Автор: Вольфсон С.Я.
Теги: экономика история история средних веков семья семейные отношения госсоцэкгиз
Год: 1937
Текст
АКАДЕМИЯ НАУК СССР. ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ
АКАДЕМИЯ НАУК БССР. ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ и ПРАВА
Акад. С. Я. ВОЛЬФСОН
СЕМЬЯ и БРАК
В ИХ ИСТОРИЧЕСКОМ РАЗВИТИИ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОСКВА—1937
301 Доб. 396
В 72 » 347
Книга С. Я. Вольфсона представляет собой
научный труд, в систематической форме изла¬
гающий историю семьи и брака с периода перво¬
бытного доклассового общества до эпохи формиро¬
вания социалистической семьи в СССР.
ОТ АВТОРА
Принятая Чрезвычайным VIII Всесоюзным Съездом Сове¬
тов Сталинская Конституция подвела итог борьбы и побед на¬
родов СССР, открывших новую эру в истории человечества.
Она отразила и закрепила новый общественный строй—
строй победившего социализма. Этот строй завоеван народами
нашей страны под руководством гения революционной теории
и практики, вождя трудящегося человечества товарища Ста¬
лина. Этот строй завоеван в суровой классовой борьбе за вели¬
кое дело Ленина—Сталина со всеми и всяческими врагами
народа, с троцкистско-зиновьевскими прихвостнями фашизма
и их пособниками из правых отщепенцев.
Над великой страной Советов победно реет бессмертное
знамя Маркса—Энгельса—Ленина—Сталина, над ней разве¬
вается знамя Сталинской Конституции.
В нашей социалистической стране, пред которой раскрылись
необозримые перспективы движения к коммунизму, воплощено
в плоть и кровь действительности все то, о чем тысячелетия
мечтали лучшие умы человечества, за что боролись и продолжают
бороться лучшие его сыны.
Вся жизнь народов Советского Союза,— будни социализма,—
проникнута героическим трудом, мужеством и радостью. Страна
переживает бурный хозяйственный и культурный подъем. Ста¬
линская Конституция, построенная на началах социалистиче¬
ского демократизма, незыблемо стоит па страже прав, завоеван¬
ных трудящимися,— права на труд, на образование, на отдых,
обеспечение в старости и др. Осуществлено всестороннее равно¬
правие национальностей, рас, полов. В центр общественного
внимания поставлена забота о человеке, о его развитии, о его
росте, о его счастьи.
Социалистическое государство рабочих и крестьян—госу¬
дарство, в котором впервые в мире господствует социалистиче¬
ский гуманизм. Оно гуманно в высшем смысле слова и является
потому надеждой и опорой всего передового человечества.
1*
з
Миру победившего социализма противостоит мир загниваю¬
щего и умирающего капитализма. В нем властвуют хищники
и эксплоататоры, призвавшие себе на службу каннибалов фа¬
шизма. С их помощью пытаются капиталисты отсрочить час
своей гибели. Фашистские наемники финансового капитала тер¬
рористически подавляют и уничтожают лучших людей рабочего
класса, трудящегося крестьянства, трудовой интеллигенции.
Они демагогически одурманивают отсталые массы своими изу¬
верскими «расовыми» бреднями, разжигают звериный шови¬
низм и неустанно готовят при активной помощи троцкистских
бандитов кровавую войну, в первую очередь против великой
страны ненавистного им социализма. Они пытаются одеть
фашистский намордник на научное творчество, топчут и уни¬
чтожают человеческую культуру, сжигая классические образцы
мировой литературы на кострах, взрывая бомбами музеи
и библиотеки...
В своих концентрационных лагерях и инквизиционных
застенках, в своих штурмовых отрядах и лагерях трудовой
повинности, в школах и па парадах,—везде, где свирепствует
их оголтелая человеконенавистническая власть,—подавляют
и уродуют фашисты человеческую личность, топчут в грязь
человеческое достоинство.
Как никогда четко противостоят друг другу два мира, на
которые раскололся земной шар в октябре 1917 года. Вполне
закономерно, что в каждом из этих миров совершенно по-раз¬
ному, противоположным образом сложились отношения и в та¬
кой области, как отношения полов и поколений, в области се¬
мейной.
В СССР впервые за всю историю человечества осуще¬
ствлено всестороннее, до конца последовательное равноправие
полов. В простых и сжатых словах Сталинской Конституции
записан этот факт всемирно-исторического значения: «Жен¬
щине в СССР предоставляются равные права с мужчиной во
всех областях хозяйственной, государственной, культурной
и общественно-политической жизни.
Возможность осуществления этих прав женщин обеспечи¬
вается предоставлением женщине равного с мужчиной права
па труд, оплату труда, отдых, социальное страхование и обра¬
зование, государственной охраной интересов матери и ребенка,
предоставлением женщине при беременности отпусков с сохра¬
нением содержания, широкой сетью родильных домов, детских
ясель и садов» (статья 122).
В Советском Союзе переустройству семьи на новых, социа¬
листических началах, укреплению и развитию социалистиче¬
ской семьи, в настоящее время уделяется очень большое внима¬
ние. В нашей социалистической стране вырабатываются новые
формы взаимоотношений полов, неизвестные предыдущим со¬
циально-экономическим формациям. У нас уже возникла и раз¬
4
вивается новая—социалистическая семья. В ее укреплении
сыграло значительную роль постановление ЦИК и СНК СССР от
27 июня 1936 г. о запрещении абортов, увеличении материаль¬
ной помощи роженицам и т. д. Это постановление воплотило
в^себе огромную заботу социалистического госуд£рства о ма¬
теринстве, о здоровье женщины и ребенка. Оно является мощ¬
ным рычагом сохранения здоровья миллионов женщин, вос¬
питания многочисленного здорового поколения детей и укре¬
пления советской семьи.
В то же время в капиталистических странах, особенно в тех,
где фашизм уже пробился или пробивается к власти, семья,
переживает тягчайший кризис и находится в состоянии разло¬
жения. Фашизм делает семью объектом своей варварской «ра¬
систской» политики. Он всяческими путями стремился поста-
виА женщину в порабощенное положение как в семейной, так
и в государственной жизни. Он вытесняет женщину из произ¬
водства, лишает ее возможности заниматься служебной дея¬
тельностью, изгоняет ее из общественной жизни, захлопывает
перед ней двери высшей школы.
Фашистские «теоретики» с большой активностью фальсифи¬
цируют историю развития семьи. Целью их фальсификаций
является оправдание той гнусной политики всестороннего
порабощения женщины, которую проводят эти наймиты финан¬
сового капитала. Они потому и пытаются доказать «извечность»
господства мужчины над женщиной и его «естественность». Они
пытаются отрицать такие непреложные исторические факты,
как групповой брак и существование матриархата.
Опровержение фашистской лжи, разоблачение фашистской
фальсификации в области истории семьи является составной
частью нашей общей работы по разоблачению Фашистской идео¬
логии—этих отвратительных отбросов гниющего капитализма.
Все эти факты повышают теоретический интерес к вопросам
семьи и брака со стороны широких масс трудящихся Советского
Союза. Эти массы стремятся ознакомиться с научным, марксо-
ленинским пониманием вопросов семьи и брака. К научному
работнику, к преподавателю, к пропагандисту обращаются
о многочисленными вопросами, касающимися семейно-брач¬
ных отношений и их освещения марксизмом-ленинизмом.
Задача создания удовлетворяющей эти запросы научной
литературы представляется нам чрезвычайно важной.
В частности, необходимо освещение вопросов возникнове¬
ния семьи и исторического развития семейно-брачных отно¬
шений,, характеристика их в условиях различных социально-
экономических формаций.
Знакомство с тем, что представляли собою отношения по¬
лов на различных исторических ступенях, чем являлась на
каждой ив них семья, должно помочь советскому читателю
осмыслить всемирно-историческое значение ( того переворота,
который осуществлен в СССР в области семейно-брачных от¬
ношений в результате Великой социалистической революции.
Это знакомство должно воочию показать неизмеримое превос¬
ходство советской, социалистической семьи над всеми формами
семейных отношений, которые создавало классовое эксплоата-
торское общество. Только диктатура рабочего класса, только по¬
бедоносное строительство социализма под руководством партии
Ленина—Сталина . могли положить конец эксплоатации чело¬
века человеком и в области отношения полов.
Вместе с тем такая работа должна вооружить советского чи¬
тателя пониманием того, (что всякого рода теорийки «унич¬
тожения семьи», «гибели семьи», «стакана воды», «невмеша¬
тельства государства й общества в семейную жизнь» и т. д.,—
под какими бы вывесками мнимой левизны они ни скрывались,—
являются проявлением буржуазной или мелкобуржуазной иде¬
ологии и потому враждебны марксизму-ленинизму.
Настоящая книга и имеет целью осветить на основе ука¬
заний классиков марксизма-ленинизма историческое развитие.
семьи и брака.
В книге этой частично использован материал из вышедшей
в 1929 году работы автора «Социология брака и семьи». Неко¬
торые разделы из нее включены—в переработанном и испра¬
вленном виде—в настоящую книгу.
Считаю необходимым в связи с этим указать, что в «Социо¬
логии брака и семьи» мною был допущен ряд неправильных
утверждений и ошибочных установок по вопросам, связанным
с развитием семьи. Так, например, в ней имелись механисти¬
ческие параллели и аналогии между возникновением семейно¬
брачных отношений в животном мире и их возникновением в че¬
ловеческом обществе. В ней неправильно приписывалась честь
научного обоснования генезиса матриархата немецкому социо¬
логу Мюллер-Лиэру, в то время как в действительности это
обоснование было дано основоположником научного коммуни¬
зма Фридрихом Энгельсом. С другой стороны, с именем Энгельса
связывалась в книге ошибочная теория «экзогамического ин¬
стинкта», которая подвергалась мною критике. Как читатель
увидит в соответствующих местах настоящей работы, Энгельс
этой теории никогда не придерживался, и потому полемизирова¬
ние с ней ни в какой степени не может быть адресовано Энгельсу,
который во вбех вопросах, касающихся происхождения и раз¬
вития семьи, дал образцы правильного, единственно научного,
историко-материалистического понимания их.
Взгляды Каутского и Кунова по вопросам семьи не были
подвергнуты четкой и достаточно развернутой критике. Осо¬
бенно следует подчеркнуть, что в «Социологии брака и семьи»
автор защищал антимарксистскую точку зрения отмирания
семьи в социалистическом обществе. Ошибочность и вредность
подобной точки зрения, из которой вытекала и защита не¬
6
вмешательства государства в отношения полов, показана в на¬
стоящей книге.
Ошибочные взгляды, неправильность которых за время,
прошедшее с тех пор, стала ясна автору, им коренным образом
пересмотрены—он от них полностью отказался. Автор полагает,
что по всем вопросам в настоящей работе ему удалось дать пра¬
вильное, марксистско-ленинское освещение вопросов, связанных
с историческим развитием семьи и брака.
Считаю нужным указать также, что некоторые из вопросов,
связанных с семейно-брачными отношениями первобытного
общества, в частности вопрос о социальной обусловленности
экзогамии, выдвигаются мною в порядке постановки. Вопрос
этот для своего окончательного разрешения требует еще уси¬
ленного внимания исследователей, дальнейшего собирания
и тщательной разработки соответствующих материалов в свете
марксизма-ленинизма.
Само собою разумеется, что в предлагаемой вниманию чи¬
тателя книге я пытаюсь дать характеристику лишь важнейших,
основных моментов исторического развития семьи и брака.
Подробная же, развернутая история семейно-брачных отно¬
шений человечества требует ряда фундаментальных работ,
посвященных отдельным вопросам этой истории.
Хочется высказать уверенность, что эти работы будут даны
советскими учеными, пред которыми Сталинская Конституция
раскрыла необозримые горизонты научного исследования и твор¬
чества.
ВВЕДЕНИЕ
Вопросами семьи и брака, их происхождения и развития
наука занимается очень давно. Путешественники описывали
различные формы семьи и брака, которые им приходилось встре¬
чать у разных народов, этнографы нагромождали большое ко¬
личество сырого материала, посвященного семейным и брачным
формам, историки культуры вкрапливали в свои общие труды
отдельные страницы о семье. Все это изучение семейно-брачных
Отношений носило по преимуществу описательный характер,
оно не выходило за пределы разрозненных фактов, не углу¬
блялось до понимания обусловленности семейно-брачных отно¬
шений общественным строем, не поднималось да выяснения
социальной закономерности в развитии семьи и брака.
Если вся социология была, по указанию В. И. Ленина,
возведена на степень науки лишь марксизмом, то особенно это
сказалось в наиболее отставшей области социологии, так называе¬
мой генеономии, изучающей вопросы семьи. До Маркса генеоно-
мия,как и вся социология, не выходила за пределы частных описа¬
ний, коллекционирования отрывочных и несистематизированных
фактов из области семейной жизни. Лишь переворот, произ¬
веденный Марксом и Энгельсом в деле научного исследования
в области общественных наук, лишь материалистическое пони¬
мание истории создали возможность перейти к подлинно науч¬
ному анализу развития брака и семьи, к вскрытию исторических
закономерностей этого развития.
Основоположники научного социализма придавали очень
большое значение изучению вопроса семьи и брака. Маркс, как
это засвидетельствовано его ближайшим соратником Фридрихом
Энгельсом, лелеял мечту написать специальную работу, по¬
священную диалектико-материалистическому исследованию во¬
просов семьи. О глубокой основательности его намерений свиде¬
тельствуют, например, оставшиеся после Маркса кропотливо
составленные им конспекты работ Моргана, Мэна и Леббока,
посвященных этой проблеме. В ряде замечаний Маркса по во¬
просам брака и семьи в «Немецкой идеологии», «Коммунисти¬
ческом манифесте» и во многих других работах, в классической
работе Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности
и государства», которукусам Энгельс рассматривал, как выпол¬
нение завещания Маркса, основоположники марксизма изло¬
жили единственно-научное, диалектико-материалистическое
учение о браке и семье.
Семья на протяжении всей истории развивается и' видоиз¬
меняется в зависимости от общего хода исторического процесса,
от характера общественных отношений каждой данной эпохи.
В семье осуществляется впервые разделение труда, в ней заро¬
ждается и развивается собственность в ее первичных формах.
Семья представляет своеобразный социальный микрокосм. «Она
заключает в себе в миниатюре все противоречия, которые
позднее широко развиваются в обществе и его государстве»1.
Семья представляет собою социальное единство,являющееся
одной из первичных ячеек общественной жизни. Члены этой
общественной ячейки связаны между собой реальными, в пер¬
вую очередь материальными взаимоотношериями. В пределах
этой общественной ячейки происходит первоначальное воспи¬
тание будущего члена общества, осуществляется прививка
личности трудовых навыков. Здесь человек впервые получаем
установки, формирующие его моральные, эстетические и другие
идеологические взгляды д Семья является первым конкретным
воплощением той социальной среды, которая формирует лич¬
ность.
''Отношения полов и поколений ^являются одной из основ¬
ных сторон единого общественного процесса. Огромной важ¬
ности факт, который следует иметь в виду при изучении исто¬
рического процесса, «заключается в том, что люди, ежедневно
заново производящие свою собственную жизнь, начинают про¬
изводить других людей, размножаться: это—отношение между
мужем и женой, родителями и детьми—семья»*.
История семьи представляет ссбой историю смены одних се¬
мейные форм, рожденных определенной социально-экономиче¬
ской формацией, новыми, более соответствующими состоянию
производительных сил эпохи и ее производственным отно^
шениям.
Для марксизма не существует «семьи вообще», а толькс
конкретно-исторические формы семьи. Маркс и Энгельс указы¬
вали, что семья «должна... рассматриваться и изучаться со¬
гласно существующим эмпирическим данным, а не согласие
«понятию семьи»...»3.
Идеалистическое извращение действительности, объявляю¬
щее реальные общественные отношения результатом идей,
1 Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, Партиздат, 1933 г., стр. 80.
а Маркс и Энгельс, Собр. соч., т. IV, «Немецкая идеология», стр. 19.
3 Там же.
и в области изучения семьи и брака построено на многочислен¬
ных фальсификациях.
Идеализм набрасывает покрывало таинственного, мистиче¬
ского, потустороннего на такие ясные социальные факты, ка¬
кими являются брак и семья. Он объявляет брак вневременной
и внепространственной априорной категорией (Герман Кайзер-
линг), аналитической ситуацией (Ганс Гаттингберг), воплоще¬
нием тайны и святости (Лео Бек), священным заветом (Иозеф
Бернгарт) и т. д.
Происхождение брака и эволюцию брачных форм идеа¬
лизм пытается вывести из мистических идей, владеющих со¬
знанием человечества, из «функциональных импульсов», кото¬
рые «не только у людей, но по крайней мере у всех высших орга¬
низмов скрывают в себе потенциально-религиозное содержание»,
как заявляет один из наиболее далеко идущих идеалистических
исследователей брака1.
Вся эта мистификаторская болтовня имеет совершенно опре¬
деленную цель—вытравить из института брака его социальное
содержание, лишить его признаков земных, человеческих
реальных отношений, превратить в мистическую категорию.
Таким путем буржуазные ученые пытаются увековечить
как «природные», «естественные» и «неизменные» те формы
семейно-брачных отношений, которые господствуют в классо¬
вом обществе и целиком отображают его эксплоататорский ха¬
рактер.
Ту же цель преследуют буржуазные ученые, биологизируя
такие явления, как брак и семья. В таком случае семейно-брач¬
ные отношения рассматриваются исключительно как продукт
сексуального инстинкта, как результат присущего всему жи¬
вотному миру полового влечения; игнорируются закономер¬
ности общественного развития, распространяющиеся и на се¬
мейно-брачные отношения людей.
Буржуазно-идеалистическая философия ставит семейно¬
брачные формы в зависимость от идей общественного человека,
его религиозных верований, его философских взглядов, а се¬
ксуальный инстинкт объявляет основным и решающим факто¬
ром всей общественной жизни. У Шопенгауэра, например,
половые отношения—«незримый центр всяких дел и стремле¬
ний». «Они—причина войны и цель мира, основа серьезности
и мишень шутки, неиссякаемый источник острот, ключ ко всем
игривостям и смысл всех тайных намеков, всех невысказанных
деланий и всех вкрадчивых взоров». Половой инстинкт, по
Шопенгауэру, «как истинный и наследственный владыка мира,
по собственному произволению и по полномочию, восседает на
своем родовом престоле и оттуда саркастически смотрит па те
1 Эрнест Краулеи, Мистическая роза. Исследование о первобытном
браке, пер. М. Ченинской, изд. Л. Суворина, Спб. 1905, сгр. 4 79.
10
меры, которые принимают для того, чтобы его смирить, вверг¬
нуть в темницу...»1.
Таким образом идеализм ставит реальные общественные
отношения в зависимость от сексуального инстинкта, от поло¬
вых влечений, извечно присущих человеческой природе. По¬
ловой инстинкт превращается у идеалистов в своего рода дик¬
татора общественной жизни.
Датке специфическое качество общественного человека—
его активное воздействие на природу—ставится ими в зависи¬
мость от «диктаторствующего пола». Подобные взгляды подчас
находили сочувственный отклик даже в советской литературе.
«Homo sapiens,—утверждал, например, в свое время проф.
А. В. Немйлов,—победил на своем пути филогенетического
развития именно благодаря тому, что приобрел во-время несо¬
размерно большие половые органы, в которых развился не гене¬
ративный отдел, а инкреторный. Вечно возбуждаемый этой
волной мощных раздражений из тазовых органов, человек стал
тем, чем он есть, т. е. существом, научившимся готовить орудия
производства и использовать их для целевого труда. Так как
то особенное, что есть в человеке (Homo sapiens), по сравнению
с животными, связано именно с полом, то. ясно, что уйти из-под
власти пола человек не может: вне пола нет и человека»2.
Биологизация всей общественной жизни, в том числе и со¬
циальных явлений, возникающих на почве отношений полов,
выглядит на первый взгляд весьма «материалистически». Но
такого рода ультраматериализм, рассматривающий общество
как стадо самцов и самок, в сущности является изнанкой самого
вульгарного идеализма—он игнорирует действительные и ре¬
шающие силы социального процесса, дает лживое, извращенное
понимание его, затушевывает тот факт, что «в половой жизни
проявляется не только данное природой, но и привнесенное
культурой, будь оно возвышенно или низко»3.
Многочисленные буржуазные ученые, исследуя вопросы
происхождения семьи и брака, базируются на явлениях, име¬
ющих место в животной среде. Как известно, так поступал,
например, Вестермарк, доказывая извечность и «природную»
исконность моногамии. Так поступали Мак-Ленан, Старке и ряд
других ученых вплоть до Зигмунда Фрейда, перенося принципы
зоологической семейной организации на первобытное челове¬
чество.
Энгельс, полемизируя с современными ему «биологизато-
рами» семейных отношений, выявил огромную принципиальную
разницу, какая имеется между формами семьи любого животного
1 Артур Шопенаауэр, Мир как воля и представление, пер. Айхен¬
вальда, М. 1901, стр. 530.
а Проф. Л. В. Немилое, Биологическая трагедия женщины, изд.
«Сеятель», изд. 3-е. Л. 1927, стр. 17—18.
8 К. Цеткин, О Лепине, воспоминания, М. 1925, стр. 16.
11
и первобытного человека. Животная семья находится в антаго¬
низме к стае, Ревность самцов тормозит развитие стаи, а подчас
делает невозможным ^аже ее образование. У людей же рев¬
ность—чувство, развившееся лишь на относительно поздних
ступенях. Превращение животного в человека происходило
в обстановке сексуальной терпимости и отсутствия ревности.
В иных условиях затруднялось бы образование коллективов,
позволивших человеку перешагнуть линию, отделяющую его
от всего животного мира. Энгельс считал, что «животная семья
и первобытное человеческое общество—вещи несовместимые;
что первобытные люди, поднявшиеся из животного состояния,
либо вовсе не знали семьи, либо, самое‘большее, имели такую
семью, которая у животных не встречается»1. Энгельс показал
методологическую бесплодность ссылок на брак у животных для
уяснения семейных отношений первобытного общества, выявил
научную несостоятельность попыток проводить параллели между
формами семьи у человекоподобных обезьян и первобытных
людей, установил, что для характеристики семьи первобытного
общества стада животных могут иметь лишь отрицательное
значение.
Разоблачая вульгарных биологизаторов семейных отно¬
шений, Энгельс был далек от того, чтобы игнорировать роль
биологического момента в образовании этих отношений, чтобы
умалять значение родового момента во всем общественном про¬
цессе. Наоборот, он этому моменту придавал особо большое
значение. Достаточно напомнить его знаменитое указание, сде¬
ланное в предисловии к первому изданию «Происхождения
семьи, частной собственности и государства»: «Согласно мате¬
риалистическому пониманию, определяющим моментом в исто¬
рии является в конечном счете производство и воспроизводство
непосредственной жизни. Но само оно двоякого рода. С одной
стороны—производство средств существования, предметов пита¬
ния, одежды, жилища и необходимых для этого орудий; с дру¬
гой—производство самого человека, продолжение вида»2.
Основоположники научного коммунизма считали, что с са¬
мых ранних ступеней исторического развития общества оно
определяется отношениями, возникающими на почве производ¬
ства средств, необходимых для удовлетворения потребностей,
на почве образования новых потребностей и на почве половых
отношений—производства нового поколения людей.
Маркс и Энгельс при этом резко подчеркивали, что «эти
три стороны социальной деятельности следует рассматривать не
как три различные ступени, а именно лишь как три стороны,
или... как три «момента», которые совместно существовали с са¬
1 Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, стр. 55.
2 ’Гам-же, стр 25—26.
12
мого начала истории, со времени первых людей, и которые
имеют силу в истории еще и теперь. «Производство жизни—как
собственной, посредством труда, так и чужой, посредством рожде¬
ния—сразу появляется в качестве двоякого отношения: с од¬
ной стороны, в качестве естественного, а с другой, в качестве
общественного отношения, общественного в том смысле, что
имеется в виду сотрудничество ряда индивидов, безразлично
при каких условиях, каким образом и для какой цели»1.
Чрезвычайно характерно, что это указание Энгельса, имею¬
щее огромное теоретическое значение, сделалось объектом уси¬
ленных нападок всякого рода врагов и фальсификаторов мар¬
ксизма: буржуазных ученых, народнических и меньшевистских
теоретиков. Они пытались доказать, что, отводя такую большую
роль в общественном процессе «производству людей», Энгельс
отступает от материалистического понимания истории, разру¬
шает «единство» марксизма, изобличали его в «противоречиях»,
«непоследовательности» и ^эклектизме». Единственное, что до¬
казала многочисленная фаланга «критиков» Энгельса—от Мас-
яарика и Михайловского до Каутского и Ку нова,—это то, что
им совершенно недоступно понимание цельного, монистического
характера марксизма, что они не в состоянии, выйти за пределы
механического противопоставления друг другу экономического
и идеологического «факторов». С подобного рода «критиками»
‘блестяще расправился Ленин во время своей полемики с на¬
родническим идеологом Михайловским.
Ленин показал, что родовые отношения являются одной
из сторон тех реальных общественных отношений, на кото¬
рых зиждятся различные идеологические надстройки. И когда
Михайловский, критикуя приведенные положения Энгельса,
скакал и играл по поводу того, что вот, мол, марксизм, объяс¬
няющий всю историю «экономическим фактором», оказался
вынужденным апеллировать к такому неэкономическому фак¬
тору, как деторождение, он получил следующую отповедь
Ленина: «Но где читали Вы у Маркса или Энгельса, чтобы они
говорили непременно об экономическом материализме? Харак¬
теризуя свое миросозерцание, они называли его просто материа¬
лизмом. Их оснорная идея (совершенно определенно выраженная
хотя бы в вышеприведенной цитате из Маркса) состояла в том,
что общественные отношения делятся на материальные и идео¬
логические. Последние представляют собой лишь надстройку
над первыми, складывающимися помимо воли и сознания чело¬
века, как (результат) форма деятельности человека, направлен¬
ной на поддержание его существования. Объяснения политико¬
юридических форм—говорит Маркс в вышеприведенной цитате—
надо искать в «материальных жизненных отношениях». Что
же, уж не думает ли г. Михайловский, что о/гношения по
Маркс и Энгельс^ С.обр. соч., т. IV, стр. 20.
18
детопроизводству принадлежат к отношениям идеологиче¬
ским?»1.
Эта сокрухпающая ленинская отповедь относится не только
к одному Михайловскому, а ко всем тем «критикам», которые на
тот же фальсификаторский манер пытаются изобличать «не¬
последовательность» марксизма в вопросе о месте и роли семей¬
ных отношений в общественном процессе. В вышеприведен¬
ных ярчайших словах Ленина находится ответ и тем, кто за¬
нимается вульгарным антимарксистским «экономизированием»
семейных и половых отношений первобытного общества, сводя
их к голому «экономическому фактору» и игнорируя тот факт,
что «на этой ступени способ производства играет не столь ре¬
шающую роль, как степень распада старых кровных' связей
и старой взаимной общности полов (sexus) у племени»2.
Мы уже подчеркивали, что марксизму-ленинизму чужд
метафизический подход к семье «как таковой», что мы должны
рассматривать семейные отношения: конкретно-исторически,
на фоне определенных социально-экономических формаций
и в неразрывной зависимости от них. Важнейшее требование,
которое предъявляет при этом диалектический материализм,
заключается в том, чтобы показать семью каждой историче¬
ской эпохи в ее конкретных исторических очертаниях, избегая
схематизма и вскрывая закономерности, которым подчи¬
нена в своем развитии семейно-брачная организация. «Оди¬
наково нелепо, — писал Маркс в «Капитале», — считать абсо¬
лютной формой семьи христианско-германскую форму или
древне-римскую, или древне-греческую, или восточную, кото¬
рые, впрочем, связаны между собою последовательностью
исторического развития»3. Следует особо подчеркнуть, что,
изучая историческую эволюцию отношений полов, мы не дол¬
жны сводить их непосредственно к экономическому базису,
а брать их в связи со всеми общественными отношениями.
Г ( Моменты производства и воспроизводства непосредствен¬
ной жизни. находятся между собой в постоянном определенном
взаимодействии, но значение каждого из них па различных
стадиях исторического процесса далеко не одинаково. Перво¬
степенная па самых ранних стадиях роль «производства лю¬
дей» (кровные связи) в процессе дальнейшего общественного
развития начинает отступать на задний план.; Поэтому «семья,
которая вначале была единственным социальным отношением,
впоследствии, когда умножившиеся потребности порождают
новые общественные отношения, а размножившееся населе¬
ние— новые потребности, становится... подчиненным отноше¬
1 Ленин, Собр. соч., т. I, стр. 70.
2 Маркс и Энгельс, Собр. соч., т. XXIV, стр. 598, из письма Энгельса
к Марксу.
8 Маркс, Капитал, ивд. 1936 г., т. I, стр. 407.
14
нием» Ч То же обстоятельство Энгельс со всей категоричностью
подчеркнул в предисловии к первому изданию «Происхожде¬
ния семьи, частной собственности и государства»: «Чем меньше"
развит еще труд, чем ограниченнее сумма его продуктов, а сле¬
довательно, и богатство общества, тем более господствующее вли¬
яние на общественный строй оказывают отношения родства»2.
В противовес традиционно-буржуазному внеисторическому
изображению семьи марксизм-ленинизм берет семью в нераз¬
рывной диалектической связи со всем общественным процес¬
сом, одной из сторон которого и являются семейные отношения.
Он показывает, например, как в эксплоататорском классовом
обществе семейные отношения определяются отношениями
частной собственности, которыми обусловлена принудительно¬
пожизненная моногамия. Идеологи буржуазии превратили эту
форму в «изначальную», «естественную», единственно «нор¬
мальную», Марксизм-ленинизм показывает, что загнивание
капитализма разлагает буржуазную семью, обусловливает ее
распад. Марксизм-ленинизм показывает, как уже в недрах
капиталистического общества создаются условия коренного
переустройства семьи, складывается основа новых форм семей¬
но-брачных отношений, т. е. участие женщины в общественном
производстве, вызванное развитием капиталистической про¬
мышленности. Но вместе с тем марксизм-ленинизм доказывает,
что новая форма сем^и может быть создана лишь при опре¬
деленных исторических условиях, т. е. на основе диктатуры
пролетариата и строительства социализма.
Идеалистическая генеоиомия оперирует «естественно при¬
сущими» человеку формами семейно-брачных отношений, между
тем как о таковых можно говорить лишь применительно ко
всем животным видам за исключением человека. Человек —
единственное органическое существо, активно воздействующее
на природу посредством материального производства, и по¬
тому все его общественные отношения и порождаемые ими
организации — в том числе организация семейно-брачная —
в высокой степени динамичны. Эта динамичность неизвестна
всему остальному зоологическому миру, где господствует
процесс пассивного и биологического приспособления к природе.
Вот почему, если применительно ко всем животным видам
можно говорить о естественно присущих брачных формах, то
в отношении к человеку это было бы антинаучно. Здесь
имеют место лишь социально обусловленные формы.
Наука обязана понять и объяснить, как возникают опре¬
деленные социальные институты (брак, семья); чем обусловлена
постоянная изменчивость тех отношений, которые складываются
между людьми на почве их половых и родственных связей.
1 Маркс и Энеельс, Себр, соч., т. IV, стр. 19.
а Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, стр. 26.
Г»
Чем объясняется беспрерывная изменчивость семейно-
брачных форм, их нрестанное историческое развитие? На
этот вопрос мог ать ответ лишь объективное и внима¬
тельное изучение .тов на основе материалистической д
лектики, вскрывсжощей определенную закономерность в c^ ъ
социальных форм брака, видов построения семейной органи¬
зации, принципов сексуальных запретов, форм социаль^ у
отношений полов, взаимоотношений поколений и т. д. и т. в
Материалистическая диалектика отыскивает и те общественные
нужды, которые призвали к жизни все эти институты, и те,
которые в свою очередь обусловили их отмирание.
Основоположники научного социализма показали, что
решающими в положении семьи являются не идеи, а те про¬
изводственные отношения, на основе которых развивается
семья. Лишь утописты и мелкобуржуазные реформисты могут
надеяться, что семья может быть перестроена оружием кри¬
тики при сохранении того социально-политического строя,
продуктом которого она является.
«В XVIII веке понятие семьи было упразднено философами,
потому что действительная семья уже начала разлагаться на
вершине цивилизации.Разложилась внутренняя связь семьи,раз-
ложились отдельные части, из которых состоит понятие семьи,
например повиновение, пиэтет, супружеская верность и т. д.;
но реальное тело семьи, имущественное отношение, исключаю¬
щее отношение к другим семьям, вынужденное сожительство —
отношения, данные уже существованием детей, устройством
современных городов, образованием капитала и т. д., — все
это сохранилось, хотя и с многочисленными нарушениями,
потому что бытие семьи сделалось необходимым вследствие ее
связи с независимым от воли буржуазного общества способом
производства»1.
В существовании семьи решающую роль играют объектив¬
ные факторы, и потому ни законодательство французской
буржуазной революции, ни критика французских и англий-
ских утопических социалистов не могли уничтожить принуди¬
тельно-моногамической семьи эксплоататорского общества. Тол¬
чок к ее уничтожению дали развитие промышленности и обо¬
стрение конкуренции, следствием чего и явилось всеобщее
разложение этой семьи.
Когда Маркс и Энгельс указали, что семья капиталисти¬
ческого общества разлагается, буржуазные ученые отнеслись
к этому указанию как к «коммунистической ереси». В настоя¬
щее время даже либеральные ученые типа американского со¬
циолога Моурера вынуждены не только признавать наличие
этого разложения, по и соглашаться с тем, что оно десятилетиями
затушевывалось господствовавшими классами и их идеологами.
Маркс и Энгельс, Собр. соч., т. IV, стр. 161—162.
16
«Все изучение семейной дезорганизации в прошлом,—
говорит Моурер,—было искажено благодаря тому, что оно
производилось с точки зрения приверженности к старым обще-
с . иным нормам. Вся литература на эту ^^ -у почти всегда ис-
хс лт из традиционного типа семейной организации, которая
должна быть, по возможности, сохранена, вопреки всем дезор-
яизующим силам»1.
Марксизм-ленинизм решительно и уверенно разоблачает
все идеалистические извращения в области изучения семьи,
противопоставляя им строго научное диалектико-материали¬
стическое понимание эволюции семейно-брачных форм, их изме¬
нения и развития.
В наши дни, когда капиталистический строй и буржуазные
семейно-брачные отношения находятся в состоянии явного раз¬
ложения, его господствующие классы делают особые усилия,
чтобы окружить институт брака мистическим ореолом, для
того чтобы «биологизпровать» понимание семьи и таким обра¬
зом объявить буржуазную моногамию «естественно присущей»
человечеству брачной формой. Этот факт показывает, как
кровно заинтересована буржуазия эпохи загнивающего капи¬
тализма в поддержке распадающейся буржуазной семьи, как
она судорожно пытается использовать всевозможные средства
для спасения капиталистического строя, ставшего во всех об¬
ластях общественной жизни препятствием для дальнейшего
развития и прогресса человечества.
Интерес же рабочего класса, перед которым история поста¬
вила задачу революционного преобразования всего обществен¬
ного уклада,—в том числе и семейно-брачных отношений, дик¬
тует ему бороться со всякого рода фальсификациями и иска¬
жениями объективной истории развития семьи и брака. Здесь,
как и всегда, борьба за объективную научную истину совпа¬
дает с классовым интересом прогрессивного, подлинно-рево¬
люционного класса, создающего высший общественный
строй,—пролетариата, в то время как классы разлагающиеся,
исторически обреченные вынуждены противодействовать рас¬
пространению этой объективной исторической истины.
4 В обстановке невиданного в истории экономического и куль¬
турного расцвета нашей страны и бурного развития советской
демократии на основе окончательной и бесповоротной победы
социализма приобретают особую важность вопросы социали¬
стических отношений в быту, взаимоотношения полов, вопросы
семьи.
Борьба партии за преодоление всяческих пережитков ка¬
питализма как в экономике, так и в сознании людей, осуще¬
ствляемая в нашей стране по указаниям великого Сталина
1 Ernest П. Mowrer, Family Disorganisation, The University of
Chicago Press, Chicago 1927, p. 270.
2 Вольфсон С. я.
17
чуткое и любовное отношение к человеку, знаменующее разви¬
тие социалистического гуманизма, актуализируют вопрос о со¬
ветской семье. Они требуют теоретического марксистско-ле¬
нинского осмысления этого вопроса и настойчивой больше¬
вистской борьбы за то, чтобы сделать советскую семью достой
ной бесклассового социалистического общества, в котором по;
мудрым руководством вождя народов товарища Сталина закр
пляется победа социалистического строя и подготавливаются
условия для перехода от социализма к коммунизму.
Ленин предвидел, что с окончанием непосредственных боег
за существование советского государства и с развертыванием
социалистического строительства вопросы семьи приобретут
особенно большую важность, потребуют к себе исключительно
серьезного внимания. В беседе с Кларой Цеткин Владимир
Ильич указывал, что в процессе социалистического строитель¬
ства «станут значительными и вопрдсы отношения полов, во¬
просы брака и семьи»1. «В области брака и половых отношений
близится революция, созвучная пролетарской революции»2,—
подчеркивал он.
Когда Советский Союз, построив под руководством това¬
рища Сталина социалистическое общество, создал зажиточную
и культурную, радостную жизнь для многомиллионной семьи
народов Советского Союза, вопросы семейно-брачных отноше¬
ний стали, вполне закономерно, привлекать еще большее, чем
раньше, внимание советской общественности.
В нашу задачу входит показать, что представляла собой
семья в различные исторические эпохи. Мы преследуем цель—
помочь советскому читателю, творцу и участнику новой формы
семейных отношений, в знакомстве с историческим развитием
семьи в неразрывной связи с общественным строем каждой
данной эпохи и независимости от него.
Та семья, которая на наших глазах складывается в СССР,
представляет собой совершенно новый, еще невиданный в че¬
ловеческой истории тип семьи. Социалистическая семья совет¬
ского общества в такой же степени отлична от буржуазной
семьи капиталистических стран, в какой мир победившего
социализма, бодрой и жизнерадостной социалистической куль¬
туры, творческого расцвета миллионных масс, интернациональ¬
ного братства народов, мир всестороннего и фактического ра¬
венства полов, национальностей, рас, мир, в котором падают
последние классовые грани, противоположен миру гниющего
капитализма, безработицы и голода, разлагающейся эксплоа-
таторской культуры, подавления и умерщвления человеческой
личности, националистического беснования и кровавого фашис
ского оргазма.
1 К. Цеткин,* О Ленино, М. 1925, стр. 18.
3 Там же, стр. 15.
18
Сопоставление этих двух противоположных типов семьи
представляет глубокий теоретический интерес. Оно убедительно
показывает историческую правду марксизма-ленинизма, всегда
утверждавшего, что буржуазная семья, с самого своего возник¬
новения носившая в себе элементы разложения, быстро и не¬
удержимо распадается. Оно разоблачает демагогическую ложь
буржуазных идеологов, утверждающих, что социализм якобы
несет ликвидацию семьи, и неопровержимо показывает, что
социализм создает новый тип семьи, поднимает ее на небывалую
в истории высоту.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
БРАЧНО-ПОЛОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ПЕРВОБЫТНОМ
ОБЩЕСТВЕ
Семейно-брачные отношения в человеческом обществе скла¬
дываются й развиваются совершенно особым, лишь человеку
присущим, ни одному другому животному неизвестным, обра¬
зом
Если, у животных мы имеем дело с естественно присущими
определенным видам формами брака и семьи, то у людей мы
встречаем социально обусловленные формы брака и семьи.
Половые отношения людей на наиболее ранней ступени
первобытности характеризуются неупорядоченным половым
общением, при котором не существует еще ограничений, уста¬
новленных впоследствии обычаем. Эту стадию обозначают часто
термином промискуитет, т. е. неупорядоченный или общий брак;
Ее обозначают также как агамию, т. е. беспорядочные поло¬
вые отношения при отсутствии брачного института.
Наличие неупорядоченных половых отношений в раннюю
фазу первобытности доказано исчерпывающим образом в клас¬
сическом труде Энгельса, а также в работах Еахофена, Моргана
и других исследователей. Это не мешает, однако, наиболее реак¬
ционным представителям буржуазной антропологии и социоло¬
гии до сих пор доказывать, что единобрачие является изначаль¬
ной формой половых отношений. Такую позицию занимают
Старке, Вестермарк, такие клерикально-католические антро¬
пологи, как Гребнер, В. Шмидт, Коппере и другие лжеученые
прислужники буржуазии. Наконец, с особой яростью ее затци-
щают фашисты и фашиствующие профессора. Виднейшие тео¬
ретики II Интернационала—Каутский и Кунов—занимают по
этому вопросу, как и по всем другим, антимарксистские, анти¬
научные позиции. Они в унисон с реакционными буржуазными
учеными более или менее 7 замаскированно проводят мысль
о единобрачии как изначальной форме отношений полов. Все
они ополчаются против еретической мысли о промискуитете как
о начальной форме половых отношений и с неутомимым рвением
20
стараются под различными прикрытиями воскресить библей¬
скую традицию о людях, испокон веков живших парами.
Их усилия направлены в одну сторону—показать, что уже
в самой ранней первобытности «нормальной» формой полотых
отношений был брак. «Предположение о беспорядочном общении
полов, провозглашаемая изначальная бессемейность,—говорит
Вильгельм Коппере, профессор миссионерской семинарии свя¬
того Габриэля,—Находится в явном противоречии с фактами,
которые мы узнали о первобытных народах. Этим народам не
только хорошо известно учреждение семьи, но они, как правило,
реализуют это учреждение в моногамной форме, которая боль¬
шей частью является еще пожизненной»1.
Первичной формой отношений между долами у человека
была не общность жен, а моногамия, твердит ренегат Каут¬
ский.
Вестермарковская школа базирует свои представления о мо^
ногамии как изначальной форме брачных отношений, во-первых,
па указаниях, что человекоподобные обезьяны моногамны,
во-вторых, на единобрачии, господствующем среди наиболее
отсталых, наиболее типических для первобытности народов—
пигмеев и ведда.
Оба эти довода не являются состоятельными. Ив того, что
человекоподобные обезьяны (антропоиды) живут в моногамии,
совершенно нельзя устанавливать, что по мере поднятия вверх
по зоологической лестнице животные приближаются к едино¬
брачию, что ближайшие соседи человека по этой лестнице уже
всецело подчинены моногамии и что, следовательно, моногамия
представляет собою «естественную» форму брачных отношений
для людей. Такова, примерно, аргументация неовестермарков-
ского, окрашенного в ярко клерикальные цвета течения генеог
номии. Защитники этого взгляда упускают из виду, что совре¬
менная наука решительно отказывается видеть в антропоидах
непосредственных предков человека.
Совершенно точно установлено, что человек не происходит от
антропоидов и что они представляют собой в лучшем случае на¬
ших «двоюродных братьев», т. е. имеют общий с людьми генео-
логический корень. Энгельс протестовал против попытки пре¬
вращать эти «сбившиеся с пути боковые ответвления» в предков
человека. Человеческая родословная ведет по прямой линии не
к уединенно живущим человекоподобным обезьянам, а к обе¬
зьянам социальным, т. е. как раз к тем видам обезьян, которым
неизвестна моногамия. Что касается ссылки на пигмеев и ведда
как на образцы племен, находящихся в стадии первобытности,
то как раз в последнее время наука начинает все более скло¬
няться к тому, чтобы рассматривать эти племена как дегради¬
1 Dr. Wilh. Koppers, Die Anfänge des menschlichen Gemeinschafts¬
lebens. Volksvereinsverlag, Gladbach 1921, S. 19.
21
ровавшие, т. е. соскользнувшие с более высокой культурной
ступени, на которой они находились раньше. Таким образом,
наличие у этих племен моногамии меньше всего может служить
доказательством моногамности первобытного человека.
Ученые патеры и фашиствующие профессора делают огром¬
ные усилия, чтобы низложить теорию Энгельса о «свальном
грехе», в котором жило человечество на ранней стадии перво¬
бытности1. Для достижения своих целей они представляют
взгляды Энгельса и других сторонников теории промискуитета
как абсолютное отрицание каких бы то ни было ограничений
половой свободы первобытного человечества. Между тем ни
Энгельс, пи другие ученые, доказавшие неупорядоченность по¬
лового общения в первобытную эпоху, таких мыслей не выска¬
зывали. Наоборот, они подчеркивали, что, хотя первоначальная
стадия половых отношений людей характеризуется беспорядоч¬
ностью и отсутствием запретительных и ограничительных норм,
это не мешало, однако, возникновению на общем фоне этой бес¬
порядочности легко расторжимых, более или менее длительных
связей. Но эти неустойчивые связи отнюдь не могут рассмат¬
риваться как брак, и не они, а беспорядочность сексуальных
отношений характеризует собой стадию ранней первобытности.
На этой стадии каждая женщина племени может принадлежать
каждому мужчине и наоборот.
В самом деле, что говорит Энгельс по интересующему нас
вопросу? Он подчеркивает, что к проблеме беспорядочности по¬
ловых отношений на заре первобытности следует отнестись
с большой осторожностью, так как эта беспорядочность «отно¬
сится к столь отдаленной эпохе, что вряд ли можно рассчитывать
найти среди социальных ископаемых, у отсталых дикарей,
прямые доказательства ее существования в прошлом»2. Энгельс
определял первобытную форму половых отношений как беспоря¬
дочную—regellos—в строго определенном понимании этого слог
ва, «неупорядоченную постольку, поскольку еще не существо¬
вало ограничений, установленных впоследствии обычаем». «Но
отсюда еще отнюдь не следует,—пояснял Энгельс,—необходи¬
мость смешения всех без разбора в повседневной практике.
Отнюдь не исключается существование временных одиночных
пар»8. Мы видим, как точны фашистские рыцари священной док¬
трины извечного брака, защищающие человечество от позора
«свального греха», навязываемого ему Энгельсом!
1 См. И7. Foy, Die schemelartige Kokosnusschaer, Wien 1904; Fr. Graeb*
ner, Methode der Ethnologie, Heidelberg 1911; Wilh. Schmidt, Grundlinien
einer Vergleichung der Mythologien, Wien 1910; Wilh. Koppers, Die Anfänge
des menschlichen Gemeinschaftslebens, Wien 1921; Wilh. Schmidt, Ursprung
der Gottesidee, Münster 1927 и др.
* Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и госу¬
дарства, стр. 52.
8 Там же, стр. 57.
22
Энгельс совершенно справедливо указал, что вряд ли пауке
удастся получить в свое распоряжение прямые доказательства
беспорядочности половых отношений в ранней первобытно¬
сти. Но косвенные тому доказательства довольно многочис¬
ленны.
У всех почти историков брака мы встречаемся с ссылками
на Геродота, Страбона, Пдутарха, Плиния и других античных
авторов, сообщающих о хаотичности половых отношений у со¬
временных им племен. По Геродоту, агафпрсы—соседи скифов—
«все (они) со своими женами живут сообща, и потому они все
•братья, у массагетов женщины «общее достояние», аусейцы
в Ливии общаются со своими женщинами все вместе и не имеют
собственных жен, но они общаются подобно скоту». Геродот—
не единственный из свидетелей этого рода, но все же было бы
неосторожным на основании этих свидетельств сделать катего¬
рическое утверждение об абсолютной неограниченности половой
свободы первобытного человечества. Такого рода свидетельства
дают определенный толчок мысли последователя, по эта мысль
должна к ним относиться сугубо критически: здесь возможны
и значительные преувеличения, и чрезмерные обобщения, и не¬
соответствующее действительности сгущение красок и т. д.
Но все же от этих свидетельств нельзя и отмахнуться, тем
паче, что наряду с ними мы имеем и более убедительные данные,
а именно чрезвычайно далеко идущую, граничащую с беспо¬
рядочностью свободу половых отношений у ряда первобытных
племен современности. Та половая свобода, которая господ¬
ствует среди этих «социальных ископаемых», невольно заста¬
вляет нас умозаключать о крайне свободном характере половых
отношений в изначальной стадии первобытности.
Граничащая с отсутствием какой бы то ни было регламента¬
ции свобода сексуальных отношений у современных первобытных
народов была фиксирована рядом исследователей. Леббок, упо¬
треблявший в этом случае не совсем удачный термин «комму¬
нальный брак», ссылался на андаманцев, бушменов, наиров,
тигуров и калифорнийцев как на племена, живущие при неогра¬
ниченной половой свободе1.’Бастиан приводит с той же целью
кроме названных Леббоком племен еще следующие: куско-
вины, чайдахи, кериахи, курумбе^ читалапцы, гуайкуры, ку-
чины, ароваки, парамы и урптои2. Герберт Спенсер дает при¬
меры, свидетельствующие о крайней свободе половых отноше¬
ний у веддатов, чиппеуэев, тасманийцев, казпасов, мантрасов
и других. Из новейших исследователей допроса можно назвать
перечисляющего значительное количество промискуитотно жи¬
1 Леббок, Начало цивилизации, изд. 1875 г., стр. 60, 64. 70.
3 А. Bastian, Ueber'die Eheverhültnisse, «Zeitschrift für Ethnologie»,
1874, В. VI, S. 406. Приведено у А, Максимова, Что сделано из истории
семьи.
23
вущих народностей Поль Декана1, а также мичиганского про¬
фессора Маргольда, приводящего в своей работе «Половая сво¬
бода и общественный контроль» длинные перечни, охватываю¬
щие до пятидесяти племен, преимущественно проживающих
в центральной Африке, на Новой Гвинее, в некоторых частях
Индии, среди которых господствует крайняя сексуальная сво¬
бода2.
Приведем некоторые примеры, характеризующие половой
быт различных культурно отсталых племен современности.
По свидетельству профессора Маргольда, среди туземцев
Маркизовых и Филиппинских островов, островов Маршаля
и Мадиссона, маори Новой Зеландии и некоторых других, стоя¬
щих на том же культурном уровне племен в сексуальную жизнь
втянуты даже дети. С раннего возраста их приучают к своеоб¬
разным половым забавам (mwaygini Kuayta). Игры детей в «лю¬
бовные сношения» широко распространены. У Баконго родители
поощряют маленьких девочек к половым сношениям, так как
это доказывает, что они «обладают надлежащими желаниями
и позднее будут иметь детей». Другие племена видят в ранней
половой жизни «подготовку и упражнение для важнейшей жиз¬
ненной задачи мужчины и женщины»3.
Подобного рода характеристики встречаются в отношении
большинства из многочисленных племен, которые указываются
в перечнях Леббона, Бастиана, Спенсера, Декана, Маргольда
и других исследователей. Эти характеристики позволяют счи¬
тать, что некоторое число примитивных народностей живет еще
в наше время в таких брачных отношениях., которые близки
к неупорядоченному половому общению. Это последнее не сле¬
дует, однако, понимать как абсолютную сексуальную свободу,
пе знающую каких бы то пи было ограничений, как сексуальный
хаос. Наоборот, даже племена, наиболее Далеко идущие в сво¬
боде половых нравов, подвергают ее некоторым ограничениям
(возрастное, экзогамное, кровнородственное табу). Но эти
частичные запреты означают лишь переход от стадии неупорядо¬
ченного полового общения к групповому браку.
У многих из тех племен современности, о которых мы гово¬
рили выше, сохранились явно агамические пережитки. Брак
у них сплошь и рядом является фикцией и беспорядочность
половых отношений достигает таких пределов, при которых
брачный институт фактически сводится на-нет.
В качестве примера можно привести проживающих на
Малабарском берегу наиров. Старке следующие образом харак¬
1 Paul Dcscamps, La promi squi le esl-elle primitive «Revue de 1 ‘Insti¬
tut do sociologio».
2 Проф. Ч. В. Маргольда Половая свобода и общественный контроль,
пер. под ред. проф. П. И. Люблинского, М. 1928, стр. 34.
8 Маргольд, цит. соч., стр. 35.
24
теризует господствующий у них «брак». Как только девушка
достигнет половой зрелости, мать ее собирает всех родных и дру¬
зей и является перед ними с дочерью, разодетой в лучшие наря¬
ды. Она спрашивает, не желает ли кто жениться на молодой
девушке, и, если находится охотник, свадьба справляется с боль¬
шой пышностью. Главный обряд состоит в следующем: вокруг
шеи каждого из брачащихся закручивают шелковый шнурок,
к которому привязана монета стоимостью приблизительно в два
четвертака, затем жених привешивает эту монету на шею не¬
весты. С той поры жених, если он того желает и не состоит в слиш¬
ком близком родстве с невестой, может обращаться с ней до ве¬
чера как со своей женой. Но на другой день они уже не обра¬
щают друг на друга никакого внимания, словно между ними
нет и не бывало никакой тесной связи. Муж ищет себе любовных
связей в нескольких домах на стороне, жена в свою очередь
берет себе одного, двоих, троих, иногда дюжину любовников,
дарит им свои ласки взамен маленьких подарков, которыми она
делится с матерью. Каждый любовник может пользоваться ею
в течение суток и обязан в это время помогать ей во всем—та¬
скать дрова, носить воду и т. п., за что и пользуется вполне пра¬
вами мужа. Конечно, союзы эти разрываются по желанию ка¬
ждой из сторон и разрываются очень часто1. Здесь перед нами
переходная ступень от агамии к возникновению брачного ин¬
ститута.
Агамическим же пережитком является массовое половое
общение, осуществляемое некоторыми из отсталых племен в осо¬
бые религиозные праздники. Бушап сообщает, например, об
инках, что у них в дни празднества, посвященного собиранию
плода пальтафа, собираются в определенном месте мужчины
и женщины совершенно нагие и по определенному сигналу
начинают состязаться в беге по направлению к указанному холму.
Каждому мужчине предоставляется при этом право полового
сближения с женщиной, которую оц поймает. Аналогичные
обычаи имеют место у танкуль-нага, у дайаков, у некоторых
родов племени тай и других-
В чем убеждает нас наличие агамических пережитков у ряда
отсталых племен? О чем свидетельствует промискуитетность
сексуальных отношений у ряда других? Какое значение имеет,
наконец, тот общеизвестный факт, что многие дикари до всту¬
пления в брак пользуются почти абсолютной половой свобо¬
дой, а по заключении брака подчиняются строжайшей регла¬
ментации, сурово карающей всякое внебрачное общение?
Все это приводит нас к убеждению, что начальная ступень
первобытности не знала брака^ что он возник лишь на опреде¬
ленном уровне развития человеческого общества.
1 К. Н. Старке. Первобытная семья, ее возникновение и развитие,
ивд. П. Ф. Пантелеева, Спб. 1901, стр. 110.
25
На наиболее примитивной общественной ступени у человека
еще совершенно отсутствует чувство ревности, не существует
семьи, общность жен является одним из проявлений той все¬
охватывающей общности, которая была перенесена человеком
в общество из животного мира. Но эта общность жен не была
продуктом угнетения женщины мужчиной, как это утверждал
Каутский, пытаясь оправдать свое антимарксистское.положение
о первичности моногамного брака. Разоблачая несостоятель¬
ность этого положения, Энгельс писал Каутскому в письме от
2 марта 1883 г.: «... я несогласен с тем, что свобода женщины
в первой ее стадии способствовала моногамии, так как об угне¬
тении не могло, мол, быть и речи. Тот аргумент, что половая общ¬
ность основана на угнетении, сам по себе неверен; это—совре¬
менное извращение, предполагающее, что речь может итти толь¬
ко об общности женщин для мужчин и по их произволу. Эта
предпосылка совершенно чужда первобытному состоянию. По¬
ловая общность существовала для обрих полов»1.
Переход от беспорядочных половых отношений к опреде¬
ленным брачным формам представляет собой процесс отмирания
первобытной половой общности в результате появления обы¬
чаев, так или иначе ограничивающих эту общность.
Первая брачная форма, сменяющая промискуитетное со¬
стояние,—групповой брак, т. е. такая форма брака, при которой
брачные отношения устанавливаются между определенным кол¬
лективом мужчин и определенным же коллективом ясенщин. Ос¬
новная черта этой формы брака, по указанию Энгельса, заклю¬
чается во взаимной принадлежности друг другу целых групп
мужчин и женщин. Типична она в основном для эпохи дикости.
Групповой брак проявляется в самых разнообразных формах,
начиная с наиболее примитивных, как кровнородственная, клас¬
совая, и кончая весьма сложными, как пуналуальная.
Льюис-Генри Морган, великий американский ученый,
впервые приковавший внимание науки к проблеме группового
брака, исходил из двух основных фаз, через которые проходит
групповой брак, а именно: 1) фаза кровнородственной семьи
и 2) фаза пуналуальной семьи. Между этими двумя фазами,
первую из которых он считал типической для эпохи дикости
в стадии бродяжничества, а вторую для той же эпохи в стадии
более или менее оседлых коммунистических общин, Моргай
допускал возможность существования промежуточных форм.
Энгельс, высоко ценивший исследования Моргана и использо.
вавший их материал для создания марксистской научной исто¬
рии семьи, принимает морганову периодизацию семейно-брач*
пых отношений первобытного общества. Представить непосред¬
ственных доказательств существования кровнородственной семьи
Морган не мог, так как к середине XIX в. подобного рода семьи
1 Архив Маркса и Энгельса, т. I (VI), стр; 219<
26
в чистом виде уже не существовало. Понятие об этой семье было
выработано наукой на основе тех этнографических данных, ко¬
торые были собраны и использованы Морганом. Кровнород¬
ственная семья возникает в результате расслоения орды на
несколько возрастных слоев, причем половые отношения между
племенами различных поколений возбраняются и ограничи¬
ваются пределами одного возрастного слоя. Таким образом прп
кровнородственной семье пресекается возможность полового
общения между лицами, связанными родством по восходящей
и нисходящей линии (деды, отцы, внуки принадлежат к раз¬
личным возрастным слоям), но это общение осуществляется
между лицами, связанными родством по боковой линии (братья
и сестры принадлежат к одним возрастным группам).
Из кровнородственной семьи постепенно образовалась более
высокая форма группового брака—так называемая пупалуаль-
ная (товарищеская) семья. Семья пупалуа—в этом ее отличие
от кровнородственной—возбраняет половые отношения не толь¬
ко между родственниками по нисходящей линии, но и между
лицами, связанными ближайшим родством по прямой линии, т. е.
между братьями и сестрами. Энгельс следующим образом харак¬
теризовал эту форму семьи: «Согласно гавайскому обычаю, груп¬
па сестер, единоутробных или более отдаленных степеней (двою¬
родных, троюродных и т. п.), были общими женами своих общих
мужей, из числа которых, однако, исключались их братья;
мужья эти называли уже друг друга не братьями, какими они
могли и не быть на самом деле, а «пуналуа», т. е. близкими това¬
рищами, так сказать компаньонами. Равным образом группа
родных или двоюродных и т. д. братьев имела в общем браке
известное количество женщин, но только не своих сестер, причем
эти женщины называли друг друга «пуналу а». Такова класси¬
ческая форма того строя семьи, который в позднейшем допускал
ряд видоизменений и главной отличительной чертой которого
была взаимная общность мужей и жен внутри определенного
семейного круга, из которого, однако, исключены братья жен,
сперва родные, а позднее и отдаленных степеней, а следова¬
тельно также сестры мужей»1.
Как особую форму группового брака Энгельс отмечал
классовый брак, т. е. массовое пребывание в брачных отноше¬
ниях целого класса мужчин с целым классом женщин. При
классовом браке племя разделяется на 2 или больше классов,
причем каждый мужчина, принадлежащий к определенному
классу, считается мужем каждой женщины, входящей в какой-
либо другой класс. При этом ни возраст, ни кровная связь пре¬
пятствием к браку не служат, таковым является лишь принад¬
лежность мужчины и женщины к одному и тому же классу.
1 Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, стр. 60.
27
Отправным пунктом рассуждений Моргана и Энгельса о
групповом браке была открытая Морганом во время его много¬
летних наблюдений над жизнью ирокезов номенклатура род¬
ства. У ирокезов—равно у американских индийцев, у древней¬
ших туземцев Индии, у некоторых африканских и азиатских
племен—туземец называет своими детьми не только собствен¬
ных детей, но и детей своих братьев. Дети братьев называют
друг друга братьями и т. д.
Ключ к пониманию этого своеобразного явления Морган
отыскал в системе родства, господствовавшей в его время у га¬
вайцев (Сандвичевы’острова).
У гавайцев родственные обозначения носят не индивиду¬
альный, а коллективный характер. Гаваец (равно и гавайка)
употребляет слова «брат» или «сестра» не только по отношению
к своим ближайшим родственникам по боковой линии, как это
делаем мы, но пользуется теми же словами по отношению
к своим двоюродным, троюродным и т. д. братьям и сестрам.
Своими детьми он (она) называет не только собственных
детей, но также детей своих многочисленных «братьев» и «се¬
стер» . Для всех их он (она) в свою очередь—отец (makua капа)
или мать (makua wahina). Таким образом «дети», «родители»,
«братья», «сестры», «деды»—все это у гавайцев родственные тер¬
мины, лишенные того индивидуального значения, которое они
повседневно имеют. Это у них обозначения чисто группового,
коллективного характера.
Охарактеризованная выше родственная номенклатура при¬
вела Моргана к заключению, что она отражает то состояние,
при котором группа мужчин живет в многоженстве, а их жены
одновременно—в многомужестве, а потому дети каждого из них
являются «общими» детьми группы. Каждый родитель имеет
таким образом множество «детей», каждый ребенок множество
«родителей», и у всех огромное чиело «братьев» и «сестер». Так
истолковывая гавайскую систему, Морган был убежден, что опа
«выражает фактические родственные отношения, существовав¬
шие в семье во время образования системы».
Морганова теория группового брака подверглась со вре¬
мени ее возникновения ожесточенным нападкам с различных
сторон.
Теорию Моргана атаковала реакционная вестермарковская
школа (Вестермарк, Старке) и клерикальные антропологи
(Шмидт-Коппере, Гемелли). Против нее с пеной у рта высту¬
пают фашистские и фашиствующие социологи; для них моно¬
гамия извечна, и потому они в корне отрицают самую мысль
о. групповом браке. Они силятся показать, что классификацион¬
ная система группового брака, выдвинутая Морганом, в сущ¬
ности состоит лишь из фигуральных выражений, лишенных ка¬
кого бы то ни было фактического содержания. Правильность
построений Моргаиа и взглядов Энгельса на групповой брак
28
пытаются также оспорить социал-демократические теоретики
в лице Кулова, Каутского и др.
Остановимся кратко на аргументах, направленных против
гипотезы Моргана о групповом браке.
Моргана обвиняют в том, что он принял слова «отец»,
«мать», «брат» и т. д., употребляемые гавайцами и другими пле¬
менами, за подлинные обозначения фактического родства, между
тем как это лишь своего рода фигуральные выражения. Слова
эти, мол, являются лишь знаками вежливости, почтительной
формой обращения и только. Этого рода довод не может быть
признан уважительным. В действительности родственные обо¬
значения у народов, живущих в групповом б.раке, имеют вполне
реальный характер, ибо за ними скрывается определенное со¬
циальное содержание, они. накладывают на их носителей опре¬
деленные обязанности и предоставляют им определенные права.
Родственные обозначения австралийцев,например, сказываются
иногда даже на доле пищи, получаемой их носителями: «дед»
получает больше пищи, нежели «отец», и «отец» больше, нежели
«сын»1.
Таким образом эти обозначения далеко не являются данью
вежливости, как это силятся показать многочисленные «ниспро¬
вергатели» Моргана, а имеют совершенно очевидное социальное
содержание.
Столь же мало убедительна попытка опровергнуть суще¬
ствование группового брака указаниями на то, что если при этой
форме брака ребенок действительно мог бы не знать своего отца,
то мать уж ему во всяком случае известна. Таким образом, если
слово «отец», применяемое ребенком ко всем мужчинам данной
группы, показывает, что каждый из этих мужчин мыслится его
возможным отцом, то, спрашивают часто, как же объяснить
применение слова «мать» к целому ряду женщин?
Это недоумение рассеивается следующим фактом. У многих
первобытных племен ребенок часто вскармливается не только
родившей его женщиной, но в его вскармливании принимают
участие и другие женщины, принадлежащие к этой же группе,
иногда даже поочередно. Таким образом возможно, что ребенок
в большей или меньшей степени привыкает ко всем вскармли¬
вавшим его женщинам, приучаясь в каждой из них видеть «мать»
Такой обычай имеет место, например, у туземцев Мурреевых
островов, где дети для воспитания передаются из семьи в семью
Вообще же у примитивных племен дети часто отрываются от
семьи в таком раннем возрасте, при котором у них с матерью
установилась еще весьма слабая связь, так, что они даже впо¬
следствии не в состоянии отличить их родившую женщину
от других, их воспитавших. Всех их дети, выросшие в таких
условиях, начинают называть матерями.
1 Fr. Müller-Ly er, Die Familie, Albert Langen Verlag, München 1921.
29
Иногда пытаются поколебать теорию Моргана доводами
о бедности языка первобытных племен. Указывают, что приме¬
нение, например, одного и того же термина к родным, двою¬
родным, троюродным и т. д. братьям объясняется отсутствием
в распоряжении племени большого количества слов, которыми
можно было бы обозначить родственные нюайсы. Таким образом
широкое употребление этих терминов отнюдь, мол, не обозна¬
чает фактического родства, а обусловлено недостаточностью
языковых средств племени. Морган в свое время предвидел
такого рода возражения и заявлял, что «бедность языка и рав¬
нодушие к родственным отношениям не оказывали ни малейшего
влияния на образование классифицирующей системы».Критикам
Моргана это заявление не мешало, однако, очень усердно аргу¬
ментировать доводами о бедности первобытного языка. В настоя¬
щее время мы хорошо знаем цену подобного рода аргументации.
Американский лингвист Эдвард Сапир называет легенду о бед¬
ности первобытных Уязыков обывательским мифом, а проф.
В.Г.Богораз-Тан говорит: «Легенда о дефектных языках является!
лишь отражением того презрения, которое белые авантюристы
питают к первобытным народам». Богораз собрал среди такого
в прежнем отсталого племени, как чукотское, 12 тыс. слов и счи¬
тает, что богатство языка этим далеко не исчерпано. Язык огне¬
земельцев, о котором Дарвин говорил, что он едва похож на
человеческую речь, в действительности имеет свыше 30 тыс. за¬
писанных слов. Для пас здесь особенно важно отметить, что
в основные элементы словаря первобытных народов, его
наиболее обширные части, не оставляющие без определения ни
одного существующего явления, исследователи теперь вклю¬
чают перечень степеней родства, свойства и брачно-любовных
терминов1. Мифоязыковой бедности отсталых племен в значитель¬
ной степени объясняется и тем, что буржуазная наука, по выра¬
жению Н. Я. Марра, игнорировала «безграмотные», массовые
языки всех стран света, в буквальном смысле слова оставав¬
шиеся вне квалифицированного научного призора»2.
Таким образом попытка опровергнуть доводы Моргана
ссылкой на дефектность языка первобытных народов совершенно
не убедительна. И действительно, стоит ознакомиться с опубли¬
кованными Морганом таблицами классифицирующей системы,
содержащей у некоторых племен сотни названий, чтобы увидеть,
что детализация часто шла у них дальше, чем у современных
культурных народов, которым, например, неизвестны раздель¬
ные обозначения дядей с отцовской или материнской сто¬
роны и т. д.
Совершенно ясно, что дело не в «бедности» языка, а в от¬
1 См. проф. В. Г. Б ого раз-Тан, Распространенно культуры на земле,
осноны этногеографии, Гиз. Л. 1928, стр. 33—36.
а Н. Я. Mappt Язык и письмо, ГАИМК, изд. 2-е, 1931, стр. 4.
30
сутствии в быту примитивных народов некоторых родственных
категорий, вклиненных в наш быт. Они попросту не обозна¬
чают того, что не существовало в их социальных отношениях.
В настоящее время, после многочисленных исследований,
факт группового брака как весьма широко распространенной
брачной формы может считаться вполне доказанным. Даже
весьма энергичные критики Моргана вынуждены, пусть со вся¬
кими оговорками, признавать, что «существования группового
брака отрицать нельзя»1. И лишь теологи от генеономии, жела¬
ющие всяческими правдами и неправдами доказать извечность
моногамии, лишь реакционнейшие представители буржуазной
науки—фашистские и фашиствующие профессора, а также
борющиеся с марксизмом социал-демократические теоретики
пытаются путем тех или иных изощрений «опровергать» суще¬
ствование группового брака или умалить его значение в истории
семьи. А действительность совершенно недвусмысленным обра¬
зом показывает нам множество племен, у которых групповой
брак и поныне занимает заметное место.
Весь накопленный наукой после Энгельса этнографический
материал подтверждает правильность его основных и принци¬
пиальных установок по вопросу о брачно-половых отношениях
первобытности. Его классическая работа, как и послужившие
для нее материалом исследования Моргана являются самыми
авторитетными источниками в мировой литературе для уясне¬
ния истории семейно-брачных отношений.
Буржуазные ученые, которые, по выражению Энгельса,
нередко смотрят на половые отношения первобытности сквозь
очкчдома терпимости, в большинстве своем изображали группо¬
вой брак как царство сексуального хаоса, в котором отсутствуют
всякие сдерживающие моменты и какие бы то ни было нрав¬
ственные принципы. В действительности же при групповом бра¬
ке господствует строгая и подчас весьма сложная регламентация
половых отношений.
Дабы лучше разобраться в сущности группового брака,
нам необходимо уяснить, что представляют собою брачные клас¬
сы в том виде, как их удалось изучить у современных прими¬
тивных народов, а также те формы группового брака, которые
научно зафиксированы.
Наиболее полны в этом отношении данные, касающиеся
австралийских племен, представляющих собою ценнейший ис¬
точник для всякого исследователя первобытных общественных
форм.
Австралийские племена, в большинстве распадающиеся па
отдельные орды, вместе с тем подразделены на некоторое коли¬
чество (обыкновенно 2) брачных классов (половины, фратрии).
Эти классы в свою очередь часто делятся на подклассы, и таким
1 А. Максимов. Что сделано по истории семьи, М. 1901, стр. 63.
31
образом племя разделяется на 2, 4, 8 брачных групп первичного,
вторичного и третичного деления. При брачно-классовом деле¬
нии орды муж и жена должны обязательно принадлежать к раз¬
личным и притом определенным классам и подклассам. Нару¬
шение принципов брачно-классового деления карается ордой
самым суровым образом, в подавляющем большинстве смертной
казнью.
Наблюдения над бытом современных австралийских пле¬
мен показали, что если мужчина, принадлежащий к определен¬
ной брачной группе, взял жену из другой соответствующей
группы, то он начинает называть своей женой не только жен¬
щину, с которой он вступил в брак, но также и всех других
женщин, принадлежащих к той же группе и к тому же возраст¬
ному слою, что его жена. То же самое делает и женщина по отно¬
шению к групповым сверстникам мужчины, с которым она
вступила в брак,—она их начинает именовать своими мужьями.
Так, например, южноавстралийские камиларои распада¬
ются тта 4 брачных группы (подкласса). Каждый из этих под¬
классов считается как бы «прикрепленным» к другому. Членам
группы ипаи, скажем, позволительно вступать в брак лишь
с членами группы кубитта. Кроме того, номинально каждый
мужчина группы ипаи «числится» мужем каждой женщины соот¬
ветствующего возрастного слоя из группы кубитта. При встре¬
чах они друг друга называют своими Мужьями и женами, хотя
брачных отношений между ними фактически никогда и не
существовало.
Это номинальное супружество членов двух брачных групп
представляет собою пережиток тех отношений, при которых
эти группы состояли между собою в фактическом коллективном
браке. Такого рода коллективный брак мы встречаем и по на¬
стоящее время у некоторых других австралийских племен, как,
например, урабанна и диери, подробно исследованных и опи¬
санных Хауитом, Болдуином, Спенсером и Гилленом. У этих
племен, проживающих в центральной Австралии, в районе
озера Эйр, строго определенные мужские групшд находятся
в коллективном браке со строго определенными же женскими
группами. Однако коллективизм такого рода брака строго огра¬
ничен тем, что каждый мужчина имеет одну «основную» жену.
Наряду с этим он имеет несколько «дополнительных» или «вто¬
ростепенных» жен, называемых у первого из названных выше
племен «пираунгару», а у второго—«пиррауру». Эти пираун-
гару и пиррауру одновременно находятся в положении основной
жены («нупс») какого-либо одного мужчины. Таким образом
среди урабанна и диери получается довольно сложный переплет
брачных отношений, при котором каждый мужчина имеет одну
основную и несколько дополнительных жен, а каждая женщина
состоит в брачных отношениях с несколькими мужчинами—
с одним в качестве его основной, а с другими в качестве допол-
32
нител^ной жены. Вся эта полигамическая сетка в своем распро¬
странении строжайше ограничена тем, что очерненные выше
брачные нити протягиваются лишь между членами двух взаимно
прикрепленных групп.
Необходимо здесь заметить, что полные супружеские права
австралиец имеет лишь на свою основную жену, в отношении же
дополнительных жен его права, так сказать, условны. Он эти
права осуществляет лишь в отсутствии основного мужа или же
при получении на то его согласия. Единственное отсюда исклю¬
чение—дни особых ритуальных торжеств, когда разрешаются
неограниченные половые сношения между любым мужчиной
и каждой из его дополнительных жен.
Господствующие у племен урабанна и диери’брачные' отно¬
шения позволяют нам говорить о сохранении у них хотя в уще¬
мленном, сильно корректированном виде группового брака. Эти
отношения в общем хранят те черты, которые Эшельс считает
типическими для группового брака.
Австралийские групповые отношения представляют тот
исключительный интерес, что здесь классификационная си¬
стема сопутствует еще не исчезнувшему групповому браку.
Однако Австралия—не единственный материк, где уцелел
групповой брак или хотя бы формы переходного типа от груп¬
пового к индивидуальному браку. Остановимся еще на несколь¬
ких случаях группового брака, открытого в последнее время
и вне Австралии. (Заметим в скобках, что и описанная Морганом
семья пуналуа была открыта на Сандвичевых островах).
В 1893 г. Энгельс информировал в «Neue Zeit», на основе
сообщения Льва Штернберга, о случае группового брака, сохра¬
нившегося на Сахалине, где «мужчина находится в браке со
всеми женами своих братьев и всеми сестрами своей жены, а это
означает, если рассматривать это явление с женской стороны,
что его жена в праве вступать в.половые сношения с братьями
мужа и мужьями своих сестер»1.
Осуществленные Л. Я. Штернбергом исследования семейно¬
брачных отношений народов северо-восточной Азии дали боль¬
шой ценности материал в подтверждение взглядов Энгельса
на групповой брак как на необходимый и всеобщий этап в раз¬
витии брачных отношений.
Штернберг установил, что в основании родового устрой¬
ства сахалинских гиляков лежит групповая форма семейно-
родственных отношений, вплотную примыкающая к пуналу-
альной семье. При этих отношениях каждый гиляк имеет супру¬
жеские права на жен своих братьев всех степеней родства и на
сестер своей жены. Отправление коллективных супружеских
прав в соответствии с указанным принципом не наказуемо, не
1 Энгельс, Вновь открытый случай группового брака, «Происхожде¬
ние семьи, частной собственности и государства», стр. 210.
3 Вольфсон с. я.
33
противоречит нравственным нормам и осуществляется с согла¬
сия братьев и мужей сестер жены.
У гиляков из группового брака исключаются восходящие
и нисходящие поколения. Но у других обследованных Штерн¬
бергом, например тунгусских, племен, в частности у орочей
Татарского пролива, он не натдел даже и такого ограничения.
Каждый ороч зовет всех своих братьев—родных, двоюрод¬
ных, троюродных и т. д.,—но старше себя, а также всех степе¬
ней родства братьев отца, но младших его, aga, и с женами этого
класса лиц, которых он зовет ьхь, а они его пики, он имеет
право на половые сношения, т. е. не несет никакой ответствен¬
ности за это перед их мужьями и имеет право и обязанность
вступить со вдовой в брак после смерти ее мужа. Всех братьев
моложе себя он зовет пики и их жен omale, а они его bpanga,
и право на половое сношение с этими женщинами ему запре¬
щено, равно как и брак после смерти мужа. Таков режим поло¬
вых отношений со стороны родственников с мужской стороны.
Дочерей старших сестер ороч зов^т gama, а дочерей млад¬
ших—omale, и это различие в классификации сейчас же обнару¬
живает различие и в половых отношениях. На дочерях своих
старших сестер ороч может жениться и имеет вообще право на
половые сношения с ними, а с дочерьми младших сестер нет. Тем
же именем gama ороч зовет свою двоюродную сестру, дочь сестры
своего отца, и тоже беспрепятственно имеет на нее те же права.
Словом, право на половые сношения лежит в основе род¬
ственной классификации, и одно предполагает другое1.
Любопытная форма группового брака в его переходной фазе
сохранилась у абиссинского племени арусси—галласов*
Отец молодого галласа, вступающего в брак, обязан поды¬
скать для его будущей жены возлюбленного, так называемого
alangö. Спустя два дня после свадьбы alangö навещает новобрач¬
ных, которые угощают его. Затем муж удаляется, и alange про¬
водит ночь у молодой женщины. Посещения эти отныне стано¬
вятся регулярными. Муж, однако, не ограничивается одной
женой, а имеет их несколько. Каждая из них также обзаводится
своим alangä. Кроме alangö, занимающего почти равноправное
с мужем положение, женщина приобретает себе еще «друга»,
от которого муж в виде компенсации получает определенное
количество скота. После такого рода соглашения жена напра¬
вляется к своему «другу» и проводит у него ночь. «Друг» тоже
женат. Его жена вымазывает «подруге» лоб теплой кровью спе¬
циально зарезанной для этой цели овцы. «Друг» дарит для му?ка
своей «подруги» коров, лошадей и одежду. С этого момента
«друг» получает беспрепятственный доступ к «подруге». Таким
образом у галласов каждый мужчина, являясь мужем какой-
1 См. Л. Я, Штернберг. Семья и род у народов северо-восточной
Азии, иод. Института народов Севера ЦИК СССР, 1933.
34
либо женщины, может одновременно быть чьим-либо alangö или
«.другом», а каждая женщина, будучи чьей-либо женой, вместе
с тем обзаводится alangc и «другом».
Весьма своеобразную вариацию группового брака пред¬
ставляет собой система брачных отношений племени банаро,
проживающего в центре Новой Гвинеи. Сущность этой системы
сводится к следующему. Племя делится на кланы, каждый из
которых расслаивается па 2 половины, члены которых, при¬
надлежащие к одинаковым возрастным слоям, являются одни
по отношению к другим «друзьям»—соответствующий термины
mundu для мужчин и mu-nama для женщин.
Обычай устанавливает, что право первого брачного снэше*
пия с невестой принадлежит отцу ее жениха. Но он этим пра-
вом никогда не пользуется, «переуступая» его своему «друг^»—
mundu. Mundu и осуществляет это право при соответствующей
мистической церемонии в первую ночь после свадьбы. Затем он
•Th’O право использует и в дальнейшем при различных торжест¬
вах. Молодому же человеку, вступившему в брак, доступ к жене
запрещен, пока она не родит ребенка. После рождения ребенка
начинается брачная жизнь молодой пары, «соучастником» кото¬
рой может быть и mundu мужа.
Таким образом каждая женщина у банаро поочередно имеет
брачные сношения: 1) с.«другом» своего тестя, 2) со своим мужемг
3) с «другом» своего мужа. Каждый же мужчина находится
в сношениях: 1) со своей женой, 2) с женой своего «друга», 3) г
невестой своего «друга».
Нетрудно усмотреть в подобного рода системе переходную
форму брака с заметным превалированием в ней индивидуаль¬
ного начала, но при сохранении все же явственных следов кол¬
лективно-брачных отношений.
Смена одних форм группового брака другими осуществляет¬
ся в процессе появления запретительных и ограничительных
обычаев, исключающих из числа ляц, между ьоторыми допу¬
скаются брачно-половые отношения, все большее количество
членов рода, иначе говоря, приводящих к сужению того круга,
внутри которого осуществляется групповой брак.
«Развитие семьи в первобытную эпоху,—говорит Энгельс,—
сводилось, следовательно, к постепенному суживанию того
круга, первоначально охватывавшего все племя, внутри кото¬
рого господствует супружеская общность между полами. Путем
последовательного исключения сперва более близких, затем все
более отдаленных родственников, наконец даже просто свой¬
ственников, в конце концов, фактически становится невоз ножным
всякий вид группового брака, и в результате остается одна брач¬
ная пара, пока еще непрочно соединенная^ та молекула, с рас¬
падением которой прекращается брак вообще»1. Таким образом
1 Отельс* Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, стр. 68—69.
3* 35
групповой брак, типичный в основном для эпохи дикости, по¬
степенно ликвидируется, уступая место ужо на низшей стадии
варварства парному браку. Из последнего же развивается моно¬
гамия, о которой мы будем говорить впоследствии.
Когда мы говорим об исчезновении группового брака, надо,
однако, всегда помнить замечание Энгельса об относительности
этого самого исчезновения. Характеризуя эволюцию брачных
форм, Энгельс подчеркивал тот своеобразный факт, что при этой
эволюции «у женщин все более ифолее отнимается половая сво¬
бода, присущая групповому браку, а мужчины сохраняют ее.
И действительно, групповой брак фактически существует для
мужчин и по настоящее время»1.
В развитии п упрочении длительных брачных связей особую
роль сыграло естественно сложившееся между мужчиной и жен¬
щиной разделение труда. «Первым разделением труда было раз¬
деление труда между мужчиной и женщиной для рождения де¬
тей»2.
Той роли, которую разделение труда сыграло в развитии
брака, уделяет большое внимание и ряд новейших исследовате¬
лей семейно-брачных отношений первобытного общества. Они
особо подчеркивают то обстоятельство, что в период материн¬
ства женщина нуждается в физической помощи со стороны.
В месяцы беременности и кормления ей трудно добывать все
необходимое для существования. Она начинает требовать этой
помощи от того, кто обусловил ее беспомощное состояние. По¬
степенно она ее и добивается. Взамен помощи, которую женщина
получала от мужчины, она стала оказывать ему в свою очередь
различные услуги: приготовлять ему гйащу, заботиться о нем
и т. д. Таким образом с течением времени возникает длительное
сожительство между мужчиной и женщиной на ло^ве обмена
услугами.
Физиологическая разность полов привела к естественно
сложившемуся между ними разделению труда. Вследствие бе¬
ременности, родов, кормления женщина была вынуждена кол-
центрировать свою хозяйственную деятельность на собдрангщ
растений и ловле мелких животных, а впоследствии на прими*
тивном земледелии. Мужчина же выступал как воин, защитник
орды от нападений извне, охотник и впоследствии как пастух-
скотовод.
Разделение труда сыграло у человека тем большую роль
в развитии брака, что, образовавшись на биологической основе,
оно стало углубляться с ростом техники. Вследствие этого раз¬
деление труда полов, до того ограниченное рождением детей,
начало распространяться и на хозяйственную область, на добы-
1 Энгельс Происхождение семьи, частной собственности и госу¬
дарства, стр. 97.
а Там, же, стр. 87—88.
36
ванне пищи. У всех примитивных народов мы встречаемся
с половым разделением труда.
У австралийцев, бушменов, ведда, огнеземельцев мужчины
занимаются охотой, рыбной ловлей и военным делом, а также
приготовлением всех необходимых для этих занятий орудий,
женщины же добывают растительную пищу, делают ее, равно
и животную пищу годной к еде, воспитывают детей, изгото¬
вляют всякого рода домашнюю утварь, добывают топливо
и поддерживают огонь, переносят тяжести и детей во время ко¬
чевки.
У племен, стоящих на культурной лестнице несколько вы¬
ше, в общем сохраняется еще названное деление. 'Так, у во¬
сточноафриканских охотников женщина всецело руководит
земледелием, во всех его стадиях, мужчина же разводит стада
быков или верблюдов (зулу, вагого, бечуары). Мужчины доят
коров у бечуаров, абабды, бого, вагиме, латуков, нуба, кави-
рондо, вашамба, басуто, гереро и других. У туземцев Куан-
таны (Суматра) в обязанности мужчины входят устройство плет¬
ней на земельных участках, постройка домов, лодок, изготовле¬
ние домашней утвари, разведение табака, ловля рыбы; женщи¬
на же должна заниматься домашним хозяйством, варить пищу,
плести корзины и цыновки, ловить крабов и мелкую рыбешку.
У боливийских индийцев трудовыми функциями мужчины явля¬
ется изготовление оружия, чашек, деревянной посуды, греб¬
ней и др.; он должен полоть поле, строить хижины, ловить
рыбу, выкорчевывать участки для пахоты; женщина же должна
изготовлять глиняную посуду, сети для ловли рыбы и корзины,
обрабатывать воловьи шкуры, ткать, варить, доставлять воду
и топливо, во время похода переносить тяжести, сеять и жать.
Характерно, что разделение труда между полами строжай¬
ше охраняется, и часто трудовая функция, отправляемая муж¬
чиной, объявляется табу для женщины и наоборот. Так, у пере¬
численных выше восточноафриканских племен доить корову для
женщины табу, а у южноамериканских индийцев табу для муж¬
чины возделывать или хотя бы вырывать из земли маниоку.
Женщине для нормального питания требовалось в ряду дру¬
гих средств питания мясо, мужчине—растения. Женщина ну¬
ждалась в вооруженной защите от нападений извне, мужчина—
в палатке, где можно было бы отдохнуть и погреться у огня.
Женщине нужен был поставщик шкур и мехов, мужчине—но¬
сильщик тяжестей при переходах и охоте. Все это толкало
мужчину н женщину, входивших в состав первобытно-коммуни¬
стических родовых общин, но нуждавшихся в хозяйственных
услугах друг друга, соединяться в пары для более или менее
длительного сожительства. Но этот парный союз еще не пред¬
ставлял из себя семьи как экономической ячейки. Пара попреж-
нему входит в состав первобытно-родовой коммуны и не имеет
частной собственности, отдельной от коллективной, родовой соб-
37
етвепности. Приведем ряд фактов, характеризующих образова
ние парных союзов внутри родовой общины.
У одного из основных австралийских племен—курнаев,
по сообщениям Хауита и Ньювенгуйса, молодые люди, зави¬
вавшие знакомство, весьма характерным образом договариваются
между собою о вступлении в брак. Они обмениваются рядом
вопросов и ответов, относящихся исключительно к их взаимным
ваботам в предстоящей совместной жизни, причем мужчина
обязуется вносить свою долю для обеспечения этой жизни путем
охоты, а женщина—тн у тем собирания луковиц, ловли мелких
животных и насекомых1.
Часто вступающие в брак даже подвергают друг1 друга испы¬
таниям, смогут ли они выполнять те хозяйственные функции,
во имя которых заключается брак.
У множества племен (индийцы Британской Гвинеи, кою-
куты, туземцы Пенсильвании и т. д.) жених должен доказать,
что он обладает силой, достаточной для того, чтобы обеспечить
жене пропитание. То же у индийцев южной Калифорнии. Мо¬
лодой человек может вступить в брак, лишь доказав, что он будет
в состоянии доставлять жене ежедневно определенное количе¬
ство пищи. Для этого он должен представить определенное число
шкур убитых им зверей или предъявить соответствуйте ко¬
личество голов, отрезанных у врагов, и т. д.
У атапупу на Тиморе для получения разрешения вступить
в брак надо предъявить 7 вражьих голов. У некоторых южно-
индийских племен жених доказывает невесте свою способность
защищать ее от врагов тем, что отвязывает платок, привязанный
к рогам дикого быка. У племени банаро, проживающего в центре
Новой Гвинеи, принято, что брак заключается лишь после того,
как жених оканчивает постройку дома, а невеста заканчивает
плетение особых покрывал, необходимых во время сна в каче¬
стве защиты от москитов. До этого их связь браком не счи¬
тается .
Первобытная родовая община проявляет к семейно-бр* ч-
ным отношениям своих членов большую заинтересованность.
Она уже с первых моментов возникновения брака старается ис¬
пользовать его в своих целях. Она подвергает брачно-семейную
организацию своему контролю и своей регламентации, но
вначале все это осуществляется,, конечно, весьма примитивным
образом.
Хорошим доказательством реальной основы брака, которую
защищает общество, служит явление, с которым мы сталкива¬
емся у большинства первобытных племен: они строго регули¬
руют брак и предоставляют широкую сексуальную свободу вне
брака.
1 А. W, Niewenhui*' Die Entstehung der Ehe, «Das Ehe Buch», Celle
1926, 8. 54.
38
На островах Велля-Лявелля и Христобаль существует
удостоверенный многими исследователями обычай, согласно
которому 1 сякая девушка, достигшая зрелости, объявляется
mangotta, т. е. доступной каждому мужчине для половых сно¬
шений. Так продолжается до тех пор, пока кто-либо не сделает
ей брачного предложения; если последнее будет принято, опа
становится женой, и отныне всякое ее внебрачное сношение ка¬
рается смертной казнью.
Половая свобода женщины до брака при строжайшем огра¬
ничении ее после брака засвидетельствована рядом исследо¬
вателей в отношении малайцев, индийского племени бутка и не¬
которых племен Новой Гвинеи. У папуасов, по сообщению Фри¬
денталя, не карается изнасилование взрослой девушки, но
вызывает суровую кару такой факт по отношению к женщине,
состоящей в браке. У коциягов, сообщал еще Спенсер, неза¬
мужняя женщина может жить в самых свободных сношениях
с мужчинами, не возбуждая ничьего порицания, но как скоро
она принадлежит одному мужчине, ее долг — быть верной
ему х.
Заинтересованное в существовании брачно-семейной орга¬
низации, общество охраняло эту организацию, отнюдь не втор¬
гаясь в область сексуальных отношений, поскольку они этой
организации не угрожали и ее не расшатывали.
Поскольку воспитание детей лежит на обязанности родовой
общины, большинство племен, предоставляющих девушкам пол¬
ную сексуальную свободу, в то же время жестоко преследует
появление внебрачных детей. Эти дети часто умерщвляются,
а матери подвергаются каре.
Вилькен сообщает, что в Ниасе, среди туземцев Индийского
архипелага, беременность девушки карается ее смертью и смер¬
тью того, от кого она забеременела2.
Множество относящихся сюда примеров приводит Маргольд.
Так, у жителей Тробрианова острова добрачная беременность
считается «табу»*
У туземцев Баиро считается почти обязательным производ¬
ство аборта забеременевшей незамужней женщиной. У насаев
и нандов девушка, родившая ребенка, обязана задушить его
тотчас после рождения. У туземцев Амемба забеременевшая
девушка делается предметом насмешек со стороны сородичей
и подвергается даже особой оскорбительной церемонии3.
Свои заботы о брачно-семейной организации как ячейке,
долженствующей возрастить новое поколение, первобытное
общество проявляет и тем, что в большинство случаев считает
«бесплодный», бездетный брак почти не существующим. У неко-
1 Герберт Спенсер, Основания социологии, т. П, стр. 12;
“ Приведено у Wester таге к, Geschichte der Ehe, 8. 176.
8 Маргольд, цит. соч., стр. 39.
3V
торых племен введены даже с этой целью особые «пробные» бра¬
ки: если жена в течение определенного времени не забереме-
невает, брак объявляется «несостоявшимся». Бездетность сплошь
и рядом ведет к изгнанию жены как не удовлетворяющей
цели, которую преследует брак. У называвшихся уже батакрв
бездетность составляет единственный повод к разводу, в ртом
случае муж в праве вернуть жену ее родителям, которые обязаны
предоставить ему в качестве заместительницы другую сестру.
То же самое происходит, если женщина умирает бездетной.
Тожественный обычай имеет место и у племени банаро в Новой
Гвинее.
Все это подкрепляет мысль, что брак и семья нужны были
обществу как организация, в которой оно имело огромную со¬
циальную заинтересованность.
Переход к постоянному или временному единобрачию встре¬
чал активную поддержку со стороны женщины, которая испы¬
тывала на себе величайшие тяготы группового брака и которая
по мере утраты примитивной простоты нравов ощущала на себе
и его унижающее действие. Стремясь избавиться от этих тягот,
женщина и выступала застрельщицей перехода к единобрачию.
Половая общность ранней первобытности постепенно отми¬
рает. На пути ее возникают ограничительные и запретительные
нормы, не известные стадии неупорядоченных половых отно¬
шений.
Первичной и элементарной формой полового запрета яв¬
ляется запрет возрастной. Еще в эпоху превращения стадо¬
подобных групп в примитивные орды среди наших отдален¬
нейших предков складывались обычаи, возбранявшие половое
общение различных возрастов. Мало-помалу эти обычаи стали
более четки и привели к образованию возрастных классов.
Эти возрастные классы, олицетворяющие первичную форму
полового запрета, совпадали обыкновенно с 3 поколениями—
старшим, средним и младшим, между которыми создавалась
сексуальная изоляция: половые партнеры могли избирать друг
друга лишь в кругу определенного поколения, определенного
возрастного класса.
Наряду с этой первоначальной формой полового запрета
первобытность знает и другую, гораздо более сложную форму
1 Факт экзогамии был известен до Мак-Леннана, работа которого
вышла в 1866 г. Энгельс в «Происхождении семьи, частной собственности
и государства» указал, что раньше Мак-Леннана экзогамию описывали
Латам и Морган. Можно добавить сюда также Джорджа Грен, в ЗО-х го¬
дах XIX в. путешествовавшего по Австралии и столкнувшегося у тузем¬
ных племен с экзогамией. Вместе с тем Энгельс отмечает, что Мак-Лонпан
«факта существования экзогамных групп... отнюдь "<? открыл и уж совер¬
шенно не понял его» («Происхождение семьи, частной собственности и го¬
сударства», стр. 34).,
40
его, с легкой руки Мак-Леяпана известную под именем экзо¬
гамии (от греческого е£—вне и yauav вступать в брак)1.
Экзогамия обозначает запрет членам данного первобытного
общественного коллектива (орда, род, клан и т. п.) вступать
в брак с членами того же коллектива. Таким образом каждый
член такого коллектива должен искать себе брачного контраген¬
та в другом коллективе. Здесь встречаются два варианта: обя¬
занность вступать в брак с членами некоего вполне определен¬
ного коллектива или же право на брак с членом любого коллек¬
тива. за исключением своего собственного.
Вместе с экзогамией мы встречаем у первобытных народов
и эндогамию, т. е. запрет вступать в брак вне племени, к которому
принадлежит брачащийся (от греческого evBo — внутри и
у. р, Ту—вступать в брак). Эндогамия обозначает обязанность
вступать в брак только с людьми, принадлежащими к тому же
племени, к которому принадлежит вступающий в брак.
Экзогамия представляет собою явление широчайшего рас¬
пространения: нет народа, который не прошел бы через нее
на определенных ступенях исторического прошлого, она рас¬
пространена среди миллионов людей и по настоящее время.
Обратимся к основным гипотезам происхождения экзога¬
мии.
Что толкнуло первобытного человека наложить на себя
узду экзогамии и заставило его разыскивать брачного партнера
не по близости, а вдали от себя?
Мак-Леннан, приковавший внимание науки к экзогамии,
объяснял ее с помощью такой логически-спекулятивной до¬
гадки, которая уже давно но имеет ценности и упоминать о кото¬
рой приходится лишь разве в порядке исторической справки.
Ключ, с помощью которого Мак-Леннан пытается вскрыть
происхождение экзогамии,—факт умерщвления младенцев жен¬
ского пола, распространенный среди некоторых первобытных
народов. Так как эти народы часто не в состоянии прокормить
себя, то, дабы уменьшить численность населения, они прибегают
к убийству новорожденных девочек, обусловленному тем, что
женщина в хозяйственной жизни первобытного общества иг¬
рала якобы ничтожную роль, подчас являясь лишь обузой
для общества. Таким образом постепенно образуется нехватка
женщин, которая компенсируется двумя путями: полиан¬
дрией, т. е. браком одной женщины с несколькими мужчинами,
и похищением женщин со стороны, у чужих племен. Брак-
похищение со временем становится столь распространенным
явлением, что даже у множества цивилизованных народов брач¬
ная церемония содержит в себе символические следы похищения.
Широкое распространение брака путем похищения до такой
степени внедрилось в быт и нравы первобытных народов, что
стало общепринятым заключать брак не со своими, а с инопле¬
менными женщинами.
41
И тогда, когда отпали породившие этот обычай предпо¬
сылки, обычай стал всеобщим правилом.
Мак-леннанова гипотеза целиком соткана из допущений,
находящихся в противоречии с исторической действительно¬
стью. Против нее было сделано с самых разнообразных сторон
столько веских возражений, что она может считаться разру¬
шенной. Вот лишь основные из этих возражений.
1. Мак-Лепнан преувеличил значение убийства девочек
как массового явления. Женщина даже на ранних ступенях
первобытности представляет собой высокополезную хозяй¬
ственную единицу (собирательница кореньев, помощница в охо¬
те, походах и т. д.). Экзогамия сплошь и рядом возникает у пле¬
мен, этого убийства совершенно не практикующих.
2. Убийство девочек, нигде и никогда не носившее по¬
вального характера, не могло резко изменить соотношения между
мужской и женской частью населения, так как множество муж¬
чин погибало в военных столкновениях и на охоте. Часто при
похищении женщин имеет место и полигиния (многоженство;,
что также опровергает версию о недостаточности их числа
внутри группы.
3. Экзогамия широко распространена и при матриархате,
когда мужчина перекочевывает в клан жены, следовательно
брак-похищение и экзогамия отнюдь не являются сопутствую¬
щими явлениями.
Другой гипотезой происхождения экзогамии является ги¬
потеза Сомнера Мэна. Мэнова гипотеза отыскивает корни экзо¬
гамии в стремлении первобытных людей противодействовать
бракам между лицами, которые связаны между собой кровно¬
родственными узами. Таким образом детерминировавшей экзо¬
гамию предпосылкой объявляется противодействие кровосме¬
шению со стороны общества. Экзогамия рассматривается как
средство, предупреждающее возможность появления хилого
и болезненного потомртва в результате кровосмесительных бра *
ков.
К экзогамии прибегают—с точки зрения этой гипотезы—
такие орды, которые на примере своих эндогамных соседей j6e-
дились в пагубном действии кровосмесительных браков, имею
щих результатом вырождение орды—появление в ней уродов,
идиотов, больных и т. д,
Основным недостатком рассматриваемой гипотезы является
то, что она приписывает первобытному человеку такую степень
наблюдательности и такие логические способности, которые ему
были далеко не свойственны.
Могли, спрашивается, первобытный человек—homo infans—
подняться до таких обобщений, которые устанавливают зави¬
симость между родственными отношениями супругов и вы¬
рождением потомства?
Мне кажется, что на этот вопрос может быть дан отрица¬
42
тельный ответ. Ответ положительный обозначал бы уподобле¬
ние первобытного человека с его примитивным, далеким от
абстрактного мышления, умом современному ученому евгенисту.
Выводя экзогамию из противодействия кровосмеситель¬
ству, трудно объяснить тот факт, что она очень часто ограни¬
чивается родством по женской линии, но совершенно не ка¬
сается родства по мужской линии и наоборот.
По свидетельству Ефименко, самоед может жениться на
сестре матери, но ему воспрещен брак с сестрой отца1.
У остяков при экзогамии разрешается, по сообщению
Палласа, жениться на племяннице,—дочери сестры. Максим
Ковалевский показал, что у большинства племен дравитского
происхождения экзогамические запреты распространяются толь¬
ко на родство по отцовской линии2.
У северных бурят запрещено половое общение лишь между
братьями и сестрами и между кузенами первой, второй и тре¬
тьей степени только с отцовской стороны3.
Число этих примеров можно было бы без труда уве¬
личить.
О чем же они свидетельствуют?
С моей точки зрения они говорят о том, что экзогамия не
была обусловлена сознательным пониманием отрицательных
действий кровнородственных связей со стороны первобытного
человечества. Еслхгбы у него было это понимание, то экзогами-
ческий запрет касался бы одинаково родства и по материнской
и по отцовской линии.
Наконец, нельзя забывать, что экзогамический запрет ино¬
гда касается лиц, ни в каком кровном родстве между собой не
состоящих, а принадлежащих лишь к одному клану.
Каутский в своем «Материалистическом понимании исто¬
рии» выступает сторонником мэновой теории экзогамии, в кото¬
рую он вносит некоторые коррективы^ вульгарно-мистического
порядка—вроде апелляции к «счастливой случайности» пле¬
нения женщин и т. д.
Коррективы эти. нисколько не колеблют тех возражений,
которые мы привели выше против мысли о том, что запреще¬
ние кровнородственных браков обусловлено сознанном их
вреда для потомства.
Каутский заменяет логическое осмысление первобытным
человеком этого вреда, о котором говорит Мэи, мистическим
страхом первобытного человека пред кровнородственным бра¬
ком, дающим вырождающееся потомство. Страх этот коренится
1 А. Ефименко. Народные юридические обычаи лопарей, корелов
и самоедов Архангельский губернии, стр. 171—172. Приведено у А. Макси¬
мова. Что сделано ио истории семьи, М. 1901.
2 Максим Ковалевский. Родовой быт, Спб. 1905, стр. 132—137.
3 Проф. Б. Э. licnipu. Внутриродовые отношения у северных бурят,
Иркутск 1925, стр. 32.
43
в том, что первобытный человек объясняет бездетность, болезни
детей и другие последствия кровнородственного брака «про¬
клятием богов».
Особую вариацию гипотезы Мэна представляют собой по¬
пытки объяснить возникновение экзогамии, которые делают
Гелльвальд, Вестермарк, Фрезер и Мюллер-Лиэр. Исследова¬
тели эти, между генеономическими взглядами которых имеются
серьезнейшие разногласия, совместно защищают, однако, гипо¬
тезу, которую можно охарактеризовать как «теорию экзога-
мического инстинкта».
Представители теории экзогамического инстинкта исходят,
подобно Мэну, из факта противодействия первобытного человека
кровосмешению, рассматривают противодействие это как ре¬
зультат инстинктивно присущего человеку отвращения к по¬
ловой близости с лицами, с которыми вместе воспитываешься и
растешь.
Совместная жизнь оказывает, по выражению Гелль-
вальда, «притупляющее влияние» (eine abstumpfende Wirkung)
на чувственное возбуждение1.
Вестермарк также апеллирует к инстинкту, который, по
его выражению, «в нормальных условиях делает половую лю¬
бовь между ближайшими родственниками психологической
невозможностью»2.
Он же утверждает, что «существует врожденное отвраще¬
ние против половых сношений между лицами, которые
совместно жили с ранней юности, и что так как в боль¬
шинстве случаев такие лица находятся в кровном родстве,
то это чувство проявляется преимущественно в виде отвра¬
щения к половым сношениям между близкими родственни¬
ками»3.
Той же точки зрения придерживается и Фрэзер, для кото¬
рого отвращение к кровосмешению таится не в действительном
знании, а в чём-то ином—«в бессознательном подчинении пер¬
вобытных людей импульсу великих творческих сил, которые
в физическом мире создают из низших форм бытия высшие м
в духовном мире из варварства культуру».
К тому же взгляду примыкает и Мюллер-Лиэр.
Мюллер-Лиэр трактует экзогамию как «всеобщий закон
органического мира». Для него экзогамия возникла в результате
полового инстинкта, который должен рассматриваться «не
только как вплоть до нашего времени существующий факт, но
и... как всеобщий закон размножения органической природы.
Эта «склонность к чужим женщинам» повела сначала к прими¬
1 Hellwald, Geschichte der menschlichen Familie, Leipzig 1889,
S. 179.
8 Ed. Westermark, Geschichte der menschlichen Ehe, Verlag Barsdort,
Berlin 1902, S. 319.
• Там же, стр. 321.
44
тивной экзогамии..., затем и к примечательным брачным запре¬
там»1.
Эти теории, считающие решающим фактором половых запре¬
тов первобытного общества некий вечный «экзогамический ин¬
стинкт» или, говоря языком Фрэзера, «импульс великих твор¬
ческих сил», в данном пункте отказываются от научной аргумен¬
тации и переходят на поповскую точку зрения «искры божией».
Против теории «экзогамического инстинкта» говорят и сле¬
дующие соображения.
Наряду с миллионами, подчинявшимися экзогамии, всегда
существовали и некоторые племена, ее не признававшие. Мы
] ыше называли уже египетскую, персидскую и перуанскую
аристократию, среди которой были узаконены браки между
сестрами и братьями. Жиро-Теллоы указывает на ряд строго
эндогамных негрских племен.
Старке сообщает, что половые связи между родителями
и детьми, между братьями и сестрами очень часты в Бразилии
среди племен, живущих по Амазонке и Рио-Негро, у чиппевь-
ячов, у одной отрасли каренов; веддахи ставят брак с младшей
сестрой выше всякрго иного брачного союза2.
По сообщению Пешеля, в Египте две трети браков заклю¬
чаются без всяких видимых дурных последствий между детьми
братьев и сестер. Поль Декан среди племен, у которых эндо¬
гамия ведет к постоянному кровосмешению, называет негрил-
лов из Огойуэ и Новой Гвинеи, ковбоев из Высокой Джамбии
на Суматре/бушменов из Калагари, дайяков (Борнео), маори,
алеутов и ведда1.
Известно замечание Маркса в одном его письме по поводу
содержавшейся в вагнеровском тексте Нибелунгов фразы:
«Слыхано ли когда-нибудь, чтобы брат обнимал сестру как
супругу?». Маркс считал, что эта фраза искажает первобытность.
«В первобытную эпоху,—говорит он,—сестра была женой,
и это было нравственно»*.
Энгельс также подчеркивал, что до того, как было открыто
кровосмешение, «половые отношения между родителями и детьми
не могли казаться более отталкивающими, чем между другими
лицами, принадлежащими к разным поколениям, а это ведь
и сейчас случается в самых филистерских странах, не возбу¬
ждая большого возмущения»6.
1 Fr. Müller-Lyer, Die Familie, Albert Langen Verlag, München
1921, S. 62, 78—79.
3 К. H. Cmäpne, Первобытная семья, ее возникновение, развитие,
изд. Л. Пантелеева, Спб. 1901, стр. 307.
8 Paul Deacamps, Les causes de l’exogamie et de l’endogamie,
«Revue de Г Institut de Sociologie», Bruxelles 1927, N-1, p. 74.
4 Приведено у Энгельса, Происхождение семьи, частной собственности
и государства стр. 58.
8 Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, стр. 57.
45
Если, вслед за Фрэзером и Мюллер-Лиэром, считать экзо-
гамический инстинкт у человека врожденным, то придется, не¬
видимому, объявить не подчиняющиеся этому инстинкту пле¬
мена дефективными. Но на это вряд ли отважится самый рьяный
сторонник рассматриваемой теории.
Добавлю еще как характерный штрих, что у многих наро¬
дов экзогамия распространяется лишь на брачные союзы, но
ее запретительное влияние не касается «случайных» связей,
которые сплошь и рядом широко практикуются внутри какой-
либо экзогамной группы, равно и половых сближений во время
всяких празднеств и церемоний.
Подводя итоги сказанному насчет теории «экзогамического
инстинкта», мы видим, что у нас не больше данных признать ее
правоту, нежели в отношении других разобранных выше гипотез.
Несмотря на научную несостоятельность теории «эквога-
мического инстинкта», за которую цепляются многие буржуаз¬
ные социологи и социал-демократические теоретики, и в нашей
советской литературе были попытки защищать ее. Иногда эти
попытки осуществлялись под видом солидаризации со взглядами
Энгельса, объявляемого сторонником этой теории (тов. Рудаш,
Кричевский и др.).
Между тем навязывание Энгельсу теории экзогамического
инстинкта было возможно лишь на основе фальсифицирован¬
ного под редакцией Рязанова русского перевода «Происхо¬
ждения семьи». В действительности Энгельсу подобного рода
взгляды были чужды. Об этом достаточно убедительно говорит
и известное письмо его к Каутскому от 10 февраля 1883 г., в ко¬
тором он решительно предостерегал от вульгарно-дарвинисти*
ческих доводов, которыми Каутский оперировал при объясне¬
нии половых отношений первобытности. Когда Каутский пы¬
тался вывести первичную якобы моногамность человечества иЭ
«естественного чувства» ревности, он встретил резкую отпо¬
ведь Энгельса. «Психологическое объяснение ревностью,—
говорил Энгельс,—подставляет позднейшие воззрения и опро¬
вергается сотнями фактов... Дарвин в этой области так же мало
авторитетен, как и в экономии, откуда он заимствует свое маль¬
тузианство»1. Энгельс приводил в письме многочисленные фак¬
тические доказательства того, что состояние общности жен и его
пережитки у ряда народностей «целиком опровергает психо¬
логический аргумент ревности»8. Теория экзогамического ин¬
стинкта зиждется на том психологическом аргументировании,
которое разоблачал Энгельс. Энгельс указывал на значение
естественного отбора в практике исключения кровных родствен¬
ников из брачного союза. По это указание никоим образом не
следует смешивать с теорией экзогамического инстинкта.
1 Архип Маркса и Энгельса, т. I (VI), стр. 217.
2 Там же, стр. 218.
4G
Перейдем теперь к тому объяснению, которое дает возник¬
новению экзогамии школа Зигмунда Фрейда. Защищаемая Фрей¬
дом гипотеза не может быть признана оригинальной. Глава
психоаналитической школы в сущности восстанавливает с не¬
которым специфическим привеском ту теорию происхождения
экзогамии, которую пытались в свое время обосновать Аткинсон
и Лэнг и с которой полемизировал еще М. М. Ковалевский.
Названные авторы искали объясненья экзогамии в том, что
тиранический глава орды, дабы монополизировать владение
всеми молодыми женщинами орды, насильно удалял за ее пре¬
делы всю мужскую молодежь. Последняя вынуждена была таким
образом добывать себе женщин извне, со стороны. Но мало-
помалу, достигшая половой зрелости мужская молодежь, дви¬
жимая чувством ревности, восстает против отца-тирана и уби¬
вает его. Это убийство в свою очередь ведет к распрям между
становящимися сексуальными конкурентами братьями-победи¬
телями, что грозит распадом орды. Процесс распада, однако,
приостанавливается в результате вмешательства женщин, до¬
бивающихся компромисса между поколениями—сыновья оста¬
вляются в орде, но, отказываясь от близости с матерями и сест¬
рами, обязуются не посягать на сексуальную монополию отца.
Посмотрим теперь, как излагает ту же теорию Фрейд. От¬
правной точкой его генеономического анализа служит дарвинова
первичная животная орда. «Здесь только жестокий ревнивый
отец, приберегающий для себя всех самок и изгоняющий под¬
растающих сыновей, и ничего больше... В один прекрасный
день изгнанные братья соединились, убили и съели отца и по¬
ложили таким образом конец отцовской орде. Они осмелились
сообща и совершили то. что было бы невозможно каждому в от¬
дельности... Жестокий праотец был несомненно образцом, кото¬
рому завидовал и которого боялся каждый из братьев. В акте
поедания они осуществляют отожествление с ним, каждый из
них усвоил себе часть его силы... Они ненавидели отца, который
являлся таким большим препятствием на пути удовлетворения
их стремления к власти и их сексуальных влечений, но в то же
время они любили его и восхищались им. Устранив его, утолив
свою ненависть и осуществив свое желание отожествиться
с ним, они должны были попасть во власть усилившихся неж¬
ных душевных движений... Это приняло форму раскаяния...
То, чему он прежде мешал своим существованием, они сами себе
теперь запрещали, попав в,психическое состояние хорошо из¬
вестного нам из психоанализа «позднего послушания» (nach¬
träglicher Gehorsam), они отменили поступок... и отказались
от его плодов, отказавшись от освободившихся женщин»1.
Такова теория Фрейда о возникновении экзогамии.
1 Проф. Зигмунд Фрейд. Тотем и табу, пер.'д-ра Вульфа, Гиз», стр.
150—152.
47
Как мы видим, развиваемая Фрейдом точка зрения восста¬
навливает теорию Аткинсона-Лэнга, придавая ей общую психо¬
аналитическую устремленность. Поскольку это так, против нее
могут быть направлены все те доводы, которые в свое время
М. Ковалевский использовал для опровержения взглядов Аткин¬
сона и Лэнга.
Предположим, что действительно молодые мужчины вслед¬
ствие завладения патриархом всеми женщинами орды должны
были добывать женщин извне. «Но что в таком случае могло
воспротивиться притязаниям патриарха на этих, взятых со
стороны, женщин?»1.
Ковалевский подчеркивал также, что «условия первобытной
борьбы с животными и людьми не допускают возможности изо¬
лированной жизни или добровольного устранения старшим и не¬
редко стариком всех сыновей, достигших половой зрелости
и способных быть ратниками. С другой стороны, имеются сви¬
детельства, позволяющие сомневаться в том, чтобы при кратко¬
временности союзов, какой отличается первобытное общество,
чувство ревности сказывалось с особенной энергией»2. Послед¬
нее указание находит себе подтверждение в многочисленных
сексуальных обычаях первобытности, когда жен ссужали,
«угощали» гостя ?кеной и, наконец, когда широко была распро¬
странена полиандрия. Сексуальное состязание ревнивого отца
с сыновьями Фрейд, вслед за Аткинсоном, изображает по ана¬
логии с тем, что происходит в табунах диких лошадей и быкэв,
где иногда имеет место убийство животного-отца. Но хилого
рода вульгарное «зоологирование» общественной жизни перво¬
бытного человека не имеет никакой научной убедительности.
Еще в «Происхождении семьи, частной собственности и госу¬
дарства» Энгельс разоблачал истинную цену попыток на основе
механически осуществляемых «зоологических уподоблений»
объяснять половые отношения первобытного человечества.
«Из тех условий, в которых сейчас живут человекообразные
обезьяны, переход к человеческому состоянию был бы прямо
необъясним; эти обезьяны производят скорее впечатление сбив¬
шихся с пути боковых ответвлений, обреченных па постепенное
вымирание и, во всяком случае, клонящихся к упадку. Одного
этого достаточно, чтобы отказаться от параллелей между фор¬
мами семьи у них и у первобытных людей. Взаимная же тер¬
пимость взрослых самцов, отсутствие ревности, были первым
условием для образования таких крупных и прочных групп, в среде
которых только и могло совершиться превращение животного
я человека», (Курсив мой—С, В.)3.
1 Максим Ковалевский. Родовой быт, стр. 126.
2 Там же, стр. 127.
* Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, стр. 55—56.
Для того чтобы покончить с фрейдовой гипотезой происхо¬
ждения экзогамии, добавлю еще, что ее основным грехом, как
и всех, впрочем, генеономических взглядов этого виднейшего
теоретика психоанализа, является игнорирование социальной
Обусловленности семейно-брачных отношений.
На жакие же размышления наводит нас сделанный разбор
генеономических течений по вопросу о происхождении экзога¬
мии? Из произведенного разбора можно убедиться в том, что
ни обращение к физиологическому фактору, ни апелляция
к врожденным экзогамическим инстинктам, ни психоаналити¬
ческая трактовка инцестуозного запрета не дают искомого объ¬
яснения. Мы должны попытаться поэтому осмыслить возник¬
новение экзогамии в свете социальных предпосылок.
В свое время попытка объяснить возникновение экзога¬
мии социальными причинами была сделана М. М. Ковалев¬
ским. В мемуаре, представленном IV съезду международного
института социологов, М. Ковалевский писал: «Ежедневная
борьба с дикими зверями и враждебными им группами людей по-
буждала первые человеческие сообщества направлять все уси¬
лия к одной цели—не уменьшать, а, наоборот, возможно уве¬
личивать число собственных членов. Одно уже это обстоятель¬
ство должно было повести к установлению обычая добывать жен¬
щин со стороны». Тот факт, что союз е чужеродцами увеличивал
и численный состав определенной родственной группы и ее про¬
изводительные силы, оказал несомненное влияние на возник¬
новение экзогамии.
Вследствие того, что в орду переселялся мужчина со сто¬
роны, мощь этой орды возрастала, увеличивалась ее рабочая
сила, налаживались дружественные отношения с соседними
ордами, к которым протягивались таким образом нити «свой¬
ства». Соединенные друг с другом брачными узами своих чле¬
нов, орды и впоследствии роды превращаются в союзников, и тем
самым экзогамия становится фактором объединения, дает тол¬
чок к образованию более широких группировок. Косвенным до¬
казательством того, что экзогамия сопровождала завязывание
дружественных межродовых отношений, служит упоминавшийся
уж выше факт частого запрета браков внутри орды при факти¬
ческой легализации кратковременных половых связей в ее же
пределах. Это обстоятельство показывает, что орде не было дела
до способа удовлетворения сексуальных потребностей своих
членов, но что она старалась использовать ото удовлетворение
в целях увеличения своей оборонительной и наступательной
мощи и налаживания дружественных отношений с соседями.
И поэтому экзогамия, как правило, возникает чаще всего там.
где есть наибольшая нужда в межгрупповых Объединениях,
в их взаимной поддержке, в совместной борьбе со стихиями
природы, зверями и враждебными племенами, одним словом,
там,«где налицо социальная заинтересованность в ней.
4U
Ь Вильфсип С. Я.
В пользу этого утверждения свидетельствует и то обстоя¬
тельство, что экзогамия большей частью означает не право
свободного выбора брачного партнера за пределами той группы,
к которой принадлежишь, а обратное, обязанность произвести
этот выбор из среды данной, определенной группы в пределах
одного и того же племени.
Так, если мы возьмем для примера одно из основных авст¬
ралийских племен—аранда или арунта, то увидим, что оно
разделяется на юге на 4 и на севере на 8 брачных классов, и ка¬
ждый из членов данного брачного класса может вступать в брак
лишь с членами какого-нибудь другого определенного класса1.
Здесь совершенно явственно сказывается стремление сблиг
виться и поддерживать дружественные отношения со строго
определенной группой.
Наоборот, там, где орды или отдельные родовые общины
живут разобщенно в силу природных условий, на островах
и в местностях, отдаленных друг от друга лесами или реками,
там находит себе почву эндогамия.
Она вытекает из привычки, образующейся вследствие вы¬
нужденной замкнутости орды, к тому, что члены орды поста¬
влены в необходимость вступать в брачные отношения лишь
друг с другом. Здесь, как и везде, привычка постепенно освя¬
щается, становится правилом, вызывает запреты поступать
ина^е. Таковы предпосылки эндогамии у описываемых Поль Де¬
каном кайугвов и некоторых других групп, живущих в области
Амазонки, у негриллов Огвуэ и Фернанд Вад, у бушменов Ка-
лагари, у дайяков, у минкопиев, у маори, у каров из Бирмы
и у многих других первобытных народов.
Попутно заметим, что эндогамия имеет иногда и предпо¬
сылки иного порядка: желание сохранить неприкосновенны^
облик данной группы, предохранить ее от постороннего влия¬
ния, от «чужой крови». Таковой является кастовая эндога¬
мия, классические образцы которой находим в Индии. Тем
же желанием продиктованы, повидимому, и эндогамные обы¬
чаи персидской, египетской и перуанской аристократии,
которых мы уже касались выше. То же можно сказать относи¬
тельно некоторых современных племен Британской Колумбии
и центральной Африки.
Вероятность социальной обусловленности экзогамии уси¬
ливается еще и тем фактом, что обладание женщиной, взятой
в плен, похищенной или добытой каким-либо иным способом
из чужой орды, приносит мужчине больше пользы, нежели
его сближение с женщиной из собственной орды. В последнем
случае женщина сохраняла определенную самостоятельность,
женщина же, похищенная извне, была почти на положении
вещи.
1 А, W, Niewenhuis, цит. соч.» стр. 58.
Женщина нужна австралийцам не только как сексуаль¬
ный объект, но и как помощница в кочевье, которая тащит за
своим господином домашний скарб и собирает корни, ягоды,
червей и т. д. Для этой роли чужая женщина удобнее женщины
из своей собственной орды.
Таким образом постепенно внедряется в сознание мужчины
уверенность в том, что владение «чужой» женщиной гораздо
удобнее, нежели своей. Эта уверенность со временем и создает
привычку вступления в брак с женщиной извне, а привычка
переходит в правило.
Таковы моменты, говорящие о социальной обусловленности
экзогамии.
Было бы неправильным утверждать, что эта обусловлен¬
ность уже в достаточной степени изучена, нет, паука только начи¬
нает «прощупывать» ее. Но все же можно уже с уверенностью
сказать, что, поскольку удастся вскрыть те причины, которые
призвали к жизни экзогамическую организацию, наука этого
добются.на пути вскрытия социальной обусловленности экзо¬
гамии.
Экзогамия увеличивала рабочую силу орды. Экзогамия про¬
тягивала нити содружества к соседним ордам. Экзогамия облег¬
чала членам орды и кочевье и охоту. Она увеличивала объеди¬
ненную силу и коллективное действие орды и общины, в чем
Энгельс, как известно, усматривал один ив решающих факто¬
ров возникновения первобытной семьи. Все это показывает
социальную обусловленность экзогамии.
В заключение я бы хотел отметить, что нельзя прямоли¬
нейно противопоставлять друг другу экзогамию и эндогамию,
а надо учитывать, что в исторической действительности они вы¬
ступают в своеобразном сплетении. При этом сплетении данная
группа эндогамна вовне, но экзогамна внутри. Это значит, что
эндогамная как таковая, лишенная права заключать брак за
своими собственными пределами, группа в то же время разби¬
вается на экзогамные подгруппы.
Энгельс решительно подчеркивал, что «эндогамия и экзо¬
гамия вовсе не составляют противоположности»1. Часто стро¬
гая экзогамия рода сочеталась с эндогамией племени, которое
состояло из ряда экзогамных родов. Иначе говоря, запрещались
брачные отношения внутри рода^ но они были ограничены пре¬
делами племени,
В тесной связи с групповым браком находится и имеющий
огромное значение для уяснения половых отношений перво¬
бытности факт матриархата.
Своей работой «Материнское право», вышедшей в 1861 г.,
выдающийся швейцарский ученый Иоганп-Якоб Бахофен при-
1 Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, стр. 38.
4»
51
поднял завесу над одним явлением из жизни первобытного чело¬
вечества, которое оставалось вне поля зрения науки, несмотря
на то, что следы этого явления сохранились на протяжении ты¬
сячелетий.
Подвергнув острой критической оценке огромный мифоло¬
гический материал античности, Бахофен открыл в истории пер¬
вобытного человечества целую эпоху такого взаимоотношения
полов, которое шло в разрез с традиционными взглядами, на¬
считывавшими тысячелетия. Бахофен открыл в далеком прошлом
эпоху социального приоритета женщины по отношению к муж¬
чине: эпоху материнского права (матриархат), в своем завер¬
шенном виде приводящего к господству женщины (гинекокра-
тия).
Со времени Бахофена стало очевидным, что матриархат—
это не историческая басня про амазонок, это не один из тех
курьезов женовластия, о которых повествовали еще Геродот,
Страбон, Дионисий, а социальный факт, имеющий исключитель¬
ное значение для понимания всего исторического прошлого.
И факт этот ни в малой мере не был поколеблен попытками
отдельных исследователей семьи вроде Старке или Вестермарка,
хотевших показать, что человечество до матриархата знало уже
отцовское право. Утверждения, допускаемые еще долго спустя
после Бахофена отдельными историками культуры, как, на¬
пример, Шурцем, что «мужчина... всегда был вождем семьи
и других групп человечества»1, являются псевдонаучными арха¬
измами.
Подобные архаизмы покоятся на предпосылке, характерной
для «биологизирующих» общественную жизнь ученых, не умею¬
щих сделать скачка «от Дарвина к Марксу». Они исходят из
типично эксплоататорского утверждения, что самец биологи¬
чески выше самки и что поэтому вполне «естественно» и «зако,-
номерно» преобладание мужчины над женщиной на всем протя¬
жении человеческой истории. Отступления же от этого правила
являются, пэ крылатому выражению Герберта Спенсера, лишь
< -аномалиями».
Некоторые из современных авторов, особенно американских,
и поныне относятся к существованию матриархата со значитель¬
ной долей скептицизма, полагая, что этим термином непра¬
вильно обозначают зависимое положение, в которое мужчина
попадает, переселяясь в матриархальную группу, т. е. в группу
жены2.
Факт, установленный Бахофоном, заключался в том, что
на определенной ступени исторического прошлого родословная
человечества шла по женской линии, что на этой ступени проис¬
1 Г. Шурц, История перзобыгпой культуры, пер. Пименовой н Негре-
« нул, изд. Острогорского, Спб. 1910, стр. 13't.
2 Ernest. В. Mowrer, Family Disorganization, The Unlversity of Chicago
Press, 1927, p. 28—29.
хождение людей устанавливалось исключительно по отношению
к матери.
Матриархат рассматривался Бахофеном как первоначаль¬
ная форма социальных взаимоотношений полов, форма есте¬
ственно присущая эпохе неупорядоченного полового общения.
При хаосе половых общений может быть установлен лишь факт
материнства, отцовства при промискуитете «не существует».
«Материнское право,—говорит Бахофен,—поскольку оно уста¬
навливает лишь одностороннее происхождение ребенка со сто¬
роны матери, является естественным правом».
Женщина на первых порах человеческой истории—есте¬
ственная и единственная родоначальница. Как таковая, как
«производительница рода» она вызывает к себе определенное
уважение, создающее ей с течением времени привилегирован¬
ное положение. Последнее в конце концов приводит даже к уста¬
новлению ее власти. Женовластме (гипекократия)—конечный
результат естественно возникающего у промпскуитетпо живу¬
щего первобытного человечества матриархата.
Основанная па смелом и остроумном анализе огромного
исторического и мифологического материала концепция Бахо-
фена сыграла большую рол;ь в истории развития общественных
форм. Она показала, что матриархат является не случайным
эпизодом, а историческим этапом универсального характера.
Однако те объяснения, которые Бахофен дает матриархату,
носят мистико-идеалистический характер и далеки от действи¬
тельности.
Относительно Бахофена Энгельс поэтому заметил, что его
в высшей степени значительные открытия почти всегда до не¬
вероятности мистифицируются его фантазией. За новейшими
буржуазными истолкователями матриархата и плетущимися
у них на поводу социал-демократическими теоретиками не чис¬
лится великих открытий, но мистифицирующая сила фантазии
дает себя чувствовать во всех их построениях наряду с плоскими
механистическими попытками вульгарно-экономического пли
вульгарно-биологического объяснения матриархата.
Отправным пунктом рассуждсций большинства буржуаз¬
ных исследователей матриархата, в первую очередь Мак-Лен-
папа, была невозможность установления отцовства в условиях
той неупорядоченности половых отношений, которой харак¬
теризуется первая ступень жизни первобытного человече-
ствр.
Мак-Леннан и солидарные с ним исследователи матриар¬
хата исходили, однако, не только из этого, так сказать, фор¬
мального «отсутствия» отца. В их глазах решающим был тот
факт, что первобытный человек—Homo infans—не. в состоянии
уловить причинной зависимости между фактом полового сбли¬
жения мужчины с женщиной и отдаленным от него девятиме¬
сячным расстоянием рождением нового существа.
<(Союз матери и ребенка—единственный, с которым перво¬
бытный человек связывает понятие о родстве»1*.
Это утверждение известного историка культуры Юлия Лип¬
перта с теми или иными вариациями мы встречаем у преобла¬
дающего большинства буржуазных исследователей матриар¬
хата. «Естественные явления с такой очевидностью и ясностью
приводят первобытного человека к матери как единственному
источнику молодой крови и молодой жизни,—писал тот же
Липперт в другой своей работе,—что народная физиология,
находящаяся в младенчестве, неизбежно должна была притти
к положению: ребенок происходит из крови матери»2.
«Та роль, которую играет женщина в воспроизведении по¬
томства,—пишет Фрэзер,—очевидна для чувств и не может не
чувствоваться даже животными. Но роль, которую играет
отец, менее очевидна и является скорее предметом умозаклю¬
чения, чем наблюдения. И в самом деле, как мог детский ум
первобытного дикаря понять, что ребенок, который выходит
из чрева, есть плод семени, которое было посеяно в это чрево
еще за целых девять долгих месяцев перед тем»3.
Из новейших исследователей брака, ищущих предпосылок
возникновения матриархата в примитивном мышлении перво¬
бытного человека, можно назвать Шидлофа, подчеркивающего,
что и ныне еще многие австралийские племена, в Квисленде
например, не считают, что зачатие происходит благодаря сно¬
шению с мужчиной, а уверены, что это—результат прикоснове¬
ния духа, птицы и т. д. и что, следовательно, рождение ребенка
зависит лишь от женщины.
Согласно указаниям Коллера, Фрэзера, Клаадша, Штре-
лова и других, первобытная женщина часто считает, что ребенок
«входит» в ее недра в тот момент, когда она впервые почувствует
внутри себя движение нового существа. Это «вхождение» свя-
вывается ею со всем, что угодно: влиянием какого-нибудь жи¬
вотного, ветра, солнца, могучего духа, демона, который неза¬
метно коснулся ее, но отнюдь не ставится в связь с имевшим
место 4—5 месяцев назад половым актом.
Те факты касательно первобытного человечества, которыми
мы располагаем в настоящее время, не позволяют, однако,
выводить генезис матриархата из примитивного логического мы¬
шления дикаря, как это делают названные авторы и ряд других.
Если бы основной предпосылкой появления материнского
права было неумение первобытного человека уловить причинную
связь между половым сближением и родами, то материнское
1 Ю. Липперт, История культуры в отдельных очерках, пор. под ред.
Коробчевского, Спб. 1902, стр. 187.
2 10. Липперт, История семьи, пер. II. Шатерникова, Спб. 1897,
стр. 8.
3 L G. Fraser. Totemism and Exogamy. Цит. по Тахта реву. Срав¬
нительная история развития человеческого общества, ч. I, стр. 151—152.
54
право должно было бы исчезнуть (в крайнем случае сохраниться
лишь в виде пережитка) после отпадения этой предпосылки, т. е.
с появлением понимания действительной причины рождения
нового существа.
Действительность же говорит о совершенно ином.
Многие первобытные племена дают неоспоримые доказатель¬
ства своего понимания роли отца в появлении ребенка. Так,
например, у кейязов женщина старается сблизиться с тем муж¬
чиной, которого она считает более храбрым и более умным,
дабы и ее сын был таким же храбрым и таким же умным. То
же явление имеет место у африканского племени банту. Послед¬
нее обстоятельство тем более заслуживает внимания, что у банту
до последнего времени сохранилась гинекократия.
Исключительное значение для рассматриваемого нами те¬
перь вопроса имеет указание Энгельса, что выражение Мак-
Леннана о «родстве только по женской линии», приемлемое для
одной из ранних ступеней, является неправильным в отношении
к позднейшим ступеням развития, когда «происхождение и право
наследования считаются исключительно по женской линии,
но родство признается и определяется и с мужской сто¬
роны»1.
В подтверждение того, что материнское право отнюдь не
обусловлено отсутствием для первобытного человека отца,
производителя ребенка, можно сослаться также на факт, при¬
водимый Бахофеном в его «Антикварных письмах». Среди
наиров, живущих в северном Малабаре, происхождение по отцу
ведется с совершенной точностью, каждый ребенок хорошо
знает своего отца, но тем не менее у них господствует материн¬
ское право, и наследство умершего переходит не к его детям,
а к детям его сестры2. По свидетельству Лотара Даргуна, у мно¬
гих народов материнское право связано со строжайшими карами
за нарушение супружеской верности3. Очень убедителен также
и пример Египта, где при моногамии дети получали имя матери.
Здесь приоритета матери уж во всяком случае не объяснить
неизвестностью отца...
Все это показывает несостоятельность попыток обосновать
происхождение матриархата, исходя из непонимания перво¬
бытными людьми связи, которая существует между отцом и ро¬
дившимся от него ребенком.
Пытаясь объяснить генезис матриархата, мы должны исхо¬
дить из того уже прочно установленного факта, что материн¬
ское право характеризует определенную полосу социального
прошлого человечества.
1 Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и госу-
ларстза, стр. 34—35.
а Backofen, Antiquarische Briefe, S. 249.
8 D-r Lothar Dargun, Mutterrocht und Raubehe, Verlag Koebner,
Breslau 1883, S. 20.
Матриархату предшествовали иные формы социальных
отношений полов, и он в свою очередь должен был уступить
свое место каким-то новым формам этих отношений, сохранив¬
шись в последующие эпохи лишь как пережиток уже отжившего
свой век общественного института.
Вот почему мы ровно ничего не уясним себе в генезисе мат¬
риархата, если по примеру одного из представителей так назы¬
ваемой теории «культурных кругов» (культурной морфологии)
фашиствующего профессора Лео Фробениуса станем смотреть
на матриархат как на некий самодовлеющий тип человеческой
культуры, подчиненный закону любого организма: рождению,
созреванию и смерти (на языке Фробениуса—предполярная,
полярная и послеполярная фазы). Фробениус утверждает,
что в определенные эпохи матриархат и патриархат возникли
независимо один от другого. На соответствующих территориях,
которые были им охвачены, они определяли собой весь характер
и строй культуры. Патриархат и матриархат противостоят,
таким образом, друг другу как два изначальных типа человече¬
ской культуры, из которых первый характеризуется исканием,
движением, стремлением к распространению, склонностью к но¬
вому, высокой степенью центробежности, второй—медлитель¬
ностью, нерешительностью, впитыванием в себя окружающего,
самоограничением, высокой степенью центростремительности.
Распространениекультурыознамеповалось, по Фробениусу,
распадением мировой территории на две основных области,
одна из которых сделалась объектом патриархата, другая же—
матриархата. «Великие степные пространства центральной Азии,
восточной Европы и центральной Африки стали родиной центро¬
бежной культуры и тем самым патриархата, а побережье
Средиземного моря южной Азии (в направлении Востока) стало
ареной центростремительной культуры и тем самым матриар¬
хата»1. Если предполярная фаза жизни человечества строила
отношение полов исключительно на животном принципе, не зная,
таким образом, ни материнского, ни отцовского права, то при¬
шедшая ей на смену полярная фаза имеет своим содержанием
именно противоположность этих двух институтов.
Таким путем один из представителей современной буржуаз¬
ной реакционной социологии пытается обосновать происхожде-
дение и эволюци’ю материнского права, метафизически противо¬
поставляя друг другу в качестве самодовлеющих категорий
«чувственный и центростремительный» матриархат и «сверх¬
чувственный и центробежный» патриархат и в угоду своей схеме
извращая историческую, действительность.
Не более убедительна и та точка зрения, которую пыта¬
ются установить по отношению к матриархату Матильда иМатиас
1 Leo Frobenius. Ehe und Mnl leerechl, «Das Ehe Buch», Celle 1925.
S. I78.
Вертингп, авторы оказавшей заметное вляние на новейшую
генеономическую литературу «теории маятника». Теория маят¬
ника, или, как ее еще иначе называют, теория волнообразного
движения, утверждает, что на протяжении всего пережитого
человечеством прошлого эпохи мужского и женского господства
поочередно сменяли одна другую. Маятник истории непрестанно
совершает движение от вершины власти одного пола к вершине
власти другого, при этом он иногда задерживается в положении
равновесия, и тогда наступает полоса равноправия полов. Гос¬
подство каждого пола гибнет вследствие злоупотребления с его
стороны властью. Гегемония пола превращается в абсолютизм,
сила приводит к насилиям, и это обусловливает ее падение.
Пол, которому принадлежит власть, логически .и последова¬
тельно старается ее максимально распространить и укрепить.
Эта тенденция в конечном счете приводит к обратным резуль¬
татам.
Отношение властвования, установившееся между полами,
изменяется, по мнению Вертингов, не иод влиянием каких-
нибудь внешних факторов, а в результате слишком энергичного
пользования властью тем полом, который ею обладает, здесь
сказывается «психический закон действия и противодействия».
Как же и в чем проявляется этот закон? «Как правило, гнет
со стороны господствующего пола в первую фазу его господства
рождает подчинение. Это подчинение приводит, господствую¬
щих к постоянно возобновляемому усилению.их гнета. Таким
образом наконец наступает момент, когда этот гнет становится
столь сильным, что он начинает вместо подчинения рождать со¬
противление. Достигнув своего высшего пункта, маятник власти
одного пола начинает не только изменять свое движение, по
и падать вниз. Каждое давление со стороны господствующего
пола вызывает у подчиненного пола наряду с подчинением и со¬
противление, борьбу с чужой властью, борьбу за завоевание
власти. До тех пор, пока маятник мужского господства совер¬
шает еще движение вверх, подчиненный пол реагирует на воз¬
растающую власть мужчин усиливающейся тенденцией к подчи¬
нению. Когда дуга описана и власть переродилась в абсолю¬
тизм, тогда маятник возвращается»1.
Предложенная Вертингами теория матриархата предста¬
вляет собою типично-идеалистическую конструкцию. В этой
конструкции с устанавливаемыми ею закономерными колеба¬
ниями «маятника» власти полов ровно ничего нельзя понять,
если не поставить эти колебания в зависимость от «божествен¬
ной воли» или «предустановленной мировой гармонии».
Не приходится, конечно, говорить о том, что априорные,
насквозь метафизические построения Фробениуса и Вертингов
1 D-r. Vaertin^, Männerslaal und Fraucnstaal, G. Braunsche Verlag,
Karlsruhe 1921, S. 167.
не только не помогают уяснению вопроса о происхождении мат¬
риархата, но лишь затемняют его.
То же можно сказать и относительно защищаемой Карлом
Каутским гипотезы происхождения матриархата из хищниче¬
ского брака. Каутский исходит из того предположения, что
если какое-нибудь племя берет себе жен из чужих, соседних
с ним, племен, то иноплеменные жены внутри племени, в кото¬
рое они приведены, держатся замкнуто, образуя там свои осо¬
бые группы—кланы—и передавая детям свои племенные черты.
Таким образом, по мнению Каутского, похищение жон
привело к родословной по женской линии. Что же касается
народов, на знавших хищнического брака, то у них причину воз¬
никновения матриархата Каутский готов усмотреть во внеш¬
них влияниях: к ним материнское право, по его мнению, было
занесено извне. Соответственно этому он отличает материнское
право хищнического брака от гетеристического материнского
права. Привитое гетеристическим народам извне, материнское
право развилось у них под влиянием частной собственности.
Поскольку дети считались собственностью матери, они насле¬
довали от нее и имущество и общественное положение.
Предпринимаемая Каутским попытка вывести такой реаль¬
ный институт, как матриархат, из чисто рационалистического
стремления женщин противостоять ассимиляции их детей пле¬
менем-похитителем, является насквозь идеалистической. Если
это стремление и имело место, то вряд ли оно могло породить
социальный приоритет жен-пленниц внутри племени-похитителя.
Тем более, что последнее должно было усмотреть в этом явле¬
нии угрозу себе и стараться ее парализовать. Не могли жен¬
щины, насильно приводимые в племя, создавать здесь противо¬
стоящие племени касты, заставляя это племя признавать свое
господство. В рассуждениях Каутского относительно матриар¬
хата отсутствует всякая научная, да и просто логическая убе¬
дительность. Его антимарксистские попытки вывести матриар¬
хат из «хищнического брака», который он объявляет второй,
сменяющей моногамию, формой брака, вызвали в свое время
справедливое возмущение Энгельса, который писал Каут¬
скому: «Сводя всякую половую общность и ее следы к умыка¬
нию чужих жен, Вы придаете этой форме брака, как преобладаю¬
щей, невероятное распространение, не приводя, однако, пи
милейшего доказательства этому»1.
Матриархат можно понять лишь как такое явление, кото¬
рое было обусловлено общественными отношениями определен¬
ного периода в развитии доклассового, первобытно-родового обще¬
ства. Нам надо уяснить себе, на каких именно ступенях
человеческой истории и в силу каких именно причин возник матри¬
архат, что ему предшествовало и что за ним последовало.
1 Архив Маркса и Энгельса, т. I (VI), стр. 219.
53
Ставя этот вопрос, мы должны предварительно, до ответа
на него, уяснить, что представляет собою матриархат, каковы
его отличительные черты и типические признаки. Переходя
к этим признакам, я хочу лишь оговориться, что все они име¬
ются в наличии только у целиком развернувшейся матриархаль¬
ной системы, т. е. что весь комплекс этих признаков может
отыскиваться нами исключительно в эпоху господства матриар¬
хата, становящегося таким образом гинекократией. Но уже
задолго до установления этого господства, на самых ранних
ступенях дикости, выявляются отдельные элементы начинающего
выкристаллизовываться матриархата, они постепенно увеличи¬
ваются, примыкают один к другому и, наконец, отливаются
в цельную систему. Точно так же долгое время после крушения
матриархата мы встречаем в жизни народов, в их быту, нравах
и обычаях многочисленные его пережитки—отдельные до поры
до времени хранимые традицией элементы распавшейся системы.
Матриархат дает женщине приоритет по всем направле¬
ниям общественной жизни. Привилегированное положение
женщины проявляется в хозяйстве, организатором которого
она является, в семейной области, где она возглавляет всю се¬
мейную организацию; оно сказывается на ее политической роли,
оно влияет на эстетические вкусы общества, его нравственные
воззрения и религиозный культ.
Обратимся к более подробному рассмотрению характеризую¬
щего матриархат приоритета женщины в различных областях.
1. Хозяйство. При развернутом матриархате жен¬
щина выступает как. основной хозяйствующий субъект. Она
является организатором и руководителем хозяйственной жиз¬
ни, мужчина же играет в последней второстепенную, подсоб¬
ную роль. «Жена,—говорит Шурц о матриархальной семье,—
имеет свой собственный дом, ведет свое хозяйство, и мужчина
является лишь как сотоварищ за трапезой, для которой он
сделал свой вклад охотничьей добычи»1.
Тот же автор характеризует как типичное такое положение,
при котором каждая женщина племени имеет свой отдельный дом,
где она является центром хозяйства. Мужчина вносит в это
хозяйство лишь свой пай, форма и содержание которого меня¬
ются в зависимости от эпохи.
Нередко на долю мужчины выпадают здесь те, впослед¬
ствии ставшие специфически женскими и потому часто считаю¬
щиеся извечно женскими, функции, круг которых очерчивается
распространенным термином «домашнее хозяйство». Так мы
читаем у Герберта Спенсера, что у бечуаров, кафров, дамеров
и утанатасов Новой Гвинеи хижины строятся женщинами; они
иногда занимаются и рубкой леса. На Яве и Анголе женщины
1 Г. Шурц, Истории первобытной культуры, иод. Острогорского,
Си'). 1910, стр. 176.
59
руководят всей торговлей. Мужчины же у короодасов и на ост¬
рове Самоа выполняют кухонные обязанности, а в Анголе зани¬
маются прядением и тканьем, в Абиссинии—стиркой1.
У племени байяка в Конго отец часто является нянькой ре¬
бенка. У древних египтян на мужчину также падали заботы
о вскармливании и выращивании младенцев. Еще к началу Сере¬
динного царства на некоторых высших придворных чиновников
Египта возлагались эти заботы по отношению к принцам и прин¬
цессам, причем эти чиновники носили титулы «кормилиц».
По сообщению Эрмана, князь Эль-Каб был кормилицей принца
Уадма; любовники царицы Хнемтонун—кормилицами принцессы
Ранофры и т. д. Вопреки мнению Эрмана, считавшего, что здесь
речь идет о почетных титулах, Вертингп показывают, что «кор¬
милицы» эти действительно несли обязанности по вскармли¬
ванию и выращиванию порученных им младенцев2.
Крише показывает, как универсальна хозяйственная дея¬
тельность женщины у индийцев Северной Америки, малайцев,
микронезийцев и новозеландцев. Здесь женщина повсюду вы¬
ступает как главная производительница материальных цен¬
ностей: она сеет, занимается посадкой, ухаживает за растениями,
жнет, прядет и ткет, плетет цыновки, изготовляет горшки и т. д.
У ирокезов земледелием занимались исключительно женщины,
которым принадлежало право неограниченного распоряжения
продуктами сельского хозяйства и руководство домашним
хозяйством. Мужчина почти всегда находился на охоте и рыб¬
ной ловле. Исследования, недавно произведенные англичанкой
Janet Mac Govern на острове Формозе, показали, что женщина
там является единственным земледельцем, с помощью своей
примитивной неуклюжей мотыки разводящим пшеницу, кар¬
тофель и табак. Она умеет также изготовлять вина и является
монопольным владельцем всех предметов питания н потребле¬
ния3. В то же время руководящая хозяйством женщина считает
часто недостойным ее пола выполнение таких домашних работ,
как, например, шитье белья, стирка его и т. д.; у наммалов
эти обязанности поручались исключительно мужчинам.
Таким образом при развернутом матриархате хозяйствен¬
ная гегемония принадлежит женщине. Гегемоном она высту¬
пает и в других областях.
2. Сексуальные отношения. Матриархат уста¬
навливает для женщины несравненно' ббльшую сексуальную
свободу, нежели для мужчины. Здесь мы стоим пред явлением,
представляющим собой изнанку того, что имеет место при гос¬
подстве мужчины.
1 См. Г Спенсер. Основания социологии, изд. Сытина, ч. II, Спб.
1908, стр. 82.
2 Vaerting. цит. соч., стр. 41.
8 Janet Mac Govern, Unter den Kopfjägern auf Formosa, Strnekor
Verlag, Stuttgart 1923, S. 68.
60
Девушка, оставшаяся девственной,—говорит португалец
оза о наирах,—не будет, по ее мнению, допущена в рай».
<щины рода Иманан,—рассказывает Поль Лафарг,—сла-
я своей красотой й талантами. Когда они устраивают кон-
, мужчины стекаются со всех сторон, разукрашенные, как
усы.. Женщины берберийских племен поют каждый вечер
аккомпанимент rebäza (скрипка) и занимаются импровиза-
.ей; посреди пустыни они воскрешают соигэ d’amour Про¬
ванса. Замужняя гкенщина пользуется тем большим уважением,
чем больше друзей она имеет среди мужчин...»1.
У кавказских народностей—пшавов и хевсурог за де¬
вушками признавалось, по свидетельству М. М. Ковь невского,
право выбирать себе любовников и покровителей, так называе¬
мых «цецалов»2.
При матриархате женщина выступает как активная сто¬
рона в любви и браке. Она проявляет в этом отношении ини¬
циативу, выступает с предложениями, от пее исходит сватов¬
ство и т. д. Екель подчеркивает, что у многих первобытных
пародов право выбора супруга принадлежит женщине, У гаров,
по сообщению Вестермарка, исключительно женщина могла
выступать в качестве сватающейся стороны, сватовство, пред¬
принимаемое мужчиной, встречало осуждение, как бесстыдное
действие. Легенда о жене Потифара, соблазнительнице прекрас¬
ного Иосифа, не фантастический вымысел, а отражение действи¬
тельности далекого прошлого. Для матриархата соблазняемый
Иосиф типичен. Иосиф же соблазнитель навлек бы на себя не
только осуждение, но и кару. Такова же и другая известная
легенда о супруге аргосского царя Протуса Стенобее, которая
пыталась соблазнить сына коренфийского царя Белерофонта
и не добилась, однако, своей цели.
Жена была активной стороной не только в завязывании
брачных отношений, но и в их развязывании. В Египте, напри¬
мер, в брачных договорах фиксировалось право жены расторг¬
нуть брак, если она возненавидит своего супруга или полюбит
другого больше, нежели его. Вертинги называют также пле¬
мена балондов, ирокезов, кантабров, кондов и др., у которых
в эпоху матриархата право расторжения брака принадлежало
исключительно жене3.
Верность мужа жене обеспечивалась п после ее смерти,
подобно тому, как обратное явление имеет место у многих пле¬
мен, где царит деспотическая власть мужа. По сообщению
Екеля, у племени ашанти мужья принцессы обязаны были по¬
кончить с собой после смерти их супруги. Об аналогичном явле*
1 Поль Лафарг, Очерки по истории культуры, пор. под род, С. Ше-
яердина, изд. «Московский рабочий», М. 1926, стр. 16.
а М. М. Ковалевский, Родовой быт в настоящем, недавнем и от-
ном прошлом, изд. Брокгаув и Ефрон, Спб. 1905, вып. I, стр. 126»
4 Vaertin^ цит. соч., стр. Н.
61
нии сообщает Боссе касательно племени натшец, обита
вблизи устья Миссисипи. Сказанного, думается нам, достат
для того чтобы признать, что матриархат давал жен.
в области брачных отношений несомненный и весьма да
идущий приоритет. В семье же она выступала как ее г
и руководитель.
3. Семья. Мать является стержнем матриархалх
семьи, она—центр, вокруг которого вращается вся жиь
она направляет ее и ею руководит. Мужчина же в такой семы
большей частью дебютант, вр.емя от времени посещающий ее,
более или менее постоянный «гость».
Характерно уже то обстоятельство, что при матриархата
муж приносит приданое жене. Этот обычай сохранился даже
у древних германцев.
«Мать, а после ее смерти ее старшая дочь.—говорит Ла-
фарг о наирах,—является главой семьи и управительницей
дома... Наирская женщина имеет несколько мужей—десять,
двенадцать и даже больше, если ей так угодно. Она может ме¬
нять их по своему благоусмотрению»1. Морган в «Древнем обще¬
стве» и Энгельс в ^Происхождении семьи» приводят следующую,
небезынтересную характеристику, которую дает семейным нра¬
вам прокезов-сенека проживший среди них многие годы пастор
Артур Райт. «Обыкновенно управляли домом женщины и при
этом несомненно прочно держались вместе. Запасы были об*
щими, но горе тому несчастному мужу или любовнику, который
был слишком ленив или неловок и не приносил своей части
в общий запас. Безразлично, сколько бы он ни имел в доме детей
или имущества, он мог каждую минуту ждать приказания свя¬
зать свой узелок и убираться, и было небезопасно сопротив¬
ляться такому приказанию. Дом становится ему чужим; если
какая-либо тетка или бабушка не вступалась за него, то ему
больше ничего не оставалось, как возвратиться в свой собствен¬
ный клан или же, что часто случалось, итти устраивать себе
новый брак в другом клане...» Липперт также указывает, что'
мужчина, приходивший в дом матери-правительницы, нахо¬
дился там на положении гостя, которого принимали до тех
пор, пока его пребывание приносило дому экономическую
выгоду2.
На некоторых малайских островах брак отнюдь не влечет
за собой совместной жизни супругов. Мужчина является в дом
своей жены раз-другой в день, часто приходя лишь на ночи
У племени натшец женщины из правящей группы распоряжались
судьбой и жизнью своих мужей, от которых они требовали бес¬
прекословного повиновения себе.
1 Поль Лафарг, цит, соч., стр. 12.
й Ю. Липперт, История культуры, пер. под ред. Коробчевг
Спб. 1902, стр. 189 и др.
62
У народов, переходящих рт охотничьего к земледельческому
образу жизни, семья представляет собою группу объединенных
материнским родством, совместно живущих и совместно хозяй¬
ствующих лиц. Счет родов ведется исключительно по материнской
линии, отец при этом счете во. внимание совершенно не прини¬
мается. «Хотя фактически производитель ребенка и может быть
достоверно известен,—пишет Лотар Даргун,—однако он не
считается отцом ребенка, и в случае расторжения брака все
дети следуют за матерью. Точно так же не считаются родствен¬
никами сыновья одного отца от различных матерей. Если воз¬
никает война между родом матери и родом отца, то сыновья
воюют на стороне первого против своего родного отца1.
4. Социально-политическая жизнь. «Жен¬
щине принадлежали вое начальственные и общественные долж¬
ности. Мужчины... заботились о домашнем хозяйстве и жили
в подчинении воле их супруг. Мужчин не допускали ни к воен¬
ной службе, ни к власти, ни к какой-либо общественной долж¬
ности, значение которой могло бы повлиять на их настроение
и внушить им противодействие женщинам». Эти хорошо извест¬
ные слова Диодора о ливийцах часто трактовались историками
как социальный анекдот, в лучшем случае как курьезная исто;
рическая аномалия.
В настоящее время мы можем с уверенностью утверждать,
что в этих словах охарактеризовано типичное для матриар¬
хата социально-политическое господство женщины. Приведу
ряд фактов, подтверждающих это обстоятельство.
Морган сообщал относительно ирокезов-сенека, что у них
политическая роль женщины огромна. Оп указывал, что судьба
вождя племени зависит всецело от женщин, которые могут ему
^обломать рога» и превратить его в рядового воина. У ирокезов
женщины участвуют в общественных собраниях, оказывают
огромное влияние в вопросе объвления войны, вплоть до при¬
надлежащего им в этом отношении права вето, и выступают
посредницами при заключении мира.
У туарегов женщины часто выступают в роли полководцев.
Одна из них,—говорит Лафарг,—Кахива-Мария—Тереза пу-
тыни, объединила в начале VIII столетия под своей властью
Герберийские племена и образовала центр национального со-
ротивления против вторжения арабских завоевателей... Она
'г ала с мечом в руках, убитая Гассаном, арабским полководцем.
За несколько лет до того во главе племени игеганов (jehanuen)
стояла женщина—шейхиня»2.
Герман Денглер, ацтор вышедшей в 1924 г. монографии
«Индийцы», рассказывает о танце скальпов, который он на¬
1 Lothar Dargunt Mutterrecht und Raubehe, Wilh. Roebher. Verlag
Breslau 1863, S. 15.
2 Поль Лофара, цит. соч., стр. 17.
63
блюдал у одного из миссурийских’ племен в Северной Америке
(минитарии). Этот танец скальпов является женским. На шестах
висят скальпы, снятые с голов побежденных врагов и представ¬
ляющие собой обычные военные трофеи у североамериканских
индийцев. Во время танца женщины, одетые в военное снаря-
ярение своих мужей, держат эти шесты.
О том, как значительна была роль женщин в военном деле,
свидетельствуют многочисленные, ведущие свое начало еще
от Диодора, сказания об амазонках. Если отбросить у всех
этих сказаний несомненно присущую им фантастику и гипер¬
болизм, то все же они могут служить показателем воинствен¬
ности женщин в эпоху матриархата и их высокоразвитого воен¬
ного искусства. Надо подчеркнуть, что сказания об амазонках
дмеют большое распространение. Так, Диодор повествовал об
амазонках Африки. Оррелана, Родригуэц и другие исследо¬
ватели рассказывают об амазонках Южной Америки, имя кото¬
рых и было присвоено величайшей реке страны. Гуйон передает
об амазонках Кавказа, совершавших налеты на некоторые
кавказские племена. Средневековье оставило об амазонках
ряд преданий, исходящих преимущественно из арабских источ¬
ников.
У ирокезов вся власть, по Лятифо, сосредоточена в руках
женщин. Опп — душа народных собраний, им принадлежит
решающее слово в вопросах войны и мира, они распоря
жаются общественной казной, а также участью пленных.
Огромна власть женщины на некоторых островах Микронезии.
Женщины, называющиеся среди туземцев «матерями страны»,
пользуются там большим уважением и имеют исключительное
влияние в руководстве государственными делами. Они- значи¬
тельно превосходят мужчин как в социальном, так и в политиче¬
ском отношении,
В соответствии с тем огромным социальным весом, который
имеет женщина при матриархате, она, естественно, имеет дхя
общества ббльшую ценность, нежели мужчина. Это обстоятель¬
ство нашло характерный отклик в праве родственных ирокезам
гуронов, у которых за убийство женщины семья убийцы должна
платить 40 штрафных единиц, а за убийство мужчины—30 та¬
ких же единиц.
5. П р а в о. То привилегированное положение, которое
женщина занимает при матриархате, ярче всего проявляется
в судьбе ее детей и в области наследования. Геродот сообщал
о ликиянах, что у них ребенок, родившийся от связи знатной
гражданки с рабом, считается знатным, по ребенок, происходя¬
щий от чужестранки или наложницы и знатного гражданина, счи¬
тается неблагородным. С аналогичным же принципом мы встре¬
чаемся у африканского племени туарегов. У египтян брак сво¬
бодной с рабом давал свободных детей, если же свободным был
муж, а жена рабыней, дети рождались рабами. В Микронезии
64
(на некоторых островах), у североамериканских индейцев,
у малайцев и некоторых других племен, по сообщению Липперта,
общественное положение и связанные с ним права передавались
потомкам исключительно по материнской линии. Он же сообщает,
что у гуронов и у восточно-африканского племени вамоине та¬
ким же путем шла и передача наследственного имущества1. Для
характеристики правового приоритета женщины при матриар¬
хате весьма ценно также сообщение Жиро-Теллона о басках—
потомках иберийцев. Перворожденная дочь считалась у них
наследницей всего семейного имущества и всех прав, которыми
обладала семья. После замужества она оставалась в своем доме,
куда переселялся и ее супруг, при этом муж терял свое имя
и получал имя жены, точно так же и дети наследовали материн¬
ское имя2. Вертинги называют ряд племен—кантабри, локры
и др, —у которых не только дети получают имя матери, но и
мужу присваивается имя жены3.
У миссурийского племени упсароков имущество матери
после ее смерти переходит к ее детям, после же смерти отца пе¬
реходит к его материнской семье. Привилегированное положение
женщины в особенности проявляется у обитающего в Западных
Гималаях племени кулу, где, по свидетельству Русселе, жен¬
щина управляет всем владением семьи, в котором сотрудничают
ее мужья, передающие ей свои доходы. Она одна содержит детей
и выделяет, им в качестве наследства имущественные доли.
«В культурном Египте,—говорит Альбрехт Кинд,—господство
женщины достигло пять тысяч лет назад зенита юридической
обусловленности. Знатная женщина заключала сложные брач¬
ные договоры со своим супругом. В них устанавливались выс¬
шие, заранее определяемые штрафы за проступки со стороны
мужа, в них предоставлялось женщине абсолютное право рас¬
поряжаться принесенным в дом и заработанным имуществом.
Ей принадлежало ведение всяческих дел в ее собственную пользу.
Она имела право расторжения брака и добровольного оставле¬
ния дома. Такой общественный порядок держался до VIII в.
до нашей эры, когда дееспособность женщины начала подвер¬
гаться ограничениям в сторону установления отцовского пра¬
ва»4.
6. Идеология. Социальный приоритет женщины на¬
ложил сильный отпечаток и на область идеологических пред¬
ставлений эпохи матриархата. Религиозные представления эпохи
матриархата, если можно так выразиться, феминизированы.
Могучие силы, создавшие мир и им руководящие, хозяева и
вершители мировых судеб олицетворяются матриархальным
1 Ю. Липперт, цит. соч., стр. 195.
2 Giraud-Teulon. Origines döla familie, Geneve et Paris, 1874, p. 172.
3 Vaerting. цит. соч., стр. 82.
4 Ed. Fuchs und Alb. Kind. Die Weiberherrschaft in der Geschichte
der Menschheit, München 1913, В. II, S. 376.
6»
5 Вольфсон с. я.
человечеством, как правило, в существах женского пола. При
матриархате миром распоряжаются не боги, а богини.
Очень характерно для идеалистического искажения действи¬
тельности часто делаемое допущение, что господство женщины
в политической и семейной жизни является результатом того
привилегированного положения, которое она занимает в ре¬
лигии. Так, например, еще Диодор выводил власть жены над
мужем, приоритет царицы пред царем, имевшие место в Египте
ив господства богини Изиды над ее супругом богом Озирисом.
Не приходится, конечно, говорить, что в действительности дело
обстояло как раз наоборот, т. е. что небесное господство богинь
отражало лишь земное господство женщин.
Вообще же божества женского пола в религиозных пред¬
ставлениях египтян занимали важное место.
Древнейшая египетская богиня Нейт, или Нут, называю¬
щаяся в одном из дошедших до нас текстов «матерью утреннего
солнца, творцом вечернего солнца, которая существовала уж
тогда, когда ничего не’было и которая сотворила то, что после
нее существовало», по выражению одного текста, «родила солнце
и создала зародыши богов и людей».
Среди народов пользовалась, например, большой популяр¬
ностью змеевидная богиня Мерит-Сегер, что дословно означает:
«любящая молчание». Мерит-Сегер обитала, по вере египтян,
в горе, находившейся на западе от Фив, и потому они ее называли
«Вершина запада».
Была популярна среди египетских масс и другая богиня,
«Таусрис», т. е. Великая, считавшаяся покровительницей жен¬
щин и помощницей при родах.
Халдейская легенда о сотворении мира рассказывает, что
до появления бога Бэла, сотворившего мир, господствовал хаос,
в котором обитали всевозможные чудовища. 14ад всеми ними
царствовала женщина по имени Оморка, что означает море1.
Точно так же и вавилонское предание о сотворении мира пове¬
ствует о том, что до сотворения мира над первобытным хаосом
господствовала женщина-демон Тиамат, владычица тьмы и хаоса,
в конце концов побежденная светлым богом Мардуком. Пови-
димому, и халдейское и вавилонское предания отражают переход
от материнского к отцовскому праву, причем первое олицетво¬
ряет мировой хаос, второе—мировой порядок.
В религии критян женские божества занимали центральное
место. Мужеское божество занимало лишь место спутника и по¬
мощника великой богини. Женщины же отправляли на Крите
жречески-культовые функции. Религиозная власть па этом
острове долго сохранялась в руках знатных женщин, что явля¬
лось матриархальным пережитком.
1 Джордж Ролинсон, Религия египтян, сборник лекций и статей
иностранных ученых о религиозных верованиях, пер. 13. Тимирязева,
Спб. 1900.
66
При наличии у камчадалов двух божеств—мужского и жен¬
ского—все преимущества принадлежали последнему. К муж¬
скому богу «кутка» относились с пренебрежением, его считали
неудачливым и все недостатки в мировой организации приписы¬
вали его неспособности. Богиня, напротив, пользовалась боль¬
шим уважением, так как она своего супруга «в разуме и других
хороших свойствах бесконечно превосходит»1.
На то обстоятельство, что отношения, существующие между
богами и богинями, обычно отражают отношения полов на земле,
обратил внимание и известный исследователь религии Мориц
Петров. В своей работе «Религия Вавилона и Ассирии» оп объяс¬
нял то незаметное место, которое занимают богини в вавилон¬
ском и ассирийском пантеонах, той жалкой ролью, которую жен¬
щина играла в социальной и политической жизни этих стран.
Но не только одна религиозная идеология матриархального
общества находится под влиянием социального приоритета жен¬
щин. Это влияние испытывали и другие виды идеологии. Таковы,
например, господствующие при матриархате представления
о красоте, манерах одеваться, языковые построения и т. д.
1 Вертинги указывают, что идеал красоты у господствующего
пола сексуально-нейтрален, у подчиненного же—сексуально под¬
черкнут. Это, по их мнению, особенно сказывается в манере оде¬
ваться, украшать себя и т. д. При господстве мужчины женщина
имеет обыкновение одеваться разнообразно, пестро, украшает
себя всевозможными способами. Ее одежда часто имеет целью
привлечь к себе внимание представителя другого пола и т. д.
Склонность женщины к украшению некоторые биологи готовы
даже объявлять неотъемлемой и естественной чертой ее пола.
При матриархате имеет место обратное явление. Так, на¬
пример, в древнем Египте, по свидетельству Эрмана, «наряду
с великолепными мужскими одеждами женские платья кажутся
необыкновенно однообразными, ибо, начиная царской дочерью
и кончая крестьянкой, от четвертой династии до восемнадца¬
той все носят одинаковые платья. Принята простая, без скла¬
док, одежда)). У либийцев мужчины завивали волосы и носили
золотые украшения. У матриархального племени кондов муж¬
чины, по свидетельству Вестермарка, очень сильно ухаживают
за своими волосами и устраивают себе причудливые прически.
У жителей Таны (Гебрида) волосы достигают длины 12—18 верш¬
ков, и они заплетают их в 600—700 локонов или косиц2. Все это,
повидимому,—украшения, обусловленные желанием мужчин
привлечь к себе внимание господствующего, т. е. женского,
пола. Привязанность к дому, характерная для положения муж¬
чин при матриархате, способствует возможности заниматься
самоукрашением и ухаживанием за собой.
1 Vaerting, цит. соч., стр 103.
а Там же, стр. 59.
5*
67
Можно сослаться еще на своеобразное явление особых
женских наречий и диалектов, появляющихся в эту эпоху. Так,
Альберт Фриденталь отмечает отличия женского языка от языка
мужчин у американского племени гидатзов, а также и у ка¬
раибов. На это же указывает Эренрейх в своих очерках по этно¬
графии Бразилии относительно индийцев гарайя и хикитанов.
«Их наиболее достопримечательное свойство,—говорит Эрен¬
рейх,—наличие отдельного мужского и женского языков».
Изредка лишь слова совершенно различны, по большей же части
форма их несущественно изменена. Эренрейх приводит множе¬
ство примеров таких отличий.
Для того чтобы показать, как сильно влияние матриархаль¬
ных отношений на процесс языкообразования, приведу хотя бы
один, но весьма убедительный пример. Обозначение родной
страны на языках современности связано с указанием на про¬
исхождение от отца—-отечество,—la patrie, patria, Vaterland,
бацькоушчына и т. д. При матриархате родная страна опреде¬
ляется термином, обозначающим в различных звуковых ком¬
бинациях и сочетаниях «материнская страна»; так гласит из¬
вестная надпись на колонне Изиды, так было у ликийцев
и других племен.
Идеология, как видим, при матриархате феминизируется
весьма широко: от религии до языка.
Приведя ряд типических черт, характеризующих матриар¬
хат и его проявление в различных областях, я хочу напомнить,
что, как уже было сказано, весь комплекс этих черт образует
систему матриархата, в своем завершенном виде часто называе¬
мого гинекократиейг В виде редкого исключения развернутый
матриархат мы встречаем даже в. настоящее время. Примерами
могут служить китайское племя То-рун, племя пайван, обитаю¬
щее на острове Формозе, племя банту в Конго, туземцы Каро¬
линских островов, племя пуэблов в горах Аризоны, некоторые
племена Тибета.
Что же касается отдельных элементов матриархата, охарак¬
теризованных выше, то мы с ними сталкиваемся уже в довольно
поздние исторические эпохи и у большинства культурных наро¬
дов. В одних случаях эти элементы свидетельствуют о наличии
у данного народа матриархальных отношений, не развернув¬
шихся, однако, в силу объективных предпосылок в стройную
систему. Чаще же всего мы имеем дело с историческими пере¬
житками, со следами, которые оставил отмерший институт
в обычаях, нравах, быте народа.
Из таких пародов можно назвать египтян, греков, римлян,
китайцев, тибетцев, басков и множество других.
После сказанного мы можем вернуться к вопросу о проис¬
хождении матриархата.
Понять это происхождение можно, лишь найдя реальную
основу матриархата. Эту основу с совершенной определенно¬
63
стью указал Энгельс, «Коммунистическое домашнее хозяйство,
при котором женщины все или в своем большинстве принадлежат
к одному и тому же роду, тогда* как мужчины распределяются
по различным родам, является материальной основой того
повсеместно распространенного в первобытную эпоху господ¬
ства женщин»1.
Тот огромный фактический материал, который накоплен
наукой относительно матриархата, целиком и полностью под¬
тверждает указание Энгельса.
Этот материал позволяет установить, что матриархат воз¬
никает, как правило, среди раннеродовых групп, на первых
ступенях доклассового общества, при начинающемся оседании
первобытных орд. В конечном счете возникновение матриар¬
хата обусловлено развитием производительных сил доклас¬
сового общества, их первобытно-коммунистическим характе¬
ром. Это развитие и вытекающий из него рост производитель¬
ности общественного труда постепенно привели к все более
укрепляющейся оседлости. Л это обстоятельство в свою очередь
способствовало усилению роли домашнего коммунистического
хозяйства. С возникновением и развитием последнего усиливает¬
ся половая диференциация в области труда. Трудовая специа¬
лизация идет в основном по линии охоты и войны для муж¬
чины, по линии собирательства и Примитивного земледелия
цля женщины. Такого рода специализация приводит к постепен¬
ному увеличению роли женщины в домашнем коммунистиче¬
ском хозяйстве, в конце концов к ее преобладанию и господ¬
ству. Что же касается мужчины, то «дикий» воин и охотник
довольствовался в доме вторым местом после женщины»2.
Будет не лишним привести несколько иллюстраций, под¬
тверждающих правильность энгельсовского указания отно¬
сительно реальной основы матриархата. Как известно, среди
ирокезов сохранились до новейшего времени матриархальные
отношения. Ирокезская семейная группа представляет собой
объединение кровных родственников по материнской линии.
Отец Не считается родственником детей, которые получают то¬
темное наименование по матери. Женщины распоряжаются
всеми домашними запасами и являются организаторами всего
домашнего хозяйства; в их руках сосредоточены все заботы
о воспитании детей. Во главе ирокезской семьи стоит женщина.
Женщины же выступают в качестве единственных наследниц
передаваемого по наследству имущества. Наконец, им принад¬
лежит и общественная власть.- Одним словом, все то, что мы
знаем со слов Моргана и других исследователей об отношении
иолов у ирокезов, позволяет утверждать, что у ирокезов мы
1 Энгельс, Происхождение семьи» частной собственности и государ-
ства, стр, 70.
2 'Гам же, стр. 191.
6 9
находим ясно выраженными большинство признаков матриар¬
хата.
Не составляет особого труда установить зависимость этой
системы от той хозяйственно-трудовой диференциации, кото¬
рая имеет место у ирокезов.
В сферу деятельности мужчин у ирокезов входят: ведение
войны, охота, рыбная ловля, изготовление оружия, каменных
и деревянных топоров, стройка жилищ.
Что же касается ирокезской женщины, то в ее хозяйствен¬
ные функции входят: возделывание земли, собирание дико¬
растущих орехов, ягод, луковиц, кореньев, изготовление
глиняной посуды, плетение цыновок, корзин, изготовление
одежды, приготовление пищи, копчение рыбы и т. д. Это делает
ее распорядительницей хозяйственной жизни и дает ей преиму¬
щественное положение в самых разнообразных направлениях.
С аналогичной же картиной мы встречаемся и у индийских
племен Южной Америки, как, например, у аруаков, у которых
сохранились до настоящего времени явные следы материнского
права. Среди этого племени господствует принадлежность
детей к семье матери, переселение мужа в группу жены, насле¬
дование саца вождя сыном его сестры и т. д. Эти типично¬
матриархальные отношения идут рука об руку с руководящей
ролью женщины в хозяйстве, благодаря тому, что опа является
единственной работницей полей, единственным земледельцем.
У всех почти индийских южноамериканских племен господ¬
ствует то же разделение труда, которое описывал еще Карл
фон Штейнен в своей известной работе «Среди первобытных
народов Бразилии»: мужчина занимался охотой в то время,
когда женщина открыла земледелие. Исключительно на женщин
падают не только осуществляющееся дома приспособление ман-
диоки—длительная операция, состоящая в обезвреживании
ядовитых корней этого растения посредством промывания,
прессования, высушивания и т. д., но и также и ее посев и воз¬
делывание. Женщины расчищают особыми остроконечными
палочками почву от сорной травы, производят посадку стеб¬
лей, ухаживают за ними и, наконец, реализуют посев этого
растения, имеющего исключительное значение в быту южно¬
американских индейцев и являющегося одним из их основных
предметов питания. Культура всех других злаков и питатель¬
ных растений, бататов (сладкий картофель), бобов, сахар¬
ного тростника ит. д. также находится в руках женщин.
Женщина научается делать съедобными различные растения,
приготовлять пищу, варить, жарить, опа разводит домашних
животных и таким образом создает новые могучие источники
питания. Одним словом, и здесь женщина выступает благодаря
ее роли в земледелии как важнейший хозяйственный субъект,
от которого зависит благосостояние общества, уровень его ма¬
териального благополучия.
70
Я ограничиваюсь этими двумя примерами, подчеркивая,
что то же положение вещей мы, с различными вариациями, на¬
ходим у ряда племен Северной и Южной Америки, Австралии,
Восточной Азии. Эти факты свидетельствуют о том, что Энгельс
с гениальной точностью определил те движущие общественные
силы, которые привели к возникновению матриархата.
Та трудовая диференциация, которая возникла при до¬
машнем коммунистическом хозяйстве, обеспечивала за жен¬
щиной—собирательницей и примитивным земледельцем—более
или менее устойчивую оседлость и постоянную привязанность
к дому, в то время как мужчина—охотник и воин,—постоянно
отлучаясь из дому, вел полубродячий образ жизни. Коммуни¬
стическое домашнее хозяйство в основном осуществлялось
и руководилось женщиной и в основном зависело от нее. Оно
означало господство в доме женщины. Этот именно факт и поро¬
дил на данной общественной стадии преобладание и господ¬
ство женщины в родовой общине, примеры которого мы разо¬
брали выше.
Не приходится говорить, что диалектико-материалистиче¬
ское объяснение реальной основы матриархата, данное Энгель¬
сом и подтверждаемое огромным этнографическим материалом,
не имеет ничего общего с вульгарно-экономическим толкованием
матриархата, которым занимаются такие буржуазные ученые,
как Гроссе, Лицперт, Свен-Ленберг, и теоретики II Интерна-
циопала/как Генрих Кунов. Это плоское толкование Является
одним из проявлений того охарактеризованного нами выше
«экономизирования» семейных отношений первобытности, с по¬
мощью которого часть буржуазных ученых пытается подо¬
рвать марксистско-ленинское учение о первобытно-коммуни¬
стическом, доклассовом обществе.
Образцом подобного рода вульгарного экономизирования
является, например, объяснение матриархата в работе швед¬
ского ученого Свен-Ленберга «Клан». В ней матриархат рас¬
сматривается как следствие такого экономического положения,
при котором мужчина, желающий вступить в брак, не в состоя¬
нии предложить семье невесты какую-нибудь ценность, кото¬
рая представляла бы собой хозяйственный эквивалент переда¬
ваемой ему женщины. Вследствие этого женщина остается
и после брака в своей семейной группе, в своем клане, муж¬
чина же или периодически посещает ее или же переселяется
к ней в клан. В том или другом случае мужчина обязан ком¬
пенсировать семью женщины работой на ее пользу и постепенно
занимает в ней подчиненное положение. Женщина неизменно
остается собственностью клана, которому она принадлежала
от рождения, и такой же собственностью считаются и ро¬
ждаемые ею дети1.
1 Siven-Lönbe/'g, Der Klan, Übertragung aus den schwedischen. Verlegt
bei Diederichs, Jena, S. 40.
71
При даваемом Ленбергом вульгарно-экономическом объяс¬
нении возникновения матриархата остается совершенно непо¬
нятным, каким образом женщина получает социальный прио¬
ритет. Наоборот, по его концепции, женщина всегда играет роль
вещи, собственности, которой распоряжаются старейшие в клане.
Когда мужчина в состоянии предоставить клану хозяйственный
эквивалент, например, отработать положенное время, он имеет
возможность всецело завладеть женой, взять ее в свой клан й т. д.
Несостоятельность доводов Ленберга изобличает также об¬
стоятельство, по другому поводу отмеченное Полем Деканом,
а именно, что при переходе мужчины в клан жены он попадает
в подчиненное положение не по отношению к жене, а к старей¬
шим, к вождям клана1.
Такого рода явление, еще имеющее место на юго-востоке
Суматры и описанное им в 1908 г., Маццарелла предложил
даже определять особым термином «амбиль»2.
С подобного же рода вульгаризаторством мы встречаемся
и у Генриха Кунова, пытающегося объяснить матриархат
непосредственным выведением его из экономики первобытного
общества, и механически превращающего его в продукт кон¬
кретных хозяйственных форм. Рассуждения ренегата Купона
подменяют вульгарным материализмом диалектический мате¬
риализм, гениальные образцы которого показаны Энгельсом
при объяснении матриархата, каки всего комплекса вопросов,
касающйхся семейно-брачных отношений первобытности.
Следует подчеркнуть, что грубой ошибкой является попыт¬
ка, отталкиваясь от вульгарно-экономического объяснения
матриархата, игнорировать ту реальную, материальную основу,
на которой он развился. Как мы видели, марксизм в лице
Энгельса эту основу установил. Тем более недопустимыми
являются попытки приписывать Энгельсу выведение матриар¬
хата исключительно из безвестности отцовства в условиях груп¬
пового брака. Основоположник научного коммунизма, правда,
неоднократно указывал, что на почве невозможности установить
отцовство при групповом браке признается только женская
линия родословной, и что это обстоятельство влияет впослед¬
ствии и на наследственные отношения. Но ведь женская линия
не тождественна матриархату. Как мы уж видели, последний
представляет собою явление несравненно более широкого
порядка. Попытки превращать указания Энгельса о счете род¬
ства по женской линии в объяснение происхождения матри¬
архата являются злоупотреблением, ибо Энгельс определял
это происхождение совершенно недвусмысленным, не поддаю¬
щимся кривотолкованиям образом,
1 Paul Deschamps, Les causes de l’exogamie et de rendogamie, «Revue
de 1'Institut de sociologie», Bruxelles 1927, N 1, p. 70.
2 J. Mazar ella, Les types sociaux et le droit, Dein 1908* p. 21G.
72
Взгляд на женщину как на единственную производи¬
тельницу потомства, в котором некоторые исследователи ищут
объяснения возникновению матриархата, сам представляет
результат преобладания женщины на определенных ступенях
жизни первобытного общества.
До тех пор, пока женщина сохраняет господство, она при¬
знается и единственной производительницей потомства. Но с тех
нор как мужчина завоевывает преобладающее значение и начи¬
нает оспаривать это господство, он старается показать, что и ему
обязано новое поколение жизнью, что и он является родителем.
В этом отношении очень показателен обычай так называемой
кувады, состоящий, как известно, в том, что во время родов
жены муж ложится на кровать, кричит, плачет, стонет, кор¬
чится, одним словом, ведет себя как роженица. После родов
муж также остается в кровати, строго соблюдает определенную
диету, к нему являются соседи с поздравлениями, выражают
ему сочувствие и т. д.
Кувада является обычаем, очень широко распространен¬
ным. Крите называет племена, среди которых осуществляется
кувада: караибов, папудосов и мукдрокуров в области Амазонки
и в Южной Америке, маронов в Колумбии, китайское племя ми-
аутсов, племена хоко, жившие между Андами и Парагваем, не¬
гров касанго и др. Следы ее заметны даже в некоторых областях
современной Швейцарии и Германии.
Кувада не является, как это иногда утверждают, результа¬
том принижения мужчины женщиной, заставляющего мужа де¬
лить с ней, хотя бы символически, муки родов. Можно предпо¬
лагать, что кувадой мужчина, начинавший играть в обществе
более значительную роль, нежели женщина, выступал про¬
тив традиционного отношения к женщине как единственной про¬
изводительнице потомства. Кувадой отец как бы демонстриро¬
вал свое соучастие в акте рождения ребенка. Поэтому заслужи¬
вает особого внимания то обстоятельство, что к такой демон¬
страции мужчина стал прибегать лишь о тех пор, как роль жен¬
щины начала падать, а его собственная, наоборот, расти. Кувада
типична для эпохи распада матриархальных отношений.
Существенен и тот факт, что, когда мужчина устанавли¬
вает свое господство, он не удовлетворяется уже демонстрацией
своего соучастия в производстве потомства, а хочет показать,
что ему в этом отношении принадлежит если не единственная,
то во всяком случае основная роль.
Лафарг приводит свидетельство Брета, наблюдавшего у ин¬
дийцев Гвианы, как после родов муж невозмутимо лежит в га¬
маке, окруженный почтительнейшим и заботливейшим уходом
женщин. Мать же тем временем занята стряпней, и никто о ней
не заботится1. Так бывало сплошь и рядом: с сознанием собствен¬
1 Поль Лафарг, Очерки по истории культуры, стр. '»9.
ного достоинства возлегающий на лотке, гримасничающий и сто¬
нущий супруг, окруженный гостями, и едва только поднявшаяся
после родов, не привлекающая ничьего внимания жена.
Подобно тому как в эпоху ее господства женщина стре¬
мится монополизировать свою роль в процессе деторождения,
так и мужчина, становясь господствующим полом, стремится
показать, что лишь ему обязаны новые поколения жизнью.
Аполлон в эсхиловых «Эвменидах» так формулирует эти при¬
тязания:
Не мать ребенка своего рождает,
Кормилица посеянного плода,
Родит отец, она хранит залог лишь
Для друга, если бог не помешает...
Таким образом не социальный приоритет женщины вытекал
из приписываемой ей роли единственной производительницы
потомства, а, наоборот, мысль об этой роли сама была следствием
ее социального приоритета на определенных ступенях перво¬
бытного общества.
Теперь мы можем перейти к некоторым обобщениям.
Матриархат представляет систему отношений полов, при
которой женщина пользуется всесторонним социальным прио¬
ритетом. Эта система возникает среди раннеродовых групп
при переходе от кочевого к оседлому образу жизни, когда
занятия женщин, так называемое домашнее коммунистическое
хозяйство, начинают играть преобладающую роль во всем общин¬
ном хозяйстве. Следствием этого положения является приори¬
тет женщины во всех общественных отношениях.
Возникает вопрос, как исторически долго существовала
эта система. Ответ напрашивается сам собой: до тех пор, пока
была прочной ее реальная основа — коммунистическое домашнее
хозяйство, которому сопутствуют принадлежность подавляющего
большинства женщин к одному роду и распыление мужчин по
множеству родов.
С разложением этой системы исчезают и предпосылки, обу-
гловившие возникноврние матриархата, следовательно, начи¬
нает расцадаться и сама матриархальная система.
Матриархат распадается постепенно, проходя через ряд
промежуточных стадий и порождая своеобразные «переходного
типа» отношения. Характерным образцом такого рода «пере¬
ходных форм» является так называемый авункулат, т, е. соци¬
альный приоритет брата матери. При авункулате судьба детей
•тавится в зависимость от их старшего дяди с материнской сто¬
роны. Этот дядя нередко занимает положение главы ^семьи.
Авункулат знаменует собой уже некоторый сдвиг от матриар¬
хальных отношений в сторону мужского властвования, по
в это же время он знаменует собой остающееся еще привилеги¬
рованным положение женщины. Попадаются у некоторых пле¬
мен наряду с «переходными» и смешанные формы, означающие
компромисс между материнским и отцовским правом. При
смешанной форме дети поочередно распределяются между роди¬
телями, так что, примерно, первый ребенок считается материн¬
ским, второй—отцовским, третий—снова материнским и т. д.
Наследование осуществляется в строгом соответствии о этим
разделением. Мать передает имущество «своим» детям, отец
также «своим».
О ряде матриархальных пережитков, долгое время сохраняв¬
шихся у гиляков, сообщил Л. Я. Штернберг. В его работе о со¬
циальной организации гиляков приводятся интересные данные
о лингвистических пережитках. Так, например, употребляемый
женщиной по отношению к мужчине, за которого она выходит
замуж, термин javind первоначально буквально означал «взять
мужчину на свое иждивение», «принять в,свой дом». О том же
свидетельствует формула обычного права гиляков «зятя кор¬
мить должно», хотя в действительности зять уводит жену к себе
и живет отдельно от тестя1.
Таким образом еще долгое время после падения матриар¬
хата его пережитки сохраняются в быту, а в особенности в языке.
Главенствующая роль, которую, как мы видели, женщина
играла в коммунистическом домашнем хозяйстве, начинает
уменьшаться с тех пор, как родовая община начинает разво¬
дить и приручать скот. Именно процесс развития скотоводства
в целом и одомашнения животных в частности, к которому муж¬
чина оказался более приспособленным, чем женщина, в основном
явился решающим фактором разложения матриархата, смены
женского—материнского рода мужским—отцовским. Мужчина-
охотник становится и скотоводом. А поскольку скотоводство
с открываемыми им возможностями материального накопления
и обмена становится на данной стадии преобладающим заня¬
тием рода, главенствующая роль в семейной и общественной
жизни начинает переходить к мужчине. Это означало полную
революцию в области семьи. Энгельс так определяет причины
этой революции, которую он называет одной из самых решаю-
щих среди пережитых человечеством:
«Стада были новым средством к промыслу, их первона¬
чальное приручение и дальнейший уход за ними—делом
мужчины. Поэтому скот принадлежал ему, ему же принад¬
лежали и выменеипые на скот товары и рабы. Весь избыток,
который теперь давал промысел, доставался мужчине; женщина
участвовала в потреблении его, но не ийела доли в соб¬
ственности. «Дикий» воин и охотник довольствовался в доме
вторым местом после женщины, «более мягкий» пастух, гордясь
своим богатством, выдвинулся на первое место, а женщину
оттеснил на второе... Та самая причина, которая обеспечивала
1 Л. Я. Штернберг Семья и роду народов северо-восточной Азии,
1933, стр. 133.
73
женщине ее прежнее господство в доме—ограничение ее труда
работой по дому,—эта самая причина теперь утверждала господ¬
ство мужчины в доме: домашняя работа женщины утратила
теперь свое значение по сравнению с промысловым трудом
мужчины; его труд был всем, ее работа—незначительным при¬
датком»1.
Энгельс особо подчеркивает, что это коренное изменение
ролей женщины и мужчины в хозяйственной жизни повлекло
со стороны последнего стремление уничтожить материнское
право. «...Но мере возрастания богатств, они, с одной стороны,
доставляли мужу более влиятельное положение в семье, чем
жене, и порождали, с другой стороны, стремление использо¬
вать это упрочившееся положение для того, чтобы опрокинуть
исконный порядок наследования в пользу своих детей. Но это
не могло быть достигнуто, пока оставалось в силе определение
происхождения по материнскому праву. Последнее надо было
упразднить, и оно было упразднено»2.
С тех пор в истории мужчина почти повсеместно выступает
как глава общественной жизни и господин женщины.
«Ниспровержение материнского права было поражением
женского пола, имеющим всемирное историческое значение.
Муж захватил и в доме бразды правления, а женщина утра¬
тила свое почетное положение, была порабощена, превращена
в рабу его похоти, в простое орудие для деторождения»3.
Вся писаная история человечества проходит под *знэком
патриархальных отношений, под знаком господства мужчины,
использующего свой социальный приоритет гораздо необуздан¬
нее, нежели это делала женщина в относительно кратковремен¬
ную эпоху ее господства. Порабощение женского пола мужским
•овпало с возникновением первой фермы классового угнетения
в истории человеческого общества.
Как мы уже говорили, переход от группового брака к мо¬
ногамии осуществлялся через ряд промежуточных форм. Непо¬
средственными формами этого перехода является семья парии я
и семья патриархальная.
Парная семья возникает еще в недрах группового брака.
То неуклонное сужение круга лиц, охватываемого групповым
браком, о котором мы говорили выше, приводит к образова¬
нию в рамках группового брака пар, связанных легко растор¬
жимыми узами. Муж и жена, находящиеся в таком союзе,
являются один по отношению к другому «главными» супругами,
что не мешает каждому из них иметь еще и некоторое количе-
1 Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, стр. 191.
а Там же, стр. 77—78.
8 Гам же, стр. 79.
76
стаз «второстепенных^ или, так сказать, побочных мужей
и жен. Это «некоторое подобие парного брака», о котором гово-
рит Энгельс, постепенно становится все более устойчивым.
Таким образом групповой брак мало-помалу вытесняется пар¬
ной семьей. «На этой ступени развития мужчина живет с одной
женой, однако так, что многоженство и эпизодическая невер¬
ность остаются правом мужчин, хотя первое, в силу экономи¬
ческих причин, редко имеет место; одновременно с этим от
-женщин на все время сожительства требуется, в большинстве
случаев, строжайшая верность, и за нарушение ее они жестоко
караются. Брачные узы, однако, легко могут быть расторгнуты
любою из сторон, а дети, как и прежде, принадлежат только
матери»1.
Возникшая на грани между дикостью и варварством пар¬
ная форма семьи существовала в древней Греции, в Риме в эпоху
родового строя, а ряд ее пережитков сохранился вплоть до
нового времени. Парному браку присущ уже ряд черт, которые
являются в более ясно выраженном виде характерными для
моногамии (элементы расчета, заключение брака родителями
помимо воли брачущихся, преследование женщины за измену
при фактическом предоставлении этой возможности мужу и т. д.}.
Но все же те резкие противоречия, которые присущи моногамии,
были еще неизвестны парному браку.
«Двухатомная молекула» парного брака развивается в устой¬
чивую моногамию под влиянием ряда социальных причин, из
которых наиболее существенными были развитие скотоводства
и приручение домашних животных. Отсюда вытекал переход
в частную собственность отдельных семейств основного иму¬
щества, основного богатства той эпохи—скота. В процессе
овладения металлообработкой, ткачеством, земледелием ста¬
новится богатством и «людской скот»—рабы, которыми снова
завладевают главы семейств, добивающиеся перехода рабов из
родового владения в их обособленное владение. Переход важ¬
нейших богатств в частную собственность отдельных семейств
и быстрый рост этих богатств имели исключительные послед¬
ствия.
Мы уже видели, как этот факт нанес решающий удар матри-
ирхальным отношениям и привел к смене их господством муж¬
чины. Вместе с тем он подорвал основу парной семьи. Устано¬
вившееся единовластие мужа привело к образованию патриарх
'сальной семьи.
Место, которое мужчина занял в хозяйственной жизни,
(делало его единоличным распорядителем богатств и орудий
производства. Это значит, что он получил возможность пере¬
дачи их своему потомству. Передача эта в свою очередь уве¬
1 Эноелъс, Происхождение семьи, частной собственности и государ-
' гиа, стр. 68.
личивала от поколения к поколению сосредоточение богатств
в руках семьи, следовательно, ее удельный вес по отношению
к роду. Таким образом, осуществляется двоякого порядка про¬
цесс, представляющий глубокий интерес. Добившись господ¬
ствующего положения, мужчина устанавливает моногамию,
которая всей своей суровостью обрушивается на женщину, пре¬
доставляя мужчине неограниченные полигамические возможно¬
сти вне брака. Появляющееся наряду с моногамией рабство еще
усиливает закрепощение женщины. Вместе с тем возникновение
моногамии приводит к полному подчинению семейных отношений
экономическим, к их зависимости от отношений собственности.
Вее эти обстоятельства делают моногамию крайне противо¬
речивой формой семейных отношений. Отсюда и ее двойственная
историческая роль. «Индивидуальный брак явился крупным
историческим прогрессом, но вместе с тем он открывает, на¬
ряду с рабством и частным богатством, ту длящуюся поныне
эпоху, в которой прогресс является одновременно относитель¬
ным регрессом, когда процветание и развитие одного осуще¬
ствляется за счет ущемления и оттеснения другого»1.
1 Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и госу¬
дарства, стр. 88.
ГЛАВА ВТОРАЯ
СЕМЕЙНО-БРАЧНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В РАБОВЛАДЕЛЬ¬
ЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ
Непосредственной предшественницей моногамии является
патриархальная семья. Эта форма семьи возникает на грани
средней и высшей ступеней варварства, с ней мы встречаемся
в различных государствах рабовладельческой эпохи, наиболее
законченным ее типом является семья древнего Рима. На при¬
мерах Греции и Рима мы можем получить представление о ха¬
рактере этой семьи.
Возникшая в результате появления частной собствен¬
ности и в свою очередь сыгравшая значительную роль в раз¬
ложении родового- общества патриархальная семья характе¬
ризуется двумя наиболее типическими чертами: 1) безусловной
отцовской властью, часто доходящей до права жизни и смерти
по отношению к членам семьи и 2) включением в состав семьи
не только жены и детей, но и принадлежащих главе семьи ра¬
бов. Эти черты, ранее неизвестные семье, и создали тот «новый
общественный организм», которым является патриархальная
семья.
Патриархальная семья далеко не является семьей в со¬
временном- смысле* т. е. объединением лиц, связанных брач¬
ными узами, общностью происхождения и кровным родством.
Патриархальная семья, как она существовала, например,
в Риме,—это объединение лиц на почве их совместного подчине¬
ния одному и тому же главе, владельцу собственности, опреде¬
ленной частью которой являются и сами эти лица. Самое слово
«семья» (familia) обозначало сначала у римлян лишь совокуп¬
ность рабов (от «famel» или «famulua»—раб). Семья—familia—
и обозначала совокупность лиц, составляющих чью-либо соб¬
ственность । вне зависимости от того, были ли этой собственно¬
стью военнопленные, купленные или унаследованные рабы или
собственные дети. Олово отец—pater—означало первоначально
также не отца в современном смысле слова, того, кто произвел
79
детей, а владыку или господина.. Pater fainilias означало —
властитель рабов, господин принадлежащих ему famuli1.
Патриархальная семья является той семейной формой,
в которой впервые явственно выступает принужденное, пора¬
бощенное положение женщины.
В Греции героической и классической эпохи (за исключе¬
нием Спарты) мужчина рассматривает свою жену исключительно
как производительницу потомства, которая обязана ему обеспе¬
чить законных наследников, могущих сохранить и приумножить
его богатства. Вместе с тем она—его «главная служанка», домо¬
правительница, надзирательница над рабынями, заведующая
его домашним хозяйством. Союз с ней нисколько не стесняет
мужчину в его сексуальной свободе, ни в малой степени не
связан с личным любовным чувством. Афинянин классической
эпохи превращает жену в «удобозапираемую собственность»,
он охраняет ее евнухами и собаками. Поведение женщины
является подконтрольным не только мужу, но и государству,
которое создает с этой целью специальный штат общественных
инспекторов. Женщине затрудняется, а постепенно и возбра¬
няется участие в общественной живни, Ограничивается право
ее участия в публичных празднествах, в похоронах и т. д.
Публичное право Афин пытается даже регламентировать ее
украшения и наряды. Все это—с целью покрепче привязать
ее к дому, принудить ее лучше нести функции производитель¬
ницы потомства и домоправительницы. В правовом отношении
женщина рабовладельческих Афин весьма ограничена—ей пре¬
доставлено право лишь распоряжаться имуществом, стоимость
которого не превосходит одного шеффеля ячменя. Заключение
договоров, объекты которых превосходят эту стоимость, ей
возбраняется2. Женщина была лишена в Афинах права ведения
каких бы то ни было процессов, защищать свои права она могла
лишь через посредство уполномачиваемого ею мужчины. Она
вечно, вне зависимости от возраста, находилась на положении
юридически несовершеннолетней и потому всегда подчиненной
опеке. Эту опеку осуществлял над ней отец, муж, старший сын,
наконец, само государство. Аристотель обосновал такое отно¬
шение к женщине своим знаменитым утверждением, что суще¬
ствуют 3 группы людей, которые не могут самостоятельно дей¬
ствовать и потому нуждаются в том, чтобы ими управляли: это -
раб, дитя и женщина: «У раба нет воли; у ребенка есть воля, но
не полная; у женщины—она бессильная» (Аристотель, Полити¬
ка. 1, 5)8. То же третирование женщины как неполноценного
и нуждающегося в постоянной опеке существа мы встречаем
1 Müller'Lyer, Die Familie, S. 169—179.
2 П. Жид (Paul Gide), Гражданское положение женщины с древних
времен, пор. е французского проф. Ю. Гамбарова, стр. 72, и Эрнест Гроссе,
Формы семьи и формы хозяйства, М. 1898, стр. ПОГ».
а Цитировано по Поль Жиду, назн. соч.
80
у других греческих философов и писателей, даже очень далеких
по сбоим взглядам от Аристотеля. Так, Платон утверждал,
что «ß виду своей слабости женский пол уродился более скрыт¬
ны.'! и лукавым»1. Демокрит заявлял, что «находиться в пови¬
новении у женщины было бы для мужчины величайшим бес¬
честием»2 ит. д. и т. д. В жалобах матери из пародийной ко¬
медии Аристофана «Женщины на празднестве» отображено
положение женщины в Афинах конца V в. до нашей эры:
Где соберутся лишь
Актеры, хор трагический и зрители,
Развратницами нас клеймят, гулящими,
Болтуньями, пропойцами, продажными,
Ничтожеством, проклятием человечества.
нас держат под замком мужья,
Печатью запечатывают двери к нам,
Нас сторожат, молосских псов громаднейших
Заводят в доме, хахалям на смерть и страх8.
В Риме положение женщины также было порабощенным,
но формы этого порабощения были здесь в сравнении с его клас¬
сической резкостью в Греции до известной степени смягчены.
«У римлян, которые, в качестве будущих завоевателей мира,—
говорит Энгельс,—обладали более широким, хотя и менее утон¬
ченным взглядом, чем греки, жена пользовалась ббльшей сво¬
бодой и уважением. Римлянин считал супружескую верность
достаточно обеспеченной предоставленной ему властью над
жизнью и смертью своей жены. Кроме того, жена могла здесь
наравне с мужем по желанию расторгнуть брак»4.
Римская матрона по сравнению с гречанкой господствую¬
щих классов пользовалась заметным влиянием на общественную
и государственную жизнь. Она не только пользовалась правом
участия в празднествах и допускалась на игры, но нередко
активно влияла и на государственных деятелей, на сенат. Вне¬
шним выражением того уважения, которым пользовалась рим¬
ская матрона, был тот факт, что ей уступали дорогу все, не
исключая и консулов. Римская матрона, вступая в брак, произ¬
носила формулу, с которой она переступала порог дома своего
мужа: «Ubi tu Gajus, ibi ego Gaja», т. e. «где ты господин, там
я буду госпожей»6. Относительно независимое положение жен¬
щины обеспечивалось и такими гарантиями, как, скажем, воз¬
вращение жене ее приданого в случае смерти мужа или развода
с ним0.
1 Платой, Творения, том XIII, Законы, IT. 1923, стр. 203.
2 «Демокрит в его фрагментах и свидетельствах древности», Соцэк-
гиз, 1935, стр. 214.
8 Аристофан, Комедии, изд. Academia, 1934, III, II, стр. 249.
4 Энеслъс, Происхождение семьи» частной собственности и государ*
ства, стр. 90.
8 По$ъ Жид, цит. соч., стр. 97.
8 Там же, стр. 129.
•3 Вольфсон 0. Я.
Та относительная самостоятельность, которой пользова¬
лась в Риме женщина, вызывала протесты множества государ¬
ственных деятелей и идеологов рабовладельческой аристокра¬
тии. Катон Старший отразил мнение многих из них, восклик¬
нувши: «Везде мужчины управляют женщинами, а нами,
управляющими всем миром, управляют женщины»1.
Вполне понятно, что в этих словах было огромное преувели¬
чение той ограниченной независимости, которой пользовались
женщины рабовладельческого класса в античном Риме, в осо¬
бенности в его первые века. В действительности то были лишь
смягченные формы порабощения женщины, в общем столь же
характерного для римской патриархальной семьи, как и для
греческой. Историк, которого никак нельзя заподозрить в жела¬
нии преувеличить порабощенное положение римской жен¬
щины, Теодор Моммзен, пишет: «Так как по самым древним
римским понятиям женщина была неспособна пользоваться
властью ни над другими, ни над самой собой, то власть над неюу
или—по более мягкому выражению—опека (tutela) над нею,
попрежнему принадлежала ее семье и переходила от умершего
главы семейства к ближайшим членам семьи мужского пола, т. е.
власть над матерью переходила к ее сыновьям, власть над се¬
страми к их братьям. Таким образом раз основанная семья не
переставала существовать до тех пор, пока не вымирало муж¬
ское потомство ее основателя»2.
Ограниченная правовая свобода, которой раньше поль¬
зовалась римская матрона, постепенно все более и более сужи¬
вается—она лишается права завещания, права приобретения
движимого имущества, права заключения договоров и т, д.
Ее правоспособность становится все более ограниченной. Рим¬
ское право обосновывает ограничение женской правоспособ¬
ности так называемой imbecillitas sexus, т. е. слабостью жен¬
ского пола. В патрицианской семье женщина мало-помалу
превращается в первую рабыню и детопроизводителышцу, под¬
чиненную неограниченной власти мужа-рабовладельца. В от¬
личие от патрицианской семьи в семье плебейской женщина
сохраняла бблыпую долю свободы.
Для понимания патриархальной семьи рабовладельческого
общества недостаточно, конечно, определить место, занимае¬
мое женщиной в этой семье и в государственной жизни. Надо
помнить, что глава семьи был ее отцом—pater familias. Это
значит, он был владельцем всего семейного имущества и не¬
ограниченным властелином лиц, входивших в состав патри¬
архальной семьи—жены, детей, внуков и рабов. В отношении
всех этих лиц он пользовался правом наказания, вплоть до
лишения жизни, правом продажи в рабство или передачи их
1 Цитировано по Жиду, навв. соч., стр. 97.
1 Теодор Моммзен, История Рима, Соцэкгив, М. 1936, т. I, стр. 60;
82
во временное пользование, правом соединять их в браке и рас¬
торгать браки. В римской семье тягостное положение сына
часто приближалось к положению раба, входившего в состав
этой семьи. Отец являлся бесконтрольным распорядителем
всего имущества, принадлежащего сыну, даже и в том случае,
если это имущество было добыто самим сыном. Если в гре¬
ческой семье сын, который обзавелся собственным хозяйством,
освобождается из-под отцовской опеки, в Риме и этот факт не
оказы! ал влияния на его правовое положение. Сын остается
подвластным отцу до самой смерти. Освободиться из-под
власти отца раб мог скорее, нежели сын. Так, «если господин
продал своего раба, а отец своего сына, а покупатель отпустил
того и другого на волю, раб получал свободу, а сын снова
поступал под отцовскую власть»1, В такой же степени была
подчинена деспотизму отца и дочь, власть отца над которой
прекращалась лишь с выходом ее замуж. «Продавая дочь,
отец передавал мужу все свои права на нее» (Гай, 1, З)2.
Деспотическая власть отца над детьми была пожизненной—
она не изменялась в зависимости ни от возраста сына, ни от
его общественного положения. Patria polestas (отеческая власть)
была-безграничной: сын, занимающий должность претора или
консула, мог быть унижен и наказан своим отцом, какраб.Вполне
попятно, что это вызывало со стороны сыновей затаенную
вражду к своим отцам. Во время гражданских войн случаи
умерщвления отцов их детьми были в Риме весьма распростра¬
ненным явлением. «Отец семейства,—говорит Моммзен,—не
только держал всех домашних в самом строгом повиновении,
но также имел право и был обязан чинить над ними суд и рас¬
праву и по своему усмотрению подвергать их телесным наказа¬
ниям и смертной казни; .... власть римского отца семейства
при его жизни не могли уничтожить ни его преклонные лета,
ни его безумие, ни даже его собственная свободная воля. Могла
только произойти-замена одного властелина другим, так как
ребенок мог перейти путем усыновления под власть другого
отца, а вступавшая в законный брак дочь переходила из-под
власти отца под власть мужа и под охрану его богов, поступая
в такую же зависимость от мужа, в какой прежде находилась
у отца»3.
Стремление обеспечить за семьей функции сохранения бо¬
гатств, накопленных главой семьи, и их передачи потомству
для приумножения является главенствующим в рабовладель¬
ческом государстве. Вот почему брак, не приносящий потом¬
ства, не является в этом государстве подлинным браком. Муж,
жена которого не приносит ему наследников, может обратиться
1 Теодор Моммзен, назв. соч., стр, 59.
2 Поль Жид, назв. соч., стр. 24.
а Теодор Моммзен, назв. соч., стр. 58—59.
6*
83
к своему брату или кому-либо из других родичей с просьбой
о «содействии». В таком случае этот родственник вступает в сожи¬
тельство с женщиной, которая не родит своему мужу детей.
Мужу также предоставлялось право прогнать бесплодную жену
и заменить ее другой. Когда в рабовладельческом государстве
речь шла о наследниках, то под таковыми подразумевались
исключительно дети мужского пола. Если у римлянина не рож¬
дались мальчики, он обыкновенно усыновлял чужого. В своем
стремлении обеспечить появление в семье потомства рабовла¬
дельческое государство доходило ди регламентирования супру¬
жеских обязанностей. Так, в Греции законы «угрожают уголов¬
ным преследованием мужу, пренебрегающему исполнением своих
супружеских обязанностей в течение целого месяца» {Плутарх,
Эротикус, 23) Ч
Как мы видим, семья рабовладельческого общества желез¬
ными обручами сковывала человеческую личность, она под¬
чиняла ее с первых до последних шагов деспотической власти
главы семьи, ее отца и господина, она регламентировала мель¬
чайшим образом ее поведение и карала всякое отступление от
господствующих в ней норм. На страже патриархальной семьи,
ее незыблемости и крепости стояли законы рабовладельческого
общества, его мораль и религия.
И все же ее здание далеко не было незыблемым. В среде
патриархальной семьи нередко возникали острые конфликты
между семейным правом и правом публичным. Неограниченная
власть отца в семье нередко вступала в противоречие с общего¬
сударственными правовыми нормами. Ярким примером таких
противоречий могут служить в Риме те, далеко не единичные,
случаи, когда отец, имевший неограниченную власть над сыном,
обязан был подчиняться ему в государственной жизни, если
сын занимал более высокое служебное положение или имел более
высокое звание, нежели отец.
Стремясь смягчить эти противоречия, рабовладельческое
государство ограничивало власть отца в тех случаях, когда
опасалось, что эта власть может нарушить общие принципы
государственного управления. С развитием завоевательной
политики греков и римлян, с ростом колонизации, с централи¬
зацией государственной власти и в Греции и в Риме наблюдается
тенденция к ограничению отеческой власти. Последняя ограни¬
чивается в отношении права лишать детей жизни, права ли¬
шать имущества и т. д. Вместе с тем закон начинает устанавли¬
вать не только права отца по отношению к детям, по и его
соответствующие обязанности. Так, Солон установил, что сын
пе обязан содержать отца, если отец не обучил его ремеслу2.
По закону, установленному Августом, отец обязан был дать
1 Цитировано по Поль Жиду, паза, соч., стр. 23.
- Аристотели, Афинская полптня, Соцэкгиз, 1936, стр. 132.
84
дочери приданое. На невыполнение этого обязательства отцом
дочь имела право принести жалобу в магистрат1. Крупным
шагом в деле отчуждения государством в свою пользу прав,
принадлежавших ранее главе семейства, была замена со вре¬
мен Цезаря и Августа древпего семейного судьи судьей госу¬
дарственным.
Перенесение ряда рычагов властвования над женщиной
и детьми из области семейного в область государственного
публичного права не изменило в значительной степени пора¬
бощенного положения женщины в рабовладельческом обще¬
стве, Оно означало лишь замену одного ярма другим. Есте¬
ственной реакцией на то порабощенное положение, в котором
женщина находилась в рабовладельческом обществе, было ее
стремление вырваться за пределы семейного круга, добиться
раскрепощения любой ценой .На фоне общего разложения рим¬
ской паразитической верхушки и вырождения правящих кругов
Рима это означало распад семейных устоев, необузданный раз¬
гул и распущенность, в которой женщины Римской империи
конкурировали со своими мужьями и братьями. Уже на закате
республики брак теряет свою устойчивость, становится часто
мимолетным. «Их распущенность не ограничивалась пределами
домашнего очага,—говорит Поль Жид о женщинах Рима,—они
сеяли возбуждение и раздор до всему-государству. Благодаря
независимости, предоставленной им законом, можно было ви¬
деть, как они распространяли смятение в городах, осаждали
своими криками суды и двери сената, поддерживали заговоры,
диктовали списки проскрипций и раздували огонь граждан¬
ских войн. Словом, они были так же сильны своими пороками,
как героини первых веков были сильны своими добродетелями»2^
Рабовладельческое государство пыталось сдержать распад па¬
триархальной семьи, сопровождающийся массовым распростра¬
нением адюлыгера, ростом конкубината, падением рождаемости
и т. Д., путем жестоких репрессий. Август предоставлял каж¬
дому свободному римлянину право потребовать к уголовному
суду любую женщину, подозреваемую в прелюбодеянии. Но
все это ни к чему не приводило. Разъедаемая острыми проти¬
воречиями, изжившая себя патриархальная семья быстро разла¬
галась.
Семейно-брачные отношения рабовладельческого общества
ставили женщину (за немногими исключениями) в самое унизи¬
тельное и тягостное положение. Это положение породило пер¬
вое противоречие, развившееся внутри моногамии рабовладель¬
ческого общества,—гетеризм, в потенции содержавший в себе
1 Поли Жид, назв. соч., стр. J29.
3 Там же, стр. 128.
проституцию. Вначале гетеризм развился в храмах, жрицы
которых отдавались мужчинам по своему выбору. Лишь тяжелой
ценой гетеризма женщина Афин могла спастись от рабского
положения в семье, от затворничества. Энгельс особенно возму¬
щался тем фактом, что в Афинах «нужно было сперва сделаться
гетерой, чтобы стать женщиной»1. Между тем гетеризм упро¬
чился в рабовладельческом обществе,, поскольку он обеспе¬
чивал мужчинам половую свободу. Это был также своеобраз¬
ный канал, по которому нередко устремлялось и любовное
чувство, не имевшее ни малейшего места в семье рабовладель¬
ческого общества, целиком поглощенной хозяйственными за¬
дачами.
Наряду с рабыней, которой распоряжались Kai« вещью,
наряду со «свободной» женщиной—затворницей, пленницей,
«гииекеей»,—перед которой были закрыты все источники знания
и культуры, появляется новый слой женщин—действительно
свободных, распоряжающихся своей судьбой, смело наруша¬
ющих установленные обществом традиции. С появлением гетер
устанавливается своеобразная классификация женщин в зави-
симости от тех требований, которые к ним предъявляются.
На собрании афипского парода Демосфен так обосновал эту
классификацию: «Гетеры нужны нам для удовольствия, налож¬
ницы—для удовлетворения ежедневных потребностей тела,
'жены—для того, чтобы иметь полноправных детей и надежных
хранительниц нашего дома»2.
В этих словах Демосфена ярко указано, какова была обще¬
ственная функция, падавшая на долю гетер в условиях рабо¬
владельческого общества и его семейного быта. «Из этой оценки,—
заметил А. М. Горький,—ясно, что женщина доведена была отно¬
шением к ней мужчины до такой степени интеллектуальной
бесцветности и забитости,что са(м же мужчина был принужден
выделить часть женщин для своих «духовных» вабав. «Гетеры»
в лице знаменитой гречанки Аспазии и подобных ей доказали,
что они могут быть не только забавницами, но вдохновлять Пе¬
риклов, товарищески сотрудничать с «вождями народов...»3.
И потому гетера, бывшая живым вызовом семейному укладу
рабовладельческого общества, вписывала нередко свое имя
в лучшие страницы истории культурного развития Х^реции.
Тут достаточно назвать, кроме упоминавшейся Горьким Аспа¬
зии, подруги Перикла и друга Сократа, и другие имена, кото¬
рые история донесла к нам через тысячелетия: Фрины, знаме¬
нитой подруги Праксителя, с которой он взял свои лучшие
образы, Таис, спутницы Александра Македонского, Леены,—
Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, стр. 86. ।
2 Цитировано по Мюллер-Лиэру, Фазы любви, изд. Дауге, 1913, стр. 58.
8 М. Горький, О женщине, «Большевик» № 7 за 1934 г., стр. 49.
86
философа и организатора заговора против тирании Пизистрата,
Ареты, прозванной «свет Эллады», Неэры, вдохшиительшщы
поэтов, и ряд других.
Если отдельным гетерам и удавалось завоевывать себе обще¬
ственное признание и высокое положение, то подавляющему
большинству их приходилось испытывать па себе со стороны
общества преследования и ограничения. Господствующие классы
рабовладельческого общества, лицемерно, на словах борясь
с гетеризмом, в действительности покровительствовали ему,
обрушивая всю тяжесть своего преследования не на гетеризм,
а на гетер, и предоставляя в этом отношении мужчине полную
свободу и безнаказанность. Преследованием гетер рабовладель¬
ческое общество в лице его господствующих классов стремилось
«провозгласить, как основной закон общества, безусловное гос¬
подство мужчин над женским полом»1.
Само собою разумеется, что такого рода борьба с гетериз¬
мом не приводила ни к каким результатам. Крупнейшие госу¬
дарственные люди рабовладельческого общества, его пол¬
ководцы, философы, художники нередко составляли непосред¬
ственное бкружение знаменитых гетер. Гетера часто задавала
тон в общественных вкусах, выступала законодательницей
мод, по пей равнялись законные жены. На почве гетеризма
пускала свои первые слабые ростки индивидуальная половая
любовь.
Являясь, с одной стороны, пережитком группового брака,
гетеризм в то же время был своеобразной формой половых от-
пошений, переходящих в проституцию. Энгельс поэтом? неодно¬
кратно называет проституцию крайней формой гетеризме» С раз¬
витием. рабовладельческого общества, с обострением противо¬
речий, развивающихся внутри моногамии, гетеризм все более
превращается в явную проституцию.
Буржуазные ученые, которые, по известному выражению
Энгельса, имеют обыкновение рассматривать первобытность
сквозь очки дома терпимости, считают проституцию искони
существующей. Они подводят под проституцию ту свободу
половых отношений, которая характерна для ранней первобыт¬
ности. Это обусловлено их стремлением доказать извечность
моногамии, объявить присущие капитализму формы семейных
отношений «естественными», а все, что отклоняется от этих
форм, противоестественной аномалией. В действительности же
проституция имеет место лишь там, где налицо половое сбли¬
жение по мотивам материальной заинтересованности, где осу¬
ществляются продажа и покупка тела с сексуальными целями,.
Пока отсутствует имущественное неравенство, пока не возникли
классы; нет, следовательно, и не-может быть такого обществен
1 Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, стр. 89.
87
кого явления, как проституция. Лишь «с появлением имуще¬
ственного неравенства, т. е. уже па высшей ступени варварства,
появляется местами, наряду с рабским трудом, и труд наемный
и одновременно с ним, как необходимое дополнение его, про¬
фессиональная проституция свободных женщин рядом с при¬
нудительной отдачей себя рабынь»1. Таким образом рабовла¬
дельческое общество является колыбелью проституции.
В античной Греции мы находим уже широко развитую,
даже организуемую и контролируемую государством, находя¬
щуюся под его прямым покровительством проституцию. Рабо¬
владельческое общество рекрутирует кадры проституток из
женщин самых разнообразных прослоек: тут и отпущенная
ла волю рабыня, и изгнанная отцом дочь, и покинутая мужем
жена, и женщина, бежавшая на волю из невыносимого домаш¬
него рабства, и захваченная в плен чужестранка, и проданная
отцом девушка. Безвыходное материальное положение, угроза
нищеты и голода толкают их па торговлю своим телом. Господ¬
ствующие классы рабовладельческого общества по мере разви¬
тия этого промысла превращают его в доходную статью для
государства.
Так, уже Солон, знаменитый афинский законодатель VI в*
до нашей эры, создал своего рода «полицию нравов», на кото¬
рую был возложен контроль за проституцией, и организовал
целую сеть государственных домов терпимости. При Солоне
был создан специальный институт так называемых агор а но¬
мов—чиновников, в обязанности которых входило установле¬
ние ставок платы, получаемой проститутками, и взимание отчи¬
слений от этих ставок в пользу казны. Нередко государство пере¬
давало монополию на взимание с проституток подоходного налога
особым арендаторам. Эксплоатацця проституток и доходы от
этого промысла составляли при Солоне важную статью госу¬
дарственного бюджета.
В рабовладельческой Греции получает широкое распростра¬
нение и однополая—женская и мужская—проституция.
Еще значительно больший размах, нежели в Греции, про¬
ституция приобрела в Риме.
Римская империя, целиком основанная на рабстве, пред¬
ставляла обильную питательную почву для расцвета прости¬
туции. Проституция являлась в Риме своеобразной вариацией
рабства. Рабовладельческое римское государство, всячески
охранявшее и укреплявшее «законную» семью, в то же время
не могло отказаться от фискальных выгод, предоставляемых
массовой сексуальной эксплоатацией рабов, находившихся
на положении вещи, пе могло отказаться от эксплоатацип
в свою пользу проституции, которую общественные условия
1 Энгельс, Происхождение семьи, частной собственном и и государ¬
ства, стр. 89.
88
Рима делали профессиональным промыслОлМ десятков тысяч
женщин. Те же условия нищеты, голодания, бесправия, те же
факты пленения и похищения женщин, о которых мы говорили,
касаясь факторов развития проституции в Греции, действовали
и в Риме, притом в более остром виде, на фойе еще более резких
противоречий между богатством паразитической верхушки
и бедствиями широких порабощенных масс.
Разоренные бесконечными войнами, угнетаемые поборами
и налогами, беспощадно эксплоатируемые паразитической
знатью, народные массы выделяли из своей среды тысячи деву¬
шек, для которых торговля своим телом была единственным
путем спасения от голода и гибели. «В Риме, при храме Венеры,—
рассказывает С. С. Шашков,—существовал даже рынок, спе¬
циально предназначенный для продажи и покупки рабынь-
проституток. Кроме того в Италии, особенно в самом Риме,
было немало антрепренеров разврата, которые воровали рим¬
ских девушек и мальчиков, затем продавали их для проститу¬
ции сводням, пли же сами, развратив этих детей, начинали
эксплоатировать их порочность (Plaut-, 12—15). Продажа детей
родителями для проституции была также в ходу, и большей
частью отцы и матери делали это, как говорит Плавт, «не по
жестокосердечию, а для того, чтобы не умереть с голода».
В Риме одни проститутки развратничают потому, что «без ви¬
зитов мужчин в их доме должен водвориться голод» (Plaut);
другие потому, что «для них нет другого дела» (Horat); третьи
для того, чтобы «содержать себя и свое семейство» (Plaut);
большинство их страдает в такой ужасной нищете, что продает
себя, чтобы иметь «кусок черного сухаря, размоченного в буль¬
оне» (Torent) пли «фунт муки в день» (Horat)»1.
В Риме функции «полиции нравов» несли эдилы. Всякая
женщина, торгующая своим телом, была, обязана выбрать
у эдила «licentia stupri», свидетельство, дающее ей право
заниматься проституцией и .устанавливающее ее налоговое
обложение. Зарегистрированная проститутка лишалась граж¬
данских прав, должна была носить особую одежду, ой присваива¬
лось даже новое имя. Все это делалось с целью изолировать
проститутку от всего населения и предохранить от проституции
женщин господствующих классов, которые в античном Риме не¬
редко прибегали к торговле собою для восстановления своего,
пошатнувшегося материального положения. В этом был основ¬
ной смысл тех ограничительных и запретительных по отноше¬
нию к проституции законов, которые были изданы Августом,
Веспасианом и другими императорами. Особенно ясно этот
мотив выявился в постановлениях Тиберия, запретившего
заниматься проституцией тем женщинам, дед, отец или муж
1 С, С, Шашков, Исторические судьбы женщин, детоубийство и про¬
ституция, Спб. 1872, стр. 67G и 477.
89
которых были римскими всадниками. Охраняя римлянку-ари¬
стократку от проституций иной заразы, римские цезари широко
культивировали проституцию, бросая в ее лапы десятки тысяч
рабынь, плебеек, крестьянок, чужеземок, отпущенниц, без-
домных сирот и т. д. Обрушивая самые суровые преследования
и жестокие наказания на нарушителей «святости семейного
очага», на изменившую законному мужу жену и ее любовника,
рабовладельческое государство одновременно создает подлин¬
ный культ широко разветвленной по всей империи проституции.
Римские цезари не гнушались открыто выступать в роли содер¬
жателей публичных домов. Калигула открыл в своем дворце
дом терпимости, в который стекались многочисленные аристо¬
краты. Коммод также организовал подобный дом, привлекши
в него в качестве проституток множество женщин из римской
знати.
В Риме приобретает большое развитие торговля живым
товаром. Проститутки импортируются в Рим из разных стран.
«Нечестивые направляются в море с грузом проституток, так,
как если бы это была пшеница или вино»,—говорит Клемент
Александрийский.
Идеологи рабовладельческого класса создавали специаль¬
ные теории, обосновывавшие проституцию как необходимое
и полезное общественное явление, доказывающие, что опа
является необходимым условием существования «законной»
и устойчивой семьи.
«Очень жестоко,—говорит Цицерон,—было запретить юно¬
шам всякое сношение с проститутками. Кто осуждает за это
наш век в развращенности, тот осуждает также обычаи наших
предков и их уступчивость. Когда же люди воздерживались
ют этого, когда осуждали это, когда не позволяли этого? Даже
Катон проповедывал, что «молодые люди вместо того, чтобы
волочиться за чужими женами, должны ходить к проституткам»1.
Размах проституции достиг в Риме колоссальных размеров.
Трояновская перепись выявила 32 тыс. проституток, но их дей¬
ствительное число было значительно выше. Огромная армия
проституток Рима состояла из самых разнообразных групп.
На фоне разложения паразитической верхушки и чрезвычай¬
ной распущенности нравов Рима, с такой силой запечатленной
в художественных произведениях Ювбнала, Петрония, Гора¬
ция, Овидия и других великих мастеров слова, возможность
«легких заработков», погони за комфортом и высвобождения
из-под деспотической власти мужа стала соблазнять и римских
аристократок. История Рима годов заката знает многочислен¬
ные факты, когда почтенные матроны, жены и дочери знатных
патрициев официально регистрировались в качестве проститу¬
ток. Придворный поэт августовской эпохи смятенно писал об
1 Цитировано по Шашкову, назв. соч,, стр. 473—474.
90
этом проникновении проституции в самые верхи римского ари¬
стократического общества:
В грехом обильный век оскверняются
Сначала браки, семьи, рождения;
Отсюда выйдя, льются беды
В нашей отчизне, во всем народе.
Учиться сладко пляске Ионии
Девице взрослой: уж приучается
Она и козням, чуть не с детства
Мысль о преступной любви лелея.
И, став женой, юных поклонников
За чашей ищет, даже без выбора,
Кого б запретною любовью,
Свет потушив, одарить украдкой.
И вот открыто (муж тут участвует)
Бежит по зову—будет ли* лавочник,
Иль капитан испанской лодки,
Щедро платящий за час позора.
Чего не портит день разрушительный!
Ведь хуже дедов паши родители,
Мы хуже их,—и подрастает
Пам поколенье еще порочней1.
История рабовладельческого общества повествует не только
о порабощении женщин, об угнетении женской половины насе¬
ления мужской, но и о резком обострении противоречий между
полами, о настойчивой борьбе, которую женщины вели за свое
освобождение. Женщина античной Греции и Рима иногда са¬
мыми окольными путями боролась за свою свободу. Она мстила
мужу-угнетателю изменой, Прелюбодеяние служило ей сред¬
ством борьбы против превращения ее в частную собственность,
в рабыню мужа-господина. Она спасалась от затворничества
и домашнего рабства, как мы видели, даже гетеризмом и про¬
ституцией. Иногда она открыто предъявляла обществу эман¬
сипационные требования и активно боролась за них, прибегая
к убийствам, заговорам и т. д. Иногда же борьба греческой
и римской женщины за свободу носила пассивный характер,
сводясь к бегству из дому, своеобразным «домашним забастов¬
кам» или даже к самоубийству.
В той или иной форме женщина классической Греции,
женщина древнего Рима настойчиво боролась за независимость,
оружие и средства этой борьбы были разпоообравны и подчас
весьма своеобразны: мы встречаемся тут и с такими явлениями,
как проникновение женщин на олимпийские игры и участие
в них, как заговор нескольких сот римских матерей с целью
отравления мужей (326 г. до пашей эры), как вторжение жен¬
щин в Капитолий с протестом против так называемого закона
Оппия, ограничившего! права женщин на роскошь, и т. д.
Эти разрозненные попытки не давали сколько-нибудь ося¬
зательных результатов в смысле изменения социального поло-
1 JNutim Гораций Флаи, Оды, пер. И. Шатерникова, иод. «Художе¬
ственная литература», М. 1935, стр. 99—100.
91
жения женщины рабовладельческого общества. Но это, конечно,
не значит, что среди рабовладельческой аристократии, среди вла¬
дельцев латифундий, среди негоциантов и промышленников
отдельные женщины или десятки их не достигали высокого
общественного положения, как например, Семиампра, заседав¬
шая в сенате наряду с консулами, или Ливия «мать отечества».
Такие явления давали повод Катону негодовать по случаю
того, что женщины «властвовали над владыками мира». «Их
влияние стало заметным на гражданских собраниях,—заме¬
чает Теодор Моммзен,—а в провинциях уже стали воздвигать
статуи римским дамам»1.
Попятно, что все это были лишь отдельные явления, отдель¬
ные факты, йе изменявшие общего униженного и порабощен¬
ного положения римской женщины.
В трагедиях Эврипида, в сатирах Аристофана, в комедиях
Плавта мы находим яркое художественное отображение эманси-
пационныхстремлений женщины рабовладельческого общества.
Аристофан, гениальный афинский поэт V в. до пашей эры,
идеолог землевладельческой аристократии, в шаржированном
виде запечатлел аргументацию, афинянки, борющейся за власть
женщины:
Я предлагаю женщинам правления
Вручить бразды. Ведь дома мы вверяем им
И деньги, и хозяйство, и ключарепье.
парят шерсть они
Над кипятком, как искони заведено.
Все, как одна. Не рвется и новизне никто.
А разве не цвела земля афинская,
Когда бы так же рассуждали граждане
И постоянно не искали нового?
А женщины стирают, как в былые дни,
И праздники справляют, как в былые дни,
Кухарничают, сидя, как в былые дни,
Коврижки запекают, как в былые дни,
Мужей своих изводят, как в былые дни,
Любовников заводят, как в былые дни,
Сластишки закупают, как в былые дни,
Винишком запивают, как в былые дни.
Им, передать должны мы все владычество,
Не споря, не расспрашивая попусту:
Да что, да как же править будут? Полную
Им власть доверим! Об одном подумайте:
Жалеть, беречь кто будет наших воинов,
Как не они, родительницы, матери?
Кто, как не мать, о хлебе позаботится?
Кто деньги раздобудет, как не женщина?
По должности дадут ли обмануть себя,
Кто с малых лет приучены обманывать?
О прочем умолчу. Совет примите мой
И жизнью жить блаженнейшею будете2.
1 Теодор Моммзен, назв. соч., стр. '»28.
* Аристофан, Комедии, пер. А. Пиотровского, изд. <Ac3demia>.
М.-Л. 1936, т. II, стр. 427—628.
92
Несмотря на карикатурность, с которой Аристофан изобра¬
жает эмансипационные требования своих современниц—Лизи-
страт и Праксагор,—его комедии отображают ту настойчивость,
с которой афинская женщина боролась за свое освобождение.
Антагонизмы и противоречия рабовладельческой формации
нашли свое отражение и в борьбе женщины против угнетения
в обществе и семье. Совершенно ясно, что эта борьба, не затра¬
гивавшая основы угнетения—Частной собственности, не могла
найти разрешения в рамках классового общества. «Новая мо¬
ногамия, развившаяся на развалинах римского мира при
смешении народов, облекла власть мужа в более мягкие формы
и дала женщинам, по крайней мере с внешней стороны, более
почетное и свободное положение, какого никогда не знала клас¬
сическая древность»1. То было лишь некоторое изменение и об¬
легчение формы угнетения, существо же ее оставалось неизмен¬
ным: привилегированное господствующее положение в семье
и обществе мужчины из среды эксплоататорских классов запол¬
няло собой всю историю классовых обществ, всех социально-
экономических формаций, через которые она проходила.
1 Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности
царства, стр. 91.
и госу-
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
СЕМЕЙНО-БРАЧНЫЕ ОТНОШЕНИЯ ПРИ ФЕОДАЛИЗМЕ
Говорить о семейно-брачной организации феодализма как
о чем-то едином отнюдь не приходится. Семья и брак у различ¬
ных классов феодальной эпохи имели организацию столь же раз¬
личную, сколь различно было и общественное бытие этих клас¬
сов. Семейно-брачная организация складывалась одним обра¬
зом среди феодальных сеньоров, другим—среди крепостных
крестьян, совершенно иным образом—среди горожан—купцов
и ремесленников. Хозяйственная жизнь каждого из этих клас¬
сов, вполне естественно, определяла характер его семейной
организации. В зависимости от того, какую роль играла жен¬
щина в хозяйстве данного класса, устанавливались ее положе¬
ние во всей социальной жизни и ее место в браке и семье.
Семья феодала носила на себе отпечаток всех тех черт, кото¬
рыми характеризовалось положение феодала в обществе. Это
положение зиждилось на феодальной собственности на землю
и на внеэкономическом принуждении, с помощью которого фео¬
дал эксплоазпровал зависимых от него крестьян и ремеслен¬
ников. Феодал был главой определенной хозяйственной еди¬
ницы, внутри которой господствовал строй натурального
хозяйства и которая была тесно связана с войнами и пригото¬
влениями к ним. В быту он проявлял себя как «прожигатель
жизни», человек, потребляющий, но не создающий ценностей.
«Семейная конституция» феодала полностью отражала черты
его социального положения. Семья была таким* же объектом
власти феодала, как и подчиненный ему вассалитет, как и за¬
висящее от него крестьянство. То были винты одной и той же
машины, которой управляла рука феодального владыки. Эта
рука, конечно, с иной силой опускалась на крестьянина, полу¬
вещь, на вассала, нижестоящего по иерархической лест¬
нице союзника, и, наконец, еще иначе на членов собствен¬
ной семьи, в чьих жилах текла благородная «сеньоральная»
кровь. Но при всех этих различиях деспотизм феодала прости¬
рался и на вассалов, и на крестьян, и нсь членов его семьи.
94
Профессия феодала—военное дело—накладывала отпечаток
на все его отношения к семье. Он переносит в нее те начала
командования, приказания, деспотического властвования и су¬
бординации, на которых строилась вся его деятельность как
во время ведения войны, так и в периоды подготовки к ней. Он
обезличивает подчиненную ему семью, превращая жену и де¬
тей в элементы принадлежащей ему собственности и расширяя
подвластный ему семейный круг путем включения в его пределы
домочадцев, обитателей барского двора; В известном трактате
Леона-Баттиста Альберти «О семье» на вопрос: «Что вы назы¬
ваете семьей?», следует ответ: «Детей, жену, а также слуг, ра¬
ботников, рабов»1.
Семья нужна феодалу как основная хозяйственная база,
опираясь на которую он будет совершать свои завоевания,
заключать дипломатические договоры, отправлять администра¬
тивные функции, устанавливать свои отношения с вышестоя¬
щим феодалом и т. д. Вот почему заключение брака между
феодалами представляет собою сделку, совершаемую исклю¬
чительно по принципу экономической целесообразности. Глава
феодальной семьи выдает свою дочь замуж за соседа, завязать
тесный союз с которым для него наиболее выгодно. Этот союз
должен упрочить хозяйственную мощь семьи, увеличить ее
богатства, обеспечить ее военную безопасность.
Личные склонности, индивидуальные симпатии, взаимное
стремление сторон при заключении брачной сделки в расчет не
принимаются. «Для рыцаря или барона,—говорит Энгельс,—
jiaK и для самого владетельного князя, женитьба является поли¬
тическим актом, делом увеличения своего могущертва при по¬
мощи новых связей; решающую роль должны были играть ин¬
тересы фамилии, а отнюдь не личные желания»2. Заключение
брака обставляется максимумом экономических гарантий.
Проф. Рудольф Кетцшке, автор известной книги по истории
хозяйственного быта средних веков, говорит: «Брак совершался
по договорному праву; если на германском севере формабрака-
похищения применялась и в раннее средневековье, то это явля¬
лось исключением. За помолвкой следовало заключение брака,
то и другое хозяйственно закрепляемое посредством приноси¬
мых при этом подношений и подарков: задаток и брачный дар
(Mahlschatz) как эквивалент приобретаемого над невестой
црава опеки и следующий за бракосочетанием «утренний
дар» мужа; сюда же относится «домашний налог» или приданое
жены («невестино сокровище») и соответствующий всему этому
адэкватный взнос из казны мужа... Поступая во владения
1 А. Я. Дживиллевое, Возрождение, собрание текстов, Гиз, 1925,
стр. 31.
а Энеельс, Происхождение семьи, частной собственности и госу¬
дарства, стр. 101.
95
мужа, все это образовывало единую хозяйственно-объединенную
массу материальных ценностей»1.
Заключение брака на социальных верхах феодализма, как
видим, было направлено к тому, чтобы обеспечить хозяйствен¬
ную устойчивость феодальной семьи. При этом брак феодалов
знаменовал собой союз двух семей, стоявших на одинаковых
ступенях иерархической лестницы и владеющих равноценными
имуществами.
Для характеристики того, что представляла собой иемья
феодала, необходимо наряду с деспотической ролью главы семьи,
ее владыки и повелителя, иметь в виду также и место, занимае¬
мое в этой семье женщиной.
Поглощенный войной и сопутствующими ей политическими
интригами и кознями, отдавая время всяческим формам орга¬
низованного хищничества, феодал предоставлял ведение домаш¬
него хозяйства жене-домоправительнице. Жена феодала часто
возглавляла весь сложный процесс руководства натуральным
хозяйством, неся самые разнообразные функции по организации
производства, наблюдению за взысканием податей, заготовле¬
нию продовольственных запасов и пр.
Как, однако, сложна и значительна ни была хозяйствен¬
ная роль женщины, в глазах ее мужа, феодального сеньора,
она была лишь второстепенной.
Деспотический, грубый, своевольный глава семьи смотрел
на жену как на всецело подчиненное ему существо. От этого
существа он требовал бесконечной покорности, которой доби¬
вался всяческими путями. Ей он поручал домашнее хозяйство,
возиться с которым у него не было ни времени, ни охоты.
Жена должна была, наконец, приносить ему потомство, необхо¬
димое и для увеличения мощи семьи и для наследования семей¬
ного имущества. Безвластная и безмолвная по отношению
к мужу-владыке, жона феодала по отношению к крепостным,
однако, играла роль не менее деспотическую, нежели ее су¬
пруг. Столь же безудержно, как и он, эксплоатировала она
крестьян, столь же беспощадно, как и он, расправлялась
с ними.
Для понимания всего семейного уклада феодализма сле¬
дует помнить, что в эту эпоху семья играет исключительно
большую хозяйственную роль. Поэтому государство берет
под свою бдительную охрану эту важнейшую клеточку обще¬
ственного организма. Оно обеспечивает раньше всего целост¬
ность и нераздробляемость семейного имущества и с этой целью
всячески укрепляет авторитет главы семейства.
Обеспечивая сохранность нераздробляемого от поколения
к поколению семейного имущества, феодальное право ввело
1 Prof, D-r Rudolf Kötzschke, Allgemeine Wirtschaftsgeschichte des
Mittelalters, Verlag von Gustav Fischer, Jena 1924, S. 28.
96
так называемый институт первородства, согласно которому со¬
стояние феодала унаследовалось его старшим сыном, стано¬
вящимся после смерти отца главой семьи. Заботы о передаче
по наследованию имущества заходят в феодальном быту так
далеко, что, по свидетельству Озанама, «в некоторых кантонах
Германии в средние века сохранился еще древний обычай,
в силу которого муж, состарившийся бездетным, приглашал
к своей жене соседа с тем, чтобы он родил ему сына»1. Анало¬
гичное правило устанавливает по отношению к мужчине, не
могущему дать своей жене ребенка, Бохумское земское право.
Феодальное государство было в высшей степени заинтере¬
совано в том, чтобы по возможности закрепить семью,сделать
ее основы незыблемыми, предохранить ее от всяческих перемен,
не только поставить ее в независимое по отношению к личности
положение, но.и наоборот, всецело подчинить личность семейному
началу. Государство преследовало цели: 1) сделать семью наибо¬
лее продуктивной хозяйственной ячейкой и 2) укреплением
$емьи способствовать росту народонаселения. Тому и другому
наилучшим образом соответствовала нерасторжимая моног&-
мия. Феодальное государство и вступает на путь провозглаше¬
ния нерасторжимой моногамии единственно моральной, един¬
ственно достойной человека, единственно «законной» брачной
формой.
В осуществлении этой цели феодальному государству
пришла на помощь феодально-христианская этика. Под идео¬
логическим прикрытием христианской морали феодальное го¬
сударство превратило моногамию в единственно допустимый
брачный институт и этот институт зиждило на всестороннем
подчинении женщины мужчине. Евангельские требования по¬
слушания жены мужу, ее безропотного подчинения ему, ее
невмешательства в общественную жизнь превращаются феодаль¬
ным государством в законодательные указания насчет места,
которое подобает занимать женщине в семейной и социальной
жизни.
И мораль и право строят свое отношение к женщине как
к существу, якобы воплощающему в себе низшие, чувственные,
животные элементы человеческого «я». Женщина—это «janua
diaboli» (ворота диавола), по известному выражению Тертул¬
лиана2. Она—извечный совратитель мужчины, виновница его
первого грехопадения. Каноническое право доходит до про-
1 Приведено у Шашкову Исторические судьбы женщин... Спб.
1872, стр. 147.
я Вот обвинительный акт, адресуемый Тертуллианом женщинам:
«Разве вы не знаете, что каждая из вас есть Ева? Приговор божий над ва¬
шим родом доселе еще жив, а потому должна продолжать жить и ваша вина.
Вы—врата к царству диавола. Вы сорвали печать запрещенного древа.
Вы первые преступили закон божий. Вы соблазнили мужчину, к которому
сам сатана не решил подступиться. Вы, играя, разрушили прообраз божий
мужчину» («De cultae Гвшгпагиш», I, 1).
7 Вольфсон С. Я.
97
возглашения, что «женщина не сотворена по первообразу бо~
жию». «Закон повелевает,—устанавливало это право,—что жен¬
щина подчинена мужу и почти является его прислугой»1, Л на
Маконском соборе 585 г. со всей надлежащей серьезностью’
дискутировался вопрос, является ли женщина человеком,
впрочем, решенный положительно большинством... одного*
голоса.
Аскетические идеалы христанства—его презрение к греш¬
ной плоти, его отрицание земных радостей и наслаждений, его
мрачная ненависть ко всему, что связано с половой любовью,—
бросали зловещий свет на женщину, вместилище и олицетворе¬
ние греховности, существо, которое, по выражению одного из;
отцов церкви, «должно покрываться краской стыда при одном
только сознании, что оно является женщиной...».
Пронизывающее всю христианскую идеологий смешанное
чувство ненависти к женщине и страха перед ней диктовала
церкви полное неприятие брака, этого «низкого состояния»,
этого «средства сладострастия». Но на этой принципиальной
позиции неприятия брака церковь, конечно, не могла удер¬
жаться. Церковь примирялась с браком как с «неизбежным
злом». Церковь должна была отказаться от идеи «рубить лес
брака топором девственности», как к этому звал Иероним.
И потому она пыталась обнести этот лес колючей изгородью
своих противоестественных догматов и антисоциальных ка¬
нонов.
Женоненавистническая идеология христианства нашла бла¬
годарную почву в среде феодальной знати, которой женщина
нужна была лишь как хозяйка дома и производительница детей.
Опираясь на истины Священного писания, вооруженный изре¬
чениями отцов церкви, повинуясь велениям соборов и пап,
феодал все более порабощал женщину. Знаменитый «Menagier
de Paris» и не менее знаменитый «Домострой» служат памятни¬
ками того, до каких пределов было доведено порабощение жен¬
щины.
В основе этого порабощения, как мы уже говорили, лежала
феодальная собственность, вызывавшая стремление феодала
приумножить свое богатство и передать его по наследству тому,
кто был его «плотью и кровью». Вот почем у этот феодал так
рьяно охраняет «верность» своей жены и так беспощадно карает
всякое ее нарушение. Измена жены—величайшее оскорбление
для феодала, и он всю свою варварскую энергию и хищниче¬
скую хитрость направляет в сторону охраны своей жены от
покушения на ее (вернее, па его) часть. С этой целью он дер¬
жит жену в теремах и замках, приставляет к ней особых тело¬
хранителей и соглядатаев, наконец, доходит до того, что наде¬
1 Каноническое право, положение ХХШ. Приведено у Müller-
Lyer, Die Familie, S. 219.
98
вает на нее в периоды своих отлучек особые пояса целомудрия
(Keuschheitsgürtel, ceinture de chastete), делающие физически
неосуществимой измену жены. Малейшего подозрения в невер¬
ности было достаточно для того, чтобы же на-изменница была
заколота кинжалом, задушена, отравлена, в лучшем случае
заточена. Государство и церковь зорко стояли па страже семей¬
ной нравственности, и по закону Сикста V муж, скрывший из¬
мену своей жены, должен был быть казнен1.
Феодальное право силилось сделать моногамию пожизнен¬
ной и нерасторжимой. Провозглашая брак одним из священ¬
ных христовых таинств, церковь делала его расторжение неосу¬
ществимым. Вот почему феодальное право обнаруживает опре¬
деленную тенденцию за супружескую измену карать, но отнюдь
не делать ее фактором, обусловливающим расторжение брака.
В ötöm отношении особенно характерные примеры даст англий¬
ское феодальное законодательство. В раннюю фазу феодализма
английское право довольствовалось тем, что предоставляло
мужу полную свободу действий по отношению к изменившей
жене: «Если какая-либо жешципа совершит прелюбодеяние,
наказание ее да будет в руках ее мужа»2^ Наказание же за пре¬
любодеяние со стороны мужа предоставлялось воле господней.
Это положение было формулировано в начале XI в. английским
епископом Эльфриком: «Подобно тому как муж карает нарушив¬
шую брак жену, бог карает нарушившего брак мужа»3.
Постепенно в феодальном законодательстве начинает укреп¬
ляться взгляд, что измена жены—это нарушение права соб¬
ственности и как таковое она требует имущественного же воз¬
мещения пострадавшему. Последствием супружеской измены
феодалы делают не расторжение брака, а материальную ком-
пбнеацию. Вот несколько руководящих правовых принципов
английского законодательства X—XI вв. по отому поводу;
«Если свободный будет лежать с женой свободного, то он дол¬
жен уплатить (ему) выкуп (вергельд) и достать ему другую жену
за свои собственные деньги и доставить ее отому другому
домой». «Если кто нарушает брак с женой господина 1200, то
должен оы ото искупить 120 шиллингами, пред господином 600
должен он искупить (вину) 100 шиллингами; у обыкновенного
свободного человека 40 шиллингами...» 4.
Канонические принципы нерасторжимости брака начинают
все сильнее проникать в светское законодательство. XII вок
переводит па язык светского права положение, которое явля¬
лось отправным пунктом всех канонических постановлений
о расторжении брака: «Того, что соединил господь, не может
1 Шпиков, цит. соч., стр. 152.
2 «Confcssionale Pseudo Egbert, dargestellt von Joseph Freisen
Paderborn 1919, В. II, S. 22.
3 Там же, стр. 22.
4 Там же, стр. 21.
99
разъединить человек». Отныне всякое расторжение брака
строго возбраняется не только церковью, но и государством.
Феодальное государство рука об руку с католической цер¬
ковью старалось превратить брак в организацию порабощения
человеческой личности, пыталось подавить и уничтожить чув¬
ство половой любви.
Но чувство это, которому был прегражден путь папскими
посланиями и королевскими декретами, пробивало, однако, себе
дорогу через все плотины лживой и противоестественной морали
классовых верхов феодализма. Не имея возможности напра¬
виться по широкому руслу гласности, оно устремилось по ты¬
сячам подземных каналов, извилистыми, зигзагообразным^
путями достигая своей цели. Государство требовало и церковь
проповедывала «надеть ярмо на тела, чтобы достичь свободы
душ». Конечным результатом этого требования было то, что
и «тела» и «души» попадали во власть эротики.
Феодалы приставляли к своим женам евнухов, но жены на¬
ходили способы усыплять их бдительность; они надевали на
жен пояса целомудрия, но жены умудрялись добывать ключи
к этим поясам... Генеология сеньоральных домов пестрит име¬
нами сотен и тысяч побочных детей. Хроники, касающиеся
сеньоров, повествуют о «необузданности чресл от первых вол¬
нений юности до самой старости»1. Графские дочери проникают
к гостящим у их отцов рыцарям и принуждают их к сближе¬
нию. Ближайшее родство не служит препятствием половой
связи. В замках и дворцах разыгрываются разнуэданнейшие
оргии, изобретаются противоестественные формы половой
жизни, придумываются изощренные споосбы сексуальных
извращений. О мужских и женских монастырях эпохи феода¬
лизма даже наиболее богобоязненные историки отзываются
как о публичных домах худшего пошиба. Таков был «порочный
эрос» феодализма, ублюдок, рожденный от связи феодального
дворянства с католической церковью.
Своеобразной реакцией на феодальный брак, построенный
на грубом расчете и лишенный всякого интимного чувства, пре¬
вращавший жену в экономку и производительницу детей, яви¬
лась рыцарская любовь.
Рыцарская любовь вошла в историю, овеянная ореолом
романтических измышлений и поэтических гипербол последую¬
щих поколений. Ее идеализировали и поэты, и художники,
и многочисленные историки. От нее отметалось то уродливое,
нелепое, жалкое, что ей сопутствовало, ее освобождали от тех
извращений и той разнузданности, которые она часто призвана
была прикрыть, в ней искусственно выпячивали элементы само¬
отверженности, преданности, героизма, неясности и высокого
1 Выражение из хроники Адрского каноника Ламберта, написанной
в начале ХШ в. («Средневековый быт», сборник, изд. «Время», Л. 1925,
стр. 35).
100
личного чувства. Все это, конечно, создало преувеличенное
и неправильное представление о том, чем была в действитель¬
ности рыцарская любовь.
Положительной стороной этого своеобразного явления
было то, что под его личиной прорвалось наружу глубокое лю¬
бовное чувство, свободное и от элементов сделки и от того пато¬
логического презрения к половому влечению, которое нашло
свое выражение в средневековом аскетизме. Энгельс особенно
подчеркивает, что «первая появившаяся в истории форма поло¬
вой любви, как страсть, и притом страсть, доступная любому
человеку (по крайней мере, из господствующих классов), как
высшая форма полового влечения,—что и придает ей ее специ¬
фический характер,—эта первая ее форма, рыцарская любовь
средних веков, отнюдь не была супружеской любовью»1.
Рыцарская любовь начиналась с избрания рыцарем дамы
своего сердца. Он добровольно принимал па себя по отношению
к пей вассальные обязанности sui generis. Он должен был так же
беспрекословно подчиняться своей даме, как вассал сюзерену,
должен был хранить по отношению к ней беззаветную предан¬
ность, стоять на страже ее интересов.
Рьщарь служит свое# даме ради ее любви. Эта любовь
в первые годы рыцарства рисуется как самое отдаленное, пла¬
тоническое, мгновенное соприкосновение душ, лишенное ка¬
ких бы то ни было элементов чувственности. Рыцарь мечтает
о том, «чтобы только коснуться рукой ее платья», и заверяет
пером Вольфрама фон-Эшенбаха, что ему этого прикосновения
«было бы довольно на всю жизнь». Улыбка любимой женщины,
ее благосклонный взгляд, брошенные ею кольцо или шарф могут
на всю жизнь осчастливить рыцаря, навсегда превратить его
в одержимого манией служения своей госпоже:
Жил на свете рыцарь бедный,
Молчаливый и простой,
С виду сумрачный и бледный,
Духом смелый и прямой.
Он имел одно виденье,
Непостижное уму,
И глубоко впечатленье
В сердце врезалось ему2.
Не было того сумасбродства, на которое рыцарь не был бы
готов во имя туманной мечты о своей даме сердца, той дикой
выходки, того извращения, на которое он не был бы способен
за желанную улыбку. Во имя служения даме сердца рыцарь
отправлялся в походы (нередко, впрочем, доставлявшие этой
даме значительные выгоды), дрался на турнирах, пил воду,
в которой.купалась его госпожа, селился среди прокаженных,
1 Энгельс^ Происхождение семьи, частной собственности и госу¬
дарства, стр. 92.
8 Пушкин^ Сцены из рыцарских времен.
101
уродовал и калечил себя... Рыцарское служение дамам приво¬
дило к особым эпидемиям «любовного безумия», во время кото¬
рых флагелланты истязали себя во имя любви к присутствовав¬
шим при их самобичевании «королевам сердца»...
Однако истинная природа рыцарской любви обнаружилась
тогда, когда ее носители начали требовать от предметов своего
поклонения более реальных доказательств взаимности, нежели
право прикосновения к платью или мимолетная улыбка. «Беско¬
рыстное» служение даме своего сердца становится тягостным,
и не один рыцарь, подобно герцогу Иоанну Брабантскому, на¬
чинает жаловаться:
Jmmer dienen ohne Lohn—
Das ist jämmerlich1.
Очень хорошо отражено стремление рыцаря расширить
свою любовь к дамо сердца за пределы одного, с ее стороны, пла¬
тонического покровительства в переписке, относящейся ко вре¬
мени около 1170 г. и сохранившейся в собрании писем монаха
Вернера из Тегернзе. Переписка эта опубликована Густавом
Фрейтагом в его «Картинах средневековой жизни»2. Автор
писем бросает своей возлюбленной обвинения: «ты протянула ко
мне ветви твоих слов», и жалуется, что он ие может «сорвать
и попробовать пи одного плода с твоего дерева». «Поистине,—
пишет он,—это евангельская бесплодная смоковница и поэти¬
ческая мечта без серьезного содержания»,
Покрывало мечтательности, земной отрешенности и беско¬
рыстного обожания быстро спадает с рыцарской любви. Она
начинает проявлять себя, как та «высшая форма, полового вле¬
чения», о которой говорил Энгельс. И именно в этом виде рыцар¬
ская любовь становится реакцией на брак-сделку и аскетиче¬
ское умерщвление плоти. Наградой рыцарской любви стано¬
вится совместное ложе с дамой сердца. И так как дама сердца
всегда является чьей-либо женой, то рыцарю приходится упо¬
треблять огромные усилия, чтобы, несмотря на бдительнейший
надзор, котороый был учрежден за женами феодалов, добиться
своего. Рыцарская любовь начинает выступать с открытым за¬
бралом, под лозунгом «любовь ни в чем не может отказывать
любви». Опа открыто противопоставляет себя браку. «Любовь
свободна; она получает законы только от самой себя; поэтому ее
и не может быть в браке, где она становится обязанностью»—•
таковы новые идеи, распространителями которых становятся
рыцари и дамы их сердца, сочиняющие «утренние песни».
Нарушение супружеской верности возводится таким образом
в систему, и в этом смысле следует понять известные слова Эн¬
гельса, что средневековье начинается там, где древность остано¬
1 «Вечно служить бое вознаграждения—это плачевно».
1 Густав Фрейтаг, Картины из средневековой жизни, изд. Глазунова,
М. 1868. стр. 349—356.
102
вилась в своих зачатках половой любви,—с прелюбодеяния Ры¬
царская любовь превратилась в явление противостоящее фео¬
дальному браку и его расшатывавшее1. И поэтому буржуазные
оруженосцы «священного брака и крепкой семьи» еще в наше
время сокрушаются и душевно скорбят о том, что «средне¬
вековая любовь (Minne) и брак ничего общего не имели
между собой, что любовь эта обреталась вне дома и вне
семьи»2.
Но в то же время мы достаточно далеки и от того, чтобы
преувеличивать роль рыцарской любви па общем фоне семейно¬
брачной организации феодализма, и от того, чтобы идеализиро¬
вать ее содержание. Рыцарская любовь была ведь распростра¬
нена среди количественно ничтожной прослойки населения,
и к тому же значительная часть служителей этой любви состояла
из грубых молодцов, проводивших время в поединках и пьянках.
После сказанного о семейно-брачных отношениях в среде
феодального дворянства попытаемся выяснить, как сложились
эти же отношения среди крестьян.
Говорить о браке и семье в среде феодального крестьянства
можно лишь, помня о том, что и заключение брака и весь строй
крестьянской семьи находились в сильнейшей зависимости от
такого внешнего, не поддающегося учету фактора, каким яв¬
ляется помещичий произвол.
На заключение брака между своими крепостными феодал
смотрел как на средство увеличить принадлежавшую ему рабо¬
чую силу. Заинтересованный в заключении этих браков, феодаль¬
ный сеньор распоряжался ими, руководствуясь исключительно
соображениями своей личной выгоды. «Они,—говорит Шашков
о феодалах,—смотрели на брак простонародья как на случку
лошадей или собак, полезную для них, феодалов, произведением
па свет потомства»3.
Любой достигший 18-летнего возраста крестьянин и любая
достигшая 14-летнего возраста крестьянка могли быть принуж¬
дены феодалом к вступлению в брак, причем супруги подбира¬
лись по его усмотрению. Точно так же феодалу принадлежало
право понудить любого овдовевшего крестьянина (крестьянку)
к вступлению в брак по его, феодала, усмотрению. Феодал был
кровно заинтересован в том, чтобы росло количество принадле¬
жавших ему «душ», а для этого ему необходимо было зорко сле-
х-Рыцарская любовь впоследствии породила и полиандрическую
форму, известную под именем цицесбеата. При цицесбеате знатные дамы
наряду с основным мужем имели и побочных мужей. Право на побочного
мужа итальянские аристократки оговаривали даже в брачном контракте.
8 D-r Vulerian Tornius. Dio Dame, Zeltenbücheroi Leipzig 1920,
S. 14.
1 Шашков, цит. соч., стр. 156—157.
103
дить за тем, чтобы никто из подвластных ему не оставался вне
процесса увеличения принадлежащего ему населения.
Но вмешательство феодала в семейную жизнь крестьян
далеко не исчерпывалось заключением браков. Оно шло
гораздо дальше.
Общее правовое положение крестьянина, находившегося
в крепостной зависимости от помещика, делало последнего не
только распорядителем крестьянского труда и имущества, но
давало феодалу и широкие возможности сексуального исполь¬
зования крестьян.
Воплощением этой эксплоатации и было знаменитое jus.
primae noctis (право первойночи). Jus primae noctis как бы сим¬
волизировало принадлежащее феодалу право распоряжаться
телом его крепостных. Оно состояло в том, что феодал проводил
первую ночь с каждой девушкой, вышедшей замуж за «его»
крестьянина, и лишал ее девственности, что он, по образному
выражению декрета императора Максимина, должен быть «пред-
вкусителем во всех свадьбах» (ut ipse in omnihus nuptiis praehus-
tator esset). Характерно, что этот неоспоримый, веками господ¬
ствовавший исторический факт был взят под подозрение рядом
буржуазных юристов. Карл Шмидт, Джункович и другие пыта¬
лись взять под сомнение jus primae noctis, указывая, что то
был не правовой институт, а злоупотребление своей властью со
стороны помещиков1. Испещренная казуистическими ухищре¬
ниями «юридическая» аргументация Шмидта и Джунковича на¬
ходится в полном противоречии с действительностью. Право
первой ночи было широко распространенным правовым инсти¬
тутом феодальной эпохи, уходящим отдаленными историческими
корнями еще в античность. Этот институт находит свое под¬
тверждение в целом ряде законодательных актов. Так, например,
в Шотландии король Эвену с III издал закон, согласно которому
дворяне получали соответствующее право по отношению к не¬
вестам всех своих крепостных. Это право было видоизменено
в 1075 г. (по другой версии в 1096 г.) королем Малькольмом,
установившим уплату особой суммы pro redemptione virginitätis.
Аналогичные акты были изданы во Франции. Jus primae noctis
содержится также в актах швейцарского и германского зако¬
нодательств вплоть до XVI в., в последнем далее несколько позже.
Право первой ночи считалось такой неотъемлемой привилегией
феодала, что он мог и передоверять его другому лицу, часто на¬
правляя к невесте вступающего в брак крепостного взамен себя
своего управляющего» С разложением феодализма начала появ¬
ляться возможность замены jus primae noctis материальной по¬
винностью. Так, Макс Бауэр приводит два документа, изданных
в немецкой Швейцарии, один в 1538 г., другой в 1543 г. Первый
1 Karl Schmidt^ Jus primae noctis, eine geschichtliche Untersu¬
chung, Freiburg 1881; M. Zunkowicz, Jus primae noctis. Geschlecht und
Gesellschaft, 1906, В. II.
004
документ, изданный в Цюрихском кантоне, устанавливает право
господина или его уполномоченного провести первую ночь
с женой крепостного. Тот же документ провозглашает, что «если
он (крепостной) этого не пожелает, то он должен дать господину
4 и 3 цюрихских пфеннига». Тожественный принцип устанав¬
ливает и другой документ. В Westhümor Якова Гримма содер¬
жится следующий, приводимый Бебелем, текст: «Но что каса¬
ется дворовых людей, то тот из них, кто хочет жениться, должен
пригласить управляющего, а также его жену, и управляющий
должен привезти па свадьбу воз дров, а также управляющий
и его жена должны принести четверть свиного жаркого, и когда
свадьба кончится, то жених должен предоставить управляющему
провести с женой первую ночь или должен откупиться шестью
шиллингами и четырьмя пфеннигами»1.
Духовные сеньоры, эти капуцины сексуальной доброде¬
тели, пользовались jus primae noctis не менее широко, чем их
светские соратники. Согласно архиву швабского монастыря
Адельберг, относящемуся к 1496 г., крепостные местности Борт¬
линген были подчинены jus primae noctis, от которого они могли
откупаться. Решающей ролью феодала при заключении брака
крестьян и правом первой ночи не исчерпывалось вмешатель¬
ство феодалов в семейную жизнь крепостных. Та всесторонняя
зависимость, в которой находился крепостной от помещика,
уничтожала почти все препятствия на пути сексуальных вож¬
делений. Часто так называемые женские дома, в которых нахо¬
дились спальные помещения дворовых крестьянок, служили
для феодала своеобразными гаремами.
После всего сказанного относительно права феодала распоря¬
жаться заключением браков между зависимыми от него крестья¬
нами и его почти безграничной возможности вмешиваться в их
сексуальную жизнь должно быть ясно, в каких условиях скла¬
дывалась семейно-брачная организация крепостного и зави¬
симого крестьянства. Эта организация существовала постольку,,
поскольку с ней мирились интересы, воля и произвол отдель¬
ных феодалов.
Но поскольку крестьянская семья существовала, положение
женщины и внутри ее также было достаточно тягостным. Жена
была всецело подчинена мужу и выполняла ряд тяжелых хозяй¬
ственных функций—на ней лежали и обработка земли, и жатва,
и уход за скотом, и ткачество, и множество других обязанно¬
стей, невыполнение которых жестоко каралось отцом, мужем,
свекровью. Но главное требование, которое предъявлялось
жоне,—это доставлять семье новых членов. Бездетная жена по¬
зорила мужа и всю его семью. Поэтому, если причиной бездет¬
ности являлся муж, он был обязан принять все меры к тому,
чтобы у его жены появилось потомство. Вот какие, например,
* Цитирую по Бебелю, Женщина и социализм, Гиэ, 1923, стр. 97.
105
предписания содержит на этот счет бохумское право. «Муж»
имеющий здоровую жену и неспособный удовлетворить ее
женское право, пусть приведет ее к соседу, а если и этот не
в состоянии ей помочь, то пусть муж ее бережно возьмет на
руки, не делая ей больно (не избивая за то, что у нее нет детей)
и пусть опустит вниз (т. е. в нижний этаж, где останавлива¬
лись обыкновенно гости.—С. В.), оставив ее там на пять
часов, и позовет других людей на помощь; а если и тогда
нельзя помочь, пусть он бережно поднимет и снова опустит,
не делая ей больно, пусть даст новое платье и кошелек с день¬
гами для пропитания и пошлет ее на ярмарку; а если и тогда
ей нельзя помочьт то пусть ей помогут тысяча чертей»1.
Следует отмстить, что, несмотря на всю подавляющую тя-
жесть внешних условий, в которых находилась крестьянская
семья в феодальную эпоху, именно в крестьянской среде, боль¬
ше нежели в другой социальной группе, половые отношения
слагались под влиянием личной склонности. И хотя нити любви
могли быть ежеминутно оборваны властной рукой феодала,
соединявшего и разъединявшего крепостных по капризу своей
воли, эти нити нередко протягивались между крестьянской мо¬
лодежью. Народные песни служат красноречивым памятником
•тех жестоких конфликтов, которые на этой почве разыгрыва¬
лись и которые в ряде случаев приводили к самоубийству
влюбленных, не имевших возможности распоряжаться своей
еудьбой. И если Энгельс относит возникновение половой
любви к началу средних веков, то надо сказать, что эта любовь
пустила свои ростки также и в крестьянской почве, в той
-самой деревне, которую топтал тяжелый сапог феодала.
Переходя к феодальному городу, мы должны остановиться
на семейно-брачной организации двух основных городских
групп феодализма: купечества и ремесленников.
В купеческой среде, как и среди феодального дворянства,
-брак в основном был делом экономической выгоды. В упоминав¬
шемся уже трактате Альберти «О семье» Джаноццо говорит:
«Чтобы устроить семью, ищут состояния»2. И купец-горожанин,
вступая в брак, раньше всего «искал состояния». Материаль¬
ная выгода становится решающим фактором, перед которым сту¬
шевываются чисто-семейные мотивы. Как поет Фрейданк в од¬
ном, приводимом Зомбартом, стихотворении:
На любовь только и па наживу
Направлено стремление всего света;
Но все же для большинства
1 Приведено у II. Кушнера. Очерк развития общественных форм,
изд. Ком. унив. им. Свердлова, М. 1927, сФр. 556.
9 А. К. Дживиллегоа. Возрождение, собрание текстов, Гиз, 1925,
стр. 31.
106
Нажива еще слаще любви.
Как бы ни любили жену и детей,
Наживу любят еще сильней...
Если феодалы заключают браки в целях объединения ве*
ыельных участков или ради дипломатического сближения двух
сеньоральных родов, то купеческий брак чаще всего продикто¬
ван стремлением слить капиталы, увеличить торговый оборот
и т. д. В купеческой семье жена означала раньше всего домо¬
хозяйку. К ней предъявлялись требования хозяйственности,
бережливости («Расчетливость—святая вещь»,—Альберти) и без¬
упречной верности мужу. Последняя была необходима и потому,
что ее нарушение колебало бы священный принцип частной соб¬
ственности, и потому, что измена супруги повела бы к отвле¬
чению домохозяйки от ее непосредственной задачи—быть
экономкой мужа и организатором домашнего хозяйства. Домо¬
водство же в ту эпоху представлялось делом довольно сложным.
оПрясть, белить, готовить хлеб и варить пиво,—говорит Бю-
хер,—все это составляло обязанности женщины даже в городах;
портной, сапожник, столяр, плотник работали на дому; значи¬
тельная часть продуктов, которые мы в настоящее время поку¬
паем готовыми, приготовлялись женщинами»1. Но все же это
были функции потребительского характера, ибо в домашнем
хозяйстве купца изготовлялось лишь то, что в его же пределах
и потреблялось. Ценности же приобретал и производил лишь
глава семьи, торговавший с далекими странами. В силу своей
профессии он нередко отправлялся в далекие края и надолго
оставлял семью. Эти периодические отлучки мужа позволяли
купеческой жене систематически нарушать завет верности.
То были моменты, когда рушились семейные традиции, и жена
старалась в обществе разбитного приказчика пли другого при¬
глянувшегося молодчика компенсировать себя за годы, коротае¬
мые под недреманным оком верховной носительницы семейной
нравственности—свекрови, и под реальной угрозой того, что
мужняя дубина загуляет по ее спине.
Не приходится говорить о том, что во время своих деловых
поездок ухари-купцы, удалые молодцы, также вели не совсем
целомудренный образ жизни. Опи были одними из главных поку¬
пателей женского тела, продажной любви и ласки. Но это не
мешало им по возвращении домой с прежним усердием стоять
на страже священных устоев семейной нравственности и под
влиянием церковных внушений о женщине—«сосуде диаволь¬
ском» слагать поговорки о том, что «где женщина управляет до¬
мом, там прислуживает чорт», что «нельзя верить женщине дажо
тогда, когда она мертва» и т. д. и т. д.
1 Карл Бюхср, Женский вопрос в средние века, пер. Л. С. Зака,
Харьков 1908, стр. 13.
107
Семья ремесленника представляла собой организацию у
сильно отличавшуюся от всех других видов семейной орга¬
низации феодализма. Ремесленный быт не приводил к изоляции
женщины от внешнего мира и производительного труда, как это
было с женщинами из феодальной и купеческой среды. Дочь
ремесленника росла в условиях относительной свободы, ее не
давила деспотическая власть отца. В отличие от дочери сеньора
она не была взращиваемым в замковых и теремных теплицах
безропотным и безвольным существом. Ее судьба не зависела
в такой мере, как судьба женщины из помещичьей или купе¬
ческой семьи, от «высоких» соображений тонкой дипломатии
и «низких» мотивов неприкрытого экономического расчета.
Она нередко могла проявить и свои склонности и свою волю
при заключении брака.
Решающее влияние на строй семьи ремесленника оказало
то обстоятельство, что женщина выполняла в этой семье важ¬
ные хозяйственные функции, что она бывала иногда не только
помощником, но и компаньоном своего мужа по работе. Жена
и дочь сплошь и рядом делили с главой семейства его труд,
а после смерти мужа жена получала право продолжать его
дело. Но особенно важную роль в установлении отношений по¬
лов в ремесленной среде сыграло то обстоятельство, что жен¬
щина при господстве ремесленного производства заняла в тру¬
довом процессе весьма важное место. В работе Карла Бюхера
«Женский вопрос в средние века» мы находим многочисленные
данные, подтверждающие это положение. Данные эти указы¬
вают, что значительное количество женщин работало в ремесле
или в качестве наемных работниц или в собственных ремеслен¬
ных предприятиях. Из областей, в которых широко применялся
женский труд, на первом месте стояла текстильная промыш¬
ленность. Данные Бюхера показывают, что в шерстопрядиль¬
нях существовал громадный контингент работниц—чесальщиц,
прядильщиц, мотальщиц, шпульниц1. В Кельне существовал
особый цех мотальщиц; они должны были учиться 6 лет, и ни
одна мастерица не имела права держать больше 3 работниц.
В ткацком ремесле мы также находим немало женщин. Женщины
занимались в средние века и некоторыми другими ремеслами.
Перечень тех цеховых ремесел, в которых применялся женский
труд, содержит следующие профессии: скорняки (во Франк¬
фурте и силезских городах), пекари (в среднерейнских городах),
вышивальщики гербов, поясники (Кельн, Страссбург), реме¬
сленники (Бремен), щеточники (Любек), суконщики (Франк¬
фурт), кожевники (Нюренберг), золотопряды и золотобиты
(Кельн)2.
1 Карл Бюхер, Женский вопрос в средние века, пер. Л. С. Зака^
Харьков 1908» стр. 16.
а Там же, стр. 18.
108
Значительная роль, которую женщина играла в производ¬
ственном процессе средневекового города, несомненно отра¬
вилась и на ее положении в браке. Между пей и мужем склады¬
вались отношения, выгодно отличавшиеся в ее пользу от того,
•что присходило в других социальных слоях феодального обще¬
ства.
Однако такое положение длилось не слитком долго. С того
времени, как началось разложение цехов, зашаталась и. семья
ремесленника. Нужда, которая начала стучаться в двери ремес¬
ленной мастерской, вносила раздор и в семью ремесленника.
На почве отсутствия необходимых средств к существованию от¬
ношения между мужем и женой становятся напряженными. Не¬
редко дело доходит даже до настоящей «домашней войны»,
па манер той, которая описана в старинном немецком сочинении
«О злых женщинах».
Начавшаяся с разложением цехов дезорганизация семьи
ремесленника представляла собой серьезную угрозу всему це¬
ховому укладу. С целью упрочения пошатнувшихся семейных
устоев цеховые корпорации стали прибегать к искусственному
поднятию авторитета мужа в семье. Публичные права женщины,
ее влияние на общественную жизнь начинают все более урезы¬
ваться. Цеховые корпорации вместе с тем стараются внедрить
и в семью ремесленника принцип, который с такой гнетущей
силой торжествовал в феодальной и купеческой семье: «Жена
да боится мужа своего». Муж объявляется «утешением и господи¬
ном жены», «хозяином ее тела и состояния».
Останавливаясь на семейно-брачной организации в ремес¬
ленной среде, следует отметить то характерное явление, что
огромный процент ремесленников не имел возможности всту¬
пать в брак и обзаводиться семьей. При вступлении в брак ремес¬
ленник должен был доказать,что он имеет самостоятельный источ¬
ник существования. Подмастерью вовсе запрещалось вступать
в брак. Благодаря замкнутости цехов и ограниченности числа
ремесленных и торговых заведений в XIV и XV вв. образова¬
лись целые группы людей, лишенных всякой надежды на до¬
стижение самостоятельности и на семейное счастье. Подмастерья
были обречены на состояние, которое характеризуется как «обя¬
занность целибата». Этот «принудительный целибат» был уста¬
новлен с целью сохранить подмастерья в том предприятии, где
он работал, и предупредить его отрыв от мастера. Вместе с тем
строго карались и любовные отношения между подмастерьем
и дочерью мастера, дабы последний не был вынужден вступать
в родственную связь с неимущим женихом. Наоборот, женитьба
подмастерья на вдове своего патрона не только допускалась,
но и поощрялась: ото содействовало сохранению предприятия,
лишившегося главы.
Крайние затруднения, с которыми было сопряжено вступ¬
ление в брак значительной прослойки городского населения,
109
затруднения, иногда граничившие с запретом, заставляли чле¬
нов этой прослойки искать иных путей для удовлетворения
сексуальной потребности. Таким образом принудительный це¬
либат подмастерьев наряду с другими, более значительными
факторами был одной из причин широкого распространения,
проституции в средние века.
Средневековый город оказался весьма благодарной почвой
для распространения проституции по целому ряду причин.
Помимо принудительного безбрачия подмастерьев сюда отно¬
сятся: 1) приток в города /Значительного числа женщин, из
феодальной деревни бежавших из-под ига феодалов и не могу¬
щих, подобно мужчинам, поступать в чьи-либо войска, 2) затруд¬
ненность доступа женщины в ремесло вследствие цеховой
организации, в которую можно было проникнуть только при
наличии политических прав, которых женщины были лишены,
3) частые наезды в города феодальной знати и купечества г
искавших случая «поразвлечься», 4) резкое преобладание жен¬
ской части городского населения над мужской в результате
гибели мужчин во всякого рода военных предприятиях, в част¬
ности в крестовых походах, а также высокой смертности мужчин^
обусловленной тяжелыми условиями труда в производстве. Все
это создавало, с одной стороны, повышенный спрос, а с другой
стороны, вынуждало обращаться к продаже этого тела как
к единственно возможному источнику существования.
Наряду с лицемерными попытками борьбы с общественной
безнравственностью и «противным духу истинного христианства»
развратом феодальное государство начинает самым бесцеремон¬
ным образом использовать проституцию как эксплоатируемый
государством промысел и важный источник фискального обо¬
гащения.
Не приходится говорить о том значении, которое придав
валось обслуживанию проститутками средневековых армий во
время крестовых походов. Так, при первом крестовом походе
в «святую землю» следовало под начальством Вильгельма Раз¬
вратника 3 тыс. проституток. Готфрид Бульонский имел в своей
свито 2 тыс. проституток. Во время второго похода количество
проституток достигло особой значительности в войсках Людо¬
вика VII. Барбаросса захватил с собой во время третьего похода
не менее 500 проституток и т. дА
Очень характерно, что эти женщины использовались не
только в сексуальном отношении. В «Военной книге» Леонарда
Фроншпергера содержатся любопытные йравила, регулирую¬
щие обязанности прикрепленных к войскам женщин, так назы-
1 Wolfgang Sorge, Geschichte der Prostitution, Verlag Pothof, Berlin
1919, S. 270.
110
ваемых «Weibel». Там указывается, например, что «обязанность
обозных женщин состоит в том, чтобы ухаживать за госпо¬
дами, снабжать их всем нужным, варить, готовить, стирать,
особенно ухаживать за больными, на поле битвы бегать куда на¬
до, приносить пищу, питье, корм для лошадей». «Если войско
где-либо долго стояло, то на их обязанности лежала чистка
ретирад и т. п. Где требовалось засыпать рвы, пруды и ямы,
поправить дороги ит. п., они должны были тащить кустарник,
хворост, глину и вообще ни в чем не отказывать войску, под
страхом наказания».
Эта многочисленная женская свита ландскнехтов состав¬
ляла полезную и даже необходимую составную часть тогдашней
военной организации; неудивительно поэтому, что войско гер¬
цога Альбы во время похода в Нидерланды имело 400 женщин
конных и 800 пеших, которые были разделены на отряды и стояли
в строю под своими знаменами. «Для каждой из них был опре¬
делен ранг ее любовников, соответственно ее красоте и проис-
хожденшо, и никто под угрозой наказания не смел переступать
эти границы»1. В самом же городе, как мы говорили, прости-
туция стала одним из важных промыслов, к эксплоатации кото¬
рого фиск перешел очень быстро. На путь регламентирования
проституции вступили раньше всего Франция, а вслед за ней
Англия. Филипц-Август первый регламентировал проститу¬
цию, установив особую должность—Rex Ribaldorum, высшего
руководителя делом проституции, в функции которого входили
установление необходимого для определенной местности числа
проституток в специально организуемых публичных домах в кон¬
троль регулярного поступления налогов за проституирование2
С этого времени публичный дом становится одним из важ¬
нейших учреждений феодального города. Он строится городским
управлением или сеньором. Если в раннее средневековье дом
терпимости представляет собой еще частное предприятие, то
впоследствии он становится учреждением государственным.
Государство начинает монополизировать проституцию и предо¬
ставляет эксплоатацию домов терпимости арендаторам-концес¬
сионерам. Общее же наблюдение за домами оставалось в руках
городского управления, которое иногда даже непосредственно
руководило домом через специального чиновника. Проститутки
же организуются в особые цехи. При этом городские власти
сурово обрушивались на виецеховых «свободных» проституток,
т. е. промышлявших вне публичных домов. С этими конкурент¬
ками государственной монополии власть расправлялась как
с «нарушительницами общественной нравственности», «сеятель¬
ницами разврата» и пр. По обычаям того времени это означало
плети, экзекуцию, клеймение, изгнание.
1 Карл Бюхср, цит. соч., стр. 39.
* Там ясе, стр. 273.
Владельцы проституционной регалии очень ревниво обе¬
регали ее, ибо она была одной из основных доходных статей
города или феодала. Проституция была необходимым дополне¬
нием семейно-брачной организации феодализма. О семье и браке
феодализма так же невозможно говорить, обходя молчанием
проституцию этой эпохи, как нельзя этого сделать и касательно
семейно-брачной организации капитализма. И та и другая высту¬
пают в действительном свете лишь рядом со своей верной спут¬
ницей.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
СЕМЕЙНО-БРАЧНЫЕ ОТНОШЕНИЯ ПРИ КАПИТАЛИЗМЕ
Подчеркнув в «Капитален, что «крупная промышленность
разрушает вместе с экономическим базисом старой семьи и со¬
ответствующего ему семейного труда и старые семейные отно¬
шения»1, Карл Маркс указал на то, что промышленный капи¬
тализм преобразует семью.
Для уяснения этого процесса надо иметь в виду в первую
очередь следующие основные факты.
1. Вовлечение капиталом женского труда в сферу своей
эксплоатации. Появление значительных кадров женщин, источ¬
ником существования которых является наемный труд.
2. Распространение капитализмом эксплоатации рабочего
на всех членов его семьи—различия пола и возраста утрачивают
в условиях капиталистической эксплоатации общественное зна¬
чение.
3. Подчинение в среде буржуазии брака общим законам ка¬
питалистического рынка, превращение его в обычную экономи¬
ческую сделку.
4. Лишение семьи в среде эксплоататорских классов ее
производственных функций, отходящих к капиталистическим
предприятиям.
В эпоху, когда буржуазия вступала на историческую арену,
когда она выполняла исторически-прогрессивную роль, брак
еще был овеян в ее глазах определенным ореолом.
Перед буржуазией в пору ее исторической юности, когда
она только начала выступать в роли общественного гегемона,
с большой силой стал ряд вопросов, ярко очерченных Энгельсом.
«Разве двое молодых людей, которым предстояло соединиться,
не имели права свободно располагать самими собою, своим те¬
лом и его органами? Разве благодаря рыцарству не вошла
в моду половая любовь, и разве, в противоположность рыцар-
1 Маркс, Капитал, 1936, т. I, стр. 407.
3 Вольфсон, С. Я.
113
ской любви, связанной с прелюбодеянием, супружеская любовь
не была ее правильной буржуазной формой? Но если долг су¬
пругов любить друг друга, то разве не должны любящие друг
друга сочетаться браком, не думая ни о ком другом? И разве
это право любящих не стоит выше права родителей, родствен¬
ников и иных обычных брачных маклеров и сводников?»1.
В период своей молодости буржуазия могла позволять себе
роскошь постановки этих вопросов. Она могла распространить
право свободных договоров и на договор брака. Она могла де¬
кларировать и свободу брака. «Брак оставался классовым бра¬
ком, но в пределах класса за сторонами была признана изве¬
стная степень свободы выбора. И на бумаге, в нравственной
теории и в поэтических описаниях, ничто не признавалось столь
незыблемо прочным, как безнравственность всякого брака, не
покоющегося на взаимной половой любви и действительном
согласии супругов. Одним словом, брак по любви был провоз¬
глашен правом человека и притом не только droit de Vhomme
(правом мужчины.—Ред. ИМЭЛ) в данном случае, но также
и droit delafemme (правом женщины.—Ред. ИМЭЛ)2.
Но то были лишь принципы, которые буржуазия могла на
заре своей исторической жизни провозгласить, но осуществить
которые она, конечно, не могла в силу своей классовой природы.
И, начавшая с провозглашения брака по любви, буржуазия
кончила установлением брака по деньгам. Она поставила брак
на службу барышу, наживе, чистогану, она превратцла брак
п любовь во взаимно исключающие понятия, сделала их вра¬
гами.
Буржуа живет,чтобы хозяйствовать, чтобы сберегать. Хо¬
зяйствуя и сберегая, он покупает любовь, т. е., конечно, не
любовь, а ее видимость—суррогат любви. На этой основе и зиж¬
дет буржуа свой брак. Брак должен иметь под собой прочную-
экономическую базу, он должен быть подчинен верховному
принципу материального благополучия. Остальное приложится.
По доброй буржуазной поговорке: «Erst kommen die Güter,
dann die Gemüter» («Сначала должно притти богатство, за ним
последуют и добрые чувства»).
Буржуа делает брак средством обогащения. С его помощью
он старается подняться по ступеням социальной лестницы. При
его помощи он «делает жизнь», т. е. обзаводится домашней обста¬
новкой, виллой, автомобилем, увеличивает оборотные средства
своего магазина, укрупняет свой текущий счет, становится акцио¬
нером новых предприятий. Все это в качестве приложения,
«приданого» к жене. Если в буржуазной среде обстановка, вилла
и пр. именуются «приданым», то мы имеем здесь дело с не вполне
1 Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и госу¬
дарства, стр. 103.
2 Там же, стр. 106.
114
соответствующей действительности терминологией. В действи¬
тельности жена «придается» к фунтам стерлингов и нефтяным
акциям; а не наоборот. Капитализм превратил человека в «при¬
даное» к тем материальным выгодам, которые брак несет буржуа.
Для капитализма характерно не то, что при нем заключе¬
ние брака обусловлено предпосылками экономического харак¬
тера. Когда Л. Штейн или И. Блох стараются доказать, что еще
до капитализма в основе брака лежали соображения экономиче¬
ского порядка, они ломятся в открытые двери. Важно лишь то,
что буржуазный брак в такой степени подчинился законам ка¬
питалистического рынка, что из него оказались вытравленными
все элементы личной склонности, симпатии, взаимного тяготе¬
ния, любви, страсти, все это оказалось потопленным.в «холод¬
ной воде эгоистического расчета». И когда господа хорошие,
вроде Шмоллера, силятся доказать, что буржуазный брак пе¬
рестает быть хозяйственным делом и что современная семья все
более ограничивает свои хозяйственные цели во имя «благород¬
ных, идеальных целей», которые она преследует, то они самым
наглым образом искажают действительность. Даже такой из¬
вестный буржуазный исследователь сексуальной жизни, как
И. Блох, определяет количество современных браков по расче¬
ту в 75% всех заключаемых в капиталистическом мире браков.
Предшествовавшие капитализму экономические формации—
рабовладельческая и феодальная—знали брак-куплю, когда
женщина приобреталась за рогатый скот, за злаки, за лошадей,
за наличные деньги. Некоторые филологи самое слово «heiraten»
производят от «heuren tun», что значит брать внаймы или поку¬
пать1. Буржуа, конечно, не может мириться с таким положе¬
нием, когда его дочь продавалась бы как рабыня, как вещь.
Он с возмущением твердил об этом варварском, дикарском обы¬
чае, имеющем место среди не знающих цивилизации, «находя¬
щихся на животном уровне», «чуждых нравственному закону»
дикарей.
Буржуа уничтожил брак-куплю, но на его место водворил
брак-сделку. Брачащиеся стороны «уравнены», они стали де¬
ловыми контрагентами. Каждая из них одновременно является
и продавцом и покупателем. Каждая из них кое-что «отчуждает»
и кое-что «приобретает». Брак превратился в симбиоз капи¬
талов, земельных участков, заводов, торговых предприятий...
Брак перестал строиться на купле женщины. Капитализм «рас¬
крепостил» женщину. Она стала одной из равноправных сторон,
заключающих «священное таинство брака» на рынке, на бирже...
Все рыночные аксессуары стали верными спутниками бур¬
жуазного брака. В городских центрах возникают под фирмой
великосветских балов, танцовальиых зал, клубов, кафе и т. д.
1 См. Ludwig Stein, Der Sinn des Daseins, Tübingen und Leipzig
1906, S. 235.
8*
115
брачные биржи. С каким неподражаемым юмором изображал
старик Бебель, как спешат на эти биржи «офицеры, завязшие
в долгах, но еще могущие похвастаться старым дворянским титу¬
лом, прокутившиеся великосветские развратники, которые
у супружеской пристани хотят восстановить свое расстроенное
здоровье и потому нуждаются в сиделке, фабриканты, купцы,
банкиры, стоящие иной раз пред банкротством и острогом
и желающие быть спасенными, наконец, все стремящиеся полу¬
чить или увеличить капитал и богатство».
На рынке как на рынке. И потому непременным персона¬
жем буржуазного брака становится фигура брачного посред¬
ника. Ъписывая одной рукой в уголовные положения параграфы
о наказании сводничества, буржуа другой распахивает двери
перед профессиональной сводней—брачным посредником. По
мере развития всей техники капиталистического посредничества
эволюционизирует и посредничество брачное. Посредник-ку¬
старь типа пресловутого еврейского Schadchen сменяется посред¬
ническими бюро и конторами. Многие из этих бюро организуются
на широкую ногу. Они выпускают периодические бюллетени
с перечислением кандидатов, претендующих вступить в брак.
Перечисление производится при строгой классификации брач¬
ного спроса и предложения по принципу материальной состоя¬
тельности. Попутно производятся анкетные опросы лиц, желаю¬
щих или могущих быть клиентами бюро.
Брачные бюро получают за свои услуги комиссионное воз¬
награждение. Сеть этих бюро в большинстве европейских стран
очень густа. На одном из первых мест здесь находится Герма¬
ния, где например, в таком городе, как Штуттгарт, функцио¬
нирует 36 утвержденных властями посреднических брачных
бюро.
Важнейшими формами брачного посредничества являются
брачная газета и брачные объявления. В Германии в 1921 г.
издавалось, например, 5 брачных газет, которые в течение года
опубликовали 6400 предложений лиц обоего пола.
Гораздо большее количество лиц, нежели брачная газета,
обслуживают брачные объявления, могущие быть помещенными
в большинстве буржуазных газет.
В подавляющем большинстве этих объявлений экономиче¬
ский мотив является доминирующим и решающим. Если чающая
вступить в брак дама и сообщает о себе, что она «нежная», «мило¬
видная», «изящная», «добросердечная» и пр., если анонсода-
тель-мужчина и начинает с указаний на «стройность», «музы¬
кальность», «энергичность», «благородное происхождение» и пр.,
то все это нагромождение эпитетов стушевывается перед лицом
решающего указания: имущество, источник дохода, заработок.
Нередко объявления содержат даже ссылку па то, что претен-
дент-«без предрассудков». Это значит, что он согласен примирить¬
ся с некоторыми физическими недостатками будущего супруга
116
или с грешками прошлого, конечно, при «благоприятной мате¬
риальной ситуации».
В книге профессора Матайа «Брачное посредничество и
брачное объявление» указывается, что уже до войны газетные
объявления занимали весьма важное место в деле заключения
брака. После войны эта роль значительно возросла.
Незадолго до войны Иоахим Вернер насчитал в течение
недели в 12 немецких газетах 1 302 брачных объявления. В авгу¬
сте 1927 г. я насчитал в тех же немецких газетах за одну неделю
2 734 объявления, т. е. цифра больше чем удвоилась.
Каковы же требования, предъявляемые этими брачными
объявлениями?
В подавляющем большинстве объявлений основной предпо¬
сылкой являются условия материально-экономического харак¬
тера. Формулируется точно количество требуемых марок, каков
должен быть заработок будущего супруга, каким он должен
владеть имуществом и т. д. Экономические требования настолько
доминируют в большинстве брачных объявлений, что вы совер¬
шенно забываете, что речь идет о будущем союзе двух живых
людей, и вам представляется, что здесь осуществляется сделка
между двумя предприятиями, одно из которых желает «вже-
ниться» (einheraten) в другое. «Молодая миллионерша желает
вжениться в мировую лесоэкспортную фирму». «Энергичный,
способный и образованный коммерсант желает вжениться в га-
лантерейное дело» и т. д.
Гораздо меньшее место, нежели экономические признаки,
занимают требования, так сказать, физиологического или ду¬
ховного характера, когда к будущим брачным партнерам предъ¬
являются требования определенного роста, объема, цвета волос,
фигуры, темперамента или же требуются «любовь к природе»,
«склонность к спорту», «интерес к живописи», «привязанность
к животным» и пр.
За брачными объявлениями стоит целый мир взаимоотно¬
шений, остающихся обыкновенно скрытыми от постороннего
глава. Д-р Лео Перри сделал попытку приподнять завесу над
этим мирком брачной сделки. Перри поместил в газетах ряд
л< бовно-брачных объявлений и 200 полученных им ответов
опубликовал в виде отдельной книжки1. Книжка Перри яв¬
ляется документом большой ценности для характеристики нравов
буржуазного общества современности. Она—яркий показатель
того, чем становятся отношения полов при капитализме, во что
превращает буржуазия брак. Извращенная эротика и погоня
за рублем—основные регуляторы «рынка любви». И с характер¬
ным для мелкобуржуазного интеллигента ужасом восклицает
1 «Auf diesem nicht mehr ungewöhnlichen Wege», eine Sammlung
von Korrespondenz Anzeigen, mitgeteilt von D-r Leo Perry, Verlag «Für
Kulturforscnung», Wien-Leipzig 1927.
117
Перри в предисловии к опубликованной им книжке: «Потря¬
сающе... что так внутренне выглядят люди, которых мы встре¬
чаем па улице, которые являются напиши соседями в театре,
совместно с которыми мы сидим за столом, к которым мы должны
серьезно и с уважением относиться в обществе...»
Брак по расчету, сущность которого очень точно опреде¬
ляется характерным немецким термином Kaufehe, конечно,—
самая зыбкая почва, на которой только может строиться зда¬
ние семьи. Здание это превращается в худший вид каторж¬
ной тюрьмы, в арену, на которой разыгрываются трагические
конфликты, нередко приводящие к гибели или к престу¬
плению.
Феодальная аристократия с презрением п возмущением го¬
ворила о «браке с левой стороны»—mesalliance, Missheirat.
Этот брак шокировал ее как союз между «неравными», как не¬
сущий «порчу» голубой крови благородных аристократов. Един¬
ственный мезальянс, который известен буржуазии,—это брак
без экономической выгоды, без барыша, брак вне чистогана,
не оправдываемый коммерческим расчетом. Все остальное—
в порядке вещей.
Герцогские отпрыски радостно идут в зятья к фабрикантам
свиных консервов. Семнадцатилетние девочки «улавливают»
заканчивающих пятый десяток богатых жизненных спутников.
«Выгодный брак», «счастливая партия», становится одним
из важнейших дел буржуа. В капиталистическом обществе о де¬
сятках и сотнях тысяч молодых и немолодых людей обоего пола
можно сказать то, что автор одного из новых английских рома¬
нов говорит о своей героине: «Она была специально тренирована
па то, чтобы попасть в надлежащий момент в надлежащую цель,
т. е. подцепить богатого мужа. Это ей удалось. Она вышла
замуж за герцога Шелль. Вместе с тем она вышла замуж за два¬
дцать с чем-то тысяч акров земли в Англии, четыре тысячи в Шот¬
ландии, дом в Пикадилли, семь домов в провинциальных го¬
родах, паровую яхту и акции железных дорог средней Англии
на сумму пятьсот тысяч фунтов стерлингов»1. Такова формула
буржуазного брака. В ней меняются названия стран, количество
фунтов, долларов, марок, франков, наименование инвентаря.
Но ее построение неизменно. Выходят замуж за угольные копи,
за нефтяные источники, за универсальные магазины, женятся
на текущих счетах, на ателье мод, на виноградниках.
Дух наживы и торгашества витает над буржуазной семьей
с самого момента ее возникновения. Вот почему уже великие
утописты, блестящие критики буржуазной цивилизации и бур¬
жуазного быта Сен-Симон и Фурье рисовали эту семью с беспо¬
щадным сарказмом. Столетия, прошедшие с тех пор, все более
закрепляли власть рынка над «священным таинством» брака.
1 Арнольд Бенет, Фигура, изд. «Время», Л. 1928, стр. Г>.
118
Рожденная под знаком купли-продажи, буржуазная семья
на всем протяжении своего существования остается пропитанной
элементами торговой сделки.
Всякое изменение в худшую сторону тех экономических
предпосылок, которые легли в основу брака, вызывает в бур¬
жуазной среде семейное землетрясение.
«Изменение образа жизни и необходимость понизить бюд¬
жет,—говорит Моурэр,—во многих случаях заставляют из¬
менять и привычки, являющиеся второй природой. Результатом
этого является чувство возмущения и безнадежности. Чувство
это часто возрастает вследствие того, что муж дает понять,
что он зарабатывает деньги и вследствие этого ему дол4кна при¬
надлежать привилегия тратить их так, как он этого желает или
считает нужным»1.
Капитализм замыкает определенную часть полового обще¬
ния в социальную форму брака, которую он обставляет всеми
атрибутами торгашества. «Законный брак» буржуазии является,
по непревзойденной в своей мещанской циничности формули¬
ровке Иммануила Канта, «соединением двух лиц разного пола
для взаимного телесного обладания или юридическим договором
о взаимности пользования половыми органами тела».
Буржуазное общество, превращающее человеческую лич¬
ность в один из многочисленных объектов своего всеохваты¬
вающего товарооборота, легализует лишь законно-брачную
форму полового общения. Но это не мешает ему создавать и куль¬
тивировать множество иных форм этого общения.
Буржуазный брак разлагает семью с момента своего воз¬
никновения. Принесшая в буржуазную или мелкобуржуазную
семью свой «пай»-—приданое, жена занимает в ней положе¬
ние потребителя добываемых мужем материальных благ.
Она — потребитель, муж — добытчик. В эпоху первоначаль¬
ного капиталистического накопления она еще совмещала свои
потребительские функции с домашне-хозяйственными функция¬
ми. Тогда в буржуазной семье осуществлялось хоть некоторое
разделение труда. Но буржуазная женщина довольно энергично
высвобождалась из-под ярма домоводства.
Технический прогресс содействовал этой ее эмансипации.
Обязанности домашней хозяйки в буржуазных кругах населе¬
ния, на первой стадии капитализма бывшие еще бесчисленными,
ко второй половине XIX в. чрезвычайно уменьшились, акконцу
его оказались почти сведенными на-нет. Весь круг ее обязан¬
ностей—от шитья и вязанья до печения хлеба и изготовления
свечей—перешел к специальным предприятиям. Семья пере¬
стала быть производительной ячейкой, она утратила свои про¬
изводственные функции. Это обстоятельство резко изменило
положение женщины в буржуазной семье. Вслед за освобожде¬
1 Ernest Н. Moorer, Family Disorganisation, р. 205;
119
нием от хозяйственных функций она вскоре освободилась и от
воспитательных функций, переложив их на целый кадр специ¬
ально обслуживающего семью персонала: кормилиц, нянек,
гувернеров, бонн и т. п. За буржуазной женщиной остались лишь
функции принесения мужу законных наследников и потребления
средств мужа. За последнюю функцию она цепко держится, что
же касается первой, то часто от неё отвиливает. В одном модном
французском романе американская миллиардерша усиленно за¬
нята изысканием способов, как бы переложить «неизбежное
зло» деторождения на специально ангажируемых с этой целью
женщин, вроде того, как в известном памфлете Поля Лафарга
«Проданйый аппетит» безработный бедняк принял на себя обя¬
занность замещать своего патрона в пищеварении. Эмансипи¬
ровавшаяся от всяких обязанностей, поглощенная флиртом,
модами, сплетнями и культом своего собственного тела, раз¬
влекающаяся спортом, филантропией, зрелищами, буржуазная
женщина несет лишь одну функцию: потребляет добытые му¬
жем путем эксплоатации наемных рабочих блага. На это дает
ей право в одних случаях принесенный в семью «пай»—прида¬
ное, в других—заключенная ею на основе определенного ком¬
плекса материальных благ, как эквивалента моногамического
проституирования, сделка пожизненной самопродажи.
Один из руководителей французской социал-демократии,
Жюль Гед, писал, сидя в Сент-Пелажийской тюрьме: «Все чаще
и чаще среди тех, кто «родился с серебряной ложкой ворту», все
функции, нормально составляющие функции семьи, выполняются
посторонними и за деньги. Посторонняя наемница—корми¬
лица—кормит и баюкает ребенка. Посторонние наемницы—
нянька или няньки—одевают, умывают, кормят и водят гулять
господина-младенца. Посторонние наемники: гувернер должен
будет открыть ему путь умственного развития и различные
преподаватели будут его обучать—за деньги—всему, чего чаще
всего не знают ни мамаша, ни даже папаша. Богатая семья,
которая одна только еще сохраняет видимость жизни, сама
является уже не больше как кассой»1.
Таковы факторы, разлагающие буржуазную семью.
Осуществляемое капитализмом разложение семьи находит
свое выражение и в ослаблении нитей, связующих детей с семьей.
Устойчивая система семейного воспитания сменяется слу¬
чайным воздействием поглощенных всякого рода занятиями
вне дома родителей на свое потомство.
Детская личность начинает формироваться внесемейной
средой, в которой ребенок вращается в гораздо большей сте¬
пени, нежели в семье. Юноша или девушка, выросшие в таких
условиях, в сущности сохраняют со своей семьей лишь формаль¬
ную связь.
1 Жюль Гед, Женщина и буржуазное общество, изд. «Книга», Л.
192'i, стр. 21—22.
120
Лишение капитализмом семьи ее значения как производ¬
ственной единицы дало дальнейший могучий толчок ее разло¬
жению. Оно поколебало семью как экономическое единство.
Оно начало вносить в недра семьи элемент экономического рас¬
слоения. Поскольку несколько членов семьи имеют различные
источники существования, находящиеся за пределами семьи,
нить связующего их экономического интереса начинает разры¬
ваться. А вместе с тем начинает улетучиваться и то «семейное
самосознание»), в котором буржуазные социологи усматривают
чуть ли не основной признак, характеризующий семью.
Процесс разложения семьи старого типа сказывается и в
среде эксплоатируемых классов капиталистического общества.
Основанная на частной наживе, на частной собственности,
буржуазная семья «в совершенно развитом виде... существует
только для буржуазии; но она находит свое дополнение в вы¬
нужденной бессемейности пролетариев и в публичной прости¬
туции»1. Развитие капиталистической промышленности служит
основой возникновения нового типа семьи вереде пролетариата.
«Пролетарий не имеет собственности; его отношения к жене и
цетям не имеют ничего общего с буржуазными семейными отно¬
шениями»2.
Основным фактором, разлагающим семью старого типа
и вместе с тем ведущим к образованию нового типа семьи,
является вовлечение женского труда в орбиту капиталистиче¬
ской эксплоатации. Маркс пишет в «Капитале»: «Поскольку
машины делают мускульную силу излишней, они становятся
средством для того, чтобы применять рабочих без мускульной
силы или с недостаточным физическим развитием, но с более
гибкими членами. Поэтому женский и детский труд был первым
словом капиталистического применения машин! Таким образом
это мощное средство замещения труда и рабочих немедленно
превратилось в средство увеличивать цисло наемных рабочих,
подчиняя непосредственному господству капитала всех членов
рабочей семьи без различия пола и возраста... Раньше рабочий
продавал свою собственную рабочую силу, которой он распола¬
гал т{ак формально-свободная личность. Теперь он продает
жену и детей. Он становится работорговцем»3.
Мужчина, женщина, ребенок—всех их капиталист пре¬
вращает в орудие труда и средство обогащения, всех их капи¬
тализм делает объектом своей хищнической эксплоатацип, по от¬
ношению ко всем ИхМ он выступает в роли расточителя «не только
тела и крови, но и нервов и мозга». Строй всесторонней эксплоа-
1 Маркс и Энгельс. Манифест коммунистической партии, Партиздат,
М. 1935, стр. 36.
а Там же, стр. 29.
3 Маркс, Капитал, 1936, т. I, стр. 321—322.
121
тации рабочего захватывает своими щупальцами всех членов
рабочей семьи. Капиталист различает членов рабочей семьи
только по тому, в какую цену каждый из них обходится ему.
Беспощадность капитализма в отношении рабочего и членов
его семьи, вытекающая из безудержного стремления капита¬
листа понижать стоимость рабочей силы и ее воспроизводства,
вот что является основной чертой, характеризующей капитали¬
стический закон народонаселения, капиталистическую «поли¬
тику семьи». Эта политика песет рабочей Ьемье физическое
и интеллектуальное вырождение. Революционная борьба с экс-
плоататорами—единственное реальное противодействие, встре¬
чаемое на своем пути этой политикой.
Уже па первых своих шагах капитализм начал рекрути¬
ровать значительную часть эксплоатируемых им кадров среди
женщин. Так, в 1768 г. была построена в Англии первая хлоп-
чатобумажная прядильня, и уже в 1788 г., т. е. еще до начала
использования паровой силы, в Англии и Шотландии были
142 прядильни, в которых в одном только прядильном отделе¬
нии рядом с 26 тыс. мужчин и 35 тыс. детей была 31 тыс. женщин.
В ткацких, набивных и других отделениях этих фабрик работали
позднее рядом с 133 тыс. мужчин и 48 тыс. детей не меньше 59 тыс.
женщин1.
Дешевизна женской рабочей силы, лучшая приспособлен¬
ность женщин к работе во многих производствах, отстававшее
от самосознания мужской части пролетариата классовое само-
сознанпе женщин—все это увеличивало спрос капиталистов
на женские рабочие руки. Недостаточность заработка отца
или мужа, желание приобрести источник заработка и вместе
с тем более независимое положение приводили к быстрому росту
предложения труда со стороны женщин. Таким образом началось
стремительное вовлечение женского труда в сферу капитали¬
стической эксплоатации. Число женщин, занятых в производ¬
стве, росло на протяжении последних десятилетий из года в год
и абсолютно и относительно, а в некоторые критические моменты,
как, например, в период последней империалистической войны,
давало резкие’ скачки вверх, коренным образом изменяя соот¬
ношение полов на рынке труда.
Вот некоторые цифровые данные, характеризующие этот
процесс.
В Германии в 1882 г. из 23 071364 женщин, проживавших
в стране, были заняты какой-либо профессией 5 541517, т. е.
24,02% всего женского населения. В 1907 г. из 31259429 гер¬
манских женщин было занято профессиональным трудом
9492 881, т. е. 30,37%. В 1925г. было занято тем же трудом
11477684, т. е. 35,6% всего женского населения.
1 Проф. Ю. Пирсторф, Женский труд и женский вопрос, изд.
Гершуни, Спб. 1902, стр. 35.
122
Таковы данные, красноречиво свидетельствующие о неуклон¬
ном и весьма значительном росте самодеятельного женского
населения Германии на этапах, отделяющих одну от другой
3 переписи в Германии (1882, 1907, 1925 гг.).
Еще более показательны цифры, определяющие место,
которое женщина занимала среди всего промышленного насе¬
ления Германии. В 1882 г. это место определялось 29,2%,
в 1907 г.—33,8%, в 1925 г.—35,9%. Таким образом свыше одной
трети всего промышленного труда в Германии обслуживалось
женщинами. При этом следует подчеркнуть, что женский труд
доминировал в 30 областях германской промышленности.
Работницы составляли 10,8% электротехнического пролета¬
риата Берлина, 17,2% пролетариата пищевой промышленности,
34% технического персонала, 52,4% пролетариата химической
промышленности, 64% текстильного пролетариата, 74% про¬
летариата швейной промышленности. Несомненно, что после
прихода к власти германского фашизма процент жёнщин
среди рабочих и служащих резко понизился, ибо'фашизм из¬
гоняет женщину из производства и учреждений.
Приведем теперь данные, характеризующие процент само¬
деятельного населения среди мужчин и женщин по последним
довоенным переписям в важнейших государствах мира, кроме
Германии, о которой мы уже говорили более подробно:
С 'г раны
Год
пере¬
писи
% самодеятельного
населения
мужчин
женщин
Франция
1911
68,7
38,7
Лрстрия ....
1910
61,5
43,5
Италия
1901
68,0
32,4
Швейцария
1910
63,9
31,7
Великобритания и Ирландия . .
1911
65,1
25,1
Дания
1911
62,0
26,1
Финляндия
1910
55,8
30,5
Бельгия
1910
60,6
23,8
Венгрия
1910
64,1
20,1
Соединенные штаты Северной Аме¬
рики
1910
63,6
18,1
Швеция
1910
58,8
21,7
Норвегия
1910
56,1
23,1
Голландия
1909
59,3
18,3
Испания
1910
66,4
9,9.
Россия
1897
41,6
8,4
1 Не включая так называемых несамостоятельных, но самодеятель¬
ных членов семьи.
123
Данные эти свидетельствуют о том, что в период, непо¬
средственно предшествующий мировой империалистической
войне, в подавляющем большинстве государств процент самодея¬
тельных женщин достигает значительной высоты, колеблясь,
за некоторыми исключениями (Испания, Россия), между
43 и 18, и что он был меньше соответственного процента муж¬
ского населения в 2—3 раза. '
Война дала новое направление применению женскогп
труда. Женщина заняла во время войны прочное место в ряде
отраслей производства, доступ в которые был ей до того наглухо
закрыт. Правда, с демобилизацией началось вытеснение жен¬
ского труда из множества профессий, но все же в основных он
закрепился весьма прочно.
Послевоенные переписи показали повсеместный рост про¬
цента самодеятельных женщин. Этот процент составил для Фран¬
ции в 1921 г. 42, для Англии—26, для Соединенных Штатов—
21 *. В последних число самодеятельных женщин достигло
в 1920 г. 8 500000 против 2 500000 в 1888 г.
Заметим еще, что втягивание женщин в сферу производи¬
тельного труда началось с пролетариата и малоземельного кре¬
стьянства. Постепенно расширяясь, оно распространилось и на
городскую мелкую буржуазию.
Какие же последствия для семейно-брачной организации
капиталистического общества имеет неуклонный и быстрый рост
количества самодеятельных женщин среди всей массы женского
населения?
Следствия эти весьма многообразны. С одной стороны,
процесс профессионализации женщин действует на семью дезор¬
ганизующим образом. Женщина-пролетарка, уходя на фабрику
или в контору, вынуждена в условиях капиталистического об¬
щества оставлять детей на призвол судьбы, предоставлять их
присмотру соседей и воспитанию улицы. Поглощенная тяже¬
лым и изнурительным трудом, она лишается возможности
создавать «домашний очаг». Некоторые буржуазные ученые,
например проф. Гроузе, договариваются даже до того, что
сравнивают уход матери на работу вне дома по его разрушитель¬
ным следствиям для семьи и хозяйства с ее смертью. В условиях
капитализма труд женщины и ее семейные функции, ее участие
в общественном производстве и форма семейного уклада и домаш¬
него быта находятся в жесточайшем противоречии. Отсюда те
роковые, неразрешимые в капиталистической обстановке, кон-
1 Данные приведены по следующим источникам: ^Statistisches
Jahrbuch für das deutsche Reich»; J. Wolf, Der Frauenerwerb in den Haupt¬
kulturstaaten. München, 1916; «Мировое хозяйство» эа 1913—1921 гг.
Статистический ежегодник под ред. проф. С. Фалькнер. М. ,1922;
Milly R. Fraicke, Die erwerbstätige Berlinerin, Berlin, 1927; «Мировое хо¬
зяйство» за 1913—1927 гг, сборник* статистических материалов, изд.
ЦСУ СССР, М. 1928.
124
фликты, о которых говорит известная деятельница буржуазного
феминистского движения Елена Ланге: «Распределение женской
силы между домом и заработком... вызвало глубокий надрыв
в личной женской жизни... Существование женщины принадле¬
жит двум системам, из которых каждая имеет свою собственную
жизнь, осуществляет собственные цели, управляется собствен¬
ными законами. В судьбе женщины противоположность между
интересами семьи и интересами производства возрастает теперь
до самого резкого диссонанса; ее жизнь делается ареной самых
резких столкновений между этими двумя тенденциями нашего
культурного развития, превращается действительно в поле битвы
двух эпох»1.
Отец-пролетарий, муж-пролетарий не в состоянии обеспе¬
чить дочери, жены. Женщина вынуждена отыскивать самостоя¬
тельные источники существования. А раз они найдены, начи¬
нается неминуемый отрыв ее от семьи. Захваченная колесами
капиталистической эксплоатации, женщина—мать и жена—
не имеет возможности выполнять своих основных семейных функ¬
ций. Дети остаются без необходимого надзора, и это сказывается
на них печальным образом. Обследование народных школ Фила¬
дельфии, произведенное в 1919 г., показало, что среди детей,
матери которых работают вне дома, процент детей, вес и рост
которых ниже нормы, равен 41,2, в то время как у всей массы
школьников он составляет 25,4а. Жена поневоле7 «запускает»
дом—семья начинает разлагаться. Истомленная работой жена
и нервируемый домашними непорядками муж взаимными попре¬
ками и нападками еще более расшатывают семейную базу.
Женский труд разлагает семью старого типа, в которой
женщина была экономически зависимой от мужа и поглощенной
домашне-хозяйственными заботами. Но как бы ни был мучи¬
телен процесс распада семьи, профессионализация женщины
представляет собой глубоко прогрессивное историческое явле¬
ние. Ибо тот самый женский труд, который разлагает семью ка¬
питалистического строя, ведет к создайте новых форм семейно¬
брачных отношений. «Как ни ужасно и ни отвратительно раз¬
ложение старой семьи при капиталистической системе,—говорит
Маркс,—темне менее крупная промышленность, отводя женщи¬
нам, подросткам и детям обоего пола решающую роль в общест¬
венно-организованном процессе производства, за пределами до¬
ма, создает новый экономический базис для более высокой формы
семьи и отношений между обоими полами»3. Наиболее важное
социальное значение производственной самодеятельности жен¬
щины заключается в том, что эта самодеятельность делает жен¬
1 Елена Ланге, Женский вопрос в его современной постановке, пер.
И. и В. Слоним, М. 1909, стр. 14.
а Philadelphia Board of Education, Statistical Report of the Depart¬
ment of Instruction, table 54.
8 Маркс, Капитал, 1936, т. I, стр. 407.
125
щину экономически независимой от семьи, что она освобождает
ее от обязанности—быть только потребительницей добываемых
мужем благ и, включая ее в ряды организованного пролетариата,
пробуждает классовое самосознание в женщине. Только про¬
изводственная самодеятельность может дать женщине незави¬
симость в семье и возможность принять участие в общественно-
политической жизни, в революционном движении пролетариата.
Экономическая самостоятельность трудящейся женщины
ведет раньше всего к тому, что у нее нет категорической необ¬
ходимости вступления в брак по экономическим соображениям.
Она может в выборе мужа руководствоваться личными склон¬
ностями, в противоположность женщине из буржуазной и мел¬
кобуржуазной среды, целью которой является—получить в муже
добытчика.
Для женщины, лишенной источников заработка, неизбежно
оставаться в браке, который ее материально обеспечивает.
Вот почему брак, где одна сторона—добытчик, а другая—ижди¬
венец, часто продолжает сохраняться и тогда, когда сгнили все
его основы, кроме материальной. Если мы выше говорили, что
буржуазный брак в подавляющем большинстве случаев заклю¬
чается как коммерческая сделка, то здесь надо заметить, что он
сплошь и рядом продолжает существовать как перманентная
сделка этого же рода. В романе Г. Рейяра «Голый человек» так
отражена психология современной буржуазной женщины, кото¬
рую материальные блага удерживают на цепи фактически уже
давно не существующего брака. «Развестись... при этом слове
мадам Сервен вспоминает свое прежнее необеспеченное суще¬
ствование до замужества... расстаться со своим богатством,
роскошью, знакомствами, погрузиться в будущность, полную
неизвестности, страха? Несмотря на желание, несмотря на.
любовь, может быть, которые влекут ее к другому, она хочет
остаться прикованной к тому, кто обладает богатством»1.
От этой проституированной психологии жалкой рабы бо¬
гатства свободна женщина, экономически эмансипированная от
мужа.
Наконец следует сослаться еще на одно следствие, которое
несет семье капиталистического общества профессионализация
женщины. Это, некоторое уменьшение численности семьи. Низ¬
кий заработок рабочих и работниц, отсутствие доступных им
учреждений для общественного воспитания детей, кошмарные
жилищные условия и другие неотъемлемые при капитализме
условия жизни рабочей семьи нередко обрекают рабочую семью
как на «вынужденную бессемейность», так и на вынужденный
временный отказ от рождения детей. Многосемейность в усло¬
виях капитализма означает для пролетарской женщины необ¬
1 Г. Рейяр, Голый человек, «Библиотека всемирной литературы»,
Л. 1928, стр. 96.
126
ходимость оставить профессию и целиком отдаться семье, по¬
этому женщина-работница нередко принуждена иттп на умень¬
шение числа деторождений.
Коллективная работа, выпущенная в 1913 г. Гальтон-
институтом, установила, что в обследованном сотрудниками
института фабричном центре Blackburn среднее количество
детей у самодеятельных женщин составляло 3, а у иждиве¬
нок—5,3х.
Профессионализация женского труда и обнищание рабо¬
чего класса при капитализме—важнейшие из причин, которые
ведут во всех капиталистических странах к уменьшению дето¬
рождений, к росту абортов, а также выкидышей, вызванных
влиянием условий труда во вредных производствах на женский
организм.
Следует со всей решительностью подчеркнуть, что отказ
от детей является для пролетарской семьи исключительно след¬
ствием тех ужасающих условий, в которые капитализм ставит
рабочего и его жену—работницу. Рабочий отнюдь не против¬
ник семейных радостей, в нем живо чувство любви к детям, он
безусловный враг практического «неомальтузианства, этого те¬
чения для мещанской парочки, заскорузлой и себялюбивой,
которая бормочет испуганно: самим бы, дай бог, продержаться
как-нибудь, а детей уж лучше ненадобно»2.
Бессемейность и бездетность пролетария носят вынужден¬
ный характер. Он принуждается к этой печальной необходи¬
мости варварскими условиями, в которые капитализм ставит
работницу-мать, невозможностью по-человечески воспитывать
детей, постоянной угрозой безработицы и голодания. «Выну¬
жденная бессемейность» пролетариата—одно из многочисленных
тяжелых преступлений капитализма.
Массовая безработица послевоенных лет, обнищание тру¬
дящихся, фашистский террор, рост проституции, наконец, окон¬
чательное разложение паразитической семьи эксплоататорских
классов—все эти капиталистические язвы, ставшие особенно
явными в годы всеобщего мирового кризиса, привели к резкому
снижению рождаемости во всех капиталистических странах.
Если, например, Германия в период 1910—1914 гг. довела
количество рождений на 1 тыс. населения до 28,2, то для по¬
слевоенных лет соответствующие цифры выглядят таким обра¬
зом: 1920-1924 гг.—23,1, 1925-1929 гг.^19,0, 1930 г.—17,5,
1931 г.—16,0, 1932 г.—15,1.
Рождаемость в подавляющем большинстве западноевропей¬
ских стран в последние 15 лет держится на уровне, равном,
примерно, половине уровня 50 предвоенных лет. Этот уровень
составляет, например, в Швеции (1932г.) 14,5 рождений на 1 тыс.
1 Pearson, On the correlation of fertility with social valuo, London 1913.
2 Ленин, Соч., т. XVI, стр. 498.
127
населения, во Франции—17,2, в Швейцарии—16,7, в Англии—
15,8, в Австрии—15,2, в Норвегии—16,7 и т. д.
Наступление капитала на жизненный уровень трудящихся,
безработица и голодание миллионов влекут за собою и паде¬
ние рождаемости и увеличение смертности.
В результате повсеместное в странах капитала относитель¬
ное (а в некоторых и абсолютное) падение численности населе¬
ния. В Англии, например, еще в 1913 г. на 1 тыс. чел. населен
ния прирост составлял 10,9, в 1932 г. в 3 раза меньше—3?3 чел.,
в 1933 г. в 5 раз меньше—2,1 чел. В Германии в 1913 г. прирост
равнялся 13, в 1932 г.—4,3, а в 1933 г.—3,5, т. е. сокращение
почти в 4 раза. Во Франции прирост в 1913 г.—1,2, в 1932 г.—
1,5, в 1933 г.~0,5.
Уменьшение числа деторождении повергает в тревогу сердца
буржуазных государственных деятелей и ученых, которые с ужа¬
сом пророчат, что если наступившее с 1915 г. соотношение между
самодеятельными и несамодеятельными женщинами сохранится
на протяжении еще 30 лет, тогда самодеятельная женщина будет
дарить в среднем жизнь лишь одному ребенку.
Мы говорили выше о тире женщины,которая уже подростком
начинает воспитываться в направлении «уловления» хорошо
обеспеченного жениха, жизненной целью которой является
«выгодная партия».
Профессиональная самостоятельность спасает женщину от
этого проституирования брака, неизбежного в условиях капи¬
талистического общества для женщины, вынужденной оста¬
ваться вечной нахлебницей сперва отца,, а затем мужа. Это
обстоятельство особенно* ярко проявляется в пролетарской
среде. Девушка-пролетарка рано приобретает экономиче¬
скую самостоятельность. Вместе с тем она завоевывает себе и
независимость от семьи. Благодаря экономической независи¬
мости девушка делается хозяйкой своей собственной судьбы
и получает возможность поставить вопрос о брачном союзе
в зависимость лишь от своих личных симпатий.
Трудовая самодеятельность женщины способствует тому,
чтобы чувство любви не засорялось шлаками «расчета», чтобы
оно не загрязнялось соображениями «экономического порядка»,
чтобы оно проявлялось в своем настоящем, естественном виде.
Для характеристики семейно-брачных отношений у различ¬
ных классов капиталистического общества необходимо обра¬
титься и к этико-правовым нормам этого общества.
Мораль господствующих при капиталистическом строе
эксплоататорских классов освещает, а находящийся в их распо¬
ряжении правовой аппарат охраняет моногамию как единую при¬
знаваемую и допускаемую брачную форму. «Моногамия,—гово-
128
рит Энгельс,—возникла из сосредоточения больших богатств
в одних руках—притом в руках мужчины—и из необходимости
передать эти богатства по наследству детям этого мужчины,
а не другого»1.
Уже хВ эпоху рабского хозяйства, как мы видели, стала наме¬
чаться вполне определенная тенденция—выделять из ряда жен,
принадлежавших какому-либо мужчине, одну главную, основ¬
ную, на .которую фактически возлагалась организация домаш¬
него хозяйства. Наряду с главной женой остальные занимали
второстепенное положение, находясь в подчинении ей и превра¬
щаясь таким образом в особую группу прислужниц, являвшихся
в то же время и сексуальными объектами мужа. То был первый
шаг по пути к моногамии, и сделан он был преимущественно
с целью чшей организации домашнего хозяйства и преодоле¬
ния соответствующих полигамии раздоров между многочислен¬
ными женами. Возникши на грани между средней и высшей
ступенью варварства, моногамная семья уже к началу циви¬
лизации одержала, как говорит Энгельс, окончательную по¬
беду2. В эпоху феодализма рост богатств, концентрировавшихся
в отдельных руках, дал дальнейшие толчки распространению
моногамии. Необходимость обеспечить собственнику этих
богатств переход их к его «законному» потомству, в происхо¬
ждении которого у него не было бы сомнений, обусловила
всестороннее торжество моногамического начала как в светском,
так и в церковном праве. Капитализм, при котором эти предпо¬
сылка: моногамного брака оказались особенно действенными,
не тс .1ько законсервировал унаследованную им от предыдущих
эпох моногамическую форму, но скрепил ее новыми обручами
праве, юго принуждения и моральной санкции. Нерасторжимая,
постоянная и принудительная моногамия достигает в эпоху
капитализма своего зенита.
Моногамия была превращена в формально единственную
брачную форму, которую признавали закон и мораль буржуаз¬
ного общества.
Буржуазия цепко держалась за эту форму, в условиях капи¬
талистического общества бывшую моногамией только для жен¬
щин и то далеко не всегда. «Моногамию,—говорит французский
писатель Фино,—провозгласили учением основным, первосте¬
пенным и спасительным, соответствующим как человеческим,
так и веским законам. А па деле она только исключение из
полигамии, торжествующей, хотя и прикрытой».
Занесенная как единственная форма брака в юридические
кодексы буржуазии и на ее этические скрижали, моногамия в дей¬
ствительности была исключением из полигамической практики
* Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и гооудар*
ства, стр. 98.
2 Там же, стр. 83.
9 Вольфсон, О. Я.
129
буржуазного общества. Эта двойная бухгалтерия буржуазии
охарактеризована Марксом:
«Распутный буржуа обходит брак и предается втайне
адюльтеру; купец обходит институт собственности, лишая соб¬
ственности других посредством спекуляций, банкротства и т. д.;
молодой буржуа делает себя независимым от своей собственной
семьи, когда может это сделать;, он практически упраздняет
для себя семью, но брак, собственность, семья остаются теоре¬
тически неприкосновенными, йотому что они образуют практи¬
ческие осногы, на которых воздвигла свое господство буржуа¬
зия, потому что они в своей буржуазной форме являются усло¬
виями, благодаря которым буржуа есть буржуа»1.
Разрыв слова и дела, теории и практики, пронизывающий
собой все бытие буржуазии, ярко проявился в сочетании бур¬
жуазным обществом выспренн го идеала моногамической семьи
с грязной полигамической практикой житейского обихода.
И чем распространеннее становилась эта практика, тем усерднее
занималась буржуазия разглагольствованиями о священной
незыблемости моногамии.
Капиталистическое государство отказывает в признании
всему тому человечеству, которое появляется вне моногамии.
Рожденного вне моногамии капиталистическое государство
объявляет «незаконным». На дитя, осмелившееся выйти из
чрева матери без санкции буржуазного кодекса, с момента его
рождения ставится клеймо отщепенца. Его третирует мораль
буржуазии и преследует ее закон...
Капиталистический строй не только открывает широкие
возможности внебрачным половым отношениям, но всячески их
провоцирует. Тем не менее его нравственность и его право
тяжело обрушиваются на того, в ком эти отношения «овеществля¬
ются»—на внебрачную мать и внебрачного ребенка. Известный
исследователь внебрачности Гуго Шредер .замечает, что капита¬
листическое общество преследует внебрачную мать и клеймит
внебрачное дитя как пария.
На заре своего прихода к власти буржуазия делала еще
нерешительные попытки к юридическому уравнению брачных
и внебрачных детей. Ее представители осмеливались тогда
заявлять, что «каждый внебрачный ребенок, небрежением или
варварством закона... лишенный права своего рождения, т. е.
своего гражданского состояния или способов его раскрытия,
представляет собой гражданское убийство» (из речи трибуна
Дювейрье при обсуждении проекта кодекса в 1793 г.). Но, заинте¬
ресованная в максимальном закреплении моногамии, буржуа¬
зия соответствующими статьями всех почти европейских кодек¬
сов легализовала то «гражданское убийство», каким является
непризнание внебрачного ребенка.. Наполеонов кодекс возбра¬
1 Маркс и Энгельс^ Соор, соч., т. IV, стр. 161.
130
нял отыскание внебрачными детьми своих отцов, аа исключе¬
нием случаев изнасилования или похищения. И этот принцип
стал объектом усиленного подражания со стороны многочислен¬
ных капиталистических государств. Получивший печальную
известность § 1589 ВСВ (Германского гражданского уложе¬
ния) провозгласил, что «внебрачный ребенок и его отец не счи¬
таются состоящими в родстве», а в Аргентине составители зако¬
нов договорились до того, что «дети от кровосмесительной или
прелюбодейной связи не имеют ни отца, ни матери, им воспре¬
щается всякое отыскивание отца или матери, они не могут
быть признаны ни отцом, ни даже матерью...»
Эти принципы оставались в семейном праве буржуазных
государств незыблемыми почти до самой войны, если не говорить
о некоторых частичных коррективах, вроде внесенных накануне
войны во французское семейное право1.
Так буржуазия обрекала на гражданскую смерть сотни ты¬
сяч «во грехе зачатых». По пятам гражданской смерти часто
следо! ала и физическая. Вот некоторые относящиеся сюда
данные:
Детская смертность в Германии на 100 родившихся1
Среди Среди вне-
Г о д ы брачных брачных
1912 13,9 23,2
1913 14,2 23,7
<914 15,4 25,3
1915 14,4 23,3
<916 12,6 21,6
1917 14,3 25,7
1918 14,1 23,9
1919 13,0 25,0
По данным Шредера, из брачных детей грудного возраста
в капиталистических государствах умирает каждый седьмой,
а из внебрачных—каждый четвертый.
О том, в какие условия ставит буржуазное право «незакон¬
норожденных», может свидетельствовать хотя бы один, но
ошеломляющий по своей значимости, факт. Ринзберг сообщил
на основании специального тщательно произведенного им обсле¬
дования внебрачных рождений в Шпандау, что из 751 родив¬
шегося там младенца мужского пола 78,96% умерло, не достиг¬
нув призывного возраста...
Положение, в которое попадает в капиталистическом го¬
сударстве внебрачный ребенок, таково, что он или остается
беспризорным или, в лучшем случае, поступает на иждивение
1 Закон 16 ноября 1912 г. разрешил установление отцовства, помимо
изнасилования или похищения, и в случаях обольщения, явного сожитель¬
ства и признания отцом ребенка своим.
1 В местностях с населением свыше 15 тыс.
9*
131
матери, заклейменной ходячей мещанской моралью и в пода¬
вляющем большинстве случаев влачащей жалкое материальное
существование.
Лицемерие буржуа разительно проявляется в его отноше¬
нии к внебрачному ребенку. Германское семейное право возбра¬
няет признание отца родственником «незаконнорожденного» ре¬
бенка и назначение матери его «опекуншей». Веймарская кон¬
ституция, правда, провозгласила, что законодательство респу¬
блики должно создать для физического, духовного и обществен¬
ного развития внебрачных детей те ясе условия, какие имеют
место для детей, рояеденных в браке (ст. 121), но это заявление
оказалось ни к чему никого не обязавшей декларацией. Она не
оставила никаких следов в области германского семейного
права, а судебная практика республиканской Германии в отноше¬
нии внебрачных детей почти ничем не отличалась от дореволю¬
ционной практики. Фашистская политика и законодательство
«Третьей империи» поставили внебрачного ребенка в еще более
варварские, средневековые условия.
Совершая «граясданское убийство» миллионов внебрачных
детей, нередко влекущее за собой и их физическую смерть,
капиталистическое государство должно «обосновать» правиль¬
ность своего образа действий, дать ему нравственную санкцию.
Здесь ему приходят на помощь ученые сикофанты, на манер
Зельтера или Рейтера, создающие теорийки о «недостаточной
полноценности» детей, рожденных вне брака, насчет их физи¬
ческой дегенеративности, умственной отсталости и моральной
дефективности.
Внебрачные дети объявляются «малоценными элэментами
человечества», «выкидками, выплеснутыми из моря жизни» ит.д.
Для того чтобы указать, насколько необоснованы аргументы
о дефектной конституции внебрачных, следует отметить еще,
что в последнее время в специальной литературе начинают вы¬
сказываться совершенно обратные мнения. Так, например,
известный гигиенист проф. Дрезель заявляет, «что часто вне¬
брачные дети рож даются даже с лучшими физическими и ду¬
ховными жизненными предпосылками, чем рожденные в браке,
но они погибают из-за недостатка ухода, плохого питания, пре¬
небрежения и запущенности»1. Роберт Михельс также разде¬
ляет эту точку зрения и пишет по этому поводу: «Природные дети,
или дети любви, ках« их называют народные уста, являются по¬
следствием естественного сближения родителей по их собствен¬
ному выбору, их появление бывает очень часто обусловлено
сексуально-страстным порывом двух молодых тел. Напротив,
законные дети благословенных церковью и зарегистрированных
гражданскими властями браков, при которые любовь или вовсе
отсутствовала или по крайней мере очень часто занимала по-
* Drwl, Sociale Hygiene, Aufl. 2, Berlin 1922.
132
следнее место, бывают рождены от сближения в скуке и при
зевках стареющего мужчины с брюзгливой и равнодушной
Шеной1.
Наука оправдывает те полные возмущения слова, которые
бросает своим преследователям незаконнорожденный из ше-
кспирова «Короля Лира»:
Так где же причина
Меня корить? В лицо кричат мне все:
«Побочный сын-?. Зовут меня ничем,
Пустым отребьем, дрянью. А ведь если
Пошло на то—спрошу: не больше ль данных,
Чтоб вышло телом и умом
Дитя любви и пылкой бурной страсти.
Чем жалкий род тех хилых бедняков.
Что вачаты впросонках, по привычке,
С вевотой на лице?...
Причина, по которой капиталистическое государство пре?
следует внебрачных детей, коренится, конечно, не в их бис§
логической малоценности, а в том, что они своим появлением
расшатывают моногамию, эту, по словам Жюль Геда, Басти¬
лию буржуазного брака. «Не в интересах государства,—писал
в свое время Юстус Мезер,—предоставлять блудным детям
одинаковую часть с законнорожденными, так как при этом от¬
пал бы главный мотив к заключению брака.г. Не в интересах
государства предоставлять безбрачной жизни в государстве те ж е
блага, что и брачной, так как семейное положение более по¬
лезно и больше приносит государству, нежели положение сво¬
бодных холостяков». Вот смысл философии всей...
Но, конечно, никакими юридическими скорпионами »того
процесса появления миллионов внебрачных детей не удержать.
Этот процесс—неизбежный результат тех условий, в которые
капитализм ставит семью и брак.
Насколько далеко он зашел, пусть укажут хоть несколько
следующих цифр.
В период 1896—1905 гг. внебрачные рождения составляли
в среднем: в Голландии 2,5 проц., в Англии 4 проц., в Швейца¬
рии 4,4 проц., в Италии 5,9 проц., в Норвегии 7,3 проц., во
Франции 8,8 проц., в Германии 9,6 проц., в Австро-Венгрии
13,5 проц. Война дала резкое увеличение этого процента. Так
для 1915 года он определяется для Германии 11,19; для
1916 года—11,08 проц.; для 1917 года—11,53. Число внебрачных
детей за последние 25 лет увеличилось в Германии почти на
40 проц.
Наличие миллионов внебрачных детей (их в одной со*
временной Германии 2 500000) означает серьезную пробоину
* Prof. Robert Michels. Altes und Neues zum Problem der Moralsta*
tistik, «Archiv für Sozialwissenschaft und Sozialpolitik», 1927, B. 57, 8. 458.
133
в моногамической твердыне капиталистического общества,
но эти миллионы—далеко не исчерпывающий показатель того
размаха, Который под эгидой священного буржуазного моно-
гамияма приобретают полулегальные внебрачные связи.
Принудительная пожизненность моногамии, ее нерастор¬
жимость является чертой, наиболее характеризующей ту форму
брачных отношений, на страже которой со всеми имеющимися
в его распоряжении средствами «убеждения и принуждения»
стоит капиталистическое государство.
Брак,—мы это говорили выше,—заключается в капитали¬
стическом обществе как коммерческая сделка. Прочность, дли¬
тельность и эффективность этой сделки не могут быть поста¬
влены в зависимость от таких ненадежных с точки зрения бур¬
жуазии факторов, как личные склонности, симпатия, любовь,
отвращение. Буржуазия не может строить здание семьи на фун¬
даменте таких «шатких», «субъективных» категорий. Ей нужна
крепко сколоченная, внешне долговечная, хотя бы и разъедае¬
мая внутри, семья, на социальных верхах приумножающая бо¬
гатства, на социальных низах увеличивающая эксплоатируе-
мые кадры, поставляющая побольше фабричного и.пушечного
мяса. Трезвый буржуазный расчет требует поэтому принудитель¬
ного пожизненного единобрачия. И капиталистическое госу¬
дарство следует этому требованию «без лишних сантиментов»,
пытаясь при этом набросить на свой торгашеский реализм вуаль
высокой идеологии и этической аргументации. Но это плохо
удается...
Отношение буржуазии к возможности оборвать неудачный,
ставший невыносимым брак имеет свою достаточно длительную
и весьма любопытную историю. Эта история, так же как и отно¬
шение буржуазии к проблеме внебрачных связей, хорошо отра¬
жает эволюцию буржуазии.
В период революции 1789 г. буржуазия защищала право
развода как один из важнейших элементов индивидуальной сво¬
боды. Эту свою точку зрения она фиксировала в законе, при¬
нятом 20 сентября 1792 г. французским Национальным собра¬
нием. Этот закон был-сведен на-нет Наполеоновым кодексом.
Все касающееся семьи законодательство капиталистических
стран построено на конкурирующем с каноническим правом
запрещении развода. Между отдельными государствами имеется
лишь некоторая разница в категоричности запрета, большее
или меньшее число исключений из основного правила, но само
правило незыблемо и всеобще.
Современные Италия, Португалия, многие южноамерикан¬
ские республики совсем не знают права развода. Английское
законодательство и по сей день возбраняет развод даже при
обоюдном согласии супругов. Семейное право других государств,
как, например, Бельгии, декларативно допускает в этом случав
развод, но обставляет его таким количеством формальных пре¬
134
пятствий, что делает его почти неосуществимым, В Германии
и множестве других стран требуется для развода наличие опреде¬
ленной, фиксированной в законе и устанавливаемой судом вины
одного из супругов. Вся эта запретительная политика в тех
или иных выражениях объясняется обыкновенно причинами,
которые в «Мотивах» германского гражданского Уложения (ВСВ)
изложены так: «Соответствуя христианскому мировоззрению
германского народа, проект исходит из того, что в брачном
праве... должен господствовать не принцип индивидуальной
свободы, а что брак должен рассматриваться как независимое
рт воли супругов нравственное и правовое установление».
Буржуазная моногамия объявляется единственной пожиз¬
ненной, нерасторжимой сделкой, которую признает граждан¬
ское право капиталистического государства.
Она—сделка пожизненного закабаления личности, договор,
прекращающийся только смертью или (иногда) преступлением
одной из сторон. Вот почему в недрах буржуазного общества со
стороны либеральных и демократических элементов обнаружи¬
вается все большая оппозиция моногамическому принципу. Этой
оппозиции подчас удается добиться частичных уступок, но
дальше малозначащих реформ дело обыкновенно не идет.
Бывший английский пастор и один из идеологов брачной ре¬
формы, Карпентер, живописует то восторженное настроение,,
с которым вступают обыкновенно молодые люди в брак. «Однако
через некоторое время и при более спокойной мысли они убе¬
ждаются в том, что заключение брака было пожизненным приго¬
вором... Приговором, который никоим образом не может быть
смягчен даже 20-летним сроком, как это имеет место у обыкновен¬
ных преступников. За кратковременным взрывом первой радо¬
сти следует физическое пресыщение, затем чувство пустоты
вместо любви, затем скука и даже отвращение...»
Протесты либеральных деятелей упускают из виду, однако,
что буржуазный брак с самого начала возникает не как союз
по взаимной склонности, а как торговая сделка. Цепь прину¬
дительной пожизненной моногамии, которой буржуазия сковы¬
вает брак-сделку, быстро превращает брачный союз в каторгу
принудительного сожительства. Принудительность моногамии,
ее обязательная пожизненность делают то, о чем говорил еще
Байрон: «Так из сладкого вина образуется кислый уксус, так
любовь превращается в брак...» Ибо нет более верного средства
убить любовь, как сделать ее обязательной, охраняемой кодек¬
сами и судебными приговорами. Но как бы ни силилось буржуаз¬
ное цраво охранять «возвышающиеся над волей супругов объек¬
тивные ценности» (ВСВ), ему это становится все труднее. Все
заметнее делается брешь, пробиваемая в «средневековом замке»
пожизненной моногамии не только внебрачном, не только всяче¬
скими околобрачными институтами, но и все подымающейся
вверх кривой разводов.
135
Вот цифры, характеризующие эту кривую на протяжении по¬
следней четверти века. 13 среднем на 100 тыс. населения прихо¬
дилось расторгнутых браков1.
С трана
1900—
1901
1913
1920
1921
I
1922
।
1923
1924
Англия
2
3,1
16,6
18,6
13,6
13,9
11,8
Бельгия
11
15,8
29,3
49,0
49,3
42,8
38,4
Германия
15
26,0
18,3
59,1
62,9
59,6
55,0
57,8
Голландия
—.
28,7
29,0
27,8
28,3
29,8
Дания
17
28,3
88,9
42,3
89,4
55,9
51,0
Норвегия
—
20,3
24,9
22,7
23,2
22,9
23,3
Швеция
8
13,7
22,3
21,3
24,4
25,5
27,1
Швейцария
Соединенные штаты
32
41,8
57,9
51,2
54,4
51,4
54,1
Америки
73
—
—
135,4
149,0
151,0
Франция
23
37,3
74,4
42,8
70,4
59,0
53,0
В среднем количество разводов по названным странам за
период с 1900 по 1924 г. увеличивалось па 160%.
Поток жизни прорывает все юридические плотиш* .кото¬
рые ставят на его пути реакционные хранители устоев. Число
разводов 's Германии медленно, но неизменно росло и в довоен¬
ные годы, но со времени войны кривая разводов начала делать
резкие прыжки вверх. В 1913 г. на каждые 100 тыс. жителей
приходилось в Германии 26,6 разводов, в 1923 г.—55, в 1924 г.—
57,8 и в 1925 г.—55,3, т. е. почти стабилизовавшаяся в послед¬
ние годы цифра больше чем в два раза превосходила до¬
военную.
По данным статистического бюро Соединенных штатов,
в 1923 г. в Америке было расторгнуто свыше 165 тыс. браков;
это значит, что один развод приходился на каждые 7,5 брака.
В 1905 г. там имели место 68 тыс. разводов. Таким образом,
за 18 лет число разводов увеличилось свыше чем на 140%, а
население за это же время увеличилось в среднем лишь на 30%.
Число разводов растет в 4 или в 5 раз быстрее роста населения,
и этот процесс еще далеко не остановился.
Комментируя данные о разводах в Соединенных штатах
и сравнивая их с таковыми же по другим странам, профессор
социологии Миссурийского университета Charles А. Ellwood при¬
ходит к следующим выводам: «эти цифры приводятся лишь как
симптомы современного состояния нашей американской семей¬
1 Данные по докладу Wieth Knudsen^ Die Frauenfrage der Gegen¬
wart, Verhandlungen des I internationalen Kongresses für Sexualforschueg,
Berlin 1928, В. III, B. 201;
186
ной жизни; они показывают, что в ней нечто должно быть совер¬
шенно иным в самой основе»1.
Не лишено любопытства, что на социальных верхах совре¬
менной Америки расторжение брака представляется столь же
обычным делом, как любая незначительная коммерческая сделка.
Вот весьма симптоматичная в этом отношении характеристика.
Она принадлежит одному из крупнейших парижских адвокатов
по бракоразводным делам Андриен де Пашману.
У американских миллиардеров и миллионеров установился
«обычай» ездить разводиться в Париж. «Свадебные путешествия»
былых времен сменились в наши дни «бракоразводными путеше¬
ствиями», предпринимаемыми в те места, где совершение раз¬
вода обставлено меньшими формальными трудностями.
И вот что рассказывает Пашман: «Невероятна легкость,
с которой американцы заключают брак и его расторгают. Они
женятся без обдумывания и разводятся без раздумывания...
Я никогда не видел американского клиента, мужчину или жен¬
щину, удрученными; изредка кто-нибудь из них выглядел слегка
печальным.
Они приходят сюда со взглядами, полными надежды, по¬
добно тому, как приходят с болью к врачу; однако они,—смею
в этом заверить,—более радостны, нежели больны... И после
того как они весело подпишут требуемые документы, они спешат
уйти отсюда—вероятно к портному, к модистке, в кабаре Мон¬
мартра, к тысячам развлечений, которые Пария? предлагает
разбитому сердцу. Но я не могу вспомнить хотя бы одного
американского разбитого сердца».
Цифры разводов не являются исчерпывающими, ибо их
значительно повышает наличие так называемого «семейного
дезертирства», широко распространившегося за последние де¬
сятилетия в большинстве капиталистических государств. «Се¬
мейное дезертирство» представляет собою фактически осущест¬
вленный, но юридически не оформленный развод. Этот, как его
называют американские социологи, «The роог man’s divorce»—-
«развод для бедных»,—«является следствием тех исключитель¬
ных трудностей, которыми развод обставлен в большинстве
капиталистических стран, и тех денежных затрат, которые он
влечет. Поэтому его часто заменяют частным сговором сторон
о расхождении или попросту «безвестной отлучкой» одного
из супругов. Понятно, что такого рода фактические разводы
никакой статистикой не учитываются.
Брак и любовь в буржуазной семье оказались взаимно
исключающими понятиями. И для того чтобы развиваемые воз¬
никающим в семье конфликтом центробежные силы не разо¬
рвали семьи и не затронули устоев семейной частной собствен-
1 Charles А, Ellwood, Sociology and modern Social Problems, Ameri¬
can Book Company, N. Y. 1924, cap. VIII.
137
пости, государство сковало’ семью принудительно-моногами¬
ческой цепью. Но эта цепь оказалась не более действительным
средством для спасения буржуазной семьи, нежели для семьи
феодальной те пояса целомудрия, которые знатные сеньоры
одевали на своих жен...
Буржуазная женщина, еще будучи подростком, чувствует
себя уже своеобразным товаром, котирующимся на брачном
рынке. Когда она вырастает, она всецело поглощается основ¬
ной жизненной задачей—сделать «выгодную партию». В моменты,
когда соотношение полов и состояние хозяйственной жизни
затрудняют эту задачу, на брачном рынке капитализма начи¬
нается'резкое повышение женского предложения над спросом.
Появляется тип буржуазной женщины, которая в целях жиз¬
ненного устроения «охотится» за мужчиной, Если «охота»
приводит к желательному результату и брак заключен, жен¬
щина экономически «устроена». Она становится иждивенкой
своего мужа. Но вскоре вступает в силу чувство, и цепь прину¬
дительной моногамии начинает разъедаться ржавчиной внутри-
брачного конфликта. Самопродавшаяся женщина начинает
чаще мысленно, а изредка и гласно требовать права на любовь,
как это делает одна из героинь Френсена, гневно бросающая:
«Мудрецы говорят, что это легко подавить... Это подавить?
Быть может, я должна также вдавить свои глаза и свою грудь?
Если я любила кого-нибудь до него, какое ему до этого дело?
Кому я обязана отчетом в том, что я делаю со своим телом?
Я свободный, здоровый человек, я унизила мое тело, я его за¬
грязнила. Разве я сделала что-нибудь противоестественное и не¬
чистое? Душа моя вполне спокойна»1.
Все те предпосылки, которые обусловливают подчиненное
положение женщины в буржуазной семье, которые вызывают
жизни принудительную моногамию, которые отделяют непро¬
ходимой пропастью друг от друга любовь и брак, одним словом,
те факторы, которые характеризуют собою семейно-брачные
отношения у буржуазии, отсутствуют в семье пролетарской.
Весь комплекс материальных условий существования, весь
повседневный быт пролетария Приводят к тому, что он разреша¬
ет проблемы семьи и брака совершенно иначе, нежели это проис¬
ходит у его социальных антагонистов. Даже заклятые классовые
враги пролетариата вынуждены это признавать. Момент ком¬
мерческой сделки, тяготеющий над буржуазной семьей на
всем протяжении ее существования, исключен из семьи пролетар¬
ской. Те заботы о судьбе семейного имущества, о его наслед¬
ственной передаче, о приумножении богатств, которые заста¬
вляют буржуазию и ее государство всеми имеющимися у них
средствами утверждать и охранять моногамию, не имеют места
в пролетарской семье.{Вот почему в пролетарской семье в дей¬
1 Привожу по книге Мюллер-Лиэра, Фазы любви.
138
ствительности проявляются чувства личной склонности и вза¬
имной привязанности, которые в буржуазной семье парализу¬
ются и большей частью вовсе исключаются решающим моментом
«расчета»). «Домостроевские» традиции, привносимые в рабочую
среду из буржуазных и мелкобуржуазных кругов, встречают
энергичное противодействие в самом строе пролетарской семьи,
во внутрисемейных отношениях пролетариата. Поэтому Энгельс
утверждал, что «пролетарский брак моногамен в этимологиче¬
ском, но отнюдь не историческом смысле этого слова»1.
Несмотря на то, что хозяйственно-бытовые условия, в ко¬
торых приходится существовать пролетарской семье, и профес¬
сионализация женского труда разлагают старые формы семьи,
пролетарская семья в своей основе, в противоположность семье
буржуазной, является здоровой и основывается на взаимном
чувстве супругов. Доказательством тому служит в числе прочего
и факт несравненно меньшего числа венерических заболеваний
среди пролетариата, нежели среди буржуазии. Так, по данным
д-ра Бляшко, приводимым в «Mi Leilungen für Geschlechlsckrank-
cheiten»’, в Г-рлине заболевали венерическими болезнями еже¬
годно: 4—5% солдат, 8% рабочих, 16,5% купцов, 25% студен¬
тов, 13,5% кельнерш, 30% тайных проституток. Это—один из
показателей того, насколько семейно-брачная организация
пролетариата здоровее буржуазной семьи.
Целый ряд исследователей единодушно подтверждает, что
процент венерических заболеваний в рабочей среде несравненно
ниже того же процента в среде буржуазии. Те же исследова¬
тели указывают, что пользование проститутками среди проле¬
тариев во много раз уступает тому, что имеет место среди го¬
сподствующих классов.
Рабочие и работницы вступают между собою в связь, не
легализированную нотариусом и не благословенную священ¬
ником, но очень часто оказывающуюся гораздо более прочной,
более длительной и во всяком случае несравненно более чи¬
стой, нежели охраняемый всеми законами капиталистического
мира «законный» брак...
Буржуазия же превратила брак в сделку, а любовь—в сред¬
ство развлечения и щекотания нервов. Максим Горький ярко
изобразил всю низость буржуазных семейных отношений:
«Ему, толстому, женщина не нужна как друг и человек, она
для него—только забава, если она не такая же хищница, как
он сам. Не нужна ему женщина, и как мать, потому что хотя
он и любит власть, ко дети уж стесняют его... Любовь для него
распутство и становится все более развратом воображения,
а не буйством распущенной плоти, чем была раньше...»2
1 Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, стр. 96.
а Максим Горький, О музыке толстых, 1928.
139
Захватнические войны, которые вели эксплоататорские
классы, всегда дезорганизовывали семью. Война прерывала
семейные нити, толкала мужчину и женщину на мимолетные
овязи, создавала кадры сопровождающих и обслуживающих
армию проституток, рождала психологию «легкого,) отношения
к вопросам пола, развязывала сексуальные инстинкты. Она
вырывала из рядов живущих значительный процент сильных
и крепких мужчин, резко нарушая пропорцию между муж¬
ской и женской частями населения, превращала большие
кадры мужчин в калек и инвалидов, перестающих жить половой
жизнью, несла за собой массовое распространение венерических
болезней. Как один из многочисленных результатов сопутствую¬
щей этим войнам экономической разрухи увеличивалась армия
профессиональных проституток и женщин, для которых про¬
ституция является подсобным промыслом.
С особой силой, дезорганизующее и разрушающее влияние
войны на семью проявилось в империалистическую войну 1914—
1918 гг., следствием которой было 13 млн. жертв среди военных
и около 29 млн. из гражданского населения. Демографические
последствия войны и изменения, внесенные войной 1914—1918 г.
в область семейно-бытовых отношений, оказались слишком глу¬
бокими, для того чтобы после временной заминки наступила
стабилизация. Кризис семьи принял в капиталистических госу¬
дарствах после войны включительно острый характер. О сиде
этого кризиса свидетельствуют многочисленные данные, отно¬
сящиеся ко всем крупнейшим капиталистическим госу¬
дарствам.
То состояние, в котором очутилась после войны буржуазная
семья, было естественным результатом длительного историче¬
ского процесса, начавшегося с внедрением капитализма и до¬
стигшего исключительной остроты в послевоенные годы. Вот
почему такими несостоятельными и наивными оказались по¬
пытки идеологов буржуазии вывести семью из критического
состояния и вернуть ее в лоно уюта, спокойствия и ханжеской
добродетели. Попытки эти шли в самых различных направле¬
ниях, начиная с выработки совершенной физиологической
техники брачных отношений, устанавливаемой, например, в
нашумевшей книге Ван де Вельде «Совершенный брак», и
кончая объявлением брака вневременной и внепространственпой
априорной категорией, сведением его к мистическому таинству.
Характерны для капиталистических государств послевоен¬
ных лет реформистские попытки своеобразного «сексуального
пацифизма».
В ряду этих попыток следует выделить создание так назы¬
ваемой «WL—SR» («Weltliga für Sexualreform»—«Мировая лига
для сексуальной реформы»), возглавлявшейся Августом Фо¬
релем, Магнусом Гиршфельдом и Хавеллок Эллисом. Лига
объявила своей целью создать новую половую этику «на основе
140
признания моральным того, что^ соответствует требованиям
природы и данным естествознания».
Мелкобуржуазные реформисты из «WL—SR», как и другие
многочисленные идеологи «hoboii половой этики», в силу своей
классовой природы обходили вопрос о том, что для переустрой¬
ства семьи прежде всего необходимо революционное пере¬
устройство всего общественного уклада. Они закрывали глаза
на тот факт, что и то «возвышение брака», к которому они звали,
и то «всестороннее равноправие полов», которого они требовали,
и то «признание свободной любви», за которое они ратовали,
в условиях капиталистического строя неосуществимы.
Особенно ярко проявил себя семейный кризис в Соединен¬
ных штатах Северной Америки.
Помещенная в сборнике Кайяерлинга статья американского
психоаналитика Беатрисы Хинкл (Hinkle) подняла завесу над
тем, что происходило в послевоенные годы за кулисами амери¬
канской семьи1.
«Среди всех тех вопросов, которые в настоящее время вол¬
нуют умы в Соединенных штатах, нет ни одного, который бы это
делал в такой стремительной и настойчивой форме, как вопрос
о будущем американского брака. Полное изменение в отправ¬
ных точках суждений о браке, часто в виде бурного возмущения
против прежних брачных идеалов и нравов, встречается сплошь
и рядом, и полная неопределенность и отсутствие установлен¬
ной продолжительности брачных отношений выступают те¬
перь, вероятно, острее, чем когда бы то ни было до того.
Во всей стране люди находятся в возбуждении вследствие
того, что колеблются заведенные порядки, они спорят, пишут
и проповедуют об этом по всем углам и концам, в Стремлении
остановить этот поток всяческих изменений, который с такой
силой обрушился на территорию этого старого учреждения».
Беатриса Хинкл—не единственный исследователь, кото¬
рый определял состояние брака в послевоенной Америке сло¬
вами: «хаос и разруха»3.
Теми 'же, примерно, словами характеризовала семейно¬
брачный распад в веймарской Германии Шарлотта Бухов-Го-
м*йер: «Ранняя зрелость и развращенность юношества наряду
с болезненно обострившейся чувствительностью и отвращением
к половому..., разнузданность и извращение—здесь, аскетизм
и ханжество—там, бесчисленные разводы, «бракобоязнь» муж¬
чин, продажность и проституирование мужчин и женщин, поло¬
вые болезни, подобные народной чуме, несчастные браки и в браке
покинутые супруги, ограничение рождений из-за хозяйствен¬
ной нужды или по мотивам личного удобства, внебрачные
дети и армия излишних, осужденных на бесплодие женщин,
1 Beatrice М, Hinkle. Die Ehe in der Neuen Welt, Das Ebe Buch
Verlag Celle, 1925, S. 186—211.
» Цит. соч., стр. 191.
Hl
коротко, кухня ведьм, полная нужды и несчастья, бессовест¬
ности и позора, все это, выросшее на общей почве сбившейся
спанталыку сексуальности...»1
Эта характеристика в большей или меньшей степени показа¬
тельна для большинства капиталистических стран в период
после империалистической войны.
На этой почве начали нарождаться в этих странах многочис¬
ленные проекты «спасения семьи», «оздоровления брака», «вы¬
хода из тупика» и т. д. В подавляющем большинстве эти проекты
носили реакционный характер.. Так, одна из идей, быстро овла¬
девших умами мелкой и средней американской буржуазии,
заключается в реконструкции семейно-брачной организации
на основе перехода от моногамического брака к компаньонату
(термин, впервые употребленный в 1924 г. д-ром Найтом (Kni ght).
Ряд страстных идеологов компаньоната ведет активную
устную и печатную агитацию за реформу брака. Их издания
и выступления вербуют в число сторонников компаньоната
людей из среды буржуазии и мелкой буржуазии.
Семья стала превращаться для рядового американского
бизнесмена в обузу, в печальную необходимость. «Мужчина,—
говорит проф. Гроузе,—часто вынужден поддерживать семью
в то время, когда средств хватает только для него одного.
Когда же рождаются дети, жена обычно оставляет свою работу...
таким образом семья является компромиссом при ограничен¬
ном семейном бюджете, скудной домашней жизни й господстве
забот о заработке. В результате этих экономических условий
в некоторых наших городах наблюдается тенденция к временной,
построенной на взаимном соглашении, незаконной (unlawful)
семейной жизни»2.
Это и есть компаньонат. Из идеологов компаньоната в Се¬
веро-американских Соединенных штатах наибольшую попу¬
лярность снискал себе Линдсэй.
Этот «потрясатель основ» является дюжинным американ¬
ским либералом, который на основе своей тридцатилетней ра¬
боты в денверском суде пришел к убеждению, что современная
семья разложилась и что нужны новые формы брачных отно¬
шений. С требованием признания этих новых форм Линдсэй
и выступил перед законодательными инстанциями штата Коло¬
радо. Этого оказалось достаточным для того,, чтобы Линдсэя,
буржуазного либерала, выступившего с реакционным по суще¬
ству проектом, ославили как «революционера» и «большевика».
В своей, написанной в сотрудничестве с В. Эвансом, книге
«Companionate Marriage» Линдсэй демонстрирует огромное чи¬
сло случаев, из своей судебной практики, свидетельствующий
о том, что в современной Америке компаньонат, или «товарище-
1 Charlotte В uchow-Homeyer, Die Zcitehe, Marcus und Weber V erlag
Berlin-Köln, 1928, S. 56.
8 Ernest R. Graves, Social Problems of tbe Family, ,p. 55.
142
ский брак», представляет массовое явление, имеющее самое
широкое распространение.
Моногамический брак, по свидетельству Линдсэя, уже не
существует в современной Америке. Нарушение супружеской
верности не только широко распространено, но встречает и мо¬
ральное оправдание.
Исход из того кризиса, который переживает ныне семья,
Линдсэй видит в легализации фактически соперничающего с
моногамическим браком компаньоната.
Линдсэй исходит в своем проекте брачной реформы из того
положения, что современная наука дала человечеству возмож¬
ность овладеть стихией деторождения, что люди уже в состоя¬
нии сознательно регулировать процесс появления потомства.
Надо заметить, что и другие американские авторы решительно
утверждают, что тип женщины, который проф. Лета Голлин-
гвурт называет «Mother by coercion»—«мать поневоле», более
уж.н^ существует.
на этой предпосылке и зиждет Линдсэй понимание компань¬
оната, под которым подразумевает «правомерно заключенный
брак, с законно признанным регулированием рождений и пра¬
вом бездетных пар в любое время—по обоюдному согласию—
разввояться, без того чтобы, как правило, выплачивать сред¬
ства нН' содержание»1.
Линдсэй категорически отклоняет подозрение в революцион¬
ности своих предложений, неоднократно подчеркивая, что
он—«не революционер, а практик» и что «кажущийся радика¬
лизм этой книги будет консерватизмом завтрашнего дня»3.
И, конечно, он прав. В его лице выступил идеолог тех кру¬
гов средней и мелкой буржуазии, которых уже не удовлетво¬
ряет традиционная форма моногамической семьи и которые ста¬
раются освободить себя от связанных с ней экономических
тягот. Недаром эти же круги в последнее время выступают и про¬
тив алиментов, выплачиваемых на содержание оставленных
детей и жены. «Алименты должны быть прекращены,—заявил
руководитель апелляционного отделения Высшего суда в Нью-
Йорке Стронг,—вследствие того, что они превращают женщину
в лентяйку, потакают ее чувству мести, разоряют мужчин и не
предвещают ничего хорошего...»
Выше мы вылепили уже, как в недрах капиталистиче¬
ского общества развиваются те силы, которые в конце концов
ведут к распаду моногамической семейной организации. В США,
обогнавших в своем капиталистическом развитии все государ¬
ства, эти силы дают себя особенно чувствовать. Моногамическая
семья традиционного уклада становится в глазах многих буржуа
анахронизмом. И американские социологи пользуются даже спе¬
1 Веп В. Lindsey und Wainwright Ewens, Die Kameradschaftsehe.
Deutsche Verlangs-Anstalt, Berlin-Leipzig, 1928, S. 177.
• Ibid., S. 180.
163
циальным термином «Cultural lag» («культурное запаздывание»)
для обозначения того, что семейная организация не приспособь -
лась еще к новым условиям социального бытия1. Компаньонат
и представляет собою попытку ликвидации этого «Cultural lag» и
создания новой формы брачных отношений. Как глубоко эта
форма внедряется в жизнь, совершенно не считаясь с тем, при¬
знает ли ее закон, показывает произведенное обследование жиль¬
цов меблированных комнат в Чикаго. Оно обнаружило, что
60% проживавших там пар состояли в незарегистрированном
браке.
Вслед за Линдсэем в Германии выступила Шарлотта Бухов-
Гомейер, убежденная поборница «временного брака» («Zeitehe»)
«Временный брак надо мыслить, как жизненное единение (Lebens
gemfei nschaft) мужчины и женщины на некоторый, подлежащий
'определению законом, промежуток времени (быть может, пять
лет) Tia основании связывающего обе стороны соглашения и прин¬
ципиально без возморкности более раннего его расторжения»2.
«Компаньонат», «временные браки» и т. д. представляют со¬
бою мелкобуржуазные попытки покончить с тем распадом, кото¬
рый переживает буржуазная и мелкобуржуазная семья. Эти тео¬
рии глубоко враждебны по своему существу пролетариату. Про¬
летариат знает, что лишь на путях пролетарской революции
возможно преобразовать весь общественный строй, в том числе
и семейно-брачные отношения.
Мелкобуржуазные попытки «реконструировать» брак и тот
живой отклик, который они встречают в буржуазной и мелко¬
буржуазной среде, наглядно показывают, как дезорганизовал
капитализм семейно-брачную организацию имущих классов,
каК далеко зашел уже процесс ее разложения.
Недаром на идеологической палубе капиталистического
корабля вокруг проблемы брака происходит мышиная суетня.
При этом суетящиеся жестоко противоречат друг другу. Так,
если одни из них считают, что исцеление требует «с самого начала
такого воспитания женщины, которое подготовляло бы ее
к хозяйственной самостоятельности», то другие видят «корень
зла» в этой самой экономической самостоятельности женщины,
для борьбы с которой они выдвигают проекты, запрещающие
или экономически обессмысливающие женский профессио¬
нальный труд.
Взапуски вырабатываются программы «позитивного обно¬
вления семьи», провозглашаются лозунги «семейной стратегии».
Но эти программы и лозунги обречены на ту же участь, что и вся
социальная стратегия господствующих классов современного
капиталистического общества. У его же собственных идеологов
х William Feedling Ogburn, Social Change with Respect to Culture
and Original Nature, N. Y. 1922, p. 200—201.
B Charlotte Buchow-Homeyer * Zeltehe, Marcus und Weber Verlag,
Berlin-Köln, 1927, S. 97.
144
вырываются признания, что любая из попыток семейной реформы
«даже при наиболее благоприятных условиях пользуется
кратковременным успехом»1.
В семье буржуазия видит один из важнейших оплотов
своего господства, один из важнейших институтов, охраняющих
«собственность, закон и порядок». Когда этот оплот колеблется,
она естественно не может оставаться спокойной. Буржуазные
реакционеры и мелкобуржуазные реформисты своими планами
реконструкции брака и своими предложениями о «штопании»
рассыпающейся семейной ткани хотят спасти разложившуюся
семью.
Обречены на жалкий провал все эти проекты и теорийки,
исходящие из того ложного исходного положения, которое было
разоблачено еще Энгельсом и состоит в том, что будто бы «воз¬
можно оторвать современную буржуазную семью от ее экономи¬
ческой основы, не изменяя вместе с тем ее формы»2. Капитали¬
стическая промышленность, вовлекающая женщину в обще¬
ственно-производительный труд, создает предпосылки для воз¬
никновения нового типа семьи. Но это далеко не все необходи¬
мые условия для формирования новой семьи. Лишь пролетар¬
ская революция создает действительно новые формы взаимоот¬
ношения полов, лишь она может раз навсегда покончить с кри¬
зисом семьи, выхода нз которого наивно и бесплодно ищут в пре¬
делах капиталистического строя мелкобуржуазные реформисты;
Усердно охраняя «незыблемость брачных устоев», капита¬
лизм одновременно создает бесчисленные обслуживающие его
очаги то/ цинично-обнаженной, то ханжески-завуалированной
проституции.
Проституция гораздо старше капитализма. Но капитализм
придал ей новый размах и открыл перед пей новые возможности.
Капитализм превратил женское тело в один из важнейших
товаров рынка, подчинив его всем тем законам, которые упра¬
вляют обращением марганца, каучука, шелка... Капитализм все¬
сторонне стимулировал расширение проституции. Его эксплоа-
таторский «авангард» выступил как преемник всего того эроти¬
ческого потребления, которое осуществляла феодальная знать.
Капиталистическая социальная верхушка, однако, более много¬
численна, нежели феодальная. И потому это потребление стало
увеличиваться, стал расти спрос па продажное женское тело.
Капитализм сексуализировал искусство, пропитал элементами
сексуальности всю общественную жизнь. Он прибегает к нар¬
котически действующему эротизированию с той же целью,
с которой он отравляет массы и другими наркотиками вроде
1 Ernest Mowrer, Family Disorganization, p. 282.
2 Маркс и Энгельс. Собр. соч., т. XIV, стр. 324.
Ю Вольфсон, С. Я.
145
религии, расизма, национализма, с целью отвлечения их от
борьбы с эксплоататорами. Все это способствует небывалому
спросу на женское тело при капитализме. С другой стороны,
тысячи пролетаризированных капитализмом женщин, периоди¬
чески захлестываемых безработицей и пополняющих резервную
армию труда, выбрасываемое деревней и не поглощаемое горо¬
дом избыточное женское население, нищенская зарплата в це¬
лом ряде специфически «женских» профессий, юридические
скорпионы, обрушиваемые на внебрачное рождение, отсутствие
минимальной государственной заботы о судьбе материально
необеспеченной матери и ее младенца—все это лишь важнейшие
пз факторов, обусловливающих в капиталистическом обществе
усиленное предложение продающегося женского тела.
Проституция начала принимать неизвестные предыдущим
хозяйственным эпохам формы. «Массовая потребность в рафи¬
нированном «любовном угощении» естественно повела и в этой
области к возникновению крупно-капиталистических предприя¬
тий, которые могли бы удовлетворять наиболее далеко идущим
запросам»,—говорит профессор Зорге. «Удовлетворение особых
эротических вкусов не должно быть связано с какими-либо за¬
труднениями... Хотят, чтобы Ъыла возможность всегда желать
и по желанию всегда получать определенное удовольствие—
в течение недели, двух дней, при известных обстоятельствах
одного—двух часов, в наиболее дюмфортабельной форме и с необ¬
ходимым изяществом... И таким образом торгуют любовью
точно так же, как хлопком, и доставляют ее так же аккуратно,
как последний» *.
Капитализм вербует в армию проституции такие огромные
кадры женщин, что серьезно говорить о более или менее точ¬
ном статистическом учете здесь не приходится. Официальная
статистика капиталистических государств орудует здесь с циф¬
рами, касающимися так называемых легальных (подконтроль¬
ных) проституток. Но эти цифры, как это начинают признавать
авторитетные специалисты, совершенно не показательны. Для
некоторого хотя бы приближения к действительности они тре¬
буют многократного увеличения—во столько раз превосходит
число проституирующих вне полицейского надзора женщин
количество подконтрольных проституток. И все же даже офи¬
циальная статистика дает огромные цифры. В 1882 г. в Париже
числилось 30 тыс. легальных проституток (femmes еп Carle); за
тот же год 17 тыс. проституток прошли через тюрьму Сен-Лазар.
Количество внеконтрольных проституток к этому же году опре¬
делялось некоторыми исследователями, как Максим Дюкан
и др., в 120 тыс. Для Берлина Дюфур давал в 1896 г. цифру
50 тыс. проституток. В Кельне официальные источники насчи-
1 Wolfgang Sorge. Geschichte der Prostitution, Verlag Poihof, Berlin
1920, S. 363.
1 '»G
тывали в предвоенные годы 7 тыс., в Мюнхене—8 тыс. прости¬
туток. Общее число проституток для всей Германии такой
осторожный исследователь, как Альберт Молль, определяет
в 1х/а млн. В Вене число проституток до войны статистика сво¬
дила к 30 тыс., в Глазго—17 тыс., в Петербурге их было 40 тыс.1.
В довоенной Германии ежегодные расходы по проституции
достигали, по подсчету Лёша, 500 млн. марок. Этой цифре проф.
Флекснер противопоставил бюджет прусского правительства
на всю его воспитательную систему: на нужды университетов,
начальных и средних школ, сеть технических и ремесленных
институтов истрачено было в 1909 г. немного меньше 200 млн.
марок2.
Уже до войны цифра профессионально промышлявших
собой проституток Берлина определялась наиболее осторож¬
ными статистиками в 20 тыс., так что «из каждых двадцати пяти
взрослых берлинок одна продавалась множеству мужчин»3.
Послевоенные годы дали значительное и абсолютное и отно¬
сительное увеличение числа проституток в германской столице.
Вильгельм Шеффер говорит, например, в 1926 г. уже о цифре
в 50 тыс. берлинских проституток4. А некоторые авторы эту
цифру еще значительно увеличивают.
Я не буду продолжать этих выкладок. Они могут дать до¬
статочно убедительное впечатление, какой размах приняла
проституция при капитализме. И молодой русский капитализм
не отставал от своих собратьев. «Густою сетью тайных прито¬
нов и замаскированных домов терпимости покрыт Петербург,—
говорил докладчик на первом Всероссийском съезде по борьбе
с торгом женщинами (1910 г.),—и если бы на одну минуту уда¬
лось сорвать покров с тайной проституции столицы, то нашим
глазам представилась бы изумительная картина, и много доб¬
родетельных жен и порядочных женщин явились бы перед нами
в совершенно другом виде».
Проституция при капитализме приноравливается к об¬
служиванию различных групп «потребителей». И потому так
бесчисленно разнообразны ее* операционные базы:' театры-
тзарьете, танцлокали, дневные и ночные кафе, английские Lei¬
cester square и германские Animier Kneipen, отели и кабинеты
массажа, бордели шумных портовых городов и дома терпимости
тихих университетских городков, публичные дома, в которые
полуобнаженные женщины страстно завлекают клиентов, и ари¬
стократические maisons de passe за решотками бронзовых изго¬
родей, «семейные бани» и дома свиданий, рабочие кабачки
1 Труды первого Всероссийского съезда по борьбе с торгом женщи¬
нами, Спб. 1910, т. I, стр, 93.
а Проф. А. Флекснер, Проституция в Европе, пер. Белостоцкого,
над. НКЗ, М. 1926, стр. 19.
8 Robert Hessen, Die Prostitution in Deutschland, Mündhen 1910, S. 27.
4 Wilh. Schaffet, Das Recht auf den eigenen Körper, Verlag der Syndi-
caliöt, Berlin 192G, S. 17.
10* 147
и Instituts de beaute, домашние пансионы и шантанные Tingel,
tengel, конторы для найма прислуги художественные ателье...
Все это—опорные пункты проституции, места, где ведется торг,
совершается, а в большинстве из них и «реализуется» на месте
сделка.
Сколь разнообразны эти пункты купли и продажи челове¬
ческого тела, столь же различна их клиентура и их персонал.
Последний охватывает дам полусвета, в шикарных авто под¬
катывающих к maisons de passe; замученных женщин, вы¬
нужденных «по договору» принимать до 60 посетителей в
день; шестнадцатилетних девочек, как желанная дичь пре¬
следуемых «знатоками»; отвратительных, износившихся ста¬
рух, хватающих за рукав прохожих; рекламирующих себя
газетными объявлениями «массажисток», «натурщиц» или «ма¬
никюрш»; дежурящих на угловых «постах» девушек; осторожно
вкладывающих покупателям свои домашние адреса продавщиц
универсальных магазинов; профессионалок уличных «бирж»,
с бесконечной развязностью вербующих клиентов; популяр¬
ных певиц, «доступ» к которым возможен лишь через особых
комиссионеров; кельнерш, нетерпеливо ожидающих соответ¬
ствующего подмигивания со стороны «гостя»; предсказываю¬
щих будущее «хироманток» и ищущих место «прислуги к оди¬
ноким». Все это строго таксировано, все имеет свой тариф, все
это связано между собой «профессиональной» солидарностью.
Вольфанг Зорге дает в своей «Истории проституции» своеобраз¬
ную «топографию» важнейших капиталистических центров,
указывая зависимость между районом города, его обслуживаю¬
щими проститутками и получаемой им платой. Солидарность
проституток не ограничивается территориальным размеже¬
ванием между ними «сфер влияния» и соглашением насчет цен,
они даже делают иногда попытки к «организационным» объеди¬
нениям. Характерный в этом отношении документ приведен
у Зорге. Он был напечатан в январе 1914 г. и распространялся
среди берлинских проституток.
«Внимание!.. Важно для проституток! Союз проституток
находится в Берлине 0.34. Улица Е... Ресторан... Союз оказы¬
вает всем проституткам, которые являются его членами и впали
в нужду, помощь до 20 марок в неделю. Вступительный взнос
1,5 марки, еженедельный—1 марка. Бюро функционирует по¬
стоянно.—Управляющий делами Рудольф Киндт»1.
Проститутка—главное действующее (быть может, точнее
сказать, главное страдательное) лицо в промысле материальной
эксплоатации женского тела. Вокруг нее концентрируются це¬
лые стаи паразитов, обогащающихся на счет этого промысла.
Сюда относятся всякого рода торговцы живым товаром, эти
наиболее гнусные отбросы эксплоататорской породы, содержа¬
1 Wolfgang Sorge, ор. cit., S. 398.
148
тели домов терпимости и многочисленная администрация подоб¬
ных учреждений, сутенеры, альфонсы, сводники, комиссионеры
отелей и домов свиданий, владельцы танцлокалей, шантанов и
других аналогичных заведений, квартирохозяева проституток,
факторши, агенты полиции нравов... Вся эта алчная свора
крепко держит в своих руках проститутку, перекачивая из ее
карманов все то, что к ней перепало из кармана клиента, и делая
ее объектом жесточайшей эксплоатации.
Разлагающее и развращающее влияние проституции ска¬
зывается не только и не столько на самых проститутках, но и на
мужчинах—покупателях и потребителях женского тела. Она
дает им возможность подменить подлинное чувство грязной
торгашеской сделкой, при которой человек покупает за деньги
человека и топчет в грязи человеческое достоинство.
Торговля живым товаром занимает важное место на капита¬
листическом рынке. Она служит источником существования
многих миллионов паразитов. О ней написаны десятки специ¬
альных исследований1.
Она обслуживается широко разветвленной интернацио¬
нальной организацией, имеющей свой центр в Буэнос-Айресе.
О размахе этой организации может дать представление хотя бы
одна цифра—20 тыс. торговцев живым товаром, насчитываю¬
щихся в современном Ныо-Иорке. Каждый из этих господ имеет
вспомогательный штат молодых людей, так называемых кадетов,
па обязанности которых лежит вербовка девушек. В феврале
1936 г. полиция произвела в Нью-Йорке облаву на 41 дом тер¬
пимости. По заявлению полиции, эти дома составляют часть
одного большого треста, объединяющего 200 публичных домов;
Трест получает ежегодно от 12 до 15 млн. долларов дохода2;
Проф. А. Флекснер, по поручению американского Бюро соци¬
альной гигиены объезжавший в течение нескольких лет накануне
войны Европу и написавший в результате труд о европейской
проституции, указывает пути,по которым большей частью экспор¬
тируется живой товар. Женщины преимущественно вывозятся
из Венгрии, Галиции, Польши и Румынии, их транспортируют
в Бразилию, Аргентину, Южную Африку и Малую Азию3.
Он же сообщает интересные сведения о капиталистическом
характере европейских домов терпимости. Для открытия новей¬
шего публичного дома в Будапеште потребовался основной ка¬
питал в 500 тыс. крон. Доход второразрядного «предприятия» в
Париже доходит до 70 тыс. франков в год. А одно из новейших
берлинских заведений имеет основной капитал в 1 млн. марок
и выплачивало (1912 г.) 20% дивиденда4. В 1926 г. особая
1 Шпангарда, Баумана, Шпанка, Диара, Блоха и др.
» «Правда» от 5/П 1936 г.
8 По данным Вульфена. Проф, Флекснер, Проституция в Европе,
изд. НКЗ РСФСР, М. 1926, стр. 62.
4 Проф, Флекснер, Проституция в Европе, стр. 27.
149
комиссия Лиги наций обследовала положение проституции в
28 странах Европы и Америки, а также в Египте. Она устано¬
вила наличие планомерно функционирующего аппарата торго¬
вли проститутками, организованного с большой точностью
и перебрасывающего по мере надобности кадры проституток
в места спроса1.
В 1935 г. в Японии был поднят вопрос об отмене так назы¬
ваемой лицензионной (разрешительной) системы публичных до¬
мов. В связи с этим 19 февраля 1935 г. в Токио состоялась кон¬
ференция 2 500 содержателей публичных домов, принявшая ре¬
золюцию с требованием сохранения лицензионной системы. Инте¬
ресно, что основной мотив сторонников лицензионной системы
состоит в том, что «цельность и сохранность японской семьи
может быть поддержана только существованием лицензионной
системы публичных домов»2.
По-капиталистически рацион лизировав дело проституции,
направив его по широкому коммерческому руслу, придав ему
новые формы, превратив его в один из важнейших промыслов,
буржуазия в то же время силится доказать свою «непричаст¬
ность» к этому делу. Она старается доказать, что женщины, ко¬
торых капитализм делает проститутками, такими... рождаются.
Чезаре Ломброзо принадлежит печальная честь научного
оформления этой мыори. Туринский ученый пустил в ход бы¬
стро подхваченную буржуазией гипотезу o«donna prostituta»,
гипотезу «врожденной проститутки», согласно которой прости¬
тутка рождается морально-дефективным существом, лишенным
каких бы то ни было нравственных устоев. Эта теорийка,утвер¬
ждавшая, что проституция обусловлена уродливой пспхо-физи-
ческой конституцией вырождающихся женщин, должна была
доказать, что проституция представляет собой исторически-
непреходящее, независимое от какого-либо социального уклада
явление. И в самом деле, последователи Ломброзо, вроде петер¬
бургского профессора Тарновского, заявляли: «Уничтожьте
пролетариат, распустите армию, сделайте образование доступ¬
ным в более короткий срок, дайте возможность вступать в брак
всем желающим, гарантируйте им спокойствие в семейной жизни
и тогда... тогда все-таки будет существовать проституция».
А в печати и на специальных съездах сторонники теории «donna
prostituta» выступали с доказательствами того, что проститу¬
ция—прежде всего понятие, определяющее безнравственное
состояние общества, а не его экономические условия3.
Эта безграмотная «теория» находится ниже того уровня,
на котором возможна еще научная критика. Мы о ней упомя¬
1 Об этом было сообщение Алисона Нейлапса, секретаря английско¬
го общества этической и социальной гигиены в «Foreign Affairs», Mai 1927.
а Информация ТАСС, «Правда» 8/VI 1935 г.
8 Доклад И. А. Захарова на первом Всероссийском съезде по борьбе
с торгом женщинами, Труды съезда, т. I, стр. 206.
1J)
нули лишь, как о примере позорного приспособления пауки
к интересам капиталистического общества. Не капиталистиче¬
ский строй породил проституцию, об этом мы говорили. Но этот
строй представляет собой исключительно благоприятную почву
для произрастания ее. Он создает в изобилии все те социально-
экономические условия, связь которых с проституцией все¬
сторонне установлена.
Вот почему всякая борьба с проституцией в условиях капи¬
тализма—бесплодна. В обществе всеохватывающей эксплоата-
ции, в обществе всепроникающей купли-продажи нельзя изъять
удовлетворение сексуальной потребности из-под власти товаро¬
оборота. Капитализм—строй эксплоатации, всей своей общест¬
венной организацией, всем своим семейным укладом, всеми сво¬
ими брачными отношениями рождающий миллионы покупателей
женского тела и миллионы его продавщиц. Лишь Маниловы
могут думать о том, что проституция исчезнет при сохранении
капитализма.
Разоблачая мелкобуржуазный утопизм так называемых
«истинных социалистов» 40-х годов, Энгельс жестоко высмеивал
присущее им непонимание органической, неразрывной связи
проституции с эксплоататорским строем, продуктом которого
она является.
«Характернейшей стороной проституции,—писал Энгельс,—
того, что она самая наглядная, непосредственно касающаяся
самого тела, эксплоатация пролетариата буржуазией, той сто¬
роны, где «порождающая деяния боль сердца»... со своей
моральной нищенской похлебкой терпит банкротство и где начи¬
нается страсть, жаждущая мести, классовая ненависть,—этой
стороны истинный социализм не знает. Напротив, в проститут¬
ках он оплакивает погибших бакалейных продавщиц и мелких
мастериц, в лице которых он уже не может восхищаться «идеа¬
лом творения», «чашечками цветов, пропитанных ароматом
самых святых и сладких чувств». Бедный простачок!»1.
В капиталистических государствах еще подчас не переве¬
лись мелкобуржуазные «простачки», мечтающие об уничтоже¬
нии проституции в условиях капитализма. Они не понимают
или не желают понять того решающего факта, что проститу¬
ция—неизбежный продукт общества, основанного на эксплоа¬
тации.
Только диктатура пролетариата, созидающая бесклассовое
социалистическое общество, создает условия для исчезновения
проституции, приносит ее полное уничтожение.
«Средневековый замок» буржуазной моногамии держится
на экономически привилегированном положении мужчины из
среды имущих классов населения и вытекающей отсюда зависи¬
мости женщины. Буржуа использовал тяготеющее над женщиной
1 Марис и Энгельс, Собр. соч., т. IV, стр. 562.
151
социальное наследство веков, использовал те биологические
особенности женщины, которые затрудняют ее участие в неко¬
торых областях производственной жизни, для того чтобы взва¬
лить всю тяжесть моногамической организации капитализма
на женщину.
Женщина, естественно, ищет путей к своему раскрепо¬
щению, ищет выхода из «средневекового замка». Но как разно
осуществляются эти поиски женщиной буржуазной и женщиной
пролетарской!
Буржаузпая женщина старается облегчить себе бремя моно¬
гамии, подражая мужу, а часто и превосходя его в «развлече¬
ниях на стороне». Семья для нее— источник получения средств
к жизни и гарантия «положения в обществе». Удовлетворения
своих чувств, страсти, любви она ищет и находит за пределами
семейного круга. Здесь у нее, если и не столь широкие, как
у мужчипы, но все же достаточные возможности.
Буржуазная женщина, в особенности если она женщина
образованная и просвещенная, оказывала энергичное противо¬
действие тому юридическому закрепощению ее, которое
осуществляет капиталистическое государство. Уже в эпоху
буржуазной французской революции родоначальница феми¬
нистского движения Мери Уоллтонкрафт выпустила свое из¬
вестное сочинение «Спасение прав женщины» (1792 г.), в кото¬
ром были намечены принципы, руководившие впоследствии
всем движением буржуазной женщины за эмансипацию. Это
движение получило широкий размах после революции 1848 г.
В первой половине XIX в. оно развернулось под лозунгом
борьбы за раскрытие перед женщиной дверей средней и выс¬
шей школы. Расширившись, феминистское движение включило
в свое русло и борьбу за женское право на труд и за политиче¬
ское уравнение в правах женщины с мужчиной. Буржуазная
женщина, естественно, стремилась добиться одинаковых прав
с мужчинами, членами ее класса, но, верная своей классовой
природе, заявляла, что «стремится достигнуть этих целей для
женщин всех классов и партий»1. В этой своей борьбе она
прибегала ко всяческим приемам—от широкой агитации до
суфражистских эксцессов. Не обходилось здесь и без курьезных
попыток бороться не только за равноправие женщины с муж¬
чиной, но и за ее власть над ним. Характерно, что подобные
попытки опирались на доводы, совершенно совпадающие—muta-
tis mutajidis—с теми, к которым прибегают идеологи буржуа¬
зии для оправдания подчиненного положения женщины в семье
и общественности капиталистического государства. Так, на¬
пример, Элиза Фарнгем, основательница так называемой «школы
бунтования женщин», возникшей в Северной Америке в сере¬
дине прошлого столетия, провозглашала: «Мы требуем не
1 Ив программы Всеобщего немецкого женского союза.
152
равенства, не власти, но эмансипации, а владычества. Мы лучше,
умнее, сильнее мужчин; вот евангелие, которое должно спасти
мир». Фарнгем апеллировала к тому, что у мужчины ткани
грубее, нервы менее чувствительны, дух тупее, чем у жешцины,
которая во всем настолько же выше его, насколько он выше
оранг-утана, насколько всякая животная самка выше самца1.
Любопытно, что подобного рода аргументация имела место
и в России. Во время империалистической войны здесь
появилась книга «Вымирание мужского пола в мире растений,
животных и людей», вещавшая в напыщенно-торжественной
форме о наступлении нового общественного строя. Этот гряду¬
щий строй создает возможность гармонической и содружествен¬
ной жизни всего человечества. «Мужской пол, это детище мате¬
риальных нужд, рождаемое и питаемое ими, не найдет при обно¬
вленном социальном строе почвы для произрастания. Вымирание
мужчин у передовых народов приведет сначала к смешению рас
всех частей света и к установлению на земле более однородного
типа человечества, а затем мужской пол угаснет вовсе, и вместе
с ним исчезнет последний источник неравенства, раздоров
и отчуждения между людьми»2. Пролетарская женщина никогда
не рисовала столь мрачных для мужской половины человече¬
ства картин. Она боролась за свое равноправие не деклара¬
циями о праве на труд, а тем, что, втягиваемая в водоворот
капиталистической эксплоатации, находила и потребности и си¬
лы вместе с пролетариями-мужчинами бороться за уничтожение
строя эксплоатации человека человеком. Она знала, что подлин¬
ное равноправие женщине принесет лишь пролетарская рево¬
люция, лишь завоевание власти пролетариатом.
Не одна тысяча женщин отдала свою жизнь в борьбе за дело
пролетариата в России, Германии, Венгрии и ряде других стран.
Неувядаемой славой покрыли себя трудящиеся женщины герои¬
ческого испанского народа в исторической борьбе с фашист¬
скими мятежниками и интервентами.
Труд в условиях капитализма был для женщины-проле¬
тарки не правом; он стал тягчайшей, калечившей ее обязан¬
ностью еще задолго до того, как его лозунг написали на своих
феминистских знаменах наиболее прогрессивные из буржуазных
женщин.
Для сохранения моногамии капиталистическое государ¬
ство пользовалось наряду с орудиями принуждения * и дово¬
дами убеждения. Ему мало было закрыть перед женщиной двери
учебных заведений, оторвать ее от участия в политической
жизни, отдать ее во власть пожизненцо купившего ее мужа,
сделать бесправными ее «незаконных» детей и т. д. и т. д.,
надо было все эти действия надлежащим образом освятить,
1 Шашков, цит. СОЧ., стр. 288—289.
2 Л. Л. Кочеткова, Вымирание мужского пола в мире растений,
животных и людей, М. 1915, стр. 242.
153
показать, что они находятся в соответствии с велениями разума,
с требованиями нравственности, с авторитетом науки. В том
чего не могли сделать пасторы, судьи и полицейские, должны
были помочь капиталистическому государству философы, эко¬
номисты, юристы, писатели. Их высказывания о семье, браке,
женщине шли на потребу господствующим классам капитализма,
помогали им цементировать «средневековый замок» буржуазной
моногамии.
Взгляды Канта, Шопенгауэра, Ницше на семью и брак
насквозь пропитаны ярко-классовым буржуазным содержа¬
нием. Каждый из них был выразителем идеологии определен¬
ных буржуазных группировок, и их общее мировоззрение
отражалось в отношении к женщине, в трактовке проблемы
семьи и брака.
Интересующие нас взгляды Канта представляют собой
воплощение буржуазной апологии «законного» брака и само¬
довольного презрения к непроштемпелеванным государством
отношениям полов. Кант объявляет, что «если мужчина и жен¬
щина желают взаимно пользоваться половыми свойствами друг
друга, то они безусловно обязаны вступить в брак, и это необ¬
ходимо по правовым законам чистого разума». Всякая же вне¬
брачная связь, по мнению Канта, ведет к потере человеческого
достоинства, «entmenscht», по его выражению. Философ рас¬
сматривает ее исключительно как «скотское совокупление».
Характерна развиваемая при этом Кантом аргументация. Он
утверждает, что при «брачном сношенйи человек превращает
себя в вещь, ибо приобретение одного члена является также
приобретением всей личности, так как последняя является
вещью, и только благодаря тому, что одна личность приобре¬
тается другой как вещь, то же самое происходит с другой лично¬
стью, она восстанавливает свое ^личное достоинство (stellte sie
ihre Persönlichkeit wieder her)»1. \Кант не знает никаких других
возможностей для сохранения личностью при половом сближе¬
нии своего достоинства, кроме вступления в брак. Брак—един¬
ственная гарантия сохранения половыми партнерами их лич¬
ности; «ни мужчина не может желать женщины, чтобы сразу же
пользоваться ею как вещью, т. е. ощущать непосредственное
наслаждение в исключительно животном общении с ней, ни
женщина отдаться ему с этой целью, без того чтобы они оба не
утратили своей личности. Плотское или животное совокупле¬
ние,—это значит без предпосылки брака, который должен быть
предварительно заключен, как взаимная отдача личности во
владение другой; это необходимо для того, чтобы телесное
пользование, к которому один прибегает по отношению к дру¬
гому, не повело бы к утере человеческого облика»2.
1 «Metaphysik der Sitten».
2 Ibidem.
Кант утверждал, что всякое внебрачное общение ведет
к превращению личности в вещь, хотя он знал, что именно
буржуазный брак представляет собой акт купли-продажи чело¬
веческой личности, т. е. самого грубого низведения ее на сте¬
пень вещи. И само кантово определение брака, как юридиче¬
ского договора о взаимности пользования половыми органами
отдает тем лавочническим духом, который стремится «отоварит]»»
все социальные ценности. Еще показательнее отношение Канта
к внебрачным детям. Верный своему буржуазному подходу
к браку, он рассматривает внебрачных детей как своеобразную
контрабанду, ибо «внебрачно появившееся на свет дитя роди¬
лось вне закона, тем самым оно вне его охраны. Оно как бы
вкралось в общее бытие (как запрещенный товар), так что это
последнее... может игнорировать его существование, а также
его уничтожение, и никакое распоряженй^ не может отменить
позора матери, когда ее внебрачные роды получают огласку...»1
Внебрачное дитя для апологета буржуазной моногамии—это
какая-то искусственная вещь (Machwerk, res arleficialis).
Кант отобразил пропитанный представлениями о купле-
продаже буржуазный подход к моногамии. Его строки о закон¬
ном браке и внебрачном ребенке продиктованы мещанской огра¬
ниченностью, которая уживалась у Канта рядом с гениаль¬
ными взлетами теоретической мысли. Кантовское третирование
женщины находится в вопиющем противоречии с тем принципом
достоинства личности, которое он сам объявлял основной пред¬
посылкой правомерного брака. На фоне очерченных выше
взглядов Канта на брак является весьма характерным и сле¬
дующее указание Франца Меринга о Канте: «...он отказался
от брака и считал его чем-то вроде богоугодного заведения;
он советовал даже своим ученикам поправлять материальные
дела при помощи состояния женщин, и в этом отношении, как
справедливо рассказывают его биографы, он несколько раз
сыграл роль сводника»2.
Мы уже говорили выше, что буржуазная моногамия может
держаться лишь до тех пор, пока мужчина-буржуа сохраняет
свое привилегированное, эксплоататорское положение. Фак¬
тическое равенство полов сделало бы невозможным пожизненное
принудительное единобрачие, т. е. ту форму брачных отношений,
которая наиболее соответствует интересам имущих классов.
Кровно заинтересованная в том, чтобы сохранить пожизненную
моногамию, буржуазия должна не только экономически и юри¬
дически ограничивать женщину, опа должна дать этому огра¬
ничению принципиальное, идеологическое обоснование. Эту
миссию философского обоснования закрепощения женщины
1 «Metaphysik der Sitten».
я Франц Меринг. На философские и литературные темы, сборник
под ред. С. Я. Вольфсона, М. 1923, стр. 15.
155
взял на себя философ реакционной буржуазии Артур Шопен¬
гауэр.
Шопенгауэр старался показать, что «женщины суть во всех
отношениях ниже стоящий, второй пол». Женщина, для Шо¬
пенгауэра,—«род промежуточной степени между ребенком
и мужчиной, который и есть собственно человек». Шопенгауэр
считает, что «женщины существуют единственно только
для распространения человеческого рода, и этим исчерпывается
их назначение». Точно так же как рабочий существует для
капиталиста только для обогащения его кармана, женщина
существует, чтобы услаждать его и обеспечивать бессмертие,
если не ему самому, то хотя бы его капиталу. Рабочий должен
приносить богатство, женщина должна приносить потомство,
которому можно будет передать его,—«и этим исчерпывается
их назначение...»
Здесь, как и в других своих рассуждениях о женщине
и.браке, открыто реакционный буржауазный философ Шопен¬
гауэр более откровенен, нежели Кант. Если у Канта проявля¬
ется еще филистерское лицемерие, то у Шопенгауэра налицо
уже резкая откровенность самоуверенного эксплоаТатора. Он
без лишних околичностей бросает женщине упреки в том, что
она «по природе» лжива, раболепна, расточительна, малоценна,
недоступна воздействию культуры... Можно ли после -этого
удивляться, что Шопенгауэр—страстный защитник того раб¬
ского положения, в которое ставит женщину ислам, низводя¬
щий ее на роль вещи, что этот философ ищет свой идеал обще¬
ственной жизни женщины на Востоке и находит его в ... гаремах?
«Место женщины—дом, а не общественность; они должны быть
хорошо воспитаны, религиозны, не их дело политика и поэзия,
давайте им книги только религиозные и поваренные; научите
их музыке, рисованию, танцам, а также!земледелию и садовод¬
ству»,—так метафизическая философия Шопенгауэра, слагаю¬
щая апологию капиталистическому закрепощению женщины,
сбивается на самую вульгарную домостроевщину. В числе
«природных» свойств, которые Шопенгауэр отыскивает у жен¬
щины,—ее расточительность. Расточительность—один из самых
опасных в глазах буржуа человеческих пороков. Наличие
у женщины этого порока заставляет философа требовать от
государства лишения ее права распоряжаться материальными
ценностями, отказа от предоставления ей экономической само¬
стоятельности. «Что собственность,—пишет он,—приобретаемая
мужчинами большим и долгим непрестанным трудом, попадает
потом в руки женщин, которые в течение короткого времени
ее проматывают, это есть столь же великая, сколь и обыденная
несправедливость, предотвратить которую следует ограниче¬
нием наследственных и имущественных прав женщины... Жен¬
щины никогда не должны свободно располагать и распоряжаться
собственным имуществом, т. е. капиталами, домами, поместьями.
156
Им постоянно нужен какой-либо опекун. На столь членораз¬
дельно реакционном буржуазном языке открыто говорят очень
немногие из буржуазных философов, большинство из них пред¬
почитает прикрывать апологию буржуазной моногамии мисти¬
ческим туманом, надисторическими и внеклассовыми «этиче¬
скими идеалами» и т. д.
С особенной откровенностью выступил Шопенгауэр по
вопросу о моногамии. Мы горприли что острие буржуазной
моногамии направлено против женщины, мужчине
лизм предоставляет широкие полигамические возможности. Но
«приличия ради» он эти возможности использует исподтишка,
полутайком. Шопенгауэр попытался вывести мужскую полига¬
мию из «подполья», дать ей принципиальное обоснование. Он
построил философскую систему двойственной половой морали,
обращенную своим моногамическим ликом к женщине, полига¬
мическим—к мужчине. Шопенгауэр требует прекратить игру
в жмурки, узаконить то, что есть в жизни, предоставить муж¬
чине то право полигамии (многоженство), которым он факти¬
чески пользуется. Женщину же он подчиняет закону моноанд-
рии (единомужество), соблюдения которого властно требует
интерес капиталистического общества. «Относительно полига¬
мии нечего спорить—ее нужно признать повсеместным фактом;
задача сводится исключительно к регулированию ее. Где можно
найти действительных моногамистов? Все мы живем, по крайней
мере в течение некоторого времени, по большей же части всегда,
в полигамии. Итак, если каждый мужчина пользуется многими
женщинами, то нет ничего справедливее, как предоставить ему
свободу или же обязать его заботиться о многих женщинах.
Благодаря этому и женщина возвратится в свое настоящее
и естественное положение подчиненного существа, дама—это
чудище европейской цивилизации и христианско-германской
глупости—с ее смешными притязаниями на почтение и уважение
исчезнет с лица земли, и останутся одни лишь женщины...
Брачная верность мужчины искусственна, у женщины же есте¬
ственна. Прелюбодеяние жены как объективно из-за послед¬
ствий, также субъективно из-за противоестественности гораздо
менее простительно, нежели таковое со стороны мужчины»1.
Третий и последний из буржуазных идеологов, взглядов
которого па брак и семью мы хотим коснуться,—Фридрих Ницше.
И для Ницше отправной точкой служит всестороннее превос¬
ходство мужчины над женщиной. И он утверждает, что «муж¬
чина физически и умственно сильнее женщины». Женщина
жестока («она не может отказаться от удовольствия с триумфом
придавить ногой шею побежденного»). Женщина—опасная
и коварная хищница (ее отличительные черты: «хитрая гиб¬
кость..., тигровые когти под перчаткой..., наивность в эгоизме...,
1 «Parerga und Paralipomena», § 383.
157
пеудобовоспринимаемость и внутренняя дикость». Женщина
лжива («ее великое искусство—это ложь, ее высшее дело—это
притворство и красота»). Женщина подавляюще ничтожна
и пустоголова («кому я обязана своим счастьем? Богу и моей
портнихе»). Эти черты, подмеченные им у «постельной куклы»
ликующих и праздно болтающих социальных верхов, Ницше
превратил в неотъемлемые элементы женского «я», объявил
их чертами всякой женской «натуры». Страх и презрение рабо¬
владельца к своему рабу водили рукою Ницше, когда он писал
о женщине. Он объявлял женщину «опасной и прекрасной
кошкой». Его же идеал обхождения с этой «кошкой» был за¬
долго до творца «Заратустры» осуществлен султанами и пашами:
«Мужчина, обладающий глубиной ума и страстей, должен
мыслить и может мыслить о женщине всегда лишь по-восточ-
пому: понимать женщину как предмет обладания, как удобо-
запираемую собственность, как нечто, предназначенное для
мужчины». Эти слова отражали в себе тот взгляд на женщину,
который типичен для верхушек финансовой олигархии, чьи
затаенные мысли с цинической ясностью высказывал Ницше.
Для эксплоататора типично, что он не удовлетворяется од¬
ним фактом осуществляемой им эксплоатации. Он стремился
еще «обосновать» свое господство, силится доказать, что оно—
в плане «мировой гармонии» и вытекает из непреклонных «есте¬
ственных законов». С точки зрения этого «естественного закона»
Ницше и пытался обосновать право мужчины на господство над
женщиной.
Это право—в разном отношении полов к любви. «Мужчина
и женщина понимают под словом «любовь» нечто различное...
Нетрудно сообразить, какие представления связываются у жен¬
щины со словом «любовь»: любить длях нее—значит всецело
отдаться и душой и телом, без оговорок, без оглядки... Женщина
желает, чтобы ее принимали за объект владения, она хочет вхо¬
дить составной частью в понятие «владения», следовательно
опа желает такого человека, который берет, который не отдает
самого себя, а, обратно, должен еще обогатить свой внутренний
мир ее силой, счастьем, верой; этого только опа и хочет. Жен¬
щина отдает себя, мужчина принимает ее дар,—и этот естествен¬
ный контраст, мне думается, нельзя устранить ни социальным
договором, ни самыми искренними пожеланиями справедли¬
вости»1. Обосновав «естественный закон», согласно которому
«искусство мужчины—воля, искусство женщины—готовность
отдаться», и установив, что «мужчина создает себе образ жен¬
щины, а женщина создает себя по этому образу», Ницше требо¬
вал от человечества, чтобы оно не нарушало этого естественного
закона.
1 Фр. Ницше, Собр. соч., т. VII, «Веселая наука», пер. Николаева,
изд, Клюкина, М. 1900, стр. 253.
158
Апостол «сверхчеловеческого» индивидуализма хорошо по¬
нимал, что определенные социальные условия могут свести
на-нет его незыблемый «естественный закон». И потому он ста¬
рался доказать, что естественными, нормальными условиями
женского бытия является пребывание за колючей изгородью
четырех пресловутых «К» (Kinder, Küche, Kirche, Kleider).
С какой злобой говорит он о «слабоумных друзьях и губителях
женщин», которые хотят разрушить эту колючую изгородь:
«они желали бы низвести женщину до равноправия, до общего
образования, даже до чтения газет и занятия политикой».
Все эти вольности могут сделать женщину, опасается Ницше,
неспособной «к исполнению своего главного назначения—рожде¬
ния здоровых детей». А в том, что деторождение—единственное
назначение женщины, Ницше никогда не сомневался. «Все
в женщине загадка, и все в женщине имеет одну разгадку: эта
разгадка зовется беременностью»1. Так говорил Заратустра...
Но Ницше собственными глазами видел, как действительность
«низводила» женщину не только до чтения газет, но и до актив¬
ного участия в труде, общественности, науке,—и тогда он изрек
свой известный афоризм: «Когда женщина имеет ученые на¬
клонности, то обыкновенно в ее половой сфере что-нибудь не
в порядке»2. Рабовладелец, видящий, что его собственность
перестает быть вещью и становится человеком, считает, что про¬
изошло болезненное отклонение от нормы.
Под идеологическим прикрытием «сверхчеловеческого» ин¬
дивидуализма Ницше выступал апологетом всестороннего капи¬
талистического рабовладельчества, власти всемогущего эксплоа-
татора над всеми, кто слабее его, и в числе этих слабых была
и женщина. Потому «мужчина должен быть воспитан для войны,
женщина—для отдохновения воина; все остальное—ерунда».
Так говорил Заратустра... И это было золотыми словами для
всех «воинов» капиталистического рынка—для «мужественных
рыцарей» империалистического грабежа, банковых магнатов,
королей нефти и угля...
Брак Ницше терпит постольку, поскольку он хозяйственно
необходим мужчине—господину и владыке. Он утверждает
поэтому, что «брак основывают на инстинкте рода, на инстинкте
собственности (жена и ребенок как собственность), на инстинкте
господства, который организует мельчайшую ячейку господства,
семью, который нуждается в детях и наследниках, чтобы физио¬
логически закрепить достигнутую степень власти, влияния,
богатства»3. Эти строки Ницше принадлежат к самым ясным
формулировкам целей, преследуемых буржуазным браком,
которые были когда-либо даны. Не приходится говорить (мы
1 Фр. Ницше, Так говорил Заратустра, пер. В. Иорасцова, 19J3,
стр. 37,
2 Фр. Ницше, Поту сторону добра и ола, гл. IV, § 144.
8 Фр. Ницше, Сумерки божков.
159
этого достаточно уже касались выше), что эти цели исключают
личную склонность, интимное чувство, любовь как элементы
брака. Вот почему Ницше уничтожает любовь в качестве пред¬
посылки брака. По его мнению, у браков, которые заключаются
влюбленными, «отцом бывает заблуждение, а матерью—нужда,
и потому надо было бы запретить принимать решение на всю
жизнь в состоянии влюбленности... Следовало бы официально
объявить клятву любящих недействительной и отказывать им
в браке»1. Ницше изгоняет любовь из брака,—он не отводит
ей места ни при заключении брака, ни при его существовании.
Для удовлетворения потребности мужчины в любви рядом с бра¬
ком должен существовать конкубинат—узаконенное сожитель¬
ство мужчины с женщиной, дающей ему радости любви. От этой
последней функции Ницше освобождает обремененную много¬
численными обязанностями деторождения и домоводства жену.
«Жертвенное животное» брака, жена сама должна подыскивать
своему мужу любовниц. Мы видим, что Ницше примкнул к шо-
пенгауэрову требованию полигамии для мужчин, обставив это
требование свойственной ему циничностью.
«Ты идешь к женщине. Не забудь плетку»,—так говорил
Заратустра2. Идеолог класса, идущего к рабочему и к коло¬
ниальному туземцу с плеткой в руках, требовал плетки и по
отношению к женщине...
Мы бегло охарактеризовали отношение к браку и семье
трех философов, чьи рассуждения ярко отражают взгляды бур¬
жуазии по вопросам брака на различных этапах развития капи¬
тализма. У Канта нашли свое отображение взгляды буржуазного
филистера с его пиететом к законному браку и возмущением
перед всякими отношениями полов, выходящими за пределы
этого, «богом и властью начертанного», круга. Шопенгауэр выра¬
жал настроение грубого и самоуверенного собственника, ставя¬
щего себя в браке, как и везде, в привилегированное и господ-
ствующэе положение. Ницше дал символ веры хищника-эксплоа-
татора.
Для всех их высказываний характерен присущий буржуаз¬
ной идеологии эксплоататорский взгляд на женщину. Дегенерат
Отто Вейнингер—проповедник теориек об «органической лжи¬
вости» женщины, о тождественности сводничества и женствен¬
ности, обличитель природного «алогизма и аморализма» жен¬
щины — не оригинален. Он лишь в наиболее прямолинейной
и развязной форме высказал взгляды, присущие буржуазной
философии.
В рассуждениях буржуазных философов о так называе¬
мых «природных» свойствах женщины ряд привитых женщине
из среды имущих классов многовековым давлением социальной
1 Фр. Ницше. Утренние зори.
• Фр. Ницше. Так говорил Заратустра, стр. 89,
160
среды свойств объявляются «специфически женскими», «извечно
женскими» и т. д. То, что является следствием уродливого вос¬
питания полов, изоляции части женщин от ряда трудовых и об¬
щественных функций, ее приниженного положения в семье,
ее социального угнетения, объявляется присущим женщине
«по природе». Не приходится говорить о том, что подобного
рода «теоретические» рассуждения практически имеют целью
оправдывать наиболее реакционные мероприятия, объектом ко¬
торых является женщина, «обосновать» рабское положение
трудящейся женщины в капиталистическом обществе.
Приведенные взгляды Канта, Шопенгауэра, Ницше в об¬
щем дают представление о том, чем является для буржуазии
брак, для чего ей нужна семья и почему буржуазии выгодно
строить отношения полов на принципах пожизненной моно¬
гамии. В их системах мы имеем идеологическую интерпретацию
тех семейно-брачных отношений, которые созданы буржуазией.
Семейно-брачные отношения, сложившиеся при капита¬
лизме, были подвергнуты беспощадной критической оценке
уже социалистами-утопистами. Социалисты-утописты разобла¬
чали гнет женщины под ярмом капиталистической цивилиза¬
ции, развенчивали ханжескую семейную добродетель буржуа¬
зии, клеймили ее двойственную половую мораль, показывали,
как воспеваемая "философами и поэтами любовь в условиях
цивилизации превращается в ловушку—брак, как брак при
капиталистическом строе превращается в могилу любви.
Фурье нарисовал потрясающую сатирическую картину
буржуазного семейного ханжества и всеобщего разврата, при
котором одна восьмая половых связей приходится на законно¬
брачные, да и в тоМ'Числе лишь в одной сотой соблюдается супру¬
жеская верность. Он наряду с другими утопическими социали¬
стами восстал против «супружеской барщины» капитализма.
Являясь в своей основе социалистической, эта критика была,
однако, далека от понимания действительных причин того
гнета, который имеет место в буржуазной семье. Социалисты-
утописты исходили в этой критике из противоречия между
брачными законами и естественными страстями человека, по¬
тому они не могли найти и правильных путей для переустрой¬
ства семьи на новых началах. Исходя из метафизического по¬
нятия о неизменности человеческих страстей, они изображали
грядущие отношения полов, руководясь утопическим идеалом
абстрактных «требований природы и предписаний морали».
В области семейных отношений, как и в других областях обще¬
ственной жизни, утопические социалисты были сильны
своей «захватывающей критикой» (Энгельс) буржуазного по¬
рядка, но слабы и беспомощны в положительной постановке
и в решении вопросов.
Лишь основоположники научного социализма дали глубоко-
научную, в то же время сокрушающую критику буржуазной
И Вольфсон, С. Я.
161
семьи, в свете материалистического понимания истории, кри¬
тику революционную, конкретную и диалектическую.
Тот анализ происхождения и развития семьи, который дали
Маркс и Энгельс, нашел свое исчерпывающее подтверждение
в исторических судьбах семейно-брачных отношений различ¬
ных классов капиталистического общества. Труды Маркса
и Энгельса служат образцом диалектико-материалистического
освещения вопросов семьи и брака. Их революционная, беспо¬
щадная критика подточенной в самых своих основах буржуаз¬
ной семейно-брачной организации и программа создания новой,
пролетарской семьи были продолжены, углублены, подняты
в условиях империализма, в эпоху войн и пролетарских ре¬
волюций на новую ступень великими продолжателями дела
Маркса и Энгельса—Лениным и Сталиным.
ГЛАВА ПЯТАЯ
СЕМЬЯ В ПЕРИОД ПОСЛЕВОЕННОГО КАПИТАЛИЗМА
И ЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ ПРИ ГОСПОДСТВЕ ФАШИЗМА
Мы уже видели, как дезорганизовал капитализм семью, как
далеко зашел процесс ее разложения в капиталистическом
обществе и как настойчиво ищет буржуазия путей спасения
от кризиса семьи. Этого кризиса не избежало ни одно из капи¬
талистических государств, как те, где господствующие классы
пользуются преимущественно методами буржуазной демокра¬
тии, так и те, где они переходят к открыто террористическим
методам фашистской диктатуры.
Пробивая себечна деньги магнатов финансового капитала
и при поддержке реакционных социал-демократических лидеров
дорогу к власти, фашисты, как известно, не упускали ни одной
демагогической возможности. Они широко и не всегда безу¬
спешно использовали любое общественное явление, для того
чтобы изобразить себя перед массами их «спасителями» и «осво¬
бодителями», чтобы одурманить и одурачить мелкобуржуазные
массы и увлечь их за собой.
То положение, в котором оказалась буржуазная и в осо¬
бенности мелкобуржуазная семья после войны, представляло
собой широкое поле для демагогических спекуляций фашист¬
ских наемников финансового капитала.
Мы уже говорили о состоянии семьи в капиталистических
государствах в послевоенные годы.
Кризис буржуазной и • мелкобуржуазной семьи с особой
силой проявился в стране, которую буржуазия считала неиз¬
менной хранительницей священных семейных устоев, т. е.
в Германии.
Разлагая всеми своими действиями и поступками семью,
делая ее объектом капиталистической сделки, немецкий буржуа
не уставал говорить о ней в тоне величайшего подобострастия,
объявлял ее колыбелью нравственности, очагом культуры и пр.
и*
163
Идеологи германской буржуазии вплоть до самой войны
слагали гимны «кристальной чистоте германской семьи, ее мо¬
ральному облику, ее крепости и незыблемости».
Альберт Фриденталь, автор труда «Das Weib im Leben der
Völker», писал в 1910 г. о немецкой женщине, что ее величай¬
шим достоинством является посвящение себя благу семьи...
«Все ее мысли концентрируются на одном—сделать счастли¬
вым, довольным мужа, быть может еще в большей степени,—
воспитать в детях полезных людей... В отношении верности
немецкая женщина стоит на первом месте среди всех других
женщин. Она пожизненно предана мужу... Немецкая женщина
завоевала себе мировое имя, как женщина домашнего очага»1.
Такова была характеристика, которую—с теми или иными
вариациями—давали немецкой семье поголовно все буржуазные
исследователи в довоенной Германии. И еще на третьем году вой¬
ны один ji3 реакционных буржуазных исследователей семьи,
Карл Шторк, в своей книге «Die deutsche Familie» слагал па¬
негирики немецкой семье, которая будто-бы резко отличается
от семей всех других европейских народов.
«Любить могут и другие, но лишь у немцев любовь неиз¬
менно находит свой венец в браке. Половые отношения никогда
не были для немцев игрой. Отношение к браку среди немцев
гораздо строже, чем у какого бы. то ни было другого народа2.
Если елейные словечки и медоточивые восхваления немец¬
кой семьи еще задолго до войны находились в вопиющем проти¬
воречии с капиталистической действительностью, усиленным
темпом разлагавшей семью и расшатывавшей ее пресловутые
«основы», то в годы войны эти слова звучали явным издеватель¬
ством. И тот же автор должен был с грустью заметить, что иде¬
альная немецкая семья, так лестно им охарактеризованная, на¬
чинает уходить в прошлое и что в области семейных отноше¬
ний начинается переоценка ценностей. Эта переоценка ценно¬
стей зашла уж в 1916 г. так далеко, что Шторк вынужден был
даже задаться вопросом о том, «сможет ли.немецкая семья про¬
тивостоять этому суровому времени?»
Этот вопрос,—а его ставил не один Шторк,—обозначал соб¬
ственно вот что: удастся ли германской буржуазной семье сохра¬
нить и после войны ту оболочку патриархальности, которая скры¬
вала от внешнего глаза давно происходящий в недрах этой
семьи процесс внутреннего разложения?
В последние годы войны и в послевоенное время в Германии
появился ряд работ, ставивших и с большой тревогой обсужда¬
вших этот вопрос.
1 Albert Friedenlai. Das Weib im Leben der Volker, Aufl. 3, Berlin
1922, S. 505—506.
* Karl Storck. Die deutsche Familie, Halle a. Saale. Verlag, Muhlmann,
i 1916, S. 15.
164
Обычное благодушно-сентиментальное настроение немец¬
кого буржуа, когда он говорит о семье, сменяется нервно-пани¬
ческим. У него на глазах начинает рассеиваться вековая семей¬
ная идиллия, и он бьет по этому поводу, тревогу. Шторк всей
своей книгой кричит о том, что немецкая семья—под угрозой
и надо рту угрозу отвести. То же делает Генриетта Мейзель-Гесс
в книге, которую она выпустила в 1921 г. Поль Кайзерлинг,
реакционный мистик и глава так называемой «дармштадт¬
ской школы мудрости», с величайшей тревогой говорит об
«ужасающе-серьезном кризисе», который переживает брак.
Тысячи людей с большей или меньшей горечью повторяли
в послевоенной Германии слова одного из героев романа Якова
Вассермана «Landin und die seinen»1: «Пусть все, что угодно,
но только не то, что теперь называется браком. Не беспокойн
тесь о падении нравов или общей распущенности. Что может
быть хуже того, что теперь давит нам грудь и затемняет наш
разум?».
Германская буржуазная мысль описала па протяжении ка¬
ких-нибудь 15 лет круг—от ханжеских восхвалений немецкой
буржуазной моногамии до жалкой беспомощности перед лицом
далеко зашедшего ее разложения.
Проблема семьи и брака стала в веймарской Германии од¬
ной из важнейших. Она приковала к себе не только внима¬
ние художественной литературы, но и огромное внимание
ученых различных специальностей: экономистов, биологов, фи¬
лософов, юристов, социологов, врачей и др.
Они страстно обсуждают вопрос о том, где причина распа¬
да, где «враг». Они бьются над вопросом, как остановить рас¬
пад, как возвратить «потерянный рай» бюргерски-патриар-
хально^о семейного счастья...
Такое настроение создавало благоприятную почву для дема¬
гогических упражнений гитлеровской братии, которая не упу¬
скала случая, чтобы пристегнуть «большевикам», «марксисто-
евреям» еще одно тяжелое преступление—разложение цело¬
мудренной «истинно-германской» семьи.
Пресловутая «рука Москвы» играла первую роль в фашист¬
ской пропаганде, связанной с вопросами семьи и брака.
Нет нелепицы, касающейся брачных и семейных отношений
в СССР, которую по пустили бы в оборот пационал-фашист-
ские агитаторы и газетчики. Они пугали мелкого буржуа-
филистера клеветническими воплями о том, что в Советском
Союзе якобы разрушена семья, национализованы не только
фабрики, но и женщины и т. п.
Фашистский публицист Гартвиг Гартнер выпустил книгу
«Эротика и раса», в которой запугивал обывателя «докумен¬
1 Вышел в русском переводе 3. Вершининой под заголовком «Семьи»,
Гиз, 1927.
165
тальными» фальшивками, долженствовавшими наглядно пока¬
зать этому обывателю, что ждет его жен и детей в случае победы
коммунистов.
А в «Истории проституции» Вольфганга Зорге приводился
в качестве официального советского документа изложенный
в 19 параграфах мифический «декрет» мифического «саратов¬
ского клуба анархистов» об «отмене частной собственности на
женщин» и объявлении последних «общественным достоя¬
нием»1.
От фашистов не отставали в клевете на советскую семью
и реакционные социал-демократические литераторы.
Само собой разумеется, что свои антибольшевистские и анти¬
советские откровения по поводу распада семьи фашисты при¬
правляли изрядной дозой антисемитизма. Еврейство принесло,
мол, всему человечеству, и особенно немецкому человечеству,
сексуальную революцию, несущую тягчайшие бедствия. Еврей¬
ство, по их мнению, добилось распада семьи через марксист¬
ский материализм, через литературу, через кино, через моды,
через газеты. Это оно, оказывается, заставило арийскую жен¬
щину одеть юбку, недостигающую до колен, и щеголять Bubi¬
kopf (по-мальчишески подстриженной головой).
Фашистские и фашиствующие публицисты всеми сред¬
ствами старались направить мысль буржуа, растерянно искав¬
шего виновников распада «семейных устоев», буржуазной моно¬
гамии, в сторону Советской страны. «Враг у ворот. Этот враг—
сексуальная революция»,—панически взывали эти господа.
«Мы находимся перед серьезной опасностью, но победа больше¬
вистской любовной морали еще может быть предотвращена.
Мы должны все отдать для того, чтобы снова обрести твердую
почву под ногами», вещает Е. Lehpfuhl.
Фашистским демагогам было, однако, недостаточно натра¬
влять те массы, которые попадали в сети их предательской дема¬
гогии, против «большевиков», «марксистов», «евреев» как ви¬
новников крушения благочестивой германской семьи. Надо
было предложить этим массам «чудодейственные» и «спаситель¬
ные» средства восстановления этой семьи, «опоры государства»,
«колыбели нравственности».
Этими средствами фашисты провозглашали и «возвращение
женщины к домашне-хозяйственному очагу» и «расовое очище¬
ние семьи». Вербуя голоса среди трудящихся женщин, гитле¬
ровские молодчики демагогически лгали о том, что Гитлер несез
немецкой женщине освобождение от власти конторского стола
и фабричной машины, что в «Третьей империи» женщина сможет
«посвятить себя своему естественному предназначению—быть
матерью» и т. д.
Сам Гитлер провозглашал, что с его приходом к
1 Wolfgang Sorge^ Geschichte der Prostitution,VerlagPathof, 1920, S.447.
<66
власти «каждая женщина будет "иметь своего мужа» (выступле¬
ние на национал-«социалистском» митинге в июне 1932 г.).
Все эти лживые и напыщенные демагогические декларации
должны были затушевать то рабовладельческое и эксплоата-
торское отношение к женщине, которое свойственно самым
кровавы^ и разнузданным наймитам финансового капитала—
германским фашистам.
В то время, когда капиталистам необходимы были все
говые и новые резервы рабочей силы, капитализм вовлекал
женский труд в производство, создав себе, таким образом, мощ¬
ный резервуар дешевой рабочей силы. Всеобщий кризис капи¬
тализма привел к массовому вытеснению женщин из произ¬
водства, к отдаче их под экономическую «опеку» мужа или
отца. Все капиталистические страны в годы мирового экономи¬
ческого кризиса и депрессии особого рода стали на путь огра¬
ничения и даже вытеснения женского труда. Большой интерес
представляют в этом отношении данные, содержащиеся в докладе
так называемой «Международной федерации женщин с высшим
образованием», который был представлен ею в 1935 г. заседав¬
шей в Женеве конференции международных студенческих
организаций. Приведем некоторые из этих данных.
В Австралии (Новый Южный Уэллс) в 1932 г. был принят
закон, согласно которому все замужние женщины, занимающие
должности профессоров и доцентов в учреждениях департамента
народного образования, должны быть уволены, а впредь ни одна
замужняя женщина не может быть назначена па эти должности.
В Австрии положение женщин—преподавателей и врачей—
сильно ухудшилось в связи с изданием закона, воспрещающего
одновременную службу обоих супругов.
В Бельгии по закону от 20 июля 1932 г. замужние жен¬
щины, независимо от квалификации, для поступления на ра¬
боту должны представлять разрешения от мужей. Всякая по¬
мощь безработным женщинам прекращена декретом, опубли¬
кованным 1 июня 1933 г. Другим декретом (от 8 декабря 1934 г.)
министерству труда было предоставлено право устанавливать
предельные нормы количества женщин, занятых в каждой
отрасли промышленности, с тем чтобы «лишние» женщины заме¬
нялись мужчинами.
В Голландии еще в 1924 г. был издан закон об увольнении
государственных служащих-женщин в случае вступления в брак.
В 1934 г. действие его распространено на всех женщин, зани¬
мающихся педагогической деятельностью.
В Италии ограничительное законодательство сильно умень¬
шило число служащих-женщин, причем особенно велико сни¬
жение в технических учебных заведениях.
В Эстонии в апреле 1932 г. был издан закон об увольнении
женщин, преподающих в лицеях и низшей школе, а также ра¬
ботающих в государственных учреждениях.
167
В Югославии все замужние женщины были «приглашены»
специальным декретом подать прошение об отставке без пенсии.
Всем женщинам запрещена работа в учреждениях министер¬
ства путей сообщения.
Различные меры против женского труда были предприняты
в разных странах всевозможными промышленными объедине¬
ниями и различными организациями. Так, в Австралии (Квинс¬
ленд) проведена замена служащих-женщин мужчинами, хотя бы
и имеющими низшую квалификацию. В сахарной промышлен¬
ности Квинсленда запрещено работать женщинам-химичкам.
В Англии создано такое положение, что замужество лишь
в исключительных случаях не влечет за собой увольнения.
Вытеснение женщин из производства явилось одним из
маневров финансового капитала в годы кризиса и депрессии.
Фашисты показали себя и в этом отношении верными исполни¬
телями воли своего хозяина.
Когда национал-« социалистская» партия находилась еще
в пеленках, фашисты выступали уже врагами женского равно¬
правия. Так, например, в 1921 г. они уже вынесли постановле¬
ние о том, что женщины никоим образом не могут участвовать
в партийном руководстве.
Показательна в этом отношении дискуссия, которая проис¬
ходила в национал-« социалистской» партии в 1926 г., в период
«внутрипартийного брожения». Недовольство женщин-фаши¬
сток тем курсом на домашне-хозяйственное закрепощение жен¬
щины, который вел Гитлер, отразила некая д-р Хадлих, которая
выступила с заявлением о том, что древняя германка пользова¬
лась решающим голосом на совете мужчин, и с требованием
допущения женщин к ответственным постам во всех областях
общественной жизни. Протестантка была поставлена на место
Розенбергом, заклеймившим взгляды Хадлих как «сданный
в архив дарвинизм» и «гуманитарный демократизм», порождаю¬
щие «третий пол». Для древних германцев, вещал Розенберг,
мужское руководство было чем-то само собой разумеющимся,
это видно на примерах Зигфрида Бальдура и Локи. Женщина
должна вносить в жизнь лирику, мужчине же принадлежит
«архитектоническое» руководство.
Фашисты, милостиво предоставляя женщине «вносить ли¬
рику в жизнь», поставили своей задачей вытеснить трудящуюся
женщину из производства, изгнать ее из общественной жизни,
превратить ее в рабыню домашнего хозяйства и детородную
машину.
Они «возмущенно» рисовали массам картину того, какие
бедствия несет трудящимся проникновение женщины в произ¬
водство. Геббельс лил по этому поводу крокодиловы слезы:
«От отцов семейства отделываются жалкими грошами... В то же
время, однако, растет число женщин, профессионально работаю¬
щих в предприятиях. Женщины заметно отягощают рынок
168
труда... После того как они поболтаются восемь часов перед
более или менее милым шефом, они могут, одевшись и корча
из себя настоящих «дам», сидеть с дружком в локалях, танцовать
и пользоваться еще кое-какими удовольствиями» («Angriff»
от 19/1 1930 г.).
Изощряясь в подобных излияниях, фашистские спекулянты
говорили трудящимся, изнывающим под ярмом безработицы
и голодания: «Вот если мы придем к власти, мы загоним жен¬
щину-бездельницу в спальню и кухню, предназначенные ей
богом и природой, а на ее место поставим бедствующего без¬
работного мужчину».
Как бы вульгарна и реакционна ни была эта демагогия,
фашисты улавливали в ее сети не одну сотню отсталых и отчаяв¬
шихся людей.
Адольф Гитлер незадолго до своего прихода к власти про¬
возглашал: «В Третьей империи женщина не будет иметь ника¬
ких притязаний на политические права и какие бы то ни было
права в трудовом и производственном процессе. Место женщины
дома, у кухонного горшка (Die Frau gehört in’das Haus, an den
Kochtopf). Ее профессия—быть матерью» (из речи Гитлера
19 марта 1032 г. на конференции женщин—национал-социали-
сток). Это заявление «вождя» находится в соответствии с тем
идеалом женщины-Матери, который Гитлер рисует в «Моей
борьбе». Согласно этому идеалу, важнейшей целью женского
воспитания является физическая выносливость, обеспечивающая
многочисленное и здоровое потомство. Второй задачей этого
воспитания является характер, психический, так сказать, облик
женщины. Последнее место Гитлер отводит умственному уровню
женщины, ее интеллекту. Идеальной женщиной, по фашистскому
евангелию, является покорная раба мужа и кухонной плиты.
' Следует отметить, что гитлеровцы, дорвавшись до власти,
открыто стали проводить свою реакционную политику домашне¬
хозяйственного закрепощения женщин, превращая трудящуюся
женщйну в рабыню «семейного очага».
Фашисты закрывают перед женщиной двери высшей школы,
выталкивают ее с государственной службы, стремятся вытеснить
ее из производства. В «Третьей империи» установлена для жен¬
щин при поступлении в высшие учебные заведения 10-процент¬
ная норма. За один 1934/35 г. количество студенток в герман¬
ских университетах снизилось: на медицинском факультете
на22,09%, па экономическом—на 35,2, на философском и педа¬
гогическом—на 47,95, на физико-математическом—на 52,5, на
юридическом—на 57,2% и т. д.
Динамика числа женщин-учащихся в высших учебных
заведениях в Германии представляется в следующем виде1:
1 «Statistisches Jahrbuch für das Deutsche Reich», 1931—1935.
Приведено в жури. «Высшая техническая школа» за 193G г., № 3,
стр. 111.
<69
Год
Абсолютное
число
Процент
1930/31 .
; . 22 166
100
1931/32 ,
. . ,22 434
101,5
1932/33
, . 21 179
85,5
1933/31 . .
, . 15 615
70,4
1931/35
, , 12132
54,7
Фашизм несет с собой полное закабаление трудящейся
женщины, ликвидацию даже тех ограниченных прав, которые
ей давала буржуазная демократия.
Уже вскоре по приходе к власти германские фашисты
издали закон о «восстановлении профессионального чиновни¬
чества», согласно которому женщины, не достигшие 35-летнегб
возраста, лишились права занимать должности государствен¬
ных чиновников. С тех пор правительство Гитлера издало ряд
законов, все более ограничивающих женский труд.
Хорошую иллюстрацию тех подлых средств, которыми
пользуются фашисты в своем походе против женского труда,
дают гитлеровские законы от 1 июня и 30 июня 1933 г. Первый
из этих законов установил, что те из женщин, мужья которых
имеют постоянную работу, не могут находиться на государ¬
ственной службе. Другой из них установил выдачу специаль¬
ных займов для поощрения брака (Ehestandsdarlehen) тем
женщинам, которые вступают в брак и бросают работу. На
Нюренбергском партейтаге 1935 г. фашисты ликовали по поводу
того, что якобы под влиянием этого закона 500 тыс. «созревших
для брака Volksgenossinen» освободили свои места для безработ¬
ных мужчин и сами перешли к тому, «к чему они определены
природой» (из речи одного из руководителей фашистской пар¬
тии, Рейнгардта, «Фелькишер беобахтер» от 16/IX 1935 г.).
Три года фашистского владычества принесли слишком
много доказательств тому, что означают в действительности
фашистские лозунги возрождения «арийской» чистоты герман¬
ской семьи и возвращения женщины к священному домашнему
очагу. Фактическое положение женщины в «Третьей империи»
наглядно показало миллионам трудящихся женщин, что фа¬
шисты в интересах своих хозяев—магнатов финансового капи¬
тала—порабощают женщину.
Опасаясь, что действительность откроет массам трудя¬
щихся женщин' глаза на истинный смысл фашистских меро¬
приятий в области семьи и брака, фашисты неослабно ведут
соответствующую «просветительную» работу, долженствующую
«идеологически» обосновать «семейную» практику измазанных
кровью и грязью «арийских» демагогов.
Так, одновременно с национал-«социалистическим» партей-
тагом был созван в Нюренберге в сентябре 1935 г. специальный
«женский конгресс». На этом конгрессе «фюрер» выступил
с пространной декларацией. В своей декларации Гитлер опро-
170
вергал «клевету» о том, что фашисты порабощают женщину.
Оказывается, что в «действительности» порабощение жен¬
щине несет... марксизм. «Мы за равноправие женщины,—
заявил Гитлер,—но за равноправие не в марксистском смы¬
сле слова».
Марксизм, по Гитлеру, песет женщине не равноправие,
а лишение ее «естественных» прав,' предопределенных ей богом
и природой. А в чем эти «естественные» права? Опи в том, что
и женщина и мужчина имеют свое «поле битвы». Это поле
битвы для мужчины—народ, а для женщины—семья. Тем,
что женщина дает миру новых людей, она выполняет свою
миссию. «И когда,—возмущается фюрер,—в марксистских
странах составляются женские батальоны, тогда можно только
заявить: «Этого у нас никогда не произойдет; существуют вещи,
которые делает только мужчина и которые существуют только
для него».
Дальше идут рассуждения в духе Ницше о том, что харак¬
терной, типичной чертой мужчины является ум, а типичной
чертой женщины явлется «женское чувство». Таким образом,
«законы природы» диктуют не равноправие мужчины и жен-
щины, а их «единство»,—писала «Фелькишер беобахтер».
Само собою разумеется, что вся политика фашистов в обла¬
сти семьи и брака осуществляется с позиций изуверского гитле¬
ровского «расизма».
Создавая фикцию «чистой расы», расистские теоретики объ¬
являют важнейшей государственной задачей охрану этой мисти¬
ческой «чистоты».
Что означает эта охрана, показывают руководящие уста¬
новки Гитлера и Розенберга по этому вопросу.
Гитлер в «Mein Kampf» говорил: «Все великие культуры
прошлого погибали потому, что первоначально полная творче¬
ских сил раса умирала от заражения крови». Его сподручный
Альфред Розенберг в следующих словах определил необходи¬
мость установления расово-гигиенических законов: «Расовый
подбор в смысле наших глубочайших исканий обозначает прежде
всего защиту северных составных частей расы нашего народа.
Немецкое государство должно считать первой своей обязан¬
ностью издание законов, соответствующих этому основному
требованию».
Для доказательства этих положений псевдоученые сико¬
фанты фашизма выпускают «фундаментальные» монографии,
заполняют биологические, медицинские, социологические и, на¬
конец, специально посвященные расовой проблеме журналы с
«исследованиями» на тему о том, какие неисчислимые несчастия
несут «расе избранных» браки с «расово-чуждыми» элементами.
Высшим проявлением подобного рода «противонациональных»,
«антигосударственных» преступных браков является связь
«арийца» с «неарийцем». В «Третьей империи» воскрешен весь
<71
арсенал средневековых мер воздействия на преступных нару¬
шителей целомудренной расовой чистоты.
Цепь соответствующих мероприятий закапчивается зако¬
ном 15 сентября 1935 г., устанавливающим лишение свободы
за «расовую измену». Этот мрачный документ, перещеголявший
самые дикие нравы средневековья, называется «законом об
охране германской крови и германской чести». В нем мы
читаем:
«§ 1, Заключение брака между евреями и германскими
подданными немецкой или немецкородственной крови запре¬
щено. Браки, заключенные в нарушение настоящего закона,
объявляются недействительными...
§ 2. Внебрачные сношения между евреями и германскими
подданными немецкой или немецкородственной крови воспре¬
щаются.
§ 3. Евреям запрещается иметь у себя в домашнем услуже¬
нии женщин германских подданных немецкой или немецкород¬
ственной крови моложе 45 лет....
§ 5. Нарушение § 1 этого закона карается каторгой. Муж¬
чина, нарушающий § 2, карается тюрьмбй или каторгой...»
Борьба с «расовой изменой» является одним из многочис¬
ленных актов, характеризующих фашистскую борьбу за «чи¬
стоту расы».
Фашистские «расоведы» вынуждены бить тревогу по по¬
воду «катастрофического падения рождаемости» в Германии
и разрабатывать «национальную стратегию» в области семей¬
ных отношений.
Недурным «продуктом» этой «стратегии» является, напри¬
мер, вышедшая в 1935 г. в издании комитета народного здраво¬
охранения брошюра д-ра Гейнзиуса «10 заповедей при поисках
супруги». Брошюра эта носит, так сказать, официальный харак¬
тер: в разработке ее приняли участие министерство внутренних
дел, государственное управление здравоохранения, комитет на¬
родного здравоохранения и отдел расовой политики нациг тал-
«социалиетской» партии. Смысл фашистских брачно-семей¬
ных заповедей ясен. Заповедь первая: «Помни, что ты немец».
Вторая: «Если ты здоров, женись, ибо кто без уважительных
причин холост, прерывает цепь поколений». Заповедь третья:
«Содержи тело свое в чистоте, ибо ты немецкий потомок». Чет¬
вертая заповедь: «Рекомендуется содержать в чистоте и дух».
Пятая заповедь: «Женись либо па немке, либо на женщине се¬
верной крови». Эта заповедь—самая объемистая, и она «научно»
обосновывается. Смешение рас ведет к деградации и распаду па¬
родов, а поэтому держись подальше рт людей внеевропейского
расового происхождения. Самая же подходящая для немца,
согласно научным изысканиям,—это северная раса, ибо север¬
ная кровь связывает весь германский парод. Заповедь шестая
дает уже так называемые технические указания в подыскании
172
супруги: «Ты женишься не только на своей супруге, но вместе
с нею и на ее предках. Ценное поколение может быть лишь
там, где имеются ценные предки. Дарования, разум так же
наследственны, как цвет волос и глаз... Не женись никогда
на хорошем человеке из плохой семьи. Если ты не уверен во
вполне биологически наследственных семейных тенденциях,
обратись к врачу по наследственным болезням и в комитет
здр авоохр анения».
«Национально-евгеническое воспитание», базирующееся на
антинаучном реакционном законе народонаселения, отожест¬
вляющем человеческое общество со стадом скота, превращается
в один из краеугольных камней всей «воспитательной системы»
«Третьей империи». Во всей школьной сети гитлеровской Герма¬
нии, от народных школ до вузов, введено обязательное препода¬
вание таких научных «дисциплин», как расовая гигиена, учение
о населении, учение о наследственности. Законодательство
и здравоохранение фашистской Германии целиком подчинены
принципу «улучшения расы».
Борьба за «улучшение расы», проводимая фашистским госу¬
дарством, не ограничивается только охраной «чистоты расы»
и проблемой увеличения деторождаемости. В центре этой борьбы
стоит так называемый вопрос о неполноценном потомстве. Од¬
ним из центральных, если не решающим «национально-евгени¬
ческим» мероприятием объявляется противодействие появлению
на свет наследственно-дефективных. Стерилизация и кастра¬
ция объявляются теми чудодейственными средствами, кото¬
рые раз навсегда должны избавить человечество от «биологиче¬
ских и интеллектуальных отбросов», от «людского баласта»,
которые разгрузят государственный бюджет от непродуктивной
траты «народных средств».
По германскому закону от 14/VII 1933 г. должно быть обес-
пложено 400 тыс. чел. Вводя обязательную стерилизацию для
9 категорий населения (слабоумные, шизофреники, циркулярный
психов, эпилепсия, одержимые пляской Витта, наследственно
слепые, глухие, физические уроды и тяжкие алкоголики),
фашистский закон открывает для фашистов широчайшие воз¬
можности под видом борьбы с «психически-неполноценными»
творить самую разнузданную расправу со своими классовыми
врагами. Предоставляя фашистским экспертам неограниченную
возможность устанавливать «психическую неполноценность»,
предоставляя начальникам мест заключения право требовать
проведения стерилизации, этот закон всем своим острием на¬
правлен против трудящихся.
Не будем уже говорить о том, что в основе закона о стери¬
лизации лежит лживая, базирующаяся на лжесвидетельствах
псевдоученых фашистских авторитетов, предпосылка о том,
что психическое заболевание одного из родителей обязательно
дает дефективное потомство.
473
Все это, конечно, не мешает гитлеровским сподручным вести
огромную спекуляцию на том, что закон о стерилизации якобы
создает «новую эру» в истории германской расы, и демагогиче¬
ски бравировать мифическим утверждением, что этот закон при¬
носит «нации» экономию в 20 млрд, марок ежегодно...
Для того чтобы обеспечить абсолютную «чистоту расы»
и надлежащее развитие «человеческой породы», олицетворенной
в арийской расе, фашистам недостаточно воспретить смешанные
браки и стерилизовать несколько сот тысяч «неполноценных».
Все это, так сказать, программа-минимум, «das Sofort-Pro-
gramm», как выражается Эрнст Бергман. Но фашизм разверты¬
вает и свою программу-максимум борьбы за «расовое возрож¬
дение». Для этого необходимо вообще покончить со «стихией»
деторождения и перейти к планомерному, организованному,
осуществляемому по всем правилам расистской науки «разве¬
дению людей».
Идея «человеководства» могла в таком виде возникнуть
только среди наиболее реакционных групп эксплоататорского
класса, того класса, из-под ног которого ускользает почва.
Только идеологи заживо гниющей буржуазии могут со всей
«профессорской серьезностью» писать ученые исследования в ее
защиту.
Так, например, тюбингенский проф. Леман в своей книге
«Биология в жизни современности» заявляет, что руководящим
принципом для биологов должно стать гитлеровское требование
«видеть цель не в улучшении способов разведения собак, ло¬
шадей и котов, а в улучшении породы самого человека».
Фашистские «биологи» не одиноки. Свою «лепту вдовицы»
вносят и фашистские философы, например, нашумевший своей
книгой «Дух познания и материнское право» профессор фило¬
софии Лейпцигского университета Эрнст Бергман.
Судя по этой книге, современное человечество находится
в положении отчаянной борьбы, ведущейся между неисчисли¬
мыми «национальными расовыми индивидуальностями» аемли.
На руинах мира подымет свое победоносное знамя та раса,
которая будет состоять из самых сильных, самым благородных
и самых образованных животных на земле. Для того, чтобы
этого не случилось, необходимо создать поколение, способное
победить в этой беспощадной борьбе. Это поколение должно
появиться, если расстаться с традиционной идеей стихийного
деторождения и перейти к организованному человеководству
(Menschen zü chtu n g).
Фашистский «философ» жестоко высмеивает тех простаков,
которые в своей наивности считают, что разводить можно только
тюльпанные луковицы или каракулевых барашков. Он призы¬
вает разрушить эту «кичливую» выдумку, которая пользуется
кредитом среди большинства людей. Спасение народа, по мне¬
нию фашистского философа, заключается в том, чтобы женщина
(74
вернулась к ее «натуральному назначению»—быть матерью,
чтобы государство перешло к искусственному разведению людей
по общим принципам зоотехники. «Человек при современном
общественном‘строе занимался животноводством, но никогда
не занимался и не мог заниматься человеководством, хотя это
ему было, может быть, более необходимо, чем скотине, при¬
надлежащей ему; об этом свидетельствует взгляд на наши
тюрьмы, сумасшедшие.дома, на всю нашу культуру... Что же
будет тогда с любовью, спросят. Боже мой, что же происходит
с ней в настоящее время? Где же в наш материалистический
век вступать в брак по любви?».
Так выглядит в его полном завершении и логической после¬
довательности «биологическое мировоззрение» гитлеровцев, для
которых человеческое общество является не чем иным, как
стадом животных определенной породы. Их скотская идеоло¬
гия пропагандирует создание такого «общественного строя»,
тремя китами которого были концентрационный лагерь, божий
храм и универсальный случной пункт—для тюльпанов, бараш¬
ков и людей...
Министр Дарре, один из руководящих сатрапов «Третьей
империи», открыто пропагандирует создание в целях «оздоров¬
ления» германской расы и создания «нового дворянства крови
и почвы» организацию специальных «случных домов» (He¬
gehof) для «немцев особо благородных пород»...
Фашисты уже добились некоторых успехов по пути осуще¬
ствления этого «идеала». Так, «Фелькишер беобахтер» в номере
от 9/IX 1935 г. торжественно сообщил, что члены конгресса
по изучению проблем народонаселения направились в Тюрин¬
гию, где создан «расовый центр» со специальным бюро во главе
с профессором, д-ром медицины Карлом Ахселем, занимаю¬
щимся вопросами улучшения человеческой расы и разработав¬
шим особую технику этого дела.
Только слепой не увидит за всеми этими звериными «фило¬
софиями» «человеководства», за всей этой подлой и невежествен¬
ной абракадаброй теоретиков «биологического мировоззрения»
классового лица эксплоататора, до смерти напуганного подни¬
мающейся революционной волной и лавирующего в поисках
спасения.
О новизне же «человеководческих» идей фашизма говорить
не приходится. Они были разоблачены Марксом и Энгельсом
пи много, ни мало, как сто лет назад.
Можно напомнить соответствующее место из «Немецкой
идеологии»:
«Но самая страшная беда приходит напоследок. Санчо, не
довольствуясь тем, что ему уже давно полностью отсчитаны
«плетей три тысячи и триста по ягодицам по огромным», сам
наносит себе под конец еще один удар, и самый главный, про¬
возгласив себя фанатиком рода... Санчо мог бы слышать о том,
175
что возможно облагораживать породы животных и путем скре¬
щивания пород создавать совершенно новые, более совершенные
разновидности как для наслаждения людей, так и для их соб¬
ственного самонаслаждения. «Почему бы» Санчо не сделать от¬
сюда некоторый вывод и по отношению к людям?»1.
Дальше Маркс пишет, что « если придерживаться его взглядов
на прирожденных тупиц, то пришлось бы объяснять теперешнее
распространение золотухи тем, что «род» находит особенное удо¬
вольствие й таком положении, когда прирожденные золотушные
конституции составляют «самый многочисленный класс людей».
Даже вульгарные (die gewöhnlichsten) материалисты и медики
давно уже освободились от подобных наивных взглядов»2.
Как мы видим, та убийственная карикатура на человече¬
ский род, которую предлагали реакционные «биологизаторы»
в своих проектах еще при жизни Маркса, целиком и полностью
превратилась в объективную реальность «гитлеровскойимперии».
Усилия фашистских «вождей» увеличить рост народонасе¬
ления, несмотря на все их демагогические ухищрения и «герои¬
ческие» мероприятия, не приводят, однако, к желанным резуль¬
татам.
Бедственное положение трудящихся масс, нищета и голод,
бесправие, лишение их остатков социального обеспечения, пода¬
вление их всеми средствами фашистской диктатуры делают свое
дело. Несмотря на все заклинания фашистских фокувников
и спекулянтов, население Германии не только не растет, но даже
уменьшается в своей численности.
Несмотря на ту ловкость рук, которую обнаруживают
фашисты, жонглируя статистическими данными и искажая их
себе на потребу, у них время от времени прорываются слова
тревоги по поводу продолжающегося уменьшения народонасе¬
ления.
Показателен в этом отношении доклад «государственного
вождя врачей» (Reichsärzteführer) Вагнера на Нюренбергском
партейтаге 1935 г.
Демагогически превознося* мудрость и действенность фа¬
шистской политики народонаселения, сей «вождь» вынужден
был, однако, признаться в том, что «народный распад еще не
побежден». Он сокрушенно заявляет, что «немецкий народ био¬
логически еще не находится вне опасности: имеет место падение
количества народонаселения (eine völkische Unterbilanz)».
Вагнер заявил, что для сохранения народонаселения Германии
на современном уровне требуется 1,4 млн. рождений в год,
между тем в 1934 г. родилось лишь 1,18 млн. детей.
1935 год принес еще большее сокращение рождаемости
и рост смертности в Германии.
1 Маркс и Энгельс. Собр. соч., т. IV, стр. 412-— 413.
Там ясе, стр. 412.
176
Английская газета «Дейли телеграф» опубликовала в фев*
рале 1936 г. интересные данные по этому вопросу. Ссылаясь
на германские источники, газета указала, что в 55 крупнейших
городах Третьей империи количество браков в декабре 1935 г.
было на 22% ниже, чем за тот же месяц 1934 г. По тем же дан¬
ным, рождаемость в декабре 1935 г. была на 4,4% ниже, чем
в декабре 1934 г. Смертность же в больших городах за истекший
год превысила цифры предыдущего года на 17 тыс.1
Представление о положении семьи в Германии дают и
цифры, опубликованные имперским статистическим бюро. Об¬
щее число заключенных в 1935 г. браков достигло, по этой стати¬
стике, 217 252, т. е. было на 35 611 бракрв меньше, чем в пре¬
дыдущем году. Количество родившихся в IV квартале 1935 г.
было на 13 тыс. меньше, чем в IV квартале 1934 г. Уменьшение
рождаемости продолжалось также в январе и феврале 1936 г.
Количество родившихся в январе 1936 г. на 5% ниже, чем в ян¬
варе 1935 г. 2
Опубликованные в конце 1936 г. статистические данные о
движении народонаселения в Германии по 57 большим горо¬
дам показывают уменьшение числа браков и падение рожда¬
емости. Число браков за 11 мес. 1936 г. по сравнению с тем
же периодом 1935 года сократилось с 201213 до 183 796.3
Тот же процесс имеет место и в Италии, где в 1924 г.
рождаемость на 1000 чел. населения составляла 29 чел., а
в 1936 г. уменьшилась до 22,4. В 1936 г. рождаемость была
на 169 тыс. чел. ниже, чем в 1924 г.4
Таков вполне закономерный результат кровавой и огол¬
телой диктатуры наиболее агрессивных и реакционных слоев
империалистической буржуазии, принесшей резкое ухудшение
материального положения трудящихся.
Буржуазная семья с самого своего возникновения зижди¬
лась на торговой сделке, на порабощении и эксплоатации жен¬
щины, была насквозь проникнута величайшим лицемерием
и ложью. При империализме, углубившем все противоречия ка¬
питалистического общества, эти черты буржуазной семьи заост¬
рились до крайности. Вовлечение женского труда в сферу капи¬
талистической эксплоатации резко усилило процесс разложе¬
ния старой семьи, особенно ярко выявившийся в послевоенные
годы, в годы всеобщего кризиса капитализма.
Попытки финансового капитала остановить распад семьи
при помощ I своих фашистских наемников остаются совершенно
безрезультатными. Фашисты лишь усиливают эксплоататорский
характер буржуазной семьи, пытаются возродить средневеко-
1 Приведено в «Известиях ЦИК СССР» от 3 марта 1936 г.
а Приведено в «Правде» от 23 мая 1936 г.
8 «Правда», 1937, № 5.
4 «Правда», 1937, 3 фсвр.
177
12 Вольфсон, С. Я.
вые законодательные нормы в семейном праве, делают семью
очагом расистского мракобесия. Но никакого действительного
оздоровления семьи, никакого исцеления ее болячек эти огол¬
телые наймиты банкиров и фабрикантов, конечно, добиться не
могут. Несмотря на все расистские изощрения и изуверские
мероприятия хозяев «Третьей империи», разложение буржуазной
и мелкобуржуазной семьи зашло в ней чрезвычайно далеко.
О семье фашистского государства можно с особым правом сказать
словами Маркса и Энгельса, что «ее грязному существованию
соответствует священное понятие о ней в официальной фразео¬
логии и во всеобщем лицемерии»1.
Нет средств оздоровить распадающуюся буржуазную моно¬
гамию и построить новые семейные отношения в условиях капи¬
тализма, с его непримиримыми противоречиями, с его классовым
угнетением, с его эксплоатацией и нищетой. Разложение семьи—
один из неизбежных спутников капиталистического строя. Ему
будет положен конец лишь с гибелью этого строя, лишь с про¬
летарской революцией, которая создает новую форму семьи.
Вот почему обречены на неудачу все попытки мелкобур¬
жуазных «реформаторов» и фашистских «спасителей» семьи
загнивающего и умирающего капитализма «оздоровить» семью,
«возродить» ее.
Но это не значит, что для пролетариата и широких тру¬
дящихся масс безразлично, какую политику в области семейно¬
брачных отношений будет проводить буржуазное государство.
Та судьба, которая постигла семью в странах, где господ¬
ствует фашизм, отнюдь не обязательна для стран с режимом
буржуазной демократии. Пролетариат и трудящиеся массы,
организующие единый народный фронт борьбы с фашизмом,
^едут решительную борьбу за сохранение и расширение тех
демократических прав, которыми пользуются женщины в от¬
дельных странах капитала, за укрепление позиций трудящейся
женщины в производстве, за улучшение условий труда и быта,
социальное страхование женщин, за уравнение в правах «вне¬
брачных» детей и т. д.
Но для того, чтобы перестроить семью, надо уничтожить
капиталистический строй, продуктом которого является ста¬
рая семья.
Всемирно-исторический опыт Советского Союза доказал,
что лишь пролетарская революция мощет создать новые формы
взаимоотношения полов, раз навсегда покончить с кризисом
семьи и создать новую семью, свободную от тех болезней, ко¬
торые разъедают и разлагают ее в капиталистическом обществе.
Такая новая, построенная на новых, невозможных в клас¬
совом обществе, началах социалистическая семья и склады¬
вается на наших глазах в Советском Союзе.
1 Маркс и Энгельс, Собр. соч., т. IVf стр. 161.
178
ГЛАВА ШЕСТАЯ
СЕМЬЯ И СОЦИАЛИЗМ
Новую главу в истории отношения полов, в истории семейно¬
брачных отношений открыл Союз Советских Социалистических
Республик. В нашей стране сложился новый тип семейных отно¬
шений, появилась новая форма семьи—социалистическая семья.
Появление этой новой формы семьи сделалось возможным
исключительно благодаря социалистическому характеру вели¬
кой Октябрьской революции, благодаря победоносному строи¬
тельству социализма в нашей стране, благодаря окончательной
и бесповоротной победе социалистического строя, которой совет¬
ский народ добился под руководством Всесоюзной Коммуни¬
стической партии большевиков и вождя народов великого Ста¬
лина.
Отмена частной собственности на орудия и средства произ¬
водства, осуществленная Великой пролетарской революцией,
открыла дорогу для раскрепощения женщины, для ее фактиче¬
ского и полного освобождения от власти «домашнего рабства»,
для ее действительного равенства с мужчиной, для перехода
от мелкого домашнего хозяйства к крупному общественному.
Социалистическая индустриализация страны обеспечила
втягивание миллионов женщин в производственный труд, пре¬
вратила их в активных участников социалистического общества
и тем самым дала дальнейший толчок перестройке семейных
отношений в СССР.
Социалистическая реконструкция сельского хозяйства, по¬
беда колхозного строя и достижение зажиточной культурной
жизни миллионами колхозников и колхозниц создали условия
для развития нового типа семейных отношений в деревне.
Эти условия—результат трх гигантских исторических побед,
которые одержаны большевистской партией и рабочим классом
Советского Союза в их героической борьбе за социализм под ге¬
ниальным водительством Сталина. В жестокой борьбе со всеми
врагами народа, с агентурой классового врага внутри партии,
12*
179
беспощадно разоблачая и громя троцкистско-зиновьевское
отребье, докатившееся до службы фашистской охранке и до
бандитского террора, и их правокулацких пособников, товарищ
Сталин привел нашу родину к социализму. Гению Сталина,
гению нашего вождя и учителя мы обязаны тем, что в на¬
шей социалистической стране создается и развивается социа¬
листическая семья.
Само собой разумеется, что создание всей совокупности
условий, необходимых для возникновения и развития этой
семьи, было весьма сложным и трудным процессом, который
потребовал от партии и правительства огромных усилий.
Первое в мире социалистическое государство возникло
в стране, которой управляло самодержавное помещичье-кре-
постническое правительство, поддерживаемое буржуазией.
Последняя нуждалась в полицейско-бюрократическом аппарате
царизма для борьбы с пролетариатом.
Семейно-брачные отношения в дореволюционной России
носили па себе черты, свойственные семье капиталистического
общества и подробно охарактеризованные нами выше. Русский
империализм окружил буржуазную семью всеми аксессуарами
торговой сделки, вплоть до института брачных объявлений,
перед которыми широко раскрывала газетные страницы ка¬
зенная печать вроде черносотенного «Нового времени».
Вместе с тем в дореволюционных семейных отношениях
(особенно в деревне) гнездились самые варварские формы угне¬
тения ц эксплоатации женщины и сохранялись многие крепо¬
стнические—домостроевские—традиции.
Такие художественные произведения, как «Вывод» Максима
Горького, являются потрясающими документами, ярко отобра¬
зившими варварскую домостроевщину, остатки которой сохра¬
нились в крестьянской семье царской России, Эта домостроев¬
щина с огромной силой запечатлена в фольклоре русского,
украинского, белорусского, узбекского, казахского и других
народов, задыхавшихся в смрадной тюрьме, какою была для
них царская Россия.
Правовое положение семьи в царской России определялось
крепостническими принципами, зафиксированными в первой
части X тома Свода законов Российской империи. Феодальное
семейное право царизма закрепощало семью многочислен¬
ными положениями, начиная с запрещения «лицам, состоящим
на службе, как военной, так и гражданской, вступать в брак
без дозволения их начальств» (ст. 9) и кончая обязанностью
жены «при поступлении на службу или при иной перемене
постоянного жительства мужа... следовать за ним» (ст. 106)
и ее же обязанностью «повиноваться мужу своему, как главе
семейства, пребывать к нему в любви, почтении и в неограни¬
ченном послушании, оказывать ему всякое угождение и привя¬
занность, как к хозяину дома» (ст. 107). Эти положения, звуча¬
180
щие в настоящее время совершенно юмористически, были,
однако, к моменту революции правовыми нормами, регулиро¬
вавшими жизнь миллионов.
Советской власти пришлось поэтому неотложно озабо¬
титься о правовом раскрепощении семьи и ее наиболее угне¬
тенного члена—женщины. Эта задача была с исключительной
быстротой разрешена советским государством, провозгласив¬
шим до конца осуществляемое политическое и семейное равно¬
правие полов. Изданные 19 и 20 декабря 1917 г. декреты «О рас¬
торжении брака» и «О гражданском браке, о детях и о ведении
книг актов состояния» создали совершенно покое пролетарское
семейное право. Октябрьская социалистическая революция
уничтожила всякое испрашивание разрешений при заключении
брака, установила свободу развода, уничтожила понятие «вне¬
брачного», «незаконорождениого» ребенка, предоставила жен¬
щине ряд гарантий семейного и политического равенства ее
с мужчиной, провозглашенного законами пролетарского го¬
сударства.
Тем самым пролетарская диктатура осуществила по отно¬
шению к семье такие мероприятия, на проведение которых была
неспособна никакая страна буржуазной демократии. «От не¬
равенства женщины с мужчиной по закону,—писал в марте
1921 г. В. И. Ленин,—у нас, в Советской России, не осталось
и следа. Особенно гнусное, подлое, лицемерное неравенство
в брачном и семейном праве, неравенство в отношении к ребенку
уничтожено Советской властью полностью.
Это первый только шаг к освобождению женщины. Но ни
одна из буржуазных, хотя бы и наиболее демократических, рес¬
публик не осмелилась сделать и этого первого шага»1.
Однако правовое и политическое равенство женщины с муж¬
чиной не означало еще полностью ее фактического равноправия.
На пути осуществления фактического равноправия подов нахо¬
дился еще целый ряд серьезных и сложных препятствий, уна¬
следованных от капитализма: более низкая квалификация жен¬
ского труда сравнительно с мужским, хозяйственная разруха,
мешадшая вовлечению женщин в общественное производство,
культурная и политическая отсталость значительной части
ренского населения страны, поглощение женщины домашним
хозяйством, пережитки двойственной половой морали, буржуаз¬
ных взглядов на женщину и детей и, в особенности, преобла¬
дание в стране мелкотоварного крестьянского хозяйства, по
условиям которого женщина являлась экономически зависимой
от мужа-хозяина.
Пролетарское государство имело перед собою сложнейшую
задачу—вслед за правовым раскрепощением женщины довести
до конца ее фактическое освобождение.
1 Ленин, Собр; соч;, т; XXVI, стр. 193—196;
181
Принятая в 1919 г. программа ВКП(б) указывает, что,
«не ограничиваясь формальным равноправием женщин, партия
стремится освободить их от материальных тягот устарелого
домашнего хозяйства».
Советский Союз, уничтожив до последних следов правовое
неравенство женщины, развернул огромную работу по укрепле¬
нию положенйя женщины в социалистическом производстве
и раскрепощению ее от тех бытовых тягот, которые мешают
ей активно участвовать в производственной и общественно-
политической жизни страны.
Обобщая опыт Советского государства в этой области,
Коммунистический Интернационал провозгласил как одну
из основных задач пролетарской диктатуры: «Социальное урав¬
нение женщины с мужчиной перед законом и в быту, коренная
перестройка брачного и семейного права, признание материнства
социальной функцией, охрана материнства и младенчества.
Начало осуществления обществом ухода за детьми и молодежью
и их воспитания (детские ясли, сады, дома и т. д.). Создание
учреждений для постепенной разгрузки домашнего хозяйства
(общественные кухни и прачечные), планомерная культурная
борьба с идеологией и традициями, закабаляющими женщину»1.
Коротко охарактеризуем основные результаты, достигнутые
в этой области Советским государством за 19 лет его суще¬
ствования.
Если при капитализме трудящаяся женщина не имела ус¬
ловий для того, чтобы совмещать участие в общественном про¬
изводстве со своими семейными обязанностями, то при дикта¬
туре пролетариата впервые создаются такие условия.
Социалистическая система производства приносит трудя¬
щейся женщине широкие возможности для получения высокой
квалификации, творческого участия в общественно-политиче¬
ской жизни, повышения культурного уровня й создает условия
для реализации этой возможности.
Одной из наиболее принижающих и отупляющих форм того
«домашнего рабства», в котором женщина находится при капи¬
тализме, является, как известно, кухня. В. И. Ленин с особой
энергией клеймил эту форму «домашнего рабства», подчеркивал,
что не может быть никакого действительного освобождения жен¬
щины до тех пор, пока она задавлена «самой мелкой, самой
черной, самой тяжелой, самой отупляющей человека работой
кухни и вообще одиночного домашне-семейного хозяйства»2.
В Советском Союзе проведена огромная работа по органи¬
зации общественного питания и, следовательно, по освобождению
женщин от забот и тягот кухни;
1 Программа Коммунистического Интернационала, раздел IV,
п. 3.
1 Ленин, Собр. соч., т. XXVI, стр, 193.
182
В 1928 г. контингент рабочих и трудящихся, охваченных
•общественным питанием по городскому сектору, определялся
цифрой в'750 тыс. чел., а продукция по этому сектору соста¬
вляла 2 200 тыс. блюд в сутки. К концу первой пятилетки—
в 1932 г.—этот контингент достиг 14 800 тыс. чел., а продук¬
ция—29 млн. блюд в сутки1.
В 1935 г. в СССР функционировало уже 47 270 предприя¬
тий общественного питания, дававших продукцию в 6 250 млн.
•блюд,что составляет по отношению к продукции 1928 г. 1136,4 %2.
Наряду с этим достигнуты значительные успехи по рацио¬
нализации и облегчению кухонного труда (массовое распростра¬
нение бытовых электроприборов, изготовление полуфабрикатов
и т. п.).
Кухня является не единственным и не важнейшим видом
домашне-хозяйственной бытовой загрузки женщины, препят¬
ствующей ее вовлечению в производственный процесс и в обще¬
ственную жизнь. В условиях капитализма домашний уход
за ребенком, особенно в ранне-младенческом возрасте, целиком
поглощая трудящуюся женщину, мешает ей стать эконо¬
мически самостоятельной, приобщиться I* производству и поли¬
тической жизни.
Социалистическое общество создает такие условия, при
которых заботы по выращиванию и воспитанию детей не порабо¬
щают женщину, а дают ей возможность сочетать материнские
функции и обязанности с активной производственной и обще¬
ственной работой.
«Общественные столовые, ясли, детские сады,—писал
В. И. Ленин в знаменитой статье «Великий почин»,—вот образ¬
чики этих ростков (ростков коммунизма.—С. В.), вот те простые,
будничные, ничего пышного, велеречивого, торжественного не
предполагающие средства, которые на деле способны освобо¬
дить женщину, на деле способны уменьшить и уничтожить ее
неравенство с мужчиной, по ее роли в общественном производ¬
стве и в общественной жизни»3.
В противовес капиталистическим государствам, где вына¬
шивание, рождение и кормление ребенка сопряжено для тру¬
дящейся женщины с большими материальными тяготами, часто
с лишением источника существования, в СССР женщина в тече¬
ние всего этого периода окружена особыми заботами государ¬
ства. Советское законодательство обеспечивает ей двухмесячный
отпуск до родов и двухмесячный после родов. Огромное внима¬
ние уделяется обезболиванию родов, в чем у нас достигнуты
уже весьма значительные, успехи. Быстро растет количество
1 «Итоги выполнения первого пятилетнего плана развития народ¬
ного хозяйства СССР», изд. Госплана СССР, М. 1933, стр. 271, табл. 27.
3 «Женщина в СССР», статистический сборник под ред. И. А. Краваля
ЦУНХУ. М. 1936, стр 122.
• Ленин, Собр. соч., т. XXIV, стр. 344.
183
родильных коек в больницах и родильных домах. В нашей
стране их было до революции (1914 г.) 6 824, в 1918 г.—5 854,
в 1931 г.—32 773, а в 1935 г. число их достигло 42 871. Закон
от 27 июня 1936 г. предусматривает организацию до 1939 г.
еще 11 тыс. родильных коек в городских и районных центрах
и 32 тыс. коек в сельских местностях. Пособия по беременности
и родам составляли в 1927/28 г. 29 639 млн. руб., в 1932 г.—
58 617 млн. и в 1935 г. превысили 200 млн. руб. За кормящей
матерью обеспечивается право систематических отлучек с ра¬
боты для ухода за ребенком.
Особое значение в создании условий для участия трудя¬
щейся матери в производительном труде и общественной жизни
имеют ясли и детские сады. Огромные заботы, которых требует
от матери ребенок младенческого и дошкольного возраста, при
капитализме в такой степени привязывают ее к дому, что лишают
возможности участвовать в производстве. Мощная сеть яслей
й детских садов при диктатуре пролетариата освобождает жен¬
щину-мать от домашнего ухода за ребенком и, таким образом,
является важнейшим условием фактического равноправия жен¬
щины с мужчиной.
Главное значение созданных революцией учреждений со¬
циального воспитания на первых порах заключалось в том,
что, несмотря на далеко не полный охват ими детского населе¬
ния, они играли огромную показательную роль. Они воочию
показали самым широким массам, что социальное воспитание
имеет огромные преимущества. Функционирование этих учре¬
ждений привело к тому, что в СССР уже при вступлении в рекон¬
структивный период не только не приходилось агитировать за
преимущества социального воспитания, но мы не могли уже пол¬
ностью удовлетворить огромный спрос, предъявляемый роди¬
тельской массой на социально-воспитательные учреждения.
Опыт массового социального воспитания показал, какую це¬
ну имеют опасения буржуазных филистеров, что результатом это¬
го воспитания «явится умерщвление живого и личного фактора,
напоенного сложной гаммой родственных чувств и основанных
на них переживаний», что «лишенное теплого согревающего
чувства родственных связей, общественное воспитание легко
может привести к атомизации и раздроблению людей»1. Стоило
любому советскому гражданину соприкоснуться с шумно¬
радостной детской толпой воспитанников яслей, площадок,
очагов, стоило хоть несколько проникнуть в строй их жицни,
чтобы по-надлежащему оценить вздорные предсказания бур¬
жуазных филистеров от педагогики.
Из года в год растущая ясельная сеть Советского Союза
достигла в настоящее время огромного размаха. В то время
1 М. М, Рубинштейн, Семейное или общественное воспитание, изд;
«Задруга», М. 1918, стр. 41.
184
как на территории, ныне занимаемой СССР, в 1913 г. количество
ясельных мест определялось ничтожной цифрой в И 500, Со¬
ветский Союз уже накануне первой пятилетки обладал 257 тыс.
ясельных мест. Годы победоносного осуществления первой и вто¬
рой пятилеток, период окончательной и бесповоротной победы
социализма ознаменовались и в этой области гигантскими дости¬
жениями. В 1932 г. число ясельных мест в стране достигло
4 544 300, в 1935 г.—5 143 400. Закон от 27 июня 1936 г. уста¬
навливает удвоение к 1939 г. числа ясельных коек, функциони¬
рующих в настоящее время. Сеть детских садов, состоявшая
к началу первой пятилетки из 2 132 единиц, обслуживавших
104 386 детей, в 1934/35 г. достигла цифры 25 700 и обслуживает
1 181 225 детей. Добавим к сказанному цифру в 3 827 038 де¬
тей, которые в 1935 г. были обслужены сезонными детскими пло¬
щадками. Закон 27 июня 1936 г. предусматривает утроение
в течение ближайших 3 лет сети детских садов в городе и увели¬
чение их почти в 2х/2 раза на селе. Вместе взятые, эти данные
дают представление о том, с каким невиданным еще в истории
размахом социалистическое государство оказывает помощь ро¬
дителям в выращивании и воспитании детей младенческого и до¬
школьного возраста, высвобождая тем энергию десятков мил¬
лионов трудящихся маторей для участия в производственной
и общественной жизни. Капиталистическое государство не в со¬
стоянии этого сделать в силу своей классовой природы. «Вос¬
питывать детей—значит кормить их и освободить от необходи¬
мости зарабатывать свое пропитание,—писал молодой Маркс.—
Прокормление и воспитание беспризорных детей, т. е. прокор¬
мление и воспитание всего подрастающего пролетариата, озна¬
чало бы уничтожение пролетариата и пауперизма»1. Уничто¬
жение пауперизма, как мы знаем, возможно лишь в результате
уничтожения капитализма, на путях пролетарской социали¬
стической революции. «Уничтожение» же пролетариата осу¬
ществится лишь тогда, когда он до конца выполнит свою исто¬
рическую миссию гробовщика капиталистического обще¬
ства, гегемона социалистической революции и строителя бес¬
классового социалистического общества.
Здесь речь идет о процессе превращения пролетариата в
рабочий класс, в результате ликвидации класса капиталистов
и перехода орудий и средств производства к государству,
которым руководит рабочий класс. Такого рода процесс осу¬
ществлен уже в СССР. Этот факт с исчерпывающей полнотой оха¬
рактеризован товарищем Сталиным в’сго докладе на Чрезвычай¬
ном VIII Всесоюзном съезде Советов. Товарищ Сталин указал^
что «пролетариат СССР превратился в совершенно новый класс...
уничтоживший капиталистическую систему хозяйства, утвер¬
дивший социалистическую собственность да орудия м средства
1 Маркс и Энгельс, Собр. соч., т. III, стр. 10—11.
185
производства и направляющий советское общество по пути
коммунизма»1.
Раскрепощение женщины от «домашнего рабства», от власти
кухни, от тягот по7взращиванию ребят представляет собой важ¬
нейшую, но далеко не единственную предпосылку ее производ¬
ственно-общественной активности. Величайшим препятствием
на пути установления фактического равенства женщины явля¬
ется ее квалификационная отсталость, культивируемая во всех
капиталистических государствах. Пролетарское государство
получило в наследство от буржуазно-помещичьего строя крайне
низкую квалификационную структуру женского труда. В цар¬
ской России женский труд, как правило, применялся на неква¬
лифицированных или малоквалифицированных работах. Со¬
ветская власть с неослабной энергией осуществляет целый ряд
мероприятий, направленных на ликвидацию квалификационной
отсталости женского населения страны. Эти мероприятия нача¬
лись с борьбы за всеобщее начальное образование девочек на¬
равне с мальчиками и кончились организацией специальных
школ и курсов подготовки, переподготовки и переквалифика¬
ции женщин-работниц.
Результаты этих мероприятий налицо. Если в 1927/28 г.
в начальных и средних школах СССР обучалось 4 463 200 дево¬
чек, то в 1935/36 г. это число достигло 11 915 100, причем про¬
цент девочек в общей массе учащихся за это время возрос
< 39,6 до 46,9. На рабфаках женщины составляли в 1928 г.
15,6%, в 1935 г.—36,6%; в техникумах в 1928 г.—37,6%, в
1935 г.—44,1 %; в вузах в 1928 г.—28,1 %, в 1935 г.—38%. Нет
такой страны в мире, где процент женщин в высших учеб¬
ных заведениях был бы так высок, как в СССР. Так, если в Гер¬
мании он составляет (по данным 1934/35 г.) 13,6%, в Италии
{по данным 1934/35 г.)—14%, в Англии (по данным 1932/33 г.) —
25,7%, то в Советском Союзе, как мы уже указывали, он достиг
в 1935 г. 38% 2.
Настойчивая борьба партии и правительства за повышение
квалификации женского труда принесла свои осязательные
результаты. Как мы увидим ниже, квалификационная структура
труда в СССР резко изменилась в сторону уравнения женского
труда с мужским.
Пролетарсйая диктатура осуществила правовое равенство
женщины с мужчиной, успешно ликвидирует многочисленные
«домашне-хозяйственные» препятствия, которые стоят в экс-
плоататорск’ом обществе \на пути производственной и обще¬
ственной деятельности женщины, провела решительную борьбу
за изживание квалификационной отсталости женщины, сняла
1 И. В. Сталин, О проекте Конституции Союза ССР, Партиадат,
1936, стр. И.
2 См. «Культурное строительство СССР», ЦуИХУ Госплана СССР,
1936, стр. 278.
186
рогатки, препятствовавшие ее культурному росту. В резуль¬
тате всего этого перед советской женщиной раскрылись небы¬
валые возможности приобщения к общественному производству,
что, как известно, является решающей предпосылкой ее всесто¬
роннего освобождения.
Жизнь показала, что строительство социализма имеет одной
из своих задач вовлечение в производственный труд, в классовую
борьбу миллионов- трудящихся женщин, обеспечение их пол¬
ного фактического равенства, и что только диктатура пролета¬
риата может в процессе социалистического строительства осу¬
ществить эту задачу. Глубочайшая диалектика ленинских ука¬
заний относительно раскрепощения женской половины трудя¬
щегося человечества в стране пролетарской диктатуры найгла
свое воплощение во всей практике социалистического строи¬
тельства, осуществляемого под мудрым руководством това¬
рища Сталина.
О вовлечении женского труда в производство красноре¬
чиво свидетельствуют следующие данные. В промышленности
царской России (на территории, ныне занимаемой СССР)
число женщин-работниц составляло в 1913 г. 636 тыс. (.24,5%
всех рабочих)1.
Уже всеобщая трудовая повинность в эпоху военного ком¬
мунизма установила рзгляд на женский труд, как на труд равно¬
ценный и общественно-полезный.
К концу 1921 г. число женщин, занятых в промышленности
и на транспорте Советского государства, превышало уже 2 млн.
я равнялось одной трети всех рабочих рук, обслуживавших эти
отрасли народного хозяйства.
К началу первой пятилетки (1929 г.) общее число женщин,
работниц и служащих, занятых во всех отраслях народного
хозяйства СССР, составляло уже 3 304 тыс. Непрестанно, из
года в год повышаясь, оно достигло в 1935 г. 7 881 тыс.2 Таким
образом за 6 лет первой и второй пятилеток число женщин-
работниц, активно участвующих в социалистическом хозяйстве,
увеличилось почти в 2х/2 раза. За это время приобрели эконо¬
мическую независимость 4х/а млн. женщин. Этот факт оказал
исключительное влияние на взаимоотношения полов и привел
к укреплению складывающейся в Советском Союзе социали¬
стической семьи. Тот исторический процесс вовлечения женщины
в производство, который развернулся в невиданных масштабах
в СССР, характеризуется еще в большей степени, нежели коли-
х По данным отчетов фабрично-заводских инспекторов. Т. Серебрён-
ликов, Женский труд в СССР, Соцэкгиз, 1936, стр. 46.
1 По данным ЦУН ХУ, опубликованным в статистическом сборнике
«Женщина в СССР», под ред. И. А. Краваля, М. 1936. Все дальнейшие
цифровые данные о женском труде в. СССР, кроме тех, где специально
указываются источники, приводятся мною по названному сборнику
ЦУНХУ,
187
явственными, качественными показателями. Эти показатели сви¬
детельствуют о коренных сдвигах в отраслевой и квалифика¬
ционной структуре женского труда.
Если удельный вес женщин во всем народном хозяйстве'
за период 1929—1935 гг. повысился с 27,2 до 33,4%, то в круп¬
ной промышленности те же цифры соответственно характери¬
зуются 27,9 и 38,3%, в строительстве—7 и 19,7 %, в транспорте—
8 и 16,6%.
Увеличившись во всех отраслях промышленности, удель¬
ный вес женского труда особенно резко возрос в тех отраслях,,
где женщины до революции играли самую ничтожную роль.
Во всей крупной промышленности процент женщин-работ¬
ниц в 1913 г. составлял 24,5, а в 1935 г.—39,5, при этом особенно*
показательны данные по таким отраслям, как каменноугольная:
в 1913 г.—3,6, в 1935 г.—24; металлообрабатывающая и машино¬
строительная: в 1913 г.—4,2, в 1935 г.—25,8; деревообрабаты¬
вающая: в 1913 г.—9,9, в 1935 г.—39,7. В ряде отраслей круп¬
ной промышленности женщины составляют больше половины
всех работающих в них рабочих. Сюда относятся отрасли:
резино-асбестовая, полиграфическая, текстильная, кожевенно¬
меховая, обувная, кондитерская, консервная, табачная и махо¬
рочная. В 2 областях—трикотажной и швейной—женщины со¬
ставляют свыше 3/4 рабочих.
Крупнейший интерес представляет тот факт, что совет¬
ская женщина завоевала и продолжает завоевывать те отрасли
промышленности, которые ей недоступны в условиях капита¬
лизма и которые в капиталистических странах объявляются
специфически мужскими, доступ в которые женщине закрыт
«природой». Так, например, в горной промышленности капита¬
листического мира женщина занимает самое ничтожное место.
В процентах к общему числу рабочих и служащих это место
определяется для Франции (1931 г.)—в 2,7%, для Италии
(1931 г.)—1,8%, для Германии (1932 г.)—1,0%. для США
(1930 г.)—0,6 %, для Великобритании—0,6%. В СССР женщины
составляют 27,9% всего числа лиц, работающих в горной про¬
мышленности. Сходную картину мы имеем в области строитель¬
ства. В названных странах для этой отрасли процент женщин
колеблется между 0,5 (Италия) и 2,9 (Германия). В СССР он
составляет 19,7. В области металлургии цифры колеблются
между 3 % (США) и 5,4% (Великобритания). В металлургической
промышленности СССР женщины составляют 24,6% всех ра¬
ботающих и т. д.
В СССР окончательно развеяна культивирующаяся идеоло¬
гами буржуазии легенда о неполноценности женского труда,
разбиты буржуазные взгляды на женский труд как на «второ¬
сортный», якобы неквалифицированный и т. д.
Практика социалистического строительства доказала, что
«второсортным» и неквалифицированным женский труд делает1
188
буржуазия, что его делают таким условия капиталистической
эксплоатации. Практика социалистического строительства рас¬
сеяла и .другой насаждаемый буржуазией миф—о специфиче¬
ском повышенном травматизме женщины.
Втягивание в производство широких масс трудящихся жен¬
щин, внедрение женского труда в подавляющее большинство,
отраслей народного хозяйства, многочисленные мероприятия
по поднятию квалификации работниц, освобождению женщины
от поглощения домашним хозяйством, забота государства о ма¬
теринстве и охране женского труда,—все это привело к тому,
что в СССР уже исчезает разница между промышленным трав¬
матизмом мужчины и женщины. Те заботы, которыми окружен
в Советском Союзе всякий трудящийся, та охрана труда, кото¬
рая осуществляется в нашей социалистической стране, приводят
к неуклонному и резкому падению промышленного травматизма
как среди рабочих, так и среди работниц.
В то время как при капитализме женский труд является наи¬
более эксплоатируемым и дешевым и повышение квалификации
его искусственно тормозится, в СССР женский труд в отношении
оплаты уравнен с мужским. Он имеет широчайшие возможности
всесторонней квалификации, специально поддерживаемой со¬
ветским государством, внедряется во все участки социали¬
стического строительства. Квалификационная структура жен¬
ской части рабочего класса на протяжении первой и второй
пятилеток резко изменилась в сторону повышения производ¬
ственной квалификации женщин-работниц.
Динамика роста женского труда в различных отраслях пока¬
зывает неуклонное завоевание женщиной профессий высокой
квалификации.
Так, например, по с.-х. машиностроению женщины соста¬
вляли в 1927 г. 0,8% слесарей всех специальностей, а в 1934 г.
их удельный вес достиг уже 13, 9%. Среди слесарей-сборщиков
нарастание удельного веса женщин осуществилось еще более
быстрыми темпами: от 1,6% в 1927 г. до 25,5% в 1934 г. Среди
сверловщиков женщины составляли 10,2% в 1927 г. и 73,6%
в 1934 г., среди фрезеровщиков соответственно 3,8% и 37,8%,
среди шлифовщиков 8,1 % и 39,8%. По кожевенно-меховой про¬
мышленности женщины составляли в 1927 г. 0,7% сортировщи¬
ков сырья, а в 1934 г.—39,8%, среди отмочников соответствен¬
но—1,2% и 32,2%, среди мездрильщиков—6,3°/ои 30,2%, среди
сгонщиков шерсти—1,2% и39,1 %, Аналогичный процесс имеет
место и в других отраслях промышленности—в локомотиво-
вагоностроении, электротехнической промышленности, авто¬
тракторной, бумажной, полиграфической и других. Меха¬
низация и автоматизация производственного процесса, его
технологическое изменение, рационализация труда открывают
перед женщиной возможность проникновения в ведущие про¬
фессии и их успешного освоения. В результате мы имеем уже
189
весьма значительный, а подчас и преобладающий удельный вес
женщины в ведущих, требующих высокой квалификации про¬
фессиях ряда отраслей промышленности. Так, например, к ок¬
тябрю 1934 г. в фарфорово-фаянсовой промышленности жен¬
щины составляли 44,9% среди формовщиков изделий, 73,4%,
среди оправщиков, 74,5% среди живописцев вручную. В поли¬
графической промышленности они составляли к тому же вре¬
мени среди наборщиков 43,7%, среди «американцев»—52,4%,
среди накладчиков—75,9%, среди корректоров—-63,6%. В обув¬
ной и швейной промышленности: среди раскройщиков верха —
56,3%, среди вырубщиков верха—70,5%, среди сточильщиков—
91,6%. В бумажной промышленности: среди рольщиков—43,3%,
среди отбельщиков—51,4%, среди размольщиков—80,7%.
Существует, конечно, ряд отраслей промышленности, про¬
никновение в ведущие профессии которых женского труда
затрудняется специфической тяжестью этих профессий. Сюда
относятся, например, ведущие профессии горячих цехов метал¬
лургии, основные профессии строительства и т. д. Но это—
отдельные исключения. Как правило же, женский труд прони¬
кает во все области промышленности и транспорта СССР. Он
из года в год все увереннее осваивает профессии высокой квали¬
фикации.
Поразительно возрос и удельный вес женщин среди ИТР
и служащих промышленности. Так, например, но металлургии
черных металлов среди инженеров цехов и заводоуправлений
женщины в 1925 г. совершенно отсутствовали, а в 1934 г. со¬
ставляли 4,3%; среди техников в 1925 г. было 0,5% женщин,
а в 1934 г.—12,4%; среди лаборантов в 1925 г. было 14% жен¬
щин, а в 1934 г. они составляли уже 53,3% и т. д.
Такая же примерно картина и в химической промышлен¬
ности: в 1925 г. среди инженеров было 6^8% женщин, в 1934 г.
их удельный вес достиг 14,2%; среди заведующих производ¬
ством, начальников цехов и отделов заводоуправления было
в 1925 г.—0,5% женщин, в 1934 г.—3,9%; среди лаборантов
в 1925 г.—22,5%, в 1934 г.—74,9%. В целом ряде других отрас¬
лей промышленности—каменноугольной, машиностроительной,
хлопчато-бумажной, швейной, обувной—наблюдается анало¬
гичное явление. За десятилетие 1925—1935 имел место как аб¬
солютный, так и относительный рост числа женщин ИТР и
служащих, при этом на руководящих, требующих высокой
специальной квалификации, участках.
Как мы уже отмечали, в результате проникновения жен¬
ского труда во все почти отрасли промышленности и освоения
женщиной профессий высокой квалификации заработная плата
женщин находится в СССР почти па том же уровне, что зарплата
мужчин. Сравнение, например, среднего дневного заработка
женщины с таким же заработком мужчины по различным кате¬
гориям станочников в машиностроении (по данным ЦУНХУ, от¬
190
носящимся к октябрю 1934 г.) показало, что заработок женщины
никогда не опускается ниже 80% заработка мужчины, в то же
время по ряду профессий подымаясь выше уровня зарплаты
мужчины. Зарплата женщин колеблется по отношению к зар¬
плате мужчин между 101 и 110% у токарей по металлу
электросилового машиностроения, станкостроения и автотрак¬
торной промышленности, у фрезеровщиков точного машино¬
строения, у револьверщиков автотракторной промышленности
и у сверловщиков локомотиво-вагоиостроения. В хлопчато¬
бумажной промышленности заработок женщин в процентах
к заработку мужчин составлял по тем же данным для ткачей
на механических станках 102,7% и для ткачей на автоматиче¬
ских станках 116,5%, в шерстяной промышленности для всех
ткачей—106,5%.
Как правило, в тех областях промышленности, в которые
женский труд уже давно проник, средняя заработная плата
женщин отнюдь не отстает от зарплаты мужчин. Некоторое
отставание имеется лишь в тех отраслях и профессиях, которые
женщины начали осваивать недавно, и где, следовательно, их
производственный стаж невелик. Это отставание ликвидируется
весьма быстрыми темпами.
Не менее велика роль женщины в социалистическом сель¬
ском хозяйстве. И здесь вовлечение женщины в коллективный,,
социалистический труд миллионов явилось одним из условий
победы социализма в сельском хозяйстве, одним из условий
замены мелкособственнического примитивного хозяйства круп¬
ным, коллективным, технически передовым, социалистическим.
В то же время только колхозный строй принес женщине осво¬
бождение от тягот единоличного крестьянского хозяйства, кото¬
рое обрушивало па женщину гнетущую трудовую нагрузку,
истощающую и изнуряющую, которое отдавало ее в беспросвет¬
ную домашне-хозяйственную и бытовую кабалу.
В своей исторической речи на I Всесоюзном съезде колхоз¬
ников-ударников в 1933 г, товарищ Сталин с исчерпывающей
полнотой показал то огромное значение, которое сыграло
вовлечение женщин в активную колхозную жизнь, и вместе с тем
ту роль, которую играет колхозный строй в установлении фак¬
тического и всестороннего равноправия женщины-крестьянки.
«Женщины в колхозах,—указал товарищ Сталин,—большая си¬
ла. Держать эту силу под спудом, значит допустить преступле¬
ние. Наша обязанность состоит в том, чтобы выдвигать вперед
женщин в колхозах и пустить эту силу в дело...
Что касается самих колхозниц, то они должны помнить
о силе и значении колхозов для женщин, должны помнить, что
только в колхозе имеют они возможность стать на равную ногу
с мужчиной. Без колхозов—неравенство, в колхозах—равенство
прав»1.
1 Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 10-е, стр. 534—535.
19t
Партия и лично товарищ Сталин уделяют неослабное вни¬
мание вовлечению женщины в колхозную жизнь. В настоя¬
щее время женщина уже действительно превратилась в колхозе
в большую активную силу.
Произведенное ЦУНХУ по 6 областям (Ленинградская,
Московская, Одесская, Киевская, б. ЦЧО, Куйбышевский
край) и БССР обследование работы взрослых колхозниц уста¬
новило, что колхозница в 1933 г. в течение одного дня работы
фактически вырабатывала 0,87 трудодня, в 1934 г.—0,95 и
в 1935 г.—0,99. Обследование 14 республик, краев и областей
показало, что трудодни, выработанные взрослыми колхозницами,
по отношению к общему числу трудодней, выработанных семьей,
представляют собой весьма значительную величину (до 46,3%)
по Западной области. Нет ни одной основной работы колхоза,
в которой не закрепился бы женский труд. Следует, однако,
заметить, основываясь на данных обследования 6 861 колхоза,
произведенного ЦУНХУ в январе 1936 г., что далеко не во всех
отраслях работы это закрепление является достаточным. Так,
например, среди председателей и зам. председателей колхозов
женщины составляют лишь 2,7%, среди председателей реви¬
зионных комиссий—1,8%, среди счетоводов и бухгалтеров—
4,5%, среди бригадиров земледельческих бригад—2,8%. Но
в то же время есть ряд профессий, по которым женщина в кол¬
хозе заняла очень значительное, а иногда даже преобладающее
место^ Так, среди членов правлений колхозов насчитывается уже
18,2% женщин, среди бригадиров животноводческих бригад—
22,1%, среди скотников—51,3%, среди звеньевых—67,5%.
О той роли, которую советская женщина в настоящее время
играет в колхозном ц совхозном производстве, наглядно сви¬
детельствует тот факт, что если на первом Всесоюзном съезде
ударниКов-колхрзников в 1933 г. женщины составляли 14,8%,
то на втором таком же съезде в 1935 г. среди делегатов было
уже 30,8% женщин. На совещании передовиков животновод¬
ства в феврале 1936 г. женщины составляли 34,6%.
Женщина начинает занимать в социалистическом сельском
хозяйстве такое же значительное место, как и в социалистиче¬
ской промышленности.
Трудящаяся женщина нашей социалистической страны до¬
билась огромных; успехов и на фронте культурного строитель¬
ства. Ж ейская трудовая интеллигенция из года в год растет
количественно и качественно. Ее удельный вес в общих рядах
советской интеллигенции, активно участвующей в социалисти¬
ческом строительстве, растет весьма интенсивно.
Так, например, среди преподавателей начальной и средней
школы городов женщины составляли уже в 1927 г. по 1—4 клас¬
сам 81,3%, в 1935 г.—90,2%; по 5—9 классам городских школ
преподаватели-женщины составляли в 1927 г. 43,6%, в 1935 г.—
59,8%. В школах сельских местностей имел место аналогичный
192
процесс. Здесь женщины составляли по младшим классам в
1927 г. 61,6%, в 1935 г.—67,9%; по старшим класссам в 1927 г.—
28,3%, в 1935 г.—41,1%.
Таким образом среди преподавательского состава началь-
ной и средней школы Советского Союза женщина занимает пре¬
обладающее место.
Значительное, хотя еще далеко недостаточное место зани¬
мает женщина в преподавательском составе наших высших учеб¬
ных заведений. Женщины к общему числу преподавателей
вузов составляют 15%, среди научных работников и аспи¬
рантов—29%.
Исключительно бурный рост имел место среди женщин-
врачей. В 1914 г. в России насчитывалось 1 919 женщин-вра¬
чей, что к общему числу врачей составляло 9,7%. В 1935 г.
в СССР работало 42 023 женщины-врача, что по отношению
к общему числу врачей составляет 48,9%. Эти цифры означают
свыше чем пятикратное увеличение их удельного веса в общей
массе врачей нашей страны.
На базе мощного внедрения женского труда в социалисти¬
ческое производство СССР, в условиях гигантского роста куль¬
турного уровня женщины стала возрастать исключительными
темпами и ее общественно-политическая активность. Происхо¬
дившие в 1936 г. съезды женской молодежи 23 национальных
республик и областей Союза показали стране огромную обще¬
ственную активность молодых советских женщин. Они демон¬
стрировали исторические победы советской власти по раскрепо¬
щению женщины ранее отсталых национальностей от власти
феодально-родовых и религиозных пережитков.
Советская женщина все увереннее и активнее участвует
в управлении государством. Показателями ее активности слу¬
жат данные об участии в выборах в советы. Еще в 1926 г. про¬
цент женщин, использовавших свое избирательное право на
выборах в сельские советы, составлял 28, а в 1934 г. этот про¬
цент достиг уже 80,3, причем особенно важно, что он немногим
меньше соответствующего показателя среди избирателей-муж¬
чин (86,4). О том же грворят и показатели по выборам в город¬
ские советы. В 1926 г. процент явки женщин составлял 42,9,
в 1934 г. он достиг 90,4 (среди мужчин 92).
Еще более показательны для той роли, которую советская
укенщина играет в управлении государством, данные о ее непо¬
средственном участии в органах советской власти. В 1926 г.
в составе сельсоветов было 9,9% женщин, в 1934 г.—26,2%;
в составе городских советов в 1926 г.—18,2%, в 1934 г.—30,4%,
Среди членов высшего правительственного органа Советского
Союза—ЦИК СССР—насчитывается 101 женщина.
Можно смело сказать, что нет в нашей социалистической
стране ни одной области промышленности, сельского хозяй¬
ства, культуры, искусства, науки, управления государством,
13 Вольфсон, С. Я.
193
где не приложила бы своего труда советская женщина. Герои¬
ческий труд свободной советской жшцины запечатлен на всех
новостройках социалистической страны, на гигантах индустрии,
на чудесных сооружениях московского метро, на свекловичных
полях и у ткацких станков, в научно-исследовательских лабо¬
раториях и в спортивных рекордах, на театральных подмостках
и в парашютных прыжках. Так же как и в годы гражданской
войны, советская женщина на протяжении всех лет социалисти¬
ческого строительства доказала, что она способна быть подлин¬
ным борцом за социализм. Освобожденная от тех многочислен¬
ных форм гнета, которые тяготеют над ней в классовом эксплоа-
таторском обществе, трудящаяся женщина проявляет в СССР
замечательный трудовой энтузиазм, величайшие творческие
способности и личное мужество. Социализм раскрепостил могу¬
чие силы трудящейся женщины, подавленные капиталистиче¬
ским строем, дал ей свободу и знания, вдохновил ее на трудовой
героизм. Социализм породил тысячи женщин-героинь социали¬
стического труда—Демченко, Виноградовых, Ангелину, Пашу
Ковардак, Одинцову и других.
Всенародное стахановское движение, призванное произ¬
вести революцию в промышленности и сельском хозяйстве, на¬
чавшее подготовку условий для перехода от социализма к ком¬
мунизму, выдвинуло на передовые позиции социалистического
строительства тысячи героических работниц-стахановок. Уже
в начале 1936 г. страна насчитывала свыше тысячи женщин,
награжденных высшей наградой Советского государства—орде¬
нами. «Таких женщин не бывало ине могло быть в старое время»1.
Советское государство, как мы видели, не только осуще¬
ствило полное правовое равенство женщины с мужчиной. Оно
провело величайшую работу по созданию условий, обеспечиваю¬
щих женщине ее фактическое, бытовое, общественное равен¬
ство, равное с мужчиной место в народном хозяйстве, в упра¬
влении государством, в культуре ив семье. Пролетарское госу¬
дарство, построившее социализм, создало все предпосылки,
необходимые для превращения женщины из «домашней рабыни»
в свободную и полноправную гражданку социалистического*
общества. Советская женщина эти предпосылки успешно реали¬
зует, об этом убедительно свидетельствует та роль, которую уже
в настоящее время играет женщина во всей жизни СССР.
Эта роль коренным образом изменяет и ее место в семье,
оказывает глубоко революционизирующее влияние на весь
строй семейных отношений, на весь семейный быт. Здесь сле¬
дует особо подчеркнуть огромную принципиальную разницу,
которая существует между последствиями вовлечения женщины
в производство при капитализме и тем влиянием, которое оно
1 Сталин. Речь на приеме колхозниц-ударниц свекловичных полей,.
«Правда», 1935 г., № 310.
194
рказывает на семью при социализме. Хотя вовлечение женского
труда в производство даже в капиталистических условиях играет
прогрессивную роль и создает основу для новой, более высокой
формы семьи, но, осуществляясь в обстановке капиталистиче¬
ского хищничества и беспощадной эксплоатации, внедрение жен¬
ского труда в общественное производство создает для трудя¬
щейся женщины мучительную и в условиях капитализма не¬
избежную раздвоенность: «...если опа выполняет свои обязан¬
ности... в семье, она остается исключенной из общественного
производства и ничего не может зарабатывать, а если она хочет
участвовать в общественном труде и иметь самостоятельный
заработок, она оказывается не в состоянии выполнять свои
семейные обязанности. И в этом отношении положение женщины,
одинаково как на фабрике, таки во всех отраслях труда, вплоть
до медицины и адвокатуры»1.
Этой трагической раздвоенности женщины, когда она
вынуждена выбирать между производственным трудом и семьей,
не существует в СССР. В социалистическом обществе, как мы
видели, создаются условия, обеспечивающие трудящейся жен¬
щине возможность гармонически сочетать активное участие
в производственной и общественной жизни с выполнением
семейных функций, с материнскими обязанностями. По мере
того как жизнь в нашей социалистической стране делается все
более зажиточной и культурной, растет и улучшается сеть
общественного питания, увеличивается число общественных
прачечных, множатся детские консультации, ясли, сады, пло¬
щадки, неуклонно происходит подлинное и всестороннее освобо¬
ждение женщины от изнуряющих тягот домашнего хозяйства;
Одним из многочисленных проявлений капиталистического
варварства является то, что капитализм не дает возможности
женщине-матери быть работницей, точно так же, как часто ли¬
шае^ работницу возможности быть матерью. Социализм уни¬
чтожает такое варварское положение вещей. Участие в обще¬
ственном труде означает при социализме для женщины не
вынужденный отказ от семейной жизни, а, наоборот, возмож¬
ность быть ее свободной и равноправной участницей. Этот факт
представляет замечательную иллюстрацию к словам Карла Мар¬
кса, что явление, которое в капиталистической форме пред¬
ставляет зачумленный источник гибели и рабства, «при соот¬
ветствующих условиях должно, наоборот, превратиться в ис¬
точник человеческого развития»2. Эти условия созданы для жен¬
ского труда в нашем социалистическом обществе. Поэтому он
превращается в СССР в мощный рычаг освобождения жен¬
щины и переустройства семьи ца новых, социалистических
началах.
1 Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, стр. 96.
2 Маркс. Капитал, т. I, стр. 407.
13*
195
Преобразующая женщину и раскрепощающая ее роль со¬
циализма ярко выявилась в замечательном, стихийно возник¬
шем движении жен инженерно-технических работников, а также
жен командиров Красной Армии—их славных боевых подруг.
Это движение вывело за узкий домашне-хозяйственный круг
целую армию советских женщин, полезная и ценная энергия
которых включилась в мощный поток социалистического
строительства.
Социалистическое строительство вовлекло в свой мощный
поток и массу женщин домашних хозяек. Гражданская созна¬
тельность и общественная активность этой группы советских
женщин за последние годы чрезвычайно возросли. В качестве
депутаток горсоветов, членов депутатских групп, активисток
секций горсоветов, членов уличных комитетов они проводят
огромную и высокополезную общественную работу.
Одна из таких активисток, т. Федосья Шульга из г. Днепро¬
дзержинска, говорила во время всенародного обсуждения про¬
екта сталинской Конституции: «Так же, как и нашим мужьям,
нам дороги интересы родины. Не меньше, чем наши мужья,
мы стремимся к тому, чтобы в Советской стране жизнь для всех
была счастливой, радостной, обильной. Не хуже наших мужей
мы сможем стать на защиту нашей земли, если это понадобится.
Да, мы возимся на кухне, занимаемся хозяйством, штопаем
белье. Но это, во-первых, не является самым главным в нашей
жизни, а во-вторых, не связывает нас. В любой момент, как
только этого захотим, мы можем пойти на производство, начать
учиться. Перед нами открыты все двери. Выбор зависит от нас.
Домашние хозяйки занимаются общественной работой,
учатся, они—активные строители социализма. Советская власть
сделала мою семью счастливой. Она превратила меня в активного
строителя новой жизни»1.
В этих словах отражены настроения и мысли многих тысяч
домашних хозяек, ставших активными советскими гражданками.
Со времени разложения матриархата и перехода главен¬
ствующей роли в семье и обществе к мужчине женщина неиз¬
менно, на протяжении всей истории классового общества, на¬
ходилась на положении угнетенного и эксплоатируомого члена
общества. До возникновения пролетарской семьи трудящаяся
женщина на протяжении всей человеческой истории сгибалась
под тяжестью двойного угнетения^ являлась объектом двойной
эксплоатации: и как член порабощенного эксплоатируемого
класса и как порабощенный эксплоатируемый член семьи—
орудие деторождения и раба домашнего очага.
Буржуазия, которая всегда стремилась представить уста¬
новленные ею общественные отношения как «вечные» и «есте¬
ственные», употребляет огромные усилия для идеологического
1 «Правда», 1936 п, № 295.
196
оправдания и «обоснования» того места, которое женщина занп-.
мает при капиталистическом строе. Вся буржуазная философия,
как мы указывали выше, пропитана эксплоататорским, рабовла¬
дельческим взглядом па женщину. В высказываниях Ницше,
Вейнингера и других буржуазных «обличителей» женщины
с цинически-предельной ясностью выражены эксплоататорская
теория и практика буржуазии в отношении к женщине.
Пролетариат—класс, восставший против всех и всяческих
форм угнетения и эксплоатации человека человеком,—является
до конца последовательным и беспощадным врагом эксплоа¬
тации женщины в семье и обществе. Идеологи пролетариата,
творцы марксизма-ленинизма всегда выступали пламенными
борцами против всех форм и видов угнетения женщины. И по¬
тому вполне закономерно, что «большевистская, советская рево¬
люция подрезывает корни угнетения и неравенства женщин
так глубоко, как не дерзала подрезать их ни одна партия и ни
одна революция в мире»1.
В Советском Союзе уничтожены все те условия, которые
делают мужчину социально «сильным полом», которые ставят
женщину в полную экономическую зависимость от мужчины
и принуждают ее терпеть с его стороны эксплоатацию. Порабо¬
щению женщины мужчиной, являющемуся, по известному указа¬
нию Энгельса, одной из первых форм угнетения в истории, нет
и не может быть места в советском, социалистическом государ¬
стве, выкорчевавшем все виды гнета и эксплоатации.
Всемирно-историческое значение имеют величественные
слова Сталинской Конституции: «Женщине в СССР предоставля¬
ются равные права с мужчиной во всех областях хозяйствен¬
ной, государственной, культурной и общественно-политической
жизни» (ст. 122). В этих словах отображена новая эпоха в исто¬
рии v отношения полов, в истории семьи, начало которой было
положено Великой пролетарской революцией в октябре 1917 г.,
в них записано завоеванное в Советском Союзе фактическое
равенство женщины с мужчиной.
Перестройка семьи на новых началах представляла про¬
цесс особенно сложный и трудный, поскольку его приходилось
осуществлять в стране с пестрой, многоукладной экономикой,
в которой преобладало мелкотоварное хозяйство, в условиях
разрухи и разорения, вызванных империалистической войной
и интервенцией. Усилия советской власти, направленные к
коренной перестройке семьи, к выкорчевыванию из нее всего
аксплоататорского наследия, к освобождению женщины от тягот
домоводства, к облегчению ей тяжести выращивания и воспи¬
тания детей, наталкивались в таких исторических условиях
на многочисленные препятствия.
1 Ленин, Собр. соч., т. XXVI, стр. 193.
197
При смене феодально-крепостнического семейного права
советским семейным правом, революционные принципы которого
в корне отличались от законодательства всех государств мира,
имели место случаи преступного злоупотребления новыми прин¬
ципами семейного права, их корыстного использования, осо¬
бенно со стороны представителей мелкой буржуазии, много¬
численные бытовые «неурядицы», частые разводы, оставление
семьи и т. п. Пролетарское государство в борьбе с злоупотре¬
блениями новым семейным правом, в борьбе с пережитками капи¬
тализма в семейном быту прибегало и к широкой агитации и к ре¬
прессивным мерам по отношению к отдельным неисправимым
элементам.
В своей борьбе за осуществление полного равноправия
женщины и за переустройство семьи советской власти пришлось
столкнуться с огромной силой крепостнических традиций, коре-
нивщихся в отстало^ мелкотоварном хозяйстве страны, еже¬
дневно и ежечасно порождавшем капитализм. Эти традиции были
особенно прочными в восточных республиках Советского Союза,
где еще не были выкорчеваны остатки феодального быта. Здесь
советскому праву пришлось вступить в решительную борьбу
с властью шариата, с господством калыма, куплей невест, выда¬
чей замуж девочек, ношением паранджи, гаремным заточением
женщины и т. д.
Борьба с пережитками феодализма и капитализма в семейном
быту ранее отсталых в хозяйственном и культурном отноше¬
ниях национальных республик Средней Азии, Закавказья и др.
оказалась чрезвычайно сложной и трудной. Со стороны совет¬
ской власти потребовались огромные усилия для их ликвида¬
ции. В настоящее время многие из этих пережитков преодолены
и вытеснены, но их нельзя еще считать полностью ликвидиро¬
ванными. Они дают еще знать о себе в виде отдельных позорных
случаев похищения и выдачи замуж малолетних, запрещения
женщине участвовать в общественной работе и т. д. Общий
подъем хозяйственного и культурного уровня ранее угнетенных
национальностей, расцвет национальной по форме и социалисти¬
ческой по содержанию культуры, социалистическая индустриа¬
лизация бывших колоний царизма, коллективизация сельского
хозяйства, высвобождение масс из-под власти религиозных пут—
все это привело к раскрепощению женщины-восточницы, нахо¬
дившейся в рабском положении. Рабыня в недавнем прошлом,
эта женщина в результате мудрой политики партии Ленина-г-
Сталина выведена в передовые ряды строителей социализма.
Среди героинь социалистического труда, покрывших свое имя
славой, среди лучших дочерей нашей социалистической родины
имеются сотни узбечек, туркменок, казачек, буряток, ингушек,
таджичек и т. д.
Все это является результатом упорной и напряженной
борьбы партии за раскрепощение женщины-восточницы, бес-
198
пощадного выкорчевывания феодальных традиций, которые
долго гнездились в быту ранее отсталых национальностей.
В национальных республиках осуществляется огромная
работа по вовлечению женской молодежи в социалистическое
строительство, по организации учебы и выдвижению девушек.
Так, например, в Узбекистане свыше 100 тыс. девушек обу¬
чается в школах неграмотных и малограмотных, около 5 тыс.
молодых девушек выдвинуто на различную руководящую ра¬
боту—председателями сельсоветов, колхозов и т. д., за один
последний год в ряды ленинского комсомола вступило 5 тыс.
девушек, в большинстве районов созданы специальные курсы
по подготовке трактористок, работают женские тракторные
бригады, 200 девушек обучаются на курсах подготовки совет¬
ских работников, 100—на курсах юридических работников,
работают курс^т женской молодежи при Ташкентском медицин¬
ском институте, при Среднеазиатском государственном универ¬
ситете и т. д.
Ведется активная работа по борьбе с такими феодальными
пережитками, как выплата калыма, выдача замуж несовер¬
шеннолетних, ношение паранджи и т. д.1.
Тот же процесс происходит и в других республиках Сред¬
ней Азии и Закавказья. «Раньше, до советской власти, мы, баш¬
кирские женщины, башкирские девчата, не имели никаких чело¬
веческих прав. Только благодаря руководству коммунистиче¬
ской партии и товарища Сталина мы, башкирские девчата
и женщины, стали активными деятелями, сознательными стро¬
ителями новой жизни»,—так говорила на совещании передо¬
виков животноводства с руководителями партии и правитель¬
ства представительница Башкирии доярка Гадиляева. И в этих
словах был слышен голос миллионов освобожденных женщин
Башкирии, Аджарии, Туркменистана, Удмуртии, Кабардино-
Балкарии и т. д.
Юбилейная сессия ЦИК Аджарской ССР, посвященная
15-летию Советской Аджарии, в своем обращении к товарищу
Сталину писала:
Строят девушки-аджарки
Новый мцр без темных туч,
И сияет светлый, яркий
На их лицах солнца луч.
Есть у пас свой сокол ясный
В высь взлетает высоко,
Это женщина-пилотка—
Гогитидзе Фадико...
Преобладание в стране мелкотоварного производству и сила
традиций, ставивших мужчину в привилегированное по отпо-
1 Из сообщения секретаря ЦК Л КОМ Уз т. Артыкова, «Комсо¬
мольская правда», J936 г., № 236.
199
шению к женщине положение, крайне затрудняли мероприя¬
тия Советского государства в области уравнения полов и оздо-4
ровления семейного быта.
Несмотря на эти многочисленные мероприятия, в стране
еще часто имели место случаи жестоких оскорблений личности,
бытовой эксплоатации женщины, ее фактического угнетения
мужчиной.
Распад старой, дореволюционной семьи оказался мучитель¬
ным процессом, породившим много «больных вопросов». В числе
многих тысяч людей, которым революция открыла путь к актив¬
ной и полноценной общественно-политической жизни, нашлись
отдельные мужчины, рассматривавшие свое выдвижение на
арену общественной жизни и свой культурный рост как нечто
несовместимое со старой семьей.
На этой почве имели место отдельные бытовые искривле¬
ния, когда отдельные мужья росли и развивались, но не
помогали женам подняться до того культурного уровня, ко¬
торого они сами достигли. В таких случаях муж оставлял
жену в плену мелочных домашне-хозяйственных забот, не
содействовал ее культурному и общественному развитию и
даже уходил от нее, разрывая брачный союз.
Это свидетельствовало о том, что человек лишь внешне вырос
в культурном отношении, но что внутренне он является носите¬
лем эксплоататорских, буржуазных воззрений на брак и семью,
что он подходит к ним лишь с точки зрения своих личных эгои¬
стических удобств.
Характерно, что белогвардейский бандит и агент Гестацо
Троцкий оправдывал подобное типично-буржуазное поведение
мужчины. Это целиком гармонирует со всеми взглядами Троц¬
кого на брак; подобно своим гитлеровским покровителям, их
наемник, как известно, считал и считает, что общественно-
производительный труд женщины несовместим с ее семейными
функциями.
Частнохозяйственные отношения, игравшие значительную
роль в советском государстве на первом этапе переходного
периода, приводили к тому, что брак в мелкобуржуазной среде
довольно длительное время не был целиком высвобожден из-
под власти экономического расчета.
Не приходится говорить о нэпманской прослойке. Здесь
брак остался коммерческой сделкой, а революция изменила
лишь котировочную шкалу. Ставки приданого в соответствии
с буржуазной традицией были строго фиксированы. Инженеру
«придавалось» больше, чем врачу, врачу—больше, чем юристу,
двадцатилетпей девушке меньше, нежели тридцатипятилет¬
ней, ит. д.
В среде мелкой буржуазии, в кругах городского мещанства
погоня за «выгодной» партией была обычным делом. Только
объектом погони теперь являлся не лесопромышленник, не
200
банкир, а крупный спец или «ответственный работник». И до¬
вольно типичной для эксплоататорских классов, лишенных
пролетарской революцией их господства, была в годы нэпа
девушка из бывших аристократок, оправдывающаяся в рассказе
Ольги Форш «Из Смольного» перед своей подругой в решении
выйти замуж за рабочего, ставшего «ответработником», следую¬
щими словами: «Теперь мода па демократию... Если теперь
высшие должности у простых, то любить их вовсе больше не
стыдно... И главное, Аллочка, милая, самое разглавпое: они не
уйдут, и продавать нам, понимаешь ты, продавать нечего.,.»
Деревенская крестьянская семья до революции была не¬
измеримо крепче, устойчивее семьи городской мелкой буржуа¬
зии. Крестьянская семья оставалась вплоть до революции основ¬
ной хозяйственной ячейкой деревни—двором. В семье-дворе
господствовали патриархальные принципы и отношения.
То, насквозь революционизировавшее семью влияние, кото¬
рое принес с собой Октябрь, создало в крестьянской среде осо¬
бенно сложную обстановку.
Перевернутый революцией строй семейных отношений
и остатки старых патриархальных традиций, революционные
принципы и застойный характер мелкотоварной экономики,
языческая обрядность и первые ростки нового быта образо¬
вали тот фон, на котором складывались в деревне отношения
полов и функционировала семейная организация среди кресть¬
янства послеоктябрьского десятилетия.
Если попытаться уловить в пестрой картине семейных отно¬
шений советской деревни этих годов направляющие линии,
то надо раньше всего остановиться на значении того факта, чта
революция принесла с собой свободу заключения брака и сво¬
боду его расторжения. Это повело к высвобождению молодежи
из-под власти всемогущей семейной опеки, передало ей в руки
решение вопроса о вступлении в брак, по патриархальной тра¬
диции бывшее родительской Прерогативой. Это создало и некото¬
рую независимость в отношении женщины к своему мужу, вы¬
свободило ее из-под ярма пожизненной принудительности раз
заключенного союза.
Церемониально-магический ореол, окружавший брак, на¬
чал в советской деревне рассеиваться. Легкость юридического
оформления брачного союза на первых порах вызвала к себе
полуироническое, полунедоуменпое отношение:
Теперь новые права,
Не надо и венчаться,
В комитете ва столом
Только расписаться1.
1 Из частушки, распеваемой в деревнях Марковской волости (Бело¬
зерский уезд, Череповецкая губерния). Записана в 1923 г. участниками
студенческой этнографической экскурсии и приведена в сборнике «Старый
и новый быт», под ред. проф. Тана-Богораоа, Гиз, 1924 г., стр. 50.
201
«Новые права» лишили родителей решающего голоса,
принадлежавшего им в подавляющем большинстве случаев
при заключении брака. Браки «самоходкой», «самокруткой»,
известные дореволюционной деревне как единичные случаи,
стали в советской деревне массовым явлением. Родители пре¬
вратились из вершителей судеб лишь в советчиков при брачном
выборе; массовыми стали случаи полной самостоятельности
молодежи в деле заключения брака.
Революционизировала семейный быт деревни и предоста¬
вленная советской властью возможность расторжения брака,
притом возможность, не только юридически предоставляемая,
но и экономически обеспечиваемая.
Ведь теперь советска власть,
Мужа ие боюся.
Если будет плохо жить,
Возьму и разведусп...
«Теперь не те права»,—стала заявлять крестьянка мужу,
брак с которым был ей невмоготу, и «неладный» брак растор¬
гался. Раньше это было не только крайне затруднено юриди¬
чески, но почти и невозможно экономически. Крестьянка, ушед¬
шая из отцовской семьи, покинувшая родительский двор, не
могла в него вернуться. Крестьянское хозяйство, освободив¬
шееся от лишнего рта, не мирилось с его возвращением, тем
паче, когда при возвращавшейся оказывались вдобавок дети.
Советское семейное право создало реальную возможность растор¬
жения брака.
Революция совершила в семейном быту деревни крутой
перелом. Этот перелом проявился преимущественно в завое¬
ванном крестьянской молодежью праве распоряжаться при
вступлении в брак собственной судьбой, в повышении чувства
■сознательности и самостоятельности со стороны женщины-
крестьянки, в превращении брака из принудительно-пожизнен¬
ного в расторжимый союз. Но все же, как во всем деревенском
быту, так и в отношениях полов, мертвый еще часто продолжал
хватать живого.
Молодежь стала сама решать свою судьбу, но нередки бы¬
вали и случаи, когда ушедшая из дому девушка родительской
властью возвращалась домой и затем.уже «честным образом»
выдавалась замуж1. Имели место и случаи, когда родители,
считая, что их сын впутался в неподходящую партию, «проучи¬
вали» «упрямца» вожжами и таким образом пресекали нежелан¬
ный брак2. Домостроевские традиции в отношении к женщине
•оказались в деревне весьма живучими.
Как бы, однако, велика ни была сила вековых традиций
и унаследованной от капитализма мелкобуржуазной экономики,
1 Тан-Богораз, цит. соч., Гиз, 1924, стр. С>4.
2 «Материалы по свадьбе и семейно-родовому строю народов СССР»,
стр. 25.
202
стоявших на пути введения семейных «новшеств», крестьянка
все же настойчиво подвигалась на позиции, завоеванные для нее
революцией. Она реализовала предоставленное ей революцией
право не только в семейном быту, но и в общественной жизни.
Число крестьянок-общественниц растет из года в год. Так, на¬
пример, крестьянок-делегаток было по Советскому Союзу уже
в 1923/24 г. 121 501, в 1924/25 г.—246 702, в 1925/26 г.—297 360
и в 1926/27 г.—385 890. Увеличивается число крестьянок, рабо¬
тающих в сельсоветах. В 1922 г. женщин было в сельсоветах
1%, в 1927 г. по РСФСР—12%, по УССР—9,7% и т. д. В том же
году по РСФСР, УССР и БССР было уже 683 женщины-председа¬
тели сельсоветов. По всей линии выборных советских органов
возросло участие женщин: в волостных и районных исполкомах
с 1,3% в 1922 г. до 8,4% в 1926 г., в губернских и краевых—
с 1,5% в 1920 г. до 9,8 •% в 1926 гЛ
Крестьянская семья в советской единоличной деревне сохра¬
нила характер производственно-трудового объединения. Земель¬
ный кодекс рассматривал двор как своего рода большую семью.
Закон определял двор как семейно-трудовое объединение лиц,
совместно ведущих сельское хозяйство, и предусматривал увели¬
чение двора в случае бракА (ст. 65 Земельного кодекса РСФСР).
Это имело огромное значение для всего брачного института на
деревне. Так, например, средний брачный возраст деревенского
жителя СССР был гораздо ниже соответствующего возраста
городского жителя: в городах .мужчины, по данным 1923—
1925 гг., свыше чем в 50% случаев вступали в брак в возрасте
между 25 и 44 годами, в сельских же местностях для того же
периода максимальной возрастной группой для мужчин, всту¬
пающих в брак, являлись 20—24 года (46%). В городе около
60% мужчин вступали в брак во второй половине средней чело¬
веческой жизни, в деревне же 68%—в возрасте до 25 лет2.
Это обстоятельство объясняется тем, что крестьянский брак
носил характер семейно-трудовой связи, потребность которой
в условиях сельского хозяйства начинала ощущаться очень
рано. Крестьянская семья-двор была сильно заинтересована
в увеличении рабочих рук посредством браков, заключаемых
его членами.
То раскрепощение личности, которое принесла революция,
высвобождение личности из пут вековой патриархально-кре¬
постнической традиции иногда шло вразрез с интересами семьи-
двора, этой основной экономической единицы деревни. Отсюда
вытекала и реакция против семейных новшеств, против «распут¬
ства», против того, что теперь якобы «все можно», и т. д.
Только социалистическое преобразование деревни, только
1 А, Калыгина, Работа среди крестьянок, «Коммунистка», 1927,
Al* 10.
2 «Естественное движение населения СССР, 1923—1925 гг., т. I, вып.
I, изд. ЦСУ СССР, 1928, XXVI—XXVII.
203
победа колхозного строя создали условия, необходимые для
возникновения и в сельских местностях Советского Союза новой,
свободной, социалистической семьи.
«В самом деле,—говорил товарищ Сталин на приеме кол¬
хозниц-ударниц свекловичных полей,—если подумать, что пред¬
ставляли собой женщины раньше, в старое время. Пока жен¬
щина была в девушках, она считалась, так сказать, последней
из трудящихся. Работала она на отца, работала, не покладая
рук, и отец еще попрекал: «Я тебя кормлю». Когда она стано¬
вилась замужней, она работала на мужа, работала так, как ее
заставлял работать муж, и муж же ее опять же попрекал:
«Я тебя кормлю». Женщина в деревне была последней из тру¬
дящихся. Понятно, что в таких условиях героини труда среди
женщин-крестьянок не могли появиться. Труд считался тогда
проклятием для женщины, и она его избегала всячески
Только колхозная жизнь могла сделать труд делом почета,
только она могла породить настоящих героинь-женщин в де¬
ревне. Только колхозная жизнь могла уничтожить неравен¬
ство и поставить женщину на ноги. Это вы сами хорошо знаете.
Колхоз ввел трудодень. А что такое трудодень? Перед трудо¬
днем все равны—и мужчины, и женщины. Кто больше трудо¬
дней выработал, тот больше и заработал. Тут уж ни отец, ни
муж попрекать женщину не может, что он ее кормит. Теперь
женщина, если она трудится и у нее есть трудодни, она сама
себе хозяйка. Я помню, на втором колхозном съезде вел беседу
с несколькими товарищами-женщинами. Одна из них, из Север¬
ного края, говорила:
«Года два назад никто ко мне на двор из женихов за¬
глядывать не хотел. Бесприданница! Теперь у меня пятьсот
трудодней. И что же? Отбою нет от женихов, хотят, говорят,
жениться, а я еще посмотрю, сама выбирать буду женишков».
Трудоднями колхоз освободил женщину и сделал ее само¬
стоятельной. Она теперь работает уже не на отца, пока она
в девушках, не на мужа, когда она замужем, а прежде всего на
себя работает. Вот это и значит освобождение женщины-кре¬
стьянки, это и значит колхозный строй, который делает жен¬
щину трудовую равной всякому мужчине трудовому. Только
на’ этой базе, в этих условиях могли появиться такие велико¬
лепные женщины»1.
Среди тех болезненных явлений в отношениях полов, с ко¬
торыми пришлось столкнуться пролетарскому государству,
оказалась и проституция.
В первые годы существования Советского государства, при
военном коммунизме—проституция свернулась, внешне каза¬
1 Сталии, Речь на приеме колхозниц-ударниц свекловичных полей.
«Правда», 1935 г., № 310.
204
лось, что она даже исчезла. Ближайшие послеоктябрьские годы
с суровым военным и трудовым напряжением всей страны,
с всеохватывающей и все подчиняющей требованию обороны
дисциплиной сразу оборвали тот проституционный разгул, кото¬
рый существовал перед Октябрем. Не только существование
домов терпимости, но и фланирование по городским улицам толп
продавцов и покупателей женского тела сделались невозмож¬
ными в республике труда, которая с величайшим напряжением
сил билась на бесчисленных фронтах, в которой господствовали
нищета и разруха. В это время рухнули и опорные пункты
проституций, всякие увеселительные места — кафе, гостиницы,
рестораны, кабаре и пр. Проституция как профессия в таких
условиях сделалась невозможной и исчезла.
Это, конечно, пе позволяет еще говорить о полном исчезно¬
вении проституции в годы военного коммунизма — она в эти
годы утратила лишь свой профессиональный характер. Она
свернулась вследствие исчезновения широких кадров «покупа¬
телей», с одной стороны, прекращения притока «избыточного»
деревенского населения в города—с другой.
Проституирование в таких условиях из профессии начало
превращаться в «подсобный заработок», к которому прибегали
некоторые бывшие проститутки, не желавшие числиться «дезер-
тирми труда» и потому имевшие в руках трудовую книжку,
и некоторые «бывшие люди», лишенные роскоши и комфорта
и нежелавшие заниматься производительным трудом.
Проституции, таким образом, совершенно исчезла как про¬
мысел с поверхности нашей общественной жизни и влачила
жалкое существование лишь как средство, путем которого
могла тайком и с опаской «подработать» решившаяся торговать
собой женщина.
Интересно отметить, что В. И. Ленин уж в это время чувство¬
вал, что проблема проституции еще не решена, что она рано
или поздно станет перед советским государством. Осенью 1920 г.
он говорил Кларе Цеткин, что проституция—это «кусок жен¬
ского вопроса, который после завоевания пролетариатом госу¬
дарственной власти стоит перед нами во всей своей широте
и требует разрешения». Он подчеркивал, что «проституция...
поставит еще перед нами много трудных задач...»1.
Новая экономическая политика придала проблеме прости¬
туции большую остроту. Принесенная нэпом свобода торговли
и начавшееся оживление капиталистических элементов создали
такие условия, при которых проституция несколько ожила.
На проституток стали предъявлять усиленный спрос спеку¬
лянтско-паразитические элементы, начиная всякого рода посред¬
никами, подрядчиками и прочими «рыцарями» частного капитала
и кончая попавшим в город кулацким сынком. Кадры прости¬
1 К. Цеткин, О Ленине, стр. 10.
205
туток пополнялись в это время женщинами, принадлежавшими
до революции к господствующим классам, женами и дочерьми
разного рода «бывших людей». Совместно с некоторыми вернув¬
шимися к своей старой профессии женщинами они образовали
тот слой проституток, с которым как с величайшим социальным
злом пришлось столкнуться советскому государству. В первые
годы нэпа возродился ряд бытовых факторов, благоприятствую¬
щих развитию проституции, начиная всяческими кабаре и ресто¬
ранами с отдельными кабинетами и кончая появлением на рынке
множества предметов мещанской роскоши, подталкивающих
па путь «легкого заработка» пе одну сотню женщин.
Подпольная проституция влачила свое существование
довольно длительное время и проявляла значительную приспо¬
собляемость к новым условиям. Проф. Гернет, руководивший
в 1924—1926 гг. научно-исследовательской комиссией по изу¬
чению проституции в Москве, указывал, что «роль притонов
разврата как места заражения венерическими болезнями умень¬
шилась (за время революции.—С. В.) в 8 раз (с 12,7 до 1,5%),
а заражение при половом общении под открытым небом (улица,
бульвар, сад, лес и пр.) в процентном отношении участилось
более чем в 8 раз (вместо 4,7% в 1914 г. 40,5% в 1926 г.). Очень
уменьшился также процент заражения в гостиницах, отдель¬
ных комнатах, ресторанах (вместо 16,3%—2,3%); в организацию
занятия проституцией, с ее прежними цитаделями в виде пуб¬
личных домов, отдельных кабинетов, квартир свидания, вне¬
сена «дезорганизация»: цитадели взяты. Но неизжитая прости¬
туция мечется по городу в автомобилях, ищет темных закоул¬
ков, прячется в парках, забирается под парадные лестницы домов
и так пли иначе влачит свое жалкое существование...»1.
Таким образом скоро после перехода к новой экономия'
ской политике Советскому государству оказалось необходимы
занять определенную позицию по отношению к проституц- • ,
являвшейся большим социальным злом для советского го у-
дарства.
Во всех своих мероприятиях по отношению к проституции
советское государство исходило из того, что бедность, безра¬
ботица и беспризорность женщин являются основными социаль¬
ными факторами, порождающими проституцию. Отказавшись
от репрессивного воздействия на проститутку, советская власть
повела борьбу не с проститутками, а с проституцией. Ее усилия
были направлены в сторону борьбы с женской безработицей
и беспризорностью женщин, с превращением женского тела
в объект купли-продажи.
Пролетарское государство пе создавало себе иллювий
насчет возможности искоренить проституцию мерами предо¬
1 Проф. М. Н. Гернет, К статистике проституции, «Статистическое
обозрение», изд. ЦСУ СССР, 1927 г. № 7.
206
хранительного или репрессивного характера и учитывало, что
«без утверждения коммунистических основ хозяйства и обще¬
жития исчезновение проституции неосуществимо»1. Оно целым
рядом мероприятий экономического, просветительного, сани¬
тарного и правового характера тормозило рост проституции,
ставило на его пути многочисленные препятствия. Важнейшими
из этих мероприятий являлись: поднятие трудовой квалифика¬
ции женских масс и вовлечение их в производственно-трудовую
жизнь; создание женских трудовых объединений артельного
характера; организация трудовых профилакториев, объеди¬
няющих в своей деятельности медико-лечебный и воспитательно-
трудовой моменты; установление сети венерологических диспан¬
серов, имеющих не только медицинские, но и санитарно-про¬
светительные задачи; суровые репрессии по отношению к пара¬
зитирующим на проституции элементам: сводникам, притоно¬
содержателям, сутенерам и т. д. Наконец, сюда же следует
отнести и мобилизацию пролетарского общественного мнения
против потребителей проституции.
Вступление СССР в период социализма и полная ликвида¬
ция в нашей стране безработицы уничтожили всякую питатель¬
ную почву для проституции. С этого времени проституция
начинает быстро исчезать. В процессе победоносного социали¬
стического строительства, по мере роста материально-культур¬
ного уровня трудящихся масс ликвидируется одно из самых
отвратительных наследий капиталистического строя. Показа¬
тельны в этом отношении следующие данные.
В капиталистических странах проституция является пре¬
обладающим источником первого полового сношения. По так
юшемой Бреславльской анкете, у 55,6% немецких студентов
и врачей половой акт впервые имел место с проституткой,
другие обследователи доводили соответствующую цифру даже
до 90% (Мееровский). Для дореволюционной России показатель¬
на анкета Членова, проведенная среди московского студенчества
и давшая цифру в 12% всех обследованных, имевших первое
половое сношение с проституткой. Аналогичные обследования,
проведенные в советских условиях, показывают неуклонное па¬
дение этой цифры. В 1922 г. она равнялась 28,4% (Гельман),
в 1924 г.—в 16,6% (Баткис), в 1926 г.—13,8% (Ласс) и 9%
(Гуревич и Гроссер), в 1931 г.—3,3% (Фурманов)2. Не подлежит
сомнению и дальнейшее падение этой цифры, закономерно сведен¬
ной в нашей социалистической стране к ничтожной величине. Это
падение является результатом уничтожения безработицы, роста
1 Тезисы, выработанные междуведомственной комиссией по борьбе
с, проституцией, п. 2.
а 3. Гуревич и Ф, Гроссер. Проблема половой жизни, 1930; Д, И. Ласс.
Современное студенчество, «Молодая гвардия», 1928, и «Известии ЦИК
СССР», 1936 га, № 149.
207
материального благосостояния масс и увеличения гражданского
самосознания и чувства личного достоинства среди трудя¬
щихся Советской страны. Это чувство не позволяет советской
женщине, если она и испытывает по какой-либо причине вре¬
менную нужду, торговать своим телом. Мы можем смело утвер¬
ждать, что проституция изжита в нашей стране. В то время
как в капиталистических странах кризис и безработица гонят
все новые десятки и сотни тысяч женщин на панели улиц,
в дома терпимости, в сети торговцев живым товаром, в то время
как там ведутся нескончаемые и бесплодные споры между сто¬
ронниками «регламентационной» системы и сторонниками або¬
лиционистской системы, у нас это величайшее социальное зло
ликвидировано. У нас не существует проституции, а имеются
лишь отдельные проституирующие женщины. Не подлежит
сомнению, что и эти единицы будут ликвидированы в резуль¬
тате дальнейшего расцвета зажиточной и культурной жизни
в СССР и необходимых профилактически-воспитательных меро¬
приятий, которые у нас проводятся в этой области. В частности
в трудовых коммунах и лагерях НКВД уже не одна сотня вче¬
рашних проституток «перековались» в активных и сбзнательных
участниц социалистического строительства. В социалистиче¬
ском государстве для проституции—мрачной тени эксплоататор-
ского общества и верной спутницы буржуазного брака—нет
места.
Одним из важнейших результатов ликвидации проституции
является резкое снижение в СССР венерических заболеваний.
По сообщению проф. В. М. Броннера, в 1935 году в 49 рай¬
онах и 34 городах СССР была проведена по единой системе
регистрация всех венериков, обратившихся в лечебные учреж¬
дения. Сравнение полученных данных с материалами за 1913
год дало такие результаты. В 1913 году в городах было за¬
регистрировано на каждые 10 тысяч населения 25,67 случая
свежих форм сифилиса, в 1935 году—1,8. Насело в 1913 году
было зарегистрировано 2.66 случая (на каждые 10 тысяч на¬
селения), а в 1935 году—0,62.
Большой ^терес представляют материалы, полученные
в Москве. В.г 1913 году здесь было зарегистрировано 206
случаев сифилиса (на 10 тысяч населения), а в 1935 году—
23,2, т. е. почти в девять раз меньше.
Совершенно исчезает одна из венерических болезней—мяг¬
кий шанкр. В дореволюционное время в Петербурге ею еже¬
годно заболевало около 15 000 чел. В 1935 году в Ленинграде
было зарегистрировано 319 случаев мягкого шанкра, а в
1936 году лишь 39. Это представляет особый интерес, так как
мягкий шанкр больше чем другие венерические болезни свя¬
зан с проституцией1.
1 «Правда» от 1 февраля 1937 г«
208
Семейно-брачные отношения в переходный период, как
мы видели, отражали многочисленные противоречия переход¬
ного времени. В них скрещивались правовое равенство женщи¬
ны с унаследованной от капитализма более низкой ее трудовой
квалификацией; выдвижение государством женщины на поли¬
тическую арену с массовой культурной отсталостью ее; ростки
нового быта переплетались с традиционным подчинением жен¬
щины власти домоводства; идеологическое санкционирование
равноценности полов сталкивалось с остатками патриархально¬
крепостнической идеологии; острая неудовлетворенность мо¬
лодежи старыми формами брачно-семейной организации со¬
четалась подчас с напряженными, иногда и беспорядочными
поисками новых форм взаимоотношений полов.
всякая победа советского государства над сопротивлением
классовых врагов, всякий его успех в строительстве социализма,
всякая его победа над технической отсталостью вели к преодо¬
лению этих противоречий и к созданию необходимых реальных
предпосылок для переустройства советской семьи на новых
началах.
На основе окончательной и бесповоротной победы социа¬
лизма, как в городе, так и в деревне, в корне изменившей клас¬
совую структуру нашей необъятной страны, были созданы все
условия для подлинного развития в СССР новой, социалисти¬
ческой семьи, семьи, достойной нового человеческого общества,
руководимого гением и волей Сталина, общества, не знающего
эксплоататорских классов, общества, создающего основы социа¬
листического гуманизма, братства трудящихся независимо от
расы, нации и пола...
Величайшее историческое значение имеет тот факт, что
в Советском Союзе семья не строится на той основе, на которой
возникает и развивается буржуазная семья капиталистического
общества. Последняя, как мы уже говорили, рождается в про¬
цессе коммерческой сделки. В ее основе лежит экономическая
заинтересованность сторон. Ее определяет акт купли-продажи,
каковым по существу является буржуазный брак. Вступая
в брак, буржуа создают симбиоз капиталов, с/ »единяют поме¬
стья, банки, фабрики. Мужу семья нужна прежде всего для
того, чтобы обеспечить возможность наследственного сохра¬
нения капиталов и имущества, передачи их «законным наслед¬
никам». Жена смотрит на мужа, как на «добытчика», на пожиз¬
ненного гаранта ее экономического благосостояния, прокла¬
дывающего ей пути к более высоким ступеням социальной
лестницы.
Социальные условия СССР таковы, что они в корне уничто¬
жают возможность возникновения семьи на почве «чистогана»,
на которой возникает, гниет и разлагается буржуазная семья.
У пас не осталось камня на камне от рабской экономической за¬
висимости женщины от мужчины. Советская женщина, которая
14 Вольфсон С. Я.
209
хочет создать для себя зажиточные и культурные условия суще¬
ствования, знает, что единственный путь, ведущий к этому,—
активная и упорная личная работа по строительству социализма,
что в нашей стране равно открыты для всех ее граждан возмож¬
ности самоотверженного героического труда, приносящего в рав¬
ной мере и мужчинам и женщинам славу, почет и внимание госу¬
дарства и общественности. Общественное положение каждого
гражданина и каждой гражданки СССР зависит исключительно
от их личного труда, способностей и знаний. Советской жен¬
щине чужд и враждебен авантюризм «честной женщины» из
буржуазного общества, психологию которой В. И. Ленин метко
охарактеризовал словами: «никто не поручится, что я не выйду
замуж по любви за того, кто за меня дороже заплатит»1.
В советской семье муж и жена не являются деловыми контр¬
агентами, ищущими в браке взаимных экономических выгод.
Их объединяет личная склонность, сотрудничество по воспита¬
нию детей и совместная работа по социалистическому строи¬
тельству. f
Такова имеющая всемирно-историческое значение раз¬
ница между разлагающейся семьей капиталистического обще¬
ства и семьей социалистического общества.
Тот факт, что буржуазный брак обусловлен экономическим
расчетом, что капиталистическое общество строит свою семью
на основе сделки, имеет своим важнейшим результатом изгнание
личного чувства, взаимной склонности и любви из семейно¬
брачных отношений. Трезвый расчет дельца изгнал любовное
чувство из буржуазной семьи, в которой связующими звеньями,
по выражению Маркса в «Немецкой идеологии», являются скука
и деньги. Буржуазная семья является ареной торгашеских
сделок, мещанской благопристойности и лицемерия, призванного
скрыть от постороннего глаза ее подлинный характер. О том,
что представляет собой в действительности этот характер, ярко
показал Фурье, утверждавший, что подобно тому, как в грам¬
матике два отрицания составляют утверждение, так и в брачной
морали две проституции образуют одну добродетель.
Потому в капиталистическом обществе- любовь обитает
на задворках семьи или за ее пределами. Она ищет для себя
«обходных путей», обречена на «нелегальное положение», ибо
«запретительная система и контрабанда неразлучны в любви,
как и в торговле»2.
Тысячи препятствий возникают в капиталистическом обще¬
стве на пути людей, желающих заключить в соответствии со
своим чувством взаимной любви брачный союз, создать постро¬
енную на этом чувстве семью. Непреодолимыми препятствиями
являются для них разница социального происхождения, раз¬
1 Ленин, Собр. соч., т. XI, стр. 192/
2 Маркс и Энгельс, Собр. соч., т. III, стр. 88.
210
личие в социальном положении, контрасты экономического
состояния, расовые и религиозные предрассудки, националь¬
ные перегородки, родительская воля. Все фурии эксплоататор-
ского общества—его экономика и мораль, его законы и религия—
преследуют любящих, дерзающих выступить против устоев
и традиций этого общества. Лишь «законному браку», сделке,
совершаемой в рамках этих устоев и традиций, принадлежит
их покровительство. И потому тема «Ромео и Джульетта»
является вечной темой художественной литературы классового
общества.
В условиях социализма эта тема изживает себя. В социа¬
листическом обществе отсутствует питательная почва для тра¬
гических коллизий, возникающих во всех тех случаях, когда
различные условия делают невозможными союз любящих, их
объединение в браке и семье. В советском социалистическом
государстве не существует той иерархии социальных положений
и каст, которая в классовом обществе делает невозможным брач¬
ный союз между любящими, находящимися на различных сту¬
пенях этой иерархической лестницы.
«Наше общество состоит исключительно ив свободных тру¬
жеников города и деревни—рабочих, крестьян, интеллигенции».
У нас стираются грани между классами, «остается лишь некото¬
рая, но не коренная разница между различными прослойками
социалистического общества»1. Благодаря этому в СССР ликви¬
дированы те побочные экономические соображения, которые
оказывают решающее влияние на выбор супруга в классовом
обществе.
В дружной семье советских народов, кровно спаянных
братскими узами пролетарского интернационализма, нацио¬
нальные и расовые различия не являются препятствием для
брачного союза. Число смешанных браков в СССР все увели¬
чивается, брачные союзы между лицами различных националь¬
ностей прочно внедрились в советский быт. Говорить об изжи¬
вающих себя в СССР религиозных предрассудках, как о серьез¬
ном препятствии союзу любящих, также не приходится.
В Советском Союзе сняты все рогатки, которые преграждают
путь влюбленным в эксплоататорском классовом обществе.
В социалистическом обществе великое, облагораживаю¬
щее и обогащающее человека чувство любви очищается от всех
засоряющих его при капитализме шлаков материальной выгоды
и заинтересованности. Его но уродуют, не преследуют и пе
превращают в контрабанду. Оно получает возможность разви¬
ваться и цвести. Wyecmea, находящиеся в плену грубой прак¬
тической потребности, обладают только ограниченным смыс¬
лом» 2,—говорят Маркс и Энгельс. Частнособственнический
1 Сталин. Из беседы в Рой-Говардом, 1 марта 1936 г.
а Маркс и Энгельс. Собр. соч., т. III, стр. 627.
14* 211
интерес, этот верховный диктатор капиталистического общества,
крепко держит в плену чувство любви, тем самым он его уко¬
рачивает, уродует, делает ограниченным. Социализм высвобо¬
ждает могучее чувство любви из плена частнособственнического
интереса, и потому оно при социализме впервые в истории чело¬
вечества получает возможность проявитьоя во всю свою тита¬
ническую мощь.
Нет ничего ошибочнее и мысли, что индивидуальная лю¬
бовь—это искусственное культурное напластование на половом
чувстве, которое якобы отпадает от него в социалистическом
обществе. Социалистическое общество не только не уничтожит
индивидуальной любви, но, наоборот, предоставит этому чувству
новые возможности, не известные обществу классовому. Энгельс
недаром писал с достаточной ясностью: «Наша половая любовь
существенно отличается от простого полового влечения, от
«эроса» древних. Во-первых, она предполагает у любимого су¬
щества взаимную любовь; в этом смысле женщина оказывается
равной мужчине, тогда как во времена древнего «эроса» о
склонности женщины отнюдь не всегда осведомлялись. Во-вто¬
рых, половая любовь знает такую степень интенсивности и про¬
должительности, при которой необладание и разлука предста¬
вляются обеим сторонам большим, если не величайшим не¬
счастьем; они готовы отдать многое, вплоть до самой жизни,
лишь бы обладать друг другом, что в древности случалось
разве только при прелюбодеянии. И, наконец, возникает новое
нравственное мерило для оценки половой близости; теперь
уже спрашивают не только о том, в браке или вне брака проис¬
ходит половая связь, но и о том, порождена ли она любовью и
ответной любовью или нет?»1.
Отсюда вытекает и огромная принципиальная разница
между влиянием, которое любовь оказывает на семейно-брачные
отношения в классовом эксплоататорском обществе и соответ¬
ствующим ее влиянием при социализме. В обществе, семья
которого возникает па основе экономического расчета, индиви¬
дуальная любовь за редкими исключениями развивается вне
семьи, вопреки семье и, следовательно, является по отно¬
шению к ней разлагающей и дезорганизующей силой. При
социализме семья возникает на основе личных склонностей,
любовь, таким образом, начинает играть по отношению к ней
утверждающую и созидающую роль. Говоря о рыцарской любьи
средневековья, этой первой форме половой любви, проявляю¬
щейся как страсть, Энгельс делает очень существенное заме¬
чание: «От этой любви, желающей разрушить брак, до любви,
ведущей к нему, лежит еще долгий путь» 2. Это—путь от клас¬
1 Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государ,
ства, стр. 100.
2 Там же.
212
сового общества, построенного на частной собственности и экс-
плоатации, к бесклассовому социалистическому обществу, в ко¬
тором уничтожены все источники эксплоатаиии человека чело¬
веком.
Пролетарская революция, победа социализма разрушают
экономическую основу буржуазной моногамии—наследствен¬
ную передачу частной собственности и ее главнейшей части—
орудий производства. С превращением орудий производства из
частной в общественную собственность исчезает основа бур¬
жуазной моногамии.
С социализмом приходит конец бу ржу азной моногамии,
этой насквозь проституированной, пропитанной ханжеством
и развратом формы брака, и наступает расцвет моногамии социа¬
листической.
Социализм уничтожает питательную почву буржуазной мо¬
ногамии, при которой жена «отличается от обычной куртизанки
только тем, что отдает в наем свое тело не за поштучную плату,
как наемная работница, а продает его раз навсегда в постоянное
рабство»1.
Социализм уничтожает питательную почву буржуазной
моногамии, при которой муж выступает рабовладельцем, «опи¬
раясь на такое состояние общества, в котором любовь не связана
со свободными ощущениями любящих й разрешает
супругу держать свою жену за семью замками, как скряге его
сундуки с деньгами, так как она лишь часть его инвентаря»
С подобного рода моногамией, присущей эксплоататор-
скому обществу и неизбежной в условиях превращения брака
в торгашескую сделку, социализм кончает решительно и бес¬
поворотно. Но это, конечно, отнюдь не означает, что с социа¬
лизмом наступает царство хаотических половых отношений,
как об этом клевещут враги пролетариата. Сокрушающий ответ
этим клеветникам дан в незабываемых строках Коммуни¬
стического манифеста:
«...Вы, коммунисты, хотите ввести общность жен!—кричит
нам хором вся буржуазия.
Буржуа смртрит на свою жену как на простое орудие произ¬
водства. Он слышит, что орудия производства должны быть
предоставлены вч общее пользование, и, естественно, приходит
к тому заключению, что и женщины подвергнутся той же участи.
Он и не подозревает, что речь идет об устранении того поло¬
жения женщины, в котором опа является простым орудием
производства»
Пррлетарская революция лишает моногамию ее частнособ¬
ственнического характера, обусловливающего две наиболее спе¬
1 Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, стр. 93.
11 Маркс и Энгельс > Собр. соч т. III, стр. 681.
э Гам же, т. V, стр. 493.
213
цифические черты буржуазной моногамии—господствующее по¬
ложение в ней мужчины и ее принудительную пожизненность.
Как мы уже видели, осуществляемое социалистическим обще¬
ством всестороннее правовое и экономическое равенство муж¬
чины с женщиной создает гарантию и ее равноправного поло¬
жения в браке и семье. Что же касается принудительной пожиз¬
ненности моногамии, то она присуща лишь браку-сделке, она
делается бессмысленной и невозможной при браке-союзе, осно¬
ванном на личной склонности.
При социализме исчезает присущее буржуазной моногамии
основное противоречие: «пышный расцвет гетеризма со стороны
мужей, пышный расцвет супружеской неверности со стороны
жен>>х.
Такова разница между частнособственнической моно¬
гамией капиталистического общества и действительной моно¬
гамией на основе личной склонности при социализме.
Совершенно очевидно, насколько последняя выше первой,
насколько она чище и прочнее ее не формально, а по суще¬
ству. Социализм, следовательно, несет не уничтожение монога¬
мии, а превращение ее впервые в истории из лицемерно-ханже¬
ского термина в реальный факт. Социализм приносит новый тип
моногамии, качественно отличный от предшествующих форм
моногамии. Частнособственнической моногамии капиталистиче¬
ского общества, с ее рабовладельческими традициями, с ее це¬
пями нерасторжимости, с ее бракоразводной грязью, с ее вечной
ложью и трагическими конфликтами, социалистическое обще¬
ство противопоставляет свою моногамию—свободный союз
равноправных и любящих людей, совместно участвующих в со¬
циалистическом строительстве, совместно воспитывающих но¬
вое поколение, делящих труд и развлечения, заботы и радости—
высшую форму сотрудничества и товарищества, возникающую
на почве глубокой взаимной любви. Прообраз такой семьи дан
в семейной жизни великих учителей пролетариата—в замеча¬
тельном пожизненном союзе Карла Маркса с Женни Вестфален
и в не менее замечательном союзе В. И. Ленина с Н. К. Круп¬
ской.
Трудно переоценить то мощное освобождающее и раскре¬
пощающее влияние, которое оказывает на человеческую лич¬
ность этот переход от частнособственнической к социалистиче¬
ской моногамии, его гуманистическое значение. Он означает
освобождение человеческой личности из плена одного из тех
институтов классового эксплоататорского общества, которые
в наибольшей степени уродуют, кромсают и подавляют ее. До¬
статочно вспомнить здесь нескончаемую галлерею трагических
жертв семейного уклада эксплоататорского общества, запечат-
1 Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, стр. 93.
214
ленных в художественном творчестве Шекспира, Стендаля,
Бальзака, Флобера, Толстого, Роллана, Горького, Вассермана,
Файхтвангера и других мастеров слова. Недаром основополож¬
ники научного коммунизма говорили о падении семейного
строя классового общества как об одном из важнейших факторов
возвращения человека к самому себе. Они говорили, что «поло¬
жительное уничтожение частной собственности—этого элемента
жизни человеческой действительности—как присвоения челове¬
ческой жизни, есть положительное уничтожение, снятие всякого
отчуждения, т. е. возврат человека из религии, семьи, госу¬
дарства и т. д. к своему человеческому > т. е. общественному
бытию» Ч
Было бы, однако, вредным самообольщением и искажением
действительности утверждать, что эта новая социалистическая
семья уже стала единственной формой семейно-брачных отно¬
шений в СССР. В Советском Союзе, победоносно построившем
социализм и начавшем подготовку условий для перехода в бу¬
дущем к коммунизму, новая социалистическая семья не яв¬
ляется, конечно, идеалом будущего, каковым она была во вре¬
мена Маркса и Энгельса. Та социалистическая семья, общие
контуры которой гениально намечали в своем научном пред¬
видении основоположники научного коммунизма, уже раз¬
вивается в Советском Союзе. Она на наших глазах склады¬
вается, оформляется, становится подлинной реальностью, пре¬
вращаясь в один из элементов нашей социалистической дей¬
ствительности.
За всем тем не следует, однако, проглядеть того факта, что
эта новая социалистическая семья встречает на пути своего раз¬
вития серьезные препятствия, что в семейном быту граждан
СССР еще не совсем изжиты традиции капиталистического
свинства, что в наших семейно-брачных отношениях имеется зна¬
чительное количество пережитков эксплоататорского общества.
Не трудно понять, чем обусловлен этот факт.
В нашей стране, в которой в основном построено социа¬
листическое общество, еще не ликвидированы полностью пере-
житки капитализма в экономике, а особенно в сознании людей.
Эти пережитки сохраняются «не только потому, что сознание
людей в его развитии отстает от их экономического положения,
но и потому, что все еще существует капиталистическое окру¬
жение, которое старается оживлять и поддерживать пережитки
капитализма в экономике и сознании людей в СССР и против
которого мы, большевики—должны все время держать порох
сухим» 2.
В различных прослойках советского народа, в их отсталых
частях еще гнездятся пережитки частнособственнической пси¬
1 Маркс и Энгельс, Собр. соч., т. III, стр. 622—623.
2 Сталин, Вопросы лепиниама, над. 10-о, стр. 580.
215
хологии, эксплоататорских тенденций, грубо-эгоистического
поведения, хамского отношения к женщине, преступного отно¬
шения к детям и т. д. Эти пережитки в.области семейно-брачных
отношений чрезвычайно живучи. Согласно знаменитому ука¬
занию Энгельса, новые отношения полов сложатся лишь тогда,
когда вырастет поколение мужчин и женщин, которые никогда
не строили своих отношений на другой основе, чем любовь. Это
поколение уже народилось, оно уже существует в нашем со¬
циалистическом обществе и наряду с сознательными гражданами
более взрослых поколений создает новую, социалистическую
семью. Но рядом с носителями социалистических^ семейных
отношений еще существует значительное количество людей, яв¬
ляющихся носителями буржуазных традиций в отношении полов.
Существуют мужчины, покупавшие женщину за деньги, за со¬
циальные преимущества. Существуют женщины, продававшие
себя в той или иной форме и отказавшиеся от сближения с лю¬
бимым человеком из боязни социальных последствий.
Пролетарская революция не могла, конечно, до конца пере¬
воспитать всех этих людей. Задача социалистического воспи¬
тания трудящихся еще не закончена. Сохранилось еще значи¬
тельное количество пережитков, остатков традиций старого
общества.
Остановимся подробнее на проявлениях этих традиций
в нашем советском быту.
Мы показали выше, какой могучей силой является совет¬
ская женщина в социалистическом строительстве, какие огром¬
ные творческие способности она проявляет во всех областях
этого строительства. И все же в нашем быту не совсем выкор¬
чеваны еще пережитки пренебрежительного отношения к жен¬
скому труду. Нередко поручение женщине высококвалифициро¬
ванной, руководящей работы встречает сопротивление со сто¬
роны отдельных работников, не изживших еще унаследованного
от капиталистического общества недоверия к женскому труду.
Имели место и такие недопустимые факты, как отказ в приеме
на работу беременных женщин, что вызвало закон советского
правительства о наказании за это уголовное деяние.
Необходима активная борьба с имеющими место случаями
преступного оттирания женщин от ответственной работы, не¬
обходима мобилизация советского общественного мнения против
не совсем ещё вытравленного из нашего быта капиталистиче¬
ского предрассудка—недоверия к квалифицированному жен¬
скому труду, необходима борьба с теми узколобыми делягами
из числа руководителей предприятий, которые мешают трудя¬
щейся женщине выполнять свой материнский долг.
Капиталистическим пережитком в семейных отношениях
являются претензии некоторой части мужчин на привилегиро¬
ванное, господствующее положение в семье, взваливание всей
тяжести домашнего хозяйства на жену. В. И. Ленин всвоевре-
216
мя резко заклеймил эту домостроевскую традицию: «Очень
немногие мужья, даже из пролетариев, думают о том, как сильно
они могут облегчить тяготы и заботы жены или даже совсем
(‘пять их с нее, если бы захотели помочь в «женской работе».
Но нет, ведь это же противно «праву и достоинству мужа». Он
требует, чтобы у него был отдых и комфорт. Домашняя жизнь
женщины это ежедневное принесение себя в жертву в тысячах
ничтожных мелочей. Старое право господства мужа продол¬
жает жить в скрытом виде. Его рабыня объективно мстит ему за
это. И тоже в скрытом виде» х.
Случаи избиения мужьями жен-общественниц за «отрыв
от дома» представляют собой лишь наиболее дикое проявление
этих домостроевских нравов, которые отдельные чуждые и
враждебные социалистическому обществу элементы пытаются
защитить и в советских ^условиях 2.
Все пережитки подобного рода являются результатом боль¬
шой живучести того эксплоататорского взгляда на женщину,
который веками насаждала буржуазия, которым пропитана
практика и идеология капиталистических государств. Жен¬
щина рассматривается капиталистическим хищником прежде
всего как самка—средство наслаждения и орудие деторождения,
как существо низшего порядка, как собственность. В СССР
уничтожена питательная почва для подобного рода взглядов,
они чужды и враждебны нашему социалистическому обществу.
В советском социалистическом государстве женщина является
свободным и равноправным, активном участником производ¬
ственной и общественной жизни, и потому особенно позорными
и нетерпимыми являются факты хотя бы отдельных проявлений
подобных взглядов в советском быту. Между тем с ними прихо¬
дится время от времени сталкиваться. Наша печать с боль¬
шевистской прямотой и резкостью выносит на суд советского
общественного мнения факты, свидетельствующие о живучести
буржуаэно-эксплоататорского взгляда на женщину и в совет¬
ских условиях. Имеют место в нашем быту немалочисленные
факты разрыва брака, бегства от семьи с перенесением всех
последствий расторгнутого союза на женщину. Ту свободу,
которую пролетарская революция принесла семье, раскрепо¬
щение мужчины и женщины от оков принудительной пожизнен¬
ности брака некоторые мелкобуржуазные морально-неустойчивые
элементы поняли, как право на необузданный сексуальный раз¬
гул, на хамство и безответственность в семейных отношениях.
Носители буржуазных традиций пытались использовать сво¬
боду развода в своих интересах. Так называемые «алимент¬
ные дела», факты уклонения отцов от материального участия
в воспитании детей, стремление перебросить все заботы о них
1 К. Цеткин, О Ленине, М. 1925, стр. 24.
2 Как яркий пример подобных эксцессов можно привести случай
избиения стахановки Лукерьи Заверюхи (см. «Правду» от 11 марта 1936 г.).
217
на плечи женщины являются яркими образцами преступной
безответственности в семейном быту, буржуазно-эксплоататор-
ского поведения в отношении к женщине. Увиливание от мате¬
риальной ответственности за детей, уклонение от своих обязан¬
ностей по воспитанию детей, точно так же как и от помощи пре¬
старелым родителям со стороны детей являются в социалистиче¬
ском государстве тяжелыми преступлениями. Это значит,
что с ними надо бороться путем принуждения и государственной
репрессии. Вместе с тем необходимо поднять против носителей
эксплоататорских пережитков в быту ярость масс, необходимо
мобилизовать советское общественное мнение против тех, кто
пятнает прекрасный и радостный быт социалистического
общества пошлятиной и хамством, унаследованными от
эксплоататорского строя.
Злостным дезорганизатором социалистического общежи¬
тия является тот, кто протаскивает в его быт гнусные, достой¬
ные фашиста, скотские взгляды на женщину, кто третирует ее
как самку и собственность. В этих взглядах в конденсирован¬
ном, так сказать, виде содержится идеология капиталистиче¬
ского свинства, идеология хищника-эксплоататора. Не случайно
основоположники научного коммунизма считали эксплоататор-
ское отношение к женщине одним из наиболее характерных пока¬
зателей буржуазного эгоизма, типичным продуктом того строя,
который уродует и кромсает человеческую личность. «В отно¬
шении к женщине, как к добыче и объекту, служащему для
удовлетворения общественной похоти, выражена бесконечная
деградация человека, когда он существует сам для себя, ибо
тайна отношения между человеком и человеком находит свое
недвусмысленное, решительное, открытое, явное выражение
в отношении между мужчиной и женщиной и в подходе к этому
естественному, непосредственному родовому отношению... По¬
этому па основании этого отношения можно вообще судить о сте¬
пени развития человека. Из характера этого отношения видно,
насколько человек стал родовым существом, стал человеком,
до какой степени он это понимает. Отношение мужчины к жен¬
щине есть естественнейшее отношение человека к человеку.
Следовательно, в нем обнаруживается, насколько естественное
поведение человека стало человеческим или насколько челове¬
ческая сущность стала для него естественной сущностью, на¬
сколько его человеческая природа стала для него природой» Ч
С замечательным блеском показали Маркс и Энгельс в при¬
веденных строках, почему одним из важнейших требований
пролетарского социалистического гуманизма должна быть
борьба против частнособственнического, эксплоататорского
взгляда на женщину, за подлинно человеческое отношение к ней,
как к равному и свободному члену общества.
1 Маркс и Энгельс, Собр. соч., т. III, стр. 621.
218
Самый резкий отпор должны вызвать возмутительные по¬
пытки прикрыть буржуазно-эксплоататорские взгляды на отно¬
шения полов мнимо-революционной фразеологией.
Такие попытки имели особенно широкое распространение
в первый период нэпа, когда в СССР преобладало еще мелкое
производство, по известному выражению Ленина, рождающее
«капитализм и буржуазию постоянно, ежедневно, ежечасно,
стихийно и в массовом масштабе»1. Эта мелкобуржуазная стихия
порождала в тот период, особенно в годы нэпа, вульгариза¬
торские, левацкие «теорийки», объявлявшие любовь «буржуаз¬
ным предрассудком», а отношения полов сводившие к голой
физиологии. Эти «теорийки» были сродни нашумевшим высту¬
плениям пресловутого Енчмена, упразднившего психологию
во имя «материалистического торжества» физиологии. Все это
были явления одного и того же порядка: попытки прикрыть
плащом псевдомарксиотской фразеологии грубо-животный, пло¬
ский практицизм беснующегося мещанина.
Эти попытки отображены и в художественной литературе
того периода. «Любви у нас нет, у нас есть только половые отно¬
шения,—сообщала одна из героинь Пантелеймона Романова,—
и на всех, кто в любви ищет чего-то большего, чем физиология,
смотрят с насмешкой, как на убогих и умственно поврежденных
субъектов»2. «Мы не признаем никакой любви, — восклицает
один из героев Гумилевского,—это все буржуазные штучки,
мешающие делу» 3. А «комсомолка» Женя, выведенная А. М. Ко-
лоптай в качестве героини одного из ее очерков, заявляла:
«Половая жизнь для меня простые физические удовольствия,
своих возлюбленных меняю по настроению. Сейчас я беременна,
но я не знаю, кто отец моего ребенка, да это для меня и без¬
различно».
В годы нэпа под влияние подобных грубо-животных анти¬
марксистских взглядов подпала определенная часть советской
молодежи. Об этом свидетельствует, например, ряд произведен¬
ных в то время обследований полового быта молодежи (Гельман,
Лаос и др.)4.
Вытравливание из половых отношений эмоцион ального со¬
держания, объявление любви «плешью», восстание против «теля¬
чьих нежностей» кое-кто из певцов мелкобуржуазной распу¬
щенности пытался выдать за последнее слово «марксйзма».
В действительности же все это явилось отрыжкой тех при¬
митивных, псевдокоммунистических, частнособст венпических
взглядов, с которыми приходилось еще бороться основополож¬
никам научного коммунизма. «Отношение частной собствен¬
ности остается отношением коллективности к миру вещей,—
1 Ленин, Собр. соч., т. XXV, стр. 173.
2 П. Романов, Без черемухи, «Молодая гвардия*, 1926 г., № 6.
3 Л. Гумилевский, Собачий переулок, Л. 1927, стр. 14.
4 Д. И. Лаос, Современное студенчество, «Молодая гвардия», 192 8 г.
219
говорили Маркс и Энгельс,—наконец, это движение, стре¬
мящееся противопоставить частной собственности всеобщую
частную собственность, выражается в совершенно животной
форме, когда оно противопоставляет браку... общности женщин,
когда, следовательно, женщина становится у него общественной
и низкой собственностью. Можно сказать, что в этой идее
об общности женщин высказана тайна этой еще совершенно
грубой и бессмысленной формы коммунизма» х. Целая галлерея
защитников чисто-животной разнузданности, прикрывающихся
мнимо-коммунистической фразеологией, была выведена
в книжке Льва Гумилевского «Собачий переулок». В этом
«Собачьем переулке» «передовые» студенты убеждают студенток
в том, что их товарищеской обязанностью является оказать
«небольшую услугу» тем, кто в ней нуждается, что это также
просто и естественно, как сходить в кино, а кто этого не пони¬
мает, тот находится в плену мещанской идеологии и недостоин
вступить в социалистическое общество. Вся эта антикоммуни¬
стическая, антисоветская пошлятина развязно «обосновыва¬
лась» апелляцией к материализму. «Материализм»,который про-
поведывали герои Гумилевского, это, воистину, порождение
собачьего переулка. Собачьи переулки являются «священной
и неприкосновенной» собственностью буржуазии. Пролетариат
разрушает их и создает новые площади коллективной борьбы
и труда, социалистического гуманизма и новой радостной
жизни.
«Трезйый», мнимо-материалистический взгляд на любовь,,
круживший в свое время головы части учащейся и рабочей моло¬
дежи, использовался для прикрытия самого необузданного
индивидуализма, реализующего «без черемухи» и «без всяких
•этих причиндалов» теорию «стакана воды», так беспощадно
заклейменную в свое время В. И. Лениным. «Изменившееся
отношение молодежи к вопросам половой жизни, конечно,
«принципиально» и ссылается на теорию,—говорил Ленин
Кларе Цеткин.—Многие называют свою позицию «революцион¬
ной» и «коммунистической»... Все это не имеет ничего общего
со свободой любви, как мы коммунисты ее понимаем. Вы, ко¬
нечно, знаете знаменитую теорию о том, что в коммунистиче¬
ском обществе удовлетворить половые стремления и любовную
потребность так же просто и незначительно, как выпить стакан
воды. От этой теории «стакана воды» наша молодежь взбеси¬
лась, прямо взбесилась. Она стала злым роком многих юношей
и девушек. Приверженцы ее утверждают, что теория эта марк¬
систская. Спасибо за такой марксизм»2.
Вступление нашей страны в период социализма и все более
глубокое внедрение социалистических начал во всю нашу
1 Маркс и Энгельс, Собр. соч., т. III, стр. 620.
2 Я. Цеткин, О Ленине, воспоминания и встречи, «Московский
рабочий», М. 1925, стр. 15.
220
жизнь лишили антимарксистскую теорию «стакана воды» и того
небольшого кредита, который ей пытались создать определенные
мелкобуржуазные элементы. Но ее отголоски еще временами
долетают до нашей советской молодежи и отравляют ее. «Нечего
скрывать,—молодежь, молодежь нашей страны, несмотря на все
чрезвычайно ценные, прекрасные черты, которые она имеет
в себе, незаметно впитала много отрицательного от старого
поколения... Нужно избавиться от старых черт, от остатков
капитализма в характере и в быту»,—говорил С. В. Коссиор
на IX съезде ЛКСМУ. Эти старые черты особенно дают себя
чувствовать в такой области, как отношения между полами,
и неслучайно т. Косарев с такой резкостью выступил на X Все¬
союзном съезде комсомола против «хулиганской романтики»,
которая пленит некоторую часть молодежи, против цинизма
в быту, против хамского обращения с женщиной.
С окончательной победой социализма в нашей стране, с пе¬
реходом ее к зажиточной и культурной жизни, у нас создались
вГсе условия для существования крепкой, здоровой, построенной
на глубоком чувстве семьи.
В этих условиях наличие семейных конфликтов объясняется
^ем, что преступно-легкомысленное отношение как к заклю¬
чению брак$, так и к его расторжению еще не целиком изжито
в нашей .стране.
Нередки случаи возникновения брака в результате тат^
называемых^ «случайных встреч», без достаточного знакомства
друг с другом. Не окончательно вытравлены еще из нашего быта
и элементы «расчета», своего рода «карьеризма» при вступлении
в брак1. В результате—разводы, осуществляемые с той же пре¬
ступной непринужденностью, что и вызывающие их браки. Та¬
кие явления показывают непонимание того, каким серьезным
и большим делом в нашем социалистическом государстве
является семья. Человек, который с той же легкостью разрывает
брак, как выскакивает из трамвая (сел по ошибке—ошибся,
не тот номер—пересел), поступает как дезорганизатор социа¬
листического общежития. Развал семьи означает в подавляющем
большинстве случаев оставление детей без необходимой заботы
и воспитательного влияния или же сваливание этой заботы на
плечи одной матери. Об игнорирующих этот факт еще молодой
Маркс говорил в своей статье «Проект закона о разводе», что
«они думают только о двух индивидуумах, они забывают семью.
Они забывают, что почти всякое бракорасторжеиие есть рас¬
торжение семьи 2. Социалистическое общество не может быть
равнодушным к подобным явлениям, ибо речь здесь идет далеко
1 О ряде подобного рода позорных фактов сообщала, например,
«Правда» в № 324 за 1935 г. В «Комсомольской правде» также сообщалось
подавно, как орудуют свахи и сводницы, например, среди молодежи Ивано-
дзо-вовнесенской области.
2 Маркс и Энгельс, Собр. соч., т. I, стр. 266.
221
не об «личном деле» двух индивидуумов, а о кровных интересах
самого этого общества.
Пролетарская диктатура раз и навсегда покончила с одним
из отвратительных институтов капиталистического общества—
принудительной пожизненной моногамией. Великая проле¬
тарская революция разорвала ржавые цепи нерасторжимости
брака, она освободила людей от необходимости барахтаться
в бракоразводной грязи, как это имеет место в капиталистиче¬
ских государствах. В СССР никто не может заставить людей,
опостылевших друг другу, между которыми не осталось ничего
общего, продолжать совместную жизнь. В советском государ¬
стве немыслимы трагические коллизии типа запечатленной
Львом Толстым в «Живом трупе».
Марксизм-ленинизм всегда выступал против буржуазного
принципа нерасторжимости брака, за безусловное право раз¬
вода, видя в разводе не фактор разрушения семьи, а предпосылку
ее переустройства на новых началах. «Реакционеры,—писал
Ленин в 1914 г.,—против свободы развода, призывая к «осто¬
рожному обращению» с ней и крича, что она означает «распад
семьи». Демократия же полагает, что реакционеры лицемерят,
защищая на деле всевластие полиции и бюрократии, привилегии
одного пола и худшее угнетение женщины;—что на деле сво^
бода развода означает не «распад» семейных связей, а на¬
против, укрепление их на единственно возможных и устойчивых
в цивилизованном обществе демократических основаниях»1. Од¬
ним из величайших завоеваний Великой пролетарской револю¬
ции является установленная ею свобода развода. Всякие требо¬
вания ограничить ее запретительными законами являются про¬
явлением буржуазных взглядов на брак. Охраняя незыбле¬
мость этой свободы, социалистическое государство не может,
однако, допустить и злоупотребления ею, анархо-индивидуали¬
стического пользования ею во вред обществу. В этой связи
уместно напомнить и следующее замечание Лепина: «Пример
развода наглядно показывает, что нельзя быть демократом
и социалистом, не требуя сейчас же полпой свободы развода,
ибо отсутствие этой свободы есть сверхпритеснение угне¬
тенного пола, женщины,—хотя вовсе не трудно смекнуть, что
признание свободы ухода от мужей не есть приглашение всем
женам уходить» 2.
Сохраняя незыблемым право развода, Советское государ¬
ство не может мириться с таким преступно-легкомысленным
пользованием этим правом, которое дезорганизует социалисти¬
ческое общежитие.
Социалистическое государство в праве гарантировать семью
от таких дезорганизаторских действий отдельных супругов, не
1 Ленину Собр. соч., т. XVII, стр. 448.
2 Там же, т. XIX, стр. 232.
222
только организуя против них суровое общественное мнение,
но и ставя акт развода в такие условия, которые парализо¬
вали бы возможные отрицательные последствия его. Закон от
27 июня 1936 г. поэтому не только устанавливает конкретные
обязательства отца в отношении оставленных им на руках мате¬
ри детей, но фиксирует и строгие карательные мероприятия для
отцов, уклоняющихся от выполнения этих обязательств.
Не может социалистическое государство проходить и мимо
легкомысленного отношения к такому явлению, как аборты.
В капиталистических государствах аборт, не говоря о тех
случаях, когда он медицински показан, обусловлен в подавля¬
ющем большинстве теми социально-экономическими условиями,
в которых находятся широкие народные массы. Он обусловлен
панической боязнью женщины родить «незаконнорожденного»
ребенка и, значит, как мы уже говорили выше, испытать и на
себе и на ребенке все скорпионы буржуазного общественного
мнения и законов капиталистического государства. Он обуслов¬
лен опасением появления в семье «лишних ртов» и ухудшения
и без того тяжелого её материального положения. Он
обусловлен угрожающей трудящейся женщине необходи¬
мостью оторваться от производственной работы в результате
появления ребенка, тяжесть взращивания и воспитания кото¬
рого падает исключительно на нее. Он обусловлен общей не¬
уверенностью в завтрашнем дне, в которой живут широкие массы
трудящихся в капиталистических государствах с их кризисами,
безработицей, пауперизацией, перспективой войн. Неудиви¬
тельно, что убийство матерями своих «незаконнорожденных»
младенцев представляет в капиталистических странах бытовое
явление. О том, в какие бесчеловечные условия ставит капи¬
талистическое государство «незаконнорожденного» и его пре¬
ступную мать, ярко свидетельствуют страницы таких художе¬
ственных произведений, как повесть польской писательницы
Ванды Василевской «Облик дня» и очерк французской писа¬
тельницы Генриетты Валле «Мадам 60-а». Они правдиво пока-
зывают' один из самых отвратительных уголков подлого семей¬
ного права буржуазии и ее гнусной лицемерной морали.
Все эти гнусные язвы капитализма толкают женщину
на путь абортов, калечащих организм, приводящих к инвалид¬
ности, толкают настолько властно, что все запретительные и ре¬
прессивные меры борьбы с абортом, каторжные законы, вроде
знаменитого § 218 Веймарской конституции Германии, все
террористические, варварские методы борьбы с ним, осуще¬
ствляемые фашистами, ни к чему не приводят. Они лишь заго¬
няют аборт в подполье, в условия максимальной вредности,
а подчас и смертельной опасности для женщины.
Большевики всегда выступали убежденными противни¬
ками голых полицейских методов борьбы с абортами. Опи
указывали, что пролетарии до революции должны «требо-
223
вать безусловной отмены всех законов, преследующих аборт
или за распространение медицинских сочинений о предохрани¬
тельных мерах и т. п. Такие законы—одно лицемерие господ¬
ствующих классов. Эти законы не исцеляют болячек капита¬
лизма, а превращают их в особенно злокачественные, особенно
тяжелые для угнетенных масс»1.
В Советском Союзе вопрос этот стоит совершенно иначе.
Условия, вызывающие аборты, в нашем социалистическом об¬
ществе в основном ликвидированы. У нас не существует вар¬
варской категории «незаконнорожденных». У нас трудящейся
женщине не приходится опасаться, что появление ребенка ли¬
шит ее возможности производительно работать. В СССР произ¬
водственная и общественная деятельность женщины отнюдь
не мешает материнству, а прекрасно сочетается с ней, с укреп¬
лением семьи. Доказательством этому является тот показатель¬
ный факт, что годы вовлечения в промышленность и сельско¬
хозяйственное производство миллионных масс женщин не только
не принесли уменьшения рождаемости в нашей стране, а, на¬
оборот, дали ее значительней рост. Нет в мире государства,
которое бы в такой мере заботилось о матери и ребенке, как
СССР, которое бы в такой степени принимало участие во взра¬
щивании и воспитании ребят, как наше. Советская мать, ро¬
ждая ребенка, знает, что это появляется не новое фабричное
и пушечное мясо для капиталистов, а что она приносит челове¬
честву будущего борца за коммунизм и его строителя. Это со¬
знание является для нее источником величайшей гордости
и радости. Этот факт окружает в Советском Союзе женщину-
мать почетом и уважением.
Материнство и отцовство являются в Советском Союзе
важнейшей гражданской добродетелью. Обязанности матери
и отца в социалистическом обществе ответственны и почетны.
Мать и отец—первые воспитатели нового поколения строите¬
лей социализма, будущих борцов за мировой коммунизм. Это
поколение живет в СССР в исключительно радостных и счастли¬
вых условиях. Дети—гордость Советской страны, предмет ее
особых забот и любви. Партия и правительство осуществляют
грандиозные мероприятия, для того чтобы пропитать быт со¬
ветского ребенка жизнерадостностью и бодростью, дать ему
здоровье и знания. Не говоря уж о яслях, о детских садах,
о школе, воспитывающей 26 млн. ребят, о пионерских лагерях,
напомним о театрах юного зрителя, о домах детского творче¬
ства, о сети домов и дворцов пионера, которой покрывается
СССР, о детских парках культуры и отдыха, о большом количе¬
стве других начинаний, в каждом из которых чувствуется вели¬
чайшая забота социалистического общества о своей смене Чю-
1 Ленин, Собр. соч., т. WI, стр. 498.
бовно и трогательно выпестовывает социалистическое государ¬
ство новое подрастающее поколение. Радость материнства
и отцовства является одной из неотъемлемых черт той разно¬
сторонней и многогранной жизни, которой живет новый социа¬
листический человек.
Приведем в качестве иллюстрации некоторые высказывания,
отражающие родительскую гордость советских отцов и матерей.
«Мне 46 лет. У меня пятеро детей. Все живы. Это—нс
заслуга моя, это—мое счастье. За рождение каждого ребенка
женщина платит дорого—платит и болезнями, платит и здо¬
ровьем, и бессонными ночами, и тоскливой тревогой: а какие-то
люди вырастут из них? И поскольку я дорого заплатила за ка¬
ждого, я хочу, чтобы они все были живы, здоровы, учились
хорошо, дали новую смену Мичуриных, Павловых, Писаржев-
ских и других лучших людей нашей земли.
Я никогда аборта не делала. Нет у меня выкидышей: ни
случайных, ни искусственных. Передала я детям нервы, абор¬
тами не издерганные, сердце, абортами не подточенное, жизнен¬
ную силу, абортами не расшатанную. И, может быть, оттого
мои дети оказались жизнеупорны и стойки в борьбе со всякими
болезнями, подстерегающими детвору, как голодные волки
овцу» (из статьи Т. П. Фоменко, Краматорск)1.
С голосом этой советской матери созвучен и голос совет¬
ского отца:
«Многие молодые супруги боятся ребенка, думают, что
он нарушает семью. Это—мещанский, отвратительный взгляд
на нашу семью.
Есть среди молодых супругов и такая категория людей,
которые заявляют, что ребенок, дети мешают в работе, в учебе.
Это—неправда. Развй не видно, как партия, правительство по¬
могают каждому гражданину в воспитании детей? Вот у меня
двое ребят. Мне 27 лет. И семья нисколько не мешает мне,
а, наоборот, дала очень многое. Я работаю, много учусь.
И в то же время люблю свою семью, имею возможность прояв¬
лять заботу о детях. Иметь семью—великое достоинство гражда¬
нина Советского Союза!
Моя семья растит и меня и жену так же, как растит нас
любимый Сталин» (из выступления П. Баутика)2.
Вот письмо комсомолки-учительницы Валентины Марковой
из г. Асбеста, Свердловской области:
«Наша семья состоит из трех человек: я, муж и дочка. Моей
дочке девять месяцев. Я воспитываю ее по всем правилам меди¬
цины. Ношу ее в консультацию, выполняю советы врача.
Я не могу не поделиться о вами своей радостью. Я вам
должн' сказать, что я воспитываю не только свою дочь, у меня
4, «Правда», 1935 г., № 169,
» «Правда», 1936 г., № 145.
15 Вольфсон С. Я.
225
еще кроме нее 35 малышей первого класса. Я ведь учительница.
Мой класс—лучший в школе.
Материнство мне не мешает работать в школе. Я успеваю
читать газеты, знаю все новости, занимаюсь самообразованием.
Мечтаю хорошо воспитать свою дочь»1.
Не будет лишним привести еще один документ, свидетель¬
ствующий о высоком сознании родительского долга, о мате¬
ринском счастье, которое находит себе место в здоровой совет¬
ской семье.
Вот что рассказывает Зинаида Метелкина из Бежецка:
«Вот уже три года, как я вышла замуж. Когда впервые
я стала беременной, мне было приятно думать о том, что у меня
будет ребенок. Я рассказала о своей радости матери, и она мне
говорит: «Неужели рожать будешь? Ведь ты молода, а ребенок
тебя свяжет и муж любить не будет. Сделай что-нибудь, аборт
не так трудно сделать». Я сначала согласилась, но когда расска¬
зала мужу, он меня обругал и сказал, что если у нас будет ре¬
бенок, наша жизнь будет еще веселее и счастливее. И вот у нас
родилась дочь. Мы оба с мужем ликовали. Теперь ей уже 1 год
и 9 месяцев. Мы живем счастливо, а муж еще больше любит
меня и дочку Люсю»2.
Вопрос об абортах ставится в советских условиях совер¬
шенно иначе, нежели в капиталистических государствах. У нас
ликвидированы факторы, стимулирующие аборты в странах
капитализма. Нетерпимы потому массовые случаи абортов, со¬
вершавшихся из-за эгоистических побуждений. Советское госу¬
дарство не может мириться с тем, чтобы десятки тысяч женщин
становились на путь разрушения здоровья, что тормозит рост
нового поколения социалистического общества.
На определенном этапе своего развития советское государ¬
ство в силу исторической обстановки вынуждено было пойти
на свободу абортов. Оно это делало, учитывая тяжелое экономи¬
ческое положение широких масс трудящихся нашей страны,
обескровленной империалистической войной, интервенцией ме¬
ждународного капитала, контрреволюцией внутри страны. Пре¬
доставляя женщинам право делать аборты, советское прави¬
тельство исходило и из того, что среди некоторой части женщин
были еще сильны в первый период Октябрьской революции
моральные пережитки прошлого—боязнь родить «внебрачного»
ребенка, опасение мещанских сплетен, эгоистическое стремле¬
ние оградить себя от лишней «обузы»—забот о ребенке и т. д.
Но когда победа социализма создала новые предпосылки
для укрепления семьи, когда социалистическое государство*
получило возможность окружить мать и ее потомство таким
вниманием и заботами, каких не знает ни одно государство мира,
когда радость материнства стала побеждать «моральные пере-
1 «Комсомольская правда», 1936 т;, № 132.
8 «Работница», 1936 г., № 24.
226
житки прошлого», создалась возможность покончить с абортами,
калечащими сотни тысяч гражданок социалистического обще¬
ства и лишающими страну потомства. При такой обстановке
запрет абортов становится реальным и действенным фактором
их уничтожения. Само собою разумеется, что суровая законо¬
дательная борьба с абортами должна сочетаться с широкой орга¬
низацией вокруг этого вопроса общественного мнения. Мы по¬
дробно остановились на отрицательных моментах, имеющих
место в семейпо-брачных отношениях, отнюдь не потому, что
они преобладают в советской семье. Наоборот, они занимают
в ней весьма небольшое место. Но как бы незначительны ни
были проявления капиталистических пережитков в области
отношения полов, они совершенно нетерпимы в нашем советском
быту. Пусть носители этих пережитков составляют ничтожное
меньшинство, но все же их достаточно для того, чтобы не прохо¬
дить мимо них, для того, чтобь/ беспощадно бороться с ними.
То усиленное внимание, которое в последнее время уделяется
в СССР борьбе со всякого рода эксплоататорскими традициями
в семейном быту, объясняется не ростом или усилением этих
традиций, а тем, что теперь они находятся в особенно вопию?
щем противоречии со всем социалистическим строем нашего
государства, в котором социализм стал формой общественного
бытия многомиллионных масс. Общество социалистической
культуры, общество пролетарского гуманизма не может мириться
с пережитками капиталистического свинства в такой важной
области, как семейные отношения. Оно их выкорчевывает
всеми средствами.
В результате мы имеем несомненное оздоровление и укреп¬
ление советской семьи за годы первой и второй пятилеток.
Об оздоровлении и укреплении советской семьи свидетель¬
ствуют многочисленные факты. Важнейшими из них являются
увеличение рождаемости и уменьшение детской смертности.
Очень показательны данные о росте рождаемости по Со¬
ветской Белоруссии. С 1 января по 1 сентября 1936 г. в БССР
родилось 124 131 чел.—на 23,7% больше, чем за тот же период
1935 г. В частности по Витебску рождаемость повысилась на
28,3%, по Гомелю-—на 20,5%.
Из месяца в месяц увеличивается рождаемость в сельских
местностях: за 8 мес. 1935 г. по сельским местностям Белоруссии
зарегистрировано 83 158 новорожденных, за тот же период
1936 г.—103 026 рождений—рост на 23,8%х.
По сообщению начальника ЦУНХУ СССР т. Краваля,
коэфициент рождаемости по основной массе краев и областей
находится в границах 35—50 рождений на 1 тыс. населения,
но ряд районов имеет и более высокую рождаемость: Оренбург¬
ская область—62,8; Башкирская АССР—56,4; Челябинская об-
1 «Правда», 1936 г., № 289.
15*
227
ласть—59; Восточносибирский край—59; Черкесская авто¬
номная область—58,6; Кабардино-Балкарская автономная об¬
ласть—52,2 и т. д.
Поэтому СССР имеет очень высокий—и в абсолютном и в от¬
носительном выражении—естественный прирост населения. Этот
прирост в СССР во много раз выше, чем в капиталистических
странах. В Советской Карелии, например, годовой естествен¬
ный прирост в настоящее время в 4,5 раза выше, чем в соседнёй
Финляндии (19,9 и 4,5 на 1 тыс. населения).
У немцев Советского Поволжья естественный прирост на
1 тыс. населения в I квартале 1935 г. в 4 раза выше, чем у немцев
фашистской Германии (25,6 и 6,2).
Естественный прирост населения в промышленных центрах
СССР в 3—5 раз больше, чем в самых «благополучных» городах
капиталистических стран. В 1935 г. естественный прирост на
1 чел. населения составлял: в Магнитогорске—31,2; в Ма¬
кеевке—23%5; в Кривом Роге—23,4; в Горловке—22,9; в Анжеро-
Судженске—21,9; в Енакиеве—20,3; в Ленинске-Кузнецке—
20,2; в Запорожье—20; в Керчи—19,8; в Нижнем Тагиле—19,5;
в Лысьве—18,5; в Сталино—17,2; в Баку—17,11.
Произведенное в 1935 г. институтом охраны материнства
и младенчества Донбасса изучение семей кадровых рабочих
Горловки наглядно показало, как с улучшением бытовых усло¬
вий, по мере того как жизнь становилась более зажиточной,
росла и воля женщины к материнству, увеличивалась рождае¬
мость. Обследование показало, что рождаемость в семьях
кадровых рабочих неуклонно растет из года в год. Всего
у 1 249 обследованных женщин было 5 808 беременностей, т. е.
4,6 беременностей в среднем на каждую женщину. По сравнению
с дореволюционным временем (1911 г.) рождаемость в обследо¬
ванных семьях увеличилась вдвое.
Изучение детской смертности в той же Горловке дало не
менее показательную картину. К 1933 г. детская смертность
уменьшилась по сравнению с дореволюционным временем
больше чем вдвое. Так, по шахте «Кочегарка» детская смертность
по отношению к числу родившихся составляла в 1913 г. 23,3%,
к 1933 г. она упала до 14% и в 1934 г.—до 12,9%; по шахте
«Дзержинка» детская смертность упала еще ниже—в 1934 г.
до 9,6%, в то время как в 1913 г. она составляла 26,4%, т. е.
на каждую сотню родившихся приходилось 26 смертей в год2.
Тов. Сталин в своем докладе на XVII съезде ВКП(б) (ян¬
варь 1934 г.) говорил, что население Советского Союза воз¬
росло «со 160,5 миллионов человек в конце 1930 года до 168 мил¬
лионов в конце 1933 года»3.
1 По сообщению т. И. Л. Краваля в «Правде» от 1 января 193G г.
2 См. статью д-ра Э. Конюса, Семъп советского шахтера, «Правда»
от 19 сентября 1935 г.
• Сталин, Вопросы ленинизма, иод. 10-е, стр 572.
228
Поучительно сопоставление показателя естественного при¬
роста по СССР (23,7 на 1 тыс. населения) с таковым же пока¬
зателем по царской России (16,8 на 1 тыс. населения). Не менее
интересно подчеркнуть, что если за период 1928—1932 гг. сред¬
ний годовой прирост в СССР определялся в 1,5%, то соответ¬
ствующей цифрой для Италии является 0,7, для Франции—0,57
для Германии—0,4 и для Англии—0,3.
Приведенные данные убедительно показывают, как социа¬
листическое общество оздоровляет и укрепляет свою семью,
как в результате этого укрепления растет население Совет¬
ского Союза в таких темпах и таких масштабах, каких не знает
и не может знать ни одна капиталистическая страна. Практика
Советского Союза дала реальное подтверждение известному
положению Энгельса, что человечество могло бы размножаться
быстрее, чем это совместимо с буржуазным обществом. Энгельс,
как известно, считал этот факт «еще одним новым основанием»
для того, чтобы объявить буржуазное общество препятствием
по пути человеческого прогресса, которое должно быть с №ого
пути убрано. Товарищ Сталин, характеризуя рост населения на¬
шей страны, говорил:
«У нас теперь все говорят, что материальное положение
трудящихся значительно улучшилось, что жить стало лучше,
веселее. Это, конечно, верно. Но это ведет к тому, что населе¬
ние стало размножаться гораздо быстрее, чем в старое время.
Смертности стало меньше, рождаемости больше, и чистого при¬
роста получается несравненно больше. Это, конечно, хорошо,
и мы это приветствуем. Сейчас у нас каждый год чистого при¬
роста населения получается около трех миллионов душ. Это
значит, что каждый год мы получаем приращение на целую
Финляндию» Ч
Окончательная победа социализма в СССР принесла реши¬
тельное укрепление советской семьи.
Создание условий для фактического равенства женщины
и мужчины не только в правовом, до и в экономическом отноше¬
нии; коллективизация сельского хозяйства, принесшая с собой
раскрепощение женщины от того зависимого положения, па
которое ее обрекало единоличное крестьянское хозяйство;
рост учреждений охраны младенчества и воспитания детей;
огромный культурный рост населения Советского Союза; по¬
явление целой армии героев социалистического труда —
от первых колонн ударников до мощного движения стаха¬
новцев; нарождение нового, социалистического человека—та¬
кова обстановка, в которой широкое советское общественное
мнение мобилизовалось против уродливых форм злоупотреб¬
ления возможностями расторжения брака, а также против
1 Сталин. Речь па совещании передовых комбайнеров и комбайне¬
рок, 1935, М., Партиздат, стр. 9.
21’9
всяческих пережитков эксплоатации и угнетения в области
семьи.
В массы трудящихся начинает все сильнее проникать по-
.ниманиетого, каким большим и ответственным делом в социали¬
стическом обществе является семья, каким серьезным обще¬
ственным преступлением является в наших условиях легкомыс¬
ленное отношение к вступлению в брак и к его расторжению.
Показателем возрастающей сознательности в этом отношении
являются данные, характеризующие неуклонное уменьшение
количества ранневозрастных браков в стране. Так, процент всту¬
пающих в брак до 20 лет мужчин составлял в городах в 1910 г.
14; в 1926 г. он составлял 5,0 и в 1934 г. упал до 3,2. Среди жен¬
щин тот же процент определялся в 1910 г. в 40,6, в 1936 г.—24,1
и в 1934 г.—17,4. Аналогичный процесс происходил и в сель¬
ских местностях. Здесь процент вступающих в брак до 20 лет
составлял среди мужчин в 1910 г. 35,2, в 1926 г.—20,5, в 1934 г.—
40,7. Среди женщин он был равен в 1910 г. 58, в 1926 г.—36,1
и в 1934 г.—26,4.
О том, какие повышенные требования начинает предъявлять
к семье, например, наша молодежь, какой отпор дает она всему,
что разлагает и разваливает семью, свидетельствует и такой
факт, как дискуссия, проведенная в 1934—35 г. «Комсомольской
правдой».
Дискуссия эта началась в связи с письмом жены одного из
комсомольских цехгруппоргов московского завода «Электро¬
сталь». Молодая женщина описала в нем свою семейную жизнь,
протекающую в условиях полного одиночества вследствие того,
что ее муж, комсомолец-активист, целиком загружен работой,
Письмо поставило ребром вопрос: «Нужна ли комсомольцу
семья? Может быть, она совсем не нужна, может быть, она яв¬
ляется лишним грузом, тянущим комсомольца назад или в сто¬
рону от его прямых целей и задач?»1.
Письмо вызвало исключительный отклик—«Комсомольская
правда» получила в связи с ним около тысячи писем. На мно¬
жестве предприятий, в ряде учебных заведений состоялись
посвященные ему диспуты.
Что же показала эта дискуссия? То, что в СССР создается
уже новая форма социалистической семьи, основанной на равен¬
стве, взаимной привязанности, совместном труде. То, Цто совет¬
ская молодежь, так же, как и все передовые, наиболее сознатель¬
ные граждане нашей социалистической страны, стремится к гар¬
моническому сочетанию производственной и общественной
жизни с семейной жизнью. То, что она дает решительный отпор
преступно-легкомысленному отношению к семье, дезоргани¬
зующим ее поступкам.
1 Сборник «За любовь и счастье в нашей семье», изд. «Молодая гвар¬
дия», 1936, стр. 7.
230
Ленинский комсомол выразил мнение лучшей, самой пере¬
довой части советской молодежи, когда в своей повой программе
сказал, что «ВЛКСМ помогает советскому государству вчукре-
плении семьи и в его заботе о детях и женщинах-матерях. Бо¬
рется против пережитков капитализма в отношении к женщине,
воспитывая в молодежи чувство уважения к женщине как к рав¬
ноправному участнику социалистического строительства»1.
Энгельс говорил, как известно, что когда появится поколе¬
ние новых людей, которое будет строить свои семейные и поло¬
вые отношения исключительно па чувстве любви, то «они сами
создадут себе свою собственную практику»2. Эта практика скла¬
дывается уже в первом в мире социалистическом государстве
и идет по линии коренного переустройства семьи на социали¬
стических началах. Было бы недостойной лакировкой действи¬
тельности затушевывать тот факт, что в советской семье еще не¬
мало отрицательных явлений. Мы об этом подробно говорили
выше. Было бы столь же недопустимо закрывать глаза и на то
обстоятельство, что в советской семье имеют место и определен¬
ные коллизии, что в семейных отношениях у нас есть немало
трудностей. Но все же решающим является тот факт, что по мере
повышения материального благосостояния трудящихся СССР,
по мере все более прочного внедрения социалистических прин¬
ципов в нашу жизнь советская семья укрепляется и развивается,
ее все больше окружают заботы партии, правительства и всех
трудящихся.
Приведем некоторые образцы, свидетельствующие о том,
как слагается в Советском Союзе, как крепнет и развивается
в нашем социалистическом обществе семья.
Вот письмо, в котором описывает свою семейную жизнь
комсомолка М. Гаврилова: «Я—комсомолка, учусь в инсти¬
туте, муж мой—комсомолец-коммунист, военный работник.
Замужество нисколько не помешало мне в учебе. Продолжаю
заниматься в институте и попрежпему выполняю общественную
работу. Я—комсорг своего факультета. Муж для меня является
лучшим товарищем и другом. Он мне неоднократно помогал и по¬
могает в комсомольской работе, так как он в этом деле имеет
большой опыт. Мне также приходится ему иногда помогать в ре¬
шении задач и пр.
При его непосредственной помощи я сдала нормы па ГТО
первой ступени, стала ворошиловским стрелком и скоро сдам
военно-технический экзамен.
Семья комсомольцу пунша, по нужна здоровая семья. По-
моему, жизнь может быть хороша тогда, когда мировоззрение
обоих сходится»8.
1 Программа ВЛКСМ, 1936.
а Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, стр. Юб.
а Сб. «За любовь и счастье в нашей семье», изд. «М. Г.», 1936, стр. 77—88..
231
А вот что пишет в той же связи молодая беспартийная жен-
щина т. Железнова:
«Я—жена командира-летчика. Шесть месяцев назад мы
поженились. Мой муж—комсомолец и член партии, а я—бес¬
партийная. Временно мне пришлось бросить работу, так как
мы живем в нескольких километрах от города. Муж с утра до
вечера занят на работе, в ячейке, в редколлегии стенгазеты,
которую он редактирует.
Я никогда не ставлю загруженность мужа ему в упрек.
Я стараюсь не отставать от него, помогаю, чем могу. Сзой день
я стараюсь построить так, чтобы, тоже быть занятой полезной
.и интересной работой.
Я очень увлекаюсь спортом, участвую в волейбольных со¬
стязаниях, хожу на политзанятия, посещаю женские собрания.
Выходной день мы проводим культурно: катаемся на лодке,
купаемся, вечером ходим в кино.
По-моему, хорошая семейная жизнь зависит главным об¬
разом от женщины. Жена должна быть не только хозяйкой, ма¬
терью, но и товарищем своему.мужу»1.
Старый беспартийный рабочий завода им. Дзержинского
т. Николаев приводит на основании собственного семейного
опыта ряд черт, характеризующих взаимоотношения между
мужем и женой в советской пролетарской семье:
«Я пожил немало и видал очень много. Начиная с 1921 г.,
я приходил домой не раньше 12 часов ночи. Почему же я не
разошелся с женой? Да потому... что я, учитывая наши общие
потребности, ее интересы и свои, никогда не стеснял свободу
своей жены. Я не тащил ее никогда насильно, как „муж“.
Если тебе не нравится итти в клуб, иди в кино, в театр или к зна¬
комым. На первый взгляд кажется, что я поступал не совсем
правильно. Но когда я смотрю на пройденный путь, то вижу,
что жена моя выросла. Я бываю в клубах, люблю общественную
жизнь, и я невольно увлек ее своим примером.
Если в выходной день вечером мне нужно было сходить
в клуб, то я. ей отдавал все утро и весь день. Мы ездили за город,
ходили в театр. Если я и она работали в вечерней смене, то мы
утром отправлялись куда-нибудь, а если она работала днем,
а я вечером, то я готовил обед*. Я учитывал, что м^ена тоже
работает и что она тоже устает. Когда я работал днем, она
брала на. себя домашние заботы. У нас было взаимное
понимание»2.
О жене как о товарище и спутнике мужа-строителя социа¬
лизма, живущем общими спим интересами, говорил во время
первого Всесоюзного совещания стахановцев и т. Алексей Ста¬
ханов. «Да, многое изменилось теперь в моей работе,—расска-
1 Сборник «За любовь и счастье в нашей семье», изд. «М. Г.» 1936 г.,
стр. 78.
8 Там же, стр. 80—81.
232
зывал в своем выступлении зачинатель всенародного героиче¬
ского движения,—изменилась и жизнь семьи. Семья у меня не¬
большая: жена и двое ребят. Жена за семь лет обжилась на
шахте, стала шахтеркой в полном смысле и живет теперь моими
интересами, интересами шахты»1.
О здоровых, прекрасных семейных отношениях, которые
складываются в тех случаях, когда жена является другом и то¬
варищем своего мужа, его соратником и помощником в совмест¬
ной борьбе за социализм, рассказывает и жена героя Советского
Союза Антонина Белякова:
«Я очень горда своим мужем и счастлива, что могу хоть
немного помочь ему в его большом деле. Я ходила по магазинам,
рылась в книгах и покупала все, что можно было раздобыть
об Арктике, о Севере. Но у Саши не оставалось времени прочи¬
тывать книги. Тогда я читала их сама, конспектировала и вече¬
ром вместе с мужем разбирала конспект»2.
Таковы лишь некоторые образцы нового семейного быта,
складывающегося в социалистическом обществе, новой совет¬
ской социалистической семьи. Подобных образцов очень много,
и чем дальше, тем более многочисленными они становятся.
Утверждения, что социализм несет отмирание семьи, глу¬
боко ошибочны и вредны. Они играют лишь на-руку тем носи¬
телям пережитков капитализма в сознании людей, которые пы¬
таются прикрыть свои зксплоататорские поступки пустозвонной
«левацкой» фразой.
Буржуазное общество культивирует мещанское проникно¬
вение в самые интимные стороны человеческой жизни: оно
покрывает отношения полов паутиной сплетен и пошлых обыва¬
тельских ханжеских кривотолков, оно залезает в семью поли¬
цейскими лапами и заставляет ее барахтаться в грязи брако¬
разводных процессов.
Социалистическое общество, окружая личность вниманием
и уважением, относится к внутреннему чувству своих граждан,
как к их личному, глубоко-интимному, их одних касающемуся
делу. Вот почему Энгельс и заявлял в «Принципах коммунизма»,
что при коммунистическом строе «отношения полов станут ча¬
стным делом, которое будет касаться только заинтересованных
лиц и в которое общество не может вмешиваться»3. Положение,
что отношения полов при социализме явятся частным делом,
неоднократно являлось объектом упрощенческого понимания и
использовалось для фальсификации подлинных взглядов осно¬
воположников научного коммунизма по этому вопросу. Между
тем на этот счет есть достаточно ясное указание Маркса, сде¬
ланное им при разработке программы «Союза коммунистов».
При обсуждении программы в лондонской группе так называе¬
1 «Правда» от 15/IX 1935 г.
2 «Работница», 1936 г., № 26.
° Маркс и Энгельс, Собр. соч., т. V, стр. 479.
233
мого «Немецкого рабочего общества самообразования» был по¬
ставлен вопрос, касающийся 'отношения полов после уничтоже¬
ния частной собственности. Маркс в своем ответе, принятом
группой, подчеркнул, что пролетариат будет вмешиваться в част¬
ные отношения между мужчиной и женщиной постольку, по¬
скольку они будут нарушать новый общественный строй. Та¬
ким образом отношения между полами являются в социалисти¬
ческом обществе частным делом, но лишь постольку, поскольку
они не направлены против социалистического строя. Это
значит, поскольку в них не проявляется эксплоатация человека
человеком, поскольку они не влекут за собою социально-вред¬
ных последствий. Потому в корне ошибочны всякого рода
«теории», приравнивающие отношения полов «как частного дела»
к такого рода частному делу, как, скажем, принятие пищи,
занятие спортом, увлечение музыкой и т. д. Как известно, одним
из пропагандистов подобных взглядов выступал Август Бебель.
«Удовлетворение половой потребности,—писал Бебель,—такое
же личное дело каждого человека, как удовлетворение всякой
другой естественной потребности. Никто не должен отдавать
в этом отчет другому, и не призванный не должен сюда вмеши¬
ваться. Как я ем, как я пью, как я сплю и как я одеваюсь—мое
личное дело, точно так же как моё общение с лицом другого
щола1».
При таких рассуждениях упускается из виду одна «мелочь»:
тот факт, что удовлетворение половой потребности связано не
с неодушевленным объектом, как при потребностях иного по¬
рядка, а с живым, мыслящим и чувствующим, равноправным
и равноценным тебе субъектом. Упускается из виду и то, что
половые отношения порождают и новую жизнь, нового субъекта,
к судьбе которого не может быть равнодушно социалистическое
общество. «Питье воды дело действительно индивидуальное,—
говорил Ленин в беседе с Кларой Цеткин.—Но в любви уча¬
ствуют двое и возникает третья, новая жизнь. Здесь кроется
общественный интерес, возникает долг по отношению к коллек¬
тиву»2.
В социалистическом обществе, в первой фазе коммунизма,
экономическая и идеологическая роль семьи .(материальное
обеспечение и воспитание детей совместно с государством) особо
важна и ответственна. Семья является одной из основных ячеек
социалистического общества. Она требует бдительного к себе
внимания социалистического государства и широкой общест¬
венности.
С продвижением советского социалистического государства
к коммунизму семья будет продолжать развиваться и укреп¬
ляться. То общее различие, которое имеется между низшей
1 Август Бебель, Женщина и социализм, Гиз, 1923, стр. 620.
2 Я. Цеткин, О Ленино, стр. 16.
234
и высшей фазами коммунистического общества, конечно, отра¬
зится и на семейных отношениях. Нам трудно еще представить
себе эти отношения при полном коммунизме в их совершенно
конкретном виде. Но мы имеем все основания полагать, что
семья в высшей фазе коммунизма отнюдь не отомрет, а в наибо¬
лее полном виде выявит черты, характерные уже для новой,
социалистической семьи, как добровольного союза, основанного
на взаимном влечении людей, их содружестве в труде и отдыхе,
союзе, который осуществляется на почве совместного воспита¬
ния нового поколения и общих идейных интересов.
Товарищ Сталин, партия и правительство уделяют большое
внимание вопросам укрепления советской семьи. Закон 27 июня
1936 г., который вовлек миллионные массы трудящихся в обсу¬
ждение важнейших вопросов, связанных с семьей, и который
осуществлен на основе широчайшей советской демократии, стал
важнейшим фактором создания крепкой и здоровой социалисти¬
ческой семьи.
Этот закон ясно указал пути, по которым идет советское
государство в своей борьбе за создание новой, социалисти¬
ческой семьи, достойной той замечательной эпохи, которую
открыли своей победоносной борьбой народы Советского Союза,
руководимые великой и мудрой коммунистической .партией
Ленина—Сталина.
Эти пути товарищ Сталин не раз указывал трудящимся
нашей страны. В его исторических речах и выступлениях, в част¬
ности на первом съезде колхозников-ударников, на совещании
передовых комбайнеров и комбайнерок, на приеме колхозниц-
ударниц свекловичных, полей, на перврм Всесоюзном совеща¬
нии стахановцев с гениальной простотой и ясностью было пока¬
зано, какое значение имеет вовлечение в социалистическое про¬
изводство, в активную общественную жизнь трудящихся жен¬
щин, как меняется в результате этого вовлечения роль женщины
в семье, как оно революционизирует отношения полов, как на
базе социалистического строя создается подлинное и всесторон¬
нее равенство мужчины и женщины. Сталин выпестовал и вос¬
питал для активного участия в социалистическом строительстве
миллионы трудящихся женщин, которые по справедливости
видят в нем своего лучшего друга, вождя и учителя.
«Была пастушкой, на которую всякий гремел и всякий но¬
ровил ^обидеть, а стала колхозницей-ударницей, меня все при¬
мечают, сердечно уважают,—говорила звеньевая колхоза «Боль¬
шевик», Винницкой области, Анна Швыдко па приеме передо-
киков-колхозников свекловичных полей руководителями партии
и правительства.—И ко^да товарищ Сталин говорил, что «только
колхозная жизнь могла сделать труд делом почета, только опа
могла породить настоящих героинь-женщин в деревне», я чуть
не заплакала, потому что эти слова были словами о моей жизни
и о жизни миллионов таких же, как и я, женщин.
Я слушала товарища Сталина, и перед мной прошла вся моя
'жизнь с детства и до самой встречи с товарищем Сталиным»1.
Паша Ангелина, известная всему Союзу трактористка-
орденоноска, на совещании передовиков урожайности, тракто¬
ристов и машинистов заявила: «Ведь наши девушки-гречанки
раньше не только не знали трактора, они боялись даже выходить
на улицу,. открыть свое лицо, посмотреть на мужчину. Раньше
было так, что если девушка выйдет с открытым лицом на улицу
и посмотрит на мужчину, то она уж не выйдет замуж, она—самая
последняя девушка. А теперь благодаря нашему вождю и учи¬
телю товарищу Сталину девушки-гречанки добились такого
положения, что мы сейчас идем впереди многих мужчин»2.
«Спасибо пролетарскому государству, что оно обучило меня
на государственные средства. Спасибо вождю пролетариата
товарищу Сталину, что из дочери татарина-чернорабочего госу¬
дарство сделало меня старшим агрономом, который равнопра¬
вен с мужчинами и даже учит мужчин» (из выступления тов. Дав¬
летшиной, агронома Агрызского района Татарской ССР)3.
На совещании жен хозяйственников и инженерно-техниче¬
ских работников тяжелой промышленности настроение его участ¬
ниц было выражено в словах делегатки Баку Лейлы Кулиевой,
сказавшей: «Как луна берет свой свет от солнца, так и мы,
тюрчанки, взяли свет от нашего любимого гениального Сталина.
Спасибо товарищу Сталину за нашу свободную, светлую, улы¬
бающуюся жизнь...»4.
Можно было бы привести сотни подобных высказываний.
Все они проникнуты исключительным чувством признатель¬
ности и благодарности миллионов трудящихся женщин тому,
кому они обязаны новой светлой и радостной жизнью,—вели¬
кому Сталину.
Трогательной заботой -о трудящейся женщине, чутким
и любовным отношением к ней, отцовским вниманием к ребенку,
настойчивым стремлением оздоровить и укрепить советскую
семью, сделать ее подлинно социалистической проникнут ста¬
линский закон 27 июня 1936 г. о запрещении абортов, увеличе¬
нии материальной помощи роженицам, установлении госу¬
дарственной помощи многосемейным и т. д.
Благодаря товарищу Сталину советская женщина поднята
на небывалую в истории высоту равноправной и полноправной
гражданки первой в мире социалистической страны. Товарищу
Сталину, организатору побед социализма на всех фронтах,
учителю пролетариев всех стран и вождю народов, обязана своим
развитием наша новая, социалистическая семья, одно из вели¬
чайших завоеваний победившего социализма.
1 «Героини социалистического труда», Партиздат, 1936, стр, 40.
3 Там же, стр. 53.
8 Там же, стр. 69.
4 «Правда», 1936 г., № 130.
библиографический указатель
Марксистско-ленинская литература по вопросам семьи и брака
Классики марксизма—ленинизма
ff. Маркс, Проект закона о разводе, Собр. соч. Маркса и Энгельса, т. I,
стр. 265—269.
Я. Маркс, Критические примечания к статье «Король прусский и социаль¬
ная реформа», Собр. соч. Маркса и Энгельса, т. III, стр. 9,
10—11.
Маркс и Энгельс, Святое семейство, или критика «критической критики»,
Собр. соч.,т. III, стр. 38—40, 85—88, 94, 192, 201, 204, 207,
221, 223, 227.
Маркс и Энгельс, Подготовительные работы для «Святого семейства»,
Собр. СОЧ., т. III, стр. 620—632,. 646—647, 679, 681—687.
Маркс и Энгельс, Немецкая идеология, Собр. соч., т. IV, стр. 15, 19—21,
23—24, 26, 55, 61—62, 116—117, 141, 160—162, 188, 274, 322,
357, 376, 385, 396, 428, 510, 547, 562, 590.
Маркс и Энгельс, Принципы коммунизма, Собр. соч., т. V, стр. 479;
Манифест коммунистической партии, т. V, стр. 497—5Ö0, 509—
В, Маркс, Капитал, том I, Послесловие ко второму изданию, глава три¬
надцатая, глава двадцать третья, глава двадцать четвертая.
Я. Маркс, Теории прибавочной стоимости, 1931, т. I, стр. 216—218, 252;
т. II, ч. I, стр. 174, 209, 213; 1932, т. III, стр. 36 и 82.
Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, отдел второй, гл. IV, гл. V: отдел третий, гл. I
и V. Ив подготовительных работ к Анти-Дюрингу.
Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства.
Ф. Энгельс, Диалектика природы, Госиздат, 1930, стр. 43—44.
В. И. Ленин, Что такое друзья парода, т. I, стр. 67, 69—73, 97.
В. И. Ленин, Развитие капитализма в России, т. Ш, стр. 207—208, 428.
В. И. Ленин, Дума и русские либералы, т. XI, стр. 192.
В. И. Ленин, Международный социалистический конгресс в Штутгарте,
т. XII, стр. 80, 90—91.
В. И. Ленин, Рабочий класс и неомальтузианство, т. XVI, стр. 497—499.
В. И. Ленин, Пятый международный съезд по борьбе с проституцией,
т. XVI, стр. 516—517.
В. И. Лгнин, О праве наций на самоопределение, т. XVII, стр. 448—449.
В, И. Ленин, Карл Маркс, т. XVIII, стр. 25.
В, И. Ленин, О карикатуре на марксизм, т. XIX, стр. 232—233; О лозунге
ч разоружения,-Там же, стр. 316—317.
В, И, Ленин, Военная программа пролетарской революции, там же, стр.
327—328.
В, И. Ленин, Пророческие слова, т. ХХШ, стр. 108; Речь на I Всероссий¬
ском съезде работниц, стр. 285—286.
В. И. Ленин, VIII съезд РКП, т. XXIV, стр. 136; Великий почин, там же,
стр. 343—344; О государстве, там же, стр. 365—366; О задачах
237
женского рабочего движения в Советской республике, *гам же, стр.
467—472; Советская власть и положение женщины, там же, стр.
517—519.
В. И. Ленин, К женщинам-работницам, т. XXV, стр. 40—41: К междуна¬
родному дню работниц, там же, стр. 63—64; Речь па III Всероссий¬
ском съезде РКСМ, там же, стр. 397.
В. И. Ленин, Международный день работниц, т. XXVI, стр. 193—194.
В. И, Лепин, О четырех летней годовщине Октябрьской революции,
т. XXVII, стр. 25.
В. И. Ленин, О значении воинствующего материализма, там ясе, стр. 188—
189.
В. И. Ленин, О раскрепощении женщин, Партиздат, 1934, стр. 68.
И. В. Сталин, Речь на I съезде колхозников-ударников, «Вопросы лени¬
низма», изд. 10-е стр. 534—535.
П В. Сталин, Отчетный доклад XVII съезду партии о работе ЦК ВКП(б),
* «Вопросы ленинизма», стр. 573—574.
И. В. Сталин, Речь в Кремлевском дворце на выпуске академиков Красной
армии 4 мая 1935 г., М., Партиздат, 1935.
И. В. Сталин, Реч£ на I Всесоюзном совещании стахановцев, М., Парт¬
издат, 1935.
И, В. Сталин, Речь на совещании передовых комбайнеров и комбайнерок
1 декабря 1935 г., М., Партиздат, 1935.
И. В, Сталин, Выступление на приеме колхозниц-ударниц свекловичных
полей в ноябре 1935 г., «Правда» от 11 ноября 1935 г.
И. В. Сталин, Беседа с Рой-Говардом 1 марта 1936 г., ^Большевик», 1936 г.,
№ 6.
И, В. Сталин, О проекте Конституции СССР, Партиздат, Москва 1936.
Программа Коммунистического интернационала.
Программа ВКП(б), Партиздат, 1936, стр. 27.
Конституция СССР, Партиздат, Москва 1936.
Решения ВКП(б) по вопросу о положении женщины и о семье
Постановление VIII съезда РКП(б) о работе среди женского пролетариата,
«ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и плену¬
мов ЦК», ч. I, М. 1932, стр. 362.
Постановление IX съезда РКП (б) о работе среди женского пролетариата,
там же, стр. 409—410.
Резолюция XI Всероссийской конференции РКП(б) по вопросу об укре¬
плении партии в связи с учетом опыта проверки личного состава ее,
раздел IV, Партийные резервы, п. «в», Женотдел, там же, стр. 490.
Резолюция XI съезда РКП (б) по вопросу о работе среди работниц и кре¬
стьянок, там же, стр. 490.
Революция XII съезда РКП (б) о работе РКП среди работниц и крестьянок,
там же, стр. 628—629.
Резолюции XIII съезда РКП(б): Об очередных задачах партийного строи-
тельства, п. 4, стр. 7—8; О работе в деревне, п. 14, стр. 38; О печати,
п. 13, ,стр. 47; О работе среди молодежи, п. 17, стр. 62, там же.
Резолюция XIII съезда РКП(б) о работе среди работниц и крестьянок,
там же, ч. 2, М. 1933, стр. 70—72.
Постановление январского пленума ЦК РКП(б) 1925 г. об очередных
задачах па/ггип в работе среди работниц, крестьянок и тружениц
Востока, там же, стр. 97—98.
Резолюция XIV конференции РКП(б) о партийном строительстве, раздел:
В области руководства партийными организациями, п. 10, там же,
стр. Г18.
Резолюция XIV съезда ВКП(б) о работе профсоюзов, раздел: Работа среди,
женщин, там же, стр. 192.
238
Резолюция XV Всесоюзной конференции ВКП(б): Итоги работы и очеред¬
ные задачи профсоюзов, п. 7, там же, стр. 297.
Резолюция XV съезда В КII(б) о директивах по составлению плтилетнего
плана народного хозяйства, раздел: Социалистическая рационали¬
зация, значение и роль массовых организаций, и. G и 7, там же, стр.
431.
Постановление ЦК ВКП(б) от 23 июля 1928 г. а выдвижении женщин-
коммунисток, «Справочник партийного работника», вып. 7, ч. 1,
М.—Л. 1930, стр. 3J2.
Постановление ЦК ВКП(б) от 19 июля 1929 г. о выдвижении женщин
на руководящую работу, там же, ч. 2, стр. 251—252.
Постановление ЦК ВКП(б) от 11 октября 1930 г. о практических мероприя¬
тиях по подготовке колхозниц к выдвижению, «Партийное строи¬
тельство», 1930 г., № 19—20.
Постановление ЦК ВКП(б) от 1 мая 1931 г. о работе среди колхозниц,
«Партийное строительство», 1931 г. Л« 11.
Решения Коминтерна
Сборник «Коминтерн и трудящаяся женщина», Партиздат, М. 1934.
Тезисы о методах и формах работы среди женщин коммунистических пар¬
тий, принятые на 20-м заседании(8 июля 1921 г., «Тезисы и резолю¬
ции III конгресса Коммунистического интернационала», М. 1921,
стр. 75—84.
Резолюция 2-й Международной конференции коммунисток об укреплении
международной связи и задачах международного секретариата
Коминтерна по работе среди женщин, там же, стр. 85.
Резолюция 2-й Международной конференции коммунисток о формах
и методах коммунистической работы среди женщин, там же, стр. 86.
О работе коммунистической партии среди трудящихся женщин, пятый
Всемирный конгресс Коммунистического интернационала, стено¬
графический отчет, ч. 2, М.—Л. 1925, стр. 138—142.
Тезисы о большевизации партий Коминтерна, раздел 15, Большевизация
и работа среди женщин, Пятый расширенный пленум Исполкома
Коминтерна, М.—Л. 1925, стр. 512.
Тезисы о работе секций Коминтерна среди трудящихся женщин, из
тезисов и резолюций XII пленума ИККИ (1932) и XIII пленума
ИККИ (1933), Коминтерн и трудящаяся женщина, стр. 56—58.
Резолюции VII Всемирного конгресса Коммунистического интернацио¬
нала, Партиздат, 1935, стр. 25—27.
Дополнительная литература
Передовые статьи ц. о. «Правда» за 1935 г., № 174, 245; за 1936 г., № 70«
97, 116, 136, 145, 157 и 176.
Постановление ЦИК и СПК о запрещении абортов, увеличении материаль¬
ной помощи роженицам и т. д., «Известия ЦИК СССР», 1936, № 149.
Сборник «Женщина в СССР», под ред. Краваля» изд. ЦУНХУ, М. 1936,
стр. 166. 4
Сборник «Молодежь в СССР», под род. Косарева и Краваля, изд. ЦУ ИХ У,
1936, стр. 322.
Сборник «За любовь и счастье в нашей семье», изд. ^Молодая гвардия»,
1936.
К. Цеткин, О Ленине. Воспоминания и встречи. Изд. «Моск. Рабочий»,
1925.
М. Горький, О женщине. «Наши достижения», № 3, 1930 г.
М. Горький, О женщине, «Большевик», № 7, 1934 г.
Н. Крупская, Заветы Ленина о раскрепощении женщины, Партиздат,
Москва 1933.
Н. Крыленко, Социализм и семья, «Большевик», № 18, 1936 г'
239
К. Цеткин. Женский вопрос и интеллигентный пролетариат.
Я. Цеткин. Очерк исторического возникновения пролетарского женского
движения в Германии, изд. Комакадемии, М. 1929.
Краткий перечень литературы для критического использования
Бебель Август. Женщина и социализм. ГИЗ, 1923, стр. 485.
Бюхер Карл. Женский вопрос в средние века. Пер. Л. С. Зака. Харьков
1908. Стр. 64.
Вестермарк Е.. История - брака. Переводе. Семенова, изд. II, Ефимова.
8. 4 М. 1896. стр. 237.
Гевлок Эллис. Мужчина и женщина. [Этюд] Пер. с англ. А. Николаева
и И. Шмурло, изд. Ф. Павленкова, СПБ. 1898, стр. 312.
Гед Жюль. Женщина и буржуазное общество. С предисловием Марселя
Кашена, изд. «Книга». Лиг. 1926, стр. 45.
Гроссе Эрнст. Формы семьи и формы хозяйства, издание «Книжное дело».
М. 1898, стр. 337.
Желобоеский А. И.. Семья по воззрениям русского народа, выраженным
в пословицах и других произведениях народно-поэтического твор¬
чества, Воронеж 1892, стр. 64.
Жид П,. Гражданское положение женщины с древнейших времен. Пер.
с франц, под ред. проф. Гамбарова Ю., изд. Сытина, стр. 478.
Жиро-Телон А.. Происхождение семьи, СПБ. 1876,
Ковалевский Максим, проф., Родовой быт, изд. Брокгауз и Ефрон. СПБ.
1905, стр. 312.
Ковалевский Максим, проф., Социология, том II, СПБ, 1910, главы III—V.
Ковалевский М,. Очерки происхождения и развития семьи и собственности.
Пер. с франц. М. Иольшина, изд. Павленкова, СПБ. 1895, стр. 149.
Ланге Елена. Женский вопрос в его современной постановке. Пар. Слоним.
М. 1909, стр. 152.
Лафарг Поль, Очерки по истории культуры, изд. «Московский рабочий»,
М. 1926, стр. 239.
Липперт Юлий. История культуры в отдельных очерках. Пер. под ред.
Коробчевсного, СПБ. 1902.
Липперт Ю.. История семьи. Пер. с нем. Н. Шатерникова, изд. Павленкова,
СПБ. 1897, стр. 206.
Максимов А. Н., Материнское право в Австралии, Гив, М.—Л. 1930; стр. 86.
Материалы по свадьбе ц семейне-родовому строю народов СССР с вводной
статьей проф. Л. Я. Штернберга, изд. Комис, по устройству студ.
этпогр. экскурсий, Лиг. 1926, стр. 265.
Морган Льюис Г., Первобытное общество, Исследование прогресса из вар¬
варства и цивилизации. Пер. с англ, под ред. М. О. Косвена, изд.
Ин-та народов севера, Лиг. 1934, стр. 350.
Морган Льюис Г.. Дома и домашняя жизнь американских туземцев, из-во
Ин-та народов севера, Лиг. 1934, стр. 198.
'Мюллер-Лиэр Ф. д-р. Фазы любви, изд. П. Г. Дауге, М. 1913, стр. 243.
Мюллер-Лиэр Ф. д-р, Формы брака, семьи и родства. Авторизованный пер.
с пемецк. И. Степанова, изд. П. Г. Дауге, 8, М. 1918, стр. 93.
Спенсер Герберт, Основания социологии! изд. Сытина’, СПБ. 1898, том II,
часть III.
Старке К. Н.. Первобытная семья, ее возникновение и развитие. Пер
с франц., изд. Л. Ф. Пантелеева, СПБ. 1901, стр. 385.
Флекснер А., проф., Проституция в Европе, изд. ПКЗ РСФСР, М. 1926,
етр. 364.
Шашков С.. Исторические судьбы женщины, детоубийство и проституция,
изд. 2-е, испр. и доп., СПБ. 1872, стр. 590.
Шурц Г.. История первобытной культуры. Пер. Пименовой и Нерескул.
изд. .Острогорского, СПБ. 1910.
Bachofen J, J.. Das Mutterrecht, Stuttgart 1861.
240
Backofen Johann Jakob, Mutterrecht und Urreligion, Eine AusrwahL
Herausgegeben von Rudolf Marx. Alfred Kröner Verl. Leipzig 1927,
S. 2 76.
Groves Ernst R., prof.» Social Problems of the family. Philadelphia, London
and Chicago. J. B. Lippincott Company 1927, P. IX—314.
Lacombe Paul, La famille dans la societe romaine. Bibliotheque antropologi-
que, Paris 1880, p. 430.
Letourneau Ch., L’evolution du mariage et de la famille. Delahaye et Leczes-
nier, editeurs, Paris 1888, p. 467.
Mowrer Ernest R., Family Disorganisation, The University of Chicago Press,
Chicago, Illinois 1927, p. XV—317.
Müller Lyer F., Die Familie. Albert Langen Verl. München 1921, S. 438.
Sorge Wolfgang, Geschichte der Prostitution. Verl. Pothof, Berlin 1919,
S. 476.
Frazer James George, L’homme, dieu et 1’immortalite. Libraire orienta-
liste Paul Geuthner, Paris 1928, p. 334.
16 Вольфсон С.Я.
241
СОДЕРЖАНИЕ
Стр.
От автора 3
Введение 3
Глава I.
Брачно-половые отношения в первобытном обществе
Промискуитет— изначальная форма половых отношений.— Борь¬
ба реакционных ученых и теоретиков II Интернационала с теорией
промискуитета.— Искажение взглядов Энгельса по этому вопросу.—
Отмирание неупорядоченных половых отношений.—Групповой брак.
— Кровнородственная и пуналуальная семья.—Борьба буржуазной
науки и с.-д. теоретиков с теорией Энгельса.—Формы группового
брака.— Переходи парной семье.—Первичные формы полового запре¬
та.—Экзогамия и ее социальная обусловленность.— Эпоха материнско¬
го права.—Попытки объяснения матриархата в буржуазной и с.-д. ли¬
тературе.—Реальная основа возникновения и развития матриархата.—
Вульгарный экономизм и биологизм в вопросах матриархата.—Разло¬
жение матриархата.—Парная и патриархальная семья как пере¬
ходные ступени к моногамии 20—78
Г л а в а II.
Сем ей в о-брачные отношения в рабовладельческом обществе
Патриархальная семья и ее основные черты.—Приниженное
положение женщины в греческой семье героической и классической
эпохи.—Смягчение форм этого положения в римской семье.—Много¬
женство.—Гетеризм и проституция в рабовладельческом обществе.—
Борьба женщины за свою эмансипацию 79—93
Г л а в а III.
Сомейпо-брачные отношения при феодализме
Семья феодала как хозяйственная база его деятельности.—
Место женщины в семье феодала.—Семья и феодальное государство.—
Христианско-феодальная этика и ее влияние на феодальное семейное
право.—Реакция на феодальный брак и рыцарская любовь.—Кре¬
стьянская семья при феодализме.—Купеческая семья.—Семья ре¬
месленников.—Принудительный целибат подмастерьев.—Проститу¬
ция при феодализме 94—112
2.2
Глава IV
Семейно-брачные отношения при капитализме
Стр.
Преобразование семьи промышленным капитализмом.—Разложе¬
ние докапиталистического семейного уклада.—Буржуазный брак
как коммерческая сделка.—Эмансипация буржуазной женщины от
домашне-хозяйственных обязанностей.—Вовлечение женского труда
в сферу капиталистической эксплоатации.—Разрушительное влияние
этого процесса на семью и его положительная историческая роль.—
Сексуальная мораль буржуазии и ее сексуальная практика.—
«Священная моногамия».—«Незаконные дети».—Уменьшение дето¬
рождения.—Рост разводов.—Пролетарская семья и ее черты.—
Отношение пролетариата к деторождению.—Пролетарская монога¬
мия.—Проституция при капитализме.—Торговля женским телом
как отрасль капиталистической эксплоатации.—Влияние империа¬
листической войны 1914—1918 гг. на семейные отношения капита¬
листического общества.—«Семейный кризис» буржуазии и мелкобур¬
жуазные поиски выхода ив него.—Буржуазные идеологи о семье и
браке 113—162
Глава V
Семья в период послевоенного капитализма и ее положение при господстве
фашизма
Кризис буржуазной семьи и демагогическое использование ого
фашизмом.—Закрепощение женщины в «Третьей империи».—Вытесне¬
ние женщины из производства и ее отстранение от государственной и
общественной жизни.—Фашистская политика «арийской чистоты»
семьи.—Национал-фашистское семейное право.—«Расовая измена».—
Фашистская евгеника и семья.—Падение рождаемости и уменьшение
числа браков при фашизме как результат обнищания масс.—Рево¬
люционизирование пролетарских и трудящихся масс и единый фронт
для борьбы с фашизмом 163—178
Глава VI
Семья и социализм
Задачи пролетарской диктатуры в области брачных и семейных
отношений.—Великая социалистическая революция и ее завоевания
в этой области—правовое раскрепощение женщины и установление
ее политического равноправия, ликвидация крепостнических отноше¬
ний в семье, высвобождение брака из-под власти коммерческого
расчета.—Строительство социализма в СССР и реализация фактиче¬
ского равенства полов в народном хозяйстве, в общественно-политиче¬
ской жизни и в быту.—Женский труд в социалистической промышлен¬
ности СССР.—Квалификационная структура женского труда и ее ос¬
новные сдвиги.—Роль женщины в социалистическом сельском хозяй¬
стве.—Величайшая роль колхозов в деле фактического освобождения
женщины-крестьянки,—Рост трудовой женской интеллигенции.—
Участие женщины в политической жизни страны.—Выдвижение жен¬
щин-героинь труда.— Женщина в стахановском движении.—Борьба
Советского государства за освобождение женщины от тягот домашнего
хозяйства и его достижения в этой области.—Заботы Советского
государства о материнстве и младенчестве.—Отражение завоеваний
СССР в области раскрепощения женщины и укрепления семьи в новой
Конституции СССР.—Пережитки капитализма в области брака и
16*
243
Стр,
семейных отношений.—Борьба партии и правительства с идеологией
закабаления женщины, с буржуазно-эксплоататорскими традициями
в отношениях полов и «левацкими» уродствами в этой области.—
Окончательная победа социализма в СССР и ее влияние па положе¬
ние семьи.—Рост рождаемости и уменьшение смертности в Совет¬
ском Союзе.—Упрочение семьи как союза, основанного па взаим¬
ной склонности мужчины и женщины, сотрудничестве по воспи¬
танию детей и совместной борьбе за укрепление социализма.—Социа¬
листическая моногамия и ее характерные черты.—Закон 27 июня
1936 г. и его роль в укреплении советской социалистической
семьи.—Задача укрепления семьи прд социализме.—Антиленинский
характер теорий об отмирании семьи при социализме.—Семья при
коммунизме.—Величайшая роль вождя народов товарища Сталина
в завоевании зажиточной и культурной жизни для трудящихся СССР
и в укреплении советской семьи 179—236
Библиографический указатель 237
РедакторМ. Иовчук. Технич. редактор Е ^Раецкая. Корректор В. Сергеев.
Сд. в наб. 29/ХП—36 г. Подп. к печ. 23/Ш—37 г. Формат 60X92L/Ie.
Печ. л. 151/с Число зн. 43776 в п. л. Огиз № 1842. Зак. № 1. Уполн.
Главлита Б-12960. Тираж 10000. Цена 3 р. 25 к. Переплет № 7 1 р. 25 к.
16-я типография треста «Полиграфкнига», Москва, Трехпрудпый пор., 9.
ЗАМЕЧЕННЫЕ ОПЕЧАТКИ
Страница
Строка
Напечатано
Следует читать
22
9 си.
навязываемого
«навязываемого»
35
10 св.
«друзьям»
«друзьями»
40
сноска
относится
к стр. 41
102
12 св.
Jmmer
Immer
1Н
21 он.
в контроль
и контроль
148
20 сн.
им
ими
241
1 св.
Ausrwahl
Auswahl
241
2 сн.
rimmortalite
rimmortalitö
С. Я. Вольфсон. Семья и брак в их историческом развитии