграть
посредством 28. g4! ФЬб 29. g5
ФЬ5 30. С : fy g6 (зо...Фе2 31. Ле1
Ф : f2 32. Kg6+) 31. Феб Cf8 32. ds,
и черным остается только сдаться.
Вместо этого было:
28. Сс4 : f7 ®h5-f5
29. g2-g4 ®f5 : f4
30. Cf2-g3 ®f4-g5
31- Cfy: e8 Cd6:es
32. Cg3 : es JId8 : e8
33- Ces: b8 Ле8: b8
34- ФЬз—еб?
Правильно 34. JIfi с равной
игрой. 34- d>g5_ ез!
35- d4-d5 Фез—f3+
Зб. Kphi—gi Ф£3-ез+
37- Kpgi—hl Фез-£з+
38. Kphi—gl ЛЬ8—f8
39- Феб—d6 Ф£3: g4+
40. ®d6—g3 Фg4—е2
41- Ла1—ei Фе2 : Ь2
42. Jlei: e4 Ь4-Ьз
43- ®g3~ei ФЬ2—С2
Белые сдались.
Гоглидзе я опять-таки зевнул
пешку, но благодаря неточной
игре противника спас партию.
Встреча последнего тура с Чехове-
ром быстро окончилась ничьей.
Таким образом, моя игра в турнире резко делится на несколько эта-
пов. Первые три тура — неуверенная игра и тактические просмотры;
4—12-й туры, когда разыгрался, проводил свои партии почти безуко-
ризненно. И, наконец, последние пять туров меня спасала (не всегда)
только цепкость в защите.
В общем, можно констатировать некоторое усиление своей игры по
сравнению с ленинградским турниром мастеров. В отдельных партиях
удалось использовать ошибки противников с такой точностью, о кото-
рой я раньше не мог думать. В цейтнотах не терялся и быстро оценивал
весьма сложные положения. Мой расчет почти всегда оказывался точ-
ным и более глубоким, чем у моих противников. Комбинаций я не бо-
ялся и охотно шел им навстречу. Помогало то обстоятельство, что фи-
зически я чувствовал себя превосходно. Таким образом, известную
долю успеха я должен отнести за счет далекой Теберды.
172
В заключение хотел бы снова повторить то, что говорил на вечере,
посвященном окончанию всесоюзного чемпионата. Если в ближайшее
время советским мастерам удастся выступить в международном турни-
ре, они смогут поддержать честь своей страны, которая в шахматах, как
и в других областях культуры, выдвинула немало дарований.
Трудное испытание*
Последние выступления на всесоюзных и ленинградских турнирах
принесли мне несколько первых призов, но я не был убежден в том, что
я или другие наши лучшие мастера смогут успешно выступать против
крупнейших западноевропейских корифеев, которые являются профес-
сионалами и играют во много раз чаще нас в турнирах международного
масштаба. Если представители старшего поколения: Ильин-Женевский,
И. Рабинович, Левенфиш и другие — уже «скрещивали оружие» с за-
рубежными мастерами, то молодежь этой возможности не имела.
Трудно судить о силе и содержании творчества шахматиста только
по напечатанным партиям, ибо при этом не принимается в расчет ряд
чисто практических моментов, а именно: выбор дебюта, изучение сти-
ля противника, турнирная выдержка и пр. Все это в личной встрече
двух противников играет немаловажную роль.
Вот почему перспектива матча с чехословацким гроссмейстером
С. Флором, добившимся за последнее время крупных успехов, меня
чрезвычайно привлекала, и я считал своей обязанностью самым серьез-
ным образом подготовиться к этому ответственному испытанию.
В начале ноября 1933 года по ходатайству шахматного сектора ВСФК
меня освободили от работы. До матча оставалось 25 дней, которые
я должен был использовать для отдыха и подготовки.
Я предполагал до 15 ноября посвятить все свое время шахматам,
а следующие дни — отдыху. Так приблизительно и случилось.
Каковы же были цели и задачи моей подготовки?
Прежде всего я считал необходимым просмотреть и проанализиро-
вать возможно большее количество партий С. Флора. На основании этих
партий должны были быть сделаны выводы о стиле противника, о его
технике, об излюбленных схемах развития, о наиболее часто применя-
емых им дебютах. Необходимо также было выяснить, насколько крепок
противник с психологической стороны: поддается ли он «настроению»,
насколько силен в защите и т. п. Это — одна сторона вопроса. Другая
заключалась в том, чтобы на основании этого изучения творчества
М. М. Ботвинник. Матч Флор — Ботвинник. М., Физкультура и туризм,
1934-
173
Флора конкретно подготовиться к матчу в области дебюта. В самом де-
ле, в каждой шахматной партии, чтобы сохранить силы для миттель-
шпиля, следует в дебюте быть вооруженным «до зубов».
Такова была задача, которую я поставил перед собой. Партии Флора
я нашел в шести турнирных сборниках и различных шахматных жур-
налах. Приблизительно все его партии начиная с 1931 года были мной
тщательно рассмотрены, причем краткое их содержание записывалось.
Таких партий оказалось около 110.
Крайне интересно было проследить по этим партиям, как развивал-
ся стиль Флора. В 1931 году Флор стремился к атаке, к комбинациям,
и в его партиях редко встречался эндшпиль. В 1932— 1933 годах Флора
нельзя было узнать. Он начал явно тяготеть к позиционной игре, к раз-
менам, к эндшпилю, к стремлению решить партию голой техникой.
Особенно показателен в этом отношении его матч с Эйве в 1932 году.
Из 16 партий Флор дал только одну подлинно блестящую, комбинаци-
онную, острую партию. Во всех остальных он придерживался осторож-
ной тактики, позиционных методов ведения борьбы.
Мне удалось также подметить, что в психологическом отношении
Флор не был очень устойчивым. Так, против того же Эйве он не сумел
удержать преимущества в одно очко, которое у него было почти до са-
мого конца матча; от неудачного начала в Бледе (1931) он не мог опра-
виться на протяжении многих туров; в некоторых партиях, в которых
Флор стоял хуже, он не мог мобилизоваться и проигрывал без борьбы.
Но, конечно, возможно, что это лишь мое личное впечатление, тем бо-
лее что Флор редко проигрывает.
Вот вкратце те выводы, которые у меня получились о гроссмейстере
Флоре на основании этих по партий.
Итак, мне предстояло заняться конкретной разработкой дебютных
вариантов, которые я намеревался избрать в 12 партиях нашего матча.
Выяснилось благоприятное для меня обстоятельство: дебютный репер-
туар Флора весьма ограничен. За белых он постоянно играет ферзевый
гамбит, причем в случае ортодоксальной защиты меняется на d5 и затем
проводит атаку ферзевого фланга черных (Ь2—64—65 и т. д.). Иногда
он применяет английское начало (1. с2—с4), причем и здесь придержи-
вается двух или трех излюбленных им схем развития и атаки. Вот и все
дебюты за белых. Черными Флор на 1. d2—(I4 играет принятый ферзе-
вый гамбит, на 1. е2—е4 избирает защиту Каро-Канн и изредка вариант
Рубинштейна (с разменом на е4) во французской партии. Эти начала
он играет с исключительным постоянством, и у меня не было сомнений
в том, что и в матче он не станет от них уклоняться. Течение матча
полностью подтвердило мои предположения.
Так как Флор виртуозно разыгрывает ферзевый гамбит за белых, то
я решил ни в одной партии матча на 1. d2—d4 не отвечать i...d7—d5,
174
а ориентироваться на защиту Нимцовича (вариант Краузе), голланд-
скую партию и защиту Грюнфельда. Белыми я решил играть 1. е2—е4,
чтобы проверить некоторые новые идеи в защите Каро-Канн, разрабо-
танные мною еще летом 1933 года во время отдыха на Кавказе (в Те-
берде). Также я предполагал проверить один из вариантов принятого
ферзевого гамбита и, наконец, две партии намеревался начать ходом 1.
с2—С4, так как Флор это начало нередко избирает за белых и почти ни-
когда ему не приходилось играть его черными.
Вот и все, что я могу рассказать о своей подготовке. Насколько она
была удачна и насколько мне помогла, читатель может увидеть из 12
партий матча.
После II Московского
международного турнира*
Результатами своей игры в этом турнире я в общем доволен. Прав-
да, вторую половину соревнования я провел несколько слабее. Сказа-
лось некоторое утомление, что и вынудило меня действовать осто-
рожнее. Нужно признать, что 19 туров — слишком большая дистанция.
По моему мнению, турниры должны иметь не меньше 11 и не больше
15 туров.
Флор весь турнир играл очень ровно и точно, но слишком осторож-
но. Лучше было бы ему немножко рисковать. Тогда, быть может, про-
играв одну партию, он увеличил бы общий счет. Ласкер выступил, ко-
нечно, очень хорошо, но слишком часто предпочитал выжидательные
позиции. Капабланка играл лучше, чем о нем высказывался кое-кто
в газетах, но отсутствие тренировки сказалось в том, что он часто воз-
держивался от полнокровной борьбы. Из молодых советских мастеров
лучше всех сыграл Рагозин, который с каждым турниром все больше
и больше растет.
О технике позиционной
игры**
Являются ли ведущие советские мастера полноправными гросс-
мейстерами? Насколько я знаю, некоторые мастера дают на этот во-
прос утвердительный ответ. К великому сожалению, я не могу полно-
стью согласиться с ними.
«Правда», 1935,15 марта.
и-е всесоюзное шахматное первенством., М. Физкультура и спорт, 1939.
175
Обратимся прежде всего к спортивным результатам. И II и III Мо-
сковские международные турниры показали превосходство иностран-
ных гроссмейстеров. Турнира 1934 года с участием Эйве и турниров
1937 года с участием Файна лучше не принимать во внимание, ибо они
непоказательны — слишком коротка была дистанция. Далее, можно не
учитывать Земмеринг-Баденского турнира, в котором участвовал Раго-
зин, так как это было его первое выступление за границей.
Наиболее интересен последний турнир с участием иностранцев —
тренировочный турнир 1939 года. Здесь спортивный итог был также
в пользу зарубежных гостей; Керес (тогда он еще не был советским шах-
матистом) сыграл неудачно, но первые места остались за Флором и Ре-
шевским. Последнему, конечно, благоприятствовали отчасти случай-
ные причины, но успех Флора был вполне заслужен.
В этом турнире советские мастера добились, надо признать, замеча-
тельных успехов: Константинопольский, Макогонов и Рагозин сумели
у трех участников Амстердама (Кереса, Решевского и Флора) отобрать
по 21/2 очка из з возможных! Советские мастера играли превосходно,
но... общий итог оказался в пользу Флора.
Итак, если базироваться на спортивных результатах, советские ма-
стера еще не достигли гроссмейстерской силы на все юо процентов.
А по существу? По качеству игры? Может быть, нам не хватает толь-
ко спортивных качеств?
Мне кажется, что и по существу советские мастера, хотя они и по-
дошли вплотную к гроссмейстерам, еще должны поработать, чтобы за-
воевать гроссмейстерский класс игры.
В чем заключаются достоинства советских мастеров?
Наши ведущие мастера хорошо изучили и хорошо понимают дебю-
ты. Правда, они могли бы сделать в том же направлении еще больше,
но это было трудно из-за отсутствия иностранной литературы и мало-
удовлетворительной (с этой точки зрения) работы журнала «Шахматы
в СССР».
Из девяти партий, проведенных мною в 11-м чемпионате белыми,
мне удалось выиграть только три (!). Это могло произойти лишь потому,
что мои противники хорошо разыгрывали дебют. Раньше, в 1933 году
(8-й чемпионат СССР), ряд моих партий был решен еще в дебюте; в на-
стоящем турнире этого не случилось ни разу. Наши мастера всегда бы-
ли мастерами атаки: если уж попадешь под их атаку, то вряд ли сумеешь
«унести ноги». Это положительное качество ведущие советские мастера
сохранили и по сей день. Здесь они не уступают гроссмейстерам.
Но раньше наши мастера слабо защищались и не любили защищать-
ся. В этом же турнире я во многих партиях, добившись перевеса, все же
был вынужден удовлетвориться ничьей. Мои противники спасались
упорной защитой.
176
Я никак не могу согласиться с гроссмейстером Флором, что слабой
стороной советских мастеров является эндшпиль («Шахматы в СССР»,
1939, № 2). Конечно, одни играют эндшпиль хуже, другие лучше, но
в общем здесь дело обстоит довольно благополучно.
Безусловно, кое в чем наши шахматисты даже превосходят некото-
рых гроссмейстеров: наши мастера играют активнее, смелее, иногда их
партии более содержательны.
В чем же они уступают гроссмейстерам?
Конечно, я буду отвечать на этот вопрос только на основании личных
впечатлений, может быть ошибочных.
Возьмем мои партии с Белавенцем, Каном, Лисицыным, Макогоно-
вым, И. Рабиновичем. Я мог бы увеличить число примеров, но сознатель-
но избрал шахматистов, имеющих репутацию «позиционных» мастеров.
Кан
abcdefgh
Ботвинник
Вот позиция, в которой была отложена моя
партия с Белавенцем.
У черных несомненное позиционное пре-
восходство. Слон е5 не имеет ни одного хода,
и белые все время обязаны следить за угрозой
К: е5. Пешки их ферзевого фланга испорчены
и фиксированы, что заставляет белых считать-
ся с угрозой прорыва Ь6—65. Как это могло
получиться? По-видимому, у Белавенца еще
не все благополучно с техникой позиционной
игры.
На следующей диаграмме изображена по-
зиция из моей партии с Каном (№ 99).
У белых опорный пункт d5 на открытой ли-
нии «d». Позиционный перевес белых очеви-
ден — значит, Кан допустил позиционные про-
махи.
177
Ботвинник
abcdefgh
Лисицын
Ботвинник
abcdefgh
Макогонов
На следующей диаграмме — положение из
партии Лисицын — Ботвинник.
Позиционный перевес на стороне черных;
все их фигуры и пешки расположены превос-
ходно, белые же фигуры ютятся на первых
трех линиях. Разноцветные слоны только об-
легчают работу черных: угроза g5—g4 очень
неприятна.
Моя партия с Макогоновым также показа-
тельна.
Белые имеют изолированную пешку сЦ,
а черные — «вечное» поле d5 для коня. Зна-
чит, и Макогонов не такой уж специалист по
позиционной игре, хотя это, несомненно,
сильная сторона его таланта.
В заключение рассмотрим позицию из мо-
ей партии с И. Рабиновичем (№97).
Несмотря на лишнее качество, позиция бе-
лых проиграна, так как их ладьи не имеют от-
крытых линий, а фигуры прикованы к защите
слабостей на линии «f»; в конечном итоге пар-
тию должна решить проходная пешка аб.
178
Это не случайные примеры, их число легко может быть удвоено.
Вывод напрашивается сам собой: у наших мастеров, как правило, хро-
мает техника позиционной игры.
Этот недостаток вполне понятен: в нашей шахматной печати слиш-
ком «шумели» о творческом превосходстве советских мастеров над не-
которыми иностранными гроссмейстерами. Наши мастера действитель-
но играют сильнее и активнее, стиль их игры более привлекателен, но
при этом кое-кто забыл, что мастера СССР должны научиться побеж-
дать иностранцев, а для этого в первую очередь надо перенять у них все
наиболее ценное. Я с большим сожалением прочел одно место в авто-
биографии Чистякова («Шахматы в СССР», 1938, №8), где молодой
мастер пишет: «Я всегда старался играть содержательно, остро и на-
пряженно, хотя были моменты, когда я отдавал предпочтение позици-
онной игре (период 1931—1934 годов)...». Чистяков наивно полагает,
что, если мастер овладел тонкой техникой позиционной игры, он не
может играть содержательно... А редакция журнала помещает эти стро-
ки, совершенно дезориентирующие наших шахматистов, и не находит
нужным дать к ним свои примечания!
Техника позиционной игры заметно шагнула вперед; одно время
последнее слово в этой области было сказано Капабланкой. Кое-что
добавил Алехин, с большим искусством проводил некоторые позици-
онные партии Файн. Работали в этой области и советские шахматисты.
Но мне кажется, что особенно много было сделано Флором. Флор на-
ряду с Капабланкой, пожалуй, наиболее тонкий позиционный шахма-
тист, и многие его партии в свое время произвели на меня сильное
впечатление. Думается, что поэтому Флору и удалось хорошо сыграть
в тренировочном турнире: в борьбе с ним наши мастера не обращали
достаточно внимания на то, чтобы избегать погрешностей, и Флор мог
применять свое опасное позиционное оружие.
Все совершенствуется, в том числе и техника позиционной игры;
становится известным все большее число типичных позиций, выраба-
тываются различные новые приемы, а мне кажется, что некоторые на-
ши мастера не уделяют этому вопросу серьезного внимания. Между тем
умение оценивать позицию так же необходимо, как и умение рассчи-
тывать варианты.
Какой же практический совет можно дать этим мастерам? Ника-
кого! Каждый мастер, каждый высококвалифицированный шахма-
тист сам должен дать себе свой индивидуальный совет: шахматы
сугубо самостоятельное искусство. Но мне думается, что если бы
в СССР был издан сборник лучших партий Флора, то это принесло бы
нашим квалифицированным кадрам большую пользу и задача овла-
дения позиционной техникой была бы для них значительно облег-
чена.
179
За абсолютное
первенство страны*
12-е всесоюзное первенство (Москва, 1940) не определило чемпи-
она СССР: первые два места поделили И. Бондаревский и А. Ли-
лиенталь. Не впервые подобными результатами кончался чемпионат
СССР. В 5-м и 9-м чемпионатах (в 1927 и 1934 годах) победителя также
не удалось определить. В этом нет ничего необычного. В турнирах, где
участники встречаются за доской лишь один раз, всегда возможны
случайные итоги.
Если до 1940 года такое положение еще не могло вызвать особых
возражений, то 12-й чемпионат СССР поставил в повестку дня вопрос
о реформе розыгрыша высшего спортивного звания в Советском Со-
юзе. Действительно, при творческом росте Бондаревского и Ли-
лиенталя и быстром развитии Смыслова и Болеславского, а также
с переходом в советское гражданство Кереса розыгрыш звания чемпи-
она лишь в турнирной борьбе мог бы привести к случайным результа-
там, ибо при одинаковом примерно классе ведущих мастеров турнир-
ный итог во многом зависит от различных причин.
Известно, что матчевая борьба существенно отличается от турнир-
ной. Если в турнире победитель должен набрать примерно 70 процен-
тов возможных очков и поэтому мастер, который рассчитывает выйти
победителем, должен почти все партии играть на выигрыш, не считаясь
с возможным риском, в результате чего случайности неизбежны, то
в матче для победы достаточно набрать лишь больше 50 процентов.
В матче, собственно говоря, сильному и риск не страшен, потому что
сильный мастер может рассчитывать выиграть следующие партии и тем
самым выправить свое положение после проигрыша.
Для того чтобы определить сильнейшего шахматиста СССР в со-
ревновании, где случайности будут сведены к минимуму, было уста-
новлено звание абсолютного чемпиона. Абсолютный чемпион — это
звание, которое определяется в матчевой борьбе. (Известно, что си-
стема розыгрыша звания чемпиона мира в матчах вполне себя оправ-
дала.)
При этом розыгрыш звания чемпиона СССР в турнирах (на текущий
год) должен быть сохранен, и это, конечно, правильно. В чемпионатах
выдвигаются молодые силы. Острая спортивная борьба привлекает
внимание широких кругов любителей шахмат и тем самым содейству-
ет популярности шахматной игры. Разумеется, отменить традиционные
чемпионаты было бы ошибкой. Однако в дальнейшем звание абсолют-
ного чемпиона больше не разыгрывалось.
М. М. Ботвинник. Матч-турнир 1941 года. М., Физкультура и спорт, 1951.
180
Для участия в матч-турнире 1941 года были приглашены призеры
12-го чемпионата СССР: И. Бондаревский, А. Лилиенталь, В. Смыслов,
П. Керес, И. Болеславский и М. Ботвинник.
После того как участники матч-турнира стали известны, была опре-
делена и турнирная программа. Каждый с каждым должен был сыграть
четыре партии — фактически по небольшому матчу. Таким образом,
матч-турнир должен был состоять из четырех кругов. Первые два кру-
га было намечено провести в Ленинграде, два заключительных — в Мо-
скве. Программа соревнования включала достаточное количество дней
доигрывания и выходных дней, так что при пятичасовой игре в день
участники могли в полную силу провести все двадцать туров.
Как всегда, перед соревнованием было много прогнозов, так много,
что перечислить всех предполагаемых победителей значило бы пере-
числить всех участников. Каждый участник, разумеется, надеялся быть
первым. Что же касается меня, то я так был напуган своей игрой в 12-м
чемпионате, где разделил 5—6-е места, что рассчитывал в матч-турнире
лишь улучшить свой результат.
Ленинградский городской Совет оказал участникам исключительное
гостеприимство. Игра проходила в зале заседаний Таврического двор-
ца. В зале у каждого пюпитра имелись телефонные наушники. Специ-
альная комиссия ленинградских мастеров (Ильин-Женевский, Рагозин)
под руководством гроссмейстера Левенфиша во время игры коммен-
тировала для зрителей по телефону партии турнира. Свою задачу она
выполнила, вероятно, успешно. По крайней мере, я один раз явился
невольным слушателем пояснений и остался ими удовлетворен. Это
было во втором туре. После дебюта мой партнер Лилиенталь задумал-
ся, и я пошел в комнату отдыха участников. Велико было мое удивле-
ние, когда включенный громкоговоритель любезно поведал мне свое
мнение о партиях тура. Почерпнув «ценные сведения», я вернулся в зал
и посоветовал все же судье турнира Ф. Фогелевичу отключить этот ди-
намик от сети.
Следует указать, что во время игры в зале царила абсолютная тиши-
на. Во-первых, зрителей все время развлекали комментаторы, а во-
вторых, если тишина нарушалась, то Левенфиш по телефону строгим
голосом призывал недисциплинированных к порядку. Однажды полная
тишина была нарушена дружным смехом всего зала. Оказывается, ком-
ментируя партию, Левенфиш долго объяснял, почему нельзя сделать
какой-то ход. Увы! Ход оказался возможным и был сделан... к удивле-
нию радиокомментатора. Зрители быстро разобрались в создавшейся
ситуации!
За несколько дней до начала турнира состоялась жеребьевка. Таким
образом, стало возможно заранее отпечатать все необходимые матери-
алы, которые пользовались большим успехом у зрителей.
181
Итак, 23 марта турнир начался.
Керес и я стартовали удачнее других. В з-м туре мы встретились. Это
был первый и, пожалуй (как показало дальнейшее течение турнира),
главный кризисный момент борьбы за первенство. Керес, играя белы-
ми, несколько неосторожно и самоуверенно пошел на один острый ва-
риант защиты Нимцовича. Случайно этот вариант до тонкостей был
проанализирован мною в кабинетной тиши, и мне удалось найти при
анализе весьма выгодные продолжения для черных. В итоге Керес на
22-м ходу под угрозой мата вынужден был сложить оружие (№ 113).
Эта встреча из 3-го тура, как ни странно, наложила отпечаток на всю
последующую игру Кереса. До конца матч-турнира он не мог полностью
оправиться от полученной психологической травмы. В следующем туре
он без особой борьбы проиграл Лилиенталю, но затем собрался с духом
и, чудом «уцелев» в партии с Болеславским, принялся за методичное
«выжимание» очков в длинных эндшпилях. Дела Кереса сразу пошли
на поправку, и, несмотря на то, что я успел набрать довольно много
очков, он приблизился ко мне почти вплотную. Однако физические
силы изменили Кересу. При доигрывании утомительной партии с Бо-
леславским (из ю-го тура) он дважды ошибся, сначала выпустил вы-
игрыш, затем — ничью и вместо «честно заработанной» единицы полу-
чил неожиданный ноль. Это был второй кризис борьбы. Керес вновь
оказался на изрядном расстоянии от лидера. Поражение Кереса было
особенно обидным потому, что он показал в этой партии тончайшее
понимание эндшпиля.
Однако борьба была в самом разгаре. Оставалось десять туров в Мо-
скве, и ввиду матчевого характера соревнования лидер легко мог пре-
вратиться... в аутсайдера! Москвичи с нетерпением ждали второй по-
ловины турнира, которая после небольшой паузы (необходимой для
переезда участников и судейской коллегии в Мсскву) была открыта
11 апреля в Колонном зале Дома Союзов.
Колонный зал, к сожалению, не телефонизирован, и комментиро-
вание пришлось прекратить. Высказывались опасения, что поэтому
в зале уже не удастся поддерживать такую полную тишину, которая
была в Таврическом дворце и которая так необходима мастерам при
напряженной турнирной борьбе. К чести московских шахматистов, сле-
дует сказать, что эти опасения были напрасными.
Третий кризис турнира — это моя партия с Лилиенталем из 12-го ту-
ра. Она была отложена после первых пяти часов игры в худшем для ме-
ня положении. Тщательный анализ показал, что шансы Лилиенталя
несколько проблематичны, а при бесхитростной игре с его стороны я тон-
ким путем мог добиться ничьей. Когда же фотограф, явившийся меня
фотографировать после того, как побывал у Лилиенталя, рассказал мне,
что мой соперник не сомневается в победе, я уверился, что спасу партию.
182
Доигрывание сначала подтвердило мои предположения: уверен-
ность Лилиенталя свидетельствовала о том, что некоторые тонкости
ускользнули от его внимания, и все шло как по маслу. Но здесь нервы
мне изменили. Вместо того чтобы сделать ход, намеченный при до-
машнем анализе и приводивший к равному эндшпилю, я избрал другой
план игры и проиграл в несколько ходов.
Неожиданный оборот, который приняла партия с Лилиенталем, за-
ставил меня подтянуться. Боевое настроение вернулось. Все последую-
щие партии в тех случаях, когда я садился за доску с твердым намере-
нием добиться победы, мне удалось выиграть, и в итоге звание абсо-
лютного чемпиона было завоевано.
Что можно сказать об отдельных участниках?
Керес явно недостаточно подготовился к состязанию — и психоло-
гически и технически. По-моему, он без должного уважения отнесся
к своим опасным партнерам: вряд ли он стал бы пытаться «выжимать»
преимущество в равном эндшпиле против участников Амстердамского
турнира 1938 года. Тонкий позиционный талант Кереса, блестящее ве-
дение эндшпиля — эти качества, особенно сказавшиеся в партиях со
Смысловым и Бондаревским, принесли ему незаурядный успех. Конеч-
но, победитель Земмеринга и Амстердама мог рассчитывать на большее,
но занять в этом турнире 2-е место не такое уж простое дело.
Талант третьего призера — Смыслова — вне сомнения. Его недостат-
ки — главным образом психологического порядка; он иногда переоце-
нивает свои возможности во время партии. Определившиеся позиции он
разыгрывает с большой силой, но в сложной борьбе недостаточно тонко
чувствует критические моменты. При оценке творчества Смыслова сле-
дует иметь в виду, что он растет и с каждым турниром приобретает опыт.
На финише он проявил исключительное упорство в обороне. Ему удалось
спасти три трудных эндшпиля (против Кереса, Лилиенталя и Бондарев-
ского) и тем самым завоевать 3-е место. За этот успех, а также учитывая
его результат на 12-м чемпионате СССР (также з-е место), Смыслову бы-
ло присвоено звание гроссмейстера СССР. Последующие выступления
Смыслова показали, что это решение было вполне оправданно.
Болеславский также весьма талантлив. Его игра своеобразна и на-
поминает игру Нимцовича. Он избирает дебютные системы на первый
взгляд недостаточные, но умеет находить в них скрытые тонкости.
Крупные успехи, достигнутые Болеславским в 1944—1947 годах, при-
несли ему звание гроссмейстера.
Для Бондаревского и Лилиенталя этот матч-турнир был большим
ударом. После блестящего успеха в 1940 году на 12-м чемпионате СССР,
где они поделили 1-е и 2-е места, они, конечно, остались неудовлетво-
ренными своими результатами. Отдельные партии Лилиенталя были
превосходны, но другие слабы.
183
В этом отношении Бондаревский — на высоте; он всегда в боевом
настроении. Однако он иногда слабо чувствует кризис борьбы и при-
нимает запоздалые решения. Кроме того, он попросту был не в форме.
Несколько слов о себе. Я готовился к турниру долго и успешно. В ре-
шающие моменты борьбы мне удавалось проявить необходимую энер-
гию. Большую помощь при подготовке оказал мне мой старый друг
В. Рагозин. Мы с ним играли тренировочные партии в «соответствую-
щей» обстановке. Ввиду того что я отвык от табачного дыма и немного
пострадал из-за этого в предыдущем турнире, Рагозин во время наших
партий часто ставил «дымовые завесы». Понятно, что, когда в матч-
турнире мои партнеры (разумеется, нечаянно!) пускали табачный дым
в мою сторону, это не оказывало какого-либо действия.
Мне кажется, что победа в этом матч-турнире — самая значительная
в моей шахматной деятельности.
Соревнование шести сильнейших советских мастеров вызвало
огромный интерес в стране. Специальные выпуски газеты «64» немед-
ленно раскупались. Каждый вечер после тура московское радио пере-
давало специальное сообщение о турнире. Все газеты подробно осве-
щали ход соревнования и печатали наиболее интересные партии. В Ле-
нинград по телефону во время игры передавались ходы; в городском
шахматном клубе ленинградцы следили за партиями по большим де-
монстрационным доскам.
Матч-турнир дал немало интересного для теории всех трех стадий
партии — начала, середины игры и эндшпиля.
Матч-турнир на звание абсолютного чемпиона вошел в историю как
последний турнир перед Великой Отечественной войной. Могли ли мы
думать, что последний раз видим на соревновании мастеров А. Ильина-
Женевского, И. Рабиновича, С. Белавенца, судью турнира Ф. Фогелевича?
На фронте и в тылу советские шахматисты оказались достойными
сынами своего народа, который разгромил немецко-фашистские пол-
чища и спас цивилизацию, в том числе и культуру нашей древней игры.
Первый матч
со Смысловым*
Мой партнер был определен, и я ждал возвращения Смыслова из
Швейцарии, чтобы согласовать с ним все вопросы, связанные с матчем.
Споров особых у нас не было. Смыслов предлагал начать матч
15 апреля, с тем чтобы кончить его в середине июня. Я вынужден был
М. М. Ботвинник. Матч Ботвинник — Смыслов. М., Физкультура и спорт,
1955-
184
отклонить это предложение, поскольку в правилах ФИДЕ записано, что
матч должен проходить в период времени, наиболее благоприятный
в климатическом отношении; известно же, что в июне в Москве бывает
сильная жара, а это отнюдь не благоприятствует шахматному творче-
ству. После некоторых колебаний Смыслов согласился начать матч
16 марта.
В соответствии с правилами ФИДЕ должна была утвердить арбитра
и судью матча. Мы согласовали со Смысловым три кандидатуры:
К. Опоченского (Чехословакия), Г. Штальберга (Швеция) и Г. Голом-
бека (Великобритания). Вскоре от президента ФИДЕ Ф. Рогарда пришло
сообщение, что гроссмейстер Штальберг не может прибыть в Москву,
в связи с чем судейская коллегия утверждена в составе К. Опоченского
и Г. Голомбека. Тогда я предложил дополнительно пригласить в каче-
стве судьи — в виде исключения из правил, которые гласят, что должно
быть всего лишь двое судей, — еще и Л. Сабо (Венгрия), чтобы в соста-
ве судейской коллегии обязательно был гроссмейстер. Это предложение
не вызвало возражений со стороны моего партнера, и президент ФИДЕ
утвердил Сабо судьей матча. Одновременно были утверждены и наши
секунданты — И. Кан и В. Симагин.
Незамедлительно мы начали подготовку к матчу. В этом отношении
нас обеспечивали спортивные общества «Энергия» и «Наука».
Со своей стороны, я должен выразить искреннюю признательность
моим товарищам-энергетикам за действенную помощь.
14 марта в торжественной обстановке в Концертном зале имени
П. И. Чайковского президент ФИДЕ Рогард объявил матч открытым.
По жребию нечетные партии белыми должен был играть Смыслов,
и 16 марта он сделал свой первый ход — 1. е2—е4.
Мне кажется, что спортивную борьбу в матче можно разделить на
четыре этапа.
Первый этап — старт. Он сложился для Смыслова неблагоприятно.
Быть может, здесь большую роль сыграла именно 1-я партия.
Действительно, Смыслов начал эту партию весьма уверенно: во
французской защите он применил свой излюбленный ход 3. Кез. К его
удовольствию, я избрал систему с ходом з...СЬ4, которую гроссмейстер
Смыслов давно уже считает недостаточной. Мой партнер применил
тщательно подготовленный вариант, получил отличную партию, но
допустил два-три незаметных промаха, после чего преимущество в эн-
дшпиле оказалось уже у черных. Анализ отложенной позиции показал,
что партия должна закончиться все же вничью, однако при доигрыва-
нии выяснилось, что Смыслов в анализе просмотрел хитрый маневр,
после чего не смог избежать поражения (№ 217).
Конечно, тут были основания для огорчений — хотя бы по поводу
недостаточного домашнего анализа, да Смыслов и не привык проигры-
185
вать ничейные концы! Печать этих огорчений и лежит на первых пар-
тиях матча: без большой борьбы Смыслов проиграл пассивно прове-
денную 2-ю партию (№ 218), упустил победу (с лишней фигурой!) в з-й,
азартно пожертвовал пешку и проиграл 4-ю партию (№ 219). Затем мой
партнер освоился с обстановкой и усиленно «нажимал» в последующих
двух встречах, но они все же закончились вничью (5-я — № 220), и в
итоге после шести партий мне удалось добиться большого перевеса
(4г/2:172). Но «суждено» было начаться второму этапу матча...
Большое значение для спортивной борьбы имела 7-я партия. Она
протекала с перевесом на стороне гроссмейстера Смыслова, но в отло-
женной позиции я уже имел все шансы сделать ничью. Здесь повтори-
лась та же история, что и в 1-й партии, только с переменой ролей! На
этот раз уже я невнимательно проанализировал отложенную позицию
и, имея еще на 48-м ходу верную ничью, вынужден был на 50-м ходу
сложить оружие.
Наступила моя очередь огорчаться, и огорчался я довольно долго.
В 8-й партии я упустил элементарный выигрыш, в 9-й потерпел серьез-
ное поражение после неточной игры в дебюте. Эта партия, несомненно,
является лучшим достижением Смыслова в матче. В ю-й партии зев-
нул центральную пешку, а в 11-й проиграл совершенно ничейный ко-
нец. Конечно, этот период матча мой партнер провел очень хорошо (за
исключением 8-й и, быть может, ю-й партий), но я играл из рук вон
плохо!
После того как счет матча стал 6:5В пользу Смыслова, боевой дух
ко мне вернулся. Положение в матче было весьма напряженным, но
здесь, когда начался третий, решающий, этап борьбы, мне на помощь
пришел... мой партнер! Если первые одиннадцать партий матча Смыс-
лов проводил с большой осторожностью (за исключением, пожалуй,
4-й партии), то после того, как счет стал в его пользу — да к тому же
после трех моих поражений подряд, — мой партнер, видимо, решил,
что настало время изменить тактику борьбы и перейти в решительное
наступление.
Эта психологическая ошибка облегчила мою задачу. Именно потому,
что в обоюдоострой 12-й партии Смыслов до конца стремился к иници-
ативе, мне удалось одержать важную победу (№ 221). Азартная игра
Смыслова в начальной стадии 13-й партии принесла мне новый успех
(№ 222). Правда, эта же тактика позволила Смыслову одержать эф-
фектную победу в следующей, 14-й партии, но мне кажется, что именно
эта победа содействовала неблагоприятному для моего партнера даль-
нейшему ходу борьбы.
Эта партия укрепила уверенность Смыслова в правильности его ри-
скованной игры. «Активно» сыграв в дебюте 15-й партии, он потерпел
тяжелое поражение (№ 223); такой же результат был и в следующей,
186
16-й встрече (№ 224) — после просчета Смыслова в обоюдоострой, но
примерно равной позиции. Счет стал 9 : 7, и уже в мою пользу. Теперь
для сохранения звания чемпиона мне надо было набрать лишь три оч-
ка из оставшихся восьми партий.
Начался последний, четвертый, этап борьбы, который должен был
дать ответ только на один вопрос: хватит ли у меня спортивной вы-
держки, чтобы «устоять» еще восемь партий?
Смыслов круто изменил матчевую тактику. Снова он играет с боль-
шой осторожностью и упорной защитой сводит следующие три партии
вничью (№ 225, 226, 227). Счет матча становится ю1 /2 : 8г/2, и вот здесь-
то мое боевое настроение начинает ослабевать!
2О-ю партию до известного момента Смыслов провел очень хорошо,
и в конце концов ему удалось добиться победы, — правда, после взаим-
ных ошибок в эндшпиле. Затем следует еще одна боевая ничья (№ 228).
Последние же три партии вряд ли могут доставить удовлетворение. Оба
партнера устали и были уже не на высоте положения, особенно автор
этих строк. В 22-й и 24-й партиях были зафиксированы ничьи, двадцать
третья закончилась моим поражением, что отнюдь не было вызвано
логическим развитием событий в данной партии, и со счетом 12 : 12
закончился наш матч. В соответствии с правилами ФИДЕ чемпион ми-
ра защитил свое звание.
Особо мне хотелось бы остановиться на последней партии. «Почему
ничья?» — неоднократно задавали мне этот вопрос шахматисты самой
различной квалификации и всех возрастов. Не следует забывать, что
каждое шахматное соревнование заключает в себе два момента: твор-
ческий и спортивный. Поскольку первые двадцать три партии закон-
чились с результатом 11 У2 : 11 V2 и, таким образом, мне не удалось
превзойти своего партнера — оба мы показали примерное равенство
сил, то последняя, 24-я партия имела узко спортивное значение. И ког-
да Смыслов, обдумывая свой 22-й ход, решил, к моему большому удив-
лению, предложить ничью, отказываясь от последней надежды заво-
евать в этом матче звание чемпиона мира, что мне оставалось делать?
«Ваше предложение настолько соблазнительно, — ответил я, — что
отказаться невозможно...» К чести обоих партнеров, следует добавить,
что эта партия оказалась единственной, где борьба кончилась раньше
времени.
Наш матч протекал без особых инцидентов, и судейской коллегии
почти не приходилось проявлять большой активности; пожалуй, един-
ственной серьезной заботой наших судей были... аплодисменты зрите-
лей. Почитатели Смыслова частенько аплодировали его удачным хо-
дам (а бывало, и неудачным), почитатели Ботвинника также были «на
высоте положения». Итак, выражаясь языком шахматных коммента-
торов, «положение было равным, хотя и обоюдоострым». В связи с этим
187
хочется сказать нашим шахматным зрителям, да и организаторам, что
турнирный зал — это не стадион. И если на стадионе подбадривание
спортсменов аплодисментами и криками стало традицией, и, быть мо-
жет, небесполезной, то шум в турнирном зале отнюдь не способствует
шахматному творчеству.
Один старый шахматист*, выразив свои впечатления о данном мат-
че в стихотворной форме, между прочим, написал: «...аплодисменты
хороши, когда итоги подсчитают...». Как видит читатель, из приведен-
ных строк следует, что поэт-любитель здесь находился под сильным
«влиянием» профессионала-бухгалтера, но мне кажется, что по суще-
ству автор прав!
Один раз все же в нашу борьбу пришлось вмешаться арбитру Опо-
ченскому; это случилось во время 18-й партии. Вскоре после дебюта
часы Смыслова остановились, что заметили демонстраторы лишь минут
пятнадцать спустя! Точнее говоря, часы не остановились — они шли,
а застопорилась лишь минутная стрелка, поэтому ни я, ни мой партнер
не заметили этого, поскольку часы продолжали тикать...
Во время игры действовали вторые, электрические шахматные часы,
по которым зрители наблюдали за положением наших часов. Эти элек-
трические часы запускались демонстратором, он (с опозданием на пят-
надцать минут) и обратил внимание арбитра на неисправность часов
Смыслова.
Опоченский, конечно, дал указание о замене неисправных часов.
При этом, однако, он поставил на новых часах то же время моему
партнеру, которое показывали... неисправные часы! На мой недоумен-
ный вопрос арбитр ответил, что в регламенте матча нет упоминания
о контрольных электрических часах и поэтому он не может прибавить
Смыслову время, хотя, по сути дела, и ясно, сколько часы стояли. Я не-
замедлительно принял решение арбитра, хотя и счел его неправиль-
ным.
Я не решился непосредственно обратиться к Смыслову; он же на-
столько углубился в позицию, что не заметил как наших переговоров,
которые происходили в другом конце сцены, так и самой замены часов,
иначе он, несомненно, попросил бы прибавить ему на часах время...
Я никаких претензий не могу предъявить к моему партнеру, сам
я легко мог оказаться в таком же положении. Однако мне кажется, что
арбитр матча должен был бы обратиться к Смыслову, чтобы узнать мне-
ние и другого участника.
Здесь я не могу не рассказать читателю об одном эпизоде, который
уже является достоянием истории. Случилось это в Гронингене
в 1938 году во время так называемого АВРО-турнира, когда нас, участ-
Он работал главным бухгалтером на одной из электростанций в Москве.
188
ников матча-турнира восьми сильнейших шахматистов мира, застав-
ляли колесить по всей Голландии.
Вместе с нами путешествовал и турнирный реквизит — шахматы
и часы. Может быть, поэтому во время моей партии с Капабланкой ча-
сы моего партнера вышли из строя. Неожиданно я заметил, что они
остановились, и также вскоре после дебюта... Сверив время, я пришел
к несложному выводу, что часы Капабланки стояли уже двадцать минут.
Пришлось обратиться к судье турнира — известному мастеру Кмоху.
Он немного говорил по-русски, но когда я ему показал на неисправные
часы моего партнера, ему стало все ясно и без слов. Мастер Кмох тут же
заменил часы и поставил в известность эксчемпиона мира, что он со-
бирается ему прибавить двадцать минут. Капабланка стал протесто-
вать — откуда известно, что именно его часы стояли двадцать минут?
Может быть, его часы стояли только пять минут, а остальные пятнад-
цать минут стояли часы Ботвинника?
Кмох был явно смущен; на ломаном русском языке он запросил мое
согласие на предложение Капабланки прибавить каждому партнеру по
десять минут. «Передайте господину Капабланке, — сказал я, с трудом
сдерживая свое возмущение, — что я согласен с любым его предложе-
нием...» Едва успел судья перевести эти слова моему партнеру, как Ка-
пабланка отчаянно замахал руками и тут же согласился с первоначаль-
ным решением Кмоха...
Один раз регламент матча пришлось нарушить: 27 апреля, несмотря
на возражения обоих партнеров, наша очередная партия не состоялась,
так как Зал им. Чайковского и Концертный зал ЦДСА (в этих помеще-
ниях проходил матч) в этот день были заняты.
Регламент матча является конституцией соревнования, и следует
надеяться, что подобный эпизод никогда более в соревнованиях на пер-
венство мира не повторится.
Мне кажется, что большим творческим достижением Смыслова
в данном матче является искусная подготовка. Все течет, все изменяет-
ся. Было время, когда метод подготовки к соревнованиям, опублико-
ванный мною в сборнике партий XI чемпионата СССР в 1939 году, ка-
зался весьма совершенным.
Даже Д. Бронштейн, который тонко изучил современную теорию,
несмотря на помощь выдающегося теоретика И. Болеславского, а так-
же мастеров А. Константинопольского и С. Фурмана, не показал во
время нашего матча в 1951 году каких-либо новых методов работы
и связанных с ними новых достижений в отношении дебютной под-
готовки.
Смыслов пользовался примерно равноценной поддержкой: его по-
мощниками были мастера В. Симагин и В. Макогонов. В противопо-
ложность Бронштейну Смыслов во время матчевой борьбы сумел про-
189
демонстрировать столь интересные достижения, что они могли быть
получены, по-видимому, в том случае, если Смыслов открыл новые,
доселе неизвестные методы дебютной подготовки, сделав в этом от-
ношении новый шаг вперед.
У гроссмейстера Смыслова были, естественно, и дебютные неудачи
в данном матче. Это свидетельствует о том, что примененный им метод
подготовки требует, возможно, много труда и времени. Вероятно, это
и было причиной того, что Смыслов предлагал начать матч на месяц
позже.
В1939 году я предложил метод, который может помочь мастеру под-
готовить варианты, опровергающие уже применявшиеся на практике
системы. Смыслов пошел значительно дальше: он, по-видимому, нашел
метод изучения творчества партнера, позволяющий предугадать систе-
мы, еще не применявшиеся данным гроссмейстером. Должен, впрочем,
оговориться, что, быть может, мои впечатления субъективны. Тем не
менее было бы желательно, если мои предположения правильны, что-
бы Смыслов поделился на страницах нашей шахматной печати опытом
своей интересной работы, ибо это поможет совершенствованию наших
мастеров.
Матч дал много содержательного материала не только в отношении
теории начал. Просматривая партии, читатель ознакомится и с инте-
ресно задуманными планами в середине игры, и с тонкими эндшпи-
лями.
Матч на первенство мира был организован превосходно и явился
одним из наиболее крупных шахматных событий 1954 года. Он вызвал
большой интерес не только в СССР, но и во всем шахматном мире; мно-
гочисленные любители шахматного искусства во всех уголках земного
шара с нетерпением ждали сообщений из Москвы о результатах партий.
Во многих странах газеты публиковали тексты партий, и можно не со-
мневаться, что творческие материалы матча изучались шахматистами
всего мира.
Мнение экс-чемпиона*
Я «твердо» решил не писать ничего об этом матче, но решение су-
дьи — закон, и по просьбе арбитра, шахматного мастера Голомбека,
я должен сказать несколько слов.
Если матч за мировое шахматное первенство — это экзамен для пре-
тендента, то теперь ясно — экзамен сдан и что сам экзаменатор недо-
статочно тщательно подготовился к экзамену.
Г. Голомбек. Чемпионат мира по шахматам, 1957. Послесловие.
190
Сейчас встает вопрос: нужно ли играть матч-реванш? Нужно ли шах-
матному миру, чтобы те же два шахматиста играли бы такой же матч
(в то же время года и в том же месте)?
Мне было бы весьма интересно услышать мнение об этом не только
британских шахматистов, но и шахматной общественности всего мира.
Тем не менее надеюсь, что шахматисты Великобритании не отка-
жутся принять искренние пожелания и привет от советского шахмати-
ста, который хотя и проиграл матч за шахматную корону, но не должен
терять чувства юмора, столь необходимого для борьбы и победы.
Матч-реванш 1958 года*
В сравнительно короткий срок после окончания матча 1957 года ви-
це-президент ФИДЕ В. Рагозин (по поручению президента) обязал ме-
ня сделать заявление о намерении использовать право на матч-реванш.
После известного «давления» со стороны старых друзей и лишь после
того, как я наметил план подготовки к матчу-реваншу, в июле 1957 го-
да я направил в Стокгольм соответствующую телеграмму на имя пре-
зидента ФИДЕ Ф. Рогарда.
Шахматная федерация СССР предложила начать матч-реванш
4 марта 1958 года. Было согласовано место проведения соревнования
(Москва) и судьи (арбитр — Г. Штальберг, судья — Г. Голомбек). Кон-
гресс ФИДЕ в Вене (август, 1957) утвердил эти предложения.
Естественно, регламент матча-реванша должен был дублировать
регламент матча 1957 года. Неожиданно, однако, между участниками
возникли разногласия, и в спор вынужден был вмешаться президент
ФИДЕ. Решение президента имеет принципиальное значение, ибо оно
действительно и для будущих матчей. Президент объявил:
1) что арбитр матча должен осмотреть помещение для игры, чтобы
убедиться в том, что оно соответствует регламенту соревнования;
2) что, если арбитр придет к выводу, что публика в зале ведет себя
шумно и мешает участникам, он может перенести игру за сцену в за-
крытое помещение и,
3) поскольку один участник настаивал на том, чтобы в соответствии
с правилами ФИДЕ только секундант оказывал помощь при анализе
неоконченных партий, то он (президент) не может удовлетворить
просьбу другого участника о втором помощнике.
Решение президента ФИДЕ было объявлено участникам и органи-
заторам арбитром Г. Штальбергом накануне матча. Арбитр утвердил
М. М. Ботвинник. Матч-реванш Смыслов — Ботвинник. М., Искусство,
i960.
191
и секундантов: И. Бондаревского (секундант чемпиона мира) и Г. Голь-
дберга (секундант экс-чемпиона).
Матч-реванш был торжественно открыт 2 марта 1958 года в Кон-
цертном зале гостиницы «Советская». Жеребьевка, проведенная арби-
тром, закончилась в пользу чемпиона мира — он вытянул «белые».
Через день в этом же зале был сделан первый ход.
Спортивную борьбу в матче-реванше можно разделить примерно на
четыре этапа.
Этап первый. Старт; он сложился для моего партнера неудач-
но. В первых двух партиях (№ 256 и 257) В. Смыслов неуверенно
разыграл дебют и в дальнейшем не справился с возникшими труд-
ностями.
После двух партий В. Смыслов почувствовал недомогание, и наш
официальный врач М. С. Сенкевич удостоверила его болезнь. Смыслов
получил право один раз не явиться на игру. Видимо, он чувствовал се-
бя еще недостаточно здоровым и во время з-й партии: неожиданный
просмотр фигуры привел к потере еще одного очка.
Перевес в три очка дал мне серьезный козырь, который я не сразу
догадался использовать, — возможность придерживаться осторожной
тактики; это большое преимущество в матчевой борьбе между равными
противниками. В общем, я следовал этой спортивной тактике до конца
матча в уверенности, что она приведет к еще большему разрыву в очках,
ибо должен был наступить момент, когда мой партнер начнет нервни-
чать и потеряет терпение...
Я не придерживался этой осторожной тактики в следующей, 4-й,
партии — она была отложена в выигранной для Смыслова позиции.
К тому же я заболел, и М. Сенкевич рекомендовала мне не являться на
доигрывание (по правилам ФИДЕ участник может три раза не явиться
на игру по болезни, но в случае болезни ему не запрещено играть или
доигрывать партию*). Я, конечно, не мог принять это предложение:
доигрывание пропускать неразумно — все равно будет зарегистрирова-
на неявка, а за один день ведь не поправиться... Я предпочел играть
(благо партия безнадежна, и надо будет сделать лишь несколько ходов),
а взять удостоверение о болезни на следующий день, на субботу, — тог-
да можно будет лежать в постели и воскресенье (день доигрывания),
и понедельник (свободный день) — и все за одну неявку. Против такого
решения врач, конечно, не могла возражать.
В связи с моей болезнью Г. Штальберг перенес доигрывание из
Большого зала Центрального шахматного клуба СССР в комнату гросс-
мейстеров. Арбитр в этом не колебался — вероятно, я имел очень жал-
кий вид...
Впоследствии было разрешено брать тайм-ауты без справки врача.
192
При доигрывании, против ожидания, пришлось сделать не несколь-
ко, а целых 40 ходов! Мой партнер допустил две неточности и упустил
выигрыш.
Этап второй. Далее борьба шла с переменным успехом: в 5-й и осо-
бенно в 11-й партиях легкую победу одержал Смыслов, в 6-й (№ 258)
и 12-й (№ 261) он потерпел неудачу. Целый ряд партий закончился
вничью. Партнеры оказались достойными друг друга, но разрыв в три
очка сохранялся...
Этап третий. Эта часть матча была очень кратковременной, хотя
и бурной. Смыслов долгое время соблюдал необходимую осторожность
и ждал благоприятного случая; на этом этапе, впрочем, ему не посчаст-
ливилось. В 14-й партии (№ 262) Смыслов перед контролем допустил
несколько неточностей и отложил партию в трудном эндшпиле. В день
доигрывания мне удалось завоевать еще одно очко.
Тогда чемпион мира потерял душевное равновесие — моя осторож-
ная спортивная тактика принесла свои плоды; в 15-й партии Смыслов
избрал рискованный дебют, и на сей раз отложенная позиция была для
него совершенно проигранной. Я имел реальную возможность увели-
чить счет до ю : 5, но «на радостях» пренебрег анализом, в начале до-
игрывания допустил просмотр, а на 55-м ходу (все еще в выигранной
позиции!) забыл про часы и просрочил время!! И это (нет, конечно, не
только «это», но и моя рассеянность, вызванная утомлением) на время
спасло Смыслова.
В правилах записано, что если участник сделал ход, но забыл пере-
вести часы, то судья может ему напомнить о часах. Однако в правилах
не сказано, что судья может напомнить участнику о том, что он не сде-
лал контрольный ход, поэтому Штальберг, действуя в точном соответ-
ствии с регламентом, и не сделал ничего, чтобы предотвратить про-
срочку времени.
Пожалуй, правила все же следует изменить. Проще всего ввести ав-
томатический (звуковой или световой) сигнал, встроенный в часы, из-
вещающий участника о предстоящем падении флажка, тогда подобные
«происшествия» в матчах на первенство мира уже станут невозможны!*
«Разумеется», в итоге третьего этапа я заболел и второй раз не явил-
ся на игру...
Этап четвертый. Вновь началась борьба с переменным успехом,
но в четвертом, последнем, этапе ошибок стало больше — оба участни-
ка оказались достаточно утомленными. В этом отношении особенно
характерна 18-я партия (ее по просьбе Смыслова Штальберг принял
Начиная с матча i960 года Ботвинник — Таль арбитр Штальберг резер-
вировал за собой право один раз напомнить участнику о том, что еще не сде-
лан контрольный ход.
193
решение провести в закрытом помещении — в комнате гроссмейстеров
Центрального шахматного клуба). Сначала Смыслов должен был по-
терпеть поражение, затем он сам мог заматовать неприятельского ко-
роля... В итоге партия была решена серьезным просмотром Смыслова
вскоре после начала доигрывания.
После выигрыша 19-й партии Смыслов заболел и (с разрешения
врача) дважды не явился на игру. Он себя чувствовал настолько нездо-
ровым, что обращался к арбитру с просьбой разрешить четвертую не-
явку (об этом мне стало известно лишь после матча). Г. Штальберг
консультировался по телефону с президентом, но Ф. Рогард отказался
санкционировать нарушение правил ФИДЕ, и после шестидневного
перерыва борьба возобновилась.
Наконец была сыграна 21-я партия (№ 264), и счет стал 12 : 9. Мне
надо было сделать одну ничью из трех партий — задача в психологиче-
ском отношении не из легких! Не без труда мне удалось ее решить, но
не в одной, а в двух партиях...
Да, перед последней встречей я уже был настолько «замучен», что
М. Сенкевич разрешила мне последний, третий, раз по болезни не
явиться на игру.
Таким образом, это был «рекордный» матч в отношении болезней —
оба участника полностью использовали свое право быть нездоровыми.
Больше всех, конечно, страдали от этого наши симпатичные судьи, ибо
они оказались в «цейтноте» — дела требовали их скорейшего возвра-
щения в Стокгольм и Лондон. Особенно спешил Штальберг: хотя его
маленькая дочка посетила Москву в середине матча, но в Стокгольме
она уже снова успела соскучиться по отцу... Через час после того, как
был зафиксирован результат в последней партии, Штальберг уже на-
ходился в пути на аэродром!
Матч-реванш вызвал большой интерес, и Концертный зал гостини-
цы «Советская» не мог вместить всех желающих. Зал был всегда пере-
полнен, но справедливости ради скажем, что московские зрители на
сей раз вели себя сравнительно дисциплинированно, или, точнее гово-
ря, более дисциплинированно, чем обычно... Во всяком случае, арбитр
лишь один раз использовал свое право и перенес игру за сцену: это
было в 23-й партии (№ 265), когда Смыслов должен был записать ход.
Таким образом, лишь последний ход в матче был сделан за сценой Кон-
цертного зала.
Дебютные итоги матча-реванша сравнительно невелики. Сенса-
цию вызвал успех защиты Каро-Канн: черные добились ничейного
результата, но не следует забывать, что в этот результат включен
и итог 15-й партии.
Матч-реванш дал богатую коллекцию эндшпилей: здесь есть поучи-
тельный эндшпиль с разноцветными слонами (4-я партия) и ферзевые
194
концы (1-я—№256 и 17-я), интереснейшие ладейные окончания (5-я,
14-я—№262,16-я — № 263 и отчасти 18-я) и, наконец, сложные окон-
чания (6-я — № 258,18-я и 2О-я).
Пешечный эндшпиль можно найти в примечаниях (после 43-го хо-
да белых) к 20-й партии.
Обычную виртуозную игру в окончаниях Смыслов продемонстри-
ровал в 5-й и особенно в 16-й (№ 263) партиях.
К сожалению, в других партиях Смыслов не вполне оправдал ре-
путацию тонкого специалиста в области эндшпиля. Недостаточно
глубокая игра в окончаниях привела к тому, что Смыслов упустил
шансы и в 4-й, и в 14-й (№ 262), и в 18-й, да, пожалуй, и в 6-й (№ 258),
и в 17-й партиях матча-реванша. Не слишком ли много для одного
соревнования на первенство мира? Не является ли неудачная игра
В. Смыслова в эндшпиле основной причиной неуспеха в матче?
Мне кажется, что после ознакомления с партиями читатель сам смо-
жет ответить на этот вопрос...
Почему я проиграл матч?*
Когда я получил предложение написать статью на такую печаль-
ную тему, то сначала решительно отказался. Действительно, какой
смысл заниматься самобичеванием? Не дай бог, если еще при этом
недостаточно энергично будешь воскуривать фимиам новому чемпи-
ону, — попадет тебе по первое число от шахматных журналистов...
Однако некоторые соображения были определенно за такую статью.
Собственно, чего мне бояться? Отругают журналисты — защитят чи-
татели, а читателей, конечно, больше (во всяком случае, так счита-
ют журналисты). И, наконец, имеет право побитый чемпион на соб-
ственное мнение, даже если оно кое-кому не понравится и кое-кого
заденет?
Перефразируя слова Бисмарка, можно сказать, что никогда так мно-
го не врут, как до, во время и после матча на первенство мира. Поэтому
автор призывает читателей и на сей раз к осторожности, хотя и заверя-
ет в своей искренности.
Мне кажется, что в шахматах время гениев прошло. В свое время
Морфи, Стейниц, Ласкер, Капабланка и Алехин определенно превос-
ходили своих современников, и прежде всего — по таланту. В наши же
дни одним талантом не проживешь: требуются еще здоровье, столь не-
обходимое для длительного и интенсивного интеллектуального труда
(то есть для шахматных соревнований), боевой спортивный характер —
«Чесс Уорлд», 1964, № 2.
195
иначе кто пойдет на эту тяжелую и неблагодарную работу — и, наконец,
специальная подготовка.
Несколько десятилетий назад естественный отбор сильнейших шах-
матистов мира происходил среди сравнительно узкого круга лиц, и этих
шахматистов было не так уж много — имена их всем известны. Теперь
же массовая база шахмат столь велика, что этих сильнейших стало мно-
го — тесновато ныне на шахматном Олимпе. Добрый десяток гроссмей-
стеров отличается и ярким талантом, и завидным здоровьем, и боевым
характером, и глубокой специальной подготовкой.
Следует особо отметить значение специальной подготовки: иногда
она бывает интуитивной, другой раз она состоит в том, чтобы свести
к минимуму влияние подготовки противника — качество, которое, ви-
димо, свойственно новому чемпиону мира. Во всяком случае, можно
утверждать без боязни совершить грубую ошибку, что талант в форми-
ровании современного сильного шахматиста уже не является опреде-
ляющим фактором. Этот фактор, а также то обстоятельство — об этом
уже говорилось ранее, — что гроссмейстеров вообще стало больше, —
все это привело к тому, что сейчас на нашей планете есть целая когор-
та выдающихся шахматистов, числом около десятка. По силе они при-
мерно равны друг другу. Пусть читатель не думает, что к этому выводу
автор пришел лишь в мае 1963 года; отнюдь нет — мне приходилось
высказывать это мнение раньше, и не один раз! Известно, что шахмат-
ные журналисты придерживаются иных взглядов — как правило, они
присваивают титул гения тому, кто победил в последнем соревновании.
Так почему же в 1963 году победил один советский шахматист и про-
играл другой?
Причин поражения в равной борьбе бывает много, но, может быть,
самая существенная — настроение шахматного бойца, или «форма»,
в которой он находится. Бывают периоды хорошего настроения, ино-
гда — периоды плохой формы. Вот что писал о себе Алехин, вот как он
оценивал свое шахматное состояние в первой половине 1927 года:
«...Нахожусь в одном из тех периодов — к счастью, наступающих не-
часто и продолжающихся недолго, — когда шахматное мышление тре-
бует удвоенного напряжения нервов и гораздо большей затраты вре-
мени, чем обычно, вследствие чего гораздо быстрее утомляет, и когда
только в крайне редких случаях возможна внутренняя гармония
творчества»*.
Почему же такие периоды бывают у шахматного бойца — другой во-
прос, но они бывают! К матчу 1963 года я готовился по всем правилам —
читатель может убедиться в этом, ознакомившись с партиями матча,
* А. А. Алехин. Международный шахматный турнир в Нью-Йорке. 1927»
М. — Л., 1930, стр. 12.
196
а также с примечаниями к сыгранной несколько месяцев спустя партии
с М. Таймановым (№ 316), — а ничего хорошего не получилось.
Может быть, шел период, неблагоприятный для шахматного твор-
чества, подобный тому, о котором писал Алехин? Может быть... Мне
эта версия кажется правдоподобной, и ряд партий матча, в частности
8-я (№ 309), подтверждает это. К сожалению, такой же беспомощной —
с точки зрения практики или «гармонии творчества» — была моя игра
и в некоторых других партиях.
Может быть, это объясняется особенностями стиля игры Петросяна.
Новый чемпион по стилю своему существенно отличается от других
гроссмейстеров; приспособиться к его игре — дело нелегкое. Таких шах-
матистов ранее почти не было. Петросян, если так можно выразиться,
поддерживает высокое значение функции защиты. Представим себе,
что электронная машина уже сейчас играет в силу гроссмейстера: она
подсчитала варианты и пришла к выводу, что есть две равноценные
возможности — атакующая и защитительная. Какую возможность вы-
берет машина? Это зависит уже не от нее, а от программиста.
Петросян себя «запрограммировал» для таких случаев давно — он
выбирает защитительный вариант, в то время как другие гроссмейсте-
ры в аналогичных случаях предпочитают атакующие возможности. Мне
кажется, что из всех шахматистов, кто в прошлом добивался больших
успехов, ближе всего к Петросяну по стилю игры стоит Флор.
Вот, может быть, эта несколько необычная манера игры Петросяна
и выбивала меня из колеи, лишала пресловутой «гармонии творче-
ства». Возможно, причина и не в этом, но, во всяком случае, играл я с
чрезмерным напряжением и скованностью, которые исчезли три ме-
сяца спустя, когда мне снова пришлось сесть за шахматную доску.
Но, может быть, дело не только в моем настроении и в особом стиле
Петросяна. Треть века назад мне пришлось играть в одном турнире
в Ленинграде; в партии с А. Батуевым (будущим мастером) я имел боль-
шой перевес, но, не совершив ни одной ошибки, вынужден был доволь-
ствоваться ничьей. Было мне тогда 17 лет, и я решил показать партию
другому участнику турнира — мастеру Романовскому. «Петр Арсенье-
вич, — обратился я к нему с обидой в голосе, — как я мог не выиграть
эту партию?!» «Раз не выиграли, Миша, — последовал спокойный от-
вет, — значит, в подсознании не очень хотели этого...»
Да, с шахматным мастером так иногда случается. Казалось бы, он
много трудится для победы, но сам не знает заранее, очень и по-
настоящему ли он ее хочет.
ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ
Шахматист не только играет в шахматы; он много ездит по тем стра-
нам, где проходят международные соревнования. При этом он общает-
ся с представителями самых различных слоев общества, поскольку
шахматами увлекаются и старые и молодые, и богатые и бедные, и муж-
чины и женщины, люди консервативных убеждений и социалистиче-
ских, интеллигенты и рабочие. Таким образом, шахматный мастер
имеет возможность ознакомиться со странами и народами, с жизнью
простых людей.
В трех статьях, относящихся к 1954, 1967 и 1983 годам, рассказыва-
ется об Олимпиаде в Голландии, турнире и гастрольных выступлениях
в Англии—Шотландии, а также о чемпионате мира среди шахматных
компьютеров в Нью-Йорке.
Первые две статьи в свое время были опубликованы, а третья ранее
не публиковалась.
«Турнир наций»
в Амстердаме*
Мы летели в Амстердам для участия в розыгрыше командного пер-
венства мира по шахматам.
Как только наш Ил-12 приземлился на аэродроме в Хельсинки, слу-
жащие аэровокзала превратились в собирателей автографов. Д. Брон-
штейну и мне было предложено расписаться на... шахматной доске!
В. Смыслов, П. Керес, Е. Геллер и А. Котов, прилетевшие на день рань-
ше, уже успели оставить на ней свои подписи.
Через час мы сидим в самолете скандинавской авиакомпании. Ве-
черний самолет на Амстердам, на который мы пересели в Стокгольме,
оказался почти пустым. Поздно ночью он приземлился на аэродроме
Схипхол.
Наутро вся советская команда в сборе; обмениваемся впечатления-
ми и планами на будущее. Врач В. Ридин недоволен: гроссмейстер
Е. Геллер одет не по погоде. Как выясняется, когда Геллер вылетел из
Одессы, он был уверен, что мы направимся в жаркий Буэнос-Айрес, а не
в прохладный Амстердам.
«Новое время», 1954, № 46.
198
Действительно, почему XI Олимпиада проводится не в Аргентине?
Ведь конгресс ФИДЕ (Международной шахматной федерации) в свое
время по настойчивому требованию аргентинской делегации принял
решение, что «турнир наций» 1954 года состоится в Буэнос-Айресе! При
этом было выдвинуто лишь одно условие: организаторы Олимпиады
оплачивают европейским командам проезд в Аргентину и обратно.
В июле уже 37 стран заявили, что будут участвовать в Олимпиаде. Ар-
гентинцы подсчитали предстоящие расходы и... отказались от органи-
зации Олимпиады!
Это был неожиданный удар для ФИДЕ — ведь конгресс решил имен-
но в 1954 году провести командное первенство мира. Президент ФИДЕ,
шведский шахматист Рогард, действовал решительно. Вряд ли, однако,
ему удалось бы выйти из положения, если бы на помощь непришли
голландские шахматисты. Благодаря их содействию уже через неделю
после окончательного отказа Аргентины руководство ФИДЕ объявило,
что XI Олимпиада состоится в Амстердаме. Путешествуя на яхте по Чер-
ному морю, Геллер и не подозревал обо всем этом. К сожалению, опа-
сения нашего врача оказались справедливыми — через несколько дней
одесский гроссмейстер простудился и слег...
И вот советские гроссмейстеры — в Аполло-холле, большом засте-
кленном спортивном зале; они осматривают поле предстоящей шах-
матной битвы.
Днем 4 сентября — торжественное открытие Олимпиады; присут-
ствуют все участники, судьи, организаторы, мэр города Амстердама.
Оглашается приветственное письмо министра просвещения. Затем ча-
совая пауза, участники занимают свои места за столиками, и бой на-
чинается...
Зрителей много, но ведут они себя весьма дисциплинированно.
Только начнется где-нибудь шум — следует замечание судьи, и немед-
ленно устанавливается полная тишина. Однако голландские зрители
курят, и так много курят, что часа через три в просторном зале дышать
становится тяжело. Конечно, в увлечении борьбой, разгорающейся на
шахматной доске, не все это замечают...
На переходящем призе ФИДЕ — серебряном кубке, установленном
в Аполло-холле, — выгравированы названия стран, когда-либо владев-
ших этим кубком: Венгрия, Польша, Германия, Соединенные Штаты,
Югославия... В 1952 году в Хельсинки советская команда впервые вы-
ступила в «турнире наций», и на кубке появилась новая надпись:
«СССР, 1952 год».
Кто победит на сей раз? Какой из 26 стран, представленных на «тур-
нире наций» в Амстердаме, перейдет кубок?
По общему мнению всех газет, всех специалистов, да и широкой
публики, снова должна победить команда Советского Союза — нет дру-
199
гой страны, которая имела бы такую блестящую плеяду шахматных
талантов.
Следует все же иметь в виду, что «турниры наций» имеют свою спе-
цифику. Игра происходит лишь на четырех досках, а четырех хороших
шахматистов могут выставить многие страны. Соревнование проводит-
ся ускоренно — почти без дней отдыха; считается, что участники могут
отдыхать, когда их заменяют запасные.
Наконец, режим дня весьма уплотнен: в 17 часов 30 минут начина-
ется тур, и если в 22 часа 30 минут партия не заканчивается, то ее надо
доигрывать с ю часов утра до 14 часов. А вечером, в 17 часов 30 минут,
надо уже начинать новую партию! Хорошо, если партия отложена в яс-
ной позиции. Если же отложенная позиция требует тщательного ана-
лиза, который может продолжаться всю ночь, то следующий день ока-
зывается еще более тяжелым. При таких «скачках с препятствиями»
можно столкнуться с любой неожиданностью. В 1952 году наша коман-
да лишь на финише ушла вперед, опередив команду Аргентины всего
на Г/2 очка.
Голландские зрители очень тепло отнеслись к советским гроссмей-
стерам. Достаточно сказать, что голландцы, обычно аплодировавшие
только своей команде (в случае ее успеха), делали из этого правила
лишь одно исключение: они награждали аплодисментами и советскую
команду.
Шахматы очень популярны в Голландии. Были дни, когда в Аполло-
холле собиралось свыше двух тысяч зрителей. Большой известностью
пользуется в стране д-р Эйве — бывший чемпион мира. Сейчас его пре-
восходство над другими голландскими мастерами не так заметно, как
раньше. Чемпионом страны является теперь молодой мастер Доннер.
До войны международные шахматные турниры в Голландии посе-
щали преимущественно пожилые люди. Ныне в Аполло-холле можно
было видеть голландцев всех возрастов, в том числе и совсем юных. Эти
юнцы — рьяные собиратели автографов, они нас просто измучили. Ав-
тографы, впрочем, любят собирать и взрослые. Как-то поздно ночью
мне пришлось возвращаться с одного завода после сеанса одновремен-
ной игры и переезжать гавань на пароме. Водитель молочной автоци-
стерны, стоявшей на пароме рядом с нашей автомашиной, использовал
этот случай, чтобы взять у меня автограф!
Амстердам — очень оживленный город. Снова здесь снует множество
велосипедов (не меньше, чем до войны). Надо сказать, что голландцы
управляют велосипедами с большим мастерством. Можно наблюдать
такие сцены: едет мать, впереди, в корзине, у нее — самый маленький
ребенок, сзади — постарше, а сбоку, на самокате, стоит сынишка лет
девяти, которого мамаша держит за воротник, — и так везет все свое
семейство на прогулку...
200
Спортом в Голландии интересуются буквально все. Однажды в оте-
ле ко мне в окно заглянул паренек в спецовке — он шпаклевал снаружи
оконные переплеты. Маляр оказался в курсе всех шахматных и других
спортивных событий: он знал по именам всех наших легкоатлетов,
успешно выступавших в Швейцарии, и наших пловцов, отличившихся
в Турине.
— С нетерпением ждем сегодняшнего матча в Аполло-холле, — ска-
зал он.
Советская команда должна была в этот день играть с голландской.
— Да, — отвечаю я, — но состав команд будет объявлен за 30 минут
до начала.
— Что вы, — удивился мой собеседник, — уже утром по радио было
объявлено, что Ботвинник будет играть с Эйве...
На этом разговор закончился. Продолжая работу, паренек насви-
стывал популярные арии из опер, а потом, очевидно желая сделать мне
приятное, очень чисто, музыкально и с вариациями исполнил «Из-за
острова на стрежень...»
26 команд были разбиты на четыре полуфинальные группы, из ко-
торых следовало отобрать 12 сильнейших команд. Неожиданностей
почти не было, если не считать успеха молодых болгарских шахмати-
стов, оттеснивших сильную команду Канады. Как только утром 12 сен-
тября доиграли последние партии полуфинальных турниров, вечером
того же дня началось финальное состязание.
Это уже была настоящая борьба, и советским гроссмейстерам при-
шлось играть с полным напряжением сил. Еще до финала, как только
определились его участники, я попытался составить ориентировочный
«план» для советской команды. Не без колебаний (учитывался и опыт
1952 года) я наметил 31 очко, что должно было гарантировать победу
в соревновании. Наш капитан наметил повышенный план — 33 очка.
Как известно, мы оба ошиблись — советская команда сыграла еще луч-
ше. Как же это произошло?
До пятого тура наша команда не могла вырваться вперед. Двенад-
цать из шестнадцати — таков был итог как у команды СССР, так и у
команды Югославии после четырех туров. Проходят еще два тура —
у нашей команды уже 19 из 24, у Аргентины —16 V2. Однако решающие
события произошли лишь в последующих двух турах, когда советская
команда встретилась с командами Аргентины и Югославии.
Эти матчи наши гроссмейстеры провели с большой силой; арген-
тинцы набрали всего пол-очка из четырех, югославы — полтора. Ко-
манда СССР далеко ушла вперед, и стало очевидным, что серебряный
кубок снова будет в Москве. Тут вступили в игру наши запасные участ-
ники; они выступали сравнительно мало и рвались в бой. Так, напри-
мер, гроссмейстер А. Котов хотел взять реванш в сражении с голланд-
201
ским мастером Принсом, которому он проиграл в полуфинальном тур-
нире. Матч с Голландией закончился тогда со счетом 2 : 2, и вся
Голландия торжествовала. Газеты сообщали об этом под крупными
заголовками, приводили биографию мастера Принса, беседы с ним
и прочее. Понятно, что Котов стремился к реваншу. Однако, когда в по-
следнем туре советская команда вновь встретилась с командой Голлан-
дии, хитрый Принс перешел на другую доску. Но это привело лишь
к тому, что Принс потерпел поражение от Геллера.
Вообще эту встречу советские гроссмейстеры выиграли с большим
счетом. Голландские журналисты, однако, не растерялись. «Эйве спас
честь Голландии», — сообщили некоторые амстердамские газеты. Это
лишь отчасти соответствовало истине, ибо хотя Эйве и сделал ничью,
зато все остальные голландцы проиграли.
В итоге у команды СССР оказалось 34 очка, у аргентинцев —27,
у югославов — 261 /2; четвертое место заняла Чехословакия. Любопыт-
но, что и в Хельсинки в 1952 году были те же победители и такое же
распределение мест.
Все советские гроссмейстеры выступали достаточно успешно. Прав-
да, случалось, что запасные участники и проигрывали, но основные
прошли без поражений. Конечно, могло быть и наоборот — почти все
«основные» также бывали в тяжелых позициях. Мне кажется, что не-
удачи могли распределиться и иначе, и к ним следует отнестись юмо-
ристически. Успешней всех сыграл П. Керес: его результат — 1з72 из
14, — вероятно, никогда в «турнирах наций» не удастся повторить, в том
числе и самому гроссмейстеру Кересу. Я, например, должен был про-
играть партию гроссмейстеру Унцикеру (Западная Германия). В отло-
женной позиции выигрыш белых был очевиден. «Поражение Ботвин-
ника неизбежно», — сообщили все утренние газеты. Излишнее волне-
ние помешало немецкому гроссмейстеру довести дело до победы,
и после четырехчасового утреннего доигрывания противники согласи-
лись на ничью (№ 233).
«Турнир наций» продемонстрировал несомненный рост шахмат-
ной техники — это относится и к Востоку и к Западу. Выросла способ-
ная молодежь: Панно (Аргентина), Олафссон (Исландия), Филип
(Чехословакия), Андерсон (Канада), Фудерер (Югославия), Минев
(Болгария), Доннер (Голландия)*. Они много знают, многое изучают
и многого уже добились. Однако советские шахматисты могут этому
только радоваться — у них и в дальнейшем будут достойные против-
ники. Не следует забывать, что и в Советском Союзе растет способная
молодежь...
Можно назвать также американцев Р. и Д. Бирна, Эванса и Бисгайера,
хотя они не участвовали в амстердамском турнире.
202
Закрытие турнира происходило в ночь с 25 на 26 сентября — ждали,
пока будут доиграны последние партии. В Карлтон-отеле собрались
участники, судьи и организаторы Олимпиады. Шахматистам было скуч-
новато, так как организаторы о них забыли и часа два занимались толь-
ко тем, что благодарили друг друга за содействие в организации тур-
нира. Потом все-таки вспомнили о победителях. Не обошлось, впрочем,
без конфуза: когда югославам вручали бронзовые медали, оркестр по
ошибке сыграл старый (королевский) гимн Югославии; югославская
команда в знак протеста покинула зал...
Мне кажется, что если бы на закрытии турнира присутствовали гол-
ландские зрители, то участникам, и особенно победителям, было бы
оказано больше внимания.
Через день двери советского посольства в Гааге были гостеприим-
но открыты для всего «шахматного мира». Прием прошел в очень
теплой атмосфере. Д. Бронштейн дал сеанс одновременной игры (ко-
нечно, не для участников турнира). Из его противников «уцелел»
лишь престарелый д-р Рюб, почетный президент ФИДЕ, — он сделал
ничью.
Каждый участник Олимпиады на прощание говорил нашим гросс-
мейстерам одну и ту же фразу: «До встречи в Москве...» По решению
конгресса ФИДЕ следующая, XII Олимпиада состоится в 1956 году в Мо-
скве, и шахматисты всех стран уже сейчас с нетерпением ждут встречи
в столице Советского Союза, ставшей центром шахматного мира.
Незаметно промелькнули два-три дня, в течение которых советские
гроссмейстеры выступали с сеансами в различных городах Голландии,
посетили женский лицей, где преподает математику д-р Эйве, осмотре-
ли картинную галерею, цветочный базар, домик Петра Великого в За-
андаме.
30 сентября, в день отъезда, нас разбудил... д-р Эйве. Он не мог по-
ехать на аэродром, так как уже начал преподавать в школе, и пришел
попрощаться. В одиннадцать часов мы снова на аэродроме в Схипхоле.
Прощаемся с голландскими шахматистами и с нашими «болельщика-
ми»... Через несколько минут мы уже в воздухе и с интересом разгля-
дываем Голландию «с высоты птичьего полета». Становится понятным,
почему в Амстердаме мы видели много цветов, фруктов и овощей, —
почти всюду поблескивают стекла теплиц и парников... Кратковремен-
ная остановка в Стокгольме, и на следующий день — теплая встреча
в Москве.
Да, советские шахматисты имеют все основания быть довольны успе-
хами своих гроссмейстеров. Но разве только в этом дело? XI шахматная
Олимпиада сыграла свою скромную, но немаловажную роль в деле
культурного сближения и развития взаимопонимания между народами
различных стран.
203
Альбион шахматный
и иной*
Гастингс хорошо известен шахматному миру—это был уже 42-й тра-
диционный рождественский конгресс.
— Сало, — обратился к своему старому другу Флору автор этих
строк, — мы с Балашовым и Тимощенко будем жить в Куинз-отеле.
Флор отказывался верить! 32 года назад, когда впервые в этом со-
ревновании играл советский шахматист, его на пушечный выстрел не
подпустили к этому отелю — там жили лишь Капабланка и Флор. Вре-
мена изменились. Теперь в этой гостинице должны были разместиться
и два 17-летних советских паренька.
Из Москвы выехали впятером. Миша Штейнберг — в декабре
1966 года ему было лишь 14 — в сопровождении А. Лутикова направ-
лялся в Гронинген защищать честь советского чемпиона (пока — сре-
ди юношей) в борьбе с другими европейскими чемпионами. По до-
роге, в Варшаве, к нам присоединился юноша-поляк. Все шло по рас-
писанию: в Олдензаале видели Эйве («Когда обратно?» — спросил он,
уходя из вагона. «30 января», — помахал я ему). После Амерсфоорта
мы остались втроем и в самый разгар Рождества добрались до места
назначения.
Собственно, не в разгар, а, скорее, в самую тишину. На Рождество
Англия живет без газет, без почты, без самолетов, почти без поездов
и теплоходов... Страна как бы замирает, все празднуют и отдыхают. Но
28 декабря Гастингс ожил: турнир начался.
Играли в новом помещении, на горе. Раньше играли в кафе под на-
бережной у самого пляжа — всегда свежий морской воздух, но в мороз
довольно прохладно, ибо кафе не отапливалось. Теперь помещение ота-
пливалось на совесть, вентиляции никакой, духота! «Ничего, ничего, —
успокаивал участников симпатичный директор турнира Франк Роден, —
в будущем году вентиляция заработает».
Но заработает ли? Из газет мы узнали, что дирекция турниров пере-
живает финансовый кризис. Гена Тимощенко нашел в турнирном зале
обращение к шахматистам собрать 300 фунтов, собрано было лишь юо.
Правда, парфюмерный фабрикант Казенс пожертвовал трофей — Боль-
шого золотого коня (стоимостью 8оо гиней), на котором гравируется
фамилия победителя; победитель же получает копию трофея, малень-
кого золотого коня на память. Но касса клубного казначея от этого не
пополнилась**.
«Новый мир». 1967, № 11. С сокращениями.
С помощью газеты «Таймс» устроители турнира преодолели финансовый
кризис.
204
Это был самый юный из всех 42 турниров Гастингса: шести участ-
никам из десяти было от 14 до 20 лет. Самый молодой — Энрике Ме-
кинг, чемпион Бразилии — уже после Гастингса завоевал право участия
в межзональном турнире ФИДЕ. Грешным делом, сначала я отнесся
к нему с предубеждением: «мерседес» с бразильским номером, что во-
зил его из отеля на турнир и обратно, хотя пешком было всего ю минут
ходу, внимание фото- и кинорепортеров — все это невольно раздража-
ло. Но следует признать, что этот невысокий и худенький мальчик
очень неплохо считает варианты (позицию, конечно, понимает слабо-
вато) и страстно любит шахматы. В межзональном турнире он не станет
легкой добычей своих опытных противников*.
Юношеский чемпион мира югослав Кураица вряд ли сильнее наших
молодых мастеров, и в частности Балашова. Это хороший боец-практик,
оптимист по натуре, но ему явно не хватает глубины. Молодой Басман —
единственный в своем роде среди британских мастеров этих лет. Он
вполне обладает советским стилем игры, когда глубина сочетается со
своеобразным пониманием позиции.
Другой молодой англичанин — студент-математик Хартстон, — по
свидетельству крупного теоретика Бардена, знает все, что опубликова-
но по теории начал. Барден признал превосходство Хартстона и с горя
продал свою библиотеку!
Юра Балашов второй раз в Гастингсе. В прошлом году он победил
в турнире соискателей и завоевал право участия в главном турнире.
В сложной и острой борьбе он опасен, в простых позициях играет еще
неуверенно. С англичанами он расправился жестоко, выиграв все че-
тыре партии. Юра серьезно изучает шахматы, и у него хорошие пер-
спективы.
Остальные «фигуры» турнирной «партии» — Ульман (ГДР), Пенро-
уз (Англия) и Черняк (Израиль) — хорошо известны. Можно лишь ска-
зать, что главный мой конкурент гроссмейстер Ульман был далеко не
в блестящей форме. Увы, автор этих строк тоже оказался не на высоте,
и еще в последнем туре ситуация была критической: Ульман отставал
от меня лишь на пол-очка...
Накануне я играл утомительную партию с Басманом, которая дои-
грывалась еще утром. Поэтому во время решающей встречи я был явно
не в настроении и попал в дебюте в безнадежное положение. Естествен-
но, я сразу полюбопытствовал: а что же делается в партии Ульман —
Хартстон?
Хартстон оказался достойным рекомендации Бардена: случайно
Ульман не знал одного дебютного анализа Чеховера в принятом фер-
Предсказание оправдалось: Э. Мекинг на турнире в Тунисе сыграл ус-
пешно.
205
зевом гамбите, а Хартстон — читателю это уже известно — знает все!
В этот момент ничья Хартстону была уже гарантирована.
Но меня (кроме Ульмана) мог догнать еще мой партнер — британ-
ский чемпион Пенроуз отставал лишь на очко. Это обстоятельство
и оказалось мне на пользу. Англичанин так волновался, что в острой
ситуации сыграл недостаточно энергично, затем ошибочно пожертво-
вал фигуру. На этом борьба за золотого коня и закончилась.
Было бы несправедливо не упомянуть третьего участника нашей
шахматной делегации — Гену Тимощенко (кстати, Ф. Роден, не разби-
раясь в тонкостях русского языка, в телеграмме, адресованной шахмат-
ному клубу, шутливо назвал его маршалом Тимошенко). Он героически
и без поражений сражался в турнире соискателей, выиграл семь партий
и две свел вничью, но оказался только вторым — опытный югославский
мастер Остоич сделал одну ничью! В простых позициях Тимощенко
чувствует себя уверенно: в эндшпиле со Стивенсоном Гена победил,
пожертвовав слона, и был награжден аплодисментами зрителей.
Итак, турнир закончен, вручены призы, последний ланч в Куинз-
отеле, последний раз веселый официант-испанец следит за усиленным
питанием моих юных коллег. Еще раз смеемся, что Юра — в школе он
изучал немецкий — яичницу с ветчиной (эг энд бекон) называл геген
бекон...
Приходится расставаться с Геной и Юрой — они едут в Лондон, а за-
тем домой. Я вместе со своим старым другом Барри Вудом отправляюсь
в турне. Франк Роден отбирает у победителя маленького золотого коня,
чтобы сделать памятную гравировку — конь будет отправлен в Лондон.
Последние рукопожатия, прощания с организаторами, участниками,
друзьями. Вуд торопит. Прощай, Гастингс! Вперед по Англии и Шот-
ландии на новеньком «Остине 18оо».
Би Керфл! «Барри би керфл!»— умоляющим голосом говорила мис-
сис Марджори, когда мы уезжали вдвоем. Она всегда провожала мужа,
стоя на пороге дома.
«Всегда осторожен!» — с бесстрастным лицом отвечал м-р Вуд и на
предельной скорости осаживал задним ходом «остин» через узкие во-
рота.
Дому Вудов пошел уже четвертый десяток. Это стандартное жилище
британских интеллигентов: гараж, кухня, столовая, гостиная, кабинет,
наверху — ванная и спальни. Для семьи Вудов, если учесть, что они вы-
растили четверых детей — сейчас им от 21 года до 29 лет, — дом не столь
уж велик... Книги заполнили дом и даже гараж (там бывшая библиоте-
ка Бардена), а «остин» живет на свежем воздухе. Центрального ото-
пления нет, стирального и посудомоечного автоматов тоже. Вуды гово-
рили, что им это не по карману. За 30 лет выплачена большая часть
стоимости дома, ю % еще надо погасить.
206
Этот дом № 146 по Ректори-роуд в Соттон Колдфилде, что недале-
ко от Бирмингема, был штаб-квартирой нашего турне. Два раза в не-
делю, когда мы отдыхали (один раз непременно в воскресенье), если
были недалеко (миль за 200), то приезжали в Соттон Колдфилд
и пользовались гостеприимством миссис Марджори. Тогда мы отсы-
пались, отъедались, сидели у телевизора, я гулял по Ректори-роуд,
а Вуд работал...
В субботу сеансы проходили днем, и Вуд торопился домой: около
ю часов вечера всегда передавали лучший футбольный матч недели.
В воскресенье же вечером передаются эстрадные концерты, и мне до-
велось увидеть «самого» Луи Армстронга — без всякого удовольствия,
хотя следует признать, что программы концертов разнообразны и ин-
тересны.
Семья Вудов поистине шахматная. Б. Вуд — неоднократный участник
чемпионатов Англии, Пегги (его дочь) — сильнейшая шахматистка
страны, Кристофер — участник национальной сборной студентов, Франк
и Филипп также имеют первый разряд. Пегги вышла замуж за Питера
Кларка — второго шахматиста Англии, и договорились они о свадьбе
не где-нибудь, а во время моего сеанса в Бирмингеме в 1962 году. Теперь
Пегги и Питер, в свою очередь, купили в рассрочку домик, за который
им придется платить треть века!
Вуд по образованию инженер-химик (когда мы с ним были на ме-
таллургическом заводе, он без шпаргалки объяснял мне все химические
реакции), но посвятил он свою жизнь шахматам. 32 года назад он ос-
новал журнал «Чесс», сначала перебивался, как говорится, «с хлеба на
квас», когда выплачивал за пять типографских машин, купленных так-
же в рассрочку. Но эти пять машин обеспечивали весь производствен-
ный цикл. Несколько лет Вуд один работал на этих станках... Когда он
погасил ссуду, дела пошли неплохо, и сейчас Вуд — маленький шахмат-
ный капиталист, у него 17 рабочих и служащих. Однако «остановиться»
он уже не смог: всю творческую и организационную работу выполняет
лично, с утра и до поздней ночи.
Однажды в воскресенье в его оффисе мы комментировали партии
Гастингса для журнала (кстати, его издательство расположено в здании
вокзала: железные дороги сократили свою деятельность.
По воскресеньям вокзал вообще закрыт — слишком много автома-
шин). Был вызван наборщик, и минут через 10—15 после того, как ли-
стик с примечаниями заполнялся, были готовы гранки.
— Читатели моего журнала, — объяснял мне директор Би Эйч Вуд, —
предпочитают иметь одну партию с вашими примечаниями сегодня,
нежели пять партий два месяца спустя...
Вероятно, читатели нашего журнала «Шахматы в СССР» также не
возражали бы против подобной системы.
207
А вдруг и в Центральном шахматном клубе в Москве, что на Гого-
левском бульваре, 14, появится маленькая типография, и многомилли-
онная масса советских шахматистов будет без помех снабжаться как
периодическими изданиями, так и книгами?..
Итак, фирма «Чесс» стала на ноги, и было решено обзавестись вто-
рым директором — им стала... миссис Марджори! Но когда она бывает
занята «посторонними» обязанностями, первый директор работает за
двоих.
Вуд весело и в то же время искусно сидит за рулем. На мотоуэях
(автострадах) он всегда держал допускаемые британскими правилами
предельные 70 миль в час и поэтому многих обходил. Когда же изредка
с превышением скорости обгоняли его, он только покачивал головой.
Мотоуэи строят лишь в последние годы, их еще немного — для Ан-
глии до сих пор типично узкое, с хорошим покрытием шоссе, — но они
исключительного качества. Правда, закругления и подъемы мне по-
казались большими, нежели на континенте, но одностороннее движе-
ние в три полосы (четвертая — для остановки) гарантирует отсутствие
задержек. Каждые миль десять над мотоуэем на мостовой ферме рас-
положен ресторан. Это удобно: можно воспользоваться им с любой
стороны и за землю (под ресторан) платить не надо!
Все шоссе заполнены малолитражками. Лишь когда приезжаешь
в Лондон, убеждаешься, что в Англии есть и большие машины. В других
городах можно увидеть большой автомобиль лишь у входа в городской
совет; лорд-мэр имеет служебный «роллс-ройс».
Проблема «паркования» — вопрос № 1: где оставить машину в го-
роде? Магистрали обведены желтой полосой вдоль тротуара — стоять
нельзя. На боковых улицах есть стоянки со счетчиками-автоматами, но
найти свободную стоянку днем нелегко. А если вам и посчастливилось,
то вы сразу должны решить, сколько будете стоять, и опустить соот-
ветствующее количество шиллингов (полшиллинга 15 минут)—добав-
лять потом запрещено. Сотрудники специальной службы проверяют,
нет ли просрочки времени, и нещадно штрафуют нарушителей.
Первый директор понимал, что меня интересуют не только сеансы,
и старался сделать все, что в его силах. Перед поездкой он всегда выбирал
наиболее интересный маршрут; между прочим, следить за маршрутом
нетрудно, так как дороги носят те же номера, что и в дорожном атласе.
Г-н Вуд изучает русский язык, и прежде всего потому, что это ему
нужно для работы. Успехи неплохие: шахматные комментарии он пе-
реводит почти без словаря. Несомненно, его визит в Москву в 1966 году
во главе группы туристов-шахматистов помог ему в изучении языка.
Однажды мой спутник попал даже под подозрение. В одном городе
в отель явился местный журналист взять интервью. Поскольку мой ан-
глийский не очень хорош, то Вуд обычно помогал, ибо изучил содер-
208
жание моих ответов. Журналист оказался «крупным специалистом»
в области шахмат. Вуд трижды по буквам диктовал ему фамилию Ка-
пабланка... Заметив, что иногда мы беседуем по-русски, журналист по-
дозрительно посмотрел на моего товарища:
— Позвольте, а кто вы такой? Почему вы знаете русский язык?!
Вуд по-дружески называл меня Михаил. Наконец мне это надоело,
и я открыл секрет, что меня зовут Михаил. Он очень удивился, приза-
думался и сказал:
— Ладно, Миша, завтра вы увидите Скотланд!
Скотланд. Итак, от Сандерленда, что на восточном побережье Ан-
глии, мы должны были добраться до Глазго, то есть почти до западно-
го побережья Шотландии. Сначала ехали вдоль границы, а затем по-
вернули на север — разительная перемена! Поселений меньше, мотоу-
эй пустынный, дома как-то строже и, пожалуй, темнее. Местность
холмистая, хотя и безлесная, дорога петляет. Все это напоминает пред-
горья Кавказа или Урала. Откровенно говоря, после английской тесно-
ты я почувствовал облегчение.
Мастер Боннер блестяще организовал вечер. Он снял большой зал,
собрал 300 зрителей. Конечно, Глазго — большой город, миллион шот-
ландцев (из пяти) живет здесь, так что и шахматистов немало.
Чтобы сэкономить, Боннер снял помещение до 11 часов вечера, о чем
мне было сообщено лишь незадолго до финиша. Пришлось развить
максимальную скорость, но все же 7 партий остались незаконченными.
Однако, позиции были столь определившимися, что под руководством
Вуда и Боннера результат был зафиксирован единогласно и за несколь-
ко минут!
Перед сеансом выступил Вуд. Он сказал, что всего было получено
сорок семь приглашений и тридцати одному клубу было отказано. «Но
когда я спросил, — продолжал Вуд, — поедем ли в Шотландию, Миша
мгновенно согласился...» Гром аплодисментов! Должен, однако, рас-
крыть секрет, что когда первый директор выступал в некоторых других
городах, то он говорил примерно то же самое (только Шотландия за-
менялась соответствующим другим наименованием) и также имел
успех. По чувству юмора Вуд вполне может конкурировать с Остапом
Бендером...
Затем торжественный ланч в маленьком городе Беллсхиле с двумя
членами парламента; один из них в шахматы не играл и, открывая се-
анс, почему-то упорно называл меня Борновичем. Шотландцы сидели
с бесстрастными лицами.
После сеанса торжественный обед под председательством местного
шахматного президента г-на Кассиди. Президенту чуть за сорок, но у не-
го уже 11 детей — для Британии (и не только для Британии) большая
редкость.
209
Когда я смотрел «Пигмалион», то не верил Шоу, что в Британии
много диалектов; увы, должен признать свою ошибку. Твердый шот-
ландский акцент г-на Кассиди усугублялся его ирландским произно-
шением. Я ничего не мог понять; Вуд слушал его с напряжением. «Это
еще ничего, — сказал Вуд, — а вот я несколько лет жил в Уэльсе...» Ког-
да он заговорил на уэльском диалекте, нельзя было поверить, что это
английский язык.
Шотландия — падчерица на Британских островах. Земли бедные,
промышленность небольшая, и, естественно, национализм изрядный.
Шотландцы печатают в Глазго свои банковские билеты, хотя в Англии
они не действуют. 25 января вся Шотландия празднует день рождения
Роберта Бернса, и все едят особую шотландскую колбасу. Боннер изу-
мился, что я читал Бернса: каким образом? Тут настала моя очередь
удивляться: разве здесь не знают, что поэт Маршак перевел Бернса на
русский?
— Это замечательно, — прервал Вуд нашу беседу, — осталось лишь
перевести Маршака, и англичане сумеют читать Бернса...
Оказывается, язык Бернса мало доступен современному англича-
нину. Тем не менее Боннер преподнес мне томик Бернса, а в Бел-
лсхиле подарили книгу о Бернсе — уже на современном английском
языке.
Итак, два дня в Шотландии остались позади.
— Теперь, Миша, будем бороться против сильных клубов — едем
в университетские центры, — сказал наш водитель, включая первую
скорость.
Юниверситис. Когда я вновь попал в Ноттингем, то испытывал осо-
бое чувство: более тридцати лет назад здесь был турнир с участием
Ласкера, Капабланки, Алехина и Эйве (об авторе этих строк по скром-
ности можно и не упоминать).
Построено новое многоэтажное здание университета, там и состо-
ялся сеанс. Это по трудности был особый сеанс — я проиграл три пар-
тии, в то время как в остальных пятнадцати сеансах потерпел лишь
двенадцать поражений.
В университете около четырех с половиной тысяч студентов; для
города с полумиллионным населением не так уж много, если сравни-
вать с областными центрами Советского Союза.
После сеанса посетили старое здание, где играли в 1936 году. Я ду-
мал, что сразу найду залы, в которых играли, но не тут-то было! Все
перестроено, перегорожено, перекрашено... Я огорчился, раньше как-
то было симпатичнее... Лишь здесь остро почувствовалось, что турнир
1936 года —далекое-далекое прошлое. Из организаторов никого не
осталось, участников — менее половины. Сэр Джордж Томас жив, ему
идет 86-й год, но, говорят, и он сдает...
210
Была суббота, и в клубе общежития — веселье. Вуд обращает мое
внимание на объявления и о сеансе, и о митингах, в том числе комму-
нистическом. Выпили пива (надо было заглушить горечь поражения)
и поехали в Соттон Колдфилд смотреть футбольный матч.
Кембридж стоит на реке Кем; через реку мост, отсюда и название
города. Осмотрели знаменитую церковь в королевском колледже, Вуд
показал и Эммануэль колледж, где учился его Кристофер. Прошли ми-
мо дома, где жил П. Л. Капица, когда работал у Резерфорда...
Самое интересное произошло, когда осматривали новый лаборатор-
ный корпус — отличное здание. Лифты бесшумные, масса света, паркет,
а студентов не было. Где же они? Оказывается, учебный день кончился,
было 5 часов вечера. Да, в Советском Союзе студенческие лаборатории
используются более интенсивно. Лабораторное оборудование смешан-
ное: главный мотор-генератор снят с немецкой подводной лодки, по-
топленной еще в Первую мировую войну!
Поднимаемся выше в исследовательский отдел. Что такое? Как буд-
то знакомая работа!
— Машина двойного питания?
-Да.
— В цепи ротора преобразователь?
-Да.
— Шестифазный, на тиристорах?
-Да.
— Ршулирует скорость?
-Да.
Я не ошибся — та же научная тема, что в нашей лаборатории
ВНИИЭ-лектроэнергетики. Но форма тока ротора очень плохая, устой-
чивость машины слабая. Просто жалко парней, которые этим занима-
ются: один трудится на положении нашего аспиранта, другой—диплом-
ник, а третий — техник. Посыпались вопросы, но разве на все ответишь?
— Приезжайте в Москву, — приглашаю их.
— И тогда вы все покажете? — с иронией в голосе спрашивает Вуд.
— Конечно, если разрешит мой директор!
Общий смех.
Сеанс в Кембридже был связан с организационными трудностями.
В колледжах строгая дисциплина: обед в 7 часов вечера, и не позднее
12 часов ночи все студенты должны быть в общежитии. Поэтому сеанс
мог продолжаться с 19-45 до 23:30. Одну партию пришлось присудить —
эндшпиль, где у меня были два коня и пешка против слона и пешки.
Я заявил, что выиграно, но кто-то из зрителей энергично протестует.
Ба, да это сам Хартстон! Читатель, вероятно, его не забыл. Он студент-
математик I курса и также торопился вернуться в общежитие, но такой
интересный эндшпиль!
211
Тонкость заключалась в том, что два коня против пешки (по А. Тро-
ицкому) матуют, а два коня при отсутствии неприятельской пешки не
матуют. Поэтому Хартстон и предложил ждать, когда белые завоюют
пешку, с тем чтобы потом черные отдали слона за белую пешку, и тог-
да — ничья... Общая тишина, спустя минуту демонстрирую план выи-
грыша, и Хартстон явно смущен. «Теорию начал вы уже изучили в со-
вершенстве, — похлопываю его по плечу, — теперь дело за теорией
эндшпиля!»
На следующий день едем в Оксфорд. По дороге допрашиваю перво-
го директора о системе высшего образования в Англии. Раньше я по
наивности думал, что Кембридж и Оксфорд — университеты в нашем
обычном представлении. Ничего подобного! Вот в Ноттингеме единый
университет с факультетами, а в этих двух старинных городах нет уни-
верситетов как таковых, это просто множество колледжей самого раз-
ного типа. Будущие педагоги учатся всего з года, а медики — 7 лет.
В Оксфорде, например, 29 мужских колледжей и 6 женских.
В Оксфорде президентом шахматного клуба является д-р Шенк,
когда-то он, так же как и Флор, был чешским шахматистом. Так же,
как и Флор, он вынужден был покинуть родину, спасаясь от гитлеров-
цев. Теперь в Оксфорде он преподает историю фашизма — ему и кар-
ты в руки...
Ко мне был приставлен молоденький студент-математик. Договари-
ваемся, что завтра в 6:15 утра вместе со студентом-филологом русского
факультета он меня проводит до вокзала. Сеанс затягивается, в Оксфор-
де нет такой жесткой дисциплины, как в Кембридже. К сожалению,
выясняется, что оба провожающих проиграли. Филолог медленно, но
чисто говорит по-русски, он из Эдинбурга, математик же из какой-то
деревушки.
Наутро ливень отменный, но мои приятели не опоздали, усадили
меня в вагон, и через полтора часа — Лондон. Можно будет наконец
с сотрудниками посольства поговорить по-русски в свое удоволь-
ствие...
Хаус оф Коммонз. «Звонил Джулиус Силвермен, — сказал Николай
Антонович, — приглашает от имени шахматистов палаты общин по-
сетить парламент...»
И вот в четверг, 26 января 1967 года, на русской «Волге» (с правым
управлением!) вместе с капитаном шахматной команды советского по-
сольства Николаем Антоновичем Берденниковым едем в парламент.
И здесь трудно найти место для стоянки; мой спутник принимает сме-
лое решение и вклинивается в ряды автомашин, что принадлежат чле-
нам палаты лордов. Сразу же в нашу сторону направляется двухметро-
вый и грузный бобби. Краткое объяснение — следует милостивый кивок
головой...
212
Мистер Силвермен — старый знакомый, он шахматист I разряда.
Впервые мы встретились 20 лет назад в Москве. Он избран в палату от
Бирмингема, поэтому 5 лет назад Силвермен открывал в этом городе
мой сеанс. Когда мы приехали в парламент, г-н Силвермен был еще
занят, и нас встретил другой шахматист — член палаты общин от Шот-
ландии, что можно было сразу заметить по твердости произношения
буквы «р».
Здание парламента разделено на две части: палату общин и палату
лордов. Лишь во время тронной речи в палате лордов присутствуют пре-
мьер-министр и его «замы»; лорды сидят, но премьер и замы стоят...
В двух залах члены обеих палат могут собираться вместе, в одном из них
десять дней спустя выступал перед членами парламента А. Н. Косыгин.
Лорд-канцлер, как известно, сидит на мешке с шерстью; когда-то
это символизировало британское могущество. Внешне мешок — непло-
хой диванчик, но наш шотландец доверительно сказал, что шерсть сва-
ливается и сидеть неудобно, поэтому лорд-канцлер не «засиживается»
на своем месте.
Осматриваем церковь при палате общин. В свое время она была ка-
толической, поэтому Кромвель держал там лошадей. Теперь она исполь-
зуется для венчания членов палаты общин и для крестин их детишек.
Почтительно останавливаемся перед дверью, куда «посторонним
вход воспрещен». Г-н Силвермен (он уже пришел) и его коллега сме-
ются — оказывается, нам можно. Заходим в просторную гостиную, где
12—15 старинных шахматных столиков. «Даже я здесь впервые», — со-
знается капитан советской шахматной команды.
Раньше в шахматы играли консерваторы, а лейбористы — в шашки.
Теперь сильнейшие шахматисты — лейбористы. Нам рассказывали, что
лишь один шахматист — лорд N — жульничал в этой комнате. Когда
членов палаты общин колокольчиком вызывали на голосование, лорд
пользовался случаем и изменял расположение фигур в свою пользу.
«Так же он пытался действовать и в политике, — добавил Силвермен, —
но „погорел"».
Шахматная команда посольства часто играет с командой парламен-
та, и не без успеха. (Еще более удивительно, что волейбольная коман-
да посольства играет с национальной сборной Англии и выигрывает.
Среди сотрудников посольства два мастера спорта по волейболу.)
Направляемся в палату общин. У входа знакомимся с вахтером. Это
феномен. Он знает в лицо и по имени всех членов палаты. Удостовере-
ния излишни.
Зал напоминает сдвоенную университетскую аудиторию и состоит
из двух амфитеатров. С одной стороны сидит правительственное боль-
шинство, с другой — оппозиция. Члены кабинета сидят на первой ска-
мье внизу, напротив — члены теневого кабинета, их разделяет стол, на
213
котором с краю лежат постановления палаты последних лет. В конце
зала, слева от правительства (и справа от оппозиции), сидит спикер,
перед ним три клерка — все в париках.
Мест на всех членов палаты не хватает, но все вместе собираются
редко. В спинки скамей вмонтированы динамики, всюду свешиваются
микрофоны. Члены палаты говорят со своих мест. Специальный техник
включает микрофон, ближайший к оратору. Поэтому выступающего
все слышат хорошо, а разговор остальных не усиливается.
Комично, что перед первой скамьей со стороны большинства и со
стороны оппозиции сантиметрах в сорока нанесена красная черта. Ес-
ли члены кабинета (также и теневого кабинета), когда выступают, под-
ходят к столу, то там, где стола нет, переступать красную линию за-
прещено. Правило это было введено еще тогда, когда члены палаты
приходили на заседание при шпагах — чтобы предотвратить крово-
пролитие.
— Позвольте, — спросил автор этих строк, — а если у члена палаты
очень большая нога и он вынужден переступить красную линию?
— Это исключено, — отпарировал шотландец.— Кандидаты перед
выборами проходят специальную проверку...
Голосуют члены палаты... ногами! Кто за — проходят налево (если
я не путаю), кто против — направо. Голосующие обходят зал палаты
с двух сторон через фойе и возвращаются в палату с другой стороны.
При входе одни клерки их записывают поименно, затем другие счита-
ют по головам. Одним словом, при голосовании не спрячешься, все
точно. Да и неплохо — что-то вроде разминки...
Пришло время ланча, а для каждого британца регулярность еды —
святое дело. В ресторане за столом разместились 8 шахматистов — чле-
нов палаты и два советских. Среди британцев даже один министр —
член кабинета.
— Я вас видел в Гастингсе, — говорит он.
— Пять лет назад?
— Нет, — отвечает он, — три недели назад... Удивительное дело! Ми-
нистр играл в одном из турниров рождественского конгресса, и никто
об этом даже не знал.
Завязывается оживленная беседа о всякой всячине: о британских
шахматистах, о шахматной программе для электронной машины,
о международных событиях. Особенно активен джентльмен, выделяю-
щийся аристократическими манерами.
— Как вы оцениваете международную обстановку?
— Пессимистически. Мир навечно разделен на два непримиримых
лагеря — шахматистов и нешахматистов.
— Почему в СССР самые сильные шахматисты?
Этот банальный вопрос меня разозлил.
214
— А почему полтора века назад британцы были лучшими мастера-
ми? — не очень вежливо спросил я...
— Ну а все же? — засмеялся мой собеседник.
Пришлось изложить свою теорию: там, где культура народа быстро
развивается, появляются сильные молодые мастера. Сейчас в СССР на-
родная культура достигла высокой степени развития, и, естественно,
темп ее роста замедлился, а талантливой шахматной молодежи стало
меньше.
Близится заседание палаты, и мистер Силвермен повел нас наверх
на места для публики; сидим прямо против спикера. Когда выступление
заканчивается, спикер истошным голосом выкрикивает фамилию сле-
дующего оратора — вероятно, эта традиция осталась с тех времен, ког-
да не было возможности усиливать человеческую речь.
В этот день министр внутренних дел Дженкинс устно отвечал на
вопросы. Вся программа заседания с кратким содержанием вопросов
отпечатана и роздана присутствующим. Членов палаты беспокоит уве-
личивающееся число побегов уголовных преступников. Один оратор
предложил окружить тюрьмы проволокой и подать высокое напряже-
ние. Министр возражает, он считает это аморальным.
Появляется премьер-министр Вильсон. Это вызывает лишь одну
реакцию — палата быстро заполняется. Вскоре появляется и лидер кон-
сервативной оппозиции Хит. Спикер объявляет, что теперь будет от-
вечать на вопросы Вильсон (он только что вернулся после переговоров
с де Голлем), а вопросы к Дженкинсу — потом. Снова следуют вопли
спикера, за ними вопросы членов палаты, ответы Вильсона и т. д.
Громкий хохот на скамьях лейбористов. В чем дело?
Оказывается, один консерватор благодарил Вильсона за его речь
в Страсбурге, вот лейбористы и смеются — Вильсон попал в неловкое
положение...
Должен признаться, что раньше я имел ошибочное представление
о палате общин. Мне казалось, что традиции столь сильны и торже-
ственны, что они как бы затрудняют работу парламента. В действитель-
ности правила работы строги, но все происходит далеко не торжествен-
но, вполне буднично, и обстановка деловая.
И вот снова электричка Лондон — Харидж. Кондуктор прокалывает
билет и с серьезной миной требует, чтобы я заплатил за весь вагон —
других пассажиров не было. Да, железные дороги в Англии под угрозой.
Но и голландский теплоход «Принцесс Беатрикс» в конце января
почти пуст. Проводник увидел фамилию на моей сумке.
— Это ваше имя? Так вы знакомы с Эйве? Он, конечно, будет вас
встречать в Хуке?
Чтобы не огорчать моего собеседника, говорю, что надеюсь увидеть
профессора на вокзале, и поражаю моряка в самое сердце, сообщив ему
215
точный амстердамский адрес экс-чемпиона. Тогда я вынужден ознако-
миться со всеми подробностями рейса. Погода отличная, солнышко,
море спокойное. Почти все время провожу на палубе: имею же я право
на отдых после того, как за три недели сделал примерно 15 тысяч ходов!
Теплоход прибывает в порт. Советский вагон и наши проводники на
месте. Выхожу на перрон. Строевым шагом наступают два рослых гол-
ландца: экс-чемпион и его друг мастер Мюринг.
Да, старый моряк оказался прав.
Выпита традиционная чашечка кофе.
Поезд трогается, и через 42 часа — Москва.
Неделя в Нью-Йорке*
В аэропорту Будапешта меня встречал Бен Миттман — президент
Международной ассоциации машинных шахмат и вручил авиабилет
в Нью-Йорк. Здесь, в столице Венгрии, проходил чемпионат мира сре-
ди шахматных микрокомпьютеров. Дело это быстро развивается, оно
приносит доход — малоквалифицированные шахматисты охотно по-
купают такие компьютеры.
Авторами микрокомпьютера — чемпиона мира — являются Катя
и Ден Спраклены. Катя изучает русский: «Мы использовали некото-
рые идеи из ваших книг», — говорит она. «Платить будете?» Катя
смущается. «А опубликуете, что использовали?» «Обязательно», —
отвечает она.
Микрокомпьютеры выгодны не только фирмам, но и математи-
кам — корпорации хорошо платят. А те математики, что работают
с большими компьютерами, прибылей не приносят и нередко работают
тайно. Вот и наметилась тенденция перехода программистов с больших
компьютеров на микро-ЭВМ, хотя суть проблемы состоит в использо-
вании сверхпроизводительных машин!
Профессор Миттман 30 лет назад в армейской школе изучал русский
язык. Он и пожелал в наше тревожное время лично доставить меня
в Нью-Йорк на IV чемпионат мира среди ЭВМ. Не обошлось без при-
ключений. Вылетели из Франкфурта-на-Майне на «боинге», имея
400 пассажиров на борту.
Через полчаса пилот сообщает, что хотя серьезных причин для бес-
покойства нет, но он должен вернуться в аэропорт. Часа через два сно-
ва поднялись в воздух. Пилот объяснил — одна пассажирка высказала
подозрение, что муж подложил ей в чемодан... бомбу! Прилетели в аэ-
ропорт Кеннеди с опозданием на 4 часа.
Публикуется впервые.
216
Чемпионат был организован отлично. Участники жили и играли
в отеле «Шератон», в центре города. Собственно, играли не они, а ком-
пьютеры. Микрокомпьютеры (и небольшие компьютеры) находились
здесь же, в турнирном зале, большие — далече, на вычислительных
центрах. Да, играли ЭВМ, а математики, которые эти ЭВМ программи-
ровали, исполняли обязанности секундантов — передвигали фигуры,
как им указывали компьютеры.
За ходом игры зрители наблюдали по демонстрационным доскам.
Никто не требовал тишины — стоял галдеж. Главный судья мастер
Майк Вальво громогласно комментировал развитие событий на до-
сках. Всего было 22 программы. 9 из них использовали микрокомпью-
теры. За 4 дня было проведено 5 туров по швейцарской системе. По-
скольку программы вместе со своими компьютерами были самой раз-
личной шахматной квалификации (да еще швейцарская система!), то
не обошлось без случайностей. Но все же итоги чемпионата поучи-
тельны.
Победила программа КРЕЙ-БЛИТЦ (математик Хайетт) — она ис-
пользовала компьютер Крей-экс; быстродействие этой машины — свы-
ше ста миллионов средних операций в секунду. Фавориты — программа
НУ ЧЕСС (математик Слейт, компьютер Крей-1) и программа БЕЛЛЬ
(математик Томпсон, специализированный компьютер БЕЛЛЬ) — оста-
лись за чертой призеров. ЭВМ Крей-1 слабее Крей-экс раза в два, а про-
шлый чемпион БЕЛЛЬ проиграл обе партии своим конкурентам —
КРЕЙ-БЛИТЦ и НУ ЧЕСС.
Когда Кен Томпсон в 1982 году был в Москве (в 1980 году в Линце
его БЕЛЛЬ стал чемпионом мира), он заявил, что возобновит работу
по совершенствованию программы лишь в том случае, если его ком-
пьютер будет превзойден. Нет худа без добра, теперь это случилось,
и академик Томпсон продолжит свои исследования.
В 1977 году я был на II чемпионате мира в Торонто. За шесть лет
шахматные программы слабо продвинулись вперед. По-прежнему они
основываются на полном переборе ходов: метод, при котором ресурсы
ЭВМ используются непроизводительно. Правда, третий призер — про-
грамма АВИТ (математик Марсланд) — основывается на эвристическом
методе, но это исключение, лишь подтверждающее правило. На мой
взгляд, победитель КРЕЙ-БЛИТЦ играет в силу слабого национально-
го мастера и, пожалуй, сильнее, чем предыдущие чемпионы.
Средний уровень игры повысился, однако успехи эти достигнуты
лишь за счет увеличения ресурсов ЭВМ. Быстродействие их возросло
раз в десять, а сила игры — незначительно. Таково свойство метода пол-
ного перебора.
Математики и шахматисты принимали советского экс-чемпиона
с большой теплотой. Трижды на турнире произносились приветствен-
217
ные речи. На моей ленточке, приколотой к пиджаку, значилось VIP
(весьма важная персона — юмор не чужд и математикам)... Когда жур-
налистка из газеты «Вашингтон пост» появилась в турнирном зале,
президент Миттман предложил ей побеседовать прежде всего со мной,
а затем с другими. Через день в газете появилась большая статья о чем-
пионате, но там о советском госте не было ни слова — видимо, средства
массовой информации не должны были писать об этом!
Американцы о политике почти не говорили. Однажды все же по-
интересовались моим мнением об инциденте с южнокорейским са-
молетом.
— А если неопознанный самолет ночью летал бы над военными объ-
ектами в США, что бы произошло? — спросил я.
— Наверно бы сбили...
— А когда кто-либо исчезает из дому, вы начинаете его искать?
— Конечно...
— Так почему, когда самолет сошел с трассы, никто не обратился
к советским властям с просьбой оказать содействие? Разве это не пре-
дотвратило бы трагический конец?
Собеседники в знак согласия закивали головами.
Ко мне в номер с газетой в руках заходит Бен Миттман: «Это ужас-
но! — восклицает он. — 161 молодой американец погиб в Бейруте!» Ко-
нечно, ужасно. Но я не слышал, чтобы американцы сокрушались, ког-
да гибли люди других национальностей. Создавалось впечатление, что
политикой здесь мало интересуются, считают, что политика — это сво-
его рода профессия, на которой можно делать бизнес. В Вашингтоне
получают за работу деньги — пусть они и делают свое дело. Потом все
же выяснилось, что это впечатление ошибочно.
Во время последнего тура Б. Миттман, М. Ньюборн и Д. Ливи вру-
чили мне подарок — шахматный микрокомпьютер Грандмастер (про-
грамму его сделал Д. Ливи). Сила его игры обычная для таких компью-
теров, но с инженерной точки зрения он сделан отлично. Обыкновенная
доска и обычные фигуры. Но компьютер сам передвигает фигуры, они
скользят по доске — их передвигает расположенная под доской магнит-
ная система. Когда перемещается конь, то другая фигура, если она ме-
шает коню, отступает в сторону и пропускает коня, а затем становится
на свое место. Демонстрация игры компьютера обычно вызывает как
восхищение, так и смех. Американцы вообще сроднились с электро-
никой. Даже дверь номера в гостинице открывается не обычным клю-
чом, а... перфокартой! Манхеттенский шахматный клуб, членом кото-
рого в свое время был сам Капабланка, организовал встречу трех остав-
шихся в живых участников знаменитого АВРО-турнира (Голландия,
1938) — Решевского, Файна и автора этих строк. Решевский продолжа-
ет выступать в соревнованиях.
218
— Может, пригласят меня на какой-либо международный турнир
в СССР?
— Обязательно передам ваше пожелание, Сэмми, а почему вы не
снимаете кепку?
— Она у меня всегда на голове.
— И даже ночью?
Решевский ответил утвердительно: он и в молодости отличался от
других шахматистов.
Пришла в клуб и вдова Капабланки — Ольга (девичья фамилия ее
Чегодаева). Она не забыла русский язык. Последний раз мы виделись
в 1938 году...
Состоялась конференция Международной ассоциации машинных
шахмат. Президент Миттман сложил свои полномочия, новым руково-
дителем стал М. Ньюборн (Канада).
«Почему не приехала советская программа КАИССА?» — настойчи-
во спрашивали участники конференции. Пришлось объяснить, что,
несмотря на мои советы играть в чемпионате, авторы КАИССЫ воз-
держались от участия, так как им не удалось усовершенствовать свою
программу.
Когда вручали призы победителям, я выполнил просьбу моего дру-
га, известного составителя шахматных этюдов Гиа Надареишвили, ко-
торый передал мне два грузинских рога для нового чемпиона мира.
Математик Хайетт получил один рог для себя лично, а другой (к обще-
му удовольствию всех присутствовавших) — для программы КРЕЙ-
БЛИТЦ, чтобы они вместе «отметили» победу...
На закрытии турнира К. Томпсону была вручена премия за разра-
ботку его широко известной операционной системы (для ЭВМ)
«Юникс». На радостях Кен пригласил небольшую компанию в Шуберт-
театр на мюзикл. Труппа состоит из ю девушек и ю мужчин. Девушки
выступают в туфельках на высоких каблучках. Танцуют все с профес-
сиональным мастерством. Но нельзя же танцевать два часа подряд, по-
этому приходится еще петь и разговаривать — это уже не на столь вы-
соком уровне.
Возвращаемся в гостиницу по Бродвею, вечер прохладный. Но что
это? Два шахматных столика стоят на тротуаре, и молодой негр играет
в шахматы со всеми желающими (ставка — 3 доллара). Как он узнал,
что в нашей компании экс-чемпион мира, — не знаю (проболтался, на-
верное, Ф. Фридель, шахматный журналист из Гамбурга). Наконец он
поверил, что я в шахматы давно не играю. Пришлось мне оставить ему
на память автограф на... только что заработанном им долларе!
В центре Нью-Йорка (Манхэттене) впечатляют новые небоскребы.
Относительно чисто, нет большой загазованности, тротуары из белых
плит (как было еще в Питере, на Невском). Поднимались, конечно, на
219
Эмпайрстейт билдинг, но погода была плохая. А вот в погожий вечер
с 49-го этажа нашей гостиницы город хорошо виден.
Один день мы с К. Томпсоном колесили по штату Нью-Джерси. Сна-
чала посетили магазинчик в городе Уэстфилд, хозяйкой которого яв-
ляется миссис Томпсон, потом несколько часов провели в «Бэлл Лэбэр-
торис» (научный центр компании «Бэлл телефон»), где работает Кен,
затем отправились на юг, в Томс-ривер; шахматному клубу этого город-
ка покровительствует Томпсон. «Хотите, доставлю вас на самолете?» —
предлагает Кен. Поехали все же на автомобиле.
Лекция в Томс-ривере была организована отлично, словно в СССР.
Съехалось свыше юо шахматистов. Слушали внимательно, потом по-
сыпались вопросы, в том числе и о машинных шахматах. «А не пере-
станут ли люди играть в шахматы, если компьютеры превзойдут чело-
века — чемпиона мира?» «Вряд ли. Ведь женщины, хоть они и уступа-
ют по силе мужчинам-шахматистам, играют».
Суть проблемы искусственного гроссмейстера не в шахматах. Сейчас
люди с трудом решают сложные переборные задачи; ресурсы нервной
системы человека (быстродействие и память) оказываются недостаточ-
ными. А алгоритмы решения этих задач у человека — высокого уровня
(например, для поиска хода в шахматах). Ресурсы же современных ЭВМ
весьма велики. Вот проблема и состоит в том, чтобы передать ЭВМ со-
вершенные алгоритмы для решения переборных задач, например для
планирования народного хозяйства.
«Но, — добавил я, — скажу „по секрету", что это имеет смысл и в
других задачах, хотя бы в политике...»
И что же? Раздались аплодисменты. Стало быть, первое впечатление
было ошибочным; американцы политикой интересуются.
«А как дело обстоит с шахматной программой ПИОНЕР? Почему
так затянулась работа?»
Объясняю, что были трудности, но дело двигается, хотя прогнози-
ровать результаты еще рано. Мало кто верит в успешное окончание
ПИОНЕРа, но, если все кончится хорошо, новый метод получит долж-
ное признание.
Кончилась лекция, и любители автографов спокойно встали...
в очередь! Такой самоорганизованности мне еще не приходилось
встречать.
Действительно, в успех ПИОНЕРа почти никто не верит (что, впро-
чем, не мешает нам работать). Мой друг Монти Ньюборн пригласил
меня и одного адвоката, своего школьного товарища, в ресторан «Рус-
ский чай». Ели борщ и блинчики с творогом, хотя русские там уже дав-
но не работают.
«Когда вы думаете закончить ПИОНЕРа?» — спрашивает товарищ
Ньюборна. Не успел я и рта открыть, как Ньюборн воскликнул: «Ни-
220
когда!» Думаю все же, что ПИОНЕР заиграет в шахматы — и подобно
мастеру...
Все математики разъехались по домам, и провожали меня в аэро-
порту друзья-шахматисты, сотрудники Представительства СССР в ООН.
Принимая багаж, сотрудница аэровокзала долго косилась на большую
коробку с Грандмастером, но багаж приняла...
И вот снова летим над океаном, и есть время поразмыслить о том,
что происходит на белом свете. Большинство населения ведущих стран
Запада — против войны, а правительства придерживаются иного курса;
видимо, интересы крупных и мелких собственников не всегда совпада-
ют. Припоминается заявление одного из министров нынешнего пра-
вительства США: война — это не самое худшее (то есть еще хуже поте-
рять богатство и власть). Да, положение сложное. Достижения ученых —
независимо от их субъективных побуждений — объективно привели
людей на грань катастрофы. Мне кажется, что теперь нужны новые
научные достижения, которые будут содействовать выходу из создав-
шегося кризиса. И время не ждет.
НА РАЗНЫЕ ТЕМЫ
Это было время становления советской страны — она строила, мо-
лодые люди учились, развивалась культура, в том числе и шахматы. Но
это было и нелегкое время; и страна, и советские люди боролись с труд-
ностями. Студенческая практика оказалась интересной, но мы жили
в бараках, а питание было ниже всякой критики. Тем не менее я не за-
был о шахматах и делал все, что мог, как для шахмат на Днепрострое,
так и в Запорожье.
Конечно, заметку «Шахматы на Днепрострое» подправил С. Вайн-
штейн, заведующий редакцией журнала «Шахматы в СССР»; он на-
чинил ее политической информацией (к удовольствию Н. В. Крыленко).
Из этой заметки можно представить, как формировалась в те вре-
мена личность молодого шахматиста — он приучался действовать в об-
щественных интересах.
В 1945 году был проведен радиоматч СССР — США. Вторая мировая
война закончилась, между победителями сохранялись добрые отноше-
ния. Объективность и дружелюбие красной нитью пронизывают мое
выступление на приеме в ВОКСе по случаю окончания матча. Будем
надеяться, что в наше тревожное время отношения между двумя вели-
кими странами станут более дружелюбными. Однако условия игры
в этом радиоматче из-за ее чрезмерной продолжительности были тя-
желыми. В статье «О технике проведения радиоматчей» обсуждается
эта проблема и вносятся конкретные предложения, которые привели
бы как к сокращению времени игры, так и к строгому соблюдению шах-
матного кодекса.
Мой двоюродный брат И. М. Рабинович занимался историей науки.
Он собрал интересные материалы о крупном математике П. Г. Боле.
Поскольку Боль неплохо играл в шахматы и сохранились его партии,
авторы книги «Математик Пирс Боль из Риги» обратились ко мне
с просьбой дать Болю характеристику как шахматисту (см. «О шахмат-
ной игре П. Г. Боля»).
Во время космического полета А. Николаева и В. Севастьянова была
проведена шахматная партия Космос — Земля. За «Землю» играли
Н. Каманин и В. Горбатко. По поводу этой уникальной шахматной
встречи и был проведен вечер в Центральном шахматном клубе на Го-
голевском бульваре. Все проходило очень тепло и дружелюбно, о чем
свидетельствует и мое выступление, опубликованное под заголовком
«Космос — Земля — ЦШК».
222
В августе 1971 года наступили для меня трудные дни — юбилей. По-
лучены поздравления, надо отвечать. Вот и обратился я с письмом в ре-
дакцию газеты «Советский спорт», письмом явно иронического содер-
жания. К моему удивлению, оно было опубликовано...
Может быть, чтобы юбиляры не обижались, письмо и не следовало
публиковать. А вот когда я писал серьезные статьи, случалось так, что
меня и не публиковали!
Практически я по переписке так же не играл, как не играл и блиц,
но среди переписочников у меня были друзья, прежде всего Б. Ф. Под-
цероб. Я не мог уклониться от ответов на вопросы, заданные мне жур-
налом «Шахматы в СССР» (см. «Об игре по переписке»).
В «Советском спорте» совместно с Л. Абрамовым мы опубликовали
заметку «Шахматная школа», где рассказывалось об интересной по-
ездке в гости к нефтяникам Татарии. Мы убедились, что на местах энер-
гично действуют шахматные энтузиасты.
В предисловии к книжке «Организация и судейство шахматных со-
ревнований» я не преминул высказать свое мнение о важности функций
шахматного судьи. Это было для меня нетрудным делом, так как в сво-
ей шахматной жизни видел разных судей — и плохих, и хороших. Опыт
шахматиста-практика заставил меня неплохо разбираться в судейских
тонкостях.
В статье «Что происходит в мире шахмат?», написанной в конце
1975 года, я также коснулся положения в мировом шахматном сообще-
стве, вопроса смены поколений. Любопытна атмосфера, которая цари-
ла в Ленинграде, в Аничковом дворце, во время сражения пионеров
с гроссмейстерами. Было ясно, что грядет новое поколение шахматных
талантов, тогда еще пионеров. Среди них были А. Юсупов и двенадца-
тилетний Г. Каспаров. Рассмотрев партию (из сеанса с часами) Каспа-
ров — Полугаевский, читатель поймет, что и тогда уже Каспаров играл
примерно в том же стиле, что сейчас.
В 1985 году в Баку вышел сборник партий Г. Каспарова «Испытание
временем», которому предшествовало мое предисловие. Из него яв-
ствует, что я надеялся и продолжаю надеяться — Гарри Каспаров станет
большим исследователем шахмат.
Далее впервые публикуются на русском языке три предисловия, на-
писанные по просьбе издательства «Пергамон пресс» (Оксфорд, Ан-
глия). Первое предисловие относится к книге «К достижению цели».
Вероятно, я не ошибся, что эта книга поможет британскому читателю
несколько изменить свое представление о советских людях: рецензия,
опубликованная газетой британских коммунистов «Морнинг стар»,
является тому подтверждением. Это же издательство перевело на ан-
глийский «От шахматиста к машине». Книга эта, кроме прочего, по-
зволила британским шахматистам ознакомиться с моими партиями
223
позднего периода (1967—1970). Разумеется, и здесь было написано спе-
циальное предисловие.
И, наконец, для книги «Британские шахматы» я составил крат-
кий обзор развития британских шахмат почти за два столетия. При
этом особо отметил талант юного Шорта, но затем стал сомневать-
ся — не ошибся ли я? И вот Шорт, к моей радости, оказался един-
ственным, кто представлял английские шахматы на турнире пре-
тендентов 1985 года.
Шахматы на Днепрострое*
Читатели журнала «Шахматы в СССР», вероятно, помнят, что наш
журнал еще в 1929 году принял шефство над шахматными кружками
Днепростроя (см. «Шахматный листок», 1930, № 21). Поэтому неуди-
вительно, что редакция охотно воспользовалась моей поездкой на про-
изводственную практику на Днепрострой, чтобы возобновить связь
с подшефниками, передать литературу и пожелание использовать ав-
тора этих строк для шахматных выступлений.
С приподнятым настроением шел я в бюро физкультуры райкома
строителей. Я уже представлял себе трогательную встречу шефа
с подшефниками, но... через несколько минут мое настроение резко
изменилось. Оказывается, на Днепрострое в настоящее время нет ни
одной шахматной ячейки. Более того, по уверению руководителя
физкультуры т. Арбера, на Днепрострое даже и шахматистов нет.
«Было их тут зимой немного, но, как известно, летом шахматисты
куда-то исчезают...» Единственное, что Арбер нашел возможным
предложить: «Напишите статью в нашу газету. Может быть, что-
нибудь и выйдет. А там дней через 15—20 можно будет и сеанс устро-
ить...»
К сожалению, на некоторое время я вынужден был прекратить по-
иски шахматистов, так как имел несчастье заболеть. Но вскоре после
выздоровления меня ждал небольшой сюрприз. Оказывается, шахма-
тисты соседнего города Запорожья «пронюхали», что на Днепрострое
появился столичный мастер, и решили, что пропустить такой удобный
случай нельзя.
Таким образом, в Запорожье состоялось несколько моих выступ-
лений.
В конце концов я даже организовал матч Днепрострой — Запорожье
на «целых» девяти досках. Так что, оказывается, «есть еще шахматисты
на Днепрострое...»
«Шахматы в СССР», 1931, № 7.
224
По всему Союзу идет деятельная подготовка к VII съезду*, на местах
намечается определенный подъем шахматной жизни, а на Днепрострое,
крупнейшем ударном строительстве, нет даже шахматных ячеек! Мест-
ным физкультурным организациям давно пора усвоить, что шахматы
также относятся к ним, как футбол и легкая атлетика. Всеукраинскому
шахкомитету не мешало бы поинтересоваться шахработой на Днепро-
строе, где до сих пор не выполнены постановления ВСФК о ш/ш дви-
жении.
Значительно лучше обстоит дело в Запорожье, хотя и здесь работа
поставлена далеко не блестяще. Имеется здесь шахкомитет, есть и ква-
лифицированные шахматисты, проводятся матчи, турниры, но шах-
матная организация не начинала еще перестройки в соответствии с но-
выми задачами.
Интернациональная работа отсутствует, общественно-политиче-
ская также, нет и массовости в ш/ш работе. Между тем Запорожье
является довольно значительным промышленным и учебным цент-
ром.
В заключение несколько слов о спортивных результатах:
19 августа я играл одновременно пять партий против сильнейших
шахматистов Запорожья. Результат +4=1.
23 августа состоялся матч Днепрострой — Запорожье. Результаты
видны из таблицы.
Днепрострой Запорожье
Ботвинник 1 Гостищев о
Гриначевский 72 Осадченко 72
Чиркин О Рейман 1
Кельнер О Левин 1
Соцюк О Козлов 1
Радецкий О Сковородко 1
Раппопорт 1 Вожженков о
Цейтлин 1 Соляников о
Михайлов 1 Моренко О
+472 +472
25 августа — сеанс на десяти досках с результатом +8—1 (Гостище-
ву)=1.
26 августа — несколько партий против сильнейших шахматистов
города: +4—1 (Шнейдеру)=2.
Речь шла о всесоюзном шахматном съезде.
225
Расстояние — не преграда*
Мысль об организации шахматного радиоматча между Соединен-
ными Штатами Америки и Советским Союзом впервые была высказана
в ноябре 1943 года на страницах американского журнала «Чесс ревью».
Идею сразу же поддержали все любители шахмат Объединенных На-
ций. Английский журнал «Чесс» писал: «Вот это будет соревнование!»
Только в нынешнем году оказалось возможным претворить идею
в жизнь. Окончательные переговоры между обеими сторонами нача-
лись весной этого года, и вскоре было достигнуто соглашение по всем
пунктам.
Матч между сильнейшими шахматистами Соединенных Штатов
и Советского Союза вызвал огромный интерес. США дали шахматному
миру таких великих мастеров, как Морфи, Пильсбери и Маршалл.
Именно в США сформировался как шахматист Капабланка.
В нашей стране шахматы всегда развивались под влиянием чиго-
ринских традиций, а советские мастера подняли шахматное искусство
на новую высоту.
Я полагаю, что на результатах матча сказалось то, что наши амери-
канские друзья недооценили силу советской команды. Примером может
служить первая партия между Смысловым и Решевским. Вплоть до
18-го хода она совпала с партией между Дурасом и Мароци из турнира
в Остенде 1906 года. Полагаясь на нее, Решевский предпринял ту же
жертву коня, что и Мароци. Но Решевский не знал партии Болеслав-
ский — Рагозин, игранной в чемпионате Москвы 1942 года, в которой
Болеславский нашел блестящее опровержение плана Мароци. Когда
в марте 1943 года мне стала известна партия Болеславский — Рагозин,
я потратил несколько дней и ночей в попытке улучшить защиту за чер-
ных. В том же году на турнире в Свердловске я применил «улучшен-
ную» защиту против Болеславского. Хотя наша свердловская встреча
закончилась вничью, я попал в тяжелейшее положение. Идея Болес-
лавского вновь восторжествовала.
Решевский ничего не знал об этих партиях. В результате Смыслов
потратил на первые 25 ходов всего 7 минут и одержал победу.
Во второй партии со мной Арнольд Денкер также стал жертвой де-
бютной неудачи. Но этого не скажешь о первой партии. Возможно,
Денкеру не были известны мои партии с Микенасом и Лилиенталем
из XIII чемпионата СССР 1944 года, но ведь они не представляли собой
по дебюту чего-то совершенно нового, у них были свои предшествен-
ники. Еще в 1940 году в голландском шахматном журнале была напе-
Опубликовано на английском языке в «Советской шахматной хронике»
ВОКСа.
226
чатана партия между ван Схелтингой и Грюнфельдом, а год спустя
английский журнал «Чесс» опубликовал партию Сабо — Эйве. В обеих
этих партиях встретился тот же вариант, который я применил против
Денкера, и чемпион США, конечно, не мог быть не в курсе.
Вообще говоря, было бы едва ли правильно утверждать, что амери-
канская команда оказалась недостаточно подготовленной в дебютном
отношении. Исследования американских мастеров, например, в защи-
те двух коней хорошо известны. Поэтому на предматчевом сборе со-
ветской команды было решено не играть эту защиту. Один участник
нашей команды нарушил это решение — мастер Рагозин. В результате
он чуть не проиграл мастеру Сейдмэну.
Могла ли американская команда сыграть лучше? На этот вопрос
я бы ответил утвердительно. Нисколько не имея в виду умалить дости-
жения моих коллег Смыслова и Болеславского, я полагаю, что вряд ли
может случиться в следующий раз, чтобы Файн и Решевский набрали
только пол-очка в четырех партиях. Денкер и Кэжден также могли рас-
считывать на лучшие результаты. Пожалуй, только на трех последних
досках американцы были явно слабее, поскольку за советскую команду
на них выступали такие отважные «мушкетеры», как Рагозин, Макого-
нов и Бронштейн.
Несколько слов о лучшей партии матча. Я полагаю, что если при
анализе партии Горовиц — Флор не удастся обнаружить существенного
улучшения игры за черных, то один из двух призов за лучшую партию,
учрежденных журналом «Шахматы в СССР», следует присудить масте-
ру Горовицу, который провел всю партию блестяще.
Говоря о бессонных ночах (в Нью-Йорке игра началась в ю часов
утра, в Москве — в 17 часов, продолжительность партий составляла
ю—12 часов), я бы хотел подчеркнуть великолепное поведение амери-
канского и английского представителей в судейской коллегии в Мо-
скве, которые самоотверженно делили все тяготы с советскими масте-
рами. Это был один из тех редких случаев, когда не судьи «доводили
до изнеможения» своих подсудимых, а скорее, я бы сказал, участни-
ки — судей.
Можно выразить надежду, что ход игры в радиоматчах в дальней-
шем будет ускорен, хотя уже первая встреча оказалась в этом отноше-
нии вполне удовлетворительной. В первую очередь организаторам
матча можно поставить в заслугу, что все партии были закончены
в предусмотренные расписанием четыре дня, несмотря на участие таких
упорных шахматных бойцов, как гроссмейстер Бондаревский и заслу-
женный мастер спорта Макогонов.
В своей речи на заключительной церемонии в Нью-Йорке Морис
Вертхейм, председатель американского организационного комитета,
сказал, что обе команды вышли из борьбы победительницами, по-
227
скольку радиоматч способствовал развитию дружественных отно-
шений между СССР и США. Я от всей души присоединяюсь к этим
словам.
Особо мне хотелось бы отметить внимание, оказанное нашей коман-
де послом Соединенных Штатов господином Авереллом Гарриманом,
которое было высоко оценено всеми советскими шахматистами. Мы
благодарим также посла Великобритании сэра Арчибальда Кларка Кер-
ра за посещение матча.
О технике проведения
радиоматчей*
Почему в радиоматче СССР — США мы играли 12 часов подряд вме-
сто 5 часов? Это серьезный вопрос. Если нельзя будет свести продол-
жительность игры к 6—7 часам, то, конечно, игра по радио не может
получить того распространения, которого она заслуживает.
Я лично думаю, что ограничить продолжительность игры 6— 7 ча-
сами можно. Мы же проводили в 1941 году матчи Москва — Ленинград
и укладывались в это время! Тренировочный матч, который советская
команда провела 30 автуста перед радиовстречей с американцами, так-
же продолжался 6У2 часа. Правда, при этом телеграммы не передава-
1 — шахматные столики
2 — аппаратная
лись по радио, но это не имеет существенного значения.
Почему же все-таки партии между-
народного матча так затягивались? На
мой взгляд, дело заключается в не-
правильной организации переда-
чи ходов. В США, например, кроме
основной аппаратной (в турнирном
помещении) была еще промежуточ-
ная, транзитная, аппаратная. При
передаче ходов обе стороны не поль-
зовались телетайпом, что приводило
к небольшой затяжке в прохождении
телеграмм. Со стороны судей не было,
по существу, контроля за работой се-
кундантов — с точки зрения их опера-
тивности. Можно еще указать на ряд
других недочетов в организации.
Необходимо напомнить также, что этика заочной игры радикально
отличается от игры с глазу на глаз. При проведении радиоматчей нет
«Шахматы в СССР», 1946, № 1.
228
возможности взаимного контроля противников. Обычно можно сле-
дить за партнером, чтобы тот не пользовался посторонней помощью;
в обычных условиях нельзя узнать ход противника до того, как он сде-
лан на доске. Иное дело радиоматч. Теоретически здесь можно околь-
ным путем узнать ход до того, как он сделан на доске секундантом,
и тем самым обдумать ход «без потери времени»; сделать невозмож-
ной во время матча всякую помощь со стороны (в том числе и «пред-
варительную» информацию о ходе партнера!) — непременное условие
организации радиоматчей.
Я не собираюсь утверждать, что команды СССР и США повинны
в этом. Наоборот, я уверен, что ничего подобного не было. Я рассма-
триваю этот вопрос с точки зрения будущих радиоматчей и разработки
кодекса игры по радио.
Как же можно обеспечивать быструю передачу ходов и отсутствие
всякой помощи со стороны?
На мой взгляд, это можно сделать только одним путем: перенести
аппаратную в комнату, где сидят участники. Сделать маленькую ап-
паратную с хорошей противошумовой изоляцией и с удовлетвори-
тельной вентиляцией — дело не столь сложное. Это существенно со-
кратит время на хождение секундантов, а главное — обеспечит на-
глядный контроль судьи за прохождением хода от телетайпа до
участника. Разумеется, всякие промежуточные аппараты должны
быть исключены.
Посмотрим, сколько же времени потребуется на прохождение хода.
Запись секундантом хода и времени.
Составление телеграммы и передача ее в аппаратную —15 сек. Пере-
дача телеграммы на телетайпе — ю сек. Непредвиденные обстоятель-
ства — 5 сек.
Итого: 30 сек.
Это будет только половина пути. Для того чтобы в первом прибли-
жении получить время, затрачиваемое на передачу полного хода (белых
и черных), надо это время умножить на 4. Итак, на один ход будет из-
расходовано две минуты. Мы не учитываем время, расходуемое на кон-
троль работы секунданта и телеграфиста. Этот контроль, как правиль-
но предложил тов. Фельдман, должен производиться немедленно, но
уже после передачи хода. На сорок ходов уйдет 1 час 20 минут, то есть
вся игра не будет превышать 6— 7 часов!
Конечно, найдутся оппоненты, которые докажут, что я в расчетах
ошибся на несколько секунд в ту или иную сторону. Это, однако, вряд
ли может поколебать основное заключение (6—7 часов).
Как же сделать невозможным помощь со стороны?
Перемещение аппаратной в комнату для игры решает эту задачу на
50 %, так как контроль судьи будет весьма эффективным. Но это недо-
229
статочно. Необходимо запретить разговоры участников с секундантами.
Участники должны разговаривать лишь с судьей (представителем дру-
гой команды) и капитаном; с последним только в присутствии судьи.
Таким образом, ликвидируются все каналы, по которым возможна по-
мощь со стороны. Отметим, кстати, что команда не должна иметь сво-
его представителя — «судью» у себя же в зале. Ему просто нечего делать.
Необходимо осуществить эти мероприятия при проведении ближай-
шего же радиоматча. Только практика — критерий истины — может
проверить высказанные здесь соображения.
О шахматной игре
П. Г. Боля*
Я рад предоставленной мне возможности внести свою лепту в суж-
дение о творческой личности замечательного математика — в той мере,
в какой она проявилась в его шахматной игре.
Партии П. Г. Боля были сыграны на рубеже двух столетий, когда
крупные шахматисты владели уже фундаментом позиционной игры,
отчасти и в закрытых позициях. Однако основная масса квалифициро-
ванных шахматистов тяготела тогда еще к открытым позициям, к атаке
в стиле Морфи, когда решающее значение в игре может получить уме-
ние вести расчет вариантов.
Подобная игра, видимо, особенно характерна для «рижской шко-
лы». Достаточно напомнить, что такой блистательный мастер позици-
онной игры, каким был А. Нимцович, великолепно считал варианты,
а уж о М. Тале и говорить не приходится.
Партии П. Боля, приведенные в известном печатном органе рижских
шахматистов начала нашего века «Baltische Schachbletter», дают воз-
можность судить об его шахматной «душе», хоть его противниками
были шахматисты самой различной силы. Боль тяготел к открытой
фигурной игре, рвался всегда к атаке, с азартом выискивал возмож-
ности сложных комбинаций. Когда приходилось защищаться, Боль
делал это с явным неудовольствием и без особого успеха... Так, он про-
игрывает Ф. Мюллеру и Ф. Германну и эффектно выигрывает у Э. Ва-
генгейма, В. Замуэля и Г. Элерта.
Дебюты П. Боль знал тонко — ясно, что он специально изучал тео-
рию начал. Но это, разумеется, были начала, характерные для его вре-
мени — открытые варианты испанской партии, дебют четырех коней
и т. п. Весьма любопытно, что в партии против Мюллера Боль сыграл
А. Д. Мышкис, И. М. Рабинович. Математик Пирс Боль из Риги. Рига,
«Зинатне», 1965.
230
во французской защите 3.. .Cb4 — то, что впоследствии стало известно
как вариант Нимцовича.
Как можно оценить практическую силу П. Боля-шахматиста? Види-
мо, он был на грани, выражаясь современными понятиями, между пер-
вым разрядом и кандидатом в мастера — весьма значительный уровень
для ученого, который отдавал шахматам лишь свой досуг.
Космос — Земля — ЦШК*
Я очень сожалею, что в числе наших гостей не вижу сегодня Николая
Петровича Каманина. Это была бы вторая встреча в нашей жизни.
36 лет назад я виделся с ним впервые, если не ошибаюсь, в Большом
Петергофском дворце под Ленинградом, когда там чествовали героев-
челюскинцев. Тогда мы еще были совсем молоденькими и оба могли
стать космонавтами. Сейчас я, конечно, для этого не гожусь.
С большой завистью смотрю я на генерала Каманина. Хотя мы с ним
одних лет, он замечательно сохранился и является руководителем на-
ших космонавтов. Кроме того, я уже отказался от практической игры
в шахматы, а Каманин, как вы только что убедились, еще продолжает
успешно выступать в соревнованиях.
Из рассказа Андрияна Николаева и Виталия Севастьянова нам ста-
ло ясно, какие трудности подстерегают человека в космосе. Первая —
это физическая невесомость, которая может быть сравнима с тем, что
испытывают участники межзонального турнира в Пальма-де-Мальорке,
где выходной бывает только один раз в 9 дней. Вторая трудность —это,
если так можно выразиться, невесомость интеллектуальная.
Когда человек находится на Земле, он в повседневной жизни по-
стоянно сталкивается с решением сложных задач, или, говоря по-
иному, «неточных задач». Не так-то просто перейти улицу, решить, как
провести вечер — пойти ли в кино, театр или найти более легкомыс-
ленное занятие. Но на космическом корабле человек всего этого лишен,
и он может разучиться решать сложные, неточные задачи. И здесь на
помощь приходят шахматы, потому что шахматы являются типичной
сложной, неточной задачей. Ведь давно известно, что люди, играющие
в шахматы, «плавают» и с трудом находят правильные решения.
Я отнюдь не хочу предложить, чтобы космонавтов отбирали среди
шахматистов. Наоборот, я думаю, если наши гроссмейстеры будут
играть так, как они играли на старте межзонального турнира в Пальма-
де-Мальорке (не считая, конечно, Геллера), то нам придется черпать
шахматные резервы из числа космонавтов...
«Бюллетень ЦШК», 1970, № 12.
231
Письмо в редакцию*
Уважаемый тов. редактор! Разрешите через газету «Советский
спорт» поблагодарить всех, кто вспомнил меня в день моего юбилея,
хотя я и не чувствую никаких заслуг в том, что шестьдесят раз вместе
с земным шаром обернулся вокруг солнца.
Об игре по переписке**
Я играл один только раз в матче с «Иксом», и то это был матч по
телефону, организованный ленинградской газетой «Смена» в декабре
1929 — январе 1930 года. «Иксом» оказался мастер А. Модель, который
провел своеобразный сеанс одновременной игры на ю досках. Сыграл
он в этом заочном матче весьма успешно, победив А. Ильина-Женев-
ского, В. Рагозина, С. Вайнштейна, А. Жилина, И. Зека, Б. Кояловича
и Центральный клуб союза пищевиков, за который играли по консуль-
тации шахматисты первой и второй категории. Три партии — против
Л. Куббеля, Я. Рохлина и меня — Модель завершил вничью.
Привожу эту партию.
А. Модель М. Ботвинник
1. е4 еб 2. сЦ d5 3. Кез Cb4 4. ed ed 5. Cd3 Кеб 6. Ke2 Kgey 7. 0—0
Cg4 8. f3 Ce6 9. аз Ca5 10. Ka4 0—0 11. сз Cfs 12. Kg3 C : d3 13. Ф : d3
Cb6 14. К : b6 ab 15. Cg5 f6 16. Cd2 Ody 17. Лае1 Лае8 18. Ле2 Kc8 19.
Л : е8 Л : е8 20. Ле1 Л : ei+ 21. С : ei Kd6 22. Cd2 Кс4 23. Cel К6а5 24.
Odi Фе8 25. Kfi Фg6 26. Ьз Kd6 27. Cf4 Ke8 28. Кез Ф17 29. b4 Кеб 30.
h4. Ничья.
Больше по переписке я не играл. Не играл потому, что был шахма-
тистом-практиком и мне много приходилось выступать в очных сорев-
нованиях (за доской). Игра по переписке — это длительная и, пожалуй,
изнурительная работа, на которую у меня не хватало времени.
Но могу отметить, что игра по переписке очень полезна. Она ценна
тем, что развивает аналитические способности, если, конечно, шахма-
тист играет самостоятельно.
Игра по переписке незаменима, когда шахматист живет в отдалении,
на периферии, и на месте не может найти себе достойных соперников.
В заочных же соревнованиях он может встретиться с сильными партне-
рами...
«Советский спорт», 1971, 28 августа.
«Шахматы в СССР», 1973, № 8.
232
Победа наших шахматистов на последней заочной Олимпиаде не
случайна. Команда Советского Союза уже в третий раз добивается та-
кого успеха, а на сей раз сумела занять первое место с большим отрывом
от конкурентов. Это лишний раз свидетельствует о высоком уровне
игры советских мастеров, в том числе и шахматистов-заочников...
Заметим, что игра по переписке не имеет никакого отношения
к электронному шахматисту. Разница между очной и заочной игрой
заключается в том, что при игре по переписке мы сталкиваемся с ины-
ми условиями решения задач, стоящих перед шахматистом в процессе
борьбы. Здесь можно подолгу думать, заглядывать во всевозможные
справочники, спокойно анализировать, передвигать фигуры при обду-
мывании хода.
Во время заочной игры шахматист не испытывает и столь присуще-
го участникам очных соревнований нервного напряжения, из-за чего
нередко сводятся на нет интересные творческие замыслы.
Необходимо отметить, что и в очных и в заочных шахматных пар-
тиях для нахождения хода используется мозг человека, а при соревно-
ваниях электронных шахматистов — вычислительная техника.
Шахматная школа*
Авторам этих строк приходится немало ездить по нашей стране.
И почти каждая поездка приносит приятные сюрпризы — беспрестан-
но множатся примеры творческого подхода к организации шахматной
жизни. Но, пожалуй, самый приятный сюрприз ожидал нас в городе
нефтяников Татарии — Лениногорске, в школе-интернате № 2. Это
шахматный клуб.
Перед турнирным залом настоящая картинная галерея: собрание
художественных произведений на шахматные темы, выполненных
студентами городского художественно-педагогического училища.
Особенно запоминаются работы перворазрядника Равира Та-
гирзянова.
Размеры самого клуба внушительны, его убранство восхищает. И оба
мы, давая сеанс одновременной игры членам шахматного клуба, объ-
единяющего треть учеников школы, не могли остаться равнодушными
к тому, что окружало нас.
Теперь о самой школе. «Рождаются» маленькие шахматисты в тре-
тьем и четвертом классах на занятиях, которые ведут их старшие това-
рищи — ученики седьмого-восьмого классов. Ежегодно во всех классах
проводятся турниры, разыгрываются личные и командные первенства
«Советский спорт», 1974,17 августа.
233
школы. Характерно, что сейчас чемпионы не старшеклассники, а ребя-
та из шестого «А».
В полном смысле этого слова Лениногорская школа-интернат №2 —
школа шахматная. И стоит ли удивляться, что Кубок республики для
школ-интернатов «прописан» именно здесь.
Главный организатор лениногорского сюрприза — директор школы
Петр Федорович Феоктистов. Но нельзя не отметить, что, если бы в Ле-
ниногорске не любили шахматы, не заботились о росте их популярно-
сти, не пропагандировали их и не агитировали за них, не возникло бы
и клуба в школе-интернате. И в этом огромная заслуга председателя
городской шахматной федерации, большого энтузиаста этой игры
Д. Клинкемахера.
В заключение хочется сказать, что до сих пор подобного шахматно-
го клуба в школе мы не видели; остается лишь выразить пожелание,
чтобы их число росло.
Несколько слов
о судействе*
Казалось бы, роль шахматного судьи невелика. Что он может ре-
шить? По сути дела, ничего: заглянуть в кодекс и, как справочная ма-
шина, объявить закон. То ли дело судья на футбольном поле: он может
засчитать (или не засчитать) гол, дать (или не дать) пенальти, удалить
(или не удалить) с поля...
В действительности роль судьи на шахматном соревновании весьма
значительна. Когда он объективен, строг и решителен, в зале порядок:
ни участник, ни зритель не решатся на неэтичное поведение. Но быва-
ет и более трудное положение, когда судья должен принять решение
в оригинальной ситуации, которая не предусмотрена кодексом. В этом
случае знание правил, знание буквы закона не помогает — нужно по-
нимать его дух. Необходим судейский талант и опыт.
Увы, и в матчах на первенство мира судьи не всегда демонстрирова-
ли должную квалификацию и решительность. Между тем судья, не вы-
зывающий своими действиями истинного уважения участника сорев-
нования, отрицательно влияет на атмосферу борьбы, что неизбежно
приводит к снижению творческих достижений.
Шахматные шедевры появляются не в безвоздушном пространстве,
а в огне турнирных боев. Соревнование — общее дело и участников,
и организаторов. Вот почему судьи являются соучастниками создания
* Л. Абрамов, Ю. Зражевский, Ю. Карахан. Организация и судейство шах-
матных соревнований. М., Физкультура и спорт, 1977. Предисловие.
234
произведении шахматного искусства, совоспитателями шахматных ма-
стеров, пропагандистами шахматной игры.
Можно надеяться, что эта книга поможет нашим судьям в достиже-
нии этих целей.
Что происходит
в мире шахмат?*
Примерно с 1970 года шахматный мир находится в неустойчивом
состоянии. Старшее поколение гроссмейстеров — Смыслов, Петросян,
Ларсен, Глигорич — начало сдавать свои позиции более молодым; но-
вое поколение — Карпов, Мекинг, Хюбнер, Любоевич — завоевало при-
знание любителей шахмат. Далее события приняли еще более сенса-
ционный характер. Уход с шахматной сцены Фишера, заметное сниже-
ние практической силы у Спасского и Таля сопровождались
стремительным взлетом Карпова и успехами Любоевича, Белявского,
Ваганяна, Андерсена и других молодых гроссмейстеров. Пройдет
2—3 года, и молодые прочно завладеют шахматным Олимпом!
Примерно такое же положение было в предвоенные годы: Капа-
бланка и Алехин уже не были столь грозными бойцами, как прежде,
и молодое поколение — Флор, Решевский, Файн, Керес и Ботвинник —
сражалось с корифеями на равных. Треть века спустя история повтори-
лась...
Смена поколений в наши дни сопровождается переменами и в Меж-
дународной шахматной федерации — новостей более чем достаточно.
Конгресс ФИДЕ собирается уже не каждый год, а через год, звание чем-
пиона мира уже завоевывается без проведения соревнования на пер-
венство мира и, вообще, аннулированы правила проведения матчей на
первенство мира — когда определяется претендент, тогда и начинается
обсуждение условий соревнования...
Появление Фишера на шахматном Олимпе, интерес к его личности
привели к росту популярности шахмат на земном шаре — 2/3 госу-
дарств — членов ООН входят в ФИДЕ. Но — увы! Кратковременная ак-
тивность Фишера вызвала те самые споры и дрязги, связанные с мат-
чами 1972 и 1975 годов, споры, которые были невозможны в период
1949—1969 годов, когда действовала справедливая конституция борьбы
за первенство мира. Возможно, что такая ситуация в ФИДЕ вызывает
нездоровый интерес у широкой публики, но вряд ли это способствует
созданию подлинно творческой атмосферы в среде шахматных кори-
феев. Они (volens-nolens) начинают жить этими мелочными, обыва-
Публикуется впервые.
235
тельскими интересами, и уж не в этом ли отходе от творческой жизни
следует искать истинные причины преждевременной утраты практи-
ческой силы у Петросяна, Спасского, Таля, Ларсена и других? Капа-
бланка и Алехин оставались на высоте лет до пятидесяти; у современ-
ных чемпионов этот рубеж понизился лет на десять! Не отражается ли
на этом та нездоровая обстановка, что сложилась в ФИДЕ?
Для пессимизма все же нет оснований. Хочется верить, что молодое
поколение с большим рвением будет служить шахматной богине Ка-
иссе. Да, может, и не только молодое? Недавно в Ленинграде был про-
веден турнир «Пионеры против гроссмейстеров». Гроссмейстеры по-
очередно давали сеансы с часами командам Дворцов пионеров; каж-
дый Дворец представляли шесть мальчиков и одна девочка. Ребята
приехали из Алма-Аты, Баку, Ворошиловграда, Куйбышева и Москвы,
они были гостями пионеров Ленинграда, которые их принимали
в своем Дворце на Невском — бывшем императорском Аничковом
дворце.
Какой азарт царил во время игры! Все гроссмейстеры, начиная от
пожилого Смыслова и кончая молоденьким чемпионом мира Карповым
(не говоря уже о пионерах), старались изо всех сил. Формально среди
гроссмейстеров победил Смыслов, а среди пионеров — юные шахмати-
сты Москвы, но по существу, по духу, который царил в эти дни, побе-
дили шахматы...
Наибольшим вниманием публики пользовался Гарри Каспаров из
Баку. Хотя он набрал против гроссмейстеров только 2 V2 очка из 6 воз-
можных, но ему всего лишь двенадцать лет! Вот его партия, которую он
сыграл в сеансе с часами против Л. Полугаевского.
Сицилианская защита
Г. Каспаров Л. Полугаевский
1. е2—е4 су—С5
2. Kgi — f3 еу—еб
3. d2-d3
Гарри действует в дебюте
с осторожностью опытного шахма-
тиста. Он уклоняется от сложных
теоретических вариантов си-
цилианской защиты, хорошо из-
вестных Полугаевскому, и перево-
дит игру в староиндийское начало
(с переменой цвета фигур). Полу-
гаевский, в свою очередь, избира-
ет систему развития, которую при-
менял еще Капабланка.
3. d7-d5
4- Kbi—d2 Kb8-c6
5- g2-g3 Cf8-d6
6. Cfl-g2 Kg8-ey
7- 0—0 0—0
8. JIfi—ei Cd6—07
9- Odi—e2
Вряд ли удачный план игры.
Вероятно, сильней было 9. аз, имея
в виду с2—сз с дальнейшим В2—Ь4.
9. ... by—Ь6
ю. h2—h4 Кеб—b4
11. Kd2—fl
236
Гарри по молодости не любит
отступать. Между тем следовало
хладнокровно ответить и. Odi!
с последующим а2—аз. Теперь
Полугаевский захватывает ини-
циативу.
11. ... d5: е41
12. Фе2: е4
Естественно, что белые укло-
няются от продолжения 12. de Саб
13. С4 <Мз и, кроме забот, у них
ничего нет. Однако и сейчас у чер-
ных хорошая игра.
12. ... Kb4: С2
Полугаевский явно переоце-
нил свою позицию и недооценил
своего юного партнера. Что Гарри
хорошо делает, так это считает
варианты; не просчитался он и на
сей раз.
Путем 12. . .ЛЬ8! (13. Kg5 Kfs!
и 14. . .Cby) черные сохраняли
перевес.
13. Фе4 : а8 Кс2 : ai
14. Kfi—ез!
Как же теперь спасать ко-
ня ai?
14. ... Key—£5
Лучшее. Опасно 14.. .Ф : d3 хо-
тя бы из-за 15. Ф : а?.
15. Кез : f5 еб : £5
16. Cci— g5 fy——f6
ly. Ле1: ai f6 : g5
18. Kf3 : g5
После 12.. .К : c2 все было вы-
нуждено. Преимущество белых не
вызывает сомнений — грозит
19. Cd5+.
18. ... gy-g6
19. Ла1—el
Гарри активизирует ладью,
возвращая ее на центральную
вертикаль. Можно было и выи-
грать пешку путем 19. Cd5+ Kpgy
20. Ф: ay, но тогда могло последо-
вать 20.. .Ьб или 20... Ле8, и бе-
лые фигуры разобщены. Белые
солидно играют на лучший эн-
дшпиль.
19. ... hy—h6
Полугаевский, конечно, пони-
мал, насколько опасно это осла-
бление позиции черных пешек на
королевском фланге, но терпеть
далее белого коня на поле g5 тоже
было невозможно.
abcdefgh
20. Фа8—сб! Фd8—d6
Единственная защита — надо
менять ферзей. В случае 20.. .Cd6
21. Cd5+ Kpgy 22. Кеб+ С : еб 23.
Л : еб Л£б 24. Ле8 или 20.. .hg 21.
Ф : g6+ Kph8 22. ФЬ6+ Kpg8 23.
Cd5+ Ф : d5 24. Фg6+ Kph8 25. Ле?
черным пришлось бы сдать пар-
тию.
21. Kg5—еб Фd6:c6
22. Cg2 : сб Сс8 : еб
Или 23. . JIfy 24. Cd5 Kph8
25. Kf4.
23. Ле1: еб Kpg8—gy
24. Ссб—e8 £5—£4!
Пока не страшно для черных
25. Леу+ Kpf6, они пытаются соз-
дать какую-либо контригру. Гар-
ри здесь мог получить эндшпиль
с лишней пешкой путем 25. Л :
237
g6+ Kphy 26. Лсб Ce5 (или
26.. .Л : e8 27. Л : С7+ Kpg6 28. g4)
27. Cg6+ Kpg7 28. Сеф Но недо-
статок опыта сказался: он решил,
что можно не форсировать собы-
тия и еще больше усилить пози-
цию...
25. g3-g4 Cc7-d8!
Полугаевский сразу пользует-
ся возможностью напасть на пеш-
ку Ьф одновременно защищая
поле е7 (26. Л : g6+ Kphy и 27.. .С:
h4). Конечно, белые проглядели
этот ход; положение выравня-
лось, и, не желая далее испыты-
вать судьбу, юный шахматист
предложил ничью, которая и бы-
ла принята его маститым против-
ником.
Ничья!
В руках таких юнцов — буду-
щее шахмат.
На правильном пути*
Зимой 1978 года были споры — приглашать ли 14-летнего кандида-
та в мастера Гарика Каспарова на турнир памяти Сокольского? Ведь
там должны играть только мастера! В виде исключения пригласили;
юный шахматист стал и победителем турнира, и на з72 очка перевы-
полнил норму мастера спорта.
В книге собраны партии за период 1978—1984 годов, прокоммен-
тированные Каспаровым после соревнований. Конечно, он тогда вы-
бирал партии и окончания наиболее интересные. Но шахматы дви-
гаются вперед, и автору пришлось написать примечания к примеча-
ниям.
Г. Каспаров на правильном пути: публиковать анализы партий
нужно не только для того, чтобы доставлять удовольствие читателям,
но и, вынося результаты работы на строгий суд, иметь возможность
с помощью читательской критики проверять объективность своих
изысканий. Это обязательный этап для тех, кто хочет стать исследо-
вателем шахмат. Именно так можно добиваться повышения творче-
ских и спортивных успехов, «выжимать» максимум возможного из
таланта — если талант имеется! В отношении автора тут сомнений
нет...
В книге приведены 86 партий и 14 окончаний — сыграно за шесть
лет Каспаровым много больше — отбор был строгим. Пройдут годы,
творческие успехи будут приумножены, тогда в новых сборниках, воз-
можно, уцелеют не все партии, приведенные здесь...
Исследовательское направление советской шахматной школы время
от времени подвергается критике. Так, Г. Левенфиш в 1950 году считал,
Гарри Каспаров. Испытание временем. Азербайджанское государствен-
ное издательство, 1985.
238
что подготовка мастера снижает значение импровизации и вообще
творческого элемента в шахматах; в наши дни иногда утверждают, что
это направление устарело, оно пригодно лишь в «эпоху дилижансов».
Практика — критерий истины, а факт остается фактом — подготовка
шахматиста, его исследовательская работа ведет к повышению практи-
ческих спортивных результатов.
Так и действует Г. Каспаров. Пожелаем ему успехов, и пусть за ним
следуют другие молодые мастера!
К британскому читателю*
Мои некоторые турнирные выступления были связаны с британской
шахматной жизнью, поэтому мне приятно и почетно, что книга «К до-
стижению цели» выходит в Англии.
Конечно, работая над книгой (начал я готовить материалы летом
1969 года), я нередко задумывался: а как воспримет ее читатель на За-
паде? Ведь там еще менее, чем в СССР, информированы о том, что про-
исходило за кулисами шахматной сцены. Но данное издание, вероятно,
будет иметь и другое значение.
Не секрет, что на Западе превратные представления о советской
жизни — не исключение. В связи с этим хотелось бы рассказать об
эпизоде, который произошел лет 15 назад. Вместе с М. Эйве и его шах-
матным коллегой, голландским мастером В. Мюрингом, мы выступа-
ли перед шахматистами Урала и Сибири. Во время нашего путеше-
ствия можно было диву даваться антисоветским настроениям Мюрин-
га. Наконец мы встретились на моей подмосковной даче. И когда
Мюринг подходил к дому, мой пес Волчок по-приятельски схватил
длинноногого голландца за широкие штаны. И что же? Они подру-
жились. Во время обеда Волчок сидел рядом с Мюрингом, тот его
обнимал, говорил: «Волчок, ты хорошая собачка», и пес отвечал вза-
имностью.
Произошло чудо — критицизм Мюринга как ветром сдуло.
Он, видимо, понял, что здесь такие же собаки, как в Голландии,
так, может быть, и у советских людей обычные человеческие инте-
ресы?
Надеюсь, что эта книга поможет тем, кто говорит по-английски, луч-
ше понять, что происходит в Советском Союзе. Тогда эти воспоминания
сыграют ту же роль, что когда-то сыграл сторожевой пес во время ви-
зита в Москву моих голландских друзей.
М. М. Ботвинник. К достижению цели. Предисловие. Лондон, Пергамон
Пресс, 1981 (англ. яз.).
239
Компьютер и шахматы*
В этой книге я прощаюсь с шахматами как практик и рассказываю
о своей теперешней работе по созданию шахматиста искусственного.
С тех пор как была написана книга, работа продвинулась. Видимо, ско-
ро можно будет объяснить, в чем же состоит отличие мастерской игры
от игры шахматиста невысокой квалификации.
Решающее значение в формировании небольшого человеческого
дерева перебора ходов имеет верный приоритет очередности включе-
ния ходов в перебор. Сначала приоритет был сделан на основе хорошо
известных материальных (средних) стоимостей фигур — результаты
были получены слабые. Тогда было решено сделать приоритет на ос-
нове конъюнктурных стоимостей, соответствующих реальной силе фи-
гур в данный момент борьбы на шахматной доске.
Если это даст хороший результат, то, видимо, интеллектуальные
решения и отличаются тем, что они основываются на факторах, спря-
танных в глубине, а не на том, что видно на поверхности.
Статья «Каким должен быть президент» была написана до того, как
Ф. Олафссон стал президентом ФИДЕ. Надеюсь, что как президент, так
и все любители шахмат прочтут ее с одобрением. Надеюсь также, что
эта книга поможет дальнейшему развитию британских шахмат, которые
ныне так высоки, как никогда ранее в XX веке.
Давние традиции**
В истории шахмат британские шахматы сыграли выдающуюся роль.
Имена Стаунтона, Мак-Доннеля, Блэкберна, Берна известны всему шах-
матному миру. Первый международный турнир (1851) состоялся имен-
но в Лондоне.
Но затем наступили другие времена. В первой половине нашего
столетия выдающихся мастеров на Британских островах уже не было.
Когда мне пришлось впервые встретиться с британскими мастерами
за шахматным столиком (1934/35), в этом нетрудно было убедиться
(хотя сэр Дж. Томас и нанес мне тогда в Гастингсе сокрушительный
удар). Положение было парадоксальным: в Англии проводились
международные турниры (достаточно упомянуть традиционные фе-
стивали в Гастингсе и знаменитый турнир в Ноттингеме в 1936 году),
но английские мастера оказывались в конце турнирной таблицы,
М. М. Ботвинник. От шахматиста к машине. Предисловие. Лондон, Пер-
гамон Пресс, 1981 (англ. яз.).
Британские шахматы. Предисловие. Лондон, Пергамон Пресс, 1983.
240
а стиль их игры был робким и малоинтересным (за исключением
Александера).
Все уже к этому привыкли. Но вот после пятилетнего перерыва мне
довелось опять играть в Гастингсе в 1966/67 году — появились новые
имена: Кин, Хартстон... Кин со мной обошелся как Томас в первой
встрече, но все же успех молодых англичан был скромным, хотя стиль
игры стал посмелее, а шахматы они стали изучать по-
профессиональному. Но по окончании турнира, когда я давал сеансы
в трех университетах (Ноттингеме, Кембридже и Оксфорде), выясни-
лось — в Англии выросло новое молодое шахматное поколение, столь
необычно сильным было сопротивление моих противников. Видимо,
начались какие-то сдвиги в духовной жизни народа, если шахматы ста-
ли популярней.
С тех пор прошло 15 лет, и ожидания оправдались. Появились мо-
лодые гроссмейстеры; на молодежном командном первенстве мира
английская команда успешно конкурирует с советской. Выходит много
шахматных книг. И все же создавалось впечатление, что хотя средний
уровень вырос, но особо выдающихся шахматистов пока нет. А наличие
хотя бы одного такого мастера играет важную роль в популярности шах-
мат и их дальнейшем развитии.
Надо полагать, есть надежда, что скоро в Англии такой выдающий-
ся шахматист появится — через несколько лет им может оказаться юный
Шорт. Сейчас ему лишь семнадцать, но партии его легко узнать — его
фигуры не передвигаются, а «живут» на доске. Хотелось бы пожелать
ему стать не только сильным практиком (сейчас это модно, но шахмат-
ный век практика лет на десять короче века исследователя), но и шах-
матным исследователем. Это закрепило бы надолго интерес к шахматам
на Британских островах, что, несомненно, было бы к выгоде всего шах-
матного мира.
ШАХМАТНАЯ КИБЕРНЕТИКА
Меня долго уговаривали (после Олимпиады в Лейпциге) прочесть
лекцию, которая впоследствии была в сокращенном виде опубликова-
на в газете «Комсомольская правда» под названием «Люди и машины
за шахматной доской» (1961, 3 января). Спустя некоторое время в том
же виде она была перепечатана в американской газете «Дейли Уорлд».
В полном объеме она появилась в журнале «Шахматы в СССР».
Хотя лекция содержит некоторые недомолвки и неточности, тем
не менее она является основополагающей: в подтексте признается,
что человек играет в шахматы по определенной, хотя и не осознанной
им программе. Только в этом случае и могла быть поставлена про-
блема передачи алгоритма шахматного мастера вычислительной ма-
шине.
Недавно исполнилось четверть века со дня выступления в универ-
ситете имени Гумбольдта. По этому поводу я собирался отправиться
в Берлин, чтобы рассказать специалистам ГДР о том, что же произошло
за 25 лет по этой проблеме, но обстоятельства не позволили.
Весной 1974 г0Да обсуждался вопрос об участии шахматной програм-
мы КАИССА в I чемпионате мира среди ЭВМ. Высказывались сообра-
жения, что не следует принимать приглашение: а вдруг КАИССА сы-
грает неудачно? Я доказывал, что это не имеет значения, так как меро-
приятие, по форме спортивное, по сути дела является научным
экспериментом.
«Вот вы и опубликуйте свое мнение, тогда мы вам поверим». Для
солидности я пригласил в соавторы своего друга Б. Рамеева, известно-
го специалиста в области вычислительной техники (см. «Чемпионат
электронных шахматистов»). КАИССА играла в чемпионате и, слава
богу, заняла первое место, о чем я с удовлетворением рассказал корре-
спонденту ТАСС (см. «Шахматы и компьютеры»).
Летом 1977 года мне довелось присутствовать на II чемпионате мира
среди ЭВМ в Канаде. Впечатления об этой поездке и были изложены
в статье «ПИОНЕР готовится к чемпионату». В те годы я испытывал
большие трудности в своей научной работе, и публикация «Правдой»
этой статьи была существенной поддержкой.
Статья «Об искусственном шахматном мастере» была написана в Ам-
стердаме (когда я в ноябре 1978 года был командирован в Голландию
правлением общества дружбы «СССР — Нидерланды») и опубликована
в одной местной газете.
242
В том же году редакция журнала «Вопросы философии» провела
дискуссию на тему об искусственном интеллекте. Мои взгляды на эту
проблему отличаются от общепринятых: считаю, что искусственный
интеллект может проявляться лишь в конкретных задачах и лишь тог-
да, когда он может принести практическую пользу сразу же или в бу-
дущем. Это и нашло свое отражение в моем выступлении («Почему
возникла идея искусственного интеллекта?»).
В конце 1979 года, поскольку готовился номер «Журнала ЮНЕСКО»,
посвященный искусственному интеллекту, мне была заказана статья
«Шахматы и принятие решений». Я много работал над этой статьей.
Основная ее мысль состоит в том, что именно принятие решений с по-
мощью компьютеров может помочь в решении тех трудных проблем,
которые сейчас стоят перед человечеством.
Летом 1980 года в нашей научной работе была большая радость:
программа ПИОНЕР стала успешно решать позицию из известной пар-
тии Ботвинник — Капабланка (1938). Я предложил журналу «Юность»
статью «Методом „божьей коровки"», которая и была опубликована.
На международной книжной ярмарке в Москве ко мне подошел
один западногерманский издатель и попросил написать предисловие
к книге Г. Опферманна «Успехи больших шахматных мыслителей»; по
легкомыслию я дал согласие, не представляя себе тех трудностей, ко-
торые неизбежно возникнут. Через год я получил верстку книги на не-
мецком...
Выход был найден: мне перевели на русский оглавление. По назва-
ниям глав стало ясно, что автор книги является моим принципиальным
противником. Вот я и изложил в предисловии («О шахматистах и ком-
пьютерах») свою точку зрения, отметив, что она противоположна взгля-
дам Опферманна.
В редакцию «Правды» обратилась одна читательница с вопросом:
«Как же идут дела с созданием искусственного шахматиста»? По прось-
бе редакции я написал статью «Зачем ЭВМ играет в шахматы?».
На конгрессе Всемирной ассоциации машинных шахмат в Линце
осенью 1980 года было принято решение преобразовать листок «Ассо-
циации» в журнал и перенести издание этого журнала из США в Гол-
ландию. Редактор нового журнала мастер ван-ден-Херик попросил
меня написать статью для первого номера. Так и появилась статья
«Шахматная игра — прошлое, настоящее, будущее».
Осенью 1985 года итальянские шахматисты известили меня об
установлении международной премии имени Джоакино Греко и на-
мерении первую же премию присудить автору этих строк за вклад
в шахматы...
Я так расчувствовался, что посмотрел партии Греко из «Энциклопе-
дии шахматных партий (1485—1866 годы)», изданной недавно в Ок-
243
сфорде. Размышлял о той роли, которую сыграл Греко в развитии ал-
горитма шахматного мастера, понял, что в предыдущей статье допуще-
ны некоторые неточности, изложил все это в статье «Роль Греко
в развитии шахмат» и отправил итальянским друзьям.
Люди и машины
за шахматной доской*
Мое сегодняшнее сообщение можно было бы разделить на две
части.
1. Мне хотелось бы рассказать о том, как в наши дни следует опре-
делять содержание шахмат и 2. Высказать свои весьма субъективные,
личные соображения о перспективах создания вычислительной маши-
ны, хорошо играющей в шахматы.
Что такое шахматы? Это старый вопрос, на который некоторые пред-
почитают давать остроумные, но бессодержательные ответы, другие
осторожности ради делают из определения шахмат нечто вроде вине-
грета; шахматы как будто и игра, и искусство, и наука.
Разумеется, такие определения не могут удовлетворить исследова-
теля. На этот вопрос можно дать достаточно ясный ответ.
Прежде всего условимся о том, на чем будет базироваться наше ре-
шение. Договоримся, что мы будем основываться на положениях, вы-
сказанных в свое время Марксом и Энгельсом. Вероятно, не всем это
понравится — я уже имею печальный опыт в этом отношении. В про-
шлом году моя статья на эту тему была опубликована в голландском
журнале «Эльзевир», и вслед за статьей была организована дискуссия,
в которой приняли участие многие голландские шахматные мастера.
В результате этой дискуссии выяснилось, что мы действительно гово-
рим на «разных языках» — те основы марксизма, которые в Советском
Союзе знает каждый студент, даже каждый школьник, казались моим
голландским коллегам какой-то «китайской грамотой». Между тем
в наш опасный век, когда человечество может в любой момент оказать-
ся на краю гибели, надо проявлять максимум терпения и стараться на-
ходить общий язык. Вот почему я не теряю надежды, что все присут-
ствующие выслушают меня до конца.
Можно определенно утверждать, что шахматы, по Марксу, не явля-
ются наукой. Наука обязательно должна изучать законы природы,
общества или мышления, а шахматы всего лишь исторически сложив-
шаяся условная схема. Научный элемент в шахматах, конечно, есть, но
он играет такую же подчиненную роль, как в искусстве и, пожалуй,
«Шахматы в СССР», 1961, № 3.
244
в спорте. Но никто не будет утверждать, что легкая атлетика — это на-
ука только лишь потому, что бегун готовится к соревнованиям, осно-
вываясь на выводах спортивной медицины.
Шахматы могут быть либо игрой, либо искусством. Несколько за-
бегая вперед, скажем, что шахматы всегда являются игрой, а ранее они
и были только игрой. Однако, когда люди постепенно стали глубже
понимать шахматы, научились ценить красоту шахмат, когда стали по-
являться шахматные партии, от которых на протяжении десятилетий
шахматисты получали эстетическое удовлетворение, шахматы пере-
стали быть только игрой.
Кратко можно сказать так: шахматист всегда играет в шахматы, но
он создает произведение искусства тогда и только тогда, когда сыгран-
ная им партия долго живет.
Поэтому шахматы всегда игра, но иногда они становятся искусством.
Обратимся, однако, к Марксу и посмотрим, не являются ли наши
выводы скороспелыми. Маркс писал, что «предмет искусства... создает
публику, понимающую искусство и способную наслаждаться красотой».
Легко понять, что шахматы удовлетворяют этому требованию. Аудито-
рия у шахмат сейчас весьма широкая. На Олимпиаде в Лейпциге были
представлены 40 стран! Были представлены все континенты, кроме
Австралии. Не было еще и представителей Антарктиды, но пингвины,
видимо, еще не научились играть в шахматы.
Но если откинуть шутки в сторону, то ясно, что у шахмат есть своя
публика, которая ценит красивые шахматные произведения. Красивые
партии, сыгранные в Лейпциге, публиковались и в московской печати,
и в газете «Нью-Йорк тайме». И там, и здесь они находили своих по-
читателей.
Однако известно также, что марксисты считают, что искусство не-
пременно должно отображать (в специфических художественных об-
разах) действительность. Именно поэтому специалисты-искусствоведы
только пожимали плечами, когда им говорили, что шахматы, возмож-
но, являются искусством. «Позвольте, — отвечали искусствоведы, —
какое же это искусство? Какую действительность, какую реальность
отображают шахматы? Разве не известно, что шахматы это только схе-
ма, выдуманная человеком?»
Мне кажется все же, что это весьма распространенное заблуждение
объясняется лишь поверхностным подходом к делу. Мы видим доску,
шахматные фигуры, условную схему, и нам кажется, что это и является
содержанием шахмат. С таким же успехом можно утверждать, что
скрипка и смычок являются музыкой. Может быть, я зря упомянул
о скрипке. Еще в 1939 году я решился написать, что «шахматы ничем
не хуже скрипки», и после этого с огорчением убедился, что мой друг
профессор Давид Ойстрах стал относиться ко мне несколько холодно.
245
Однако в Лейпциге мы с ним очень тепло встретились, так что я вновь
решился «взяться» за скрипку...
Ценность скрипки состоит в том, что с ее помощью можно создавать
и передавать музыкальные произведения, которые доставляют цени-
телям художественное удовлетворение. Ценность же шахмат состоит
в том, что с их помощью можно создавать логические произведения,
которые также доставляют ценителям художественное удовлетворе-
ние. Здесь ценитель восхищается творческой, логической стороной
мышления человека, ценитель в форме специфических художествен-
ных шахматных образов получает представление о мышлении чело-
века.
Мышление же человека, несомненно, является реальностью. На этот
счет сомнений быть не может. Ведь существует же наука (и очень древ-
няя наука), изучающая законы мышления, — логика!
Если наука изучает законы окружающей действительности, опери-
руя понятиями, связанными с опытом людей, то в произведениях ис-
кусства действительность отображается в художественных образах
через индивидуальное восприятие художника. И многие виды окру-
жающей нас действительности люди изучают и с научной и с художе-
ственной точек зрения. Возьмем, например, звук. Есть наука, изучаю-
щая мир звуков, — акустика. Но есть и искусство, оперирующее с оке-
аном звуков, — музыка.
Так, видимо, обстоит дело и с мышлением людей. Логика изучает
законы мышления, а шахматы в форме художественных произведений
отображают, как искусство, логическую сторону мышления.
Конечно, следует вновь напомнить о том, что шахматная партия
редко становится произведением искусства. Но так ли часто до высот
подлинного искусства поднимается музыкальное произведение?
По шахматным партиям мы судим о характере мастера, его специфи-
ческих шахматных способностях, остроумии и изобретательности,
о фантазии и глубине его мысли, настойчивости и энергии. Это и про-
изводит через посредство шахматных образов художественное воздей-
ствие на шахматиста-ценителя, когда он разыгрывает интересную пар-
тию или решает хороший этюд. Строгость, законченность и сила логи-
ческих построений, заключенных в содержательной партии,
и вызывают ощущение красоты шахмат, те эмоции, которые знакомы
каждому шахматисту.
Эмоциональная сторона в шахматах в известной мере аналогична
эмоциональной стороне, которая имеет место во всех видах искусства.
Восхищаясь шахматными произведениями, шахматист тем самым вос-
хищается мышлением человека. Шахматы выступают здесь как инстру-
мент, вызывающий логические умозаключения, и одновременно как
инструмент для демонстрации этой логической работы. Не случайно
246
Ленин считал, что шахматы — «гимнастика ума». Иначе говоря, Ленин
считал, что главное в шахматах не фигуры и доска, а то, что они связа-
ны с тренировкой, работой мозга человека!
Остается только добавить, что некоторые крупные шахматисты,
в частности Алехин и Рети, в свое время считали, что шахматы являют-
ся искусством. Особо следует отметить высказанное Рети 40 лет назад
в книге «Новые идеи в шахматной игре» мнение, что «еще сто лет назад
шахматы были, без сомнения, только игрой, но... здесь мы имеем на-
родившееся, развивающееся искусство».
Теперь разрешите перейти ко второй части моего сообщения. Мож-
но ли создать вычислительную машину, хорошо играющую в шахматы,
возможна ли успешная борьба машины-гроссмейстера с человеком-
гроссмейстером?
«Отец кибернетики» Норберт Винер дает на этот вопрос отрицатель-
ный ответ. К этому мнению надо, разумеется, отнестись более чем вни-
мательно.
Мне пришлось слышать заявление Таля о том, что такую машину
создать невозможно. Но поскольку это мнение основывалось на инту-
иции и, кроме того, автора заявления можно квалифицировать как
лицо «заинтересованное», то здесь, пожалуй, мы с вами не получили
ничего нового.
Год назад друзья мне рассказывали, что по телевидению в Москве
выступал один крупный советский специалист. Он заявил,что машину-
шахматиста в принципе можно было бы сделать, но размер этой маши-
ны был бы соизмерим с новым зданием университета в Москве и одна
шахматная партия, сыгранная с участием такой машины, продолжалась
бы около года*.
В чем же дело? Почему человек научился создавать машины, быстро
решающие сложнейшие математические задачи, и так трудно создать
машину-шахматиста?
Ведь с помощью вычислительных машин работа исследователей
стала значительно легче. Как мучились инженеры еще 25 лет назад!
Мне пришлось еще студентом участвовать в решении задачи об устой-
чивости проектировавшейся тогда энергетической системы Белорус-
сии. Решалась эта задача при помощи приближенных вычислений
около трех месяцев. Правда, когда задача была решена, выяснилось,
что при подготовке задачи один инженер пользовался ошибочной
формулой, так что весь труд был напрасным, но тем не менее полу-
ченные результаты были сообщены проектировщикам как истин-
ные...
Читатель должен учитывать, что заявление этого ученого было сделано
задолго до создания больших интегральных схем (БИС).
247
В наши же дни без помощи людей машина быстро решает задачи во
сто крат более сложные. Почему же машина работает так успешно и так
быстро? Потому, что она решает сравнительно узкие задачи. Узкую за-
дачу она решает с большой быстротой и с предельной точностью. Исто-
рически так сложилось, что люди создали первыми именно такие ма-
шины.
Теперь, когда речь идет о том, чтобы создать машину, способную
решать широкие задачи, в частности способную хорошо играть в шах-
маты, то выяснилось, что для точного решения широкой задачи требу-
ется машина громадных размеров и ей нужно просчитывать такое ко-
личество вариантов, что она оказывается «в цейтноте» уже после вто-
рого хода.
Пришлось несколько сузить задачу — стали делать машины для ре-
шения 2- и з-ходовых задач или уменьшать размеры шахматной доски,
но это уже обход, а не решение проблемы.
Конечно, трудно и опасно спорить с крупными специалистами,
в частности с Норбертом Винером. Но мне кажется, что положение,
может быть, следует оценивать более оптимистически.
Сделаем сейчас некоторое отступление и рассмотрим процесс мыш-
ления шахматиста. Каждый из нас знает, что никогда шахматист не
рассчитывает все возможные варианты, не смотрит все ходы, возмож-
ные на доске. Лишь когда партия отложена, тогда находятся мастера,
которые первый ход в позиции изучают с точки зрения всех возмож-
ностей, — так, в частности, анализирует ленинградский мастер Лиси-
цын, но у него вряд ли есть последователи!
Итак, шахматист во время партии в данной позиции, которую он
обдумывает, рассматривает примерно 2—4 хода; определяет он эти хо-
ды интуитивно на основании опыта и т. п. Если учесть, что в среднем
партия продолжается ходов 40, то примерно за партию шахматист дол-
жен проанализировать юо первых ходов.
Какие же это юо ходов? В этом и состоит секрет силы шахматиста,
если откинуть все остальное, что связано с практической формой шах-
мат. Бывает так, что 99 ходов в партии партнеры рассмотрели одина-
ковые, а вот в сотом ходе они разошлись, и победил более проница-
тельный.
Разумеется, в процессе расчета в общей сложности шахматист рас-
сматривает не юо ходов во время партии, а анализирует несравненно
больше. Если в среднем вариант рассматривается хода на 2—3, то
и тогда цифра анализируемых ходов получается достаточно внуши-
тельной. Повторим, что цифра юо относится лишь к первому ходу
анализа.
Следует еще учесть, что шахматист во время расчетов не видит всей
доски с 64 полями. Это существенно облегчает анализ во время партии.
248
Одновременно шахматист имеет в поле зрения, скажем, полей 8—16,
то есть задача анализа облегчается в несколько раз.
Надо отметить также, что на некоторые фигуры шахматист не об-
ращает внимания. Из общего числа в 25—30 фигур в расчете участвуют
3—6 фигур. Новое облегчение задачи.
Таким образом, во время партии шахматист анализирует передви-
жения ограниченного количества фигур на ограниченном участке до-
ски, анализирует передвижения лишь тех фигур, что непосредственно
участвуют в столкновениях, и лишь на тех полях, где эти столкновения
возможны. Иначе говоря, он рассматривает лишь те фигуры, что взаи-
модействуют с неприятельскими, и лишь те поля, где это взаимодей-
ствие возможно.
Но как проверить, правильно ли выбраны эти фигуры и эти поля?
Для этого есть, пожалуй, один способ — думаю, им стараются пользо-
ваться все мастера. Назовем этот метод условно «методом проверки
или последовательных приближений». Мастер выбирает ход, анали-
зирует его. Если в процессе анализа включаются в игру новые фигуры
и новые поля, то собранная информация используется при повторном
рассмотрении и т. д. Анализ, повторенный несколько раз, позволяет
с достаточной (или, увы, с недостаточной) точностью определить эти
взаимодействующие фигуры и поля — тогда уже расчет производится
начисто.
Теперь уже, мои уважаемые слушатели, вы, наверно, догадались,
почему, быть может, — простите за смелость — не совсем прав сам
Норберт Винер. Создатели вычислительных машин* до сих пор де-
лали точные машины, и они собирались сделать точную машину-
шахматиста; к сожалению, такая машина, машина-сверхшахматист
вряд ли возможна. Но не следует ли поставить другую задачу, за-
дачу создания машины, которая думала бы так же несовершенно,
как и шахматист, ошибалась бы так же, как и простые смертные
гроссмейстеры? Тогда задача облегчается, вероятно, в миллионы
раз — в отношении расчета вариантов — и становится практически
разрешимой.
Иначе говоря, мы будем терпеть неудачи до тех пор, пока мы будем
пытаться создать машину-сверхшахматиста. Думаю, что задача станет
разрешимой, если мы будем пытаться создавать машину «по образу
и подобию своему».
Конечно, здесь возникают большие трудности с программировани-
ем такой машины. Как можно ее научить анализировать «по-
человечески», если мы сами точно не знаем, как анализирует шахма-
В те времена я слабо разбирался в терминах вычислительной техники;
здесь речь, конечно, идет не о машинах, а о машинных программах.
249
тист (как мы сами делаем)? И никогда не узнаем — до тех пор, пока не
начнем работать над созданием таких машин. Нам пока ведь просто не
было необходимости изучать процесс мышления шахматиста — шах-
матисты и так хорошо играют, даже слишком хорошо. А вот когда лю-
ди начнут создавать машины, мыслящие как шахматист, то сама маши-
на, вернее, недостатки ее «шахматного мышления», недостатки про-
граммирования будут обнаружены и, проверяя различные методы
программирования, мы узнаем, как думают шахматные мастера, — ес-
ли научим машину играть так, что она сумеет с ними успешно соревно-
ваться.
Между прочим, машина сможет успешно выступать против мастеров
даже еще тогда, когда по общему пониманию шахмат она будет уступать
мастерам, ибо она будет обладать отличной памятью и завидной вы-
носливостью, она будет равнодушна к шуму в зале и к корреспонден-
циям шахматных журналистов...
Если все сказанное здесь не является фантазией, то со временем,
когда машины будут получать на конгрессах ФИДЕ звания междуна-
родных гроссмейстеров, придется проводить два первенства мира —
первенство мира для людей и чемпионат для машин. В последнем слу-
чае будут, разумеется, соревноваться не машины, а их создатели и про-
граммисты.
Не исключена возможность, что будет еще третье первенство мира,
где будут принимать участие «все желающие», как гроссмейстеры, так
и машины...
Следует еще добавить, что задача программирования таких машин,
задача определения методов мышления шахматиста может быть реше-
на лишь при совместной работе шахматных специалистов, математиков,
психологов и других научных работников.
Чемпионат электронных
шахматистов*
В Стокгольме 5 августа в рамках конгресса Международной федера-
ции по обработке информации (ИФИП) начинается первый чемпионат
мира по шахматам среди ЭВМ. По сути дела, это будет соревнование не
ЭВМ, а программ, по которым они играют.
Предварительно объявлены 13 участников: 4 программы США, 3 ан-
глийские и по одной от СССР, ФРГ, Норвегии, Швейцарии, Австрии
и Канады. Играть будут ЭВМ, расположенные в разных городах Европы;
ходы будут передаваться по телефону.
«Известия», 1974, з августа.
250
Шахматные мастера пока могут не волноваться — ЭВМ играют сла-
бо. Иногда по силе игры в течение партии они приближаются ко 2-му
разряду, чаще — к 3-му. Эндшпиль они играют еще хуже. «Творческое»
значение проводимого чемпионата, с шахматной точки зрения, так же
как и спортивное, — невелико. Однако с научной точки зрения он пред-
ставляет большой интерес. По сути дела, в Стокгольме будет проведен
научный эксперимент, который подведет первые итоги 25-летней ра-
боты по созданию искусственного интеллекта.
Со временем здесь могут быть получены результаты, представляю-
щие большую научную и практическую ценность.
Игра в шахматы теоретически связана с перебором весьма большо-
го количества возможных ходов. Как говорят математики, «дерево
перебора ходов» хотя и конечно, но исключительно велико. Поэтому
известный американский ученый К. Шеннон и предложил шахматную
игру как объект для исследования, имея в виду, что результаты этого
исследования могут быть использованы для решения сложных прак-
тических задач на ЭВМ, связанных с перебором большого количества
вариантов, например, в планировании, управлении.
Поскольку при игре в шахматы дерево перебора крайне велико, точ-
ное решение задачи на современных ЭВМ практически невозможно.
Поэтому шахматная позиция заменяется некоторой моделью и полный
перебор сокращается до разумных пределов. Но с чего при этом надо
начинать? Принять ли сокращенное дерево перебора, соответствующее
какой-то случайной модели шахматной позиции, или сначала найти
разумную модель, которой будет соответствовать конечное дерево пере-
бора?
Шахматный гроссмейстер действует по второму способу (он создает
в первую очередь модель позиции), но для реализации этого способа
в виде программы для ЭВМ необходимо сначала познать методы мыш-
ления шахматиста-человека.
Созданные в настоящее время программы шахматной игры работа-
ют по первому способу. В Советском Союзе сейчас разрабатывается про-
грамма, работающая по второму способу. После завершения этой ра-
боты можно будет проверить эффективность метода на практике. По-
скольку эта программа будет воспроизводить в определенной мере
процесс игры человека в шахматы, можно рассчитывать, что «искус-
ственный шахматист», созданный по этому методу, окажется более
квалифицированным.
Хотелось бы пожелать советской программе, созданной в Институте
проблем управления, успеха в чемпионате. Но не в результатах чемпи-
оната суть дела. Кто бы ни выиграл, чемпионат будет содействовать
разработке новых методов решения на ЭВМ сложных практических
задач и проблемы создания искусственного интеллекта.
251
Шахматы и компьютеры*
Итак, первый шахматный чемпион мира среди компьютеров опре-
делился. Турнир в Стокгольме закончился победой советской КАИССЫ,
которая выиграла все свои четыре партии.
Отмечу, что большинство ученых относится неодобрительно к ма-
шинным шахматам. Большинство гроссмейстеров также с неодобрени-
ем и опаской встретили известие об этих работах — мастера боятся, что
они «пострадают» еще раньше, чем ученые, если компьютеры будут
играть сильнее живых шахматистов. Но пока машина в шахматы игра-
ет еще плохо.
Лишь тогда, когда компьютер превзойдет гроссмейстера и предста-
вится возможность перенести методы составления программы шахмат-
ной в другие практически важные программы, будет достигнут под-
линный успех.
Поздравляя как авторов советской программы (она создана в Ин-
ституте проблем управления), так и организаторов всемирного чемпи-
оната с достигнутыми научными успехами, следует одновременно вы-
разить надежду, что когда-нибудь компьютер победит человека за
шахматной доской. Формально это будет торжество компьютера; по
сути дела, это будет великая научная победа человека.
ПИОНЕР готовится
к чемпионату**
Зачем ЭВМ играть в шахматы?
В ряде стран энтузиасты-ученые работают над созданием так на-
зываемого искусственного интеллекта. Это, конечно, не искусственный
разум: сейчас нет ни возможностей, ни намерений создать интеллект,
подобный человеческому. Речь идет о помощниках человека в разных,
но весьма узких областях его умственной деятельности, и прежде всего
в решении задач управления.
План исследований в этой области частично определился. Основа
его была сформулирована американским математиком К. Шенноном
в 1949 году. Он предложил начать работу с создания «искусственного
шахматиста». Успех откроет путь к созданию программ для использо-
вания ЭВМ в самых различных областях управления уже на базе фор-
мализованной общей теории. Шотландский ученый Д. Михи высказал
убеждение, что если удастся создать шахматную программу, играющую
«Правда», 1974,17 августа.
«Правда», 1977, 24 ноября.
252
в силу мастера, то на ее основе можно будет запрограммировать все,
что угодно...
Почему именно шахматы выбраны моделью для научных исследо-
ваний? Потому, что эта древняя игра, как и многие проблемы управле-
ния, строится на решении задачи переборного типа. Для точного их
решения необходимо сформировать дерево перебора всех возможно-
стей (в шахматах — вариантов). Для сложных задач полное дерево пере-
бора может быть весьма большим (как и в шахматах), а иногда беско-
нечно большим. Подсчитано, например, что число всех возможных
расстановок фигур на шахматной доске достигает ю120. В качестве ку-
рьеза укажем, что с того момента, как человек обрел дар речи, все люди
земли произнесли «всего» ю16 слов. Поэтому нет другого выхода, как
искусственно уменьшить число возможностей, то есть попытаться най-
ти решение с помощью усеченного дерева перебора, ограничивая дли-
ну вариантов. В результате мы должны будем довольствоваться при-
ближенным решением задачи.
К. Шеннон предложил два метода: во-первых, строить «усеченное»
дерево перебора, включая в него все возможности в пределах ограни-
ченной длины вариантов, и, во-вторых, исключать из дерева перебора
возможности, заведомо лишенные смысла. По первому методу (он
сравнительно прост) действуют сильнейшие современные шахматные
программы для ЭВМ, по второму (он сложен) — играют шахматные
мастера. Еще не законченная история создания искусственного шах-
матиста проходит под знаком соревнования между этими двумя на-
правлениями.
Первый метод представляется недостаточно эффективным, ибо
с увеличением длины вариантов катастрофически растет дерево пере-
бора. Допустим, что в середине шахматной партии возникла позиция,
где каждая из сторон имеет выбор из 20 ходов. При заранее заданной
длине вариантов только в шесть полуходов (три хода белых и три хода
черных) машине для нахождения оптимального варианта придется
перебрать около 70.ю6 возможностей! С помощью тонкого математи-
ческого приема это количество удается сократить. Так, программа ЧЕСС
4.6 (США) при каждом ходе рассматривает около 400 ооо позиций —
тоже немало. Но если увеличить глубину поиска всего на два полухода,
количество позиций в дереве перебора придется считать уже на мил-
лионы — прогрессия стремительная.
Сила игры современных шахматных программ в основном зависит
от глубины расчета. Вот почему американские математики образно на-
звали этот метод «Брут форс» (грубая сила). Чтобы понять его безна-
дежность, достаточно напомнить, что в известной партии Ботвинник —
Капабланка (Роттердам, 1938) белые рассчитывали варианты как ми-
нимум на 12 полуходов. При аналогичной глубине поиска с этим
253
справилась бы и машина, но находила бы решения, как говорится, в час
по чайной ложке. Человек же укладывается в ограниченное время, по-
тому что в расчетах игнорирует заведомо бессмысленные продолжения,
ибо обладает избирательной способностью, недоступной шахматным
программам, основанным на полном переборе.
Раз в три года ученые ряда стран, где ведутся работы в области шах-
матного программирования, проводят чемпионаты мира среди ком-
пьютеров. Турниры приурочиваются к конгрессам ИФИП (Междуна-
родная федерация по обработке информации) и служат средством об-
мена результатами исследований в весьма важной области науки.
Чемпионат машин — зрелище прелюбопытное. За шахматными до-
сками сидят авторы программ. По специальным каналам связи они со-
общают своим компьютерам, находящимся на далеком расстоянии,
очередной ход «противника». Ответный ход ЭВМ воспроизводится на
телевизоре (дисплее) и повторяется на шахматной доске. В ожидании
ученые дружелюбно беседуют, анализируют позицию, спорят, шутят
и нередко критикуют игру своих программ. Да это и понятно: турнир
компьютеров — спортивное соревнование лишь по форме, он пресле-
дует научные цели.
В последние годы соперничество шло в основном между двумя силь-
нейшими программами — нашей КАИССОЙ (авторы В. Арлазаров
и М. Донской*) и американской ЧЕСС 4 (авторы Д. Слейт и Л. Аткин).
На первом чемпионате мира 1974 года в Стокгольме победила КАИССА.
Второй чемпионат состоялся в августе нынешнего года в Торонто (Ка-
нада). Обе программы основывались на «Брут форсе». Победу одержал
модернизированный ЧЕСС 4.6. Почему?
Ответ был получен, когда программы встретились между собой в то-
варищеской партии. КАИССА считала варианты на пять полуходов,
ЧЕСС 4.6 — на шесть. Этот предел зависел от быстродействия машин.
КАИССА использовала ЭВМ с быстродействием 3.10 , а ЧЕСС 4.6—12.106
операций в секунду. В середине партии разница не ощущалась, обе про-
граммы играли примерно в силу второго шахматного разряда и были
достойны друг друга. Но как только большая часть дальнобойных фитур
была разменяна, число возможных ходов в дереве перебора сократи-
лось, и это привело к изменению ситуации. Быстродействие ЭВМ по-
зволило КАИССЕ углубить расчет вариантов лишь до девяти полуходов,
а ЧЕСС 4.6 — до двенадцати. Теперь уже разница оказалась существен-
ной, что и определило результат партии.
После чемпионата на коллоквиуме в Мак Гилл университете (Мон-
реаль) высказывалось мнение, что для сильной шахматной программы
Впоследствии я узнал, что автором КАИССЫ является также Г. Адельсон-
Вельский.
254
необходимы и быстродействующая ЭВМ, и хороший алгоритм. Когда
же было добавлено, что в распоряжении американских программистов
такой компьютер имеется, разъяснять, что у советских программистов
есть хороший алгоритм, не пришлось: дружный смех профессоров и сту-
дентов заглушил слова выступавшего... Наши шахматные программи-
сты пока еще не обеспечены ЭВМ с необходимым быстродействием,
а американские — разработанной теорией моделирования мышления
шахматного мастера.
Такая теория уже существует. И успешно прошла первые испыта-
ния. Речь идет о шахматной программе ПИОНЕР, создаваемой во
ВНИИЭ-лектроэнергетики и двух московских вычислительных цен-
трах группой научных работников. ПИОНЕР, по-видимому, единствен-
ная программа, использующая те же методы, что и шахматный мастер.
К сожалению, она не была закончена к чемпионату мира и, несмотря
на приглашение, не смогла принять в нем участие.
3 августа, за несколько дней до начала чемпионата, ПИОНЕР решил
сложный этюд грузинского шахматного композитора Г. Надареиш-
вили.
Приведем основной вариант, найденный ПИОНЕРом: 1. g6 Kpf6
2. g7 Chy 3. e4! Kf3 4. e5+ К : e5 5. Kp : h7 Kf7 6. g8O Kg5+ 7- Ф ' g5+ Kp :
g5 8. h6 c4 9. Kpg7 сз 10. h7 c2 11. Ь8Ф С1Ф 12. ФЬ6+ Kpf5 13. Ф : ci.
Самый длинный вариант решения достигает 25 полуходов, и, хотя
глубина расчета не ограничивалась, дерево перебора содержит всего
лишь 200 ходов. Подобно шахматному масте-
ру, ПИОНЕР не рассматривает ходы, заведомо
лишенные смысла.
Еще не все готово, в программу не введена
позиционная оценка, не используется в пол-
ном объеме опыт, накопленный поколениями
шахматных мастеров, но первые результаты
показали, что найден верный путь.
Как только закончилась партия между КА-
ИССОЙ и ЧЕСС 4.6, Д. Каландер — кон-
сультант фирмы «Контрол дейта», машины
которой неизменно использует американская
программа, — позвонил в Миннеаполис и дал задание компьютеру
Сайбр-176 решить этюд Г. Надареишвили. Первые два хода за белых
ЧЕСС 4.6 нашел, но после того, как был сообщен третий ход компью-
тера, Д. Каландер глянул на дисплей; рассмеялся и махнул рукой: ком-
пьютер рассмотрел около миллиона ходов, но до правильного так и не
добрался... Авторы программы ЧЕСС 4.6 Д. Слейт и Л. Аткин сообщили,
что намерены отказаться от метода «Брут форс», как бесперспективно-
го, и будут совершенствовать свою программу «эволюционным» путем.
255
Но возможно ли это? И сколько времени им потребуется, чтобы по-
вторить путь, пройденный ПИОНЕРом?
Если при методе «Брут форс» большее быстродействие ЭВМ дает
лишь незначительное увеличение глубины расчета и довольно скром-
ную прибавку в шахматной силе, то для ПИОНЕРа быстродействие
компьютера примерно пропорционально глубине расчета вариантов
в дереве перебора ходов. Пока что ПИОНЕР играет медленно. Но ре-
шение этюда Г. Надареишвили на машине такого же класса, как
Сайбр-176, заняло бы менее десяти минут. Далеко не каждый шахматист
самой высокой квалификации уложился бы в это время.
Третий чемпионат мира среди шахматных компьютеров намечено
провести в 1980 году. Сначала в Японии состоится отборочный турнир,
после чего лучшие две программы присоединятся к ЧЕСС 4.6 и КАИС-
СЕ и отправятся в Австралию, где и определится третий чемпион мира*.
Можно рассчитывать, что этот чемпион будет уже хорошим шахматным
мастером.
Об искусственном
шахматном мастере**
Проблема создания искусственного шахматного мастера, казалось
бы, не имеет практического интереса. В действительности это не так.
Если такой мастер будет создан и он превзойдет мастера-человека, это
даст импульс для развития теории принятия решений.
Для того чтобы принять хорошее решение, нужны соответствующее
устройство (мозг человека или компьютер) и программы, позволяющие
это устройство успешно использовать. В первом приближении устрой-
ство для принятия решений может быть оценено по быстродействию
и объему памяти (главным образом оперативной). Ранее мозг человека
был вне конкуренции, но теперь положение изменилось — наиболее
производительные компьютеры превосходят человеческий мозг. Это
и дает надежду на то, что с помощью компьютеров можно будет при-
нимать более сильные решения, чем те, на что способен человек.
Но пока качество программ компьютеров слабое (по сравнению с че-
ловеком), что и определяет низкое качество принимаемых компьюте-
ром решений. Задача, стало быть, состоит в том, чтобы обеспечить ком-
пьютер такими же сильными программами, которыми обеспечен чело-
век, тогда компьютер и превзойдет мозг человека — мы будем получать
более сильные решения.
Третий чемпионат мира состоялся в 1980 году в Австрии.
На русском языке публикуется впервые.
256
Если бы удалось познать методы мышления шахматного мастера-
человека, формализовать и передать их компьютеру в виде программы,
то можно предположить, что искусственный мастер превзошел бы жи-
вого. А если это произойдет, то останется лишь перенести эти «шахмат-
ные» методы в другие задачи, имеющие уже практическое значение.
Задачи эти — переборного типа. Человек их решает, формируя «де-
рево игры», компьютер — так же. Но в дереве компьютера (если гово-
рить об известных шахматных программах) число рассматриваемых
позиций доходит до миллионов, а в дереве человека в десятки тысяч
раз меньше. При этом человек-мастер играет в шахматы хорошо, а ком-
пьютер — слабо!
Очевидно, в этом и состоит секрет успеха человека, он интуитивно
пользуется методом, позволяющим успешно ограничивать число рас-
сматриваемых позиций, а компьютер тонет в громадном объеме пере-
рабатываемой информации.
Двадцать лет назад я начал размышлять над этой проблемой. Шесть
лет назад была начата работа над шахматной программой (впослед-
ствии названной ПИОНЕР), моделирующей мышление шахматного
мастера. Теперь эта программа завершается*.
На каких же принципах покоится наш ПИОНЕР? Он стоит на трех
китах: на цели неточной игры, многоступенчатости задачи и использо-
вании накопленного опыта. Рассмотрим это по порядку.
Известна цель точной игры в шахматах — мат королю. Но цель эта —
далекая. Когда мастер формирует дерево, в вариантах перебора мат, как
правило, отсутствует. Должна быть другая цель, цель неточной игры,
которая всегда присутствует в дереве; эта цель — выигрыш материала.
Материал можно выиграть, атакуя неприятельские фигуры. Таких
целей (фигур) весьма много. Если ограничить время передвижения
атакующей фигуры по ее траектории нападения к своей цели — это
предельное время было названо «горизонтом», — то количество целей
становится ограниченным.
Теперь — о многоступенчатости. ПИОНЕР рассматривает шахматы
как трехступенчатую систему управления. В первую ступень входят ата-
кующая фигура со своей траекторией и атакованная фигура. Во вто-
рую — первая ступень с включением фигур неприятельских, препят-
ствующих достижению цели, и своих — помогающих нападению; вторая
ступень была названа «зоной игры»**. Совокупность зон образует мате-
матическое отображение позиции (МО); перебор ходов возможен лишь
по тем траекториям, что входят в МО.
* Увы, она не завершена и по сей день.
Впоследствии формальная структура зоны подверглась изменению, по-
сле чего вторая ступень была названа «цепочкой».
257
Такая трехступенчатая модель шахмат резко сокращает объем пере-
бора. Рассматриваются лишь те нападения, что ограничены горизон-
том. В зону включаются лишь те фигуры, что поспевают принять уча-
стие в игре. И лишь те зоны включаются в МО, что способны изменить
результат уже частично проведенного перебора.
Для чего же служит, наконец, «опыт прошлого»? В каждом «узле»
(позиции) дерева перебора в МО возможен, как правило, не один ход,
а более. Мастер интуитивно устанавливает правильный приоритет
включения ходов в перебор, правильный в том смысле, что это в конеч-
ном итоге приводит к сокращению перебора. (ПИОНЕР также уже зна-
ет этот приоритет.) Но бывают позиции, когда эта очередность должна
быть нарушена, поскольку в прошлом в аналогичных позициях не-
обходимость этих исключений из приоритета была уже установлена.
ПИОНЕР, как и шахматный мастер, будет распознавать эти аналогич-
ные ситуации и, когда нужно, менять приоритет — это также приводит
к сокращению объема дерева.
Проведенный в 1977 году черновой эксперимент по решению шах-
матных этюдов дал положительный результат. С тех пор программисты
немало потрудились; есть основания полагать, что в недалеком будущем
первый вариант программы будет подготовлен к выходу на машину.
Всего ПИОНЕР состоит примерно из 300 подпрограмм, необходи-
мый объем оперативной памяти — около 350 килобайт. Для отладки
программы достаточен компьютер с быстродействием порядка
2—3 миллионов операций в секунду, для игры — порядка 10— 15 мил-
лионов.
Мы надеемся, что по завершении работы ПИОНЕР сумеет превзой-
ти мастера Д. Ливи, что является признанным эталоном силы шахмат-
ной программы.
Почему возникла
идея искусственного
интеллекта?*
Выступление Г. С. Поспелова было, на мой взгляд, не вполне от-
кровенным**. Я буду говорить со всей определенностью. Думаю, что
когда мы говорим об интеллекте, как естественном, так и искусствен-
ном, то должны отказаться от тех предрассудков, которые у нас име-
ются. Условимся, что будем оценивать интеллект с кибернетической
«Вопросы философии», 1979, № 2.
Академик Г. С. Поспелов является председателем научного совета по
искусственному интеллекту АН СССР.
258
точки зрения. А как можно оценить интеллект с кибернетической
точки зрения? Это способность принимать решение — хорошее реше-
ние в сложной ситуации при экономном расходовании ресурсов. Если
мы подойдем с этой точки зрения, то мы и не усмотрим различий,
которые здесь имеются между естественным и искусственным интел-
лектом.
Почему, собственно, возникла идея искусственного интеллекта? По-
тому что объем информации, с которым приходится людям иметь дело,
растет катастрофически, задачи становятся все более сложными. С при-
нятием решения человек не справляется, и нужно прийти ему на по-
мощь. Поэтому прежде всего требуется устройство для переработки
информации, аппарат, подобный мозгу человека. Искусственный ин-
теллект базируется на компьютере. Чем же определяются способности
такого устройства? Если говорить упрощенно, это быстродействие
и объем памяти. Если подойти с этой точки зрения, то искусственное
устройство по переработке информации уже сейчас превосходит мозг
человека.
Но мало иметь устройство по переработке информации. Нужно
иметь соответствующую программу, которая позволила бы это устрой-
ство в полной мере использовать. В этом отношении человек имеет,
конечно, большие преимущества перед компьютером. У компьютера
база математического обеспечения еще слаба, а у человека она исклю-
чительно сильная. И если мы хотим создать искусственный интеллект,
который будет помогать человеку принимать решения, мы должны
создать компьютеру такое же математическое обеспечение и даже силь-
нее, чем то, какое имеется у человека.
Такая работа давно идет, и идет в двух направлениях. Первое на-
правление предполагает, что программа компьютера должна строить-
ся не по тому методу, который человек использует в своих программах.
Приверженцы другого направления считают,что программа для ком-
пьютера должна иметь ту же основу, что и у человека. Следует признать,
что по обоим этим направлениям достигнутые результаты оказались
очень скромными. Это дает основание утверждать, что те теории, на
основе которых велись работы в этих направлениях, по-видимому,
практикой не подтверждаются. Сейчас нами ведется разработка про-
граммы, и мы надеемся, что когда она будет закончена, ЭВМ сможет
играть на уровне шахматных мастеров. Многие недоумевают, какие
у нас есть основания считать, что программа сумеет играть на таком
уровне. Но ведь ПИОНЕР уже решает шахматные этюды, подобно ма-
стеру-человеку, а все шахматисты знают, что практическая игра и ре-
шение этюдов суть действия близкие. Чтобы завершить нашу работу,
необходим сильный компьютер, который по быстродействию и памяти
превосходил бы способности человека. Такие компьютеры есть. Я на-
259
деюсь, что мы получим возможность на них работать и доведем работу
до конечного результата. Тогда можно будет судить, справедлива ли
теория, на основе которой программа ПИОНЕР была создана.
Шахматы
и принятие решений*
На рубеже первой и второй половины нашего столетия произошли
два на первый взгляд не связанные друг с другом события. Великий
физик престарелый Альберт Эйнштейн в своем обращении к 43-му съез-
ду Итальянской ассоциации содействия наукам с горечью писал, что
усилия людей науки хотя и привели к неслыханным успехам, облегча-
ющим жизнь людей, одновременно поставили человечество на грань
катастрофы — из-за эгоистического управления миром. По воле судьбы
в том же году молодой математик Клод Шеннон опубликовал работу,
где предложил использовать компьютеры для принятия решений в са-
мых различных областях человеческой деятельности. Итак, один уче-
ный считал, что дни человечества сочтены, а другой — указал путь бо-
лее оптимистичный.
Человечество оказалось в опасности после того, как с помощью те-
ории относительности и квантовой механики ученые проникли в ми-
кромир неживой природы. Это привело к тому, что люди стали неслы-
ханно сильными в энергетическом отношении. Но даже если отвлечь-
ся от этой спекулятивной темы, то следует признать, что жизнь людей
и в социальной, и в политической, и в экономической областях необы-
чайно осложнилась, а решения по-прежнему принимаются «старомод-
ным» способом — с использованием мозга человека, который, конечно,
эволюционировал, но весьма медленно... Поэтому Эйнштейн и оцени-
вал перспективы столь мрачно!
Проницательности Шеннона можно удивляться: тридцать лет назад
вычислительная техника только создавалась, компьютеры были еще
слабыми, максимальное быстродействие составляло 5000 операций
в секунду. Но он предвидел, что в будущем по ресурсам ЭВМ оставит
мозг человека далеко позади. Уже есть компьютеры, быстродействие
которых равно 150 миллионам операций в секунду, — мозг человека не
способен на что-либо подобное!
Шеннон указал и на практический путь к реализации этой пробле-
мы. Четырьмя годами ранее он познакомился с шахматной игрой и при-
шел к выводу, что шахматы — идеальная модель для исследований по
принятию решений с помощью компьютеров (нечто вроде подопытно-
Публикуется впервые.
2бо
го кролика в физиологии или мухи-дрозофилы в генетике). Надо лишь
отработать метод принятия решений на шахматной мо дели, перенести
этот метод в другие практические области и принимать решения с по-
мощью компьютеров в тех сложных и важных задачах, где человеческий
мозг уже оказывается бессильным!
Шеннон наметил в принципе и два способа (алгоритма) для состав-
ления шахматных программ. Шахматы, как и большинство задач управ-
ления, где людям приходится принимать решения, — сложная задача
переборного типа. Системы уравнений тут помочь не могут; «чистая»
математика здесь беспомощна, необходима математика прикладная...
Первый способ, предложенный Шенноном, прост, он основан на
полном переборе ходов. Второй способ (Шеннон считал, что именно
так можно добиться успеха) состоял в использовании того же метода
игры, которым пользуется шахматный мастер; суть этого метода оста-
валась непознанной.
Первый способ, основанный на полном переборе, приводит к рас-
смотрению громадного числа (миллионов!) ходов; шахматный мастер
в поисках хода перебирает не более нескольких десятков... Математики
и заработали в двух направлениях: первое оказалось более удачным.
Сейчас уже действует Всемирная ассоциация машинных шахмат (ICCA),
проводятся турниры компьютеров, симпозиумы. Но за четверть века
научных поисков искусственный шахматист не поднялся выше уровня
второго разряда (если на доске сложная позиция). Те же математики,
которые отклонялись от полного перебора, которые действовали по
второму методу, получали еще более слабые результаты.
В 1958 году случайно я стал думать о сути метода мышления шах-
матного мастера. Десять лет спустя основные принципы алгоритма
были сформулированы. В 1972 году началась работа по составлению
шахматной программы.
Для того чтобы начать эту работу, необходимо было предположить,
что человек, играя в шахматы, действует по фиксированному (в данный
момент) алгоритму (точной инструкции) и что этот алгоритм может
быть реализован в виде машинной программы. Отметим, что многие
специалисты считают эти исходные положения нереальными! Но ра-
бота началась... В 1977 году программа получила имя ПИОНЕР.
В чем же суть познанного метода игры мастера? Известно, что в шах-
матах цель игры — мат королю. Но когда шахматист ищет ход, длина
вариантов не превышает несколько ходов, глубина перебора ограничи-
вается ресурсами нервной системы человека. В этих вариантах мат
встречается не чаще, чем выигрыш по лотерейному билету. Чем же
руководствуется мастер при поиске хода?
Шахматист вводит паллиативную, неточную цель, которая всегда
есть в переборе, — выигрыш материала (фигур). Не следует эту цель
261
воспринимать примитивно — в процессе перебора ходов можно и жерт-
вовать фигуры, но в конце варианта материал должен быть выигран
настолько, насколько это возможно. Такая цель приводит к множеству
мишеней, которые должны быть поражены. Чтобы ограничить задачу,
человек использует метод, названный «горизонтом». Атакующая фи-
гура «видит» свою мишень лишь в том случае, если эта мишень может
быть взята в ограниченное время (в полуходах). Можно указать, что
в середине партии горизонт мастера равен примерно всего четырем
полуходам, то есть атакующая фигура должна поразить атакованную
не более чем за два передвижения. Предельная длина варианта также
способствует уменьшению числа мишеней, ибо те мишени, которые
можно успеть поразить лишь за предельной длиной варианта, как пра-
вило, исключаются из рассмотрения.
Системы управления (например, в экономике) обычно бывают мно-
гоступенчатыми. Так можно рассматривать как четырехступенчатую
систему «Завод—цех—бригада—рабочий». Это выгодно с точки зрения
ограничения перебора: если в какой-либо ступени (например, бригаде)
цель игры уже достигнута или не может быть достигнута, то эта ступень
из перебора исключается. Шахматы на первый взгляд кажутся единой
«системой управления», но мастер искусно превращает ее в трехсту-
пенчатую: низшая ступень — фигура, атакующая по траектории напа-
дения неприятельскую фигуру; средняя ступень — атакующая и атако-
ванная фигуры вместе с другими, содействующими и препятствующи-
ми нападению, и, наконец, высшая ступень, куда включаются средние
ступени лишь по особому выбору.
Все три ступени формируются в соответствии с триединым принци-
пом: надежды, своевременности и наибольшего выигрыша. Если в про-
цессе перебора установлено, что включение в перебор какой-либо сту-
пени не может дать больший выигрыш или что фигура не может во-
время поспеть к месту боя, они в перебор не включаются.
Важную роль при этом играет оценочная функция, которая позво-
ляет подсчитать результаты перебора. У мастера она состоит из двух
частей — материал и позиционные факторы*. Позиционные факторы
базируются на контроле важных полей доски, времени и учете стоимо-
стей фигур.
На сокращение числа ходов в переборе оказывает влияние приори-
тет включения ходов в перебор. Если мастер удачно будет выбирать
очередность включения ходов в перебор, то в соответствии с упомяну-
тым принципом надежды он многие ходы не будет уже включать в пе-
ребор, если они не будут улучшать результат перебора.
Впоследствии в оценочной функции появилась третья составляющая
Mg* — см. статью «Роль Греко в развитии шахмат».
2б2
Все это сложно и скучно, но сама задача сложная (это и ценно!), да
и что поделаешь — так играет мастер...
В 1977 году программа ПИОНЕР была в такой степени готовности,
что можно было решать шахматные этюды. Был решен знаменитый
этюд Г. Надареишвили, где глаиный вариант решения составляет 25 по-
луходов! Ни одна другая программа не решила этот этюд и по сей день.
В решении было 200 ходов — многовато. Некоторые из них были
далеко не мастерские. Происходило это потому, что тогда не было еще
запрограммировано позиционное понимание и связанный с ним при-
оритет включения ходов в перебор. Когда это было сделано, ПИОНЕРу
был поручен анализ известной позиции из партии Ботвинник — Капа-
бланка, сыгранной в Роттердаме в 1938 году. Эта комбинация с жертвой
двух фигур считалась вершиной шахматного творчества.
ПИОНЕР плохо анализировал эту позицию с точки зрения шахмат-
ного мастера. И тогда я задумался: в чем же дело? Вспомнил то опре-
деление шахмат, которое я дал еще в 1968 году, — шахматная игра пред-
ставляет собой обобщенный размен материальных и конъюнктурных
стоимостей фигур... Под конъюнктурной стоимостью подразумевается
та реальная сила фигуры, которая проявляется в данный момент сра-
жения на шахматной доске; материальная же стоимость общеизвест-
на — это средняя сила фигуры. И тогда я посоветовался со своими кол-
легами, молодыми программистами Борисом Штильманом и Алексан-
дром Резницким — а нельзя ли все-таки формализовать конъюнктурную
силу фигуры?
Подумали и нашли способ формализации, использующий уже под-
готовленные подпрограммы. Самым примитивным образом это запро-
граммировали, и — о чудо! — 5 июля 1979 года в 14 ч. оо м. ПИОНЕР
первым же ходом включил в перебор ту самую жертву слона, что встре-
тилась в партии Ботвинник — Капабланка. Теперь идет работа по реа-
лизации размена конъюнктурных стоимостей со всей тщательностью.
С тревогой и надеждой мы ждем того дня, когда ПИОНЕРу вновь бу-
дет поручен анализ этой позиции. Будут ли варианты, найденные
ПИОНЕРом, соответствовать тем же вариантам, которые мысленно
рассматривали и мы с Капабланкой?
Видимо, в этих конъюнктурных стоимостях суть интеллектуального
мышления. Поиск решения идет не на основании того, что видно (ма-
териальные стоимости), а на основании того, что не видно. Лишь углу-
бившись в ситуацию, лишь подсчитав то, что находится «под спудом»,
можно принять глубокое решение. Это и восхищает любителей шахмат,
когда они оценивают мастерский ход, — любитель, плавая на поверх-
ности явлений, такой ход найти не может!
Однако играть ПИОНЕР практические партии не в состоянии. Про-
грамма велика, она содержит более 300 тысяч символов. Программи-
263
сты — это люди, а людям свойственно ошибаться. Как минимум один
процент символов ошибочен — стало быть, ошибок более трех тысяч.
Ошибки приводят к курьезам. Во время анализа ПИОНЕРом позиции
из партии Ботвинник — Капабланка черный король вдруг стал ходить,
как... конь! Оказалось, что несколько лет назад была допущена описка
в подпрограмме рокировки.
Чтобы найти эти ошибки, следует проанализировать на ЭВМ при-
мерно сто разнохарактерных позиций. На слабой и морально устарелой
ЭВМ, на которой сейчас действует ПИОНЕР, больше четырех позиций
в год не проверить. Всего потребуется для отладки лет двадцать. В этом
случае я уже не увижу результатов работы. На производительном ком-
пьютере это можно было бы сделать за несколько месяцев.
До окончания экспериментов не может быть уверенности в том, что
ПИОНЕР будет содействовать принятию решений с помощью вычис-
лительной техники. Но проблема столь важна, что, поскольку надежда
на успех есть, ПИОНЕРу следовало бы оказать полную поддержку.
Увы! — этого нет, что, впрочем, легко объясняется.
Дело в том, что среди математиков преобладает отрицательное от-
ношение к ПИОНЕРу*: затея эта-де, мол, безнадежная, мышление че-
ловека в принципе не формализуется и не алгоритмизируется, для со-
ставления такой сложной программы должны много лет трудиться
десятки программистов, методы мышления человека непригодны для
ЭВМ, алгоритм для ЭВМ должны составлять математики, а не профаны
и т. п. Легко заметить, что одни возражения противоречат другим. Все
это и приводит как к тому, что бедный ПИОНЕР пока без машинного
времени на производительном компьютере, так и к тому, что програм-
мисты стали разбегаться — разве всем под силу работать, если работу
«нельзя» закончить?
Между тем эту работу надо довести до конца. Как физически силь-
ные машины содействовали стиранию различия между физически
сильными и слабыми людьми, так и умные компьютеры (если они по-
явятся) будут содействовать стиранию различия между людьми разной
интеллектуальной подготовленности. В таком важном деле, как при-
нятие решений, заинтересован весь мир. Здесь должна быть взаимная
помощь. Если нужны сильные компьютеры, они должны быть предо-
ставлены программистам. Если есть у программистов подобные ком-
пьютеры, но нет программ (или алгоритмов), программы также долж-
ны быть переданы заинтересованным исследователям. Никакие эмбар-
го тут недопустимы. А если они будут сохранены, это будет убедительным
доказательством срочности проблемы, поставленной Клодом Шенно-
ном: люди воистину нуждаются в умных помощниках!
В эти дни положение ПИОНЕРа стало более прочным.
264
Методом
«божьей коровки»*
В конце XX века жизнь стала сложной, настолько сложной, что ре-
сурсов человеческого мозга не всегда хватает для принятия удачных
решений. Это относится прежде всего к области управления, где реше-
ние находится путем перебора возможностей.
Для того чтобы понять суть дела, рассмотрим такой пример. Возьмем
какую-либо позицию из шахматной партии, где сторона, за которой
ход, может в среднем сделать выбор из 4 возможных ходов; если пере-
бор должен быть сделан на глубину ю полуходов (5 ходов белых и 5
ходов черных), то можно показать, что максимально при этом надо рас-
смотреть около 410 ходов.
Теперь возьмем более сложную позицию, где число возможных хо-
дов увеличилось с 4 до 8, то есть возросло в 2 раза. Во сколько раз уве-
личатся трудности, связанные с поиском хода? Число ходов, которое
необходимо рассмотреть, станет уже не 410, а 810 — оно увеличится более
чем в юоо раз!
Так происходит не только в шахматах, но и в любой переборной за-
даче управления. Если число предприятий в какой-либо отрасли уве-
личилось вдвое, а планирование работы предприятий производится на
12 месяцев, перебор возрастает в 212 раза...
Мозг человека эволюционирует медленно — вероятно, и за тысяче-
летие его ресурсы существенно не изменились. А как изменилась жизнь
людей?
Известно, что в 1949 году молодой американский математик Клод
Шеннон предложил использовать компьютеры для принятия решений
в переборных задачах. Это был смелый шаг, так как в те годы вычис-
лительная техника только зарождалась, быстродействие ЭВМ не пре-
вышало 5000 операций в секунду. Но теперь, тридцать лет спустя, бы-
стродействие компьютеров доходит до 150 ооо ооо операций в секунду!
Компьютер может уже снисходительно похлопывать по плечу своего
создателя — человека. А между тем в сложных переборных задачах тя-
жесть принятия решений по-прежнему лежит на людях. В чем же дело?
Дело в том, что человек сохранил гигантское преимущество перед
компьютером. Люди умеют решать подобные задачи при экономном
расходовании ресурсов своей нервной системы, а компьютерам пока
это не дано — они расходуют свою уникальную мощь впустую: дости-
гают поэтому лишь поверхностных решений. Напрашивается простой
путь: человек должен распознать свой экономный метод, передать его
ЭВМ и получить преданного, честного и могучего помощника.
«Юность», 1980, № 8.
265
И вот тут-то механизм заклинился. Правда, есть энтузиасты и в СССР
и за рубежом, работающие в этом направлении, достигнуты некоторые
успехи, но, увы, слабые. Что же препятствует развитию важной про-
блемы? Мешают люди, точнее, их психология. Ведь надо примириться
с тем, что ЭВМ будет принимать более сильные решения, то есть, ска-
жем прямо, станет умнее человека.
Недавно меня посетил один шахматный мастер, поклонник Гарри
Каспарова. Я рассказал посетителю, что в апреле шахматная програм-
ма ПИОНЕР впервые проявила свою интеллектуальную силу — она
дала анализ позиции из известной партии Ботвинник — Капабланка
(Роттердам, 1938), причем этот анализ оказался весьма близок к тому,
что способен сделать гроссмейстер. Словом, недалеко то время, когда
компьютер покажет шахматистам, на что он способен...
«А как же Гарик?» — выдавил из себя ошеломленный мастер... Дей-
ствительно, что же будет с Гариком?
Думаю, что с ним будет все хорошо, так как у него мало шансов пре-
вратиться в ремесленника от шахмат. Сейчас Гарику 17 лет, он отдает
шахматам всю свою душу, но так он поступал и в ю лет. Быстродействие
и объем памяти его нервной системы поразительны. Он считает глубо-
кие варианты и находит неожиданные ходы. Сила комбинационного
зрения роднит его с самим Алехиным.
На командном первенстве Европы в Швеции Гарик белыми сыграл
любопытную партию с чехом Пршиблом. Сначала была пожертвована
пешка, потом слон (за пешку); у белых не хватало целого слона, но чер-
ные не смогли спастись... Авторитеты отнеслись к этой партии с сомне-
нием — не должны ли были белые ее проиграть? Анализ подтвердил
правильность замыслов Каспарова...
Вот окончание этой партии: 20. dy!! fg
21. Фс4+ Kph8 22. К : g5 Cf6 23. Кеб Key 24. К :
f8 Л: f8 25. Лаб Сеу 26. d8O! С : d8 27. Фсз+
Kpg8 28. лау Cf6 29. Фс4+ Kph8 30. Ф?4 Фаб
(упорнее было 3O...Cgy) 31. ФЬб с неизбежным
матом.
Гарик становится исследователем шах-
мат — самый хороший способ шлифовки та-
ланта. Вероятно, он будет шахматным профес-
сионалом в самом высоком значении этого
слова. В таких шахматистах нуждаются и со-
ветские и мировые шахматы! Его уже побаиваются ведущие гроссмей-
стеры. По предварительным подсчетам (официально коэффициенты
Эло публикуются к концу года), Гарик сейчас шестой шахматист мира.
Осенью на конгрессе ФИДЕ ему будет официально присвоено звание
гроссмейстера.
266
Компьютер не сможет помешать Каспарову побеждать живых шах-
матистов. А с автоматом Гарику и соревноваться нечего — так же, как
и бегуну с мотоциклистом...
Но вернемся к применению вычислительной техники. Только ли
шахматные мастера являются противниками ЭВМ? Отнюдь нет! Конеч-
но, развитию этой проблемы мешает «китайская стена» — стена непо-
нимания и недооценка задачи. Но не только это. Работает ли человек
в качестве ученого, инженера, экономиста или менеджера — конкурен-
ты ему не нужны — такова психология человека, психология, сработан-
ная в веках. Нас воспитывали на понятиях, что человек звучит гордо,
что человек в принципе не может создать автомата умнее, чем он сам,
и т. п. Все это было хорошо до тех пор, пока люди справлялись с пере-
борными задачами управления; сейчас же это тормозит развитие важ-
ной проблемы.
Быть может, уместно вспомнить восточную поговорку — собаки ла-
ют, а верблюды идут... И караван действительно идет, но не очень бы-
стро — со скоростью верблюда.
Шахматная программа ПИОНЕР, созданная по образу и подобию
программы шахматного мастера, нашла в упомянутой позиции тот же
ход, что был сделан в партии более 40 лет назад. Этот ход (жертва сло-
на) был найден неслучайно, а лишь после того, как ПИОНЕР составил
аналитическое дерево вариантов (самый длинный вариант — 23 полу-
хода!) и пришел к выводу, что ход 30. Cb2 — аз! действительно ведет
к выигрышу.
Партия продолжалась: 30. Саз! Ф : аз 31. KI15+! gh 32. Og5+ Kpf8
33. Ф : f6+ Kpg8 34. ey Фс1+ 35. Kpf2 Фс2+ 36. Kpg3 Фс1з+ 37. Kph4 Фе4+
38. Kp : h5 Фе2+ 39. Kph4 Фе4+ 40. g4 Фе1+ 41. Kph5, и черные сдались.
(Течение этой партии прерывалось апло-
дисментами обычно невозмутимых голланд-
цев. После этой партии я настолько осмелел,
что вступил в переговоры с Алехиным о матче
на первенство мира!)
Удивительно, что в дереве всего было
39 ходов; когда по памяти я восстановил де-
рево вариантов, которые обдумывал во время
партии, там оказалось всего 27 ходов, по-
скольку самый длинный вариант был лишь
в 12 полуходов (на большее я не был спосо-
abcdefgh
бен). Для того чтобы понять, как до этого «мыслили» ЭВМ, укажем,
что программа ЧЕСС (чемпион мира) при выборе хода делает перебор
до 2 ооо ооо ходов! Ресурсы при этом идут на ветер.
Если шахматы — игра интеллектуальная, если данная партия — од-
но из высших достижений в области шахмат, приходится признавать,
267
что ПИОНЕР, найдя ход 30. Cb2—аз, действовал интеллектуальным
путем. Как же это «чудо» произошло?
Оно готовилось годами. Сотрудников было найти нелегко — из-за той
самой «стены», о которой уже шла речь. Некоторые из них «дезертиро-
вали» — удивляться не приходится: работа тяжелая, и конца ее видно не
было. Остались двое — более стойкие: Б. Штильман и А. Резницкий.
Боря Штильман действует с самого начала работы над программой. Один
математик как-то сказал, что работа могла начаться лишь потому, что
шахматист Ботвинник не представлял себе трудностей программирова-
ния, а математик Штильман — трудности шахматной игры...
С 1977 года появились первые результаты. Эксперименты с неза-
вершенным ПИОНЕРом на этюдах были обнадеживающими. «Э, — го-
ворили знатоки, — этюды — это не позиции из партии. Вот если бы
ПИОНЕР решил практическую позицию — другое дело!» Интересно,
что теперь скажут знатоки?
Когда в мае 1979 года ПИОНЕРу была дана на анализ позиция из
партии Ботвинник — Капабланка, он не выдержал экзамена — включал
в перебор ходы, по силе соответствовавшие игре шахматиста второго
разряда. К тому времени уже стало ясно, что вершиной программы вы-
бора хода является приоритет включения ходов в перебор: когда в по-
зиции можно сделать 3 или 4 разумных хода, то важнейшее значение
имеет очередность включения ходов. Если первый включенный в пере-
бор ход даст хороший результат, то остальные ходы в этой же позиции
и изучать нечего — результат в лучшую сторону не изменится!
Но приоритет был фальшивым, и ПИОНЕР включал в перебор сла-
бые ходы. Этот приоритет основывался на средних (материальных)
стоимостях фигур; значение их давно известно. В «Учебнике шахматной
игры» Эмануила Ласкера указано, что эти значения были даны еще
Леонардом Эйлером (более двух веков назад)! Средние стоимости фи-
гур соответствуют средней силе фигур в самых различных позициях.
От приоритета, основанного на средних стоимостях, надо отказаться,
но какова же должна была быть замена?
Еще в 1968 году в книжке «Алгоритм игры в шахматы» я писал, что
«по моему мнению, процесс шаххматной игры (и, вероятно, любой
игры) состоит в обобщенном размене». Назовем обобщенным разменом
такой размен, где меняются (в общем случае) ценности как материаль-
ные, так и позиционные («невидимые», конъюнктурные). В отличие от
материальной стоимости, соответствующей средней силе фигуры, конъ-
юнктурная соответствует реальной силе фигуры в данный момент сра-
жения на шахматной доске. Но как эти конъюнктурные стоимости фор-
мализовать и вычислить?
Когда в 1978 году составлялась подпрограмма размена материаль-
ных стоимостей фигур на каком-либо поле доски, учитывалось, что
268
одна и та же фигура может участвовать в разменах на разных полях. На
всякий случай было решено присваивать фигуре «пятнышко» (метку)
от каждого размена (метод этот был назван методом «божьей коровки»,
поскольку и у нее тоже есть пятнышки). По аналогии это и перенесли
на определение конъюнктурных стоимостей.
Ранее траектории движения фигуры присваивался материальный
приоритет, основанный на размене материальных стоимостей (этот
приоритет и давал ошибочный результат). Теперь было принято, что
значение этого приоритета определяет величину пятнышка той фигу-
ры, которая с этой траекторией связана (по размену на поле). У фитуры
появились пятнышки уже разной величины. По этим пятнышкам
и определялась конъюнктурная стоимость фигуры. На смену приори-
тету материальному пришел приоритет конъюнктурный. ПИОНЕР
и стал искать ход, как мастер.
Играть практические партии программа еще не может. Она, есте-
ственно, содержит много, очень много ошибок, поскольку программа
велика. Когда находился ход 30. Cb2—аз, было решено, что будут ис-
правляться лишь те ошибки, которые мешают решению этой позиции.
Таких ошибок оказалось 126.
Дело доходило до курьезов. В этой партии белый король должен
укрываться от шахов — тогда черные и получают мат. ПИОНЕРу была
дана инструкция: когда черный ферзь дает шах, белый король должен
отступать так, чтобы число шахов становилось минимальным. В опре-
деленный момент белый король должен был поэтому отступать на по-
ле h4; между тем ПИОНЕР упорно (вопреки инструкции) отступал на
поле g4...
Стали проверять. Оказывается, программа считала, что при отсту-
плении короля на поле h4 черные могут дать шах пешкой путем... ау—
а5. ПИОНЕР сошел сума! Три дня искали ошибку и нашли. Случайная
описка математика превратила шахматную доску из плоской как бы
в цилиндрическую, вертикаль «а» оказалась рядом с вертикалью «Ь»;
ПИОНЕР поэтому правильно считал, что черная пешка ау может дать
шах белому королю h4 (после исправления король пошел на поле h4).
Когда же ПИОНЕР станет сильным практиком, когда будет высту-
пать в соревнованиях? После исправления ошибок (к сожалению, не
раз пришлось уточнять и алгоритм программы). Это будет тем скорее,
чем мощнее будет ЭВМ, где ПИОНЕР получит машинное время.
Но уже теперь можно предположить, что же это такое — интеллек-
туальное принятие решений. Это такое действие, когда ресурсы рас-
ходуются экономно, а решение принимается не на основе того, что
видно, а того, что спрятано в глубине.
Уже сейчас следует работать по продвижению метода «Пионера»
в другие, важные в практическом отношении переборные задачи. Чем
269
скорее это будет сделано, тем скорее вычислительная техника будет
лучше помогать людям находить сильные решения.
О шахматистах
и компьютерах*
Автор данной книги, г-н Опферманн, несомненно, интеллектуал
весьма широкого профиля. Мне, всего лишь шахматисту и инженеру,
нелегко с ним тягаться. Надеюсь, впрочем, что читатель не без интере-
са прочтет как эти строки, так и книгу...
Сильный шахматист в процессе своего многолетнего восхождения
на шахматный Олимп действует (иногда сознательно, но большей ча-
стью подсознательно) в двух направлениях: 1) отрабатывает оптималь-
ный метод использования своей нервной системы (при выборе хода)
и 2) перестраивает нервную систему (специализирует ее) так, чтобы
этот метод давал наилучший результат.
Каждый большой шахматист избирает при этом свою дорогу. Впер-
вые в истории шахмат в этом успеха добился Пол Морфи** — он действо-
вал интуитивно, но ему удалось найти позиционную основу игры в от-
крытых позициях. Также интуитивным путем действовал и Капабланка.
А Стейниц, Ласкер и Алехин, несомненно, были исследователями либо
шахмат как таковых, либо того, что связано с шахматной практикой.
Советской шахматной школе, базировавшейся на массовости шах-
мат в СССР, в период с начала 30-х до середины бо-х годов свойствен-
но было исследовательское направление. Это более выгодно, нежели
направление интуитивное. Когда шахматист сознательно совершен-
ствует как метод использования своего собственного «я», так и созна-
тельно перестраивает свою нервную систему, он способен достигать
наивысших для себя результатов и долго сохранять практическую
силу. В советской школе было собрано воедино то, что ранее было сде-
лано великими мастерами. Была разработана всесторонняя система
подготовки к соревнованиям.
После того как автор этих строк перестал бороться за шахматную
корону, среди чемпионов мира возобладали практики, шахматисты,
которые не были исследователями — они совершенствовались интуи-
тивно. К ним можно отнести, например, Петросяна и Спасского, Фише-
ра и нынешнего чемпиона Карпова.
От представителей прежнего направления советской школы
остался один Геллер, но ему уже идет шестой десяток... В этом и за-
p. Опферманн. Успехи больших шахматных мыслителей, на нем. языке.
Речь здесь идет лишь о позиционных факторах алгоритма мастера.
270
ключается истина — преобладание советских шахматистов сейчас
уже проблематично. Появятся ли в Советском Союзе новые большие
исследователи?* Если да, то история может повториться.
А теперь — о шахматных компьютерах. И здесь суть дела состоит
в том, что, с одной стороны, должен быть отработан оптимальный ал-
горитм составления машинных программ, а с другой — необходим спе-
циализированный компьютер, который был бы приспособлен к этим
программам. Тогда и могут быть получены хорошие результаты.
Пока математики и инженеры научились делать лишь специализи-
рованные компьютеры. Программа БЕЛЛЬ выиграла в 1980 году чем-
пионат мира потому, что скромная, но специализированная ЭВМ (при
выборе хода она анализировала 30 ооо ооо позиций) считала вариан-
ты на 2 полухода длиннее, нежели могучие, но универсальные ЭВМ
(они перебирали позиций раз в тридцать меньше). А алгоритмы? Увы,
основанные на полном переборе ходов, слабы.
Нужен другой метод. Одно из возможных решений — использование
опыта мастера, познание и программирование метода поиска хода, ко-
торый использует сильный шахматист. Эта работа существенно про-
двинулась вперед, и можно полагать, что в конечном итоге будет фор-
мализован общий метод решения сложных переборных задач. Про-
верка этого метода на одной шахматной позиции из практической
партии и одной задаче планирования дали один и тот же результат:
большие переборные задачи перерождались и превращались практи-
чески в беспереборные — решения, полученные при этом, отличались
глубиной и силой. Может быть, в этом и состоит путь к созданию мощ-
ного искусственного интеллекта.
Но следует ли этого бояться? Люди сейчас живут в столь сложных
условиях, что находить дальновидные решения без помощи ЭВМ вряд
ли возможно.
А теперь пусть читатель обратится к данной книге, чтобы ознако-
миться с другой точкой зрения. В споре познается истина!
Зачем ЭВМ играет
в шахматы?**
Масштабные задачи новой пятилетки требуют действенного и глу-
бокого экономического планирования. Без применения вычислитель-
ной техники планы в наши дни составлять невозможно — это известно.
ЭВМ помогают в этом сложном деле.
Об этом и о Каспарове см. предыдущую статью.
«Правда», 1981, 30 марта.
271
Одно из направлений поисков наилучших путей использования
ЭВМ — моделирование сложной шахматной игры. Оно предоставляет
хорошую возможность отработать эффективный метод принятия ре-
шений с помощью ЭВМ.
За три десятилетия с тех пор, как была поставлена эта проблема,
вычислительная техника далеко шагнула вперед, однако методы моде-
лирования шахматной игры прогрессировали слабо. Наилучшие ре-
зультаты дал примитивный способ «силового» перебора, когда ЭВМ
поочередно рассматривает возможные в данной позиции продолжения.
Программирование на универсальных высокопроизводительных ЭВМ
привело к созданию искусственного шахматиста, играющего в силу при-
мерно первого разряда.
Следующий шаг был сделан в минувшем году. Два энтузиаста — ма-
тематики К. Томпсон и Дж. Кондон — спроектировали и сами смонти-
ровали специальный процессор, в который они «заложили» свою шах-
матную программу. Это дало большое ускорение перебора ходов. На
рассмотрение и оценку одной позиции эта специализированная ЭВМ
тратит всего шесть микросекунд. За три минуты она успевает перебрать
около 30 миллионов позиций! Предельная длина рассматриваемых
вариантов увеличилась с шести до восьми полуходов. Программа
БЕЛЛЬ достигла уровня игры кандидата в мастера, она и завоевала зва-
ние чемпиона мира среди ЭВМ в 1980 году.
Однако недостатки используемого метода «силового» перебора при
этом не устраняются. С увеличением глубины вариантов катастрофи-
чески растет число рассматриваемых позиций. Если бы БЕЛЛЬ попы-
талась играть при предельной длине вариантов в 15 полуходов (что для
шахматного мастера дело обычное), то на поиск хода ей потребовалось
бы около 300 дней непрерывной работы.
По моему мнению, лишь сочетание специализированной ЭВМ с эф-
фективным методом использования ее возможностей может привести
к успеху. Так, собственно, и действует человек — специалист в любой
сфере деятельности. Он отшлифовывает способы использования ресур-
сов своей нервной системы, и одновременно его нервная система пере-
страивается так, чтобы ее ресурсы реализовывались наилучшим об-
разом. Чтобы создать искусственного шахматиста большой силы, надо
отработать рациональный метод применения ЭВМ.
Такой новый метод подготовлен. В отличие от «силового» перебора,
когда рассматриваются по преимуществу ходы, лишенные смысла, он
базируется на исключении этих возможностей из рассмотрения и ос-
нован на познании и формализации приемов поиска ходов шахматным
мастером. Разработанная программа ПИОНЕР-1 была проверена на
решении сложных шахматных позиций, взятых из этюдов и турнирных
партий. В одной из них ЭВМ безошибочно нашла трудный ход, пройдя
272
для этого путь в 23 полухода, а рассмотрено было всего 40 позиций.
Анализ ПИОНЕРа вряд ли можно при этом отличить от анализа шах-
матного мастера. Однако работа над программой еще не закончена.
Необходимо исключить из нее технические ошибки, предстоит уточ-
нить методы действий автомата при оценке позиции. Это очень важно:
когда счет вариантов закончен, надо уметь прогнозировать, как сло-
жится дальнейшая борьба.
К сожалению, завершение работы задерживается, так как програм-
мисты не обеспечены должным образом машинным временем. Пара-
доксально, но чем ближе успешный финиш работы, тем больше труд-
ностей!
Что же делать? Мы попытались проверить «способности» програм-
мы на решении прикладной задачи планирования, где не требуется
позиционной оценки*. Подготовленный метод был применен к месяч-
ному планированию ремонтов оборудования электростанций. Когда
программа ПИОНЕР-2 рассчитала план на октябрь 1980 года, сотруд-
ники Центрального диспетчерского управления Единой энергосистемы
СССР не поверили полученным результатам — настолько они расходи-
лись с планом, составленным специалистом-диспетчером. Но вскоре
мы поняли, что обрели товарищей по работе. ПИОНЕР-2 был принят
Центральным диспетчерским управлением к использованию. Было
получено задание на дополнение программы — ЭВМ сама стала вносить
необходимые изменения в подготовленный план. В 1981 году по «шах-
матному» методу будет составлена и годовая программа плановых ре-
монтов.
Этот удивительный результат еще раз демонстрирует, сколь велики
возможности электронных вычислительных машин. ЭВМ средней про-
изводительности составляла месячный план за одну минуту. ПИОНЕР
легко справился с планированием ремонтов не потому, что задача эта
легкая (размерность перебора здесь больше, чем в шахматах!), а потому,
что поставленная перед ним задача в свое время была упрощена на-
столько, чтобы человек мог ее решить. К примеру, составляя августов-
ский план, диспетчер не учитывает заявки на ремонты, которые могут
поступить на сентябрь. Допускаются и другие упрощения.
Конечно, речь не идет о том, чтобы решать сложные задачи плани-
рования только по «шахматному» методу, но во многих случаях он мо-
жет оказаться очень полезен. Вот почему мы стремимся закончить
шахматную программу ПИОНЕР, чтобы отработать метод полностью.
По моему глубокому убеждению, поиски на стыке науки и шахмат-
ной игры не только интересны, но и необходимы, потому что могут при-
нести весьма полезные результаты.
В том смысле, как она требуется в шахматах.
273
Шахматная игра —
прошлое, настоящее,
будущее*
Прошлое. Шахматы являются сложной переборной задачей боль-
шой размерности. По нынешним правилам люди играют в шахматы
около пяти веков. Сначала у шахматистов, когда они сражались за до-
ской, выбора не было — они пользовались эвристическими алгоритма-
ми игры. По мере того как число шахматистов увеличивалось и проис-
ходил нарастающий обмен опытом, эти эвристические алгоритмы про-
ходили суровую проверку в шахматных битвах — стал отрабатываться
единый (в общих чертах) алгоритм шахматного мастера. Этот алгоритм
уже вряд ли был эвристическим, он не был следствием какого-то оза-
рения. Он стал следствием упорного творческого труда поколений ма-
стеров, труда, связанного со взлетом фантазии и обидными неудачами,
радостями побед и разочарованиями, бессонными ночами и, как пра-
вило, материальными невзгодами... Но, повторяем, объективным ре-
зультатом этого коллективного интеллектуального труда был алгоритм
решения сложной переборной задачи большой размерности, и, несо-
мненно, алгоритм этот весьма высокого уровня—только тогда и можно
побеждать достойных противников...
Алгоритму этому от роду примерно сто лет. Еще на первом в исто-
рии шахмат международном турнире (Лондон, 1851) преобладал «ата-
кующий» стиль, о чем свидетельствуют так называемые бессмертные
партии Андерсена. Будущий основоположник современного понима-
ния шахмат 15-летний Стейниц там, естественно, еще не участвовал.
Но 35 лет спустя многое стало ясным: в первом официальном матче на
первенство мира блестящий мастер атаки Цукерторт потерпел пора-
жение от Стейница, который тогда уже создал теорию позиционной
игры. Алгоритм игры был поднят на новую должную высоту. Конечно,
за истекшие сто лет он претерпел изменения, но основа его была за-
ложена во времена Стейница.
Необходимо добавить, что мастера вряд ли сознают этот алгоритм,
они пользуются им интуитивно.
Какова же польза, которую приносит людям игра в шахматы? Счи-
тается, что шахматы содействуют становлению человеческой лич-
ности: воспитывают характер, помогают приобрести навык в реше-
нии жизненных проблем (если речь идет о переборных задачах). Так
высказывался еще до Великой французской революции Бенджа-
мин Франклин, а в начале нашего столетия — Владимир Ильич Ле-
нин.
Журнал Международной ассоциации компьютерных шахмат. 1983, № 1.
274
Настоящее. Внешне многое изменилось за последние десятилетия.
Большинство народов, населяющих земной шар, приобщилось к шах-
матной культуре. Увеличилось число мастеров. Обработанная инфор-
мация о партиях, сыгранных в соревнованиях, публикуется, что способ-
ствует накоплению опыта. Алгоритм мастера продолжает совершен-
ствоваться, но уже эволюционным путем.
Суть силы мастера состоит в оценке позиции. Когда мастер считает
вариант, он имеет дело со спектром позиций, включенных в этот вари-
ант, и каждая позиция должна быть оценена. Оценочная функция име-
ет две составляющие — материальную и позиционную*. До Стейница
позиционная составляющая была примитивной; во времена Стейница
позиционная составляющая получила должное содержание; можно
сказать, что произошел «скачок». Повторим, что после Стейница по-
зиционная составляющая оценочной функции лишь эволюционирует
и этот процесс продолжается и в наши дни. Несомненно, что уровень
мастерского алгоритма решения переборной шахматной задачи отнюдь
не снижается.
Так обстоит дело с человеческими шахматами. Но теперь есть и шах-
матисты-автоматы. Появление ЭВМ не обошло стороной область шах-
мат. С основополагающей работы К. Шеннона (1949) началась история
создания искусственного шахматиста.
Сейчас творение К. Томпсона компьютер БЕЛЛЬ (чемпион мира
среди себе подобных) играет уже в силу не очень сильного националь-
ного мастера.
Скажем прямо, это вызывает недоумение и тревоту среди шахматных
мастеров. Зачем нужен искусственный шахматист? Какая от этого поль-
за? Ведь люди хорошо играют в шахматы! А компьютеры не способны
творчески мыслить и все равно никогда не превзойдут чемпиона ми-
ра—человека. Стало быть, работа над искусственным шахматистом
и смысла не имеет...
Будущее. Предположим, что со временем компьютер-шахматист
победит чемпиона мира среди людей. Что же тогда изменится в мире
человеческих шахмат? Паниковать нечего, почти все останется по-
старому!
Играют же в шахматы женщины, хотя и сознают, что мужчины игра-
ют сильнее! То же можно сказать и о мужчинах-шахматистах — они
играют, хотя и сознают, что чемпион мира их превосходит. Таким об-
разом, пострадает лишь самолюбие чемпиона — он уже не будет самым
сильным шахматистом на земном шаре. Утешением чемпиона будет
сознание его превосходства над шахматистами-людьми... Однако для
чего же все-таки нужен сильный компьютер-шахматист?
* Уточнение этого см. в следующей статье.
275
Прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо рассмотреть те
трудности, с которыми сталкиваются люди в проблеме планирования
и управления экономикой.
Они вызваны, на мой взгляд, тем, что объем экономики в основном
определяется коллективным трудом людей, в то время как уровень пла-
нирования и управления — в основном способностями индивидуумов.
В планировании, на его решающей стадии — выборе оптимального ва-
рианта плана, — коллективный труд существенно делу не поможет. Это
можно продемонстрировать на примере шахмат: когда несколько шах-
матистов второго разряда играют партию по консультации, их игра
будет избавлена от грубых ошибок, но в творческом отношении партия
будет сыграна на уровне второго разряда. Наличие диспропорции меж-
ду объемом экономики и уровнем управления увеличивается с ростом
народного хозяйства, поскольку способности человека практически
мало совершенствуются. В нашем столетии в экономике произошел
скачок, а ресурсы нервной системы человека увеличиваются столь мед-
ленно, что заметить это вряд ли возможно.
Теперь ответим на второй вопрос: чем же определяется способность
к поиску решения в переборных задачах?
Несомненно, требуется быстродействие и объем памяти, соответ-
ствующие сложности задачи, это суть условия необходимые. Именно
этих качеств маловато у человека — для управления современной эко-
номикой.
Но упомянутые условия (быстродействие и объем памяти) хотя и не-
обходимы, но еще недостаточны для успешного поиска решения. До-
статочным условием является наличие алгоритма решения, соответ-
ствующего сложности задачи. На примере шахматного мастера видно,
что люди способны отрабатывать алгоритмы решения переборных за-
дач, и весьма высокого уровня.
Хорошие алгоритмы у людей есть, а вот быстродействие и объем
памяти недостаточны — это и приводит к диспропорции, о которой уже
шла речь.
У современных компьютеров быстродействие и объем памяти очень
велики — человек здесь остался далеко позади. Но у компьютеров про-
должают оставаться на низком уровне алгоритмы, используемые при
решении переборных задач, — здесь они далеко позади человека. В этом
и состоит объяснение того, что ЭВМ пока играет в шахматы слабее че-
ловека-гроссмейстера.
Поскольку увеличение быстродействия и объема памяти человека
дело невыполнимое, то остается лишь один путь для успешного реше-
ния сложных задач планирования — обеспечение ЭВМ алгоритмами
высокого уровня. Объективно исследования по созданию искусствен-
ного гроссмейстера и служат этой цели.
276
Какого же типа алгоритм следует передать компьютеру? Думается,
что алгоритмы, основанные на «брут форсе», делу не помогут — они
низкого уровня. Решением задачи было бы познание и формализация
алгоритма шахматного мастера. Но отнюдь не исключен и другой путь.
Требуется лишь, чтобы он привел к формализации алгоритма высоко-
го уровня, пригодного как для игры в шахматы, так и для других пере-
борных задач большой размерности. Если это произойдет, то шахматы
станут содействовать не только становлению личности, но косвенно
и управлению человеческим обществом.
В Колтушах (под Ленинградом), где знаменитый физиолог И. Пав-
лов проводил свои эксперименты на четвероногих, был установлен
памятник собаке. Перед научным центром, где работа по созданию ис-
кусственного гроссмейстера будет успешно завершена, придется уста-
новить памятник шахматному коню.
Шахматная игра станет еще популярнее.
Роль Греко в развитии
шахмат*
Здесь рассматривается роль Джоакино Греко не в отношении рас-
пространения шахматной игры по белу свету, а в развитии шахматной
мысли, понимания сути игры. Следует оговориться: Греко не был
одинок. Италия может гордиться и П. Бои, и Дж. Леонардо. Поэтому
когда мы говорим «Греко», то будем подразумевать плеяду итальян-
ских мастеров, связанных с эпохой Возрождения, памятуя все же, что
Греко был наиболее ярким представителем итальянской шахматной
школы.
Небезызвестный сатирик Козьма Прутков советовал: «Зри в ко-
рень». Так и будем действовать — посмотрим, в чем же состоит творче-
ская суть шахмат?
Широкую публику интересуют результаты партий, соревнова-
ний; специалисты не меньшее внимание обращают также на содер-
жание партий, ход турнирной борьбы в целом. Участники турни-
ров думают о режиме, подготовке, отдыхе и, наконец, о борьбе за
шахматной доской. Но это все внешняя форма шахмат, а в чем же
существо?
Шахматная игра — переборная математическая задача, задача слож-
ная. Сложность состоит и в том, что шахматы — игра двусторонняя.
Играть в шахматы — значит решать эту переборную задачу. Тот, кто ее
лучше решает, тот и побеждает.
Публикуется впервые.
277
Я глубоко убежден, что мастер играет шахматную партию по детер-
минированной (определенной) программе. Но любая программа осно-
вывается на алгоритме. Этот «алгоритм мастера» формировался за
столетия. Вот и следует установить: какую же роль сыграл Греко в фор-
мировании алгоритма шахматного мастера?
Последние 25 лет я работал по проблеме «искусственного шахмат-
ного мастера» и пришел к выводу, что главное в этом алгоритме— по-
зиционное понимание; оно проявляется в оценочной функции. Эта
функция позволяет мастеру определить наиболее приоритетный ход,
который в первую очередь следует включить в перебор, позволяет опре-
делять, какие ходы следует исключать из перебора, когда надо обрывать
вариант перебора и как оценивать результат перебора, то есть какой
ход надо сделать в партии.
На мой взгляд, позиционное понимание мастера основывается на
трех факторах:
1. На соотношении материала у сторон (Ат). Это очевидно, и на-
чинающий шахматист с этого и приступает к формированию своего
(довольно примитивного) позиционного понимания.
2. На надежде выиграть материал (mg*). Здесь т — материал, д—
цель (goal), а * — звезда надежды, то есть тд* — это материал, стоимость
шахматной фигуры, на которую нацелена атака неприятельских фигур;
но это не просто атакованный материал, а материал, на который на-
падение усиливается. Таким образом, mg* — это материал, на выи-
грыш которого появляется надежда...
3. На чисто позиционном факторе (р): владении полями доски
и проходимостью траекторий нападения на фигуры противника.
На 2-м факторе (mg*) базируется комбинационная игра, жертвенная
комбинация, что всегда вызывает восхищение у любителей шахмат.
В комбинации всегда что-то жертвуется, с тем чтобы потом отыграть
больше, чем пожертвовано. Вот появление mg* и прогнозирует возмож-
ность комбинации. Можно жертвовать материал (т), если он меньше
материала, который может быть выигран в результате комбинации.
Итальянская школа (и прежде всего Джоакино Греко) ввела в шах-
матную практику комбинацию как полноправный элемент алгоритма
мастера. И после Греко были великие мастера, владевшие искусством
комбинаций, — достаточно назвать имена Андерсена, Морфи, Алехина,
Таля, Фишера, Каспарова... Но Греко был первым!
Ну а позиционный фактор (р) был введен в алгоритм мастера Фи-
лидором, Стейницем, Капабланкой, Карповым и, быть может, автором
этих строк.
Кажется, все это выглядит убедительным.
В заключение рассмотрим одну партию Греко, сыгранную им
в 1620 году (Греко играл белыми).
278
Королевский гамбит
1. е2—е4 еу—е5
2. f2— f4 е5: f4
3. Cfl—С4 Фс18—h4+
Предпочтения заслуживает
3.. .Kf6.
4. Kpei—fi cly—d6
5. Kgl-f3 Cc8—g4
Несколько наивная постанов-
ка дебюта.
6. d2—d4 ФЬ4—h6
7- g2-g3
Позиционная жертва пешки.
Белые вскрывают игру и активи-
зируют свои фигуры, разменивая
черную пешку £4.
7. ... ФЬ6—Ьз+
Заслуживало внимания 7.. ,ФЬ5.
8. Kpfi—f2 f2: g3+
Это уже решающая ошибка.
Обязательно было 8.. .С : 13 9. Ф :
f3 fg+ 10. hg Фd7.
9. h2: g3 Cg4: f3
abcdefgh
Надеясь свести игру к вариан-
ту, указанному в предыдущем
примечании, но...
ю. Сс4 : 17+1
Первая, но далеко не последняя
комбинация в этой партии. Греко
таких возможностей не упускал.
Нельзя теперь ю... Кр: fy из-за 11.
Ф : £3+, и черные теряют ферзя.
Ход ю. С : 17+ приводит к уси-
лению нападения на черного коро-
ля, то есть черный король — mg*.
10. ... Кре8—d8
11. Фdl: £3 ФЬз—dy
12. JIhi: hy!
Защита поля f8 ослабляется,
что приводит к усилению атаки на
короля d8 (типичное mg*).
12. ... ЛЬ8: hy
13. Cf7 : g8 ЛЬ7—h2+
14. Kpf2-gl
Белые без качества, но они вы-
игрывают фигуру, так как обе свои
фигуры (слона f8 и ладью h2) чер-
ные защитить не могут. В случае
14.. .ФЬз 15. Ф : Ш+ Kpd7 16. ФГ7+
Креб 17. Фс4+ Kpd7 18. Себ+ Ф : еб
19. Ф : еб+ Кр : еб 20. Кр : h2 белые
легко выигрывают.
14. ... ЛЬ2: с2
15. Ф£з : 18+ Фd7—е8
16. Cel—g5+ Kpd8—d7
17. Cg8—еб+!
Еще одна комбинация связана
с появлением mg*: усиливается
нападение по траектории Фg8—
d8—d7 (поскольку отвлекается от
поля е8 черный ферзь).
17. ... Фе8: еб
18. Ф£8—d8+ Kpd7-c6
19. d4-d5+,
и вскоре черные получили мат!
АНАЛИЗЫ
В первых трех книгах приведены комментарии к моим партиям; здесь
же читатель может ознакомиться с образцами примечаний к партиям,
сыгранным и другими шахматистами. С теоретической точки зрения
наиболее интересны анализы, относящиеся к встречам Григорьев — Па-
нов и Раузер — Рюмин. Первая из них на десятилетия определила основ-
ные идеи в известном варианте защиты Каро-Канн, а другая нанесла
ощутимый удар популярному закрытому варианту испанской партии.
В партиях Капабланка — Алехин и Алехин — Эйве раскрыта глуби-
на мысли великих мастеров — Капабланки и Алехина, а по партиям
70-х годов Спасский — Карпов и Каспаров — Ройзман можно судить
о выдающейся силе молодого Карпова и стремительном стиле юного
Каспарова.
Естественно, что приз за лучшую партию турнира молодых мастеров
1936 года был присужден Раузеру за выдающуюся победу над Рюминым
в испанской партии.
В 1949 году на чемпионате СССР было сыграно немало интересных
партий. Прекрасно провели атаку в защите Грюнфельда Левенфиш
и Фурман, энергично разгромил Рагозина Котов, и все же мне нетрудно
было присудить три приза за лучшие партии.
Особо следует отметить появление на шахматной сцене молодого Гел-
лера. Его оригинальная и смелая трактовка староиндийской защиты в пар-
тии против Котова отмечена призом газеты «Комсомольская правда».
Любопытно окончание партии Бондаревский — Рагозин и связанная
с ним история. Когда партия была отложена, группа мастеров заявила
протест против проведения матча и потребовала его прекращения: они
считали, что Бондаревский в плохой спортивной форме и Рагозин мо-
жет незаслуженно завоевать звание гроссмейстера.
Теперь весь шахматный мир знает (после прекращения матча Кар-
пов — Каспаров), что такие действия недопустимы, но мне это было
ясно и тогда. Я решительно настоял на продолжении борьбы и, посколь-
ку долг платежом красен, предложил Славе Рагозину помощь в анали-
зе в благодарность за ту поддержку, которую он обычно оказывал мне.
Соединенными усилиями мы отлично «отшлифовали» отложенную
позицию.
Я неплохо играл ферзевые окончания и свой опыт использовал, при-
суждая черным выигрыш в окончании партии Ермолин (Омск) — Пе-
тряев (Новосибирск).
280
Две теоретические статьи дают представление о работе, которую
шахматный мастер должен вести как в области эндшпиля («Ладейный
эндшпиль с пешками ,,f‘ и так и в области теории начал (защита
Грюнфельда).
Защита Каро-Канн
Н. Григорьев В. Панов
Чемпионат Москвы, 1928
1. е2—е4 су—сб
2. d2—d4 d7-d5
3- Kbi—сз ds:e4
4- КсЗ : е4 Сс8—f5
5- Ке4-g3 Cf5-g6
6. I12—h4 . . .
Так белые выигрывают темп
для развития ферзя (ввиду вы-
нужденного в дальнейшем разме-
на слонов), но ценой ослабления
пешечной позиции. Правда, они
впоследствии пытаются создать
атаку на королевском фланге, но,
как показывает данная партия,
у черных по меньшей мере рав-
ные контршансы.
6. ... hy—h6
7. Kgi—f3 Kb8—dy
8. Cfi—d3 Cg6: d3
9. Odi: d3 Kg8—f6
10. Cel—d2
He будь сделан ход h2—114, бе-
лые могли спокойно рокировать
в короткую сторону, сохраняя не-
сколько более свободное положе-
ние. Теперь же им необходимо
прибегнуть к длинной рокировке.
ю. ... еу—еб
11. о—о—о <М8—су
«Шахматы в СССР», 1928, № 8.
Новое слово в Каро-Канне*
Черные, конечно, тоже роки-
руют в длинную сторону: в случае
короткой рокировки противник
получил бы сильную атаку. У бе-
лых теперь некоторый перевес
в развитии, но его нелегко ис-
пользовать. Следующим ходом
они допускают небольшую ошиб-
ку, оставляя пешку h4 без защи-
ты, после чего им уже приходится
защищаться, так как черные по-
лучают длительную инициативу.
Правильно было 12. Фе2!, чтобы
на 12. . .о—о—о отвечать без по-
тери темпа 13. Ке5 К: е514. de Kd5
15. £4 Сеу 16. Ке4 с неприятной
угрозой iy. с4 Kb4 (iy. . .Kb6 18.
Саб) 18. С : b4 С : Ь4 19. с5. Партия
белых заслуживала бы некоторо-
го предпочтения**.
12. JIhi—ei 0—0—0
13. <Из—е2 Kf6—d5
14. Kf3-e5
Необходимо защитить пункт
£4. Нельзя, например, было про-
должать 14. с4 из-за 14. . .Kf4 15.
Фе4 К : g2 16. JIgi Kf6 и iy.. .Kf4.
«Энциклопедия» считает, что
после 12. Фе2 Cd6 13. Ке4 Cf4 шансы
сторон равны, и поэтому рекоменду-
ется продолжение 12. Ке4 о—о—о 13.
g3 Кс5 14. К : С5 С : С5 15. С4!, как со-
храняющее за белыми дебютный
перевес.
281
14. ... Kd7: es
15. d4: es Cf8-ey
Вот когда сказался ход 12.
Ле1. Теперь пешка h4 без защи-
ты, и черные благодаря этому
успешно заканчивают свое раз-
витие.
Рискованно сейчас белым
играть 16. Og4 hs! 17. Ф : g7 (или
17. К : h5 g6 и 18.. .Л : h4) 17.. .С :
h4 18. Ке4 Лс^8 19. Kd6+ КрЬ8
20. Ф : f7 Ф : f7 21 К: fy ЛЬ7 22.
Kd6 Л : g2 (если 22.. .С : f2, то 23.
Ле2 Л : g2 24. Л£1). Поэтому бе-
лые вынуждены играть 16. h5,
после чего черные успевают на-
дежно защитить свой королев-
ский фланг.
Ничего не дает красивое 17.. .
Кез (вместо 17. . .С : h4) 18. Ф : fy
(но не 18. Ьс Лdg8 и 19.. .Саз+ или
18. С : сз Лg8 и 19.. .Cg5+) 18.. .К:
dl 19. Ф : е6+ с двумя хорошими
пешками за качество.
16. h4—h5 ЛЬ8— е8
17. Фе2—g4
Партия черных явно предпо-
чтительнее, и белым следовало
планомерно играть на уравне-
ние. Прежде всего надо было по-
пытаться уничтожить главный
козырь черных — коня на d5. На-
пример, 17. £4 С5 (пытаясь за-
крепить позицию коня) 18. С4
Kb4 19. С : b4 cb 20. Kpbi* и т. д.
Хода же 17. . .Ch4 опасаться не
приходится ввиду ответа 18. Фg4.
После хода в тексте белый ферзь
оказывается несколько вне игры,
Сложилась бы примерно такая
же структура позиции, как в партии
Спасский — Ботвинник (№ 344).
а нажим белых на королевском
фланге до самого конца партии
остается в зачаточном состоя-
нии.
17. ... Се7—f8
18. f2— f4 сб—С5!
Вероятно, сейчас лучше всего
было пойти 19. С4 Kb4 20. С : Ь4
cb 21. Kpbi КрЬ8 22. Фе2. После
того как белые упускают и эту
возможность, им становится
плохо.
19. Kg3-e4 С5-С4
Теперь нельзя играть 20. f5 из-
за 20. . .ef! 21. Ф : £5+ Фd7 22. Л£1
Ф : f5 23. Л : f5 f6!
20. Фg4— f3 Крс8—Ь8!
Укрепив позицию своего коня
на d5, черные спокойно подготав-
ливают пешечную атаку на не-
приятельского короля. Ни сей-
час, ни в дальнейшем белым не-
выгодно играть Ке4—сз, ибо
подарить черным темп для сдвое-
ния ладей (Кез • d5, Лd8 : ds) они
не в состоянии.
21. g2-g4 b7-b5
Очень трудная позиция для
белых. Они предпочитают при-
держиваться пассивной тактики
и погибают тихой смертью. Но
следует заметить, что игра на ос-
ложнения лучшего не давала, на-
пример, 22. £5 b4! 23. Cf4 (готовя
Ке4—d6) 23. . .03! 24. Ьз (плохо
24. Kd6 cb+ 25. Кр : Ь2 Фсз+!)
24. . .Фа5 25. Kpbi К : f4 26. Л :
d8+! Ф : d8 27. Ф : £4 Фd4. Разуме-
ется, этим вариантом не исчер-
пываются все возможности дан-
ной позиции, он показывает, что
прорыв £4—£5 никаких положи-
тельных результатов при пра-
282
вильной игре черных не прино-
сил.
22. а2—аз ay—as
23. с2—сз JId8—dy!
Прежде чем начать прорыв,
черные хладнокровно делают
важный защитительный ход, ко-
торый, между прочим, подготав-
ливает сдвоение ладей.
24. Cd2—ез b5—Ь4
25. аз : b4 as : Ь4
26. Сез—d4 Фсу—а5
С «тихой» угрозой 2у. . .Фаи-
28. Крс2 Вз+ 29. Крс12 Ф : В2х.
2у. Kpci—с2 Фа5—а4+
28. Крс2—d2 b4 : сз+!
29. Ке4 : сз
Нельзя было 29. be—29. . .
Фа2+ 30. Kpci Сазх.
29. ... Фа4—Ьз
30. Kpd2—е2 Ле8—d8
Не прельщаясь пока пешкой
В2 и продолжая нажим. Белый
король уже до самого конца пар-
тии не находит успокоения.
31. Кре2—fl Cf8—b4
32. JIdi—ai JIdy—by
Подготавливая выигрыш пеш-
ки в благоприятной обстановке.
33- ФГз-12 Cb4: сз
34. В2: сз Kd5: сз
35. Cd4—ау+ КрЬ8—с8
36. Cay—с5 Ксз-Ь5
Теперь инициатива черных
развивается с новой силой.
ЗУ. Kpfi-g2
Грозило зу.. .ФЬз+.
37. с4—сз
38. Ла1—а8+
Отчаяние! 38. ЛЬу—Ь8
39- Ла8—аб Л<18—d2
40. Ле1—е2 ФЬз-d5+
41- Kpg2-fl Лd2 : е2
42. Kpfi: е2 . . .
На 42. Ф : е2 следовало бы
42.. .Ф :с5.
42. ... сз—С2
43. Лаб—ai КЬ5—сз+
Белые сдались.
Сильно проведенная черными
партия.
Должен ли был проиграть
Капабланка?*
Первое место на турнире
в Маргэте (Англия), проходившем
в апреле—мае с. г., завоевал аме-
риканец С. Решевский. Он выи-
грал сенсационную партию у Ка-
«Правда», 1935,16 июля.
пабланки, которая обошла всю
шахматную печать.
Эта партия протекала весьма
любопытно. Капабланка избрал
забракованный теорией вариант,
и Решевский тонкими маневра-
ми добился позиционно выи-
283
грышного положения. Дальней-
шая игра Решевского, однако,
давала противнику шансы на
спасение.
После 45-го хода белых по-
лучилось следующее положе-
ние:
Капабланка
Черные здесь сыграли 45.. .С :
g5 и после 46. Л : Ьб быстро про-
играли. Теперь общепризнано,
что правильно было 45. . .Феб,
чтобы в дальнейшем продолжать
Феб—f5 с нападением на пункт d3.
Пункт d3 белые могут защи-
щать или ладьей, или ферзем. Ес-
ли 45. . .Феб 46. Л1Ь2 Ф£5 47. Лс12
Л<17!, белым очень трудно защи-
щаться от угрозы 48.. .65! Напри-
мер: 48. Kpf2 65! 49 Л : 65 (49. ab
Лаз) 49- • • Л : Ь5 50. К: Ь5 Са5 51.
Ла2 Леу, и за пешку черные име-
ют более чем достаточную ком-
пенсацию.
В случае же 45.. .Феб 46. Kpd2
ФГ5 47. Фе2 ЛГау! (теперь грозит
также 48. . .65! 49. К : Ь5 Л : а4
50. К: а7 Са5 51. Кеб Ф : bl) 48.
Kpci! (препятствуя Ьб—b5, так
как предыдущий вариант не про-
ходит) 48. . . Kpf8! белые не мо-
гут усилить свое положение хо-
дом 49. ЛЬ5 из-за 49.. .Л : Ь5 50.
Л : Ь5 Ла5 51. Л : as Ьа 52. Фg2
Сеу. На 49. Фg2 черным проще
всего отвечать 49.. ^d3; при по-
пытке же белых вызвать цуг-
цванг (король черных безопас-
нее всего стоит на f8) черные
могут всегда играть Лау—а8—ау
ит. д.
Следует еще упомянуть, что
черные могли даже избрать про-
должение как в партии, но одним
ходом позже! А именно: после
45.. .Феб 46. Kpd2 С : g5 47. Л : Ьб
ФГ5 48. Фе2 С : f4 49. ef Ф : £4+ 50.
Фез ФИ2+ 51. Kpci Л : а4! черные
также не проиграли бы. Таким об-
разом, напрашивается вывод, что
черные имели по меньшей мере
равные шансы.
Матч-реванш Алехин — Эйве
явился самым значительным
шахматным событием 1937 to-
м. М. Ботвинник. Матч-реванш
Алехин —Эйве на первенство мира.
Физкультура и туризм, 1939.
Убедительный реванш*
да. Оба эти выдающиеся шах-
матисты были в прекрасной
форме, если не считать не-
удачной игры Эйве на финише.
Их партии представляют бла-
годарный материал для изуче-
ния.
284
Матч-реванш Алехин — Эйве
много интереснее их первого
матча 1935 года. Если в первом
матче Алехин ряд партий про-
вел, грубо говоря, авантюрно, то
этот матч он играл в настоящем
своем стиле, примерно в том сти-
ле, в каком он провел в 1927 году
свой матч с Капабланкой. Прав-
да, и в этом матче он иногда без-
основательно шел на осложне-
ния (например, 14-я партия);
мне кажется, что это объясняется
случайными причинами, — как
бы ни был силен шахматист, он
может неверно оценить пози-
цию.
Когда в конце 1937 года я про-
комментировал две партии мат-
ча-реванша для журнала «Шах-
маты в СССР», то заметил, что
мои комментарии отличаются от
ранее опубликованных. И это
вполне понятно; комментарии
могут быть безошибочны, если
шахматист не пишет их на скорую
Руку.
Я пришел к выводу, что было
бы чрезвычайно полезно заново
проанализировать все партии
матча, несмотря на то, что они
хорошо известны советскому чи-
тателю. Я поставил перед собой
задачу проанализировать партии
возможно глубже, чтобы карти-
на борьбы оказалась наиболее
полной.
Насколько удачно выполнена
эта задача, судить, конечно, не
мне. Заранее должен предупре-
дить читателя, что в некоторые
простые партии мне не удалось
внести ничего существенного. Но
в тех партиях, где борьба ос-
ложнялась, — здесь, кажется,
я выполнил свои намерения удов-
летворительно.
Дебют Рети
А. Алехин М. Эйве
22-я партия матча-реванша
на первенство мира
Дельфт, 1937
1. Kgi-f3 dy-d5
2. с2—С4 d5—d4
С тех пор как было найдено,
что после 3.64 f6! 4. ез е5 черным
нечего бояться, ход 2. С4 много
потерял в своем обаянии. Алехин
делает новую попытку.
3. е2—ез КЬ8—сб!
Конечно, не 3. . .С5 4. ed cd 5.
64. Сейчас же на 4. 64 черные
могут ответить либо 4.. .К : 64 5.
ed е5! (Керес — Флор, Пярну,
1937), либо 4. . .de 5. fe К : 64
6. d4 е5! (Керес — Штальберг,
7-я партия матча, 1938) с отлич-
ной игрой для черных в обоих
случаях.
4- ез : d4
Самое простое и разумное —
белые, по крайней мере, не полу-
чают худшей партии. Ранний вы-
ход черного ферзя также имеет
свои минусы: нападая на него,
белые отыграют темп.
4. ... Кеб: d4
5. Kf3 : d4 Od8 : d4
6. Kbi-сз Kg8-f6
7. d2—d3 C7—сб
Эйве собирается фианкеттиро-
вать обоих слонов; пока же он
предупреждает угрозу 8. Kb5 Od8
285
9- Cf4- Однако это слишком пас-
сивно. Белые получают централь-
ную пешку сЦ, более свободную
игру, а у черных будет слабоват
ферзевый фланг. Черные могли
воспрепятствовать продвижению
d3—ходом 7.. .es! После 7.. .es
8. Сез Фс18 они имеют равные
шансы*.
8. Cci—ез ФсЦ—d7
Так как черные намерены
развивать слона на Ь7, то этот
ход напрашивался. И. Рабино-
вич («Шахматы в СССР», 1938,
№ 2) рекомендовал здесь играть
8. . ^g4, чтобы вызвать ослаб-
ляющий ход 9. £3. При этом чер-
ные, однако, теряют темп, так
как в дальнейшем белым уже
не пришлось бы принимать ме-
ры против возможной угрозы
Kf6-g4.
9. d3-d4 g7-“g6
10. Cfi—e2 Cf8—g7
11. h2—Ьз
После хода 10. . .Cg7 черные
угрожали путем и. . .Kg4 разме-
нять слона ез.
11. ... о—о
12. о—о by—Ьб
13. Се2—13 Сс8—67
Черные достигли удовлетво-
рительного развития, но у них не-
сколько слаб ферзевый фланг,
чем Алехин незамедлительно
пользуется. Позиция белых также
не без слабостей, и черные имеют
шансы организовать давление на
пешку d4.
Почти точно так развивалась
партия Ботвинник — Флор, 1944»
№ 134.
14. а2—а4?
abcdefgh
14. ... Ла8—d8
Этот ход служит не для ата-
ки пешки d4. Черные освобож-
дают поле а8 для слона вви-
ду возможной угрозы а4 —
а5—аб. В дальнейшем Эйве
придерживается пассивной так-
тики.
У черных было несколько
продолжений. Малоудовлетво-
рительно, например, 14. . .as 15.
ФЬз Фс7 16. ds es 17. Kbs или
14.. .аб 15. ФЬз Фс7 16. ds Kd7 17.
Jlfdi. Серьезного внимания за-
служивало 14. . .JIfd8, оставляя
ферзевую ладью для защиты
пешки а7 и, в свою очередь, ор-
ганизуя давление на пешку d4.
Вот примерные варианты: 14. . .
Лfd8 15. as Ьа 16. Л : as Ке8
17. ФЬз Фс7 или 16. Фа4 Ке8 17.
Лfdl Kd6 — в обоих случаях
у черных неплохие встречные
шансы.
15. а4—as Фd7—С7
Защищая пешку Ьб и угро-
жая также сыграть 16.. .es.
16. Фdl—Ьз Kf6—dy
Ввиду возможной угрозы d4—
ds пешку Ьб следует защитить
еще раз. На 16. . .Ьа последовало
бы 17. Фаз.
286
ly. as : Ь6 ау: Ь6
18. Ла1—ay JId8—а8
Белую ладью ау терпеть, разу-
меется, нельзя.
19. JIfi—ai еу—еб
Нехорошо было 19. . .Л : ау
20. Л : ауЛа8 21. Л : а8+ С : а8 22.
Фаз Фс18 23. Фау и т. д. Ходом
в тексте черные препятствуют
немедленному прорыву сЦ—(I5.
После 20. d5 Л : ау 21. Л : ay cd
22. cd ed 23. С : d5 С : d5 24. Л :
суС : Вз 25. Л : dy игра уравнива-
лась.
20. Лау : а8 СЬу : а8
Слабее было 20.. .Л : а8 21. Л :
а8+ С : а8 22. Фаз СЬу 23. Фау (23.
Феу Cf8 24. Фе8? Kf6) 23.. .ФЬ8 24.
Ф: Ь8+ К: Ь8 25. Ке4; белые полу-
чали лучший эндшпиль.
21. d4—d5
Белые, наконец, решаются на
этот прорыв; других возмож-
ностей усиления позиции не
видно.
21. ... сб: d5
22. С4 : d5
abcdefgh
22. ... Kdy—с5
Исключительно интересное
положение. Эйве начинает энер-
гичную контригру; однако бо-
лее чем на ничью черным не
приходится рассчитывать. По-
этому проще было 22.. .ed! 23. С :
d5 С : сз 24. Ьс (после 24. С : fy+
Kpgy 25. be Феб 26. Cd4+ Kf6 27.
С : f6+ Кр : f6 28. £3 Л : fy у чер-
ных лишняя фигура) 24. . .С : dg
25. Ф : d5 Ф : сз 26. Лс1 Kf6 27.
Фс16 ФЬ2, и партия должна за-
кончиться вничью, несмотря на
слабость королевского фланга
черных, так как им удалось лик-
видировать пешки на ферзевом
фланге.
Следует еще добавить, что по-
сле 22. . .С : сз 23. d6!! Ф : d6 24.
Ф : сз С : £3 25. Ch6 белые красиво
выигрывали.
Сейчас ничего хорошего не да-
ет белым 23. d6 К: Ьз 24. de К: ai
либо 23. С : с5 Ф : С5 24. de С : f3
25. ef+ Л : fy.
23. ФЬз—с4 e6:d5
24. Cf3 : d5
Конечно, не 24. К: d5 С : d5 25.
С : d5 С : b2.
24. ... Са8: d5
Черным, видимо, не нравился
вариант 24.. .С : сз 25. be С : d5 26.
Ф : d5, так как у них не только ос-
лаблен королевский фланг, но
и сохранены пешки на ферзевом
фланге.
25. Кез: d5 Фсу-es
Черная пешка Ь6 явно обрече-
на, но и белым нелегко защищать
свою пешку Ь2.
26. Ла1—bl Кс5—34!
2у. Ь2—Ьз
После 2у. Ф : а4 Ф : d5 28. С : Ьб
Ла8 29. Фс2 ЛЬ8 30. Сез Фа2 у бе-
лых оставалось совсем мало шан-
сов на выигрыш.
2у. ... Ка4—В2
28. Фс4—сб Ьб—Ь5
287
Черная пешка «Ь» оказывает-
ся удивительно живучей; невоз-
можно теперь 29. Ф : Ь5 из-за
29.. JId8.
29. Сез-f4
По-видимому, решающая
ошибка. Плохо для черных и 29...
Фе8 30. Kf6+ С : f6 31. Ф : f6 или
29.. .Фе4 30. Kf6+, а также 29.. .Ф£5
30. Ке7+ либо, наконец, 29.. .ФсЦ
30. Cd6 Лd8 31. Ле1 с угрозой 32.
Ле8+.
Сильнейшим было 29. . .Фе2!
Например:
30. Cd6Kdi! 31. С : f8 Фе1 + 32.
Kph2 Се5+;
30. Kf6+ Kph8;
30. Кез Фйз 31. Л : b2 С : сз.
Белые вынуждены были бы
сыграть 30. Лй, сохраняя некото-
рое преимущество. Теперь же
черные остаются просто-напро-
сто без пешки.
30. Феб : Ь5 Феб—е4
Не проходило 30. . ^d8 31.
Лс1, и если 31. . .g5, то 32. С : g5
Л : d5 (32. . .16 33. Key) 33 ФЬ8+
Cf8 34. Лс8 Л : g5 35. Л : f8+ Kpg7
36. Лg8+ Kph6 37. Ф£8 + Kphs
38. Л : g5+ Кр : g5 39. Фg7+ и 40.
Ф : b2.
31. ЛЬ1—ci!
На 31. Л£1 черные могли отве-
тить 31. . JId8, выживая коня d5.
Теперь же в случае 31. . JId8 32.
Фd7! Л : d7 33- Лс8+ Cf8 34- Kf6+
Kpg7 35- К : е4 у белых выигран-
ное окончание.
Кажется, что белые фигуры
стоят неудачно; в действительно-
сти же Алехину удается отразить
мелкие угрозы черных и сохра-
нить лишнюю пешку.
31. ... Kb2-d3
32. ФЬ5—С4 Фе4—е2
Плохо 32.. .Cd4 из-за 33. Kf6+.
33. Лс1—fl Kd3: £4
34. Фс4 : £4
К упрощениям вело 34. К : £4
Ф : с4 35. be Лс8 36. Лс1 Ch6 37.
g3 (или 37. Kd5 С : cl 38. Ке7+
Kpg7 39. К : с8 Kpf6) 37. . .С : £4
38. gf Kpf8, и неизвестно, доста-
точно ли преимущества белых
для победы.
34- ... Фе2—Ь5
35. ф£4-£з
Только не 35. Фс4 ЛЬ8 36. Ке7+
Kpf8 37. Кеб Ф : С4 38. be Лс8 39.
Ка5 Ссз.
35. ... Л£8-Ь8
36. Л£1—bi ФЬ5—аб
37. ЛЬ1—di Фаб—аз
38. Лdl—bl
Возможно, что перед контро-
лем времени белые не играют
сильнейшим образом, но, во вся-
ком случае, они не выпускают по-
беду.
38. ... Фаз—а2
39. <Мз-d3 Cg7-d4
40. ЛЬ1—fl
Не выигрывало 40. Ф : d4 Ф :
Ь1+ 41. Kph2 Л : Ьз 42. Kf6+ Kpf8
43. К: hy+ Kpg8.
288
abcdefgh
40. ... Фа2—b2
Отложенная позиция. Алехин
находит изящный маневр, форси-
рующий победу.
Мог ли Эйве защищаться ина-
че? Мог, но также безуспешно.
Например, 40. . .Фау 41. Ь4 Лd8
42. Фс4, и у белых лишняя пешка
и лучшее положение.
41. Kd5—еу+ Kpg8—f8
Печально, но необходимо.
Соль замысла белых заключается
в том, что после 41. . .Kpgy 42.
Kf5+! gf 43. Фgз+ черные остаются
без качества. Если же 41. . .Kph8,
то 42. Кеб С : f2+ 43. Л : f2 Фс1+ 44.
Kph2 Ф : сб 45. Л : fy, и черные не
могут долго держаться.
42. Key—сб Cd4 : f2+
Единственное.
43. Kpgl— h2
Замечательный ход. Белые ор-
ганизуют прямую атаку на непри-
ятельского короля. Поэтому Але-
хин отказывается от продолжения
43. Л : f2 Фс1 + 44. Of 1 Ф : сб 45.
Л : 17+ Kpg8, как от менее реши-
тельного.
Король на h2 стоит лучше, чем
на hi, ибо после 43. Kphi Ле8 44.
Ф£з Ле1 черные меняют ладьи.
43. ... ЛЬ8—е8
Единственный ход. Плохо бы-
ло 43. . .Л : Ьз 44. Л : f2, или
43.. .Ла8 44. Ф£з Ла2 45. Kb4, либо,
наконец, 43.. .ЛЬу 44. Ф£з СЬб 45.
Kd8 Фе5+ 46. Kphi Лс1у 47. К: fy.
44. ФС13—f3 Ле8—е2
45. Кеб-d4
Конь в этой партии творит чу-
деса! Нельзя ни 45. . .Ф : d4 (46.
Ф : е2), ни 45.. .С : d4 (46. Ф : fyx).
45. ... Ле2—d2
46. Kd4—еб+ Kpf8—еу
На 46.. .Kpg8—47. Фа8+.
47. Кеб—f4 ФЬ2—d4
Отражая угрозу 48. Kd3. После
47. . .Cd4 48. ФЬу+ Кре8 49. Kd3
Се5+ 50. Kpbi черные были безза-
щитны.
На 48. Ке2 черные теперь мо-
гут ответить 48. . .Фе5+. Следую-
щим своим ходом белые устраня-
ют эту возможность, и угроза
Kf4—е2 становится неотразимой.
48. Kph2—hi Лd2—а2
И эта комбинация не спасает,
так же как не спасало 48. . .Фез
49. Ф : ез С : ез 50. Ле1, или 48...
Ch4 49. ФЬу+ Kpd6 50. ФЬ8+! Kpdy
(50... Креу 51. Фсу+ Фdy 52. Фе5+
Kpd8 53. Кеб +! fe 54. ФЬ8+ Креу
55. Фf8x) 51. К: g6 fg 52. Л1у+ Сеу
53- ФЬу+.
Несчастье черных заключается
в том, что они не могут открыть
белым линию «f».
49. Kf4—е2 Ла2—ai
50. Фfз-by+
Важный промежуточный шах.
Положение черных теперь безна-
дежно.
50. ... Креу—f6
Чуть лучше было 50.. .Kpf8.
51. Ке2 : d4 Ла1: fi+
52. Kphi—h2 Cf2—gi +
53. Kph2-g3 Cgi—12+
289
54- Kpg3-f3 Cf2: d4+
55. Kpf3-e4 JIfi-di
56. <Db7-d5
Еще сильнее было 56. Фс6+
и 57. Фс2.
56. ... Kpf6—е7
57. g2-g4 h7-h5
58. g4: h5 fy—£5+
59- Kpe4—f3 JIdi—d3+
60. Kpf3—e2 Лс13—ез+
61. Kpe2—d2 Лез—e4
62. h5 : g6.
Черные сдались.
Трудная и напряженная пар-
тия, проведенная Алехиным с ис-
ключительным мастерством.
Французская защита
М. Чигорин 3. Тарраш
18-я партия матча
Петербург, 1893
1. е2—е4 еу—еб
2. Фdl—е2 Cf8—е7
Правильный метод игры был
применен мной в партии со
Штольцем (№ 161): 2.. .05.
3. Ь2-Ьз d7-d5
4. Cci—В2 Се7—f6
5. Cb2 : f6
Чигорин: «В предшествующих
партиях я делал ход 5. е5. По-
моему, и тот и другой ходы дают
одинаковые выгоды и невыгоды
для белых, но 5. е5 создает для
них (а быть может, и для черных)
более трудную и сложную игру —
так сказать, более богатую разны-
ми «подводными камнями». По
крайней мере, таковы впечатле-
ния, вынесенные мною из всех
партий».
5. ... Kg8: f6
Н. И. Греков. М. И. Чигорин,
его жизнь и творчество. М., «Физ-
культура и туризм», 1939.
Из чигоринского
наследия*
6. е4—е5 Kf6—dy
7. Фе2—g4 0—0
Чигорин: «В 20-й партии д-р
Тарраш сыграл 7.. .g6, а в 22-й —
опять 7.. .о—о»**.
8. f2- f4 КЬ8—сб
В наши дни каждый мастер
сыграл бы сначала 8.. .05.
9. Kgi - f3 f7-i5
10. Фg4—Ьз JIf8—е8
11. КЬ1—сз Kdy—f8
12. Cfi—е2
Характерный для Чигорина
ход. Конечно, продолжая 12. СЬ5,
связывая коня сб и при случае
играя Cb5 : сб, белые страховали
себя от всяких опасностей. Но Чи-
горин предпочитает уклониться
от упрощений хотя бы даже доро-
гой ценой. Теперь черные начи-
нают опасное наступление.
12. ... Kf8-g6
13. ФЬз-g3 d5-d4
Прогоняя коня с поля сз, где
он защищает пешку а2.
Ныне теория отдает предпочте-
ние ходу 7.. .g6 и считает еще заслу-
живающим внимания продолжение
7.. .К : е5 8. Ф : g7 Kg6.
290
14- Кез—а4 Кеб—b4
15. Се2—di d4—d3
Первопричина проигрыша
черных. Недооценивая или про-
сто не замечая 18-го хода белых,
Тарраш стремится к форсирован-
ным вариантам, однако время для
них еще не настало. Правильно
было 15. . .65 16. Kb2 с5 17. о—о
(17. а4 Саб!) 17. . . Cb7! (Чигорин
разбирал только 17.. .Kbd5 18. Kg5
h6 19. Chs! или 18. . .Kf8 19. 34!),
и черные имеют явный перевес,
в то время как ладьи белых все
еще разъединены.
Остается указать, что в случае
простого 15. . .Kbd5 16. К : d4 Kd :
F417. Kf3 Cd7 черные также имели
бы по меньшей мере равную игру.
16. с2—с4 67—65
Чигорин: «Напрасно г. г. кри-
тики осуждают этот ход. Д-р Тар-
раш видел, что белые все равно
рано или поздно завоюют пешку
d3 и что с h2—64 у них могла полу-
читься опасная для черных атака».
Иначе белые стояли бы явно
лучше, так как пешка d3 безна-
дежно слаба.
17- с4: b5 Kb4-d5
18. Kf3-d4!
Замечательный ход, вряд ли
предусмотренный Таррашем. Ес-
ли сразу 18. о—о, то 18. .. Kd : £4,
и черный конь £4 неуязвим, по-
скольку у коня £3 нет хорошего
отскока. Теперь же, после перево-
да коня £з на сб, черный конь не
может удержаться на £4, и пози-
ция черных в центре рушится.
18. ... Kd5: £4
Или 18. . .Kg: £4 19. 0—0! Kg6
20. Кеб ФЬ4 21. Ф : 64 К : 64 22.
Кс5 с выигрышем пешки (22.. .аб?
23. ba С : аб 24. 34!).
19. Kd4—сб Фd8—d5
20. Ка4—сз!
Тарраш: «Последние три хода
конями были сильнейшим про-
должением партии. Ошибочно
было играть на выигрыш качества
посредством 20. С£з Ф : 65 21.
Ке7+Л : е7 22.С : а8, так как после
22. . .Ф : е5+ преимущество было
бы на стороне черных; невыгодно
для белых и 21. Кез Фс5 22- Ь4
ФЬб 23. Ке7+».
20. ... Фd5—с5
Тарраш: «Черные должны бы-
ли играть здесь 20.. .Ф : g2 21. С£з
Ф : g3+ 22. hg Kd5 23. К : 05! (23.
С : d5? ed 24. К : d5 Cb7) 23. . .ed
24. C : d5+ Себ».
21. Ьз—b4! Фс5—f8
22. 0—0!
Итак, белые рокировали толь-
ко на 22-м ходу! Но этот ход сразу
выигрывает пешку d3, ибо конь £4
должен отступать.
22. ... Kf4—е2+
23. Кез : е2 d3 : е2
24. Cdi: е2 Сс8—d7
25. $g3- сз
Защищая пешку 64 и пункт d4.
Острая борьба закончилась к вы-
годе белых, которые имеют уже
291
лишнюю пешку. Теперь начина-
ется техническая фаза реализа-
ции достигнутого преимущества.
25- . . . Cd7: сб
26. 65 : сб Kpg8-h8
27. d2—d4 Ле8—d8
28. Ce2—C4 ®f8-f7
29. JIai—di Kg6—e7
30. 64—65 Ke7-d5
31- Фсз- f3 ФГ7—e7
Выясняется, что белым совсем
не так легко реализовать лишнюю
пешку, поскольку позиция носит
замкнутый характер и черные
владеют важным опорным пун-
ктом d5.
32. а2—аз Kd5—Ьб
Так как белые все время воз-
держивались от размена легких
фигур, то черные сами форсируют
размен, ибо на 33. Са2 они отве-
тили бы 33.. .аб!, вводя в игру ла-
дью а8.
33- ФГз-Ьз КЬб: С4
Чигорин: «На 33.. .Kd5 после-
довало бы 34. С : d5 Л : d5 35. Л :
16 Л : d4 36. Л : d4 ef 37. (М5 h6 38.
еб, и белым нетрудно выиграть».
34. ФЬз: С4 g7-g6
Укрепляя пешку £5. Плохо бы-
ло бы 34.. .Ф : аз 35. Ф : еб Фез+
36. Kphi Л : d4 37. Л : сЦ Ф : сЦ 38.
Ф : f5, и белые должны легко вы-
играть.
8
7
6
5
4
3
2
1
abcdefgh
Как же белым теперь выигры-
вать? Конечно, путем наступле-
ния на ферзевом фланге. Напри-
мер: 35. а4 Лd5 36. Лdз Kpgy 37.
Л bl Kpfy 38. а5 ЛЬ8 39. ЛЬ4 Kpgy
40. Л<11 Kpfy 41. Лс1Ь1, и от про-
движения Ь5— Ьб нет защиты. Не
видно, как черные могут воспре-
пятствовать выполнению этого
плана. Чигорин, однако, прини-
мает неожиданное решение: сле-
дующим своим ходом отдает пеш-
ку и получает несколько лучший
ладейный эндшпиль.
35. d4-d5
Чигорин: «Deutshe Schach-
zeitung» признает это грубой
ошибкой, вследствие которой,
при правильном продолжении,
партия должна была окончиться
вничью. По мнению журнала, бе-
лые должны были пробиться на
ферзевом фланге в связи с ходом
35. а4 и тогда выигрыш партии
был бы для них обеспечен. Я рас-
сматривал более выгодную для
белых позицию, именно 35. Фс5
Ф£у! 36. а4 Лd5 37. Фс4, и тем не
менее сомневался в обеспеченном
выигрыше партии».
35- • • • еб: d5
36. Лdl: d5 Лd8 : d5
37. Фс4 : d5 Ла8—d8!
Этим ходом черные завоевы-
вают важную пешку.
38. Фd5—а2! Феу : е5
39. Фа2—ai Фе5 : ai
Чигорин: «Мена ферзей обя-
зательна. Если 39. . .JId4, то
40. Ле1 Ф£6 41. Леб! Лdl+ 42. Ф :
dl Ф : еб 43. Фd8+ 44. Ф : су+
и т. д.».
40. Лй. : ai Kph8—gy
292
Итак, получился ладейный ко-
нец, в котором у белых опреде-
ленный перевес. Этот перевес за-
ключается в далеко продвинутых
пешках ферзевого фланга, где
белые могут создать себе опасную
проходную. Кроме того, у черных
слабы пешки ау и су. Последним
своим ходом черные препятству-
ют маневру Ла1—el—еу.
41. Kpgi-f2 Kpg7- f6
42. аз—а4 JId8—d5
Черные держатся пассивно.
Очень интересна была бы попыт-
ка ходом 42. . .аб разменять сла-
бую пешку ау, чтобы упростить
положение. Например: 42. . .аб
43. ЛЬ1 ab 44. Л : 65 Лd6 45. Лс5
Лd4 46. а5 Креб 4у. Крез Ла4
и 48. . .Kpd6; или 43. Крез Креб
44. h4 Лd5 45. ЛЬ1 ab 46. ab
Kpd6, и белые связаны защитой
пешки 65.
43. Kpf2—ез Kpf6—е5
44. Ла1—ci
После этого продвижение ау—
аб уже невозможно ввиду 65—Ьб.
Теперь ясна разница между пози-
цией в партии и предыдущими
вариантами: пешка 65 защищена
пешкой а4, а ладья белых свобод-
но маневрирует.
Чигорин: «— Это наступление
пешек не достигает цели», — го-
ворит «Deutsche Schachzeitung»,
так как пешка f5 оказывается сла-
бой. Черные должны были делать
выжидательные ходы, и тогда,
вероятно, они достигли бы ни-
чьей». Какие же выжидательные
ходы есть у черных? Положим,
они играют королем; тогда Лс1—
с2, g2—g3, Лс2—С4—h4, и после
hy—h5, ЛЬ4—64 черные вынужде-
ны двинуть пешку на g5, после
чего белые, сыграв В2—Ь4, еще
проще выиграли бы партию».
Тарраш: «Ход в тексте прави-
лен, так как белый король позд-
нее не должен быть допущен
к полю 14, а белая ладья — к по-
лю h4».
Полезный ход хотя бы потому,
что отнимает у белых поле h4 (по-
сле Лс1—С4).
45- g2-g3 h7- hs
А это напрасно. Проще и силь-
нее 45.. .h6.
46. Лс1-с4 g5~ g4
Новое ослабление. По-види-
мому, после 46. . .JIdi белые не
могли бы усилить позицию. Вот
примерные варианты:
47. h4 gh 48. gh Леи- 49. Kpd2
Ла1;
47. Лс5+ Креб 48. as ЛЬ1 49.
Kpd3 Kpf6 50. Крс2 ЛЬ4 51. Крез
ЛЬ152. Л ds Креб 53. Лd7 Л : 65 54.
Л : С7 Л : а5 и т. д.
47. Лс4—64 Kpes—еб
В своих примечаниях к этой
партии Чигорин писал, что на
47.. .Kpd6 белые отвечают 48.
Лd4 Крс5 49. Л : ds+ Кр : ds 50.
Kpf4 Kpcs 51. Кр : fs Kpb4 52.
293
Креб Кр : а4 53. Kpdy и выигры-
вают. Черные, однако, могут сы-
грать сильнее, а именно 48.. .Л :
сЦ! 49. Кр : сЦ Креб 50. а5 (на 50.
Крс5~50. . Л4) 50. . .Kpd6 51. аб
Креб 52. Крез Kpd6! 53. Kpd4,
и ничья неизбежна. Поэтому чер-
ные все-таки могли продолжать
47.. .Kpd6.
48. 34—35!
Последний шанс. Если 48.
Лd4, то, конечно, не 48. . . Л : d4
49. Кр : d4 Kpd6 50. а5 Креб 51.
Kpcs!, и черные должны сдаться,
а 48. . .Ле5+! 49. Kpd3 Ле1 50.
Kpd2 ЛЬ1 с хорошими контршан-
сами.
48. ... Креб—f6
В случае 48. . .Кре5 49. Ь6 ab
50. ab cb 51. су Лс5 52. ЛЬ5 или
48.. .Kpd6 49. Лd4! Кре5 50. Ь6 ab
51. ab cb (51.. .Л : d4 52. be) 52. Л :
d5+ белые немедленно добива-
лись победы.
49. Ь5—Ь6 а7 : Ь6
50. а5 : Ь6 с7 : Ь6
51. сб—С7!
Чтобы заставить черных за-
держивать пешку ладьей, а не ко-
ролем.
51. ... Лd5-C5
52. ЛЬ4 : Ь6+ Kpf6—g5
Тарраш: «Перед черными не-
приятная альтернатива:если они
будут защищать королем свои
пешки, то решит партию пеш-
ка су; если же король направится
к пешке С7 (52. . .Креу), то по-
сле ЛЬб и Kpf4 черные потеря-
ют свои пешки королевского
фланга».
Серьезная ошибка. Тарраш
пытается использовать свою лиш-
нюю пешку на королевском флан-
ге, но это оказывается ошибоч-
ным планом. Если бы черные
перевели короля на ферзевый
фланг, то они все еще сохраняли
бы шансы на ничью, а именно:
52. . .Kpfy! 53. ЛЬ7 Креб 54- Kpf4
Kpd7 55. с8Ф+ Кр : с8 56. ЛЬу Лс2
57. Л : h5 ЛГ2+ 58. Кре5 Kpd7 59.
Л : f5 Л : h2 60. Kpf4 Креб 61. Кр :
g4 ЛЬ8, и ничья.
53- ЛЬб- b7 h5-h4
54. Крез—d4 Лс5—ci
55- Kpd4-e5 I14: g3
56. h2 : g3
56. ... Лс1—сз
Чигорин: «Д-р Тарраш замеча-
ет, что при ходе 56.. Т4 он достиг
бы ничьей*, то же самое высказы-
вает и «Deutsche Schachzeitung».
Мне помнится, что д-р Тарраш по
окончании партии пробовал де-
лать этот ход и легко убедился,
что черным не было уже спасения.
Следующие варианты нагляд-
но подтверждают это: 56... f4 57.
gf+ Kph4 58. Kpd6 Лdl + (58. . .g3
59. ЛЬ8 g2 60. с8Ф Л : c8 61. Л : c8
g^ 62. ЛЬ8+ и выигрывают) 59.
Во втором издании «300 пар-
тий» он уже говорит, что и ход
56.. .£4 не спасал партию.
294
Креу Лс1 6о. Kpdy Лdi+ 61. Крс8
g3 62. КрЬ8 Лс1 63. с8Ф Л : с8+ 64.
Кр : с8 Kpg4 65. Лfy! Kpf3 66. f5 g2
67. Лg7 и выигрывают. Это не
единственный путь к выигрышу,
есть и другие».
57- Кре5—d6 Лез—d3+
58. Kpd6—еу Лdз—ез+
59- Кре7—d6 Лез-d3+
6о. Kpd6—es Лdз—сз
61. ЛЬу—37!
Чигорин: «Чтобы от шахов
скрыться королем на а8».
61. ... f5-f4
62. Кре5—сЦ!
Черные сдались
Чигорин: «Если 62. . .Лсб, то
63. Ла5+ и 64. Лс5».
Тарраш: «Весь чрезвычайно
трудный, крайне интересный эн-
дшпиль проведен Чигориным
с высшим мастерством».
Участниками турнира (молодых
мастеров) был представлен ряд
партий на присуждение специаль-
ного приза за лучшую партию.
Из числа представленных че-
тыре партии: Кан — Константино-
польский (представлена Констан-
тинопольским), Рагозин — Раузер
и Раузер — Константинопольский
(обе представлены Раузером), Ала-
торцев — Рагозин (представлена
Алаторцевым) не могут быть отме-
чены вследствие явно слабой игры
партнеров, проигравших партии.
Была выдвинута также ничейная
партия Кан — Алаторцев.
Но в каком случае ничейная
партия может быть отмечена как
лучшая в турнире?
Прежде всего тогда, когда ни-
чья явилась результатом слож-
ной, напряженной борьбы, в тече-
ние которой ни одна из сторон не
могла добиться решающего пре-
имущества.
«64», 1937, № 12.
Присуждение
специальных призов*
В партии же Кан — Алаторцев
черные на 25-м ходу могли избе-
жать последующих осложнений,
а на 38-м ходу белые могли фор-
сировать выигрыш. Поэтому эта
партия не может быть отмечена
как лучшая.
Прекрасное впечатление про-
извела на меня последовательная,
логичная игра Раузера (белые)
в партии с Рюминым.
1. е2—е4 e7-es
2. Kgi-f3 Kb8—сб
3- Cfi-b5 37—аб
4- Cb5—а4 Kg8-f6
5- 0—0 Cf8-e7
6. Лй—el b7-b5
7- Са4- Ьз dy—d6
8. С2—сз Кеб—as
9- СЬз—С2 C7-C5
10. d2—d4 Od8—C7
и. Kbi—d2 Kas—сб
Преждевременный ход: лучше
играть 11.. .о—о или 11.. .Cg4. По-
сле хода в тексте белые получа-
ют возможность захватить ли-
нию «а».
295
12. а2—а4 Ла8—Ь8
Теперь выясняются теневые
стороны хода 11.. .Кеб: черные не
могут играть 12.. .64, так как белый
конь попадает на С4. Но возможно,
что сильнее всего было 12. . .СЬу,
продолжая удерживать линию «а».
13. а4 : Ь5 аб : Ь5
14. d4 : С5 d6 : С5
Раузер разыграл дебют весьма
последовательно. Сейчас черным
очень трудно будет защищать
пункт d5.
15. Kd2— fl Сс8—еб
Не лучше и 15. . .о—о 16. Кез
Лd8 17. Kd5 ФЬу (17... К: ds 18. ed
g6 19. Kgs!) 18. Cg5! или 17.. .Od6
18. Фе2 К : d5 19. ed Ф : d5 20. Kg5
с сильной атакой у белых.
16. Kfi—ез о—о
17. Kf3-g5
Самое простое. Белые всегда
могут, на худой конец, разменять-
ся на еб, после чего черные долж-
ны бить на еб пешкой, ослабляя
пешечную позицию, так как ина-
че поля d5 и £5 будут слабы.
17. ... Л£8—d8
18. Фdl-fз Лd8-d6
На 18. . .Ьб следует 19. К : еб
fe20. Kg4 Л£8 21. К : f6+ Л : f6 22.
Фg4, и в позиции черных много
слабостей.
19. Кез—£5!
abcdefgh
Черные сдались.
Раузер провел эту партию, как
настоящий гроссмейстер. Ему
и был присужден приз за лучшую
партию.
Превосходная идея. Размен на
f5 неизбежен, и слон с2 форсиро-
ванно переводится на е4, где он
занимает сильнейшую позицию.
Кроме того, передвижение пешки
е4 на fs подготавли вает пешеч-
ный штурм королевского фланга
черных.
19. Себ: f5
20. е4: f5 h7—Ьб
21. Kg5~e4 Kf6:e4
22. Сс2:е4 Се7—f6
Кеб—еу
С5-С4
Cci—ез
b2—Ь4
g2-g3
JId6—67
Фс7—d8
Od8 : d7
Kpg8-h8
Ke7—g8
Ла1—а7
Ла7: d7
h2—h4
g3~g4
развивается сама со-
Если 22.. .С4, то 23. Сез, и по-
ложение черных безнадежно.
23-
24-
25-
Белые фигуры владеют всей
доской. Черные беззащитны про-
тив готовящейся атаки.
25-
26.
27-
28.
29-
Атака
бой (на 29. . .С : h4 решает 30.
ФЬз)-
30. g4-g5 Cf6— e7
31- Ле1—di ®d7—C7
32. 15-f6 Ce7: f6
Или 32.. .gf 33. ФГ5.
33- g5:16 Kg8 : f6
34- Ce4—c2 ЛЬ8—d8
35- Сез • Ьб Лс18: dl +
Зб. Cc2 : di e5-e4
37- 38. Ch6-f4 Ф£3—e2. Фс7—d8
296
Новый гроссмейстер
Окончился матч между гросс-
мейстером И. Бондаревским
и мастером В. Рагозиным. По ус-
ловиям этого соревнования Раго-
зину достаточно было набрать 7
очков из 14 возможных, то есть
свести матч вничью, чтобы обе-
спечить за собой право на звание
гроссмейстера СССР. Однако Ра-
гозину оказалось достаточным
лишь ю партий, чтобы набрать
необходимые 7 очков. После это-
го были сыграны еще две партии,
и счет матча стал 8:4 (7 партий
выиграл Рагозин, 2 закончились
вничью и 3 партии выиграл Бон-
даревский). Победа Рагозина ста-
ла очевидной, матч был прекра-
щен.
Гроссмейстер Рагозин начал
играть в шахматы более двадцати
лет назад. В ноябре 1925 года он
был уже участником известного
сеанса одновременной игры, ко-
торый проводил в Ленинградской
филармонии чемпион мира Капа-
бланка. В 1926 году он принимал
участие в международных рабо-
чих соревнованиях в Берлине
и занял первое место в «малом
чемпионате».
В 1930 году Рагозин выиграл
матч у мастера Ильина-Женев-
ского и получил почетное звание
мастера. Однако в турнирах ма-
стеров он еще долго выступал без
успеха. В 1934 — 1939 годах Раго-
зин сделал большой шаг вперед.
Его стиль сформировался, он су-
«Огонек», 1946, № 28.
мел обуздать свою фантазию,
окрепли идеи, которые он прово-
дил в шахматах. Он выработал
своеобразную, «рагозинскую»
манеру игры, и, вероятно, этот
стиль в сочетании с хорошей тех-
никой обеспечили Рагозину в те
годы как ведущее положение сре-
ди советских мастеров, так и сим-
патии широких кругов любителей
шахматного искусства.
Последние два года Раго-
зин вновь много участвовал в со-
ревнованиях, и с большим успе-
хом. Совсем недавно он занял
первое место на турнире в Хель-
синки.
На мой взгляд, в матчах Раго-
зин опаснее, чем в турнирах. Не
случайно звание мастера он заво-
евал в матче. Вероятно, поэтому
Рагозин добивался матча с гросс-
мейстером — его «экзаменато-
ром» выступил гроссмейстер Бон-
даревский.
Как уже знает читатель, экза-
мен Рагозин выдержал. Партии
матча протекали в живой и на-
пряженной борьбе. Хотя Рагозин
все время лидировал, но после
8 партий, когда счет был 5 : 3, по-
ложение оставалось еще неясным.
Обычно в матчах (в отличие от
турниров) бывает переломная, ре-
шающая схватка, когда один из
противников познает превосход-
ство своего партнера и лишается
воли к победе.
Такой решающей встречей
в этом матче, на мой взгляд, яви-
лась 9-я партия. Она была отло-
жена после 41-го хода белых
в следующей позиции.
Бондаревский
abcdefgh
Рагозин
У черных ферзь, у белых ла-
дья, слон и пешка, то есть силы
примерно равны. Однако лиш-
няя пешка белых далеко продви-
нута, и это определяет их преи-
мущество. Единственный шанс
черных заключается в том, чтобы
попытаться разбить пешечное
прикрытие белого короля и дать
ему вечный шах. Поэтому после-
довало
41. ••• f5- f4
42. ЛЬ8—е8 14 : ез
В надежде на вариант 43. Л :
еу+ Kpf6 44. Ле6+ Кр : еб 45.
с8Ф+ Ф : с8 46. СЬз+ Kpf6 47. С :
с8 е2!, и черные проводят нового
ферзя.
43. f2 : ез Kpg7— f6
Единственный ход. После
43.. .Ф(12 44. Л : е7+ Kpf6 45. Ле6+
белые легко выигрывали.
44. Kb5—d6!!
На редкость красивый удар!
Он оказался совершенно неожи-
данным для партнера. Жертвует-
ся пешка, которая является глав-
ным шансом белых на выигрыш.
Если бы Бондаревский предви-
дел этот ход, то он, конечно, за-
готовил бы вариант 44.. .ФЙ2 45.
Ьз (иначе вечный шах) 45. . .Ф :
ез+ 46. Kph2 Ф : сЦ 47. Cg2 ФЬ6
48. Л : е7 Ф : d6 49. с8Ф Ф : еу, и,
несмотря на лишнего слона у бе-
лых, черные имели бы хорошие
шансы на ничью из-за двух свя-
занных проходных пешек в цен-
тре. Продумав полчаса и не най-
дя этого замаскированного шанса
на ничью, Бондаревский решил-
ся взять пешку с7, что дает белым
возможность завершить комби-
нацию.
44. ... Фс2: с7
45. Ле8—f8+ Kpf6-g6
Ходов уже немного. На 45. . .
Kpg7 следовало бы 46. Ке8+, а по-
сле 45.. .Креб 46. JIf6+! Kpdy (или
46. . .Кр : f6 47. Ке8+) 47. СЪз+
Kpd8 (или 47. . .Креб 48. Ке8+)
получался мат — 48. JIf8x!
46. ЛГ8—f6+! Kpg6-h5
47. Kd6-e8
Здесь Рагозин мог сразу дать
мат: 47. g4+ Kph4 (или 47.. . Кр :
g4 48. Се2+ КрЬз 49. ЛЬбх) 48.
ЛЬ6+ Кр : g4 49. Се2х, но «на ра-
достях» он это не заметил. Психо-
логически это вполне понятно,
так как если бы черные не меняли
пешки (на 42-м ходу), то мат по-
лучался бы только путем маневра
коня (как в партии).
47. ... Фс7—С2
48. Ке8—g7+ Kph5-g4
49. JIf6—f2
Черные сдались
Если ферзь уходит, то 50. Kpg2
с последующим 51. Ьзх.
Эффектное окончание.
298
*В 1927 году в Ленинграде про-
исходил традиционный матч Мо-
сква — Ленинград.
Партия Панченко — В. Юрьев
осталась незаконченной и была
передана на присуждение. В этой
партии — быть может, впервые
в турнирной практике советских
шахматистов — встретился ладей-
ный конец с пешками «f» и «Ь».
После жарких споров был при-
сужден ничейный результат. Лю-
бопытно, что хотя тогда об этом
окончании почти ничего не зна-
ли, все же было принято правиль-
ное решение.
Подобные концы встреча-
лись в партиях Маршалл — Ру-
бинштейн (Сан-Себастьян, 1911)
и Шлехтер — Тарраш (Кельн, 1911).
Маршалл без двух пешек свел пар-
тию вничью, а Тарраш проиграл.
Первые попытки теоретиков
дать оценку окончанию были раз-
норечивы и недостаточно убеди-
тельны. Р. Шпильман считал его
ничейным («Шахматный листок»,
1930, №20); И. Рабинович опро-
вергал это утверждение и доказы-
вал выигрыш («Эндшпиль», 2-е
изд., 1938). Однако оба они для
анализа использовали лишь ука-
занные партии 1911 года и, кроме
того, анализировали окончание
с позиции, где пешки находились
почти в исходном положении, то
есть пытались решать задачу ис-
«Шахматы в СССР», 1949,
№ 7 и 8.
Ладейный конец
с пешками <<f>> и <<h>>*
ключительной сложности. Стоит
ли удивляться, что эти анализы не
были безошибочными?
Первый серьезный шаг в изу-
чении этого эндшпиля сделал
С. Белавенец, который дал анализ
окончания партии Бондарев-
ский — Кан из 11-го чемпионата
СССР, 1939 («64», 1939, NP 34).
Белавенец применил правильный
метод исследования, рассмотрев
самую невыгодную для слабей-
шей стороны позицию при отре-
занном на последней горизонтали
короле, что случилось в упомяну-
той партии. Как доказал Белаве-
нец, Кан, имея лишние пешки «f»
и «Ь», упустил победу.
Работа Белавенца была исклю-
чительно интересной и вызвала
к жизни новые ценные исследо-
вания И. Майзелиса («Шахма-
ты в СССР», 1939, №9) и И. Зе-
ка («Шахматы в СССР», 194°,
№ 11—12).
Анализу подверглись новые
позиции, и, по существу, была
установлена граница, отделяющая
ничейную зону от проигранной.
Позиции при белых пешках на f5
и h6 были изучены, вероятно, до-
сконально. Тогда же И. Зек пра-
вильно отметил, что положение
белой пешки на h5 требует допол-
нительных анализов, и это под-
твердилось. Несколько лет спустя
Керес нашел новый план игры,
который привел в конце концов
к тем же, изученным ранее пози-
циям, с той лишь разницей, что
299
белая пешка остается на h5. Это
значительно расширило возмож-
ности сильнейшей стороны.
Однако Смыслов на практике
доказал, что при правильной за-
щите и план Кереса недостаточен
для выигрыша.
Необходимо отметить, что
практика этого окончания замет-
но отставала от теории. Даже
Смыслов, который имел богатый
опыт игры в подобных окончани-
ях, не всегда защищался точно.
Незамеченным остался остро-
умный маневр Панова, которым
он выиграл партию у Штейнера
еще в 1936 году. Партия Л. Штей-
нер — В. Панов была опубликова-
на («Шахматный ежегодник»,
1936), и затем окончание из этой
партии было подвергнуто анализу
в упомянутой статье Майзелиса
в 1939 году.
Несмотря на это, в 1941 году
в партии Смыслов — Бондарев-
ский Смыслов трижды (!) повто-
рял проигранное положение из
партии Штейнер — Панов, и все
три раза Бондаревский не исполь-
зовал оплошности противника.
Десять лет прошло с момента
опубликования последних иссле-
дований этого окончания. За это
время накопилось достаточно ма-
териала, необходимого шахмати-
сту-практику для правильной ори-
ентации за доской.
Приводимые далее позиции
были собраны и систематизирова-
ны мною совместно с В. Рагозиным
и С. Флором в начале 1948 года.
Прежде чем перейти непо-
средственно к изучению ладей-
ных концов с пешками «f» и «Ь»,
необходимо познакомить читате-
ля с типичными позициями из
окончания «ладья с пешкой «f»
против ладьи».
Эта позиция имеет важней-
шее значение для рассматри-
ваемого нами конца игры. Зна-
ние ее обязательно. Цель игры
белых — получить эту пози-
цию при своем ходе; черные, за-
щищаясь, должны стремиться
к той же позиции, но при своем
ходе!
После 1. Kpf8 белые фигуры
стоят идеально, и черные должны
проиграть, например:
1. Kpfy— f8 Ла2—ai
2. f6—fy JIai—a8+
Или 2.. .Лау 3. Л£6.
3. Леб—e8 Ла8—ay
4. Ле8—d8 Kphy—g6
5. Лс18—d6+ Kpg6—hy
6. Kpf8-e8.
Черные в позиции № 1 при
своем ходе делают ничью:
1. . . . Ла2—а8
2. Леб—е8 Ла8—а7+
3- Ле8—еу Ла7—а8
4- Леу—dy Ла8—Ь8
5- Kpf7—е7 Kph7-g6
ЗОО
В следующей позиции, как это
ни удивительно, черные могут
спастись.
Позиция № 2
1. ... Kph7-g6
2. Леб—е2 ЛИ—ai!
3. Ле2—g2+ Kpg6—hy
Такой маневр следует всегда
иметь в виду в этом окончании.
Теперь рассмотрим позицию
с пешками «f» и «Ь», весьма не-
выгодную для черных.
Позиция № з
abcdefgh
Король черных отрезан на 8-й
горизонтали, и ладья их стоит
пассивно. Белавенец показал, что
достаточно белым продвинуть
пешки на h6 и f6, чтобы обеспе-
чить выигрыш. Итак:
1. h5—Ьб Леб—cl
2. fs—f6 Лс1—gi+
з. Kpg5-f5 JIgi—fi+
4. Kpf5—еб ЛИ—ei+
5. Креб—d6 Ле1—di+
Если 5. . .ЛИ, то 6. ЛЬ8 +
Kphy 7. Kpe7 Ле1+ 8. Kpf8 и 9.
fy. Если 5. . Jlbl, то 6. ЛЬ8+ Kpf7
7. h7.
6. Kpd6—e7 Лdl—ei +
7. Kpey—d8 Ле1—fl
Или 7. . ,Kpf8 8. h7 Ле8+ 9.
Kpc7 и io. ЛЬ8.
8. Ьб—h7+ Kpg8—Ь8
9. Kpd8—e7
Но не 9. fy ввиду 9... Л : fy!
9. ... ЛИ—ei +
10. Kpey—fy
Белые должны быть очень
осторожны. Если ю. Kpf8, то
ю.. .Ле8+ П. Kpfy Лf8+, и ничья.
ю. ... Ле1—ai
На ю. . .Ле8 следует 11. Kpg6,
потом Леу, Леб и f6—17.
11. ЛЬу—Ь8+ и выигрывают.
Заметим, что белые выигрыва-
ют и при ходе черных. На 1.. .Лс1
следует 2. Леу (или 2. Лd7).
В позиции № 4 у белых неудач-
но стоит король, который задер-
живает движение пешки «f».
Однако существенным являет-
ся то обстоятельство, что ладья
301
белых находится на 7-й горизонта-
ли, и это обеспечивает выигрыш.
1. ... Ла1—а2
Приходится! Если 1. . .Лhl, то
2. Креб Л : h6+ 3. f6.
2. Kpf6—е5 Ла2—е2+
3. Кре5—d6 Ле2—d2+
4. Kpd6—еб Лd2—е2+
5. Креб—dy Ле2—d2+
Или 5. . .ЛГ2 6. Ле8+ Kph7 7.
Креб Ла2 8. f6 Лаб+ 9. Kpf5 Ла5+
ю. Леб.
6. Kpd7—е8 Лd2—f2
7. Ле7-е5 Kpg8-h7
Если 7. . .ЛП, то 8. Кре7 или
7.. .Ла2 8. f6.
8. Кре8— £7!
Но не 8. Кре7 Кр : h6, и ничья
(см. позицию № 2).
8. ... Kph7: h6
9. Леб—еб+!
Недостаточно 9. f6 Ла2 ю.
Kpf8 Kpg6 11. £7 Kpf6, и ничья!
9. ... Kph6—hy
10. £5—f6 ЛГ2-a2
11. Kpf7—f8 и выигрывают (см.
позицию № 1).
Исходная позиция № 4 не ли-
шена ложных следов. Например,
в случае
1. ... Ла1—а2
2. h6—h7+ Kpg8—h8
3. Kpf6-f7
Черные должны добиться ни-
чьей и, как указал Майзелис,
единственным путем:
3. ... Ла2—as!!
Только так! После 3. . .Кр : hy
4. Kpf8+ Kph6 5. Леб+! белые вы-
игрывают. Здесь же после
4. f5-f6 Kph8:h7
5. Kpfy—18+ Kph7-g6
6. f6-f7 Kpg6—f6
черные спасаются.
Есть и второй ложный след:
1. ... Ла1—а2
2. Леу—g7+ Kpg8—h8
3. Kpf6—g6 Ла2—g2+
Плохо 3.. .Лаб+ ввиду 4. Kpg5
Л : h6 5. Лg6! с разменом ладей.
4- Kpg6-f7 JIg2—f2
5- Лg7-g5 Kph8—117
6. f5~f6 JIf2—Э2
7- Лg5-e6 Kph7: h6
8. Kpf7-f8 Kph6—g6
9- f6-f7 Kpg6-f6!
Ничья.
Приведем еще один пример,
поясняющий силу положения бе-
лой ладьи на dy или еу.
Контратака черных на пешку
h6 не имеет силы.
1. JIdy—d8+! Kpg8—hy
2. Kpf6— fy ЛЬ1—ai
302
3- f5—f6 JIai—a7+!
4. Kpfy—e8
Белые могут выиграть и дру-
гим путем, указанным И. Зеком:
4. Креб Ла6+ 5. Лс16 Ла8 6.17 Кр :
h6 7. Kpf6 и далее JId6—еб—е8.
4- ... Kph7-g6
5. f6—fy! Лау: fy
6. Лс18—d6+ Лау—f6
y.h6—hy и выигрывают.
Этот способ достижения побе-
ды, очевидно, не проходит при
положении белой ладьи на верти-
калях «а», «Ь» и «с».
Позиция № 5а, взятая из пар-
тии Бондаревский — Кан (с пере-
меной цвета фигур), Ленинград,
1939, была проанализирована Бе-
лавенцем.
Здесь ладья белых расположе-
на неудачно. Будь ход белых, то
после 1. Лс17 ЛЬ1 получилась бы
выигранная позиция № 5. Но ход
черных, и они добиваются ни-
чьей.
1. ... Kpg8—hy!
Только так!
2. Kpf6—еу ЛЬ1—Ьу+
3. Лс16—dy
Или 3. Кре8 ЛЬ8+ 4. Лd8 ЛЬ6,
и ничья неизбежна.
3. ... ЛЬу—Ь8
4. Лdy—d8 ЛЬ8—Ьу+
5. Креу—f6 ЛЬу—bl
Ничья.
Данный пример подчеркивает
важность положения ладьи белых
на у-й горизонтали.
Зек блестяще доказал, что при
отрезанном на последней гори-
зонтали короле черных белые вы-
игрывают независимо от того, где
на у-й горизонтали находится их
ладья. Вот общее решение.
Позиция № 6
abcdefgh
При своем ходе белые, играя 1.
f6 или 1. Лd7, добиваются уже из-
вестных выигранных позиций (см.
№ 3 и 5)- При ходе же черных...
1. ... Ла1—gi +
2. Kpg5— f6 Лgl—hi
3. ЛЬу-gy-h Kpg8-f8
В случае отступления короля на
h8 следует 4. Леу, и если теперь
4. . .Ла1 или 4.. .Kpg8, то получа-
ются позиции типа № 4 и 5, где
выигрыш довольно прост. Не спа-
сает черных и вариант 4.. .Л : h6+
5. Kpfy Лаб 6. f6 Kphy (или 6.. .Ла1
у. Ле8+ Kphy 8. Kpf8, и белые вы-
игрывают, как указано в примеча-
ниях к позиции № 1) 7. Kpf8+ Kpg6
8. П Kpf6 9. Kpg8!! и выигрывают.
303
4- Л§7-§6 JIhi—h2
5- Kpf6—еб JIh2—hs
6. f5-f6 JII15—hl
7- 7Ig6—g5 JIhi—el +
8. TIg5—e5 h6—h7
9- h6—h7 JIhi: h7
ю.Ле5—а5 и выигрывают.
Рассмотрим другие защиты
в позиции № 6а, получающейся
после 4. Л g6.
Из-за угрозы h6—h7 черная
ладья пока не может покинуть ли-
нию «Ь». Поэтому несущественно,
чья очередь хода. Белые выигры-
вают, активизируя свою ладью.
1. Kpf6—e6 ЛЬ1— h2
Если черные отказываются от
выжидательной тактики, они так-
же не могут долго сопротивлять-
ся. Например: 1. . .Ле1 + 2. Kpdy
Ле7+ (или 2. . .Ле5 3. Kpd6! Л : f5
4. h7) 3. Kpd6 Ла7 4. f6 Ла6+ 5.
Кре5 Ла5+ 6. Креб (не 6. Kpf4 из-
за 6. . . ЛЙ5, и ничья) 6. . .Ла6+
(теперь на 6. . .ЛЬ5 последовало
бы 7. Лg7 Л : Ьб 8. Ла7, и белые
выигрывают) 7. Kpf5 Ла5+ 8. Kpg4
Ла4+ 9. Kph5 Ла1 10. Лg4 и т. д.
2. Креб—d7 ЛЬ2—h5
Активизации ладьи белых чер-
ные воспрепятствовать не могут.
Если 2. . ^d2+, то после 3. Лd6
Ле2 4. Л16+ Kpg8 следует 5. Леб
Ла2 6. Ле8+ Kph7 7. f6, и одна из
пешек проходит в ферзи.
3. Лg6—еб Kpf8—17
Также проигрывает 3.. . Л : fs
4. Ле8+ Kpf7 5. h7 или 3.. .Kpg8 4.
Ле8+ Kph7 5. Креб.
4- h6-h7 Kpf7-g7
5. f5-f6+.
И черные должны прекратить
сопротивление, так как на 5.. .Kpfy
решает 6. Ле8, а на 5. . .Kpg6—6.
Кре8.
Теперь рассмотрим, казалось
бы, лучшую для черных позицию.
Позиция № 7
abcdefgh
Здесь король черных не отрезан
на 8-й горизонтали, а ладья актив-
на. Но зато белый король столь
активен, что черные не могут при
своем ходе избежать поражения.
а
1. Ла1—a7+
2. Kpf7-f8 Ла7—a8+
3- Леб—e8 Ла8—аб
4- Ле8—e7+! Kph7—h8
5- Ле7—еб Лаб—а8+
6. Леб—e8 Ла8—аб
7. £5—f6! и выигрывают.
304
б
1. ... Ла1—а2
2. fs—f6 Ла2—а8
Заметим, что без пешки h6 бы-
ла бы типичная ничья (см. пози-
цию № 1).
3. Леб—е8
4. Kpfy—еб!
5. Креб—fs
6. Ле8—е5
7- f6-fy
8. Kpf5-еб
9- Ле5-g5+!
10. h6—hy
Ла8—а7+
Лау—а6+
Лаб—а5+
Ла5—ai
Ла1—fi +
Kph7-g6
Kpg6 : g5
Лй—ei +
11. Креб—dy, и белые выигры-
вают, уходя королем от шахов
на gy.
в
1. ... Ла1—а8
2. Леб—е8 Ла8—ау+
Если 2. . .Лаб, то з. Ле1! Л : Ьб
4. f6 и т. д. или з.. .Ла7+ 4. Kpf8.
3. Kpfy— f8 Kphy : h6
4. Ле8—еб—f! Kph6—g5
5. fs- f6 Kpg5-f5
6. Леб—d6 Kpf5—g6
7. f6— fy+ Kpg6—hy
8. Kpf8—e8 и выигрывают. По-
этому мы вправе сделать вывод,
что для черных опасно не только
оттеснение своего короля на по-
следнюю горизонталь, но и вы-
двинутое положение неприятель-
ского короля.
Собственно говоря, почти все
основные позиции этим и исчер-
пываются. Задача черных состоит
в том, чтобы не допустить образо-
вания подобных позиций. Анали-
зу методов защиты черных и бу-
дут посвящены некоторые следу-
ющие примеры.
Эта позиция из партии Бонда-
ревский — Керес (тренировочный
турнир, 1939).
Если бы белый король попал
на поле fy, белые выигрывали
(см. позицию № 7). Однако по-
пасть на поле fy белый король ни-
как не может.
1. ... Ла2—g2
Черным проще всего препят-
ствовать ходу 2. Kpg5, но впослед-
ствии Майзелис доказал, что угро-
за 2. Kpg5 вовсе не опасна для чер-
ных. Например, 1. . .Ла1 2. Kpg5
Лgl+ 3. Kpf6 ЛП, и ничья. Плохо,
однако, 3.. .Кр: Ьб 4. Креу+! (но не
4. Kpfy+ Kphy 5. f6 Лgy+!).
Если после 3. . ,Лй белые
играют 4. Ле8, то следует 4.. .Ла1
5. Kpfy Кр : h6.
2. Kpf4—е5 Лg2—а2
Можно и 2.. .Ле2+ 3. Kpf6 (или
3. Kpd6) 3.. .Л12.
3. Кре5—d6 Ла2—а5
И сейчас хорошо было 3. . .
Л12.
4. f5-f6 Kphy—g6
Керес считал этот ход един-
ственным, однако Майзелис позд-
305
нее доказал, что годится и 4.. .Кр :
Ьб 5. Креу Ла8! (Керес рассматри-
вал лишь 5.. .Ш5 6. Ле1 и 5.. .Ла7+
6. Kpf8 с выигрышем для белых).
5. Леб—е8 Лаб—аб+
6. Kpd6-e7 Лаб: f6!
7. Ле8—g8+ Kpg6—h7
8. Лg8—g7+ Kphy—Ь8
Ничья.
Приводим еще одну ничейную
позицию, в которой читатель те-
перь уже легко разберется.
Позиция № 9
abcdefgh
Как только белая ладья станет
на одно из полей прямоугольни-
ка аб—ау—еу—еб, а также на по-
ля g5 или g7 или белый король
пойдет на fy, следует Кр : Ьб с ни-
чьей.
Небезынтересна и такая пози-
ция.
Керес пытался доказать здесь
выигрыш для белых следующим
образом.
1. Леб-аб JIfi—f2
Правильно 1.. .Ла1, сводя игру
к позиции № 5а.
2. Kpf6—еб Kphy : Ьб
Впоследствии Майзелис пока-
зал, что именно этот ход прои-
грывает. Ничью все еще дает
2.. .Ла2, что в данном положении
является уже обязательным.
3. Креб—£7+
Ход 3. Кре7+ дает только ни-
чью ввиду 3. . .Kphy (можно
и 3. . .Kpg5) 4. f6 Kpg6! (см. по-
зицию N2 2).
3. ... Kph6-h7
4. £5— f6 Л£2—а2
5. Kpfy—е8
и выигрывают... ввиду неправиль-
ной защиты черных!
До сих пор мы рассматрива-
ли позиции, когда белая ладья
атакует черных по последним го-
ризонталям. Белые, однако, мо-
гут расположить свою ладью так-
же и на линии «g», где ладья
прикрывает своего короля от ша-
хов.
В этом случае черные легко
поддерживают равновесие (№ 11).
Позиция №ю
abcdefgh
Позиция №п
abcdefgh
306
На 1. f6 они отвечают 1. . .
Ла6+, а в случае
1. JIg2—f2 JIai—gi +
2. Kpg5—f6JIgi—ai белые
также ничего не достигают.
Было бы, однако, ошибочно
полагать, что подобная позиция
белой ладьи лишена яда. Если
черные не держат свою ладью на
ферзевом фланге, а инстинктив-
но препятствуют продвижению
пешки h6, расположив ладью на
линии «Ь», белые красиво выи-
грывают, как это убедительно
продемонстрировал Панов (пар-
тия Штейнер — Панов, Москва,
193б — см. позицию № на, при-
веденную с переменой цвета фи-
ГУР)-
1. JIg4—gi! ЛЬ2—Ьз
Теперь черная ладья занимает
невыгодную позицию, и белые
проводят решающий маневр.
2. JIgi—ai!! ЛЬз—g3+
3. Kpg5-h4 JIg3-g2 Чер-
ные вынуждены потерять темп на
отступление ладьи!
4. Ьб—Ъу Лg2—Ь2+
5. Kph4-g5 JIh2—g2+
6. Kpg5-f4 JIg2—h2
7. Ла1—а8!
В этом ходе вся соль. Жертвуя
пешку, белые переводят игру
в выигранное пешечное оконча-
ние.
7. ... ЛЬ2: Ь7
8. Ла8—ау+ Kpf7—g6
9. Ла7 : h7 Kpg6 : hy
10. Kpf4—fs и выигрывают.
Что этот конец не так прост, по-
казывают примеры из практики.
Вот позиция с переменой цвета
фигур из партии Смыслов — Бон-
даревский (матч-турнир на абсо-
лютное первенство СССР, 1941).
Как уже отмечалось, Смыслову
неоднократно приходилось
играть этот эндшпиль — думаю,
впрочем, что он его специально
не изучал. Ирония судьбы: я же
много сил потратил на изучение
этого эндшпиля, но, увы, в моей
турнирной практике он так и не
встретился.
Позиция № 12
abcdefgh
1. ... Ла1—hi
Решающая ошибка. Выжида-
тельный ход (1.. .ЛЬ1) был совер-
шенно обязателен.
2. Лg4-g2
Ответная «любезность». Выи-
грывало (по Панову) продолже-
ние 2. f6+ Kpfy (2. . .Kphy после
307
примерного 3. Ле4 JIgi + 4. Kpf5
ЛН+ 5. Креб также ведет к пора-
жению) 3. h6 ЛЬз 4. Лg2 ЛЬ1 5.
Лgз! ЛЙ2 6. Лgl ЛЬз 7- Ла1! (см.
позицию № 11).
2. ... ЛЬ1—Ьз
Это вновь могло привести
к проигрышу, если бы белые от-
ветили 3. f6+. Надо было немед-
ленно увести ладью с линии «Ь»
(2.. .Ла1).
3. Лg2-e2
Белые не могут найти путь
к победе. Далее последовало не-
сколько «выжидательных» ходов.
3- ЛЬз-g3+
4- Kpg5-f4 ЛgЗ-bз
5- Ле2—е7+ Kpg7-f6
6. Леу—е6+ Kpf6-f7
7- Kpf4-g4 ЛЬз—bi
8. Леб—ез Kpf7—f6
9- Лез-g3 ЛЬ1—h2
Правильно 9. . .Kpg7 и затем
ю.. .Ла1.
10. ЛgЗ-gl Kpf6- f7
11. Kpg4-g5 Kpf7-g7
12. Лgl-g4 . . .
Вновь выигрывало 12. f6+.
12. ... ЛЬ2—hi
Черные упорствуют в своем
стремлении. . . проиграть, но бе-
лые вместо того, чтобы добиться
победы путем 13. f6+, следующим
ходом окончательно упускают
свои шансы!
13- ^g4-h4 ЛЬ1—gi +
и партия в конце концов закончи-
лась вничью.
Пример, иллюстрирующий не-
обходимость единства теории
и практики.
Итак, мы рассмотрели пози-
ции, когда белая ладья атакует
черных с ферзевого фланга и с
центра по последним горизонта-
лям, а также позиции, в которых
ладья прикрывает своего короля
от шахов по линии «g». Рассмо-
трим еще примеры с положением
белой ладьи на полях g6 и f6.
При положении ладьи на g6
черные добиваются ничьей эле-
ментарным путем.
1. Kpf6—е5 Ла1—а5+
Шахи по вертикалям не прои-
грывают, но требуют более точ-
ной защиты. Например: 1... Ле1+
2. Kpd6 Л di + 3. Креу ЛП (не 3. . .
Ла1 из-за 4. Леб— с позицией №7)
4. Л£6 Л£2 5. Л18 Ла2, и белые ни-
чего не достигли.
2. Кре5— f4 Ла5—ai!
3. Kpf4-g5 Ла1—gi +
4. Kpg5-f6 Jlgi-ai
Ничья.
Если при положении белой ла-
дьи на g6 черные легко справля-
ются с трудностями защиты, то
позиция ладьи на f6 опаснее для
черных.
Забегая вперед, отметим, что
в тех случаях, когда король белых
сможет продвинуться далеко, они
имеют много шансов на победу.
308
Поэтому черные должны вся-
ческими способами препятство-
вать активизации белого короля.
Позиция №14
abcdefgh
1. JIf6—еб Ле1—fl
2. fs—f6 Kphy : h6
3. Kpd6—ey Kph6—g6
Ничья.
Рассмотрим теперь позицию
№ 14 при положении белого ко-
роля на dy.
1. JIf6—еб Ле1—fl
2. fs—f6 Kphy : h6
3. Kpdy—e8! Kph6—g6
4. f6- f7+ Kpg6-g7
5. Леб—ey (e2) и выигрывают.
В заключение рассмотрим три
«полных» окончания для озна-
комления с характерными тонко-
стями. Попутно читатель узнает
и новейшую идею Кереса.
Это положение из партии Смыс-
лов — Макогонов, Ленинград, 1947
(с переменой цвета фихур). Пешки
стоят почти на начальных позици-
ях, и поэтому весьма интересно
проследить за течением борьбы.
Сначала белые (Макогонов) не-
сколько оттесняют черного короля,
а затем продвигают свои пешки.
Kpf6- fs
Kpf5- f6
Ла1—gi +
Лgl—ai
Л114—64
ЛЬ4~65+
Kpg3-g4
Kpg4-f4
1.
2.
3.
4-
Заслуживало внимания и 4. ..
ЛЬ1, ибо пока черным ничто не
грозило. Майзелис рекомендовал
черным в некоторых типичных
позициях обязательно держать ла-
дью около поля al. Смыслов и при-
держивается здесь этого правила.
5. ЛЬ5—Ь6+ Kpf6— fy
Еще характерный момент. Как
правило, черным следует держать
короля на поле fy, а когда белая
пешка дойдет до поля h6, — на hy.
Смыслов соблюдает и это правило.
6. Kpf4—g4 Ла1—as
Теперь, чтобы усилить пози-
цию, белые должны двигать пеш-
ки. Макогонов продвигает сначала
пешку «f»; вероятно, опаснее для
черных немедленное продвиже-
ние пешки «h» (см. партию Ке-
рес — Сокольский, позицию № 16).
7-
8.
9-
Чтобы оттеснить черную ла-
дью с 5-й горизонтали.
f3~f4
h2—Ьз
ЛЬ6-Ь6
Ла5-С5
Лс5-а5
9. Ла5—b5
10. ЛЬб—hs ЛЬ5—Ь6
11. ЛЬ5—h7+ Kpf7-g6
12. ЛЬ7—d7 ЛЬб—65
309
«Упрямая» ладья снова на 5-й
горизонтали. Приходится про-
двигать пешку «Ь».
13. Ьз—114 ЛЬ5-^5+
Трюк, не имеющий существен-
ного значения.
14. Kpg4-f3 Jigs—as
15. ЛАу—d8 Ла5—ai
16. Лс18—g8+ Kpg6— f6
17. Лg8—g5 Ла1— fl +
18. Kpf3-g4 ЛЙ-gl +
19. Kpg4-h5
Эта позиция (с переменой цве-
та фигур и флангов) встретилась
еще в упомянутой выше партии
Маршалл — Рубинштейн, где по-
следовало 19... Лй, и партия за-
•Hg5-g8
•Hg8-g3
Kph5-g4
•flg3—c3
Лез—c6+
Лсб—C7+
h4—h5
Лgl—ai
Kpf6-f7
Ла1—a5+
Kpf7-f6
Ла5-bs
Kpf6—fy
Kpf7-f6
кончилась вничью.
19.
20.
21.
22.
23.
24-
25-
26.
Иначе белым не усилить пози-
цию. Теперь черные должны про-
явить большую осторожность, ибо
пешка «Ь» весьма опасна.
26. ... ЛЬ5-а5
27. Лс7—d7
Читатель уже знает, что на dy
ладья в этом окончании располо-
жена отлично.
27.
28.
29.
30.
Прекрасно сыграно. Теперь
белый король не может про-
рваться, и ничья становится оче-
видной.
Ла5—ai
Ла1—gi +
Лgl—hi
Kpf6-f5!
h5—Ьб!
Kpg4~f3
Ьб—hy
Kpf3-g3
Лс17—ay
Лау—by
Kpf5—еб
Креб—fs
Kpf5-g6
31.
32.
33-
Продолжение 33. . .ЛЬб 34.
ЛЬ5+ Kpg6 35. Kpg4 (или 35. ЛЬ6+
Кр : hy 36. Л : Ь6+ Кр : Ьб 37. Kpf3
Kpg6 38. Кре4 Kpf6) 35. . .Kpgy!
(но не 35. . . Кр : hy 36. ЛЬ51),
быть может, и являлось логич-
ным путем к ничьей (36. Лg5+
Kph8).
34. Kpg3-g4 ЛЬ1—gl +
Мож но было и 34. . .ЛЬ2.
В случае 35. ЛЬ5 черных спасает
35- • -Kpg7l
35- Kpg4-f3 Лgl—hi
Зб. Kpf3—е4 ЛЬ1—el +
37- Kpe4-d5 Ле1—di +
38. Kpds—es Леи—el +
39- Кре5—d6 Ле1—di +
40. Kpd6—е7 ...
Последняя попытка.
40. Kpg6: hy
41- Креу— f6+ Kphy—h6
42. f4—f5 ЛЙ1—ai
43- Kpf6- fy Ла1—a8
44- f5-f6 Kph6—hy
Ничья.
Перейдем ко второму оконча-
нию — из партии Керес — Соколь-
ский (турнир памяти Чигорина,
Москва, 1947).
Позиция № 16
abcdefgh
ЗЮ
62. ... ЛЬ8—а8
63. Ьз—h4 Ла8—ai
По-видимому, этот ход прои-
грывает, что Керес и доказывает
весьма поучительным образом.
Необходимо было 63. . . ЛЬ8!, не
допуская пешку на Ь5 при поло-
жении белой ладьи на g4. После
63.. .ЛЬ8 64. Лg5+ Kpf6 65. Kpg4
Ла8! 66. hs Ла1 черные вне опас-
ности, ибо ввиду угрозы 67.. Лgl+
они выигрывают важный темп.
Дело в том, что на g4 белая ладья
занимает самое идеальное и за-
щищенное поле — она отрезает
черного короля и, главное, успе-
вает (после h4—hs) поддержать
пешку «Ь» сзади, с поля Ь4.
64. h4—Ь5 Ла1—аб
Приходится возвращаться. Ес-
ли 64. . .ЛЬ1, то 65. ЛЬ4 Лgl+ 66.
Kpf2 Лg7 (или 66. . . Лg8) 67. Ьб,
и белые выигрывают.
65. Лg4—Ь4 Лаб—Ьб
Также вынужденно.
66. ЛЬ4—£4+ Kpf5—g5
67. ЛГ4-g4+ Kpg5-f5
Или 67. . .Kpi6 68. Лg6+ Л :
g6+69. hgKp : g6 70. Kpg4, и оппо-
зиция у белых — пешечный конец
выигран.
68. Kpg3—Й4 ЛЬ6—Ь8
В случае 68. . .Лаб белые по-
беждали путем 69. Лg5+ Kpf4 70.
Лg6 Ла1 71. Л£6+ и 72. Л£8
69. Л§4^5 + Kpf5-f6
Не спасало и 69.. .Kpfy 70. JIgy
Kpfs 71. Лс7 Kpf6 (71. . .ЛЪб 72.
ЛГ7+) 72. Kpg4.
70. Kph4—g4 Kpf6—f7
71. Лg5-f5+ Kpf7-g7
72. Kpg4-g5 ЛИ8-g8
73. Л£5-£6! Kpg7-h7+
Уже известно, что черному ко-
ролю следовало находиться на по-
ле fy. Увы! Поневоле он оказался
на Й7 — важнейший момент всего
окончания.
74. Л£6—g6 Лg8—а8
75- f3~f4 Ла8—ai
76. Лg6—еб Ла1—gi +
77. Kpg5-f6
Уместно вновь напомнить, что
Зек еще в 1940 году обратил вни-
мание аналитиков на необходи-
мость специального изучения по-
зиций с белой пешкой на Й5.
Эта позиция отличается от ти-
пично ничейных тем, что белая
пешка стоит еще на Ь5, а не на Ьб.
При пешке на Ьб черные добива-
ются ничьей, при пешке же на Й5
они должны потерять лишний
темп на завоевание этой пешки —
разница весьма существенная!
Следует обратить особое внима-
ние на то обстоятельство, что Ке-
рес оставил пешку именно на по-
ле Й5.
77. ... Ля1-й
Не помогает черным и 77. . .
ЛЬ1 из-за 78. Ле7+ Kph6 79. Ле8
Kph7 80. fs Л : hs 81. Креб ЛЬ182.
f6 Ле1+ 83. Kpf7 Ла1 (83.. JIfi 84.
311
Ле2) 84. Kpf8, и белые выигры-
вают.
78. f4-f5 Лй-Г2
Также плохо 78. . .Kph6— 79.
Kpfy+ Кр : hs 80. f6.
79- Леб—es ЛГ2—h2
8о. Леб—е7+ Kph7—h6
81. Леу—е8 Kph6—h7
82. Kpf6—еб Л112—e2+
83- Креб—£7 Лег—a2
84. f5-f6 Ла2—аб
85- Kpf7—е7 Лаб—a7+
86. Кре7—f8 Ла7—аб
87. f6-f7 Лаб—а7
88. Ле8—с8 Ла7—ai
89- Kpf8—е7.
Черные сдались.
Быть может, первое окончание
подобного типа, безупречно про-
веденное сильнейшей стороной.
Рассмотрим еще финал партии
Глигорич — Смыслов (турнир па-
мяти Чигорина, Москва, 1947)» из-
учение которой, по-видимому,
даст ответ на вопрос: могут ли чер-
ные избежать позиции Кереса?
Позиция № 18
abcdefgh
Ближайшая цель белых —
улучшение позиции короля.
70. JIg5—g2 Ла2—а4
71. Лg2—h2 Kpf6—g6
72. Kpgi—g2 Ла4—ai
73. Kpg2-g3 Ла1—gi +
74. JIh2—g2 Лgl—hl
75- Kpg3-f4+ Kpg6-f6
76. Kpf4—g4 Kpf6—g6
77. Лg2—a2 ЛЬ1—gi +
Как мы видим, Смыслов не по-
вторил ошибки Сокольского: он
не допустил продвижения пешки
на hs при поддержке сзади белой
ладьи.
78. Kpg4-f4 Лgl—bi
79. Ла2—а6+ Kpg6—£7
Смыслов опять-таки вполне
правильно держит короля на по-
ле £7!
80. Kpf4—g4 ЛЬ1—64+
81. £3—£4 ЛЬ4—b5
Знакомое положение (см. по-
зицию № 15).
82. h4-h5 Kpf7-g7
83. Лаб—g6+ Kpg7-f7
Как указал Копаев («Шахмат-
ные окончания», т. II, 1958, стр.
284), здесь еще возможно было
83. . .Kphy (отчасти из-за поло-
жения черной ладьи на 5-й гори-
зонтали), и позиция Кереса не
достигается — 84. £5 ЛЬ185. Kpg5
Лgl+ 86. Kpf6 Ла1 (см. в оконча-
нии Керес — Сокольский ход 76.
Лg6-e6!).
84. Лg6-g5 ЛЬ5-bi
Позиция № 19
abcdefgh
312
Могут ли белые после 85. h6
выиграть партию? Последует
85. . .Ла1 86. JIg7+ Kpf6 87. Лс17
Kpg6 88. hy ЛЬ1, и ничья (позиция
№ 15).
В случае же 85. Ьб Ла186. ЛЬ5
Kpg8 87. h7+ КрЬ8 белые не мо-
гут выиграть ввиду наличия
у черных патовых возможностей.
85- Лg5-сб Kpfy— f6
86. Лс5—сб+ Kpf6—gy
Поскольку король черных мо-
жет быть оттеснен на 8-ю гори-
зонталь, они заранее подготав-
ливают ход Крйб.
87. Kpg4-g5 ЛЬ1—gi +
88. Kpg5-f5 Лgl—ai
89- Лсб—С7+ Kpg7-h6
90. Леу—е7 Ла1—bi
91- Ле7—е8 Kph6-g7
Черные сразу улучшают поло-
жение короля.
92. Ле8—es ЛЬ1—ai
93- Леб—ds Ла1—fi
94- Лс15—d4 ЛЙ—ai
95- ЛС14—d6 Ла1—a5+
96. Kpf5-g4 Лаб—ai
Лd6—еб Ла1—gi +
98. Kpg4-f5 Лgl—ai
99- I15—h6+ Kpg7-h7
При пешке же на Ьб король,
как правило, должен находить-
ся именно на этом поле, что-
бы при случае без промедле-
ния уничтожить эту неприятную
пешку! 100. 101. 102. Леб—d6 Kpf5-g5 Kpg5-f6 Ла1—a2 Ла2—g2+ Kph7: h6
103. Kpf6—ey+ Kph6—h7
104. f4-fe Лg2—e2+
105. Лd6—еб Лег—a2
106. f5-f6 Лаг—a8
И ничья через ю ходов.
Теперь можно подвести не-
которые итоги. Мы рассмотре-
ли ряд элементарных пози-
ций, как выигранных, так и ни-
чейных. Для черных опасны
и далеко продвинутые белые
пешки на f6 и Ьб, и выдвинутое
положение белого короля (на
fy или dy). Ладья белых активнее
всего расположена на у-й гори-
зонтали; особенно она неприят-
на черным на полях еу и dy. Бе-
лые должны стремиться про-
рваться королем вперед при
положении пешки на Й5, где чер-
ному королю труднее всего ее за-
воевать.
Черным надлежит держать
короля на поле fy, где он наилуч-
шим образом препятствует про-
рыву белого короля. Если по-
является угроза оттеснения ко-
роля на 8-ю горизонталь, тогда
следует перевести короля на gy,
чтобы он мог отступить на по-
ле Ьб. Как только белая пеш-
ка «Ь» займет поле Ьб, король
лучше всего будет расположен
на Ьу.
Ладью черным можно реко-
мендовать держать вблизи по-
ля ai, однако не следует забы-
вать о конкретных угрозах бе-
лых. Так, иногда ладья должна
быть и на поле fl (привязывая
белого короля к защите пешки),
и на поле hi (атакуя пешку «Ь»),
и на поле Ь8 и т. д. Полезна по-
зиция ладьи и на 5-й горизонта-
ли, где она не допускает даль-
нейшего продвижения короля
белых.
313
Лучшие партии
первенства*
В финальном турнире 17-го
первенства СССР (1949) было сы-
грано немало интересных пар-
тий. Одиннадцать из них были
представлены участниками тур-
нира на соискание трех специаль-
ных призов Комитета по делам
физической культуры и спорта
при Совете Министров СССР за
лучшие партии, а также специ-
ального приза газеты «Комсо-
мольская правда» за красивей-
шую партию.
Отобрать четыре партии из
190 сыгранных было бы делом
исключительно трудным. Участ-
ники турнира, выдвинувшие на
соискание призов только один-
надцать партий, значительно об-
легчили эту задачу. Но и после
отбора, сделанного участниками,
задача судьи оставалась доста-
точно сложной, ибо все представ-
ленные партии могли бы претен-
довать в любом международном
соревновании на специальные
призы.
В итоге конкурса призы Всесо-
юзного комитета были присужде-
ны Г. Левенфишу (за партию
с В. Смысловым), А. Котову (за
партию с В. Рагозиным) и С. Фур-
ману (за партию со Смысловым).
Следует отметить, что дебют-
ная система Смыслова в защите
Грюнфельда, примененная ее ав-
тором против Левенфиша, от-
17-е первенство СССР по шахма-
там. М. «Физкультура и спорт», 1951.
нюдь не повинна в проигрыше
черных.
Следует отметить, что дебют-
ная система Смыслова в защите
Грюнфельда, примененная ее ав-
тором против Левенфиша, от-
нюдь не повинна в проигрыше
черных.
Смыслов
abcdefgh
Левенфиш
В позиции на диаграмме чер-
ные имели возможность путем
17.. .0(17! получить удовлетвори-
тельную игру, ибо в случае 18. de
be они всегда могли бы прикрыть
диагональ а2—g8 ходом еу—еб.
В. Смыслов не учел остроты
момента и, сохраняя напряжение
в центре, решился на маневр ко-
нем, чтобы «укрепить» королев-
ский фланг. Итак:
17. ... КЬ6—dy
Как известно, соль системы
Смыслова состоит в маневре Kf6—
dy—Ьб. Успешно проведя этот ма-
невр, черные почему-то перево-
дят коня обратно (КЬб—dy—f6).
Это и явилось первопричиной
проигрыша.
314
18. JIhi—gi Kpg8—h8
Уже грозило 19. de be 20. fg
hg 21. Л : g6. Черные отражают
эту угрозу, уводя короля с опас-
ной диагонали. Тем не менее
у белых находится путь к разви-
тию атаки.
19. f5 : g6 hy : g6
20. Сез—d4
Чтобы освободить з-ю гори-
зонталь для маневров и разме-
нять основную защитительную
фигуру черных — слона gy.
20. ... Kdy— f6
21. Лс1—сз!
Теперь все ясно. Черный ко-
роль вынужден будет вернуться
на опасную диагональ, и партия
белых выиграна.
21. ... Kf6: е4
22. Лgl: g6! F7: g6
23. Лез-h3+ Kph8-g8
24. d5: с6+ еу—еб
25. сб : by.
В итоге белые остались с ма-
териальным перевесом и доби-
лись победы. Содержательная
борьба.
Ценную партию дал Котов
против Рагозина. Получив неко-
торый перевес в середине партии,
белые весьма тонко вели борьбу.
Особенно хорош был маневр Из—
h4—h5 : g6, который обеспечил
позицию централизованного ко-
ня белых на поле е5.
В позиции на диаграмме у бе-
лых очевидное позиционное пре-
имущество, ибо ферзевый фланг
черных явно слаб. Однако при
пассивной защите черные могли
бы еще оказать упорное сопротив-
ление.
Котов
Но противник Котова не при-
надлежал к числу тех, кому нра-
вилась пассивная защита. В этом
заключалась как слабая, так
и сильная сторона его твор-
чества. Слабая — когда требова-
лось пассивно защищаться, силь-
ная — когда необходимо было
прибегнуть к контратаке.
26. ... аб—а5
Здесь белые могли спокойно
ответить 2у. ФЬз, защищая пешку
Ь4 и сохраняя все выгоды своего
положения. Котов нашел весьма
эффектную, свежую и хорошо за-
маскированную комбинацию
с жертвой ферзя. Правда, в пар-
тии она не состоялась, так как
черные решили проиграть другим
путем.
2у. b4—Ь5! Лау—су
Увы! Заготовленный черными
ответ 2у.. .с5 опровергался путем
28. de! Ф : е5 (или 28.. .be 29. Л :
с5 Л : С5 30. Ф : 05, и черные не
могут брать коня, так как под бо-
ем находится ладья ау) 29. cb! Л :
сз 30. Ьа!! Л : с2 31. Л : с2, и бе-
лые, ставя нового ферзя, по мень-
шей мере, остаются с лишним
качеством.
315
28. b5 : сб Kpg8—g7
Нельзя было брать пешку сб:
28.. .К: сб 29. Cb5 К: d4 30. Л : су
К: с2 31. Л : с8. 29. Фс2—bl. И бе-
лые легко выиграли.
В. Смыслову в некотором от-
ношении не повезло в XVII чем-
пионате: он дважды дал возмож-
ность своим партнерам — Левен-
фишу и Фурману — провести
красивую атаку. В партии против
Фурмана Смыслов защищался
с большой изобретательностью;
однако белые (Фурман), восполь-
зовавшись незаметной погрешно-
стью черных в дебюте (что при-
вело к оттеснению черного коро-
ля на край доски) и временно
жертвуя пешку, добились сильной
атаки. Неотразимая атака, соз-
данная белыми с помощью всех
фигур, весьма эффектна.
Смыслов
abcdefgh
Фурман
После «тихого» хода белые на-
водят свою «дальнобойную ар-
тиллерию».
29. Фаз—Ь2!
Черные не в силах успешно па-
рировать угрозу 30. К : g6+ hg
(30.. .Ф : g6 31. Лgз+ или 31. Лс7+)
31. ЛИзх. Последовало еще:
29. ... Ка5-с4
30. Kf4:g6+! Фg7: g6
31. Лез : С4+ g7
32. ФЬ2 : g7+ Kph8 : gy
33- ЛС4-С7+.
И белые реализовали свой ма-
териальный перевес.
Критическим моментом спор-
тивной борьбы за звание чемпио-
на СССР в турнире была партия
Котов — Геллер. Котов к 16-му
туру, когда игралась эта партия,
был лидером турнира.
Геллер
abcdefgh
Котов
У черных весьма слаба пешка
d6, и им трудно проявить актив-
ность в центре. Чтобы «половить
рыбку в мутной воде», черные ре-
шили осложнить игру.
14. ... а5-а4
15. Kd4—е2
Переломный момент партии.
Изящным маневром 15. £4!
(15.. .Ked716. b4 Каб 17. К: а4, или
15.. .Kg4 16. К: сб! Фе8! 17. Kd4 ab
18. ab С : d4 19. С : d4 К : Ьз 20.
Фdз, или, наконец, 15. . .Ked3 16.
К: а4 К: а4 17. Ьа Кс5 18. К : сб! be
19. С : С5 Cg4 20. С : d6 С : dl 21. Ф:
di Ле8 22. es) белые закрепляли
дебютный перевес и получали все
316
шансы на выигрыш. Теперь же
черные оригинальнейшим обра-
зом жертвуют фигуру.
15. ... а4:Ьз!
16. Сез : С5 Ке5 : с4
17. Ф(12—ci Ьз: а2
По мнению гроссмейстера
Д. Бронштейна, здесь очень силь-
на была жертва ферзя: 17.. .Ь2 18.
Фс2 de 19. Л : d8 Л : d8; Геллер не
рискнул пойти на это продолже-
ние.
18. Кез • £2 Фd8—а5
19. Фс1: с4 Сс8—еб
20. Фс4—cl d6: С5
В итоге жертвы фигуры чер-
ные получили на ферзевом
фланге три связанные проход-
ные пешки. Положение следует
признать равным, но позиция
с такой быстротой изменилась,
что Котов не сумел своевременно
перестроиться и не оказал в даль-
нейшем должного сопротивле-
ния.
Эта партия не носит цельного
характера; в дебюте Геллер был
бы недалек от поражения, если
бы его партнер нашел правиль-
ный план, а несколько ходов спу-
стя он сам упустил неплохие шан-
сы на победу. Получилась борьба
с равными шансами; после же
двух-трех пассивных ходов белых
черные с исключительной энер-
гией добились победы.
Партия, таким образом, не ли-
шена обоюдных промахов. Гел-
лер, однако, вложил в нее столь-
ко фантазии и остроумия, что ему
по праву достался приз газеты
«Комсомольская правда» за кра-
сивейшую партию XVII первен-
ства.
Эндшпиль можно
выиграть*
Оценка ферзевых окончаний
очень часто бывает противоречи-
вой. Так произошло и в следую-
щем примере, с которым довелось
мне познакомиться по просьбе
новосибирских и омских шахма-
тистов.
В этой позиции была отложе-
на партия П. Ермолин (Омск) —
В. Петряев (Новосибирск) из
матча за «Кубок дружбы» («64»,
1971, № 24). Счет встречи был
10:9 в пользу омичей, и ис-
ход борьбы двух команд зави-
«64», 1972, № 7.
сел от результата присужде-
ния. Естественно, что стороны не
могли достигнуть соглашения.
Длительное время никто не вы-
сказывался и из нейтральных
лиц.
317
Кстати, от обоих противни-
ков требовали анализа, под-
тверждающего их точку зре-
ния. Правильно ли это? Ведь
у черных материальный и по-
зиционный перевес. Значит,
доказывать свою правоту (ес-
ли это возможно) должны были
белые.
Так, собственно говоря, и дей-
ствовал за белых И. Зайцев
(«64», 1971, № 36). Появился тог-
да главный вариант: 1. ФЬ5+ g5
2. Фе2+ Kph4 3. Kphi h5 4. Kpgi
g4 5. hg hg 6. Kphi Фе5 7- g3 +
Kpg5-
abcdefgh
Здесь, по мнению Зайцева,
«после 8. Kpg2 или 8. Kph2 воз-
никает новый, более простой вид
ферзевого эндшпиля. На мой
взгляд, ничейный».
С таким заключением трудно
согласиться. Материальный пе-
ревес у черных остался, позици-
онный — возрос (пешка g2 пере-
шла на g3, и появился путь про-
никновения черного короля
в белый лагерь через f3), и теперь
еще труднее доказать, что эн-
дшпиль носит ничейный харак-
тер. Думаю, что после 8. Kph2—
Фсз ничьей белым никак не най-
ти; черный король, в конце
концов, прорвется через поля d3
или £3.
Например: 9. ФЬ5+ Kpf6
10. ФЬ6+ Kpf5 11. ФЬ5+ Кре4
12. ФЬу+ Kpd3 13. Фс15+ ФсЦ
14. ФЬ5+ Kpd2 15. Фа5+ Kpci
ИТ. д.
Если же белые попытаются
оставить ферзя на месте, то по-
сле 9. Kpg2 Фа2 ю. Kpfi Kpf5 11.
ФЬ5+ Кре4 12. Феб + Фd5 13. Фа4+
Фd4 14. Фс6+ Kpd3 получается
примерно та же ситуация на до-
ске.
В позиции на первой диа-
грамме Зайцев указывает и дру-
гой путь, который, по его мне-
нию, приводит к ничьей. Однако
после 1. Kphi g5 2. ФЬ5 Ф£4 3.
Фе2+ он рассматривает только
3. . .Kph4 4. Фе1+ ФГ2 5. ФЬ4+
и т. д. с ничьей, оставляя без
внимания продолжение 3. . .g4
4. hg+ (или 4. Фе1 Ф£2 5. Фа5+
Kph4 6. Фd8+ Kpg3 7. Фd6 +
ФЙ- . .Kph4 5. Kpgi (5. g5 Kpg3)
5. • -Kpg3 6. Фе1+ Kp : g4 7. Фсз
(7. ФЬ1 e2 8. ®g6+ Kph4) 7. . .e2
8. ®g7+ Kphs.
Поэтому если уж приходит-
ся присуждать столь сложную
(по анализу) позицию, то ново-
сибирцам «причитается» побе-
да, и матч заканчивается вни-
чью.
Поскольку обе стороны до-
верили мне присуждение, то
я жду возражений в течение ме-
сяца после опубликования дан-
ной заметки, иначе присуждение
(о : 1) вступает в силу автомати-
чески.
318
Победа кубинца
X. Р. Капабланка А. Алехин
7-я партия матча
на первенство мира
Буэнос-Айрес, 1927
1. d2—d4 d?-d5
2. С2—04 ey—еб
3- Kgi—f3 Kb8-d7
4- Kbi—сз Kg8-f6
5- Cci—g5 су—сб
6. e2—ез 0d8—as
Популярная в те времена кем-
бридж-спрингская защита. Але-
хин специально подготовил ее
к матчу на первенство мира, но
может быть, неудачно.
В дальнейшем он понял, что
против Капабланки надо играть
более простые и надежные систе-
мы. Правда, к этому он пришел
уже тогда, когда имел в матче
перевес в очках.
7. Kf3-d2* *# Cf8—64
8. Odi—с2 о—о
9. Cg5-h4
Можно не сомневаться в том,
что этот трудный ход Капабланка
нашел за доской (в то время он не
был известен в теории), и поэто-
му, вероятно, он оказался для
Алехина неожиданным.
Если Капабланка, попадая
в трудное положение, стремился
* Х.Р. Капабланка. Учебник шах-
матной игры. М., «Физкультура
и спорт», 1975.
Теория считает сейчас сильней-
шим для белых 7. cd К: ds 8. Фб2, как
играли еще в 1929 году (Боголюбов —
Алехин, матч).
к упрощениям, то Алехин в таких
случаях, наоборот, шел на ослож-
нения. Этот же метод он приме-
нил и в данной партии.
Мне в те годы ход 9. Ch4 был
известен. В 1926 году в ленин-
градских командных соревнова-
ниях так сыграл против меня
в нашей первой встрече за доской
В. Рагозин. Тогда я отнесся к это-
му новому продолжению кри-
тически, как и ко всему тому, что
не было опубликовано в теории.
Конечно, после того, как этот ход
сделал сам Капабланка, мне при-
шлось изменить свое мнение.
9. ... сб—С5***
ю. Kd2—Ьз Фа5—а4
Вряд ли было что-либо луч-
шее, но теперь черные остаются
без пешки.
11. Ch4 : f6 Kd7 : i6
12. d4: C5 Kf6—e4
Эта активность не опасна для
белых, так как значительная часть
черных фигур еще не мобилизо-
вана****.
13. С4 : ds Cb4 : сз+
14. b2: сз Ке4: С5
Здесь окончательно стало яс-
но, что дебютная стратегия Але-
хина оказалась неэффективной.
Она была слишком рискованной
и, пожалуй, антипозиционной.
В таких ситуациях Капабланка
Теперь «Энциклопедия» рас-
ценивает ответ 9.. .es как более энер-
гичный.
«Энциклопедия» отдает пред-
почтение ходу 12.. .Феб.
319
всегда играл с исключительной
силой. Данная партия — несо-
мненно лучшее его достижение
в матче. Можно лишь удивляться
стойкости Алехина, который, не-
смотря на это тяжелое пораже-
ние, переломил ход поединка.
abcdefgh
15. Ла1—dl!
Белые сохраняют материаль-
ный перевес и, угрожая путем 16.
JId4 освободить свои фигуры, без
помех заканчивают развитие.
15. ... еб: d5
16. Л di: ds Кс5 : Ьз
На игре Алехина уже сказыва-
ется недостаток времени на обду-
мывание. К более сложной игре
вело 16.. .Ьб.
17. а2: Ьз Фа4—сб
18. Лd5-d4 Л£8-е8
abcdefgh
19. Cfi—d3!!
Простейший способ мобилиза-
ции сил. Черные вынуждены
взять пешку g2, чтобы несколько
осложнить борьбу, но это связано
с потерей времени. Белые фигуры
доминируют на доске.
19. Феб: g2
20. Cd3 : hy+ Kpg8-f8
21. Chy—е4 ®g2-h3
22. Фс2—d2 Сс8—еб
23. сз—с4 а7-а5
24. ЛЬ1—gi!
Появляется неприятная угроза
25. ФЬ2 с прицелом на аз и на gy.
Черному ферзю необходимо вер-
нуться в свой лагерь, и естествен-
но, что Алехин использует попут-
ную возможность восстановить
материальное равновесие. Но тог-
да открывается линия «Ь», чем
Капабланка незамедлительно
пользуется.
24. ... ФЬз: Ь2
25. Лgl—hi ФЬ2—су
26. Фd2—В2 Фсу—С5
27. Cc4-d5
Чтобы разменять слона, защи-
щающего черного короля.
27. ... Ла8—аб
В случае 27.. JIad8 белые так-
же выигрывали довольно просто:
28. С : еб Л : d4 29. Ф : d4 ФЬ4+
(29.. .Ф : d4 30. ЛИ8+ Креу 31. Л :
е8+ Кр : е8 32. С : fy+ Кр : 17 33.
ed) 30. Кре2 fe 31. ЛЬ8+ Креу
320
(31.. .Kpfy 32. Ф£4-ь Kpey 33- Фсу+)
32. Ф : g7+ Kpd8 33. ФС14+ Кре7
34. Л117+.
28. Лс14—е4 Лаб—d6
29. ЛЬ1—hy Kpf8—е7
30. ФЬ2 : g7 Kpey—d8
31- Cds: еб fy: еб
32. 1>g7: b7 Фс5—64
33. ФЬ7: b4 as : Ь4
34. с4—с5 Лаб—сб
35- Ле4 : 64 Лсб : 05
36. ЛЬу—ау.
Черные сдались.
Партия, подтверждающая ма-
стерство Капабланки в середине
игры.
Защита Каро-Канн
Б. Спасский А. Карпов
8-я партия матча претендентов
Ленинград, 1974
1. е2—е4 C7—сб
2. d2—d4 d7-d5
3- Kbi—сз ds:e4
4- Кез : е4 Cc8—f5
5- Ke4-g3 Cf5-g6
6. h2—h4 . . .
Спасский возвращается к ре-
шению, принятому в 4-й партии.
В 6-й он отказывался от этого ма-
невра и не получил никакого де-
бютного перевеса.
6. hy—h6
7. h4-h5 Cg6-h7
8. Kgi-f3 Kb8-d7
9- Cfi-d3 Ch7: d3
10. <&di: d3 Kg8-f6“
11. Cci—d2!
Наконец-то Спасский делает
этот известный ход, после чего
черные должны преодолевать де-
М. М. Ботвинник. Три матча
Анатолия Карпова. М., «Молодая
гвардия», 1975.
Или ю.. .Фс7 (Спасский — Бот-
винник, 1970, № 380).
Цепкая защита*
бютные затруднения. В 4-й пар-
тии он фианкеттировал черно-
польного слона.
11. ... Фс18—су
12. С2—С4
Заслуживает внимания сразу
12. о—о—о (Спасский — Ботвин-
ник, 1966, № 344).
12. ... еу—еб
13. Фс1з—е2 Cf8—d6!
Смело сыграно. Черные игно-
рируют угрозу пешке gy и продол-
жают мобилизацию своих сил.
14. Kg3-f5 Cd6-f4
15. Cd2 : £4
Размен чернопольных слонов
входит и в план белых, так как при
этом возникает характерная для
данного варианта позиция с той
разницей, что у черных ослаблено
поле d6. В случае 15. К : gy+ Kpf8
белые должны еще доказать, что
атака компенсирует понесенные
материальные потери.
15. ... Фс7: f4
16. Kf5—ез ФГ4—С7?
Вряд ли целесообразно тра-
тить время на еще один ход фер-
зем. С другой стороны, опасно
было 16. . .о—о—о из-за 17. с5
с угрозой Кез—с4—d6+ (17- • «е5?
321
18. JIh4). Поэтому, скорее всего,
правильное решение заключа-
лось в подрыве 16.. .с5!, и если 17.
Kd5 К : d5 18. cd, то 18. . .о—о 19.
de JIfe8!, а на 17. d5 — сразу 17...
о—о (или 17.. .о—о—о).
17. о—о—о
Сомнительным представля-
лось 20. Ф : b5, так как после
20.. .Ке4 черные получали атаку-
ющие возможности.
20. ... Kf6—е4
21. ЛЬ1—gi Ke4-g5
22. Kf3 : g5 h6 : g5
abcdefgh
17- • • • b7-b5
Черные стоят на распутье: ку-
да им увести короля? В случае ко-
роткой рокировки неизбежно на-
ступление белых на королевском
фланге. После длинной рокиров-
ки белые ответят С4—с5 с угрозой
перевести коня ез на d6. Карпов
применяет стандартный для этого
варианта ход 67—65 (чтобы завла-
деть пунктом ds), который, одна-
ко, обычно применяется лишь
тогда, когда черные уже сделали
длинную рокировку и могут упря-
тать короля на а8. В итоге оказы-
вается вынужденной короткая
рокировка с отмеченными уже
последствиями, а для защиты
пешки 65 не остается времени.
Видимо, поздно уже было 17...
С5 ввиду 18. Kd5 К: d5 19. cd cd+ 20.
Kpbi e5 21. К: d4 0—0 22. Kfs с оче-
видным преимуществом у белых.
18. С4 : b5! сб : b5+
19. Kpci—bl 0—0
20. g2-g4!
8
7
6
5
4
3
2
1
abcdefgh
23. d4-d5?!
На первый взгляд кажется весь-
ма соблазнительным. Белые угро-
жают нарушить пешечную струк-
туру черных, открыть центральную
вертикаль для ладьи и т. п. Но Кар-
пов удивительным образом нахо-
дит теперь возможности защиты.
Сейчас уже необходимо было взя-
тие пешки Ь5. Отличие от позиции
перед 20-м ходом белых состоит
в том, что королевский конь чер-
ных уже разменен и им трудно ор-
ганизовать атаку. Поэтому белые
ничем не рисковали. Например:
23. Ф: Ь5 ЛаЬ8 24. Фе2 ЛЬ4 25. Лс12
Лй)8 26. Лс1 ФГ4 27. ds! КЬ6 28. d6.
Но мог ли думать Спасский, что его
партнер сумеет защитить свою раз-
битую позицию?
23. ... ау—аб!
Сыграно с редким хладнокро-
вием. Прежде всего черные защи-
щают пешку.
24. h5—h6 g7 : h6
25. Лgl—hl Kdy—f6!
322
Здесь конь занимает отличную
позицию.
26. JIhi: h6
Ничего не давало белым и 26.
d6 Феб.
26. ... Kpg8-g7
Выигрывая важный темп для
защиты.
27. ЛЬб—hl
В случае 27. ЛсШ черные мог-
ли играть хотя бы 27... ЛЬ8 с раз-
менами.
27. ... Ла8—d8
28. d5 : еб 17 : еб
29. Кез—с2 Фс7—f4
Худшее для черных осталось
позади. Им нужно сделать еще не-
сколько точных ходов, чтобы ни-
чья стала неизбежной.
30. f2-f3
К равным шансам ведет также
30. Ф : еб Л : di+ 31. Л : di Ф : g4
32. Лd7+ Kpg6 или 30. Л : d8 Л :
d8 31. Ф : еб Фе4.
30. Kpg7-fy
31- а2—аз еб—es
32. Кс2—Ь4 е5-е4
33. f3:e4 лав: dl +
34- ЛЬ1:dl Л£8-е8!
abcdefgh
35. Kb4 : аб ФГ4 : е4+
36. Фе2 : е4 Ле8 : е4
37. Каб—С7 Ь5—64
38. аз : Ь4
К осложнениям приводило 38.
а4 Ьз.
38. ... Ле4:64
39. Лdl—fl ЛЬ4—£4
Ничья.
Испанская партия
Г. Каспаров А. Ройзман
Турнир памяти А. Сокольского
Минск, 1978
1. е2—е4 е7—е5
2. Kgi-f3 КЪ8—сб
3. Cfi—65 Кеб—d4
Так называемый вариант
Берда не застает белых врасплох.
4. Kf3 : d4 е5 : d4
М. М. Ботвинник. От шахмати-
ста к машине. М., Физкультура
и спорт, 1979.
Динамичная партия*
5. о—о Cf8—с5
6. d2—d3 С7—сб
7. Cb5—С4 d7—d6
Угрожало 8. С : £7—f Кр : fy 9.
Ф115+, но чуть лучше было париро-
вать угрозу путем 7. . Л5, хотя
и тогда у белых дебютный перевес.
8. f2—14
Характерно для стиля игры
Каспарова: он начинает активные
действия при первой же возмож-
ности.
«Энциклопедия» рекомендует
как сильнейшее 8. ФЬ5, и если 8...
g6, то 9. Ф£з с дальнейшим ФГз—g3.
323
8. ... Kg8-f6
9. e4-e5 d6: e5
Осторожнее, пожалуй, было
9. . .Kd5, не допуская вскрытия
вертикали «f».
abcdefgh
10. Сс4:17+
Теперь черные будут лишены
рокировки, к тому же у белых
лучшая пешечная структура,
а главное — начинается суматоха.
Однако первый натиск черным
удается отразить.
ю. ... Кре8: fy
11. f4 : е5 Od8—d5
В перспективе защищая по-
ле hs.
12. es : f6 g7 : f6
13. Kbi—d2
Пришла пора подтянуть ре-
зервы.
13. ... ЛЬ8—g8
Черные демонстрируют,
что и у них есть игра — по ли-
нии «g».
14. Kd2—е4 Сс5—еу
15. Cci-f4 JIg8—g6
16. Odi—е2 Cc8—g4
17. Фе2—f2 Ла8—g8
Черные сами играют на ата-
ку, но оставляют своего короля
в опасном положении. Напраши-
валось 17.. .Kpg7 с последующим
Kpgy—h8; незащищенное поло-
жение слона еу вряд ли можно
было бы использовать.
18. Ла1—ei
Завидное хладнокровие: белые
не опасаются атаки на пешку g2,
так как они могут прикрыть линию
«g» легкой фигурой. Поэтому чер-
ные включают в игру и пешку hy.
18. ... hy—hs
19. Cf4-g51
Когда партнер почувствовал
себя уверенно, белые наносят не-
ожиданный удар — нельзя отве-
тить 19. . .Л : g5 из-за 20. К : f6!,
и позиция черных рассыпается;
ненадежное положение короля
начинает сказываться. Пешку f6
надо защитить.
Английский любитель Кокрен
(в «Бритиш чесс магазин», 1985,
№ 1) указал, что после 19.. .Л : g5
20. К : f6 черные могли сделать
ничью путем 20.. .Cf3 21. К: d-зЛ :
g2+22. Ф : g2Л : g2+ 23. Kphi ЛГ2+.
Увы, белые отказываются от взя-
тия ферзя, а прозаически играют
21. К: g8, после чего черным оста-
ется только сдаться.
19. ... Фd5—d8
20. ФГ2—£4
В свою очередь защищая сло-
на g5. Положение становится
весьма любопытным: черные не
324
могут взять слона, а белым невы-
годно им отступать.
20. ... Cg4—еб
В случае 20.. .Kpgy белые мог-
ли ответить 21. Ch4, и активность
фигур противника сводится к ми-
нимуму. Поэтому черные пытают-
ся усилить нажим по линии «g».
21. h2—h4
Сжигая за собой мосты — сло-
ну некуда будет отойти. Но что
дальше?
21. ... Себ—ds
Черные, видимо, подозревали
лишь об одной опасности — 22. С:
f6 с разветвлениями: 22. . .С : f6
23. Kg5+, 22. . .Л : g2+ 23. Kphi
или, наконец, 22.. .Л : f6 23. Фе5!
с неотразимыми угрозами 24. К :
f6 и 24. Kg5+. Но теперь следует
новый и уже решающий удар!
Единственной возможностью про-
должать борьбу было 21... Cg4.
abcdefgh
22. g2-g4’l
Нарушение шаблонных «по-
зиционных» догм — белые сами
вскрывают позицию своего коро-
ля. . . Но важно то, что ладья g6
оказывается в опасности, и это
решает борьбу.
22. ... Kpfy—g7
Запоздалое отступление. На
22.. .hg следовало 23. h5. Вряд ли
можно было продлить сопротив-
ление путем 22. . .С : е4 из-за 23.
gh Л6g7 24. Л : е4.
23.
24-
25-
2б.
27-
Черные сдались.
Как уже отмечалось (см. ста-
тью «Как растет шахматист»),
против участия бакинца были
возражения: турнир мастеров,
зачем включать юного кандида-
та, ведь это снижает рейтинг со-
ревнования. Да, когда речь идет
о продвижении юных дарова-
ний, формальный подход неуме-
стен.
f6:g5
Kpg7-h6
g5 : h4
Kph6 : g6
g4 : h5
Of4—е5+
h5 : g6
ЛП—£5
Kpgi—h2.
В1922 году в 4-й партии матча
с А. Беккером австрийский гросс-
мейстер Эрнст Грюнфельд после
М. М. Ботвинник, Я. Б. Эстрин.
Защита Грюнфельда. Введение. М.,
Физкультура и спорт, 1979-
История одного дебюта*
известных тогда ходов 1. сЦ Kf6
2. С4 g6 3. Кез неожиданно сыграл
3.• .с15.
Далеко не все тогда оценили
по достоинству дебютную идею
Грюнфельда, и можно определен-
но утверждать, что никто не пред-
325
видел, сколько разветвлений бу-
дет включено в теорию нового
дебюта.
Это начало и получило назва-
ние защиты Грюнфельда.
Рождение нового дебюта не
было случайным эпизодом в раз-
витии дебюта. В начале 2О-х годов
происходила подлинная револю-
ция в теории начал. Классические
каноны о захвате центра доски
пешками были подвергнуты реви-
зии и ниспровергнуты. Восторже-
ствовали идеи о контроле центра
не только с помощью пешек, но и,
главное, с помощью фигур. Даль-
нобойные легкие фигуры — сло-
ны — располагались вдали от цен-
тра, но так, чтобы они его обстре-
ливали. Фланговое развитие
(фианкеттирование) слонов стало
популярным. Появились на шах-
матный свет дебют Рети, защита
Нимцовича, защита Алехина,
а также начало, которому посвя-
щена данная монография, — за-
щита Грюнфельда.
Гроссмейстеры, разработав-
шие эти начала, и стали осново-
положниками нового направле-
ния в дебютной теории. Не суть
важно, что один из них — А. Але-
хин — отказывался признать себя
приверженцем этого направле-
ния; его необычная для тех вре-
мен защита говорит сама за себя.
Сейчас, когда прошло уже бо-
лее полувека, шахматный мир
привык к этим началам, и они
никого не удивляют. Тогда же все
это было в диковинку. Защита
Грюнфельда и является одним из
тех дебютов, которые тогда роди-
лись и в дальнейшем заняли
прочное место в теории начал;
много было попыток опровер-
гнуть идею Грюнфельда, но они
оказались безуспешными. Тео-
рия нового дебюта развивалась
и вширь, и вглубь; защита Грюн-
фельда и в наши дни является
жизнеспособным дебютом.
Основная идея защиты ясна:
черные допускают образование
противником пешечного центра
и стремятся сделать этот центр
объектом пешечного и фигурного
давления. В 2О-е годы это было
весьма необычной и дерзкой иде-
ей, поскольку с позиционной точ-
ки зрения такая защита казалась
ошибочной. Поэтому естественно,
что первой попыткой опровер-
гнуть защиту Грюнфельда было
продолжение 4. cd К : d5 5. е4 К :
сз 6. Ьс.
326
С точки зрения классических
канонов, господствовавших
в шахматах в конце прошлого
и начале нынешнего столетия,
перевес белых очевиден — у них
прочный и мощный пешечный
центр. Однако в лагере черных
нет очевидных слабостей, они мо-
гут успешно закончить развитие
и создать контригру.
Сначала белые развивали ко-
ролевского коня на поле £з, но
в этом случае ввиду возможного
в дальнейшем маневра Сс8—g4 :
f3 черные уравнивали игру. Лю-
бопытно, что еще в 1936 году на
турнире в Ноттингеме в партии
Видмар — Алехин белые провели
этот план и ничего хорошего не
достигли, поскольку они потеря-
ли время на профилактический
ход h2—Ьз.
Прошло лет десять, и вариант
получил новую окраску. Было
установлено, что сначала надо
развивать королевского слона на
поле с4, а затем коня на поле е2.
При этом пешка сЦ оказывает-
ся защищенной достаточно на-
дежно, и белые сохраняют пе-
шечный центр. В 50-е годы этот
вариант не без успеха применял
за белых Д. Бронштейн, а поз-
же — Б. Спасский и Е. Геллер: по-
сле того, как был найден весьма
активный план белых, связан-
ный с продвижением f2—£4—£5.
Хотя Р. Фишер и проиграл дваж-
ды Спасскому в этом варианте,
план контригры, применявший-
ся Фишером (продвижение £7—
£5), скорее всего, приводит к ра-
венству.
В последнее время белые все
же вернулись к развитию ко-
ролевского коня на £3 с дальней-
шим Сез, Лс1 и Се2; по-ви-
димому, только для того, что-
бы сойти с проторенных путей,
связанных с продолжением
7. Сс4.
После того как выяснилось,
что прямолинейный захват цен-
тра пешками не дает белым осо-
бых преимуществ, стали искать
другие, более хитрые, способы,
которые могли бы привести
к созданию пешечного центра.
Поскольку главный дефект пре-
дыдущего варианта состоит
в том, что черные получают воз-
можность разменять коней и без
потери времени активизировать
своего королевского слона, то
и возникла идея захватить центр,
не разменивая королевского коня
черных.
Еще в партии Рагозин — Рома-
новский (Ленинград, турнир До-
ма ученых, 1932/33) было сыгра-
но 4. Kf3Cg7 5. ФЬз!
abcdefgh
Теперь, если черные хотят
играть по Грюнфельду, в соответ-
ствии с духом этой защиты, они
должны не защищать централь-
ную пешку, а разменять ее путем
327
5. . .de. Тогда следует 6. Ф : С4
о—о 7. еф
abcdefgh
Итак, белые и здесь созда-
ли пешечный центр, но в бо-
лее выгодной ситуации, чем
в предыдущем варианте. Они
выиграли в развитии, а глав-
ное — им удалось избежать раз-
менов, что, как указывал еще
В. Стейниц, выгодно той стороне,
которая владеет большим про-
странством.
Длительное время этот ва-
риант считался выгодным для
белых. В конце 40-х годов
В. Смыслов после одной не-
удачной попытки (Ботвинник —
Смыслов, Гронинген, 1946,
№ 156) нашел верный план игры
за черных. Уже в 1947 году он
применил маневр Kf6—dy—Ь6,
с помощью которого черные
с выгодой открывают слона gy;
при этом черные тратят лишь
один темп, поскольку на Ь6 чер-
ный конь переходит с нападе-
нием на белого ферзя. После
7. . .Cg4 8. Сез Kfdy! возникает
позиция, которая подверглась
бесчисленным исследованиям,
но обороноспособность позиции
черных все же осталась непоко-
лебленной.
abcdefgh
Впоследствии было установле-
но, что есть и другие заслуживаю-
щие внимания способы борьбы
с системой Рагозина; так, путем
у,. .Каб и даже у.. .аб черные по-
лучают небезвыгодную игру.
Таким образом, белые могут
захватить центр пешками двумя
путями. Какой же следует предпо-
честь? Все зависит от стиля шах-
матиста и его способностей к под-
готовке (анализу). Трезвый прак-
тик тяготеет к более простой игре
(«с ничьей в кармане!»); любитель
сложной игры остановится на идее
В. Рагозина, приводящей, как пра-
вило, к варианту Смыслова.
Можно упомянуть еще об од-
ной попытке «усиления» раго-
зинской идеи, предпринятой
в партии Ботвинник — Левенфиш
(Ленинград, 1933), где белые из-
брали 4. ФЬз еще до развития ко-
ролевского коня.
abedef g h
328
В этом варианте центральная
пешка белых оказывается менее
защищенной, чем при 4. Kf3, что
дает черным возможность контр-
игры. Со временем ход 4. ФЬз ис-
чез из практики мастеров.
Но нельзя ли найти другие пу-
ти, иные планы за белых? Разве
обязательно захватывать центр
пешками? Конечно нет! Х.-Р. Ка-
пабланка предпочитал ход 4. Cf4.
В ту пору этот ход был мало ис-
следован, что, безусловно, нрави-
лось Капе — в тонкостях теории
начал он не очень хорошо разби-
рался...
После 4.. .Cg7 Капабланка про-
должал 5. ез о—о 6. Лс1, чтобы по
возможности препятствовать про-
движению су—с5 (Капабланка —
Решевский, АВРО-турнир, 1938).
abcdefgh
Однако в дальнейшем выясни-
лось, что после 6. . .С5 7. de Себ!
черные получают полноправную
игру (Рагозин — Ботвинник, Ле-
нинград, 1940, N9 104).
8
7
6
5
4
3
2
1
abcdefgh
Впоследствии было установле-
но, что несколько сильнее 5. Kf3
(вместо 5. ез), но и здесь черные,
по-видимому, достигают равен-
ства.
Следует отметить, что если
черные в этом варианте успешно
проводят продвижение с7—с5, то
они справляются с трудностями
дебюта. В иных случаях, напри-
мер при продвижении с7—сб, бе-
лые могут рассчитывать на преи-
мущество.
В систему, начинающуюся хо-
дом 4. Cf4, иногда вкладывают
и иное, более прозаическое, со-
держание. Так, после 4. . .Cg7
5. ез о—о белые в состоянии по-
пытаться вызвать упрощения
путем 6. cd К : d5 7. К : d5 Ф : d5
8. С : С7.
abcdefgh
329
Здесь у черных есть выбор:
они могут пойти на несколько
худший эндшпиль после 8.. .Каб
9. С : аб Ф : g2 ю. Ф£з Ф : f3 11. К :
f3 ba (худший, поскольку бе-
лые могут оперировать по ли-
нии «с») или на большие ослож-
нения после жертвы пешки пу-
тем 8. . .Кеб. В последнее время
стали применять и ход 8. . .Cf5.
Во всяком случае, белые избира-
ют эту систему сравнительно
редко.
Упомянем еще об одной спо-
койной системе игры за белых,
связанной с продолжением 4. Kf3
Cg7 5- Cg5.
abcdefgh
В случае 5.. .Ке4 6. cd (играют
и 6. Ch4) 6. . .К : g5 7. К : g5 еб
8. Kf3 ed возникает позиция, тон-
кости которой достаточно пол-
но были раскрыты в известной
партии Ласкер — Ботвинник
(Ноттингем, 1936, № 81). Одна-
ко белые могут сыграть острее,
а именно 8. Фа4+, но после 8.. .сб
(8. . . Cd7 9. ФЬз ведет к боль-
шим осложнениям) черные, вре-
менно жертвуя пешку, оказы-
ваются, по-видимому, вне опас-
ности.
Есть еще более спокойная с ви-
ду система: 4. Kf3 Cg7 5. ез.
abcdefgh
Белые при этом отказываются
от попытки опровергнуть «в лоб»
идею Грюнфельда; борьба пере-
носится в основном в миттель-
шпиль. Так играли А. Сокольский
(№ 87), С. Глигорич (№ 167),
В. Макогонов... Макогонов пытал-
ся еще в дебюте после 5. . .еб за-
хватить инициативу ходом 6. 64.
Вначале это продолжение каза-
лось весьма опасным (№ 201), но
потом установили, что после
6. . .Ьб черные стандартным про-
движением су—с5 добиваются ра-
венства.
Итак, защита Грюнфельда бо-
лее полстолетия является боевым
турнирным оружием!
Когда стало ясно, что защита
Грюнфельда достаточно надеж-
на, то, естественно, возникли
идеи — так оно обычно и быва-
ет — обхода этой защиты, что
можно сделать, если отказаться
от хода 3. Кез.
Алехин в 17-й партии матча
с Е. Боголюбовым (1929) сыграл
3. f3 и после 3. . .d5 4. cd К : ds
5. е4 КЬб добился успеха.
330
Однако в партии Эйве — Ре-
шевский (АВРО-турнир, 1938)
удалось доказать, что в случае 6.
Кез Cg7 7. Сез о—о 8. f4 Кеб 9. d5
КЬ8 черные имеют хорошую по-
зицию.
Более основателен иной спо-
соб уклонения от защиты Грюн-
фельда, а именно 3. g3.
abcdefgh
Белые предлагают противнику
(как, впрочем, и после 3. £3) пере-
йти к староиндийской защите;
если же черные с этим не соглас-
ны, то у них есть два ответа: 3.. .сб
и 3. . .Cg7 — в обоих случаях чер-
ные в дальнейшем продолжают
4- • d5.
Особых затруднений после
3. . .сб у черных нет. Автор этих
строк неоднократно пытался
в турнирных боях доказывать
здесь как перевес белых, так и ра-
венство за черных. Примечатель-
на в этом отношении партия Дон-
нер — Ботвинник (Менорка, 1967,
№ 357): 3- • -сб 4. Cg2 ds 5. cd cd 6.
Kf3 Cg7 7. 0—0 0—0 8. Кез Кеб.
Слабее было сыграно в партии
И. Рабинович — Ботвинник (Мо-
сква, 1935): 8. К : сз.
9. ФЬз Ке4!
abcdefgh
Из рассмотрения этой пози-
ции ясно, что затруднений у чер-
ных нет. Сильнее белые сыграли
в партии Ботвинник — Смыслов
(1957, № 252), где (с перестанов-
кой ходов) последовало 3.. .Cg7 4.
Cg2 сб 5. Kf3 d5 6. cd cd 7. Кез о—о
8. Kes! Кеб 9. 0-0 Cfs!
И. Болеславский полагал, что
посредством 10. Cf41 белые сохра-
няют некоторый перевес.
abcdefgh
331
Если для приведенного вари-
анта характерны симметрия
и упрощения, то иной получается
борьба в случае 3.. .Cg7 4. Cg2 d5.
После 5. cd К : d5 возникает
сложная игра как при 6. е4, так
и при 6. Kf3. Представляется, что
в последнем случае перспективы
белых в миттельшпиле несколько
предпочтительнее.
Итак, в общем виде рассмотре-
ны основные идеи защиты Грюн-
фельда. За пятьдесят лет это на-
чало претерпело большие измене-
ния. Если изобретено оно было
с целью спровоцировать белых на
создание пешечного центра, то те-
перь данное начало имеет много-
численные разветвления — дерево
вариантов огромно. Однако следу-
ет помнить, что у белых могут
быть лишь три основных плана
игры: создание пешечного центра;
отказ от хода е2—е4 и уклонение
от хода 3. Кез, то есть от собствен-
но защиты Грюнфельда. Какой же
план лучше? Это дело вкуса.
В отличие, например, от защи-
ты Нимцовича защита Грюнфель-
да по характеру борьбы может
быть отнесена к полуоткрытым
дебютам. Действительно, в очень
многих разветвлениях этого на-
чала из-за размена центральной
пешки черных на d5 игра носит
полуоткрытый и, как правило, на-
пряженный характер — вариантов
надо считать много. Поэтому при-
менять защиту Грюнфельда мож-
но посоветовать тем, кто умеет
и любит считать варианты. А кто
изучит основные идеи этого де-
бюта, тот и может плавать по не-
спокойным водам океана вариан-
тов, входящих ныне в дебютную
систему Грюнфельда.
композиция
Первые две статьи связаны с творчеством основоположника худо-
жественного направления в этюдной композиции: до Троицкого, ко-
нечно, уже существовало этюдное искусство, но в основном это были
аналитические этюды и технические концовки. Отметим все же, что
и это первоначальное направление сыграло важную роль в развитии
теории эндшпиля.
Художественное направление, казалось бы, практической пользы
не приносит, но эти произведения влияют на развитие эстетического
вкуса шахматистов-практиков, комбинационного зрения и счетных
способностей шахматиста.
В те годы я вел шахматный отдел в газете «Правда», и «новинки
шахматной литературы» — очередная публикация. Я относился
кА. Троицкому с великим почтением; в то время он уже перестал рабо-
тать как лесничий и из глухомани (там-то он и составлял свои замеча-
тельные произведения) переехал на постоянное жительство в Ленин-
град, где мы с ним и познакомились.
Когда же осенью 1935 года я решил с помощью этюдов Троицкого
подправить свое комбинационное зрение, то с удивлением обнаружил
немало ошибок в его этюдах, что и нашло свое отражение в статье «Пар-
тия и этюд». Однако винить Алексея Алексеевича в этих ошибках нель-
зя; у композиторов — слабых практиков — они неизбежны. Увы, ошиб-
ки встречаются и у композиторов — сильных шахматистов.
Статья «Сумбур в композиции» написана вместе с профессором
Л. Ф. Спокойным. Он преподавал философию, был тогда редактором
журнала «Шахматы в СССР», однако шахматистом слабым. Поэтому
шахматную часть статьи писал я, идеологическую — Спокойный. Вслед-
ствие этого читатель найдет здесь то, чего в других моих статьях нет.
Уже даже название имело «политическую» окраску: незадолго до это-
го в «Правде» была опубликована статья «Сумбур вместо музыки»
с малооправданной критикой в адрес великого нашего музыканта
Д. Шостаковича. Впрочем, должен оговориться, что критика в обсуж-
даемой статье о композиции и сейчас представляется мне вполне прин-
ципиальной и обоснованной.
Единственное, что я сейчас уже не могу принять — отрицательное
отношение к заданной композиции. Хотя задачи в известной степени
независимы от практической игры, они несомненно способствуют по-
пулярности шахмат.
333
Статья «Три этюда» относится уже к этюдной композиции, где так-
же было направление, претендующее на «самостоятельность». Это я де-
монстрирую на примере этюда А. Гуляева, что и не удивительно, ибо
Гуляев завоевал широкую известность как проблемист. На примере
этюда 3. Бирнова ясно, что далеко не всегда наши судьи с должным
вниманием относятся к исполнению своих функций. Из-за этого же
«пострадал» второй призер В. Чеховер — его этюдный замысел и тех-
ническое исполнение вызывают заслуженное признание шахматистов-
практиков.
Далее следует несколько предисловий к книгам о композиции. Из
этих предисловий видно, что мои творческие позиции в этом вопросе
оставались неизменными. Я всегда с восхищением относился к этюдам
друга моей молодости Сережи Каминера и друга последних десятилетий
Гиа Надареишвили.
Когда редакция газеты «Комунисти» в 1973 году предложила мне
быть судьей юбилейного конкурса, я был в смущении — работа тяжелая.
Однако, узнав, что судить буду вместе с молодым композитором Важа
Неидзе, согласился.
Потом начались новые проблемы: как принять объективное реше-
ние, если на конкурс представил свои произведения мой друг Гиа?
Но выход был найден. Я предложил В. Неидзе составить формаль-
ный метод оценки и, что особенно важно, до того, как мы начали рабо-
тать по присуждению призов.
Наше содружество привело к успеху, метод был найден, призы при-
суждены, и читатель из статьи «Союз-50» может понять, что призы
были распределены объективно.
Почему же никогда этот метод не применялся, хотя и не было обо-
снованной его критики? Думаю, потому, что этот метод ограничивает
власть судьи, а ведь властвовать так приятно...
В заключение — о моих десяти этюдах. Если в статьях я высказывал
свои принципиальные взгляды на этюдное творчество, то в этих про-
изведениях на практике руководствовался этими же принципами.
Новинки шахматной
литературы*
Издательство «Физкульту-
ра и туризм» выпускает книгу
А. А. Троицкого «Сборник шах-
матных этюдов».
«Правда», 1935, 25 июня.
Как композитор шахматных
этюдов, А. А. Троицкий пользует-
ся широкой известностью не толь-
ко в СССР, но и во всем шахмат-
ном мире. Композицией А. А. Тро-
ицкий занимается уже около
334
40 лет. Его этюды отличаются
глубиной мысли и в то же время
легкостью построения. Напоми-
ная положение в практической
партии, этюды Троицкого рас-
крывают специфическую красоту
шахмат, которая иногда таится
в самых простых на первый
взгляд позициях.
А. А. Троицкий — основопо-
ложник художественного направ-
ления в этюдной композиции. На
его этюдах учились почти все за-
рубежные и советские компози-
торы.
За исключительные достиже-
ния в области шахматной компо-
зиции в 1928 году А. А. Троицко-
му было присвоено звание заслу-
женного деятеля искусств.
Следует особенно отметить,
что Троицкий дал теорию борь-
бы двух коней и короля про-
тив короля и пешек. Известно,
что два коня белых не могут за-
матовать черного короля, но ес-
ли у черных есть пешки, то в не-
Существует такое мнение, что
решения этюдов слишком труд-
ны, искусственны и построены не
на логике, а эквилибристике.
В практической партии, мол, все
значительно проще. Комбина-
ция возникает из предыдущей
борьбы, и если ее иногда труд-
но рассчитать, то только потому,
что в распоряжении противника
* «64», 1935, № 15.
которых случаях мат оказывает-
ся возможным. К сожалению, на
эту теорию до сих пор не обра-
тили должного внимания да-
же мастера. Так, Лилиенталь
(в Гастингсе несколько месяцев
назад) свел партию с Норманом
вничью в эндшпиле, в котором
Троицким был давно доказан
выигрыш.
Анализ, произведенный во
время московского международ-
ного шахматного турнира (1935)
Ласкером и Капабланкой, под-
твердил выводы теоретических
изысканий Троицкого.
В книге «Сборник шахматных
этюдов» собрано 360 этюдов ав-
тора и приложена статья, посвя-
щенная теории борьбы двух ко-
ней против короля и пешек. Эта
книга даст читателю не только
большое эстетическое наслаж-
дение, но и, несомненно, помо-
жет нашим шахматистам в овла-
дении техникой шахматного ис-
кусства.
Партия и этюд*
имеются различные возможно-
сти.
Подобный взгляд не вполне
правилен. Партия, и особенно
конец ее, это зачастую тот же
этюд, только с той разницей, что
вы не знаете часто, что искать:
выигрыш, проигрыш или ничью.
Нахождение отдельных ходов
и продолжений требует сплошь
и рядом значительно больше-
го напряжения, чем решение
335
этюда. Правда, для этого необ-
ходима одна предпосылка: вы
стремитесь в партии к кон-
кретным вариантам, а не ходам,
основанным на общих соображе-
ниях.
А отсюда следует сделать про-
стой вывод: наши квалифициро-
ванные кадры, и даже мастера,
должны уделять достаточное
внимание этюдной композиции.
Решение этюда приучает к кон-
кретному мышлению и точному
расчету. Всякие пуанты и лож-
ные следы должны улавливаться
быстро и не сбивать с правиль-
ного пути.
Правда, нас, шахматистов-
практиков, больше привлека-
ют положения, напоминающие
шахматную партию, и значи-
тельно меньше такие, искус-
ственность построений кото-
рых сразу бросается в глаза. Но
в этом мы сами виноваты. Этюд-
ная композиция идет своими пу-
тями, шахматная партия — сво-
ими. Конкурсы судят этюдные,
но не шахматные мастера. А по-
этому пат в середине доски или
эховые маты слишком часто
одерживают верх над положени-
ем, которое так и кажется взя-
тым из практической партии.
Смысл этюда — в его родстве
с партией, а поэтому это родство
надо всеми силами защищать
и отстаивать.
И другой вопрос. Большин-
ство наших композиторов не
слишком сильны в технике эн-
дшпиля. В результате получается
нерешаемость этюдов, побочные
решения, дуали и т. д. Если бы
между этюдными композитора-
ми и мастерами установился бы
более тесный контакт, можно бы-
ло бы найти способы если полн-
остью не устраняющие все эти
дефекты, то, во всяком случае,
значительно снижающие их. Обо
всем этом надо подумать, и очень
серьезно.
Недавно я просмотрел сбор-
ник этюдов А. А. Троицкого*. Хо-
рошая, полезная книга нашего
уважаемого заслуженного масте-
ра. Но, к сожалению, и в ней
имеется немало погрешностей.
Вот они.
Впрочем, как уже отмеча-
лось, это и не удивительно. У мно-
гих этюдистов, шахматистов не-
высокой квалификации, погреш-
ности неизбежны.
Выигрыш
Побочное решение — 1. Ке4+
Kpf4 2. Kpf2! (вместо 2. ФсЦ!)
2.. .Ьс з. ФсЦ.
А. А. Троицкий. Сборник шах-
матных этюдов. М., «Физкультура
и туризм», 1935.
ЗЗб
№ 16о
abcdefgh
Выигрыш
Побочное решение — 1. Лg3
d5 2. Ссз+ (вместо 2. Cf2) 2. . .С14
З.С6.
№184
abcdefgh
Выигрыш
Побочное решение — 1. Л : d6+
Кре5 2. Креу с1Ф 3. d4 + Kpf5
4. Л16х.
№209
abcdefgh
Выигрыш
Побочное решение — 1. Ьз+
Kphs 2. g4+ Kpg5 3. Kf3 +
(вместо 3. Ccl+) 3. . .Kpf6 4. g5+
Ф : g5+ 5. К : g5 Kp : gs 6.
Ccl+ .
Побочное решение — 1. Ьз
Фс7+ 2. Краб С : Ьз 3. cb ФЬ8
4. Кс8+ (вместо 4. d8o+).
Выигрыш
Побочное решение — 1. 64+
Краб 2. Креб Лс7+ 3. Кр : 07
Kd5+ 4. Креб К: сз 5. Сс8х.
Особенно любопытно по-
бочное решение в этюде № 231.
337
abcdefgh
Выигрыш
Авторское решение — 1. Kpg2!
с!2 2. Kg6+ Kpg4 3. Ке5+ Kpf4
4. К : с4 diO 5. Ке6+ Кре4 6. К :
g5+ Kpd3 7. Kb2+ Кр :сз 8. К : dl+
Кр : Ь4 9. КЬз.
Однако, как ни странно, ко-
ни могут поменяться ролями:
2. Kfy (угрожая 3. Kg6+ и 4.
КЬбх) 2. . .Kpg4 3. Ке5+ КрМ 4.
К : с4 diO 5. Ке6+, и далее как
у автора*.
И хотя у Троицкого были
ошибки в оформлении этюдов,
оформлении идей, но сами идеи
превосходны. Он был не только
основателем художественного
направления в этюдной компо-
зиции, но и автором уникальных
этюдных идей, которыми, кстати,
пользовались и другие выдаю-
щиеся композиторы. Отметим,
впрочем, что когда гроссмейсте-
ры сочиняли этюды, то идеи бы-
ли оригинальны, а оформление
безошибочно.
Сумбур в композиции**
По производству ходиков
советские часовые фабрики
прочно удерживают первое
место в мире.
(из фельетона М. Кольцова)
Время от времени на страницах
нашей печати появляются статьи,
в которых идеологи заданной
композиции пытаются в сотый
раз пережевывать старую, всем
давно набившую оскомину тему
о колоссальном значении задан-
ной композиции и о тех неспра-
Кроме того, было указано еще
несколько ошибочных этюдов. Впо-
следствии А. Троицкий без ссылки на
данную статью дал исправления не-
которых этюдов.
«Шахматы в СССР», 1936, № 3.
ведливостях, которые ей чинят
шахматные организации. Не стра-
дая излишней скромностью,
«вожди от заданной композиции»
усиленно набивают себе цену,
расхваливая себя как советских
композиторов: «ни в одной стра-
не», «советская школа», «первая
в мире» и т. д. Если случается
встретить возражения на подоб-
ную статью, то они принадлежат
композиторам другого города или
лагеря и сводятся к тем же самым
перепевам, не затрагивающим,
однако, существа дела.
338
Между тем давно наступило
время пересмотреть «идеологи-
ческие» позиции наших компо-
зиторов и указать им на их за-
блуждения и ошибки. Вначале
целесообразно заняться этим
шахматистам-практикам, кото-
рые не погрязли еще в тине «про-
долженных защит» и «комбина-
ций в попытках» и поэтому могут
беспристрастно подойти к оценке
современных заданных идей.
Ведь не напрасно утверждает
т. Барулин («64», 1935, № 11), что
шахматная композиция «родная
сестра» практической партии;
так кому же, как не брату, поу-
чать родную сестру, если она сби-
лась с правильного пути?
Но дело в том, что мы шахма-
тисты-практики, считаем, что со-
временная заданная композиция
состоит не в столь близком род-
стве с шахматной партией. Этюд
не теряет тесной связи с практиче-
ской партией, он действительно
приносит большую пользу практи-
ку; заданная же композиция в из-
вестной своей части с каждым го-
дом все дальше и дальше отходит
от нее, и связь ее с шахматной пар-
тией с точки зрения идейного со-
держания в настоящее время бо-
лее чем эфемерна.
Основное в шахматах — прак-
тическая игра. Все остальное: тео-
рия дебютов, задача, этюд —
играет подчиненную роль,
и нам нужны лишь постоль-
ку, поскольку они помогают
развитию практической
игры. Шахматная задача истори-
чески выросла из практической
партии, все больший же отход ее
в сторону отвлеченного творче-
ства делает ее существование,
с точки зрения шахматиста-прак-
тика, просто ненужным.
Композиторы пытаются ут-
верждать, что современная задан-
ная композиция, учит «по-насто-
ящему разбирать сложные пози-
ции, ценить материал, знать доску
и силу отдельных фигур, приоб-
ретать точность анализа и, нако-
нец, понимать шахматную красо-
ту» (Барулин). Всему этому совре-
менная заданная композиция
вовсе не учит.
Что ждет шахматист-практик
от задачи? Во-первых, он ищет
в ней ярко выраженную идею, на-
поминающую ему идеи практиче-
ской партии. Во-вторых, он хочет,
чтобы эта идея была бы замаски-
рованной и труднонаходимой и,
в-третьих, чтобы эта идея была бы
художественно выражена.
Вместо всего этого композито-
ры преподносят ему позиции, по
идеям ничего общего не имеющие
с партией, а в некоторых случаях
(сказочные шахматы) составлен-
ные даже не по правилам шахмат-
ной игры. «Через композицию, —
говорит Барулин, — шахматист
вводится в новый мир шахматных
идей и комбинаций, которых он
в практической партии никогда
не встретит». Вот в чем дело! Ком-
позиторы разрабатывают идеи, не
встречающиеся в практике шах-
матиста, совершенно игнорируют
его требования, а после этого
удивляются, что задачами мало
интересуются...
339
Что касается трудности реше-
ния, то вопрос сводится к знанию
некоторых технических приемов,
которые позволяют без всякого
труда разгадать механизм задачи.
Характерно, что задачная ком-
позиция вполне сознательно вста-
ла на этот путь; другой же ставило
перед ней идейное сближение
с практической партией. Именно
этим «наименьшим сопротивле-
нием», по-видимому, объясняется
пристрастие наших композиторов
к двухходовкам, а не к трехходов-
кам, обнимающим более широ-
кий диапазон идей, но технически
труднее осуществимым. Укажем
здесь хотя бы на задачу № 1797
Л. И. Куббеля, получившую I приз
в нашем конкурсе трехходовок,
с нашей точки зрения вполне
приемлемую.
abcdefgh
1. g-4! (угроза 2. Фе4+! Кр: е4
3. Kf6x) 1. . .fg 2. Kd2! ed 3. e4x,
1.. .Л : d6 2. Kde5 Kp : C5 3. Ф : a5x.
Спросите квалифицированных
шахматистов, почему они скепти-
чески относятся к композиции,
и вы получите приблизительно
такой же ответ, какой нам дал
один ленинградский мастер:
«В кривое зеркало можно смо-
треть один-два раза, не больше».
Возьмем для примера задачу
Барулина, получившую II приз на
конкурсе VII Всесоюзного съезда.
abcdefgh
Мат в 2 хода (i^d8—с8)
«Блестящая», по-видимому,
задача, но что она может дать шах-
матисту-практику? Кроме вреда —
ничего! Неужели ему нужны эти
«белые клапаны» и «нейтрализу-
ющие включения»; искусственные
вычурные идеи, которые не могут
встречаться в шахматной партии?
Безусловно, нет!
Соль вопроса, конечно, заклю-
чается не в наивных попытках ком-
позиторов оправдать свое суще-
ствование. Все современное тече-
ние в композиции, в первую
очередь в двухходовке, которая
с исключительным вниманием на-
саждается советскими композито-
рами, может быть определено дву-
мя словами — «формалистиче-
ское трюкачество». Надуманные
идеи, совершенно не связанные
с практической партией, голые тех-
нические приемы, построенные на
искусственном движении фигур,
вычурные, неестественные постро-
ения — вот что характеризует со-
временную двухходовку. Те же
идеи пытаются перенести на трех-
340
ходовку, а «сказочные шахматы»
являются, так сказать, квинтэссен-
цией сумбура в композиции.
Весь этот багаж мы получили
с Запада. Спрос вызывает предло-
жение, и ни для кого не секрет, что
наши композиторы очень нерав-
нодушны к своим успехам в загра-
ничных конкурсах. То, что Исаев
усовершенствовал ту или другую
тему, а Барулин разработал «бе-
лые комбинации», не делает еще
советской шахматной школы, и в
этом утверждении заключается
еще одно принципиальное за-
блуждение наших композиторов.
Мы не собираемся умалять, но
считаем нужным и не преувели-
чивать достижения наших компо-
зиторов. Хвастливые, но глубоко
ошибочные заявления вроде того,
что «половина нашей многомил-
лионной (?) армии шахматистов
пришла к шахматам через газет-
ную диаграмму», относим к числу
тех, одно из которых служит эпи-
графом нашей статьи.
Наши выводы сводятся к сле-
дующему: советская заданная
Нет никакого сомнения, что чи-
татели наши сами разберутся, где
же действительно имеется сумбур:
в композиции или, как думает
т. Барулин, в мыслях тт. Ботвин-
ника и Спокойного.
Тов. Барулин возмущен пре-
тензиями авторов статьи о компо-
«Шахматы в СССР», 1936, №7.
композиция, вопреки утвержде-
ниям буржуазных идеологов и их
последователей в СССР, должна
сделать крутой поворот в сторону
шахматной партии. Только при
сближении идей заданной компо-
зиции с практической партией
она может рассчитывать на соот-
ветствующее нашему движению
распространение. Технические
и творческие ресурсы наших луч-
ших композиторов достаточно
хорошо известны, чтобы не со-
мневаться в возможности выпол-
нения поставленного перед ними
требования. Дело самих компози-
торов определить идейные и ху-
дожественные рамки, в которых
они могут работать; шахматисты
же практики всегда смогут дать
достаточно объективную оценку
достижений в борьбе за новое на-
правление.
Во всяком случае, наступил
момент, когда формализму
в заданной композиции долж-
на быть объявлена беспощадная
война, как это сделано уже на
фронте искусства.
О статье т. Барулина*
зиции. Его возмущение базирует-
ся на абсолютном непонимании
содержания статьи. Авторы не
требовали упразднения ни шах-
матной композиции, ни даже
двухходовки. Они всего только
указали на то, что в СССР, где вся-
кое искусство существует для масс,
в частности, и заданная компози-
ция должна считаться с интереса-
341
ми массового шахматиста. Массо-
вый же шахматист — это, конечно,
прежде всего шахматист-практик,
интересующийся и квалифициру-
ющийся в шахматной игре.
Вольно, конечно, т. Барулину
с высот его заданного Олимпа
возмущаться чванством шахмати-
стов-практиков. Однако если
т. Барулин мнит свою заданную
деятельность абсолютно автоном-
ной и самодовлеющей, то тем ху-
Основоположник этюдного ис-
кусства А. А. Троицкий, а вслед за
ним и большой мастер компози-
ции Л. И. Куббель являются учи-
телями целой плеяды советских
шахматных композиторов. Тро-
ицкий, Куббель и другие крупные
советские мастера композиции
оказали немалое влияние на фор-
мирование художественного вку-
са советских шахматистов.
Творчество А. Троицкого,
Л. Куббеля и их последователей
весьма близко широким шахмат-
ным кругам, ибо их этюды (и от-
части задачи) строились на базе
практической, реальной шахмат-
ной партии; их эстетические
взгляды не отличались в принци-
пе от эстетических взглядов шах-
матистов-практиков. Именно по-
этому реалистическое творчество
двух крупнейших русских компо-
зиторов пользовалось и пользует-
ся столь широкой популярностью.
«Шахматы в СССР», 1949, №4.
же не для массового шахматного
движения и не для шахматной
композиции, которая будет раз-
виваться именно по линии связи
с шахматной партией; тем хуже
только для т. Барулина и ему по-
добных композиторов, неиз-
вестно кому нужных. Теория ис-
кусства для искусства в СССР ре-
шительно осуждена, и нашим
заданным композиторам это хо-
рошо известно.
Три этюда*
Необходимо добавить, что
Троицкий и Куббель с большой
серьезностью и художественной
требовательностью относились
к своему творчеству. Так, в этюдах
Л. Куббеля редко можно найти
аналитические ошибки.
Можно с полным основанием
утверждать, что советская шахмат-
ная композиция в целом стоит на
творческих позициях Троицкого
и Куббеля. Однако время от време-
ни среди наших композиторов
воскресают «теории о самостоя-
тельном пути» шахматной компо-
зиции, «независимости» ее от
практической шахматной партии.
Эти «теории» являются шир-
мой, за которой удобно скрывают-
ся формалистические, эстетские
установки.
Это есть, по сути дела, теория
об «искусстве ради искусства», но
ясно, что если бы композиция ста-
ла независимой от практической
партии и композиторы, не счита-
ясь с художественным вкусом
342
и оценкой широкой массы шахма-
тистов, стали бы витать лишь
в мире «комбинаций в попытках»,
то это действительно привело бы
их к «независимости», к отрыву от
широкой аудитории.
Задача судейских коллегий
конкурсов композиций, без сомне-
ния, состоит в том, чтобы поощ-
рять композиторов, продолжаю-
щих и развивающих лучшие тра-
диции советской школы, и отнюдь
не присуждать премий произведе-
ниям, которые отходят от реали-
стических позиций. Судейские
коллегии обязаны при этом строго
оценивать композиции с точки
зрения их оригинальности (по су-
ществу, а не по «идеям») и анали-
тической безошибочности.
Как правило, наши судьи ока-
зываются на высоте положения.
Тем досаднее промахи, допущен-
ные судейской коллегией конкур-
са этюдов, посвященного XVI пер-
венству СССР (судьи: Р. Кофман,
М. Либуркин и Е. Умнов).
Премиями были отмечены
этюды А. Гуляева (1-й приз), В. Че-
ховера (2-й приз) и 3. Бирнова
(3-й приз). Рассмотрим эти компо-
зиции, и прежде всего этюд Бир-
нова.
abcdefgh
Выигрыш
Решение: 1. Лg8+ Крау 2. ab Кр:
by 3. Лgl е1К+ 4. Kpb2 а1Ф+ 5. Кр :
ai Кс2+ 6. КрВ2 К: Ь4 у. Cg2+ КрЬ8
8. Крез Каб 9. ЛЬ1+ Крау ю. ЛЬух.
По мнению судейской колле-
гии, это «технически превосходно
сделанный этюд, с богатой обою-
доострой игрой и красивым мато-
вым финалом».
К сожалению, этюд действи-
тельно «сделан» из двух этюдов.
Идея оригинального маневра,
предупреждающего превращение
черной пешки е2, значительно
интереснее оформлена в этюде
Р. Рети.
abcdefgh
Выигрыш
Решение этого этюда: 1. Лс1з+
Kpei 2. Л£з Kpd2 (2.. .Kpdi 3. Cg4) 3.
Cfi!, и нельзя 3.. .е1Ф из-за 4. Лdзx.
Если в этюде Бирнова слон
уже в начальной позиции стоит
на fl, то в этюде Рети он идет на fl,
что, конечно, сложнее*.
Заключительная идея мата
встретилась в этюде Г. Заходяки-
на (журнал «64», 1931, N2 1у—18).
Справедливости ради отметим,
что этюд Рети имел побочное реше-
ние (1. Cg4 Kpd2 2. С : е2 Кр : е2
3. Kpci! f3 4. Ла2+ Крез 5- Kpdi или
4.. .Kpei 5. Ла8 и т. д.).
343
Решение этюда: 1. h6 Kg4 +
2. Kpf4 К : h6 3. Kpg5 Kg8
4. JIh2+ Kpg7 5. Л117+ Kpf8 6. ЛР7Х.
Вполне возможно, что 3. Бир-
нов не был знаком с этими этюда-
ми, однако судейская коллегия
обязана была проявить необходи-
мую осведомленность. Самое ко-
мичное то, что если в этюде За-
ходякина форсирование мата
является единственным выигры-
вающим продолжением, то в этю-
де Бирнова, где слон заменил
пешку, белые матуют... в выи-
гранной позиции! Сыграй они 10.
Kpd4 (а не ю. ЛЬух), черные не
смогут долго сопротивляться; на-
пример, ю. . .КЬб 11. Ссб или
ю.. .К6с7 11. Крс5 и т. д.
Обратимся теперь к этюду
Выигрыш
Решение: 1. е7 Ле4 2. ЛГ4 Леб
3. Л £5+ Кр : а4 4. Л£6 Ле5 5. Л£4+
Сс4 6. Л: С4 +, и с лишней фигурой
белые выигрывают на 17-м ходу.
Но как белый король мог по-
пасть на поле а7? Только через по-
ля с8 и Ь8, но ведь это чистая фан-
тазия! Позиция белого короля,
с точки зрения шахматиста-прак-
тика, настолько антихудожествен-
на, что, если бы в составе судей-
ской коллегии был хотя бы один
мастер (а не только мастера ком-
позиции), этюд Гуляева не мог бы
получить столь высокого отличия.
Вообще этот этюд уцелел чу-
дом. Вариант 1. е7 Ле4 2. Л£5+ С5
3. Л: с5+ Кр: а4 далеко не является
таким ничейным, как это кажется
на первый взгляд. После парадок-
сального и тихого хода 4. Л£з чер-
ные оказываются в отчаянном по-
ложении. Проигрывает как 4. . .
Леб 5. Л£6 Ле5 6. Л£4+ Сс4 7. Л: с4+
КрЬз 8. Ле8, так и 4.. .е2 5. Л£4! Л :
f4 (5. . .е1Ф 6. е8Ф+!) 6. е8Ф+ 65
7. Cd6 Л£6 8. Cg3. К счастью для ав-
тора этюда, здесь нашелся удиви-
тельный ход 4. . .Cfy!! — черные
любой ценой должны улучшить
позицию своего короля, и после
5. Л: f/ КрЬз! (проигрывает 5.. Леб
6. Л£6 Ле5 7. ЛГ4+ КрЬз 8. ЛЬ4+
Крс2 9. Лс4+ и ю. Лс8) 6. СЬб (те-
перь уже 6. Л£4 Леб 7. ЛЬ4+ Кра2!
ведет к ничьей) 6. . .е2 7. Cd2 65!
8. КрЬб Ь4 9. Крс5 е1Ф 10. С : el Л :
ei ничья неизбежна; ход 4. . .Cf7!
указан В. Рагозиным.
Таким образом, этюд Гуляева,
по-видимому, правилен, хотя
приведенные варианты и свиде-
тельствуют о том, что автору этю-
344
да не удалось полностью раскрыть
все тайны позиции.
Я не смог поэтому удержаться
от соблазна составить новый этюд,
на мой взгляд более соответству-
ющий вкусам шахматистов-прак-
тиков (см. статью об этюдах).
Несколько слов об этюде Чехо-
вера: судейская коллегия считает
этюд «подлинным шедевром». По-
чему же этот этюд получил лишь
2-й приз?
Ничья
Решение: 1. Kd4+ Kpd3 2. Кеб
JIf6 з. Кс5+ Крс4 4. Kdy Лd6
5. Kb6+ Kpb5 6. Кс8 Лd8 7- Кау+
Краб 8. Кр : h2 ЛЬ8+ 9. Kpg2 JIg8 -1-
10. Kpfi Л : gi+ 11. Кр : gi Кр : ay
12. Kpf2 КрЬб 13. Крез Крс5
14. Kpd3 и т. д.
Этюд Чеховера, вероятно,
наиболее остроумный этюд по-
следних лет (быть может, един-
ственный минус этюда заключа-
ется в несколько неестественной
позиции черного слона на h2),
и при знакомстве с этой компо-
зицией ни один любитель шах-
мат не сможет удержаться от
улыбки, наблюдая оригинальные
маневры белых и черных фигур.
Достаточно отметить, что бед-
ный слон h2 семь ходов находит-
ся под боем!
Побольше бы таких этю-
дов и... побольше строгости, точ-
ности и принципиальности в ре-
шениях судейских коллегий. До
сих пор судьи не имеют точных
инструкций по присуждению
призов. В связи с этим читателю
небезынтересно будет ознако-
миться со статьей «Союз-50»
(стр. 349).
Имя международного масте-
ра Генриха Моисеевича Каспаря-
на хорошо известно в шахматном
мире. Уже более четверти века
назад молодой армянский шахма-
тист впервые участвовал в чемпи-
онате СССР. Это я помню очень
хорошо, так как в полуфинале
Г. М. Каспарян. Избранные
этюды и партии. Предисловие. Ере-
ван, «Айпетрат», 1959.
Большой этюдист*
чемпионата Каспарян завоевал
тогда первое место, оттеснив ав-
тора этих строк на второе...
Стиль игры мастера Каспаря-
на своеобразен. Он избегает про-
торенных путей в дебюте, хорошо
ведет атаку, стойко защищается,
тонко проводит эндшпиль. Быть
может, недостаточно «боевой»
характер мешает ему добиваться
еще больших спортивных дости-
жений.
345
Но, несмотря на значитель-
ность творческих достижений
Г. Каспаряна как мастера-практи-
ка, они уступают его достижениям
в области этюдной композиции.
Каспарян обладает исключитель-
ным талантом композитора и,
продолжая традиции А. А. Троиц-
кого и Л. И. Куббеля, стоит в ряду
наиболее выдающихся советских
и мировых композиторов.
Следует отметить, что произ-
ведения многих мастеров компо-
зиции иногда оказываются с те-
ми или иными изъянами ввиду
недостаточной практической си-
лы их составителей. Творчество
очень немногих композиторов
было свободно от этих дефектов.
Среди них можно назвать имена
Р. Рети, Г. Матисона и, пожалуй,
Л. Куббеля. Г. Каспаряна также
следует причислить к этой бле-
стящей плеяде. Силу, опыт и ис-
кусство анализа турнирного бой-
Здесь нет никакой ложной
скромности — автор этих строк в
области этюдной композиции дей-
ствительно является любителем.
Но, может быть, для читателя (да
и для специалистов) небезынте-
ресно будет познакомиться с мне-
нием непрофессионала-этюдиста.
Сборник разнохарактерен.
Последняя часть к области совре-
Г. Надареишвили. Избранные
этюды. Тбилиси, Сабчота Сакартве-
ло, 1970.
ца Каспарян использует в своих
этюдах, создавая высокое совер-
шенство формы и содержания,
близкое к практической шахмат-
ной партии. Эта черта творчества
композитора делает его произве-
дения особо популярными среди
самых широких слоев шахмати-
стов.
Несмотря на популярность
имени Г. Каспаряна в шахматном
мире и у нас и за рубежом, далеко
не все его произведения были до-
ступны широким кругам шахма-
тистов, поскольку не было собра-
ния его этюдов. Выход данной
книги устранит этот пробел. Чи-
татели сборника, решая этюды
Каспаряна, получат поистине
эстетическое удовлетворение от
его замечательных композиций;
немалое значение книга будет
иметь и для совершенствования
мастерства молодого поколения
композиторов.
Предисловие любителя*
менного этюдного искусства име-
ет отдаленное отношение. Эта
часть весьма ценна как раздел
теории эндшпиля; она долж-
на быть включена во все спра-
вочники по эндшпилю и хорошо
послужит шахматным практи-
кам!
Однако суть сборника не
в этом...
Первые две части весьма при-
мечательны. В первой собраны
этюды одного из выдающихся
этюдистов нашего времени —
346
Гиа Надареишвили; вторая часть
является коллекцией произведе-
ний других выдающихся этюди-
стов. Эти произведения преми-
рованы на грузинских конкур-
сах, что интересно само по себе,
ибо свидетельствует о том, что
Грузия является одним из миро-
вых центров этюдной компози-
ции. Главное же состоит в том,
что читатель, интересующийся
в первую очередь художествен-
ной ценностью собранных этю-
дов, останется удовлетворенным,
даже если у него изысканный
вкус.
Уже многие десятилетия
этюдное искусство (в еще боль-
шей степени это относится к за-
данному) развивается в двух на-
правлениях. Первое связано
главным образом с интересами
так называемых решателей, или,
попросту говоря, шахматистов-
практиков, то есть с интересами
весьма обширной аудитории. Это
направление всегда имеет в виду
трудность решения этюда, напря-
женность встречного боя, ориги-
нальность композиции и постро-
ение этюда, близкое к практике.
Второе направление ориентиру-
ется на сравнительно узкий круг
специалистов, оно пренебрежи-
тельно относится к запросам
шахматистов-практиков, оно за-
меняет трудность решения этюда
трудностью его составления,
трудностью реализации извест-
ных этюдных идей. Наивно ду-
мать, что композиторы этюдов
резко разделяются на два лагеря.
Конечно нет! Каждый компози-
тор отдает дань и тому и иному
направлению, ибо, с одной сторо-
ны, он стремится удовлетворить
художественный спрос со сторо-
ны массовой аудитории, а с дру-
гой — блеснуть своей техникой
составления этюдов перед собра-
тьями по профессии.
Чтобы у читателя не было ни-
каких сомнений, автор этих
строк категорически заявляет,
что так же, как и три десятилетия
ранее, он всегда признавал лишь
первое направление. Надо пола-
гать, что этюды второго типа
имеют право на существование
просто как свидетельство стрем-
ления композитора к совершен-
ствованию — и только! С моей
точки зрения, труд композитора
следует оценить не по числу со-
ставленных им этюдов и не по
среднему их уровню, а по верши-
не творческих достижений, кото-
рых он достиг в своих лучших
произведениях.
Вот почему мне хочется по-
чтительно снять шапку перед Гиа
Надареишвили: лучшие его этю-
ды, такие, например, как № 7,
несомненно, войдут навсегда
в золотой фонд этюдного искус-
ства. Здесь мы видим и остроум-
ную встречную игру, и невероят-
ную трудность решения, и ориги-
нальность, и естественность
позиции. Здесь не этюдная идея
играет композитором, а худож-
ник владеет идеей произведения.
(К этому этюду я дал следующий
комментарий в «Детской энци-
клопедии» — второе издание, том
7,1966).
347
«Лело», 1950
II приз (исправление)
8
7
6
5
4
3
2
1
abcdefgh
Выигрыш
«У черных две лишние фигу-
ры, но белые пешки далеко про-
двинуты и могут быстро пройти
в ферзи. Первые ходы очевидны:
1. g5-g6 Kpf5-f6
Или 1. . .es 2. g7 СЬз 3. h6 Kf3
4. h7 Kgs 5. g8<D.
2. g6-g7
Но ответ черных весьма остро-
умен.
2. ... Сс2—hy!
Теперь белый король вынужден
будет занять неудачную позицию.
3. ез-е-4!
Совершенно неожиданно! По-
чему так, будет ясно лишь в конце
решения. Теперь грозит 4. е5+
с отвлечением короля черных от
важной защитительной позиции
на поле f6.
3- • • • Kei-f3
4. е4-е5+ Kf3: е5
Конь черных должен попасть
на поле g5. Поэтому по сравнению
с начальной позицией измени-
лось лишь то, что белые избави-
лись от пешки ез.
5. Kph8 :h7 Ke5-f3
6. g?—g8O Kf3-g5+
7. Og8 : g5+
Вынужденная жертва. После
7. Kph8 Kf7+ 8. Kph7 Kg5+ 9. Kph6
Kf7+ вечный шах белому королю —
ничья... А сейчас борьба возобнов-
ляется с новой силой — остались
еще другие проходные пешки.
7- • • • Kpf6 : g5
8. h5—h6 c5—C4
9. Kph7-g7 С4-С3
10. h6—h7 сз—c2
11. hy—Ь8Ф c2—С1Ф
12. ФЬ8—h6+, и выигрывают.
Белые выигрывают черного
ферзя. Вот почему надо было из-
бавиться от пешки ез...»
Г. Надареишвили принял сме-
лое решение: он не побоялся срав-
нения своих этюдов с уникаль-
ными достижениями блестящей
плеяды композиторов, представ-
ленных во второй части книги.
И автор книги поступил правиль-
но — ему нечего было бояться. Из
этюдов второй части, пожалуй,
наибольшее впечатление оставля-
ет этюд № 145 В. Королькова.
Этот этюд показывает, на что
способен его автор, когда он соз-
дает произведение в духе того, что
условно ранее было названо пер-
вым направлением.
Конкурс Грузинского совета
ДСО «Спартак», 1962
Ничья
348
1. Ла8! е1Ф (1. . .Кс8 2. Л : а6+
Kpbi 3. КсЦ! е1Ф 4. Ла1 + ! Кр : ai
5. Кс2+) 2. Л : а6+ Ка41 3. Л : а4+
Kpb2 4. ЛЬ4+ Краз 5. ЛЬз+! Кр :
Ьз 6. Kd4+ Кра4 7. Ке2!! Ф : е2
8. с8Ф ФИ2+ 9. Kpg4 ФgЗ+ 10.
Kph5, и ничья.
В настоящее время такие
сборники в первую очередь пре-
следуют цель удовлетворения
художественных запросов широ-
кого круга шахматистов, и во вто-
рую очередь они способству-
ют дальнейшему развитию ком-
позиции. Однако в будущем
(и, быть может, в недалеком бу-
дущем) подобный сборник будет
играть и более утилитарную
роль.
Если проблема создания ис-
кусственного шахматиста будет
удовлетворительно развиваться,
то шлифовка, доведение шах-
матной программы до совершен-
ства мастерской игры всегда бу-
дут связаны с проверкой шах-
На этот праздничный кон-
курс, объявленный редакцией
газеты «Комунисти» (Тбилиси)
в связи с 50-летием образования
Советского Союза, поступило
в 1973 году 250 этюдов от 150 ав-
торов. Мы с В. Неидзе разрабо-
тали шкалу для оценки конкурс-
ных произведений, по которой
Г. Надареишвили. Шахматный
этюд в Грузии. Тбилиси, «Сабчота
Сакартвело», 1975.
матных способностей машины
на этюдах.
В этом отношении подобные
сборники сослужат неоценимую
пользу (это не пустые слова; этюд
№ 7 помог мне существенно улуч-
шить предложенный ранее алго-
ритм игры в шахматы).
Да это и естественно. Шахма-
тист-практик не в силах за до-
ской создавать такие тонкие про-
изведения, как композитор, кото-
рый не ограничен временем для
обдумывания и не связан строги-
ми правилами шахматного ко-
декса...
Но, отвлекаясь от того, что бу-
дет дальше, воздадим уже сейчас
должное автору книги. Как пер-
вый читатель его рукописи, я хочу
сердечно поблагодарить Г. А. На-
дареишвили за его труд и выра-
зить надежду, что будущие чита-
тели присоединятся ко мне в по-
желаниях автору дальнейших
успехов.
«Союз-50»*
и были определены лучшие ком-
позиции.
Нами были установлены сле-
дующие элементы этюдной ком-
позиции и их оценки:
1. Естественность исход-
ной позиции.
Неестественная позиция — 1
очко, удовлетворительная — 2,
весьма естественная — 3.
2. Количество фигур.
Большое количество фигур
(больше 12) — 1, нормальное ко-
349
личество (8—12 фигур) —2, мини-
атюра (7 и менее) — 3.
3. Степень динамичности
фигур.
Слабая динамичность (много
статистов) — 1, удовлетворитель-
ная — 2, полное активное участие
фигур в игре — 3.
4. Экономичность исполь-
зования материала.
Наличие лишнего материа-
ла — 1, допустимое количество
лишнего материала — 2, полная
экономичность — 3.
5. Наличие вступительной
игры и эффектного финала.
Отсутствуют обе стадии — 1,
отсутствует одна из стадий — 2,
наличие — 3.
6. Длина решения.
Короткометражка (4~5 хо-
дов) — 1, длинное решение (свы-
ше 15 ходов) — 2, нормальное
(6-15) - 3-
7. Трудность решения.
Легкое решение— 1, очень труд-
ное — 2, средней трудности — 3.
8. Оригинальность замыс-
ла (степень новизны) — ко-
эффициент 2.
Имеется частичный предше-
ственник, улучшение— 1, элемен-
ты оригинальности — 2, новинка
(находка) — 3.
9. Сложность темы — ко-
эффициент 1,5.
Несложная, легкая тема — 1,
средней сложности — 2, сложная
(как правило, синтез), трудноо-
брабатываемая тема — 3.
ю. Степень контригры
(острота борьбы, богатая игра, на-
личие интересных ложных сле-
дов) — коэффициент 1,5.
Форсированная игра — 1, на-
личие определенной контригры—
2, обоюдоострая игра — 3.
11. Общее художественное
впечатление (вкус судьи).
Слабый этюд — 2, сред-
ний — з, хороший — 4, отлич-
ный — 5.
12. Общая оценка — сумма
всех элементов оценки.
Шкала оценок Авторы
Брон Гургенидзе Надареишвили
1 2 3 2
2 2 2 2
3 3 3 2
4 3 2 2
5 3 3 3
6 3 3 3
7 3 3 3
8 1X2 = 2 2X2 = 4 2X2 = 4
9 ЗХ172 = 472 1Х172=172 3xi72 = 472
10 3X172 = 472 зх172 = 472 зх172=472
11 4 5 4
12 34 34 34
350
Первые 7 элементов этюдной
композиции определяют глав-
ным образом формальные, но
вместе с тем существенные сторо-
ны технического мастерства со-
ставителя. Последующие з эле-
мента являются, по сути дела,
главными определителями со-
держания этюда, поэтому они
требуют введения повышенных
коэффициентов. Предпоследняя
оценка связана с вкусом судьи,
она определяет общее художе-
ственное впечатление. Вот как
были оценены три этюда, полу-
чившие наивысшую суммарную
оценку.
Таблица наглядно демонстри-
рует оценку по каждому компо-
ненту этюда. Разумеется, судьи
полагали, что приведенная шкала
оценок, может быть, и не является
оптимальной и изменения ее
в дальнейшем вполне вероятны.
Не исключено, что другие арби-
тры поставили бы иные оценки.
Вместе с тем жюри констатирова-
ло, что эксперимент оказался ин-
тересным и расхождения между
цифровой и обычной оценками,
пожалуй, несущественны. Это об-
стоятельство вселяет надежду, что
шкала может быть апробирована
и в другом конкурсе по составле-
нию этюдов.
Теперь же приведем этюды,
получившие I—III призы (на рав-
ных).
Любопытно, что такая одина-
ковая оценка трех этюдов была
достигнута на основании приве-
денного выше формального ме-
тода.
1. еу (1. Кр : Ьз? ЛГ2! 2. Кр : сз
Ле2 з. Cf4+ Kpg2 4. Kpb4 Kpf3
5. Cc7 Л : еб 6. Kpa5 Kpe4 7. Cb6
Kpd5 8. Кр : аб Креб) 1. . ,Ь2!
2. С : Ь2 Л14+ (2. . .cb 3. е8Ф Ь1Ф
4. Фе2+! Kpg3 5. Фе1 + ! Ф : el —
пат или 3. . .ЛГ4+ 4. Краз Ь1Ф
5. Фе2+ Kpg3 6. Фg2+ Kph4
7. Фg4+ Кр : g4 — пат) 3. Краб!!
(3. Краз? Ле4! 4. С : сз Л : е7
5. Кра4 Kpg2 6. Кра5 Лез! 7. Cb4
Леб 8. Сс5 Лез! 9. КрЬб Kpf3
10. Cd4 Леб+ 11. Кра5 Кре4
12. СЬб Kpd5 13. Кр : аб Креб)
3.. .cb 4. е8Ф Ь1Ф (4.. .ЛГ5+ 5. Кр :
аб Ь1Ф 6. ФЬ8 + ! Ф : Ь8 — пат)
5. ФИ5+! Kpg3 (g2) 6. Фg6 + ! Ф :
g6 — пат.
Д. Гургенидзе
abcdefgh
Ничья
351
1. Kg3+ Kpd4 (1.. .Крез 2. Kfl+
Kpe4 3. K: d2+ Kp : f5 4. Кр : аз
или 1. . .Kpd3 2. Кр : аз Лсз +
3. Kpb2 Лс2+ 4. КрЬз) 2. ЛЯ а2
3. Л di (3. Ке2+? Крез 4- КсЗ ЛЬ8+
5. Крс4 ЛЬ1 6. Kd5+ Кре4 7. Ксз+
Кре5 8. К : bl а1Ф 9. К : d2 Od4+)
3. . .Kpes! 4. Ке2 ЛЬ8+ 5. Краз!!
ЛЬ1 6. Л : d2 а1Ф+ 7. Ла2!
Выигрыш
1. ЛЬ8 Леи- (1.. .Kpai 2. Л : b2
Кр : Ь2 з. g7 Kpai 4. g8Ф В2 5. Фg7
Ле1+ 6. Kpfy Ь1Ф 7. Л : hl Л : hl
8. Фd4) 2. Kpd8! (2. Kpf8? МФ
3. Л : hl Л : hl 4. g7 Лс1 или
2. Kpf7? Ь1Ф 3. Л : hl Л : hi 4. g7
ЛЬ1 5. Kpg6 Л : g7+ 6. Кр : g7
Kpai 7. Л : b2 Кр : b2) 2. . JIdi+
(2,. .Ь1Ф 3. Л : hi Л : hl 4. g7 Kpai
5. Л : b2 ЛЬ8+ 6. Kpe7 или 6. ghJI)
3. Kpc8! Лс1+ (3.. .Ь1Ф 4.Л : hl Л :
hl 5. g7 Лс1+ 6. Kpb7 Лс2 7. Лg4
Kpa2 8. Ла4+, но не 6. Kpd7? Лс2
7. Лg4 Лd2+ и 8... Крс2) 4. КрЬ8!
МФ 5. Л : hl Л : hl 6. g7 (6. Л :
b2+? Кр : b2 7. g7 Kpai 8. g8Ф b2
9. Фg7 ЛЬз Ю- Фа7+ Kpbi 11. g6
ЛЬ8+ 12. Kpc7Лg8! 13. Фаб Лg7+
14. Kpd8 Kpc2 15. Фс4+ Kpbi
16. ФП+ Kpa2) 6.. .Kpai! 7. Л : b2
(7. g8Ф? Ь1Ф 8. Фg7+ b2 9. g6 Фа2)
7. . .ЛЬ8+! (7. . . Кр : b2 8. g8Ф
Kpai 9. Ф : Ьз ЛЬ8+ 10. Kpc7!
Лс8+ 11. Kpd6 Лd8+ 12. Кре5
Ле8+ 13. Феб) 8. glVI! (8. gl^? —
пат).
«Платон — мне друг, но истина
дороже». По аналогии могу ска-
зать: «Гиа мне друг, но...» В дан-
ном случае, однако, истину скры-
вать нет оснований; она приятна
и для того, о ком идет речь, и для
автора этих строк, и для чита-
теля.
Вероятно, основа таланта
Г. Надареишвили состоит в том,
что он умеет яркие, остроумные
Г. Надареишвили. Избранные
шахматные этюды. Предисловие. М.,
«Физкультура и спорт», 1976.
Творчество художника*
идеи облечь в естественную, буд-
ничную форму, привычную для
шахматиста-практика. В этом,
быть может, и заключается и труд-
ность, и прелесть его композиций.
Он позволяет себе громоздкие по-
строения тогда, и только тогда,
когда это совершенно необходимо
для реализации идеи. Трудность
его композиций состоит не в под-
линной скуке разветвления меха-
нического перебора ходов, а в не-
ожиданности задуманных идей,
упрятанных в кажущуюся обыден-
ность позиции.
352
Г. Надареишвили, когда свобо-
ден, всегда за работой! Иначе хо-
рошее произведение искусства не
сотворишь, но, вероятно, это свя-
зано также с интуитивным стрем-
лением художника поддержать
свою работоспособность. Надаре-
ишвили — фанатик, а фанатизм,
несомненно, и отличает художни-
ка от ремесленника, защищает
его от влияния практицизма, пре-
ждевременно снижающего рабо-
тоспособность и сокращающего
творческую жизнь.
Для иллюстрации сказанного
оценим несколько этюдов сбор-
ника.
№115. «Грузия-50», 1970
I приз
abcdefgh
Ничья
(1. Сс4 Лс5! 2. Cg8! Kpbi
3. ЛЬ8 Лс1+ 4. Kpd2 Лс2+ 5. Kpdi
а1Ф 6. Л : Ь4+ ЛЬ2 7. Лс4!! Лс2
8. ЛЬ4+ ЛЬ2 9. Лс4, но не 2. Себ?
Kpbi 3. ЛЬ8 Лс1+ 4. Kpd2 Лс2+
5. Kpdi а1Ф 6. Л : Ь4+ ЛЬ2 7. Лс4
ЛЬб! 8. Лс1+ Kpb2 9. Л : ai Лd6+
10. Кре2 Л : еб+, и черные выи-
грывают).
Трудно найти два хода —
2. Cg8! и 7. Лс4!!, только два хо-
да... Первый связан с механиче-
ской игрой в заключительном
варианте этюда (это не харак-
терно для творчества Нада-
реишвили, но как этого можно
избежать? Этюд тесно связан
с практической партией), а вто-
рой — с удивительной матовой
позицией, подлинной находкой.
Черные имеют громадный пере-
вес в материале (ферзь с ладьей
против ладьи со слоном), на до-
ске всего шесть фигур, но, чтобы
избежать мата, приходится либо
идти на повторение позиции, ли-
бо возвращать материал, прича-
ливая к мирной гавани!
Два этюда (№50 и 101) имеют
почти ринковское построение, но
это только формальное подобие.
Да это и не удивительно: у такого
настоящего художника, как Г. На-
дареишвили, «механическая»
игра исключается.
№ 50. Конкурс «Шахи», 1975
Выигрыш
(1. Леи- Kpd6 2. Ле5 Лd2 3. Cai!
Ла2 4. Лd5+!! Креб! 5. Cgy! Кр : d5
6. Cf7+ или 5.. .Ла8+ 6. Kphy Кр :
d5 7- Cf3+).
353
№ 101. «Тем-64», 1975
Ничья
(1. еу! С : еу 2. Се2!! С : е2 3.
Лез! Лез!! 4. Ла5+ Лаз 5- Ле5 Лез!
6. Ла5+).
Мы видим и здесь боль-
шой перевес в материале, ком-
пенсируемый позицией фи-
гур. В одном случае большее
значение имеет материальный
перевес, в другом — позиция
фигур. Но все это лишь фон,
на котором автор демонстриру-
ет комбинационные тонкости,
скрытые в этих практических
построениях.
Характерен для автора книги
этюд № 77.
Конкурс «Шахматы», 1975
(1. . .Cb4+ 2. Кр : еб! е1Ф +
3. Ке4! Ф : е4+ 4. Се5+ Kpg8
5. Лg7+ Kpf8 6. JIf7+ Кре8 7.
Ле7+! Kpd8 8. JId7+ Крс8 9. Лсу+
Kpd8 10. JId7+ Кре8 11. Леу+! С :
еу — пат).
Простая игра привела бы
к выигрышу черных, но, ког-
да белые, казалось, начина-
ют играть в поддавки, пре-
терпевая материальные ли-
шения, они перехватывают
инициативу и добиваются
вечного нападения на короля
черных, используя одну па-
товую возможность. Отме-
тим, что пат связан с особой ма-
нерой игры, которая, кстати,
трудна для программирова-
ния шахматного автомата.
Здесь формирование обыч-
ных траекторий нападения
не может помочь делу. Тут уж
необходим поиск траекторий,
которые условно были назва-
ны «планируемыми»: смысл
состоит в том, что планируют-
ся не те траектории, напри-
мер, черных фигур, которые
им выгодны, а те, которые не-
выгодны им, но выгодны бе-
лым. Если «обычные» траекто-
рии связаны со стремлением
выиграть материал, то «пла-
нируемые» — со стремлением
получить определенную по-
зицию. «Разумной» игрой до
пата не доедешь — тут необхо-
дима «прицельная» игра на па-
товую позицию. В рассматрива-
емом этюде это выполнено ма-
стерски.
И, наконец, этюд № 25.
354
«Шахматная Москва», 1970
I приз
abcdefgh
Ничья
(1. е4 сЦ 2. е5 h4 3. еб Ьз 4. еу
Ь2 5. е8Л!! —5. е8Ф? Ь1Ф+ 6. Фе4
Ф£3 — 5- • Ь1Ф+ 6. Ле4 Ф : е4+
у. de h5 8. es h4 9. еб Ьз ю. еу Ь2
11. е8К+! Крс8 12. Kd6+ Креу
13. Ке8+).
Если этюды № 50 и 101 по по-
строению напоминают этюды
Ринка, то этот этюд по форме на-
поминает произведения Ко-
ролькова (может быть, и не толь-
ко по форме); вероятно, здесь
Надареишвили был под король-
ковским влиянием. Даже если
и так, ничего плохого в этом нет...
Но после решения этюда чита-
тель остается под впечатлением
остроумной, неожиданной и точ-
ной логики мышления его авто-
ра — этюды Надареишвили име-
ют особую творческую индивиду-
альность. Нельзя не отметить
еще изящную миниатюру (этюд
№ 97).
Казалось бы, белые и ферзя
ставить не могут, ибо после 1. е8Ф
Се5 2. Kphy Kf6+ 3. Kpg6 Фgl +
игра заканчивается. Но Гиа Анто-
нович как всегда в простой, обы-
денной позиции искусно спрятал
великолепную и неожиданную
патовую идею.
Конкурс «Мхедрули-10», 1975
Ничья
(1. е8Ф Се5+ 2. Ф : es!! Фа8+
3. Л£8!! Ф : f8+ 4. Kphy Ф£у+
5. КрЬ8 Ф£8 + 6. Kphy ФЬ6 +
7. Kpg8 Фg6+ 8. Kph8 ФЬ6 +
9- Kpg8).
Одним из главных (если не
самым главным) качеств шах-
матного мастера является спо-
собность к точному счету вариан-
тов. Тем молодым шахматистам,
которые чувствуют себя в этом
отношении не очень уверенно,
полезно решать этюды. Данный
сборник поэтому может быть ис-
пользован как ценное учебное
пособие.
Люди в своей деятельности
(так предполагает автор преди-
словия) используют два типа ал-
горитма — алгоритм управления
и алгоритм поиска алгоритмов
управления. Творческий про-
цесс, несомненно, связан с алго-
ритмом поиска; на это способны
далеко не все люди. Искатель
355
и фанатик Надареишвили явля-
ется мастером своего дела. Я на-
деюсь, что читатель после то-
го, как получит удовольствие
С Сережей Каминером мы бы-
ли друзьями. М. С. Либуркина
я почти не знал лично, но восхи-
щался его композициями. Поэто-
му мне легко писать о первом
и трудновато о втором.
Оба они были почти одногод-
ки. Каминер был немного старше
меня, а познакомились мы, когда
мне исполнилось тринадцать. Как
только он увидел меня в Петро-
градском шахматном собрании,
что помещалось на Владимир-
ском проспекте (ныне там Театр
им. Ленсовета, а тогда был игор-
ный клуб), сразу предложил сы-
грать тренировочный матч из
трех партий. Я был настолько
слабее Сережи, что даже не по-
нял, почему же проиграл все три
партии.
Ходил он ко мне на Невский,
а я — к нему на Сергиевскую. Жил
он с матерью и младшей сестрой.
Нас оставляли одних в большой
светлой комнате. Занимались
шахматами, анализировали Сере-
жины этюды. Когда надо было
поразмяться, Сережа учил меня
боксу, которым увлекался ранее
Р. М. Кофман. Избранные этю-
ды С. Каминера и М. Либуркина. М.,
Физкультура и спорт, 1981.
от этой книги, присоединится
к моим добрым пожеланиям
новых успехов автору этого сбор-
ника.
Слово о двух
этюдистах*
(плечи у него были широкие, ла-
пы — здоровые; мои нос и очки он
щадил).
Сережа болезненно пережи-
вал, что я его обгонял по турнир-
ным успехам: он был невысокого
мнения о моих шахматных спо-
собностях. «Почему это все вам
проигрывают? — спрашивал он
меня с недоумением, когда в по-
луфинале чемпионата Ленингра-
да 1926 года я добился почти сто-
процентного результата. Но как
он радовался, когда с ходу пока-
зал выигрыш в ладейном конце
в отложенной позиции моей ре-
шающей партии с Шебаршиным
(№ 8)!
В 16 лет он уже был зрелым
и большим мастером компози-
ции. Он сразу по мастерству встал
в один ряд с такими корифея-
ми, как Троицкий, бр. Платовы
и Л. Куббель (тогда композиторов
было много меньше, чем сейчас).
То, чего добился Каминер, по-
нял я весной 1925 года, когда Се-
режа (в новом шахматном клубе
во Дворце труда) показывал один
этюд Л. Куббелю. Леонид Ивано-
вич обычно решал этюды молни-
еносно, но на этот раз капитули-
ровал и попросил автора показать
решение.
356
С. Каминер, 1925
abcdefgh
Выигрыш
В позиции на диаграмме (этюд
приводится в первоначальном ви-
де, в отличие от более поздней
редакции, публикуемой в данной
книге, — этюд 6) Каминер, с тру-
дом сдерживая торжество, проде-
монстрировал ход g3~g41! (реше-
ние: 1. g4 Кр : g4 2. Kpg7 Ле8
3. Kpfy ЛЬ8 4. Креу Лg8 5. Kd8
Лg7+ 6. Kf7Лg8 7. Kh6+).
С. Каминер стал первым из-
вестным композитором, вырос-
шим уже в советский период.
Условия жизни шахматных
композиторов, с бытовой точки
зрения, существенно отличаются
от тех же условий мастеров-прак-
тиков. Последние могут посвя-
щать свою жизнь любимому де-
лу — композиторы стать профес-
сионалами не могут: шахматы их
не обеспечивают материально;
они должны иметь другую специ-
альность. Каминер стал инжене-
ром-химиком.
Была осень 1937 года. Я играл
в Москве матч на первенство
СССР с Г. Левенфишем. Неожи-
данный телефонный звонок,
и в номер гостиницы «Нацио-
наль» является Сережа Каминер.
«Здесь, в тетради, — говорит он, —
все мои этюды, некоторые еще не
доработаны. Возьмите их себе.
Боюсь, что у меня они пропадут».
Увы, тревога оказалась обосно-
ванной...
Долго хранил я эту тетрадь.
В 50-е годы я известил наших
композиторов, что тетрадь Ка-
минера у меня. И вот этюды С. Ка-
минера — в данной книге.
Теперь тетрадь Сережи снова
вернулась ко мне. Чернила почти
выцвели. На тетради рукой Ками-
нера написан какой-то пензен-
ский адрес; он, кажется, объяснял
мне, для чего этот адрес нужен.
Насколько помню, кто-то там жил
из его родных...
Судьба Либуркина оказалась
несколько счастливее. Он дольше
прожил и побольше успел соста-
вить выдающихся произведений.
Трудно выделить «лучший» этюд,
как этого обычно требуют, но
можно обратить внимание чита-
телей на следующий пример.
Казалось бы, король и конь
черных должны легко справиться
с проходными пешками белых,
357
поскольку белый король вынуж-
ден бороться с черными пешками.
Но белые, жертвуя две пешки,
создают уникальную позицию
цугцванга; при этом их король
должен маневрировать с исклю-
чительной точностью, чтобы
ограничить активность черного
коня.
Приведем основной вариант
решения: 1. Kpdi! Кр : Ь5 2. dy К:
dy 3. еб Креб (после 3.. .Kf8 4. еу
Kg6 выигрывает 4. Ксу+) 4. еу
(если бы белые сыграли на пер-
вом ходу 1. Kpd2?, то здесь чер-
ные спасались — 4.. .Крс5 5. Kd6
Kf6, и нельзя 6. Ке4+, так как
Книга своеобразна и уникаль-
на, хотя сборники этюдов неодно-
кратно создавались и ранее. Сво-
еобразие состоит в соединении
этюдов с примечаниями к ним
ведущих мировых шахматистов
(и среди них девять чемпионов
мира) из разных стран. Хотя уже
более десяти лет как я отошел от
практической игры, надеюсь, чи-
татель не рассердится, что я все
еще считаю себя «ведущим»...
В отличие от задач, этюдная ком-
позиция близка к практической
партии — алгоритм поиска хода
шахматиста-практика примерно
тот же, что и у решателя этюдов.
Г. А. Надареишвили. Этюды
глазами гроссмейстеров. М., Физ-
культура и спорт, 1982.
конь берется с шахом) 4. . .f2
5. Кре2 f3+ 6. Kpfi! КрЬб у. Key!
Kf6 8. Kd5+ или 6. . .Крс5 у. Kd6!
Kf6 8. Ке4+.
Видимо, правильным было
решение представить творческое
наследие этих двух крупных этю-
дистов в одной книге, которая
с любовью и большой тщатель-
ностью подготовлена Р. М. Коф-
маном. Надеюсь, что читатели
получат истинное эстетическое
удовольствие от этих художе-
ственных композиций, а моло-
дые композиторы лучше будут
знать историческое прошлое со-
ветского этюда.
Новая книга
Надареишвили*
Поэтому весьма интересно озна-
комиться с тем, как крупные ма-
стера оценивают этюды.
Г. Надареишвили не навязы-
вал гроссмейстерам собранные
им произведения, он стремился
к тому, чтобы этюды импониро-
вали авторам примечаний, —
так, по крайней мере, было со
мной. Как Гиа Антоновичу уда-
лось собрать в одной книге столь
разных людей (известно, что чем
шахматисты сильнее, тем отно-
шения между ними напряжен-
нее!) — загадка. Видимо, здесь
сказались те симпатии, которые
вызывает личность автора у мно-
гих гроссмейстеров. Не послед-
нюю роль сыграли беззаветное
служение Надареишвили шах-
матному искусству и его выдаю-
358
щиеся достижения в этюдном
творчестве.
Возможно, что композиторам
некоторые примечания могут
прийтись не по вкусу — у этюди-
стов и практиков иногда различ-
ное отношение к эстетике шах-
мат. Но книга, несомненно, най-
дет широкую читательскую
аудиторию и хорошо послужит
пропаганде шахматного искус-
ства.
Этюды*
Желание составить этюд появ-
лялось, когда обнаруживалась
какая-либо (как мне представля-
лось) оригинальная тема; как
правило, это происходило во вре-
мя практической партии или при
ее анализе. Лишь однажды при-
шлось улучшить произведение
другого автора.
Если еще учесть, что далеко не
всегда находилось время для ра-
боты над этюдом, то становится
понятным скромный итог моей
композиторской деятельности:
ю этюдов за полвека. Об одном из
них (№ 7, опубликованном в жур-
нале «Шахматы в СССР», 1952,
№ 7) уже упоминалось в приме-
чаниях к партии Троянеску —
Ботвинник (№ 201).
Теперь же обратимся к мато-
вой комбинации, которая легла
в основу первого этюда. Она осу-
ществилась в легкой партии с ле-
нинградским шахматистом I ка-
тегории Н. Лютовым в начале
1925 года.
Лютов пригласил тринадцати-
летнего паренька к себе домой;
я, конечно, был польщен оказан-
Даты первого опубликования
указаны в каждом этюде.
ной честью. Уже тогда я был креп-
ким орешком.
Все же в одной партии мне
пришлось играть, имея фигурой
меньше, и получилась позиция,
изображенная на диаграмме.
Ботвинник
Небольшой материальный
перевес на стороне белых, но их
король в опасном положении,
что черным удается сразу исполь-
зовать. Последовало 1.. .hs! 2. Ф :
hs ФЬ1+ 3. Kpg4 Фс11+ 4. Kf3 Фс17х!
Финал оказался весьма неожи-
данным, и мой партнер даже не
сразу заметил, что партия закон-
чилась. Белых, конечно, не спаса-
ли продолжения 2. ФЬ7+ Kph6
или 2. g4 hg+ 3. Ф : g4 ФЬ1+ 4.
Kpg3 Фе1 + .
359
Исходную позицию мы пере-
работали совместно с С. Камине-
ром, и следующий этюд был опу-
бликован в журнале «Шахматный
листок» (1925» N2 11).
Должен признаться, что
в этюдной композиции я тогда не
разбирался и все делал мой друг
Сережа — моей была лишь идея.
Особенно меня смущало, что вме-
сто скромной пешки на доске ока-
зался слон.
№ 1.1925
abcdefgh
Выигрыш
Решение найти нетрудно:
1. g2-g4+ Kph5-h4
2. Cd2—h6! ®g7: h6
Иначе (на отступление фер-
зя) — 3. ФЙ2Х.
3. Фа2—h2+ Kph4—g5
4. ФЙ2—d2+ Kd3~ £4
5. Фd2—d8x.
11 апреля 1977 года шахматная
программа ПИОНЕР решила этот
этюд (составила дерево перебора
вариантов из 143 ходов) за 45 ми-
нут.
Второй этюд я составил 14 лет
спустя, работая над книгой
«XI чемпионат СССР». При ана-
лизе окончания партии Левен-
фиш — Котов получилась следую-
щая позиция, которая и оказалась
этюдом (он был напечатан в жур-
нале «Шахматы в СССР», 1939,
№ ю и отмечен в годовом кон-
курсе IV призом).
Выигрыш
Любопытна роль пешки аб. Ес-
ли белые сыграют прямолиней-
но — 1. Kpf5 КрЬб 2. Кре5 Креб
3. Креб Крсу! 4. Кр: d5 Kpdy 5. Крс5
Крс7, — то черных спасает пешка
аб, благодаря которой невозмо-
жен ход 6. Kpb5. Следовательно,
пешку d5 выигрывать нельзя, а бе-
лый король должен проникнуть
в тыл противника. И тогда пешка
аб сыграет уже другую роль...
1. Kpg5-f5!
В случае 1. Kpf6? КрЬб оппози-
цией владеют черные.
1. ... КрЬу—Ьб
2. Kpf5—f6! КрЬб—b7
3. Kpf6—fy Kpb7—Ь8
Или 3. . .КрЬб 4. Кре8 Креб
5. Kpd8, и дальше как в главном
варианте.
4. Kpfy—еб КрЬ8—су
5. Креб—еу! Крсу—сб
На 5...Крс8—6. Kpd6.
6. Кре7—d8 Креб—d6
7. Kpd8—с8 Kpd6—сб
Збо
8. Крс8—Ь8 Креб—Ь6
9. КрЬ8—а8!
И белые выигрывают, так как
черная пешка аб отнимает у сво-
его короля поле, необходимое
для сохранения оппозиции. В ре-
зультате черные теряют обе пеш-
ки «а».
Следующая позиция — из од-
ной турнирной партии.
После ее окончания было вы-
сказано единодушное мнение, что
продолжение 1. . .е1Ф+ 2. Л : е1+
Кр : el 3. Kpf4 ведет только к ни-
чьей, а выигрыш черных достига-
ется путем 1. . .Лс8 2. Ле5 е1Ф+
3. Л : el + Кр : el 4. Kpf4 Лg8 5. g5
Kpf2 6. Kpg4 Kpg2. Например,
7- Kpf5 Kpg3 8. g6 Kph4 9. Kpf6
Kph5 10. g7 Kph6.
Такое мнение означало, что
если переставить ладью белых на
е7, то партия закончилась бы вни-
чью, так как в варианте 1. . .Лс7
2. Ле5 е1Ф+ 3. Л : ei+ Кр : el
4. Kpf4 Л g7 5. g5 Kpf2 6. Kpfs Kpg3
7. g6 Kph4 8. Kpf6 белые выигры-
вают решающий темп.
На самом деле черные побеж-
дают в обоих случаях. Покажем
это, переменив цвет фигур сторон.
№ 3.1941
abcdefgh
Выигрыш
1. еу—е8Ф+!
Только к ничьей ведет 1. Лс2
Ле4 2. е8Ф+ Л : е8+ 3. Кр : е8 Kpf5
4. JIg2 g4 5. Kpf7 Kpf4 6. Kpg6 g3
7. Kphs Kpf3.
1. ... Ле2: e8+
2. Kpd8 : e8 Kpg6— £5
3. Лс7-^7Н
Выигрывающий ход. Ладья за-
няла идеальную позицию, и бе-
лым остается лишь кратчайшим
путем ввести в бой своего короля.
3- • • • g5~g4
4. Кре8—fy Kpfs—£4
5. Kpf7-g6!
Это и есть кратчайший путь —
сначала по диагонали!
5. ... g4—S3
6. Kpg6—hs Kpf4-f3
7. Kphs—h4
А теперь по вертикали...
7- • • • g3-g2
8. Kph4—Ьз.
И черная пешка гибнет.
Перевод ладьи на gy и после-
дующий маневр короля (Кре8—
fy—g6—hs) не лишены красоты.
Четвертый этюд появился на
свет во время анализа окончания
партии Болеславский — Бонда-
ревский из матч-турнира на зва-
361
ние абсолютного чемпиона СССР
(Ленинград — Москва, 1941). Если
бы белые не допустили ошибки,
они могли бы добиться следую-
щей позиции.
Ход черных
Белые выигрывают
Впервые этот этюд был опу-
бликован в «Шахматной хрони-
ке» ВОКСа (1944, № 11) с черным
слоном на поле сз. Потом ленин-
градский шахматист Бараш ука-
зал, что черные достигают ничьей
путем 1...Кре6! 2. Kpg6 Кре5! 3.
Кр: gy Kpf4+, после чего слон был
переставлен на поле 64.
Что можно сказать о началь-
ной позиции? Белые грозят по-
жертвовать коня за пешку g7
(KI14—£5 : g7), после чего пешки
«g» и «Ь» смогут беспрепятствен-
но продвигаться: Ьз—h4— hs—Ьб
и g5—g6—g7—g8O. У черных есть
лишь одна защита.
1. ... Cb4—d2
Теперь 2. g6+ было бы пре-
ждевременно из-за 2...Kpf6, и без
помощи пешки «Ь» белые не могут
выиграть. Поэтому сначала при-
ходится ограничиться обороной.
2. Kh4-f3
Сейчас в зависимости от отве-
та черных возникают два самосто-
ятельных варианта.
I
2. ... Cd2—СЗ
3. Ьз—Й4 СсЗ—Ь2
В случае 3. . .g6 решает 4. Kh2
Cel (иначе 5. Kg4 и 6. КЬ6+) 5. hs,
а на 3.. .Креб— 4. Kpg6.
4. h4—hs Cb2—сз
5. Kf3-h4
Снова единственное продол-
жение. После 5. g6+ черных спа-
сало 5.. .Креб! (но не 5.. .Kpf6 из-
за 6. Ьб!) с дальнейшим продви-
жением короля через fs на g4.
5. ... Cc3-d2
В противном случае решает
6. Kfs и 7. К : g7, а на 5. . .Креб—
6. Kpg6.
Теперь же ход 6. Ьб парируется
путем 6.. .g6.
6. g5~g6+ Kpfy- f6
7. Kh4-f5!!
Эффектный решающий удар!
Принятие жертвы вынуж-
денно.
7. ... Kpf6: fs
8. Kph7: g7 Kpf5-g5
9. Kpg7-h7!
Еще можно было упустить по-
беду: 9. Ьб? Kphs! 10. by Ссз+ 11.
Kpfy КрЬб.
9. ... Cd2—сз
10. hs—Ьб.
И появление нового ферзя не-
избежно. А сейчас рассмотрим
второе разветвление.
II
2. ... Cd2— f4
3. h3-h4 Cf4-g3
362
Нельзя было продолжать 3. . .
g6 из-за 4. h5, а в случае 3. . .Сез
игра сводилась к главному вари-
анту.
4- h4-h5 Cg3- f4
Теперь на 5. h6 есть защита
5- • -g6.
5. g5~g6+ Kpf7-f6
Или 5.. .Kpf8 6. Ю14 с последу-
ющим 7. Kf5 и 8. К : g7.
6. Kf3-e5’!
Не менее красивое решение,
чем в первом варианте, но в дан-
ном случае не единственное, так
как к победе белых ведет и более
скромный, но достаточно неожи-
данный ход 6. К112!
После 6. Ке5!! решение, по су-
ществу, исчерпано, ибо в случае
6.. .Кр : е5 7. Кр : g7 или
6. . .С : е5 7. Ьб белая пешка
проходит в ферзи, а на какой-
либо выжидательный ход следует
7. Kg4+ (или сначала 7. Ьб) и 8. Ьб.
В январе 1945 года на шахмат-
ном вечере в Министерстве авиа-
ционной промышленности я про-
водил сеанс одновременной игры.
Нельзя сказать, чтобы начало
встречи сложилось для меня бла-
гоприятно. Через пятнадцать ми-
нут первая партия закончилась:
увы, мой партнер воспользовался
очевидным промахом и дал мат...
Атмосфера сразу накалилась.
Председатель шахматного кружка
многозначительно объявил:
«Счет 1: о в пользу шахматистов
министерства». Затем счет срав-
нялся, а еще через два часа стал
18 :1...
Заканчивалась последняя,
двадцатая, партия сеанса. Есте-
ственно, что за ней все следили
с особым вниманием. Мой про-
тивник оказался крепким ореш-
ком, и после того, как партия при-
шла к положению, изображенно-
му на диаграмме, мне пришлось
призадуматься.
NN
abcdefgh
Ботвинник
Ход белых
Ничего не дает белым 1. Кр: f6
Крс4 2. Kpg5 Кр : Ь4 3. g4 hg 4- Кр :
g4 Крс4 или 1. Kpg6 Крс4 2. Кр : Й5
Кр : Ь4 3. Kpg4 Крс4, так как и бе-
лые и черные получат по новому
ферзю.
Если же 1. g4, то 1. . .hg 2. Кр :
g4 Кре4! з. h5 £5+ 4. Kpg3 Крез 5-
Ьб £4+ 6. Kpg2 Кре2 с тем же ни-
чейным результатом.
Тем не менее белые все же сы-
грали 1. g4. Партия продолжа-
лась так: 1. . .hg 2. Кр : g4 Креб
(к сожалению, мой партнер не
нашел хода 2. . .Кре4!) 3. Ь5
Kpfy 4. Kpf5 Kpg7 5. Ь6+ Кр : Ьб
6. Кр : f6. Белые выиграли затем
пешку Ь5, а с ней и партию. Зри-
тели, конечно, были разочаро-
ваны.
Однако, избрав этот вариант,
я отнюдь не надеялся на ошибку
ЗбЗ
своего противника. Я имел в виду
продолжение 1. . .hg 2. Кр : g4
Кре4 з. h5 f5+ 4. КрЬз!! В этом па-
радоксальном ходе заключается
решение задачи. Теперь в случае
4. . .f4 5. h6 f3 6. hy f2 7. Kpg2 бе-
лые выигрывают. Черным не хва-
тает одного темпа.
Вернувшись домой, я вновь
расставил позицию, с которой на-
чинался рассказ об этой партии,
и выяснил, что есть еще один тон-
кий путь к победе—1. Kpf4! Теперь
нет защиты от продвижения 2. g4,
и на 2... hg белые, не теряя време-
ни на взятие пешки g4, сразу игра-
ют 3. hs и добиваются победы, как
в партии (в случае 1. . .Креб 2. g4
hg ход 3. hs, конечно, не годится,
но тогда выигрывает 3. Кр : g4).
Впоследствии меня не остав-
ляла мысль, что где-то подобная
позиция уже встречалась. В книге
Р. Файна «Основные шахматные
окончания» была обнаружена по-
зиция, очень напоминающая по-
ложение из партии в моем сеансе.
Ван Схелтинга
abcdefgh
Кмох
Ход черных
В этом окончании, кото-
рое могло случиться в партии
Кмох — Ван Схелтинга (Амстер-
дам, 1936), Файн указал, что после
1. . .Kpfs! 2. Kpf3 Kpes! 3. Kpg4
Кре4! 4. h5 £5+ 5. Kpg3 Крез 6. h6
£4+ 7. Kpg2 Kpe2 8. h7 f3+ борьба
заканчивается вничью. Значит,
и он не знал ничего о выигры-
вающем в такой ситуации ходе
4. КрЬз!! и не нашел его во время
анализа. Я просмотрел еще и дру-
гие книги по эндшпилю, но не об-
наружил в них подобных позиций.
Тогда у меня возникла мысль: уж
не является ли ход Kph3 «откры-
тием» в хорошо исследованной
области простых пешечных эн-
дшпилей? И я решил составить
небольшой этюд на эту тему, кото-
рый увидел свет в «Шахматной
хронике» ВОКСа (1945, №3).
№5.1945
abcdefgh
Выигрыш
1. Kpgl—f2 Kpg6-f5
2. Kpf2-f3 Kpfs-e5
3- g2-g4 h5 : g4+
4- Kpf3 : g4 Kpe5-e4
5- h4-h5 f6-f5+
6. Kpg4-h3i! f5-f4
7- hs—h6 f4~f3
8. h6—hy f3-f2
9- Kph3-g2.
И белые выигрывают.
364
И все же память мне не изме-
нила! Идея хода КрЬз, хотя и со-
всем в другом оформлении, уже
была известна. Чтобы обнаружить
ее, надо обратиться к знаменитому
международному конкурсу этю-
дов, проведенному в 1936 году
французским журналом «Ла Стра-
тежи» на тему «король и две пеш-
ки против короля и пешки». Это
соревнование прославилось тем,
что Н. Григорьев направил на кон-
курс ю своих этюдов, и все они за-
воевали призы (первый и второй
на равных, третий, четвертый
и два пятых) или почетные отзы-
вы (все, кроме первого отзыва).
В одном из этих этюдов и было
найдено что-то знакомое.
Н. Д. Григорьев
«Ла Стратежи», 1936
III почетный отзыв
abcdefgh
Выигрыш
Решение начинается ходом
1. КрсЦ, и в нем кроме слож-
ных вариантов с ответами 1... с5+
и 1. . .е5+ рассматривается про-
должение 1.. .Kpf3 2. а-4! Kpf4 3. а5
е5+ 4. Крез, и белые выигрывают.
Вот оно, хитрое отступление коро-
ля (подальше от неприятельской
проходной пешки)!
Остается лишь добавить, что
совсем недавно я получил сооб-
щение от М. Зинара из Симферо-
поля, что он нашел возможность
дополнить мой этюд следующей
вступительной игрой.
Однако очень длинное ре-
шение снижает художественное
впечатление от этюда, а с услож-
нением вступительной игры
решение составляет уже 15 хо-
дов.
abcdefgh
1. g2-g3!
Если 1. gf?, то — ничья.
1. ... Kpf8—е7
2. Kpdl—ei!
Только к ничьей ведет 2. Kpd2?
Kpd6 3. Kpd3 Kpds! 4. Крез (или
4- g4 hg 5. hs g3 6. Крез g2 7- Kpf2
Kpd4 8. h6 Kpd3 9.117 giO+ 10. Kp:
gl Kpe2) 4. . .Kpes 5- Kp : £3
(5. Kpf2?? Kpe4) 5.. .Kp : fs 6. g4+
hg 7. Kpg3 Kpe4! 8. Kp : g4 fs+.
2. ... Kpe7—d6
3. Kpei—f2
Снова упускало победу 3.
Kpd2? Kpds! 4. Kpd3 Kpd6!
3. ... Kpd6— es
4. Kpf2—ез! £3— f2
5. Крез : f2 Kpes—e4!
6. Kpf2—e2 Kpe4—es
7. Крег—ез! Kpes : f5
8. Крез—f3.
365
И выигрывают (8.. .Кре5 9. g4
и т. д. по этюду № 5).
Этюд Гуляева (белые — Крау,
JIfi, Cf8, пп. а4, еб; черные —
Кра5, JIg4, СЬз, пп. by, су, ез —
выигрыш) рассматривался в ста-
тье «Три этюда». После 1. еу Ле4
2. JIf4 Леб 3. ЛГ5+ Кр : а4 (3. . .С5
4. Л : С5+ Кр : а4 5. Лс8) 4. Л£6!
Леб 5. ЛГ4+ Сс4 6. Л : С4+ КрЬз
(6. . .Kpb5 у. Лс5+!) у. Лсз+! бе-
лые выигрывают, так как во всех
вариантах черных губит неудач-
ная позиция ладьи на поле е5.
Например: у. . .Кра4 8. Лаз +
Kpb5 9. Л(1з сб ю. Лс18 е2 и. е8Ф
е1Ф 12. Л(15+! или у.. .Kpb2 8. Лс5
Ле4 9. Ле5 Л : е5 ю. Cgy. На
у. . .Кра2 следует 8. Лс2+ КрЬз
(8. . .Kpbi 9. Ле2) 9. ЛЬ2+ Кра4
(9.. .Крс4 ю. ЛЬ4+ Kpd3 11. Л<14+
и 12. Лс18) ю. ЛЬ4+ Кра5 11. ЛЬ1
е2 12. Ле1 Кра4 13. Кр : by КрЬз
14. Кр : су Крс2 15. Kpdy Kpd2 16.
е8Ф Л : е8 iy. Cb4+!
Пока я не знал решения этюда,
мне казалось, что правильный
путь заключается в варианте 2.
ЛГ5+ С5 3. Л : с5+ Кр : а4 4. Л£з!!,
и лишь после того, как В. Рагозин
нашел остроумную защиту
4.. .Cfy!!, этюд уцелел.
Поработав еще со своим ва-
риантом решения, оказавшим-
ся благодаря Рагозину тонким
ложным следом, я все же составил
этюд, на мой взгляд вполне рас-
крывающий скрытые возможно-
сти позиции и отвечающий худо-
жественному вкусу любителей
шахматного искусства. Он был
опубликован в журнале «Шахма-
ты в СССР» (1949, № 4).
№ 6.1949
abcdefgh
Выигрыш
1. еб—еу Лс4—е4
2. Лс1—с5+ Кра5—а4
3. Лс5—fsl! ез-е2
Проигрывает также 3. . .Леб
4. Л£6 Ле5 5. ЛГ4+ Сс4 6. Л : с4+
и у. Лс8 или 3.. .Cfy 4. Л : fy КрЬз
5. Лf4 (либо 5. Ch6 е2 6. Cd2)
5. . .Леб 6. ЛЬ4+ и у. ЛЬ8.
4. Лf5—f4 е2—е1Ф
5. еу—е8Ф+.
И выигрывают.
Обстоятельства, в результате
которых появился следующий
этюд, будут понятны после рас-
смотрения партии Троянеску —
Ботвинник (№ 201). В заключи-
тельной позиции анализа осталось
лишь дать сильной стороне белый
цвет и переставить белого короля
с поля d5 (которое он займет после
перемены цвета фигур) на поле С4.
№ 7.1952
366
1. Kpc4—d5 Kpgy— f8
Если 1.. .Kph6, то 2. Креб Kpg7
3. Kpd6 Kpf8 (3. . .Kph8 4. Kpdy
Kphy 5. Kpd8 Kpgy 6. Kpe8,
5. . .Kpg8 6. Kpey, 5. . .Kph8 6. £5,
5. . .Kph6 6. Kpey) 4. Kpdy Kpg7
5. Kpe8 Kpg8 6. Kpey Kpg7 7. £5 g5
8. Kpe8.
2. Kpd5-d6 Kpf8-e8
3- f4-i5 g6-g5
4. Kpd6—C7
Но не 4. f6 Kpd8 5. Kpe5 Kpd7
6. Kpf5 Kpd6 7. Kp : g5 Креб с ни-
чьей.
4. ... Kpe8—e7
5. Kpc7—c8! Kpey—d6
Или 5.. .Kpe8 6. f6.
6. Kpc8-d8 Kpd6—es
7. Kpd8—е7 f7-f6
8. Кре7—f7 Креб—£4
9. Kpf7: f6 Kpf4 : g4
10. Kpf6—g6.
И белые выигрывают.
Еще один этюд родился после
сеанса одновременной игры. На
этот раз я встречался с шахмати-
стами ВЦСПС, которые оказали
мне упорное сопротивление, но
к концу вечера шансы на выи-
грыш сохранил лишь один из мо-
их партнеров.
Александров
abcdefgh
Ботвинник
Ход черных
В позиции на диаграмме чер-
ные сыграли просто и энергично.
1. . . . Каб—es
2. Ла5 : a7 Kc5- Ьз!
3- Ла7—b7 КЬз—d2+
4- Kpbi—C2 b2—Ь1Ф+
5- JIb7: bl Kd2: bl
6. Kpc2: d3 Kph7-g6
Здесь я собирался уже сдаться,
но «на всякий случай» решил сде-
лать несколько ходов: ведь конь
черных должен еще войти в игру.
7- ез—е4 Kpg6— f6
8. f3-f4 g7-g5
Хотя черные еще не упускают
победу, но вселяют в белых неко-
торую надежду, ибо происходит
размен пешек, а совсем без них
выиграть невозможно... Вполне
своевременно было заняться ко-
нем, чтобы сделать его участни-
ком, а не свидетелем событий.
9. е4-е5+ Kpf6-f5
Проще всего черные выигры-
вали путем 9.. .Kpg6! 10. fg Кр : g5,
оберегая от размена пешку h6 —
свой последний козырь. Теперь
белые могли сразу использовать
свой главный шанс — жертву
пешки — ю. еб, но тогда после
ю.. .Кр : еб 11. fg черные ответили
бы 11.. .h5!!, сохраняя пешку и до-
биваясь победы. С другой сторо-
ны, я справедливо полагал, что
если черные не продолжали
9.. .Kpg6, то они собираются брать
на g5 пешкой, и что нет нужды за-
ранее жертвовать пешку, чтобы
отвлечь неприятельского короля.
ю. £4 : g5 h6 : g5
Кстати, кроме уже упомянуто-
го правильного ответа 10.. .Кр: g5
367
черные сохраняли последнюю
пешку и путем ю.. .h5. Сейчас же
совершена роковая ошибка, кото-
рая неожиданно ведет к ничьей.
11. Ьз—h-4!
Можно было и сначала сы-
грать 11. еб!
II. ... g5: h4
Ничего не меняло 11.. .g4.
12. е5—еб! Kpfs : еб
Или 12. . .Ьз 13. еу Й2 14. е8Ф
Ь1Ф, и ничья очевидна. 13. Kpd3—
е4! Удивительное положение! Ни
король, ни конь черных не мо-
гут защитить «зарвавшуюся» пеш-
ку. После 13.. .Kpf614. Kpf4 Kd215.
Kpg4 Kf3 16. Kp : f3 Kpgs 17. Kpg2
мой партнер согласился на ничью.
Идеи этого окончания я офор-
мил в этюде, который сначала
был опубликован в журнале «Ого-
нек» (1952, № 26) без решения,
а затем перепечатан в книге «Со-
ветский шахматный этюд» («Физ-
культура и спорт», 1955) с оши-
бочным решением.
Ничья
1. d4—d5+
Если 1. КрсЗ? fs 2. d5+ Кре5, то
дело сводится к главному вариан-
ту (такой порядок ходов и был
первоначально опубликован). Од-
нако черные могут ответить
2. . .Kpf6!!, и они выигрывают:
3. ef Кр : fs 4. Kpb2 Кре5 5. Кр : ai
Кр : d5 6. Kpb2 Kpd4! 7. Крс2 Крез.
1. Креб—е5
2. Крс4—сЗ f6-fe
3- d5-d6! Kpes: d6
4- е4 : fe g6: fe
5- g2- g4! fe : g4
6. Крез—d4 Kpd6—еб
7- Kpd4—е4 Kai—c2
8. Kpe4—£4.
Ничья.
Исход матча на первенство ми-
ра 1957 года со Смысловым, по су-
ществу, был решен 18-й партией
(№ 255), в которой мне не удалось
довести до победы весьма любо-
пытный эндшпиль с разноцвет-
ными слонами. Я предложил ни-
чью в позиции, где можно было
еще попытать счастье.
Ботвинник
abcdefgh
Смыслов
Ход черных
Перед этим предложением
я рассматривал в числе прочих
вариантов 62. . .Себ 63. Саз Сс8
64. Cci Kpd4 65. Саз Kpd3 66. Cb2
Крс2 67. Cd4 аз 68. Kpg5 Kpd3 69.
Cai!, и белые спасаются. Вернув-
368
шись к этому окончанию спустя
несколько месяцев, я нашел пара-
доксальный ход 67.. .КрЬз! (вме-
сто 67. . .аз), и мне казалось, что
черные выигрывают: 68. Kpg5
Крс4 69. Cb2 Kpds!
Последующий длительный
анализ завершился составлением
этюда, посвященного арбитру
матча гроссмейстеру Г. Штальбер-
гу в связи с его пятидесятилетием.
Этюд опубликовали «Шахматный
бюллетень» (1958, № 1) и швед-
ский шахматный журнал «Тидск-
рифт фер шах» (1958, № 2).
Выигрыш
Позиционный перевес белых
основывается на наличии двух
проходных пешек на разных
флангах, что при разноцветных
слонах весьма существенно. Кро-
ме того, фигуры черных связаны
не только необходимостью блока-
ды проходных пешек «а» и «f», но
и защитой слабых пешек с4 и е4.
С чего же следует начать?
1. Сез—ci!
Теперь если черные осуществят
маневр Kpf5—g4—f3, чтобы про-
двинуть пешку «е», то это не будет
связано с нападением на слона.
1. ... Саб—с8!
Единственная защита. Совсем
плохо 1. . .Cb5 из-за 2. Крс5 Саб
3. КрЬб Сс8 4. аб, а после 1.. .Cb7
белые выигрывают так: 2. Кр : с4
Kpg4 3. Kpd4 Kpf3 (3. . .Кр : h4
4. f5) 4- f5 Kpe2 5. f6 d2 6. C : d2
Kp : d2 7. £7.
Теперь же черные контролиру-
ют слоном поле f5 и в варианте 2.
Кр : С4 Kpg4 3. Kpd4 могут спокой-
но идти на продолжение 3.. .Кр :
h4 4. Кр : е4 Kpg4 5. Кр : d3 h4 6.
Сез Kpf3 7. Cgi Kpg2.
2. Kpd4—d5
Белые стремятся оттеснить ко-
ролем черного слона с наивыгод-
нейших позиций на полях аб и с8.
Сейчас у черных нет выбора, так
как явно плохо для них 2. . .Cb7+
3. Кр : с4 или 2. . .Kpg4 3. Кр : ej.
Кр : h4 4. £5 Kpg4 5.16 Себ 6. аб.
2. ... Сс8—аб
3. Kpds—d6!
Это дальнейшее продвижение
оказывается возможным, ибо ко-
роль черных еще не может поки-
нуть свою позицию на поле £5.
В случае 3. . .Kpg4 4. Кре5 Kpf3
5. Kpd4! Сс8 6. Сез они в цугцван-
ге, и после 6. . .Кре2 7. Кр : е4 с!2
8. С : d2 Кр : d2 9. £5 Крс2 10. f6Ce6
11. аб Кр : В2 12. а7 сз 13. а8Ф с2
14. ФЬ8 + СЬз 15. £7 С1Ф 16. £8Ф бе-
лые должны победить.
Нельзя, конечно, черным
играть и 3.. .Сс8 из-за 4. Крс7 Саб
5. КрЬб Сс8 6. Аб. Поэтому снова
есть лишь один ответ.
3. ... Саб—Ь7
4. Kpd6—с7 Cb7—d5
Куда еще можно отступить
слоном? Если 4.. .Саб, то 5. КрЬб,
369
а на 4.. .Ca8 следует 5. аб Kpg4 6.
ay Kpf3 7. £5 еЗ 8. f6 d2 9. С: d2 ed
10. £7 diO 11. £8Ф+ и 12. Ф : a8.
Сейчас, однако, проходная
пешка «а» еще не может двинуть-
ся вперед. На 5. аб Kpg4 6. Kpd6
(предыдущий вариант с ходом 6.
а7 не проходит, так как поле fy
контролирует черный слон) чер-
ные, правда, не могут играть 6...
Kpf3 из-за 7. Кр : d5 ез 8. ay d2
9. С : d2 ed 10. а8Ф d^+ 11. Кре5+
и 12. Фе4, но их спасает 6.. .Са8!
Теперь у белых не получается
вариант с 7. ау, так как черные
проведут ферзя на di с шахом,
и приходится играть у, Кре5 Kpf3
8. Kpd4 (или 8. f5 ез 9. f6 d2 10. С :
d2 ed 11. fy Kpe2 12. £8Ф Cf3 13. ay
d^ 14. Ф : f3+ Kp : £3 15. а8Ф+
Kpg3 с ничьей) 8. . .Kpe2 9. £5 d2
10. C : d2 Kp : d2 11. f6.
Позиция очень сложна. Обыч-
но из моих партий я находил
идеи, которые довольно легко
становились основой этюдов.
А особенность этюдов состоит
в том, что они связаны с вынуж-
денной (форсированной) игрой.
Тут же и идея и игра носят рас-
плывчатый характер.
abcdefgh
Черные начинают
и делают ничью
Здесь по ходу дела возникает
еще один небольшой, но изящ-
ный этюдик. Естественное про-
должение 11.. .ез 12. fy е2 13. £8Ф
е1Ф приводит черных к пораже-
нию из-за 14. ФЬ4+ Kpdi 15. Ф :
ei+ Кр : el 16. Кр : с4, и одна из
белых пешек ферзевого фланга
пройдет в ферзи. В то же время
неожиданный ход 11.. .сз!! спаса-
ет их: 12. Ьс ез 13. fy е2 14. £8Ф е1Ф
15. Ф : а8 Фез+ 16. Крс4 Ф : сз+
с вечным шахом.
Вернемся, однако, к позиции
после хода черных 4. . . Cby—d5.
Поскольку они имеют достаточ-
ную контригру, необходимо пре-
сечь ее, и для этого король белых
должен возвратиться в центр.
При этом ничего не дает 5. Kpd6
из-за 5. . .Cb7, и возникает пози-
ция, которая уже была на доске
после з-го хода черных. Поэтому
белый король должен так напра-
виться к центральному полю d4,
чтобы не терять контроль над по-
лем by.
5. Крс7-Ь6М Kpf5-g4
Ничего другого в распоряже-
нии черных нет, так как белые
угрожают продвигать пешку «а».
6. КрЬб—с5 Cd5—Ъу
Если 6.. .Кр£з, то у. Kpd4 Кре2
8. £5 (и здесь нельзя было продви-
гать пешку «а», так как после 8 :
аб Са8! черные добиваются ни-
чьей, как это указано в примеча-
ниях к ходу 4. . .Cds) 8. . .d2 9.С :
d2Kp : d2 10. Кр : d5 ез 11. f6 е2
12. fy е1Ф 13. £8Ф,и ферзевый энд-
шпиль должен быть выигран для
белых (подробнее см. далее).
7. Kpc5-d4!
370
И белые выигрывают, ибо чер-
ные в цугцванге. Слон не может
покинуть ни большую диагональ,
по которой он защищает пешку
е4, ни короткую, так как двинется
вперед пешка «а». На любой ак-
тивный ход черного короля по-
следует 8. f5, а в случае его воз-
вращения восвояси безвозмездно
теряется пешка сф
Итак, остается только убедить-
ся, что ферзевый эндшпиль, к ко-
торому сводится игра в примеча-
нии к 6-му ходу черных, действи-
тельно гарантирует белым победу.
abcdefgh
Ход черных
13. ... Kpd2—С2!
Если бы черные сразу отыгра-
ли пешку, то после 13.. .Ф : h4 14.
аб Og5+ 15- Креб дальнейшее про-
движение пешки «а» неизбежно,
что решает исход борьбы. Теперь
же черные сразу нападают на все
неприятельские пешки.
14. Ф£8—аЗ
Слабее 14. Кр: С4 из-за 14.. .Ф :
а5 15. Ф’2+ Kpbi 16.64 Фаб+, и бе-
лому королю не спастись от шахов
так же, как в случае 15. Ь4 Фаб+
16. Ь5 Феб+.
14. ... Фе1: h4
15. Фаз—сз+ Крс2—bi
16. а5—аб ФЬ4—d8+
17. Kpds : с4 Фd8—Ьб!
Иначе белый король укрыва-
ется от шахов. Например: 17. . .
Фс7+ 18. Kpb5 Фd7+ 19. Феб Фdз+
20. Фс4 Фс17+ 21. Кра5 Фd8+ 22.
Кра4. Сейчас же белым надо за-
щищать пешку аб.
18. Фсз—d3+!
Только так! На 18. Фаз следует
18.. .Феб+ с вечным шахом.
18. ... Kpbi—а2!
Хуже 18.. .Kpci 19. ФЙ. + Кр: В2
(или 19.. .Крс2 20. ФГ5+ и 21. ФЬ5)
20. Фе2+ Краз 21. Фе7+ и 22. а7,
после чего белый король скроется
от шахов в районе поля h8.
19. Крс4—ds!
К ничьей ведет 19. Фаз+ Kpbi
20. Kpds Фd8+ 21. Креб Фg8+.
19. ... ФЬб—d8+
Или 19.. .Ф : В2 20. Фс4+ Kpbi
21. Фе4+ Кра2 22. Фа4+ Kpbi 23. а7
ФЬ7+ 24. Креб, и черные в труд-
ном положении.
20. Kpds—е4.
Белый король укрывается от
шахов, и черные в этот момент
должны будут взять пешку Ь2.
Тогда белые продвигают пешку до
поля а7 и ввиду неудачного поло-
жения черного короля должны
реализовать свой позиционный
перевес.
Таково было решение этюда.
Увы! Несколько позднее в за-
падногерманском журнале «Шах-
эхо» я ознакомился с анализом
М. Эйве, который высказал мне-
ние, что если бы черные вместо
16.. ^d8+ продолжали 16.. .ФЬ1—f,
то они имели бы шансы добиться
ничьей.
371
Ход белых
Действительно, вариант 17. Кр :
с4 Фс6+ 18. КрЬз ФЪ5+! 19- ФЬ4
Фс1з+ ведет к вечному шаху, а если
белый король не возьмет пешку
С4, то черные продвигают вперед
пешку «Ь».
Например: 17. Kpd6 h4 18. а7
Фа8 (слабее 18.. .Ьз 19. ФЬ8 ФЬ2+
20. Креб Фg2+ 21. КрЬб ФГ2+
22. Kpb5 ФГ5+ 23. Kpb4, так как
шахи быстро кончаются) 19. Фе1+
Крс2 20. ФГ2+ Kpbi 21. ФЬб, и здесь
А. Константинопольский пред-
ложил сильный ход 21. . .Ф£8+!
с дальнейшим продолжением
22. Kpd5 Ьз 23. ФЬ8 Ф£з+ 24. Кр :
С4 Ь2. Нельзя не согласиться с его
мнением, что защитительные ре-
сурсы черных весьма велики.
Итак, этот, пожалуй, наиболее
тонкий из моих этюдов оказался
ошибочным.
Во время анализа неокончен-
ной 20-й партии матча-реванша
на первенство мира (1958) я на-
толкнулся на весьма интересный
пешечный эндшпиль.
В отличие от предыдущей пози-
ции из неоконченной партии здесь
все проще, поэтому и удалось со-
творить этюд. Этюд не очень слож-
ный, но с весьма интересной игрой.
Смыслов
abcdefgh
Ботвинник
Ход черных
После очевидных ходов 41.. .35
42. ab ab 43. Ла1 черные могли
избрать продолжение 43. . .Ке5
44. К: е5+ de 45. Ла7+ Лс7 (в пар-
тии они сыграли 43.. .КЬб), на что
я, конечно, ответил бы 46. Ла4.
Но на всякий случай я решил про-
анализировать и пешечный энд-
шпиль после 46. Л : с7+ Кр : су.
abcdefgh
Сначала мне показалось, что
белые легко добиваются ничьей
в варианте 47. g4 hg (иначе g4—
g5 и е2—ез, строя «крепость»)
48. КреЗ Kpd7 49. Kpf2 Кре8
50. Kpg3 Kpf7 51. Кр : g4 Kpg7
52. Kpg5 Kph7 53. Kph4 Kph6
54- Kpg4 g5 55. Kpfs Kphs 56. Kp :
e5 g4 57- Kpf4 Kph4 58. es g3
59. Kpf3 КрЬз 6o. d6 ed 61. ed g2
62. d7 gl0 63. d8O.
372
Затем я, однако, нашел, что
после 47. g4 hg 48. Крез черные
могут сыграть сильнее: 48. . .
Kpd6! 49. Kpf2 Крс5!! 50. ез
Kpd6 51. Kpg3 Kpdy 52. Кр : g4
Кре8 53. Kpg5 Kpfy 54. Kpg4 Kpg7
55- Kpg5 Kphy 56. Kph4 Kph6
57- Kpg4 g5 58. Kpfs Kphs 59. Kp :
es g4 60. Kpf4 Kph4 61. e5 g3
62. Kpf3 КрЬз 63. d6 g2 64. de giO
65. е8Ф Og2+ 66. Kpf4 Og4x!
Мне показалось, что этот эн-
дшпиль уже является закончен-
ным этюдом, но когда по оконча-
нии матча я высказал такое мне-
ние публично, то С. Флор вскоре
сообщил мне, что если белые
оставят пешку на поле g3, то они
сведут игру к ничьей.
Проверка такого метода защи-
ты привела меня к продолжению
47. Крез Kpd6 48. Kpf3 еб! 49. de
Кр : еб 50. Kpf2 Kpf6 51. Kpg2 g5
52. ез g4 53. Kph2 Kpg5 54. Kpg2 h4
55. Kph2 hg+ 56. Kp : g3 Kphs
57. Kpg2 Kph4 58. Kph2 g3 +
59. Kpgi! Однако Г. Гольдберг ука-
зал здесь простой выигрыш: 59...
Kpg5! 60. Kphi Kphs! 61. Kpgi Kph4.
Снова начались поиски, пока
не удалось все же найти ничью за
белых — после 51.. .g5 им следует
играть 52. g4! (вместо 52. ез), а в
случае 51. . .Kpg5 52. КрЬз КрЬб
53. Kph4! (53. • • g5+ 54. КрЬз g4+
55. Kph4) черные также ничего не
добиваются.
Следующим этапом работы ста-
ло исключение этой ничейной воз-
можности путем незначительной
перестановки фигур, зеркального
изменения позиции с переменой
цвета фигур, и получился второй
вариант этюда. После его демон-
страции в Ленинграде В. Чеховер
нашел второй путь к победе. И вот
результат еще одной переработки
(этюд был напечатан в «Шахмат-
ном бюллетене», 1958, № 7).
Выигрыш
На первый взгляд в этой пози-
ции белые легко добиваются по-
беды, так как могут образовать
проходную пешку на королевском
фланге. Рассмотрим первое воз-
можное продолжение: 1. ез de
2. Кр : ез Kpg7 3. Kpf3 Kphy 4. g4
(4. Kpg4 КрЬб 5. КрЬз Kphs 6. g4+
КрЬб 7. g5+ Kphs) 4- • -КрЬб 5. Kpg3
g5 6. КрЬз Kpg6 7. hg Kp : g5
8. Kpg3 еб 9. КрЬз Kpf4 10. Kph4
Kp :e4 11. g5 Kpfs 12. Kphs e4- Вы-
ясняется, что черные, во всяком
случае, не проигрывают.
Отсюда следует первый вывод,
что при положении пешки чер-
ных вместо еу на еб они не смогли
бы передать очередь хода белым
(на восьмом ходу) и потерпели бы
поражение. Есть еще одна причи-
на, по которой хотелось бы выну-
дить ход еу— еб, но будем держать
ее в секрете до конца решения,
а пока сыграем
373
1. Kpd3—04!
Вместо того чтобы немедленно
переводить короля на королев-
ский фланг — а только там и есть
шансы на успех, — белые идут на
бессмысленный, казалось бы, ма-
невр. Зато достигается цель, о ко-
торой мы уже говорили ранее.
1. ... еу—еб
Вынужденно. Если 1.. .Креб 2.
g4, то белые отвлекают черного
короля угрозой I14—hs и достигают
победы путем Крс4—ds—сб : Ьб.
Теперь же белому королю больше
нечего делать в центре, и он спе-
шит на королевский фланг.
2. Kpc4-d3 g6-gs!
После того как утрачен резерв-
ный темп еу—еб, только такая за-
щита может иметь шансы на успех.
В случае 2.. .Kpf6 3. ез de 4. Кр: ез
Kpgy (поздно 4.. .gs ввиду 5. Kpf3)
5. Kpf3 Kphy 6. g4 g5 7. hg Kpg6 8.
Kpg2 Kp: g5 9- Kpg3 Kpg6 (увы, нет
хода еу—еб) ю. Kph4 Kph6 11. gs+
Kpg6 12. Kpg4 Kpg7 13. Kphs Kphy
14. g6+ Kpg8! 15. Kpg4 Kph8 16.
Kph4 Kpg817. Kphs Kph818. Kph6,
и белые проводят нового ферзя.
3- h4 : g5
Иначе после g5—g4 позиция
черных станет неприступной.
3- • • • Kpfy-g6
abcdefgh
4. Kpd3—d2!!
Снова трудный ход! Напраши-
вающееся продолжение 4. ез de 5.
Кр : ез Кр : g5 6. Kpf2 Kphs 7- Kpgi
Kpgs 8. Kph2 Kpg4 9. Kpg2 Kphs!
10. Kph3 Kpgs 11. g4 Kpf4 12. Kph4
Kp: e413. gs Kpfs 14. Kphs e4 при-
вело бы к той же ничейной пози-
ции, которая получалась после
хода 1. ез.
4. ... Kpg6: gs
5. Kpd2-ei Kpg5-g4
6. Kpei-12 Kpg4-g5
Конечно, не 6. . .Kph3 7. Kpf3
Kph2 8. g4, и пешка «g» неудер-
жима.
7. Kpf2-g2 Kpg5-g4
8. Kpg2—h2 Kpg4—hs!
После 8.. .Kpgs 9. Kph3 Kphs Ю.
g4+ Kpgs 11. Kpg3 король черных
вынуждается к отступлению, и они
гибнут без всякой контригры.
9. Kph2-h3 Kphs-gs
ю. g3-g4 Kpgs- f4
11. Kph3—114 Kpf4 : e4
Или 11.. .Крез 12. gs Kp : e2 13.
g6 d3 14. g7 d2 15. g8o 61Ф 16.
Og4+Kpei 17. Ф : di + Kp : di 18.
Kpgs Kpe2 19. Kpf6 Kpd3 20. Kp :
es Kpc4 21. Kp: еб Kp: bs 22. Kpds,
и белые выигрывают.
12. g4-g5 Kpe4— fs
13- Kph4-hs es-e4
14- g5-g6 Kpf5-f6
Ничего не изменит немедлен
ное 14.. .d3.
15- Kphs—h6 d4-d3
16. g6—g7! d3 : e2
17- g7-g8O e2—е1Ф
18. 4>g8-g7+ Kpf6- fs
19- <I>g7—g5x!
Вот и раскрыт «секрет», почему
еще надо было вызвать ход еу—еб.
К ДОСТИЖЕНИЮ ЦЕЛИ*
В декабре 1969 года вместе с Е. Геллером и Л. Полугаевским в Бел-
граде играл я свой предпоследний турнир. В беседах со своими колле-
гами понял, что даже они слабо информированы о том, что происходи-
ло в шахматной жизни. Почувствовал, что долг мой — воспоминания
написать.
Летом 1970 года, когда я уже расстался с практическими выступле-
ниями, попробовал рассказать о событиях, связанных с ноттингемским
турниром. Написал страниц десять и уехал на Пицунду. По рассеян-
ности странички эти с собой не захватил, но работать надо. Сел и на-
писал заключительную часть. Когда вернулся в Москву, выяснилось,
что оба отрывка хорошо состыковались.
Познакомился с Ю. Зерчаниновым из редакции «Юности», и пред-
ложил он «Ноттингем, 1936» опубликовать. По совету Юрия Леонидо-
вича дал общее название «Только правда», и работу прочел сам глав-
ный редактор — Борис Полевой.
— Что это, суд? Правда и может быть только правдой! Напишем
«Пишу правду».
Пришлось согласиться.
Так появилась первая публикация. Приятно было работать с Зерча-
ниновым — он тонко чувствует русский язык.
Затем на страницах «Юности» появились «Первые ходы» и «Год
1933-й», но кое-кто встретил эти материалы в штыки, и «Юность» ста-
ла проявлять осторожность: «Политехнический институт» редакция
печатать отказалась, но выразила желание опубликовать «Несостояв-
шийся матч».
Я уперся — пока не увидит свет «Политехнический», ничего дру-
гого публиковать не буду. Тогда «Политехнический» Зерчанинов по-
советовал послать в Ленинград, где он и появился в свет на страницах
журнала «Аврора». После этого и произошло возвращение к «Юно-
сти».
— О, — сказал Юрий Леонидович, — «Несостоявшийся матч» — это
большая работа, разделим на две части: первую дадим в 8-й номер,
а вторую — в 9-й.
Публикация первой части заканчивалась стереотипной фразой
«Окончание следует». Но, увы, оно не последовало. Б. Полевой лег
© Молодая гвардия, 1978.
375
в больницу, а его заместитель потребовал, чтобы сомнительные, с его
точки зрения, места были изъяты. Автор наотрез отказался.
— Вы сводите старые счеты со своими врагами! Это печатать нель-
зя! — кричал на меня заместитель редактора.
Да, враги у меня были; слава богу, есть недруги и сейчас, но сводить
счеты — не в моих правилах: занят — работы много. Если пишу о них,
то лишь потому, что читателям это знать полезно.
Один мой друг предложил опубликовать вторую часть «Несосто-
явшегося матча» в небольшом по объему сибирском журнале. Поэто-
му редакция материал вынуждена была сократить, но чудо — все
«крамольные» места сохранились в целости. Значит, публиковать
можно?
Тем временем за рубежом заинтересовались уже появившимися
главами, и Всесоюзное Агентство по авторским правам (ВААП) полу-
чило заказ на рукопись воспоминаний. Тогда глава за главой закон-
чил я книгу, и рукопись была представлена Агентству. Там отослали
ее на отзыв в Шахматную федерацию. Рецензия была, конечно, от-
рицательной.
Прослышал о воспоминаниях секретарь ЦК ВЛКСМ Б. Н. Пастухов,
и не без трепета я отнес ему работу — понимал что если и тут буду осуж-
ден, то выхода нет...
Месяца через два звонит Борис Николаевич:
— Ночью прочел залпом, все в порядке. Будем публиковать. И по
решению бюро ЦК ВЛКСМ книга была включена в план издательства
«Молодая гвардия». Но там отнеслись к рукописи весьма насторожен-
но. Раздражало прежде всего название «Пишу правду».
— Выходит, другие пишут неправду?
— За других я не отвечаю. Да и придумал это Полевой. Последо-
вало даже предложение издательства — «Алгоритм игры». Тут я
взвыл:
— Позвольте, да была у меня книжка «Алгоритм игры в шахматы»!
Читатель вообще запутается!
И в конце концов родилось «К достижению цели».
Но до одобрения рукописи пришлось пройти еще долгий путь. Я дер-
жался стойко.
Вызывает меня Б. Пастухов. Перед ним лежат шесть страничек, ко-
торые, по мнению издательства, непременно надо исправить. Смотрю
на него укоризненно:
— Борис Николаевич, но это же комедия. Зачем это исправлять?
Пастухов смеется и пять страничек убирает.
— Но вот это, — говорит он, — прошу вас изменить.
— Борис Николаевич, изменить можно, но тогда последуют новые
замечания — они ведь просто не хотят публиковать книгу.
376
Лицо Пастухова стало строгим.
— А вот с новыми замечаниями считаться не будем...
— Пожалуй, мы еще не готовы издать эту книгу, — говорю я.
— Нет, советская молодежь должна читать эту книгу сегодня.
И книга вышла.
Рецензии в нашей печати практически не было. Первая обстоятель-
ная оценка появилась в «64» — «Парадокс о Ботвиннике» В. Васильева.
Но лучше было бы, если бы она не появлялась*.
Друзья передали мне рецензию из газеты британских коммунистов
«Морнинг Стар». Автор рецензии хотя и представил меня английскому
читателю в качестве «лояльного коммуниста сталинского периода», но
о воспоминаниях отозвался с большой теплотой и весьма одобрительно.
Переслал я рецензию Б. Пастухову и вскоре услышал по телефону ука-
зание:
— Готовьте второе издание...
Остается добавить, что кроме русского издания воспоминания опу-
бликованы в Эстонии, Грузии, Англии и Западной Германии.
Первые ходы
— Миша, что делаешь?
Я не слышал вопроса — писал пьесу.
Шел мне десятый год; к тому времени я уже приобрел у букинистов
Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева. Книги были дешевые (день-
ги дала мама). Читал я в белые ночи, тогда и испортил зрение, стал
носить очки. Потом посмотрел в Большом драматическом «Дон Кар-
лоса» и решил стать драматургом.
— Миша, что делаешь?
Тут я вернулся в реальный мир и увидел Юлия Павловича, мужа
моей двоюродной сестры Саши. Объясняю, что пишу первое действие;
явление первое (король, первый придворный, второй придворный) уже
написано; во втором явлении прибавился третий придворный, а вот
что дальше — не знаю...
— Не знаешь, — сказал Юлий Павлович, — не пиши!
Так я и не стал писателем — незаконченное первое действие было
уничтожено. Ко дню рождения Юлий Павлович подарил мне «Войну
и мир». Парнишка я, вероятно, был неплохой, учился легко и само-
стоятельно; насколько помню, отец порол меня лишь один раз. Был он
зубным техником и при изготовлении вставных зубов применял аме-
риканский материал стене. И вот Леня Баскин, приятель моего брата
См. статью «Без парадоксов».
377
Иси (брат был на з года старше — он погиб в сентябре сорок первого
под Ленинградом*), обратился ко мне с просьбой: не стащу ли я пачку
стенса?
Я был настолько польщен оказанным доверием, что не смог отказать
Лене.
Отец, конечно, заметил пропажу. Я отрицал все, но это не помогло.
Навсегда запомнил я унизительную процедуру: и комна ту, где это про-
исходило, и как отец меня держал, и мой рев... Видимо, папа понял, что
нельзя было сказать правды — я подвел бы Леньку, — и отпустил во-
ришку. Три года спустя Леня Баскин научил меня играть в шахматы.
Водили нас с братом гулять в Екатерининский садик (жили мы на
Невском), потом брат пошел в школу, а я — в детскую группу. Возвра-
щаясь с работы, отец заходил за мной и вел домой. Запомнилось, как
однажды зимой шли мы по Невскому, падал густой снег, крупные сне-
жинки все заполонили — медленно опускались на прохожих и на тро-
туар. Раньше я всегда себя ощущал как бы в пустоте, а тут мне стало
тесно и страшновато.
— Папа, — сказал я, — смотри, мы живем в снегу.
Отец только засмеялся... В 1920 году мать заболела, и отец от нас
ушел.
До 25 лет отец жил в деревне Кудрищино под Минском, недалеко
от Острошицкого городка, где кончил начальную школу; работал у сво-
его отца как батрак. Физической силой обладал недюжинной — хватал
за рога самого сильного быка в стаде и валил на землю... И характер
у отца был жесткий: когда поссорился с моим дедушкой (не довелось
мне его повидать), то уехал в Минск, где работал в подпольной типо-
графии Бунда. Из-за свинцового отравления потерял зубы и решил
стать зубным техником. Переехал в Петербург и поступил учеником
к зубному технику Василию Ефремову (Д. В. Ефремов, профессор По-
литехнического института в Ленинграде, потом был министром элек-
тропромышленности — родной его сын). Сдал экзамен, получил диплом
и до конца дней своих сидел за верстаком...
Отношения с отцом сохранились самые добрые, он нас опекал и ма-
териально помогал, но все же началась новая жизнь.
Я вообразил себя в семье главным и требовал, чтобы мама и брат
меня слушались. Сначала они относились к моим претензиям снисхо-
дительно, но однажды взбунтовались. Тогда я схватил стакан: «Или
по-моему, или стакан разобью». Стакан я в азарте прикончил, но на
этом и завершилась тирания младшего сына.
Учились мы с братом далеко, у Финляндского вокзала, в 157-й со-
ветской единой трудовой школе, но, по существу, это было Выборгское
См. статью «И. М. Ботвинник».
378
восьмиклассное коммерческое училище Германа. В 1906 году группа
прогрессивных педагогов во главе с П. А. Германом организовала част-
ную школу. Первые три года, пока школа не окрепла, педагоги работа-
ли бесплатно. Каждый год отмечалось основание училища, и мне до-
велось слышать рассказ самого Петра Андреевича о том, как было дано
в газету объявление, что в училище будет совместное обучение маль-
чиков и девочек, но наборщик ошибся, и в газете было напечатано о со-
вместном обручении мальчиков и девочек, о том, как газета исправила
ошибку, поместив объявление повторно, и все же на приемные испы-
тания пришел лишь один ученик...
Душою младших классов был Леонид Николаевич Никонов — он
преподавал естествознание. Маленького роста (тогда он нам представ-
лялся гигантом), в неизменном длиннополом сюртуке и с бородой
Черномора, он лишь казался строгим... Впоследствии, когда школа бы-
ла закрыта, Леонид Николаевич стал профессором пединститута в Смо-
ленске.
Литературу преподавала Зинаида Валериановна. Дисциплина на ее
уроках была слабая. Особенно бузил Валька Белопольский (брат его
Левка потом был на «Челюскине» и оказался тем самым участником
экспедиции, который заболел, отведав медвежатины...). «Зиндрьян-
на», — обращался он к педагогу. Но когда Зинаида Валериановна нам
читала, голос ее то звенел, то в нем слышались слезы — в классе была
мертвая тишина, все были словно зачарованы, в том числе и Валька...
После школы Валька уехал на Север и стал охотником.
Учитель истории Михаил Эммануилович Шайтан, лет двадцати вось-
ми, стройный, черноглазый, носил неизменные синие брюки и френч.
Историю знал блестяще, характер имел жесткий, его побаивались. Од-
нажды, рассказывая про Ивана Грозного, он остановился (кажется, я его
слушал с открытым ртом), погладил меня по голове и под общий смех
сказал: «Какой хороший мальчик Миша Ботвинник...» Вдруг он исчез:
девочки шепотом рассказывали, что он влюбился в одну из дочерей
П. А. Германа, но запутался в своих переживаниях и, бедняга, отравил-
ся в парке...
Были у нас уроки слушания музыки — в большом зале собиралась
вся школа, от мала до велика. Лидия Андреевна сначала рассказывала
нам, а затем исполняла. Ей нередко помогали студенты консерватории,
певцы и музыканты. Она жила в мире музыки и могла, например, не
заметить, что у нее виднеется нижняя юбка; ребята гоготали, Лидия
Андреевна это терпела. Польза от ее уроков была несомненна. Она рас-
сказывала нам и о молодом Прокофьеве (тогда на него были гонения
со стороны интеллигенции) и яростно его защищала.
Лидия Петровна Трейфельд, видимо, была немка, но скорее всего
из Эльзаса. Она превосходно знала немецкий и неплохо французский.
379
На ее уроках мы читали и Гейне, и старинную повесть «Kleider machen
Leute» («Платье делает человека»), и разные разности. Она очень пере-
живала наше невежество и, когда Шурка Орлов однажды перевел, что
«Le corbeau intelligeant» («умная ворона») означает «интеллигентная
ворона», чуть не упала в обморок. Была она старая дева, страшно худа,
носила парик и старомодное пенсне. Трудно было определить ее воз-
раст — вероятно, около семидесяти. Вид имела престрогий, но доброте
ее границ не было. Лидия Петровна была совсем одинока и жила при
школе. Говорили, что, когда в 1906 году собирали деньги на школу, она
пожертвовала львиную долю — все, что было.
Хотя мама часто болела, она неизменно действовала в двух направ-
лениях: чтобы сыновья 1) были сыты и 2) получили образование. Оде-
ты мы были крайне бедно — этим выделялись среди сверстников, а пи-
ща была простая — кислые щи (до сих пор я отношусь к ним с нежно-
стью), котлеты либо мясо с морковью. Именно мать отдала нас
в школу на Выборгскую сторону, поскольку ей рекомендовали учили-
ще Германа.
Понятно, что, когда тетя Бела (старшая сестра матери) звала нас
с братом в гости, мы не отказывались. Жила она на 5-й Роте (ныне 5-я
Красноармейская), далековато. Мы одевались поаккуратней и шли, за-
ранее облизываясь: у тети Белы можно было набить животы до отказа
всякими вкусными вещами. Однажды я переусердствовал и пострадал.
Возвращался пешком (я редко пользовался трамваем; привычка, кото-
рую я сознательно отработал во имя общественных интересов в годы
военного коммунизма, когда трамвай был бесплатным), и на полпути,
у Царскосельского вокзала (ныне Витебский), у меня схватило пузо.
Принял решение идти домой. Иду. Прошел Загородный, Владимир-
ский, повернул на Невский. Перешел Невский, вошел во двор, поднял-
ся на четвертый этаж. Пулей пролетел мимо удивленной матери, когда
она открыла мне дверь, миновал коридор, но здесь совершил ошибку,
которая, видимо, для меня характерна (сколько хороших возможностей
упустил я по этой причине за шахматной доской!), — преждевременно
решил, что достиг цели...
Один раз у тети Белы встретился я со своим дедушкой (отцом мате-
ри). Была осень 1917 года; из-за немецкого наступления в Прибалтике
дедушка переехал в Петроград к своей старшей дочери.
Жил он в Креславке (ныне Краслава). На берегу Западной Двины
(Даугавы) стоял деревянный домик. Первый этаж снимал лавочник,
а на втором жил дедушка с семьей. Мама рассказывала, что, когда на
побывку приезжал старший сын, все ночи они проводили за шахматной
доской, но в какую силу играли — неизвестно!
Сидел я в маленькой столовой прямо против дедушки; тетя Бела
сидела слева от меня. На столе было много вкусной еды, и я сгорал от
38о
нетерпения, но надо было ждать, когда дедушка (разумеется, на голове
у него была ермолка) прочтет молитву.
Мама рассказывала, что дедушка приезжал в Питер и раньше, в 1915
году, также опасаясь наступления немцев. Говорила, что он посадил
меня на колени, побеседовал со мной, а потом сказал: «О, этот мальчик
будет ого-го...» Но этого я не помню...
Мама и выросла в этом домике на берегу Двины. По окончании шко-
лы сдала в Двинске (Даугавпилсе) экзамен на дантиста (зубной врач
без высшего образования). Затем была в революцию 1905 года на 2
года выслана в административном порядке в Сибирь; она была членом
РСДРП (меньшевиков).
После ссылки приехала в Петербург, работала зубным врачом в мед-
пункте Обуховского завода. Заказывала протезы у одного зубного тех-
ника — вскоре они и отпраздновали свадьбу...
Мальчик я был сутулый, с впалой грудью, спортом не занимался.
Мама познакомила меня с высокой, стройной молодой дамой, — ве-
роятно, одной из своих пациенток. Мне была подарена известная в те
годы книжка Мюллера и прочитана маленькая лекция. Попробовал
я жить по Мюллеру — понравилось; 6о лет делаю я по утрам зарядку.
Слабосильный парнишка выпрямился и, как сейчас говорят, заметно
«прибавил».
Увлекался я фотографией, котятами (еще цела фотография Бурзи-
ка — кота, которого я сфотографировал спящим), мать заставила по-
сещать музыкальную школу. Осенью 1923 года я научился играть в шах-
маты, и все остальное отошло на задний план.
Доска была самодельной — квадратный лист фанеры с полями, рас-
крашенными чернилами, фигуры из пальмового дерева, тоненькие и не-
устойчивые. Одного белого слона не хватало, и на поле fl стоял оловян-
ный солдатик. Соображал я плохо и, хотя разрешали мне брать ходы
назад, все время что-нибудь «зевал», в том числе и этого солдатика...
Конечно, увлекся шахматами я не случайно. Шахматы, как я не раз
писал об этом, — типичная переборная задача, подобная тем задачам,
которые людям приходится решать в своей повседневной жизни (пере-
ход улицы, судебное дело, оркестровка мелодий, управление предпри-
ятием и т. д.). То, что шахматы придуманы человеком, в то время как
иные неточные ситуации возникают как бы помимо воли людей, не
имеет существенного значения с точки зрения методики решения. Важ-
но то, что человеку для решения подобных неточных задач сначала
необходимо ограничить проблему (иначе он в ней утонет), и лишь после
этого появляется возможность для более точного решения. Поэтому
ошибочно думать, что шахматы не отображают объективную реаль-
ность; они отображают мышление человека. На примере шахматной
игры можно изучить тот метод ограничения неточных задач, которые
381
использует человек в своей деятельности. Двести лет назад электро-
техник, философ и политик Бенджамин Франклин в своей работе «Мо-
раль шахматной игры» писал: «Игра в шахматы — не просто праздное
развлечение. Некоторые очень ценные качества ума, необходимые
в человеческой жизни, требуются в этой игре и укрепляются настолько,
что становятся привычкой, которая полезна во многих случаях жизни.
Жизнь — своего рода игра в шахматы...»
Проницательности Франклина можно удивляться (в его работе есть
ясный намек на цепочку, о которой речь будет в конце книги), тем более
что некоторые великие люди после Франклина не всегда правильно
оценивали то место, которое шахматы занимают в жизни человече-
ства...
Думаю, что способность решать подобные задачи — ею в разной
мере обладают все люди — передается по наследству, как музыкальный
слух, физическая ловкость, память и прочее, но талант этот может про-
явиться, конечно, лишь в благоприятной среде. Вероятно, я имел опре-
деленное предрасположение к успешному решению переборных задач,
и когда познакомился с шахматами, то в условиях советского общества
и смог посвятить им значительную часть своих помыслов, сил и вре-
мени.
Шахматист может проявить свои способности лишь после того, как
две стандартные операции (среди прочих) — передвижение фигуры
с любого поля доски на любое другое, а также размен фигур на каком-
либо поле — будут совершаться бессознательно, автоматически. По-
этому сначала я и играл слабо. Казалось бы, что проще — передвинуть
фигуру с одного поля доски на другое... Но ни один математик ранее
даже не брался за решение этой постоянно повторяющейся в шахмат-
ной игре задачи. Считалось, что это проблема исключительной слож-
ности. Человек же отрабатывает эту операцию как простую и стан-
дартную!
У нас в квартире жил студент университета, и к нему захаживал при-
ятель — шахматист второй категории. Однажды состоялась моя встре-
ча с второкатегорником, и я проиграл мгновенно.
— Может, сыграть с другим? — спросил мой партнер, указывая на
брата.
Наш сосед только рукой махнул:
— Тот играет еще хуже...
Брат в жизни не чувствовал себя так легко, как я, в том смысле, что
он труднее приспосабливался. Так, гуманитарные предметы он не лю-
бил и не мог преодолеть этой неприязни; физика и математика дава-
лись ему без труда. Все любил делать сам: старый отцовский верстак
был центром его мастерской — она находилась в комнате, где мы с ним
обитали. Беспорядок в комнате можно было лишь сравнить с увлечен-
382
ностью Иси, но дело было сделано... Потом он создавал первую систему
уличных светофоров в Ленинграде, а перед войной был уже начальни-
ком цеха спецустройств трамвайно-троллейбусного управления... В дет-
стве мы с ним дрались, но, как часто бывает, потом подружились!
Сыграл я в чемпионате школы, но был где-то посредине турнирной
таблицы. В то время начал выходить отдельными выпусками дебютный
учебник Грекова и Ненарокова — я жадно все впитывал. Но сыграл ис-
панскую партию (по книжке) с Витей Милютиным — он был лет на пять
старше — и растерялся, как только Витя стал действовать не по Нена-
рокову. Все же в классе я был чемпионом. Ходил я играть к Лене Сега-
лу, однокласснику брата. Леня был с длинными кудрями (будущий
архитектор), любил рассуждать о позиционной игре; я слушал его
с удивлением и ничего не понимал. Видимо, у меня сначала отрабаты-
вались понятия конкретные, а потом уже общего характера. Леня был
из состоятельной семьи, и играли мы шахматными фигурами из сло-
новой кости, очень изящной работы. Позицию я не понимал, но Леню
легко обыгрывал.
В ту пору в Советский Союз приезжал экс-чемпион мира Эмануил
Ласкер. Он играл гастрольные партии с мастерами и давал сеансы одно-
временной игры. В Ленинграде сеанс проводился в здании губфинот-
дела. Я купил билетик и был в числе зрителей. Сеанс был трудным —
один из участников, С. Готгильф, полтора года спустя играл на между-
народном турнире в Москве, где выступал и сам Ласкер.
Ласкер держался с большой уверенностью, несмотря на свои
55 лет, — он разрешал участникам играть белыми, если они того жела-
ют. Играл он сильно, но очень медленно. После 15 ходов я ушел: было
уже поздно.
Двинулся я вперед со следующего чемпионата школы. Проходил он
зимой 1924 года; хотя в турнире играл «сам» Гриша Абрамович — он
имел третью категорию и был членом Петроградского шахматного со-
брания, — я оказался победителем*. Гриша стал моим первым покро-
вителем, и в качестве гостя я вместе с ним изредка посещал шахматное
собрание. Мать не на шутку встревожилась:
— Лучше бы ты стал художником, — убеждала она меня. — Надеешь-
ся, что Капабланкой будешь?
Тайком она поехала в школу, но заведующий школой Владимир
Иванович Пархоменко меня защитил:
— Ваш сын — книжник, и оставьте его в покое...
1 июня 1924 года я стал членом собрания. Пришлось прибавить себе
три года (требовалось 16 лет). Председатель правления (он же предсе-
датель и Всероссийского шахматного союза) С. Вайнштейн, конечно,
См. статью «Первый успех» в главе «О турнирах и матчах».
383
догадывался о моей хитрости, но очки мне придавали солидный вид,
и все было правдоподобно. В этом отношении я был не одинок — Сере-
жа Каминер был лишь несколько старше. Только мы познакомились,
он предложил сыграть тренировочный матч — все три партии я прои-
грал. Летом 1924 года Сережа был мне не по плечу; впрочем, очень
быстро я его обогнал.
Призванием Сережи было составление этюдов. Этюд отличается от
практической игры. В партии шахматный мастер далеко не всегда до-
считывает варианты до логического конца, а обрывает варианты, когда
они доходят до предельной длины, — многое зависит от объема памяти
и быстродействия нервной системы шахматиста. В этих случаях масте-
ру помогает общая оценка позиции.
В этюдах менее важна позиционная оценка и поэтому все варианты
досчитываются почти до конца.
Когда Сережа играл в шахматы, он всегда искал этюд, которого не
было, и терпел неудачи. Но через год-два он добился полного призна-
ния как композитор. Помню, как Сережа показывал свой этюд Леони-
ду Ивановичу Куббелю, одному из величайших композиторов и про-
блемистов. Леонид Иванович долго пыхтел, но так и не решил этюда —
с Куббелем это редко бывало. Когда Сережа показал решение, Леонид
Иванович посмотрел на моего товарища с удивлением.
Деньги на членские взносы дала мама. Она же дала деньги на мой
первый турнирный взнос — тогда все участники вносили по 3 рубля, из
них и платили призы победителям. В первом же турнире я завоевал
первый приз (18 рублей), получил третью категорию и стал независи-
мым человеком.
И в следующем турнире я одержал очередную победу, но там у меня
было неприятное происшествие. В турнире играл некто Фольга, худож-
ник по профессии, глухонемой. Мы с ним конкурировали, и, когда я по-
падал в трудные положения, Фольга не скрывал своей радости и знака-
ми доводил об этом до моего сведения. Наконец и я дождался своей
очереди — Фольга проигрывал решающую партию; конечно, я ему иро-
нически выразил сочувствие. Мой конкурент сделал вид, что не пони-
мает. Как же ему объяснить? Я схватил белого короля и положил на
доску. Последствия были страшными. С. Вайнштейн вызвал меня, от-
читал и предупредил о возможном исключении. В ответ я только дро-
жал и был отпущен с миром. Никогда в своей шахматной жизни я более
не совершал чего-либо подобного.
Собрание помещалось во Владимирском игорном клубе (теперь там
театр имени Ленсовета), и, чтобы попасть на третий этаж, надо было
пройти все «злачные места», в том числе и большой бильярдный зал.
Как-то с одного бильярда срезали сукно, и всех членов собрания вы-
строили — опознавали вора. Потом вор был найден на стороне.
384
Блиц (тогда этого немецкого термина не знали, а говорили по-
итальянски — а темпо) в собрании процветал. Наблюдал я за игрой
шахматистов первой категории Чебышева-Дмитриева и Готгильфа,
они играли и бормотали: «пат проигрывает, король берется». Я не по-
нимал значения этой загадочной фразы, пока Готгильф не сыграл f2—
f4, после чего черные ходом Сс5 : gi уничтожили белого короля...
Но королем блица был юный Леня Шамаев. Продавал он вечернюю
газету, а после работы приходил в собрание. Категории у него не было.
Узнав, что я получил вторую категорию, он пригласил меня к шахмат-
ному столику и под общий смех нещадно со мной расправился.
Спустя несколько месяцев у меня была уже первая категория. Ша-
маев пришел в новый клуб во Дворце труда. Увидел меня и вновь пред-
ложил сразиться. Но результат был таким, что больше Леня ко мне не
подходил.
Впоследствии Леонид Иванович Шамаев стал мастером, в 1938 году
был чемпионом ВЦСПС и несколько десятилетий вел шахматную ра-
боту в Доме офицеров, что на углу Кирочной и Литейного.
Блиц я почти не играл — считал, что для турнирных боев это бес-
полезно. Последний раз в жизни играл блиц в 1929 году в поезде Ле-
нинград — Одесса, когда группа шахматистов направлялась на чемпи-
онат СССР, — сыграл успешно.
Возвращался с игры я поздно, голодный и жадно уничтожал бутер-
броды, запивая стаканом молока, — мать из года в год заботливо остав-
ляла стандартный ужин, — а потом... садился анализировать сыгранную
партию! В азарте начинал стучать фигурами, мама просыпалась, сты-
дила меня, и оставалось лишь идти на боковую.
Наступили в шахматном мире иные времена. Малочисленный Все-
российский шахматный союз был ликвидирован, была создана массо-
вая шахматная организация, опиравшаяся на профсоюзы и советы
физкультуры, во главе с Николаем Васильевичем Крыленко. Ликвиди-
ровали и шахматное собрание в Ленинграде; вскоре открылся отлич-
ный шахматный клуб во Дворце труда — руководителем его был моло-
денький Я. Г. Рохлин.
Н. В. Крыленко (известный партийный и государственный деятель,
соратник Ленина) страстно любил шахматы. Играл по переписке, уча-
ствовал в командных соревнованиях, выступал на собраниях шахма-
тистов, писал статьи, редактировал шахматные издания, трогательно
заботился о шахматных мастерах, но не прощал зазнайства и пренебре-
жения общественными интересами. Это был человек на редкость прин-
ципиальный (тогда он был заместителем наркома юстиции), интересы
советского народа были для него превыше всего. Людей, как говорится,
видел насквозь — его обмануть было трудно. Придя к руководству шах-
матной организации, он совершил своего рода революцию в советской
385
шахматной жизни. Шахматы стали доступны всем трудящимся, в том
числе и безусым юнцам. Появились шахматные книги и журналы, са-
мые массовые организации — профсоюзы — стали уделять шахматам
большое внимание. На предприятиях, в школах, воинских частях — по-
всюду возникли шахматные кружки. И советы физкультуры, и профсо-
юзы выделяли необходимые средства для развития шахмат — ничего
подобного ранее не было!
Николай Васильевич решил проверить силу советских мастеров.
Отчасти с этой целью он организовал в 1925 году первый Московский
международный турнир; другая цель турнира — сделать шахматы еще
более популярными. До этого турнира лишь один раз советский ма-
стер встречался с иностранными корифеями — И. Рабинович завоевал
7-й приз в Баден-Бадене. Это расценивалось как большой успех. И ког-
да весной 1925 года И. Рабинович появился в шахматном клубе во
Дворце труда, где происходил чемпионат Ленинграда, мастера встре-
тили аплодисментами... Но этот эпизодический успех не мог удовлет-
ворить Н. В. Крыленко.
В московском турнире в основном играли те иностранцы, что уча-
ствовали в знаменитом турнире в Нью-Йорке 1924 года (кроме Але-
хина — он тогда был недружелюбен к Советскому Союзу, и это не-
дружелюбие было взаимным). Чемпион мира Капабланка, экс-
чемпион Эм. Ласкер, Рубинштейн, Маршалл, Рети, Тартаковер,
Торре и другие представляли зарубежный шахматный мир. Турнир
вызвал первую волну увлечения шахматами среди советских людей
и, что особенно важно, среди школьников. Была поистине «шахмат-
ная горячка», и под таким названием вскоре вышел фильм с участи-
ем Капабланки.
Турнир проходил в здании, где сейчас гостиница «Метрополь».
Играли в большом зале нынешнего ресторана. Теперь подобная орга-
низация кажется более чем скромной, но тогда... Зал был заполнен до
отказа, толпы восторженных любителей «дежурили» на улице, дожи-
даясь свежих турнирных новостей. Мне было 14 лет, надо было ходить
в школу, и никто не собирался посылать меня в Москву! Приходилось
изучать партии по газетам.
Многие полагали, что победит в соревновании Капабланка или Ла-
скер. Но Капабланка проиграл две партии (Ильину-Женевскому и — на
следующий день после тяжелого сеанса в Ленинграде — Берлинскому);
Ласкер потерпел одно поражение (от Левенфиша). Победителем стал
Боголюбов. Следующий советский шахматист, Романовский, опять был
лишь седьмым. Боголюбов в те годы имел советский паспорт, хотя
и жил в Германии, где обзавелся семьей. Год спустя Боголюбов отка-
зался от советского гражданства, и это нанесло большой ущерб совет-
ским шахматам. Стало ясно, что мастера дореволюционного поколения
386
(Романовский, Левенфиш, И. Рабинович, Дуз-Хотимирский, Берлин-
ский), несмотря на их талант, не могут противостоять сильнейшим шах-
матистам Запада. Крыленко решил, что надо ждать, пока не окрепнет
молодое поколение советских мастеров.
В формировании нового советского поколения молодых мастеров
турнир 1925 года сыграл важнейшую роль. Домов пионеров еще не бы-
ло, но шахматные кружки возникли во многих школах; школьники-
шахматисты принимали активное участие в командных соревнованиях
профсоюзов.
В дни Московского международного турнира меня как-то позвали
к телефону — звонил Рохлин:
— Завтра вы играете в сеансе против Капабланки. Есть ли какие-
либо пожелания?
— Можно ли мне получить пропуск на сеанс для брата?
— Для брата? Может быть, еще для кого-нибудь? Может, вам нужно
несколько пропусков?
— Да, если можно.
— Нельзя. Будьте довольны, что сами играете...
В ноябре 1925 года я уже слыл одним из сильнейших первокатегор-
ников Ленинграда, и никакой особой чести мне оказано не было. Но
мама была довольна, купила мне новенькую коричневую косоворотку,
и я отправился на сеанс в малый зал филармонии (потом там был буфет
для зрителей). Зал был набит битком: на турнире в Москве был выход-
ной день, и Рохлин уговорил Капабланку приехать в Ленинград дать
сеанс. Все и стремились поглазеть на чемпиона мира, самого Хосе-Ра-
уля Капабланку. Еле протискиваюсь к своему месту. На моем стуле си-
дят уже двое зрителей, пришлось устраиваться третьим! Конечно, оба
«советчика» мешали мне в меру своих сил, но характер у меня был твер-
дый — играл сам. Один из старейших шахматистов Ленинграда, про-
фессор А. А. Смирнов (кстати, он в 1912 году был чемпионом Парижа
по шахматам), приветствует чемпиона мира на его родном испанском
языке. Капабланка хмурится — то ли приветствие затянулось, то ли он
остался недоволен произношением оратора, но наконец сеанс начался.
В ферзевом гамбите Капабланка неосторожно рокировал в длинную
сторону, попал под атаку, вынужден был отдать пешку (чтобы перейти
в эндшпиль), но я четко реализовал материальный перевес (№ 7). Ка-
пабланка смешал фигуры.
Впоследствии мне пришлось услышать, что Капабланка с похвалой
отозвался о моей игре. Но выражение лица чемпиона мира в момент
окончания партии было не из приятных...
Ухожу из зала и в фойе встречаю одноклассницу Веру Денисову —
в большом зале шел толстовский вечер (15 лет со дня смерти Льва Ни-
колаевича). Вера была потрясена моим успехом.
387
На следующий день я на радостях проспал и опоздал на первый урок.
Ребята увидели меня через стеклянную дверь и попытались поднять
шум, но у Шайтана не расшумишься (был урок истории). Звонок — и все
кинулись ко мне. Понял, что дело плохо, и пытался бежать, но в зале
преследователи меня настигли и начали качать (несколько лет назад
моя одноклассница Соня Рогинская напомнила, что при этом я не со-
противлялся и лишь старательно прижимал очки к носу). Спас меня
Михаил Эммануилович — ему удалось сохранить серьезный вид. Де-
вочки шептались в стороне; потом я узнал — они решили, что во мне
что-то есть.
Но вздыхал я по Мурке Орловой — сестре моего товарища Шурки,
того самого, который считал, что ворона может быть интеллигентной.
Девица была способная, кокетливая, с томными голубыми глазами.
— Ничего у тебя не выйдет, — сказал Димка Зайцев.— Мурка с тобой
целоваться не будет... Ты еврей.
Я был ошарашен не столько тем, что Мурка не будет целоваться,
сколько тем, почему она не будет... При рождении отец дал мне русское
имя. «Живет в России, — сказал он матери, — пусть чувствует себя рус-
ским». Отец запретил дома говорить на жаргоне, вторая его жена была
русская. И вот — сила предрассудков.
Несколько лет спустя на квартире у Веры Денисовой встретился наш
класс. Мурка явно была уже не согласна с Димкой Зайцевым, но — что
делать? — от детского чувства ничего не осталось. Да и Димкино мне-
ние, наверно, изменилось со временем... Был он волевым спортсменом.
Однажды победил на лыжных гонках нашего класса на Неве (в те годы
Нева замерзала надежно). Мечтал быть военным и добился своего —
окончил Военно-инженерную академию. Сражался на Карельском
перешейке в финскую войну, в Отечественную — под Сталинградом и на
Брянском фронте. После войны вернулся в академию, защитил дис-
сертацию и был начальником кафедры — вот тебе и Димка!
Дружил я в школе с жизнерадостным Шурой Фомичевым. Отец его
преподавал в Лесотехнической академии. Жили они в парке в Лесном,
занимали верхний этаж двухэтажного деревянного домика. Шурка пы-
тался меня учить ходить на лыжах, но безуспешно; сам же на них тан-
цевал. Провожая меня до трамвая, брал детские санки и, когда дорога
шла круто вниз, ложился на санки, сажал меня верхом и трогал. «Аы,
аы!..» — завывал Шурка сиреной, и прохожие испуганно шарахались
от стремительно мчавшихся саней...
Наступил 1926 год. Чтобы попасть в финал чемпионата города, на-
до обязательно занять первое место в своей полуфинальной группе.
И я, и сильный первокатегорник Шебаршин выигрывали все партии.
Но вот выигрышную партию с Лаврентьевым свожу вничью. Остается
последняя надежда — обыграть Шебаршина. Наша партия (№ 8) про-
388
должалась в общей сложности около 11 часов. В итоге мне удалось ее
выиграть.
Второй раз партия была отложена в выигранном ладейном конце,
и мой партнер решил использовать последний шанс: окольным путем
он сообщил, что если партия кончится вничью, то в финал мы будем
приглашены оба. А вдруг 14-летний малец поверит? Я не поверил!
Финал был в июне. На старте я набрал 5 из 5! Потом дела пошли
хуже, но все же удалось поделить 2—3-е места с И. Рабиновичем. Я за-
воевал себе место на городском шахматном Олимпе.
Играли мы в Центральном доме физкультуры на Мойке. Ходил на
игру пешком, через Марсово поле. Дома выпивал стакан молока, и по-
сле прогулки голова была ясной, настроение отличным.
Именно тогда впервые я почувствовал себя уверенно за шахматной
доской, почувствовал свою силу. Пожалуй, это произошло во время
партии с Рохлиным (№ 9). Попал я в тяжелое положение, но ловко вы-
крутился и отложил партию с небольшим позиционным перевесом.
При доигрывании выяснилось, что я и позицию лучше понимаю и ва-
рианты считаю точнее, — партнер «поплыл» и быстро проиграл.
Осенью 1926 года родители заволновались. Рохлин позвонил отцу
и сообщил, что я должен играть на 5-й доске в командном матче Ле-
нинград — Стокгольм, надо ехать в Швецию. Опять мама помчалась
к заведующему школой, на сей раз к Сергею Ивановичу Тхоржевскому.
Сергей Иванович был нашим классным воспитателем и преподавал
историю. Это был очень серьезный, доброжелательный и умный чело-
век — внешностью он чем-то походил на деятелей Великой французской
революции. Кстати, историю революционного движения он знал пре-
восходно.
— Чтобы в таком возрасте увидеть свет, — сказал он матери, — мож-
но пропустить школу в течение десяти дней.
Итак, я еду в Стокгольм, отец дал денег на покупки. Едем поездом
до Гельсингфорса (Хельсинки), там даем сеансы. Я приобретаю евро-
пейский вид, мне покупают костюм, шляпу «Борсалино» и роговые
очки. Затем — поездом до Або (Турку) и пароходом в Стокгольм. На
пароходе после обеда нас выстраивают для опознания — какой-то рус-
ский не заплатил в ресторане. Потом его находят — оказывается, один
белоэмигрант решил устроить провокацию.
Матч в Стокгольме протекал очень напряженно, но с минимальным
перевесом побеждает команда Ленинграда. Мне удалось набрать 1V2
очка из 2 против Штольца (будущего гроссмейстера). На банкете всем
наливают по одному бокалу вина (сухой закон). Один из шведов долго
не решается ко мне обратиться, но в итоге выпивает и мой бокал...
На следующий день идем тратить деньги — дело простое. Вечером
в номере, где живем мы с Ильиным-Женевским, собирается многочис-
389
ленная компания. Есть хочется, а на ресторан денег уже нет. Собираем
мелочь, и добровольцы идут за хлебом и сыром. Набиваем рты. Стук
в дверь, и появляется Людвиг Кольин, президент Шведского шахмат-
ного союза. Он в смущении останавливается, но делает вид, что все в по-
рядке.
— Как вам понравился Стокгольм?
— Прекрасный город, — отвечает Ильин-Женевский; он уже успел
проглотить свой бутерброд.
Обратный путь через Ботнический залив был труден. Качка была
столь сильна, что многие страдали морской болезнью. Я очень ослабел
и, когда мы приехали в Гельсингфорс, все еще нетвердо стоял на ногах.
С Ильиным-Женевским мы подружились, вместе жили и в Гельсинг-
форсе. С изумлением я наблюдал, как Александр Федорович разделся
и стал обматывать себя дамскими чулками — выполнял заказ жены
(в те годы хороших чулок отечественного производства не было), а муж-
чинам дамские вещи провозить было запрещено таможней. Несмотря
на протесты, ту же процедуру он совершил и со мной. Белоостров (тог-
да там была граница) мы проследовали благополучно. Угрызений со-
вести я не испытывал — приятно было помочь новому другу!
Наконец Ленинград. Вечером вместе с братом идем к отцу, несем
в чемодане для него костюм. Дворник в подворотне хватает меня за
руку, я смотрю на него с изумлением.
— Тьфу, — сплевывает он.— Не узнал.
Еще бы, раньше в шляпе (да еще роговые очки!) он меня не видел.
В большом зале собирается вся школа. Зав. школой Сергей Иванович
председательствует, я делаю отчет о поездке. Но когда дело дошло до
обратного рейса на пароходе, я чересчур красочно и обстоятельно стал
описывать морскую качку и все ее последствия. Поднялся хохот.
— Миша!—умоляюще сказал Сергей Иванович. — Хватит...
Но я был неумолим, продолжал рассказывать о своих морских впе-
чатлениях.
На первом же уроке химии преподаватель Боровицкий вызывает
меня. Я, конечно, ничего не знаю — в итоге «неуд». Это был мой един-
ственный «неуд» за всю школу. Учились тогда без экзаменов, за вы-
сокими оценками не гонялись, так что особых волнений не было. Выс-
шей оценкой было «хорошо»; я учился на «вполне удовлетворитель-
но». Думаю, что этот стиль школы — требовались знания, а не
отметки — повлиял на мое поведение в шахматах. Я не гонялся за
очками, а смотрел в корень: как я играю, насколько глубоко я понимаю
шахматы?
Пионерской организации в школе не было, но комсомольская —
очень малочисленная — была. В школе я активно участвовал в обще-
ственной жизни — был председателем школьного ученического совета
390
(ШУСа). В 9 лет я начал читать газеты и стал убежденным коммунистом.
Стать комсомольцем было трудно — школьников почти не принимали.
Я долго этого добивался (брат уже был комсомольцем) и наконец в де-
кабре 1926 года стал кандидатом в члены комсомола. В райкоме со мной
беседовал некто Кузьмин (его братишка учился в нашей школе), один
из основателей комсомольской организации Выборгского района.
Еще в Стокгольме мне заказали примечания к двум партиям матча
Ленинград — Стокгольм; они были опубликованы в журнале «Шахмат-
ный листок». С этого начался мой путь шахматного аналитика. При-
вычка анализировать объективно — когда анализ публикуется, иначе
и действовать опасно, ибо опозориться можно — весьма важна для со-
вершенствования шахматиста. Несомненно, это и содействовало моим
успехам в ближайшие годы.
Политехнический
институт
Школа окончена. Групповая фотография: педагоги и ученики. Вы-
пускной спектакль «Как важно быть серьезным» Уайльда. Я исполнял
роль Эрнста, но без особого успеха — эта роль оказалась для меня слиш-
ком серьезной.
Мне нет еще шестнадцати, и в институт поступить нельзя. Тогда
только-только были восстановлены приемные экзамены — принимали
с семнадцати лет. Ну что ж, придется поиграть в шахматы, а затем се-
рьезно готовиться, чтобы год спустя на экзаменах не было осечки.
Летом 1927 года участвую в шестерном турнире в два круга. Жил на
даче в Сестрорецке, весь день на пляже (плечи были иссиня-черные)
и два раза в неделю ездил в Ленинград. Едешь поездом (тогда по этой
линии поезда еле двигались), смотришь в открытое окно, чистый-чи-
стый воздух, во всем теле необычайная легкость, голова ясная — можно
играть в шахматы!
Во втором круге проигрываю решающую партию Петру Арсеньеви-
чу Романовскому и остаюсь на втором месте. Меня зачисляют пятым
кандидатом в чемпионат СССР. Но «кандидата» уже побаиваются. Пар-
тии мои публиковали газеты...
С этим был связан забавный эпизод. А. Ильин-Женевский вел тогда
шахматный отдел в газете «Правда»; прослышал он, что я выиграл хо-
рошую партию у Рохлина, и попросил проигравшего продиктовать по
телефону текст партии. Яков Герасимович сначала отнекивался, а затем
решил подшутить и после ю-го хода продиктовал то, чего в партии и не
было. Ильин написал «сопровождающие» примечания и все опубли-
ковал! «Сдался» Рохлин в позиции, где легко делал ничью...
391
И вот Москва. Живу в гостинице «Ливерпуль», она находилась в Сто-
лешниковом. Играем в фойе Октябрьского зала Дома союзов. Впервые
вижу Крыленко. На открытии чемпионата Безыменский читает поэму
«Шахматы».
Еще в поезде (едем, конечно, в общем вагоне) Романовский (ему
было тогда тридцать пять) говорит: «А вдруг Миша будет первым?» —
и сам смеется. Шахматист Романовский был незаурядный. Техника не-
высокая, но неистощим на выдумки и опасен в атаке. Шахматы любил
бесконечно. К деньгам относился равнодушно, поклонение обожал.
Советы давал иногда такие, что запоминались навсегда: «Если у вас
атака, не меняйте фигуры. Меняйте лишь тогда, когда это приводит
к реальной выгоде...»
Однажды мы вместе с Петром Арсеньевичем участвовали в област-
ном чемпионате Рабпроса — зимой 1929 года. Играл я партию с А. Ба-
туевым, будущим мастером; белыми я получил подавляющий перевес,
но, не сделав ни одной видимой ошибки, упустил преимущество, и пар-
тия закончилась вничью.
— Петр Арсеньевич, как я не выиграл такую партию?
— Раз не выиграли, Миша, значит, в глубине души по-настоящему
этого не хотели...
Ко мне, как и все старшее поколение мастеров, Романовский отно-
сился ревниво и без особого дружелюбия. До моего появления Рома-
новский и его сверстники царствовали безмятежно — и вдруг появился
«выскочка»...
На финише чемпионата СССР я выиграл четыре партии под-
ряд, завоевал звание мастера и поделил в чемпионате пятое-шестое
места.
Теперь надо готовиться к экзаменам в вуз!
Вопрос учиться или играть в шахматы передо мной не возникал.
Я хотел учиться, хотя шахматы были для меня не менее существенны,
чем учение. Интуитивно я понимал, что учение полезно и для игры
в шахматы; с другой стороны, я считал себя обязанным заниматься
и другим трудом — как все, выделяться нечего... Быть может, этот метод
сочетания шахмат с другой профессией не так уж плох?
Все же зимой 1928 года я решил сыграть в чемпионате областного
комитета профсоюза металлистов. И не столько для того, чтобы по-
тренироваться (турнир был не очень сильный), сколько для того, что-
бы завоевать... первый приз — 40 рублей (деньги для меня немалые).
Выиграл хорошую партию у Б. Юрьева (№ 20), да и первое место за-
нял. Но...
Подошел ко мне организатор турнира, некто Федоров, и сказал:
— Вот, распишитесь здесь, мне нужно для вас получить деньги.
Я и расписался на чистом листе бумаги. И Федоров исчез...
392
Побежал я жаловаться в шахматную секцию Облсовпрофа, к Я. Г. Рох-
лину.
— Миша, приз будет получен.
И пьянице пришлось вернуть деньги. С тех пор в денежных делах
я стал осторожнее.
По физике и математике я действовал самостоятельно. Но обще-
ствоведение и литература?.. Там требования и программы менялись
быстро. Я записался в группу, где опытный педагог «натаскивал» две-
надцать абитуриентов. Все курили. Чтобы не быть белой вороной, за-
курил на два месяца и я; кончились занятия — сразу бросил.
— Мишка, — сказал мне мой друг Гриша, — я по физике и матема-
тике занимаюсь у одного бывшего боксера. Его брат — знаменитый про-
фессор по электротяге в политехническом... Там профессора мечтают
с тобой сыграть. Поедешь со мной к Лебедеву на обед?
Зимой 1926 года был я уже шахматист «известный». Играл тогда
в полуфинале чемпионата Ленинграда, и, когда заболел, пришел меня
проведать один школьный шахматист и привел с собой приятеля —
Гришку Рабиновича; с тех пор Гриша и стал моим болельщиком.
Вместе с Гришкой едем на «девятке» (трамвай № 9) в Лесной. Гриш-
ка был на редкость жизнерадостным парнем, со смазливой физионо-
мией, весьма остроумный и находчивый. «Острюсь с пяти до семи», —
говорил он о себе. Гришка и меня не щадил: «Мишка, посмотришь на
тебя издали — будто глуповат, а вблизи так все ясно — дурак дураком!»
И вместе гогочем.
Запас анекдотов его был неистощим, и всюду он становился душой
общества. Любил присочинить.
— Гришка, зачем ты меня обманываешь?
— Да поверь мне, чистая правда...
— Не верю.
Через два дня:
— Ну видишь, соврал?
Гришка только разводит руками и сам сокрушается.
Мы с ним очень дружили, и всю мою шахматную жизнь он за ме-
ня «болел». Способностей был выдающихся, в сороковые годы был
первым замзавгорфинотдела Ленинграда. До знакомства с Гришей
я был весьма застенчив — новый приятель сделал меня жизнерадост-
ным. Относился он ко мне трогательно, водил в парикмахерскую
(один ходить я стеснялся). В 1934 году, когда мне нужно было ехать
в Гастингс, Гриша написал докладную руководству Ленсовета, и мне
бесплатно сшили два костюма. Как-то после войны попал я к нему
в кабинет (просил деньги на ремонт здания шахматного клуба; день-
ги, конечно, были выделены) во время приема представителей орга-
низаций: замзав наизусть знал их финансовые дела... Впоследствии
393
он защитил кандидатскую и докторскую диссертации и стал профес-
сором.
...Супруга нашего хозяина, стройная дама с сильным телом, грубо-
ватым лицом и русалочьими волосами, пригласила всех к столу. День
был жаркий, и подали кислые щи. Аппетит у нас был отменный, мы
дружно хлебнули по ложке и... с ужасом уставились друг на друга: щи
прокисли настолько, что нельзя было есть — они вызывали спазмы.
— Вы знаете, — сказал мой находчивый товарищ, — прошлым летом
моя мама каждый день готовила щи. Они мне очень надоели. Можно,
я их не буду есть?
Оба мы — я с тоской, а Гриша с торжеством — провожали взглядом
тарелку со щами. Но что делать? Все же это свинство, что Гришка оста-
вил меня в беде, и я решил с ним разделаться!
— Знаете, — сказал я, — моя мама прошлым летом тоже каждый день
готовила щи.
Если бы Гришкин взгляд мог убивать, эти строки не были бы на-
писаны...
В профессорском доме, что против химического факультета, на квар-
тире у Павла Лазаревича Калантарова (до революции у него была вто-
рая категория по шахматам) собрались Герхман Адамович Люст (про-
ректор института; ректором был Александр Александрович Байков),
Людвиг Марианович Пиотровский, Иван Матвеевич Виноградов, Алек-
сей Борисович Лебедев и другие — сеанс состоялся. Оригинально ставил
партию знаменитый математик Виноградов (не так давно он скончался,
когда ему было за девяносто): он прежде всего выдвигал все пешки на
один ряд вперед, «чтобы фигуры имели свободу», — пояснял он; затем
играл неплохо, но спасти партию было уже невозможно. Позднее мы
с ним вместе отдыхали в Теберде, жили в одной комнате, и Иван Мат-
веевич развлекал меня смешными историями — рассказчик он был от-
личный. Последний раз виделись мы лет двадцать пять назад.
— Как проводите конец недели? — спросил я.
— Пни корчую на даче.
— Ломом?
— Нет, руками, мне бы только за пень ухватиться...
В основном все это были профессора электромеханического факуль-
тета, куда я мечтал поступить. Тогда стать электротехником означало
не менее, чем теперь — физиком.
Поступить было нелегко. Девяносто пять процентов всех мест предо-
ставлялось рабфаковцам, пять процентов — экзаменующимся. «По-
давайте заявление на ФИЗ (факультет индустриального земледелия), —
посоветовал Калантаров, — там конкурс меньше».
Держу экзамены. Не моюсь (тогда, кажется, все так поступали — при-
мета). Последний экзамен по физике. Экзаменатором оказалась моло-
394
дая женщина со строгим, суровым лицом. Решил все задачи, в том чис-
ле одну оригинальную. Дама на меня посмотрела внимательно: «А что
такое удельное сопротивление?» Смотрю на нее с удивлением — в фи-
зике Краевича об этом ничего не сказано! Тут уже экзаменатор пожи-
мает плечами, но Екатерина Николаевна Горева (супруга известнейше-
го русского электротехника, моего будущего профессора Александра
Александровича Горева) отпускает меня с миром...
В институт меня не приняли. Профессора тогда не имели права го-
лоса, всем распоряжался Пролетстуд. Из числа школьников, успешно
выдержавших испытания, принимали только детей специалистов (ин-
женеров) и рабочих. Я был сыном «лица физического труда» (тогда
была такая категория — к ним относились дворники, зубные техники
и др.). Рохлин, заместитель председателя шахматной секции облсовпро-
фа, заготовил ходатайство и поехал в Мраморный дворец — там поме-
щалась апелляционная комиссия. После двухмесячных хлопот и тревог,
с моей личной точки зрения, гора родила мышь — меня зачислили на
математический факультет университета. Там был недобор, так как
рабфаковцы туда шли неохотно. Все хотели работать на индустриали-
зацию!
Однако все же меня перевели в политехнический. В первых числах
января 1929 года в Москве были студенческие командные соревнования
по шахматам. Руководителем ленинградской команды был Иван Де-
мьянович Пушкин, заместитель председателя Ленинградского пролет-
студа. Пушкин сам учился на электромеханическом; когда в Москве мы
заняли первое место, он похлопал меня по плечу: «Знаю, знаю, к нам
хочешь... Переведем!»
Во время матча Ленинград — Ташкент мне довелось черными играть
против шахматиста первой категории Б. Вайнштейна. В соревновании
я играл не очень удачно — сказывался «нервотреп», связанный с по-
ступлением в вуз. Но эту партию провел весьма слабо, и когда она была
не окончена и передана на присуждение Ф. И. Дуз-Хотимирскому, у чер-
ных недоставало фигуры (за две пешки).
Дуз махнул рукой и первоначально присудил мне поражение. «Про-
стите, — сказал капитан ленинградских шахматистов, — вы можете про-
демонстрировать выигрывающий вариант?» И здесь началась комедия:
Федор Иванович на протяжении двух часов пытался найти выигрыш за
белых. Он был шахматистом немалого природного таланта (на между-
народном турнире в Петербурге 1909 года выиграл обе партии у победи-
телей — Эм. Ласкера и А. Рубинштейна), но настоящей школы не было,
и уже тогда я его превосходил в анализе. Все варианты опровергались,
и по требованию нашего капитана Дуз вынужден был присудить ничью.
Иван Демьянович сдержал слово, и в начале февраля новый студент-
политехник впервые пришел в группу на занятия.
395
Почти все были с рабфака, в возрасте 25—35 лет; из тридцати сту-
дентов лишь четверо — со школьной скамьи. Сначала отношение ко
мне было настороженным, но оно быстро рассеялось. Ваня Калачанов,
Лев Цейтлин (он был из школьников), Вася Новиков, Серега Забродин
оказались моими новыми друзьями. На факультете общих лекций поч-
ти не было, лишь физику читал всем студентам Владимир Владимиро-
вич Скобельцын (отец нынешнего академика), да на втором курсе лек-
ции по электрическим измерениям — Михаил Андреевич Шателен
(один из первых русских электротехников), а теоретические основы
электротехники — академик Владимир Федорович Миткевич.
Основные знания студенты получали в группе, где теорию и упраж-
нения вели весьма квалифицированные педагоги. Они принимали и эк-
замены (контрольные работы) по мере прохождения курса: экзамена-
ционных сессий как таковых, по сути дела, не было. Оценки были про-
стые — сдал или нет! Преподаватели хорошо знали слабости своих
студентов, помогали им, да и знания легко было проверить.
Теоретическую механику преподавал бывший артиллерийский по-
ручик Николай Александрович Заботкин. Маленького роста, круглень-
кий (и голова была круглая, хоть и несоразмерно большая), подтяну-
тый, с неизменным пенсне на маленьком носике, глаза — с затаенной
хитринкой. Говорил четко, дело знал отлично и преподавал по своей
системе: сначала объяснял, как решать задачи (давал при этом форму-
лы), решал их с нами, а затем излагал теорию. Некоторые рабфаковцы
были подготовлены слабо, учиться им было нелегко. Один из них, некто
Дерюгин, уверял, что это происходит из-за оригинального метода За-
боткина.
— Николай Александрович, а разве не лучше сначала теория, а по-
том упражнения?
— Нет, не лучше, а хуже...
Тут Дерюгин стал горячо доказывать, что сначала нужна теория,
а Заботкин немногословно, но ловко отбивался. Наконец отчаявшийся
спорщик использовал последний аргумент:
— Ну хорошо. Разве не все равно, что сначала и что потом?
Тут Заботкин преобразился: лицо его стало строгим, в глазах — смех:
— Если все равно, не будем ломать установленный порядок, — зая-
вил он под общий хохот.
Задача передо мной была нелегкая: за пять месяцев должен был
сдать все дисциплины за первый курс. Учиться было почти
некогда—я только «сдавал» (занятия в группе посещал, лекции про-
пускал). Один экзамен по физике я завалил (на уравнении Ван дер
Ваальса), и надо же — Алексею Ивановичу Тхоржевскому, родному
брату моего школьного учителя истории! Каюсь, готовил шпаргалки.
В день контрольных вставал в пять утра, конспектировал курс на не-
396
скольких листиках бумаги, завтракал, бежал по Невскому до Литей-
ного, на ходу вскакивал на последнюю (открытую) площадку второго
вагона «девятки» и в десять-одиннадцать утра уже сидел в аудитории.
Запоминал я все неплохо, в шпаргалку заглядывал в исключительных
случаях...
Сидел я на одной парте с Цейтлиным: длинный, худой, чуть сутулый,
взор исподлобья, говорил негромко, юмора — хоть отбавляй, упрям-
ства — тем более. Никогда я не встречал студента более способного — он
усваивал самую суть дела, и прочно. Преподаватели его побаивались.
По сравнению с ним я усваивал знания слабо — потом, правда, выяс-
нилось, что в поиске я был сильнее.
— Я знаю, что вы ничего не знаете, — полупрезрительно и полушутя
говорил мой товарищ, — но вы молчите с таким видом, что преподава-
тель верит, будто вы кое-что знаете...
Работаем в лаборатории машин постоянного тока. Случайно Цейт-
лин порвал цепь возбуждения. В соответствии с законом Фарадея дви-
гатель пошел вразнос, перегрузка — все отключилось, и зал погрузился
в темень. Цейтлина так напугал круговой огонь по коллектору, что он,
как крылья, вскинул свои длинные руки и смахнул очки с моего носа.
В темноте очки не найдешь — пришлось прибегнуть к очкам для чтения.
Дали свет. Цейтлин потрясен: «Разве я не зацепил ваши очки?»
И вот я перешел на второй курс. Медицинская комиссия — пошлют
или не пошлют в военный лагерь? Ведь на носу очки! Лагерь не армия —
признали годным.
Живем в палатках. По неопытности занимаю крайнее место: стоит
в дождь во сне прикоснуться к тенту, как становишься мокрым — па-
латка пропускает воду.
Сначала нас ночью частенько гоняли на аэродром. Однажды я даже
одевался во сне, замешкался, догнал свое отделение и полностью про-
снулся лишь при подходе к летному полю. Аэродром тогда был в высо-
кой траве. Роса, мы промокали насквозь... Самолеты допотопные —
«юнкере» (ЮГ-з) из гофрированного металла, матерчатые И-2 и Р-1...
Конечно, мы на них не летали, а только мыли и протирали.
В лагере — единственный раз в жизни — играл три партии вслепую
одновременно, никаких затруднений при этом не испытывал (Н. В. Кры-
ленко тогда запретил играть не глядя на доску, и в СССР это запрещение
для публичных выступлений выполняется. Суть дела в том, что мастер
вслепую играет хуже в творческом отношении, а здоровью его может
быть причинен ущерб... Алехин отлично играл вслепую, но относился
к этой игре отрицательно). Ездили в Новгород, где сыграли матч со
сборной города.
Все это было, конечно, слабой подготовкой к чемпионату СССР
в Одессе.
397
В период между двумя чемпионатами СССР (1927 и 1929 годов) я уча-
ствовал лишь в двух не очень сильных турнирах, о которых уже шла
речь. Чемпионат начался в августе; в четвертьфинальной группе я лег-
ко взял первое место.
В последнем туре четвертьфинала я выбился из сил, «выжимая» вы-
игрыш в партии с А. Поляком — накануне Всеволод Альфредович Рау-
зер попросил меня об этом:
— Если вы выиграете у Поляка, а я выиграю у Рюмина, то по табли-
це коэффициентов я обгоню Поляка и попаду в полуфинал.
В полуфинале можно было легко выполнить норму мастера; уже
тогда я относился к Всеволоду Альфредовичу с уважением и не мог ему
отказать. В итоге Раузер черными блестяще в семнадцать ходов «раз-
нес» самого Рюмина и в полуфинале стал мастером.
Большой след оставил Раузер в истории советских шахмат, и не толь-
ко в истории. Его дебютные идеи, тесно связанные с планами в середи-
не игры, неуязвимы и по сей день (это относится и к испанской партии,
и к сицилианской защите, и к французской защите). Исследовал он
только ход 1. е2—е4 за белых и нередко создавал глубокие партии. К со-
жалению, нервная система у него была непрочной, и практические
успехи не соответствовали его потенциальным возможностям. Человек
он был со странностями (через несколько лет заболел психическим рас-
стройством). Погиб во время блокады Ленинграда.
В 1931 году в Москве на финише чемпионата СССР я обогнал свое-
го конкурента Николая Рюмина на пол-очка, но оставалось еще два
тура. Рюмин должен был следующую партию играть черными с Рау-
зером. Я тогда и напомнил Всеволоду Альфредовичу, что долг плате-
жом красен.
— Да не могу я хорошо играть в шахматы... У меня неправильные
черты лица (?!), — вдруг заявил Раузер.
Сначала я растерялся, но решил прибегнуть к святой лжи:
— Алексея Алехина, который живет в Харькове, знаете? У него пра-
вильные черты лица?
— Нет, конечно...
— Так вот, Алексей Алехин — Аполлон по сравнению со своим братом
Александром, а ведь тот играть умеет!
Раузер провел партию с Рюминым с большой силой и выиграл.
Но вернемся к турниру в Одессе. В полуфинале от переутомления
я играл слабо и по возвращении в Ленинград вынужден был оправды-
ваться перед друзьями.
И на втором курсе я учился ненормально. Правда, первый семестр
прошел благополучно. Ходил на лекции, но там мне делать было не-
чего. Через пять минут я переставал что-либо понимать и, облегченно
вздохнув, вытаскивал карманные шахматы...
398
В нашей группе упражнения по переменному току вел сам Мит-
кевич. Однажды он меня вызвал решать задачу. Я ничего не знал, и,
как всегда в таких случаях, Владимир Федорович сам решал задачу за
студента, потом он меня ласково отпустил. Все стремились сдавать эк-
замен ему. Если студент ничего не знал, Миткевич все равно ставил ему
зачет и утешал неудачника: «Ничего, ничего! Необъятного — не обни-
мешь! » Все это ввергало в отчаяние его заместителя по кафедре Калан-
тарова — тот был весьма строг. Но когда впоследствии Калантаров взял
на кафедру Цейтлина, то уже сам Павел Лазаревич умолял моего това-
рища «не снижать успеваемость» на факультете...
Но в конечном итоге Цейтлин стал преподавать в Военно-электро-
технической академии, где подготовил кандидатскую диссертацию, но
к защите допущен не был — не все экзамены сдал. «И сдавать не буду, —
упрямо твердил он, — этот предмет не имеет отношения к моей научной
теме...»
Калантаров поговорил с начальником Академии, и тот издал приказ:
«Капитану Цейтлину в такой-то срок сдать экзамены». С хохотом Павел
Лазаревич рассказывал, что Цейтлин приходил к нему жаловаться:
«Какая-то сволочь донесла начальнику...» Потом легко защитил док-
торскую — благо уже без экзаменов!
С января 1930 года началась реформа высшей школы. Стране, при-
ступившей к индустриализации, нужны были не просто инженеры, а из
рабочих и крестьян — преданные Советской Родине. Что же делать,
если у части рабфаковцев подготовка была слабой?.. Решили облегчить
учение.
Это была необходимая, хотя и временная мера. Конечно, в среднем
она снизила уровень знаний молодых инженеров, но все же эти знания
оказались достаточными для того, чтобы выполнять обязанности ор-
ганизаторов производства.
Я лично, как это ни странно, выиграл от реформы; чрезмерным объ-
емом информации я не был перегружен, и больше нервных клеток мож-
но было использовать для принятия решений в оригинальных ситуа-
циях!
Наступила эра бригадно-лабораторного метода. Экзамены и кон-
трольные были отменены. Группы разделились на бригады в шесть-
семь студентов. Преподавателей не хватало, и были привлечены работ-
ники с производства. Политехнический подвергся реформе — каждый
факультет стал самостоятельным институтом.
Весной 1930 года мне довелось играть в турнире, куда были при-
глашены только мастера: Левенфиш, Романовский, Ильин-Женевский,
Готгильф, А. Куббель, Модель, Рохлин и Рагозин. Играли два раза в не-
делю в Доме работников физкультуры (были и выездные туры). В труд-
ной борьбе я завоевал первый приз — немецкие шахматные часы (они
399
служили мне лет двадцать, пока няня дочки Матрена Семеновна втихую
не стала их повседневно использовать, и они наконец сработались). Это
был мой первый успех среди мастеров. Сорок лет спустя я перестал вы-
ступать в шахматных соревнованиях.
Институт я не пропускал. Запомнилось одно занятие на старшем
курсе по устойчивости электропередач. Предмет вел «сам» Александр
Александрович Вульф — он впервые в истории советской электротех-
ники сделал расчет устойчивости передачи энергии (от Волховской
ГЭС в Ленинград). Высокий, худой, шея тоненькая, бесстрастное лицо
и тихий голос (словно бы его и нет на занятии), дело он знал превос-
ходно.
«Кто может ответить на этот вопрос?» (Не помню уж на какой.)
Минутное молчание, наконец вызывается некто Даманов. Смотрим
на него с удивлением — мы знали, что он не знает...
Даманов начинает весьма робко. Вульф застыл как изваяние. По-
скольку его не останавливают, Даманов оживляется и минут десять
с жаром высказывает свои соображения; наконец замолкает. Все мы
с нетерпением ждем оценки Александра Александровича. Тот молчит,
потом говорит тихо и бесстрастно: «Это неверно».
Даманов смущен, но Вульф продолжает молчать, и история повто-
ряется. Постепенно Даманов опять входит в раж, и мы снова с интере-
сом смотрим на профессора. «И это неверно...»
Так и «учились».
Впрочем, далеко не всегда так. Один курс — «Механический расчет
опор, проводов и тросов» — знали все. Николая Павловича Виноградо-
ва заменить было невозможно, и группу собрали вместе.
Нас предупредили, что экзамена не будет, но каждый получит ин-
дивидуальное задание на проектирование. Учебника не было — Нико-
лай Павлович излагал нам свою теорию (была и диаграмма Кремоны,
и диаграмма Виноградова), каждый вел конспект. Затем— трудный
проект, помогать друг другу некогда! Все хорошо учились.
Роста Николай Павлович был небольшого, имел брюшко, на кото-
ром покоилась золотая цепочка от часов. Говорил тенорком (позднее
я узнал, что он увлекался пением и охотно выступал на вечеринках).
Летом 1931 года мы проходили практику на Днепрострое. Попал я в
техотдел, и дали мне рассчитать временную перемычку (временную
линию передачи) на деревянных опорах. Виноградов нам о деревянных
опорах не рассказывал, но я раскрыл СЭТ («Справочник электротехни-
ка»), заглянул в раздел, составленный нашим преподавателем, и сделал
расчет.
Как я ни переделывал его, опоры валились. Я уже отчаялся, вдруг
вижу улыбающегося Николая Павловича — он был консультантом Дне-
простроя.
400
— Что здесь делаете?
— Да вот, деревянные опоры валятся...
— Перемычка временная? Ослабьте тяжение провода.
Боже, как просто — опоры перестали падать!
На Днепрострое было нелегко. И жилье, и питание — с военным ла-
герем не сравнить. Сыграли матч с Запорожьем*. Совет физкультуры
в Запорожье помог при отъезде в Ленинград с билетами на поезд — да-
ли справку, что мы едем «для обмена опытом по эстафете урожая».
Тогда шла уборочная кампания, и поэтому билеты мы получили вне
очереди.
В октябре 1931 года в Москве проходил очередной чемпионат СССР.
Собралось несколько десятков участников; сначала были полуфиналы,
затем — финал.
Первые четыре партии легко выиграл; настроение было хорошее.
Играли мы в фойе Октябрьского зала Дома союзов, перед игрой обе-
дали там, где теперь буфет Колонного зала. Стояли длинные столы,
скамейки, где и рассаживались участники. Пообедав с аппетитом, ре-
шаю, что хорошо бы съесть вкусный шницель еще раз (время было го-
лодное). Пересаживаюсь задругой стол. Официантка, естественно, при-
несла мне тарелку борща. Отказаться от первого блюда невозможно —
стало бы ясно, что уже обедал. Пришлось съесть не только шницель, но
и борщ... Тут же началась партия с А. Константинопольским. Из дебю-
та вышел с перевесом, но затем почувствовал, что засыпаю. Когда «про-
снулся», положение уже было проигранное. На следующий день с горя
проиграл еще и П. Измайлову — вот к чему иногда приводит лишний
обед. Мой выход в финал оказался под угрозой. Все же второе место
удалось занять, но в финале меня ждали новые испытания.
В первом туре проигрываю Ильину-Женевскому, в седьмом — Со-
зину: чуть не «повторился» турнир в Одессе... Но в последующих десяти
партиях набираю девять очков и впервые завоевываю звание чемпиона.
В 1932 году принял участие в составлении сборника этого чемпио-
ната. Половину партий прокомментировал, примечания к остальным —
отредактировал. Это был мой первый большой аналитический труд.
Закончил эту работу во время отдыха в Темникове (Мордовия).
Когда вернулся в Ленинград, начался чемпионат города. По моему
предложению принимается новый регламент соревнования — играть
каждый день (участников освободили от работы). Как это ни странно,
нашлись мастера, которые считали, что лучше проводить два тура в не-
делю.
Набрал я в турнире ю из 11 и, естественно, опередил всех участни-
ков...
См. «Шахматы на Днепрострое».
401
Итак, институт закончен. Дипломного проекта, конечно, не было.
Учились мы четыре года, я — и того меньше. Страна получила необхо-
димое количество специалистов; цель была достигнута.
Вскоре прежний режим высшей школы был восстановлен.
Попал я по распределению в лабораторию высокого напряжения
имени А. А. Смурова. Смуров создал эту лабораторию (было заказано
первоклассное оборудование в США), помещалась она в электротехни-
ческом, на Песочной улице. В результате реорганизации лаборатория
тогда перешла к нашему институту. Смуров был уже тяжело болен. Од-
нажды, незадолго до его смерти, я был представлен Александру Анто-
новичу в его профессорской квартире.
Было мне в лаборатории скучно. Еще студентом во время практики
меня заставили считать устойчивость проектируемой системы Бело-
русэнерго. Считал я методом step-by-step (шаг за шагом). Сейчас эти
расчеты с легкостью производятся на ЭВМ, тогда я считал три месяца.
В это время (зимой 1932 года) в лаборатории Смурова появился Алек-
сандр Александрович Горев. Показали ему мой расчет. Руководили
мной два аспиранта, мои старшие товарищи, Витя Гессен и Вася Толч-
ков. Горев сразу указал, что основная формула, с помощью которой
упрощалась схема сети, была ошибочной — весь расчет, стало быть, на-
до выбросить в корзину!
У Александра Александровича был диплом № 1 нашего политехни-
ческого. Электрик он был универсальный, общая подготовка исключи-
тельно сильная — ему было безразлично, для какой технической за-
дачи применять свой логический аппарат. Пользовался всегда строги-
ми методами решения, хотя иногда и увлекался.
В конце 20-х годов он работал в ВСНХ. Горев вывел систему уравне-
ний, описывающую режимы работы синхронной машины. Эти уравне-
ния он получил при четких ограничениях задачи. Еще раньше, хотя
и менее строго, их вывел американский ученый Парк. Поэтому в Со-
ветском Союзе эту систему уравнений называют уравнениями Парка —
Горева. По сути дела, они относятся к любой машине переменного тока,
не только к синхронной. С этими уравнениями связана почти вся моя
работа в электротехнике.
Горев был высок ростом, широк в плечах, сутул, длиннорук. Массив-
ная нижняя челюсть выдавалась вперед, говорил громко и, когда увле-
кался, — не очень ясно. Работал в очках, но когда хотел взглянуть на
собеседника, то, опустив голову, смотрел поверх очков. Тогда он уже
был лысоват, и если напряженно думал, то перед тем, как высказаться,
поглаживал поредевшие волосы.
Когда задумывался, был страшноват. Взор становился потусторон-
ним (глаза смотрели в никуда), нижняя челюсть отвисала. Потом за
очками в глазах появлялось нечто счастливое и хитроватое, иногда он,
402
по-детски захлебываясь, смеялся. Если решение ему казалось важным,
то ударял громадным кулаком по столу и с апломбом высказывал ре-
зюме.
Приходил он в лабораторию раз в неделю. Когда он получил ка-
федру в институте, стал работать только в своем домашнем кабинете
(с неизменным эрдельтерьером), там и спал. Эта квартира на втором
этаже профессорского дома была хорошо известна всем его сотруд-
никам.
В лаборатории Смурова Горев по работе часто соприкасался с Нико-
лаем Николаевичем Щедриным. Николай Николаевич роста неболь-
шого, выражение морщинистого лица деликатное, внешне никогда не
проявлял своих переживаний. Щедрин впервые в СССР стал считать
токи короткого замыкания (это необходимо при выборе электрообору-
дования), был он также универсальным электриком. Щедрин умер,
когда ему шел девятый десяток. Вдвоем они являлись весьма примеча-
тельной парой. Когда великан Горев громогласно развивал какие-либо
идеи, а маленький Щедрин их спокойно опровергал, наблюдать было
любопытно. Николай Николаевич подсказал мне тему кандидатской
диссертации.
С аспирантами Горев обращался просто: сам он о них никогда не
вспоминал, а когда аспирант приходил и начинал что-либо рассказы-
вать, Горев посматривал на него поверх очков, потом думал — и либо
отделывался от посетителя, либо, если находил что-то для себя инте-
ресным, завязывал спор.
Однажды к нему явился Вася Толчков и стал показывать свои рас-
четы. Горев подумал и спросил: «А на какой логарифмической линей-
ке вы высчитывали с точностью до пятого знака? На полуметровой?»
Толчков с гордостью сказал, что на обычной, длиной двадцать пять
сантиметров.
Горев поднялся во весь свой рост и заорал на бедного Васю: «Вон
отсюда!!» На обычной линейке можно считать лишь до третьего знака.
Пришлось аспиранту Толчкову сменить научного руководителя — он
перешел к Вульфу.
В декабре 1932 года и я стал аспирантом электромеханического фа-
культета.
За победу в «турнире мастеров Дома ученых» меня премировали
путевкой в санаторий (еду в санаторий впервые!).
Вместе с моим старшим товарищем Я. Г. Рохлиным собираемся в до-
рогу — на Кавказ, в Теберду. Все это весьма кстати — надо отдохнуть
и подготовиться к очередному, 8-му чемпионату СССР.
Время было тяжелое. Колхозы еще не окрепли, с продуктами плохо.
Ходили слухи об эпидемии сыпного тифа. Мать не хотела меня отпу-
скать. Однако мой жизнерадостный спутник ее уговорил: «Есть отлич-
403
ное средство против насекомых — нафталин... Будем „дезинфициро-
вать“ всех пассажиров».
Рохлин сдержал слово. Я помирал со смеху, когда в поезде он обсы-
пал нафталином себя, меня и, беседуя с нашими соседями по купе, не-
заметно сыпал нафталин им в карманы, — с какой искренностью при
этом он возмущался вместе с пассажирами, что в поезде неприятный
запах!..
До Невинномысской доехали благополучно. Ночью ждем пересадки
на Баталпашинск. Не спим — почерневшие и высохшие от голода дети
просят поесть: Кубань голодала. Оживление наше кончилось, мы не
могли смотреть друг другу в глаза.
От Баталпашинска едем автобусом, и вот мы в санатории КСУ (Ко-
миссии содействия ученым) в Теберде.
Горы, холодная речка Теберда (купаюсь, то есть окунаюсь и сразу
даю стрекача), ученые, артисты, писатели. Знакомимся с Асеевым
и Кирсановым. С Николаем Николаевичем Асеевым мы так и дружили
до конца его дней (тогда ему показалось во мне что-то романтическое,
и, хитро прищуриваясь, величал меня «немецким поэтом начала про-
шлого столетия»).
Особенно подружились после того, как он построил дачу на Нико-
линой горе. Пришел я как-то к нему — сидит Асеев на крылечке, но
такой печальный...
— Что с вами?
— Да вот, секцию прошел, а на пленуме завалили...
Понятно, речь шла о Ленинской премии. Но надо было поддержать
друга шуткой, тем более что здоровье его было вконец расстроено.
— Николай Николаевич, не следует огорчаться. Раз вас провалили,
значит, вы человек достойный.
Асеев тонко почувствовал иронию и ответил в тон:
— Это я знаю, да денег жалко...
Николаю Николаевичу юмора было не занимать.
Живая и остроумная Клава Кирсанова пользовалась общими сим-
патиями — ей было лет 25; туберкулез заставлял ее лето проводить
в Теберде. Через четыре года бедная Клава умерла.
Играем в волейбол; однажды осмелился взгромоздиться на лошадь.
Та (не хуже Асеева) поняла, с кем имеет дело, и полезла в гору. Как отец
Варлаам из пушкинского «Бориса Годунова», я смекнул, что для спа-
сения надо «читать по складам», и заставил все же лошадку вернуться.
На этом моя кавалерийская карьера завершилась.
Здесь, в Теберде, впервые я задумался над подготовкой шахматного
мастера — с карманными шахматами не расставался. Трудился я над
дебютными вариантами, но еще слабо связывал начало партии с сере-
диной игры. Уезжал я в Ленинград с несколькими «тебердинскими»
404
разработками; они мне помогли немного — как дебют кончался, я вы-
нужден был искать план заново.
Восьмой чемпионат СССР имел исключительное значение. Шахма-
тисты, приобщившиеся к шахматам в советское время, впервые попали
в чемпионат в 1927 году. Тогда я стал мастером. На следующем чемпи-
онате страны, в 1929 году в Одессе, я «провалился», хотя состав участ-
ников был не лучшим. В 1931 году мне посчастливилось стать чемпио-
ном, но не все ведущие представители дореволюционного поколения
мастеров тогда играли. И вот в 1933 году на чемпионате в Ленинграде
собрались все сильнейшие шахматисты страны. Именно здесь, в залах
Центрального Дома работников физкультуры, должен был решиться
спор между старшим поколением и молодой порослью отечественных
шахмат.
Турнир завершился полной победой молодых сил. Нельзя сказать,
что тогда старшее поколение ослабело; нет, его представителям было
около сорока лет. Но задача, поставленная Н. В. Крыленко в 20-е годы
перед советскими шахматистами, успешно решалась — выросло моло-
дое поколение советских мастеров.
Тогда была хорошая традиция: после выигрыша партии мастер дол-
жен был прокомментировать ее перед зрителями, это всегда вызывало
интерес.
На мою партию с Левенфишем пришло много любителей шахмат;
я применил один из заготовленных вариантов, но остроумной игрой
партнер обострил ситуацию на доске, и белые еле-еле поддерживали
равновесие. В эндшпиле Левенфиш допустил две-три неточности, и в
конверт, когда партия была прервана, я вложил бланк, где был записан
выигрывающий ход а4—а5*.
Во время перерыва все участники одной компанией обедали в До-
ме ученых. Левенфиш, глядя на карманные шахматы, громогласно
заявляет: «Если записан ход а4—а5, сдаю партию». Я не мог себя сдер-
жать и кивнул головой (впоследствии в аналогичных ситуациях я вел
себя иначе, ибо подобное предложение в какой-то мере связано с кос-
венным нарушением тайны записанного хода). Вскрываем конверт,
пожимаем друг другу руки, и — по обязанности — я возвращаюсь в тур-
нирное помещение, чтобы демонстрировать зрителям сыгранную пар-
тию.
От счастья я плохо замечал, что происходит вокруг. Со всей искрен-
ностью критиковал свою игру, отметил промахи партнера. Но мой друг
Слава Рагозин (тогда он не играл в чемпионате — Слава двинулся впе-
ред лишь полгода спустя) при сем присутствовал и потом мне все рас-
сказал.
См. вступительную статью к первой книге.
405
Доигрывание партий еще не началось, поэтому собрались не только
все зрители, но и участники — и стар и млад: они почтительно слушали,
в том числе и Левенфиш. «Это был творческий триумф нашего поко-
ления», — горячо уверял меня Слава.
Видимо, после турнира не один Рагозин был такого же мнения. Ког-
да я сыграл последнюю партию, меня познакомили с Михаилом Зощен-
ко. Был он худ, молчалив, на тонком, смуглом лице, оттененном чер-
ными, гладкими волосами, выделялись очень грустные глаза — не
сразу можно было поверить, что имеешь дело с автором смешных рас-
сказов. Вогнал он меня в краску: «Вы добьетесь в жизни многого, и не
только в шахматах...» Видимо, Михаил Михайлович нашел во мне
мало смешного. Вспоминаю это сейчас и думаю: решу проблему ис-
кусственного шахматиста — значит, Зощенко не ошибся.
На последнем туре был и Б. П. Позерн, старый большевик, один из
руководителей Ленинградской партийной организации. Молодые масте-
ра окружили его и просили содействовать встречам между советскими
и иностранными шахматистами — с 1925 года это общение стало нераз-
решимой проблемой... «Что ж, теперь это имеет смысл, — сказал Борис
Павлович, — мы вас поддержим». Позерн был близок к С. М. Кирову.
Работая в лаборатории высокого напряжения имени Смурова, я осо-
бых способностей не проявлял. Считали меня и комсомольцем не очень
активным. Каково же было удивление моих товарищей, когда в «Ком-
сомольской правде» было опубликовано, что в числе 20 молодых пред-
ставителей науки, искусства, культуры и спорта я приглашен на юби-
лейный пленум ЦК ВЛКСМ, посвященный 15-летию комсомола!
Секретарь партбюро лаборатории Коля Тарасов (впоследствии
Н. Я. Тарасов был заместителем министра энергетики), сообщая эту
новость, пристально в меня вглядывался — чего он ранее во мне не за-
метил?
Юбилейный вечер состоялся в Большом театре. Сталина не было,
он отдыхал на юге, члены Политбюро выступали с речами. Все прохо-
дило очень тепло и в то же время торжественно — комсомолу воздали
должное, настроение было приподнятое. Потом состоялся концерт.
Через день нашу двадцатку пригласили на банкет в ресторан «Ме-
трополь» — на встречу с руководством Цекамола. А. В. Косарев сидел
против меня. Поражали его острый взгляд и решительное выражение
лица. Многие произносили речи. Запомнилось одно выступление: кто-
то из сидевших рядом с Косаревым встал и красноречиво отметил за-
слуги комсомола. А закончил с хитрой усмешкой: «Всеми своими по-
бедами комсомол обязан нашему великому вождю и учителю, товари-
щу... Косареву!»*.
Тогда принято было эту стереотипную фразу относить только к Сталину.
406
Поднялся хохот, но громче всех смеялся Александр Васильевич.
То, что созрело, свершилось. Вскоре после чемпионата мне позвонил
по телефону С. О. Вайнштейн: «Миша, важная новость, жду вас...»
Был Вайнштейн в свои 40 лет лысоват, за очками прятались малень-
кие глаза, большой и почему-то разноцветный нос также не украшал
его лицо. Когда он волновался, то засовывал правую руку в штаны и,
держа ее на пояснице, твердил при этом: «Такое... такое...»
Вся его жизнь была в шахматах. Он был со дня основания фактиче-
ским редактором журнала «Шахматный листок» (ныне «Шахматы
в СССР»), собирал шахматные книги (его библиотека была превосход-
ной) и, имея большое количество шахматных друзей за границей, яв-
лялся связующим звеном между Крыленко и зарубежными шахмати-
стами.
До революции звание мастера получить в России было практически
невозможно, и поэтому русские шахматисты ездили на конгрессы Гер-
манского шахматного союза. Незадолго до начала войны, летом 1914 го-
да, делегация русских шахматистов играла в Мангейме. Среди них бы-
ли Алехин, Боголюбов, Романовский, Селезнев, И. Рабинович и другие
(в числе которых и Вайнштейн). Немцы всех интернировали. Алехин
представился психически больным, и его через Швейцарию отпустили
на родину; остальные (кроме Боголюбова и Селезнева) вернулись уже
в Советскую Россию лишь в 1918 году. Поэтому Вайнштейн немецкий
язык знал превосходно.
«Такое... такое,..— начал Самуил Осипович, стоя в привычной по-
зе, — получил письмо от Женевского. Флор предлагает вам сыграть
матч...»
Александр Федорович уже все с Флором оговорил. Ильин-Женевский
тогда был советником полпредства СССР в Праге и, естественно, общал-
ся с чехословацкими шахматистами, в том числе и с чемпионом страны.
Сало Флор всегда отличался предприимчивым характером — тогда он
был шахматной надеждой Запада — и, рассчитывая, по-видимому, на
нетрудную победу, предложил сыграть матч с чемпионом СССР.
Много позднее шахматисты знали Флора как остроумного журна-
листа, и только. Но в 30-е годы перед Флором трепетали, его сравнива-
ли с Наполеоном. Стиль его игры был весьма оригинален.
Из шахматистов последующих поколений в творческом отношении
ближе всех к нему стоял Петросян, а ныне — Карпов. К сожалению, ког-
да Флору перевалило за тридцать лет, он стал играть слабее. Видимо,
счетные способности снизились, а способности к самопрограммирова-
нию не получили должного развития. После захвата нацистами Чехо-
словакии Флор переехал в нашу страну и стал гражданином СССР.
Женевский послал два письма: одно—Крыленко, а второе— Вайн-
штейну, для меня.
407
Ильин-Женевский был человеком необыкновенным. Родился в дво-
рянской семье, был исключен из гимназии за революционную деятель-
ность и вынужден был уехать в Швейцарию для окончания образова-
ния. Там он объехал на велосипеде вокруг Женевского озера и, победив
всех своих шахматных противников, взял себе вторую фамилию. Все
это он описал в замечательной книжечке «Записки советского мастера».
Во время Первой мировой войны Александр Федорович был отравлен
газами, контужен и на время потерял память — ему пришлось заново
учиться играть в шахматы. После фронта у него появилось нервное по-
дергивание: он быстро-быстро и с размаху потирал себе руки, сплевы-
вая при этом через левое плечо (на незнакомых людей это иногда не-
приятно действовало). Обладал ангельским характером, удивительно
порядочный человек был. Не прощал только плохого отношения к шах-
матам. В 1925 году стал мастером и через несколько месяцев на между-
народном турнире в Москве выиграл сенсационную партию у Капа-
бланки. В 1941 году погиб от немецкой бомбы в Новой Ладоге (что
у Ладожского озера).
Относились мы друг к другу сердечно, хотя однажды я сделал
Александру Федоровичу превеликую гадость. Было это в Одессе, во
время чемпионата СССР 1929 года. Ильин-Женевский поделил в чет-
вертьфинале первое место, но по коэффициентам не вышел в полу-
финал. Тогда председатель турнирного комитета Н. Д. Григорьев
решил исправить дело: собрал всех участников (всего около 40)
и предложил включить Ильина в полуфинал, если ни один участник
не возражает.
Нашелся 18-летний юнец, который заявил, что регламент — закон
и нарушать закон нельзя; Александр Федорович тут же покинул Одессу.
Никогда он меня не упрекал за этот поступок; видимо, понимал мой
характер. Он был в восторге от предложения Флора и верил в успех со-
ветского чемпиона.
И вот ленинградцы едут в Москву на заседание исполбюро шахсек-
тора ВСФК (Высшего совета физкультуры). Вернулись и рассказывают:
все москвичи горячо убеждали Н. В. Крыленко отказаться от матча
и дать согласие на турнир.
«Почему?» — задумавшись, спрашивает Николай Васильевич. Ему
объясняют, что Ботвинник в матче обречен, а вот турнир дело другое,
там все возможно... Выражение лица у Крыленко стало жестким. «Будет
матч, — сказал он.— Мы должны знать свою подлинную силу». Вопрос
был решен!
Готовился к матчу я в старом Петергофе, в доме отдыха ученых. К то-
му времени было опубликовано свыше юо партий Флора, которые я и
систематизировал. Считалось, что Флор — шахматист комбинационно-
го толка, блестяще ведет атаку. Выяснилось, что все это было в про-
408
шлом. Флор уже тогда стал тончайшим позиционным мастером, от-
лично играл эндшпиль. Дебютный его репертуар был ограничен, это
облегчало мою подготовку, и я наивно думал, что подготовился хорошо.
Хотя на практике это не подтвердилось, но все же 1933 год и особенно
матч с Флором — даты рождения нового метода подготовки. Возмужал
этот метод, однако, позднее!
Крыленко организовал матч с большим размахом. Играли в Колон-
ном зале Дома союзов. Участников разместили в гостинице «Нацио-
наль»), счет у нас в ресторане был открытый. Правда, в соответствии
с привычками питался я экономно, но когда нас посетила делегация
пионеров, подмахнул какой-то очень большой счет.
Флор всему этому удивлялся. Он, видимо, думал, что советские шах-
матисты всегда так живут. «У вас красный живот», — сказал он, к ужа-
су своей собеседницы Клавы Кирсановой (по-чешски — прекрасная
жизнь!).
Интерес к матчу был огромный, Колонный зал переполнен. Но ши-
рокая публика была вскоре разочарована: Флор играл легко и явно до-
минировал на шахматной доске.
В первой же партии я не сумел использовать подготовленный де-
бютный вариант, так как не составил при подготовке верного плана
игры в дальнейшем. В цейтноте в равной позиции я попался в замаски-
рованную ловушку и проиграл.
Вызвали из Ленинграда мастера А. Я. Моделя, моего старшего дру-
га (еще в 1927 году в Москве во время чемпионата СССР мы с ним со-
трудничали), — он тонко умел анализировать неоконченные партии
и вообще был превосходным аналитиком.
Модель — он бойко сочинял стихи — решил отметить исход первой
партии, чтобы поднять мое настроение*.
Следующие две партии закончились вничью. Мое настроение
(и я был не одинок), конечно, поднялось. Четвертая и пятая партии
также закончились вничью, но в шестой меня ждал новый удар страш-
ной силы.
Я получил в защите Нимцовича (вариант Краузе) трудную позицию,
но дело свелось к эндшпилю.
Неосторожно я даже предложил Флору ничью, но у него были два
слона против двух коней, а главное — безопасная позиция. Черные не
справились с трудностями защиты, и Флор записал в свой актив вторую
победу. Казалось, все кончено, Флор непробиваем. Шахматные обозре-
ватели меня «похоронили», а Флора возвели в гении.
Переезжаем в Ленинград. Вторая половина матча будет проходить
в Большом зале консерватории.
См. статью «А. Я. Модель».
409
В «Красной стреле» Флор беспокойно ходит около меня и наконец
предлагает поменяться местами.
— Почему?
— У вас тринадцатое место, мое счастливое число...
А, так ты суеверен? Отлично!
— Нет, — отвечаю, — я тоже суеверен и никогда не уступаю своего
места...
Ленинград. Выходим на перрон. Все пробегают мимо меня и окру-
жают гроссмейстера. Едем в «Асторию»; большой, холодный и какой-то
неуютный номер гостиницы... Что делать? Набираю телефон 82-58...
— Мама, здравствуй. Ты меня кормить будешь?
— Конечно, буду, приезжай...
И вот я дома, на Невском, 88. Большая коммунальная квартира, жи-
вут семь семейств. Узенькая десятиметровая комнатка, во время утрен-
ней зарядки надо стоять вдоль комнаты (если поперек, то упираешься
пальцами в стены). Но здесь меня никто не тревожит: ни Флор, ни жур-
налисты, ни болельщики — я исчез. Напротив, на Невском, живет Мо-
дель, бегу к нему, там уже Слава Рагозин. Они меня не оставили.
— Миша, — убеждает меня Слава, — дебютный вариант первой пар-
тии очень хорош. Вы просто ошиблись. Давайте посмотрим.
Поработали несколько часов, но не успели закончить. Решаем в седь-
мой партии этого не применять, надо все подготовить к девятой — сле-
дует действовать наверняка. Флор сейчас «рваться» не будет, наоборот,
две очередные спокойные ничьи убедят его в своей неуязвимости и в
беспомощности партнера...
К девятой партии (№ 55) все было готово. Мама и брат также реши-
ли поехать на игру. Едем на «линкольне». Зал переполнен.
Флор самоуверенно повторяет вариант первой партии, я применяю
новое заготовленное продолжение, связь между дебютом и миттель-
шпилем установлена заранее!
Критический момент партии: найду ли я сильнейший ход 14. ФЙ4 —
это в пресс-бюро интересует всех, но никто уже в меня не верит... «Ко-
нечно, это сильнейшее, — говорит Левенфиш, — но разве Ботвинник
решится на подобный ход?»
Конечно, решился — к этому моменту матча я уже освободился от
скованности, был сосредоточен.
Флор изобретательно защищается, но партию не спасти. Гром ова-
ций. «Хорошо, — думаю, — посмотрим теперь, насколько ты устойчив
психологически!»
Флор не оказался устойчивым. По совету Моделя и Рагозина при-
меняю в десятой партии (№ 56) голландскую защиту, построение «ка-
менная стена». Знаю, что Флор этот вариант никогда еще не играл,
а здесь белым надо действовать активно и умело. Флор в незнакомой
410
ситуации играет пассивно, передает инициативу черным, допускает
просмотр и вскоре капитулирует. Теперь счет матча 5 : 5. Овации и шум
в зале неописуемы. Флор не гений. Обозреватели? Те быстро перестро-
ились...
Да, Флор не гений, но шахматист исключительной силы. Одиннад-
цатую партию он играет после труднейшего сеанса одновременной
игры, который затянулся далеко за полночь. После дебюта попадает
в тяжелую позицию. Однако отступать уже некуда. Проигрыш партии —
проигрыш матча. Он собирается с силами и ловко добивается ничей-
ного исхода.
Осталась последняя партия. Через С. О. Вайнштейна Флор мне пере-
дает, что раз противники уже показали примерное равенство сил, он
предлагает в двенадцатой партии ничью. Я, конечно, не возражаю —
мог ли я мечтать о ничейном исходе матча накануне девятой партии!
Это было международным признанием развивающейся советской
школы в шахматах. Николай Васильевич Крыленко, который не мог
скрывать своих огорчений в Москве, приезжает на заключительный
банкет.
Ресторан «Астория» переполнен. Шахматисты, артисты, ученые,
юристы (влияние Крыленко) и просто знакомые... Угощение отличное.
Николай Васильевич доволен — не зря девять лет назад он стал во гла-
ве советских шахмат! С обычным красноречием он высказал то, что
у него было на душе. Затем взглянул на меня и продолжал: «Ботвинник
в этом матче проявил качества настоящего большевика...» Ну и ну! Что
же теперь скажет Коля Тарасов, который не упускал случая попрекнуть
меня, когда я пропускал скучное собрание? Затем танцы. Танцую с Га-
лей Улановой (ее на банкет пригласил Рохлин). «Никогда не думала,
что шахматисты танцуют», — говорит Галя. Я ей ничего сказать не
мог — фокстрот она танцевала слабо.
Фокстрот и чарльстон я танцевал на уровне профессионала. На про-
тяжении многих лет каждую субботу я ходил на танцульки с Ниной
Дитятьевой (я учился в одном классе вместе с ее сестрой Лелькой, она
погибла в первый же день войны вместе с мужем-пограничником). Ни-
на и научила меня танцевать. Чарльстон сначала у меня не получался —
не так просто вертеть обеими ногами одновременно. Но я схитрил:
месяца два методично тренировался перед зеркалом и создал свой
стиль, когда ноги работают поочередно (заметить это было практически
невозможно). Нина сразу же освоила новую систему, и на танцевальных
вечерах все почтительно наблюдали за нашим исполнением, наивно
полагая, что это новейшее веяние с Запада...
На следующее утро прихожу в «Асторию» поблагодарить Николая
Васильевича и попрощаться с ним. Крыленко усаживает меня и фо-
тографирует; потом прислал мне фото на память.
4И
На прощание Флор дарит мне свою фотографию с надписью «Ново-
му гроссмейстеру с пожеланиями дальнейших успехов». Кажется, я вы-
полнил его указания. Гроссмейстером же формально я стал лишь пол-
тора года спустя.
Провожаем Флора на вокзале. Он поездом через всю Европу едет на
турнир в Гастингс. Никто и не думал, что этот турнир войдет в историю
шахмат как конец блестящих побед Алехина, который на протяжении
семи лет, после завоевания первенства мира, не знал неудач. В Гастинг-
се Алехин поделил 2—3-й призы, отстав от Флора на пол-очка.
Дом ученых проводит диспут о творческих итогах матча. Друзья мне
уже сообщили, что на меня будет нападать «старшее поколение». Так
оно и есть: Г. Левенфиш и П. Романовский, которые после московской
половины расточали похвалы Флору, теперь критикуют меня за равный
счет в матче, за осторожность, за обилие ничьих.
Рассказываю собравшимся о закулисной стороне матча, о психоло-
гической стороне борьбы, о непробиваемом стиле Флора и т. п. В за-
ключение не сдержался и напомнил об итогах матча Боголюбов — Ро-
мановский в 1924 году (61/2 : 21/2). «Петр Арсеньевич, — спрашиваю
Романовского, — вы тогда, видимо, правильно играли с творческой
точки зрения? Какой же вид имели бы теперь советские шахматы, если
бы я играл с Флором по Романовскому?»
Примерно через месяц — неслыханная скорость — вышел сборник
партий матча с моими комментариями. Во вступительной статье я рас-
сказал о своей подготовке. Это была первая публикация о зародившем-
ся методе; вторая публикация была пять лет спустя, когда метод уже
был разработан во всех тонкостях.
И в заключение пришлось проглотить пилюлю. Аспирантами элек-
тромеханического факультета тогда командовал профессор Толвин-
ский, один из крупнейших специалистов того времени по электриче-
ским машинам, — он был консультантом Днепростроя. В конце семестра
в большой электротехнической аудитории (позднее ей было присвоено
имя академика В. Ф. Миткевича) он собрал аспирантов и подвел итоги
их работы. «Все было благополучно, — сказал Вацлав Александрович, —
все аспиранты успешно выполнили свои планы, кроме двоих: один был
болен, а другой был отозван для... общественной забавы!»
Аспирантура
Аспирантура моя затянулась — играл в шахматы, но все аспирант-
ские экзамены сдал. Так как институт мне дал слабую общую подготов-
ку, Горев заставил меня изучать математику и механику; кроме того,
я должен был сдать философию. С математикой все было хорошо —
412
Иван Иванович Иванов (старейший профессор политехнического, он
читал нам лекции в аудитории на первом этаже — в аудитории, которой
потом было присвоено его имя) остался мной доволен, поставил пятер-
ку, а когда узнал кому, то лестно отозвался о шахматах. С механикой
обстояло хуже, но Анатолий Исаакович Лурье — один из крупнейших
советских специалистов в этой области (и не только в этой) — отнесся
ко мне приветливо. С философией — совсем плохо, я завалился на слу-
чайном и необходимом. Выучил определение Энгельса (из «Диалекти-
ки природы») наизусть и снова пошел сдавать.
— Ну как, теперь вы изучили вопрос о случайном и необходимом?
Отбарабанил определение, но честно добавил, что смысла его не
уяснил. Преподаватель философии, видимо, сам чувствовал себя в этом
вопросе не очень уверенно; дипломатично поставил мне четверку, и мы
расстались по-приятельски.
Одним из самых значительных турниров периода моей аспирантуры
был II Московский международный турнир 1935 года. Интерес к нему
был огромный — в первый день пришло около пяти тысяч зрителей, но
порядка было мало. В дальнейшем по настоянию Александра Василье-
вича Косарева, секретаря ЦК комсомола, зрителей стали пускать по-
меньше. Играли мы среди скульптур в Музее изящных искусств (ныне
Музей имени А. С. Пушкина), но это было неплохо: для скульптур всег-
да строят здания с большой кубатурой.
Жили мы в «Национале», на игру я шел пешком пятнадцать минут —
отличная прогулка. Однажды из-за этого пешего перехода попал в не-
ловкое положение: перед партией с Капабланкой, пройдя полпути,
вспомнил, что забыл в гостинице очки для игры, помчался за ними
и опоздал на игру на десять минут. Капа имел явно обиженный вид, но
когда все выяснилось — улыбнулся (он сам тогда уже имел очки для
игры).
После тура молодые участники — обычно в ресторане — показывали
свои партии Ласкеру или Капабланке. В начале турнира я выигрывал
почти все партии и, когда партия с Алаторцевым закончилась миром,
все допытывался у Ласкера: «Где белые упустили победу?» Ласкер тер-
пеливо выслушивал мои сентенции, но наконец вскипел: «Что, вы
должны каждую партию выигрывать?» Ласкеру было шестьдесят шесть
лет. Сильная, мудрая голова — и уже немощное тело. Играл он ловко:
от сложных позиций отказывался, менял фигуры — он умел это делать
и в молодости, но тогда не так охотно соглашался на ничью. Турнир он
провел без единого поражения — феноменальное достижение!
Капабланка уже был экс-чемпионом мира (место на шахматном
Олимпе он уступил Алехину), и это его травмировало. Отдельные пар-
тии он проводил с удивительным мастерством, но больше всего пора-
жала меня его быстрая и точная оценка эндшпилей.
413
Во время турнира был эпизод, может быть для меня не очень по-
четный, но он был... Партия моего друга Славы Рагозина с Ласкером
была отложена с преимуществом у старого доктора. «Шлифовали» мы
эту позицию добросовестно, ибо была опасность, что Ласкер, чего до-
брого, и первым будет! Наконец нашли ничью «во всех вариантах», но
для надежности решили посоветоваться с Капой (тот тоже конкуриро-
вал с Ласкером) — конечно, этого не следовало делать. Капабланка при-
нял нас в своем номере; пока я демонстрировал ему анализ, он с полу-
улыбкой кивал головой, но вдруг остановил меня и заявил, что белые
должны проиграть один простой эндшпиль, который мы со Славой
считали вполне защитимым. Против Капы этот эндшпиль мы спасти
не могли! При доигрывании партия сразу кончилась вничью, так как
Ласкер просмотрел хитрый трюк.
Наконец подошел и последний тур. Мы с Флором наравне. Я должен
играть черными с Рабиновичем, Флор — с Алаторцевым.
Стук в дверь, и входит Николай Васильевич Крыленко.
— Что скажете, — спрашивает он, — если Рабинович вам про-
играет?
— Если пойму, что мне дарят очко, то сам подставлю фигуру и тут
же сдам партию...
Крыленко посмотрел на меня с явным дружелюбием:
— Но что же делать?
— Думаю, что Флор сам предложит обе партии закончить миром;
ведь нечто подобное он сделал во время нашего матча...
Я хитро усмехнулся.
— К тому же он может бояться, что Рабинович мне «сплавит» партию.
Тут же заходит С. Вайнштейн: Флор предлагает две ничьи. Крылен-
ко просиял. Рабинович дал согласие, но Алаторцев уперся — решил
играть на выигрыш. Посоветовались с Флором.
— Пусть играет,—сказал Флор, — будет ничья...
Началась игра. Несмотря на запрещение Крыленко, я первый пред-
лагаю ничью.
Задача Флора была сложней, так как Алаторцев все же умудрился
попасть в трудное положение, но честный Флор сделал ничью.
Итак, мы с Флором первые. Ласкер на пол-очка сзади — он в послед-
нем туре блестяще выиграл у Пирца. Крыленко консультируется с дву-
мя экс-чемпионами: как они отнесутся к тому, что Ботвиннику будет
присвоено звание гроссмейстера? Капа и Ласкер — «за». Я был про-
тив — заявил, что дело не в званиях.
Мои друзья — шахматисты ГУУЗа (Главное управление учебных за-
ведений) Наркомтяжпрома — ходатайствуют перед Григорием Констан-
тиновичем Орджоникидзе о награждении меня легковой автомашиной.
Об этом узнают, кое-кто уговаривает Николая Васильевича воспрепят-
414
ствовать этому, чтобы не портить Ботвинника: подумать только —
и приз, и автомашина!
Крыленко колеблется, но все же звонит Орджоникидзе и объясняет,
что деньги (приз) на автомашину у шахматной секции есть — не даст
ли товарищ Серго разрешения на покупку автомобиля?
Орджоникидзе сразу разобрался в ситуации: «Товарищ Крыленко,
у меня есть и автомашина, и деньги. Мы решим этот вопрос сами».
В итоге я стал автолюбителем... Кроме того, Григорий Константинович
установил мне повышенную аспирантскую стипендию в пятьсот рублей
(вместо трехсот) в месяц.
Впоследствии была у меня автомобильная «авария» — с «эмкой»
(движение «газиков» по Москве и Ленинграду запретили, и пришлось
обменять подарок Орджоникидзе). Как всегда вечером поехал к Киров-
скому театру за женой (артисткой балета). Когда у консерватории про-
езжал трамвайную остановку (народу много, спектакль кончился), уви-
дел, что быстро сближаюсь с каким-то пешеходом. Жму педаль тормо-
за, но это не помогает. Удар, пешеход падает, машина стоит.
Кругом крик. «Задавил, со своей девицей беседовал...» Выхожу из
машины, толпа расступилась — подошел милиционер: «Где потерпев-
ший?» А он исчез. Кто-то заявляет, что потерпевший встал, прицепил-
ся к встречному трамваю и уехал. Записываю фамилии очевидцев и ми-
лиционера.
— Поглядите, что это у вас с фарой?..
Смотрю: кронштейн поломан, и фара лежит на широком крыле
«эмки».
На следующий день бегаю по Ленинграду — достаю новый крон-
штейн, и фара — на месте.
Возвращаюсь вечером домой, у ворот ждет старший дворник Нико-
лай Федорович и с ним двое в штатском.
— Товарищи хотят посмотреть ваш гараж.
Жил я в доме бывшего посольства Австро-Венгрии и переоборудовал
каретный сарай под гараж. Заходим в гараж.
— Вижу, вас не гараж интересует, а левая фара? — Двое в штатском
не отрывали от нее глаз.
Хорошо, что сохранил я обломки кронштейна. Один из посетителей
достает из кармана свой обломок (верхний) и приставляет к моему ниж-
нему.
— Да, не подходит.
Передаю им фамилии и адреса свидетелей, и посетители с благо-
дарностью уходят.
Стало все ясно. Была авария, водитель не остановился, а на месте
происшествия осталась фара. Тогда преступник решил запутать след-
ствие и ломал левые фары у «эмок»!
415
В начале 1936 года я написал Н. Крыленко письмо, где анализировал
результаты международного турнира 1935 года и предложил провести
в Москве новый турнир. Суть дела была в том, что в турнире 1935 года
играли и сильные гроссмейстеры, и мастера, уступавшие им по силе;
по итогам таких соревнований трудно судить о подлинном уровне игры
шахматистов. Иное дело турнир, где играют лишь сильные, а соревно-
вание повторяется — это так называемые матч-турниры. Я и предложил
пригласить в новое соревнование пять сильных зарубежных гроссмей-
стеров и отобрать пять лучших советских шахматистов, доказывал, что
это будет настоящей проверкой и хорошей тренировкой.
Конечно, и здесь были возражения: легче отобрать 10—12 советских
участников, нежели 5, — у каждого мастера есть свои болельщики. Од-
нако Крыленко, как правило, не считался с эгоистическими интересами.
Он послал меня на переговоры к Косареву — при поддержке Цекамола
легче было получить разрешение на турнир (расходы предстояли не-
малые).
Александр Васильевич принял меня незамедлительно и после не-
обходимых разъяснений заявил о своей безоговорочной поддержке.
Разрешение правительства вскоре последовало.
В турнир были приглашены Ласкер, Капабланка, Флор, Лилиенталь
и Элисказес; из советских — четверо молодых (Ботвинник, Рагозин,
Рюмин и Кан), а также один из старшего поколения (Левенфиш).
К сожалению, турнир начался позже, чем предполагалось. В июне
в Москве стояла сильная жара, и играть было трудно. Соревнование
проходило в Колонном зале Дома союзов, но — увы! — искусственного
климата в зале тогда еще не было, а зрителей — более чем достаточно,
дышать тяжело. По ночам тоже было жарко. Я переутомился и впервые
в жизни страдал от бессонницы. Вылечила от нее только война...
Но играть в шахматы надо. Больше года был оторван я от практиче-
ской игры, но настроен был оптимистично; мы с Рагозиным отлично
подготовились в санатории «Зачеренье» (под Ленинградом) и сыграли
хорошие тренировочные партии.
В седьмом туре произошла катастрофа. Я добился против Капы вы-
игранной позиции, на 28-м ходу мог получить подавляющий матери-
альный перевес, но «влетел» в цейтнот, и Капабланка наказал меня по
всем правилам шахматного искусства (№ 72). Капа стал единоличным
лидером; дальнейшая напряженная турнирная гонка так и не измени-
ла дистанции между нами в одно очко (оба мы в оставшихся встречах
набрали по 8 из 11). Кубинец завоевал первый приз!
Следующий после поражения день был свободным. С горя пошел
в MX АТ на «Женитьбу Фигаро». Андровская, Завадский и Прудкин
играли с блеском. Покатываюсь со смеху, тревоги забыты. В антракте
за спиной слышу мужской голос: «Перед тобой сидит Ботвинник».
416
И в ответ: «Он же вчера проиграл, как он мог пойти в театр?»—удивля-
ется какая-то школьница...
На сей раз советские участники сыграли лучше, чем в 1935 году, —
зарубежные участники не продемонстрировали очевидного перевеса,
а испытание было серьезным. Цель соревнования была достигнута —
появилась уверенность в силе советских мастеров, можно было с на-
деждой взирать в грядущее...
Так и надо действовать молодым шахматистам, если они хотят дви-
гаться вперед: не за материальными благами гоняться, а за трудными
соревнованиями.
И вот — новый турнир. Англичане действовали заблаговременно.
Зимой 1935 года уже было известно, что турнир в Ноттингеме будет.
Когда они собрали турнирный фонд, или, попросту говоря, денежки,
то разослали приглашения участникам. Я получил приглашение зимой
1936 года.
Вопрос о моем участии у Николая Васильевича Крыленко сомнений
не вызывал, так как я имел уже успехи в международных соревновани-
ях. Крыленко все согласовал заранее, получил необходимое разрешение
и направил в Англию положительный ответ.
Его беспокоило только одно: что нужно сделать, чтобы содействовать
успеху советского чемпиона?
Шахматисты и боялись, и любили Николая Васильевича. Он был
резок, действовал прямо, но справедливо, а когда нужно — деликатно
и весьма тонко. На заседаниях исполбюро шахсектора ВСФК он не на-
вязывал свою волю, но проявлял власть, когда понимал, что верх берут
групповые интересы. Заседания он часто проводил стоя, быть может
чтобы «компенсировать» небольшой рост. Бритая голова с резкими
чертами лица, проницательные глаза, свободная, небрежная речь с ари-
стократическим грассированием, неизменные френч и краги — таков
был внешний облик одного из популярных соратников Ленина. К тому
времени Крыленко был широко известен в зарубежных шахматных
кругах, так как московские международные турниры 1925,1935 и 1936
годов были проведены под его руководством.
«Николай Васильевич, может быть, можно послать со мной жену?»
Это было трудным делом. В то время за границу ездили весьма редко,
а с женами — и говорить нечего. Но Крыленко видел, что когда жена
приехала в Москву на последние туры III международного турнира, то
дела мои на финише улучшились...
В начале июля я был вызван в Москву.
«Позвонил товарищу Калинину, все объяснил, и Михаил Ивано-
вич решил вопрос положительно», — как бы между прочим сказал
Крыленко. Тут же мне были вручены паспорта, билеты и валюта.
Деньги были немалые: командировочные, что-то около юо фунтов
417
стерлингов, как наркомам, — все это, конечно, тоже выхлопотал Кры-
ленко.
В те времена банкеты — они были запрещены позже — устраивались
по любому поводу. И хотя должен был выехать я за рубеж лишь две
недели спустя, в «Национале» был устроен прощальный ужин человек
на 20!
Рядом с Крыленко сидел один моложавый и приветливый товарищ.
Выяснилось, что это был замзав агитпропом ЦК ВКП(б) Ангаров. Теп-
ло попрощавшись со мной, Крыленко попросил Ангарова отвезти меня
на Ленинградский вокзал.
Пока мы ехали в служебном «бьюике» Ангарова, он продолжал об-
суждать предстоящее соревнование.
— Какая страшная вещь — шахматы! — наконец воскликнул он.
— Почему?!
— Вот захочешь вам помочь, — горестно сказал Ангаров, — а как это
сделать? — Мы рассмеялись и обменялись рукопожатием...
Прогнозов перед турниром было, как всегда, более чем достаточно,
и в основном пессимистических. Левенфиш, например, держал пари,
что Ботвинник займет место не выше четвертого и, во всяком случае,
будет ниже Боголюбова. Верно предсказал результат турнира (I и II при-
зы поделят Капабланка и Ботвинник) лишь один проницательный че-
ловек — им оказался Ильин-Женевский.
Был жаркий июльский день, и мы забыли плащи дома. Спохвати-
лись, когда в Финском заливе началась гроза, похолодало, и теплоход
«Сибирь» покачивался на волнах уже далеко от Ленинграда. Это судно
было постройки Балтийского завода, водоизмещением всего лишь 6 ты-
сяч тонн, скорость — 12 узлов (во время Великой Отечественной войны
оно было переоборудовано под госпиталь и вскоре потоплено фаши-
стами). Тогда теплоход совершал прямые рейсы в Лондон, все путеше-
ствие продолжалось четыре с половиной дня.
Забит пассажирами он был до отказа. Здесь были иностранцы и со-
ветские, эмигранты из стран, где пришел к власти фашизм, и богатые
туристы. Большая группа советских инженеров-электриков направля-
лась на 6 месяцев в Англию на практику. Среди них была одна женщи-
на — инженер из Харькова, и пожилая английская чета все допытыва-
лась у моей жены: «Разве это возможно, чтобы жена на полгода поки-
дала семью? Неужели ваш муж отпустил бы вас на столь длительный
срок?» У английских интеллигентов были свои представления о жизни...
В группе советских инженеров находился и Г. В. Алексенко — об этом
я тогда, конечно, не знал. Но когда много лет спустя меня принимал
заместитель председателя Комитета по науке и технике и помог мне по
работе, то выяснилось, что вместе с хозяином кабинета Геннадием Ва-
сильевичем Алексенко плавали мы в 1936 году на теплоходе «Сибирь».
418
Кильский канал проходили спокойно, хотя уже чувствовалась на-
пряженность — в Испании шла война. Дети с берега кричали нам:
«Хайль Гитлер!» Они с удивлением замолкали, когда эмигранты-анти-
фашисты отвечали: «Хайль Москау!»
Идем Северным морем. Капитан Сорокин приглашает нас в свою
каюту. Все в Советском Союзе знают о турнире в Ноттингеме — моряки
не исключение. На горизонте показался маяк. «Это Сунк, — поясняет
капитан.— Уже английский берег, но можете спать спокойно — в Темзу
войдем только с приливом, так что в Лондоне будем не раньше восьми
утра...»
Проснулись от грохота над головой: на палубе уже началась жизнь,
хотя еще не было шести часов. Оказывается, Лондон — прилив начался
раньше. Доехали отлично.
Насколько все было иначе два года назад, когда я добирался до Га-
стингса через всю Европу в «сидячем» вагоне с несколькими пересад-
ками! Я был настолько вымотан, что, сидя на палубе теплохода Остен-
де — Дувр, заснул мертвым сном. Проснулся, когда теплоход уже при-
швартовался; взял я свой багаж и вместе со всеми пассажирами пошел
на паспортный контроль. Подошел и мой черед, но рослый бобби, гля-
нув на мой краснокожий паспорт, начал меня в чем-то убеждать, а по-
английски я тогда ни бум-бум... Наконец он меня отстраняет и начина-
ет пропускать других пассажиров...
Что делать? Так и на поезд Дувр—Лондон не поспеешь... В этой тя-
желой ситуации созрела счастливая мысль: вытаскиваю приглашение
Гастингского клуба — картина сразу меняется. Бобби достал анкетку,
сам ее заполнил (вот, оказывается, чего не хватало — на теплоходе мне
предлагали какую-то карточку, но я неразумно от нее отказался!), с по-
клонами проводил меня несколько шагов, указывая, где стоит мой по-
езд. Пассажиры почтительно наблюдали — они, вероятно, решили, что
в образе молодого человека была какая-то важная птица; а чиновник
просто-напросто был шахматным любителем!
До турнира оставалось несколько дней; на сей раз я приехал заранее.
В январе 1935 года в том же Лондоне мы повидались с Эм. Ласкером
и обсуждали мой слабый результат на турнире в Гастингсе. Когда Ла-
скер узнал, что я прибыл в Гастингс за два часа до начала игры, он по-
качал головой: «Для акклиматизации надо приезжать дней за десять...»
Теперь Крыленко и исполнил совет экс-чемпиона.
Хотя я торопился в Ноттингем, но надо же было приодеть жену, и мы
день провели в Лондоне. В посольство я приехал как в родной дом; по-
сле турнира в Гастингсе Майские принимали меня как сына. Иван Ми-
хайлович Майский много лет был послом в Лондоне, включая тяжелые
военные годы. Я вполне оценил самого Майского и его жену Агнию
Александровну, когда они незаметно и доброжелательно поддержали
419
меня после неудачи в Гастингсе. Тогда в Лондоне находился М. А. Шо-
лохов, и за интересной беседой я забывал о своих горестях...
Сейчас Иван Михайлович был в отпуске на Родине, и нас взяла под
свое попечение жена советника.
Шляпками жена была обеспечена — шляпный магазин Софьи Ла-
пидус популярен был в Петрограде еще во время нэпа; теперь она ра-
ботала в ателье на Невском, 12 (это ателье было хорошо известно в Ле-
нинграде под названием «смерть мужьям») и сделала жене два очаро-
вательных головных убора. А вот костюм надо было купить
обязательно.
Поехали в универсальный магазин (кажется, Солфридж), вез нас на
машине посла водитель-англичанин. Тогда тред-юнионы требовали,
чтобы советское посольство нанимало местных водителей для умень-
шения безработицы.
«Ту писес (два предмета) очень хорош, — сказала наша спутница,
и молоденькая продавщица закивала головой, — отложите его, пожа-
луйста, мы заедем позднее». Наш гид считала, что надо поискать что-то
более изящное. Решили поехать в другой магазин, вышли на улицу, но
машины нет. Водитель в соответствии с трудовым договором уехал за-
втракать, было двенадцать часов.
Объездили магазинов десять, но «ту писес» оказался вне конкурен-
ции. Возвращаемся к Солфриджу; симпатичную продавщицу пришлось
оторвать от чаепития — никто другой не знал, где наш костюм. В воз-
духе несколько минут раздаются взаимные благодарности, все улыба-
ются, и за пять фунтов жена становится владелицей изящного бежево-
го костюма. Сносу костюму не было — двадцать лет спустя его дона-
шивала дочь, когда ходила в туристские походы.
Садимся в скорый поезд — только одна промежуточная остановка
в Кеттеринге. Качает со страшной силой, поезд идет рядом с домами,
деревьями, полосы отчуждения нет; за окнами все мелькает. Жене ста-
новится не очень сладко. Пожилой англичанин, что сидит напротив,
поддерживает ее: «Да, очень скорый поезд...»
Прошло два часа, и мы в Ноттингеме на Виктория стейшн. Отель
под тем же названием рядом.
Предоставили нам шикарный номер. Не считаясь с советами жены,
от пансиона я отказался; шутка ли, неделю платить втридорога за дво-
их — это было не по моим правилам! Идем кушать поблизости в кафе
«Милтон». Заказываем. Кушаем. Но когда шпинат захрустел на зубах
(собственно, не шпинат, а песок в шпинате), жена меня спросила: «Мо-
жет, будем кушать в отеле?» В отеле кормили превосходно. Наркомов-
ские суточные пригодились!
На следующий день нам сообщили, что г-н Дербишер, президент
шахматной ассоциации Ноттингема и член городского совета, пригла-
420
шает нас на весь день в свое поместье Ремпстон-холл. Утром приехал
за нами его сын на своем спортивном автомобиле; бешеная езда, и под
колесами шумит морская галька, толстый слой которой покрывал все
дороги в поместье. Дом старинный, видимо, Дербишер его приобрел
недавно. Знакомимся с хозяином, ему на днях должно исполниться 70
лет, жена лет на 15 моложе, теще 82 года. Симпатичная бабушка сразу
влюбилась в мою жену. Посыпались вопросы: «В какой церкви вас вен-
чали?», «Верно ли, что в СССР детей отнимают от родителей?», «Неуже-
ли эта шляпка из Москвы?», «Как, вы танцуете в балете?» — и т. д.
Дербишер показывает свой шахматный трофей — превосходные фи-
гуры типа Стаунтон, они содержатся под стеклом. Полвека назад во
время шахматного конгресса в Ноттингеме Дербишер завоевал первый
приз в одном из побочных турниров. Чтобы отметить юбилей, Дерби-
шер и решил провести международный турнир с участием четырех
чемпионов мира: Ласкера, Капабланки, Алехина и Эйве. Дербишер объ-
явил, что он жертвует половину турнирного фонда, если другая поло-
вина будет собрана среди британских любителей шахмат. И то, и другое
было выполнено, и вот турнир начинается.
Супруга хозяина садится за руль своей машины (переключение ско-
ростей выведено на руль — тогда это было редкостью), рядом с ней моя
жена, мы с Дербишером сзади. Едем на ежегодный народный праздник
к одному лендлорду. Машин видимо-невидимо, многие забрались на
крыши своих автомобилей и смотрят представление на свежем воздухе.
Но Дербишер ведет нас к террасе дома, где собралась избранная публи-
ка. Громадный бобби, расставив ноги и сложив сзади руки, стоит к нам
спиной, загораживая проход. Дербишер тросточкой постукивает его по
плечу: полисмен не спеша оборачивается, узнает члена магистрата
и разрешает пройти. Дербишер, представляя нас, неизменно добавлял:
«Остановились в „Виктория стейшн“»... Это означало, что мы состоя-
тельные люди, что и объясняло наше присутствие на террасе.
Возвращаемся в Ремпстон-холл и приступаем к обеду. Кушаем ку-
рицу; все идет благополучно, но к фруктам (виноград размером с яблоч-
ко — с местной оранжереи) подаются серебряные мисочки с водой,
в которых плавают цветочки. Решили выждать и посмотреть, что с ни-
ми будут делать другие. Чепуха — оказывается, в мисочке после еды
надо промыть пальцы.
Любезное прощание, и назад уже нас везет водитель на громадном
лимузине хозяина. Хорошо, что до турнира еще несколько дней и мож-
но сосредоточиться на главном — шахматах!
Понемноту прибывают и остальные участники. Эмануил Ласкер из-
менил своим правилам и прибыл позже меня. Тогда ему было почти 68
лет. Это и много, и мало — все зависит от того, как человек выглядит,
насколько он работоспособен. Ласкер выглядел плохо, с трудом пере-
421
двигался, видимо, у него не было зубов, так что иногда нос, похожий
на клюв орла, почти упирался в подбородок. Но за доской он был хлад-
нокровен и проницателен. Сознавая, что сил у него стало меньше, Ла-
скер обычно играл на упрощения и не возражал против мирного ис-
хода борьбы.
Увидев у Боголюбова «Берлинер тагеблатт», Ласкер оживился
и углубился в чтение газеты. Приходит фоторепортер и просит Ласке-
ра позировать; Ласкер демонстративно отбрасывает газету в сторо-
ну. «С фашистской газетой я фотографироваться не могу», — заявля-
ет он.
В Ноттингеме, так же как и в III Московском международном тур-
нире, Ласкер выступал без особого успеха, но он весьма существенно
повлиял на ход турнирной борьбы. Долгое время чемпион мира Эйве
был лидером, и я еле поспевал за ним. В этот критический момент со-
стязания Ласкер неожиданно пришел ко мне в номер.
— Я сейчас живу в Москве (Ласкер после II Московского междуна-
родного турнира три года жил в СССР. — М. Б.), — торжественно заявил
он, — и, как представитель Советского Союза, считаю своим долгом
играть завтра на выигрыш против Эйве, поскольку играю белыми... —
При этом вид у старого доктора был весьма встревоженный.
— Что вы, что вы! — замахал я руками.— Милый доктор, если вы
сделаете ничью, это будет хорошо.
Ласкер облегченно вздохнул.
— Ну это дело простое, — сказал он и, пожав руку, удалился.
На следующий день Эйве, играя на выигрыш, в равном эндшпиле
проглядел тактическую тонкость и... проиграл.
Капабланка к тому времени был уже не столь красив, как в молодо-
сти; он располнел, чуть поседели поредевшие волосы. Все же был оба-
ятелен. Лето 1936 года — расцвет его поздней шахматной активности,
и не только шахматной. Капа увлекался тогда вдовой русского эмигран-
та, Ольгой Чегодаевой, на которой впоследствии женился. В Ноттинге-
ме он изредка показывался в ее обществе*.
Шахматами он профессионально не занимался. Талант его был
столь велик, что Капабланка был уверен в себе — за доской он всегда
разберется в создавшейся ситуации. В молодости так оно и было, но
с неизбежным падением способности к счету вариантов Капа стал ду-
мать о шахматах не только во время партии. Он присматривался во
время турниров к дебютным системам и находил новые идеи. Орто-
доксальный Капа изменился к лучшему: ему удалось найти много ин-
тересного и в защите Нимцовича, и в дебюте Рети, и в сицилианской
защите, и в прочем.
Об Ольге Капабланке см. также статью «Неделя в Нью-Йорке».
422
Ноттингем был турнир для Капабланки: ускоренная игра (36 ходов
в 2 часа), усиленная нагрузка (отсутствие дней доигрывания) — все это
было ему выгодно, так как снижало значение подготовки и увеличива-
ло значение мастерства во время игры, где особенно в эндшпиле куби-
нец был исключительно опасен. В нашей партии в Ноттингеме (№ 8о),
когда уже ничья была очевидной, я неосторожно разменял фигуры и в
ферзевом эндшпиле предложил ничью. Капа сначала отказался, и,
к своему ужасу, я убедился, что стою хуже — предстояла упорная борь-
ба за ничью. Быть может, молодой Капабланка и стал бы играть на
выигрыш, но пожилой подумал и принял предложение... Затем начал-
ся анализ партии, и Капабланка преподнес мне урок ферзевого энд-
шпиля: с каким мастерством централизовал он ферзя и короля, не счи-
таясь с потерей пешки! Но, видимо, я оборонялся удовлетворительно,
так как через полчаса Капа протянул мне руку:
— Да, ничья была неизбежной!
— Вы и не могли выиграть, — сказал я. Капабланка тут же вспых-
нул.— Мне сегодня двадцать пять лет.
Капа просиял и ласково улыбнулся... Вообще, кубинец был весьма
благородным спортсменом, но не отказывался и от «случайных» воз-
можностей. Так, его партия с Видмаром (Видмар должен был играть
белыми) в начале турнира была отложена из-за болезни югослава.
Правда, когда после тура я вошел в ресторан, то увидел, как Видмар
с аппетитом обедает, хотя участникам было заявлено, что у профессора
болит живот. Пропущенная партия должны была быть сыграна в вы-
ходной день, но Капа наотрез отказался: «Я пошел навстречу больному
товарищу. Неужели Видмар не понимает, что заранее намеченное сви-
дание с дамой отменить невозможно?» В итоге партия была сыграна
на финише, когда дела югослава были безнадежны, и он проиграл без
борьбы.
И вот последний тур. Мы с Капой наравне. Я играю со слабым участ-
ником — Винтером; Капа — с Боголюбовым. Сделано несколько ходов,
Капабланка обнимает меня, и мы прогуливаемся по залу.
— У вас хорошая позиция, и у меня хорошая позиция, — говорит
он.— Давайте оба сделаем ничьи и поделим первый приз.
Ну, думаю, хитрец, Винтер—это не Боголюбов...
— Я-то, конечно, готов принять ваше предложение, но что скажут
в Москве? — отпарировал я удар. Капа только руками развел.
Но я допустил большую ошибку. Во-первых, накануне допоздна
доигрывал мучительную партию с чемпионом мира Эйве, а во-вторых,
последний тур начался рано утром, а изменение режима игры — дело
неприятное. С каждым ходом я теряю свой перевес и в отложенной
позиции должен остаться без пешки. Чутье практика подсказывает —
надо предлагать Винтеру ничью. Тот, разумеется, принимает пред-
423
ложение. А что же у Капабланки? Увы, лишнее качество. Жена —
в слезы.
— Ты что плачешь?
— А теперь турнир закончен, могу поплакать...
— Знаешь, перерыв уже кончился, пойдем посмотрим, может, Бого-
любов устоял?
Подходим к демонстрационной доске — ничья стала очевидной. За
шахматным столиком Капабланка и Боголюбов уже анализировали
эндшпиль. Поздравляю Капу и благодарю Боголюбова. «Что вы, — раз-
вел руками Боголюбов, — хотел выиграть, но не мог...» Боголюбов по-
казал себя настоящим спортсменом. Он ценил, что я его (так же, как
и Алехина) ничем не выделял среди других участников. Когда во время
нашей партии Боголюбов слабо нажал на кнопочку часов и мои часы
не пошли, я немедля обратил его внимание на это. «Все вы пижоны,
я вам проигрываю случайно, — заявил однажды Боголюбов своим пар-
тнерам по картам Видмару и Тартаковеру и, увидев в этот момент меня,
добавил: — А вот ему — не случайно...» Мы расстались с Ефимом Дми-
триевичем дружески. Онемечился он, увы, полностью. Говорил по-
русски с акцентом и даже смеялся «по-немецки»! Но вернемся к Капа-
бланке.
Оба мы были дружны с С. С. Прокофьевым. Капа был знаком со зна-
менитым композитором еще по Парижу, я — по Москве, после возвра-
щения Прокофьева на родину. Естественно, по окончании турнира
я получил от Сергея Сергеевича поздравительную телеграмму. Тут же
у портье вижу кубинца и показываю ему телеграмму — Капабланка
бледнеет и криво улыбается. Действительно, какая обида — Прокофьев
его не поздравил... Но через два часа Капабланка меня разыскал и, си-
яющий, показывает свою телеграмму. Прокофьев, конечно, послал их
одновременно, но телеграфистки в Москве решили, что первым по-
здравление великого композитора должен получить советский шахма-
тист.
Завтра — отъезд, и я расплачиваюсь за последнюю неделю прожи-
вания в отеле. «Позвольте, — полюбопытствовал Капабланка, — за что
это вы тут платите?»
Объясняю, что турнирный комитет платит только за меня, а за жену
плачу я, — Капа остолбенел от удивления. Дело в том. что участники-
иностранцы, что приехали с женами, пользовались гостеприимством
хозяев полностью. Иностранцы-гроссмейстеры, кроме того, получили
по юо фунтов, а чемпионы мира — по 200. Капа знал, что я не получил
ничего, но то, что я платил за жену, а также за ванную комнату (тур-
нирный комитет мне оплачивал номер без ванны), его взорвало. Он
поднял страшный крик и накинулся на бедную Веру Менчик, посколь-
ку она была хорошо знакома с турнирным казначеем Стивенсоном (за
424
которого впоследствии вышла замуж). Тут прибежал перепуганный
казначей, и в итоге за последнюю неделю деньги были возвращены —
Капа был счастлив!
Алехин, видимо, нервничал, когда мы с ним знакомились, — я сде-
лал вид, что ничего не замечаю. Был он худ, порывист, глаза его блуж-
дали. Вино продолжал пить — партию с Решевским проиграл только
потому, что, когда партия была отложена, выпил за обедом бутылку
вина. Но Шахматист это был с большой буквы.
Подлинное наше знакомство состоялось за шахматным столиком.
В одном варианте сицилианской защиты Алехин подготовил весьма
опасное продолжение. Уклоняться от своих вариантов было не в моих
правилах, и Алехину удалось применить «домашнюю заготовку»
(№ 79). Алехин был тонкий психолог, он знал, насколько важно мо-
рально подавить партнера, поэтому вплоть до критического момента
играл молниеносно, кружа вокруг столика (и своей жертвы), присажи-
ваясь за столик, лишь чтобы быстро сделать ход — надо внушить пар-
тнеру, что в кабинетной тиши все было изучено до конца и сопротив-
ление поэтому бесполезно.
Думаю минут 20 и нахожу спасение. Правда, надо пожертвовать двух
коней, но повторение ходов гарантировано. Коней жертвую, однако
перед тем, как повторить ходы, задумываюсь — риска уже нет... Боже
мой, что случилось с Александром Александровичем! Контригру черных
он в анализе проглядел, и когда я задумался, то решил, что еще чего-то
не видит, раз я не тороплюсь форсировать ничью. Галстук у него раз-
вязался, пристежной воротничок съехал набок, поредевшие волосы
растрепались. Когда мы согласились на ничью, он еле успокоился, но
тут же вошел в роль и заявил, что все это продолжение нашел за до-
ской... Я был уже стреляный воробей и, конечно, не поверил.
Ко мне он, видимо, отнесся благожелательно; после турнира в «Ман-
честер гардиан» предсказал мне большие успехи. «У Ботвинника есть
чувство опасности», — писал Алехин.
Отдельные партии в Ноттингеме он проводил с большой силой —
например, технически трудную партию с чемпионом мира Эйве он сы-
грал блестяще.
Максу Эйве было 35 лет. Приехал он со своей женой Каро, и мы вчет-
вером занимали столик в ресторане, пока лидером был Эйве. Когда
лидерство перешло ко мне, голландец сел за другой стол.
Доктор Эйве уже тогда начал изучать русский язык. Как-то мимо нас
проходил Боголюбов; Эйве подозвал его и сказал по-русски:
— Я хочу учиться говорить по-русски.
Тот махнул рукой:
— Все равно не научишься!
— Швинья! — заявил доктор в ответ.
425
Впоследствии профессор Эйве стал исключительно тонким и дели-
катным человеком. Но тогда, по молодости, был иногда невыдержан.
Чемпионом Ноттингема был некто Хаддон. Шрам от сабли рассекал
его щеку. «Все, что угодно, только не война», — говорил он. Хаддон был
инженер, работал на известном химкомбинате «Бутс» и жил неплохо.
В Силверхилле (предместье города) у него был стандартный двухэтаж-
ный домик с гаражом, садиком (за домом) и неизменным фокстерье-
ром, который словно выскочил со страниц Джером-К. Джерома.
— У нас в СССР таких собак мало, — сказал я.
— Да у вас давно всех собак съели, — заметил мимоходом чемпион
мира. Вид у меня был столь растерянный, что доктор тут же извинился,
и мы помирились...
И хотя мы с профессором Эйве стали большими друзьями, но дол-
жен отметить, что тогда у молодого чемпиона не все благополучно бы-
ло и со спортивной этикой. В предпоследнем туре мы сыграли напря-
женную партию. Инициатива была на стороне чемпиона, но отложить
партию мне удалось в примерно равном эндшпиле. В анализе убежда-
юсь, что делаю ничью, а поскольку последний тур завтра рано утром,
то решаю для экономии сил предложить мировую. «Да, конечно, — от-
ветил мне доктор, — но как вы собирались делать ничью?»
Я понял, что ничья принята, раз партнер интересуется моим анали-
зом, и показываю чемпиону подготовленные варианты. Затем, ни сло-
ва не говоря, Эйве забирает мои карманные шахматы и исчезает.
Начинаю беспокоиться: что все это значит? За пять минут до воз-
обновления игры Эйве возвращает мне шахматы: «Очень сожалею, —
говорит он, — но последняя моя надежда на первый приз состоит в вы-
игрыше этой партии...» Началась игра, и через два хода партнер, ис-
правляя свою ошибку, предлагает ничью, но я отрицательно мотаю
головой. В итоге все же ничья, хотя я был на грани поражения!
В те годы Эйве играл с большой силой и был достойным чемпионом.
Алехину образца 1937 года (когда он полностью восстановил спортив-
ную форму) мог проиграть матч любой.
Сэр Джордж Томас был вполне в стиле героев Диккенса, седой, вы-
сокий, медлительный, усатый, с неизменной мягкой улыбкой и чуть
наклоненной набок головой. Он, видимо, был достаточно состоятелен,
так как его стареньким автомобилем (однажды он подвозил меня от
университета, где мы играли, в отель, после того как мы закончили пар-
тию), отделанным красным деревом, управлял водитель. Когда британ-
ские шахматисты должны были собрать половину турнирного фонда,
сэр Джордж дал 50 сеансов одновременной игры в пользу турнира. Вы-
ступал он в турнире, как все четверо англичан, без особого успеха, но
боролся до конца. Мы с ним доигрывали довольно любопытный эн-
дшпиль (№ 82). У Капабланки были некоторые надежды в связи с этим,
426
так как предыдущую партию Томасу в Гастингсе я проиграл. Когда мы
вернулись в отель, Капа играл в карты, но, увидев Томаса, вопроситель-
но на него посмотрел. «Нечего было делать», — лишь развел руками
сэр Джордж, и игра за карточным столиком возобновилась. Томас умер,
когда ему было за девяносто.
Еще один англичанин, Т. Тэйлор, весьма красноречивый адвокат,
был слепой (он мучился во время игры: насколько я помню, он непре-
рывно ощупывал специальные шахматы, и, кроме того, у него было
приспособление для подсчета ходов).
Политическая обстановка была тогда неприятной; в британской
прессе велась интенсивная антисоветская кампания. «Хорошо, что тур-
нир удачно кончился, — сказал мне советник посольства,— Устроим
прием для шахматистов — хоть что-то хорошее напишут о Советском
Союзе».
Прием состоялся — были Ласкер, Капа, Флор, Вера Менчик. Именно
там было сделано фото — мы стоим с Ласкером и Капабланкой, пьем
чай и чему-то смеемся... Но цель не была достигнута. На следующий
день в прессе сообщалось: «Когда мы спросили советника о политиче-
ской ситуации, он уклонился от ответа — «А что вы скажете о резуль-
татах Ноттингемского турнира?» Советник потом весьма сокрушался...
Вместе с П. Муссури едем в Париж. Муссури был греческим под-
данным, но жил в Москве, сотрудничал в газете «64» и составлял шах-
матные задачи. Когда в Москве Н. Крыленко получил разрешение на
выпуск специального бюллетеня, посвященного турниру, надо было
срочно послать корреспондента в Ноттингем. Проще всего это было
сделать, послав Муссури, поскольку он был иностранцем, и вот Муссу-
ри в Ноттингеме. Работал он без устали и передавал в Москву много
материала. Когда мы вместе с Капой ехали в поезде Ноттингем — Лон-
дон, Муссури уговорил кубинца продиктовать примечания к двум пар-
тиям.
В Париже ночуем в посольстве, и рано утром является корреспон-
дент ТАСС брать интервью.
— Что вы можете сказать о награждении вас орденом? — спрашива-
ет Н. Пальгунов (будущий генеральный директор Агентства).
— Каким орденом?
— Как, вы разве не знаете, что вас наградили орденом «Знак По-
чета»?
Это была большая честь!
Утром садимся в поезд и вечером — в Берлине. И здесь ночуем в по-
сольстве; на следующий день — торжественный обед у посла Я. Сурица.
Все почему-то молчат и сосредоточенно едят, а посол оживлен и рас-
сказывает разные разности: что В. И. Немирович-Данченко где-то по-
близости от Берлина лечится и внимательно следит за турниром по
427
эмигрантской газете «Последние новости» (там вел шахматный отдел
мастер Евг. Зноско-Боровский — он присутствовал на турнире), всякие
истории, анекдоты и прочее.
Иногда Суриц задавал мне вопрос, но не успевал я для ответа от-
крыть рот, как посол начинал говорить о другом. Тогда я понял, почему
все молчат, и взялся за еду...
Дальше события нарастали стремительно. В Негорелом уже встре-
чали журналисты и фотографы, в Минске — большая толпа шахмати-
стов на перроне вокзала, в Москве — митинг на площади Белорусского
вокзала, вечер в Зеленом театре ЦПКО, вечер в ЦАГИ, передовая статья
в «Правде»...
Николай Васильевич принимал меня чрезвычайно довольный, под-
робно расспрашивал о турнире. «Ваше письмо товарищу Сталину мы
направили на дачу, и сразу же была наложена резолюция: „В пе-
чать"», — сказал Крыленко. Собственно, все это он и организовал. Тог-
да все писали письма Сталину о своих достижениях. Крыленко меня
изучил вполне и понимал, что по скромности сам я писать не буду,
а отсутствие письма может нанести ущерб шахматам. Еще когда я был
в Лондоне, меня вызвал к телефону Д. Гинзбург, сотрудник «64». «Мы
получили ваше письмо, — сказал он.— Но все же, может, у вас есть ка-
кие-либо исправления, и поэтому я вам его прочту...» Я, конечно, смек-
нул, в чем дело, выслушал письмо и сказал, что все правильно, допол-
нять и изменять нечего. Тогда письмо и было направлено Сталину.
В те времена ордена вручались на заседании Президиума ЦИК СССР.
М. И. Калинин был в отпуске, и председательствовал А. Червяков. Сна-
чала он поздравил большую группу военных и вручил им ордена. В это
время за столом президиума появился Н. Крыленко, и подошла моя
очередь. Председательствующий стал говорить обо мне, объяснять, по-
чему правительство решило отметить мои достижения, и заявил: «Бот-
винник награждается орденом потому, что его успех в Ноттингеме спо-
собствует...— тут он запнулся, но заключил: — делу социалистической
революции». Вот это была похвала!
Через три недели после отдыха я приступил к работе над кандидат-
ской диссерта цией.
И вот конец сентября 1936 года. С подсказанной Щедриным темой —
исследовать устойчивость синхронной машины при регулировании на-
пряжения возбуждения по фазовому углу цепи статора — иду на квар-
тиру научного руководителя. Горев посмотрел на меня поверх очков,
внимательно выслушал, побыл в состоянии отрешенности, погладил
волосы, встал (эрдельтерьер тоже встал), взял с полки одну из своих
рукописей и спокойно произнес: «Здесь эта задача решена без регули-
рования возбуждения. Решите свою задачу, пользуясь тем же методом».
Я поблагодарил и ушел.
428
Пришел через месяц. Работал по двенадцать часов в день. Жена
и мать пилили меня. Исписано было немало листов, но решение было
изложено на нескольких страницах.
— Неверно, — сказал Александр Александрович, — этого быть не
может. Магнитный поток не может меняться. Впрочем... — Тут Горев
зачеркнул члены выражения моментов, связанные с регулированием,
и с удивлением обнаружил, что оставшееся совпадает с его решением.
Он задумался (челюсть отвисла), затем оживился, стукнул кулаком
по столу (эрдельтерьер залаял): «Вот теперь докажи экспериментально,
что полученные формулы верны, и диссертация готова».
Он с торжеством уставился на меня. Я поблагодарил и ушел.
В течение зимы Горев изредка со мной беседовал. В конце апреля
эксперимент был закончен. Теория сошлась с практикой в среднем
с точностью до семи процентов. Горев подержал диссертацию в руках,
перелистал ее и сказал: «И мало, и хорошо», — в его понимании это
означало многое...
28 июня 1937 года я защитил диссертацию на заседании совета фа-
культета. Членами совета были крупнейшие электротехники того вре-
мени: Шателен, Костенко, Калантаров, Михайлов, Залесский, Алексеев,
Пиотровский, Шрамков. Горев отметил, что работа является первой
в этой области. Действительно, эта скромная работа оказалась первой
из несметного числа последовавших работ, посвященных так называ-
емому «сильному» регулированию возбуждения, когда инерционный
магнитный поток машины не поддерживается постоянным, а целесоо-
бразно меняется...
Волновался я страшно (защищать диссертацию — не в шахматы
играть), началась крапивница, всю защиту прокашлял, но за широкой
спиной Александра Александровича можно было чувствовать себя спо-
койно.
В июле 1941 года шел я мимо химического факультета. Уже строи-
лись укрепления — забивались колы для колючей проволоки. Смотрю,
какой-то верзила, тяжело дыша, ловко орудует дубиной.
— Александр Александрович, — говорю я с ужасом, — у вас же сте-
нокардия!
— Сейчас это важнее всего, — отвечал Горев, не прекращая работы.
Несостоявшийся матч
Чемпионат СССР (Тбилиси, 1937) я пропустил: защищал кандидат-
скую диссертацию. Ильин-Женевский горячо меня порицал; Крыленко
прислал угрожающую телеграмму («Ваше поведение ставлю на ЦК»)...
Затем Крыленко остыл. Если ранее он заявлял: «Никаких матчей!» —
429
то летом 1937 года объявил о проведении матча между мною и победи-
телем чемпионата страны. Надо же было определить сильнейшего со-
ветского шахматиста! Победителем чемпионата был Левенфиш — ему
было под пятьдесят. Наряду с Романовским Левенфиш был виднейшим
представителем дореволюционного поколения мастеров. Техникой об-
ладал незаурядной, спортивный характер отличный, и поэтому его
шахматный век был продолжительнее, чем у Романовского.
Матч играли до шести выигранных, при счете 5:5 — ничья, и чем-
пион сохранял свое звание. Провел я матч слабо: в глубине души недо-
оценивал партнера, но основная причина, конечно, состояла в том, что
все силы были отданы диссертационной работе.
Перед переездом в Ленинград (первая половина матча проходила
в Москве) я лидировал, но затем богиня шахматной игры Каисса от
меня отвернулась — видимо, считала (как Женевский), что нельзя от-
рываться от шахмат. Все же перед 13-й партией счет (по выигранным
партиям) был 5 : 4, и не в пользу чемпиона. Но очередная партия бы-
ла отложена в проигранной для меня позиции. Я настолько был недо-
волен игрой в матче, что не стал анализировать, позвонил утром ар-
битру Н. Д. Григорьеву и сообщил, что сдаю партию, и, стало быть,
матч окончен.
— Куда спешить? — сказал Николай Дмитриевич.— Вы непременно
должны доигрывать.
Я просидел за доской всю ночь и нашел уникальный эндшпиль: пеш-
ки против ферзя. У Левенфиша, правда, есть единственный путь к вы-
игрышу, но за доской это найти невозможно. Сейчас продиктую вам
анализ...
— Позвольте. Вы же главный судья, да и по условиям соревнования
участники ни с кем не имеют права советоваться...
— Именно поэтому и считаю своим долгом вам помочь, — сказал
Григорьев,— Мне известно, что ваш партнер с начала матча пользуется
помощью со стороны группы мастеров, а вы одиноки...
Николай Дмитриевич был прав. Я не общался даже со Славой Раго-
зиным. До матча я предупреждал Григорьева, что это условие будет не
на пользу более щепетильному участнику.
— Спасибо, но играл я плохо — к чему быть мелочным? Будет еще
много соревнований... Партию я сдаю.
— Иного ответа я и не ждал!
«Энде» — так звали Григорьева его друзья, — очевидно, хотел про-
демонстрировать мне свое отношение к нарушителям регламента...
Николай Дмитриевич был величайшим специалистом в области
пешечных и ладейных окончаний. В 1936 году в Париже на конкурсе
составителей пешечных этюдов Григорьев завоевал пять призов из ше-
сти возможных. Работал он много, как правило, по ночам, когда было
430
спокойно; внешне был похож на Зощенко, говорил тихо и витиевато,
но когда показывал свои анализы, всегда была мертвая тишина: слу-
шателей покоряла глубина его тонких замыслов! Он анализировал и во
время прогулок. Однажды сохранил жизнь лишь из-за находчивости
вагоновожатого, который успел подхватить Григорьева на сетку. Гри-
горьев играл большую роль в шахматной жизни — еще в 1925 году ру-
ководил международным турниром в Москве. Вместе со мной в 1927 го-
ду завоевал звание мастера, но долгое время относился ко мне с пред-
убеждением, — может быть, из-за конфликта в Одессе по поводу участия
в чемпионате страны Ильина-Женевского. Григорьев был правой рукой
Крыленко: Николай Васильевич посылал нас вместе к зампредсовнар-
кома Антипову (по поводу международного турнира 1935 года).
Григорьеву неприятен был исход матча не только потому, что мое-
му партнеру помогала целая бригада. Советским шахматистам в те
времена необходим был свой лидер, с которым были бы связаны на-
дежды на завоевание первенства мира. И вот появился новый чемпи-
он — Левенфиш. Положение запуталось; результат матча только ухуд-
шал ситуацию.
Между тем вопрос о том, может ли Ботвинник представлять на миро-
вой арене советские шахматы, не был праздным. На шахматном Олим-
пе было смутное время. Капабланка и Алехин прошли уже через зенит
своей славы, к чемпиону мира Эйве относились несколько скептически,
акции молодого поколения (Флор, Решевский, Файн, Керес) повыша-
лись. Алехин вернул себе звание чемпиона и подписал с Флором кон-
тракт о матче (матч субсидировался знаменитым чехословацким обу-
вным фабрикантом Батей). Но Чехословакия была вскоре оккупирова-
на нацистами, и контракт потерял силу. Неопределенность сохранялась.
Оказали мне большую честь — был я выбран депутатом городского
Совета. Сначала радовался, потом загрустил — тяжелы обязанности
депутата! Впрочем, не всегда. Во время сессий Ленсовета сидели мы
всегда вместе с Б. Э. Хайкиным (известным дирижером) — интересный
был собеседник, многого я от него набрался.
В своем избирательном округе (Фонтанка, против Инженерного зам-
ка) принимал я трудящихся; в основном почти все жалобы были свя-
заны с жильем. В одном доме шел капитальный ремонт — тогда жиль-
цов не переселяли и им было нелегко. А ремонт прекратили.
Пошел в Ленжилуправление на улицу зодчего Росси.
— Почему не ремонтируете?
— Длинномера нет, не отпускают нам такие бревна (нестандартной
длины).
Пошел в организацию, которая обязана поставлять лесоматериалы.
— Длинномера нет? Сколько угодно, пусть приезжают и забирают....
Так я и бегал, как заяц по полянке от ежа к ежихе.
431
Хотя в 1941-м, уезжая в эвакуацию, и взял я с собой депутатское
удостоверение (бережно храню его), но десятилетиями скрывал, что
был депутатом, — уж больно тяжелы депутатские обязанности!
Осенью 1938 года в Голландии должен был состояться двухкруговой
турнир восьми сильнейших шахматистов мира; отбор был строгим —
даже Ласкер, после его неудач в 1936 году в Москве и Ноттингеме, не
получил приглашения. Левенфиш настаивал, чтобы он представлял
Советский Союз, с ним все же не согласились, и мне было поручено
выступить в АВРО-турнире (АВРО — популярная голландская радио-
компания), где играли чемпион мира Алехин, Капабланка, Эйве, Керес,
Решевский, Файн и Флор.
Снова прошу, чтобы меня послали с женой. Комитет физкультуры
сообщает, что все в порядке, и мы приезжаем в Москву за документами.
Отъезд завтра, но дают один паспорт, жене в паспорте отказывают.
Что делать? Комитет физкультуры подчинялся тогда зампредсовнар-
кома Булганину. Это неплохо, мы познакомились в 1936 году в Париже,
когда возвращались из Ноттингема, тогда Булганин возглавлял деле-
гацию Моссовета. Звоню его помощнику по Госбанку и объясняю по-
ложение.
— Хорошо, — говорит он, — я доложу товарищу Булганину.
Настроение скверное. Погуляли, поужинали и легли спать.
Утром выяснилось, что оба не могли заснуть. Идем в Комитет, на
Скатертный.
— Где вы пропадаете? Пусть ваша жена немедленно заполняет ан-
кеты...
Гора с плеч! Едем вместе...
Путь опасный — через фашистскую Германию. При переезде не-
мецкой границы какой-то тип в штатском проверяет паспорта у пас-
сажиров и ставит штемпеля. Увидел наши ярко-красные книжицы —
переполошился. Все было почти по Маяковскому. Тип в штатском
исчез. Момент был серьезный: нордэкспресс не мог долго ждать. Но
вот тип влетает в вагон, вручает мне паспорта и удирает, так и не за-
кончив проверку паспортов у других пассажиров, поезд тронулся.
В восемь вечера — Берлин, на перроне полпред Мерекалов; НКИД
просил его проверить, все ли с нами благополучно. Семь утра — Брюс-
сель. Нас встречает полпред Рубинин. На следующий день — Амстер-
дам.
Амстердам и сейчас хорош, хотя и сильно модернизировался. Тогда
это был весьма изящный старинный город с несметным количеством
велосипедистов — пешеходов почти не видно (сейчас велосипед в Гол-
ландии не столь популярен — голландцы пересели в автомобиль). Но
в Голландии были не только велосипедисты; тогда (так же, как и сейчас)
были и шахматисты. В 1935 году школьный учитель Эйве стал чемпи-
432
оном мира, и это сыграло решающую роль в популяризации шахмат
среди голландцев.
Перед турниром у всех участников были взяты расписки, что они
полностью доверяют компании АВРО организацию турнира. А зря! Нас
мотали по всей стране. Перед игрой вместо обеда — два часа в поезде.
Играли голодные. Пожилые участники — Капабланка и Алехин — не
выдержали напряжения. Когда возвращались в Амстердам, участникам
в поезде раздавали бутерброды. Однажды Алехин настолько проголо-
дался, что всех растолкал и первым схватил свой провиант...
Иногда мне везло — за мной приезжал Николай Иванович Елизаров,
шофер «Экспортхлеба». Тогда дипломатических отношений с Голлан-
дией не было, и несколько сотрудников «Экспортхлеба» были един-
ственным советским островком в голландском океане — конечно, они
переживали за меня. Николай Иванович после игры на своем «студе-
беккере» доставлял меня в Амстердам на час-полтора раньше, чем при-
езжали поездом остальные участники.
7 ноября, в первом туре, я проиграл Файну — он великолепно провел
партию. Затем в третьем, седьмом и одиннадцатом турах я выиграл
у Решевского, Алехина и Капабланки и примкнул к лидерам — Файну
и Кересу. В двенадцатом в равной позиции зевнул Эйве качество и в
итоге занял третье место.
Я не видел Алехина два года, за это время он блестяще выиграл
матч-реванш у Эйве. Внешне он изменился: обрюзг (нижняя челюсть
стала массивной), как-то успокоился, вино пить бросил. В АВРО-тур-
нире ему было трудно.
Моя партия с Алехиным (№ 93) — планомерное использование в эн-
дшпиле преимуществ, накопленных после дебютного промаха против-
ника. Хотя партия была отложена при материальном равновесии сил,
позиция черных безнадежна. Пошел я к Флору в номер: сражение за
карточным столом было в разгаре.
— Он еще не сдал партии? — не прерывая игры, спрашивает Флор.
— Кто «он»? — также между прочим осведомляется С. Г. Тартаковер.
— Да у Алехина совсем плохо, — отвечает Флор.
— Вы шутите, — говорит Тартаковер.
Оказывается, Савелий Григорьевич направил в газету «Телеграаф»
подробный отчет о партии Ботвинник — Алехин, где сообщил, что
ничья очевидна (пешек-то поровну!). Тартаковер немедленно звонит
в редакцию, ему читают отчет. «Все хорошо, — говорит он, — менять
нечего, только напишите, что черным пора сдаваться». Тартаковер во-
обще не видел партии, так что отчет был «каучуковым»; все решало
заключение!
Гроссмейстер Тартаковер родился в Ростове-на-Дону, но никогда
русским подданным не был. Хотя всю жизнь прожил в Австро-Венгрии,
433
Франции и Англии (во время войны сражался у де Голля под именем
лейтенанта Картье), русский язык знал во всех тонкостях — у него было
много друзей среди эмигрантов в Париже. Была у него страсть и к шах-
матам и картам: все, что зарабатывал в шахматах, проигрывал в карты...
Был талантливым шахматным писателем — по его книге «Ультрасо-
временная шахматная партия» учились играть советские школьники
в 2О-е годы. Характер имел милый и добрый. В 1946 году мы с женой
и четырехлетней Олей, второпях покидая Гронинген (там был первый
послевоенный большой международный турнир), забыли в отеле по-
душку дочки; позвонили из Гааги во Фрихе-отель Тартаковеру, и он
с торжеством привез подушку прямо на прием в советское посольство.
Доигрывание нашей партии с Алехиным было назначено во вторую
очередь, и я остался в отеле. Звонит Флор: «Алехин сдает партию, если
записан ход JIg6—g5...» «Передайте, пожалуйста, Александру Алексан-
дровичу: если он полагает, что я записал плохой ход, то ему не следует
делать это предложение...»
В 1933 году в партии с Левенфишем я принял аналогичное пред-
ложение. Но за пять прошедших лет я стал опытнее. Подобная поста-
новка вопроса неэтична, ибо партнер может записать и другой ход,
тогда это предложение оказывается разведкой, и только. В таком неза-
видном положении я сам оказался в Ноттингеме перед доигрыванием
партии с Ласкером (№81). При анализе неоконченной партии мне по-
казалось, что Ласкер может добиться ничьей лишь в том случае, если
он записал и запечатал в конверт единственный сильный ход. Во время
обеденного перерыва я разыскал экс-чемпиона мира и предложил ни-
чью при условии, что именно этот ход записан. Ласкер смутился, сказал,
что записал другой ход, но что, по его мнению, ничья неизбежна. Тут
настала моя очередь смущаться, я предложил доктору Ласкеру свои
карманные шахматы, так как понял, что уже не имею права анализи-
ровать отложенную позицию — ведь тайна записанного хода была на-
рушена! Взять шахматы Ласкер отказался, заявив, что доверяет мне, —
наша партия закончилась мирным исходом!
Доигрывание с Алехиным состоялось. Хоть я записал другой ход,
оно продолжалось недолго.
Партия с Капой носила иной характер (№ 94). Мой партнер в за-
щите Нимцовича обострил ситуацию: чья активность даст реальные
выгоды — черных на ферзевом фланге или белых в центре и на коро-
левском? Для поддержания инициативы пришлось пожертвовать пеш-
ку; затем нашел эффектную комбинацию с жертвой двух фигур. По-
зиция выиграна. Сижу и обдумываю наиболее точный порядок ходов.
Капабланка внешне сохраняет самообладание, протуливается по сцене.
К нему подходит Эйве: «Как дела?» Капа руками выразительно пока-
зывает — все еще возможно, явно рассчитывая на то, что я наблюдаю
434
за этой беседой. Гениальный практик использовал последний психо-
логический шанс: пытался внушить утомленному партнеру, что пози-
ция неясная, — а вдруг от волнения последует какая-либо случайная
ошибка? Чувствую, что напряжение сказывается и силы исчезают; сле-
дует заключительная серия ходов (Капа отвечает мгновенно — я должен
осознать уверенность партнера в благополучном исходе партии), но
шахов больше нет, и черные останавливают часы. Публика рукопле-
щет — редчайший случай: обычно зрители аплодировали только Эйве.
Шестнадцать лет спустя во время Олимпиады в одной из кондитерских
Амстердама хозяин-шахматист выставил в витрине торт, где в точности
была изображена позиция из этой партии.
Шатаясь, поднимаюсь со стула. Все уже закрыто, но жена уговари-
вает буфетчика продать бутерброд с ветчиной. Жадно заглатываю
и прихожу в себя.
На следующий день моя жена едет с мадам Капабланкой в одном
автомобиле. «Капа, — говорит Ольга (беседа проходит по-русски), —
очень огорчился, когда проиграл Кересу. Вчерашнюю партию он оце-
нивает иначе; он сказал, что это была «борьба умов». Капа хотел выи-
грать...»
Турнир окончен. Файн и Керес впереди. Организаторы (по таблице
коэффициентов) объявляют победителем Кереса. Формула решения
такова: призы поровну, а победил Керес!
АВРО нужен был победитель, еще до турнира было объявлено, что
победитель получит преимущественное право на матч с Алехиным.
Правда, из этого ничего не получилось: на открытии турнира выступил
чемпион мира и по-немецки (Алехин говорил по-немецки превосход-
но — он его изучал с детства, французский его тоже был хорош, позже
он изучил английский и последние свои книги писал прямо на англий-
ском) с подчеркнутой фельдфебельской грубостью зачитал заявление,
где отклонял домогательства организаторов влиять на выбор претен-
дента, и объявил, что будет играть с любым известным гроссмейстером,
который обеспечит призовой фонд.
Это я намотал на ус: именно тогда надо было решать, вызывать ли
чемпиона мира на матч. Когда увижу я Алехина следующий раз — не-
известно. Если ставить перед правительством вопрос о матче, необхо-
димо было: 1) принципиальное согласие Алехина, 2) условия чемпиона.
Что же делать?
Советуюсь с Митеревым, заместителем управляющего «Экспорт-
хлебом» (управляющий Нестеров был в отпуске, в Москве), встречаю
полную поддержку. Еще удача: наш полпред в Бельгии Евгений Вла-
димирович Рубинин с женой Лидией Павловной приезжают в Амстер-
дам на последний тур. Вместе обедаем в Амстель-отеле. Было воскре-
сенье — по воскресным дням (за ту же плату) полагалось усиленное
435
питание. Вообще нигде и никогда в гостинице мне не пришлось так
вкусно есть, как в Амстель-отеле.
Евгению Владимировичу тогда было 44 года, держался он важно,
был медлителен. И в 84 манеры были те же (бедная Лидия Павловна
погибла в 1942 году в деревне во время пожара). Евгений Владимиро-
вич, разносторонне образованный «гуманитарщик» (когда ему было за
8о, он в Париже прочел курс лекций о французской литературе), с ин-
тересом знакомится в Амстердаме с новым для него шахматным миром.
Объясняю Рубинину ситуацию, за ним решающее слово. Тогда в Ам-
стердаме он был для меня Советской властью. Полпред дает свое благо-
словение (он видел нашу встречу с Алехиным за доской в последнем
туре, и ему понравилась моя уверенность).
На закрытии турнира подхожу к Александру Александровичу, прошу
назначить мне аудиенцию. Алехин соображал быстро, радость промель-
кнула у него в глазах — он понимал, что сыграть с советским шахмати-
стом матч на первенство мира наиболее простой, а быть может, и един-
ственный путь к примирению с Родиной.
«Завтра в Карлтон-отеле, — Алехин жил отдельно от всех, чтобы не
общаться с Капабланкой — они были врагами, — в 16 часов...»
Пригласил я с собой Флора (нужен был авторитетный свидетель —
разве Алехин не связан с белоэмигрантами? Осторожность необходима).
Но Александр Александрович еще со времен Ноттингема относился ко
мне сердечно. Шахматист Алехин чувствовал мое восхищение — это его
обезоруживало. Только мы увиделись перед турниром в Амстердаме,
он завязал беседу о новой звезде — Смыслове (Алехин нашел ошибку
в одном опубликованном Смысловым анализе!). И сейчас он был при-
ветлив к нам обоим (ведь ранее он собирался играть матч с Флором.
Флор, конечно, переживал, что сейчас не он, а другой договаривается
о матче, но не подавал виду).
За чашкой чая (к удивлению Флора, чемпион оплатил счет. Флор
меня предупреждал, что Алехин скуповат) условия были быстро со-
гласованы: если матч состоится в Москве, то за три месяца чемпион
должен быть приглашен в какой-либо турнир (для приобщения к мо-
сковским условиям); Алехин был готов играть и в другой стране (толь-
ко не в Голландии!) — решать вопрос о месте соревнования он предо-
ставлял мне. Призовой фонд — ю тысяч долларов (не так уж много,
ведь будет экономия на моей доле приза — мне-то денег не надо).
— А сколько должны получить вы? — спросил я.
— Две трети в случае победы, — ответил Алехин.
Это несколько затрудняло мою задачу: проще было просить твердую
сумму, независимо от результата матча.
— То есть шесть тысяч семьсот долларов?
— Да, конечно.
436
— Эта сумма достаточна и при ином исходе матча?
Алехин засмеялся и кивнул головой.
Условились, что я направлю формальный вызов по указанному им
адресу в Южную Америку (Алехин где-то в Тринидаде собирался по-
купать земельные участки), если вопрос будет решен положительно,
и что, когда все будет согласовано, о матче будет объявлено в Москве.
До этого все держится в строжайшем секрете. Крепкое рукопожатие,
и мы расстались, чтобы... никогда более не увидеться.
После турнира было проведено совещание участников — уникальное
в истории шахмат. Одновременно в зале было семеро участников (Але-
хин и Капабланка присутствовали по очереди). Обсуждался вопрос
о создании «Клуба восьми сильнейших», с тем чтобы клуб утвердил
правила проведения матчей на первенство мира. Алехин был согласен,
чтобы призовой фонд состоял из ю тысяч долларов, за одним исклю-
чением: Капабланка должен собрать 18 тысяч долларов (ю тысяч зо-
лотом — на таких условиях был проведен их матч в 1927 году). Каждый
член клуба имеет формальное право вызвать чемпиона. Файну и Эйве
было поручено подготовить и разослать проект правил (никто не пред-
лагал привлечь ФИДЕ к решению этого вопроса).
Обратный путь был далеким — через Бельгию, морем до Скан дина-
вии, поездом на Стокгольм (познакомились с А. М. Коллонтай — оста-
лись впечатления о ее приветливости и энергии, несмотря на возраст)
и через Ботнический залив и Финляндию — на Ленинград.
Еду в Москву отчитываться о командировке. Звоню уже знакомому
помощнику Булганина и на следующий день сижу в кабинете предсе-
дателя правления Госбанка и рассказываю об итогах турнира и о своих
планах. Булганин не прерывает, внимательно слушает: «То, что вы мне
рассказали, изложите в письме на имя председателя Совнаркома. Я до-
ложу лично. На конверте напишите мое имя и сдайте в экспедицию
Госбанка». Совет был исполнен.
Вернулся в Ленинград и после Нового года тяжело заболел. Стома-
тит, температура за 40. Звонок, входит фельдъегерь: «Получите теле-
грамму, правительственную». Читаю: «Если решите вызвать шахмати-
ста Алехина на матч, желаем вам полного успеха. Остальное нетрудно
обеспечить. Молотов».
Лишь несколько лет назад, вспоминая этот эпизод, я случайно про-
изнес текст телеграммы с кавказским акцентом и понял, что скорее
всего она была продиктована Сталиным. Это его стиль: особенно харак-
терно «желаем» (а не желаю) и «нетрудно обеспечить»!
Как будто вопрос решен. В действительности все оказалось не так
просто...
После болезни поехал в Москву — причин было немало: следовало
представиться новому председателю Комитета физкультуры Снегову;
437
согласовать текст формального вызова на матч; убедить Комитет про-
вести чемпионат СССР не в Киеве, а в Ленинграде (я продолжал нахо-
диться под наблюдением врачей) и т. д.
Являюсь на Скатертный для беседы с завотделом шахмат В. Снеги-
ревым: «Как вы отнесетесь к тому, что будет провозглашен лозунг —
«Догнать Ботвинника!»? Это что-то новое. До сих пор я считал, что
должен завоевать первенство мира для Советского Союза; теперь, ока-
зывается, 27-летний гроссмейстер должен играть не сильнее своих то-
варищей! Снегирев внимательно слушает меня...
Далее беседа со Снеговым — впервые чувствую, что не могу найти
общего языка с лицом, от которого зависит моя шахматная деятель-
ность. Молчание, перемежающееся с недружелюбными замечаниями.
Все же месяца через два мое письмо Алехину было Комитетом отправ-
лено, одновременно было объявлено о проведении чемпионата в Ле-
нинграде.
Недружелюбие Снегова было первым проявлением противодействия
матчу с Алехиным, которое иногда ослабевало, иногда усиливалось, но
продолжалось семь лет — вплоть до смерти чемпиона мира. Тогда я не
выяснял, чем это было вызвано. Сейчас думаю, что суть дела была
в обычном человеческом чувстве — зависти. С одной стороны, наши
ведущие мастера мечтали о том, чтобы чемпионом мира стал советский
шахматист, с другой — многие из них сами надеялись прославить со-
ветские шахматы; некоторые же считали, что если не они, то пусть луч-
ше никто.
Конечно, можно разглагольствовать о том, что это нехорошо, но так
было. Никто из них не высказывал, естественно, своих мыслей прямо.
Нет, они рассуждали о том, что Ботвинник слаб и во всех случаях про-
играет матч Алехину (то есть опозорит советские шахматы), или о том,
что Алехин имеет такую политическую репутацию, что советский шах-
матист не может с ним встречаться за шахматной доской, и, более того,
советские шахматисты, и в первую очередь Ботвинник, должны вы-
ступить против Алехина и потребовать, чтобы он был лишен звания
чемпиона, и т. п. Конечно, эти мастера действовали таким образом в ис-
ключительных случаях, предпочитая прятаться за спины своих прияте-
лей самого различного общественного положения.
Даже Крыленко, который всегда действовал исходя из общих инте-
ресов, не сразу понял, что суждено мне было сделать для советских
шахмат. 1931 год, финиш чемпионата СССР. Фойе Политехнического
музея заполнено до отказа: все хотели быть очевидцами встречи Бот-
винник — Рюмин (я уже успел проиграть в турнире дважды и отставал
от лидера на пол-очка; Рюмин шел без поражений). В дебюте получаю
перевес, Рюмин жертвует пешку, чтобы перехватить инициативу; сле-
дует моя неточность в цейтноте, но в ответ — новый промах черных,
438
и партнер останавливает часы (№41). «Какой цейтнот!» — слышу зна-
комый голос. Наши глаза встречаются — Николай Васильевич пово-
рачивается спиной и уходит. Крыленко явно сочувствовал москвичу
Рюмину.
1936 год, комната за сценой Колонного зала, финиш международ-
ного турнира. Через десять минут должна начаться партия с Рагозиным;
у меня есть еще некоторые надежды догнать лидера — Капабланку.
Меня уговаривают сделать ничью, чтобы Рагозин занял более высокое
место в турнирной таблице (Слава об этом, конечно, ничего не знал).
Крыленко на мой недоуменный вопрос только пожимает плечами. Тут
же обращаюсь к Косареву. Выслушав, Александр Васильевич скоман-
довал: «Выигрывай, Михаил».
На меня все это не оказывало влияния. Я упрямо шел к поставлен-
ной цели.
Весной 1939 года в Ленинграде начинается чемпионат СССР. Фаво-
риты, в том числе и Левенфиш, в неудачной форме, но выдвигается
новичок — Саша Котов. Лишь в последнем туре, выиграв у Котова
(№ 101), я после шестилетнего перерыва завоевываю звание советско-
го чемпиона. Теперь, когда идут переговоры с Алехиным, это весьма
важно!
Но главный итог турнира был в другом.
С 1933 года я работал над методом подготовки к соревнованиям,
искал оптимальный режим шахматиста во время турнира. Пожалуй,
именно в чемпионате 1939 года был подведен первый итог этой рабо-
ты. Была опубликована статья «О моих методах подготовки
к состязаниям»*, где говорилось и о дебютных системах, и об эндшпи-
ле, и об изучении творческого и спортивного лица противников, и о
распределении времени в течение партии, и как анализировать неокон-
ченные партии и т. п. Эти вопросы были изучены и рассмотрены все-
сторонне. Соль метода, то, что отличало его от известных ранее, за-
ключалась в характере подготовки дебютных систем. Дебютные новин-
ки давно известны; обычно это какой-либо трюк или позиционная
неожиданность. Такая новинка годится на одну партию. Как только
она становится известной, она теряет ценность. «Самый гениальный
ход не может быть повторен при данной ситуации в следующей пар-
тии», — писал Маяковский, сравнивая ход с рифмой.
Мне удалось разработать метод, при котором «дебютная новинка»
оказывалась запрятанной далеко в миттельшпиле; она имела позици-
онное обоснование нового типа, она не имела «опровержения» — в при-
вычном смысле этого слова. Лишь проделав большую работу, лишь
преодолев шаблонные позиционные представления, лишь проверив
См. главу «Творческие проблемы».
439
контридеи в практической борьбе, можно было отыскать истину и вме-
сте с ней подлинное опровержение. Поэтому мои дебютные системы
жили годы, из турнира в турнир принося успех своему изобретателю.
Иногда они подолгу находились в резерве, в ожидании того момента,
когда другие к ним наконец подойдут и можно будет их применить на
практике, — тогда с помощью этих систем можно было разить недо-
статочно подготовленных партнеров. Не случайно, что когда эта систе-
ма подготовки созрела (тот факт, что она была опубликована, не мог
нанести прямого ущерба ее автору, ибо системой этой могут пользо-
ваться лишь те, кто имеет талант исследователя и не избегает работы),
в период 1941—1948 годов я победил подряд в восьми соревнованиях,
в которых сыграл 137 партий и в них набрал 104,5 очка (76,3 процента)!
Конечно, это был период, наиболее благоприятный для шахматного
творчества (мне было 30— 37 лет), но нельзя же все сваливать на воз-
раст... Возраст создал условия необходимые, система подготовки — до-
статочные.
Был найден творческий метод, который позволил уверенно реали-
зовать поставленную цель — завоевать звание чемпиона мира. Не толь-
ко я стал играть лучше; некоторые гроссмейстеры (Болеславский, Гел-
лер и др.) также стали пользоваться этим методом, а основная группа
получила необходимую информацию о том, в каком направлении тео-
рии начал надо трудиться. В период 1940— i960 годов советские шах-
матисты сделали качественный скачок, и в известной мере (так мне
кажется) это было связано с системой подготовки. В партиях чемпио-
ната 1939 года, применяя подготовленные защиту Грюнфельда, фран-
цузскую защиту, защиту Нимцовича, мне удалось выиграть важные
встречи — это и обеспечило общий результат.
— Миша, что вы делаете, — сказал мне мой тесть Д. Г. Ананов, — за-
чем вы публикуете свой метод, ведь им могут воспользоваться ваши
противники?!
— Не каждый может этим методом воспользоваться, а если появит-
ся необходимость, то придумаю что-нибудь новое.
— Ну, если так — публикуйте...
Специальностью Давида Георгиевича была начертательная геоме-
трия; до революции — вечный студент. Когда окончил институт путей
сообщения, стал профессором, преподавал в двадцати институтах. Ког-
да запретили совместительства, преподавал в семи; после строжайше-
го запрещения — в четырех.
Не прочел ни одной книги по «начерталке», но сам написал учебник,
и очень популярный. Стоя спиной к доске, одним взмахом руки точно
чертил круг. Читал лекции и чертил на доске по памяти. Когда считал,
что какой-нибудь ассистент недостаточно почтителен, подзывал его, да-
вал задачку и говорил: «Когда решите, скажете». Тот исчезал надолго.
440
Вырос этот самородок в бедной армянской семье в Ростове-на-Дону.
Человеком он был суеверным, в себе не уверенным, часто прибегал
к настольной книжечке «Сила мысли в деловой и повседневной жиз-
ни» (издание дореволюционное) — в ней он находил поддержку. Давид
Георгиевич предложил мне ее прочесть, я лишь расхохотался... Он
любил поесть; когда врачи прописали строгую диету и дома его ждал
овощной ужин, по дороге из института предварительно заходил в ре-
сторан!
Июль 1939 года. Живу на даче в Луге, у тестя. Вдруг появляется дол-
говязая фигура — Владимир Николаевич Снегирев.
Был Снегирев некрасив и лицом и всей своей внешностью, одевался
не столько бедно, сколько неаккуратно. Припухшее лицо, маленькие
глаза, здоровенный нос, жидкие и бесцветные, гладко зачесанные во-
лосы. Но это был самый большой шахматный энтузиаст-организатор,
с которым мне пришлось иметь дело. Личной жизни у него, видимо,
вообще не было.
За непрезентабельной внешностью скрывался настойчивый, умный
и целеустремленный человек. Он хорошо разбирался в людях, оттесняя
от себя болтунов и бездельников; всей своей деятельностью, скромно-
стью, непоказным энтузиазмом он завоевал доверие начальства и ува-
жение шахматистов. Он установил правильные отношения с руковод-
ством Комитета физкультуры; был полпредом шахмат в спорте, ему
доверяли, его поддерживали и не мешали... С утра до позднего вечера
носился он, крепко обняв толстенный портфель, по Комитету, «про-
бивая» шахматные дела. Любопытно, что учился он в Москве в одной
школе с чемпионкой мира Верой Менчик. Чешка по национальности,
Менчик, хотя была по внешности типичной русской женщиной, никог-
да не имела советского гражданства. В 1926 году она выехала с матерью
и сестрой Ольгой — также известной шахматисткой — в Прагу к отцу,
а затем в Англию к бабушке. В Лондоне Вера брала уроки у венгерско-
го гроссмейстера Мароци, что оказалось решающим в ее шахматном
развитии. В январе 1935 года я был в гостях у ее бабушки в Гастингсе,
а в сентябре 1936 года мы с женой были в гостях у семьи Менчик в Лон-
доне. Жили они недалеко от советского посольства на Куинз-роуд, в до-
ме, который сотрясался от проходивших под землей поездов метро, —
здесь квартирная плата была меньше. Вера и Ольга жили шахматными
и карточными частными уроками. В 1944 году все они погибли от не-
мецкой бомбы...
Алехин прислал ответ, и Снегирев приехал.
Чемпион мира в соответствии с нашей договоренностью принял вы-
зов и все условия, кроме одного: он уже не был согласен с тем, что весь
матч будет проходить в Москве. Алехин требовал, чтобы вторая поло-
вина матча проводилась в Лондоне.
441
Мне поведение чемпиона не понравилось. Это было нарушением
джентльменского соглашения и, кроме того, затрудняло организацию
матча — надо было вести переговоры с Британской шахматной феде-
рацией. Последнее, правда, меня мало беспокоило: англичане, конечно,
пошли бы на это, если призовой фонд обеспечен, но ведь надо опять
обращаться в правительство... Я написал Алехину вежливое, но твердое
письмо, где настаивал, чтобы наша договоренность в Амстердаме была
подтверждена и весь матч был бы в Москве. Снегирев тут же уехал в Ле-
нинград, чтобы утром доложить в Москве руководству Комитета о моих
предложениях.
1 сентября началась Вторая мировая война, и первый этап перего-
воров о матче был на этом закончен; продолжены они были шесть лет
спустя. Но, по существу, перерыва не было — вопрос о предстоящем
матче красной нитью проходил через советскую шахматную жизнь тех
лет.
Летом 1939 года Совнарком установил мне стипендию в размере
юоо рублей (теперь примерно юо рублей) в месяц — исключительный
акт. Надо думать, это было сделано по инициативе Снегирева. Шахма-
тисты есть повсюду (даже в Совнаркоме). Впоследствии я узнал, что
зампреды единогласно высказались «за».
Решил учиться играть матчи — ведь с Флором и Левенфишем я играл
не очень уверенно. Весной 1940 года договорились мы потренировать-
ся со Славой Рагозиным. Играли в идеальных условиях: хороший ре-
жим, свежий воздух, тишина. Я легко провел тренировочное соревно-
вание, хотя раза два был на волоске от проигрыша.
Осенью в Москве начался чемпионат СССР.
Это был тяжелый турнир. Много участников, мало выходных дней.
Большой зал консерватории обладает отличной акустикой. Зрители
вели себя вольно, шумели, аплодировали, акустика только ухудшала
дело. Передавали, что после какой-то победы Кереса С. С. Прокофьев
бурно зааплодировал. Соседи по ложе сделали ему замечание. «Я имею
право выражать свои чувства», — заявил композитор. Но доволен ли
был бы мой друг Сергей Сергеевич, если бы он участвовал в трио и по-
сле исполнения скрипичной партии зрители аплодисментами заглу-
шали его игру на фортепиано? А ведь положение шахматиста хуже:
пианист под аплодисменты мог бы и сфальшивить, шахматист лишен
этого права.
В чемпионате принимали участие новички: Керес (Эстония к тому
времени стала уже Советской Республикой), Смыслов, Болеславский.
Конечно, основной интерес был связан с участием Кереса: кто теперь,
при изменившихся обстоятельствах, должен представлять Советский
Союз в борьбе за первенство мира с Александром Алехиным? Турнир
не дал ответа на этот вопрос.
442
После десяти туров я лидировал, но затем нервы мои подразыгра-
лись, обстановка была малоподходящей для творческой сосредоточен-
ности — в таких условиях я чувствовал себя беспомощным. Первые два
места поделили Бондаревский и Лилиенталь. Смыслов был третьим,
Керес — четвертым, мы с Болеславским поделили пятое и шестое места.
Было объявлено о проведении матча на первенство СССР между двумя
победителями турнира. До декабря я не мог дотронуться до шахматных
фигур —столь неприятен был осадок от турнира, от нездорового ажио-
тажа (словно на стадионе), от пренебрежительного отношения к твор-
ческой стороне шахмат.
После турнира многие меня «похоронили». Когда газета «64» по-
местила по случаю моей неудачи шарж Ю. Юзепчука, где Ботвинник
ехал верхом на слоне, старый друг А. Модель там же опубликовал сле-
дующие строки:
А вот в зловещей тишине
Ботвинник едет на слоне.
Волненьем публика объята —
Кто ждал такого результата?
И каждый мечется с вопросом:
Скажите, что случилось с гроссом?
А гросс спокоен, как всегда,
И нет волненья в нем следа.
Ботвинник тверд, он все учел.
И эта твердость нам понятна:
Он сдал в аренду свой престол
И через год — вернет обратно.
Абрам Яковлевич все предсказал точно...
В декабре я стал исследовать один вариант защиты Нимцовича и по-
чувствовал, что дело пошло. Одновременно послал письмо Снегиреву,
где иронизировал по поводу того, что чемпионом страны, то есть ли-
дером советских шахмат, должен стать победитель матча Бондарев-
ский — Лилиенталь (оба они — шахматисты большого таланта, но выс-
ших шахматных достижений у них не было), в то время как у Кереса
или у Ботвинника уже были крупные достижения в международных
турнирах.
Снегирев и сам сознавал, что этот матч для противоборства с Але-
хиным значения не имеет; он понял мой намек и взялся за дело, — как
всегда, бесшумно и энергично. Как он сумел убедить начальство — не
знаю, он этого не рассказывал, но месяца через два было объявлено об
установлении звания «абсолютного» чемпиона и проведении матч-
турнира шести победителей чемпионата в четыре круга. Смысл, кото-
443
рый вложил Снегирев в понятие «абсолютный», был ясен: именно аб-
солютный чемпион СССР должен играть матч с Алехиным.
Готовился я по опубликованной уже системе, с некоторыми допол-
нениями. Поскольку в чемпионате я страдал от курева и шума, то игра-
ли мы с Рагозиным тренировочные партии при включенном радио-
приемнике; после партии форточку не открывали, и спал я в прокурен-
ной комнате. Жили в доме отдыха Ленинградского горкома партии
в Пушкине, напротив лицея (там раньше размещался комендант Цар-
ского Села). Днем ходили на лыжах, анализировали, а вечером играли.
Подготовился я физически, технически и морально отлично, появился
вкус к игре.
Итак, матч-турнир. Решающее событие произошло в третьем туре
первого круга. Керес белыми применил в защите Нимцовича рискован-
ный вариант. Этот вариант уже встретился в одной опубликованной
партии и был неверно оценен — Керес и положился на эту оценку. Как
я уже отмечал, подготовку я начал именно с этого дебюта и проанали-
зировал вариант весьма глубоко. Партия завершилась молниеносной
матовой атакой (№ 113).
После игры ухожу за сцену (играли мы первую половину в Ленин-
граде, в Таврическом дворце) перевести дух. Врывается Снегирев и,
сжимая руки (очевидно, чтобы сдержать себя), бегает вокруг и приго-
варивает: «Эм-эм (так он величал меня всегда, когда был чем-то взвол-
нован), вы сами не знаете, сами не знаете, что сделали...» Видимо, Вла-
димир Николаевич, настаивая на организации матч-турнира, предска-
зывал мой успех и теперь торжествовал.
Потом переехали в Москву и играли в Колонном зале. И в Ленин-
граде и в Москве Снегирев блестяще организовал турнир. Тишины
в Москве Снегирев добился простым путем: по среднему проходу гулял
блюститель порядка в милицейской форме. Один раз недисциплини-
рованный зритель был выведен и оштрафован. В Ленинграде, где все
места в зале были снабжены индивидуальными наушниками, зрителей
непрерывно развлекал Левенфиш, комментируя ход борьбы, поэтому
и разговоров в зале не было.
Я выиграл все матчи, в том числе и у трудных для меня партнеров —
Бондаревского и Лилиенталя (им обоим я проиграл в чемпионате).
Керес был вторым, отстав от меня на 2 ¥2 очка, Смыслов — третьим.
Стало ясно, кто должен играть с Алехиным.
Через два месяца фашистская Германия напала на нас, и шахматы
отодвинулись далеко-далеко...
Война. Это было страшное время. Гибли на фронте родные и друзья,
начались болезни и недоедание. Заводы, рабочие с семьями, раненые
перемещались на восток, войска и вооружение — на запад. Советский
народ перестраивался на военный лад. Страдали все, пострадали и шах-
444
матисты. Из дореволюционного поколения погибли А. Ильин-Женев-
ский, И. Рабинович, А. Троицкий и Л. Куббель, из молодых — Н. Рюмин,
В. Раузер, С. Белавенец, И. Мазель, М. Стольберг, И. Зек...
Все сотрудники шахматного отдела Комитета физкультуры: В. Сне-
гирев, А. Ельцов и А. Курышкин — погибли в первые дни войны. На
фронте были В. Рагозин, А. Толуш, Г. Гольдберг, П. Дубинин. Солдат
Дубинин — он отличался могучим телосложением — в своем вещевом
мешке всю войну носил шахматные книги.
Меня вызывают на медкомиссию и дают белый билет: слабое зрение.
Прошу отправить на фронт добровольцем — встречаю отказ. Что де-
лать? В институте каникулы, кроме того, как-то странно заниматься
гражданскими делами. Помогаю своему товарищу в создании воздуш-
ного электрофильтра для бомбоубежища.
Жена приносит домой новость: Театр оперы и балета имени Кирова
эвакуируется в Молотов (Пермь). «Едем, — говорит она. — Будешь ра-
ботать как инженер, на оборону».
Секретарь парткома института Яша Рузин сам вопроса решить не
мог. Едем в райком. Секретарь Выборгского райкома партии товарищ
Кедров решил вопрос быстро: «Товарищ Ботвинник, вы еще пригоди-
тесь советскому народу как шахматист. Уезжайте».
Сдаю автомашину в армию. Она была в полной исправности, хотя
и хорошо потрудилась: на ней тренировался не один автолюбитель.
Перед отъездом надо решить еще одну проблему. Отец перед рево-
люцией покупал золотые украшения. Когда он ушел от нас, оставил все
это матери (больше килограмма). Оно так и пролежало 21 год. «Не на-
ступил ли момент сдать золото в фонд обороны?» — спрашиваю мать.
Она тут же подписывает заявление. Но сдать золото уже нет времени,
отдаю заявление брату. Он остается в Ленинграде, его зачислили в ис-
требительный батальон. Уже в Молотове получаю от брата письмо (хра-
ню это последнее письмо) — поручение матери выполнено.
На вокзале нас провожают брат и мой старший друг Самуил Осипо-
вич Вайнштейн. Подан состав из товарных вагонов. «Поехали вместе, —
говорю я Вайнштейну.— Вас ведь в армию уже не мобилизуют». «Нет,
я останусь...» С. Вайнштейн дожил лишь до января 1942 года.
Наконец трогаемся. Это было 19 августа 1941 года. Через два дня
железная дорога была перерезана немцами.
Перед Мгой слышен отдаленный взрыв. Долго стоим: Мгу первый
раз бомбили.
Спустя несколько дней приехали в Молотов. Поместили артистов
в общежитие пединститута. Жене дали отдельную комнату, семья —
пять человек.
Ищу работу. Еду на Мотовилихинский металлургический завод.
Принимает меня директор — А. И. Быховский, ставший через несколь-
445
ко месяцев Героем Социалистического Труда (его сын, мастер Анатолий
Быховский, сейчас является тренером молодежной сборной; в свое вре-
мя его подопечными были: Карпов, Романишин, Ваганян, Белявский,
Долматов, Юсупов, Каспаров). Директор готов меня принять на работу,
но я сам отказываюсь. К сожалению, до завода далеко, лишь однопут-
ный трамвайчик идет к этому предприятию; как я буду добираться зи-
мой?
Поблизости нахожу северо-западный район электросетей Уралэнер-
го. Степень кандидата наук пугает директора. «Если никакой наукой
заниматься не будете, возьмем инженером на самую низкую ставку».
Соглашаюсь и становлюсь сотрудником высоковольтной лаборатории!
Постепенно сдружился я с пермяками. Стал начальником лабора-
тории, потом начальником службы изоляции (высоковольтной). С ма-
стером Михаилом Федоровичем Деменевым стали близкими друзьями.
Это был худущий верзила (один глаз пострадал на производстве) чудо-
вищной физической силы («Ослабел я, — жаловался он, — раньше две
высоковольтные втулки легко переносил, а сейчас только одну»), хи-
трый, справедливый, без образования, но высоковольтную изоляцию
(испытания и ремонт) знал отлично. Кроме того, он был уникальным
обмотчиком электрических машин, занимался этим втихую — к нему
ездили со всей области на поклон. Он все умел. Когда зимой 1944 года
переехали мы в Москву, гулял я с дочкой по 1-й Мещанской. Испорчен-
ный троллейбус стоял у тротуара.
— Что с ним? — спрашивает маленькая Оля.
— Да вот испортился.
— Ничего, — говорит Оля, — дядя Деменев починит!
Как-то Деменев нашел на свалке ломаную детскую кроватку.
Сварил ее, покрасил, и дочка из бельевой корзинки перебралась
в кроватку.
Работал у нас молоденький монтер Сократ Гудовщиков. Рост малый,
плечи саженьи, силен, лицо скуластое, волевое, улыбка чуть кривая,
подбородок упрямый, как у англичан — героев Жюля Верна. Любил
всех поражать. Едем, например, с мостом Шерингана испытания изо-
ляции — Сократ исчез. Клянем его за недисциплинированность. При-
езжаем — Сократ в небрежной позе сидит, поджидает нас. Как он
успел — непонятно. Наверное, прицепился к какому-нибудь грузовику.
Вскоре взяли Сократа в армию, в Сибирь, в электротехническую школу.
Он все просился на фронт, да не пускали: специалист был отличный.
Тогда Сократ так нахулиганил, что послали его в штрафной батальон.
Лет десять спустя после войны я встретил одного шахматиста — он
сражался на Карельском фронте. «У нас был солдат, говорил, что вместе
с вами работал на Урале, только имени не помню», — и описал его внеш-
ность. Сомнений не было, это был Сократ — он не вернулся из разведки...
446
Мост Шеринга работал плохо. Отсчет надо было брать при отсут-
ствии тока в диагонали моста, с помощью высокочувствительного
гальванометра. Собиралась схема из отдельных элементов, все было
открыто — наводки (помехи) на подстанциях сильные, работать не-
возможно. Настоял, чтобы сделали стальной кожух-экран (в форме
пианино), и выполнили стационарный монтаж. Сталь спасала от на-
водок. Проверили изоляцию по всем подстанциям. Деменев сначала
был недоволен — мост стал тяжелым, но вдвоем с Сократом они легко
управлялись.
Несмотря на запрещение, однажды все же пришлось заниматься
научной работой. Вызывает главный инженер А. М. Левкевич:
— Снег — изолятор или проводник?
— Думаю, что изолятор, надо проверить.
Взял слой снега и подал напряжение. Сначала ток был равен нулю.
Затем от короны (искрения) началось местное разогревание, снег стал
таять, проводящий канал удлинялся — и пробой.
Иду в управление. «Алексей Матвеевич, по истечении некоторого
времени пробой наиболее вероятен». Главный инженер смеется: ока-
зывается, на севере области ураган повалил опоры электропередачи.
Провода лежали на снегу, и целые сутки это оставалось незамеченным.
Авария была зафиксирована, когда ветер стих.
Ездил зимой 1942 года в командировку в Свердловск (по делам служ-
бы). Чудо: в Свердловске проходит шахматный турнир мастеров (под
руководством Рохлина). Зрителей мало, а все билеты проданы — на
турнир не попасть. Оказывается, по билету можно было купить в буфе-
те булку. Билеты и доставались случайным людям — не шахматистам!
Поговорил с Рохлиным, пожал руку Рагозину. Лейтенант Слава Рагозин
вышел тогда победителем турнира — он только что был переведен из
блокированного Ленинграда на Урал.
Рохлин что-то сострил, и я расхохотался. «Ну, все в порядке, — ска-
зал Яков Герасимович, — смеешься ты, как раньше. Война это не смог-
ла изменить...»
Апрель 1942 года, жена должна скоро родить. На работу звонит Лев-
кевич: «Немедленно поезжайте на мельницу, там не могут включить
новый электродвигатель. В городе нехватка муки». Едем вместе с Де-
меневым: на мельнице все в волнении. Советуемся. Решили проверить
изоляцию и сопротивление ротора. Приказываю отсоединить обмотку
ротора — она в полном порядке. Приказываю присоединить обмотку —
ротор легко запускается. Видимо, все дело было в плохих контактах.
Общее ликование!
Возвращаюсь домой поздно. «Скорей ешь», — говорит жена, пре-
рывая мой рассказ о комическом окончании «аварии» на мельнице...
Оказывается, пора в роддом!
447
Под утро появилась на свет Оля. «У, какая черненькая», — сказала
Уланова, когда я прогуливал спящую дочку (Галина Сергеевна тоже
проживала в общежитии театра).
Трудное было время. Отоваривали карточки. В основном нас спасал
хлеб: в семье было трое работающих. Часть хлеба меняли на рынке на
картошку. Когда дочка подросла, положение стало хуже. Пришлось
продать пишущую машинку «Ундервуд»; на призы за красивейшие
партии Ноттингемского турнира (жюри вынесло свое решение после
моего отъезда из Англии) советские работники в Лондоне в свое время
приобрели ее для меня. Я отпечатал на ней кандидатскую диссертацию.
Теперь машинку «съела» маленькая Оля.
Продукты приходилось добывать со всякими хитростями. Так, в те-
атре во время антракта зрителям продавали мороженое. Родственники
артистов проникали в театр во время действия (вахтерами работали
тоже родственники) и занимали очередь в буфет заранее, да и не одну.
Однажды набрал я мороженого полную стеклянную банку и пошел до-
мой. Мороз был трескучий, уральский. Держать в руках банку не было
мочи, пришлось нежно обхватить ее одной рукой. Дошел благополучно,
но, поднимаясь на второй этаж, преждевременно решил, что достиг
намеченной цели: банка выскользнула и разбилась. Во время войны
с нацистской Германией задачей советских шахматистов являлось не
только сохранение того, что было создано в предвоенное время — мас-
совое развитие шахмат и высокий уровень игры лучших мастеров, — но
и подготовка к тому, чтобы после войны добиться завоевания первен-
ства мира.
Так обстояло дело не только в шахматах, но и в других областях куль-
туры. Конечно, это возможно только там, где шахматы пользуются под-
держкой государства. Разумеется, первые полтора года, когда страна
находилась в трудном и опасном положении, эти усилия в отношении
поддержания шахмат были минимальными. Но после победы под Ста-
линградом никто уже не сомневался в победе окончательной. Героиче-
ские усилия как на фронте, так и в тылу, в военной области и экономи-
ке принесли свои результаты.
Итак, работа работой, а к матчу с Алехиным готовиться надо. Решаю
прокомментировать все партии матч-турнира на звание абсолютного
чемпиона, чтобы не растерять мастерства в анализе. Работаю по вече-
рам, использую каждую свободную минуту, но их мало... Сижу как-то
на собрании; скучно, а дома работа ждет. Пишу записку председателю:
«Алексей Матвеевич, плохо себя чувствую». Получаю ответ Левкевича:
«Ия хочу домой...»
Книгу я писал полтора года. Давно подозревал, что это лучшее, что
я сделал в области шахматного анализа. Несколько лет назад Натано-
вич сказал мне, что сейчас он изучает эту работу с удивлением (гросс-
448
мейстер Матанович издает в Белграде «Шахматный информатор»
и «Энциклопедию» — настольные книги каждого квалифицированно-
го шахматиста наших дней).
Пришла мне в голову идея создать неофициальный «комитет» по
подготовке к матчу с Алехиным — собрать группу друзей, которые бы
своей деятельностью помогали организации матча и содействовали
моей подготовке. Решил обратиться к Рагозину. Рохлину и Гольдбергу.
Стук в дверь — и входит... Гриша Гольдберг, капитан ВВС Военно-Мор-
ского Флота (его супруга работала военврачом в местном госпитале,
и он приехал с ней повидаться).
Еще в 1932 году мы вместе играли в чемпионате Ленинграда. Рост
Гольдберга — 190, характер решительный, соединял и силу мастера
и талант организатора, В 30-е годы играл видную роль в шахматной
жизни Ленинграда. Вторую половину матча с Флором организовал Гри-
ша, и блестяще.
— Согласен, — сказал Гольдберг, — но что сейчас можно сделать для
матча? Война!
Как началась война, шахматная жизнь почти замерла. И все же бы-
ли проведены чемпионат Москвы, турнир в Куйбышеве, да и турнир
в Свердловске, о котором упоминалось ранее. Играть мне некогда было,
да и не было соответствующего настроения. Но вперед смотреть надо —
вот я и занимался аналитической работой.
В январе 1943 года меня послали на лесозаготовки. Я понимал, что
в трудное время это необходимо, но один день в лесу вывел меня из
строя надолго: я был не в состоянии работать над книгой. Что же де-
лать? Ведь в любой день могут снова послать — дрова нужны!
А как же шахматы? Отказаться от работы над книгой? А что будет,
когда война кончится? Подумал и написал письмо Молотову — именно
от него четыре года ранее получена была телеграмма с разрешением
играть матч с Алехиным.
Недели через две вызывают меня к правительственному телефону,
в кабинет управляющего энергосистемой: кто-то из Москвы хочет со
мной говорить.
«Это вы писали товарищу Молотову?»— говорит Смирнов, замести-
тель начальника секретариата. Он сообщил резолюцию Молотова: «Тов.
Жимерину. Надо обязательно сохранить тов. Ботвиннику боеспособ-
ность по шахматам и обеспечить должное время для дальнейшего со-
вершенствования» (Д. Жимерин был тогда наркомом электростанций).
Правда, когда пришло распоряжение наркома о предоставлении мне
трех дней в неделю для шахмат, директор С. А. Костогрыз решил, что
воскресенье входит в эти дни, но я с ним не спорил — и так хорошо...
С Сергеем Андреевичем были мы друзьями — очень своеобразный
и симпатичный товарищ был. Образования, по сути дела, не имел, но
449
подлинный самородок-администратор! Острый ум, честен, ловко на-
ходил решения. «Не бойтесь меня, — говорил он, — костогрыз — это
маленькая птичка, она выклевывает косточки у вишен». Его любили.
Выбрали меня секретарем партийной организации Управления вы-
соковольтных сетей — членов партии не более десяти. До этого партий-
ные собрания проходили часто, все разбирали «персональные» дела
(конфликты). Я это прекратил. Если какие-либо споры возникали, сам
в них разбирался. Поэтому закрытых партийных собраний почти не
было, от беспартийных коммунисты не отгораживались. Райком однаж-
ды меня за это даже порицал...
Пришло сообщение из Комитета физкультуры, что весной мне над-
лежит прибыть в Свердловск — будет турнир восьми мастеров в два
круга. Облисполком посылает меня на две недели в свой совхоз — надо
готовиться к турниру. Приехал за мной ямщик на санках. Питание в со-
вхозе было просто отличным: два раза в день жареная свинина с кар-
тошкой, литр парного молока да хлеб. Ел, гулял, спал, а работал с бе-
шеной энергией!
В турнире слабых не было (Смыслов, Болеславский, Рагозин и др.).
Против каждого участника я набрал 1V2 очка и легко завоевал первый
приз. Два года я не играл в шахматы, но, видимо, и методом подготов-
ки продолжал владеть и как практик не ослабел.
Летом облисполком разрешил мне отвезти дочку в детский лагерь,
где жили дети, эвакуированные из Москвы. Лагерь был на берету Камы,
между Беляевкой и Осой. Остались там Оля с няней, Прасковьей Васи-
льевной. Поместили их в отдельной избушке на опушке леса.
Через полтора месяца я поехал за ними и пригласил с собой
В. А. Каверина. Он тогда писал «Двух капитанов», хотел сосредото-
читься и поэтому охотно согласился. Путешествие было не из легких,
так как пристани в лагере не было и надо было с теплохода вызывать
бакенщика с лодкой. Уже ночь, но узнаю очертания берега и прошу
капитана вызвать бакенщика. Останавливаемся и гудим на всю окру-
гу — никакого ответа. Наконец где-то далеко (Кама широка) раздает-
ся всплеск весла. Ждем, вот лодка уже близко.
— Дядя, Егор, это вы? Никакого ответа.
— Дядя Его-о-ор!!.
— Ну конечно я, — раздается ворчливый голос, — кто же еще?
Пожили три дня — места чудесные, чистые. Вениамин Александро-
вич в лесу, лежа на спине, думал о своих капитанах. «Скажите, можно
здесь сделать так-то?» — советовался он. Я ничего не мог сказать тогда.
Насколько легче писать воспоминания: надо лишь думать о том, что
следует публиковать, что нет!
Иду с Олей к дяде Егору договариваться об отъезде — надо на лодке
пристать к проходящему теплоходу. Маленькая Оля ходила хорошо,
450
держась за палец: сама еще боялась. Оставляю ее на полянке и захожу
в сторожку бакенщика. Дядя Егор наотрез отказался: сидеть на берегу
и ждать теплохода он не мог — занят! Был дядя Егор мал ростом, худ,
сварлив, всегда за работой — все успевал делать. Огорченный, спешу
к дочке. Гляжу: сама ходит. На полянке росли цветочки, и надо было
собрать букетик.
Идем вместе с Кавериным к другому бакенщику — дяде Илье: здо-
ровый, ленивый, на него было заведено не одно судебное дело (бакены
у него были не в порядке, и теплоходы садились на мель). Посмотрел
Каверин, как дядя Илья чесал себе пузо, и с восторгом сказал потихонь-
ку: «Да это подлинный мужик времен Ивана Грозного...»
«Кормить будешь?» — только и спросил дядя Илья. Два дня в ожи-
дании теплохода мы провели с дядей Ильей на берегу, слушая его рос-
сказни. Как управлялся он с бакенами — одному богу известно. Но под-
катил дядя Илья к теплоходу лихо!
Летом 1943 года нарком электростанций Жимерин вызвал меня
в Москву и предложил переехать в столицу. Он оказался моим болель-
щиком, и с этого началась наша дружба с Дмитрием Георгиевичем.
Прямой, подтянутый, требовательный, организованный—многому я у
него научился. Главная его сила, конечно, в поиске решения — адми-
нистратор высокого таланта. Относился он ко мне трогательно. Жиме-
рин помог мне в достижении трудной цели.
Тогда я уже подумывал о матче с чемпионом США Решевским. В во-
йне был перелом (когда я в первый раз был в кабинете наркома, ему
позвонили и сообщили об успешном сражении на Курской дуге— с ка-
ким напряжением и радостью получали тогда вести с фронта!). Надо
было обеспечить безусловное право на матч с чемпионом мира. Алехин
тогда выступал в турнирах в оккупированной немцами Европе. А что,
если он будет отлынивать от матча со мной?
Керес после матч-турнира сорок первого года не имел особых прав,
бедного Капы уже не было на свете (зимним утром 1942 года, когда
я шел на работу, один рабочий остановил меня и горестно сказал: «Слы-
шали радио? Капабланка умер...» Велика была популярность кубинца);
Файн не был чемпионом США, значит, оставалось победить в матче
Решевского...
Решил воспользоваться пребыванием в Москве и позондировать
почву. Звоню Б. Подцеробу — два месяца мы учились вместе с Бори-
сом Федоровичем в Ленинградском университете. Был он приятелем
Славы Рагозина, сам неплохо играл в шахматы, имел первый разряд.
Он много играл по переписке и впоследствии был участником полу-
финала чемпионата страны (по переписке). Хорошее знание фран-
цузского, широкий кругозор, отличная общая подготовка, талант
и симпатичная внешность обеспечили его продвижение по диплома-
451
тической службе. Подцероб был начальником секретариата Нарко-
миндела*.
— Дело сложное, — говорит Борис Федорович, — попробуйте обра-
титься к Литвинову, он сейчас в Москве.— Литвинов был тогда послом
в Вашингтоне.
Максим Максимович принял меня в служебном кабинете (НКИД
помещался на площади Воровского). Встретил запросто, как старого
знакомого.
Я был ошеломлен: наслышался о его подпольной, опасной работе
до революции, о его проницательности и энергии, об его энциклопедич-
ности, о твердом (если не упрямом) характере. А это был среднего роста,
несколько расплывшийся человек, с мягкими чертами лица; говорил
нараспев — поистине разрыв формы и содержания!
— Я как посол, конечно, «за», — сказал Литвинов и улыбнулся, —
Всегда поддержу ваше соревнование с Решевским, но сам это не моту
решить!
Стало ясно: дело безнадежное.
Осенью 1943 года попросился я в чемпионат Москвы для трениров-
ки: со скрипом, но получил приглашение сыграть вне конкурса. Турнир
продолжался весь декабрь. Смыслову я проиграл, но в итоге занял
первое место. К сожалению, тогда текст партий я уже не переписывал,
а бланки с записями были утеряны организаторами — так несколько
интереснейших партий пропало без вести.
Во время турнира получаю приглашение на обед к Б. С. Вайнштейну
(однофамильцу моего друга С. О. Вайнштейна, которого уже не было
в живых), председателю Всесоюзной шахматной секции**. Встречаю там
Н. М. Зубарева — он сменил Снегирева на посту заведующего шахмат-
ным отделом Комитета физкультуры. Был я настороже — догадывался,
что речь пойдет о матче с Алехиным!
Обед по тому времени отличный: домашние котлеты, вино. Котлеты
съел, от вина отказался. Затем началось... Алехин — политический враг,
играть с ним нельзя, надо лишить его звания чемпиона, советский чем-
пион обязан выполнить свой гражданский долг и первым потребовать
исключения Алехина из шахматной жизни. Нужно ли перечислять все
эти демагогические домыслы! Говорил Вайнштейн, Зубарев поддакивал.
Спокойно, резко и твердо высказываю свою точку зрения и откланива-
юсь. (Ясно, что с таким председателем матча с Алехиным не сыграешь.)
К вопросу о встречах с Алехиным за шахматной доской можно было
подойти с двух точек зрения. Однако все это обсуждалось еще в 2О-е
См. статью «Б. Ф. Подцероб».
Читатель, наверное, не забыл о нашей партии в студенческом матче Ле-
нинград — Ташкент в 1929 году.
452
годы, и было установлено, что, осуждая Алехина как человека, мы воз-
даем ему должное как шахматисту. Отказ от общения с шахматистом
Алехиным не мог не нанести ущерба советским шахматам. Именно по-
этому я играл вместе с ним в турнире в Ноттингеме и АВРО-турнире.
Решение правительства в 1939 году об организации матча Алехин —
Ботвинник окончательно положило конец всей этой полемике.
Конечно, как человек Алехин был достаточно уязвим, а как шахма-
тист?
В молодости Алехин предпочитал комбинационную борьбу, стреми-
тельные атаки, внешние эффекты, но затем большое влияние на него
оказало творчество Капабланки. Спокойный стиль Капабланки, гармо-
ничное сочетание тончайшего позиционного понимания со счетом ва-
риантов придавали партиям кубинца особое изящество. У Капы все
фигуры играли вместе, они были крепко связаны. Капабланка был оди-
наково силен и в сложных и в простых позициях.
Понимание сложных позиций у Алехина было весьма высоким,
а простых? Здесь Алехин пошел на выучку к своему старшему другу—
пока Капабланка представлял в Петербурге в ю-е годы нашего столетия
Кубу, Алехин и Капа были неразлучны. Но борьба за первенство мира
сделала их врагами.
Алехин умел управлять собой. Хоть он предавался человеческим по-
рокам (и это, несомненно, подорвало его здоровье), но, когда вино, ку-
рево или карты мешали ему, он все делал в интересах шахмат. Так он
и шахматы изучал: когда он осознавал свои недостатки, он с удивитель-
ной проницательностью находил пути к совершенствованию. В итоге
многолетнего, кропотливого труда Алехин в 1925—1934 годах предстал
перед миром как шахматный титан, владевший самыми различными
сторонами любимого искусства и спортивной борьбы. Немалую роль
в его росте сыграли аналитические труды, опубликованные Алехиным
в тот период.
Я видел Алехина в 1936—1938 годах, когда он уже перевалил через
вершину своих успехов и, признаюсь, с трудом представлял его моло-
дым. В мае 1973 года я увидел молодого Алехина: во время гастролей
в ФРГ мне пришлось переезжать из Келя в Шомберг — дорога шла
через Триберг. В этом городишке в 1914 году немецкие власти разре-
шили поселиться интернированным русским шахматистам — Бого-
любову, Романовскому и другим. Сначала они жили в гостинице Вер-
ле (там мы обедали), затем по частным домам. Боголюбов в 1920 году
женился на дочери школьного учителя; фрау Фрида Боголюбова (ей
уже тогда шел девятый десяток) жила в доме, где на фасаде значится
«дом Боголюбова».
Местные шахматисты показали уникальный любительский сни-
мок — он небольшого формата, но Боголюбов и Алехин вышли хорошо.
453
Такими Боголюбова и Алехина я не видел в жизни. Боголюбов худень-
кий (примерно это был год 1922-й); улыбаясь, он почтительно смотрит
на своего товарища. Алехин, жестикулируя правой рукой и приподняв
брови, с лукавым выражением лица что-то рассказывает...
Жалко было расстаться со снимком (обещали прислать копию, но
и спустя три года не дождался я этого фото). В облике Алехина столько
выразительности, юмора, душевной силы и спокойной уверенности,
что я понял, как он сумел выдержать тяжесть борьбы с великим кубин-
цем и завоевать первенство мира...
В 40-е годы шахматист Алехин был уже не столь велик, как рань-
ше, и в этом состоял главный шанс его возможного противника
в матче.
Моя позиция постепенно обрела поддержку; у большинства членов
Всесоюзной секции Вайнштейн авторитетом не пользовался. На всякий
случай иду в ЦК партии, в отдел кадров здравоохранения (этот отдел
ведал Комитетом физкультуры) к завотделом Б. Д. Петрову. Маленько-
го роста, лысоватый, в очках, врач Петров оказался решительным и ин-
теллигентным человеком.
— Не огорчайтесь, — сказал Борис Дмитриевич.— Действуйте по Ма-
яковскому... — И рассказал, что однажды Маяковскому в бухгалтерии
Госиздата отказали в выплате гонорара. Пришел он через несколько
дней с палкой: «Платите?» — «Нет». Тогда выбил палкой окно (дело
было зимой) и, уходя, посоветовал: «Вычтите из гонорара». Пришел
с палкой еще через несколько дней. «Пожалуйста, Владимир Владими-
рович, получите...» Посмеялись мы, и совет Петрова я принял на воору-
жение.
В1979 году разыскал я Бориса Дмитриевича и позвонил ему по теле-
фону.
— Хочу вам послать книжку воспоминаний.
— Прочту с удовольствием.
— Борис Дмитриевич, но кое-кто недоволен воспоминаниями, пишут
на меня жалобы в ЦК.
Петров, видимо, удивился, помолчал, но остался верен себе:
— А это уже не ваша биография...
Наконец состоялось заседание Всесоюзной секции, и был поставлен
вопрос об отставке Вайнштейна. Он отчаянно отбивался. Но вот слово
взял Вася Смыслов. «Бывший председатель секции товарищ Вайн-
штейн...» — начал он. Вайнштейн не дал ему договорить: всплеснул
руками и тут же капитулировал!
Переезжаем в Москву — нарком выделил отдельную квартиру. Доч-
ка зашла в одну комнату, удивилась — как просторно (мебели не было),
зашла в другую. «Как, еще комната!» — воскликнула она (в Молотове
была одна комната на шестерых!).
454
Летом съездил в Ленинград и перевез мебель — она чудом сохрани-
лась (во время блокады мебелью отапливались). Спальня была старин-
ная, красного дерева, ее любовно собирал один бывший полковник
царской службы (после революции он заведовал отделом снабжения
на заводе «Красная заря»); был у него еще удивительный письменный
стол петровских времен, изогнутый в форме буквы S. В 1935 году он
продал мне спальню*, на что ушел весь приз международного турнира.
Денег уже не было, но стол этот забыть невозможно.
Весной 1944 года был первый чемпионат СССР с начала войны. Ли-
дировал Смыслов. Мне посчастливилось выиграть у него решающую
партию (№ 135), после чего борьбы уже не было, несмотря на мой про-
игрыш мастеру Толушу.
Толуш обладал оригинальным стилем игры: сложные атакующие
позиции разыгрывал превосходно, в простых ничем не выделялся.
И человек был необычный, независимый. Приехал на чемпионат
прямо с Ленинградского фронта, пришел в Комитет физкультуры и стал
в очередь за талонами на питание.
— Вам полагается, товарищ лейтенант, получать офицерский паек,
а не талоны на питание, — говорит ему начальник отдела Зубарев.
— Николай Михайлович, вы не в ту чайную попали...
Перепуганный Зубарев тут же выдал талоны.
Когда Александр Казимирович выигрывал, то сообщал друзьям:
«Дзинь-Дзилевич схвачен», а после капитуляции партнера — «Аминь
пирожкам». Если же партнер в проигранной позиции не сдавался, То-
луш жаловался: «Пушечное мясо сопротивляется». Во время блица
подбадривал себя: «Вперед, Казимирыч», а снимая телефонную трубку,
представлялся: «Тпру-Цинцевич Фьють-Иковский слушает».
Это была шутовская форма, за которой скрывался талантливый и не-
глупый человек.
Призы были объявлены в деньгах. Прихожу на закрытие и вижу на
столе президиума под стеклянным колпаком старинные настольные
часы.
— Что это такое?
— Первый приз.
Я никогда не гонялся за деньгами, но раз приз был объявлен, регла-
мент надо соблюдать.
Это неуважение к шахматам и их традициям меня покоробило. Дело
в том, что если в спорте не приняты денежные призы, то в шахматах
это является давней традицией. В спорте проводится четкое разделение
В 1984 году краснодеревщики, муж и жена, реставрировали эту спальню,
она стала еще лучше, чем тогда, когда я ее приобрел. Смотрю на нее и дивлюсь
искусству крепостных умельцев.
455
между профессионалами и любителями, в шахматах этого нет и не бы-
ло. Правда, в 2О-е годы ФИДЕ пыталась установить это деление и даже
провела три чемпионата мира среди любителей, но дело заглохло, ибо
участники были слабыми мастерами и подобными «чемпионатами ми-
ра» никто не интересовался. Шахматистам нужны хорошие партии,
а кто их создает — профессионал или любитель — массовому шахмати-
сту безразлично! Поэтому еще в 1939 году я писал в защиту шахматно-
го профессионализма: «Скрипачей-профессионалов у нас много, а шах-
маты ничем не хуже скрипки...»
Регламент — конституция соревнования. Что там записано, должно
выполняться неукоснительно. Разве кому-нибудь на конкурсе пиани-
стов пришло бы в голову менять регламент?
Вспомнил рассказ Петрова о Маяковском и сказал главному судье:
«Если будете вручать — при всех откажусь». Так никто и не понял, по-
чему часы стояли на столе. Но денежный приз спустя полгода я все же
получил — когда вернулся домой из госпиталя после операции (аппен-
дицит).
Год спустя, весною 1945-го, — новый чемпионат СССР. Настроение
было отличное, советские люди ликовали — война победно закончи-
лась. Советское государство выдержало все испытания. Тогда я сыграл
удачно (16 из 18!) — хорошо мы подготовились с Рагозиным к этому
турниру! Болеславский был вторым и стал гроссмейстером.
Советская шахматная школа не ослабела за время войны, в творче-
ском отношении, пожалуй, даже окрепла. Ее исследовательский харак-
тер обеспечивал быстрое совершенствование молодых талантов. Как
уже отмечалось, это оказалось возможным благодаря поддержке госу-
дарства.
Перед чемпионатом позвонил домой некто Пирогов и говорил с же-
ной: «Я работал бухгалтером Комитета до войны, сейчас вернулся
с фронта и не могу выяснить, почему ваш муж не получает стипендию?»
Жена объясняет, что началась война, и поэтому осенью 1941 года пере-
стали высылать стипендию. «Незаконно, — сказал Степан Иванович.—
Решение Совнаркома никто не отменял». Стипендия тут же была вос-
становлена.
На работу в Комитет перешел Н. Н. Романов (Снегов был заменен) —
началось в спорте хорошее время. Требовательный, вдумчивый и целе-
устремленный председатель завоевал и авторитет и любовь (с именем
Романова связаны были крупные успехи советского спорта).
В конце лета был организован матч по радио СССР — США. Вызвал
он небывалый интерес. Незримо на этом экзамене советской шахмат-
ной школы присутствовал Крыленко — именно он в предвоенные годы
готовил эту победу вместе со всеми шахматными мастерами и органи-
заторами. Результат матча 15 ¥2 : 4 ¥2 поразил всех. Смыслов выиграл
456
обе партии у Решевского — важное событие. Неофициально нам пере-
дали слова Сталина: «Молодцы, ребята».
Приглашены были мы на прием к Г. Ф. Александрову, начальнику
управления агитации и пропаганды ЦК партии. Говорил он приветли-
во, но без какого-либо энтузиазма.
— Когда же Ботвинник будет играть матч с Алехиным?
Александров не понял вопроса. Тогда Витя Чеховер повторил вопрос
с подчеркнутой резкостью. Ответом были «каучуковые», обтекаемые
фразы.
Но остановить неизбежное невозможно — в шахматных верхах про-
изошел сдвиг: пять первых мест подряд повлияли на «скептиков». Не-
дели через две Рагозин, посмеиваясь, показал мне копию письма Ста-
лину (о матче с Алехиным), подписанного почти всеми видными со-
ветскими мастерами. Отказались подписать лишь два мастера;
мотив — Ботвинник слаб, чтобы играть с Алехиным. По «странному»
стечению обстоятельств оба мастера были близкими приятелями
Б. Вайнштейна. Итак, оппозиция на этой стадии провалилась, но не
капитулировала.
Сотрудничал ли Алехин с нацистами? Это не было расследовано.
Группа шахматистов (во главе с Эйве) предъявила ему столь суровое
обвинение, и на этом основании было аннулировано приглашение Але-
хина на турнир в Гастингс. Суть дела в том, что во время войны в на-
цистском листке «Паризер цайтунг» были опубликованы статьи Але-
хина (о шахматах) антисемитского содержания. После войны Алехин
заявил, что антисемитские фразы были добавлены в статьи без его
ведома.
Тем не менее и до Гастингса положение Алехина было тяжелым:
он догадывался, что обвинений не избежать. Чемпион мира пришел
к очевидному решению: предложить свой матч с советским чемпио-
ном. Это защитило бы его от всех нападок. Так же как и в 1938 году,
этот матч был наиболее простым путем к его примирению с матерью-
Россией.
Осенью 1945 года появилось нашумевшее интервью Алехина в бри-
танском журнале «Чесс»: «Две войны разорили меня» (Алехин был
в бедственном материальном положении). Соль интервью состояла
в том, что Алехин рассказал о наших переговорах в 1938—1939 годах
и заявил, что готов играть матч с Ботвинником на согласованных ранее
условиях.
Это облегчило задачу. Теперь было не только заявление советских
мастеров о необходимости организации матча, но и согласие чемпиона.
Правда, меня несколько коробило, что Алехин не выполнил договорен-
ности и раскрыл наши секретные переговоры, но иного выхода у него
не было...
457
Вскоре последовало положительное решение правительства, и мож-
но было действовать. Ситуация была деликатной: во-первых, Алехина
ни в коем случае нельзя было приглашать в Москву, ибо это связано
было с предварительным расследованием обвинений, и, во-вторых, не-
желательно было вступать с ним в прямые переговоры. Я и предложил,
чтобы весь матч был проведен в Англии, а переговоры сначала шли
через посредство г-на Дюмонта, редактора журнала «Бритиш чесс ма-
газин» (по материалам, опубликованным в журнале, можно было до-
гадаться, что Дюмонт с Алехиным состоят в переписке) и при содей-
ствии известного шахматного мастера Д. Томаса. Предложение было
принято, и переговоры начались.
Шли они со скрипом: оппозиция вновь открыла огонь. Вызывает ме-
ня председатель Комитета физкультуры; в кабинете уже сидит Андриа-
нов, его заместитель. Константин Александрович давно работал в Коми-
тете физкультуры, и мы хорошо знали друг друга. Работник был силь-
ный, не уклонялся от принятия решений, деловые качества — на высоте.
Но я догадывался, что особых симпатий он ко мне не испытывал...
Андрианов только что вернулся из Парижа, куда выезжал на кросс
газеты «Юманите». Он сообщает, что матч с Алехиным играть нельзя —
так считают французские коммунисты.
— Откуда же такие сведения?
— От Зноско-Боровского (дореволюционный русский мастер, эми-
грант.— М. Б.), у него сын — коммунист.
Пытаюсь убедить Андрианова, что основная задача состоит в том,
чтобы советский человек завоевал первенство мира. Иного решения
вопроса, как победить Алехина, нет: шахматный мир не признает чем-
пиона, который появится другим путем. Наоборот, если мы выступим
против Алехина, неизбежны обвинения в наш адрес: мол, советские
шахматисты боятся играть с Алехиным...
Андрианов неумолим. Романов — тот молчит.
— Что, Николай Николаевич, решение правительства об организа-
ции матча с Алехиным отменено?
Романов вступает в беседу:
— Нет, нет, все в порядке.
И мы расходимся недовольные друг другом.
И на этом дело не кончилось. Опять вызывают меня к Романову.
Прихожу, сижу в приемной, жду. Выходит из кабинета Николай
Николаевич, ласково берет за руку (хоть он моложе меня, но относил-
ся ко мне, как ко всем спортсменам, по-отечески), ведет в другой каби-
нет, а сам исчезает...
Сидят в кабинете двое. Один постарше и помассивней, лицо волевое.
Другой помоложе, с симпатичной живой физиономией: расположился
за своим товарищем (тот его не видит) и изредка приветливо улыбается.
458
Оказались шахматистами, заговорили о последних событиях... И как
бы между прочим:
— Не приходилось ли вам встречаться за рубежом с белоэмигран-
тами?
— Как же, играл в турнирах с Алехиным и Боголюбовым.
Молодой собеседник смеется, видимо, он предупреждал, что такие
вопросы излишни.
— А бывало так, что кого-нибудь подсылали?
Рассказываю, как в 1938 году в Амстердаме, когда мы проживали
в Амстель-отеле, портье позвонил и сообщил, что внизу ожидает какой-
то джентльмен. Визитер имел потрепанный вид, гольфы, старенький
пиджачишко — заметно, что когда-то хозяин пиджака был толще, до-
потопные бакенбарды. Говорит по-русски, попросил чаю. Сидим. Начал
он разговор о революции, сказал, что был знаком с Лениным, уговари-
вал Ленина отказаться от восстания. «Почему же?» — «Да вот, — гово-
рит посетитель, — так плохо получилось».— «Ну что вы, — отвечаю, —
отнюдь не плохо!»
Во время турнира отвлекаться по пустякам? Не в моих правилах.
Даю портье монету в 2,5 гульдена и предупреждаю — больше таких
джентльменов не пускать. Портье улыбается и понимающе кивает го-
ловой.
Мои собеседники тоже заулыбались.
— А не обращался ли к вам кто-либо из иностранных дипломатов
в Москве?
Действительно, звонил секретарь кубинского посольства и сооб-
щил, что ему надлежит передать мне книгу, посвященную памяти Ка-
пабланки.
— Что же вы ему ответили?
— Чтобы он передал книгу в Комитет физкультуры.
Разговор перешел на другие темы, и мы дружелюбно расстались.
И стал я думать: для чего же был организован этот спектакль? Ве-
роятно, мои собеседники, действуя со всей деликатностью, выполняли
чье-то поручение, хотя сами понимали, что все это впустую. Кто-то,
видимо, хотел дать мне понять, что раз я настаиваю на том, чтобы матч
с такой сомнительной личностью, как Алехин, состоялся, то я сам могу
оказаться «под подозрением». Но что делать — решение правительства
отменить нельзя. Вот и возникла идея «давить» на Ботвинника: а вдруг
сам откажется!
Пришел домой и написал заявление в ЦК; ну и досталось же в этом
заявлении бедному Николаю Николаевичу!
Решил поискать сочувствия у Подцероба и рассказал ему об этом
«свидании»; он от души смеялся. «Наивные люди», — сказал Борис
Федорович.
459
...Пришло письмо из Англии, от Дербишера (устроителя турнира
в Ноттингеме). Теперь Дербишер был уже президентом Британской
шахматной федерации; он сообщил, что в принципе англичане готовы
провести матч (да это и понятно; призовой фонд обеспечивал Советский
Союз), что он предлагает его начать в августе, в Ноттингеме (в августе
Дербишеру исполнялось 8о лет). Вопрос должен был обсуждать испол-
ком БШФ, но это была уже формальность.
Я не был согласен со сроком матча, ибо мало времени оставалось на
непосредственную, практическую подготовку. Не помню, успели ли от-
править мой ответ в Англию. В воскресенье, 24 марта 1946 года, к нам
пришли друзья. Беседуем, пьем чай. Телефонный звонок.
— Говорит Подцероб, — слышу четкую знакомую речь,— Страшная
новость. Три часа назад неожиданно умер Алехин...
Накануне, в субботу, в Лондоне состоялось заседание исполкома
Британской шахматной федерации, где вопрос о матче был решен по-
ложительно. Незамедлительно после заседания Алехину была направ-
лена телеграмма с официальным предложением сыграть матч на пер-
венство мира с чемпионом Советского Союза. Так и не знаю, успел ли
Алехин ее прочесть...
Великий шахматист ушел.
Матч-турнир
Итак, шахматный мир впервые с 1886 года остался без своего коро-
ля (чемпион умер непобежденным). Что же делать?
Летом 1946 года в Винтертуре (Швейцария) состоялся первый по-
слевоенный конгресс ФИДЕ. Он собрал всего лишь 6 делегатов — они
разумно объявили свои решения рекомендациями. Но среди этих ре-
комендаций была одна особо важная — провести матч-турнир шести
сильнейших шахматистов мира, победитель которого будет провозгла-
шен чемпионом.
Пять из них были названы по АВРО-турниру: Эйве, Файн, Ре-
шевский, Керес и Ботвинник. Шестой должен был быть определен до-
полнительно. В августе большой международный турнир в Гронингене
мог сыграть в этом отношении решающую роль.
Как, однако, выяснилось после турнира (я об этом догадывался
и раньше), с этим соревнованием связывались и другие расчеты — к это-
му мы еще вернемся.
В Голландию была направлена представительная советская делега-
ция: Ботвинник, Смыслов, Болеславский, Котов, Флор, руководитель —
Вересов. Прошу вместе со мной послать жену и дочку. Комитет физ-
культуры согласен.
460
Едем поездом через всю Европу со множеством пересадок. Наконец
мы на границе Нидерландов.
— Кто будет первым в Гронингене? — спрашивает Флор по-
голландски у таможенного чиновника.
— Эйве! — следует немедленно в ответ.
— А Ботвинник?
— Может быть, если не будет много... пить!.. (После матча Алехин —
Эйве в 1935 году русские мастера имели в Голландии репутацию пью-
щих.)
И вот мы в Гааге. Оттуда на автомашине советской военной делега-
ции через дамбу, отделяющую Зюдерзее от Северного моря, прибываем
на север страны — в Гронинген.
Голландцы переживали трудное время. Пассажирские поезда фор-
мировались нередко из товарных вагонов — подвижной состав был раз-
бит. Велосипедов стало явно меньше, нацисты миллион самокатов за-
ложили как арматуру в бетон атлантического вала. С продовольствием
и промтоварами плохо — почти все по карточкам. Цены высокие.
Отразилось это и на организации турнира, питание было весьма
скромным. Наш посол В. А. Вальков отнесся к нам внимательно (кста-
ти, до войны он в моем политехническом был доцентом — преподавал
политэкономию) и систематически присылал Вересову талончики на
продовольствие (из резерва посольства).
Перед турниром разразился скандал. Голландцы пригласили пяте-
рых советских шахматистов, ограничив общее число участников двад-
цатью. Но затем организаторы расширили состав, не рассчитав, что
сразу после турнира в Москве должен состояться командный матч
СССР — США. Если было бы больше 19 туров, пятеро советских гросс-
мейстеров, а также два американца (Денкер и Стейнер) опоздали бы на
матч в Москву.
От Голландии в турнире должны были выступать двое — Эйве
и Принс. Организаторы предложили Принсу выбыть из турнира — тот
отказался наотрез. Следующий выстрел произвел Эйве — он заявил,
что сам выходит из игры. Все, разумеется, запротестовали. Тогда пред-
ложили отказаться одному из советских. Вересов сообщил по моей
просьбе, что Ботвинник отказывается от игры... Дело зашло в тупик.
Убеждаю Вересова заявить Принсу, что если он выйдет из турнира, то
получит приглашение на один из международных турниров в СССР.
Гавриил Николаевич колеблется: нет у него на это полномочий.
Мастер Вересов всегда сидел в цейтнотах — был он тугодум. Очень
рассеянный, все время о чем-то думал. За время нашего путешествия
через Европу всегда и всюду забывал свой служебный портфель (кста-
ти, этот портфель он одолжил у Флора), где хранились денежные сред-
ства нашей делегации. Любимым развлечением маленькой Оли было
461
находить этот портфель и возвращать его владельцу. Когда мы улета-
ли из Гааги, Вересов все же ухитрился забыть портфель... в посоль-
стве!
Родился он, однако, в счастливой рубашке, и все у него получалось
удачно. Так, однажды в Гронингене пошел он в парикмахерскую; па-
рикмахер оказался сильным шашистом-стоклеточником (если не оши-
баюсь, это был Дийкстра), и эта стрижка шахматного мастера способ-
ствовала установлению контактов между советскими и голландскими
шашистами!
Наконец Вересов решился — общее ликование. Принс, конечно, по-
нимал, что именно ему следует отказаться, он сопротивлялся из фана-
берии; но теперь все было очень мило. Увы, несмотря на все мои стара-
ния, обещание пригласить Принса в Москву так и осталось обещанием...
Жили участники в отеле «Фрихе»; здесь же была жеребьевка. На
церемонии открытия турнира выступил вокальный квартет: д-р Эйве
с тремя юными дочерьми — Элыпи, Каро и Фити. На русском они ис-
полнили песню Дунаевского «Широка страна моя родная». Это был
весьма дружелюбный и трогательный жест в адрес советского народа.
Играли мы в «Гармони» — прекрасный зал местной филармонии,
интерес к турниру был огромный, зрителей — много. Из старшего по-
коления играли Бернштейн, Тартаковер, и Видмар, о советских и аме-
риканских мастерах читатель уже знает; участвовали еще Найдорф,
Сабо, Штольц, Лундин, Яновский, О’Келли и другие. Но главным дей-
ствующим лицом был, несомненно, Макс Эйве. Многие голландцы по-
лагали, что раз Алехин умер, то справедливо будет провозгласить чем-
пионом Эйве — ведь именно у него Алехин в 1937 году отвоевал этот
титул. Правда, конгресс в Винтертуре решил иначе, но ведь ФИДЕ ра-
нее к этим вопросам отношения не имела! Вот только бы Эйве здесь,
в Гронингене, стал победителем!
Со старта я захватил лидерство, но Эйве преследовал меня неот-
ступно. В середине турнира мы встретились.
Это была наша шестая партия (с 1934 года). До нее счет был з72:11 /2
в пользу голландца; две партии он выиграл, три закончились вничью.
Играть с ним мне было трудно: я плохо понимал его игру. Он ловко
менял ситуацию на доске, делал какие-то «длинные» ходы фигурами
(я их просматривал). Нужно отдать ему должное — он начинал стреми-
тельное наступление при первой возможности, точно считал варианты
и глубоко изучил эндшпиль. Все считали его хорошим стратегом; од-
нако я не могу не согласиться с Алехиным, который после своей победы
в матче-реванше 1937 года писал, что считает Эйве тактиком. Конечно,
Эйве знал множество известных стратегических идей, но глубоким
стратегом он вряд ли мог быть, ибо по натуре своей — прагматик как
в жизни, так и на шахматной доске.
462
Поэтому и играть мне, логику и во многом фантазеру, было с ним
нелегко. Наша встреча в Гронингене не была исключением (№ 16о).
Сначала я получил хорошую игру (Эйве играл быстро, но несколько
поверхностно), затем решил выжать из позиции больше, чем это было
возможно; Эйве немедленно перехватил инициативу, и я с трудом от-
бивался. Эйве доказал в этой партии, как тонко он изучил эндшпиль:
к перерыву он ловко свел игру к ладейному окончанию, которое как две
капли воды было похоже на эндшпиль Ласкер — Рубинштейн (Петер-
бург, 1914) с переменой цвета фигур. Ладейный конец неизбежно пере-
ходил в проигранный пешечный эндшпиль; мне впору было сдаваться.
Прибежал в отель «Фрихе». Жена кормит обедом; я только отмахи-
ваюсь. Заглянул в шведский справочник Кольина, где раздел эндшпи-
ля был составлен самим Рубинштейном, и тупо уставился на доску...
Стук в дверь, и входит Вересов.
«Как дела?» — Я сначала горестно покачал головой, потом все объ-
яснил. «Михаил Моисеевич, — Вересов в меня верил, — может, что-
нибудь найдете?»
Вдруг меня осенило — в отложенной позиции еще у каждой стороны
по пешке: может, здесь пешечный эндшпиль ничейный? Так оно и ока-
залось! Тут же мы с Гавриилом Николаевичем с аппетитом пообедали
и договорились, что все держим в секрете — вдруг ошиблись! А если
противник до доигрывания ничего не узнает о нашем анализе, то за
доской и разобраться не успеет в новой ситуации.
С понурой головой появляюсь в зале. Две тысячи голландцев про-
стояли полтора часа, не двигаясь: каждый боялся потерять свое место
и не увидеть капитуляции советского чемпиона. Эйве покровитель-
ственно и сочувственно похлопывает меня по плечу; я с сокрушенным
видом киваю в ответ — все, мол, понимаю... Начинается игра, делаю,
казалось бы, бессмысленный ход (на самом деле ведет к ничьей). Эйве
удивлен, затем задумывается, бросает на меня испытующий взгляд
и надолго углубляется в позицию. Значит, все в порядке; подмигиваю
Гавриилу Николаевичу, и вскоре партия заканчивается мирным руко-
пожатием. Гробовая тишина — зрители онемели от изумления...
В дальнейшем мои дела пошли хуже: я чуть не проиграл Флору
и «с треском» потерпел поражение в партии с Котовым* — (правда,
я был в нервном состоянии — в голландской прессе писали, что Смыс-
лов и Болеславский проиграли мне по указанию Кремля), а на следую-
щий день — в партии с Яновским. Эйве меня обогнал.
Вересов встревожился не на шутку и просит жену приходить с доч-
кой на игру в «Гармони»: а вдруг поможет? Три победы подряд (над
Котнауэром — № 163, Кристофелем и Гимаром — № 164) опять вывели
См. статью «А. А. Котов» в главе «Портреты и зарисовки».
463
меня вперед, и перед последним туром я на пол-очка выше своего кон-
курента.
Гора с плеч! «Теперь можно спокойно сделать ничью с Найдор-
фом, — говорю я секретарю посольства П. Слюсаренко (он привез та-
лоны на питание нашей делегации). — Ведь Котов белыми сделает
ничью с Эйве...»
Но Котов отказался играть на ничью. Он заявил, что будет играть на
выигрыш (у Ботвинника он уже выиграл, ему хотелось выиграть и у
Эйве). При таких обстоятельствах Котов и проиграть может... «Тогда
вы выигрывайте», — с начальственным видом заявил мне наш дипло-
мат. И я — о наивность! — послушался и отказался от ничьей, предло-
женной Найдорфом еще до игры.
Играть пришлось не вечером, как обычно, а утром. Десять лет
спустя повторилась та же история, что и в последнем туре Ноттин-
гемского турнира, когда я из рук вон плохо играл с Виьтером. Сижу
в безнадежной позиции и переживаю свои промахи. Вдруг Найдорф
утешает меня: «Не расстраивайтесь, Эйве также может сдаваться...»
Так я и опередил экс-чемпиона в этой скачке с препятствиями! Смыс-
лов был третьим, и вопрос с шестым участником матч-турнира ре-
шен.
«Знаете ли вы, как по-голландски звучит ваша фамилия? — спросил
меня один шахматист,— «Бот вин ик». В переводе означает — «бот
выигрываю я». Тогда я решил, что это весьма лестно, и радостно за-
улыбался.
Почти тридцать лет спустя я рассказал об этом эпизоде моему другу
г-ну Гаудкелу — одному из руководящих деятелей Общества дружбы
«Нидерланды — СССР»; Гаудкел хохотал от души. Оказывается, «bot
win ik» имеет тот же смысл, что выиграть на дурачка!
Конечно, тогда, в 1946 году, голландский болельщик Макса Эйве мог
считать, что победа на турнире в Гронингене досталась мне случайно.
Однако последующие события доказали субъективность этой точки
зрения.
Торжественное закрытие. На сцене стоит какой-то громадный венок.
Когда меня вызвали, два рослых голландца взяли венок и надели мне
на шею. От неожиданности я не шелохнулся. («Хорошо себя вели, —
посмеялись голландцы, — так и надо себя вести по этикету».) Лавров
тогда, конечно, не достали, венок был из каких-то веток с фиолетовыми
листьями...
Едем в Гаагу. В посольстве должен быть прием в честь нашей деле-
гации, дипломаты собрались, а гроссмейстеров нет — они в Амстердаме
тратят последние гульдены. Посол в тревоге; мои жена и дочка вместе
с сотрудниками посольства развлекали гостей, а там подоспела и вся
делегация.
464
На военный аэродром прибыл за нами военно-транспортный со-
ветский Ли-2 — поездом мы уже не поспевали на матч СССР — США.
Утром улетали (первый раз в жизни лечу по воздуху) из Гааги, но в Мо-
скву попали на следующий день — командир решает ночевать в Берли-
не. Вместе с нами прилетел Эйве; он арбитр нашего матча.
Вечером советская команда собирается в «штабном» номере в го-
стинице «Москва»; на следующий день уже игра. Участники турнира
в Гронингене утомлены до крайности, и успех советской команды под
сомнением. Входит первый секретарь ЦК комсомола Михайлов и Ро-
манов.
Слово берет Михайлов. Он говорит о политическом значении матча
и ставит задачу разгромить американцев с еще большим счетом, чем
в радиоматче в 1945 году...
Оглядываюсь на своих коллег: кто изумлен, кто бледен от страха.
Нет, молчать нельзя, а то еще с такими установками матч проиграем.
Вежливо, мягко, но четко высказываю мнение, что стремиться надо
к результату 15 : 5, то есть каждый должен постараться одну партию
выиграть, а другую свести вничью.
Воцарилось напряженное молчание. «Кто хочет еще выступить?»
Тишина. Чувствуется, Михайлов недоволен. Он уходит, за ним и Рома-
нов. Сразу начинается галдеж!
В первый день мы выиграли 7 : 3 (я спас тяжелую партию против
Решевского). Наступил второй тур.
Что делается на других досках — не знаю, партия (№ 165) очень на-
пряженная. Сначала черными добиваюсь во французской защите вы-
игранной позиции — удалось провести весьма тонкий план. Затем все
преимущество растерял. У меня уже похуже — надвинулся цейтнот.
Решевский делает очередной ход и забывает нажать кнопочку часов.
Как быть? В турнирной партии я, не задумываясь, напомнил бы пар-
тнеру о часах — так я и поступил в партии с Боголюбовым в Ноттинге-
ме. Но ведь это командная встреча! Сижу и спокойно думаю. Решевский
смотрит на меня с удивлением: почему я не тороплюсь с ходом, време-
ни у меня мало? Случайно посмотрел он на свои часы, все понял, под-
скочил как ужаленный, хлопнул с треском по кнопке часов, но в по-
следовавшей цейтнотной спешке потерял качество.
Выигрыш, правда, сомнителен, но записал я очень хитрый ход, бло-
кирующий проходную пешку противника и препятствующий размену
единственной пешки черных. Утром дома нахожу четкий план выигры-
ша. Звонят приятели, говорят, что общее мнение — ничья будет. Керес
(он уже выиграл у Файна 172: 72) указал за Решевского правильный
план (ясно стало, что мой ход они не видят). Звонит Романов: «Что,
Михаил, выиграешь?» В особо важных случаях он переходил на «ты».
«Работаю, Николай Николаевич...»
465
На доигрывании все просто. Решевский не понял эндшпиля. Только
мы закончили игру, кто-то сжимает меня в объятиях: Романов! Оказы-
вается, эта партия определила в нашу пользу результат и второго дня
игры (572:472).
На следующий день утром на Георгиевской площади (что на Боль-
шой Грузинской) в ВОКСе собрались сильнейшие шахматисты мира:
Эйве, Решевский, Керес, Смыслов и Ботвинник. Файн уже улетел, он
торопился на родину, но оставил формальную доверенность Решевско-
му. Присутствуют Романов, председатель ВОКСа Кеменов, руководит
совещанием А. В. Караганов. В. С. Кеменов приглашает своего пере-
водчика (скромного, немолодого, уже лысоватого мужчину, небрежно
одетого), который, несомненно, сыграл важную роль в наших перего-
ворах, — обсуждали мы, как определить нового чемпиона.
Возражений против матч-турнира шести в принципе не было. Как
только это выяснилось, я положил на стол давно подготовленный и во
всех тонкостях продуманный проект «соглашения шести» о матч-
турнире на первенство мира; предложил его обсудить и подписать.
Здесь началось... И пришлось же поработать нашему переводчику!
Минут пять он переспрашивал нас, входил в курс дела. Затем освоился,
понял, что каждый отстаивает, стал переводить синхронно. Затем он
стал копировать наши интонации, вместе с нами кричал, сердился, был
подчеркнуто вежлив... Такого переводчика никогда более я не встре-
чал — настоящий артист!
Эйве и Решевский и слышать не хотели о соглашении, они даже не
интересовались его содержанием. Они явно хотели оставить вопрос от-
крытым. Догадаться о том, что они сговорились разыграть первенство
мира без советских шахматистов, было нетрудно. Это и подтвердилось
впоследствии. Надо было действовать решительно. «Если соглашение
не будет рассмотрено и подписано сегодня, — говорю я в унисон с пере-
водчиком, — завтра я направлю открытое письмо шахматистам в миро-
вую прессу, где расскажу, что произошло на нашем совещании...»
Романов делает мне большие глаза, Кеменов — какие-то знаки. «Что
это, угрозы?!» — взвизгнул Решевский вместе с переводчиком.
Но прагматик Эйве быстро смекнул, что произойдет, если Ботвинник
письмо напишет! Спокойным тоном, как бы и не было никаких споров,
он просит прочесть проект соглашения. Все прошло весьма мирно —
проект был объективным. Только Решевский потребовал, чтобы по
пятницам (после восхода звезды) и по субботам (до ее восхода) он был
свободен от игры.
— Позвольте, но ведь раньше вы играли в эти дни?
— Да, но я и потерял отца — Бог меня наказал...
Против таких аргументов спорить было невозможно, и все согласи-
лись. Половина соревнования должна быть в Гааге, другая — в Москве.
466
Каждый с каждым играет по четыре партии, всего двадцать туров. Со-
глашение будет подписано вечером во время приема в ВОКСе по случаю
закрытия матча.
На приеме американские шахматисты вручают Н. Романову (для
передачи Сталину) дар — тонкой работы трубку, на которой были уста-
новлены миниатюрные деревянные статуэтки, изображающие Сталина
и Рузвельта за шахматным столиком.
Романов отводит меня в сторону, обнимает (сразу понял — что-то
случилось) и говорит, что соглашение подписать сегодня нельзя: он не
успел согласовать с правительством финансовые вопросы.
И тут сделал я типичную для себя ошибку — решил, что «партия»
все равно выиграна и можно поблагодушествовать.
— А сколько времени нужно, чтобы согласовать эти вопросы? Меся-
ца хватит?
Романов явно обрадовался.
— Ну, так заключим джентльменское соглашение (без подписания)
с тем, что, если в течение месяца возражений не будет, оно входит в си-
лу автоматически.
Эйве был тронут, остальные участники также согласны. Все расста-
лись мирно и дружелюбно. Спрашиваю:
— Николай Николаевич, а трубка ведь хороша?
Романов бледнеет: он забыл о подарке американцев Сталину. Тре-
вожно оглядывается по сторонам, и, о радость—трубка спокойно лежит
на рояле. Романов успокоился, подозвал одного из сотрудников Коми-
тета, кивнул головой в сторону трубки и властно произнес:
— Отвечаешь головой!
Звоню Романову через месяц — ответа нет. Через два — то же самое.
А из-за рубежа возражений нет, значит, на Западе соглашение уже при-
знано!
В декабре вызывают меня к председателю.
— От соглашения надо отказаться.
— Почему?
— Все соревнование должно быть в Москве.
— Неправильное решение!
— Что? — вскричал Романов.— Решение руководства неправильное?!
— Да, по неправильному докладу...
Итак, все рухнуло. Ясно, когда Эйве узнает, что мы отказались от
джентльменского соглашения, он объяснит всем, что с советскими шах-
матистами нельзя иметь дела; он найдет способ определить нового
чемпиона без нас!
Я решил оставить шахматы.
Кстати, осенью 1946 года мне попалась в руки статья некоего Фрея
в журнале фирмы «Браун-Бовери» — он пришел к тем же выводам по
467
сильному регулированию возбуждения синхронной машины, что и я
в своей кандидатской работе (с 1944 года я работал в техническом от-
деле Министерства электростанций). Я и решил довести свою работу
1937 года до логического конца: расширить теорию, создать систему
управления и экспериментально на крупном генераторе доказать ис-
тинность теории.
От чемпионата СССР — он начался в декабре — я отказался наотрез.
Обо мне (в сообщениях о турнире) газеты ничего не писали. Все недо-
умевали: где же Ботвинник? Звонили родные — подозревали что-то
неладное... Тогда в «Правде» было опубликовано интервью со мной —
распространившиеся слухи погасли. Я дал себе слово больше не зани-
маться вопросами организации борьбы за первенство мира и полностью
перешел на электротехнику.
Весной Слава Рагозин мне сообщил, что подготовлено решение
о признании джентльменского соглашения, о посылке советской шах-
матной делегации в Гаагу на очередной конгресс ФИДЕ и о вступлении
в ФИДЕ — там должно быть принято формальное решение о первенстве
мира.
Потом выяснилось, что решение задерживается, есть опасность, что
наши делегаты и не поспеют прибыть на конгресс в Гаату. После долгих
колебаний решаю все же посоветоваться с Алексеем Александровичем
Кузнецовым. В январе 1941 года в доме отдыха в Пушкине мы со Славой
Рагозиным познакомились с ним — тогда Кузнецов был первым секре-
тарем горкома партии в Ленинграде; теперь же он работал в Москве,
секретарем ЦК партии.
— Не волнуйтесь, все будет хорошо, — слышу в трубке высокий голос
Алексея Александровича, — делегация уедет вовремя.
Увы! Делегация вовремя не уехала. Если бы конгресс прошел точно
по намеченной программе, наши делегаты (зампред Комитета Постни-
ков, гроссмейстер Рагозин и мастер Юдович) приехали бы на следую-
щий день после закрытия конгресса. Помог случай: в ту пору в Хилвер-
суме проходил международный турнир, и организаторы на день пре-
рвали конгресс, чтобы провести экскурсию делегатов на турнир.
Началось заключительное заседание генеральной ассамблеи ФИДЕ.
Главный вопрос — о первенстве мира. Докладчик — президент Швед-
ского шахматного союза Фолке Рогард — должен сообщить делегатам
от имени специальной комиссии, что же она решила: объявить чемпи-
оном Макса Эйве (без игры!) или признать чемпионом победителя мат-
ча Эйве — Решевский (раз советские шахматисты отказались от согла-
шения, достигнутого год назад в Москве, рассматривались лишь эти
два решения)... Здесь же присутствует экс-чемпион — он с нетерпением
ждет решения своей судьбы. В этот момент в зале появилась советская
делегация во главе с Постниковым. Дмитрий Васильевич берет слово
468
и заявляет о вступлении шахматистов СССР в ФИДЕ, о признании
джентльменского соглашения. Выступает Рогард. Ввиду изменившей-
ся ситуации он отказывается от подготовленного доклада, по его мне-
нию, вопрос должен быть рассмотрен заново. Эйве исчезает из зала...
Все было решено быстро. Единственный спорный вопрос — где должна
проходить заключительная половина матч-турнира шести — в Москве
или Гааге? Президент ФИДЕ голландский составитель задач Александр
Рюб (он был президентом с 1924 года — со дня основания ФИДЕ) за-
жимает в кулаки по белой и черной пешке. Циттерштейн — президент
Королевского шахматного союза Нидерландов — уступает право перво-
го «хода» советскому делегату, как гостю. Постников с размаху ударяет
Рюба по правому кулаку— там белая пешка — и объявляет, что матч-
турнир заканчивается в Москве!
— Ты понимаешь, — говорил мне Дмитрий Васильевич по возвра-
щении, — я не мог поступить иначе; как бы я объяснял в Москве, что не
сумел удачно вытащить жребий...
Дмитрий Васильевич вообще счастливчик: не было соревнования,
где советские гроссмейстеры выступали неудачно при его участии! Он
обладал природным даром налаживать контакты с сильными шахмат-
ного мира сего. Его любили и у нас, и за рубежом; иностранных языков
не знал, но легко договаривался со своими зарубежными коллегами.
Они ему говорили: «О’кэй», Постников им в ответ: «Полный о’кэй!»
Итак, за работу. Шахматы вернулись вновь, электротехнику — в сто-
рону. Отказываюсь от поездки в Лондон на матч СССР — Великобрита-
ния — надо привести себя в порядок и хорошо отдохнуть. В декабре
предстоит последняя проверка сил — международный турнир славян-
ских стран памяти Чигорина.
Готовился я по своей системе, как в 1941 году. Снова моим товари-
щем по подготовке был Слава Рагозин. Не забыта и физическая под-
готовка: протулки и (впервые в жизни) становлюсь на лыжи с жестким
креплением. Шахматами занимаюсь со всей энергией.
Начинается турнир, все идет хорошо, но в одной партии просматри-
ваю хитрый трюк и проигрываю — борьба обострилась. Многое зависит
от исхода партии с Кересом.
Как и в первом круге матч-турнира 1941 года, я играю черными. Как
и тогда, эта партия (№ 173) имеет исключительное значение. Яркий
комбинационный талант Кереса, высокая техника и — что таить — изя-
щная внешность делали эстонского гроссмейстера популярным в шах-
матном мире. Многие видели в нем будущего чемпиона мира так же,
как и в 1938 году после победы в АВРО-турнире.
У шахматного бойца Кереса были недостатки, хорошо мне извест-
ные. Первый недостаток — шахматный. Керес несколько неуверенно
ориентировался в новых дебютных схемах, он предпочитал, как прави-
469
ло, устаревшие системы, поэтому он тяготел к открытой игре. Второй
недостаток — психологический: в решительные моменты борьбы Керес
несколько тушевался и, когда у него портилось настроение, играл сла-
бее своих возможностей.
Я и решил с помощью этой партии лишить уверенности своего глав-
ного конкурента в предстоящей борьбе за первенство мира. Для перво-
го места в турнире памяти Чигорина мне, вероятно, достаточно было
сделать ничью. Кересу необходимо победить. Удобная ситуация; надо
стремиться к затяжной позиционной, закрытой борьбе и не спеша со-
бирать промахи партнера, которые неизбежны, когда приходится ис-
кать выигрыш там, где его нет...
Играли мы эту партию два вечера. Я добился перевеса, затем полу-
чил выигранный конец, в котором практик Керес блестяще сопротив-
лялся, но и только.
Цель была достигнута. В матч-турнире Керес будет играть со мной
неуверенно, популярность его поубавилась, да и победа в чигоринском
турнире обеспечена. Вторым в турнире был Рагозин.
И снова за подготовку. Живем вместе с Рагозиным в санатории, хо-
дим на лыжах, проверяем в тренировочных партиях подготовленные
схемы. Флор также согласился мне помочь: в матч-турнире каждый
участник может иметь двух помощников в анализе неоконченных пар-
тий. Прошу Флора собрать материалы по ладейному окончанию с дву-
мя лишними пешками «f» и «Ь»: я этот эндшпиль плохо знал, а он
вполне мог встретиться в партиях соревнования. Флор отлично спра-
вился с задачей*.
Но главным моим товарищем по работе был, конечно, Слава Рагозин.
20 ноября 1925 года в сеансе против Капабланки он также принимал
участие, правда неофициальное, — он успешно помогал одному участ-
нику, представителю клуба «Пищевкус». Жизненный путь Славы был
нелегким: после школы пошел на хлебозавод, потом получил травму —
кисть правой руки была повреждена. Затем не без труда закончил стро-
ительный институт — мешали шахматы, которым он отдавал свою душу...
Слава видел на шахматной доске (и в жизни!) то, что не видели дру-
гие. Иногда это особое «зрение» его подводило; нередко же давало ему
возможность добиваться высоких достижений. Со мной играть ему бы-
ло нелегко — моя игра была для него слишком реалистичной. Вероят-
но, друг у друга мы многому научились. Первую нашу партию мы сы-
грали в 1926 году в командных соревнованиях. Первую тренировоч-
ную — в 1929 году. Первый раз вместе готовились в 1936 году.
Характер у Славы был озорной, он способен был на лыжах скаты-
ваться с горки задом наперед, любил разыгрывать приятелей; в основе
См. статью «Ладейный эндшпиль с пешками «f» и «h».
470
же своей это был глубокий человек, товарищ, на которого можно было
положиться в трудную минуту!
С таким другом готовился я к решающим поединкам...
Пришло расписание туров голландской половины матч-турнира.
К тому времени Файн отказался от игры, осталось лишь пять участни-
ков, и в каждом туре один претендент был свободен. Изучая расписа-
ние, я диву давался: в праздники (день рождения королевы и пр.) мы
не играем... Подсчитал все точно и установил, что один из пяти участ-
ников будет перед последним туром гаагской половины гулять шесть
дней подряд! Разумеется, такой режим игры будет во вред творческим
и спортивным интересам и внесет элемент случайности. Стало извест-
но, что все гости будут размещены в Схевенингене в отеле «Курхаус»,
в нескольких километрах от «Дирентоена», зала, где будет происхо-
дить игра, — также плохо. Перед игрой надо минут 15—20 погулять,
чтобы сосредоточиться, а не переезжать в автомашине, слушая по-
сторонние разговоры, — это может лишь нарушить творческую со-
средоточенность.
Настаиваю, чтобы наши участники заявили протест, но на меня ни-
кто не обращает внимания. Начинаю подозревать, что мои коллеги
сговорились не оказывать мне поддержки в этих вопросах: раз Ботвин-
ник возражает, значит, ему все это невыгодно — зачем же нам его под-
держивать? Видимо, интересы шахмат были здесь уже на втором плане.
Подозрения всего лишь подозрения, они нуждаются в проверке.
Перед отъездом собираемся в кабинете председателя. Заявляю о своем
несогласии с организацией турнира в Гааге, объясняю, что это вредит
интересам дела. Все отмалчиваются. Настал момент, когда все должно
проясниться.
— Предлагаю своим товарищам быть противниками за шахматной
доской, но друзьями в вопросах организации соревнования. Я протя-
гиваю вам руку...
Протянутая рука повисла в воздухе — Керес и Смыслов отвернулись.
Председатель застыл как изваяние.
— Теперь все ясно, — заявил я, — отныне в организационных вопро-
сах буду действовать независимо. А один из вас будет бездействовать
в Гааге шесть дней подряд и на седьмой — потерпит поражение...
Опять поездом в Голландию. В Минске на вокзале нас встречает
большая группа шахматистов, в Бресте гремит духовой оркестр:
— Не рано ли? — спрашиваю Славу Рагозина.
— Ба, да это Эстрин-Чернецкий, — посмеиваясь, отвечает мой со-
беседник.
Действительно, руководит всем этим парадом молоденький и пред-
приимчивый мастер Эстрин. Рагозин тут же прибавил ему вторую фа-
милию в честь известного военного дирижера...
471
Приезжаем в Хук-ван-Холланд. Среди встречающих доктор Эйве.
Едем в Гаагу, в посольство.
Посол Вальков и наш руководитель Постников о чем-то долго со-
вещаются, потом приглашают участников и секундантов.
— Сейчас едем в Схевенинген. Там на берегу моря все будут жить
в отеле «Курхаус» — так решили голландские организаторы...
— Не поеду, — говорю я.— Буду жить в отеле, откуда пешком до «Ди-
рентоена» минут двадцать ходьбы.
Боже, что началось! Обвиняли меня во всех смертных грехах (я —
непреклонен); да в центре города и мест в гостинице не найти — убеж-
дают меня. В этот момент в кабинете появилась высокая, худощавая
и спокойная фигура — это был консул Филипп Иванович Чикирисов.
Держался он независимо, и посол относился к нему уважительно — сра-
зу возбуждение улеглось.
— Какие тут трудности?
Посол объясняет ситуацию.
— Ничего, делу помочь можно. Попробую поговорить с хозяином
отеля «Тве Стеден» (два города).
Филипп Иванович говорил по-голландски. Он съездил в отель и обо
всем договорился. Все стало на свое место.
Когда Филипп Иванович вышел на пенсию, жил в Москве, был чле-
ном правления Общества дружбы «СССР — Нидерланды». При встречах
на заседаниях правления мы всегда обменивались крепким рукопожа-
тием и улыбались.
Поселились мы с женой, дочкой, Славой и Флором против парла-
мента. Хозяин отнесся к нам гостеприимно, кормил превосходными
цыплятами. Проверили со Славой расстояние до «Дирентоена» (он на-
ходился в Королевском парке) — ровно двадцать минут!
Тянем жребий. Мое предсказание начинает сбываться. Шесть дней
подряд отдыхать будет Керес; на седьмой день он черными играет со
мной в последнем туре гаагской половины. Если удастся нанести ему
поражение в этот день, предсказание станет точным.
Все согласны, что поскольку Файна нет и количество партий сокра-
тилось, то следует сыграть пятый круг. Таким образом, в Москве будет
три (а не два) круга матч-турнира.
В первом туре я был свободен. Во втором играю с Эйве белыми. Не-
ужели так и не сумею приспособиться к его игре? Рагозин приходит за
мной в светлом костюме (когда я играл черными, он надевал темный
костюм) — и через двадцать минут «Дирентоен»; пробираюсь на сцену,
сажусь за столик — здесь никто отвлекать не будет.
Начинается партия (№ 174). Удается завязать сложную игру; за-
мечаю, что мой партнер просчитывается. Он явно играет на ничью,
на упрощения, но перевес белых нарастает, и к контрольному време-
472
ни все уже кончено. Счастливые, возвращаемся со Славой в «Тве Сте-
ден».
Но обольщаться нечего — Эйве уже не тот, кем он был еще полтора
года назад в Гронингене, он явно сдал. Эта партия всего лишь эпизод
в тяжелой борьбе.
Затем следует трудная ничья со Смысловым; посчастливилось с Ре-
шевским — в нелегкой для меня позиции он, находясь в сильном цейт-
ноте, просмотрел на протяжении четырех ходов потерю двух легких
фигур. Наконец играю с Кересом.
Керес блестяще начал турнир — две победы подряд, но я полагал,
что это не имеет большого значения. Рана, нанесенная ему в Москве,
не может не сказаться, надо лишь собраться с духом!
Снова закрытая борьба, накопление мелких преимуществ; партия
(№ 175) отложена с лишней пешкой, и надо найти форсированный вы-
игрыш. Ищу и не нахожу — прошу помощи у Флора. Сало не подвел —
отыскал такой «тихий» ход, что все стало ясно.
Доигрывание происходило в шахматном клубе Гааги, оно было ско-
ротечным. После партии подлетел какой-то американский генерал
и долго жал руку — его американский акцент был мне недоступен, но
я понял, что есть шахматисты в Соединенных Штатах и среди военных!
Итак, з72 из 4 — неплохое начало. Затем три ничьи (не без приклю-
чений), и вот бедняга Пауль — после своего шестидневного «отдыха» —
садится со мной за столик. Играть он, конечно, не мог. К 17-му ходу все
было кончено. Он был настолько убит, что долго сидел и думал: какое
принять решение? За секунд 30 до просрочки времени все же остановил
часы, расписался на бланке и, ни слова не говоря, ушел. На следующий
день голландские газеты отмечали эту необычную форму признания
своего поражения (№ 177). Итак, 6 из 8. Теперь — Москва...
Едем в Москву поездом. В Берлине нас покидают Постников, Керес,
Решевский и Бондаревский (секундант Кереса) — они летят в Москву
самолетом. Решевский торопился — он не мог путешествовать в пятни-
цу и субботу, а Керес хотел побывать в Таллине.
День в Берлине — и снова в путь. Эйве сопровождает целая компания
голландцев — два его секунданта, два секунданта Решевского (Решев-
ский, видимо, «уступил» свои два секундантских места голландцам),
супруга д-ра Эйве, его дочь и другие. Прибываем на польскую границу,
в Жепин. Наши паспорта что-то очень долго проверяют. Наконец яв-
ляется пограничник: советским шахматистам можно следовать дальше,
голландцам — вернуться в Берлин за транзитной польской визой... Ну
и ну! Оказывается, в суматохе забыли взять в Берлине транзитные визы
голландцам (в Гааге тогда не было польского консульства).
Итак, опять надвигается катастрофа. Где гарантия того, что голланд-
цы из Берлина поедут на восток, а не вернутся вместе с Эйве на запад?
473
Эйве, конечно, как настоящий спортсмен, готов довести соревнование
до конца (хотя у него всего 11/2, очка из 8), но если возникнет кон-
фликт — с Берлина он считался нашим гостем, и мы обязаны были до-
ставить его в Москву, — не воспользуется ли этим предлогом Голланд-
ский шахматный союз, чтобы отозвать экс-чемпиона из турнира? Удаст-
ся ли тогда завершить матч-турнир и будет ли признан шахматным
миром новый чемпион?
Нет, надо всем вместе ехать дальше. Объясняю Михаилу Михайло-
вичу Вагапову (заместителю руководителя делегации) положение, он
решительно поддержал меня, и вместе идем к пограничникам на пере-
говоры. Те только руками разводят — закон есть закон...
— А в Варшаву позвонить можно?
— В Варшаву нельзя, а вот в Берлин — пожалуйста. Звоним в Берлин
заместителю политического советника СССР. Тот все понял, он будет
связываться с Варшавой, просит позвонить ему минут через двадцать.
Идем к начальнику поезда — просим задержать отправление. «Вообще,
не имею права. Но пассажиры счастливы, что едут с шахматистами.
А вы в Москве меня выручите?» Итак, состав не отправляется. Звоним
снова в Берлин: «Все в порядке. Министерство внутренних дел Польши
дало распоряжение на границу...»
Ждем, никаких распоряжений нет. Звоним опять в Берлин. Заме-
ститель политсоветника удивляется, просит позвонить попозже. Через
полчаса он сообщает, что говорил с Министерством иностранных дел —
будет дано указание на границу. Ждите!
Ждем долго — все по-старому. (При переводе «К достижению цели»
на английский мастер Кафферти, который, вообще говоря, отлично из-
учил русский, допустил забавную ошибку. Он перевел эту фразу: ждем
долго, но все как в доброе старое время. В последний момент ошибка
была исправлена.) Опять звоним. Заместитель советника обещает, что
вновь свяжется с Варшавой. Через некоторое время узнаем от него, что
канцелярия президента Берута уже в курсе дела и на сей раз осечки
быть не должно.
Начальник поезда в отчаянии, пассажиры в гневе. В Бресте тогда
была пересадка (тележки под вагонами в те годы еще не меняли), и ста-
ло ясно, что поезд Брест — Москва нас ждать не будет — опоздание бы-
ло уже больше пяти часов! Но вот пограничники разрешают голланд-
цам следовать через Польшу — можно трогаться. Прошу, однако, на-
чальника поезда повременить с отправлением. Снова звоним в Берлин,
благодарим заместителя политсоветника и просим договориться с Вар-
шавой, чтобы наш поезд (он вышел из графика!) пропускали по Поль-
ше со всей возможной скоростью...
С опозданием на пять часов двадцать минут наконец трогаемся. Все
стоянки сокращены до предела, Минск-Мазовецкий проходим без оста-
474
новки. При подходе к Бресту опоздание уже сократилось до двух часов.
Московский поезд нас ждал...
В Бресте — новое испытание. Таможенники проверяют багаж Эйве
и находят толстые тетради. «Что это?» Оказывается, эти записи на гол-
ландском языке — секретные дебютные анализы Эйве. Так как в Бресте
это проверить нельзя (там таможенники голландского не знают), по
инструкции тетради должны быть отобраны у доктора Эйве и направ-
лены в Москву на изучение...
Час от часу не легче! Вместе с Вагаповым пытаемся убедить работ-
ников таможни, но, оказывается, они сами понимают, какие роковые
последствия это может иметь; они уже запросили Минск и ждут раз-
решения сделать исключение из правил.
Приходит отказ: «Передайте тов. Ботвиннику, что советские законы
обязательны для всех...» Что же делать? «Поехали в обком партии, там
по правительственному телефону свяжемся прямо с Москвой, автомаши-
на уже у подъезда. Время еще есть». Бегом спускаемся по лестнице... «На-
зад, назад!» — раздается крик сверху. Поднимаемся. Оказывается, Минск
сам запросил Москву, и разрешение получено! Теперь скорей на посадку.
Поезд трогается, иду в вагон-ресторан. Расстроенный Эйве сидит за
столиком. Рассказываю, что все в порядке, доктор долго жмет руку.
— А могу я быть уверенным, что в ваших тетрадях ничего нет, что
могло бы нанести вред Советскому государству?
Эйве торжественно в знак клятвы поднимает два пальца...
— А разве ваши варианты не направлены против советских шахма-
тистов?
Общий смех. Да, теперь проведение московской половины матч-
турнира обеспечено! Можно идти на боковую.
После переезда несколько дней отдыха. Гуляю утром по 1-й Мещан-
ской (ныне проспект Мира) с дочкой. Прихожу домой, звонок из коми-
тета: «Немедленно поезжайте в ЦК партии. Вас там ждут...» Являюсь
в ЦК; дежурный направляет в какой-то кабинет. В коридоре встречает
пожилой, подтянутый мужчина: «Почему опаздываете?» — отрывисто,
по-военному спрашивает он. Догадываюсь, что это новый председатель
Комитета физкультуры генерал-полковник Аполлонов. Сидим в при-
емной. Минут через пятнадцать мимо нас в кабинет проходит Вороши-
лов (он тогда ведал по Совету Министров физкультурой — перед отъ-
ездом нашей делегации в Гаагу принимал шахматистов в Кремле).
Вскоре позвали и нас. Попали мы в кабинет А. Жданова. Жданов ходит,
остальные сидят (присутствовали М. Суслов, А. Кузнецов, Г. Попов).
Чувствуется, обстановка напряженная.
— Хотели мы поговорить с вами о матч-турнире, — начал Жданов. —
Не думаете ли вы, что американец Решевский станет чемпионом мира?
Оказывается, и на самом верху есть шахматные болельщики!
475
Этот вопрос для меня не был неожиданным. Я догадывался, что до
турнира определенные круги создавали мнение, что наиболее вероят-
ным победителем будет Керес (а не Ботвинник), — в этом вопросе они
попали пальцем в небо. Но как неприятно сознаваться в ошибке! И, ви-
димо, чтобы замутить воду, доказывали, что теперь может победить...
Решевский!
После поражений, которые потерпел Керес в партиях со мной, он
уже не котировался как будущий чемпион, вот и нашли нового «фаво-
рита». Миша Черкес — председатель Ленинградской шахматной сек-
ции — накануне рассказывал мне, что по возвращении из Гааги гросс-
мейстер Бондаревский, выступая на физкультурном активе Ленингра-
да, объяснял, что Керес-де, мол, в неудачной спортивной форме,
Ботвиннику просто «везет», а вот Решевский — подлинный талант;
у Ботвинника сейчас очков больше, чем у Решевского, но у американца
таланта больше, а это самое важное — оно и должно сказаться в москов-
ской половине матч-турнира... Конечно, можно понять те чувства, что
одолевали секунданта Кереса после событий в Гааге, но, видимо, эти
«теории» и преподносились как авторитетное мнение специалистов.
— Решевский может стать чемпионом.— Здесь я сделал паузу, все
застыли, Жданов перестал ходить.— Но это будет означать, что сейчас
на земном шаре нет сильных шахматистов.
Атмосфера стала спокойней.
— Почему же?
Объясняю, что Решевский, как говорили в старину, натуршпилер,
это самобытный шахматист, но ограничен в понимании шахмат, недо-
статочно универсален; а главное — обладает органическим спортивным
пороком: не умеет распределять время в течение партии, цейтноты
вошли в систему...
Творческий путь Решевского был своеобразным. Шестилетний вун-
деркинд давал сеансы одновременной игры взрослым, затем он оставил
шахматы до завершения образования, вновь вернулся к шахматам лишь
в 30-е годы. Довольно быстро стал сильным гроссмейстером, регуляр-
но побеждал в чемпионатах США, но международные успехи его не
были выдающимися, — видимо, из-за этих очевидных его недостатков
и как шахматного художника, и как спортивного бойца.
Мои объяснения показались убедительными.
— Хорошо, — сказал в заключение Жданов, — мы ВАМ, — на этом
слове он сделал ударение, — желаем победы...
Стало ясно, что «теории» моих недоброжелателей отвергнуты. Я по-
благодарил за доверие и ушел...
После этой беседы я не сразу разобрался в своих чувствах; потом
все понял, и многое прояснилось. И пришел я в хорошее настроение —
главное ведь состояло в том, что руководство партии высоко ценит
476
шахматы и уделяет им внимание. Но разве шахматы этого не заслу-
живают?
Первая моя партия в Москве — с Эйве. В те годы любимым моим
оружием был меранский вариант (в славянской защите) и за белых и за
черных. Эйве также считал себя знатоком этого варианта. Но он не до-
гадывался, конечно, что еще в 1941 году я нашел верный план игры
в той системе, которую он случайно избрал в партии. Тогда же, в 1941 го-
ду, этот новый план был проверен в тренировочной встрече с Рагози-
ным.
Играть было легко. Почувствовав опасность, Эйве принимает стан-
дартное решение — играть на упрощения. Но на доске еще ферзи, а чер-
ный король застрял в центре! Централизованный белый конь прино-
сится в жертву, зато белые тяжелые фигуры окружают черного короля.
Эйве отдает ферзя, но и это не помогает. Вероятно, это лучшая моя
партия (№ 178), сыгранная в матч-турнире. Вторую партию выигрываю
у Смыслова (№ 179). У меня уже 8 очков из ю!
Но в следующем туре меня ждал страшный удар. Я, к стыду своему,
не знал одной дебютной системы в защите Нимцовича, введенной в тур-
нирную практику еще Капабланкой. С трудом поддерживал я равно-
весие в партии с Решевским, но затем не выдержал напряжения и про-
играл. Неприятное поражение — только что я доказывал, что Решев-
ский не опасен, и...
Однако это оказалось лишь эпизодом в турнирной гонке. Выигрыш
у Кереса укрепил положение лидера. Затем ничьи с Эйве и Смысловым,
и вот — четвертая партия с Решевским.
Решевский играл начальную стадию очень тонко, но в выборе дебю-
та — французская защита — ошибся: это начало я играл более двадца-
ти лет. В решающий момент мой партнер допустил просчет, и перевес
перешел к черным. В цейтноте Решевский еще более ухудшил свою
позицию, и доигрывание ничего уже изменить не могло (№ 18о). К по-
следнему кругу я обогнал своих партнеров настолько, что если бы вы-
шел из турнира, то дележ первого места все равно был бы гарантирован!
Осталось сделать еще одну ничью, чтобы обеспечить победу.
9 мая 1948 года. Праздник — День Победы. Дом союзов осажден
шахматистами. Играю белыми с Эйве. После дебютных ходов позиция
упростилась. Предлагаю ничью, но партнер отказывается.
«Хорошо, будем играть дальше». У Эйве не выдерживают нервы,
и он тут же соглашается на мирный исход партии. В зале гремит овация.
Чемпион мира — советский шахматист. Это был успех не одиночки,
а целого поколения. На завоевание первенства мира, на освоение высот
шахматного мастерства молодому поколению советских мастеров по-
требовалось примерно четверть века. Принципы советской шахматной
школы, исследовательский характер нового направления оказали вли-
477
яние на развитие шахматной мысли. Новый чемпион был признан всем
шахматным миром.
Арбитр турнира престарелый Милан Видмар успокаивает зрителей,
и игра возобновляется. Ухожу за сцену, там уже ждет министр электро-
станций Жимерин и приглашает к себе домой.
— Хорошо, но выйдем через подъезд Октябрьского зала — там пу-
блики нет.
— Пойдем через выход Колонного зала, — неожиданно решает ми-
нистр, — надо общаться с народом...
И пошли «общаться». Собственно, не шли, а качались из стороны
в сторону в восторженной толпе, которая заполнила Охотный ряд. Как
ни относились дружелюбно к нам окружающие, двигались мы с чере-
пашьей скоростью. Наконец добрались до «победы» (Горьковский ав-
тозавод только стал их выпускать), которая нас ждала, и уехали.
Играю последнюю партию со Смысловым. Предлагаю ничью.
— А у Решевского будете выигрывать? — Вася Смыслов уже думал
о втором месте.
— Постараюсь!
Это был сложный вопрос. Решил я с американцем сыграть дебют
четырех коней. Там белые практически застрахованы от поражения,
а черные, если хотят играть на выигрыш, должны рисковать. Решев-
ский, конечно, рискнул... и проиграл (№ 182)!
Осталась последняя партия, с Кересом. Попадаю черными в трудную
позицию, но Керес допускает неточность, и мне стало легче. Предлагаю
ничью, Керес отказывается. Устал я до предела — думал минут двадцать
и так и не нашел, что в этот момент мог вынудить ничью повторением
ходов (после партии Пауль показал эту возможность), и я проиграл.
Кое-кто решил, что это умышленный проигрыш (я даже получил те-
плую телеграмму из Эстонии). Каюсь, ничьи по соглашению делал:
с Лисицыным в 1931 году, с Флором в 1933 году и др.— всего не пере-
чтешь, но в своей спортивной жизни никогда и никому сознательно не
проигрывал*.
Гаянэ Давидовна тоже радуется. Прошло четырнадцать лет с той
поры, как мы с ней познакомились. Это было 2 мая 1934 года; Яша Рох-
лин — ныне он председатель шахматной федерации профсоюзов —
Впоследствии наша неприязнь перешла в дружбу; Пауль сделал мне
много доброго, и я старался от него не отставать... Летом 1977 года на заняти-
ях юношеской шахматной школы я познакомился с симпатичным парнишкой
из Таллина: Яан Эльвест играл в шахматы в стиле Кереса. Приятно было убе-
диться, как много сделал Пауль для развития шахмат, и прежде всего в родной
Эстонии. Несомненно, смерть Кереса после смерти Алехина явилась одной из
самых больших потерь для шахматного мира за последние десятилетия.
478
устроил вечеринку. Жил он тогда на Васильевском острове. Его жена
была артисткой балета, она и пригласила свою подругу... Обе они учи-
лись у знаменитого балетного педагога Агриппины Яковлевны Вагано-
вой. Когда однажды Рохлин представлял меня ей, он сказал: «Гросс-
мейстер балета, разрешите познакомить вас с гроссмейстером шах-
мат...»
Возвращались ночью, Николаевский мост (ныне мост лейтенанта
Шмидта) через Неву уже разведен, Дворцовый тоже вот-вот должны
развести. Полил дождь, моя прическа вконец испорчена, и я искренне
волновался, что не сумею понравиться хорошенькой девушке. Но стра-
хи оказались напрасными, и ровно через год на квартире у родителей
жены собрались друзья и родные, чтобы отпраздновать свадьбу.
Да, жене тоже пришлось нелегко в этой трудной борьбе...
На приеме в ВОКСе Романов (он тогда был членом Комитета физ-
культуры) обнимает меня и говорит: «За пятнадцать лет чемпионства
уверен...» Николай Николаевич не ошибся; не мог же он предвидеть,
что будут два годичных перерыва!
Но и после турнира стало не легче: закрытие, встречи, концерты,
беседы. Самым тяжелым, несомненно, было сознание того, что стал
чемпионом. Это мешало жить. Но все же выдержал. Инстинкт самосо-
хранения сработал. Скоро я забыл о том, что чемпион. А когда вспоми-
нал и становилось как-то не по себе, то мыслил: «А что это такое — чем-
пион? Всего лишь выигрыш соревнования на первенство мира. И ни-
чего больше!..»
Теперь надо возвращаться к электротехнике, там тоже следует на-
чатое дело довести до конца; это полезно и со спортивной точки зрения:
появится вновь шахматный «голод».
Докторская диссертация
Шахматная буря (речь идет о матч-турнире на первенство мира
1948 года) пронеслась, и надо было возвращаться к спокойной элек-
тротехнике. Формально я по-прежнему работал в техническом отде-
ле Министерства электростанций, но обязанности мои как инженера
отдела были минимальными; основная работа была в ЦНИЭЛ (лабо-
ратории министерства). Здесь я руководил небольшой группой со-
трудников; мы работали над системой управления, которая по опре-
деленному закону должна была воздействовать на возбуждение син-
хронного генератора. При этом изменялись качества генератора: он
мог устойчиво работать при передаче энергии на дальнее расстояние
при фазовом угле (угле между электродвижущей силой цепи статора
генератора и напряжением сети), превышающем 90 электрических
479
градусов, — обычный синхронный генератор в этом режиме неустой-
чив.
Система управления (регулятор и силовой элемент) вскоре была го-
това, но где все это испытать? Нужен генератор, работающий через
дальнюю линию передачи на мощную сеть. Энергосистемы не давали
согласия на подобные эксперименты — могло пострадать основное обо-
рудование...
Заместителем начальника техотдела работал И. А. Сыромятников.
Он предложил использовать старый генератор юоо кВт фирмы АЭГ —
эта машина доживала свой век на экспериментальной ТЭЦ Всесоюзно-
го теплотехнического института. Генератор подлежал замене, так что
за него бояться было нечего. А как же быть с моделью линии (для нее
на станции места не было)? Тут Иван Аркадьевич продемонстрировал
свою обычную изобретательность — он предложил смоделировать ли-
нию передачи в двух товарных вагонах рядом с машинным залом стан-
ции.
Иван Аркадьевич являл собой редкий тип талантливого инженера-
самородка. Невысокого роста, с редкими рыжеватыми волосами, коре-
настый, слегка сутулый, когда волновался — заикался, вначале произ-
водил несколько странное впечатление. Но он обладал даром прини-
мать смелые и проницательные решения в оригинальных ситуациях.
Как-то после войны Сыромятников в воскресенье дежурил по ми-
нистерству. Звонок из Донбасса: сработала защита и отключила от сети
генератор 50 MBA — заземлилась статорная обмотка. Дежурный инже-
нер запрашивал, нельзя ли машину вновь включить в работу. Сыромят-
ников расхохотался — он понял, что имел дело с теплотехником, а не
электриком (машину можно временно оставлять в работе при заземле-
нии обмотки ротора, при повреждении изоляции статора строжайше
запрещено включать машину в сеть).
Потом Иван Аркадьевич подумал — может, в некоторых случаях этот
запрет ошибочный? Как важно было в тот момент из затопленных шахт
откачивать воду! Он дал указание сотрудникам станции определить
место заземления; оказалось, что недалеко от нулевой точки статорной
обмотки. Тогда он решает оставить машину в эксплуатации — генератор
снова включают в сеть, и до планового ремонта машина работала ме-
сяц — несомненно, единственный случай в мировой энергетике!
Сумрачная внешность Сыромятникова скрывала жизнерадостную
и полную юмора душу. Он много ел и не прочь был выпить. «Я ем мно-
го, — говорил он, — но зато часто... Пить надо обязательно, а то помрешь
и не будешь знать от чего. Надо пораньше лечь, чтобы попозже встать».
Но приходил он в министерство в 6 утра. Выпивал он только по суббо-
там, после чего отплясывал что-то вроде гопака и ложился спать. Жил
он над нами, и, когда плясал, потолок трясся и люстра ходила ходуном.
480
Однажды во время очередного матча на первенство мира моя жена по-
просила его не танцевать, чтобы не тревожить меня. Потом Иван Арка-
дьевич рассказывал: «Мы с Ботвинником вместе выиграли — я не тан-
цевал...»
К сожалению, как и все смертные, мы с Сыромятниковым не были
лишены человеческих недостатков, и, хотя я продолжал к нему отно-
ситься с нежностью, впоследствии наши дороги разошлись...
Наконец все для эксперимента было готово, кроме так называемой
углоизмерительной машины, с помощью которой можно измерять угло-
вое положение ротора генератора: вал этой машины надо было меха-
нически жестко соединить с валом генератора. Сколько ни бились спе-
циалисты — ничего не получалось. Конец вала описывал эллипс,
и жесткое крепление расшатывалось. Пошел я на поклон к механику
лаборатории. Кирилл Владимирович Шейман родом из ярославских
немцев, худощав, темноват лицом, плечи широкие, высок ростом, не-
разговорчив. Мастер был редкостный, его и уважали, и ценили (и все-
ми правдами и неправдами платили высокую зарплату).
Шейман выслушал, приехал на станцию, посмотрел, измерил и че-
рез два дня уже заготовил все детали.
— Будем соединение делать на мембранах, вроде карданной пере-
дачи... Угловой ошибки практически не будет. Пусть монтируют без
меня, все и так ясно.
Через день машина уже крутилась!
Кирилл Владимирович был универсалом. Привез я как-то из Сток-
гольма хороший замок. Однажды жена вышла из квартиры, замок за-
крыла, а открыть его уже было нельзя — пришлось дверь ломать. При-
нес я замок Шейману. Возвращая его, он с иронией сказал:
— Замок отличный, но и в Швеции есть «артисты»... Теперь замок
будет работать.
Замок безотказно работает и по сей день... Друзья мы были. Тяжелая
болезнь сразила Шеймана...
Испытания прошли успешно. Генератор устойчиво работал с полной
нагрузкой и большим фазовым углом. Устойчивость обеспечивалась
сильным регулированием — проблема, поставленная в кандидатской
диссертации 1937 года, теперь была решена на практике. Можно оформ-
лять докторскую...
В конце 1949 года я представил работу на соискание степени док-
тора в ученый совет ЭНИНа имени Кржижановского. Съездил в Ле-
нинград к Гореву, он отнесся к работе благоприятно и дал согласие
быть оппонентом. Н. Н. Щедрин работал тогда в Ташкенте; Николай
Николаевич также дал свое согласие. Кто должен был быть третьим
оппонентом — не помню. Защита предполагалась в июне 1950 года,
но в мае произошло неожиданное — пришла телеграмма из Ленин-
481
града: Горев отказался быть оппонентом, ссылаясь на состояние здо-
ровья.
Да, здоровье у Александра Александровича было неважным...
Защита была отменена, но это было мелочью по сравнению с тем,
что неизбежно должно было последовать.
Я решил защищать работу в Москве (а не в Ленинграде) по принци-
пиальным соображениям — не хотел, чтобы меня обвинили в трусости.
Перед войной у меня был неприятный конфликт с одним московским
специалистом (его уже нет в живых, поэтому не буду называть его име-
ни). Моя кандидатская работа по сильному регулированию была опу-
бликована в 1938 году; его докторская на ту же тему — в 1940 году.
Докторант не упомянул о моей работе прямо, а косвенно ее охаял. Есте-
ственно, что я был взбешен и по молодости лет направил жалобу в ВАК.
Конечно, это не имело никаких последствий, кроме одного — коллеги
этого специалиста (да и он сам) взяли жалобщика на учет! Вот я и ре-
шил защищать работу в Москве. Закон о диссертациях строг и справед-
лив: не опозорив совет, завалить хорошую работу трудно.
Но когда Александр Александрович отказался быть оппонентом,
я остался один перед своими «мстителями». Вскоре вызвал меня к себе
академик Винтер — знаменитый строитель Днепрогэса.
Александр Васильевич был заместителем Кржижановского по
ЭНИНу и одновременно одним из руководителей технического совета
Министерства электростанций. Наша беседа и происходила в мини-
стерстве.
— Ну что же, — начал Винтер сумрачно (иначе он не разговари-
вал), — придется вам взять диссертацию для доработки. Маркович ска-
зал, что там есть ошибки...
И. М. Маркович был одним из известнейших специалистов по пере-
даче энергии.
— Я в своей работе уверен и настаиваю, чтобы все было по закону.
Работа должна получить формальную оценку, и, Александр Василье-
вич, у меня к вам лишь одна просьба: пусть Маркович даст письмен-
ный отзыв*.
Винтер поднял голову (обычно он ее держал наклонив вперед — при-
вычка многих людей высокого роста) и посмотрел на меня с удивлени-
ем и симпатией. Он сам отличался твердым характером и мог оценить
мое заявление. «Хорошо», — ответил он.
Но преодолеть сопротивление было нелегко. Никто не писал отзы-
ва — ни положительного, ни отрицательного. Пришлось пожаловаться
* Четверть века спустя мы с Марковичем помирились (за несколько меся-
цев до его смерти). Он похвалил мою докторскую работу, а я ее покритиковал.
Оба мы в свое время погорячились, а может, зря?
482
на нарушение закона; неожиданно мне звонит сам Глеб Максимилиа-
нович!
— Не думайте, что мы против вас, все будет хорошо, — услышал я в
трубке тоненький, старческий голос Кржижановского. И на прощание
он сказал:
— Шах и мат!
Но и после этого ничего хорошего не было, кроме того, что были
проведены новые испытания и с еще большим успехом...
Домашнее мое положение было трудным. Давно болела мать; после
матч-турнира 1948 года, не выдержав всех волнений, заболела жена,
слабеньким было и здоровье дочки. Надоело мне также мыкаться по
домам отдыха при подготовке к соревнованиям — почти каждый от-
дыхающий считал своим долгом поговорить о шахматах и дать «по-
лезный» совет... И решил я строить дачу!
2 мая 1949 года отправились мы с Я. Рохлиным на разведку на Ни-
колину Гору. Этот поселок на Москве-реке понравился мне еще раньше,
когда с Рагозиным готовились к чемпионату СССР в 1945 году в доме
отдыха. Подъехали к реке, деревянный мост был разобран, вода стояла
еще высокая. Перебрались на левый берег на пароме и пошли искать
Прокофьева, который к тому времени купил в поселке дачу у В. Барсо-
вой. Сергей Сергеевич был прикован к постели — высокое кровяное
давление.
— Ничего вам не скажу, идите к Самосуду. Он только-только постро-
ился. Да,—оживился Прокофьев,—а где же, Яков Герасимович, давно
обещанная вами книга о матче Стейниц — Ласкер 1894 года? — Рохлин
смутился. Через несколько дней книга была доставлена...
Самосуды приняли нас очень приветливо, показали свой финский
домик. Татьяна Ивановна накормила вкусными котлетами, и по случаю
праздника была откупорена бутылка шампанского.
Самуил Абрамович спустился с нами к реке, и вместе мы любовались
подмосковным пейзажем (теперь на этом месте пляж для дипломатов).
Но что делать? Самосуд доверительно рассказал, как узнать о свободном
земельном участке. Его совет оказался верным, но получить участок
в водоохранной зоне Рублевского водопровода можно было лишь по
решению правительства...
Помог Д. Жимерин. В январе 1950 года разрешение было получено,
а в феврале, закончив чертеж дачи, я поехал в Кондопогу к Онежскому
озеру заказывать сруб. В конце мая весь дом уже лежал на месте. Лес
на участке был настолько частым, что пришлось спилить шесть дере-
вьев, чтобы подъехать к площади застройки.
Нашел я бригаду егорьевских плотников. Бригадир Иван Федоро-
вич был мал ростом, худ, но шесть плотников признавали его автори-
тет. Да как не признать — достаточно было посмотреть, как ловко
483
обращался он с шестиметровыми брусьями! Работали от зари (один
страдал бессонницей и всех будил) дотемна; ужинали при свете керо-
синовой лампочки. Не было тогда на участке ни электричества, ни
воды. Спасибо соседу Панферову: Федор Иванович разрешил брать
воду для кирпичной кладки фундамента из баньки — ближе воды не
было...
Работали не спеша. Сначала казалось, что вообще не работали, а бро-
дили да искали размеченные брусья. Когда дом наполовину был собран,
дело пошло быстрее.
Первый венец был уложен 5 июня; 26 июня все уже было готово для
«банкета» (вместо стола на веранду затащили заготовленный ящик для
мусора). Был, конечно, и Я. Рохлин с супругой. Только сели за стол, как
бригадир с силой хлопнул меня по плечу: «Мы же забыли тебе уборную
сколотить...» Но через 20 минут пир все же начался, ребята свое дело
знали хорошо.
Вскоре мои плотники захмелели и по деревенской традиции запели.
Пели дружно, но плохо. Я опасался, что влетит нам от соседей, и прежде
всего от Панферова; но он сам был не из аристократов, так что все кон-
чилось благополучно. База для укрепления здоровья и занятий шахма-
тами построена...
Три года пронеслись незаметно, и надо снова играть в шахматы; уже
определился соперник в матче на первенство мира — молодой Давид
Бронштейн.
К тому времени действовали только что утвержденные правила со-
ревнований на первенство мира. Зимой 1949 года я опубликовал проект
этих правил*. Предварительно было изучено все, что было опублико-
вано по этому вопросу ранее. Составляя проект, я тщательно следил за
тем, чтобы оба противника в матче имели равные права. Чемпион имел
одно преимущество: в случае ничейного исхода матча он сохранял свое
звание; чтобы стать чемпионом, претендент обязан был превзойти сво-
его противника (выиграть матч).
В июле 1949 года на конгрессе в Париже отмечалось 25-летие ФИДЕ.
Руководителем советской делегации был Д. Постников. У него и у В. Ра-
гозина хлопот было много, и вопросы, связанные с правилами первен-
ства мира, были переданы мне. Президент А. Рюб (Голландия) после
пребывания на своем посту со дня основания ФИДЕ уходил в отставку.
Он был против принятия правил на этом конгрессе (не хотел омрачать
конгресс дискуссиями), но наконец снял свои возражения. Будущий
президент Ф. Рогард (Швеция) тоже не стал возражать — ему нужна
была поддержка советского делегата. Образовали комиссию под пред-
См. статью «Предложения о проведении соревнований на первенство
мира».
484
седательством Рогарда, которая должна была рекомендовать генераль-
ной ассамблее проект правил.
Комиссия быстро пришла к единому мнению, но в одном вопросе
Рогард уперся, и решили это разногласие вынести на обсуждение деле-
гатов. Рогард зачитывает по пунктам составленный им на французском
языке свой проект, а я при содействии переводчика слежу за докладом
по русскому варианту проекта.
Молоденький и весьма симпатичный переводчик — сын русских
эмигрантов — превосходно знал и русский и французский (в семье го-
ворили по-русски). Когда дело дошло до спорного пункта, я, естествен-
но, хотел потребовать слова — ведь Рогард докладывал на ассамблее
свой вариант.
— Не надо, все в порядке. Во французском варианте изложено так,
как вы предлагали, — разъясняет мой коллега.
— Не может быть!
— Но это точно...
Тут Рогард отклоняется от текста и разъясняет пункт так, как он
предлагал его на заседании комиссии. Мой переводчик протестует
и указывает, что это не соответствует письменному тексту доклада ко-
миссии.
Рогард краснеет от гнева и повышает голос на молодого человека.
— Простите, — говорит тот, — если бы вы хотели написать то, что вы
говорите, в этом французском слове должно было бы стоять не аксан-
граф, а аксантегю.
Рогард остолбенел — шведа подвело недостаточное знание француз-
ского. Воздадим должное будущему президенту — он поднял руки
в знак капитуляции, а затем обменялся рукопожатием с нашим пере-
водчиком; этот пункт правил был принят в моей редакции!
Старый президент также был доволен — все прошло мирно, и деле-
гаты на память преподнесли ему часы...
Жили мы на бульваре Сюше. Жара стояла необычайная, и спасались
мы с Рагозиным от нее в Булонском лесу. Решили съездить в Версаль;
бродим по парку — нет сил, очень жарко. Едет мимо извозчик — един-
ственный в парке, лишь ему было разрешено представлять в Версале
общественный транспорт.
— Вот бы прокатиться, — говорю мечтательно...
Слава тут же делает знак, извозчик останавливается, мой товарищ
разваливается на сиденье:
— Миша, вы меня пригласили? Катайте!
Разорил меня Слава! Но хорошего настроения (справедливые пра-
вила все-таки были приняты) он мне не испортил.
К матчу на первенство мира готовились с Рагозиным уже на Нико-
линой горе. Ходили на лыжах, анализировали, но — непростительная
485
самонадеянность — маловато сыграли тренировочных партий. Брон-
штейна я недооценил, а может быть, недооценил опасности, которые
были связаны с трехлетним отрывом от шахмат.
Как всегда, перед подготовкой стал я собирать литературу — за три
года шахматного бездействия опубликованных материалов накопилось
немало. Узнал, что зарубежные журналы и книги, которые поступали
в Комитет физкультуры, хранятся в библиотеке института физкультуры,
но на дом их не выдают. Отправился к председателю Комитета Апол-
лонову на прием и попросил дать распоряжение в библиотеку.
Аполлонов долго молчал, а затем спросил:
— А как раньше вы готовились? Изучали литературу?
— Конечно, Аркадий Николаевич, изучал обязательно.
— Так зачем же вам снова изучать?
Я обомлел от изумления — такая «мудрая» мысль мне в голову не
приходила! А ларчик открывался просто: и Бронштейн, и Аполлонов
были в одном спортивном обществе... Достал я журналы и без Аполло-
нова.
Гроссмейстер Толуш рассказывал, что как-то Аполлонов во время
одного чемпионата СССР встретил Толуша в Комитете и пригласил
к себе.
— Как дела, Александр Казимирович?
— Да плохо — цейтноты подводят...
— Есть хороший метод игры в цейтнотах, — говорит председатель, —
надо всегда иметь в резерве два-три запасных хода...
Недостаточная общая подготовка была не только у председателя.
Беседовал я однажды с его заместителем, и вдруг тот мне говорит:
— Да, правильно считают, что Ботвинник эстет...
Сначала я ничего не понял; потом догадался, что я не эстет, а аскет...
Бронштейн, несомненно, тогда был силен, но талант его отличался
своеобразием. Он хорошо вел сложную фигурную игру, весьма удачно
располагал фигуры из общих соображений. В миттельшпиле поэтому
был опасен. Но там, где требовалась точность анализа, где надо было
искать исключение из правил, Бронштейн был слабее. Точность ана-
лиза нужна в эндшпиле — там шахматист не имеет права ошибаться,
так же как и сапер. Будь Бронштейн силен и в эндшпиле, я, конечно,
проиграл бы ему матч. Кроме того, мне на пользу были человеческие
и спортивные недостатки претендента: стремление к чудачеству, по-
зерство, наивность в спортивной тактике и пр.
Первые четыре партии не без приключений закончились вничью.
Пятую я с треском проиграл. Шестая после напряженной борьбы была
отложена в лучшем для моего противника эндшпиле.
При анализе неоценимую помощь оказал Слава Рагозин. Он пред-
ложил жертвой слона активизировать короля черных. Я хорошо отра-
486
ботал идею, и при доигрывании все шло как по маслу. На 56-м ходу
кончился контроль, и в явно ничейной позиции пора было заключить
мир. Но, имея лишнюю фигуру, Бронштейн решил еще «поиграть»,
сделал неудачный ход и после ответа черных капитулировал (№ 183).
Это был первый (но далеко не последний) равный эндшпиль, который
мне удалось выиграть в матче.
Было два свободных от игры дня, я попросил в Комитете физкуль-
туры машину и поехал с дочкой на дачу. Довезли нас только до Москвы-
реки — началось половодье. Переправились на лодочке на левый берег,
а дальше пешком.
В день игры рано утром узнаю, что пошел можайский лед (тогда еще
не было плотины у Можайска) и Николина гора отрезана от Москвы.
Прибежал на берег — красивое зрелище. Ледоход — это сила! Пошел
в дом отдыха «Сосны» звонить в Москву.
— Николай Николаевич, вы мне ноль не поставите?
Романов смеется (в это время он уже снова стал председателем Ко-
митета, Аполлонов ушел...):
— Не поставим. Ведь вы уехали на дачу с нашего ведома...
Идем с директором дома отдыха тов. Печуркиным к берегу.
Чудо — река очистилась ото льда. Оказывается, у дачи Капицы об-
разовался затор. Мигом была подана лодочка — успел лишь попросить
директора позвонить Романову, чтобы не отменяли партию, и я даже
перед игрой успел пообедать! Потом Романов рассказывал, что за
мной хотели прислать маленький самолет, чтобы вывезти на «Боль-
шую землю».
Бронштейн ничего не знал о происшествии; я же после многочасо-
вого пребывания на свежем речном воздухе чувствовал себя отлично.
Мой партнер на пятом часу игры опять напутал в равном эндшпиле,
и доигрывание было простым делом (№ 184).
В девятой партии (N9 185) произошел конфликт. После 41-го хода
белых Бронштейн задумался и не заметил, как к нашему столику подо-
шел арбитр К. Опоченский (Чехословакия); заметил Бронштейн судью
лишь после его слов «прошу записать ход»...
Это было неприятно моему партнеру, так как он во время всего
матча стремился к тому, чтобы ход записывал я. Расчет был простым:
растренированный вообще и утомленный после пяти часов игры
в частности, Ботвинник долго будет обдумывать записанный ход, да
и запишет скорей всего неудачный ход, затем последует мучительный
ночной анализ, а при доигрывании еще останется мало времени до
контроля... Практически это выглядит разумно, но нет правил без ис-
ключений!
Бронштейн сделал вид, что не расслышал арбитра, и сделал свой
41-й ход...
487
По шахматному кодексу это был так называемый открытый ход,
Тайно записывать уже было нечего. Но Бронштейн расскандалился
и требовал, чтобы ход записали белые. Опоченский растерялся и долго
не принимал решения. Из зала неслись крики в мой адрес: «Позор!»
Очевидно, это кричали коллеги моего противника (да, откровенно го-
воря, как всегда, зрители симпатизировали более молодому). Вопрос
был решен после вмешательства Г. Штальберга (помощника арбитра).
Он напомнил Опоченскому о правилах игры, и тот понял, что колебания
неуместны.
Партии большей частью не были цельными — интересные замыслы
нарушались техническими просчетами. После 17-й партии счет резуль-
тативных поединков был 3 : 3. В 18-й я висел на волоске (№ 188): за-
пиши Бронштейн верный ход (недаром он не любил записывать ход!) —
мне пришлось бы потерпеть четвертое поражение. Но белые избрали
иной ход, и я использовал парадоксальную возможность для спасения,
найденную после многочасового анализа. В 19-й партии мне опять уда-
лось выиграть ничейный эндшпиль (№ 189).
Но силы мои были на исходе. Снова два свободных от игры дня,
и я решил выспаться на даче; спал даже в те часы, когда обычно про-
ходила игра, — типичное и опасное нарушение спортивного режима.
21-ю и 22-ю партии я проиграл без борьбы; счет стал 4 : 5 (не в мою
пользу).
Теперь если я не выигрывал 23-ю партию белыми, то поражение
в матче было неизбежным. Но партия (№ 191) развивалась для белых
не очень благоприятно. Поворотный момент наступил после 35-го хода
белых. У меня на часах оставалось минуты три, у Бронштейна — минут
десять. Черные могут выиграть пешку, но в этом случае они остаются
с двумя конями против двух слонов (в эндшпиле — опасно!). Бронштейн
посмотрел на меня, на часы, в зал и... пошел на выигрыш пешки! В за-
ле тут же раздались аплодисменты — это бывало каждый раз, когда
Бронштейн что-то жертвовал или что-то выигрывал. Здесь мой партнер
по моей радостной физиономии понял, что просчитался, махнул рукой
в сторону зала (рукоплескания затихли), но было уже поздно — обду-
мывая свой 42-й ход, который нужно было запечатать в конверт, я мог
пойти на выигрывающее продолжение.
Думал я минут двадцать и записал не сильнейший ход... Лишь
в 8 утра была найдена одна скрытая возможность (от волнения началось
даже сердцебиение) — появилась надежда на успех.
Бронштейн (опять-таки в эндшпиле) оказался не на высоте поло-
жения; после 15 ходов доигрывания его фигуры попали в цугцванг,
и черные капитулировали; счет стал 5 : 5. Последняя, 24-я партия ни-
чего не изменила; в тяжелой борьбе мне удалось отстоять чемпион-
ский титул.
488
Несмотря на мою неудачную игру, матч нанес Бронштейну удар
и шахматный, и психологический: никогда более ему не удалось по-
вторить свой успех.
Кончился матч, и тут же приятная неожиданность — объявились на-
конец оппоненты. Два года ранее познакомился я с Я. Цыпкиным, од-
ним из крупнейших советских специалистов по теории автоматическо-
го управления, советовался с ним по поводу правильности тех методов,
которые я применял при анализе устойчивости синхронной машины.
Цыпкин — человек исключительных способностей, знаний и памя-
ти. При нашей встрече (без какой-либо подготовки) он изложил со-
держание моей кандидатской работы, опубликованной в журнале
«Электричество» в 1938 году. Лет ему тогда было около тридцати, после
фронта он быстро защитил кандидатскую, а затем и докторскую. Вы-
глядел он мальчишкой, только глаза выдавали его — умные, всепони-
мающие... Он сразу сказал, что надо изменить в форме изложения ра-
боты, чтобы устранить возможность критики.
С тех пор мы дружим с Цыпкиным и по сей день. Яков Залманович
стал специалистом, признанным во всем мире, получил Ленинскую
премию, был избран в Академию наук. Но главное — человек поистине
замечательный.
Кстати, и рассказчик отменный. «У меня большая радость, — дове-
рительно сказал он как-то, — могу вне очереди покупать билеты в те-
атр — стал инвалидом войны».
Но радость Цыпкина оказалась преждевременной: пошел он с женой
к началу одного нашумевшего спектакля, а билеты не получил— уже
с двух часов инвалиды войны стояли в очереди...
Забавные эпизоды рассказывал Яков Залманович из фронтовой
жизни. Однажды командир отделения послал его в «ничейную» зону
за сумкой убитого разведчика — там были важные документы. Поруче-
ние опасное, почти безнадежное. Все же сумка разведчика была до-
ставлена. Посмотрел командир с удивлением на эту сумку, с уважени-
ем — на худенького Яшу.
Так действовал солдат Яша Цыпкин и в науке.
Если я не ошибаюсь, именно Цыпкин попросил своего друга, по-
пулярного профессора МЭИ Л. Гольдфарба, стать моим оппонентом.
Л. Гольдфарб также был видным специалистом по автоматическому
регулированию. Ему работа понравилась. Человек он был жизнерадост-
ный и добрый (к сожалению, у него было больное сердце и он безвре-
менно умер). Лев Семенович нашел и второго оппонента — профессора
Д. Городского (мы с ним потом несколько лет вместе работали и под-
ружились). Третьим был Н. Н. Щедрин.
Защита состоялась 28 июня 1951 года. Председательствовал Винтер,
случайно присутствовал и М. А. Шателен (тогда ему было уже за 8о!).
489
Михаил Андреевич приехал из Ленинграда на собрание Академии наук
и, узнав о защите, оказал мне великую честь.
Защита проходила со средним успехом. Винтер меня поддерживал
энергично, но решающую роль сыграл Г. Н. Петров. Тогда Георгий Ни-
колаевич (крупнейший специалист по трансформаторам и личный друг
М. Видмара) был председателем экспертной комиссии ВАК по электро-
технике, поэтому он не мог дать работе прямую оценку, но дал совет
диссертанту — прежде чем направить работу в ВАК, оформить допол-
нение к диссертации, поскольку за полтора года работа существенно
продвинулась вперед. Косвенно выступление Петрова означало, что
работу надо одобрить, — иначе и дополнять было нечего!
Г. Н. Петров (до Первой мировой войны) составлял шахматные за-
дачи и даже публиковал их. Он, несомненно, был одним из самых ум-
ных, честных и тонких людей среди наших электротехников. Когда я о
нем думаю, всегда невольно улыбаюсь.
Проскочил я, пожалуй, чудом. После некоторых сдержанных вы-
ступлений я был уверен, что провалился, так что потом не сразу понял,
что получил вотум доверия. Из 19 членов совета 5 проголосовали про-
тив — можно было догадаться кто, но бог с ними!
Дело перешло в ВАК. Если в ЭНИНе работа лежала полтора года, то
и в ВАКе столько же. Всего диссертация рассматривалась три года —
больше, чем потребовалось для того, чтобы ее сделать и написать.
Экспертная комиссия одобрила диссертацию, не собирая дополни-
тельных рецензентов. Но на пленуме ВАК кто-то из моих «друзей» сде-
лал заявление, что в работе применены сомнительные методы анализа
(то, что писал в своей работе 1940 года тот самый докторант), и дис-
сертация вернулась в экспертную комиссию. Обо всем этом впослед-
ствии поведал мне заместитель главного ученого секретаря ВАК А. Сер-
геев (Александр Сергеевич в 1925 году был чемпионом Москвы по шах-
матам и поэтому, конечно, мне симпатизировал).
На сей раз экспертной комиссии пришлось собирать рецензии. Од-
на положительная пришла из Ленинграда; один мой товарищ случай-
но увидел ее на столе академика М. П. Костенко (Михаил Полиевктович
был последним из могикан Ленинградского политехнического. Он при-
сутствовал еще на защите моей кандидатской диссертации). Другая
была из Москвы, автора ее так и не знаю, содержание было неопреде-
ленное. Отрицательную рецензию и писать опасно. В этом случае дис-
сертанта вызывали на экспертную комиссию и он имел право как пред-
ставить свои возражения, так и отвечать на вопросы членов комиссии —
рецензент тут мог попасть в незавидное положение...
Осенью 1952 года наша система управления была смонтирована
в МЭИ на модели передачи энергии при кафедре профессора Вени-
кова. Валентин Андреевич хорошо знал мою работу, он еще в 1949 году
490
был доброжелательным рецензентом моей книжечки, где была при-
ведена теоретическая часть диссертации. Честно говоря, по характеру
Валентин Андреевич — человек сложный, но обладающий редким чув-
ством нового, интуиция его не обманывала. Работа генератора с силь-
ным ретулированием Веникову очень понравилась. Потом выяснилось,
что две недели спустя он был докладчиком на экспертной комиссии по
моей работе и дал высокую оценку. Снова обсуждение на пленуме ВАК,
на этот раз короткое.
— Ну, теперь сомнений нет?
— Нет.
Итак, все кончилось — можно получать диплом доктора технических
наук.
Шахматные успехи мои в это время были скромными. В чемпиона-
те СССР осенью 1951 года я долгое время лидировал, затем «завалился»
на финише. Весной 1952 года в Будапеште я потерпел неудачу на стар-
те и в итоге поделил 4—5-е места с В. Смысловым. Ряд партий были
интересными, но с практической точки зрения спортивная форма остав-
ляла желать лучшего.
Приближался август 1952 года, а с ним и Олимпиада в Хельсинки,
где должна была впервые выступать сборная Советского Союза. Я со-
мневался: играть или не играть? В олимпиадах режим дня тяжелый:
вечером 5 часов игры; если партия не окончена, то еще ночной анализ,
а утром доигрывание. После этого вечером играй новую партию. При
таком регламенте я мог команду подвести — вот я и отказался от уча-
стия в Олимпиаде (потом в следующих олимпиадах выяснилось, что
этот режим не так уж плох; в случае утреннего доигрывания участника
заменяли на запасного).
— Если хотите, Николай Николаевич, — сказал я Романову, — то
съезжу в Хельсинки — попробую уговорить финских шахматистов из-
менить регламент.
Романов послал меня в Хельсинки. Поговорил я со своим другом
г-ном Ильмакунасом, с другими финскими организаторами и вернулся
в Москву. Очень нашим финским друзьям не хотелось менять регла-
мент, но еще больше им хотелось видеть чемпиона мира среди участ-
ников Олимпиады, и они изменили порядок игры (утреннее доигры-
вание было отменено) — об этом пришло сообщение в Москву.
Зампред Комитета М. Песляк собрал команду, рассказал о моей по-
ездке, о трудных переговорах (Михаил Михайлович был тогда в Хель-
синки и участвовал в беседах с финскими шахматистами), тепло по-
благодарил меня... В ответ — гробовое молчание. Показалось мне это
странным, разъяснилось все два месяца спустя.
Собрали команду для подготовки в подмосковном доме отдыха «Во-
роново». Обычно я готовился на даче, но тут подумал: турнир команд-
491
ный, пожалуй, товарищи обидятся, если не приеду. Назначены были
тренировочные партии. Первые две я проиграл, потом отыгрался.
Играю с Бронштейном очередную партию, вдруг кто-то трогает меня
за плечо. «Партию надо прервать и срочно ехать в Москву», — говорит
заместитель начальника сбора Л. Абрамов.
Приехали в Москву на Скатертный, сидим в приемной. Сначала
к зампреду Иванову (Романов был в Хельсинки) вызывают одного Ке-
реса. Затем Керес выходит. Вызывают меня, со мной входят руководи-
тели сбора, шахматные работники Комитета. При мне докладывают
зампреду, что все идет хорошо, вот только участники команды считают,
что Ботвинник плохо играет...
— Вы даете гарантию, что возьмете на первой доске первое место? —
спрашивает меня зампред.
— Пригласите, пожалуйста, сюда Кереса, — попросил я. Мне стало
ясно: только что Керес дал подобную гарантию на тот случай, если он
заменит меня... После некоторого замешательства решено пригласить
Кереса. Он явился бледный и смущенный. Тогда же я понял, что после
этой «очной ставки» Керес в Хельсинки играть не сможет — неустойчив
он психологически. Играть — не гарантии давать!
— Прошу обсудить этот вопрос на собрании команды, — заявляю я.
На том пока и закончили.
Ночью я не мог заснуть. Утром пошел в ванную и вижу Смыслова —
чистит зубы.
— Василий Васильевич, говорят, вы считаете, что я не умею играть
в шахматы?
Смыслов очень долго чистил зубы, затем тихо ответил:
— Я не знал, что это станет известным.
С такой искренностью мог ответить только Смыслов!
Вскоре приехал Иванов, и была собрана команда. Керес сказал, что
Ботвинник в плохой форме и что форму быстро улучшить невозможно
(он забыл добавить, что потерять спортивную форму можно очень бы-
стро!). Бронштейн сказал, что если Ботвинник потеряет пешку, то про-
играет партию, а если Керес потеряет пешку, то ничью как-нибудь сде-
лает (мудрая мысль!). Смыслов и Котов просто потребовали, чтобы
меня вывели из команды. Один И. Болеславский вступился за чемпи-
она мира... Вместо меня включили в команду Е. Геллера.
В Хельсинки было объявлено, что Ботвинник болен. Керес играть
не мог, после трех поражений его пришлось отстранить от игры. Котов
на финише также не играл. Команда еле-еле взяла первое место.
Десять лет спустя на одном совещании у Романова присутствовали
многие из тех, кто в 1952 году требовал моего исключения из команды.
Председатель Шахматной федерации СССР В. Виноградов воспользо-
вался каким-то предлогом и заявил, что до сих пор с чувством стыда
492
вспоминает события, предшествовавшие первому выступлению нашей
команды на Олимпиаде (тогда Владислав Петрович был начальником
сбора в доме отдыха). Возникла немая сцена, как в последнем действии
«Ревизора». Виноградов так и остался единственным участником тех
событий, кто выразил сожаление по этому поводу.
В конце 1952 года был очередной чемпионат СССР. «Больному»
и разучившемуся играть в шахматы чемпиону мира посчастливилось
против пяти участников команды (Котов не играл в чемпионате) на-
брать 4 очка — Смыслов и Болеславский добились ничейного резуль-
тата*.
Чемпионат не определил победителя. В последнем туре мой един-
ственный шанс догнать М. Тайманова состоял в том, что Геллер выи-
грывает белыми у лидера, а я черными — у Суэтина. Подхожу во время
тура к Геллеру:
— Ну, как дела?
— Работайте, работайте...— отвечает одессит.
Партии были прерваны в трудных позициях и для Тайманова, и для
Суэтина. При доигрывании Геллер быстро выиграл, а я «нашлепал»,
и, несмотря на лишнюю пешку у черных, эндшпиль приобрел ничей-
ный характер. Случилось чудо: Суэтин неосторожно перевел короля
в центр, и, хотя на доске оставалось всего 9 фигур, король белых ока-
зался в матовой сети (№ 214)!
Итак, после Нового года — матч с Таймановым. Я обязан был этот
матч выиграть — не понравилось мне поведение М. Тайманова во вре-
мя нашей партии в чемпионате. Во время игры я предложил ничью,
партнер ее принял (надо было лишь доиграть до 30-го хода), а затем
стал играть на выигрыш...** Пришлось поработать, но матч был выи-
гран!
На весну 1953 года на модели МЭИ были намечены сравнительные
испытания различных регуляторов сильного действия: Института ав-
томатики и телемеханики (профессор Ильин), Института электротех-
ники Академии наук Украины (доктор технических наук Цукерник),
ВЭИ (кандидат технических наук Герценберг) и ЦНИЭЛ.
По принципу действия наша система управления требовала теле-
передачи сигнала (вектора напряжения приемной сети). Это тогда не
было освоено промышленностью (увы, и по сей день). Но наша система
управления способна была дать наилучшие результаты.
Но время все сглаживает. Уже на следующей Олимпиаде (Амстердам,
1954) У меня были добрые отношения с другими участниками команды.
По неписаным, но традиционным правилам шахматной этики отказы-
ваться от заключенного ничейного договора можно лишь по обоюдному со-
гласию.
493
Зимой 1953 года был я в кабинете одного высокого специалиста на-
шего министерства. Зашла речь о предстоящих испытаниях.
— Знаете ли вы, что эта работа может претендовать на соискание
Сталинской премии? — спрашивает меня хозяин кабинета.
— В этом случае, — не задумываясь, отвечаю я, — вы, конечно, буде-
те в числе выдвинутых на премию работников.
И это было справедливо, так как этот товарищ принимал опреде-
ленное участие в работе. Мой собеседник испытующе на меня посмо-
трел и добавил:
— Вы должны понять, что я могу быть включен только как руково-
дитель работы...
«Как же так? — подумал я. — Не он же руководит работой...»
После испытаний было объявлено, что система управления ЦНИЭЛ
не подходит, так как требует телепередачи сигнала. Была принята си-
стема ВЭИ, основанная на местном сигнале... Более тридцати лет про-
шло, а теория сильного регулирования возбуждения синхронной ма-
шины так и не поставлена полностью на службу эксплуатации...
Два года спустя я переключился на другую, более важную проблему
в области электрических машин.
Впоследствии была издана толстая книга нескольких авторов по про-
блеме сильного регулирования. Мое имя там упомянуто только один
раз — отмечалось, что термин «сильное регулирование» предложен
Ботвинником...
Защита звания
Весна 1954 года, очередной матч на первенство мира — парижские
правила 1949 года действуют. В отборочных соревнованиях ФИДЕ по-
бедил В. Смыслов.
Смыслов рано выдвинулся: в 18 лет — чемпион Москвы, в 19— третий
призер чемпионата СССР, в 20 — гроссмейстер.
Высокий, худенький, близорукий молодой человек с рыжими во-
лосами всегда действовал по Козьме Пруткову — «смотрел в корень».
Иллюзий у Васи никогда не было. Если он увлекался, то только как
«исключение из правил». В этом и состояла его главная сила в шахма-
тах — он был проницателен.
Талант его универсален и исключителен. В те годы он мог тонко сы-
грать в дебюте, уйти в глухую защиту или бурно атаковать или, наконец,
хладнокровно маневрировать; а про эндшпиль и говорить нечего — это
его стихия. Иногда он принимал решения, поражавшие своей глубиной.
Спортивный характер — отменный, здоровье то, что нужно для тяжелых
шахматных боев. Особо проявлялась сила Смыслова, когда он попадал-
494
ся на подготовленный вариант; посидит тогда Смыслов часик за доской,
подперев щеки кулаками (уши от напряжения красные), — и найдет
опровержение!
К сожалению, по человеческому своему характеру Василий Василье-
вич — что греха таить — с ленцой... Может быть, в жизни он больше
ценил ее радости, чем обязанности. Но если не предаваться творческой
работе безотказно, то талант не развивается полностью. И хотя в 1953—
1958 годах Смыслов был непобедим, думаю, что уже тогда это сказалось
на его игре.
В этот период Смыслов добился исключительных спортивных ре-
зультатов, но с творческой стороны он себя ограничил так, чтобы рабо-
ту в области шахмат свести к минимуму.
Смыслов стремился после дебюта получить спокойную игру — же-
лательно с микроскопическим перевесом. Партнер начинает думать
о ничьей, а как этого добиться — известно: надо менять фигуры.
И Смыслов помогает в этом противнику, он сам предлагает размены,
но так, что каждый размен дает ему некоторый позиционный плюс.
Возникает наконец эндшпиль уже с ощутимым перевесом; если про-
тивник удачно защищается — ничья, а если допускает погрешности, то
виртуозное мастерство Смыслова в эндшпиле сказывается.
Это был почти беспроигрышный период в карьере гроссмейстера,
но, повторяю, может быть, в творческом отношении его более ранние
партии интереснее. Смыслов тогда был в возрасте 32—37 лет — лучшие
годы шахматиста. С таким грозным противником мне и пришлось сы-
грать три матча.
Смыслов настаивал, чтобы матч начать 15 апреля. Я отказывался
наотрез, ссылаясь на правила, которые требовали, чтобы соревнование
проходило в благоприятное время года (в июне в Москве бывает жарко).
Пришлось даже напомнить о действовавшем еще пункте правил, что
если оба участника не договорятся, то возможен матч-турнир четырех*;
наконец столковались начать матч 16 марта.
Так же как и с Бронштейном, борьба была бескомпромиссная. На
старте Смыслова постигла неудача: в первых четырех партиях он на-
Матч-турнир четырех, пожалуй, наиболее хитрое мое изобретение, вклю-
ченное в 1949 году в правила проведения матчей на первенство мира: если
участники не могут прийти к соглашению, ФИДЕ матч отменяет и проводит
матч-турнир четырех — чемпион и первые три победителя соревнования пре-
тендентов (этот турнир проводится при любом количестве прибывших к игре
участников). Ясно, что чемпиону и претенденту этот турнир невыгоден; зна-
чит, надо быть поуступчивее и не спорить! В 1954 году это правило еще дей-
ствовало. См. также статью «Предложения о проведении соревнований на
первенство мира».
495
брал лишь пол-очка. Но начиная с седьмой партии по одиннадцатую
я играл слабо и тоже набрал в этих пяти партиях всего лишь пол-очка!
Счет стал 6:5, и не в мою пользу. Украшением первых 11 партий, несо-
мненно, были вторая (№ 218) и девятая. Затем я воспользовался не-
сколько азартной игрой своего партнера и в следующих пяти партиях
(все они были результативными!) выиграл четыре... Затем следуют
три боевые ничьи, а начиная с двадцатой выяснилось (так же как и в
матче с Бронштейном), что сил у меня было уже маловато. В последних
пяти партиях Смыслов отыграл два очка, и со счетом 7 : 7 (по резуль-
тативным партиям) при десяти ничьих матч заканчивается. Опять
претендент не сумел превзойти чемпиона, и мне удалось отстоять свое
звание.
В августе в составе советской команды (на сей раз уже никто не тре-
бовал гарантий, что я возьму на своей доске первое место) мне впервые
довелось играть на Олимпиаде. Для турнира в Амстердаме был выделен
большой зал «Аполло», играть было хорошо. После утреннего доигры-
вания меня освобождали от вечерней игры — включали в состав коман-
ды запасного участника. Однажды заменить было некем, но выясни-
лось, что сил достаточно — выиграл вечером у Найдорфа (№ 231). Со-
ветская команда легко заняла первое место*.
Сыграл я в Амстердаме две интереснейшие партии. Первую — с бол-
гарином Миневым (№ 230) — легко мог выиграть дважды — вечером
и утром, но дважды ошибался, и наконец партия была отложена в фер-
зевом эндшпиле, где у меня была лишняя и единственная пешка «g».
За десять лет до этого я выиграл такой эндшпиль в Москве у Г. Равин-
ского (№ 131), но сам не понял, как это получилось.
Просидел я за шахматами несколько часов (спать лег в три часа
ночи), но — эврика!—нашел метод выигрыша. Утром Минев (он-то
не знал найденного метода) быстро проиграл. Это была творческая
победа — стало известно, как надо действовать в подобных оконча-
ниях.
Драматическая ситуация сложилась в партии с Унцикером (№ 233).
Дебютный эксперимент во французской защите привел к проигран-
ной позиции. Всю партию я висел на волоске; отложили мы ее в ла-
дейном окончании, где, по общему мнению специалистов, впору бы-
ло сдаваться...
Пришлось поработать. Сначала помогал Болеславский, но он скоро
стал клевать носом и ушел на боковую. Его заменил Флор, он держался
молодцом: когда я его будил, давал хороший совет. В два часа ночи я его
отправил отдыхать, предупредив, что в восемь утра он должен явиться
и оценить результаты анализа.
См. также статью «„Турнир наций" в Амстердаме».
496
В восемь утра Флор пришел и нашел два пути к выигрышу; один
способ (как мне казалось) я опроверг. В целом это было уже хорошо,
Унцикер мог и не заметить этих тонкостей!
Началось доигрывание. Зал был пуст — присутствовали лишь судья
да один нетерпеливый репортер, в результате партии никто не сомне-
вался.
Первый путь к выигрышу Унцикер не заметил, но тут я с ужасом
увидел, что второй способ также достаточен для победы! Однако белые
и тут пропустили решающий момент (видимо, мой партнер сладко спал
ночью), и в конце концов партия закончилась миром.
Банкет для участников и организаторов Олимпиады был устроен
в Карлтон-отеле, той самой гостинице, где в 1938 году мы с Алехиным
договорились о нашем матче.
Это были последние годы, когда Амстердам выглядел по-старому:
сам Эйве разъезжал еще на велосипеде, про других голландцев и гово-
рить нечего. Когда меня пожелал сфотографировать один репортер, он
потребовал, чтобы я непременно взгромоздился на велосипед...
Посетили мы женский лицей, где учились девицы в возрасте от
12 до 20 лет. Школа расположена на тихом канале, все здание в ди-
ком винограде. В этом лицее тогда еще преподавал математику Макс
Эйве.
Зимой 1955 года играл я в очередном чемпионате СССР в Москве.
Интересных партий было немало (уникальный эндшпиль с разноцвет-
ными слонами удалось выиграть у Котова — № 235), еще перед послед-
ним туром я имел шанс стать чемпионом, но «под занавес» без борьбы
проиграл Кересу.
По уставу ФИДЕ чемпион мира автоматически входит в состав ЦК
Всемирной шахматной организации. В. Рагозин (был вице-президентом
ФИДЕ) и предложил мне сопровождать его на очередной конгресс в ав-
густе 1955 года. Я охотно согласился, так как догадывался о том, что
президент Рогард настроен против права бывшего чемпиона на реванш
(мы беседовали с Рогардом об этом год назад в Амстердаме), — на кон-
грессе в Гетеборге можно было в этот вопрос внести ясность.
На заседании ЦК Рогард не допустил обсуждения вопроса о реванше
под тем предлогом, что это можно сделать на Генеральной ассамблее
(хитрый адвокат полагал, что там его позиция скорее получит поддерж-
ку). Но когда я предложил обсудить этот вопрос на Генеральной ассам-
блее, президент указал, что торопиться некуда и все это можно вклю-
чить в повестку дня конгресса 1956 года.
Здесь я занял твердую позицию, предложил на этом конгрессе ре-
шить вопрос в принципе, объяснил делегатам важность проблемы.
И тогда Рогард приступил к процедурному голосованию: обсуждать этот
вопрос в Гетеборге или отложить до конгресса в Москве?
497
Результат был неожиданным: Рогарда поддержал лишь один его
приятель — делегат из Южной Америки. Началось обсуждение по су-
ществу, затем на голосование был поставлен вопрос: имеет ли в прин-
ципе поверженный чемпион право на реванш?
С Рогардом и здесь остался его верный южноамериканский друг,
а вся ассамблея проголосовала против президента.
Фолке Рогард после заседания белее полотна подошел ко мне: «Не
считаете ли вы, что я должен немедленно подать в отставку?»
И здесь я не выполнил своих обязанностей перед шахматным миром.
Конечно, я должен был ответить утвердительно, тогда пришел бы дру-
гой президент, который учел бы ошибки своего предшественника. Дей-
ствовал же я, как гнилой интеллигент, утешал Рогарда, говорил ему
комплименты и прочую ерунду — Рогард сразу повеселел. К чему это
привело, будет ясно из дальнейшего...
Итак, Рогард был очень доволен и на память вручил мне фото:
сидим мы с ним (у меня в руках карманные шахматы) и улыбаемся.
Это фото — на даче. Смотрю я иногда на него и вспоминаю о своей
ошибке.
По возвращении в Москву 1 сентября сел я за письменный стол ре-
шать задачу: что произойдет, если у машины переменного тока на ро-
торе будет не одна обмотка (как у обычной синхронной машины), а две
взаимно перпендикулярные? В свое время Горев писал, что подобная
машина будет более устойчива в эксплуатации. Поскольку из проблемы
сильного регулирования я был вытеснен, то эта новая задача выгляде-
ла соблазнительно.
Просидел я десять дней, составил систему уравнений и решил ее для
установившегося режима — теперь грамотный специалист сделает все
это за полчаса.
Результаты подтвердили то, что предсказывал Горев: такая машина
безразлична в установившемся режиме к фазовому углу цепи статора,
стало быть, она может работать на линию передачи любой протяжен-
ности. Ротор машины может при этом вращаться с несинхронной ско-
ростью, и если закон управления выбран правильно, то наблюдатель,
регистрирующий работу машины со стороны статора, будет считать,
что имеет дело с обычной синхронной машиной. Это и дало основание
окрестить подобную машину переменного тока асинхронизированной
синхронной машиной — АСМ.
Таким образом, эта машина лишена «синхронной» устойчивости;
более того, она лишена всякой естественной устойчивости. Искусствен-
ная устойчивость может быть создана по скорости, так называемая
асинхронная устойчивость. Это достигается перемножением напряже-
ний, подаваемых на обмотки ротора, на скольжение ротора относитель-
но синхронного поля статора.
498
Работой заинтересовался Иосифьян; Андроник Гевондович возглав-
лял ВНИИЭМ. Договорились, что модель машины с линией передачи
юоо км, мощностью 5 кВа будет создана во ВНИИЭМе. Г. Петров был
тогда консультантом института, и он также поддержал эксперименталь-
ную проверку АСМ.
Весной 1956 года установка была готова, но большие трудности воз-
никли со схемой регулирования. Требовалось перемножение напряже-
ний на величину скольжения — тогда аналоговая вычислительная тех-
ника только создавалась, и достать блок перемножения было практи-
чески невозможно. Отправился я на переговоры к директору ИАТа
Трапезникову (нынешнему академику): Вадим Александрович был
очень доброжелателен и дал поручение своему сотруднику Б. Когану
(одному из создателей отечественной аналоговой техники) оказать со-
действие. Борис Яковлевич приехал со своей первой аналоговой маши-
ной ЭМУ-5, набрал на ней закон управления, и эксперимент закончил-
ся успешно!
Тогда же было решено увеличить мощность установки до 20 кВа.
Но через год очередной матч на первенство мира — пора возвра-
щаться к шахматам.
Конгресс ФИДЕ 1956 года проходил в Москве, а за ним — Олимпи-
ада. На конгрессе основной вопрос был о правилах соревнований на
первенство мира. Надо было решить, как быть с правом побежденного
чемпиона на реванш; по правилам 1949 года экс-чемпион мог присо-
единиться третьим к соревнованию. Рогард возражал против тройного
матч-турнира, опасаясь сговора между двумя участниками*. Он возра-
жал и против матч-турнира четырех (как уже отмечалось, по правилам
1949 года ФИДЕ объявляла проведение четверного матч-турнира, если
участники матча не могли прийти к соглашению). Рогард был против
матч-турниров вообще.
Президент возражал и против постоянно действующих правил; он
требовал, чтобы на каждое трехлетие правила утверждались заново.
Правила обсуждались на комиссии. Ван Стенис (Голландия), Берман
(Франция), Дене (ФРГ) поддержали президента, и я остался в одиноче-
стве. Правда, была достигнута договоренность о сохранении постоян-
ных правил для матчей на первенство мира (потом выяснилось, что
Рогард схитрил и не включил это решение в протоколы конгресса), но
матч-турниры были отменены. Право экс-чемпиона на реванш обе-
спечивалось (вслед за его поражением в матче) проведением в следу-
ющем году матча-реванша.
Теперь я пришел к выводу, что эти опасения не основательны. Можно
найти такой способ определения победителя, при котором сговор исключа-
ется.
499
Я, конечно, смалодушничал, нельзя было уступать в вопросе о матч-
турнире четырех. Та ситуация, которая возникла в 1972 и 1975 годах,
когда трудности при переговорах между участниками матча искусствен-
но создавались одной стороной, была бы невозможной, если бы дей-
ствовало это поистине мудрое правило о матч-турнире четырех.
Московская Олимпиада вновь закончилась победой советской ко-
манды. Из индивидуальных результатов должна быть отмечена игра
молодого Бента Ларсена. Он выступал настолько успешно на первой
доске, что датская команда вышла в финал! Ларсену тогда присвоили
звание гроссмейстера — появилась новая звезда на шахматном небо-
склоне.
К сожалению, организована была Олимпиада не вполне удачно,
опыт предыдущих олимпиад не был использован. Командный турнир
надо проводить в выставочном зале, а не на сцене театра. Демонстри-
ровать все партии невозможно — их слишком много. Зрители не могут
следить за той партией, которая их интересует.
В 1956 году исполнилось десять лет со дня смерти Александра Але-
хина. В октябре этого года в Москве был проведен международный
турнир памяти чемпиона мира.
С точки зрения подготовки к предстоящему повторному матчу со
Смысловым (Смыслов вторично победил в соревновании претендентов)
мне следовало уклониться от участия в этом турнире и готовиться к мат-
чу. Но отказаться от турнира было трудно.
Играл я удачно и лидировал все соревнование. К последнему туру
опережал Смыслова на очко. Но под конец (как и в чемпионате СССР
1955 года) проиграл Кересу (Пауль блестяще провел всю партию от на-
чала и до конца), и Смыслов меня догнал...
Итак, второй матч со Смысловым.
Матч в целом показал мою неподготовленность. Не было про-
демонстрировано ни четких дебютных систем, ни подлинного искусства
в анализе неоконченных партий, ни спортивной настойчивости.
Первую партию я проиграл. После пятой (№ 251) уже вел в счете
(2 :1). С шестой по двенадцатую я проиграл три партии — счет стал 2 :4
в пользу Смыслова. Тринадцатую (№ 254) мне удалось выиграть, и ми-
нимальный счет (з : 4) держался до семнадцатой партии. Эту очередную
встречу выиграл Смыслов (он ее провел очень тонко), и судьба матча
была решена. Со счетом 3 : 6 при 13 ничьих матч закончился на двад-
цать второй партии.
До семнадцатой партии судьба матча была неопределенной. Реша-
ющими были мои промахи в выигранных позициях в девятой и пят-
надцатой партиях, но если бы этих промахов не было, то было бы всего
лишь равенство сил, и только! В последних девяти партиях я уже не
сумел выиграть ни одной...
500
Надо было решать, играть или не играть матч-реванш. Иначе гово-
ря, есть ли надежда вернуть потерянное звание.
В течение двух месяцев была проведена аналитическая работа —
установлено то, о чем уже читатель знает. Можно добавить, что в пери-
од с сентября 1956 года по апрель 1957 года я играл слишком много
партий (50!); когда я переставал испытывать шахматный «голод», всег-
да играл без подъема.
Уже составлен план подготовки, но все же я колебался в принятии
окончательного решения.
Приехал за мной Подцероб, потом заехали мы за Рагозиным, и отвез
нас Борис Федорович на Ленинские горы.
— Михаил Моисеевич, играть надо непременно. Я вас хорошо изу-
чил — просто «жить» вы не можете. Откажетесь от борьбы за первенство
мира, так что-нибудь другое придумаете. Лучше уж в шахматы играйте.
Рассказал я своим друзьям о проделанной работе и планах подго-
товки. Пришли мы к соглашению, что играть надо! Я и послал офици-
альную телеграмму президенту ФИДЕ, отступать теперь некуда.
Но давление на меня, чтобы я отказался от реванша, было разноо-
бразным и настойчивым. Два довода выдвигались в пользу отказа от
игры: 1) Ботвинник не должен себя позорить и 2) Смыслов очень силен,
он достойный чемпион мира — так чего же снова играть?..
Конфиденциально мне даже сделали неожиданное «предложение»:
откажись от шахмат — получишь персональную пенсию. После анали-
за событий, происходивших в матче 1957 года, я, естественно, считал,
что реванш должен состояться.
Летом 1957 года большая группа спортсменов была награждена ор-
денами. Вручал ордена в Кремле К. Е. Ворошилов. Каждому награж-
денному Климент Ефремович говорил несколько слов. Сказал он и мне:
— Вы знамениты на весь мир. — Мимикой показываю, что не согла-
сен, сомневаюсь в этом.— Теперь вы проиграли,— Я киваю головой.—
Но не нужно огорчаться — вы проиграли замечательному «мужику».—
Тут невольно моя физиономия выразила несогласие.
Климент Ефремович помолчал и, видя, что я его не поддерживаю,
примирительно и дружелюбно добавил:
— Но, может, вы еще и выиграете?
— Может быть! — последовал незамедлительный ответ. Несколько
сотрудников Президиума Верховного Совета СССР, которые стояли за
Ворошиловым, дружно засмеялись...
Вскоре Голомбек прислал из Лондона книгу о матче. Кроме партий
она содержала предисловие, написанное победителем, и послесловие,
написанное экс-чемпионом*. Прочтя предисловие, я уверовал в успех.
См. статью «Мнение экс-чемпиона».
501
«...Трудная борьба... за высший шахматный титул окончена. И новые
баталии, турниры и матчи еще последуют», — писал новый чемпион.
Быть может, он слишком самоуверен? Зазнайство не располагает
к работе. А мне же надо хорошо поработать, и тогда можно рассчиты-
вать на победу, решил я.
Летом 1957 года стало известно, что участникам сборной олимпий-
ской команды разрешено вне очереди купить автомашины «победа».
Я долго сомневался: зрение ухудшилось, и сидеть за рулем уже не мог,
но за два дня до истечения срока купил машину (цвета кофе с молоком).
Тут же удалось договориться с И. М. Кабановым (водителем служебной
машины нашего друга, заместителя министра электростанций), и всей
семьей отправились в Ленинград в «испытательный пробег». До Нов-
города доехали благополучно, дальше прямой путь на Ленинград был
закрыт (ремонт шоссе), и надо было ехать вкруговую через Псков и Лу-
гу. Места эти я знал, бывал и в Новгороде, и в Луге. Посоветовались мы
с Иваном Матвеевичем и решили пробиваться напрямую в Лугу по про-
селку...
Дорога была ужасная, больше чем 20 километров в час мы не дела-
ли. Наконец Луга. И лишь в три часа ночи были в Ленинграде. После
профилактики (дорогой чуть не «потеряли» генератор — держался на
одном болте) и отдыха уже через Псков вернулись на Николину гору.
Иван Матвеевич работал и, естественно, водить «победу» не мог.
Посоветовал он обратиться к П. Рыжову — Петр Тихонович был уже на
пенсии, ранее он был водителем служебной машины министра. П. Ры-
жов — небольшого роста, прямой, волосы с проседью, но все целы, рас-
судителен, работал водителем еще до Первой мировой войны — охотно
согласился. Машину он любил, всегда заранее говорил, какой профи-
лактический ремонт надо делать. До ю ооо километров двигатель не
насиловал, повороты брал осторожно, чтобы резину сохранить. На све-
тофоры смотрел во вторую очередь, прежде всего обращал внимание
на возможные препятствия. «Нарушишь правила, — объяснял он, —
дело небольшое, а вот если столкнешься...»
Всю Первую мировую войну был на фронте связным-мотоцикли-
стом: «Знаете, что такое пакет аллюр три креста? Не доставишь в срок —
расстрел». Однажды зимой на фронте он в пути решил отдохнуть, оста-
вил на дороге мотоцикл и заснул. Проезжавшие солдаты увидели мо-
тоцикл, отвезли окоченевшее тело (вместе с мотоциклом) в ближайшую
деревню. Выпил Петр Тихонович ведро чая и ожил!
В Гражданскую был комиссаром, а затем командиром автороты.
И там были приключения. Рассказывал Петр Тихонович, как в поль-
скую кампанию пришлось ему удирать (не при полном параде) через
окно из одной избы — муж вслед стрелял, но, слава богу, промахнулся...
Подружились мы с Петром Тихоновичем.
502
Летом 1957 года взяли щенка у соседей. Отец был немецкая овчарка,
но трусоват; мать — по кличке Фреда — помесь с дворнягой, но умница.
Волчок подрос, и любимым занятием Петра Тихоновича было бегать
с ним наперегонки.
Вместе с Петром Тихоновичем готовились мы к матчу-реваншу
и вместе играли!
Дебюты были отработаны. Играть со Смысловым надо было с пре-
дельной осторожностью, особенно черными; анализировать — сил не
жалеть, возможностей для победы не упускать. Приготовил я для Смыс-
лова сюрприз — защиту Каро-Канн, любимое оружие Капабланки.
Эффект был потрясающим. Первые три партии Смыслов проиграл,
в том числе две белыми в защите Каро-Канн. Сыграли мы еще двадцать
партий, которые даже закончились в пользу Смыслова (ioV2: 91 /2), но
что толку?
Четвертая партия была отложена в проигранном конце с разноцвет-
ными слонами. Приехали мы с Петром Тихоновичем на дачу — он спать,
я анализировать. Утром поднялась температура, но бюллетень брать
нет смысла: партия все равно проиграна — пропускать игру по болезни
можно всего трижды. Смыслов не разобрался в позиции, и в итоге —
ничья.
Пока я доигрывал, Петр Тихонович обычно меня ждал, окруженный
толпой болельщиков: «Как Ботвинник считает, чем кончится партия?»
От Петра Тихоновича у меня тайн не было, он был человек строгих
правил; на эти вопросы только пожимал плечами... Выхожу как-то по-
сле доигрывания, что-то «победы» не видно... Оказывается, ее окру-
жили болельщики, берут у Петра Тихоновича «интервью», а он сидит
за рулем, заперся в машине.
— Петр Тихонович, что же вы двери запираете?
— Знаете, как напирают, — смять могут. Боишься, что машину опро-
кинут...
Судьба матча-реванша была решена, но правильную спортивную
тактику я нашел не сразу. Лишь после того, как проиграл пятую (в эн-
дшпиле проглядел матовую угрозу) и отыграл очко в шестой (№ 258),
понял, что надо играть предельно осторожно, на ничью. Партнеру оты-
грываться надо — он неизбежно потеряет самообладание и «полезет»;
тогда — не зевать! С таким грозным противником, как Смыслов образ-
ца 1958 года, это была единственно возможная тактика.
До 14-й партии (№ 262) я удерживал перевес в три очка. Потерпев
в этой партии поражение, Смыслов отложил и 15-ю в проигранной по-
зиции; перевес мог составить пять очков! Но случилось «чудо», на сей
раз я был невнимателен в анализе да, во время игры забыв о контроле,
просрочил время... За два хода до контроля были разменены ферзи,
и я получил спокойный, с очевидным преимуществом эндшпиль. В под-
503
сознании это ассоциировалось с тем, что будто контроль прошел — та-
кое состояние бывает у мастера после контрольного хода.
Мой секундант Г. Гольдберг и арбитр Г. Штальберг очень волнова-
лись, предвидели просрочку времени. Но что было делать? Они не име-
ли права вмешиваться в ход борьбы. Со следующего матча Штальберг
внес в регламент пункт о праве арбитра подсказать участнику (один
раз), что контрольный ход еще не сделан!
Но основная ошибка состояла в том, что не уехал анализировать на
дачу. После ночного анализа на даче главная забота — завести двига-
тель (ночи еще были холодные). Петр Тихонович садился за руль и на-
жимал на стартер, я крутил ручкой. Покрутишь ручкой несколько ми-
нут — весь мокрый; думаешь только о том, чтобы ручку правильно
держать, лишь бы палец не оторвало. Наконец завели—голова, которая
после игры и ночного анализа была тяжелой, стала ясной! Можно ехать
на доигрывание... Анализировал бы я 15-ю партию на даче — все было
бы по-иному.
Итак, снова перевес лишь в три очка. Оба мы устали, и в партиях
появились малопонятные ошибки. Смыслов устал меньше и одно очко
сумел отыграть.
Мой партнер нервничал во время матча. Так, он требовал права
пропустить игру по болезни четвертый раз — пришлось арбитру
Штальбергу обращаться за разъяснениями к президенту. Один раз
Смыслов не явился на доигрывание (когда позиция была проиграна),
не явился он и на закрытие матча — единственный случай в истории
шахмат.
Поражение Смыслова имело психологическую подоплеку — он не-
дооценил своего опытного партнера.
Осенью в Мюнхене была очередная Олимпиада. Играли в старинном
зале, красивом, но темном. Из-за близорукости я не играл, а мучился.
Когда проиграл австрийцу Дюкштейну, то потребовал у директора
Олимпиады г-на Шнейдера (потом он был президентом Шахматного
союза ФРГ) настольную лампу. Он привез лампу из своего дома в Нюрн-
берге, и я ожил. Товарищи по команде иронизировали по поводу моих
«чрезмерных» требований, но, когда появилась лампа, я заметил, что
советский участник (мой сосед по столу) незаметно старался ее при-
двинуть поближе к своей доске...
Удивительная моя судьба. Когда Фишер требует неестественно силь-
ного освещения всего зала (несомненно, в этом скрыта какая-то стран-
ность), инженеры-специалисты проверяют освещенность, и все вос-
торгаются чемпионом, отстаивающим свои права на хорошие творче-
ские условия. Над моими же скромными и естественными просьбами
всегда посмеивались...
И в Мюнхене советская команда завоевала золотые медали.
504
Был на Олимпиаде неприятный инцидент. Известно, что по суббо-
там Решевский (США) из религиозных соображений не играет. Амери-
канцы обратились с просьбой, чтобы и я не играл в матче СССР — США
(«для равновесия»). Я отказался наотрез, несмотря на давление, кото-
рое оказывалось на меня со стороны руководителя делегации Д. Пост-
никова и капитана А. Котова. Они-де, мол, боялись угроз американцев,
что те прекратят игру на Олимпиаде и уедут домой. Когда мы спорили
(это было в холле гостиницы «Метрополь»), невдалеке сидел президент
шахматистов ФРГ Э. Дене.
— Вам-то зачем бояться, что американцы уедут? Это Дене должен
опасаться, посоветуйтесь с ним, — говорю я своему начальству.
— Если американцы хотят уехать, путь едут, — равнодушным тоном
произнес немец.
Конечно, я участвовал в матче с командой США!
Когда ходили мы по Мюнхену, нередко прохожие, услышав русскую
речь, приветливо нас останавливали: «Вы из Москвы? Я был в России
в плену. Не знаете ли вы майора Иванова — он был нашим начальником
в лагере?..» Повар в отеле известил нас, что приготовит «русский» обед.
Был подан замечательный борщ с большим куском отварного мяса. Все
сыты, но по привычке сидят и ждут второго — не несут. Так кормили
немцев-военнопленных!
Годом раньше в Москве была делегация немецких электротехниче-
ских фирм. Г-н Кнопп, один из директоров фирмы «Сименс-Шуккерт»,
пригласил меня в Эрланген выступить в шахматном клубе «Сименс».
Договорились, что после Олимпиады я к ним приеду.
В середине Олимпиады г-н Кнопп объявился, согласовали день се-
анса.
— Гонорар?
— С коллег не беру.
Потом Флор (мы вместе были в Эрлангене) сообщил, что Кнопп при-
готовил для меня «маленькое радио». Ну и намучился я с ним в само-
лете! Возвращался я в Москву через Голландию (там мы с Флором да-
вали сеансы). Хорошо, что советник посольства ехал в Москву из Гааги
поездом и прихватил с собой радиоприемник. Вес «маленького радио»
за ю кило, а размеры (там же был и проигрыватель!)...
Показали мне в Эрлангене химическую лабораторию, где отрабаты-
вали технологию получения кремния со строго заданным составом при-
месей, — в этом случае можно получать кремний с наперед заданными
характеристиками для полупроводниковых приборов. Тогда я ничего
не понял. Понял лишь несколько лет спустя, когда по работе столкнул-
ся с этой проблемой, по достоинству оценил успехи фирмы.
Я впервые тогда гастролировал по Голландии. Рабочие и крестья-
не, священники и школьники, банкиры и профессора — многие в Гол-
505
ландии увлекаются шахматами. Выступать перед такой массовой ау-
диторией всегда приятно. Довелось мне тогда участвовать в одной
телевизионной передаче, посвященной ЭВМ (пригласил Эйве). Перед
выступлением меня побрили, загримировали и привели в зал. Были
там математики и шахматисты, поэты и психологи — представители
многих специальностей. (Если не ошибаюсь, был и знаменитый де
Гроот, автор толстой книги о мышлении шахматных мастеров; все
кибернетики ссылаются на его труд.) Познакомился я с одним моло-
дым поэтом.
— Маяковского читали? —спрашиваю.
— Да, конечно, но очень нравится мне Хлебников.
Это меня поразило. У нас в Союзе Хлебникова почти никто не знает,
а в Голландии он популярен... Поистине несть пророка в своем отече-
стве!
Пришел мой черед выступать. Эйве меня спрашивает:
— ЭВМ в будущем сможет хорошо играть в шахматы?
— Да, — не задумываясь, отвечаю я.
За это получил гонорар юо гульденов. Никогда одно слово не при-
носило мне столь больших доходов.
Тогда ответ был продиктован интуицией. Потом я начал серьезно
задумываться над этой проблехмой, но никак не предполагал, что
в дальнейшем столько лет жизни придется отдать на создание искус-
ственного шахматиста.
Конечно, жаль расставаться с Голландией — своеобразная, чистень-
кая, как бы игрушечная страна трудолюбивых людей. Но пора домой!
Управляемая машина
1958 год, совещание в Москве. Обсуждается проект гидрогенераторов
одной гидростанции на Кольском полуострове — не поставить ли там
АС-генераторы? Большинство считает, что разработки еще недостаточ-
ны. Решено направить представителя в Ленинградский совнархоз (ма-
шины должен был делать завод «Электросила») с отрицательным за-
ключением.
Вернулась из Ленинграда инженер 3. Сазонова, и с положительным
решением! Оказывается, в Ленинграде руководил совещанием один из
крупнейших специалистов по электрическим машинам П. Ипатов; ему
идея понравилась. Павел Михайлович и в дальнейшем помогал завер-
шению работ на станции.
Надо было срочно делать новую модельную установку с двумя ма-
шинами (на гидростанции должны были быть установлены два гене-
ратора) — для отработки системы управления.
506
6 мая 1959 года два модельных АС-генератора были включены на
совместную работу через линию передачи на сеть. Эксперимент закон-
чился успешно. Опять совещание: где разместить заказы на систему
управления? Как в 1953 году ЦНИЭЛ был исключен из работ по силь-
ному регулированию, так и в 1959 году ВНИИЭ (лаборатория была ре-
организована в институт) был исключен из работ по строящейся гидро-
станции — заказы на систему управления были переданы ВЭИ (регуля-
тор) и «Уралэлектроаппарату» (исполнительный орган — ионный
преобразователь частоты).
Совершена та же ошибка, что и в 1953 году. Из работы исключены
авторы, которые охватывали всю проблему целиком, — они-то и могли
бы предотвратить возможные промахи. К сожалению, когда все было
смонтировано, то выяснилось, что не оказалось узла в агрегате, где не
была бы допущена ошибка, — с точки зрения совместной эксплуатации
всех узлов. Все оборудование пришлось, деликатно выражаясь, модер-
низировать — система в целом оказалась неработоспособной; вновь
к руководству проблемой призвали ВНИИЭ. Хорошо, что в проект бы-
ло заложено два варианта генератора — синхронный и асинхронизи-
рованный. Когда асинхронизированный был многие годы нереализу-
емым, станция эксплуатировалась в синхронном режиме.
Написал я тогда книжечку «Асинхронизированная синхронная ма-
шина», в i960 году выпустил ее Госэнергоиздат. Основные идеи, там
изложенные, действуют и по сей день. В 1964 году книга вышла в Ан-
глии, в Оксфорде, в издательстве «Пергамон-пресс».
Появился новый сотрудник — Ю. Шакарян. Приехал он из Еревана
и поступил к нам в аспирантуру. Темой его диссертационной работы
был АС-двигатель. Эта работа имела немалые практические послед-
ствия.
Ретулятор для АС-генератора был спроектирован по старинке; гене-
ратор должен работать с малым скольжением, и предполагалось, что
высокое качество (безынерционность) регулятора необязательно. АС-
двигатель должен работать с большими скольжениями — в этом случае
амплитудные и фазовые искажения были бы недопустимыми при ис-
пользовании несовершенного регулятора. Шакарян (вместе с другими
сотрудниками) предложил в основу регулятора включить, по сути дела,
небольшую аналоговую математическую машину, которая все триго-
нометрические операции, необходимые для отработки выходного сиг-
нала, совершала бы безынерционно. В дальнейшем эта идея была
успешно реализована.
На смену Смыслову пришел новый противник — Михаил Таль.
Сейчас многое уже забыто из того времени. Мне кажется, что среди
шахматистов Таль 1959—1960 годов был не менее популярен, чем Фи-
шер в 1970—1972 годы. Именно среди шахматистов; среди нешахматной
507
публики бессребреник Таль, конечно, не выдерживает конкуренции
с Фишером, имя которого невольно ассоциируется с миллионами дол-
ларов...
Про Таля ходили легенды. Он и гипнотизирует своих партнеров (всю
мировую печать обошла фотография Бенко, тщетно пытавшегося спа-
стись от гипноза с помощью темных очков), он и сам не знает, как по-
давляет волю своих партнеров к сопротивлению; его необоснованные,
более чем рискованные жертвы объявляли открытием каких-то новых
путей в шахматном искусстве — всего и не перечтешь. Демоническое,
мефистофельское выражение лица молодого Миши Таля, конечно, спо-
собствовало всем этим россказням, а демонстративное пренебрежение
известными нормами спортивного режима еще более укрепляло до-
сужие домыслы о волшебном характере силы молодого рижанина...
Но все это были, конечно, сказки да присказки. В чем же состояла
реальная основа его шахматной силы?
С точки зрения кибернетики и вычислительной техники Михаил
Таль — устройство по переработке информации, обладающее и большей
памятью, и большим быстродействием, чем другие гроссмейстеры; в тех
случаях, когда фигуры на доске обладают большой подвижностью, это
имеет важнейшее, решающее значение. Молодого Таля мало интере-
совало, как объективно оценить позицию, к которой он стремился; пусть
у него там будет объективно хуже, лишь бы фигуры были подвижны —
тогда дерево перебора вариантов столь велико, столь велико количество
ходов, которое в этом дереве содержится, что партнеру оно будет не по
плечу, а быстродействие и память Таля скажутся. Вот и вся основа не-
обычной, фантастической игры Таля; она покоилась на вполне проза-
ических факторах.
Поскольку такой метод игры приводил к практическим успехам,
Талю нечего было заниматься напряженным трудом, стремиться к раз-
носторонней игре. Он играл так, как ему было выгодно, он привык к та-
кой игре. Это было хорошо, пока его игру не понимали; это могло обер-
нуться неприятностями, если кто-либо раскрыл бы секрет его успехов
и использовал минусы его одностороннего подхода к шахматам.
Можно догадаться, в какой обстановке протекал наш матч. С одной
стороны — стареющий чемпион (он всем уже надоел!), с другой — мо-
лодой, блестящий шахматист, общий любимец. Все журналисты были
за Таля — рижанин охотно давал интервью, писал статьи; старый же
чемпион сторонился журналистской братии.
К тому времени я изрядно всем поднадоел, и прежде всего моим
коллегам-гроссмейстерам. Сколько времени можно восседать на шах-
матном троне? Времена Ласкера, Капабланки и Алехина прошли. Втро-
ем они правили шахматным миром в общей сложности 50 лет. Теперь
это невозможно, чемпион окружен авангардом гроссмейстеров различ-
508
ных поколений (все они моложе чемпиона), и каждый из этих преуспе-
вающих бойцов жаждет стать шахматным королем. Задача — стащить
наконец чемпиона мира с пьедестала, а там между собой гроссмейстеры
как-нибудь разберутся...
Матч-реванш со Смысловым всех встревожил. Смыслов в матче 1957
года победил, и победил блестяще, а что же было через год? И гросс-
мейстеры заработали — незаметно, потихоньку. Бомба разорвалась на
конгрессе ФИДЕ 1959 года в Люксембурге. Президенту Рогарду — чи-
татель не забыл, вероятно, событий, которые происходили четыре года
ранее на конгрессе в Гетеборге, — вполне по душе пришлись настроения
гроссмейстеров относительно права чемпиона на реванш. И Рогард ре-
шился на поступок, плохо сочетающийся с обычными для него строги-
ми правилами процедуры. Он «неожиданно» поставил на обсуждение
вопрос об отмене матча-реванша, и генеральная ассамблея отменила
это соревнование.
Я об этом узнал постфактум. Конечно, это решение было направле-
но против творческого начала в шахматах; матч-реванш потенциально
защищал шахматный мир от чемпиона, который мог и не заслуживать
этого звания. Шахматы нуждаются в стабильном, настоящем чемпионе.
Как же можно обеспечить это без матча-реванша, если чемпион может
(в соответствии с правилами) потерять свое звание только потому, что
серьезно заболел во время матча?
«Антиботвинниковский закон», — писал об этом решении конгрес-
са британский журнал «Чесс»; и тем не менее я лично был рад этому
закону, сколько десятилетий можно жить в напряжении? Поэтому и не
протестовал против отмены реванша.
Нарушив процедуру и не оповестив заранее о включении этого во-
проса в повестку дня конгресса, Рогард тем не менее не стал менять
правил, утвержденных на трехлетний цикл 1958—1960 годов (закон об-
ратной силы не имеет) — на этот срок матч-реванш был сохранен.
Весной i960 года матч на первенство мира начался. Таль широко
пользовался своими отличными практическими качествами: заставлял
меня записывать ход (по Бронштейну), ловко использовал мои цейтно-
ты, но главное — по возможности малой позиционной ценой стремил-
ся получить активные и подвижные фигуры. Если это ему удавалось,
я был беспомощен... Меня поражало, что партнер, вместо того чтобы
играть «по позиции» (так меня учили еще в молодости), делает с виду
нелогичный ход; логика его имела сугубо практический смысл — по-
ставить партнера перед трудными задачами. Воздадим Талю должное:
когда партнер ошибался, Таль находил изящные и неожиданные реше-
ния.
По сути дела, мне удалось хорошо выиграть лишь одну партию-
девятую (№ 276, а всего — две!). Хотя после этой партии счет в поль-
509
зу Таля был минимальным, но в дальнейшем мой партнер или до-
минировал, или я не пользовался подвернувшимися возможностями.
Таль заслуженно победил, в этом матче он был явно сильнее своего
партнера.
Матч закрывал вице-президент Марсель Берман (Франция) — Ро-
гард с 1956 года так ни разу и не посетил Советский Союз. Был Берман
уже неизлечимо болен, через три месяца его не стало; он, вероятно,
догадывался, что обречен. При этих обстоятельствах можно было по-
верить его искренности: Берман воздал мне должное не только как
шахматисту, но и как спортсмену. Это было весьма трогательно. По-
знакомились мы с ним на конгрессе в 1949 году. Тогда я дал сеанс силь-
нейшим шахматистам Парижа, и в благодарность Берман передал для
моей жены флакон духов таких размеров, какого не пришлось мне ви-
деть ни раньше, ни позже!
Итак, второй и последний раз я получил право на реванш. Нужно
ли его использовать?
После матча (как и в 1958 году) все партии были разложены по по-
лочкам. Я удивился своей слабой игре. Когда анализируешь партии, не
учитывая цейтнота, азарта борьбы и прочих особенностей шахматного
соревнования, все предстает в ином свете. И решил я играть, работая
в двух направлениях: 1) пойти на выучку к Талю и стать хорошим, хи-
трым практиком и 2) подготовить такие начала и связанные с ними
планы в середине игры, когда борьба носит закрытый характер, доска
раздроблена на отдельные участки, фигуры малоподвижны; пусть объ-
ективно позиция у меня будет хуже, но тогда свои быстродействие и па-
мять мой партнер не сумеет использовать (а мое понимание шахматных
позиций сможет сказаться). Но до матча-реванша предстояло еще одно
соревнование— Всемирная Олимпиада в Лейпциге.
Играли мы в помещении Лейпцигской ярмарки. Помещение длин-
ное и узкое, неудобное, когда партия вызывает большой интерес, удоб-
ное, если участники не пользуются вниманием зрителей. Слава богу,
я относился ко второй группе, но все же сыграл две хорошие партии —
белыми против Шмида (ФРГ) — № 282 и черными против Нейкирха
(Болгария) — № 280. К первой группе участников относились, конечно,
и Таль, и Фишер. Когда они встретились, было столпотворение.
Шахматный союз ГДР отлично провел Олимпиаду. К участникам
относились весьма внимательно. В выходной день в местном театре
правительство устроило грандиозный банкет. Столы советской и аме-
риканской команд были рядом; вместе пили, вместе веселились и вме-
сте направились восвояси в гостиницу «Астория». Опытный журналист
Флор, конечно, шел рядом с юным Фишером.
— Бобби, не собираетесь жениться?
— Да, — отвечал подвыпивший Фишер, — думаю скоро купить жену.
5Ю
— Купить?
— Да, купить — мне сказали, что на Востоке можно купить неплохую
жену за 200 долларов, ну а за 500 — первый сорт...
Таким был Бобби в 17 лет!
Во время Олимпиады в Лейпциге гастролировал Давид Ойстрах и,
конечно, приходил на игру. Ойстрах имел первый разряд, играл осто-
рожно и обладал неплохой техникой. В 1937 году он выиграл матч
у С. Прокофьева — матч проходил в ЦДРИ и широко афишировался по
Москве. Дружны мы были с Ойстрахом с 1936 года, но никогда ранее
не встречались за рубежом. На чужбине обычно возникают наиболее
короткие отношения — когда вместе обедали мы с Давидом Федорови-
чем, понял я, как он доверительно ко мне относится*.
Олимпиада снова кончилась победой советской команды. Как всег-
да, советские гроссмейстеры должны выступать с сеансами.
Подходит наш капитан Л. Абрамов: «Г-н Грец очень просит вас про-
честь лекцию в Университете имени Гумбольдта в Берлине» (Грец был
директором Олимпиады).
— О чем?
— О машинной игре в шахматы.
— Не могу, это требует большой подготовки.
— Да что вы, Грец говорит, что это займет минут двадцать.
Я неосторожно дал согласие. Но по приезде в Берлин выяснилось,
что надо представить письменное сообщение, которое будет переведе-
но на немецкий. Мне нужно будет прочесть на выступлении первую
и (после чтения переводчиком лекции на немецком) последнюю фразы.
Отступать было некуда. Утром сел за стол, к вечеру лекция была готова.
На следующий день приехал переводчик, забрал лекцию и сказал, что
в определенный час за мной приедут. Жду — никто не едет, выхожу на
улицу и стою у подъезда. Никого нет. Поднимаюсь наверх в номер, зво-
нит переводчик: «Только закончил перевод, очень было трудно. За ва-
ми приезжали, но вас не нашли. Мы уже начинаем. К вам снова поеха-
ли». Оказывается, студенты меня в лицо не знали, и мы разминулись!
Захожу в аудиторию, на первую фразу, конечно, опоздал, лекция
в разгаре. Последнюю фразу довелось прочесть...
Это был важный день. За два года, прошедших со дня выступления
в Хилверсуме по голландскому телевидению, где на вопрос Эйве я от-
ветил «да», было многое продумано — это и было систематизировано
в лекции. От «да» до «последней фразы» был проделан большой путь!
Лекция месяц спустя в сокращенном виде была опубликована
в «Комсомольской правде» под названием «Люди и машины за шах-
матной доской» и в дальнейшем перепечатана во многих изданиях как
См. статью «Д. Ф. Ойстрах» в главе «Портреты и зарисовки».
511
в СССР, так и за границей (полностью лекция была опубликована в жур-
нале «Шахматы в СССР»)*. Несколько лет позже (когда работа над ал-
горитмом игры в шахматы уже значительно продвинулась) мне нужно
было отредактировать эту статью — я волновался: не написал ли я тог-
да (в i960 году) чепухи?
Прочел и обрадовался — всё точно. Да и не могло быть иначе, лекция
была написана искренне, я анализировал свое шахматное «я». Сты-
диться было нечего!
Итак, весна 1961 года, матч-реванш. Все условия согласованы (Таль
хотел начать в апреле, на месяц позже, но уступил), первая партия уже
назначена, но...
Вызывает меня Романов и с дружелюбной улыбкой говорит:
— Делать нечего, матч надо отложить, Таль болен.
— Откуда у вас такие сведения?
— Звонили из Риги.
— При чем тут звонки? Удостоверение официального врача есть?
— Какое удостоверение? Что за формализм! Мне звонил сам...
— Стыдно тому, кто вам звонил. Правила обязательны для всех!
— Какие правила...
Слово за слово — собеседники разгорячились, начался крик. Конеч-
но, мы друг друга не слышали, думаю, и сами не сознавали, что крича-
ли. Хорошо помню, что, уходя, обернулся в дверях и заорал: «Ноги
моей больше не будет в этом кабинете!» — в приемной было много по-
сетителей, все с недоумением на меня уставились (они пришли на со-
вещание к председателю). «Ну, — подумал я, — больше в шахматы не
играть...»
Вечером звонят из оргкомитета матча: «Матч-реванш начинается
в срок».
Как только я ушел, Романов потребовал справку о правилах — он их
не знал. Убедившись, что мое требование о заключении врача справед-
ливо, дал задание — к вечеру подготовить справку о болезни. Когда
вечером на каком-то приеме Постников ему доложил, что Таль отка-
зался от обследования и, стало быть, от врачебной справки, Романов
спокойно произнес: «Начинать матч по регламенту».
Вот это председатель! Он был справедлив...
Итак, матч-реванш начался. Я думал лишь о том, как поддерживать
закрытый характер позиции и не отставать от партнера в спортивном
практицизме. Сначала не всегда это удавалось, и, хотя матч протекал
для меня благоприятно, особого перевеса не было: после восьмой пар-
тии счет был 3:2 при трех ничьих. Но тут Таль не выдержал напряжения
борьбы, ему надо было не просто победить, а с блеском! Я выиграл три
См. статью «Люди и машины за шахматной доской».
512
партии подряд, счет стал 6:2 — это уже был «звонок». После пятнад-
цатой партии (№ 291) я уже имел перевес в пять очков — столько же
я мог иметь и в матче-реванше 1958 года, если бы не неудачное доигры-
вание злосчастной пятнадцатой партии...
На финише я почувствовал усталость, и мой партнер оживился —
в последних шести партиях счет оказался равным. Таль нажимал (мож-
но позавидовать его бойцовским качествам!), но после двадцатой пар-
тии он был сломлен.
Отложили мы партию в трудной для меня позиции — последовала
бессонная ночь. При доигрывании выяснилось, что белые упустили
в анализе выигрывающее продолжение, но и я был хорош — спутал под-
готовленные дома варианты и опять влетел в проигранное окончание.
Под конец доигрывания почувствовалось, что Таль играет неуве-
ренно, но общее мнение — отложенная позиция безнадежна для чер-
ных. Вторая кряду бессонная ночь, и утром самая очевидная и главная
угроза была обезврежена неожиданной патовой возможностью; и ме-
нее активная игра со стороны белых оставляла черным надежды на
ничью*.
Сижу и мыслю: как бы оповестить неприятельский лагерь, что у ме-
ня «действительно» безнадежно? Тогда они и работать будут мало,
а может, и этот пат проглядят. Позвонить кому-нибудь по телефону?
Нет, нельзя, это «грубая работа». Надо ждать, когда звонок окольным
путем придет с того берега...
Ага, звонит телефон — Яша Рохлин, он связан со всеми журналиста-
ми... Отлично. «Что, Миша, работаешь?»
Тяжело вздыхаю: «Яша, ты сам должен все понимать...»
Опять звонит телефон — Сало Флор. Еще лучше, он дружен с Ко-
бленцем, секундантом Таля. Может, проверяют Рохлина? Помол-
чал я и убитым голосом произношу: «Ничего вам, Саломон, не скажу,
я очень устал...» Тут надо было действовать осторожно — Флор опытен
и хитер...
После двух дней игры и двух бессонных ночей был я вымотан вко-
нец, но все же обычный термос с кофе решил на доигрывание не
брать — это было самым веским доказательством того, что я сделаю
лишь несколько ходов и сдам партию: а за эти ходы Таль и должен был
проглядеть пат!
Впоследствии Таль отрицал, что заметил отсутствие термоса; может
быть, может быть... Но общее настроение моей безнадежности он не
мог не чувствовать!
Обычно я к таким трюкам не прибегаю. Но я хорошо помнил, что
было в нашем первом матче, и считал, что долг платежом красен.
См. вступительную статью в третьей книге.
513
Надо ли добавлять, что Таль слишком поздно увидел патовую воз-
можность и партия кончилась вничью? На следующий день кончился
и матч-реванш.
Выиграл я с перевесом в пять очков в двадцати одной партии — ни-
кто меня не объявил гением (и слава богу!). Любопытно, что когда один-
надцать лет спустя Фишер с меньшим счетом завоевал первенство ми-
ра, то гением был объявлен. Есть тут над чем призадуматься! Полагаю,
что представляй Фишер не США, а, скажем, Данию или Польшу, то не
ходить ему в гениях...
Но все же успех пожилого шахматиста поразил многих. Райисполком
дал мне место для «победы» в хорошем гараже — друзья поздравляли
меня и шутилй, что этого трудней добиться, чем выиграть матч на пер-
венство мира. В конце августа я был награжден орденом Трудового
Красного Знамени — к 50-летию со дня рождения.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнев
в начале сентября вручал ордена. Всего награжденных было шестеро —
пять юбиляров и один молоденький лейтенант. Когда кончилась офи-
циальная часть, Леонид Ильич сказал мне: «Болел я за вас, а сын — за
Таля...» Традиционный фотограф, были поставлены три стула, посре-
дине сел Председатель (справа от него — художник Герасимов), слева
от Леонида Ильича место свободно...
Я был в нерешительности: с одной стороны, сесть рядом с Предсе-
дателем великая честь, а с другой? Был здесь и Игорь Владимирович
Ильинский, кумир моей юности. Во время войны встречались мы с ним
в Соликамске (я проверял высоковольтную изоляцию, а Ильинский
выступал с концертами) и тепло беседовали...
«Игорь Владимирович, — сказал я, — вы на десять лет старше. Мо-
жет, желаете сесть?»
Выборгское коммерческое училище во мне взыграло, и я решил про-
демонстрировать свою интеллигентность в уверенности, что Ильинский
в долгу не останется... Но Ильинский, не раздумывая, незамедлительно
сел!
Комитет физкультуры передает мне подарок — миниатюрные шах-
маты. На крошечном серебряном столике размером с копейку стоят
фигурки (высота их менее 1 мм). Сделал шахматы А. Сысолятин из шах-
терского поселка Свердловской области. Вскоре пришло письмо: Сы-
солятин предупреждал, что демонстрировать шахматы следует только
на белом листе бумаги, иначе фигурки потерять можно...
Привела дочь свою подругу и просит показать чудо-шахматы. По-
казал, но ослушался шахматного «Левшу» — лист бумаги не подложил.
Поставили фигурки на доску, а голубого слона нет! Скатерть была цве-
тастая, Оля и Люся, как ни старались, слона разглядеть не могли. Тогда
я решил кончиками пальцев ощупать всю скатерть, нашел какую-то
514
крошку — оказался слон (спрятал я шахматы и доставал лишь когда
приходил Сысолятин!)
Ждал, что явится глубокий старец с железной оправой на кончике
носа — и ошибся. Пришел жизнерадостный, светловолосый, увлечен-
ный своей работой молодой человек. Рассказал о своих успехах, и понял
я, что только такой человек и способен на подобные чудеса. Потом
Александр Матвеевич прислал еще копейку, где было выгравировано
большое послание.
Подружились мы с Сысолятиным...
Теперь можно было бы отдохнуть от шахмат. Но годом раньше был
у меня в гостях на даче Керес. Посмотрел он, как мы мучаемся с углем,
и пожал плечами: «Пора перейти на нефтяной автомат. Я в Таллине
давно так отапливаю свой дом. Будет у вас спокойная жизнь, а резуль-
таты творческого труда — выше!»
После матча-реванша в ФРГ было назначено командное первенство
Европы. Утомленный, я все же поехал играть в Оберхаузен — покупать
нефтяную форсунку для котла.
В последнем туре первого круга я проиграл Унцикеру (ФРГ), а во
втором круге отыгрался (№295). Еще накануне Керес вел переговоры
о скидке с одной фирмой (денег у меня мало было), но последний тур,
видимо, все испортил...
Во время соревнования с удивлением замечаю, что все гроссмейсте-
ры вдруг от меня отвернулись, как в 1952 году. Не могу понять, что слу-
чилось?
Как всегда, пошел на вокзал, купил советские газеты. Ага, вот в чем
дело — в «Известиях» опубликована статья «Анализ или импровиза-
ция», где я рассказал историю доигрывания двадцатой партии матча-
реванша, то есть о том, как доигрывание опровергло прогнозы всех
журналистов (корреспондентами-то во время реванша были те же гросс-
мейстеры, что играли в команде!). Ну ничего, успокоятся со временем...
После первенства Европы советские гроссмейстеры гастролировали
по ФРГ. Выступал я в шахтерском городке Гертене — чистенький, весь
в зелени. Новая ратуша, на первом этаже библиотека, есть и русские
книги, даже современные политические...
В Кельн поехали вместе с Геллером — выступать в шахматном клубе
страховой компании «Нордштерн». Всего служащих около тысячи, каж-
дый десятый — шахматист. У подъезда нас встречает господин в черном
костюме. «Ефим Петрович, это не директор ли?» — «Что вы,—хмыкнул
Геллер,—будет он нас встречать...»
Поднялись наверх, тут учтиво приветствует господин во фраке. «Ди-
ректор», — шепчет мне Геллер. Я отрицательно мотаю головой.
Скоро начался обед. Я оказался прав: внизу встречал директор, а на-
верху — официант!
515
За столом я еще кое-как обходился со своим немецким, но когда
перешли в соседний зал, где была съемка для телевидения, а затем и ин-
тервью для местной газеты (ловкий директор решил использовать на-
ше выступление для рекламы страховой компании), я взвыл — редактор
газеты г-н Завадский (он категорически отрицал свое родство с Ю. А. За-
вадским) стал задавать мне вопросы на философские темы (мой не-
мецкий оказался слишком слаб). Тогда был вызван сотрудник компа-
нии, владевший русским языком (г-н Орлов во время войны оказался
в Германии; он сначала держался напряженно, но затем «раскрылся»
и даже дал понять, что грустит по Отчизне). Завадского интересовало
все: например, какова судьба трех авторов труда об умственных способ-
ностях участников международного турнира 1925 года (эта книжка вы-
ходила и на немецком языке)? Об одном из них я мог дать информа-
цию — П. А. Рудик заведовал кафедрой психологии Института физкуль-
туры и жил на Николиной Горе... На следующий день местная газета
опубликовала большую статью своего редактора.
Рано утром страховая компания доставила нас с Геллером в аэропорт
Дюссельдорфа, и всей командой — в Москву.
В конце декабря 1961 года поехали мы с Флором на Рождественский
турнир в Гастингс, не был я там 27 лет! На сей раз я себя реабилитиро-
вал, сделал лишь ничью с Флором да ничью (за сто ходов!) с Глигори-
чем. Хорошо жилось нам у самого моря, много гуляли под крики чаек;
когда ветер был с юга, вкусно пахло океаном.
Англичане относились очень сердечно, но однажды директор тур-
нира Франк Роден чуть не нарушил традиционного гостеприимства.
Встретил он нас на набережной (школьный учитель Роден был здоро-
венный черноволосый верзила, когда выходил на улицу, надевал лишь
перчатки): «Ну, сегодня вы получите ваши призы, — поглядывая с вы-
соты, Роден похлопал меня по плечу. Но, заметив неблагоприятное
впечатление, которое произвели его слова (неужели лишь за деньгами
мы так далеко ехали?), добавил: — Хотите знать, что такое деньги?»
И Роден символически высморкался с помощью трех пальцев — до-
брые отношения были тут же восстановлены: он повел нас в бар под тем
предлогом, что у меня был насморк. Роден лечился с помощью виски,
даже когда был здоров; на мою же простуду виски не подействовало...
Далее направились мы в Швецию, где давали сеансы и сыграли в не-
большом турнире (на сей раз я сделал ничью только с Флором). За
первое место получил я дополнительный приз: транзисторный при-
емник-будильник. Ночью он неожиданно включился и разбудил меня.
На следующий день выступали мы в Норчеппинге, там помещался за-
вод «Филлипс» (где был сделан приемник).
516
Показывал его нам один шахматист. Он всех рабочих знал, со всеми
здоровался, знал, кто какую зарплату получает, знал технологию про-
изводства. «Кто он? Главный инженер?» — спросил я президента мест-
ного шахматного клуба. «Что вы, — последовал ответ.— Это начальник
отдела кадров». Да — подумалось мне...
Приемник был проверен, но, о ужас, он меня опять разбудил. Тогда
я вынужден был сам разобраться в транзисторной технике: оказывает-
ся, будильник случайно был включен на два часа.
В Стокгольме я купил форсунку для дачи. Старый друг г-н Бистром,
президент Стокгольмского шахматного объединения (Бистром был оп-
товым торговцем бакалейными товарами, снабжал он и советское по-
сольство), повез меня в фирму «Атомик». Всего в справочнике было най-
дено несколько десятков фирм, торговавших форсунками, эта была вы-
брана, поскольку она хвасталась, что все детали шведского производства.
Хозяин маленькой фирмы инженер Хюне быстро договорился с Би-
стромом — 20 процентов скидки. «А надежно будет работать?»— спра-
шиваю. «Мы даем вам специально для Москвы (помочь на таком рас-
стоянии не сможем) абсолютно надежную систему». Г-н Хюне не обма-
нул — форсунка работала 17 лет, пока ее не заменил газовый автомат.
Но, увы, шведского производства, видимо, была одна станина, все
остальное — американское и английское. Да, спасибо Паулю за совет!
Новая Олимпиада — 1962 год. Золотые Пески (Болгария). Обсужда-
ется состав команды (тогда я еще участвовал в работе Шахматной фе-
дерации СССР), предлагают Михаила Таля не включать. Почему?!
«У Таля слабое здоровье...»
Повеяло 1952 годом! «Позвольте, — говорю.— Здесь заседает шах-
матная федерация или медицинская комиссия?»
После пререканий наконец вносится предложение: Таля включить,
но потребовать от него справку о состоянии здоровья.
«Нет, простите. Решается вопрос не об одном Тале; утверждаем весь
состав команды, и у всех участников должны быть медицинские за-
ключения». Таль, конечно, поехал в Болгарию.
Хорошо было играть в гостеприимной Болгарии, но... опасно! Море
чудесное, купанье соблазнительное. Однажды не удержался и купался
досыта. Первую половину партии с Ульманом играл артистически,
с подъемом. Но во второй половине ничего не понимал, и Ульман взял
меня голыми руками. Вот что значит режим!
Первый и последний раз встречался я за шахматной доской с Р. Фи-
шером (№306). Сыграл он черными защиту Грюнфельда (вариант
Смыслова). Там давно у меня было заготовлено одно продолжение,
которое ставило перед черными трудные задачи. Пришлось вспомнить
517
все тактические тонкости — Фишер действовал по моему анализу, но
вот неожиданность: семнадцатым ходом Фишер мнимой жертвой фер-
зя выиграл пешку — это я проглядел при анализе!
По существу, оценка позиции не менялась — белые и здесь могли
сохранить перевес. Но просчет меня обескуражил, и я быстро получил
проигранный конец без пешки. На 38-м ходу Фишер второпях сделал
шаблонный ход — это меня заставило насторожиться. Контроль про-
шел, но Фишер продолжал игру (у него был запас времени), всем своим
видом показывая неудовольствие тем, что я не сдаю партии... Наконец,
американец записал свой 45-й ход в ладейном окончании, в котором
уже после полуночи Геллер подсказал мне замечательную идею кон-
тригры. За ночь я ее неплохо отработал, приготовив на всякий случай
хитрую ловушку: а вдруг заносчивый партнер не заметит этой тонкости?
Фишер ночью спал и при доигрывании в западню попался — у моло-
дого человека в глазах появились слезинки. Подошел я к капитану
Л. Абрамову и успокоил его — ничья. Фишер подбегает к судье Лилиан
Боневой и протестует — Ботвиннику-де, мол, подсказывают... Когда пар-
тию кончили, Фишер все же пожал руку и белее полотна вышел из зала.
После нашей встречи с Фишером осенью 1962 года я опубликовал
обстоятельный анализ этого ладейного эндшпиля, где доказывал, что,
даже если бы Фишер не попался в ловушку, партия все равно закончи-
лась бы вничью.
В 1969 году в сборнике своих партий Фишер полностью перепечатал
мои примечания к этой партии, но, продолжив мой анализ, доказал,
в свою очередь, что он должен был бы добиться победы.
Зимой 1976 года М. Юдович (старший) прислал мне заметку амери-
канского гроссмейстера Л. Эванса об этом эндшпиле (он помогал Фи-
шеру писать упомянутую книгу) с просьбой высказать мнение об ана-
лизе Фишера.
Посидел я часик, продолжил анализ Фишера и как будто нашел, что
Фишер неправ — не было у него выигрыша. Дал я эту позицию для ана-
лиза слушателям детской шахматной школы: 13-летний Гарик Каспаров
(из Баку) нашел еще один (и очень простой) путь к ничьей!
Да, шахматный анализ — дело хитрое...
На сей раз в отборе победил Петросян — очередной матч весной
1963 года. Если ранее я сомневался, надо ли играть реванш, то сейчас
уже подумывал вообще об отказе от борьбы за первенство мира. Увле-
кала меня работа над шахматной программой для ЭВМ, но не знал, с ка-
кой стороны приступить к задаче. А раз пока не знал, то решил играть!
Матч играл я неудачно. Определенный отпечаток на мое состояние
оказал инцидент в пятой партии. При начале доигрывания (партия
518
была отложена в выигранной позиции для Петросяна) судья Голомбек
(Англия) вскрыл конверт и, взглянув на бланк белых, сделал за Петро-
сяна проигрывающий ход. Тот энергично протестует; тогда Голомбек
пожал плечами и сделал ход, на котором настаивал мой противник.
После поражения я обратился к Голомбеку за разъяснениями (по
кодексу, если судья сомневается в том, какой ход записан, за нечеткую
запись хода засчитывается поражение). Голомбек ответил, что запись
действительно была неясной, но он не согласен с таким толкованием
кодекса. Я разъярился; этот юридический вопрос был решен, когда
я был еще юношей. Обращаюсь к главному арбитру Штальбергу — тот
поддержал позицию своего коллеги.
Тогда я потребовал фотокопию бланка. Копия была дана спустя не-
делю; всю неделю я нервничал и успел проиграть еще одну партию. Но
неприятность состояла в том, что, хотя Петросян и записал ход неточно,
никаких сомнений в определении записанного хода быть не могло,
и при доигрывании Петросян протестовал с полным основанием.
Огорчили меня мои старые друзья — судьи матча; так я и не могу
понять — чего ради они создали этот беспочвенный конфликт? Ценой
больших усилий уравнял я счет в матче после четырнадцатой партии —
2:2 (№312). Но все же не смог я приспособиться к непонятному стилю
Петросяна, проиграл в дальнейшем еще три партии и со счетом 2 : 5
при 15 ничьих потерпел поражение в матче.
Петросян обладал своеобразным шахматным талантом; как и Таль,
он не стремился играть «по позиции» в том смысле, как это понимали
ранее. Но если Таль стремился получать динамичные позиции, то Пе-
тросян создавал позиции, где события развивались как бы с замедлен-
ной съемкой. Нападать на его фигуры трудно: атакующие фигуры про-
двигаются медленно, они вязнут в болоте, которое окружает лагерь
фигур Петросяна. Если наконец удается создать опасную атаку, то либо
уже мало времени, либо действует утомление. Необходимо отметить
еще высокую технику Петросяна в реализации позиционного преиму-
щества для того, чтобы понять силу нового чемпиона. Видимо, и не
столь плоха уж была моя спортивная форма: три месяца спустя на Спар-
такиаде народов СССР я набрал 8 очков из 9 возможных!
К сожалению, Петросян никогда не был исследователем; у таких
шахматистов 40 лет — опасный возраст. При неизбежном снижении
счетных способностей тускнеет и талант, если его не шлифовать.
С того дня, как мы с Флором беседовали с чемпионом мира Але-
хиным в Карлтон-отеле в Амстердаме, до поражения в матче 1963 го-
да прошло без малого четверть века. Внушительный срок — 25 лет
жизни было отдано борьбе за высший шахматный титул. Теперь боль-
519
ше времени можно будет отдавать проблеме искусственного шахма-
тиста.
Но сначала — электротехническая задача. АС-двигатель был «поч-
ти» готов: был, собственно, двигатель, датчики, регулятор — не было
лишь исполнительного органа, экономного преобразователя частоты.
Куда мы ни обращались с просьбой изготовить или помочь в изготов-
лении тиристорного преобразователя (с диапазоном выходной частоты
0—15 Гц), всюду встречали отказ. Более того, нам объясняли, что это
и сделать нельзя. И решили мы делать преобразователь сами.
К тому времени подобрался неплохой коллектив сотрудников.
С весны 1964 года группа была реорганизована в лабораторию. На
разработку и доработку преобразователя ушло несколько лет. Идеи,
положенные в основу его, оказались удачными. В диапазоне частот
0—15 Гц преобразователь выдавал безынерционно управляемый си-
нусоидальный ток.
Вскоре я предложил метод, который позволял в статическом режи-
ме полностью управлять работой машины. Это позволило дать машине
новое название — управляемая машина переменного тока.
Ю. Шакарян (читатель его, вероятно, помнит — он стал опытным
научным работником) систематизировал проведенные разработки
и сравнил их как со старыми работами зарубежных электротехников,
так и с работами советских специалистов в области автоматического
регулирования, в частности с идеями профессора Щепанова. Шакарян
показал, что предложенный мной метод повторяет метод немецкого
электротехника Зейца, опубликованный им в 30-е годы, и является раз-
новидностью так называемого инвариантного регулирования. Впослед-
ствии выяснилось также, что параллельно и независимо друг от друга
эти разработки велись не только в нашем институте, но и в фирме «Си-
менс» (ФРГ), в шахматном клубе которой я давал сеанс одновременной
игры в 1958 году после Олимпиады в Мюнхене
Алгоритм игры в шахматы
Гора свалилась с плеч — с борьбой за первенство мира покончено.
Правда, я выступал в соревнованиях еще семь лет, но это было сравни-
тельно легким делом, ибо с 1963 года во много раз сократил свою ис-
следовательскую работу в области шахмат; больше стало времени для
поиска алгоритма игры в шахматы.
В августе я снова сел за доску — Спартакиада народов СССР.
Играл легко и успешно. В конце года сыграл в небольшом турнире
в Амстердаме, и также успешно. Однако главная забота была об алго-
ритме.
520
Как я ни ломал голову, ничего придумать не мог, раза два почув-
ствовал, что помираю... Приходилось отдыхать. Затем принял решение
записывать свои мысли, и это оказалось весьма важным!
В феврале 1964 года показалось, что дело пошло, начал задачу «ви-
деть». Так я решаю любую задачу — этот метод работы, вероятно, ха-
рактерен для шахматиста. Шахматист всегда видит позицию не только
ту, что на доске, но и ту, что в варианте, то есть вслепую. Думаю, что эта
способность видеть вслепую должна быть у всех крупных шахматистов:
это своего рода зрительная память.
Вот я и стал «прозревать». В июне решился уже засесть за письмен-
ный стол и, к своему большому удивлению, через месяц написал что-то
связное. Впоследствии понял, что написал — нашел цель неточной игры
в шахматы. Потом мне приходилось решать и другие нелегкие задачи,
но эта, вероятно, оказалась самой трудной. Цель игры — основа алго-
ритма. На поиск цели в общей сложности ушло три с половиной года.
Найденная цель игры оказалась весьма простой: надо стремиться
к выигрышу материала. Собственно говоря, так интуитивно играет ква-
лифицированный шахматист, но все об этом молчат, ибо обычно этот
принцип понимают вульгарно, в том смысле, что в данный момент на-
до уничтожить наиболее ценную неприятельскую фигуру — это, конеч-
но, ошибочно. Но если эту цель игры понимать так, что надлежит стре-
миться к оптимальному выигрышу материала в пределах обозримого
счета вариантов, то она представляется вполне разумной.
Уже и тогда мне было ясно, что нужно формализовать и понятие
позиционной игры, однако пришлось отложить решение этого вопроса.
Он был решен много позже.
Цель игры (выигрыш материала) определила и следующий важный
шаг. Раз надо уничтожать неприятельские фигуры, то у каждой фигуры
на доске появились свои индивидуальные цели, конкретные мишени,
которые должны быть поражены. Одна фигура может уничтожить дру-
гую, передвигаясь по определенным полям доски, — совокупность этих
полей образует траекторию, в данном случае образует траекторию на-
падения. Другие неприятельские фигуры стремятся защитить свою
фигуру, а фигуры того же цвета, что атакующая, — поддержать напа-
дение. Эти фигуры также действуют по своим траекториям, условно
названным траекториями отрицания. Все это я изложил в монографии.
Затем наступила пора снова играть в шахматы. С хорошим настро-
ением сел я за шахматный столик — в октябре 1964 года в Москве про-
ходило командное первенство СССР. Из шести встреч три свел вничью
и три выиграл, но зато у кого! Капитулировали три таких боевых шах-
матиста, как Смыслов (№ 321), Петросян (№ 320) и Штейн (№ 322)...
Можно было ехать на очередную Олимпиаду — последнюю в моей шах-
матной жизни.
521
Но что делать с монографией об алгоритме игры в шахматы? Дело-
то важное. Система управления (в том числе и человек) выполняет три
кибернетические функции: получение информации, ее переработку
(принятие решения) и исполнение решения. Люди сказочно усовер-
шенствовали первую и третью функции — это относится к радиотехни-
ке и термоядерной энергии соответственно, а вот с переработкой ин-
формации сдвигов практически нет; здесь (в сложных задачах) мозг
человека сохранил монопольное положение. Необходим сильный ис-
кусственный интеллект; искусственный шахматист-гроссмейстер и бу-
дет первым шагом в этом направлении.
Подумал и решил послать работу президенту Академии наук М. Кел-
дышу; написал, что готов работать по этой теме там, где нужно. И уехал
со сборной командой на Олимпиаду.
Итак, ноябрь 1964 года, Тель-Авив — древняя земля Палестины. Ког-
да экскурсионный автобус везет участников Олимпиады и гид объяс-
няет, что по этой дороге шли воины Александра Македонского в своем
походе на Индию, начинаешь с уважением относиться к этой современ-
ной автотрассе. Или ходишь по Назарету и узнаешь, что здесь, по пре-
данию, начал свою деятельность Иисус Христос... В Иерусалиме мы
были гостями делегации (представительства) Русской православной
церкви. Отец Гермоген, лет тридцати, с красивой бородой, с горящими
(как в сказке) глазами, оказался шахматистом. Он провел нас в право-
славный собор и пропел молитву — и голос, и акустика прекрасные.
После обеда пошли на гору Сион. Сложное дело: заходишь в церковь —
снимай шляпу, в синагогу — надевай. У дверей синагоги встретили од-
ного участника Олимпиады, его не пускали без головного убора. Но
шахматисты народ изворотливый, он положил на голову бланк для
записи партий и... прошел!
Отец Гермоген привел нас в горницу, где, как гласит легенда, Хри-
стос последний раз виделся с апостолами. Именно здесь Христос сказал:
«Один из вас предаст меня...» (Отец Гермоген все подробно рассказы-
вал.)
«Христос был извещен об этом заранее?» — деловым тоном спросил
кто-то из нас. Отец Гермоген снисходительно улыбнулся: «Христос —
Бог, он все знал».
Смыслов хочет фотографировать арабскую часть горы Сион, ему это
запрещают: «Ис той, и с этой стороны снайперы, надо быть осторож-
ней». На прощанье получаем сертификаты, что отныне мы пилигримы.
В Тель-Авиве каждое утро ходим на пляж, благо отель «Шератон»,
где жили участники и проводилась Олимпиада, стоит на берегу Среди-
земного моря. Восемь утра, но уже нестерпимо жарко, море теплое-
теплое; песок настолько мелкий, что не осыпается и тогда, когда кожа
после купания становится сухой. Оказывается, песок не морской. Мно-
522
го веков вешние воды Нила выносили речной песок в море, и течением
его прибивало к палестинскому берегу... После четырех часов дня жара
спадает и дышать легче.
Был я в деревне под Тель-Авивом: обитает там трудовой народ. Де-
ти живут отдельно, но каждый день навещают родителей... Питание
общественное, без самообслуживания — работают дежурные. Пища
простая. Деньги выдаются только на книги и журналы. Дома скромные.
Женщины все работают.
Но есть и другие израильтяне — богачи. Нам рассказывали, что осо-
бенно преуспевают спекулянты земельными участками...
Спросили меня как-то: «Кем вы себя считаете по национальности?»
«Да, — ответил я, — положение мое „сложное": я еврей — по крови,
русский — по культуре, советский — по воспитанию».
По просьбе посольства и организаторов Олимпиады выступаем с се-
ансами и лекциями. Меня как энергетика послали в Хайфу, где пре-
бывает электрическая компания. Осмотрел я ГРЭС в Хайфе. Сотрудни-
ки компании объяснили, что энергетика Палестины была основана
Рутенбергом — он окончил Технологический институт в Петербурге.
Они рассказали, что он по решению ЦК партии левых эсеров в 1905
году участвовал в убийстве провокатора Гапона, а затем эмигрировал
в Палестину. По их словам, Рутенберг решил, что будущее Палестины
в поливном земледелии и это должно быть реализовано с помощью
электронасосов. С этой целью он построил на реке Иордан гидростан-
цию мощностью 6 тысяч кВт. В войну 1947“ 1948 годов гидростанция
была разрушена.
Сеанс в Хайфе затянулся, подают мне записку... от Умберто Нобиле!
Оказывается, Нобиле не забыл русский (после своей неудачной экс-
педиции на дирижабле к Северному полюсу итальянский специалист
некоторое время работал в Москве), сообщает, что хотел меня повидать,
но уже поздно и ложится спать — Нобиле был в гостях в Хайфе у своих
друзей-шахматистов.
На следующий день мне показывают север Израиля, посетили араб-
скую деревушку — бедность, водоснабжение плохое. Ночью на такси
отправляюсь в Тель-Авив. По дороге нас не один раз останавливали
патрули — уже тогда было неспокойно.
И эта Олимпиада закончилась победой советской команды. При-
шлось мне сыграть несколько красивых партий; Глигоричу интерес-
нейший эндшпиль проиграл (№ 327).
Обстановка в команде вначале была не очень дружная, что весьма
опасно, особенно учитывая те споры, которые могут возникнуть при
назначении на игру (надо выбрать на матч четырех участников из ше-
сти), — каждый избегает черным цветом играть лишнюю партию, да
еще против сильного гроссмейстера — тогда можно на своей доске
523
и первого места не занять! Решил помочь я руководству делегации
и создал, как в британской палате общин, «теневой» кабинет — в него
вошли все участники, кроме Петросяна. Наш капитан Котов быстро
сообразил что к чему, и свои действия согласовывал с теневым каби-
нетом!
Когда вспоминаю я Палестину, прежде всего думаю о трудовых ев-
реях и арабах, населяющих эту красивую землю. Через три года после
Олимпиады там вспыхнула война, которой пока конца не видно. Веро-
ятно, там может быть прочный мир, и он будет, если трудовому люду,
который там живет (или имеет право жить), никто не будет мешать
извне — ни нефтяные магнаты-арабы, ни американские толстосумы-
евреи.
Вернулся я в Москву и вновь окунулся в кибернетические дела. От-
вета из Академии наук нет. Пошел тогда к Цыпкину; в свое время по-
казывал я Якову Залмановичу свою докторскую, неужели он в шахмат-
ном алгоритме не разберется?
Цыпкин на помощь пригласил своего товарища — профессора
Д. Юдина, специалиста по прикладной математике. Говорили весь
вечер, оставил я свою работу, ответа так и не было. Десять лет спустя
профессор Юдин был рецензентом моей книжки «О кибернетической
цели игры» и дал хороший отзыв, но тогда моя работа ему не понра-
вилась...
Звонит профессор М. Шура-Бура (он тоже специалист по приклад-
ной математике) и предлагает повидаться. Познакомились мы осенью
1961 года: после опубликования моей статьи «Люди и машины за шах-
матной доской» студенты-математики МГУ устроили вечер-диспут
о шахматной программе (Шура-Бура и этим интересовался).
Михаил Романович принял меня в присутствии молодых доктора
физико-математических наук Евграфова и кандидата Задыхайло. Они
читали мою рукопись, оказывается, академик Келдыш поручил Шуре-
Буре решить вопрос о возможности начать работу. Евграфов отказался
работать, он писал учебник. Задыхайло явно хотел, но Шура-Бура не
позволил: «Идите к Адельсон-Вельскому в ИТЭФ, там готовая шахмат-
ная программа, с ними и советуйтесь...»
Пошел в ИТЭФ, часа три говорили мы с Адельсон-Вельским. «Зерно
истины в этом есть, — сказал Георгий Максимович.— Мы охотно бы
работали вместе с вами над этим алгоритмом, но что делать? Нам за-
прещают работать и над нашей программой. Вот если бы получить ука-
зание от Академии наук...»
Я обрадовался — нашел товарищей по работе. (Потом выяснилось,
что хитрил Адельсон-Вельский. Его группа продолжала свою работу,
524
и программа КАИССА вскоре играла в матче с калифорнийской про-
граммой Котона — Маккарти). Снова написал письмо президенту Ака-
демии наук.
В начале 1965 года мы с Флором отправились на гастроли в Нидер-
ланды, выступали с сеансами, а затем участвовали в юбилейном турни-
ре в Нордвейке — исполнялось 70 лет со дня основания шахматного
общества города Лейдена.
Нордвейк — очаровательная курортная деревня на берегу Северно-
го моря. Бесконечный песчаный пляж, дюны, набережная с отелями
и, конечно, маяк. Ежедневно, несмотря на холодный февральский ве-
тер, протопывал я по плотно слежавшемуся пляжному песку несколь-
ко километров. Компании почти не было: изредка встретится каваль-
када любителей верховой езды. Потом ко мне присоединился югослав
Трифунович (Ларсен попробовал, но отказался). Видно, все же про-
гулки были полезны, я сыграл весьма успешно, а Трифунович был
вторым!
Во время пребывания в Амстердаме президент общества дружбы
«Нидерланды — СССР» Биллем Хюлст организовал мою встречу с про-
фессором университета в Амстердаме де-Волфом. Студенты-экономи-
сты де-Волфа направлялись в Москву и надеялись, что им помогут в оз-
накомлении с советской экономикой (наше общество «СССР — Нидер-
ланды» оказало необходимое содействие).
— Вы только читаете лекции? — спрашиваю я де-Волфа.
— Нет, я еще руковожу голландским Госпланом.
— Сколько сотрудников в Госплане?
— Шестьдесят.
— Какому министерству Госплан подчиняется?
— Никакому.
— А, Госплан подчиняется заместителю премьер-министра?
— Нет, не подчиняется.
— Значит, прямо премьер-министру?
Маленький лысый профессор выпрямился, посмотрел на меня с воз-
мущением:
— Не я ему подчиняюсь, а он исполняет мои советы!
Только вернулся в Москву, звонит Шура-Бура: «Мстислав Всеволо-
дович просил передать, что ответа на второе письмо не будет...» Все
стало ясно! Но читал ли мои письма президент Академии наук?
7 мая 1965 года отмечалось 70 лет со дня открытия радио А. С. По-
повым. На торжество были приглашены иностранные ученые. Звонит
мне профессор Ильин (тот самый, с которым двенадцать лет назад мы
конкурировали на сравнительных испытаниях регуляторов сильного
525
действия для синхронных генераторов) и говорит от имени знамени-
того математика наших дней, автора теории информации Клода Шен-
нона (США). Американец читал статью «Люди и машины за шахматной
доской» и хочет со мной встретиться.
Встреча состоялась в гостинице «Украина», была приглашена пере-
водчица, но дело шло туго — дама не знала специальных терминов
и путала. Тогда я пришел на помощь (термины-то я знал), и стало лег-
че... Неожиданно появляется Я. Цыпкин, он привел другого американ-
ского профессора — Лютфи Заде. Заде — иранец по национальности,
до шестилетнего возраста жил в Баку и отлично владеет современным
русским разговорным жаргоном. Беседа с Шенноном пошла на больших
скоростях.
Рассказываю о своих идеях, американцы внимательно слушают. За-
тем Шеннон предлагает сыграть в шахматы — он познакомился с ними
в возрасте 28 лет (Шеннон на 5 лет моложе меня). Играет он в силу...
современных ЭВМ! После партии он просит дать ему что-нибудь на
память. Вслепую восстанавливаю текст партии, расписываюсь и вручаю
листок собеседнику...
Шеннон понравился мне — он не потерял юношеской восторжен-
ности. Тонкий, стройный, с худым лицом (как у покойного Жолио-Кю-
ри), нервные пальцы...
«Кто вы по национальности?» (Шеннон никак не похож на стандарт-
ного американца). Он смущается, но раскрывает секрет: есть и фран-
цузская, и немецкая, и ирландская кровь!
Тогда он был в Массачусетском технологическом институте. Если
хотел — читал студентам лекции, других обязанностей не было. Про-
щаемся с автором теории информации и вместе с Заде идем в ресторан.
За обедом узнаю особенности американской научной жизни: «Почему
в СССР основные научные силы в НИИ, а в США — в высших учебных
заведениях?»
Заде рассказывает, что в США НИИ принадлежит частным фирмам,
и, когда научному работнику за сорок и он не может работать с прежней
энергией, фирма его увольняет. Поэтому, как только ученый приоб-
ретает известность, он и стремится перейти в университет.
— Да, — говорит Заде, — ваши идеи мне нравятся, но надо как-то еще
ограничить задачу.
— Думаю об этом, — отвечаю, — уже и название этому ограничению
придумал — горизонт, то есть задача решается в пределах видимости,
но само ограничение еще не формализовал.
— Горизонт — отличное название, — говорит Заде.
Вскоре после этой беседы «горизонт» был найден. Ограничено бы-
ло время передвижения атакующей фигуры по траектории нападения,
или, иначе говоря, длина траектории нападения.
526
Дополняю рукопись и подумываю, как бы ее опубликовать? Те, к ко-
му я обращался, дали от ворот поворот. Но, может, есть организации
и программисты, которые хотели бы работать? Найти их можно было,
лишь опубликовав работу; надо заниматься пропагандой новых идей.
Л. Абрамов подсказал: пошлите работу в сокращенном виде в бюл-
летень ЦШК (Центрального шахматного клуба), В. Симагин опубликует.
Владимир Павлович был редактором бюллетеня; отношения с Си-
магиным были у нас прохладные, так получалось, что он много раз был
секундантом неприятельской стороны в матчах на первенство мира.
Был Симагин человеком сумрачным, но порядочным. Рискнул я и отдал
ему статью.
Симагин действовал осторожно и послал работу на отзыв кандидату
в мастера Арамановичу — тот был доцентом математики. Через неко-
торое время мне вручили вежливую, но отрицательную рецензию (если
прочесть то, что было между строк, отзыв был уничтожающим).
— Владимир Павлович, — говорю Симагину, — прошу вас присут-
ствовать при нашей беседе с Арамановичем, после чего вы и примете
решение.
Редактор согласился.
Во время беседы Араманович «раскрылся» и вышел далеко за рам-
ки своего письменного отзыва. Я держался уверенно.
— Владимир Павлович, — говорю, — вам уже ясно?
— Да, — отвечает Симагин (Араманович посмотрел на меня с побе-
доносным видом), — будем печатать в порядке обсуждения.
Я пожал своему старому партнеру руку; рецензент не скрывал свое-
го возмущения!
Решение Симагина было весьма удачным, ибо после опубликования
должно было состояться обсуждение. Его и провели 13 мая 1966 года
в Чигоринском зале клуба; собрались и математики, и гроссмейстеры.
После доклада началась мощная атака: и Шура-Бура, и Адельсон-
Вельский, а Араманович... Выступил один профессор — вид его был
необычайно респектабельный (потом Араманович сообщил, что он
кончил Кембридж), — поучал меня, как надо составлять шахматный
алгоритм. Неожиданно один молодой человек заявил, что алгоритм
Ботвинника ему нравится.
— А вы кто такой?
— Бутенко.
— Откуда?
— Из Новосибирска.
Споры разгорелись с новой силой, а после закрытия диспута при-
няли даже не совсем парламентский оборот. Выпускник Кембриджа
слушал-слушал и вдруг неожиданно заявил: «А может, Ботвинник сде-
лал что-то классическое?» Все на него зашикали.
527
Подошел Рамеев: «Я должен бежать, потом позвоню», и исчез. Год
не звонил Башир Искандарович; удивительный он человек, чистой ду-
ши, глубочайший специалист в области вычислительной техники (кон-
чил лишь два курса МЭИ, но потом в порядке исключения получил
ученую степень доктора), говорил мне, что если кто и справится с этой
проблемой, то только я... И вдруг решил, что я провалился. Но скажем
правду — очень он поддерживал меня, продолжает поддерживать и те-
перь!
А с Володей Бутенко мы вскоре начали сотрудничать и работали до
1970 года.
На этом диспуте выяснилось одно неожиданное для меня обстоя-
тельство: оказалось, что неизвестны способы получения траекторий на
ЭВМ. И Шура-Бура, и Адельсон-Вельский утверждали, что простым
путем траектории получить невозможно, стало быть, и алгоритм нику-
да не годится!
Просидел я две недели и нашел простой метод — с помощью масси-
вов 15 х 15. Написал статью, отнес Симагину, он ее тут же опубликовал.
Бутенко и сделал программу (для машины М-20), которая выдавала
все необходимые траектории. Мои оппоненты стали осторожнее.
Практика показала, что нельзя успешно работать, когда сотрудники
живут в разных городах и встречаются друг с другом эпизодически. На-
ше сотрудничество с В. Бутенко со временем не могло не прекратиться.
В июле снова играю в шахматы — международный турнир в Амстер-
даме. Соревнование организовано фирмой ИБМ, здесь помещается за-
вод этой американской компании. Живем с Флором в мотеле, что стоял
при выезде из города на автостраду на Гаагу. Завод недалеко, там от-
крытие турнира, в жеребьевке участвует ЭВМ. А играли мы тоже по-
близости — в современной... церкви! Перед входом на четырех высоких
столбах стоит что-то вроде водокачки; оказывается, это колокольня.
Звонаря, конечно, нет, ибо колокол с автоматическим управлением...
Хорошо было играть, все рядом, воздух в этой новой части Амстер-
дама сравнительно чистый. Играл хорошо, но одну партию (№ 340) —
с Зюйдема — исключительно хорошо. Отложена была партия с лишним
качеством, но после моей неточности перед контролем выигрыш стал
неясным.
Очевидно, бог помог: посидел я в церкви с карманными шахматами
полчаса и нашел поразительный выигрыш с «тихим» ходом Ле8!! —
Зюйдема долго не сопротивлялся.
Час спустя один из участников турнира сообщает новость — Зюйде-
ма сдался в теоретически ничейной позиции! Эндшпиль ладья с пешкой
g6 против чернопольного слона ничейный...
528
Я засмеялся — выигрыш теоретический, сам видел, как Смыслов
в 40-х годах у Симагина выиграл подобный конец. Вскоре спешит ко
мне тот же мастер: «Все в порядке, жертвуется пешка «g», и черные
проигрывают слона...»
По возвращении в Москву продолжаю искать издательство (руко-
пись теперь пополнилась методом поиска траекторий). Пошел в «На-
уку», там объяснили, что они издают лишь по решению издательского
совета Академии наук. «Вот по редакции научно-популярной литера-
туры, там иначе...»
Пошел в эту редакцию к Н. Прокофьевой.
— А кто может дать отзыв? — спрашивает она. Объясняю, что по-
ложительный — Рамеев; отрицательный могут дать Шура-Бура или
Адельсон-Вельский.
Наталья Борисовна засмеялась:
— У нас есть и свои рецензенты, — и сняла телефонную трубку.— Ни-
колай Андреевич, отзыв на рукопись Ботвинника дадите? Нет, нет, тут
не по истории шахмат, здесь кибернетика...
Так судьба свела меня с Криницким!
Пришел я к нему в ГВЦ Госплана СССР — Криницкий был главным
математиком вычислительного центра. Говорили четыре часа. Только
через три часа я догадался, что Николай Андреевич не усматривает
разницы между горизонтом и предельной длиной варианта. Объяс-
нил — и стали понимать друг друга.
Высокий, чуть сутулый, усики, очки, словно земский врач из рас-
сказов Чехова, Криницкий много лет был военным; прошел всю войну,
а затем стал научным работником. Очень честный, прямой и упрямый,
говорить с ним трудно. Но как умел видеть Рагозин, так и Криницкий
видит то, чего другие не замечают. Поговоришь с каким-нибудь акаде-
миком, потом вспоминаешь разговор и только плечами пожимаешь;
поговоришь с Криницким, вроде ничего хорошего нет, а потом начи-
наешь понимать задачу глубже!
Николаю Андреевичу и идеи и рукопись понравились. Возился он
со мной долго, выправлял текст (с математической точки зрения), за-
мечаний было много.
— Николай Андреевич, может, перепечатаем, а то в издательстве не
разберутся?
— Что вы, что вы, — хитро усмехнувшись, ответил мой собеседник, —
в издательстве должны видеть работу редактора!
Однако и по редакции научно-популярной литературы не так просто
издать книгу, там тоже был издательский совет. К счастью, председа-
телем совета был академик К. Островитянов (мы с ним познакомились
на Николиной Горе) — Константин Васильевич пропустил книгу без
задержек.
529
В начале 1968 года книжка вышла в свет.
Все это время я немало играл в турнирах. В конце 1966 года третий
раз поехал в Гастингс; играем в новом помещении на горе, вентиляции
нет — душно. Состав турнира молодой: Мекинг, Балашов, Кин, Харт-
стон, Басман... Все висело на волоске (в начале турнира я зевнул ладью
Кину), но счастье улыбнулось, и завоевываю первый приз.
Подходит ко мне некто Изотов — спортивный корреспондент Би-би-
си — и берет интервью.
— А «гонорариум» вы сможете получить в Лондоне.
— Нет, — говорю, — за интервью гонорар не полагается.
Изотов смотрит на меня изумленно. Спустя две недели после сеанса
в Лондоне подходит ко мне пожилая русская дама и приглашает по-
смотреть ее коллекцию картин. «Спасибо, — говорю, — если смогу —
приду обязательно». Дама отходит, а кто-то трогает меня за рукав. Ока-
зывается, Изотов:
— Не ходите к ней, это агент охранки...
Я смеюсь: «Не пойду, конечно». Да, значит Изотову я понравился.
На прощание он подарил мне томик стихов Бернса.
После турнира вместе со старым другом Барри Вудом, редактором
журнала «Чесс», отправляемся в трехнедельное турне по Англии и Шот-
ландии. Вуд только приобрел новенький «Остин-1800» и обкатывал его
в поездке*.
Жил Вуд в Соттон Колдфилде вблизи Бирмингема, в собственном
доме (за треть века Вуд еще не выплатил всей его стоимости) — дом
большой, но и семья большая. Когда мы выступали недалеко (миль за
200), то в субботу приезжали отдыхать в Соттон Колдфилд.
Вуд — маленький «капиталист», у него своя миниатюрная типогра-
фия, и без задержки он печатает как свой журнал, так и книги. В моло-
дости он был и редактором, и рабочим, сейчас — только редактор!
Были мы и на юге, и на востоке, и на северо-западе (в Шотландии),
и на западе страны. Шахматы в Британии стали более популярны, чем
до войны; сейчас в Англии шахматистов не меньше, чем в Голландии.
Гастроли окончены, и после шестичасового путешествия на голланд-
ском теплоходе «Принцесс Беатрикс» через Северное море советским
спальным вагоном — в Москву.
В конце 1967 года мы со Смысловым направились на международ-
ный турнир в Пальма-де-Мальорку. Как это бывает, все было решено
в последний момент, Смыслову, а также Котову (он нас сопровождал)
не успели взять транзитной французской визы (испанскую надлежало
См. также статью «Альбион шахматный и иной».
530
получить в Париже — тогда дипломатических отношений с Испанией
не было).
В аэропорту Шереметьево пограничник не выпускает моих коллег
за рубеж (нет визы). Возникает спор, подходит полковник, начальник
погранзаставы — слава богу, он оказался шахматистом, но все равно
и он ничего не может сделать. Использую все свое красноречие.
«Ладно, — в сердцах говорит полковник, — поезжайте, вас все равно
без виз вернут из Парижа...»
В Париже все было просто: девица в пилотке тут же предоставила
моим товарищам право провести во французской столице три дня. По-
лучили испанские визы и вылетели на Мальорку.
Турнир был хорош: Ларсен, Портиш, Глигорич, Ивков...
На старте я проиграл Дамяновичу (с двумя лишними пешками!),
и лидерство захватил Ларсен.
Условия игры были нелегкими. Жарко, а в отеле, где жили и играли,
душно. Постепенно освоились, и спортивная борьба обострилась.
Под конец турнира организаторы решили провести два тура на Ме-
норке; мне это очень не нравилось, но что делать? Полетели.
Гастроли на Менорке закончены; на море поднялась буря. Нельзя
выйти из гостиницы, ветер с ног валит. Менорка — плоский остров,
и ветер, как на корабле! Сегодня — выходной, а завтра тур и уже на
Мальорке, играть надо будет прямо с самолета. Подхожу к организато-
рам и предлагаю, чтобы участники переехали сегодня.
«Нельзя, мест в самолете нет».
Неожиданно узнаю, что Ларсен с супругой должны улететь тотчас.
Ну и ну! Все будут играть после перелета, а Бент после того, как сладко
поспит в отеле на Мальорке? Объясняю Глигоричу и О’Келли ситуацию;
Светозар вызывается поговорить с Ларсенами. Через минуту он воз-
вращается весь красный: «Лучше бы не ходил». — Ему попало от мадам.
Организаторы предлагают лететь и мне; соглашаюсь, но вместе со
всеми участниками. Ларсены уезжают в аэропорт, но, увы, из-за непо-
годы аэропорт закрыт, они возвращаются. Дипломатические отноше-
ния с Бентом прерваны.
Хотя на финише я у него выиграл (№ 358), все же Бент обскакал
меня и Смыслова на пол-очка (в двух последних партиях я был не на
высоте положения).
Заключительный банкет. Сидим вместе с местными шахматистами,
они, не стесняясь, критикуют Франко; к нам, советским, относятся дру-
желюбно. Слышу сзади голос Ларсена: «Г-н Котов, нельзя ли через
ваше посредство попросить г-на Ботвинника дать автографы?»
Оборачиваюсь, оба мы засмеялись, пожали руки и помирились. Лар-
сен хорошо говорит по-русски, когда он был в датской армии, его по-
слали в русскую школу.
531
До глубокой ночи сидим в баре и рассуждаем о разных разностях:
и о шахматах, и о политике, и об экономических проблемах, и о шах-
матной машине. Голландец Доннер сердится, он не понимает, о чем
идет речь — Ларсен, Глигорич, Портиш, Ивков, Дамянович знают рус-
ский, то Глигорич, то Ларсен ему переводят... Подружились мы тогда
со Светозаром!
Глигорич удивительно жизнерадостный и живой человек. В 50 лет
он играл в футбол в команде мастеров-ветеранов югославского фут-
бола.
«Светозар, вы же не мастер?» — «Да, но они меня держат, так как
я бегаю быстрее!»
Он является одним из немногих зарубежных шахматистов, которые
всегда связывают начало партии с планом в середине игры. Позицион-
ное чутье отличное — в 1965 году в Гамбурге он выиграл у меня очень
тонкую в позиционном отношении партию. На Мальорке я реванши-
ровался (№ 355).
На обратном пути в Париж О’Келли «возглавил» группу участников.
Мы со Смысловым должны были лететь дальше, а Дамянович и Котов
собирались принять участие в одном турнире в Париже. Прилетели
в аэропорт Орли и только тогда вспомнили, что ни у кого виз нет (кро-
ме О’Келли — бельгийцу французская виза не нужна).
О’Келли на своем превосходном французском вступает с девицами
в полемику — Дамяновичу и Котову виза нужна на две недели.
«Как вы можете это требовать, вы — француз», — заявляет ему стар-
шая по чину. «Я —бельгиец!» — парирует О’Келли.
Замечаю, что мужчина в форме пограничника прислушивается к бе-
седе, но не к перебранке О’Келли с девушками, а к русской речи. Спра-
шиваю:
— Вы знаете русский?
-Да.
— Может, вы нам поможете? — И представляюсь.
Как все изменилось! Мой собеседник дал отрывистое приказание,
девицы смолкли, и тут же в паспортах появились визы на трое суток
(«Потом продлите в полиции», — разъяснил наш новый знакомый). Он
из России, во время войны судьба, когда он был мальчиком, занесла его
во Францию, страстный шахматист. Долго жал нам руки, когда сажал
в такси!
Спустя четыре месяца снова мы со Смысловым в Париже — летим
на турнир в Монте-Карло.
Княжество Монако состоит из одного Монте-Карло, все держится на
туристах да на казино. Многие стремятся стать гражданами Монако:
налогов не платить, в армии не служить... Но и те, кто живет во Франции
рядом с княжеством, ищут работу в Монако.
532
Мсье Луи Торрель, старший официант отеля «Балмораль», где жи-
ли участники, каждый день на мопеде приезжал из Франции на работу.
Его дочь изучала русский и переписывалась с дочерью мастера Эстри-
на, которая в МГУ изучала французский. Небольшого роста, лет сорока
пяти, Торрель держал себя с достоинством. Сидели мы за столиком
втроем: А. О’Келли (он был арбитром), Смыслов и я. Альберик на день
получал четвертинку божоле, мы со Смысловым заказывали томатный
сок (он, кстати, стоит дороже...). Торрель по блату подавал нам громад-
ные бокалы соку и, подмигнув, каждый раз торжественно объявлял:
«Гран шампань де Монте-Карло!»
Играли в выставочном зале на берегу. Сыграл я там две интересные
партии — с Портишем и Бенко. С Портишем (№ 362) был фейерверк
жертв, как во времена Андерсена, с Бенко (№ 361) — провел черными
тончайший позиционный план в английском начале. С Ларсеном вы-
игранную партию (№ 360) свел вничью и опять отстал от Бента на пол-
очка!
Гуляем около казино. Мемориальная доска: здесь было первое пред-
ставление балетной труппы Дягилева. Притихли мы, поняли, что хра-
нят здесь память о посланцах русского искусства.
Заказать билеты на самолет опоздали — Пасха, все забронировано.
О’Келли берет билеты на поезд. Дал я маху, нельзя было об этом про-
сить Альберика, он любит экономить: взял билеты на поезд, где и ва-
гона-ресторана не было. Как остановимся, так пассажиры налетают на
разносчика, он быстро распродает свои черствые бутерброды. Первый
раз мы не поспели, но потом дело пошло — у Альберика ноги длинные,
он всех обгонял.
Сначала ехали берегом на запад. Красива Французская Ривьера,
железная дорога, шоссе, бесконечный пляж, каждые полкилометра
белоснежный четырехэтажный пансионат. От Марселя повернули на
север: тихие, полноводные реки, лиственные леса, поля, удивительная
чистота (только у Лиона было чуть захламлено). В Париж приехали
под вечер: на вокзале толкотня, все друг другу мешают, ну как в род-
ной Москве! Вспомнил в Лондоне Черринг Кросс, все пассажиры спо-
койно, но быстро покидают вокзал... Характер нации — ничего не
скажешь!
Останавливаемся на окране Парижа в отеле, где хозяин шахма-
тист, — О’Келли верен своим привычкам, он всегда там останавливает-
ся. Г-н Вьейфон очень гостеприимен, так же как и его супруга; собствен-
но говоря, она ведает всеми делами, а хозяин играет в шахматы.
Понравилось мне платье хозяйки (с большими белыми цветами).
«Да, я такое видел в магазине, — говорит Альберик, — поехали, купим
Гаянэ Давидовне». Но в магазине такого платья нет, цветы не большие,
а маленькие. Пришлось все же взять платье.
533
Хозяйка смеется, оказывается, она сама перешивала цветы! Пере-
шила она цветы и на платье моей жене.
Альберик хорошо говорит по-русски. Когда мы познакомились
в 1946 году на турнире в Гронингене, он уже тогда владел русским. Вы-
ходец из разорившейся ирландской аристократической семьи, О’Келли,
быть может, был самым большим тружеником среди гроссмейстеров.
Русский изучил просто: поселился в Брюсселе в семье русских эмигран-
тов. Усиленно занимался физкультурой. Купил велосипедный станок
и каждое утро «ездил» 20 минут. Первые ю минут ничего не чувство-
вал, но вторые — пот льет градом. Вот и ходил О’Келли стройный и,
кстати, с предельной скоростью 8 километров в час. Я легко делаю
6 километров в час; когда мы гуляли вместе, устанавливалась какая-то
средняя скорость — я еле за ним поспевал!
Но вернемся к шахматной программе...
Искусственный шахматист
Летом 1968 года из Гейдельберга (ФРГ) пришло письмо через «Меж-
дународную книгу»: г-н Петере, сотрудник известного научного изда-
тельства «Юлиус Шпрингер» (просьба не путать с гамбургским изда-
тельством Акселя Шпрингера — писал г-н Петере), сообщал, что из-
дательство решило выпустить книжку «Алгоритм игры в шахматы» на
английском — в своем нью-йоркском отделении. От меня требовалось
проверить перевод и написать предисловие к английскому изданию.
Конечно, я охотно согласился, ибо это было признанием; легче будет
организовать в Москве работу над составлением программы. Вскоре
пришел и перевод, сделал его некто Артур Браун. Кто он, я тогда не знал
(потом выяснилось, что Браун — научный обозреватель газеты «Нью-
Йорк тайме»); понял лишь, что он не шахматист, так как он не знал
шахматных терминов на английском, русский язык знал неплохо,
книжку изучил во всех тонкостях!
Когда мы с Криницким трудились над рукописью и мой редактор
усматривал какую-либо параллель между ЭВМ и человеком, Николай
Андреевич каждый раз использовал кавычки. Браун, вероятно, не видел
в этой аналогии ничего плохого и — удивительное дело — все кавычки
Криницкого снял, а те, которые поставил до редактирования автор,
оставил!
Попросил я одну девушку, хорошо владевшую английским, перево-
дить мне с листа на русский, а сам следил по русскому тексту. Как полу-
чалось какое-либо смысловое разночтение, производилась дополни-
тельная проверка и, если нужно, исправление. Перевод был приведен
в полный порядок.
534
В 1971 году книжка в английском переводе вышла в свет. Издана
была отлично. Браун в своем предисловии хвалил меня, будто я Лев
Толстой. Отклики за рубежом были благоприятные, лишь в одном ан-
глийском журнале появилась такая грубая рецензия, что ее предвзя-
тость была очевидной.
Очень мне хотелось опубликовать предисловие Брауна в Москве —
опять же в целях пропаганды. Редакция «За рубежом» сначала согла-
силась, потом отказалась. Собственно говоря, нужно было опубликовать
не все предисловие, а лишь страницы полторы машинописного текста.
Наконец сотрудники «Комсомольской правды» предложили это опу-
бликовать на страницах газеты с тем условием, что одновременно будет
опубликовано и интервью с советским специалистом.
Криницкий согласился дать интервью, если я ему помогу. Написал
вопросы за журналиста (слава богу, знаю, что они обычно спрашива-
ют) и ответы за Криницкого (его я тоже изучил). К моему удивлению,
Николай Андреевич внес исправление: он заявил, что никакого от-
ношения к эвристике алгоритм Ботвинника не имеет, Ботвинник-де,
мол, познал самого себя и свой метод мышления формализовал в ви-
де алгоритма!
Газета наконец с опозданием опубликовала интервью Криницко-
го — и только! А жаль, добрые отношения с газетой были прерваны;
лишь в 1975 году они восстановились. Потом уже выдержки из пре-
дисловия Брауна были опубликованы в журнале «Зарубежная радио-
электроника»...
Последний мой успешный турнир был в январе 1969 года в Вейк-ан-
Зее (Голландия). В фирме «Хохофен» (большое металлургическое пред-
приятие) работает сын первого президента ФИДЕ А. Рюба (кстати, су-
пруга Рюба-младшего свою молодость провела в доме, в котором сейчас
помещается советское посольство в Гааге). Под руководством Рюба-
младшего уже многие годы проводится традиционный фестиваль: тур-
нир гроссмейстеров, турнир мастеров, женский турнир, а на конец не-
дели съезжаются многие любители шахмат, чтобы сразиться за шах-
матной доской в рамках этого же фестиваля.
Жили и играли в студенческом общежитии. У каждого отдельная
комната, но стены такие тонкие, что все слышно. Душевая холодная,
в середине турнира я, не проверив наличия горячей воды, принял
холодный душ и простудился. Хорошо — после семи туров имел шесть
очков, так что с этим запасом сумел дотянуть до дележа первого ме-
ста.
Собственно, надежд на успех было мало, так как в партии с Порти-
шем я долго стоял на проигрыш. Но при первом доигрывании венгер-
ский гроссмейстер упустил простой выигрыш; лежу в постели (просту-
да) и работаю с карманными шахматами. Входит Керес: «Как дела?»
535
Объясняю, что вот если бы удалось получить такую позицию, то ни-
чья, но как этого добиться — не знаю... Керес взял шахматы, подумал
немного: «А нельзя ли так сыграть?»
Глянули мы друг на друга и... захохотали. Не могли успокоиться
долго, настолько просто, неожиданно и изящно было решение, пред-
ложенное Паулем. Конечно, партия закончилась вничью, и Портиш не
стал победителем турнира!
После турнира — традиционный банкет человек на юо, а может,
и больше. Впервые он был проведен сразу после войны, после первого
фестиваля; тогда голландцы голодали, и меню «торжественного» обе-
да поневоле было скромным: гороховый суп. Шли годы, десятилетия,
но гороховый суп остался. Я отведал две тарелки — вкусно, да кроме
супа, мороженого и кофе, ничего не было!
Пригласили меня на выступление друзья из шахматного общества
города Лейдена — после юбилейного турнира 1965 года в Нордвейке
я был избран почетным членом общества. Но перед выступлением бе-
седа за чашкой чаю: весной 1970 года общество собирается отметить
свое 75-летие организацией матча Ботвинник — Фишер. Подумал я и
согласился.
Пора мне было с шахматными выступлениями расставаться. Прав-
да, как показали турниры на Мальорке, в Монте-Карло и Вейк-ан-Зее,
и спортивные результаты были неплохими, и партии были интерес-
ными. Но с тремя трудовыми обязанностями в жизни я не справлял-
ся: электротехника, шахматный алгоритм и практическая игра —
слишком много. Ранее более чем в двух направлениях я не работал.
Зимой 1969 года я решил, что через год закончу выступать в турни-
рах.
Это было, конечно, ошибкой; заранее это не следовало решать.
Я сыграл еще в трех соревнованиях — Белград (1969)» матч столетия
и Лейден (1970), но играть, как прежде, уже не мог. Я старался, но что
было делать — в подсознании уже не понимал, зачем мне работать,
анализировать, напрягаться, если ухожу от шахматной практики.
В этих соревнованиях у меня были срывы, апатия, и в целом я их про-
вел неудачно.
Обсуждаем с голландскими друзьями условия матча. Приходим
к полному согласию.
— Но Фишер? Вы же знаете, как трудно с ним иметь дело? Разве он
будет держать свое слово?
— Мы все предусмотрели. Все переговоры будут через адвокатов.
Соглашение будет иметь юридическую силу.
Голландцы держались уверенно. Дальнейшие события показали,
что их уверенность не имела серьезных оснований — я уже тогда лучше
понимал американского гроссмейстера.
536
Но Фишеру выгодно было сыграть со мной тренировочный матч —
чем бы он ни кончился (вероятно, Фишер выиграл бы это соревнова-
ние), американец многому у меня мог научиться! Начались переговоры,
я предложил играть матч на большинство очков из 16 партий, Фишер —
до шести выигранных без ограничения числа партий. Ни я, ни органи-
заторы не могли это принять: организаторы боялись чрезмерного чис-
ла партий, а я был не столь молод, чтобы играть больше шестнадцати...
Сговорились на восемнадцати, Фишер уступил.
Готовился я к матчу до сентября 1969 года; когда адвокаты разо-
слали участникам согласованный проект договора и осталось лишь
подписать, Фишер вновь потребовал, чтобы игра была до шести выи-
гранных без ограничения числа партий... Переговоры еще продолжа-
лись до Нового года: в декабре в Белград во время турнира приезжал
ко мне доктор Вейланд, уполномоченный шахматного общества Лей-
дена. Я ему объяснил, что больше восемнадцати партий играть не могу,
и предложил компромисс: играем до шести выигранных, но если во-
семнадцати партий будет для этого мало, то тогда победитель опреде-
ляется по большинству очков. Фишер и это не принял!
Теперь многим ясно, что у Фишера был маниакальный страх начать
соревнование. Видимо, по этой причине наш матч, объективно столь
полезный американцу, субъективно был для него неприемлем. Тогда
голландцы и решили провести четверной матч-турнир.
В декабре 1969 года первый раз побывал я в Югославии. На турнире
в Белграде были интересные встречи, особенно мне удался ладейный
эндшпиль с Натановичем (№ 373). Но главный итог состоял в том, что
я нашел в Югославии шахматных друзей.
Жили и играли мы на отлете, в отеле «Югославия», в новом районе
Белграда. Иногда я рассказывал Геллеру и Полугаевскому разные эпи-
зоды из шахматной истории. Они удивлялись — тогда я и решил писать
воспоминания.
Мои товарищи были очень «заняты». Как-то в центре Белграда их
застал дождь. Купили они на паях зонтик и добрались до отеля. Но
кому должен принадлежать зонт? Это решалось с помощью «сиамско-
го дурака». Весь турнир Геллер с Полугаевским сражались в карты —
многие участники с удовольствием наблюдали за этими баталиями:
зонт переходил из рук в руки, но в конце концов им завладел одессит.
Я не являюсь сторонником такого рода турнирного режима...
Предстоял матч века — команда СССР против команды всех других
стран. Старая идея — когда я действовал в ФИДЕ, то отвергал этот про-
ект, ибо полагал, что это может иметь, с точки зрения сплоченности
ФИДЕ, нежелательные последствия, но что делать?
537
Перед матчем повторилось что-то вроде 1952 года, когда меня ис-
ключили из сборной олимпийской команды. Ряд гроссмейстеров — те,
кто играли на первых досках, — добились того, что мне была предостав-
лена доска № 8. Это, очевидно, было рассчитано на то, что я откажусь
играть в команде. Скорее всего я бы и принял именно такое решение,
но опасность поражения советской команды была столь велика, что все
же согласился ехать в Белград.
Но разлад в команде всегда наказуется, и наказание было столь же
жестоким, как и в 1952 году. Лидеры советской команды провалились.
Вывезли воз те, на кого «авторитеты» и не надеялись. Между тем ни-
каких объективных причин ставить меня ниже четвертой доски не бы-
ло! И за рубежом, и в СССР результат советских участников на первых
досках получил соответствующую оценку.
И вот мой последний турнир в жизни — Лейден, 1970. Жили в Норд-
вейке, играли в Лейдене. Трудно мне было играть. В зале школы, где
проходил турнир, сыро, вентиляция отсутствует. Никакого творческого
удовлетворения от своей игры я не получал.
И осталась только научная работа...
И все же с шахматами я не расстался — только в турнирах перестал
играть. Еще в 1963 году по инициативе Г. Гольдберга была сформиро-
вана детская шахматная школа спортобщества «Труд». Среди учеников
были Карпов, Балашов, Разуваев, Рашковский, Злотник и другие; все
потом стали мастерами, а четверо — гроссмейстерами. Школа функци-
онировала полтора года.
Занятия школы возобновились в 1969 году. Сначала у слушателей
не было больших успехов, но в 1975—1976 годах дело пошло на лад:
Лосев, Харитонов, Ахшарумова стали мастерами, Ахмыловская —
гроссмейстером, Л. Зайцева завоевала звание чемпионки Москвы. Ка-
спаров стал чемпионом мира, Юсупов — чемпионом мира среди юно-
шей, Долматов годом позже последовал его примеру, Соколов также
добился отличных успехов.
Занятия я провожу по системе, проверенной еще до войны в Ленин-
градском Дворце пионеров. Занимаемся мы вместе, но рассматриваем
при этом игру одного слушателя. Он комментирует свои партии, от-
читывается в задании... Именно таким образом можно познать душу
юного шахматиста, изучить как его достоинства, так и недостатки. По
ходу обсуждения даю ему советы, критикую, а все остальные ученики
в это время, с одной стороны, мотают на ус, с другой — участвуют в об-
суждении. В заключение слушателю дается устная характеристика его
творческого и спортивного лица и вручается индивидуальное задание,
которое должно помочь его дальнейшему продвижению.
538
По-видимому, школа дала неплохие результаты. Все четыре шахма-
тиста, которые в 1986 году оспаривали звание чемпиона мира (Каспа-
ров, Карпов, Соколов и Юсупов), учились в этой школе.
В начале 1986 года, после нескольких лет перерыва, занятия в шко-
ле возобновились. Но на сей раз у школы уже два руководителя: ко мне
присоединился Г. Каспаров.
Появлению шахматной смены в немалой степени содействовали со-
ревнования, которые проводит ЦК ВЛКСМ, — турнир «Белая ладья»,
где определяется самая сильная школьная шахматная команда, турнир
Дворцов пионеров, где в финале гроссмейстеры дают сеансы с часами
нашим лучшим шахматистам-пионерам, — все это приводит к популяр-
ности шахмат среди школьников и позволяет надеяться на новое по-
полнение рядов гроссмейстеров. Яркое тому подтверждение — успехи
Гарика Каспарова, который отлично учился в школе, и успешно вы-
ступал в соревнованиях, и серьезно занимался шахматным анализом.
Наше Советское государство использует воспитательную силу шах-
мат более полувека.
Но я не только продолжал заниматься с ребятами и помогать юным
мастерам. В1975 году вернулся к аналитической работе и выпустил в из-
дательстве «Молодая гвардия» сборник партий «Три матча Анатолия
Карпова».
Много в те годы пришлось поездить по Советскому Союзу — не-
малую роль сыграл в этом деле Макс Эйве. Он выразил желание по-
путешествовать по Сибири и Дальнему Востоку и встретиться с мест-
ными шахматистами; естественно, я вызвался сопровождать старого
друга...
Вообще в Нидерландах и кроме Эйве у меня много друзей, и не толь-
ко среди шахматистов. Так сложилась моя шахматная судьба, что в этой
стране я выступал не один десяток раз. Шахматистов в Голландии мно-
го: интеллигенты и рабочие, взрослые и дети, католики и протестан-
ты — в шахматы играют во всех слоях общества. Поэтому, когда более
четверти века назад было основано общество дружбы «СССР — Нидер-
ланды», я был избран председателем правления. Общество объединя-
ет как многих советских специалистов, связанных с культурой, эконо-
микой, искусством и историей голландского народа, так и всех интере-
сующихся этой своеобразной и красивой страной. Наше правление
в своей деятельности стремится укрепить доброе отношение между
нашими народами — дело, начатое еще царем Петром (домик, где Петр
жил в Заандаме, бережно сохраняется)...
Но вернемся к нашим с Эйве поездкам по Сибири.
Выступали мы в Свердловске, Новосибирске, Иркутске, Братске. Во
второй раз добрались до Хабаровска, где мы с Эйве должны были про-
ститься: мне еще предстояло лететь в Петропавловск-на-Камчатке
539
и Владивосток, а голландский гроссмейстер через Находку направлял-
ся морем в Японию.
Наступила пора расставания...
«Хочу в дорогу, на теплоход, взять бутылочку шампанского», — ска-
зал Эйве; пошли в гастроном, но шампанского в продаже нет.
«Не может быть, — говорит голландец, — вот же реклама: пейте «Со-
ветское шампанское»!» Пришлось купить бутылку в ресторане...
Еще при встрече Эйве в Москве, в аэропорту Шереметьево, мне по-
казалось странным, что профессор не заполнил декларацию об имею-
щейся валюте (валюта должна была у него быть — он ехал дальше,
в Японию), но я не стал вмешиваться. В Хабаровске же Эйве меня спра-
шивает: «А что мне делать с валютой, декларации нет...»
Позвонил в Находку начальнику таможни, ответ четкий: «Конфи-
скуем, если нет декларации».
— Профессор, сколько у вас валюты? Сколько вам нужно, чтобы про-
жить в Японии? Отдайте мне лишнюю валюту.
Эйве покорно отдает...
— Что вы скажете в таможне, если вас спросят о валюте?
— Скажу, что она у меня есть!
Вот упрямец, ну ладно, я тебя перехитрю...
— А если я у вас отберу всю валюту, дам в дорогу запечатанный кон-
верт, на котором будет написано, что он адресован профессору Эйве, но
вскрыть надо только на теплоходе? Что тогда вы ответите?
— Скажу, что валюты нет...
Оба мы посмеялись, так и было сделано — взял я грех на свою душу.
В Амстердам Эйве возвращался через Москву. Съездили мы с ним в та-
моженное управление, рассказали, что профессор забыл заполнить
декларацию, и ошибка тут же была исправлена.
Сложная натура была у М. Эйве. Человек талантливый и острый,
живой и добрый, но, когда он возглавил ФИДЕ, выяснилось, что, как
и за шахматной доской, в своей президентской деятельности он недо-
статочно принципиален!
Камчатка мне понравилась. Купались мы в Паратунке, вода из тер-
мального источника — темная, но чистая, есть бассейны с водой 370, есть
и 400. От 400 я сразу вынужден был отказаться, а вот 370 — неплохо!
Шахматистов много. Были только два дня, в долину гейзеров слетать
не успели. Когда уезжали, облачность была низкой. Ну, думаем, даже
с воздуха Камчатки не увидим. Пробили облачность — чудо: Авачин-
ский и Корякский вулканы «пробили» облачность так же, как и мы,
видны отлично. Удивительное зрелище!
К нашему с Эйве визиту в Братск интерес был исключительным.
Подходим к зданию, где выступаем: несколько шахматистов стоят
с транспарантом: «Привет Эйве и Ботвиннику!» Эти шахматисты были
540
со строительства Усть-Илимской ГЭС; шесть перворазрядников при-
летели на специальном самолете.
Потом уже (без голландца) летали мы с Я. Эстриным на строитель-
ство Саяно-Шушенской ГЭС, могучая там природа (проектная высота
плотины 300 метров). На катере по Енисею спустились до Шушенско-
го и осмотрели мемориал. Удивительно было в 70-е годы наблюдать
дореволюционное Шушенское: сельскую лавку (все товары были на
прилавке), полицейский участок, где ежедневно отмечался Ленин, из-
бы, в которых жил Владимир Ильич во время ссылки... Иначе себе
я представлял ранее этот период жизни Ленина!
Мне особенно интересно было побывать в Шушенском, так как, на-
ходясь в ссылке, Владимир Ильич играл в шахматы со своими товари-
щами — об одной их партии живо рассказал П. Лепешинский в своих
воспоминаниях о Ленине. Я слышал об этом и непосредственно от Пан-
телеймона Николаевича, когда в 1933 году мы вместе отдыхали в Те-
берде, — он тогда со мной и в сеансе играл.
До 1917 года Ленин изредка интересовался шахматами. По-
настоящему он увлекался ими, лишь когда работал в Самаре помощни-
ком присяжного поверенного в делах Хардина — сильного шахматиста.
Известный этюд братьев Платовых вызвал его восторг, но после Ок-
тярьской революции Ленину времени для шахмат уже не оставалось.
Выступали мы и в Абакане, Дивногорске (осматривали Краснояр-
скую ГЭС) и в самом Красноярске.
Один раз встречались вместе с Эйве с шахматистами города Влади-
мира и ездили в Суздаль. Директор музея, симпатичный молодой че-
ловек — он недавно окончил исторической факультет МГУ — вызвался
все показать в музее нашему гостю Эйве. Но как быть с переводом?
Специальные термины, давно ставшие достоянием истории, наш пере-
водчик, прикомандированный от спорткомитета, не знал.
Еще в Москве, когда мы садились в поезд, я заприметил одного ан-
гличанина — он по-русски спрашивал, идет ли поезд до Владимира. Ба,
да он здесь, в музее...
— Нельзя ли присоединиться к вашей экскурсии? — спрашивает он.
Выясняю, кто же он такой, оказывается, — доцент Лондонского уни-
верситета, преподает русский язык.
— Переводить с русского на английский будете?
— Конечно!
— Тогда можно...
Англичанин знал все исторические термины, и Эйве с восторгом
приобщился к истории становления северо-восточной Руси. Вместо го-
норара за перевод мы подвезли англичанина до Владимира.
Только я вернулся в Москву из Лейдена, пришло письмо от Бутенко
из Новосибирска с отказом от дальнейшей работы. Субъективно Во-
541
лодя, конечно, ошибся, без меня он уклонился от правильного пути.
Объективно Бутенко помог мне своим отказом.
Я считал ранее, что программу должен сделать Бутенко, поэтому
держался довольно пассивно, не вникал в различные тонкости работы.
Когда я остался один, понял, что требование Криницкого о том, чтобы
я разработал блок-схемы алгоритма, справедливо. Пришлось засесть
за работу.
К тому времени алгоритм продвинулся вперед. В конце мая 1969 го-
да, во время отдыха в Крыму, я открыл новый элемент алгоритма —
зону*. Простая зона — это совокупность фигур и траекторий их пере-
движения, где основной траекторией является траектория нападения
атакующей фигуры по направлению к атакованной; другие фигуры
либо препятствуют этому нападению (они того же цвета, что атакован-
ная), либо поддерживают (они одного лагеря с атакующей).
Оказалось, что такая зона формируется по строго детерминирован-
ной структуре, в зону включаются лишь те фигуры, которые успевают
принять участие в борьбе. (Бутенко решил, что включение зоны в ал-
горитм необязательно. Формально мы на этом и разошлись.)
Я продолжал трудиться над оформлением работы, не прекращая
ее ни в поездках, ни во время отдыха. Осенью 1971 года я совершил
большое турне по Югославии — сделал примерно 2500 километров на
автомашине. Был в Сербии, Македонии, Черногории, Боснии и Гер-
цеговине, Хорватии, Словении и Воеводине! Откровенно говоря, наи-
большее впечатление произвела Черногория. Какие кручи, ущелья...
Выступал я в Цетинье, древней столице Черногории. Были мы вместе
с Божидаром Кажичем, впоследствии он был вице-президентом ФИДЕ:
он родился в деревушке недалеко от Цетинье, кончил в древней сто-
лице гимназию, во время войны партизанил в горах. Черногорцы счи-
тают себя «почти» русскими. «Нас с рускими 200 миллионов», — по-
смеиваются они. Как мне рассказывали, Черногория со времен рус-
ско-японской войны до сих пор «находится» в состоянии войны
с Японией — Черногория тогда присоединилась к России и направила
на фронт (так уверяют черногорцы) двух солдат, а при заключении
мира забыли объявить, что Черногория прекратила состояние войны
с Японией!
Поехали отдыхать на побережье Адриатики, в Будву. Пляж весь из
белых мелких камешков, никаких волн — перед Будвой в двух киломе-
трах лежит остров Светый Никола, он защищает Будву от морских вол-
нений. Вода такая чистая, что нельзя понять, какая глубина!
Купался, конечно, и... продолжал свою работу!
Впоследствии зона была заменена «цепочкой». Идея цепочки та же, но
структура ее — иная.
542
Подружились мы с Божо. Рост примерно 190, здоровый, спокойный
черногорец, декламирует Пушкина. Справедлив и принципиален, и в
то же время есть в нем что-то детское... Серьезно изучает историю шах-
мат, когда знакомится со старой шахматной книгой, радуется, будто
клад нашел. Когда знал, что я работаю, не мешал (редкое качество).
Звонят из Совета по кибернетике Академии наук; Е. Геллер (просьба
не путать с гроссмейстером!), сотрудник совета, приглашает 8 декабря
выступить на семинаре в Доме ученых — весьма кстати. Пытался я до-
говариваться с различными организациями о совместной работе над
программой, но безуспешно. Криницкий и Рамеев, встретившись на
одном совещании, обсудили этот вопрос и решили: надо направить про-
граммистов в лабораторию, которой я руковожу, и там начать работу.
Конечно, я был за; может, на этом семинаре и найдутся сотрудники?
Мне показалось, что семинар прошел неудачно, вопросов много, но
никто не выступил. Сначала сослепу не разглядел присутствующих, но,
когда начались вопросы, по голосам узнал старых знакомых: и М. Шу-
ра-Бура, и Г. Адельсон-Вельский... Потом они подошли и держались
приветливо, за пять лет многое изменилось. Вместе с Адельсоном под-
ходит его новый сотрудник М. Донской:
— Мы совершенствуем нашу программу, — говорит Георгий Макси-
мович.
— А для дерева перебора выделяются ходы, имеющие смысл, или
ходы включаются без разбора?
— В перебор идут все ходы.
— Это бесперспективно, — заявляю категорически... В разговор всту-
пает Донской:
— Это вы так думаете, а мы думаем иначе!
Вот и нашел товарищей по работе...
Но Геллер очень доволен «обсуждением»: «Поймите, никто не вы-
ступил против, а вопросов сколько было — значит, все хорошо. В до-
кладе вы сказали, что у вас новая работа оформлена? Давайте издадим
препринт в Совете».
Поблагодарил я Ефима Самойловича за любезное предложение,
и летом 1972 года препринт «Блок-схема алгоритма игры в шахматы»
был выпущен в свет.
Геллер помог и в самом главном: вскоре председатель Совета по ки-
бернетике академик А. Берг направил три письма: в Госкомитет по на-
уке и технике, в Госплан СССР и в Минэнерго. В результате было при-
нято решение об открытии в нашем институте соответствующей науч-
ной темы и о совместной работе с математиками ГВЦ Госплана;
Госкомитет по науке отнесся благоприятно к работе.
543
Потом я узнал, что американское издание книги «Алгоритм игры
в шахматы» сыграло свою роль в этом деле. Ответственный сотрудник
Госкомитета В. Максименко как-то встретился на одной международ-
ной конференции с крупным американским специалистом по принятию
решений Германом Каном:
— Как вам понравилась книжка Ботвинника? — спрашивает Кан.—
У нас она произвела хорошее впечатление.
Виталий Иванович и попросил почитать русское издание книжки,
когда решался вопрос об открытии темы!
Разрешение-то разрешением, а где программистов взять? Биржи
труда у нас нет, объявление о приеме на работу не дашь, но голь на вы-
думку хитра!
Взял я сам у себя интервью, опыт уже был, один раз я это проделал
с Н. Криницким для «Комсомольской правды». На этот раз принял все
меры предосторожности: «журналист» задавал мне вопросы стандарт-
ные и даже недружелюбные — догадаться, что именно я задавал себе
вопросы, было невозможно. Но самое главное в интервью было то, что
читатели еженедельника «64» узнали: ищу я программистов и что об-
ращаться с предложениями надлежит по адресу ВНИИЭ.
Могло показаться на первый взгляд, что успех был полным: пришло
около 40 писем, одно из Голландии, а одно даже из далекой Австралии.
Австралиец волновался, что я уже набрал сотрудников, сообщал о сво-
ем семейном положении (женат, детей пока нет) — готов выехать не-
медленно. Но от москвичей было всего десять писем. Иногородних
в расчет принимать нечего; ранее двух сотрудников лаборатории мне
удалось прописать в Москве, и тогда же я твердо решил, что третий раз
в жизни этой «ошибки» повторять не буду.
Решили создать аттестационную комиссию под председательством
Криницкого, вошли в нее, кроме меня, Д. Лозинский и Л. Полтавец
(предполагалось, что именно они будут консультировать работу по со-
ставлению программы). Поговорили со всеми желающими москвичами,
и стало грустно: или не подходили программисты по деловым каче-
ствам, или были связаны работой по рукам и ногам, или, узнав, что им
«грозит», сами отказывались. Да и с выделением штатов и фонда на
зарплату дело задерживалось в Госкомитете.
Пошел тогда я в Минэнерго на прием к С. Мхитаряну, почти трид-
цать лет назад подружились мы с ним. Сурен Григорьевич принадлежал
к той старой гвардии советских энергетиков, которые во время войны
обеспечивали страну электроэнергией; тогда деловые качества специ-
алистов проходили суровую проверку.
«Это не вопрос», — сказал Сурен Григорьевич и выделил две едини-
цы и соответствующий фонд зарплаты; пожали мы друг другу руки. Но
как эти единицы заполнить?
544
В июне звонит Максименко: «Программистов еще не нашли? На-
правляю вам одного...» Спасибо Виталию Ивановичу — не забыл о шах-
матной программе. Мир не без добрых людей (в этой старинной пого-
ворке «добрый» означает «хороший»). Через полчаса мы уже беседо-
вали с Борей Штильманом, он только кончил мехмат МГУ и был
недоволен направлением на работу, которую ему навязывали, — он
и пришел к Максименко в поисках более интересного дела.
Учился он отлично, правда, очень юным выглядел.
— Куда же у вас направление?
- На ВЦ ВНИИЭ.
Вот это да! Стало быть, оставалось лишь договориться с руковод-
ством нашего ВЦ...
Боря кончил кафедру дифференциальных уравнений и никакого
отношения к программированию не имел, но изучить все можно — объ-
ясняю ему задачу, которую надо будет решать. Выбора у Штильмана не
было: или прыжок в неведомое (то бишь делать уникальную програм-
му — гроссмейстера), или будничная работа на ВЦ. Конечно, это не то,
о чем он мечтал, когда учился, но, может быть, это еще лучше? Боря
снисходительно сказал «да».
Итак, в августе 1972 года появился первый программист. Посколь-
ку он не был шахматистом, ему была поручена общая часть про-
граммы — программа поиска траектории. Следовало найти шах-
матиста, чтобы обеспечить выполнение специальной шахматной
части программы. Пришлось вновь просмотреть список десяти
«добровольцев»-москвичей: выбор пал на Сашу Юдина, кандида-
та в мастера, раньше он был чемпионом МИИТа; надо было лишь
«перетащить» его из ЦНИИ МПС, где он работал программистом.
Саша подтвердил согласие; Аксель Иванович Берг подписал просьбу
о переводе Юдина, и в сентябре 1972 года появился второй програм-
мист*.
За год накопилось немало новых идей, многое было уточнено — пи-
сал я новую работу. Пригласили меня югославы быть почетным гостем
Всемирной Олимпиады в Скопле. Отлично — за две недели там можно
будет закончить новую книжку.
Обо всем договорился с математиками: Боря делает программу полу-
чения траекторий, Саша — библиотеку дебютов; все — на ФОРТРАНе
(ФОРТРАН — разновидность машинного языка; ЭВМ при этом исполь-
зуется хуже, но писать программу легче).
Итак, Скопле 1972 года. Живу в Олимпийской деревне у подножия
горы Водно: в двухэтажном домике занимаю весь второй этаж! Скопле
пострадало от землетрясения и отстраивалось за счет пожертвований.
К сожалению, Юдин не оправдал надежд.
545
Строительство отличное, после Олимпиады деревня становилась перво-
классным отелем для туристов. Олимпиада проходила в новом выста-
вочном помещении: зрители — посредине на возвышении, участники
сидят внизу по окружности. Зрители в бинокль могут наблюдать за
любой доской, без бинокля — по демонстрационным доскам. Лучшей
организации Олимпиады не было, а будет ли?
Успешно работаю. После завтрака заходит за мной О’Келли, и под-
нимаемся на Водно, с каждым днем все выше (Альберик умеряет свой
шаг, и я поспеваю). Однажды к нам присоединился Смыслов, ноги у не-
го длинные, так что все было в порядке, но характер сказался, и больше
Вася не появлялся...
Впоследствии Альберик тяжело заболел и незадолго до смерти при-
езжал в Золинген (ФРГ) повидаться (там я давал сеанс)...
В середине Олимпиады большая группа участников и гостей была
приглашена в Белград. Поданы два самолета, и часа через два нас при-
нимает президент Тито. Тито шел уже девятый десяток, но держался
он прямо, говорил не по записке, свободно владел английским и рус-
ским. После официальной части маршал сел, слева от него Эйве, по
правую руку — Ботвинник, Смыслов, Таль, Петросян и Глигорич. Сидим
и молчим, что делать? Осмелел и сказал:
— Товарищ маршал, шахматистам очень приятно, что вы наш кол-
лега...
— Да, еще в Первую мировую войну в русском плену играл в шахма-
ты, сейчас некогда, а будет ли матч-реванш Фишер — Спасский?
Эйве заявил, что такой матч необходим. Выясняется, что Тито «бо-
лел» за Спасского. Обсуждаем перспективы шахмат как во всем мире,
так и в Югославии. Речь заходит о политике: «Самым сокровенным
моим желанием, — говорит президент, — является то, чтобы никогда
не повторилась мировая война...»
После работы фотографа — конечно, рядом с Тито при этом оказал-
ся Котов — прощаемся и летим назад, в Скопле.
Кажич просит выступить с сеансами в трех македонских городах,
один из них — у греческой границы. Гонорар — стиральный автомат
для жены! Божо — добрый и симпатичный друг...
С законченной работой направляюсь в обратный путь, в аэропорту
Скопле неожиданная встреча — Л. Коган! Он тоже летит в Белград.
Впервые я увидел Леонида Борисовича треть века назад, когда 16-лет-
ний Леня выступал на ежегодном празднике в «Артеке».
Мило беседуем, Коган рассказывает, как несколько дней назад он
забыл перед посадкой в самолет указать свои чемоданы (это правило
введено для того, чтобы не был погружен багаж, если пассажир укло-
нился от поездки, — борьба с терроризмом!) и прилетел в Любляну без
вещей... В Белграде мы расстаемся.
546
За мое отсутствие настроение у Бори Штильмана улучшилось, он
вполне оценил задачу и своей судьбой доволен. «Один мой товарищ, —
с хитрой улыбкой говорит Боря, — уже в аспирантуре, встретил и удив-
ляется, что я на семинар кафедры не прихожу...» ФОРТРАН освоен,
подпрограмма получения траекторий выполняется. У Саши Юдина
с библиотекой дебютов также дело двигается. Как и предполагалось,
М. Лозинский и Л. Полтавец консультируют молодых программистов.
Криницкий тоже доволен.
— Работа будет успешно закончена, — несколько неожиданно за-
являет он.
— Почему?
— У вас нет чувства стадности, — объясняет свою уверенность Нико-
лай Андреевич.
Да, это чувство должно отсутствовать у каждого большого шахмати-
ста, ибо он привык за доской опираться только на свои расчеты и по-
лагаться лишь на свои силы...
Летом 1973 года в издании Совета по кибернетике Академии наук
вышел новый препринт «О кибернетической цели шахматной игры».
Саша работу над библиотекой дебютов закончил и начал составлять
библиотеку эндшпилей. Но с Борей начались осложнения.
В алгоритме были неясности, недостаточно доказанной была не-
обходимость формирования зоны игры, неясна и динамика изменения
зон, то есть динамика всего математического отображения позиции.
Боря доказывал, что зона не нужна; на споры уходило время, а я столь-
ко сил и времени тратил на электротехнику, что работа над программой
застопорилась. Наконец зимой 1974 года вопрос о зоне был согласован,
а с формированием новых зон, динамикой математического отображе-
ния неясность сохранилась. И стал я подумывать: а не отказаться ли
мне от электротехники, как я уже сделал это с турнирными выступле-
ниями, ради более важной задачи?
За последние несколько лет дальнейшая разработка теории и внедре-
ние управляемой машины существенно продвинулись. Совместно с од-
ним харьковским заводом была полностью отработана система управ-
ления для двигателя юоо кВт, получен патент за рубежом и поставлен
опытный образец АС-двигателя на цементный завод. Аналогичная за-
дача совместно с заводом «Электросила» была подготовлена для экс-
периментальной Кислогубской приливной станции. На гидростанции
на Кольском полуострове были проведены все необходимые исправле-
ния в схеме АС-генератор а, и в 1972 году проведена опытная эксплуата-
ция в течение требуемых 72 часов. Однако вопросы дальнейшего вы-
пуска опытных образцов и выпуска серии АС-машин застопорились.
Люди суть люди; как и в шахматах, когда я трудился на благо шахмат
вообще и советских в частности, встречал неизбежное сопротивление,
547
так и в электротехнике сопротивление становилось все сильнее, чем бли-
же было завершение работ по проблеме «Управляемая машина пере-
менного тока». Пожалуй, в шахматах было даже легче; добился прове-
дения соревнования — играй и демонстрируй, на что способен. В элек-
тротехнике, если завод не сделает, то и ты ничего не сделаешь...
Да и в лаборатории положение было неспокойным, моим сотрудни-
кам время от времени казалось, что без меня им будет лучше! В инте-
ресах работы я терпел и относился к этому снисходительно, но когда
19 июня 1974 года было очередное «восстание», то колебаний у меня не
возникло — шахматная программа превыше всего!
24 июня была достигнута договоренность с руководством института,
что с сего числа я занимаюсь только программой для ЭВМ. Нелегким
было это решение: 19 лет посвятил я проблеме управляемой машины,
да и научные исследования не удалось завершить полностью — работа
машины в динамическом режиме продолжала оставаться неисследо-
ванной. И хотя здесь не только идеи, но и план работы был ясен и в
успехе поиска не было сомнений — динамическая устойчивость маши-
ны может быть обеспечена так же успешно, как и статическая, — решил
я распроститься с электротехникой...
К осени 1974 года алгоритм был приведен в относительный порядок,
Штильман заработал с плотной нагрузкой. В чем же вкратце суть рабо-
ты, почему она столь важна?
Когда я впервые прочел работы Клода Шеннона, то не оценил их
в полной мере. Меня тогда интересовало лишь то, что Шеннон пред-
лагал по формализации шахматной игры: 1) полный перебор всех ходов
в пределах усеченного дерева и 2) выборочный перебор по аналогии
с игрой шахматного мастера.
Первый метод — американские математики образно назвали его
«брут форс» («грубая сила», грубая в том смысле, что грубая сила жи-
вотного противопоставляется изощренным человеческим приемам)—
меня, конечно, устроить не мог (правда, когда Шеннон писал свою ра-
боту, еще не был известен метод ветвей и границ, метод, который по-
зволяет сократить объем дерева перебора, но и это не может спасти «брут
форс» от критики). Второй метод, разумеется, вполне подходил в прин-
ципе, но никаких ясных рекомендаций по применению этого метода
дано не было. Да это и понятно — Шеннон познакомился с шахматами
слишком поздно, шахматным специалистом он не был. И все же в статье
содержится указание на то, как мастер использует свою библиотеку по-
зиций, использует опыт про шлого, партии, сыгранные ранее. Тогда на
это указание я не обратил внимания, продолжал работать лишь над по-
иском хода в оригинальной позиции, когда опыт прошлого не помогает...
Впоследствии я полностью понял значение этой работы Клода Шен-
нона. Он поставил весьма важную проблему в кибернетике — как улуч-
548
шить управление, как усовершенствовать принятие решений. Шеннон
предложил формализовать и программировать шахматы для того,
чтобы использовать шахматный компьютер как модель, для решения
аналогичных задач управления. Авторитет Шеннона столь велик, что
его статья незамедлительно положила начало новому научному на-
правлению.
Математики считают, что полное дерево перебора в шахматах, хотя
и является конечным, содержит примерно ю120 позиций! И если партия
продолжается юо ходов, то среднюю ширину дерева составляют
ю118 позиций. Получается, что это дерево — тончайший блин...
Не только изучить, но и сформировать такое сверхгигантское дере-
во перебора нет возможности. Как же быть? Нет никакого другого вы-
хода, как срезать верхушку, то есть формировать и анализировать усе-
ченное дерево перебора, где длина вариантов сравнительно невелика.
Мастер считает варианты на 5—6 ходов. Если измерять эти вариан-
ты в единицах шахматного времени (математики это время измеряют
в полуходах), то длина вариантов равняется 10—12 полуходам. Примем,
что варианты ограничены 6 полуходами, то есть в два раза короче. При-
мем также, что мы анализируем позицию, где в среднем в каждом узле
(позиции) дерева возможно 20 различных ходов. Нетрудно подсчитать,
что такое усеченное дерево содержит около 70 ооо ооо позиций...
Математики применяют тонкий метод, который позволяет сократить
число ходов в дереве перебора, так называемый метод ветвей и гра-
ниц — в двусторонних играх это а—р отсечение. Суть дела в том, что
далеко не все ходы в дереве необходимы для принятия решения (вы-
бора хода). Этот метод ветвей и границ позволяет освободиться от зна-
чительной части балласта (ненужных ходов). Дерево сокращается
с 70 ооо ооо до нескольких десятков тысяч, то есть примерно в тысячу
раз. Но если учесть, что у шахматного мастера варианты анализа со-
держат всего десятки ходов, то мусора в дереве перебора остается более
чем достаточно. Если поделить 70 ооо на 6 полуходов, то средняя ши-
рина дерева превышает ю ооо позиций...
Разрастание дерева вширь с увеличением глубины расчета проис-
ходит катастрофически.
Человек решает задачи, подобные шахматам (а шахматы — типич-
ная задача среди тех, которые непрерывно решают люди), формируя
дерево перебора вариантов. Если вообще и можно решить задачу точно,
то надо формировать полное дерево перебора всех вариантов. При этом
оптимальный вариант определяется с помощью точной оценочной
функции или соответственно — точной цели игры. Но как уже отмеча-
лось, приходится анализировать усеченное дерево перебора. А в этом
случае точная цель игры, как правило, бесполезна, нужна уже другая,
неточная цель. Да, сохранять в усеченном дереве перебора все вариан-
549
ты — и плохие, и хорошие — невыгодно, ибо приходится сильно огра-
ничивать предельную длину вариантов. Вот если было бы возможным
сделать так, что варианты обрывались логически, тогда вместо широко-
го и короткого дерева можно было бы сформировать узкое и длинное
(да и при существенно меньшем количестве ходов, включенных в де-
рево перебора) — решение было бы более точным. В книжечке «О ки-
бернетической цели игры», выпущенной в свет издательством «Совет-
ское радио» в 1975 году, я объясняю, что успех определяется в первую
очередь качеством избранной цели игры.
Если ЭВМ будет по этому алгоритму (и соответствующей ему про-
грамме) играть в силу гроссмейстера, то можно будет использованные
здесь методы перенести в решение важных с практической точки зре-
ния задач, и прежде всего в области экономики.
В декабре 1974 года приезжал в Москву английский мастер Ливи —
он судил все шахматные соревнования среди машин, в том числе
и I чемпионат мира в Стокгольме 1974 года и II — в Торонто 1977 года;
пригласил он нас играть в следующем чемпионате мира. Мы согла-
сились.
Появились еще два добровольца: Миша Цфасман и Саша Рез-
ницкий, первый — с мехмата МГУ, второй — с кафедры прикладной
математики Нефтехимического института (там в ту пору работал про-
фессор Криницкий). У Миши был первый разряд, Саша — действующий
кандидат в мастера (шахматная команда ВНИИЭ усилилась!). Оба (как
и Штильман, и Юдин) говорят по-английски; конечно, по сравнению
с опытными моими программистами новобранцы казались птенцами,
но быстро освоились*.
Началась работа по составлению библиотеки позиций миттельшпи-
ля. Под руководством А. Юдина студент А. Резницкий выполнил ее как
дипломную работу. Здесь пришлось решить принципиально новую за-
дачу: что заносить в память ЭВМ и (в соответствии с тем, как шахмат-
ный мастер использует свою библиотеку) как ЭВМ пользоваться этими
данными?
По сути дела, когда мастер сталкивается с какой-то позицией (из
партии или из перебора) и ему кажется, будто что-то похожее он ранее
изучал, он действует по ассоциации с прежним опытом. Между прочим,
когда работа уже заканчивалась, Саша Резницкий нашел, что об этом
же писал еще Клод Шеннон в своей статье 1950 года...
Все просто, но как это формализовать, чтобы передать ЭВМ? Дело ока-
залось далеко не простым, но задача была формализована и решена. В па-
К сожалению, в дальнейшем и Цфасман не оправдал надежд.
550
мяти ЭВМ хранится фрагмент, частичная позиция, состоящая из тех фи-
гур, что ранее в какой-то партии перемещались и когда-то это принесло
свои плоды. Если расположение части фигур из партии, что играет ЭВМ,
похоже на фрагмент, то ЭВМ и использует в переборе опыт прошлого.
11 этюдов были давно заготовлены для проверки программы — еще
несколько лет назад я писал в предисловии к сборнику этюдов Г. На-
дареишвили, что именно с этюдов следует начинать эксперименты.
Рассуждал я просто: в этюдах форсированная тактическая игра, пози-
ционная оценка, казалось бы, не нужна, а так как позиционное пони-
мание будет введено в программу в последнюю очередь, то и надо на-
чинать с этюдов...
Вот и начали со знаменитого этюда Р. Рети (Б. Kph.8, п. сб; Ч. Краб,
п. h§. Ничья); что может быть проще и в то же время остроумнее этого
произведения?
Кстати, пришлось программу «крестить». В декабре 1976 года при-
шло из Канады приглашение принять участие во втором чемпионате
мира шахматных программ для компьютеров. Требовалось заполнить
анкету, где один из вопросов относился к названию программы. Я пред-
ложил ЧЕЛОВЕК, ибо программа играет по человеческому методу. Бо-
ря предложил ПИОНЕР (оказалось, что это им давно подготовлено),
так как программа прокладывает новые пути в области принятия ре-
шений. Обсудили и решили, что программе до человека еще далеко,
а пионером она уже является!
Итак, в декабре 1976 года — январе 1977 года ПИОНЕР решил этюд
Рети. Думали, что все будет просто — оказалось весьма сложно. Без по-
зиционной оценки и без подключенной библиотеки эндшпиля дерево
расползалось. ЭВМ была с небольшой производительностью, на реше-
ние уходили часы, а результата не было... Стало ясно, что надо помочь
ПИОНЕРу!
Взяли правило квадрата и запрограммировали в трех модификаци-
ях; ввели в библиотеку, и ПИОНЕР в каждом узле дерева получал из
библиотеки необходимую информацию. Эффект был поразительным:
этюд был решен за 70 минут, в дереве перебора было всего 54 хода.
Небольшое, человеческое дерево впервые получено было 28 января
1977 года — несомненно, знаменательное событие в кибернетике.
Важнейший результат эксперимента: 1) одна подпрограмма поиска
хода в оригинальной позиции не может привести к небольшому дереву
(нужны библиотеки, хранящие накопленные ранее знания) и 2) без по-
зиционного понимания ПИОНЕРу приходится также нелегко. Но все
же было решено испытать силы ПИОНЕРа еще на одном этюде Бот-
винника и Каминера, составленном двумя приятелями в юношеском
возрасте (Б. Kpai, Фа2, Cd2, nn.f3, д2; Ч. Kphs, ®97> Kd3, пп. и дб.
Выигрыш).
551
С этим этюдом связана забавная ошибка. Когда в 1925 году мы с Се-
режей работали над этюдом, у нас возникли разногласия. Мой товарищ
настаивал на том, чтобы на поле g6 стоял черный слон, а я — черная
пешка. Дело в том, что комбинация, реализованная в этюде, была взя-
та из практической партии — там на поле g6 стояла пешка...
Наконец Сережа меня убедил, и этюд был опубликован со слоном
на g6. Когда же по памяти я восстанавливал этюд для ПИОНЕРа, то по
ошибке поставил на g6 пешку!
И с этим этюдом бедняга ПИОНЕР мучился — не владел он позицион-
ной оценкой. Пришлось ввести паллиативные правила (взамен этой оцен-
ки), и этюд был решен за 2 часа 43 минуты — в дереве было 143 хода. Про-
изошло это 11 апреля 1977 года и так же, как и 28 января, в ГВЦ Госплана
СССР (после улучшений в программе время сократилось до 45 минут).
Казалось бы, что решения этюдов надо прекратить впредь до введе-
ния в программу позиционной оценки. Но одно «тактическое» сооб-
ражение, принятое во внимание, привело к иному решению.
Суть дела в том, что оба этюда, по всей вероятности, могли быть
решены другими программами*. Если бы ПИОНЕР прекратил серию
экспериментов на этюдах, а другие программы добились бы таких же
результатов, то это на некоторый период времени могло нанести ущерб
интересам пропаганды новых научных идей, могло бы направить уси-
лия ученых-кибернетиков по ложному пути. Поэтому было решено про-
должить эксперименты еще на одном этюде — известной композиции
Г. Надареишвили (5. Kph8, пп. ез, gs, hs; Ч. Kpfs, Сс2, Kei, пп. 05, су, еб.
Выигрыш). То, что по методу полного перебора этот этюд не решишь,
было ясно. Но осилит ли его не завершенный еще ПИОНЕР?
К тому времени ПИОНЕР перешел на более современную, но об-
ладающую меньшим быстродействием ЭВМ во ВНТИЦентре. ПИОНЕР
стал формировать дерево значительно медленнее. Поскольку в этюде
Надареишвили, более сложном, чем первые два этюда, разнотипных
позиций оказалось больше, стали выявляться технические програм-
мистские ошибки. «Больным» оказалось поле gy: черный конь попадал
на это поле с g5, е5 и dy! Дерево также разрасталось...
Штильман действовал решительно. Как аэронавт, он стал сбрасывать
«балласт», то есть выключать подпрограммы, не имеющие прямого
отношения к этому этюду. Правда, Боря немного увлекся, он отключал
и нужные подпрограммы, так что полного авторского решения полу-
чить не удалось. Из-за неведомой технической ошибки никак не уда-
валось закончить одно поддерево (правда, когда я сообщил Г. Надаре-
ишвили об этом казусе, он очень удивился: оказывается, ПИОНЕР
формировал важное поддерево, о наличии которого не подозревал сам
Что и подтвердилось впоследствии.
552
автор!), и я дал указание запретить ПИОНЕРу его анализировать. При-
шлось вновь вводить паллиативные правила, заменявшие отсутству-
ющую позиционную оценку, и в итоге, когда уже и не надеялись на
благополучное окончание эксперимента, произошло чудо.
3 августа 1977 года приехал я во ВНТИЦентр, подошел к комнате, где
работали программисты, но боялся переступить порог: как только я за-
ходил в комнату, всегда были неприятные новости. Но Боря смеется
и выходит навстречу: «Не бойтесь, можно заходить, дерево получено...»
За з часа 45 минут ПИОНЕР (в черновом виде!) получил дерево
перебора этого сложного этюда — в дереве оказалось ровно (конечно,
случайно) 200 ходов.
Теперь можно отправляться в Канаду на чемпионат мира среди ком-
пьютеров. Играть-то ПИОНЕР, конечно, не может, но приятно будет
продемонстрировать, на что он уже способен.
Два дня спустя после решения этюда я (увы, в качестве почетного
гостя, а не участника чемпионата) вылетел в Торонто. Путь был долгим:
Москва — Киев — Париж — Монреаль. В Монреале строгая дама из ими-
грационного бюро начала было допрос — что я собираюсь делать в Ка-
наде? Но быстро смекнула что к чему, и я побежал к самолету на Оттаву
(посадка заканчивалась). Еще одна пересадка, и, наконец, в Торонто
встречают старые знакомые (по личным встречам и по переписке!) —
мастер Ливи с женой, профессор Миттман (директор ВЦ Северо-Запад-
ного университета США, где работают Слейт и Аткин — будущие чем-
пионы) и Ньюборн (организатор первого турнира компьютеров в 1970
году в Нью-Йорке). Приятная неожиданность: Бенджамин Митмен
говорит по-русски (с тем же акцентом, что Бент Ларсен, который также
изучал язык в армейской школе; более двадцати лет назад Миттман
служил в армии и был направлен в русскую школу), Монро Ньюборн
пытался изучать русский, но уже по собственной инициативе...
Чемпионат проходил в танцевальном зале отеля «Торонто» (центр
Торонто весь застроен высотными зданиями, вокруг старые, небольшие
дома; два лифта отеля идут в застекленной наружной шахте — весьма
удобно осматривать город). Вход в турнирное помещение свободный,
зрителей много. В отличие от турниров, где играют люди, в зале стоит
шум — ни программистам, ни тем более компьютерам это не мешает...
По традиции, авторы программ (участниц соревнования) сидят друг
против друга за шахматной доской, у каждого программиста терминал
(пульт управления) с дисплеем (телевизором), с помощью которого он
общается с ЭВМ; кроме того, есть и телефонная связь с оперативным
персоналом ВЦ, где стоит компьютер.
Обращает на себя внимание программа ОСТРИЧ (Страус) профес-
сора Ньюборна. Маленький компьютер СУПЕРНОВА стоит тут же на
столе. Монти Ньюборн исследует проблему математического обеспече-
553
ния (составления различных программ) для мини-компьютеров — его
программа поэтому не использует большие ЭВМ. По иронии судьбы
в третьем туре чемпионата СУПЕРНОВА вышла из строя, и ОСТРИЧу
в этой партии было засчитано поражение (в выигранной позиции!)...
В первом туре чемпион мира 1971 года советская программа КАИССА
проиграла программе ДАЧЕСС, и это определило исход борьбы. Вре-
менами я наблюдал за этой партией; создалось впечатление, что неуда-
ча КАИССЫ была связана с отсутствием позиционного понимания —
программа не понимала, что черный король может оказаться в опасном
положении... Когда я вернулся в зал, то КАИССА играла уже без ладьи;
тут же мне сообщили, что ладья была подставлена из-за технической
ошибки в программе.
На следующий день анализ выборочной распечатки дерева перебора
показал, что потеря ладьи была вынужденной, иначе черные получали
красивый мат. Когда это было продемонстрировано зрителям, они от-
кликнулись дружными аплодисментами. Но на этом история не закон-
чилась: кто-то пустил слух, что Ботвинник во время партии, не видя это-
го мата, порицал КАИССУ за подставку ладьи, что и было опубликовано
в разных изданиях... Конечно, это была неплохая реклама для КАИССЫ.
ЧЕСС 4.6 — детище Давида Слейта и Ларри Аткина — был также не
на высоте, за исключением эндшпиля. Поскольку использовался мощ-
ный по тем временам компьютер Сайбр 176 (12 миллионов средних опе-
раций в секунду), то, поддерживая в дереве перебора несколько сот ты-
сяч узлов (ходов), в эндшпиле можно было дальность вариантов дово-
дить до 12 полуходов — в окончаниях программа легко выигрывала
у своих конкурентов. Это случилось и в товарищеской партии КАИССА —
ЧЕСС 4.6, которая была сыграна на следующий же день после турнира.
Одним из приятных сюрпризов было заявление Слейта (после того
как ЧЕСС 4.6 стал чемпионом!), что он и Аткин будут менять програм-
му — отходить от полного перебора. Я выразил Слейту свое удовлетво-
рение, но добавил, что без введения в алгоритм цели неточной игры
делу помочь нельзя.
Как только закончилась партия КАИССА — ЧЕСС 4.6, я предложил
Дэвиду Каландеру, консультанту отдела программирования «Контрол
Дейта корпорейшн» (на ее машине Сайбр 176 и играли чемпионы), ре-
шить этюд Надареишвили, используя программу ЧЕСС 4.6. Каландер
охотно согласился и тут же по телефону дал соответствующее указание
на ВЦ, в Миннеаполис. Первые два хода за белых 1. g5—g6 и 2. g6—g7
компьютер быстро нашел (я играл за черных; дерево перебора столь ве-
лико, что его нельзя распечатать и получить решение подобно тому, как
действует ПИОНЕР), но третий ход сделал уже ошибочный: 3. Kph8 : hy.
«Это же ничья», — посмотрел я на Каландера; тот кивнул головой.
«А сколько было узлов в дереве?»
554
Каландер засмеялся и махнул рукой: «Около миллиона...» Впослед-
ствии Каландер увлекся решением этюдов. ЧЕСС 4.6 решил этюды
Рети, Ботвинника и Каминера, решил один давно известный пешеч-
ный этюд на тему «теории соответствия». Но Каландер так и не при-
слал письма, где сообщалось бы, что ЧЕСС 4.6 решил этюд Надареиш-
вили!
Вместе с Донским и Арлазаровым (авторами КАИССЫ) ездили смо-
треть Ниагарский водопад — за рулем был президент местного шахмат-
ного клуба Дэвид Шерман. Зрелище внушительное, но я полагал, что
должно быть нечто еще более величественное!
Три дня я провел в Монреале в гостях у Ньюборна. Газета «Ла пресс»
организовала сеанс, а Мак Гилл университет — коллоквиум по искус-
ственному интеллекту. На факультете, которым руководит Монро Нью-
борн, собрались и математики, и шахматисты. Кое-кто выражал сомне-
ния в возможностях искусственного интеллекта. Сдержанный Ньюборн
пришел в ярость: «К 2000 году, — заявил он, — компьютер будет писать
такие романы, что читатели плакать будут...»
Однажды гуляли мы с женой по лесу и встретили П. Л. Капицу
и Н. Н. Семенова. С Петром Леонидовичем познакомились мы перед
войной в Москве на квартире у Рубининых; Капицы — никологорцы,
так что потом мы уже виделись на Николиной Горе.
Однажды повстречались недалеко от дачи Капицы. Петр Леонидо-
вич пригласил нас зайти. Я осторожно поддерживал разговор, знал, что
у хозяина дачи неприятности — он тогда безвыездно жил на Николи-
ной. Демонстрировал тогда Петр Леонидович различные механические
диковинки. Грустно было, что великий физик занимается такими мел-
кими проблемами.
Спустя год почти на том же месте мы встретились вновь.
— Заходите...
— Нет, Петр Леонидович, теперь ваша очередь нас навестить.
Капица помолчал и неожиданно произнес:
— Никогда не забуду, что вы навестили меня, когда самые близкие
друзья этого избегали.
Николая Николаевича же я знал еще по политехническому.
— Как ваша машина? — спрашивает Капица.
Я удивился:
— Автомашина?
— Да нет, — улыбается Петр Леонидович, — ваша научная работа...
— А, управляемая машина? Хорошо.
Капица засмеялся:
— Да нет же, шахматная машина!
Тут я вспомнил, что несколько месяцев назад Капица был у нас и я
рассказывал ему о тонкостях шахматного алгоритма.
555
— Да, Петр Леонидович, работа продолжается.
— О чем это вы говорите, — вмешивается Семенов, — о какой машине?
Капица объясняет Семенову, что-де, мол, Ботвинник надеется соз-
дать искусственного шахматного мастера, который превзойдет шахма-
тиста-человека.
— Это невозможно, — безапелляционно заявляет Семенов, — люди
в принципе не могут создать автомат, который будет умнее человека!
— Если человек по-настоящему умен, — говорю я, к явному удоволь-
ствию Петра Леонидовича, — то его автомат должен быть умнее своего
создателя.
Точка зрения Семенова не нова, так думают многие ученые. Беседо-
вал я как-то с крупным академиком-биологом.
— Для чего искусственный интеллект?
— Чтобы принимать более сильные решения, которые людям недо-
ступны...
— Например?
— Хотя бы — как избежать термоядерной катастрофы.
— Ерунда, надо просто запретить термоядерную бомбу!
Но случится ли это?
* * *
После чемпионата компьютеров в Торонто я был одержим идеей
завершить программу ПИОНЕР на ЭВМ с большим быстродействием.
Мои сотрудники утверждали, что слабый компьютер — главное пре-
пятствие в работе.
Д. Каландер приглашал в Миннеаполис на ЭВМ Сайбр 176, а мой
новый друг — директор вычислительного центра университета в Ман-
гейме, профессор Ганс Мойер — на ИБМ 370/168. Я и пытался реали-
зовать одно из этих предложений.
Куда ни обращался — получал отказ. Тогда попросил собрать специ-
алистов, чтобы обсудить ситуацию. 9 февраля 1979 года совещание со-
стоялось. Никогда я его не забуду: у большинства собравшихся акаде-
миков не нашлось доброго слова ни в мой адрес, ни в пользу моих идей.
«У нас есть свои хорошие методы решения задач», «Ботвинник вообще
ничего не сделал, а просто переписал из шахматных учебников то, что
давно известно». Нашелся академик, что опасался — как бы завершение
работ по ПИОНЕРу не привело... к мировой войне! Даже обвиняли
в склочничестве. Все же некоторые говорили, что и в Союзе можно
и нужно обеспечить ПИОНЕРа машинным временем.
Пришел домой, все обдумал. Написал краткую протокольную запись
совещания и послал наверх. Ответа не было, стало быть, протокол точ-
ный. Ну, а работу все равно продолжать надо.
556
Сейчас я вспоминаю об этом событии с благодарностью. Воистину,
не было бы счастья, да несчастье помогло! Независимо от субъективных
побуждений моих оппонентов, объективно они спасли ПИОНЕРа от
катастрофы. Суть в том, что алгоритм еще был незрелым — он мог быть
завершен лишь в процессе эксперимента — а тут никаким быстродей-
ствием делу не поможешь! И решено было реализовать программу (на
слабой машине) по частям, в эксперименте все доработать, а затем
уже — на мощный компьютер.
За несколько месяцев до этого совещания была подготовлена руко-
пись новой книги «О решении неточных переборных задач». Директор
нашего НИИ Ю. Г. Назаров заинтересовался этими идеями, дал почи-
тать рукопись Е. В. Цветкову — тот работал в области планирования
энергетических задач. А нельзя ли «шахматный» метод применить
в планировании ремонтов оборудования электростанций? С 1979 года
тема была включена в план работы нашего сектора. Предполагалось,
что работать будем совместно с Цветковым, но летом 1979 года он...
выбыл из «игры».
Уговорил я Сашу Резницкого перейти с шахматной тематики на
прикладную. Пошли мы в Центральное диспетчерское управление
Единой энергосистемы СССР (ЦДУ ЕЭС СССР) к доктору технических
наук С. А. Совалову, старейшему энергетику, ранее работавшему вме-
сте с И. М. Марковичем. Когда мы с Марковичем помирились, есте-
ственно, и Совалов изменил свое отношение ко мне.
Соломон Абрамович понял, что отныне мы будем работать само-
стоятельно (без Е. Цветкова), но это его не смутило. Дал указание о вы-
даче исходных данных и оформлении задания на месячное планиро-
вание ремонтов по объединенной энергосистеме Центра. Совалову
явно любопытно было узнать, что нового может дать шахматный метод.
Несколько месяцев работали над алгоритмом в соответствии с на-
шим методом. После отпуска Резницкий составил и отладил программу
ПИОНЕР 2.1. 20 октября 1980 года он принес план ремонтов на сен-
тябрь в ЦДУ и предъявил его технологу Е. А. Дудичеву. Тот бросил ми-
молетный взгляд на распечатку плана и снисходительно произнес: «Все
неверно... Впрочем, оставьте и зайдите завтра».
На следующий день Евгений Антонинович улыбался: «Думал, что
план ошибочный, поскольку наши расчеты, составленные без ЭВМ, на-
мечали ремонт в полтора раза меньший... Проверили — все верно, все
сходится». В разработке алгоритма программы участвовал и Штильман.
Штильману и Резницкому была присуждена премия Московского ком-
сомола — за ПИОНЕР 2.1.
Через год Саша решил ту же задачу, но уже в масштабе ЕЭС (про-
грамма ПИОНЕР 2.2), Дудичев вызвал Резницкого: «А нельзя ли сде-
лать так, чтобы программа сама уточняла объем резерва мощности,
557
который выделяется для ремонтов?» И это было вскоре сделано — по-
явилась программа ПИОНЕР 2.3.
Любопытные события произошли на всесоюзном совещании в Риге,
где обсуждалась наша работа. Я предложил считать план не на кален-
дарный год, а на 12 месяцев с тем, чтобы после выполнения плана за
первые два месяца заново сосчитать план на 12 месяцев (так шахматист
пересчитывает оптимальный вариант во время игры). ЦДУ — против,
а представители с мест — за! Вот это удача...
Начальник объединенного диспетчерского управления (ОДУ) Северо-
Запада Е. И. Петряев (все понимает, действует энергично и прямолиней-
но) горячо нас поддержал. Теперь Евгений Иванович уже заместитель
министра энергетики, но отношения к нашей работе не изменил.
Нашелся новый союзник — ЦКБ Союзэнергоремонта. Они просят,
чтобы при планировании учитывался не только резерв мощности, но
и наличие ремонтного персонала. Год работы, и в январе 1983 года про-
грамма ПИОНЕР 2.4 готова. Это была принципиально новая ступень
в развитии проблемы. В процессе бесперебойного решения переборной
задачи важнейшее значение имеет приоритет включения возможностей
в оптимальный вариант плана. Если в программах ПИОНЕР 2.1,2.2 и 2.3
этот приоритет определялся одним ресурсом (резервом мощности), то
здесь — двумя (прибавился ремонтный персонал). Приоритет стал слож-
нее, но он уже был пригоден для любого числа учитываемых ресурсов.
Программа юридически внедрена, но... до сих пор не используется!
Впрочем, надежда на успех не потеряна — в Казахстане собираются ее
применять...
Приставал ко мне Саша Резницкий.
— Давайте опубликуем статью о ПИОНЕРе 2.4. Мне же это для за-
щиты нужно...
Речь шла о кандидатской работе.
— Разве вы не знаете, что нормальным путем она может быть опу-
бликована лишь через несколько лет? Впрочем...
Вспомнил я о злосчастном совещании 1979 года. А что, если обра-
титься за помощью к тому, кто тогда председательствовал? Он же дол-
жен понять, что работа серьезная — раз привела к таким результатам?
Не ошибся — нас поддержали, и через несколько месяцев статья была
опубликована в журнале «Экономика и математические методы».
К тому времени мы уже перестали бедствовать с машинным временем.
Академик В. М. Глушков в начале 1982 года руководил совещанием по
шахматным программам. С возмущением он узнал, что у нас нет выхода
на ЭВМ. Пошел Виктор Михайлович в ГКНТ и договорился о компьюте-
ре; но нужны были деньги на оплату машинного времени (и немалые).
Написал я письмо председателю ГКНТ Г. И. Марчуку. Познакомились
мы с Гурием Ивановичем еще в 1968 году в Новосибирске; директор ВЦ
558
был председателем ГЭК факультета — я приезжал на дипломную защиту
Бутенко. Распоряжение о выделении необходимых средств было дано.
Но как их получить? Следовало оформить постановление ГКНТ о на-
шей работе. «Вопрос мелкий, специального постановления не будет,
ждите общего решения. Впрочем, можете обратиться к нашему началь-
нику Е. Валуеву».
Звоню.
— Евгений Иванович, с вами говорит Ботвинник, я когда-то играл
в шахматы...
— Михаил Моисеевич, что это вы со мной так странно разговариваете?..
Вот это да! Оказывается, зампред Спорткомитета, который открывал
один из моих матчей, и начальник управления финансирования ГКНТ —
одно и то же лицо! Постановление было принято, и работа возобновилась.
Вопрос с защитой моих сотрудников оказался сложным: математи-
ческие Советы (куда мы обращались) отказывались поддержать работу
Штильмана — метод «Пионер», мол, сомнителен, научно не обоснован.
Я понимал, что защита возможна лишь в Совете ВНИИЭ, поскольку
этот «сомнительный» метод блестяще проявил себя на энергетической
задаче. Но и в нашем институте противодействие было сильным — счи-
тались с мнением математических светил.
Но нашлись союзники и среди математиков. Еще в 1979 году акаде-
мики В. М. Глушков, Н. Н. Красовский и профессор В. А. Якубович да-
ли согласие войти в Совет ВНИИЭ, что необходимо при защите «на
стыке» двух специальностей (энергетики и математики). В 1983 году
Виктора Михайловича уже не было в живых*, но Николай Николаевич
и Владимир Андреевич подтвердили свое участие в защите.
Наконец в институте все согласовано, и осталось получить лишь раз-
решение ВАК на защиту Штильмана. И здесь — полный «стоп». Снча-
ала запрет (в нарушение собственных инструкций ВАК), затем при по-
вторном запросе — молчание. Что делать? Снова пишу тому, кто пред-
седательствовал на злополучном совещании. Через неделю разрешение
ВАК получено...
В декабре 1984 года защиты состоялись. Сначала выступал Рез-
ницкий, чтобы члены совета прежде всего ознакомились с результата-
ми применения метода, а затем Штильман изложил суть метода. Все
благополучно завершилось. Гора с плеч.
В сентябре 1984 года я обратился с письмом на имя высокого на-
чальства. Доказывал, что с помощью «шахматного» метода можно по-
лучать хорошие экономические планы. В декабре меня известили, что
надлежит обратиться в ГВЦ Госплана (читатель не забыл, что именно
здесь мы начали создавать шахматную программу). Там выразили же-
См. статью «Поддержка».
559
лание опробовать наш метод. Одновременно получил два отзыва на
свои предложения — Центрального экономико-математического ин-
ститута (ЦЭМИ) и самого ГВЦ — по существу, одинаково отрицатель-
ные. Бережно храню их для истории.
В ГВЦ предложили делать программу планирования ремонтов энер-
гооборудования судов; отказался наотрез — это же простое повторение
уже решенной задачи (планирования ремонтов оборудования электро-
станций). Тогда была предложена задача планирования «межотрасле-
вого баланса».
— Сами с трудом ее решаем; может, у вас лучше получится? — говорит
начальник центра В. Безруков. Было ясно, что на успешное решение по
новому методу заказчики не надеются. Но к работе приступили. Все было
по «Пионеру». Точная цель заменена неточной. С этого началось «пони-
мание» задачи, и оно развивалось по мере разработки алгоритма и со-
ставления программы. Именно это понимание в соединении с быстродей-
ствием, памятью и работоспособностью компьютера приводит к успеху.
Когда программа начала работать, стало легче. Меняя программу
и изучая результаты, лучше понимали не только данную задачу, но
и экономику вообще. Пришли к выводу, что предложенная математи-
ческая модель вызывает сомнения. Впрочем, улучшить ее можно, мож-
но и успешно решить задачу на основе модифицированной модели.
В феврале 1986 года (спустя год после оформления задания) программу
ПИОНЕР 4.1 Саша Резницкий передал ГВЦ для экспериментальной экс-
плуатации. План на 15 лет составлялся за 1 минуту и 9 секунд, никакого
перебора не было — компьютер хорошо понимал поставленную задачу.
А как же с шахматной программой?
С ней дела слабее. Создается впечатление, может быть ошибочное,
что математики не торопятся...
Ступень системы — зона была заменена на цепочку. Структура це-
почки проста. К траекториям нападения 1 (в горизонте) примыкают
траектории 2 фигур, поддерживающих и препятствующих нападению
(траектории 2 — в одно передвижение). К траекториям 1 и 2 примыкают
траектории 3 (в горизонте), а к траекториям 3 — траектории 4 (в одно
передвижение). К траекториям 3 и 4 примыкают траектории 5 (в гори-
зонте), а к ним — траектории 6 (в одно передвижение). На этом цепочка
обрывается.
«Проходимость» цепочки (подсчитывается по материальным раз-
менам на полях траектории) равна проходимости траектории нападе-
ния, той проходимости траектории, если бы игра в цепочке пришла бы
к своему логическому завершению. Величина этой проходимости и яв-
ляется «пятнышком» цепочки.
Совокупность цепочек образует математическое отображение позиции.
В процессе поиска хода оно изменяется. В этом состоит принципиальное
5бо
отличие «шахматного» метода решения переборных задач от традици-
онных. Математики создают модель задачи, а затем приступают к реше-
нию. Шахматист при поиске решения следит за изменением отображения
задачи — оно помогает найти решение и при этом меняется в процессе
самого решения. Позиционное понимание шахматиста связано с тремя
факторами: 1) соотношением материала, 2) усиливающейся надеждой на
выигрыш материала и з) собственно позиционной составляющей, бази-
рующейся на владении полями доски и на пятнышках цепочек.
На этом же базируется и приоритет хода, который включается в пе-
ребор. Тот ход, что приводит к наиболее благоприятному изменению
отображения, и является приоритетным.
Здесь есть одна тонкость: в переборе отображение формируется так,
что оно учитывает появление новых цепочек. При определении приори-
тетного хода новые цепочки (как правило) игнорируются.
Сейчас заканчивается работа по определению приоритетного хода.
Эти ходы проверены в позициях из партий:
Ботвинник — Сорокин
(№36)
8
7
6
5
4
3
2
1
abcdefgh
20. Фе2—ез
Ботвинник — Капабланка
Ботвинник—Алехин
(№ 93)
abcdefgh
21. ФС2—C7
Карпов — Сакс
(Линарес, 1983)
abcdefgh
35. Ле1—е?!
561
и некоторых других. В трех партиях приоритетные ходы были те же,
что сделаны во время игры, лишь в партии Ботвинник — Алехин ход
21. Фс2—су по приоритету был поставлен на второе место. Работа еще
не закончена, но уже ясно: приоритет определяется на уровне мастера —
оценка позиции подтверждается практикой.
Пришлось эти годы и путешествовать. Как-то по дороге из Амстер-
дама читал лекцию в фирме по переработке информации (ГМД) под
Бонном. Приезжали повидаться друзья из Дортмунда — математик
Аппельрат и переводчик Циммерман.
— Нельзя ли приобрести пишущую машинку с русским шрифтом?
После лекции узнаю, что информация собрана — фирма «Триумф»
готова завтра доставить машинку из Нюрнберга в Бамберг в дом гросс-
мейстера Лотара Шмида, у которого я буду в гостях. Все точно: Лотар
знакомит меня с г-ном директором. Машинка подходит. «А цена?» Мне
вручают сертификат о том, что пишущая машинка передается профес-
сору Ботвиннику «для экспериментов» — платить не надо. И в нашем
секторе появилась возможность печатать служебные материалы по-
мимо машбюро!
Во время выступлений с сеансами в ФРГ познакомился с другом Ло-
тара Шмида — Герибертом Штаймелем. Был он президентом шахмат-
ного клуба города Хеннеф (близ Бонна). Маленький завод в Хениефе —
Штаймель был одним из директоров — производил уникальные цен-
трифуги; двадцать агрегатов завод поставил КамАЗу.
Гериберт страстно любил шахматы и при первой возможности со-
провождал советских шахматистов (меня и Я. Эстрина). Жизнерадост-
ный, с юмором, все схватывал на лету — скорее походил на француза...
Как-то рано утром он заехал за нами в Бремен и повез на юг в Фель-
берт. Я сидел сзади, Эстрин клевал носом впереди. Неожиданно наш
водитель обращается ко мне: «На секунду заснул...»
БМВ мчался по автостраде со скоростью около 200 километров в час!
— Что, ночью плохо спали?
Штаймель кивает головой и смеется.
— Немедленно снимайте туфли. Так поступают советские водители
ночью при дальних поездках...
Гериберт исполняет совет и восклицает: «Сразу стало легче!» Доеха-
ли благополучно.
У Шмида великолепный шахматный музей. Тут шахматы и книги,
записные книжки великих шахматистов, картины... Я расчувствовался
и потом уже подарил другу Лотару мой «приз» на чемпионате СССР
1927 года: жетон, где отмечено, что я поделил V— VI места...
В 1981 году участвовал в конференции по машинным шахматам
в Лондоне — они проводятся каждые четыре года. Первый день вы-
ступал Кеннет Томпсон, во второй — делать сообщение пришлось мне.
562
Мы с ним дружески побеседовали: «Не хотели бы вы приехать в Москву
со своим компьютером БЕЛЛЬ (чемпионом мира)?» Томпсон охотно
согласился.
На обратном пути я выступил с лекцией в Гамбурге (в местном уни-
верситете), дал сеанс в шахматном клубе, членом которого состоял наш
генеральный консул П. Смидович (внук члена ЦК большевистской пар-
тии в дни Октября). У Петра Аполлоновича — первый разряд.
После сеанса поехали в рыбный ресторан, идет оживленный раз-
говор. «Петр Аполлонович, помните, я вас просил узнать об отопитель-
ном газовом котле?» (На Николиной Горе газ уже подвели). Смидович
тут же выяснил, что у одного из присутствовавших есть приятель, ко-
торый поставляет котлы.
На следующий день выбираем котел. Хозяин немного смущен: от-
куда советские знают его друга, тот же работает в полиции? Смидович
смеется и разъясняет, что оба они в одном шахматном клубе «Хаммо-
ниа». Хозяин успокоился — все в порядке! — и скинул цену на ю про-
центов... Котел-автомат стоит на даче и держит в доме постоянно
2О°С. Я стал популярен среди сотрудников Одинцовского газового
хозяйства.
В начале мая 1982 года встречаем в аэропорту «Шереметьево»
Томпсона. «Кен, а где БЕЛЛЬ?» «В багаже», — отвечает Томпсон, но
и в багаже компьютера нет. Бедный БЕЛЛЬ остался в Нью-Йорке. Та-
можня его арестовала, как «стратегический» груз. Здесь проявилось
не только недружелюбие к советским людям, но и обыкновенное не-
вежество (не говоря уже о нарушении инструкций, которые предпи-
сывали задерживать не специальные ЭВМ, а лишь универсальные).
Объясняю Томпсону, что его выступление придется отменить, чтобы
не создалось впечатление, будто мы с ним знали, что БЕЛЛЬ не при-
едет. Кен согласен...
Осенью 1983 года — чемпионат мира среди компьютеров в Нью-
Йорке*. Понял, что Монти Ньюборн, Бен Миттман, Кен Томпсон и Дэ-
вид Ливи — друзья. На память подарили мне шахматный микроком-
пьютер; с инженерной точки зрения чудо — фигуры сами двигаются по
доске!
В мае 1985 года был на праздновании 40-летия Победы в Нидерлан-
дах. Побывали на острове Тексель, где весной 1945 года военнопленные-
грузины восстали и героически сражались с нацистами. В сражении
погиб руководитель восстания команданте Лоладзе. В нашей делегации
был его племянник Гурам Лоладзе.
Тепло принимало общество «Нидерланды — СССР». Член правления
Паула Декен отлично изучила русский и вполне справилась с переводом
См. статью «Неделя в Нью-Йорке».
5бЗ
моей лекции в университете Дельфта (там работает мастер ван-ден-
Херик — издатель и редактор журнала Всемирной ассоциации машин-
ных шахмат). Во всех поездках сопровождал меня Корнелиус ван-дер-
Краан, вице-президент общества. Беседовали на разные темы, в том
числе и об Алле Пугачевой, она популярна и в Голландии. Корнелиус
(он ранее играл на гобое в филармоническом оркестре) под общий смех
подвел итог дискуссии: «Да, у нее есть голос!»
Конечно, надо завершить шахматного ПИОНЕРа. Алгоритм теперь
продуман до конца. Программа в основном готова. Идет поиск техни-
ческих, программистских ошибок и незначительное уточнение алго-
ритма. Сейчас работают четыре математика — Б. Штильман, А. Резниц-
кий, В. Мирный и М. Чудаков — может быть, их число увеличится.
Будем надеяться, что работа успешно завершится.
МЕТОД
ПОДГОТОВКИ
КСОРЕВНОВАНИЯМ
В это издание вошли материалы, относящиеся к разным периодам
творчества М. М. Ботвинника. Но все эти статьи посвящены знамени-
тому методу Ботвинника. Сборник открывается основополагающей
статьей 1939 года.
Искусство подготовки к соревнованиям было отличительной чертой
первого советского чемпиона мира по шахматам. Он считал своей за-
дачей и пропаганду, и внедрение метода, В 1994 году по заказу испан-
ского журнала «Хаке» была подготовлена серия из 5 статей, опублико-
ванная в Испании и частично в Германии. На русском языке (правда,
в ином порядке) все статьи были напечатаны в журнале «64 — Шахмат-
ное обозрение». Михаил Моисеевич хотел, чтобы эта серия вышла от-
дельной брошюрой.
Заканчивается эта книга тремя статьями о тетрадях Ботвинника.
Подготовлены они редактором-составителем. Конечно, записи в тетра-
дях носят несколько отрывочный и дневниковый характер. Тем не ме-
нее тетради содержат собственно технологию метода. На русском язы-
ке публиковалась лишь последняя из них — «Тетрадь 1945 года» (также
в «64»).
В «тетрадных» главах текст редактора-составителя выделен курси-
вом. Сохранена орфография того времени и названия некоторых де-
бютных вариантов. Так, например, «Краузе» — вариант защиты Ним-
цовича, «Шельтинга-Грюнфелъд» — вариант ферзевого гамбита, впо-
следствии «система Ботвинника». Фразы, подчеркнутые Ботвинником,
выделены крупным шрифтом.
Все оценки дебютных вариантов, естественно, принадлежат Ботвин-
нику и сделаны в то далекое время, когда тетради использовались. Во-
обще текст заметок в тетрадях редакция стремилась сохранить в перво-
зданном виде.
Фонд «Михаил Ботвинник» выражает признательность А. Ф. Власо-
ву за поддержку в издании этого пособия, а также благодарность
Л. В. Панфиловой за подготовку рукописи.
И. Ю. Ботвинник
О МОИХ МЕТОДАХ подготовки
К СОСТЯЗАНИЯМ
В 11-м чемпионате я ставил перед собой главным образом спортив-
ные задачи. Например, я сейчас стараюсь играть спокойно, не давая
волю своим нервам, а этого далеко не так просто добиться! Об этом
приходится неоднократно напоминать себе во время партии. Спокой-
ствие далеко не декоративная вещь; у меня голова работает хорошо
лишь тогда, когда я спокоен; поэтому во время турнира я специально
тренировал в себе эту черту и достигнутыми результатами удовлетво-
рен. Далее, я стремился по возможности избавиться от цейтнотов. Во-
обще говоря, полностью избавиться от них невозможно, и это было бы
даже невыгодно. Во время партии бывают моменты, когда следует тща-
тельно изучить позицию, приходится расходовать лишние 20—30 минут
на обдумывание и следующие ходы до контроля времени делать уже
быстрее. Это «нормальный» цейтнот, от него я не намерен отказывать-
ся. Но часто бывает, что шахматист за доской напрасно тратит драго-
ценное время — рассчитывает варианты, заранее непригодные, или
никак не может отказаться от соблазнительного, но невыгодного про-
должения. Я приучал себя к экономному расходованию времени, и эту
проблему разрешил удовлетворительно, иногда даже сознательно сни-
жая качество своей игры. Другого пути не было: как иначе приучить
себя беречь минуты?
Третья задача, которую я старался разрешить, заключалась в сохра-
нении сил на всю длинную дистанцию турнира. Раньше, как правило,
почти во всех длинных турнирах я вначале быстро набирал очки, тратил
много сил, а затем на финише еле-еле «держался в седле». В промежут-
ке от 12-го до 15-го тура я почти всегда проигрывал партии. Разумеется,
так расходовать силы нельзя, лучше тратить их равномерно, тогда не
будет провалов на финише и в целом турнир потребует меньшего на-
пряжения.
В этом чемпионате мне удалось добиться равномерного расходова-
ния энергии, и к финишу я сохранил силы; правда, для этого пришлось
сделать много ничьих, но зато я за весь турнир не проиграл ни одной
партии.
Своим турнирным режимом я не совсем доволен. После завтрака
я гулял (1 час), затем готовился к партии (минут 25—30), после этого
отдыхал от шахмат. В 3 часа 30 минут — обед, и затем около часа я ле-
568
жал. Лежать перед партией очень полезно, после этого чувствуешь себя
бодрым, а главное, не отвлекаешься мыслями о посторонних делах. По-
сле отдыха я пешком шел на турнир. В этом отношении мне очень по-
везло, ибо до турнирного помещения было недалеко, и, таким образом,
я 20—25 минут снова гулял перед партией. Игра кончалась в ю часов
30 минут вечера, ужинал я в 11 часов и в 12 часов ложился спать. Вот
этого последнего я в начале турнира не выполнял аккуратно, перед
сном анализировал партии и портил себе сон. Я засыпал не ранее з ча-
сов ночи, и, как следствие, сон полностью не восстанавливал моих сил.
Теперь во время состязаний я никогда больше не стану заниматься
шахматами перед сном — ошибка не повторится.
Когда же анализировать неоконченные партии? Во-первых, минут
40—45 можно уделять этому делу после утренней прогулки; во-вторых,
в день доигрывания. Вообще же, нужно стремиться к минимуму неокон-
ченных партий; только в этом случае можно сохранить силы на всю
длинную турнирную дистанцию.
Итак, четвертая спортивная задача — правильная организация
турнирного режима — мной не была разрешена вполне удовлетвори-
тельно.
Последняя спортивная задача, которую я ставил перед собой — за-
воевание первенства СССР,— была мною выполнена.
Результатом я вполне доволен, но в своей игре я заметил существен-
ный недостаток: хромала техника реализации преимущества. Во многих
партиях существенный перевес я не сумел довести до победы. Может
быть, это объясняется стремлением экономно расходовать силы и вре-
мя, о чем я уже говорил, но одно ясно: на эту сторону своей игры мне
следует обратить внимание. Однако другая сторона явилась для меня
приятной неожиданностью: я наконец научился играть черными.
В восьми партиях, игранных черными, я набрал 6 очков, а мог набрать
еще больше. Из этого обстоятельства можно сделать довольно интерес-
ный вывод.
Почти во всех отзывах о моей игре мне приходилось читать о «де-
бютной эрудиции», с помощью которой я побеждал своих противников.
Я и раньше полагал, что эти «отзывы» малоосновательны, и относился
к ним иронически. Это верно, что обычно ряд партий я выигрывал еще
в дебюте, но ведь каждый шахматист стремится решить партию побы-
стрее! Этот же чемпионат полностью обезоружил моих «критиков»:
играя черными, такого результата нельзя добиться «дебютной эруди-
цией», ибо, какова бы ни была эта эрудиция, черными во всех партиях
перевеса в дебюте не получишь. Значит, я переигрывал своих против-
ников в дальнейшей борьбе, мои дебютные познания были ни при чем,
и нашим шахматным журналистам придется подыскать другое объяс-
нение моим успехам.
569
Как же я готовлюсь к состязаниям?
Это никогда не было тайной. Как только я овладел техникой под-
готовки, я изложил свой метод в книге «Матч Флор — Ботвинник». За-
тем я читал однажды специальную лекцию ленинградским шахмати-
стам I категории, на которую, к сожалению, собралось только 15 слуша-
телей. Поэтому во многом мне придется повторяться.
Прежде всего перед состязанием надо подумать о своем здоровье,
ибо только при хорошем состоянии здоровья можно рассчитывать на
спортивный успех, А для этого лучше всего 15— 20 дней провести на
свежем воздухе, за городом. К сожалению, наши физкультурные орга-
низации, понимая, что футболистам необходима физическая подготов-
ка, обычно становятся удивительно непонятливыми, когда речь идет
об элементарном отдыхе шахматистов перед ответственными соревно-
ваниями.
Шахматную подготовку я начинаю с просмотра литературы, нако-
пившейся с того времени, когда я переставал за ней следить. Это не-
обходимо для того, чтобы ознакомиться с новыми интересными пар-
тиями; просматривая литературу, я делаю себе заметки по заинтересо-
вавшим меня вопросам. Заодно отмечаю все партии моих будущих
противников по состязанию, в котором собираюсь участвовать. Я изу-
чаю особенности игры этих мастеров, их любимые дебютные вариан-
ты — это должно пригодиться при подготовке к каждой партии во вре-
мя турнира.
Далее я подготавливаю те дебютные схемы, которые намерен при-
менить в предстоящем состязании. Здесь следует заметить, что шахма-
тист не может и не должен, на мой взгляд, играть все дебюты, какие
только известны в теории. Для одного состязания вполне достаточно
иметь 3—4 дебютные системы за белых и такое же число за черных. Но
эти системы должны быть хорошо изучены. Если мастер не имеет в сво-
ем арсенале таких систем, он вряд ли может расчитывать на хороший
спортивный результат. Обратно, если мастер играет только один дебют,
это тоже очень невыгодно: во-первых, его противник будет хорошо под-
готовлен к партии, а во-вторых, самое главное — шахматный кругозор
такого мастера будет слишком узок, во многих позициях он будет «пла-
вать».
Итак, схемы выработаны, но этого еще мало. Некоторые из них, те,
в которых автор схем не уверен, должны быть испытаны в тренировоч-
ных партиях. Разумеется, надо играть эти партии с таким партнером,
который будет держать их в секрете, иначе все будущие противники
узнают эти схемы не хуже их автора, и дебютная подготовка окажется
обесцененной.
Этими подготовительными партиями следует пользоваться не толь-
ко для того, чтобы проверять дебютные схемы, но и для того, чтобы
570
тренировать себя в других отношениях. В частности, я давно уже со-
ветовал нашим мастерам, систематически попадающим в цейтнот, один
путь борьбы с этим недостатком. К сожалению, они, кажется, моим со-
ветом не воспользовались, а между тем он очень прост. Надо играть
тренировочные партии и при этом обращать внимание в первую оче-
редь на часы, а не на качество игры или ее результат и продолжать эти
упражнения до тех пор, пока не выработается навык целесообразно
распоряжаться временем, успевая рассчитывать все необходимые ва-
рианты. Думаю, что этим методом 90 процентов страдающих «цейт-
нотной болезнью» полностью были бы излечены, за исключением,
конечно, «безнадежно больных».
Таким методом надо лечить и другие недостатки. Во время специ-
альных тренировочных партий надо обращать главное внимание на
определенный недостаток — до его исчезновения.
В результате такой тренировки мастер может окончательно опреде-
лить свой уже проверенный на практике дебютный репертуар для дан-
ного состязания. После этого остается только готовиться к каждой пар-
тии в отдельности.
В том случае, если мастер слаб в эндшпиле, ему остается только по-
следовать примеру Чеховера, который за последнее время много рабо-
тал в области эндшпиля, и особенно этюдов, и достиг заметных успехов.
При этом в тренировочных партиях следует стремиться к эндшпилю,
что и поможет приобрести соответствующий опыт. Таким же методом
можно восполнить пробелы миттельшпиля, хотя здесь вопрос обстоит
сложнее.
И, наконец, дней за пять до турнира надо прекратить всякие шах-
матные занятия. Надо дать себе отдых, а главное, это необходимо для
того, чтобы не потерять вкуса к шахматной борьбе.
Нельзя не упомянуть еще об одной возможности совершенствова-
ния, которую я всегда стремился использовать.
В чем заключается искусство шахматного мастера? В основном
в умении анализировать шахматные позиции; правда, мастер, сидя за
доской, должен уметь анализировать довольно быстро и не передвигая
фигур, но в конце концов расчет вариантов для оценки позиции — это
и есть искусство анализа.
Домашний анализ имеет свои специфические особенности: мастер
не ограничен временем и может передвигать фигуры. Несмотря на эти
различия, между анализом и практической игрой есть также и много
общего. Известно, что почти все выдающиеся шахматисты были и пре-
восходными аналитиками.
Вывод отсюда напрашивается сам собой: кто хочет стать выдающим-
ся шахматистом, должен совершенствоваться и в области шахматного
анализа.
571
Но надо упомянуть еще об одном существенном отличии анализа от
практической партии: если во время партии ваша аналитическая рабо-
та непрерывно проверяется критически настроенным партнером, то во
время домашнего анализа легко можно оказаться необъективным. Что-
бы бороться с этим, чтобы бороться также с плохим качеством анализа,
полезно отдельные аналитические работы делать достоянием гласно-
сти. Это дает возможность услышать объективную критику. Иначе го-
воря, опубликованный анализ, или, попросту, комментирование партий
для печати,— вернейшее средство совершенствования.
Разумеется, примечания к партиям, написанные «на ходу», за 1—2 ча-
са, никак нельзя признать анализом. Такой «анализ» играет только от-
рицательную роль, ибо может превратиться в дурную привычку.
К сожалению, некоторые наши шахматисты все еще с пренебреже-
нием относятся к домашнему анализу. В свое время я предложил ле-
нинградским шахматистам I категории создать особый кружок по ком-
ментированию партий; в этот кружок даже записалось около 15 человек,
но дальше дело почему-то не пошло.
Вот все советы, которые я могу дать и которые я сам стараюсь вы-
полнять. Возможно, что для некоторых шахматистов они менее при-
годны; каждый мастер должен подойти к ним осторожно и применять
их, считаясь со своими индивидуальными особенностями и привычками.
4. лЛгтН
L
Ъ е4~еЯ с7-с5
fW М-а
6 4И-9Я
7 <X:£r
В &Л-1У
3 сг-сМ
Ю &>Ы7
11 TW4-U
Л ’
Автограф М. Ботвинника.
Запись партии с И. Мазелем, 1938 г.
ЗАРОЖДЕНИЕ МЕТОДА ПОДГОТОВКИ
(1927-1933)
Этот метод подготовки к соревнованиям не был надуман в кабинет-
ной тиши — он родился в огне турнирной борьбы. Пришлось пройти
длинный путь ошибок и заблуждений, прежде чем метод был взят на
вооружение.
Был я обычным шахматным бойцом, знал теорию начал, изучал эн-
дшпиль, а также и миттельшпиль — по опубликованным партиям боль-
ших мастеров. Однако сам ничего не придумывал.
И вот, Москва, 1927 год, чемпионат СССР. Поселили меня в одном
номере отеля «Ливерпуль» вместе с А. Моделем. Был он старше меня,
имел опыт, но главное — был превосходным аналитиком. Были у него
излюбленные дебютные системы, и после того, как в первом туре он
меня победил, заботился о моих успехах по-отечески (хотел, чтобы я за-
воевал звание мастера) — передавал мне свой опыт.
Первый раз (голландскую защиту, вариант «каменная стена») пере-
дал удачно. В партии с И. Рабиновичем после стандартных ходов 1. сЦ
еб 2. с4 fs 3. g3Kf6 4. Cg2 Се7 5. Кез 0-0 6. Kf3 d5 7. 0-0 сб 8. Фс2 Фе8
9. Cf4 ФЬ5 ю. Лас11 Kbd7 11. Ьз Ке4 создалась сложная позиция, и не
в стиле моего партнера. Последовало 12. Ке5 Kg5; здесь белые неосто-
рожно ослабили позицию рокировки путем 13. h4 и через несколько
ходов —13.... Ке414. Cf3 Фе8 15. K:dy C:d716. Kpg2 Cb4 17. C:e4 fe 18. ЛИ1
ФЙ519. f3 Фg6 20. Kpfi e5 21. de Л :f-4! черные получили решающую атаку.
Но во втором случае (французская защита) — меня постигла ката-
строфа. Один участник турнира (через общих знакомых!) «подбросил»
мне дебютный вариант якобы выгодный для белых. Поанализировали
мы с Моделем и решили, что вариант к выгоде черных. Ну я и сыграл
«по анализу», и попал в западню!
Стало ясно, что не только анализировать надо, но и учитывать пси-
хологические аспекты турнирной борьбы.
Из этих двух эпизодов были сделаны выводы: применять в дебюте
системы малопопулярные, поскольку позиционные тонкости этих си-
стем недостаточно известны.
И нельзя быть наивным — участники турнира без скрытой цели сво-
ими «анализами» не делятся.
Через несколько месяцев в Ленинграде был чемпионат профсою-
за металлистов. Там уже удалось применить подготовленный вари-
573
№ 1
abcdefgh
ант. В популярном ферзевом гамбите вместо известного хода 7. Лс1
я сыграл 7. Cd3 (диаграмма 1).
После 21 партии матча Капабланка — Але-
хин была популярна система с ходом 7.... аб.
Мой партнер Б. Юрьев так и сыграл, не подо-
зревая, что при положении ферзевой ладьи на
поле ai, после неизбежного 8. С5 сб 9.64 а5 ю.
аз ab 11. ab Л :а112. Ф:а1 Ьб 13. Cf4! be 14. be KI15
15. Фа7! белые получают выигранную позицию.
И год спустя в командном студенческом
матче в партии с Г. Гольдбергом я также про-
должал 7. Cd3; мой партнер избрал систему
с сб (вместо- аб), но выяснилось, что и здесь
я был хорошо подготовлен.
И в чемпионате Ленинграда 1930/31 в партии с А. Батуевым я так-
же сыграл 7. Cd3 (см. диаграмму 1). Мой партнер ответил 7.... de; и по-
сле 8. С:с4 С5 9. о-о cd 10. ed КЬб 11. сЬз Kbd5 12. Ке5 Kd7 13. С:е7 К:е7
14. Фе2 Kf6 15. Лfdl Ьб 16. Лас1 Cb7 17. £3! Лс8 партия была решена не-
ожиданной жертвой коня 18. K:f7.
Любопытно, что пять лет спустя на турнире в Ноттингеме М. Вид-
мар (вряд ли подозревая об этом) до 11-го хода копировал игру А. Ба-
туева. И здесь партия была решена также жертвой коня на £7, но лишь
на 20-м ходу!
Эти системы были изучены и в кабинетной тиши, и в турнирных
партиях — понятно, что это приводило к экономному расходованию
времени на обдумывание, и оставались силы и время для точного сче-
та вариантов.
Немалая работа была проделана по изучению защиты Нимцовича —
вариант с популярным тогда ходом 4. ФЬз (как за белых, так и за чер-
ных). Это дало свои результаты в нескольких партиях. Сначала я, в пер-
вую очередь, развивал королевского коня (К£з). И когда черные разви-
вали своего ферзевого коня на поле сб, белые добивались преимущества.
№ 2
abcdefgh
Например, в позиции из партии с И. Каном
(матч профсоюзов Москва — Ленинград, 1930;
диаграмма 2).
После 8. е4 Kd4 9. K:d4 C:d4 10. £3 белые
закрепили достигнутый в центре перевес.
Но в дальнейшем я пришел к выводу, что
черные уравнивают игру, если развивают сво-
его коня не на сб, а на аб, чтобы после Кс5 кон-
тролировать центральное поле е4. Спустя не-
сколько лет мне удалось это доказать (уже чер-
ными) и в партии с Элисказесом (Москва, 1936).
574
И тогда я решил проверить ход 6. Cg5 (до хода К£з). Это принесло успех
в партии-миниатюре с Л. Савицким (Ленинград, 1932; диаграмма 3).
Здесь последовало 6. ... h6 7. Ch4 КсЦ 8.
Фа4! (этот хитрый ход был подготовлен зара-
нее), ферзевый конь черных теперь связан за-
щитой чернопольного слона.
8.... С:сз+ 9. be Kf5 10. C:f6 O:f6 11. Лс1 Og5
12. Фаз Ь6 13. Kf3 Феу 14. g4! Ю14 15. K:h4 Ф:Й4
16. Cg2 ЛЬ8 17. Ф:а7 Фg5 18. о-о Фе5 19. cb.
И черные сдались.
Но уже несколько месяцев спустя хитроум-
ный В. Рагозин существенно улучшил игру
черных: 7. ... g5l (вместо 7. ... КсЦ), и после
8. Cg3 Ке4 9. ез С:сз+ 10. ЬсФГб 11. Лс1 К:с5
12. Фс2 е5 черные стоят достаточно надежно.
№3
abcdefgh
И вот наступило лето 1933 года. За победу в турнире Ленинградско-
го Дома ученых получаю бесплатную путевку в санаторий на Кавказе.
Впервые в жизни так отдыхаю — через пять дней уже захотелось по-
работать с карманными шахматами, и начал подготовку к чемпионату
СССР.
Готовился как умел, и в двух подготовленных вариантах потерпел
фиаско — в защите Грюнфельда (белыми) с Левенфишем; а с Фрейма-
ном — в славянской (черными).
За несколько месяцев до этого Рагозин в партии с Романовским при-
менил (белыми) в защите Грюнфельда в варианте 1. сЦ Kf6 2. С4 g6 3.
Кез ^5 4. Kf3 Cg7 новый ход 5. ФЬз и одержал убедительную победу. Во
время подготовки я пришел к выводу, что еще последовательнее сы-
грать ФЬз ходом раньше. И вот в партии с Ле-
венфишем получилась позиция, изображен-
ная на диаграмме 4.
Стратегически позиция в пользу белых:
следовало решиться на вариант 8. е5 Себ 9. ef
С:с4 ю. fg Kp:g711. С:с4. Но в анализе после 8.
Cf4 я просмотрел тонкую жертву пешки 8. ...
С5. Это меня так смутило, что решил пойти на
упрощения: 9. de Саб ю. Ы4 Ф^4 и. K:d4 C:fl
12. Л:fi К:е4 13. cb ab 14. Сез К:сз 15. be Лс8 16.
Kpd2 (единственное утешение белых, что их
№ 4
король в центре) 16. ... Kd7 и эндшпиль явно
в пользу черных,
К сожалению, дебют партии с Фрейманом не сохранился. Но и там
я вынужден был бороться с большими трудностями. Так что первый
блин вышел комом.
575
Но в целом (с практической точки зрения) в чемпионате я сыграл
уверенно, сказался отдых перед турниром. И когда несколько позже
предстоял матч с Флором, то две недели готовился к матчу в Доме от-
дыха под Ленинградом.
К матчу можно подготовиться основательнее, нежели к турниру, по-
скольку противник один. Я систематизировал более ста партий Флора,
составил его творческую характеристику.
Дебютная подготовка была несложной, так как в области начал ре-
пертуар Флора был ограничен. И в защите Каро-Канн, в варианте Па-
нова (1. е4 сб 2. сЦ d5 3. ed cd 4. С4 Kf6 5. Кез Кеб) я подготовил новый
ход 6. Cg5. В первой же партии все шло сна-
чала как по заказу: 6. ... de 7. d5 Ке5 8. Фd4
Kd3+ 9. C:d3 cd (диаграмма 5).
И после 10. C:f6 ef 11. Ф^з Cd6 черные по-
лучили равную игру.
Это было для меня тяжелым ударом,
и оставшиеся пять партий московской поло-
вины матча я провел неуверенно.
Вторая половина матча была в Ленинграде.
Состоялась встреча с Рагозиным и Моделем.
Рагозин (он обладал весьма тонким позици-
онным пониманием) убеждал нас, что этот
№5
вариант к выгоде белых, надо только найти удачное тактическое реше-
ние. Здесь свое слово сказал аналитический талант Моделя.
Весь вариант было решено не применять в седьмой партии, а при-
беречь для девятой — на финише матча. И в девятой партии последо-
вало (см. диаграмму 5): 10. Kf3 g6 11. C:f6 ef 12. 0-0 ФЬб 13. Ле1+ Kpd8
14. ФЬ4! и черные оказались перед непреодолимыми трудностями.
Это был первый успех зародившегося метода. Здесь сконцентриро-
валось многое: и физическая подготовка к соревнованию (отдых), и учет
психологии партнера, и изучение его творческого лица, и анализ недо-
статков его шахматного «оружия», и, наконец, связь дебютных идей
с планами в миттельшпиле.
Это и приводит к благоприятной обстановке для того, кто владеет
данным методом, и к наибольшим трудностям для партнера.
Основа метода была заложена, но, чтобы овладеть им полностью,
предстояло еще много работы.
СТАНОВЛЕНИЕ МЕТОДА ПОДГОТОВКИ
(1934-1941)
Итак, основы метода найдены; первая проверка его была в девятой
партии матча с Флором. И в дальнейшем были успехи — например,
в партии с Р. Шпильманом (Москва, 1935).
После партии с Флором мастер Рейфирж предложил ход 6.... ФЬ6
(после 1. е4 сб 2. сЦ d5 3. ed cd 4. С4 Kf6 5. Кез Кеб 6. Cg5) и опубликовал
обширный анализ, где доказывал, что ход 6. Cg5 не дает белым преиму-
щества.
Гроссмейстер Шпильман поверил анализу чешского мастера; я же,
готовясь к турниру на свежем воздухе под Ленинградом, пришел к не-
сколько иным выводам. Было сделано еще шесть ходов — 7. cd Ф : Ь2
8. Лс1 Kb4 9. Ка4 Ф : а2 ю. Сс4 Cg4 11. Kf3 C:f3 12. gf и черные прекра-
тили сопротивление ввиду неизбежных материальных потерь. Да,
в ближайшие годы метод был проверен в огне турнирных сражений.
И было установлено, что отступления от метода неизменно приводили
к турнирным неудачам.
Так, в декабре 1934 года без какой-либо подготовки поехал я на свой
первый международный турнир — в Гастингс. От Москвы до Лондона
добирался поездом (с пятью пересадками!). В Гастингс приехал за два
часа до начала игры. В итоге — неудача на старте соревнования. Три
года спустя была относительная неудача в матче с Левенфишем. И тог-
да работа над кандидатской диссертацией явилась сомнительной под-
готовкой к матчу.
Но главной задачей являлось совершенствование в области анализа
дебютных систем и связи начала партии с планом в середине игры. На
это ушло несколько лет.
Важным элементом в решении этой задачи явились тренировочные
партии. Но для этого надо было найти талантливого партнера, который,
к тому же, умеет держать язык за зубами. Таким партнером стал для
меня мой друг Слава Рагозин.
При подготовке всегда приходилось учитывать психологический
фактор. В этом отношении любопытная история была связана с извест-
ным вариантом английского начала — 1. с4 е5 2. Кез Kf6 3. Kf3 Кеб 4. d4
ed 5. К: d4 Cb4 6. Cg5 h6 7. Ch4 С : 03+ 8. be.
Далее в партии (диаграмма 1) мой противник В. Ненароков (Ленин-
град, 1933) мог сыграть 15. ... Ке5, вводя коня в игру с примерным ра-
577
№ 1
№ 2
№ 4
венством. После же 15. ... Cdy 16. £4 был вы-
ключен из игры конь g6 и белые получили
преимущество.
В следующем году в соревновании с участи-
ем М. Эйве (Ленинград, 1934) Левенфиш ре-
шил победить белыми тем же оружием и в
партии со мной применил ту же систему. Но
я не повторил ошибки Ненарокова и сыграл
(диаграмма 2) 13. ... Ке5, спокойно свел пар-
тию вничью, что обеспечило победу в турнире.
Шесть лет спустя на чемпионате СССР (Мо-
сква, 1940) в партии с тем же Левенфишем
встретился тот же вариант английского нача-
ла (диаграмма з).
Но здесь уже я был хорошо подготовлен.
Понимая, что суть позиции состоит в контро-
ле центрального поля е5, я не стал терять вре-
мя на развитие фигур и сразу сыграл 13. £4.
Все это тщательно было подготовлено в каби-
нетной тиши. После 13.... Феу 14. Kpf2 Левен-
фиш естественно сыграл 14. ... Kf8, чтобы
перевести коня на с5 аналогично маневру,
который я провел в нашей партии в 1934 году.
Но на это последовал неожиданный тактиче-
ский удар 15. с5! и после 15.... de 16. Cb5+ Kdy
17. Kf5 Ф£6 18. Лadl белые получили сильней-
шую атаку.
Но не следует думать, что я был первым,
кто готовился к соревнованиям; иногда и на
мне испытывали это оружие. Большим масте-
ром подготовки был А. Алехин. С восхищени-
ем я читал его статью в сборнике партий матч-
турнира в Нью-Йорке (1927) — там он расска-
зал, как готовился к матчу с X. Р. Капабланкой.
В мастерстве Алехина пришлось убедиться
в 1936 году. № 4 Изучал я сицилианскую пар-
тию по монографии А. Беккера. С успехом
применил эту защиту (вариант дракона) в из-
вестной партии с В. Раузером (Ленинград,
1933)- И вот в 1936 году на III международном
турнире в Москве И. Кан неожиданно для ме-
ня применил ход П. Рабиновича 10. g4 (диа-
грамма 4).
578
Здесь я не нашел сильнейшего возражения, и после ю.... Ка5 11. g5
Ке8 в случае 12. СсЦ белые могли получить перевес.
Естественно, что в более поздней партии того же турнира Левенфиш
вновь применил против меня ход П. Рабиновича. На сей раз я ответил
контрударом в центре, и после ю. ... d5 11. es сЦ 12. K:d4 K:d4 13. C:d4
K:g4 перевес был уже у черных.
И вот месяц спустя в Ноттингеме Алехин применяет в партии со
мной тот же ход П. Рабиновича. Я, конечно, насторожился, т.к. пони-
мал, что Алехин заготовил какое-то усиление игры. И, действительно,
после ю. ... d5 последовало и. f5 Сс8 12. ed Kb4 13. d6! Неожиданный
и изящный удар. Теперь в случае 13. ... ed 14. g5 с последующим £5—f6
белые получают сильное давление. Пришлось призадуматься и, нако-
нец, было найдено спасение: 13. ... Ф : d6 14. Сс5 Ф£4. Проще всего —
жертвой двух коней черные добиваются ничьей вечным шахом: 15. Л£1
Ф : h2 16. С : Ь4 К: g4 17. С : g4 ФgЗ+ 18. Л£2 Фgl+.
Начиная с партии Мильнер-Берри — Ботвинник (Гастингс, 1934/35),
я взял на вооружение французскую защиту с вариантом 3.... Оц. Эта
система приводит к разноплановой и сложной борьбе в миттельшпиле.
Поэтому тот, кто хорошо ее изучил, оказывается в выгодном положе-
нии. В тридцатые годы после 1. е4 еб 2. d4 ds 3. Кез Cb 4. es cs 5. аз С:сз+
6. be Key белые обычно продолжали 7. К£з (диаграмма 5).
В чемпионате СССР (Ленинград, 1939) мои
противники трижды (И. Рабинович, С. Бела-
венец, И. Погребысский) пытались опровер-
гнуть планы черных. Лишь И. Рабинович из-
за моего случайного промаха сумел получить
перспективную игру. Но в партии с Погребыс-
ским, где последовало 7. ... Кеб 8. Cd3 Фа5
9. Фd2 с4 ю. Се2 Фа4 (с И. Рабиновичем я сы-
грал слабее:
10. ... Cd7 и после 11. а4 белым удалось ак-
тивизировать своего ферзевого слона), ошиб-
ка была исправлена: и. о-о Cd7 12. Kgs h6
13. Ю13 0-0-0 14. £4 (диаграмма 6).
Типичная ошибка, пешка £4 ограничивает
не только слона cl, но и коня Из; перевес пере-
ходит к черным. Следовало продолжать
14. Kf4. Как уже отмечалось, планы игры чер-
ных в этой системе разнообразны. Так, с И. Ра-
биновичем и Погребысским черные роки-
ровали в длинную сторону, а в партии с Бела-
венцем они рокировали в короткую и доби
лись хорошей игры. Позднее к моим оппонен-
№5
579
там примкнул В. Смыслов (Ленинград, 1941). Со свойственной ему
стремительностью он начал энергичную атаку путем h2-h4-h5 с после-
дующим g2-g4. Но и здесь черные получили перспективную игру.
Но заготовлено было у меня противоядие и против французской
(уже за белых) в варианте 1. е4 еб 2. сЦ d5 3. Kd2. Оно было применено
в двух партиях с И. Болеславским (Ленинград — Москва, 1941). Про-
должение было 3. ... С5 4. ed ed 5. Cb5+ Кеб 6. Kf3 Cd6 7. de C:c5 8. 0-0
Kgey 9. КЬз СЬб (диаграмма 7).
Здесь белые сделали весьма тонкий пози-
ционный ход ю. Сез. Борьба идет за облада-
ние слабым полем d4; поэтому белым выгодно
разменять чернопольных слонов. В первой
партии после 10.... С:ез 11. fe 0-0 12. Od2 ФЬб
13. а4 Cfs белые не получили перевеса. Суть
дела была в том, что вместо 11. fe я не сыграл
11. С : c6f, полагая, что в этом случае после
11.... К : сб 12. Ле1 d4 черные избавляются от
изолированной центральной пешки. При этом
за доской я просмотрел продолжение 13. Kf:
d4 с лишней пешкой у белых.
№ 7
abcdefgh
Разумеется, Болеславскому понравилась его позиция в нашей первой
встрече. Велико же было его разочарование, когда во второй последо-
вало: 11. С:сб+! Ьс (вынужденно) 12. fe 0-0 13. Od2 ФЬб 14. Фсз ЛЬ8
15. ЛаЬ1 и вместо одного слабого поля d4 черные получили комплекс
двух слабых полей — d4 и С5.
Большая работа была проделана по изучению защиты Нимцовича
в варианте 4. ез (1. d4 Kf6 2. С4 еб 3. Кез Cb4).
Именно поэтому мне удалось добиться успеха в известной партии
с Капабланкой (АВРО-турнир, 1938). Анализировал я защиту Нимцо-
вича и за черных, впрочем, не всегда удачно. Так, в партии против
В. Микенаса (Москва, 1940) после 4. Фс2 d5 5. cd ed 6. Cg5 h6 (еще
в 1931 году в партии с П. Лебедевым я продолжал 6.... с5 7. Kf3 cd 8. К:
d4 ФЬб, но 6. ... h6, конечно, осторожнее)
7. Ch4 с5 (диаграмма 8).
Здесь Микенас обострил игру путем 8. о-о-
о, и после робкого ответа черных 8.... о-о бе-
лые получили преимущество. Все считали, чю
Микенас существенно улучшил игру белых
в партии Котов — Ботвинник из того же чем-
пионата, где последовало 8. ез.
Вскоре этот вариант был испытан в партии
Белавенец — Симагин (Москва, 1941), где п0~
еле 8. о-о-о было сыграно 8. ... С:сз (важное
№8
abcdefgh
580
усиление) 9. Ф:сз g5 10. Cg3 Ке4, и белые все же получили хорошую
игру.
Анализ показал, что идея Симагина верна, следовало лишь уклонить-
ся от хода ю.... Кеф Между тем П. Керес в партии со мной (Ленинград,
1941), находясь под впечатлением успеха белых в партиях Микенас —
Ботвинник и Белавенец — Симагин, неосторожно сделал длинную ро-
кировку. Черные вместо хода 10.... Ке4 вскрыли линию «с» путем ю....
cd, и после 11. Ф : d4 Кеб 12. Фа4 Cf5 получили сильнейшую атаку.
В конце 30-х годов я обратил внимание на партии Сабо — Эйве (Га-
стингс, 1938/39) и фан Схелтинга — Грюнфельд (194°), где встретился
вариант ферзевого гамбита 1. d4 d5 2. с4 еб 3. Кез сб 4. Kf3 Kf6 5. Cg5
de 6. e4 65 7. e5 h6 8. Ch4 g5 9. К: g5 hg 10. C:g5 (диаграмма 9).
Готовясь к матч-турниру 1941 года, я отва-
жился уже взять эту систему на вооружение,
и в одной из тренировочных партий с Рагози-
ным мы ее испытали. Однако в матч-турнире
мне не удалось применить подготовленные
продолжения, так как противники, наслышан-
ные о моих аналитических изысканиях, «ухо-
дили» от возможных осложнений. И лишь
в чемпионате Москвы (1943) недостаточно
опытный А. Живцов решил выяснить, что же
было заготовлено, и быстро проиграл. Это бы-
ла первая партия, сыгранная этой системой,
№ 9
abcdefgh
но далеко не последняя! Мои партнеры, ознакомившись с новой заго-
товкой и базируясь на обычных позиционных представлениях, посчи-
тали эту систему некорректной и охотно шли на предложенные вари-
анты, как ... мотыльки на огонек!
Но приведем тренировочную партию с Рагозиным (1941), где впер-
вые вариант был проверен за доской (см. диаграмму 9) ю.... Kdy 11. ef
Cby 12. Се2 ФЬб 13. о-о о-о-о 14. h4.
Лишь способствует атаке на белого короля. 14.... Ch6 15. 34 C:g5 16.
hg b4 17. Ke4 c5 18. 35 Фс7 19. Kg3 Ke5 20. аб Ссб 21. Фс1 Л^4 22. Фез
Лdh4 и черные выиграли прямой атакой на короля.
Эта дебютная система позволила сделать новый важный шаг в под-
готовке к соревнованиям. От системы в дебюте удалось перейти к си-
стеме дебютных систем. Так, черными я часто играл 1.... еб (в ответ на
d4), после чего у моих противников, в зависимости от обстоятельств,
был выбор: переходить к французской или голландской, к меранскому
варианту или к только что рассмотренной системе (по партии с Рагози-
ным), или, наконец, к защите Нимцовича.
Мои противники с первого же хода должны были включаться в на-
пряженную борьбу за доской. По всем этим началам я располагал об-
581
новленными системами, подкрепленными кропотливыми анализами,
и проверенными в тренировочных партиях с Рагозиным. Перед этими
партиями я не сообщал своему другу подготовленные анализы, а лишь
давал исходную позицию варианта. Это было необходимо, чтобы про-
верить на партнере эффект неожиданности, который будут испытывать
мои противники по турнирной борьбе. И лишь после сыгранной тре-
нировочной партии мы с Рагозиным обстоятельно занимались анали-
зом. Попутно, конечно, проверялись и склонность к цейтнотам, и вы-
носливость, и привычка к табачному дыму, шумовым эффектам и т.п.
Так, хорошо знакомый с этой системой подготовки С. Фурман (он
был ее последователем) — мы с ним играли тренировочные партии
в конце 50-х годов — сравнивал положение моих противников с ... по-
ложением волка во время облавы. Появления волка ждут охотники,
а там, где их нет, стоят красные флажки. Действительно, шахматы не-
объятны, всего не проанализируешь. Но мастер, не зная, где ждет его
опасность, как правило, идет навстречу наибольшей опасности...
Итак, метод подготовки был завершен. В матч-турнире (Ленин-
град — Москва, 1941) он получил свое, по-настоящему боевое крещение.
ТРИУМФ МЕТОДА
(1942-1948)
В 1941 году Советский Союз подвергся гитлеровскому нашествию.
Страна оказалась в критической ситуации, и, естественно, было не до
шахмат. И все же, когда я с семьей уехал в эвакуацию на Урал, то взял
с собой шахматы, шахматные часы и некоторые книги, в том числе бюл-
летени матч-турнира (Ленинград — Москва, 1941).
Чтобы не утратить искусство анализа, по вечерам (после работы),
сидя на кровати и за столом, составленным из чемоданов (семья 6 че-
ловек жила в одной маленькой комнате), анализировал партии матч-
турнира. Работа продолжалась несколько месяцев. Когда в 1947 году
книга была издана, стало ясно, что это был мой лучший аналитический
труд.
После победы под Сталинградом началось восстановление советской
шахматной жизни. Весной 1943 года был проведен двухкруговой турнир
мастеров в Свердловске. Власти Перми по моей просьбе (в соответствии
с методом подготовки) предоставили возможность две недели за горо-
дом готовиться к турниру.
Все это время я посвятил анализу варианта из партии Болеслав-
ский — Рагозин (1940): 1. е4 е5 2. Юз Кеб 3. Cb5 аб 4. Са4 Kf6 5. 0-0 К:е4
6. d4 b5 7. СЬз d5 8. de Себ 9. сз Сс5 ю. Kd2 0-0 11. Сс2 £5 12. КЬз СЬб
13. Kfd4 K:d4 14. K:d4 C:d4 15. cd £4 16. £3 Kg3 17. hg fg 18. <Мз Cf5 19. ФТ5
Л:5 20. C:f5 ФЙ4 21. СЬз O:d4+ 22. Kphi Ф:е5 23. Cd2 C5 24. Лае1 Ф:Ь2
25. Cf4 (диаграмма 1), где Рагозин продолжал 25.... Ф£6. Я пришел к вы-
воду, что сильнее здесь 25. ... d4. Но Болеславский сыграл 26. C:g3 d3
27. Се5 Ф:а2 28. Cd6 ФЬ2 29. Себ+ Kph8 30. Се5 Фd2 31. £4 С4 32. £5
и получил явный перевес. В дальнейшем он
мог объявить мне мат в два хода, но не заме-
тил этого...
Это была единственная партия в турнире,
где я был на грани проигрыша. В фантастиче-
ском эндшпиле — четыре связанные проход-
ные пешки против двух слонов (было еще по
ладье) — мне посчастливилось разменять эти
пешки на слонов и свести партию вничью!
Так что в анализе (при подготовке) я про-
валился; но в других партиях старые подготов-
ка 1
abcdefgh
583
№2
ленные системы (французская, меранский
вариант и пр.) способствовали турнирному
успеху.
Это же подтвердилось и в чемпионате Мо-
сквы (1943— 1944), где я играл еще как пер-
мяк, вне конкурса. Было подготовлено новое
продолжение все в том же открытом варианте
испанской партии с 9.... Сс5. Я анализировал
ход 11. ... K:f2 (диаграмма 2) в соответствии
с рекомендацией, опубликованной в журнале
«Chess».
Для Смыслова это было неожиданным, но, обладая удивительным
мастерством анализа во время партии, он начисто меня переиграл; это
было единственным моим поражением в турнире. Но в других партиях
прежние подготовленные системы делали свое дело, а в партии с А. Жив-
цовым впервые в моей турнирной практике встретилась хорошо подго-
№3
abcdefgh
№ 4
abcdefgh
товленная «система Ботвинника», проверенная
в тренировочной партии с Рагозиным еще два
года назад (см. главу «Становление метода»).
Вместо развития слона на е2 с последующей
короткой рокировкой Живцов сыграл 11. Ф£з
и рокировал в длинную сторону (диаграмма 3).
Да, эффект неожиданности сказался — мой
партнер в новой ситуации не понимал, что
происходит на доске. После очевидного 14....
Фа5 15. Kpbi КЬ6 16. h4 64 17. Ке4 С5 18.13 сз!
19. Се2 Cd5 20. аз Ка4 партия была решена
прямой атакой на короля.
В остальных партиях турнира подготовленные системы также обе-
спечивали перевес.
Война подходила к концу, и уже с 1944 года возобновились чемпи-
онаты СССР. В очередном чемпионате началась атака на «систему Бот-
винника». Лилиенталь сделал новый ход 11. g3
(диаграмма 4), к которому я оказался непод-
готовленным и поэтому попал в трудное по-
ложение.
Таким же путем пытался опровергнуть эту
дебютную систему и Микенас, и мне также
пришлось нелегко. Впрочем, оба моих партне-
ра запутались в осложнениях. Это, видимо,
напугало других мастеров, и на некоторое вре-
мя «систему Ботвинника» оставили в покое.
Другие же начала (французская, защита
584
Грюнфельда, защита Нимцовича, испанская) приводили уже в дебюте
к трудностям для моих партнеров.
Надо ли говорить, что перед каждым чемпионатом была специаль-
ная подготовка к новым партнерам, отшлифовывались как дебютные
системы, так и планы в миттельшпиле; проводились тренировочные
партии с В. Рагозиным, и все это — за городом, на свежем воздухе, что
содействовало хорошей физической форме.
В радиоматче СССР — США (1945) мой партнер А. Денкер вновь вер-
нулся к «системе Ботвинника». Удивительным образом до 14-го хода
Денкер «копировал» игру Рагозина в трени-
ровочной партии 1941 года, в партии, которую
он, естественно, не видел! (диаграмма 5)
Последовало 14. а4 64! 15. Ке4 с5 16. ФЬ1
Фсу 17. Kg3 cd 18. С:с4 Феб 19. £3 (I3!! и атака
черных неотразима. Любопытно, что откры-
тый черный король неуязвим, а прикрытый
пешками белый король незащитим.
В дальнейшем теория «системы Ботвинни-
ка» разрасталась. Вместо хода 9. K:g5 Рагозин
ввел в практику 9. ef. Ему подражал и Д. Брон-
штейн в партии со мной (чемпионат СССР,
№5
abcdefgh
Москва, 1951), но успеха не имел. В 1954 году В. Смыслов предпочел
вариант 9. K:g5 hg 10. C:g5 Kbdy 11. ef Cb712. g3 ФЬ6 13. Cg2 0-0-0 14. 0-0
Ke5 15. Фе2, и партия закончилась вничью.
Впоследствии было доказано, что жертва ферзя 15. de Л :di16. JIf:di
сулит белым хорошие перспективы, и «система Ботвинника» вышла из
моды.
Но произошло чудо: В. Крамник и А. Широв в наши дни взяли «си-
стему Ботвинника» на вооружение, и не без успеха!
В 1946 году В. Смыслов предложил новую
систему в защите Грюнфельда — 1. d4 Kf6 2. с4
g6 3. КсЗ d5 4. Kf3 Cg7 5. ФЬз de 6.Ф:с4 0-0 7.
e4 Cg4 (диаграмма 6).
В партии Ботвинник — Смыслов (Гронин-
ген, 1946) последовало 8. Сез Кеб, и белые по-
сле 9. ds получили ясный перевес. Однако
полтора года спустя (Гаага, 1948) В. Смыслов
усилил игру черных путем 8.... Kfdy! и добил-
ся равной игры.
К нашему матч-реваншу со Смысловым (Мо-
сква, 1958) я подготовил продолжение 9. Се2
№6
abcdefgh
Кеб ю. Л di КЬ6 11. Фс5 Фбб 12. Ьз СЛз 13. gf Лfd8 14. ds Kes 15- Kbs
Ф£616. £4 Ked717. es (диаграмма 7) и был уверен, что это в пользу белых.
585
Однако Смыслов своеобразно готовился к матчу со мной: он избегал
дебютных систем, где я мог подготовить сильные продолжения, — так
мне и не удалось в матч-реванше опровергнуть вариант Смыслова.
Но вот на Олимпиаде в Золотых Песках (1962) Р. Фишер без колеба-
ний «пошел» на мой анализ (см. диаграмму 7), подумал — и сыграл
17.... O:f4, после чего выиграл пешку. Правда,
белые сохранили хорошую позицию, но я был
настолько огорчен своим просмотром в ана-
лизе, что растерялся и попал в проигранное
положение. В 1939 году я исследовал одно раз-
ветвление меранского варианта: 1. сЦ d5 2. С4
сб 3. Kf3 Kf6 4. ез еб 5. Кез Kbd7 6. Cd3 de
7. С:с4 b5 8. Cd3 аб 9. e4 c5 10. e5 cd 11. K:b5 ab
12. ef ФЬб (диаграмма 8) 13. fg C:gy 14. 0-0.
Здесь я нашел правильный план игры за бе-
лых в миттельшпиле — завладеть централь-
ным пунктом е5, разменять там легкие фиту-
ры, после чего рокировка черного короля как
в длинную, так и в короткую сторону даст бе-
лым опасную атаку.
Рагозину я, как всегда, не рассказал об этом
плане до нашей тренировочной партии; он на-
шел остроумное продолжение 14.... Саб 15.64!
(выключая из игры слона аб и коня dy) 15....
0-0 16. Ле1 СЬу 17. Cf4 f5 18. 34! (активизируя
слона d3) 18. ... ba 19. Сс4 Cd5 20. C:d5 ed
21. Леу JIfy 22. ЛТу Kp:fy 23. Фаз, и атака белых
неотразима.
Этот заготовленный план в варианте с ходом 12.... ФЬб оставался в ре-
зерве 9 лет, и, наконец, в 1948 году в Москве (матч-турнир на первенство
мира) Макс Эйве решил испытать судьбу: 13. fg C:gy 14.0-0 Кс5 (опасный
ход, ибо черные ослабляют контроль за центральным полем е5) 15. Cf4
№ 9
abcdefgh
Cby 16. Ле1 Лad817. Лс1 Лd518. Се5! С:е519. Л:е5
Л:е5 20. К:е5 K:d3 21. Ф^з f6 22. Фgз! fe 23. Фg7
ЛГ8 24. Лсу, и белые выиграли. Так мне удалось
в этом турнире сыграть свою лучшую партию.
Приведем еще один пример домашнего
анализа. В партии Ботвинник — Керес (Ленин-
град, 1941) встретился известный вариант при-
нятого ферзевого гамбита, излюбленный
в свое время А. Рубинштейном. 1. d4 d5 2. с4 de
3. Kf3 аб 4. ез Kf6 5. С:с4 еб 6. а4 с5 7. о-о Кеб
8. Фе2 Сеу (диаграмма 9).
586
Здесь я продолжал 9. JIdi Фсу ю. Ьз, но перевеса не получил.
Пять лет спустя в партии с Эйве (Гронинген, 1946) я продолжал
ю. Кез о-о 11- Ьз, и также черные добились равной игры.
Впоследствии я пришел к выводу, что сильнее 9. de, и в случае 9....
Ке4 ю. JIdi Фсу 11. КсЦ К:с5 12. К:с6 be (12.... Ф:с6 13. Cb5 ab 14. ab JI:ai
15. be JI:bi 16. b4 JI:b4 17. Саз) 13- b4 с инициативой у белых.
Но когда я шел на эти продолжения, мои партнеры, опасаясь за-
готовки, уклонялись от хода 9. ... Ке4. Так поступил и Т. Петросян —
в 8-й партии нашего матча (Москва, 1963) он продолжал 9.... С:с5 и по-
пал в трудное положение из-за другого заготовленного плана: 10. е4
Kg4 11. е5 Kd4 12. K:d4 Ф^4 13. Каз!
Однако «и на старуху бывает проруха» — через 20 лет после нашей
партии с Петросяном И. Ботвинник доказал, что в варианте 9. ... Ке4
ю. JIdi Фс7 11. Kd4 К:с5 12. К:с6 Ф:с6 13. Cb5 ab 14. ab Л :ai 15. be Л:bi
16. b4 JI:b4 17. Саз черные прозаическим ходом 17. ... ЛЬ6 сохраняют
материальный перевес и весь анализ оказывается сомнительным.
Да, и так бывало — «пуганая ворона куста боится» — партнеры опа-
сались моих анализов, когда их можно было не бояться. И в заключе-
ние — другой пример на ту же тему из раз-
менного варианта славянской зашиты 1. d4 d5
2. С4 сб 3. cd cd 4. Кез Kf6 5. Kf3 Кеб 6. Cf4 Cfs
7. ез еб 8. Cbs (диаграмма ю).
Эта система была заготовлена мной еще
в 1947 году. Но в партии последнего тура (Мо-
сква, 1947) с П. Трифуновичем, когда мне уже
была обеспечена победа в турнире, я сделал
стандартный ход 8. ФЬз, чтобы зря не выда-
вать секретов и поскорее добиться ничьей. Но
потом, много лет спустя, я собирал «урожай».
№ ю
abcdefgh
Так, в 11-й партии матча-реванша с М. Талем
(Москва, 1961) после 8.... Cb4 9. Kes Фа5 10. С:сб+ Ьс 11. о-о С:сз 12. Ьс
Ф:сз 13. Фс1! черным пришлось перейти в худший эндшпиль. Пятью
годами позже (Амстердам, 1966) А. Помар пытался улучшить игру Таля:
вместо 12. ... Ф:сз он сыграл 12.... Лс8, но после 13. С4! о-о 14. g41 Cg6
15. es перевес белых очевиден.
Однако потом было доказано, что после 8.... Kd7 9. Фа4 Лс8 10. С:с6
Л:с6 11. Ф:а7 Фс8 черные получают за пешку опасную инициативу.
* * *
Ошибочно было бы думать, что этим методом пользовался только
я один. В общих чертах метод был опубликован еще в 1939 году. Каждый
мастер пользовался этим методом в меру своих способностей, но были
587
мастера большого таланта, которые с великим искусством применяли
этот метод. Из них в первую очередь надо назвать имена И. Болеслав-
ского и Е. Геллера. Тогда позволительно спросить, почему же они не
стали чемпионами мира?
Силу шахматиста определяют четыре фактора: талант, характер,
здоровье и подготовка. У Болеславского явно не хватало здоровья, да
и характер у него был мирный. А Геллер? Его подводил характер, ко-
торый был достаточно боевым, но, увы, таким, что Геллер не мог бо-
роться со своей склонностью к эпикурейству. Видимо, чтобы стать чем-
пионом мира, полезно быть немного пуританином. Пожалуй, из всех
чемпионов мира, что были после меня, наилучшим образом овладел
этим методом подготовки Г. Каспаров.
В те годы, когда создавался и действовал метод подготовки, не было
компьютеров, где можно хранить информацию. Вся моя справочная
библиотека состояла из больших общих тетрадей и маленьких записных
книжек. В общую тетрадь я вклеивал тексты начальной стадии партии
(до 2О-го хода), по тем дебютам, что меня интересовали, — если там
было что-либо новое. Все это было систематизировано по дебютам,
а однотипные варианты я штриховал цветным карандашом. Поэтому
ориентироваться в подобной библиотеке было легко.
При подготовке к соревнованиям материал для анализа уже был
собран, и результаты анализа приобщались к тому, что было проана-
лизировано ранее. И вся моя личная теория начал заносилась в малень-
кую записную книжку, которая легко умещалась в кармане и путеше-
ствовала со мной на соревнования. Может быть, этот метод был более
качественным, нежели общение с компьютером!
Думаю, что с появлением компьютеров, рассмотренный метод под-
готовки несколько потускнел. Сейчас шахматное искусство переживает
не лучшие времена. Но наступит день, когда все вернется на круги своя,
и тогда этому методу снова воздадут должное.
ЮНОШЕСКАЯ ШКОЛА
Становление метода подготовки к соревнованиям явилось более
легким делом, нежели формирование метода занятий с юными шахма-
тистами. В первом случае я имел дело с самим собой; во втором — при-
ходилось иметь дело с организаторами, тренерами, родителями, кото-
рые нередко имели свои групповые интересы и препятствовали как
поиску правильного пути, так и нормальным занятиям в школе.
Но началось все не с юношей. В середине 30-х годов при моем род-
ном Политехническом институте (в Ленинграде) был организован «Дом
ученых в Лесном». Он был расположен в отдельном особняке в парке
института; там можно было приятно провести время, вкусно покушать
в ресторане, а также поиграть в шахматы. Друзья шахматисты-поли-
техники и попросили меня проводить занятия с ними.
Довольно быстро понял, что удовлетворения я от этого не получаю.
Моими «учениками» были взрослые шахматисты, к тому же невысокой
квалификации.
Потом меня уговорили подобные занятия проводить в Доме ученых,
что размещался на набережной Невы в великокняжеском дворце. Дом
был очень уютным, и насколько я помню, занятия проходили в «ком-
нате Дон Кихота» (там стояла металлическая скульптура героя Серван-
теса). На сей раз слушателями были шахматисты более высокой квали-
фикации, но все же — взрослые... Помню лишь, что я не читал им кур-
са по теории начал, миттельшпиля или эндшпиля, а старался привить
вкус к самостоятельной аналитической работе. Для сформировавших-
ся шахматистов это было трудным делом.
И вот, в конце тридцатых годов, городские власти Ленинграда при-
няли решение о передаче пионерам (так называлась организация
школьников) Аничкова дворца, расположенного на Невском проспекте.
Был образован Совет содействия «Дворцу пионеров», куда вошли вид-
ные представители науки, культуры, искусства и литературы — я был
в их числе, и мне было поручено позаботиться о шахматном клубе.
Этому клубу был предоставлен кабинет царя Александра III, а также
небольшая соседняя комната, стены которой были отделаны карель-
ской березой. Именно в этой комнате мне и пришлось каждое воскре-
сенье 1940—41 годов вести занятия с юными шахматистами. Состав
школы был достаточно сильным: Тайманов, Ануфриев, Штейнсапир
и другие. Вольнослушателем был Столяр, который к тому времени за-
кончил среднюю школу и уже не был пионером.
589
Здесь я нащупывал метод шахматного воспитания, но основной
принцип оставался прежним — приучать учеников к самостоятельному
анализу. Каждый получал индивидуальное задание. Чтобы задание вы-
полнить, надо было анализировать. Слушатели, стоя у демонстрацион-
ной доски, отчитывались в выполнении задания и подвергались строгой
критике как руководителя школы, так и своих товарищей. Тем самым
каждый докладчик мог проверить свои способности к анализу. С дека-
бря 1940 года я начал подготовку к матч-турниру на звание абсолют-
ного чемпиона СССР. И здесь я схитрил: подготовленные мной дебют-
ные схемы давал на анализ ученикам (не раскрывая, разумеется, за-
готовленных секретов). По анализам и восприятию этих систем юными
шахматистами можно было догадываться, какова будет реакция на эти
дебютные варианты со стороны моих будущих противников (Кереса,
Смыслова, Болеславского, Лилиенталя и Бондаревского). В результате
мне удалось накопить хороший аналитический «багаж».
Вскоре после матч-турнира началась война, школа закрылась. Про-
шло два десятилетия, и в 1963 году Г. Равинский уже в Центральном
шахматном клубе на Гоголевском бульваре в Москве предложил мне
вести занятия с сильнейшими юношами. Воздадим должное мастеру
Равинскому — он собрал блестящий состав: Карпов, Балашов, Разуваев,
Рашковский, Тимощенко, Дубинский, Злотник...
Метод занятий был примерно тем же, что и во Дворце пионеров
в Ленинграде. Только, увы, если там мы встречались каждое воскресе-
нье, то на сей раз собирались раз в три-четыре месяца — ведь Карпов
и Рашковский жили на Урале, а Балашов и Тимощенко — в Сибири.
Юные шахматисты демонстрировали свои партии, комментировали
их и подвергались критике, а для проверки достигнутых успехов уча-
ствовали в сеансе с часами. Запомнились две партии: как посчастливи-
лось мне добиться ничьей против 12-летнего Карпова (на его стороне
был материальный перевес) и как пришлось капитулировать перед
14-летним Балашовым, который в защите Грюнфельда блестяще провел
атаку на короля черных.
Занимались мы полтора года. Все ученики были из России, а школа
была — Шахматной федерации СССР. Российская шахматная федера-
ция была этим недовольна, организовала свою школу, да так, что у мо-
их учеников не было возможности продолжать занятия в школе всесо-
юзной.
И вот лишь в 1969 году мой друг мастер Г. Гольдберг предложил
возобновить школу в рамках Российского профсоюзного спортивного
общества «Труд». Гольдберг был властолюбив; отстранил меня от на-
бора слушателей и включал в школу учеников и учениц по принципу
«числом поболе, ценою подешевле...» В результате школа не приноси-
ла того, на что можно было рассчитывать. Но постепенно слабые уче-
590
ники отсеивались, приходили новые, и школьная методика определи-
лась окончательно.
1. Принимали в школу юношей и девочек примерно 11-ти лет. Ква-
лификация, как правило, — кандидат в мастера. Требовались и доста-
точные успехи в общеобразовательной школе. Каждый абитуриент
присылал перечень своих турнирных успехов и четыре партии, сыгран-
ные в последних турнирах (две белыми, две черными; две выигранные,
одна ничейная и одна проигранная). Лишь после этого принималось
предварительное решение о зачислении в школу.
2. Кроме того, требовалось ходатайство местной шахматной орга-
низации. Она направляла ученика и его тренера (иногда тренера за-
менял один из родителей) на десятидневную сессию школы, которые
проходили два-три раза в год. Ученики и тренеры во время сессии поль-
зовались полным гостеприимством.
3. Число мальчиков в школе было до десяти; девочек — до трех.
Квалификация мальчиков, по возможности, была одинаковой. Если
кто-либо оказывался слабым, это отрицательно отражалось на качестве
занятий. К девочкам такие жесткие требования не предъявлялись.
4. Занимались все вместе. Каждый ученик в конце сессии получал
индивидуальное задание, а на следующей отчитывался, стоя у демон-
страционной доски. Кроме того, он комментировал свои четыре сыгран-
ные партии.
5. Главной целью занятий было проникновение в шахматную душу
ученика. Поскольку комментированные партии могли не способство-
вать этому полностью, то во время сессии слушатели разделялись на
две команды; в командной встрече проводилось два тура.
Эти партии были очень важны. Они тоже комментировались учени-
ками, но тут уже партии специально не подберешь, да и видно, как себя
шахматист ведет во время игры: как он сосредоточен, как распоряжа-
ется временем, достаточно ли корректен, не болтлив ли...
6. Теперь можно было окончательно ставить «диагноз» и дать ре-
комендации — как избавляться от недостатков и развивать сильные
стороны игры. Вручалось новое задание; бывала и переписка с учени-
ками в период между сессиями. Вот, собственно, и весь метод работы.
Обычно занятия проводились в домах отдыха в Дубне, Подольске
и Новогорске (под Москвой), в пионерском лагере «Орленок» (близ
Туапсе) на берегу Черного моря. Ребята не только с увлечением зани-
мались шахматами, но и физической культурой, укрепляли здоровье.
Была дисциплина, в том числе и творческая. Появлялись и талантливые
мастера, и гроссмейстеры. Упомянем Г. Каспарова, А. Юсупова, С. Дол-
матова, А. Соколова,, Я. Эльвеста, Э. Розенталиса, А. Ненашева, А. Ха-
ритонова, С. Ионова, а среди девушек — Н. Иоселиани, Е. Ахмыловскую,
А. Ахшарумову, Л. Зайцеву...
591
Как пример самостоятельной аналитической работы учеников мож-
но привести один характерный эпизод. В своей книге «6о памятных
партий» Р. Фишер пытался опровергнуть мой анализ нашего с ним ла-
дейного окончания (Олимпиада, Варна, 1962). Через несколько лет
я опубликовал новый анализ (но достаточно сложный), который по-
ставил под сомнение опровержение Фишера. Однако оставалось чувство
того, что истина еще не была найдена. Вот я и предложил ученикам (это
был 1976 год) проверить эти анализы.
И уже через две недели после сессии при-
шло письмецо из Баку — 13-летний Гарик Ка-
спаров указал простой, но изящный путь к ни-
чьей, полностью опровергающий анализ Фи-
шера.
Здесь Фишер предложил 67. Ф£8+ Кра2
и пришел к заключению, что «белому коро-
лю не найти укрытия от града смертоносных
шахов».
Однако хитроумный Гарик нашел ход
67. ЛС4!! и после 67. ... ЛЬз+ 68. Лез Феи-
8
7
6
5
4
3
2
1
abcdefgh
69. Kpd3 Ф£1+ 70. Kpd2! (не 70. Крез ФЬз+!) 70.... Ф:Г2+ 71. Kpd3 в фер-
зевом (или пешечном) эндшпиле белые легко делают ничью.
Но, увы, и эта школа была обречена. Когда мои шахматисты «под-
растали», они завоевывали право представлять Советскую шахматную
федерацию на международных соревнованиях. И возникал вопрос:
с какими тренерами их посылать?
Это был принципиальный момент. У каждого нашего ученика был
свой местный тренер (приезжавший с ним на сессии), который с малых
лет учил его уму-разуму (теории начал, миттельшпиля и эндшпиля).
Тренер хорошо знал своего подопечного и был настоящим другом. Та-
ких тренеров я всегда поддерживал, им я никогда «конкурентом» не
был; считал, что лишь тогда, когда ученика на соревнования сопрово-
ждает его постоянный тренер, можно надеяться на успешный резуль-
тат. Но Шахматная федерация СССР была другого мнения. У нее были
свои «дежурные» тренеры для сопровождения юных шахматистов на
международные соревнования. Бывало так, что это приводило к про-
валу моих учеников. Поэтому (в 1978 году) я и отказался от руководства
школой.
Шли годы, Каспаров стал чемпионом мира. Зародилась у меня на-
дежда на продолжение школы; самому мне трудно уже было вести за-
нятия и по возрасту, и по зрению, и уже потому, что пятнадцать лет не
играл в шахматы. Но не передать ли мне эту школу новому чемпиону?
Ведь нашу методику Каспаров знал не хуже меня! Быстро достигли мы
согласия с Каспаровым на сей счет, и в марте 1986 года в доме отдыха
592
«Пестово» (под Москвой) состоялась первая сессия школы. Тренером-
организатором стал Игорь Ботвинник. С его помощью был обеспечен
набор новых слушателей: В. Акопян (Ереван), Б. Альтерман (Харьков),
Г. Серпер (Ташкент), М. Оратовский (Тирасполь), К. Сакаев (Ленин-
град), А. Широв (Рига), С. Тивяков (Краснодар), В. Крамник (Туапсе),
А. Софиева (Баку), К. Ланда (Омск), А. Иашвили (Тбилиси), В. Беликов
(Воронеж)... И. Ботвинник неуклонно следил за исполнением как шах-
матной, так и общеспортивной методики работы школы.
К тому, что использовалось ранее, добавились сеансы с часами чем-
пиона мира. Что, конечно, было весьма важно.
Я участвовал в работе пяти сессий. В последней — в марте 1988 года.
И решил, что с меня хватит. Далее пусть руководит школой чемпион.
К сожалению, вскоре Каспаров также ушел из школы, и мои надежды
не оправдались.
Но еще в июне 1988 года по просьбе Б. Кока я провел специальную
сессию для мастера И. Пикета (Нидерланды). Моим помощником был
опять-таки И. Ботвинник, а вторым тренером был приглашен А. Ши-
ров — уже тогда я относился к его таланту и знаниям весьма уважитель-
но. Участвовал в сессии и гроссмейстер Г. Сосонко (Амстердам). Кроме
того, Широв во время сессии был спарринг-партнером Пикета. Резуль-
татом наших десятидневных занятий были «диагноз» и «лечение», за-
писанные в рабочей тетради сессии (по-русски). Это было переведено
на английский и вручено Пикету, но английский текст не был записан
в тетрадь.
С тех пор прошло шесть лет, и сейчас гроссмейстер Пикет является
вторым шахматистом Нидерландов. Приведем текст того, что было за-
писано в рабочей тетради.
«Диагноз».
1. Пикет стремится к открытой (полуоткрытой) активной игре. Ста-
вит партию хорошо. Современную теорию — по «Информатору», «Эн-
циклопедии», «New in Chess» — знает, но историю начал, старые пар-
тии, старые анализы не знает, и это затрудняет составление планов
в миттельшпиле.
2. Свою тактику видит неплохо, чужую — иногда просматривает.
В осложнениях далекие варианты не считает, а играет по чутью.
3. В эндшпиле «плавает», с типичными окончаниями не знаком.
4. Попадает в цейтноты, причина состоит в том, что план игры
в миттельшпиле слабо подготовлен.
5. Слишком много играет в турнирах, не успевает анализировать
свои собственные партии. Поэтому и возможности, и времени для под-
готовки к соревнованиям практически нет.
6. Талант, несомненно, есть, хорошо, что в игре нет налета ремес-
ленничества. Можно с надеждой смотреть в будущее.
593
«Лечение».
1. Изучать эндшпиль по партиям Рубинштейна, Ботвинника, книге
Файна «Basic Chess Endings».
2. Развивать счет по партиям Алехина, Таля, Фишера, Каспарова.
3. Решать художественные этюды — для развития счета и объектив-
ности.
4. Для устранения цейтнотов:
а) Играть тренировочные партии, обращая внимание только на рас-
ход времени.
б) Стремиться сделать первые 15 ходов в партии за 30 минут — для
этого необходима хорошая подготовка в дебюте и планах миттельшпиля.
5. Стараться меньше играть, чтобы было время для домашней ра-
боты.
6. Иметь строгий распорядок дня (в том числе делать утреннюю за-
рядку).
Из этой записи в рабочей тетради можно понять метод, который
использовался в школьных занятиях. Видимо, эти занятия способны
были принести пользу — вряд ли случайно первые три призера турни-
ра в Линаресе-94 в разное время занимались в школе.
Итак, сейчас школы нет, а будет ли? Теперь метод опубликован, и до-
статочно подробно. Дело лишь за тем, чтобы нашелся сильный шахма-
тист с хорошим позиционным и тактическим пониманием, способный
проникать в юношескую шахматную душу, обладающий педагогиче-
ским талантом. Если найдется, подобная школа могла бы действовать.
СУДЬБА ШАХМАТ
Шахматы — древняя игра. Долгое время они были обычной «на-
стольной» игрой, подобно картам. Люди играли, чтобы получить удо-
вольствие от азарта борьбы, да и от азарта выигрыша. Неслучайно,
католическая церковь запрещала шахматную игру так же, как и кар-
точную. Да и массового распространения шахмат не было; играли
в шахматы привилегированные слои общества, те люди, что смотрели
на шахматы, как на развлечение. Душу свою они шахматам не отда-
вали.
Так длительное время шахматы оставались «вещью в себе» — суть
шахмат, их логическая красота оставалась непознанной.
Не будем принижать роль Востока (видимо, Индии) в зарождении
шахмат, а также арабов, которые вместе с завоеванием Пиренейского
полуострова занесли шахматную игру в Европу. Но, конечно, Европа
сыграла решающую роль в познании шахмат, как и в других областях
культуры; изменения в судьбе шахмат, видимо, были связаны с эпохой
Возрождения.
Отметим, прежде всего, что несколько столетий назад правила шах-
матной игры установились прочно, и это позволило приступить к се-
рьезному изучению игры. Но сильных шахматистов было мало. Так же
как и соревнований. И лишь в XVII веке начал отрабатываться алгоритм
игры шахматного мастера.
В. Смыслов и М. Ботвинник несколько лет назад получили в Риме
премию Джоакино Греко «Жизнь ради шахмат»; это была весьма по-
четная премия. Греко был первый сильный шахматист, который по-
настоящему начал познание шахматной игры. Он открыл логическую
красоту жертвенной комбинации, но, конечно, не мог проводить ком-
бинации в каждой партии; ведь партия является продуктом борьбы двух
индивидуумов. И тогда Греко стал составлять изящные комбинацион-
ные партии, чтобы продавать их богачам-шахматистам. Спрос был,
Греко хорошо зарабатывал и, видимо, стал первым профессионалом
среди шахматных мастеров.
Шахматы становились популярнее, начали играть в шахматы и про-
столюдины. И уже через столетие был сделан следующий шаг в позна-
нии игры; Франсуа Филидор установил, что «пешки — душа шахмат».
В переводе на современный язык это означает, что пешки определяют
структуру позиции. Тем самым была заложена основа позиционной
борьбы.
595
Соревнований так же, как и шахматистов, становилось все больше.
Отметим первый в истории международный турнир в Лондоне в 1851
году. А вскоре взошла звезда Пауля Морфи; он продемонстрировал, как
общие принципы позиционной борьбы можно использовать в открытых
положениях. Комбинации Морфи логически проистекали из общих
принципов.
А через 2—3 десятилетия Вильгельм Стейниц объединил все это
в своих принципах позиционной игры в закрытых ситуациях. Харак-
терно, что в первом матче на мировое первенство (1886) Стейниц вна-
чале проигрывал Иоганну Цукерторту со счетом 1:4 — пока он избирал
открытую игру в стиле своего противника, В последующих 15 партиях
Стейниц стремился к закрытой игре, и Цукерторт был беспомощен;
в этих партиях счет был 9:1 (при пяти ничьих) в пользу Стейница. Ал-
горитм шахматного мастера сформировался. С тех пор на протяжении
столетия этот алгоритм претерпевал изменения, совершенствовался,
но в основе своей остался тем же. И когда шахматные мастера играют
за доской, то скорее всего соревнуются не только они, но и их алгорит-
мы. Так и продвигается познание шахмат.
Шахматы имеют две стороны — игровую и логическую. Что же глав-
ное? Конечно, логическая их красота, именно она обеспечила популяр-
ность, именно она завоевала умы и сердца любителей шахмат. Иначе
шахматы не отличались бы от других игр.
Игровая же сторона шахмат заставляет мастера для достижения по-
беды познавать их глубину. Но игровая сторона также обеспечивает
мастерам заработки, делает их профессионалами, дает возможность
посвятить шахматам свою жизнь.
Хотя в шахматы играют простые люди, как только они становятся
специалистами своего дела, превращаются в интеллигентов.
Да, шахматы связаны с интеллектуальным
трудом, с книгами, журналами, лекциями...
И в шахматной литературе отображается ло-
гическая красота игры. Вот окончание партии
Боголюбов — Капабланка (Нью-Йорк, 1924).
После 31.... КгсЦ!! 32. cd Л8:с5! белые пре-
кратили сопротивление, так как в случае 33. de
(33. Л:е6 fe 34. Ф:е6+ Ofy) Ф:с5+ большие ма-
териальные потери неизбежны. В этом при-
мере переплетаются и жертвенные комбина-
ции, и «вилочные» нападения. Все это имеет
отпечаток изящного стиля игры Капабланки, у которого не было от-
дельных ходов — все ходы были тесно связаны между собой.
Но не все мастера отдавали шахматам свою душу; некоторые играли
в шахматы лишь для того, чтобы заработать деньги — они были уже не
596
профессионалами, а ремесленниками... И эти две тенденции в шахма-
тах мирно уживались на протяжении десятилетий, и так продолжалось
до советского периода развития шахмат.
Но вот наступила в России Октябрьская революция. Не будем ка-
саться политических, идеологических и экономических ее последствий.
Но она дала возможность малограмотному народу приобщиться к об-
разованию и культуре — в шахматной жизни произошли разительные
перемены. Поскольку шахматы — это дешевая и общедоступная часть
культуры, юное поколение быстро потянулось к шахматам; это произо-
шло в начале 2О-х годов, как только в прошлое ушла Гражданская вой-
на, а также голод и разруха. Немалую роль сыграла и поддержка со
стороны государства и профсоюзов — впервые в истории шахмат.
На воспитание шахматного бойца требуется примерно 10—15 лет,
и уже в конце 30-х годов появилось новое поколение молодых мастеров.
Советские люди в то время мало общались с внешним миром. Как ни
странно, это положительно сказалось на достижениях советских масте-
ров. Заработок их был скромным — от лекций, сеансов одновременной
игры, литературной работы (призов почти не было). Но соревнования
и подготовка к ним обеспечивались государством и профсоюзами. Мо-
лодым советским мастерам не оставалось ничего другого, как глубоко
изучать шахматы и с азартом отдаваться турнирной борьбе. Вот тогда
и произошло становление метода подготовки, что обеспечило на мно-
гие десятилетия ведущую роль советских мастеров в шахматном мире.
Да, не только рост шахматиста требует времени, но и утрата с воз-
растом силы игры происходит медленно. И сейчас, хотя все эти време-
на ушли в прошлое, мало что изменилось на шахматном Олимпе. На-
помним, что на последнем турнире в Линаресе (1994- ~ Ред.) к первым
пяти призерам — советским гроссмейстерам — смог присоединиться
лишь молодой Ж. Лотье (который изучил русский язык и общался со
своими коллегами из России).
Но не будем закрывать глаза на то, что сильнейшие шахматисты
мира в творческом отношении сейчас не те, что были ранее. Они уже
не столь профессиональны, для них шахматы — не главное. Главное
для них — заработать деньги. Поэтому они играют в турнирах любого
толка, лишь бы «стартовые» и призы были бы побольше. Они уже не
занимаются комментированием партий, не публикуют анализы и кни-
ги (это невыгодно). На их игре уже есть отпечаток ремесленничества.
Распалась шахматная жизнь не только в бывшем Советском Союзе. Она
распадается и в мировом масштабе. Турниры с серьезным регламентом
почти не проводятся — Линарес лишь исключение. Играют в «актив-
ные» шахматы, когда на всю партию дается ограниченное время — твор-
ческие достижения в эндшпиле здесь уже невозможны; при таком ре-
гламенте молодые мастера и не могут научиться играть эндшпиль.
597
А иногда активные шахматы недопустимо ускоряются! Увы — это
профанация творческой стороны игры. Ссылаются на то, что иначе
спонсоры не будут финансировать соревнования, а подобные турниры
все же способствуют популярности шахмат. Способствуют, но только
среди тех, кто не играет в шахматы, а число подлинных любителей шах-
мат неизбежно будет уменьшаться.
К сожалению, и ФИДЕ, и ведущие шахматисты вряд ли понимают,
куда идут шахматы, наоборот, они содействуют этому процессу. Ха-
рактерно в этом отношении было выступление одного выдающегося
шахматиста (пощадим его имя) на съезде шахматистов России
(18 марта 1993 года в Протвино под Москвой). «Сейчас, — заявил
он, — все решают деньги, в том числе и в шахматах». И, обращаясь
ко мне, продолжал: «Конечно, Михаилу Моисеевичу все это больно
слышать...» Зал замер. «Да что вы, — таков был ответ, — слушаю
с удовольствием, с наслаждением...» Общий смех в зале, а делегатов
съезда было более ста.
Не первый год идет атака на советскую шахматную школу. «Кри-
тиков» особенно возмущает, что советские шахматы имели государ-
ственную поддержку. Стало быть, руководители государства дела-
ли это в политических целях. Так, с подобными обвинениями высту-
пил года два назад еженедельник «Экономист» (Лондон). 1 сентября
1993 года телевидение Би-би-си передавало фильм «Красные квадра-
ты», где доказывалось, что советские шахматы и КГБ неотделимы, да
и российские средства массовой информации (телевидение, «Шахмат-
ный вестник», «64» и др.) стараются «не отставать». В этой связи
уместно напомнить о письме, опубликованном Р. Вейдом в британском
журнале «Chess», где несколько десятилетий назад он высказал мне-
ние, что не следует осуждать те правительства, которые поддерживают
шахматы. Отметим также, что в этой антишахматной кампании ее
идеологи сами преследуют прозрачные политические цели!
Итак, положение безвыходное? Нет, надежда на лучшие времена
есть.
В 1944 году двадцативосьмилетний математик Клод Шеннон позна-
комился с шахматной игрой. И был поражен ее сложностью и логиче-
ской красотой. Когда же несколько лет спустя будущий член Нацио-
нальной Академии наук США заинтересовался проблемой решения
переборных задач, решением, что находится построением и анализом
дерева вариантов, он предложил найти метод решения с помощью ком-
пьютерных шахматных программ.
И математики десятилетиями трудятся над этой проблемой — по-
хоже, что она будет решена (хотя и неизвестно когда); метод решения
переборных задач будет найден, а попутно компьютер будет понимать
шахматы на человеческом уровне. Поскольку компьютер обладает не-
598
измеримо большими ресурсами, нежели человек, то искусственный
шахматист сможет превзойти шахматиста живого. И когда это прои-
зойдет, компьютер не будет играть ни в активные шахматы, ни блиц,
он будет играть в настоящие серьезные шахматы, демонстрируя их
глубину, их логическую красоту — для этого искусственный шахматист
и создается. Что же тогда делать гроссмейстерам? Они вынуждены
будут соревноваться с достойными своими противниками — компью-
терами и вернуться к серьезным шахматам. Видимо, в этом и состоит
надежда на поворот к лучшему в судьбе шахмат. А может быть, и стро-
гая дама — наша богиня Каисса — посодействует наведению порядка
в шахматном мире.
ТЕТРАДИ БОТВИННИКА (I)
Впервые о подготовке шахматного мастера Михаил Ботвинник
задумался в 1933 году в Теберде — при подготовке к чемпионату СССР.
Тетради Ботвинника показывают, какой путь прошел метод под-
готовки, ставший, по сути, основой советской шахматной школы.
В 1994 году в серии статей Ботвинник последний раз рассказал об
этом методе. То, что хранится в тетрадях, — своего рода техноло-
гия метода. В первых тетрадях карандашные заметки на пожелтев-
шей от времени бумаге иногда приходилось разбирать с помощью
увеличительного стекла.
Итак, тетрадь первая. Здесь подготовка к матчу с Флором (1933),
турниру мастеров с участием Эйве (1934), турниру в Гастингсе
(1934/35)-
Указаны все партии Флора последних трех лет (всего 103). Каж-
дой партии посвящена одна строка: фамилия партнера, цвет, де-
бют и результат. К партии с Мароци ремарка — ладейный конец
Флор провел хорошо. Приведена дебютная статистика партий
Флора.
Михаил Моисеевич считал, что у мастера должна быть своя те-
ория начал. На занятиях в школе во второй половине 8о-х он напут-
ствовал юных: «Можешь избегать того, что знают все, надо знать
то, чего все не знают».
Он давал советы, проверенные на самом себе — при подготовке
к матчу с Флором родилась система Ботвинника в защите Каро-
Канн. Вот анализы, записанные в тетради:
1. е4 сб 2. сЦ d5 3. ed cd 4. С4 Кеб 5. Кез Kf6 6. Cg5 еб 7. Kf3 Сеу 8. С5±,
6. ... de 7. d5 Ка5 8. 64! ±, 7. ... Ке5 8. Od4 Kd3+ 9. C:d3 cd 10. C:f6! ef
11. O:d3±.
Система подверглась реконструкции уже в ходе матча: в девятой
партии в последнем варианте был включен ход ю. Кфз! дб, и уже за-
тем П. C:f6 efi2. 0-0 ФЬб 13. Л/1+ Kpd814. Фй4+-.
Заметки по французской защите очень краткие:
1. е4 сб 2. d4 d5 3. Kbd2=? 3. Кез — все ясно. Тут же замечание, вы-
яснить, не опровергается ли вариант Раузера французской партии ме-
тодом Моделя.
Был также подготовлен анализ в принятом ферзевом гамбите:
1. d4 d5 с4 de 3. Kf3 Kf6 4. ез еб 5. С:с4 С5 6. о-о Кеб 7. Фе2 аб 8. JIdi
65 9. de Фсу ю. Cd3 С:с5 и. 34 ba 12. Л:а4±.
боо
Разработан и план дебютных действий.
Я — белые. 1. d4 2. е4 3-С4 4- d4/e4 5-С4 Начать с d4. Взять перевес, вынудить после е4 играть на выигрыш (сб) и в з (4) партии пойти е4.
6. сЦ.
Нумерация относится к шести белым партиям матча. Однако
Ботвинник в первой же партии сыграл 1.е4. Я — черные на d.4.
1. Краузе
2. Грюнфельд 3. Голландская Cb4+ или Сеу и Женевский.
4. Новоиндийская?
5. Голландская?
на е4 — Сицилия, французская
на с4 — голландские?
В подготовке нет мелочей, поэтому в тетради и появляется рас-
писание дня игры.
Режим 9 ч. зо м. 10 ч. ю ч. 15 м. — 12 ч. 12 ч. — 1 ч. 1 Ч. — 2 Ч. 2 Ч. 30 М. — 3 ч. 3 Ч. - 4 ч. 4ч.-5ч. 5 4. 6 ч. — 11 ч. 11 ч. — 1 ч. подъем, гимнастика, теплый душ завтрак анализ или подготовка прогулка анализ или отдых обед мертвый час отдых, легкие занятия молоко игра ужин и анализ, гимнастика и душ
Подготовка к турниру с Эйве.
1. Просмотреть журналы. Дебютные заметки. Программа.
а) Рельштаб, b) Kd2, с) Каб е4 — чешская, d) голландские — вариант
Ильина-Женевского, Cf4, е) Сицилия: «дракон», «ишевенингени»,
«Cg5». Каро-Канн.
Конкретная подготовка к каждому участнику. Белые и черные. Фак-
тически это первые шаги составления шахматно-психологических
характеристик партнеров.
В столбик приведены фамилии участников, в трех колонках спра-
ва — ответы на вопросы: что они играют белыми, черными на d4
и на С4.
601
Одна страница озаглавлена «Подготовка кЭйве». Здесь записаны
анализы меранского варианта,
Рельштаб.
1. сЦ d5 2. с4 сб з. Kf3 Kf6 4. ез еб 5. Кез Kbdy 6. Cd3 de 7. С:с4 b5
8. Cd3 аб 9. e4 05 10. ed cd 11. K:b5 K:e5 12- K:e5 ab 13. 0-0 о Od5 14. Фе2;
14.... Саб 15. Cg5 h6 16. Ch4 Cey 17. £4 0-0 18. JIf3 JIfc8 19. JIg3
14.... ЛЬ8 15. Cg5 h6 16. Ch4 Cey 17. £4 0-0 18. Л£з b4 19. JIg3;
14.... Саб 15. Cg5 Kdy 16. £4 Cc5 17. Kphi 0-0 18. K:dy o:dy
19. Cf6!
Вторая тетрадь содержит запись партий турнира в Гастингсе
и планы подготовки к II Московскому международному турниру. Лю-
бопытно, что, как и к турниру с участием Эйве, составлен план ре-
зультатов: напротив фамилии участников два столбика цифр —
елевой колонке планируемый результат, в правой — достигнутый.
Кроме обычного плана дебютных занятий с указанием дат (на-
пример, «защита Грюнфельда?Лили [Лилиенталь], Эйве 25— 26, при-
нятый ферзевый? Флор, 27»), составлен план занятий по эндшпилю:
работа с книгами И. Рабиновича, Бергера, журналами.
Наконец индивидуальная подготовка.
1. Характеристика шахматиста.
2. Мотивировка дебюта и плана игры, конечно, ориентировочно.
1. Наметка общего плана действий.
В режиме дня подготовки появились лыжи, коньки и дисциплини-
рующая запись: привести в порядок теоретические заметки.
Далее следует самое интересное — характеристики участников.
Романовский
Комбинапдонный шахматист (трюки). Хорошо понимает позицию,
но, вследствие склонности к трюкам, часто портит позицию вычурны-
ми ходами.
В дебюте: черными жмется, белыми не стремится форсировать,
играя спокойно.
Белыми играть мне: е4. Наиболее вероятна испанская. Русская?
Черными: на d4 — Нимцовича, е4? Kf3-Kf6, Ьб, g6.
Левенфиш
То же, только не трюки, а комбинации, не такой хитроумный тактик.
Как раз с ним нельзя играть е4 — играть d4.
Черными: голландская.
И. Рабинович
Тонкий позиционный шахматист. Непобедим в спокойных положе-
ниях, когда короли в стороне.
602
Великолепно знает теоретические тонкости.
Белыми: сф
Черными: защита Грюнфельда?
Богатырчук
Хороший тактик, играет очень осторожно, любит надежные, но
острые продолжения.
На е4 ответить е5.
Белыми: сЦ или сф
Рюмин
Очень хорошо играет сложные позиции. Превосходный тактик. Эн-
дшпиль и простые позиции играет без всякого удовольствия.
Белыми: е4.
Черными: защиту Нимцовича.
Алаторцев
Превосходный активный шахматист. В безынициативной защите
слаб. Швинделей почта нет. Изредка эффектные комбинации.
Черными: Нимцович.
Белыми: сЦ или е4 (французская е5).
Лисицын
Необычайно крепкий, осторожный шахматист. Хорошо играет про-
стые позиции. Равные сложные позиции разыгрывает без плана.
Черными: на КО — Kf6, Ьб, g6, как партия Лис — Раузер.
Белыми: е4 (сицилиакская)? или сЦ.
Чеховер
Комбинирует, позицию понимает лишь активную. Слаб в эндшпиле.
Черными: голландская.
Белыми: с4.
Рагозин
Путаник. Это портит его. Все стадии партии играет одинаково хоро-
шо. Плохо играет стесненные позиции.
Черными: Нимцович или защита Грюнфельда.
Кан
Спокойный позиционный подражатель.
Напряжения не выдерживает.
Белыми: сЦ или с4.
Черными: защита Грюнфельда, новоиндийская?
603
Гоглидзе
Крепкий позиционный шахматист. Хитрые ходы.
Белыми: сЦ.
Черными: Голландию.
Капабланка
Спокойный, очень тонкий позиционный шахматист.
Черными: защитой Нимцовича играть на ничью.
Белыми играть сЦ или сф
Флор
Белыми попробовать еф
Черными избрать ничейный вариант?
Голландия?
Лилиенталь
Черными: защита Грюнфельда.
Белыми: сЦ.
Шпильман Белыми: сф Черными: Грюнфельд. Изучить 1).
Пирц Неизвестен? Что он играет черными на сЦ, е4? Белыми: сЦ, е4? проверить. Черными: Нимцович. Изучить 2)
Штальберг То же, что и Пирц. Черными Грюнфельд. Белыми (запись отсутствует). Изучить з).
Эм. Ласкер Белыми: С4. Изучить 4).
Черными: испанская? французская? Нимцович.
На конкретных примерах показано, как формировалась техноло-
гия подготовки большого мастера. Технология достигла своего рас-
цвета к 1941 году.
ТЕТРАДИ БОТВИННИКА (II)
Тетрадь начата в 1936 году. Подготовка к IIIМосковскому между-
народному турниру содержит статистические исследования пар-
тий противников и наметки выбора дебютов к предстоящим сра-
жениям.
Участники Ноттингемского турнира подверглись более глубоко-
му изучению. План же подготовки очерчен кратко.
Индивидуальная подготовка:
а) характеристика;
Ь) выбор дебюта.
В связи с этим проверка дебютов. 1) принятый ферзевый:
1. сЦ d5 2. с4 de 3.Ю3 аб (и сб) 4. ез Cg4 5. С:с4 еб 6. ФЬз Кеб 7. d5.
Эндшпиль.
Каждому будущему партнеру уделена одна страница. Отношение
к партнерам разное — вероятно, в зависимости от имеющейся ин-
формации и прежних исследований.
1. Эйве. Черными: защита Нимцовича, белыми: Kf3.
2. Алехин. Отмечены 8 партий из турниров в Варшаве и Бад-
Наугейме.
Белыми: Kf3. Черными: е4 с5 или еб;
d4 — защита Нимцовича.
3. Капабланка. Помечено 7 партий из турнира в Маргете.
Черными: защита Нимцовича. Лучше Грюнфельда?
Белыми: d4.
4. Эм. Ласкер. Черными: шевенинген или еб.
Белыми: d4.
5. Флор. Изучено 14 партий (Варшава, Гастингс, Маргет).
Белыми: е4. Черными: 1. d4. Защита Грюнфельда и пометка «при
игре на выигрыш — голландская».
Очень осторожный шахматист, самобытно разыгрывающий дебют.
Предпочитает крепкие, но стесненные положения. Изредка швинде-
люет.
6. Боголюбов. Изучено 8 партий.
Черными: на е4 еб, на d4 — Нимцович.
Белыми: Юз (зачеркнуто), d4.
Превосходный теоретик. Большой швинделист. Крайне опасен в атаке.
7. Ржешевский (именно такое написание). Изучено 4 партии из
чемпионата США.
605
Черными: на сЦ еб, Голландию.
Белыми: сЦ.
Превосходный, активный, разносторонний шахматист.
8. Файн. Изучено 11 партий.
Белыми: не е4?
Черными: защита Нимцовича.
Превосходно защищается. Знает теорию.
9. Тартаковер. Отмечены ю партий.
Черными: е4 с5.
Белыми: сЦ.
Старый опытный качала, никогда не теряющий присутствия духа.
ю. Видмар. Помечены 2 партии.
Черными: сЦ, защита Нимцовича.
Белыми: Kf3 (зачеркнуто), сЦ.
Опасный позиционный волк.
11. Томас. Изучено 9 партий.
Черными: е4 С5.
Белыми: Kf3.
12. Винтер. Отмечены 6 партий.
Черными: сЦ — Голландию.
Белыми: е4?
13. Тэйлор. Отмечены 6 партий.
Черными: Грюнфельд.
Белыми: Kf3 (зачеркнуто) сЦ.
14. Александер. Помечены 4 партии.
Черными: е4 С5 или сЦ Kf6 — Грюнфельда.
Белыми: сЦ.
Предполагаемый результат: 11 из 14, достигнутый — ю очков.
Записи 1937года открываются планом:
Подготовка к матчу с Левенфишем.
1. Чтение литературы: 17—23 июля.
«64», «Шахматы в СССР», «Иностранные журналы», «Турнирные
сборники».
Пометки вообще. Помечаются все партии Левенфиша (всего систе-
матизировано 8о партий).
2. Дебютная подготовка:
а) работа над пометками и над новыми вариантами: 25 июля — 5 ав-
густа;
Ь) проверка некоторых старых (защита Алехина), (Рельштаб/меран),
2—3 новых системы (Голландия) 5—15 августа;
боб
с) упорядочение дебютной сводки;
d) выбор на основании всех партий Левенфиша дебютов для матча.
Ладейные концы Н. Д. (Н. Д. — Н. Д. Григорьев).
3. Практическая тренировка:
а) 6 партий с И. Рабиновичем: 15—25 августа.
Контроль 2г/2 часа на 40 ходов с обязательным доигрыванием.
* * *
Гимнастика утром и вечером.
Выходные дни — полный отдых.
* * *
Сентябрь: спорт, работа над дебютом и (эндшпилем).
20—30 с Ганочкой (женой) в санаторий.
1 октября в Москву.
Заметки.
1) Французская Cd2, Алехин — Флор.
2) Сицилианская. Керес, дракон Cg5, сз Женевский.
3) Защита Нимцовича: партия с Эйве, Раузер 2 ладьи.
1) Грюнфельд — Готгильф.
2) Вспомнить сицилианскую g4.
На этом подготовка кЛевенфишу завершена.
В дебютной сводке приведены анализы принятого и отказанного
ферзевого гамбита. Вот один из вариантов: 1. d4 d5 2. С4 еб 3. Кез Kf6
4. Cg5 Сеу 5. ез Kbdy 6. Kf3 0-0 7. Лс1 сб 8. Cd3 de 9. С:с4 Kd5 10. С:е7 Ф:е7
11. 0-0 К:сз 12. Л:сз е5 13. Фс2 ed 14. ed Kf6 — КЬб посмотреть Бондарев-
ский — Рабинович 1938 г. 15. Ле1 Ф(1616. Kg5 Cg417. K:f7 (C:fy) Л:17 i8.C:f7
Kp:f719. ФЬз Kpf8 (19.... Kpg6 20. Ьз) 20. Ф:Ь7 ЛЬ8 21. Ф:а7 Л:Ь2 22. Л:сб.
В этой же тетради таблицы и партии 1938—1940 г. Планы под-
готовки отсутствуют. Любопытно, что кАВРО-турниру пометки:
шах — 11 из 14, min — ю72. Как известно, Ботвинник набрал вАВРО-
турнире Г/2, а победители (Файн и Керес) — 8х/2.
Следующая тетрадь открывается планом:
матч-турнир 1941 года
Задачи: 1) выиграть все матчи;
2) занять 1 место (сомнительно);
3) не проигрывать.
607
Метод выполнения задачи (1, 2 и з).
а) Белыми играть со всей энергией — но, если дело прини-
мает неясный оборот (например, последние партии с Рагозиным,
Герстенфельдом), то спокойно упрощать — обходиться без затраты
сил.
б) Черными играть на упрощение, простоту, не ставить перед собой
проблем, а аккуратно, кропотливо парировать планы противника (до
20—25 ходов), чтобы совершенно уравнять игру. Эту задачу можно вы-
полнить и с защитой Нимцовича, и с (Шельтинга — Грюнфельд), фран-
цузской, открытой испанской и т.д. Дело не в дебюте, а в стиле, в упор-
стве, в счете вариантов. Сейчас в этом моя слабость. Не думать, что
скажут о качестве игры, а набирать очки и 72. Помнить, что победит
более крепкий.
в) Сыграть 4 партии с Левенфишем и 4 с Рагозиным. Начать в про-
цессе подготовки. Нельзя сначала готовиться, а потом играть; практи-
ка необходима.
г) Подготовить дебюты.
За черных: защита Нимцовича (Керес) de и Фс2,
защита Грюнфельда Себ и на Kf3,
Шельтинга — Грюнфельд,
испанскую — открытый Сс5,
чигоринский,
французскую Kbd2, Kf3,
сицилианская — шевенинген?
два коня — Kg5.
Белыми: подумать.
d) Посмотреть в первую очередь партии противников.
Основная задача заключается в том, чтобы подготовиться так, чтобы
в каждой партии держать дебютную инициативу, чтобы ничего случай-
ного не было.
* * *
Парировать — анализировать. Керес и Смыслов: защита Нимцовича
с Кеб, d6. Для Кереса (?) Рети.
После плана следуют характеристики — наиболее полные пор-
треты противников.
Болеславский
Шахматист «фигурного» стиля — пешки играют подсобную роль.
Швинделюет, но иногда просчитывается. Играет быстро, бережет си-
лы к цейтноту, к контролю. Скользкий, ловкий. Белыми играет толь-
ко е4 — испанскую, а черными — староиндийскую и на е4 — француз-
скую (?).
6о8
Таким образом, следует черными подготовиться к е4, а белыми —
неизвестно; но на сЦ — староиндийская обязательна.
Белыми: одну сыграть сЦ — 1. сЦ Kf6 2. с4 d6 3. Кез е5 4- Kf3 Kbdy 5.
g3 g6 6. Cg2 Cg7 7. 0-0 0-0 8. e4 Ле8 9. Сез ed 10. K:d4 Kc5 11. f3 сб 12. Od2
(висит конь c5).
Смыслов
Это зверь. Прямолинейный, стремительный шахматист. По рас-
ходу времени и игре в цейтноте не уступает Болеславскому. Техни-
ка отличная. Никогда не теряется — все видит. Предпочитает яс-
ность.
Играет белыми е4 — испанскую, французскую с Кез.
Черными на е4 — сицилианскую (дракон) и Каро-Канн, на d4 — за-
щиту Нимцовича с 66 и староиндийскую.
Черными с ним сыграть одну французскую и одну испанскую — от-
крытую со Сс5 — вероятно, это будет ново (следует опасаться промежу-
точного а4 — по Кересу).
Белыми одну d4 — одну е4. В основном подготовиться по защите
Нимцовича и по Каро-Канну.
Бондаревский
Отличный техник, упорный и энергичный. Фигурами играет очень
хорошо. В позиционной игре не имеет опыта и слабоват. Играет белы-
ми d4 — с удовольствием переходит на чешскую с Kbd2. Изредка игра-
ет е4 — но не имеет опыта.
Слегка трусоват — готов в неясных позициях соглашаться на ничью.
Черными до тонкостей знает две системы: разменную французскую
(изредка играет Мак-Кэтчон) и в ферзевом — защиту Тартаковера.
Это обстоятельство и позволило ему добиться практических резуль-
татов.
Черными на е4 — ответить?
На d4 есть смысл сыграть защиту Грюнфельда, чтобы по Петрову
добиться ничьей. Неплохо свести дело к мерану.
Лилиенталь
Мастер фигурной игры — мастер большого опыта и выдержки. За-
щищается отлично. «Теорию» знает до сих пор слабовато.
Белыми играет в основном d4 с уклоном в новоиндийскую.
Черными — на d4 — староиндийскую (может только со слабыми?),
а на е4 (так с ним обычно играют) — испанскую и русскую.
Пожалуй, нет смысла играть 1. С4, так как защищается по Рагозину.
Основная слабость Лилиенталя — игра черными.
Керес
В основном — Романовский в лучшие годы, только не жмется в де-
бюте на е4 и тонко понимает позицию — не делает антипозиционных
ходов.
609
Романовский — потому, что ловко выжидает, придумывает шансы,
очень скользкий в защите.
Черными на сЦ — основа защита Нимцовича с Кеб, d6, е5, но иногда
играет Шлехтера — Грюнфельда или староиндийскую, на е4 — всегда
е5 — испанская во всех видах.
Белыми играет и е4 и (Ц.
Черными играть на е4 — французскую (Kd2?), а на d4 — ?
Белыми — запись отсутствует.
Пожалуй, при подготовке к матч-турниру 1941 года мастерство
Ботвинника в составлении шахматно-психологических портретов
соперников достигло совершенства. В дальнейшем столь подробные
характеристики этих шахматистов не встречаются — видимо, как
партнеры они были ясны Ботвиннику.
1943 год. МАТЧ-ТУРНИР В СВЕРДЛОВСКЕ
1. Болеславский
2. Котов
3. Левенфиш
4. Макогонов
5. Лилиенталь
6. Смыслов
7. Флор
Надо помнить, что партия есть нечто целое, но
состоит она из отдельных ходов. С каждым ходом
ситуация может меняться. На этом основывается
сила Эйве, Смыслова, Лисицына и пр. Поэтому —
трудолюбие во время партии и больше счета
вариантов! (Покороче!). Шахматист — это раз-
ведчик, переходящий через болото, — каждый
шаг имеет значение.
Военное время внесло коррективы в состав участников: вместо
Котова, Левенфиша, Лилиенталя и Флора играли Кан, Загорянский
Рагозин и Константинопольский. Характеристики были составлены
дчя первоначального списка. Портреты же Смыслова, Болеславского
и Лилиенталя были подготовлены еще к матч-турниру 1941 года,
и при подготовке к свердловскому соревнованию внесены лишь не-
большие пометки чернилами другого цвета.
Болеславский
Белыми: е4 — вероятно, сицилианская. 1. е4 С5 2. Kf3 Кеб 3. d4 cd 4.
K:d4 Kf6 5. Кез d6 6. Ce2 e5 7. КЬз Ce7 8. 0-0 0-0 9. £4+
Черными — открытый вариант испанской? Проверить с Рагози-
ным.
Смыслов
К фразе «Это зверь» поставлен вопрос: «а не Эйве ли?»
Замечание: «черными — одну французскую принципиально!»
Белыми: е4.
В дебютной характеристике Смыслова к сицилианской (дракон)
добавлен вариант е5, а на d4 — защита Грюнфельда.
610
Лилиенталь
Характеристика дополнена пчаном игры в дебюте.
Черными: на сЦ — Шельтинга — Грюнфельд, на е4 — открытый ва-
риант испанской — проверить с Рагозиным.
Белыми: Kf3 или еф
Левенфиш
Опытный шахматист, хорошо разбирается в позиции, комбинирует.
Почтительно относится к новинкам.
Белыми: сЦ.
Черными: защита Нимцовича.
Котов
Фигурный шахматист, довольно способный, заражен «широкой»
манерой игры — партнер опасный.
Черными: Шельтинга — Грюнфельд.
Белыми: е4 — сицилианская, шевенинген.
Макогонов
Тупой шахматист. Считает коротко. Предпочитает удобные пози-
ции, не считаясь с предвзятыми мнениями. Если сбит в дебюте, то игра-
ет плохо. Понимает позицию недурно.
Белыми е4 — Каро-Канн Се2 или (вариант Тартаковера?).
Черными — защита Нимцовича.
Флор
Тонкий позиционный мастер с большим опытом. Трусозат, медли-
телен, жмется.
Играет на постоянно действующие факторы.
Что играть?
Белыми: сЦ.
Черными: защиту Рагозина (Нимцовича).
После матч-турнира в Свердловске следует запись, датированная
7.VIH.43 г.
Подготовка к XIII первенству
и прочие замечания
Не прекращая работы над дебютом, в ближайший год деталь-
но изучать эндшпиль. (Материал: Рабинович, Бергер, журнальные
статьи в «Шахматы в СССР» [все годы] и ежегоднике). При подготовке
к турниру придерживаться следующей экономной политики:
1) индивидуально подготовиться к сильнейшим — разбить их в тур-
нире обязательно!
Приведен список этих сильнейших: 1. Флор, 2. Смыслов, 3. Лилиен-
таль, 4. Бондаревский, 5. Болеславский, 6. Макогонов, 7. Левенфиш,
611
8. Котов (двое последних объединены фигурной скобкой, к которой по-
ставлен вопросительный знак).
2) Иметь 3—4 системы за черных и столько же за белых.
3) В этих системах (желательно поновее) проверить все слабые
места.
Затем наметить план изучения эндшпиля и затем сделать несколь-
ко партий матч-турнира. Речь идет о комментировании партий
матч-турнира 1941 года — о той аналитической работе, что
должна была сохранить практическую силу Ботвинника во время
войны — несмотря на вынужденный перерыв в турнирных высту-
плениях.
Что сделано: 1. Рети — Лисицын.
2. Меран, проверено, что на Ф£з Cb4+, Кре2 ЛЬ8,
Cf4 Cd6.
3. Голландия, обнаружено, что Макогонов (1940) —
чепуха.
4. Сицилианская Болеславский — Сс4 (Созин), по-
смотреть Созин — Ботвинник (1931).
5. Установлено, что в испанской надо изучить за чер-
ных d6!!! (Просмотрел.)
6. Защита Нимцовича в Кересе (de) Ф£6.
7. Два коня ef и Cg4.
8.8.43. Пометка: играть с бодрым, хорошим, ироническим настро-
ением. Каждому из сильнейших посвящены две-три строчки — раз-
мышления о выборе дебюта. Дополнительное замечание к Когову:
внимательный розыгрыш дебюта должен обеспечить перевес.
Приведен план изучения эндшпиля. 1. Ладейные концы. 2. Ферзевые
концы. 3. Два коня против пешки. 4. Ладья и слон против ладьи.
Здесь же дан следующий анализ: дебют Рети — вариант Рубин-
штейна.
1. Kf3 d5 2. с4 d4 3. ез Кеб 4. ed K:d4 5. K:d4 Ф^4 6. Кез е5 7- d3 Kf6
8. Сез Фй8 9. Се2 Се7 ю. о-о о-о 11. Kphl и £4!
Чемпионат Москвы 1943—1944 годов — участие в нем заранее не
планировалось, и потому записи о какой-либо подготовке отсут-
ствуют. Есть таблица, заполненная наполовину, правда, в графе
«Ботвинник» стоят все результаты, кроме одного. Указано и по-
ложение лидеров после 7,10,11 и 12 туров. Последняя запись: Ботвин-
ник — 9 из 11, Смыслов — 9 из 12, Лисицын — 872 из 12.
Несколько страниц отданы для записи партий, однако, кроме фа-
милий противников, ничего нет. К сожалению, многие партии Бот-
винника из этого турнира пропали. Сам Михаил Моисеевич объяснял
это так: «Я был шахматист уже известный, мои партии публико-
вались, и необходимость вести записи отпала». Организаторы тур-
612
нира потеряли партии. Ботвинник более всего сожалел о партии
с Лисицыным — там был очень тонкий анализ в окончании. Помнил,
что комментировал ее для газеты или журнала, видел ее напечатан-
ной, но, увы, поиски ни к чему не привели.
ЧЕМПИОНАТ СССР 1944 года.
Семнадцать фамилий противников расположены в колонку с де-
бютными наметками (белыми и черными). Замечание: уточнить при
определении цвета и предполагаемого результата.
До турнира.
1) Со слабыми испанская, закрытый вариант. С сильными — фран-
цузская, когда устраивает ничья.
2) Задача: 9 побед и 8 ничьих.
3) После жеребьевки составить точный план с учетом утомления
как своего, так и противников.
После определения цвета новая таблица: фамилии противников
(их шестнадцать — отсутствует Романовский) и две колонки
цифр — план результатов и выполнение. Предполагаемый результат —
13 из 16 (без поражений) с ремаркой: можно сделать еще одну ничью.
Выполнение — 121/2 (с двумя проигрышами).
Любопытны замечания: после победы над Лилиенталем во втором
туре — время и злость!!! После победы над Равинскнм в третьем ту-
ре — то же!!! После поражения в партии с Бронштейном — время
и экономия сил.
После 4-го тура — замечания.
Все 4 партии плохи. Нет чистоты, настоящего напора, умения со-
средоточиться.
После Флора.
Утомление к концу партии сказывается. Нет настоящей злости и глу-
пое стремление к упрощениям.
К подготовке к XIII первенству надо отнести и два листка, вы-
рванных из блокнота с дебютными анализами. Оба листка помече-
ны 5-5-44-
Ферзевый гамбит.
1. d4 d5 2. С4 еб 3. Кез Kf6 4. Kf3 Cey 5. Cg5 0-0 6. ез h6 7. C:f6 C:f6
8. JIci сб 9. h4 g6 10. g4 Cg7 11. Cd3 Kdy 12. cd cd (12... ed 13. hs) 13. Cb5
аб 14. C:d7 C:dy 15. g5 hs 16. Kes ±
Принятый ферзевый.
1. d4 ds 2. c4 de 3. Kf3 Kf6 4. ез cs 5. C:c4 еб 6. о-о аб 7. a4 Kc6 8. Фе2
Cey 9. JIdi Фсу io. Кез о-о 11. Ьз Ьб 12. Cb2 Cby 13. ds ed 14. K:ds K:ds
15. C:ds ±
613
Защита Нимцовича.
1. d4 Kf6 2. С4 еб 3. Кез Cb4 4. ез! о-о 5. Cd3! С5 6. аз! С:сз+ 7. Ьс Кеб
8. Ке2 d6 (8.... е5 9. de! ±) 9. е4 е5 10. ds Kas (10.... Key 11.114 ±) 11. Kg3
Ьб 12. о-о Саб 13. Kfs Ке8 14. Кез и Лаг и f4±
4.... os 5. Кег cd 6. ed ds 7. аз Сеу 8. cs=
4. Cgs С5! 5. de С:сз+ 6. be Фа5±
Теперь у читателя есть полное представление о технологии ме-
тода. Этот метод позволил Ботвиннику быть непобедимым в те-
чение 1941—1948 годов. И в дальнейшем благодаря методу сила игры
Ботвинника была сохранена на многие годы.
ТЕТРАДЬ 1945 ГОДА
Эта тетрадь выделяется среди остальных. Нет привычной де-
бютной сводки, нет досье на противников. Есть то, что нигде более
не встречалось.
Перед партией Ботвинник настраивает себя на борьбу и все это
записывает в тетрадь; после партии — также запись в тетрадь,
с оценкой происшедшего. Можно назвать подобную процедуру ауто-
генной тренировкой. Впечатляет беспощадная, объективная крити-
ка самого себя. И это при том, что в чемпионате Михаил Моисеевич
показал феноменальный результат —16 очков в восемнадцати пар-
тиях (после з-го тура выбыл С. Флор). Официальные итоги: 1. М. Бот-
винник — 15 из семнадцати, 2. И. Болеславский — 12, 3. Д. Брон-
штейн — ю очков и т.д. Чемпион сделал ничьи только с В. Рагозиным,
Д. Бронштейном, В. АлаторцевымиА. Котовым.
* * *
В кратких примечаниях после партий не указана нумерация ходов
(как и в первоисточнике). Читатель без особого труда установит
истину, имея под рукой текст партии.
XIV ЧЕМПИОНАТ СССР
Перед Флором
Не играть сЦ, чтобы не было чешской, и не раскрыть слишком рано
свои карты (разменный вариант). Сыграть Kf3 и попробовать повторить
старый вариант — в крайнем случае вернуться к чешской.
Обращать внимание на время и проверять варианты дважды: играть
с максимальным напором, избегать необоснованных разменов, не то-
ропиться — пусть понервничает. Помнить, что Флору надо испортить
шансы! Вперед!
* * *
Сыграл, чтобы яе было повторения, сЦ. Слава богу, получился при-
нятый ферзевый. Считал варианты хорошо. Просмотрел жертву фигу-
ры. Со временем неважно.
615
Перед Толушем
Сыграть Шельтинга или защиту Нимцовича, французскую или (сици-
лианскую?). Следить за временем. Играть с полным учетом всех ошибок;
получив инициативу, ни в коем случае не выпускать ее. Не избегать упро-
щений. Играть с бешеным подъемом, считать и считать варианты. Вперед!
* * *
Все было в порядке. Просмотрел лишь,что пешка 64 не будет защи-
щена, но этим нельзя было воспользоваться. Несколько нечисто рабо-
тала мысль, когда играл Ф114 f6 и т.д. Со временем прилично.
Перед Кобленцем
Сыграть сЦ. Главное, хорошо и дважды считать варианты и в каждый
ход вкладывать конкретный смысл. Не делать ходов вообще. Кобленца
надо смять обязательно. Играть с бешеным напором и с полным на-
пряжением до конца. Следить за временем. Вперед!
После Рагозина
Не записал перед партией и после Кобленца. С Кобленцем в общем
играл недурно, но просмотрел С:е5 и ФЬ4. С Рагозиным также играл
сначала хорошо, но потом шлепнул ЛЬ8 (отсрочка!) — просмотрел КЬз
и в разменном варианте — Л di. Спасся чудом!
Перед Смысловым
Партии предыдущие показали, что основной недостаток в том, что не-
достаточно углубляюсь, просматриваю, неважно распоряжаюсь временем.
Поэтому поменьше бегать — побольше сидеть, — никаких разгово-
ров. Считать варианты по 2 раза, не пропуская ни одного хода! Каждый
ход взвешивать, не отдавать инициативу. Каждый ход с точным смыс-
лом — не делать никаких «отсрочек». Помнить, что эту партию выи-
грать надо непременно! Через него надо перешагнуть! Тогда он пере-
станет быть конкурентом! Вперед! Следить за часами. Играть с макси-
мальным напором, не торопиться!
* * *
Играл как нужно.
Перед Чеховером
Это наиболее трудный момент турнира. Его надо вздуть черными:
следует помнить болтовню о «гегемонии». Играть с бешеным подъемом
и напором. Отдавать предпочтение закрытой игре. Считать варианты
616
трижды и следить за швинделями. Каждый ход со смыслом! Не форси-
ровать игру — затягивать. Следить за часами. Не бегать, не разговари-
вать — углубляться. Это решительный день! Вперед! Отложить с лиш-
ней пешкой — в крайнем случае! Это единственный способ оторваться
от Бондаревского и Котова. Больше энергии!
После Чеховера
Играл до определенного момента неплохо, но слишком много тратил
времени. Болтовня. Затем последовал цейтнотный зевок, но он слабо
сыграл.
Перед Алаторцевым
Время, просмотры — дважды считать варианты. Не лезть на раз-
мены. Играть со всей энергией — каждый ход со смыслом. Не бегать
и не болтать. Вперед! Бей Барделебена! (Барделебен — шутливое про-
звище Алаторцева).
После Алаторцева
Ошибки — лез на размены, не было последовательности в выполне-
нии плана.
Перед Романовским
Сыграть посложнее, уклоняться от упрощений — сицилианская или
Шельтинга. Играть зверем, каждый ход со смыслом; считать, считать
и считать! Вперед. Время!
После Романовского
Играл плохо, со временем безобразно, но в критический момент го-
лова работала хорошо.
Перед Бронштейном
Сыграть Kf3 — тогда будет, вероятно, староиндийская. Следить за
временем, считать и считать. Играть с легкой иронией. Вперед!
После Бронштейна
Новинка неправильна. Все же переиграл его, но не было настоящей
злости.
Перед Ратнером
Сыграть либо Грюнфельда, либо меран с аб. Играть с настоящей
злостью, считать и время! Вперед!
После Ратнера
Играл как нужно!
Перед Болеславским
Сыграть еф Играть с настоящей злостью, помнить, что он прыгает.
Считать и время. Решительная партия. Вперед!
617
После Болеславского
Мысль работала нечисто. Шлепнул Сс2. Потом играл не плохо до
последних ходов перед цейтнотом — потом опять голова плохо работа-
ла. Устал, видимо.
Перед Лилиенталем
Играть с полным спокойствием, экономя силы, с настоящей злостью.
Считать и время. На сЦ — Шельтинга, на е4 — подумать. Вперед!
После Лилиенталя
Играл как нужно, только h5 было лучше, чем JIhd8.
Перед Бондаревским
Играть с полным спокойствием, экономя силы, с настоящей злостью
и подъемом. Считать, ходы со смыслом и время. Сыграть еф Вперед!
(В партии было сыпано 1. d4).
После Бондаревского
Играл как нужно. Вовремя снял пиджак.
Перед Рудаковским
Помнить, что он из этой компании Конских. (Конский — так шут-
ливо называли Константинопольского). Играть с полным спокойстви-
ем, экономя силы, с настоящей злостью и подъемом. Считать, ходы со
смыслом и время. Вперед!
После Рудаковского
Плохо было со временем и допускал просмотры. Ле8 (Сез), ФЬ5
(вместо выигрыша фигуры), Фс4 (Лс4!).
Перед Котовым
Играть со смыслом, считать и проверять, следить за временем,
сыграть Kf3 — не играть меран. Помнить, кто такой Котов!
Играть с подъемом и экономя силы! Вперед!
После Котова
Играл как последний сапожник, с диким напряжением. Сил не хва-
тило, вообще арапничал.
Перед Гольдбергом
Чувствую себя плохо, поэтому играть со смыслом, но легко. Глав-
ное — время. Экономить силы; сыграть защиту Грюнфельда. Вперед.
После Гольдберга
Он играл очень слабо.
Перед Каном
Беречь здоровье и сыграть поскорее. В добрый час! Не проигрывать!
618
После Кана
Гольдберг (видимо, он советовал) подпутал, но все кончилось бла-
гополучно.
Перед Константинопольским
Играть спокойно и быстро. Положит палец в рот — откусить. Счи-
тать и время.
РАДИОМАТЧ СССР - США
(1 и з сентября)
После тренировки (Бондаревский)
Хорошо разыграл дебют. Увлекся неправильной идеей (ds). Стоял
даже чуть хуже. Бондаревский устал, наплел и проиграл. Ужасно дело
обстояло со временем. Мысль работала нечетко.
Перед первой партией с Денкером
Обращать внимание на время. Кушать каждые з часа (чай с бутер-
бродами). При случае полежать. Постараться перехватить инициативу
и не выпускать ее. Делать ход, когда есть полная ясность. Сыграть Шель-
тингу или Нимцовича? Грюнфельда? Проверять варианты дважды.
Играть с максимальным напором. Считать и считать! Поглубже!
Время! Вперед! Не разговаривать. Вперед! Помнить, что мои очки обе-
спечат победу команде!
После Денкера
Играл как нужно. Неважно со временем.
Перед второй партией с Денкером
Сыграть Kf3 или d4. Кушать. Инициативу захватить и не выпускать!
Делать ход — когда есть полная ясность. Варианты проверять
дважды! Играть с максимальным напором. Не разговаривать. Считать
и считать поглубже! Следить за временем. Помнить, что он стоит на
дороге, Вперед!
* * *
В1993 году Ботвинник совершил турне по Германии. Прочел лек-
ции в университетах; навестил и своего старинного друга, гросс-
мейстера Лотара Шмида в Бамберге. Подарил Лотару тетрадь-
информатор (см. главу «Триумф метода», стр. 583) для его знаме-
нитого шахматного музея. Провел занятия по своему методу
с молодым немецким шахматистом. Когда сессия была закончена
и два дня можно было спокойно отдыхать (занятия проходили в ти-
619
хом пансионате), со всей энергией взялся за новую версию алгоритма
шахматной программы. Даже во время прогулок его мозг был занят
работой.
Эта удивительная работоспособность в сочетании с талантом
шахматиста и ученого позволила Михаилу Моисеевичу Ботвиннику
стать явлением в отечественной культуре.
Его последним желанием было, чтобы работа по шахматной про-
грамме «Chess computer sapiens», которой он посвятил последние
десятилетия своей жизни, была завершена.
Отсутствие финансирования не позволяет пока исполнить эту
волю...
СОДЕРЖАНИЕ
Статьи и воспоминания
Исполнен долг............................................ 7
Портреты и зарисовки .................................... 9
М. И. Чигорин ........................................ 10
Эм. Ласкер............................................. 16
X. Р. Капабланка ..................................... 24
М. Эйве .............................................. 33
П. Керес ............................................. 38
Н. Д. Григорьев ...................................... 42
В. В. Рагозин ........................................ 43
Д. Ф. Систрах ........................................ 47
А. А. Ляпунов ....................................... 48
А. Я. Модель ......................................... 50
Г. А. Гольдберг ...................................... 53
А. А. Котов .......................................... 56
Б. Ф. Подцероб ....................................... 59
Б. Б. Юрьев .......................................... 62
В. М. Глушков........................................ 66
В. А. Макогонов ..................................... 67
И. М. Ботвинник ...................................... 68
Э. Г. Гилельс ........................................ 70
Творческие проблемы .................................... 71
К вопросу об определении комбинации................... 72
О моих методах подготовки к состязаниям .............. 74
По поводу трех выступлений ........................... 79
Искусство ли шахматы? ................................ 86
Без парадоксов........................................ 94
Как растет шахматист?................................. 96
О делах ФИДЕ ............................................юо
О матчах на первенство мира ......................... 101
Предложения о проведении соревнований на первенство
мира .................................................105
621
Еще раз к вопросу о розыгрыше первенства мира ........ю8
Трудности шахматного мира ............................ ш
Каким должен быть президент? ....................... 115
Прав ли президент ФИДЕ? ............................ 118
На шахматном Олимпе .................................. 121
Спасский, Карпов и Бутенко ..........................123
После матча ........................................ 125
Претенденты и Спасский...............................130
Чудеса и действительность ...........................134
Перед матчем ........................................136
Что же случилось в Рейкьявике? ..................... 137
Счастье помогает сильным ............................144
О претендентах ......................................148
Накануне больших событий ........................... 151
Три межзональных ................................... 156
О турнирах и матчах................................... 161
Первый успех ........................................162
Мои достижения и неудачи ............................164
Как я боролся за первенство Союза ...................168
Трудное испытание .................................. 173
После II Московского международного турнира ........ 175
О технике позиционной игры ......................... 175
За абсолютное первенство страны .....................18о
Первый матч со Смысловым ............................184
Мнение экс-чемпиона .................................190
Матч-реванш 1958 года .............................. 191
Почему я проиграл матч? ............................ 195
Путевые заметки .......................................198
«Турнир наций» в Амстердаме .........................198
Альбион шахматный и иной ............................204
Неделя в Нью-Йорке ..................................216
На разные темы ........................................222
Шахматы на Днепрострое ..............................224
Расстояние — не преграда ............................226
О технике проведения радиоматчей ....................228
О шахматной игре П. Г. Боля .........................230
Космос — Земля — ЦШК ................................231
Письмо в редакцию ...................................232
Об игре по переписке ................................232
Шахматная школа......................................233
Несколько слов о судействе ..........................234
Что происходит в мире шахмат? .......................235
На правильном пути ..................................238
622
К британскому читателю .............................239
Компьютер и шахматы.................................240
Давние традиции.....................................240
Шахматная кибернетика..................................242
Люди и машины за шахматной доской ..................244
Чемпионат электронных шахматистов ..................250
Шахматы и компьютеры ...............................252
ПИОНЕР готовится к чемпионату.......................252
Об искусственном шахматном мастере .................256
Почему возникла идея искусственного интеллекта? ....258
Шахматы и принятие решений .........................260
Методом «божьей коровки» ...........................265
О шахматистах и компьютерах ........................270
Зачем ЭВМ играет в шахматы? ....................... 271
Шахматная игра — прошлое, настоящее, будущее .......274
Роль Греко в развитии шахмат........................277
Анализы ...............................................280
Новое слово в Каро-Канне............................281
Должен ли был проиграть Капабланка? ................283
Убедительный реванш ................................284
Из чигоринского наследия ...........................290
Присуждение специальных призов .....................295
Новый гроссмейстер..................................297
Ладейный конец с пешками «f» и «Ь» .................299
Лучшие партии первенства............................314
Эндшпиль можно выиграть ........................... 317
Победа кубинца .....................................3*9
Цепкая защита ......................................321
Динамичная партия ..................................323
История одного дебюта ..............................325
Композиция ............................................333
Новинки шахматной литературы .......................334
Партия и этюд ......................................335
Сумбур в композиции.................................338
О статье т. Барулина ...............................341
Три этюда ..........................................342
Большой этюдист ....................................345
Предисловие любителя ...............................346
«Союз-50» ..........................................349
Творчество художника ...............................352
Слово о двух этюдистах .............................356
Новая книга Надареишвили............................358
Этюды ..............................................359
623
К достижению цели ....................................375
Первые ходы........................................377
Политехнический институт ..........................391
Аспирантура .......................................412
Несостоявшийся матч ...............................429
Матч-турнир........................................460
Докторская диссертация ............................479
Защита звания .....................................494
Управляемая машина.................................506
Алгоритм игры в шахматы ...........................520
Искусственный шахматист ...........................534
Метод подготовки к соревнованиям
О моих методах подготовки к состязаниям ................568
Зарождение метода подготовки (1927—1933) ...............573
Становление метода подготовки (1934—1941) ..............577
Триумф метода (1942—1948) ..............................583
Юношеская школа ........................................589
Судьба шахмат ..........................................595
Тетради Ботвинника (I) .................................боо
Тетради Ботвинника (II) ................................605
Подготовка к матчу с Левенфишем......................боб
Матч-турнир 1941 года ...............................607
1943 год. Матч-турнир в Свердловске ..................6ю
Подготовка к XIII первенству и прочие замечания..... 611
Чемпионат СССР 1944 года.............................613
Тетрадь 1945 года ......................................615
XIV чемпионат СССР ..................................615
Радиоматч СССР — США ................................619
Практическое издание
Шахматы. Игры разума
Ботвинник Михаил Моисеевич
АНАЛИТИЧЕСКИЕ И КРИТИЧЕСКИЕ РАБОТЫ
СТАТЬИ. ВОСПОМИНАНИЯ
Метод подготовки к соревнованиям
Генеральный директор издательства С. М. Макаренков
Ведущий редактор Н. Кабанова
Выпускающий редактор Е. Крылова
Художественное оформление: Е. Васильева
В оформлении издания использовались материалы
по лицензии агентства Shutterstock.com
Компьютерная верстка: А. Дятлов
Корректор В. Павлова
Подписано в печать 05.04.2016 г.
Формат 60x90/16. Гарнитура «Georgia»
Усл. п. л. 39,12
Адрес электронной почты: info@ripol.ru
Сайт в Интернете: www.ripol.ru
ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик»
109147, г. Москва, ул. Большая Андроньевская, д. 23
ЕНЕ
А Знак информационной продукции
12+ согласно Федеральному закону
у от 29.12.2010 г. N 436-ФЗ
Отпечатано: Публичное акционерное общество
«Т8 Издательские Технологии»
109316, г. Москва, Волгоградский проспект, дом 42, корпус 5
www.t8group.ru; info@t8print.ru
тел.: 8(499) ЗЗ2-38-30
00
яки»мк
М. БОТВИННИК
Аналитические и критические работы.
Статьи. Воспоминания.
Метод подготовки к соревнованиям