Бог Иисус. Происхождение и состав Евангелий - Немоевский А.

Предисловие. Эволюционная мораль и эволюционная теология

IV. Слова учеников, приписываемые учителю

XXII. Почему ученики поспешили в Эммаус?

XXVII. Гипотеза о возникновении Евангелий

XXVIII. Евангелие хлеба и Евангелие вина

Автор: Немоевский А.

Теги: психология теология эволюция государственное издательство иисус евангелие гипотезы и тезисы

Год: 1920

Похожие

Иисус глазами очевидцев

Иисус Христос в документах истории

Жил ли Иисус Христос

Иисус из Назарета. Том 1

Текст

Андрей Немоевский
БОГ ИИСУС
ПРОИСХОЖДЕНИЕ и СОСТАВ ЕВАНГЕЛИЙ
Перевод с польского, пересмотренный по немецкому изданию
Л. Я. Круковской, под редакцией и с примечаниями Даниила
Святского, с предисловием
НИКОЛАЯ МОРОЗОВА
(С 64 рисунками в тексте)
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
ПЕТЕРБУРГ 1920

ЧЕТВЕРТАЯ
ГОСУДАРСТВЕННАЯ ТИПОГРАФИЯ
Фонтанка, 57.

СОДЕРЖАНИЕ.
Стр.
Предисловие. Эволюционная мораль и эволюционная
теология 1
Часть I Аналитическая.
I. Психология новых поколений 1
II. Психология евангельского предания 13
III. Евангельские противоречия 22
IV. Слова учеников, приписываемые учителю 31
V. Дальнейшие источники слов Господа 33
VI. Отче наш 36
VII. Свидетельства небес 40
VIII. Чудесный целитель 49
IX. Свидетельства земли 55
X. Свидетельства учеников 69
XI. Свидетельства науки 75
XII. Имена 90
XIII. Родословные Иисуса 101
XIV. Иоанн Креститель 108
Часть II Синтетическая.
XV. Борьба с дьяволом 119
XVI. Царство небесное 123
XVII. Царица небесная 139
XVIII. Божественные близнецы 144
XIX. Астральная система Луки 151
XX. Иисус-Месяц 171
XXI. Евангельская плясунья 180
XXII. Почему ученики поспешили в Эммаус? 185
XXIII. Иисус - Солнце (Астральная система Матфея) 206
XXIV. Тридцать сребренников Иуды 218
XXV. Астральная Via dolorosa 222
XXVI. Анагайон (Следы астральной системы у Марка) 232
XXVII. Гипотеза о возникновении Евангелий 236
XXVIII. Евангелие хлеба и Евангелие вина 239
XXIX. Рыбаки 242
XXX. Петух Петра 251
XXXI. Теория рудиментарных понятий 259
XXXII. Тезисы и гипотезы. Столп Моисея 269
Указатель 281

Предисловие.
Эволюционная мораль и эволюционная
теология«
Одна из величайших потребностей современной
русской жизни—это очищение религиозного чувства
народных масс от исказивших его предразсудков и
суеверий, вызванных трехсотлетним застоем идеоло-
гии православной церкви, подавленной ее подчине-
нием самодержавию.
Когда современного умственно развитого человека
спрашивают: верит ли он в Бога, то ему приходится
отвечать:
О каком боге вы говорите? Если о библейском
боге, в виде старика лет, примерно, восьмидесяти с
седой длинной бородой и в полотняной до пят ру-
башке, ходившем вместе с Лотом осматривать Содом
и Гоморру, и теперь сидящем на преетоле, на верху
стеклянного колпака над нашей атмосферой, то, ко-
нечно, нет. Но если вы под этим словом подразуме-
ваете единую и основную, —по учению современной
науки — сущность всех творческих сил вселенной,
включая в их число и спящие стихийные силы и про-
бужденные к сознательному творчеству силы органи-
ческой жизни, каковы наша воля, чувство, разум, и
такие же воля, чувство и разум безконечности Созна-
ем

II
тельных существ во вселенной от века и до века ее
жизни, то как же я могу отвергать эту единую и
всюду разлитую творческую сущность вселенной, не
отвергая этим самым всего, что я вижу, слышу, чув-
ствую и сознаю, в том числе и самого себя и окру-
жающих меня людей и даже вас, читатель?
Все факторы жизни в природе, —учит нас совре-
менная физика и рациональная психология, — есть
только различные проявления одной и той же. вечно
изменяющей отдельные миры и предметы, безконеч-
ной в пространстве и вечной во времени вселенской
энергии, искрами которой являемся и мы сами, каж-
дое наше сознающее себя „я". Психологические соз-
нательно-действующие силы органического мира по-
стоянно переходят в дремлющие силы стихийной при-
роды и обратно, по закону эквивалентности, так что
общий коллектив их и отношение между бодрствую-
щей и спящей частью их, вечно остаются неизменными,
как неизменен Бог, по учению идейной теологии. По-
скольку наше сознание есть одна из форм света,
теплоты, электричества, химического сродства вошед-
ших в нас из стихийного мира, постолько же и они
сами, по тому же закону эквивалентной обратимости,
есть только видоизмененные формы нашего созна-
ния—разума, чувства и воли—и такого же сознания
безконечности существ вселенной, перешедшие в
окружающий и продолжающий их стихийный мир.
Учение о единстве сил вселенной есть в то же
время и учение о нашем собственном единстве со
вселенной, учение о том, что наша психика и наше
сознание не отделены от остальной природы непро-
ницаемой перегородкой, что они связаны со всей
вселенной, как волны океана с остальной массой его
воды, как порывы ветра с нашей атмосферой, как
наши мысли с нашим мозгом. С этой точки зрения
вся вселенная полна различных форм творческого
сознания, и силы стихийной природы отличаются от

Ill
наших Сорганизовавшихся психических сил только
своей одеждой, а не сущностью.
Таково научное представление о едином, вечном,
вездесущем и все наполняющем творческом начале
вселенной, т. е., выражаясь теологическим языком, о
Боге-Отце, вечном творце и обновителе „неба и земли,
всего видимого и невидимого", воплотившемся не
только в одном Иисусе, сыне прекрасной еврейской
девушке—Марии, но и во всяком другом живом су-
ществе и говорящем с нами не только через вдохно-
венных древне-еврейских пророков, но и через каж-
дого другого гения общечеловеческой мысли. Таким
постепенно вырабатывает понятие о „Боге" и в основ-
ных своих чертах уже выработало понятие о творче-
ском начале во вселенной современное естествозна-
ние со времени установления в середине XIX века
закона сохранения энергии в природе и единства, как
физических, так и психических ее сил. Такова науч-
ная „теология".
С этой точки зрения естественное религиозное
чувство есть не что иное как безкорыстная, льющаяся
из глубины души любовь ко всему сущему в мире.
Всякий ученый исследователь, будет ли это астроном,
с восторгом смотрящий на звездное небо и стараю-
щийся проникнуть в его бездонную глубину, или зо-
олог, наблюдающий жизнь отдельной инфузории, или
какой-либо другой ученый, поэт или мыслитель —
есть пророк непосредственно беседующий со своим
Богом, т. е. с творческим началом—всей вселенной.
Такое нормальное религиозное чувство, т.-е. любовь
к правде и знанию, влечет путешественника в неве-
данные страны, несмотря на трудности и опасности
лути, и заставляет математика целые ночи проводить
за вычислениями не отсчитывая своих рабочих часов
и не мечтая о праздничном отдыхе. Оно внушает поэту
его вдохновенные строфы и заставляет друга челове-
чества жертвовать своей жизнью за общее благо. И
это же самое чувство побуждает человека изгонять

IV
из своего сознания и из сознания окружающих его
людей всякую ложь, т.-е. неправильное представление
об истине, так как и самое слово „истина", по перво-
начальному своему происхождению, значит: „то, что
есть".
Значит, такие книги, как „Миф о Христе" Артура
Древса или „Бог Иисус" Андрея Немоевского есть
ни „безбожные", а, наоборот, высоко религиозные
книги, а когда в 1919 г. революционное правитель-
ство в России свидетельствовало в монастырях мощи
и выставляло на показ верующим эти почерневшие
сухие, как палки, и во многих случаях полуистлевшие
трупы, говоря народным массам словами древней
Библии: „вот, твои боги, Израиль", — оно делало не
„глумление над чувствами верующих", а высоко ре-
лигиозное дело. И, наоборот, те, которые в продолже-
ние веков прикрывали эти мумии затканными жем-
чугом одеждами, выставляя их невеждам как нетлен-
ных и чудотворных, совершали кощунство над своим
Богом-Отцом, как творческим началом всей вселен-
ной, и над Богом-Сыном, как его воплощением в че-
ловечестве, и над Святым Духом, как вдохновением,
всепознающей мысли, глаголющей через гениальных
мыслителей и тружеников науки всех веков и всех
народов.
Да! Мы должны, наконец, откровенно сознаться,,
что наша бывшая правительственная религия, под ру-
ководством иерархии своих сановников-монахов укра-
шенных орденами, обратилась мало-по-малу в сплош-
ное кощунство над „верой". Этой истины нельзя
прикрыть никакой духовной цензурой.
Когда в 1919 г. я выражал свое сочувствие осви-
детельствованию мощей, некоторые возражали мне:
ваше вечное, единое творческое начало, проявляю-
щееся во всех явлениях жизни вселенной, недоступно
для понимания современных народных масс. То ре-
лигиозное чувство, которое побуждает, как вы гово-
рите, друга человечества трудиться безкорыстно для:

V
всех, недоступно простому рабочему, желающему за
все получить немедленно материальное личное возна-
граждение. Оставьте же этим простым людям бога
их простых отцов, чтоб не превратить их в существ,
только издевающихся над всем высоким и прекрас-
ным и не признающих ничего умного в мире, кроме
того, что удовлетворяет их физиологическим потреб-
ностям.
Но это возражение не отвечает на основное тре-
бование современной реальной жизни. Не может
честный и высоко развитый человек предлагать своим
собратьям по человечеству для их обихода двух бо-
гов:—одного, университетского, для себя и для дру-
гих ученых и другого, балаганного, для неучей. Ведь
это даже невозможно и практически. Между уче-
ными и неучами всегда есть целая иерархия полуучек,
через которых все, что говорится на верхах челове-
ческой интеллигенции, неизбежно проникает рано или
поздно в низы и, при двойственности учения о Боге
для этих двух категорий, вызовет в низах именно то,
чего всего более нужно опасаться верхам—обвине-
ния в шарлатанстве и заведомом обмане тех, кого
малые способности или суровые условия окружаю-
щей действительности остановили на первых ступе-
нях бесконечно высокой лестницы познания.
А ведь евангельский бог, которого проповедуют
теперь народным массам, и есть именно такой бог,
которого можно назвать только балаганным, а ни-
как не университетским. Разве он не ходит по во-
дам, как на водяных лыжах? Разве он не превра-
щает воду в вино на свадьбах, как фокусники?
Разве, подобно современным гипнотизерам, не вос-
крешает он своих умерших знакомых, когда просто
мог бы не допустить их до смерти? Разве не изго-
няет он из кишечных каналов людей, страдающих
расстройством пищеварения, „нечистых духов" (или
по современному: „газов") с воплями выскакивающих
из них один за другим?

VI
Приличны ли такие „чудеса" для творца всей
вселенной, в которой каждый древесный листок с
его тонкими жилками, дыхальцами и клеточками, по-
вторяющийся по тому же образцу во всех других
листьях того же вида растений из поколения в по-
коление, есть несравненно большее чудо, чем все
вышеописанные в Евангелиях?
На это один мой благочестивый знакомый не-
сколько лет тому назад ответил уже мне: „Но что
же оставалось Богу делать, если все естественные
чудеса, на которые вы указываете в природе, со-
всем не действовали на людей, а действовали только
те которые вы называете балаганными?"
Что мне оставалось ответить на такое возраже-
ние? Только одно: какое же презрение должен был
чувствовать этот бог к тем из своих неудачных тво-
рений, перед которыми, для доказательства своего
существования, он должен был являться в качестве
фокусника и предварителя последующего знамени-
того чудотворца графа Калиостро, странствовавшего
в конце XVIII века по всей Европе, везде угадывая
мысли, вызывая духов с того света, исцеляя без ле-
карств больных, даже воскрешая и умерших, и на-
чавшего, наконец, творить такие чудеса, что римский
папа, испугавшись за судьбу существовавших перед
ним чудес Иисуса, заточил его в крепость Св. Ангела,
где граф и умер?
Наши теологи должны обратить серьезное вни-
мание на свое критическое положение. Евангельскими
чудесами теперь никого не удивишь и не заставишь
веровать, тем более, что они давно не повторяются,
и над ними начинают смеяться. Та первобытная наука,
какая излагается в Евангелиях и Библии, совершенно
непригодна в век пароходов, паровозов, электриче-
ского освещения и электро-магнитных двигателей^
телеграфов, телефонов, грамофонов и других совре-
менных машин и физических приборов, из которых

VII
каждый представляет несравненно большее чудо, чем
все сделанные Иисусом.
Научные теории Библии о происхождении мира,
ее астрономические, географические, космологиче-
ские системы и представления, даже ее зоологиче-
ская классификация всех животных, разделяющая их
на таких, которых можно есть и которых есть нельзя,
все это слишком расходится с современной наукой,
преподаваемой уже в школах I ступени.
Теперь все это, даже для ребенка, не божествен-
ные откровения, а только неудачные попытки наив-
ных полудикарей составить себе хоть какое-нибудь
представление об окружающем их мире. Разве можно
выходить в свой путь морального обновления человече-
ства с таким богатством и становиться в этих нищен-
ских лохмотьях в школе рядом с современной высоко
развитой наукой, утверждая, что „и то и другое
верно"?
Теологи должны откровенно сознаться, что в
евангельских поучениях многое хромает даже и в
моральном смысле. Разве первый же тезис знамени-
той Нагорной проповеди „блаженны нищие духом"
(т. е. попросту невежды и глупые) не есть возвели-
чение того, с чем должно бороться? Разве выраже-
ние: „если имеешь две рубашки, отдай одну неиму-
щему", не есть уравнение всех людей по самому
низкому уровню жизни, которое привело бы к тому,
что в следующем же поколении все стали бы хо-
дить совсем без рубашек? Ведь рубашки не падают
с неба, одному много, а другому ни одной. Они до-
бываются только двумя способами: или собственным
упорным трудом (все равно, непосредственно, или
на обмен) или путем воровства и грабежа. В послед-
нем случае вор или грабитель, если раскаются, пред-
почтут отдать свою вторую рубашку тому, у кого
ее взял, а не по евангельской заповеди—неимущему,
иначе он не раскаялся бы, —и снова пойдет воровать
и грабить. Если же человек сам сделал себе вторую

VIII
рубашку или выменял на другой продукт своего
труда, то это значит, что она для чего-то ему нужна,
хотя бы для того, чтобы ходить в чистоте и иметь
возможность выстирать первую, не оставаясь го-
лым. И раньше, чем отдать ее встречному попрошайке
в лохмотьях, ему целесообразнее уговорить его бро-
сить попрошайство и сделать себе тоже две и даже
три рубашки. Значит, истинная мораль должна бы тут
формулироваться совсем иначе: помогай своему
ближнему найти работу и, если увидишь человека
без рубашки, дай ему возможность сделать себе
две и три.
Это, конечно, тоже не абсолютная мораль, а мо-
раль индивидуалистического периода развития лич-
ности, характеризующегося не любовью человека
к труду а стремлением сократить до минимума его
время. Когда человек поднимается на высшую пси-
хическую ступень и ему будет хотеться с утра до
ночи работать на своих ближних от полноты своей
души, то и мораль будет другая: „не давай своему
ближнему трудиться для других слишком много, —
удержи его руку и отвлеки его, чтобы не переутом-
лялся!" Но такая заповедь в настоящее время при-
ложима только к труженникам мысли, а не к области
физического труда.
Образованные теологи должны, наконец, понять,
что моральные теории, подобно научным, должны
быть не воздушными замками, построенными из
облаков их собственной разыгравшейся фантазии,
а в основе каждой теории или гипотезы должны
лежать реальные факторы современной жизни, и их
моральные требования от людей должны изменяться
и совершенствоваться по мере изменения и совер-
шенствования человеческой психики.
Как нельзя правительственным декретом отменить
закон тяготения, так нельзя одним приказанием, вроде
знаменитого евангельского „люби ближнего своего
как самого себя", заставить деревенского спекулянта

IX
сделаться другом человечества и даже сбавить хоть
10% с затребованной им за кусок хлеба непомерной
цены. Правда, что к этой заповеди теологи приба-
вляют и очень действительный корректив: „если ты
не будешь чувствовать любви к ближнему и дока-
зывать это чувство на деле, то после смерти попа-
дешь в ад, где огонь не угасает, и вопль, и скре-
жет зубов не умолкают".
Но разве такая любовь и добродетель из-под
палки есть на самом деле любовь и добродетель?
Разве это то, что горит в сердцах высоко развитых
современных друзей человечества? Разве это не про-
сто лицемерная любовь из страха наказания?
Что же мы видим? Любовь, как и ненависть,
как душевная чистота или душевное коварство, не
возникают по приказанию, а развиваются эволю-
ционно, по мере развития человеческой души, в
прямой зависимости от физиологического осложне-
ния функций человеческого мозга, т. е. совершен-
ства его микроскопической структуры. Выражение
„люби ближнего, как самого себя", не есть какое-
либо новое открытие в области морали, способное
воздействовать на дальнейший ход человеческой
общественной жизни, подобно открытию пароход-
ства, или воздухоплавания, или, наконец, Америки,
а только своеобразное формулирование человеческой
душой, недавно вышедшей из эгоистического мла-
денчества, чувства, возникшего в ней самой. Это не
заповедь, не приказание, а просто вырвавшийся из
души непроизвольный крик: я чувствую новое чув-
ство, я чувствую, что я люблю!
И на этот крик отзовутся таким же восторжен-
ным криком только души, стоящие на том же самом,
уже достаточно высоком уровне нервно-мозгового, а
с ним и психического развития, — а те, которые не
достигли этого уровня, воспримут такой крик только
как странную для них фразу и, если захотят придать
ей какой-нибудь посильный для них смысл, то поду-

X
мают прежде всего, что тут какое-то ловкое плутов-
ство с целью их надуть, или какая-то непонятная
психическая болезнь, которая, конечно, скоро прой-
дет и тогда человек втрое сдерет с окружающих за
все, что потерял во время нее.
И действительно, такого рода трагические недо-
разумения уже не раз бывали между толпою и друзьями
человечества, недостаточно вдумавшимися в действи-
тельность, чтобы понять, что душа дикаря или полу-
дикаря стоит не на таком же фундаменте, как их
собственная душа, что она смотрит на окружающий
мир не через широко открытое окно, а через узкую
щель в стене.
Современный профессиональный проповедник мо-
рали должен учесть все это и понять, что одними
заповедями, вроде евангельской, тут ничего не поде-
лаешь, что любовь к ближнему, как и влюблен-
ность, расцветает, как цветок, только тогда, когда
в душе человека наступает весна и в ней делается
тепло. А это бывает не сразу и не у всякого в той
же мере.
В первый период своей жизни человек всегда есть
олицетворение первобытного эгоизма, не отличающего
добра от зла. Ребенок сначала все хватает и кладет
себе в рот, чтобы с'есть, а потом, когда увидит, что
не каждый раз в состоянии это сделать, он держит
крепко пальчиками всякую попавшуюся ему вещь до
тех пор, пока, обратив внимание на что-нибудь дру-
гое, не забудет ее и не выронит. Потом он начинает,
по чисто животному способу, любить того, кто его
кормит и носит, но он его любит также эгоистично,
как и крестьянин свою корову, пока она дает ему
молоко. Потом подрастающий и эволюционирующий
во всех отношениях ребенок начинает понимать, что
отец и мать не только его кормят, но и любят, т. е.
бескорыстно трудятся для него, и как отзвук на эту
любовь, появляется и в нем такое же возвратное чув-
ство и его любовь, возникшая как отзвук одного

XI
камертона на звук другого, настроенного с ним в
унисон, впервые становится бескорыстной. Но она и
тут еще не распространяется на чужих. Перед чу-
жими большинство детей в раннем возрасте чувствуют
инстинктивный страх, а потому и инстиктивную вра-
ждебность. Эта враждебность рано, или поздно, исче-
зает в пробуждающейся к большему сознанию юности,
но часто только по отношению к своей собственной
среде и национальности, сохраняясь по отношению к
другим малознакомым народам и иногда становится
неискоренимой по отношению к тому или другому
из них. Это, понятно, всегда бывает делом внуше-
ния окружавшей человека в детстве низко развитой
среды, но даже и без этого любовь к ближнему при
недостаточном или одностороннем образовании, оста-
навливается, не доходя в своей эволюции до космо-
политизма, как своей наивысшей стадии. Дружеские
чувства у современного развитого человека рас-
пространяются только на немногих отдельных лиц, с
которыми есть общие, не противоречащие друг другу
дела и интересы, а до остальных незнакомых людей
большинству еще нет никакого дела.
Для того, чтобы достигнуть высшей, космополи-
тической ступени душевного развития, на которой
человеку хочется крикнуть: „я люблю весь мир", ему
необходимо прежде всего расширить щель, через ко-
торую он смотрит на этот мир, узнать его целиком
и почувствовать, что каждая живая душа в нем есть
только отражение его собственной души, есть его
собственное „я", заключенное в другом человеческом
мозгу, построенном однородно с его собственным
мозгом и потому потенциально способном изобра-
жать и ощущать в себе все, что изображается и ощу-
щается в его собственном мозгу, хотя бы это и было
в одних случаях более тускло, а в других более ярко,
по мере способностей человека.
Отсюда ясно одно: высоко развитое чувство любви
к ближнему, как к самому себе, способно пылать на

XII
деле только в душе людей высоко-развитых в ум-
ственном отношении; в душе тех, кто уже увидел,
хотя бы издали, но ясно, вершины современного
научного познания мира в том их виде, полном див-
ной красоты, в котором они есть в действительности,
а не в уродливых изображениях средневековых теологи-
ческих невежд. Не видавший их человек, конечно, тоже
иногда способен к бескорыстным самопожертвованиям,
но никак не во имя идей и чувств, ему еще недоступ-
ных, а только из личной дружбы к их провозвестни-
кам, только под гипнозом соприкасающихся с ним
высоко развитых душ и только до тех пор пока они
на него непосредственно влияют. Он тоже способен
совершить геройские подвиги в толпе, например, на
поле сражения, но часто трудно бывает решить, из
любви ли к своим ближним, идущим вместе с ним,
он это сделал, или из ненависти к другим своим
ближним, стоящим на противоположной стороне поля.
Идеи, под флагом которых он это сделал, тут ни
причем: это то же, что надписи на знамени для бес-
грамотного.
Значит, для действительного развития моральных
чувств, в котором специализировалась лучшая часть
духовенства культурных стран, необходимо не только
кричать с церковных кафедр всем и каждому „лю-
бите своего ближнего!", а делать и нечто большее.
Поняв, что умственно неразвитый человек органи-
чески не способен к такому чувству, надо, очистив
свою деятельность от всякого мусора, вроде нетлен-
ных мощей, чудотворных икон и всякой демоноло-
гии, суеверия и мистики, обратить свои храмы в то,
чем они и были первоначально: в храмы науки, очаги
всеобщего внешкольного образования, с кафедры ко-
торых звучали бы слова, расширяющие умственный
горизонт, а вместе с ним и души слушающих, чтобы
они вместили, наконец, в себе всю вселенную.
Я знаю, что трудно это сделать. Нужен Геркулес,
чтобы очистить Авгиевы конюшни современной тео-

XIII
логии, но это необходимо сделать самому же духо-
венству, если оно не хочет окончательно быть вы-
брошенным за борт жизни могучим порывом совре-
менной свободной науки.
В настоящее время в учении о возникновении
христианства намечаются два течения.
Первое, наиболее выдающимися представителями
которого являются проф. древней философии Артур
Древе в Германии и Андрей Немоевский в Польше,
исходит из того положения, что никакого человека
по имени Иисус и по прозвищу Христос, распятого
за свою проповедь любви к ближнему в Иерусалиме
или в каком-нибудь другом городе на земном шаре,
никогда не было. Евангелия с этой точки зрения—
просто волшебные сказки, сборники астральных и
других мифов, анекдотов и изречений, возникших
в разные времена и только приписанных одной во-
ображаемой личности, названной Иисусом. Как убе-
дительно развивается упомянутыми авторами эта идея,
читатель увидит из их сочинений, первым из кото-
рых в русском переводе появляется книга Немоев-
ского „Бог Иисус". Прежде ее нельзя было напеча-
тать из-за духовной цензуры.
Это течение мысли базируется на том априорном
предположении, что библейские книги действительно
принадлежат глубокой древности и что настолько же
древни, если не более, индусские и вавилонские ска-
зания и египетские храмы, гигантские развалины
которых сохранились до настоящего времени. В та-
ком случае неизбежно выходит, что евангельское
учение, Апокалипсис и Послания апостолов только
бледно и несовершенно резюмируют то, что несра-
вненно полнее и нередко лучше было написано за
тысячу лет до них. Ни в каком новом учителе Иисусе
в первые века нашей эры не было нужды. Он не
сказал ровно ничего нового, да кроме того о суще-

XIV
ствовании такого лица нет никаких достоверных
указаний в первые два-три века нашей эры в не-
христианских книгах, хотя там и упоминается о хри-
стианах в греческом смысле это слова, которое зна-
чит „посвященные41.
В христианских же серьезных, а не сказочных,
как Евангелия, книгах, начинающихся с пятого века,
об Иисусе говорится уже, как о прошлом учителе,
людьми никогда его лично не видавшими, но ожи-
давшими его мистического прихода судить живых и
мертвых. Иисус, с точки зрения Древса и Немоев-
ского, есть такой же бог, как египетский Озирис или
греческий Зевс, т. е. существо обитавшее только в
человеческих головах, а не во внешнем мире.
Другая точка зрения намечена пока лишь в лег-
ком абрисе. В моей книге „Откровение в грозе и
буре" и в вышедшей перед самой войной моей вто-
рой книге „Пророки", я старался показать, что Апо-
калипсис не есть подражание библейским пророкам
Иезекиилу, Даниилу, Исайи, Иеремии и Захарии, а они
сами подражают ему, развивая его основные идеи, и
что все наши теологические книги, собранные в Биб-
лии так называемых Ветхого и Нового Заветов, при-
надлежат одновременному творчеству средних веков,
начиная от четвертого и кончая приблизительно вось-
мым веком. В основе этой идеи лежат везде астро-
номические вычисления времени описанных в Библии
и в Апокалипсисе под различными аллегориями соче-
таний семи древних планет в различных созвездиях
зодиакального пояса неба.
С этой точки зрения, которую я детально разовью
в подготовляемой мною к печати книге „Христос",
личность Иисуса, как человека, распятого за свое
новое учение, действительно существовала, но только
не в первом, а в четвертом веке нашей эры, и время
его распятия определяется астрономически на ночь
с четверга на пятницу 21 марта 368 года перед на-
чалом лунного затмения, которое и привело в эту ночь

XV
к преждевременному снятию его в беспамятном со-
стоянии с креста и к последующему „ воскресению
из мертвых", после чего он скрылся куда-то без следа.
Возникновение мессианского христианства является
и с этой точки зрения тоже не личным делом Иисуса,
хотя он и не был простым плотником, а молодым
ученым из очень влиятельной аристократической
семьи. Оно и тут является только эволюцией иуда-
изма, именно — другой его вариации — арианства,
т. е. монотеизма, тожественного с евангельским фари-
сейством. Главную же роль в этой эволюции играли
тогдашние сейсмические явления, кометы, затме-
ния, и пышное развитие астрологии, магии, психо-
терапевтической медицины и каббалы в начале сред-
них веков. Жизнь и учение Иисуса, его распятие за
отвержение прежних верований, небесное знамение
и, повидимому, землетрясение во время его казни,
снятие с креста раньше смерти и его последующее
появление живым перед толпами народа, видевшего
его „смерть" на кресте и затем его исчезновение
без следа, все это является здесь только эпизодами,
вызвавшими всеобщее ожидание его скорого возвра-
щения и придавшими христианству и иудаизму, раз-
вивавшимся одновременно с ним в средние века, как
две ветви, от того же корня, их последующий апо-
калиптический (мессианский) характер.
Которое из этих двух течений современной науч-
ной мысли, возникших неизбежно рядом друг с дру-
гом, при научной разработке эволюции современных
религиозных представлений в Европе окажется пра-
вильным, это покажет будущее. Несомненно лишь
одно, что течение, представителями которого являются
теперь Древе и Немоевский, требует меньшей ломки
установившейся в средние века исторической хроно-
логии, чем то, которое разрабатываю я и которое не
оставляет в этой хронологии камня на камне и отно-
сит даже всю классическую литературу почти цели-
ком в область апокрифов эпохи возрождения.

XVI
Однако, всякий раз, когда какое-либо алгебраиче-
ское уравнение дает два возможные решения, не-
обходимо исследовать каждое из них в отдельности
и только затем сделать уже выбор между ними по
совокупности обстоятельств, вызвавших исследование
данного предмета, и по самой его сущности.
Вот почему и я, стоящий на другой точке зрения,
усердно рекомендую читателям ознакомиться с кни-
гой Немоевского. То течение, которое ставит Библию
в основу христианства, как произведение более глу-
бокой древности, прекрасно разработано им, а что ка-
сается остальных отделов его книги, содержащих кри-
тику Евангелий и астральное об'яснение многих сцен
из жизни Иисуса, то они являются вечным его вкла-
дом в этот отдел человеческого знания.
Николай Морозов,
Январь 1920 года.
Борок.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
Аналитическая.
ГЛАВА I.
Психология новых поколений.
В течение последних четырех веков нашей эры Иисус
пережил в умах человеческих совершенно новый период своей
более чем тысячелетней истории. Появившись на горизонте
XVI столетия, окруженный мистической славой богочеловека,
он затем понемногу потерял в первой половине прошлого
XIX века все признаки божества и превратился в чистого
человека, для того, чтобы во второй половине XIX века по-
степенно утратить все признаки человеческой природы и в
начале XX века стать снова исключительно божеством. Эти
изменения его образа вполне соответствуют прогрессивному
развитию умов, в которых он жил. Они сначала лишили его
божественности, оставляя ему человеческую природу. Затем
они возвратили ему божественность, лишив человеческой
природы. Иисус, как богочеловек, вырос из религии; Иисус,
как человек, родился в проснувшемся сознании, а Иисус,
как бог, вырос из критического исследования исторических
документов.
Нельзя установить в точности, когда человеческое созна-
ние проявило больший прометеазм, — тогда ли, когда оно
лишало Иисуса божественной славы, или же тогда, когда
восстановляло ее. В первом случае ему пришлось возвы-
ситься до величайшего героизма в деле защиты прав здра-
вого смысла против многовековых притязаний богословской
иерархии и невежественной толпы, черни, одичавшей под
властью этой иерархии. Во втором же случае, надо было
подняться на вершины свободного духа исследования источ-
ников и бесчисленного множества древних памятников для
W2—1

2
того, чтобы бороться с упомянутым мнимым здравым смы-
слом, помраченным могучими внушениями исторической древ-
ности.
Иисус, какъ человек, явился творением великой Рефор-
мации или, лучше сказать, великой эпохи Возрождения или
гуманизма, вырвавшего библию из рук богословов и пытав-
шегося читать ее самостоятельно; гуманизм еще не сознавал,
что он обладает слишком ничтожными знаниями для того,
чтобы понять все написанное в библии, и что для неподго-
товленных умов древние тексты часто становятся только зер-
калом, отражающим духовный образ самого читателя. И такой
читатель еще очень далек от того, чтобы увидеть в этих
древнейших текстах духовный образ их авторов.
Прежде чем представить себе психологию поколения
XX века, восстановившего божественность Иисуса, рассмо-
трим психологию поколений XVI века, когда эта божествен-
ность была у него отнята.
Точно так же, как великий поляк (Коперник) открывает
всему человечеству эпоху гуманизма своим новым взглядом
на астрономическое строение вселенной, так и в области
библии эту эпоху открывает — по крайней мере для нас —
великая полька. Уже не раз Польша выступала в первых
рядах там, где дело шло о смелом, решительном завоевании
новых областей мысли. Когда же требовалось лишь утвер-
диться в этих областях, руководить ими и сделать их народ-
ным достоянием, Польша тащилась в хвосте культурного
движения. И в Польше времен Сигизмунда, появилась эта
характерная фигура восьмидесятилетней краковской матроны
Мальхиоровой из Залясовских-Вайгель, которая, по словам
Луки Гурницкого, была приведена в 1539 году ко двору
епископа Гамрата, где затеяла свой знаменитый диспут со
священниками. Этот диспут дает нам яркую картину метода
тогдашнего рационализма и того пути, по которому он раз-
вивался.
Когда ее спросили, согласно символу веры, верит ли она
в бога всемогущего, творца неба и земли, она ответила
очень смело:
— „Верую в бога, который сотворил все видимое и не-
видимое и которого мы не можем охватить человеческим
разумом, и благодеяниями его осыпаны все мы и все суще-
ствующее во вселенной". Она распространялась об этом
довольно долго, но братия перешла к дальнейшим вопросам:
»А веруешь ли ты в сына его единого, Иисуса Христа,
господа нашего, зачатого от духа святого и родившегося от
девы Марин, распятого, умершего и погребенного и воскрес-
шего в третий день?* Она ответила на это: „Не было у

3
господа бога ни жены, ни сына, и не нужно ему этого. Ибо
сыновья нужны только смертным, а господь бог вечен и не
может умереть, так как и не родился. Он считает нас своими
сыновьями, и его сынами являются все стремящиеся к нему
по предначертанным им путям".
Здесь братья воскликнули: „Ты богохульствуешь, не-
счастная! Опомнись! Ведь были пророчества о том, что
господь пошлет в мир сына своего, который будет распят
за грехи наши и своим смирением примирит нас—грешных
еще от прародителя Адама—с отцом*.
Кроме того, с ней много беседовали ученые. Но чем
больше с ней говорили, тем упорнее она отстаивала свое
убеждение, что бог не может родиться и стать человеком.
Тогда ее объявили богохульницей и отвели в местный маги-
страт, а через несколько дней сожгли, причем она встретила
смерть „без малейшего волнения".
В приведенных словах заключается все мировоззрение
Эрнеста Ренана, которого на триста лет опередила муже-
ственная польская женщина. Я выделяю именно этого писа-
теля потому, что он был наиболее талантлив и сильнее
других повлиял на умы. Он высказал то же самое, что и
она, только с большей эрудицией. Быть может, Ренан и не
подозревал, что от ее костра исходит свет, при котором еще
через три столетия написана „Жизнь Иисуса", где широко
развит и удачно доказывается тезис о человеческой природе
Иисуса.
Но это не был постулат наука, в современном значении
этого слова. Это был только постулат благороднейшего ра-
ционализма. Ренан был его последним классическим аполо-
гетом. Он создавал Иисуса по образу и подобию своих
идеалов, но не умел еще пересоздать его на основании
критически исследованных исторических документов. Эти
документы были и для него зеркалом, в котором он видел
только отражение своего собственного духовного облика.
Его прекрасно составленная „Жизнь Иисуса" была соб-
ственно каким-то пятым евангелием, написанным для утон-
ченных скептиков XIX столетия.
Это—продолжение легенды, но модернизированной и при-
способленной к понятиям современных умов. Это литератур-
ное произведение не имеет уже ничего общего с методами
современной науки.
Для устранения одного физического неправдоподобия
Ренан нагромоздил сотни неправдоподобий исторических.
Он основывался на евангелии Иоанна, которое считается
источником наименее признанным даже богословами католи-
1*

4
ческой церкви *). Он ввел нас в дом плотника Иосифа в
маленьком городке Назарете, совершенно не существовавшем
в то время. Чтобы найти хоть тень доказательства, он,
следуя слепо за Нейгебауером, старался отыскать название
упомянутого Назарета в Талмуде, где его совершенно нет, и
вместе со своим учителем—гебраистом прибавил букву „н"
к слову „зериэ" лишь бы получить какой то „Назериэ". От
него совершенно ускользнуло, что многие изречения учени-
ков в Посланиях, довольно бесцеремонным образом припи-
саны в Евангелиях Иисусу. Для того только, чтобы не ума-
лить значения текста, на котором он построил всю свою
теорию, Ренан объяснял мнимые чудеса Иисуса мистифика-
циями его последователей.
Чудесное и нечудесное он, весьма разумно, на первый
взгляд, взвешивал на весах физики, не зная, что религиоз-
ная тенденция часто вкладывает чудо в совершенно обыден-
ные и вполне согласные с физикой явления. Он считал чу-
дом рождение Спасителя от девы в действительно существо-
вавшем иудейском городке Вифлееме, между тем как
он же находил вполне естественным рождение того же Спа-
сителя от замужней женщины в галилейском городке Наза-
рете, совершенно тогда еще не существовавшем и от которого
вовсе не произошло прозвище „Назареянин". Он не верил в
воскресение Иисуса, но, веря в мнимый факт исчезновения
его тела, построил теорию веры миллионов людей на болез-
ненной фантазии Марии Магдалины, закрывая глаза на рас-
сказы о ежегодных воскресениях Таммуза, Адониса, Аттиса,
Озириса **). Он нагромождал гипотезы на гипотезах—для того,
чтобы добиться хотя бы подобия естественности какого-ни-
будь мнимого факта. Блуждая вокруг Генисаретского озера,
как автор „Потопа" около Ясной горы ***), Ренан создавал
из преданий роман, из мифологии—историю. Руководствуясь
поэтическим рационализмом он читал многосложную древнюю
хартию земли Палестинской так, как современный драгоман в
высоком стиле, но, ловко уклоняясь от ответа на вопросы, с ме-
ланхолической усмешкой показывает на построенных всего
несколько сот лет тому назад домах, след руки Иисуса, объяс-
няя это явление необыкновенною мягкостью только что до-
*) Сравн. о четвертом евангелии мнение современной исторической
науки в соч. С. А Жебелева „Евангелия канонические и апокрифические".
Пгр. 1919. Изд. „Огни". Прим. ред.
**) Об этом см. брошюру М, Брикнера „Страдающий бог в религиях
древнего мчра*. Спб. 1909, изд. под ред. Н. М. Никольского, а также
статью Н. Румянцева в „Ежемесячном Журнале": „Смерть и воскресение
богов* (1916 г. № 3). Прим. ред.
***) Генр. Сенкевич. Прим. перев.

5
бытого из земли камня, твердеющего лишь на воздухе *).
Достоверность или недостоверность мнимых событий он
измерял правдоподобием. А мир требовал от него именно
этого правдоподобия и был ему за него бесконечно благода-
рен. Культурное человечество, переживая последнюю стадию
гумманизма, не могло отнестись к евангелиям только как
к свиткам каких-то старых лоскутков бумаги. Новейший
деизм и новейший идеализм после трехвекового труда и
титанической борьбы самым классическим образом проявил
себя в выводах Реъана. Отняв у Иисуса божественность, он
хотел окружить его блестящим ореолом „человека" в луч-
шем смысле этого слова. Вынося в продолжение трехсот лет
подчас тяжелые преследования за провозглашаемые идеи,
прокладывавшие путь новому миру, человек хотел почтить
того, кто погиб за свою идею. Это настроение выражено в
почти вдохновенном обращении в конце двадцать пятой
главы „Жизни Иисуса":—„Да будет вечная слава тебе, бла-
городный наставник!"
„Твое дело окончено и твоя божественность установлен*
Отныне недосягаемый для нападок бренного мира, нашедший
божественный покой, ты взираешь на великие последствия
твоего дела. Ценою нескольких часов страданий, не коснув-
шихся даже твоей великой души, ты купил полное бессмер-
тие. В течение тысячелетий мир будет обновляем твоим
именем. Обличитель наших пороков, ты будешь знаменем,
из-за которого произойдут самые пламенные битвы. Имя
твое в тысячу раз более могущественное и более любимое
после твоей смерти, чем во дни твоего пребывания на земле,
будет для человечества краеугольным камнем, исторгнуть
который было бы равносильно потрясению основ вселенной".
Но появились поколения прометеев, ринулись на эти
устои мира, разрушив их до основания и заложили вместо
них новый фундамент. Переоценили все: человека, мир, бога.
XIX столетие стало веком величайшего умственного перево-
рота, продолжающегося и теперь. Можно даже допустить,
что это только начало указанного переворота. Гуманизм
уступил место натурализму. Естествознание, представляв-
шееся до сих пор одной из наук—стало собственно един-
ственной наукой, и все другие—должны в настоящее время
заимствовать у него свои исходные положения.
Мы, поколения, выросшие и воспитанные в духовной
атмосфере второй половины этого необыкновенного столе-
*) Здесь автор имеет в виду проводника-переводчика на Востоке—„дра-
гомана1*, объясняющего туристам „чудесное" появление следа руки Иисуса.
Прим. ред.

6
тия, шли главным образом по направлению указанному нату-
ралистами.
Эволюционная теория завладела не только нашими умами,
но и нашими сердцами. Наш разум построил из незамет-
ных частичек необ'ятную вселенную, а сердце наше с лю-
бовью погрузилось в эту вселенную как в родственную«
стихию. Животное не представляется нам теперь каким то
скотом, а стало в наших глазах существом одного с нами
родословного древа. Растения и цветы кажутся нам только
дальними родственниками. И даже так называемая мертвая
природа ожила: пройдет еще несколько лет или несколько
десятков лет, и мы сами, распавшиеся на элементы, сольемся
с нею. Ни один атом нашего существа не исчезнет. Наш
удел —вечность. Мы вышли из бессмертия и уйдем в бес-
смертие. Все человеческое стало естественным, а все, чта
естественно —стало человеческим. Мы победили смерть. Су-
ществуют только изменения. Страх перед прежним небы-
тием исчез навсегда, как только самое небытие рассеялось,
на подобие тумана. Оно не существует. Мы существовали да
рождения и будем жить и после так называемой смерти.
Исчезла пропасть, вырытая между человеком и природой.
Блудный сын вернулся под кров своих родителей.
Вся загадка бытия, общественного строя и законов, пра-
вящих миром, была перенесена из под сводов схоластики и.
теологии в лабораторию естествоиспытателей; мыслящее че-
ловечество вместо хотя бы и кроткого отца узрело в небе-
сах управляющие явлениями неумолимые законы, под властью
которых оно, однако, могло, путем постепенного развития,,
подняться от самых низких форм животного мира на самые
высокие ступени человеческой мысли и цивилизации, пред-
видя еще значительно высшие этапы совершенствования и
мечтая о типе сверхчеловека. Одним словом—когда философ-
ский сервитут перестал тяготеть к эпизодическому в истории
человечества или даже мимолетному в истории междупланет-
ных пространств—явлению Иисуса, —тогда только можно было
поднять вопрос о действительно научном, в новейшем смысле,
трактовании этого явления. Ученый, изучающий историю
этого явления, не должен в настоящее время останавливаться
над вопросами—существует ли бог, сотворен ли мир, бес-
смертна ли душа человека и свободна ли его воля, существует
ли загробная жизнь и мог ли Спаситель родиться от девы.
Он только об'ективно изучает собранные в религиозные си-
стемы воззрения человечества на все это в эпоху историче-
ской жизни. Дело не в том, чтобы примирить эти воззрения
с результатами современной науки, а в раскрытии хода раз-
вития человеческих представлений вообще. Изучая про-

7
шедшее, ученый не ищет правоподобия, а истины, хотя бы
она была, повидимому, совершенно неправдоподобна. Он ищет
не фактов для теории, а теорию для фактов. Спор Гамрата
и Вайгель, то-есть веры со здравым смыслом—разрешен. Ра-
ционалистически мы не можем теперь обсуждать эту тему,
так как мы нашли, что этот, на первый взгляд здравый смысл,
подвергался многовековым влияниям.
В настоящее время мы должны положить на костер нашу
прежнюю психику и наш дальтонизм, благодаря которым ви-
дели то, что хотелось видеть, и не замечали того, что дей-
ствительно существовало. В настоящее время мы должны
побороть себя, а не Гамратов. С ними легко справиться. И
вот на склоне XVIII столетия во время великой революции в
великой Франции явился исследователь, направивший своим
сочинением „Origine de tous les cultes" этот вопрос на дру-
гой путь. Этот ученый—Шарль Франсуа Дюпюи. Он опро-
вергает последний догмат, оказывавший еще влияние на уче-
ных, интересовавшихся Иисусом: „не будет у тебя других
богов, кроме меня". Он включает историю христианства в
сравнительную историю культов. Он едва ли не первый до-
казал научно, что вся история Иисуса представляет собою
астрономический миф. До него прокладывал ему путь своими
исследованиями опять-таки выдающийся поляк. Это Павел
Эрнест Яблоньский (1693—1757), автор капитального труда
„Pantheon Aegyptiorum, seu de diis eorum commentarius%
изданного в 1750—1752 годах во Франкфурте, и автор целого
ряда иных рассуждений. Дюпюи часто ссылается на его ис-
следования, не только разрушая ложные представления о
древнем мире и его богах, но и извлекая из под пыли веков
светлые образы богов и классифицируя их.
Только позже поднялась целая волна египтологов, асси-
риологов, исследователей Индии, археологов, лингвистов,
фольклористов, антропологов и исследователей сравнительной
мифологии, раскопавших целые области, собравших целые
музеи памятников, изучивших древние памятники, написанные
разнороднейшим письмом и, главным образом, открывших
среди современного человечества сохранившиеся и в нас на-
слоения первобытной цивилизации, которые они и могли
методически сравнивать с открытой ими древней культурой.
Скоро и в области религии и в великом царстве богов
совершилось то же, что в области естествознания. Рухнул
догмат непоколебимости и неизменности рода, называемого
богами. Все они родственны друг другу и все развиваются
от нисших к высшим формам. Из священного камня или
священного растения развивается священное животное, за-
тем оно принимает формы человекоподобные. Таким обра-

8
зом, например, из египетских сфинксов или вавилонских
керубов они принимают позже вполне человеческий образ,
утончаясь вплоть до перехода в абстракцию. Временами они
возносятся на небеса, становятся звездой, созвездием и, спу-
скаясь на землю, сохраняют ореолы или другие астральные
признаки. Среди них открыли не только борьбу за суще-
ствование, естественный подбор, приспособляемость к окру-
жающей среде, переход одного вида в другой, но изучили
также их эмбриологию, их атавизм, их первоначальные
органы и прямо бесчисленное количество переходных форм,
образующих длинную цепь развития. Здесь находит приме-
нение даже закон биогенетический. Всякий вновь рождаю-
щийся бог является кратким повторением своего рода. Так
как боги жили в человеческих умах, а эти умы старались
изобразить их при помощи речи
или же рисунка, то материал для
исследования вырос
до огромных раз-
меров. Насколько
трудно было найти
в природе связую-
щие звенья между
отдельными видами,
настолько здесь най-
дется для исследо-
вателя этих звеньев
без числа.
Почитаемый в
Египте овен полу-
чает спустя некото-
рое время туловище
человека, сохранив голову барана. Позже он получает и
голову человека и принимает совершенно образ человека,
сохраняя сбоку ягненка, как свой символ.
Коза и лягушка также принимают человеческий образ,
сохранив головы животных.
Священный жук (skarabeus) сохранил свой образ и только
превращается в крылатое солнце. Но обезьяна (павиан)
и ибис принимают образ человеческий. Павиан и ибис
являются видоизменениями бога Тота, следовательно этот
бог развивался по крайней мере по двум линиям, —пе-
рейдя, наконец, в абстракцию. Он соответствует грече-
скому Гермесу или христианскому Гавриилу, так как, по-
добно им, был посланником богов и благовествовал рожде-
ние избранников божиих. Рогатый бык, почитаемый как
божество, переносится на небо в виде священного созвездия,
Рис. 1. Вавилонские херубы с телом быка и
головой человека (Riehm. „Handv. d. bibl.
Alterth.-).

9
затем снова спускается на землю, но на его голове уже
сияет диск солнца, поддерживаемый вместо звериных рогов
рогами луны. Иногда на одном и том же изображении бо-
жества сохраняются следы целых трех эпох развития.
Возьмем бэга луны Хонса, с туловищем человека, головой
ястреба, а над нею солнечный диск, заключенный снизу
в серп луны. Этот пластический символ имеет огромное
значение для науки, разрешая почти наглядным образом
вопрос о „рогах" (керан) Моисея, о которых до сих пор
кипит спор между учеными, так как рога были символом
божественности.
По словам легенды, любимая дочь Рамзеса II Бинт-Анта
(дочь богини Анат) спасла его, младенцем, из Нила. На
представляющем ее барельефе мы видим над головой сол-
нечный диск, заключенный между рогами. Таким образом
евреи изображали Моисея с символами египетских богов или
равных богам правителей, только египетских, а не вави-
Рие. 2—5. Изображения Иисуса в виде агнца у христиан (Мальвер.
»Наука и религия").
лонских. У последних изображаются действительно две или
даже три пары рогов, но без солнечного диска, тогда
как, по преданию, Моисей выходец земли египетской, а
не вавилонской. Микель Анджело, создавая своего знаме-
нитого Моисея с рогами, может быть, руководствовался
греческими памятниками древности, изображающими иногда
Зевса с роговидными выпуклостями на лбу, или же он
просто взял образцом рогатого Юпитера-Аммона.
Изменения происходили иногда наоборот, то-есть божество
сохраняло туловище животного, а приобретало человеческую
голову. Всем известно изображение огромного Гизехского
сфинкса в Египте, в образе льва с человеческой головой.
Вавилонские дворцы охраняли так называемые Керубы
(Херувимы) или крылатые быки с человеческими головами
(рис. 1), позже принимающие образ крылатых людей, вполне
сходных с христианскими ангелами. Сохранился также в
древнехристианских катакомбах очень знаменательный сфинкс
Агнца Иисуса (рис. 2—5) ясно свидетельствующий, что н
Иисус подчинялся общим законам развития (рис. 6—7).

10
В Талмуде (Шабат, 119 в.) есть следующий отрывок:
„Отчего Моисея звали божественным мужем? Рабби Абин
говорит: нижняя половина его тела была человеческая,
верхняя же была богоподобная". Как себе представить это?
В таких случаях памятники в виде рисунков имеют очень
важное значение, дополняя и выясняя символические пред-
ставления письмен, часто являющихся загадочными для
современных умов. В области религии звездная богиня, уже
целые тысячелетия принявшая человеческий образ—все же
будет еще называться „морской звездой". Божество, которое
также за тысячи лет стало бесплотным духом, все еще будет
встречаться в образе голубицы, а к Богочеловеку, имеющему
очень подробное описание своей земной жизни, благоче-
стивые люди будут обращаться со словами: „Агнец Божий,
искупитель грехов мира—помилуй нас!"
Древнейшее поклонение кам-
ням свидетельствует, какими пу-
тями шла рели-
гиозная мысль.
Камням покла-
нялись какупав-
шим с неба ме-
теоритам, или
кремням, из
которых при
ударе сыпались
искры, то-есть
огонь, так. обр.
сам богпоявлял-
ся из них. Позд-
нее возникло
обобщение, по-
читали разные камни, особенно у евреев процветал культ кам-
ней в виде „Домов Божиих" (Бет-Эль). Еврейские перво-
священники носили на груди двенадцать драгоценных камней
с вырезанными на них названиями двенадцати колен. До на-
стоящего времени в Каабе, Мекке мусульмане поклоняются
метеоритам. До настоящего времени можно также видеть в
иерусалимской мечети Омара за золотой оградой священный
камень серого цвета, составляющий вершину горы и подобный
вероятно точно также стоял в святая святых еврейского
храма, куда имел право входа только первосвященник и
то один раз в году. И до сих пор считается канони-
ческим отрывок из первого послания Петра, называющего
Христа „камнем живым, богом избранным и драгоценным"
(И, 4). До сих пор хлеб и вино заменяют тело и кровь гос-
Рис. 6—7. Изображения Иисуса с агнцем. {Мальвер.
«Наука и религия*).

11
подню. И до настоящего времени церкви всего мира напол-
нены символическими изображениями животных *), на коло-
кольнях же помещается петух—древний бог бдительности,
стерегущий старые традиции **).
Если я упомянул Моисея, наделенного астральными сим-
волическими знаками египетских богов и равных богам пра-
вителей, и являющегося также звеном длинной цепи видо-
изменений, то важно при этом удобном случае, коснуться
одного из больших звеньев религий древнего востока—пере-
носного ковчега завета у евреев. Если мы примем во вни-
мание древность и могущество египетского государства по
сравнению с кочующим племенем, то исчезнут всякие сомне-
ния относительно первоначального появления ковчега завета
там или на лоне еврейства, т. к. в коллекции Трояновского
имеется египетское изображение неренесения священной
барки, очень похожей на ковчег завета.
Атавизм богов или возвращение к типу предков является
также фактом и очень знаменательным. Кажется, человече-
ское воображение вовсе не было в подобных случаях при-
хотливым. Когда Зевс превращается в золотой дождь для
того, чтобы оплодотворить Данаю—мы видим в этом возвра-
щение его к форме звездной. Когда же он, кроме того, при-
нимает образ лебедя для того, чтобы оплодотворить Леду—
мы замечаем здесь возвращение к образу священной птицы.
Когда же, наконец, скульптор дает ему в руки громовые
стрелы—мы также видим здесь следы того, чем этот бог был
раньше. Это элементы, из которых в течение длинного пе-
риода времени Юпитер развивался прежде, чем принять пре-
красный образ Зевса с Отриской горы.
Так эмбриология показывает нам у человеческого заро-
дыша щели для жабр или хвост, а затем сравнительная ана-
томия находит исчезающие следы звериных зубов в деснах
ребенка, иногда встречаются обезьяноподобные ноги, необык-
новенная волосатость всего тела и т. п.
Было бы, однако, ошибочным предполагать, говорит Гуго
Винклер, —что так далеко подвинувшиеся в культуре народы
вроде египтян или вавилонян, действительно поклонялись
человекоподобным животным или небесным телам. Наоборот,
боги уже представляли собой абстрактное понятие, но на них
еще оставались следы их происхождения. Святой Дух для
христиан только идея, а не голубица, точно также Христос
есть только идея, а не агнец. Было бы ошибкой, считать эти
*) Здесь разумеются животные, рисуемые около евангелистов—лев, бык,
орел и ангел. Примеч. редак.
**) У католиков. Примеч. перев.

12
символы случайной аналогией или литературными оборотами
богослужебных книг. Это первоначальные формы, при помощи
которых мы можем начертить линию развития представлений.
Методы современной науки, примененные к изучению
Иисуса, дадут совершенно неожиданные результаты. Ока-
жется, что на нем еще раз понесет поражение евхемеризм,
старающийся видеть в богах только совершеннейших людей.
Подобной ошибки в настоящее время не делает уже никто
даже по отношению к Зевсу, Афине-Палладе, Диане, Марсу,
Юноне, Мардуку, Таммузу, Иахве, Аллаху, но еще совер-
шают ее по отношению к Иисусу.
Безусловно достоверный факт его божественности *) опро-
вергнет мнимый факт его человеческой природы, которая
останется только в качестве идеи человеческой природы.
Правильно, говорит Пфлейдерер, что нужно отличать Христа
религии от Христа истории **). На первый взгляд, кажется
невозможным доказать, что кто-то не существовал, как че-
ловек, хотя наука не раз оказывалась в подобном положе-
нии. Слишком много накопилось доказательств, что он су-
ществовал раньше в качестве бога как индивидуально, так
и среди рода богов, из которого вышел для того, чтобы та-
кое предположение можно было принять лишь как „гипотезу*.
Научные определения здесь совершенно устраняются: если
ни на чем неоснованной гипотезой долгое время считали ег©
божественность, то теперь окажется ни на чем, кроме много-
векового внушения, не основанной гипотезой—его человече-
ская природа. И точно так же, как в период, когда всю при-
роду называли „животным миром" и человеку отводили со-
вершенно исключительное место во всей вселенной, — ду-
ховно он, много теряя, ничего не выигрывал от этого.
И только тогда, действительно, блеснул его гений, когда
он об'единился с природой и стал уважать ее—точно также
и Иисус только тогда может снискать величие, когда так
долго унижаемые на его счет чужие боги возвратятся на
свои пьедесталы и встанут рядом с ним, в блеске солнца.
Психология новых поколений, доросшая до беспристрастного
изучения его видоизменений прежде всего должна ориенти-
роваться в психологии прежних поколений, которые не были
еще способны критически исследовать источники и не при-
знавали видоизменений органических пород, а тем более
видоизменений божеств!
*) В идеологическом, конечно, смысле. Примеч. редак.
**) Сравн. также мнение Велльгаузена о четвертом евангелии: ,Это—
иредание не о земном Иисусе, это—вера в живого небесного Иисуса". С. А
Жебелев, »Евангелия канонич. и апокрифич.*, стр. 56.
Примеч. редак.

13
Первым делом науки, с которой следует начинать всякую
работу—должно быть определение отношения психики иссле-
дователя к предмету изучения. Только тогда можно надле-
жащим образом оценить отношение к этому предмету пси-
хики прежних поколений. Когда закончено это главное дело,
свободно можно приступить к другому. Разобравшись в
нашей собственной психологии эволюционистов, разберемся
в психологии евангельского предания. Пусть сын науки
вникает, как мыслил сын легенды.
ГЛАВА II.
Приходогия евангельского предания.
Когда богомолец коснется ногой святой земли палестин-
ской—он испытывает сильнейшее волнение. Ему кажется,
что „он вернулся к своей молодости" *). Перед ним откры-
вается поле, где пастухи получили от ангелов первую весть
о рождении Спасителя мира и тогда в душе его звучат
рождественские песни, которые он слышал и распевал в
детстве. Он отправляется в Виелеем, входит в пещеру
рождества и вспоминает при этом сочельник во времена
давно ушедшей молодости, когда он выжидал появления на
небе первой звездочки. Раздавался звонок, начиналась беготня,
елка, множество свечей? ясли, огромная звезда из картона,
оклеенного золотой бумагой Он проходит в Иеру-
салиме по Крестному пути; перед взором его воскресают
богослужения в страстную седьмицу и в душе звучат тро-
гательные звуки хора молящихся: „Ты, страдавший за нас*,
неесущиеся в полумраке храма при желтоватом свете вос-
ковой свечи, в большом подсвечнуке у изголовья лежащего
распятия, к которому поочередно склоняются для целования
рук и ног распятого фантастические тени крестьян. Он под-
нимается на священную Оливковую гору, останавливается
на том месте, откуда, воскреснув из мертвых, Христос воз-
несся на небо; легкий ветерок, дующий с моря, доносит к
нему звуки пасхального „аллилуиа". Он плывет по синим
водам Генисаретского озера и ему кажется, что он видит
вдали на водном пространстве светлый образ того, кто оста-
навливал бури и знамением которого он сам быстро осе-
няет себя, повторяя: „слово стало плотью " как в то время,
когда гром грохотал над его родительским домом, а бешеная
■) Из Мицкевича. Прим. перев.

14
буря пригибала верхушки деревьев к кустам крыжовника.
Усевшись, наконец, на вершине горы Фавор, среди торже-
ственной тишины, он любуется безоблачным небесным сво-
дом, забывая о тревогах своей жизни до этого момента,
когда он как бы и сам „преображается" и слышит откуда
то из бесконечной дали, голос, говорящий серьезно с про-
поведнической кафедры его приходского храма: „Господи!
хорошо нам здесь, сделаем три сени: одну для тебя, одну—
для Моисея и одну—для Илии*.
У него никогда не было в руках библии. Он не изучал
ее несколько веков, подобно суровому англичанину или
мистическому немцу. Христианство было для него скорее
поэзией и легендой, скорее душевным настроением и при-
вычкой, нежели историей и религией, реальным фактом и
догматом. Он воздвигал над Виелеемскими яслями крест
Голгофы и не замечал ошибки в летосчислении. Все события
из священной истории Нсвого Завета укладывались для
него в одной плоскости, для него все собственно происхо-
дило в одну единицу времени, он жил каким-то нескончае-
мый настоящим. Всеведение божие сливалось для него в
одно с всепознаванием пророчеств через малых и простых,
скромных и униженных. Свет сиял всегда среди мрака, и
мрак никогда не поглощал его. Размышляя об этом, он
удивлялся, что евреи не слушали таких точных, таких
ясных и предостерегающих предзнаменований. Он глубоко
чувствовал и был вполне убежден, что, живя в те времена,
и он, подобно праведному Симеону, ожидал бы, с уверенной
улыбкой, пришествия Утешения израильского и в ту минуту,
когда свершилось бы предсказанное пророками, воскликнул
бы, как и тот: „Ныне отпущаеши раба твоего, владыко"!
Он, подобно Анне Пророчице, тотчас узнал бы Новоро-
жденного, хотя бы по ореолу, который художники поме-
щают над годовой Младенца. Он тотчас отправился бы с
тремя волхвами за звездой к Виелеемским яслям для покло-
нения Младенцу. Ведь даже такой ученый, как проф. Визе-
лер из Гетингена, нашел в китайских таблицах, что за че-
тыре года до нашей эры сияла большая звезда и препода-
ватель катихизиса упомянул на одном уроке, что „истори-
ческий довод" существования Иисуса есть даже у язычника
Тацита. И верующий странник думает, что, живя во времена
Иоанна Крестителя, и он восклицал бы вместе с ним с бе-
регов Иордана: „приготовьте путь господу".
Вся его психология сложилась так, что предсказанные в
исторической перспективе события он представлял себе
какой-то мистерией, созданной на небесах по неисповеди-
мым предопределеням бога и затем разыгранной на земле

15
заранее предназначенными актерами. Делом же зрителей
было тотчас восприять священное содержание этой мистерии
и затем ежегодно переживать ее в Рождество Хр., на Пасхе
в день св. Троицы и Вознесения. Праведные люди, сми-
ренно покоряющиеся божиему внушению, сразу поняли, что
нужно делать. Люди злые и ослепленные, имея глаза, —не
видели и имея уши—не слышали. Наивность такого взгляда
на историю свойственна не только детским умам, но и мно-
гочисленным поколениям даже людей просвещенных, но
воспитанных на патриархальной поэтической легенде.
С этим взглядом мы встречаемся задолго до евангель-
ских событий, в эпоху Ветхого Завета, на заре мира, в
хаосе, вплоть до самых слов творца —„да будет!" Люди этой
категории, очутившись в XIX столетии, взглянули на теорию
эволюции, происхождение видов не как на научные наблю-
дения, но как на попытку рассеять их легенду, как неосуще-
ствимую призрачную попытку разрушить их привычки, по-
прать их священнейшие чувства....
Их легенду?!?
Только тогда они увидели, что и в самом деле были по-
гружены в христианство, как в прекрасную легенду; что с
наслаждением сами создавали и распространяли новые ле-
генды, что, кроме народного творчества, появилось еще твор-
чество художественное, что поэты и художники почти при
всяком удобном случае подсовывали им творения, представ-
лявшие новые формы этой легенды. Они увидели, что она под-
верглась законам модернизации, по мере изменения понятий,
обычаев и костюмов, что они собственно и не знают, на каком
языке была написана Благая Весть (Евангелие) и существуют
ли какие-нибудь рукописи, достаточно проверенные, кото-
рыми пользовались печатники со времен Гутенберга.
И вдруг наступил переворот. Никогда! Все это не может
быть легендой. Это есть и должно быть исторической прав-
дой. Быть может, это жило в виде легенды во мне, в тебе,
в нем, но не там, не в исторических источниках, не в исто-
рических документах, не в архивах всего мира. Там истина,
только нужно до нее достигнуть. Психология этих людей
пришла к поворотному пункту. Они перестают трактовать
христианскую мистерию, как поэтическую легенду и хотят
заменить ее историей. Уже самое слозо „наука" внушает
нравственное доверие. „Наука" не может быть в противо-
речии со всем тем, что было так очевидно, так „естественно".
Да, они, во всеоружии науки, двинутся против скептиков и
одержат победу!
Однако, обнаружилось, что не вся „ наука * может ока-
заться на их стороне и что значительная часть ее даже

16
может встать за отступников. Тогда они тотчас же разде-
лили исследование на истинную науку и на „прикриваю-
щееся именем науки". Но что такое наука? Что такое эти
ученые?
Ученые—прежде всего люди, а наука—дело рук человече-
ских. Учеными одинаково были астрологи, предсказывающие
различные будущие политические события, как и астрономы,
которые, на основании вычислений, предсказывают только
явления астрономические. „Наукой" была также и алхимия, стре-
мившаяся превратить неблагородные металлы в благородные,
так же, как и химия, поколебавшая в настоящее время по-
стоянство элементов. Тога академика одинаково прикрывала
основательного знатока еврейской литературы Франца Де-
лича, усматривающего в троекратном повторении у Исайи
„свят, свят, свят господь бог Саваоф!"—пророческое пред-
чувствие еврейскими монотеистами Святой Троицы, —как и
его знаменитого сына Фридриха, считающего еврейское „Со-
творение Мира", еврейский „Потоп" и еврейский „Шабаш",
происходящим из Вавилонии *). Одна и та же академическая
тога прикрывает тех геологов, которые, исходя из полного
или частичного потопа, образовали слово diluvium, так и
геолога Эдуарда Зюсса нашедшего в изуродованной еврей-
ской передаче вавилонской версии, прекрасное описание не
„потопа", а циклона**).
Общее давление христианской легенды влияло одинаково
на науку и ученых, как и на людей веры и предания. Влия-
ние истории было так сильно, что в этом случае возникло
совершенно специальное отношение между гипотезой, фак-
том и теорией. В то время, как в других науках, один факт
мог поколебать всю теорию и уничтожить ее, в „библистике"
целые ряды фактов не были в состоянии даже пошатнуть
теорию, построенную исключительно на гипотезах. Для спа-
сения Вифлеемской звезды „останавливающейся над яслями"—
заглядывали, как сказано выше, даже в китайские источ-
*) Сочинение Фридриха Делича .Библия и Вавилон", считается клас-
сическим исследованием по вопросу о взаимоотношении библейских мифов
с вавилонскими. На русском языке выдержало несколько изданий (А. Су-
ворина и „Вестника Знания"). Прим. ред.
**) Гипотезу Зюсса о потопе, как местном, а не всеобщем наводнении,
возникшим вследствие сейсмических и метеорологических причин, в соот-
ветствии с вавилонским сказанием, можно найти в сочин. Неймайера „Исто-
рия земли", в изд. „Общ. Польза". См. также ст. И. Румянцева „Вавилон-
ская книга Бытия" („Ежемесячн. Журнал" 1915 г., № 9—10).
Прим. ред.

17
иики, а свастика на митрах VIII века—ничего не говорила *).
Принцип авторитета, низвергнутый в других областях, здесь
продолжал попрежнему восседать на своем престоле, хотя
было ясно, что можно, подобно иезуиту Зумоффену, отлично
изучить финикийские пещеры и собрать веские свидетель-
ства кремневого века и все же не отказаться от веры в
„божественное откровение" в пользу прогресса. Подобно
иезуиту Куглеру можно отлично об'яснить лунный кален-
дарь Вавилонии, но этим самым вовсе еще не становиться в
противоречие с силлабусами **).
Мы переживаем переходное время, когда никто соб-
ственно не может сказать, что вполне искоренил из себя
богослова и остался только ученым. Ни одно научное поло-
жение не может не считаться с давностью. Речь идет не
только о каком-нибудь польском ученом обществе, предста-
вители которого еще недавно оффициально и в орденах
присутствовали на венчании чудотворного образа богома-
тери, ибо даже в конце января 1909 года во французской
академии произошло следующее: математик Пуанкаре,
избранный в число „бессмертных", сказал в своей торже-
ственной речи, что „всякое человеческое знание—относи-
тельно, а настоящей истины мы не знаем". На это, привет-
ствовавший его член академии историк Масон, ответил, что
„высшая истина заключается в святой вере и наука должна
признать себя ниже религии". Разве, в таком случае, при
формальном взгляде на вещи, наш воображаемый палестин-
ский странник, духовное дитя легенды, не имеет права также
ссылаться на науку и ученых? Ссылка на авторитеты, однако,
очень рискованна. Впрочем, большинство ученых ведает
очень узкой областью своей специальности и вне ее предста-
вляет собой только обыкновенную широкую публику. И не
только ученый натуралист не компетентен, напр., в асси-
риологии, но и тот же ассириолог может быть прекрасным
знатоком языка и не быть историософом. Он может даже
быть оффициально признан таковым и, не смотря на это,
с точки зрения способности рассуждать логически, не быть
выше обыкновенной публики. Есть книги, даже целые
области науки, читатели которых, по крайней мере, в пер-
*) О свастике, т. е. крестообразно расположенных двух деревянных
брусьях для добывания огня у древних, откуда произошло учение о рож-
дестве бога Агни, см. подробно у А. Малъвера „Наука и религия", Спб.
1907 г., изд. „Вестника Знания", а также в статье Д. Святского „Рожде-
ние бога Агни" („Ежемесячн. Журнал", 1915 г., К? 12). Прим. ред.
**) Силлабусы—перечень преданных проклятию римским папою положе-
ний, несовместимых с учением римско-католической церкви.
Прим* ред.
682—2

18
вое время, всегда будут только из широкой публики. Ведь
это присяжные астрономы боролись с Галилеем, ревностные
натуралисты не хотели признать Дарвина, присяжные асси-
риологи составляют оппозицию Деличу, Циммерну и Винк-
леру! Будет полезно помнить всегда, что старое всегда под-
держивается разными научными авторитетами, часто так го-
рячо ратующими против чего-нибудь появляющегося в науке
только потому, что это ново и к этому еще не успели при-
выкнуть.
Есть темы, которые достаточно продумать. Но есть и
другие, которые нужно пережить. Историю Иисуса челове-
чество переживает вместе со своими учеными в течение не-
скольких тысяч лет. Автор это знает и поэтому понимает,
что и эти страницы его читатели отчасти должны будут
переживать с ним...
А тема, действительно, исключительная. Она требует на-
стоящей вивисекции над самим собою. Ведь христианство не
какая-нибудь греческая трагедия, умершая несколько сто-
летий тому назад и которую можно изучать с полным спо-
койствием и объективностью. Оно живет вокруг нас и
отчасти в нас, нам знаком и нам передается его трепет,
мы невольно всеми фибрами вдыхаем его атмосферу.
Ведь наши отцы, братья, сыновья — это духовные дети
легенды...
Но благодаря тому, что христианство живет и мы сами
еще дышем его атмосферой, мы можем во многих случаях,
очень удачно судить о прошедшем на основании настоя-
щего. Ученые долгое время старались постигнуть так ска-
зать физиологию древнего христианства. Но этого им теперь
мало. И вот д-р К. Н. Е. де-Ионг задал себе вопрос, нельзя
ли изучить его биологию?
И он занялся изучением древних мистерий с точки зре-
ния религиозно-исторической, этнологической и психологиче-
ской. Следовательно и исторические чувства должны быть
исследованы научно.
А разве это было бы возможно, если бы они для совре-
менного человека были так же мертвы, как мертвы понятия
о греческой трагедии?
Основы христианства, согласно господствующему взгляду,
покоются на яркой личности Иисуса не только как бога, но
и как человека. Разве в таком случае—оно рухнет, когда
исчезнет человекоподобие Иисуса?
На этот любопытный вопрос ответил умерший осенью
1908 года профессор берлинского университета Отто Пфлей-
дерер, и притом даже на конгрессе теологов. Это происхо-
дило в Амстердаме в сентябре 1903 г.

19
„Если, —сказал он, —Иисус исчезнет как человек, то разве
из за этого должно пасть христианство? Нисколько. Ибо
еслибы христианство могло возникнуть без Иисуса-чело-
века, то оно могло бы и существовать без него". Этот
взгляд гениально прост и гениально справедлив. Христиан-
ство может или, вернее, должно существовать до тех пор,
пока будут существовать фактически его основы.
Такая постановка вопроса очень важна для науки. Наука
должна искать существенных основ данного явления, а не
довольствоваться кажущимися или воображаемыми. Этих
основ старательно доискиваются с давних пор.
Источников христианства искали как на вершинах грече-
ской философии, так и в глубинах пролетарского движения.
Однако, большею частью на исследователей оказывали влия-
ние два момента: момент столь пластического изображения
жизни Иисуса и момент окруженной ореолом древне хри-
стианской общины.
Полагали, что с идеей христианства выступил отдельный
человек, а осуществлением ее занялись непосредственные
последователи его.
Приняв это как почти непоколебимую основу, старались
очертить дальнейший ход развития. Говорю, что эта основа
была „почти" непоколебима, так как вся уступка, которой
добивались, состояла в допущении, что голая истина скрыта
за покровом многочисленных мифов. В лабиринте этих мифов,
однако, блуждали до IV века, когда наступила эпоха вне-
запно появившихся „ересей". Появившиеся, кажется, еще в
1-м веке докеты, затем во втором веке—гностики, монта-
нисты, алогиане, сабелиане, офиты и в третьем веке—мани-
хеяне, наряду с ересями IV столетия—вроде ариан, аполли-
-наристов и т. д., производят странное впечатление. Как же
велико было число их, если Епифаний в своем сочинении
„Панарион" называет и критикует целых 60 сект!
Получается впечатление, как будто число отпавших пре-
вышало число правоверных, так что последние просто пред-
ставляются шестьдесят первою сектою!
Вопрос подвинулся далеко вперед, когда стали разда-
ваться голоса, что христианство не есть дело какого-нибудь
одного человека, а что оно возникло в результате группи-
ровки известных идей в человеческих умах.
Но и такая постановка вопроса не может удовлетворить.
Если принять во внимание многочисленность древних куль-
тов и их поразительное сходство с культом христианским
или со всей его идеологией, то скорее можно допустить,
что не ереси выросли из христианства, а христианство
образовалось из разных ересей.
2*

20
Полагаю, что метод исследования должен в этом случае
подвергнуться радикальному изменению.
Христианская церковь возникла, собственно говоря, иа
различных элементов христианства в момент своей легали-
зации, т. е. в 313 году, благодаря миланскому эдикту. Все,,
что происходило с этого момента, было явно, легально
и оффициально. И, наоборот, все что было до того, стало
конспиративным, легендарным, тайным. Церковь не суще-
ствовала, а были только церкви; не было христианства^
а только различные христианские течения, не было вполне
единого направления с многочисленными, отклоняющимися
от него, ересями направления, но было множество парал-
лельных независимых направлений.
Люди вдруг, точно несколько десятков лет тому назад
в Италии или Галиции—поднимались прямо чуть не из под
виселицы на вершины высочайших общественных положений.
Вместо скамьи пыток, они восседают на епископских пре-
столах. Они берут власть в свои руки.
В пылу борющихся принципов, только тем удалось за-
хватить и удержать в своих руках власть, кто заранее в пе-
риод конспиративного существования, умел наилучшим обра-
зом создать вокруг пресвитерского амвона послушную общину
и, следовательно, организованную сильную партию. Эта „пра-
вящая партия" становится „правительством" и всякий, не-
идущий слепо за нею—признается „антиправительственным".
А так как мы имеем дело с церковной формацией, то его
называют „еретиком", „отступником". Идеология „правящей
партии" побеждает все идеологии всех других партий, доби-
вающихся прежней самостоятельности. Недавние револю-
ционеры быстро превращаются в легалистов, легитимистов^
консерваторов и, главным образом, — гегемонистов.
С этой минуты все быстро движется вперед. Когда на
медалях времен Константина Великого изобразили его с язы-
ческой богиней Победы (Нике) и языческим крестом, как
знаменем римских легионов, с ясною надписью: этим зна-
ком „победишь", великий отец церкви Евсевий сфабриковал
легенду, что Константину явилось на небе христианское зна-
мение Голгофы и соответствующая надпись: „сим победиши".
Св. Иероним скорбит о хаотическом состоянии Священ-
ного Писания, жалуется на то, что переписчики согласовали
между собой тексты и то, что находили у одного еванге-
листа—переносили к другому.
Таким образом, это был не только век укрепления хри-
стианства, но также век согласователей. Несомненно то,
что самые древний копии Нового Завета относятся к IV сто-
летию. Теперь станет ясным и понятным, почему именно^

21
к IV столетию. Господствующая церковь дала им оконча-
тельную редакцию, согласно тогдашней своей идеологии.
Изменения в текстах, внесенные на каких-нибудь сто лет
позже, не так многочисленны и имеют значение только с
точки зрения догматической.
Расплывчатые тексты были закреплены в канонической
форме, а постоянно изменявшаяся идеология христианства
не могла усталовиться. Те, которые согласовали тексты, не
могли устранить из них массу противоречий, не могли даже
заметить их, или предвидить, как будет позже стихийно
развиваться, в лоне самой церкви, позднейшая идеология.
Вот почему вскоре начинает возникать пропасть между
догматами и Новым Заветом, которая первоначально запол-
няется диалектикой. И можно было предвидеть, что потом
церковь найдет эту пропасть слишком большой и воспре-
тит самое чтение Св. Писания, его перевод на народные
языки, что будут посредством домашних обысков отбирать
его экземпляры и даже жечь их публично на кострах... Уже
при помощи трех первых соборов—Никейского в 325 г.,
Константинопольского—в 381 г. и Эфеского в 431 г. — будут
улажены дела внутренней церковной политики как в отно-
шении символа веры, так и в смысле подавления отпавших
ариан или несториан. Тогда она возьмется за регулирование
своей внешней политики.
В 391 г. архиепископ веофил во главе возмутившейся
черни сжигает Александрийскую библиотеку, содержавшую
700.000 свитков и в числе их литературу египетскую, индий-
скую, греческую и римскую. В 415 году епископ Кирилл
при посредстве фанатизированной толпы убивает алексан-
дрийскую женщину-философа Ипатию, дочь математика
Теона. И, наконец, император Юстиниан (527—565) закры-
вает все философские греческие школы и христианство
остается на тысячу лет вне конкуренции.
Одни тексты уничтожили, другие исправили, третьи—
снабдили комментариями, а четвертые получили толкование
путем предания. Наука была оттеснена. „Земля", говорит Ле-
левель, „снова примет четыреугольную форму с остроконеч-
ной горой, и тела небесные, двигаясь вокругъ нее, будут
создавать день и ночь... И небеса будут снова поддержи-
ваться столбами, окруженные вместе с землей четырьмя
стенами и покрытые сводом, а под сводом, над водами,
над всеми земными и небесными телами будет снова витать
дух божий*.
„Достаточно представить себе", говорит Воллерс—„сово-
купные результаты мысли преимущественно эллинской,
труды математиков и астрономов, натуралистов и геогра-

22
фов, историков и литераторов и сравнить с ними сферу
духовных интересов, методы и направление умственного
труда следующего тысячелетия, когда точным мерилом его
была космология книги Бытия, ритуал книги Левитов, сим-
волика Даниила и образец ковчега. С этой точки зрения
победа христианской церкви, или, точнее говоря, римской
господствующей церкви является ни чем иным, как замуро-
выванием культуры стран, расположенных по прибрежью
Средиземного моря и подчиненных этой культуре северно-
альпийских. Понадобилось целое тысячелетие прежде чем
приступили к уборке мусора и занялись новой постройкой,
и мы до настоящего времени еще продолжаем эту работу,
которой не предвидится конца". Это, по его мнению, „вы-
теснение старой культуры средиземных стран главным обра-
зом нахлынувшей азиатчиной". „Начинает задавать тон кати-
хизис и амвон, начинается даже умышленное затемнение и
скрывание невыгодных фактов", выростает духовный отец
сына легенды, его воспитатель, творец его психологии, его
понимания истории, как нескончаемого настоящего...
И так мы дошли до фактических оснований современного
христианства. Оно будет существовать до тех пор, пока
будет существовать сын легенды со своей психологией еван-
гельского предания.
А что представляют собою фактические основания пер-
вобытного христианства? „У нас нет", говорит Воллерс,
„каких бы то ни было данных о первой иерусалимской
общине, о мужчинах и женщинах, видевших, слышавших и
встречавших Иисуса и окружавших его почетом. Ни один
голос, ни один стих, исходящий от них, не дошел до нас
никогда и ни на одном языке. То, что имеет притязание на
достоверность, исходит даже не из вторых рук"...
Рассмотрим же здесь то, что имеет притязание называться
достоверным свидетельством.
ГЛАВА III.
Евангельские противоречия.
Когда духовный сын легенды взял наконец в руки Еван-
гелие, чтобы черпать непосредственно из источника откро-
вения и чтобы из этого источника познать слова Господа,
без помощи толкователей и комментаторов—собственным
умом и собственным сердцем, тогда он с удивлением заме-
тил, что независимость ума и сердца в самом начале обма-
нула его надежды.

23
Он был глубоко убежден, что Евангелия содержат нрав-
ственные законы. Верил, что эти законы собраны в известную
систему, единую, логическую, цельную, простую и ясную, не
возбуждающую никаких сомнений. Он полагал, что там за-
ключено учение Христа, что это учение одно, единственное
и нераздельное. Но, невооруженный современной критикой
и современной ученостью, он убедился, что почти на каждое
положение можно найти опровержение. Одно правило исклю-
чает другое. Одно предписание является безусловным отри-
цанием последующего. Это учение полно противоречий и
их не устранит никакая диалектика.
И эти противоречия возникают не только между тем, что
передает под видом слов Иисуса Матфей и тем, что пере-
дает Марк, Лука или Иоанн, а в каждом отдельном повество-
вании Матфея, Марка, Луки, или, наконец, Иоанна нагромо-
ждены противоречия на противоречиях и с ними ничего не
поделаешь.
Привожу для примера ряд несогласий, заключающихся
в одном лишь Евангелии от Матфея:
1. Блаженны миротворцы,
ибо они будут наречены сы-
нами Божиими.
(Мат. V, 9).
2. Не противься злу.
(Мат. V, 39).
Не мир пришел я принести
но меч.
(Мат. X, 34).
3. Не думайте, что я при-
шел нарушить закон.
(Мат. V, 17).
Всякое дерево, не принося-
щее плода доброго, срубают
и бросают в огонь.
(Мат. VII, 19).
4. Всякий гневающийся на
брата своего подлежит суду.
(Мат. V, 22).
5. Взгляните на птиц небес-
ных: они не сеют, не жнут,
не собирают в житницы и
Отец ваш Небесный, питает
их... И об одежде что забо-
титесь? Посмотрите на поле-
Тогда приходят к нему уче-
ники Иоанновы и говорят: по-
чему мы и фарисеи постимся
много, а Твои ученики не по-
стятся?
И сказал им Иисус:
Вино молодое вливают в
новые меха, а не в старые.
(Мат. IX, 14—17).
Я пришел разделить сына с
отцом его и дочь с матерью.
(Мат. X, 35).
Ибо всякому имеющему
дастся и приумножится, а у
неимеющего отнимется и то,
что имеет.
(Мат. XXV, 29).

24
вые лилии, как они растут,
не трудятся, ни прядут.
(Мат. VI, 26—28).
6. Никто не может служить
двум господам.
(Мат. VI, 24).
7. Смотрите, не творите
милостыни вашей пред людь-
ми с тем, чтобы они видели
вас.
(Мат. VI, 1).
8. Не судите, да не судимы
будете.
(Мат. VII, 1).
9. Благотворите ненавидя-
щим вас.
(Мат. V, 44).
10. Есть ли между вами та-
кой человек, который, когда
сын его попросит у него хле-
ба, подал бы ему камень? И
когда попросит рыбы подал
бы ему змею?
(Мат. VII, 9-10).
11. Оставит человек отца и
мать и прилепится к жене
своей. Что Бог сочетал, того
человек да не разлучает.
(Мат. XIX, 5-6).
12. Возлюби ближнего тво-
его.
(Мат. XXII, 39).
Отдавайте кесар ево—кеса-
рю, а Божие—Богу.
(Мат. XXII, 21).
Ибо от слов своих оправ-
даешься и от слов своих осу-
дишься.
(Мат. XII, 37).
Сядете и вы на двенадцати
престолах судить двенадцать
колен Израилевых.
(Мат. XIX, 28).
Что вы свяжете на земле,
то будет связано на небе и
что разрешите на земле, то
будет разрешено на небе.
(Мат. XVIII, 18).
По плодам их—узнаете их.
(Мат. VII, 16).
Отраднее будет земле Со-
домской и Гоморрской в день
суда.
(Мат. X, 15).
Господи! позволь мне пре-
жде пойти и похоронить отца
моего. —Иди за Мною и пре-
доставь мертвым погребать
своих мертвецов.
(Мат. VIII, 21—22).
Всякий, кто оставит жену
ради имени Моего наследует
жизнь вечную.
(Мат. XIX, 29).
На путь к язычникам не
ходите и в город Самарянский
не входите, а идите наипаче
к погибшим овцам дома Из-
раилева.
(Мат. X, 5—6).

25
Не хорошо взять хлеб у де-
тей и бросить псам.
(Мат. XV, 26).
13. Кто хочет между вами
быть большим, да будет вам
слугою.
(Мат. XX, 26).
14. Даром получили, даром
давайте.
(Мат., X, 8).
15. Не воспрекословит.
(Мат., XII, 19).
Кто же скажет брату сво-
ему „рака" (рака—негодяй с
арам. —рэка, евр. —рек моа—
безголовый, пустоголовый)
подлежит синедриону, а кто
скажет „безумный" — подле-
жит геене огненной.
(Мат., V, 22).
16. Что говорю вам в тем-
ноте, говорите при свете и
что на ухо слышите—пропо-
ведуйте на кровлях.
__ (Мат., X, 27).
17. Всякое царство, разде-
лившееся само в себе — опу-
стеет и всякий город или дом,
разделившийся сам в себе—
не устоит.
(Мат., XII, 25).
18. Да будете сынами Отца
вашего Небесного, ибо Он
повелевает солнцу Своему
восходить над злыми и доб-
рыми и посылает дождь на
праведных и неправедных.
(Мат., V, 45).
19. Блаженны нищие духом.
(Мат., V, 3).
Ученик не выше учителя,
и слуга не выше господина
своего.
(Мат. X, 24).
Ибо трудящийся достоин
пропитания.
(Мат., X, 10).
Горе вам, книжники и фа-
рисеи, лицемеры.
(Мат., XXIII, 14).
Безумные и слепые (pwpoi
xoci TU<27]Xoi).
(Мат., XXIII, 17).
Змеи—порождения ехидны
(Вереи, "pvv^fAotTa e^tovaW).
(Мат., XXIII, 33).
Остерегайтесь же людей:
ибо они будут отдавать вас
в судилища и в синагогах
своих будут бить вас.
(Мат., X, 17).
Я пришел разделить отца
с сыном и дочь с матерью ее.
(Мат., X, 35).
Какою мерою мерите, та-
кою и вам будут мерить.
(Мат., VII 2).
Будьте мудры, как змеи, и
просты, как голуби.
(Мат., X, 16).
Вышеупомянутое сопоставление далеко не полно, но тем
не менее его совершенно достаточно. Здесь не спорят между

26
собой два рассказчика, два свидетеля, не опровергают друг
друга два документа, два свидетельства. Все это заключается
в одном документе, в одном свидетельстве. Так говорит
один и тот же свидетель, один и тот же рассказчик.
Рассмотрим, по очереди, изречения, взятые также из дру-
гих Евангелий. Нагроможденные в них противоречия еще
знаменательнее, еще ярче.
20. И во всех народах (язы-
ческих) прежде должно быть
проповедано Евангелие.
(Марк, XIII, 10).
21. Кто хочет между вами
быть первым, да будетъ вам
рабом.
(Мат., XX, 27).
22. Ибо кто возвышает се-
бя, тот унижен будет.
(Мат. XXIII, 12).
23. Почитай отца и мать.
(Мат. XV, 4).
24. Трости надломленной
не переломит (Иисус).
(Мат. XII, 20).
25. Ибо Моисей сказал: по-
читай отца своего и мать свою;
и злословящий отца или мать
смертью да умрет. А вы го-
ворите: корван (то-есть—дар)
Богу то, чем бы ты пользо-
вался от меня, тому вы уже
попускаете ничего не делать
для отца своего, устраняя
слово Божие преданием ва-
шим, которое вы установили.
1 На путь к язычникам (на-
родамъ) не ходите.
(Мат., X, 5).
Кто из вас, имея раба, па-
шущего или пасущего, по воз-
вращении его с поля, скажет
ему: пойди скорее, сядь за
стол? Напротив, не скажет ли
ему: приготовь мне поужи-
нать и подпоясавшись служи
мне, пока буду есть и пить
и потом ешь и пей сам?
(Лука, XVII, 7-8).
Вы от нижних, я от выш-
них.
(Иоанн, VIII, 23).
Кто матерь Моя?
(Марк, IV, 33).
Что Мне и Тебе, Жено?
(То-есть: женщина, что об-
щего между мной и тобой?)
(Иоанн, И, 4).
Он пришел обличить мир
о грехе, и о правде, и о суде.
(Иоанн, XVI, 8).
Если кто приходит ко мне
и не возненавидит отца сво-
его и матери, и жены, и детей,
и братьев, и сестер, а притом
и самой жизни своей, тот не
может быть Моим учеником.
(Лука, XV, 26).
(Марк, VII, 10—13).

27
26. Кто не со мною, тот
против меня, и кто не соби-
рает со мною, тот расточает.
(Мат. XII, 30).
27. Царство мое не от мира
сего.
(Иоанн, XVIII, 36).
Ибо кто не против вас,
тот за вас.
(Марк, X, 40).
Блаженны кроткие, ибо они
наследуют землю.
(Мат. V, 5).
28. Не заботьтесь о завтраш-
нем дне.
(Мат., VI, 34).
29. Не берите с собой ни
золота, ни серебра, ни меди
в поясы свои, ни сумы на
дорогу, ни двух одежд, ни
обуви, ни посоха.
(Мат., X, 9—10).
30. Итак, будьте милосерды,
как и Отец ваш милосерд.
(Лука, VI, 36).
Ибо кто из вас, желая по-
строить башню, не сядет
прежде и не вычислит из-
держек, имеет ли он что
нужно для совершения ее,
дабы, когда положит осно-
вание и не возможет совер-
шить, все видящие не стали
смеяться над ним, говоря:
этот человек начал строить и
не мог окончить? Или, какой
царь, идя на войну против
другого, не сядет и не посо-
ветуется прежде, силен ли
он с десятью тысячами про-
тивостать идущему на него с
двадцатью тысячами?
(Лука, XIV, 28-31).
31. Ударившему тебя по
щеке подставь и другую и
отнимающему у тебя верх-
нюю одежду не препятствуй
взять и рубашку.
(Лука, VI, 29).
Но теперь, кто имеет ме-
шок, тот возьми его, также
и суму, а у кого нет—про-
дай одежду свою и купи меч.
(Лука, XXII, 36).
Пошлет Сын человеческий
Ангелов Своих, и соберут из
Царства Его все соблазны и
делающих беззаконие и вверг-
нуть их в печь огненную; там
будетъ плач и скрежет зу-
бов.
(Мат., XIII, 41—42).
Умер нищий и отнесен был
Ангелами на лоно Авраамово.
Умер и богач и похоронили
его; и в аде, будучи в муках,
он поднял глаза свои, увидел
вдали Авраама и Лазаря на

28
Просящему у тебя—дай. 1
(Мат., V, 42).
Стучащему—отворят. |
(Лука, XI, 10). |
Тогда Петр сказал: Господи!
сколько раз прощать брату
моему, согрешающему против
меня? До семи ли раз? Иисус
говорит ему: не говорю тебе
до семи, но до семижды семи-
десяти раз.
(Мат., XVIII, 21—22).
32. Молитесь за обижаю-
щих вас.
(Лука, VI, 28).
33. Не можете служить Богу
и маммоне.
(Мат., VI, 24).
лоне его. И, возопив, сказал:
отче Аврааме! умилосердись
надо мной и пошли Лазаря,
чтобы омочил конец перста
своего в воде и прохладил
язык мой, ибо я мучусь в
пламени сем. Но Авраам ска-
зал: чадо! вспомни, что ты
получил уже доброе твое в
жизни твоей, а Лазарь—злое.
Ныне же он здесь утешается,
а ты страдаешь.
(Лука, XVI, 22—25).
А кто отречется от Меня
пред людьми, отрекусь от
того и Я пред Отцом Моим
Небесным.
(Мат., X, 33).
Приобретайте себе друзей
богатством неправедным, что-
бы они, когда обнищаете, при-
няли вас в вечные обители.
| (Лука, XVI, 9).
Сравнение наиболее достоверных вариантов писания не
устраняет этих противоречий, а только увеличивает их, как
это видно из доклада А. Потта о пересмотре текстов, сде-
ланном самыми выдающимися учеными очень методично, с
большим трудом и крайним пиетизмом.
Трудно говорить здесь о законе нравственном. Согласно
старому принципу две противоречных статьи лишают закон
силы. Но также трудно говорить и об учении Христа, так
как мы находим в нем прямо противоречащие друг другу
положения.
Льву Толстому казалось, что минимум того, что должен
был совершить бог, сойдя на землю для поучения людей,
это высказаться настолько ясно, чтобы никому не нужно
было толковать его слова. Тем не менее толкования оказа-
лись неизбежными. Этика, дарованная богом, не может быть
одной для первого столетия и другой—для двадцатого.
Иначе у нас было бы основание требовать для каждого
культурного периода специальных откровений. Трудно до-
пустить, чтобы бог изрек такое нравоучение: „Ибо есть
скопцы, которые из чрева матери родились так; и есть
скопцы, которые оскоплены от людей, и есть скопцы, кото-
рые сделали себя скопцами для Царства Небесного* (Мат.

29
XIX, 12). Вероятно, никто не усумнится, что это не может
быть повелением божиим ни для XX века, не признающего
русскую секту скопцов, ни для III века, когда за это осу-
дили Оригена. Но в таком случае какую роль играет это
положение в книгах Откровения?
Разве возможно, чтобы бог дал человечеству такие про-
тиворечивые нравственные законы, подобные вышеуказан-
ным евангельским стихам? Возможно ли, чтобы подобного
рода противоречия вышли из уст какого бы то ни было
основателя религии? Скажу больше—возможно ли, чтобы
они вообще вышли из уст какого-нибудь одного человека?
Если мы вникнем внимательно, то убедимся, что в них слы-
шится хор веков.
Израиль, последователь принципа „око за око", провоз-
глашает, что нужно мерить такою же мерой, какою было
отмерено, что не следует итти путями язычников, а нужно
собирать погибших овец дома Израиля. Нищий восклицает,
что Лазарь, будучи в небе, не должен даже конца пальца
помочить в воде для охлаждения языка пылающего в
аду богача, так как всякий получил то, что заслужил.
Дипломат полагает, что нужно соединить хитрость змеи
с кротостью голубя. Господа заявляют, что нельзя садить
за стол слуг раньше, чем сами не поели. Сословие ученых
об'являет, что ученик не выше учителя. Страстный агита-
тор кричит, что ради идеи нужно отречься от отца, матери,
жены, братьев, сестер и даже от своей личности. Политик
заявляет, что в излишних внутренних междоусобиях лежит
причина гибели семейств, городов, государств. Анахорет,
самоистязатель проповедует, что нужно освободиться от
всяких искушений посредством самооскопления. Если вло-
жить все эти требования в одни уста, то для этого нужно
найти такого казуиста, как коллективная личность, гово-
рящая одними пословицами.
Но очень знаменательно, что предание совершенно не
считается с этим противоречием. Оно знает только Иисуса
кроткого, уступчивого, милосердного, совершенно не обра-
щая внимания на эти суровые, твердые, мстительные изре-
чения. Духовный сын легенды, прочитав список евангель-
ских противоречий, воскликнет* „Что мне Евангелие с его
противоречиями? Иисус существует для меня, как идеал!"
А что такое для тебя, сын легенды, идеал? „Идеал мой—бог!"
И он говорит правду. Бог является для него идеалом
добра, благородства, любви, прекрасных порывов, непоколе-
бимого характера, доброты. Высказывая какое-нибудь убе-
ждение в возвышенном тоне, он говорит, что оно должна
согласоваться с богом.

30
Но у всякого века—свои скорби и поэтому свой идеал.
Те, которые провозглашали вышеупомянутые „изречения"
среди скорбей и забот своей эпохи, делали это только во
имя своего текущего идеала. Ни один законодатель не про-
тиворечил и не мог до такой степени противоречить себе.
Люди же, ссылавшиеся и ссылающиеся на какой-то общий
идеал—были и остались индивидуальностями. Один и тот же
образ, отражаясь на поверхности различных жидкостей,
принимает различную окраску. В зеркальной поверхности
предания отразились сотни и тысячи индивидуальностей.
Идеал подвергался изменениям точно так же, как постоянно
подвергалось изменению и понятие о боге.
Упоминаемый у Евсевия Паппий, умерший около 165 г.
нашей эры и бывший епископом Гиераполиса, утверждает,
что Матфей написал изречения или „слова" (логии) Господа.
Но сам он придавал мало значения писаным словам, ставя
несравненно выше слово живое. Это очень важное призна-
ние. Разве могли подобные противоречия выйти из уст
учителя? Мы даже спросим, могли ли они выйти из уст
хотя бы его ученика? И, наконец, могли ли они выйти из
под пера Матфея, как его „золотые мысли*?
Возникает еще сомнение, сохранил ли Евсевий в надле-
жащем виде мнение Паппия? Эти пословицы производят
совершенно такое же впечатление, как и притчи Соломона,
которые являются просто поговорками. Провозглашаемое в
воскресенье с амвона ксендзом настоятелем слово божие в
конце концов представляет собою только слово ксендза-
настоятеля, исходящее из общепринятых воззрений разно-
родной толпы. Таким образом Матфей записал, без сомнения,
только те афоризмы, которые были особенно излюблены в
его кругу.
Но что же означает мнение Паппия, что он предпочи-
тает слово живое, непрерывное, неизменное? Пословицы—
это так называемая народная мудрость. Но они главным
образом, должны содержать мудрость вообще. Неужели
Паппий не замечал этой мудрости в означенных „изрече-
ниях", если придавал большее значение обыкновенному
живому слову проповедников? Возможно. Когда мы пере-
сматриваем в настоящее время сборники пословиц различных
народов, то часто совершенно не находим там мудрости
как таковой, а скорее только образцы мудрости этих наро-
дов. Изречения, заключающиеся в евангелиях, свидетель-
ствуют нередко об очень низком уровне мудрости у тех,
которые создали их, и у тех, кто восторгался ими. Жемчу-
жины, действительно, составляют там редкость.

31
ГЛАВА IV.
Слова учеников, приписываемые учителю.
Но, разбирая писания Нового Завета, мы встречаемся
«еще с одним бросающимся в глаза явлением. Различные
изречения учеников, находящиеся в Посланиях, —появляются
в Евангелиях как слова Иисуса.
И вовсе не требуется особенной сообразительности, чтобы
убедиться в этом. Это может заметить всякий, кто внима-
тельно прочитает Евангелия и Послания. В Евангелиях мы
находим перед каждым нравоучением ясную оговорку:
„Иисус сказал". Между тем как в Посланиях ученики, про-
возглашая эти нравоучения от своего имени, совершенно не
об'ясняют, что это слова Господа, Это производит такое
впечатление, как будто евангелисты просто составили из
различных изречений учеников нравоучения учителя, а
может быть и те и другие черпали из общего источника?
Безусловно так. Для беспристрастного историка не подлежит
никакому сомнению, что существовал такой общий источник.
Но здесь вопрос не в этом. Кому предание (правильно
или неправильно) приписывало—авторство? Отчего право
литературной собственности переходило от нескольких авто-
ров к одному? Отчего с течением столетий все эти афоризмы
считались вышедшими из одних только и притом известных
уст?
Рассмотрим этот вид изречений. Павел говорит: „Если
терпим, то с ним и царствовать будем; если отречемся, то
и он отречется от нас". (К Тимофею, II, 12). Матфей и Марк
без церемонии вкладывают эти слова в уста Иисуса: „А кто
отречется от Меня перед людьми, отрекусь от того и Я перед
Отцем Моим Небесным* (Мат. X, 33). „Ибо кто постыдится
Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном,
того постыдится и Сын Человеческий, когда прийдет в
славе Отца Своего со святыми Ангелами (Марк, VIII, 38).
Павел говорит: „Будьте постоянны в молитве, бодрствуя
в ней с благодарением" (к Колоссянам, IV, 2), а Лука гово-
рит: „Сказал также им притчу о том, что должно всегда
молиться и не унывать". (Луки XVIII, 1). Павел говорит:
„Никто да не обольщает вас покорностью и служением
ангелов" (Колосс, II, 18), а Матфей составляет следующее
изречение Иисуса: „Берегитесь, чтобы кто не прельстил
вас, ибо многие придут под именем моим" (Матф., XXIV,
4—5). Павел говорит: „Потому что не слушатели закона
праведны перед Богом, но исполнители закона оправданы

32
будут (Римл., II, 13). Из этого Матфей составляет следующее
поучение Иисуса: „Не всякий говорящий Мне: Господи!
Господи! войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю
Отца Моего Небесного" (VII, 21).
Павел говорит: „Благословляйте гонителей ваших, благо-
словляйте, а не проклинайте" (к Римл. XII, 14), в то время
как Матфей вкладывает в уста Иисуса слова: „Благотворите
ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих
вас" (Мат. V, 44).
Павел говорит: „Как днем будем вести себя благочинно^
не предаваясь ни пированиям, ни пьянству" (к Римл. XIII, 13),
а Лука так заменяет это словами Иисуса: „Смотрите же за
собою, чтобы сердца ваши не отягчались об'ядением и
пьянством" (XXI, 34).
Павел говорит: „И живите в любви, как и Христос воз-
любил вас" (к Ефесянам, V, 2). Между тем позже Иоанн
приписывает Иисусу слова: „Сия есть заповедь Моя, да
любите друг друга, как Я возлюбил вас" (Иоанн, XV, 12 и
XIII, 34).
Павел говорит: „Кому вы отдаете себя в рабы для послу-
шания, того вы и рабы, кому повинуетесь, или рабы греха
к смерти, или послушания к праведности?" (к Римл. VI, 16),
в то время, как Иоанн пишет: „Иисус отвечал им: всякий
делающий грех есть раб греха" (VIII, 34).
Иаков говорит: „Но да просит с верою, ни мало не
сомневаясь" (I, 6), по Матфею же Иисус сказал: „И все, чего
ни попросите в молитве с верою—получите" (XXI, 22) Петр
говорит: „Но если и страдаете за правду, то вы блаженны"
(Первое Поел. Петра, III, 14), по Матфею же Иисус говорит;
„Блаженны изгнанные за правду" (V, 10).
Петр говорит: „Все заботы ваши возложите на Него, ибо
Он печется о вас" (I Петра, V, 7). А у Матфея Иисус гово-
рит: „Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей,
что вам есть... Взгляните на птиц небесных; они не сеют,
ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный
питает их" (VI, 25—26).
Павел говорил Галатам: „Ибо весь закон в одном слове
заключается: люби ближнего твоего, как самого себя" (V, 14,
основ, на Левит. XIX, 18). А Матфей и Марк в несколько
иной версии, но в тождественном стиле, образуют из этого
слова Иисуса.
Вся речь Петра (1 поел. Петра, И, 6—9), начинающаяся
со слов: „Ибо сказано в Писании: „вот, Я полагаю в Сионе
камень краеугольный, избранный, драгоценный; и верующий
в Него не постыдится" (Исайя XXVIII, 16), совершенно не
об'являя этих слов своими, „И так Он для вас, верующих,

33
драгоценность, а для неверующих камень, который отвергли
строители, но который сделался главою угла... но вы—род
избранный" и т. д., где Петр говорит это ясно об Иисусе —
у Матфея уже Иисус говорит это о себе: „Неужели вы никогда
не читали в Писании: камень, который отвергли строители...
потому сказываю вам" и т. д. (XXI, 42—43).
Апостол Иоанн в своем Первом Послании пишет: „Мы
от Бога: знающий Бога слушает нас; кто не от Бога, тот
не слушает нас" (I Иоанна, IV, 6), а у Иоанна Евангелиста
это становится уже словом Иисуса: „Если же я говорю
истину, почему вы не верите Мне? Кто от Бога, тот слу-
шает слова Божий; вы потому не слушаете, что вы не от
Бога" (VIII, 47).
Насколько некоторые из этих изречений уместны в устах
учеников и даже звучат у них натурально, настолько в устах
Иисуса они поражают неестественностью и просто карри-
катурностью. Исследователь, разбирая подробно содержание
каждого изречения, не может усомниться, какой источник
старше и какой новее. Стволом христианской литературы
являются Послания, фантастической кроной ветвей и листьев —
Евангелия. Но здесь замечается странное соотношение. Ствол
совершенно не рос, остался приземистым, а вместо того
крона развилась до гигантских размеров и совершенно за-
крыла его.
Как бы то ни было, выяснилось, что авторы Евангелий
не основывались на действительных фактах, а создавали
литературу, не только не придерживаясь каких-нибудь пре-
даний, но даже не считаясь с существующей уже литера-
турой. Вероятно, это было в порядке вещей, раз это схо-
дило с рук. Итак, это была эпоха творчества, а не воссо-
здания.
Слова Павлов, Петров, Иаковов, Иоаннов постепенно
вкладывались в уста Иисуса, идеи нагромождались вокруг
известного идеала, для афоризмов искали афориста.
ГЛАВА V.
Дальнейшие источники слов Господа,
Уже Ренан в V главе „Жизни Иисуса" указал, что боль-
шинство изречений почерпнуто из „Пирке Абот" или вет-
хозаветной книги Иисуса Сына Сирахова, хотя он добросо-
вестно старался перечислить все те изречения, которые он
не нашел в других источниках.
862—3

34
Итак, главным образом Ветхий Завет является той бо-
гатой житницей, которая вмещает в себе целые ряды нраво-
учений, позже приписанных Иисусу.
У Иеремии мы читаем: „Ибо я напоил утомленную душу
и накормил всякого жаждущего" (XXXI, 25). У Матфея Иисус
говорит: „Придите ко Мне все труждающиеся и обременен-
ные и Я успокою вас" (XI, 28).
У Моисея мы читаем: „Кто сказал отцу своему и матери
своей: я не знаю вас, а братьям своим—я не знаю о вас,
и не знаю сыновей своих, те хранят твои слова и сохранили
твой завет" (Второзак., XXXIII, 9).
А у Луки Иисус говорит: „Если кто приходит ко Мне
и не возненавидит отца своего, и матери, и жены, и сестер,
и притом и самой души своей, не может быть Моим уче-
ником" (XIV, 26).
Исайя говорит именем бога Израиля: „Дом Мой домом
молитвы наречется для всех народов" (LVI, 7), а Иеремия
прибавляет с сожалением: „Вертепом разбойников стал дом
этот, в котором призывали имя Мое на глазах ваших. Я, Я
здесь, Я видел", говорит Иахве (VII, 11).
Марк тотчас создает из этого картину для своего Еван-
гелия: „Пришли в Иерусалим; Иисус, вошед в храм, начал
выгонять продающих и покупающих в храме... говоря:
написано ли: дом Мой домом молитвы наречется для всех
народов? А вы сделали его вертепом разбойников" (XI, 15—17);
вслед за Марком тоже делают Матфей и Иоанн.
Мы читаем в одном из Псалмов: „И накормили меня
желчью и утолили жажду мою уксусом" (LXIX, 22).
Матфей рисует следующую картину: „А около девяти
часов Иисус воскликнул громким голосом, говоря: „Эли! Эли,
лама савахфани!" (Пс. XXI, 2), то-есть: „Боже Мой! Боже
Мой! для чего Ты Меня оставил?".. И тотчас побежал один
из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость,
давал ему пить" (Мат. XXVII, 46—48).
То же самое делает Марк, а Иоанн влагает даже в уста
Иисуса слово „жажду!", причем добавляет вполне откро-
венно: „да сбудется Писание!" (XIX, 28).
У Исайи читаем: „И причтен к злодеям" (ЫН, 12). Еван-
гелисты тотчас поместили по сторонам Иисуса двух зло-
деев, а Марк прямо говорит, для чего: „И сбылось слово
Писания: и к злодеям причтен" (XV, 28). Лука знает даже
разговор между осужденными, из которых один злословил
Иисуса, другой же-просил помянуть его во царствии своем
и Иисус сказал ему: „Ныне же будешь со Мной в раю"
(XXIII, 43).

35
В Псалме XXXI, 6 читаем: „В руки Твои предаю дух
Мой!" а Лука влагает эти слова в уста Иисуса в минуту
смерти (XXIII, 46).
Наивная тенденциозность, превышающая всякие границы
современного нашего критицизма, достигает в Евангелиях
таких пределов, что не только Иисус говорит словами про-
роков, но даже его мнимые убийцы. В одном из Псалмов
читаем: „И разделили ризы Мои, а об одежде бросали жре-
бий" (Пс. XXII, 19). В Евангелии, по Иоанну, читаем: „Ска-
зали друг другу: не станем раздирать его (хитон), а бросим
о нем жребий, чей будет, —да сбудется реченное в Писании:
разделили ризы Мои между собою и об одежде Моей бро-
сали жребий—так поступили воины" (XIX, 24). При этом
не обратили внимания на то, что такими тонкими знатоками
Писания были... римские воины.
И эту наивную тенденциозность, которой особенно при-
держивался Иоанн, отлично изобразил со свойственным ему
пиетизмом объективный художник MaTiac Грюнвальд на кар-
тине „Распятие". Скончавшийся Иисус висит на кресте, все
вокруг ломают руки, а Иоанн, держа в одной руке раскры-
тое Писание, пальцем другой руки указывает на совершаю-
щуюся трагедию, но лицо его выражает полное удовлетво-
рение торжествующего пророка, так как предсказанное зло
совершилось буквально.
Уже много раз высказывали и устанавливали, что раз-
личные сентенции Иисуса старше эпохи мнимых евангель-
ских событий или первых тридцати трех лет нашей эры и
были известны не только в еврейской, но и в греческой и
далее в китайской литературе и поэтому я не стану обреме-
нять подобным материалом мой труд. Все это только сви-
детельствует, что составители Евангелий не были так да-
леки от „языческого" мира и преисполнены исключительно
святым духом, если обнаруживали подобную литературную
опытность. Всё вступление в Евангелии Иоанна соткано на
станке Филона Александрийского, основателя теории Логоса
или Слова. Аристотель рекомендовал относиться к своим
ближним так, как мы желали бы, чтобы они относились
к нам.
Это правило обязательно почти у всех древних морали-
стов от Питтака до Исократа и от Исократа до Гиллеля. У
Матфея читаем: „Да будет слово ваше „да, да! нет, нет!4'
(V, 37). В сборнике афоризмов талмуда раввина Штерна
-„Lichtstrahlen aus dem Talmud" находится такой же афо-
ризм: „пусть твое да—будет да, а твое нет, будет нет". И
дальше: „Суди ближнего твоего всегда снисходительно". По
„Антологии благочестивых", составленной Монкюрэ Д. Кон-
3*

36
вэй, в Талмуде заключаются следующие правила нравствен-
ности: „кто посмотрит с вожделением на жену ближнего,
того надо считать прелюбодеем". „Прежде чем вынешь со-
ринку из моего глаза, вынь бревно из собственного глаза*
и т. д. Великие законодательные и литературные эпохи раз-
личных народов часто сходятся. Это несомненно связано с
обще историческими и специально техническими условиями.
Также точно сходятся эпохи возникновения Талмуда и Еван-
гелий. Они должны были оказывать взаимное влияние друг
на друга. И тогда безусловно слово господствовало над
жизнью и, повидимому, совершенно не считалось с нею.
Слово становилось учителем жизни, а не жизнь—учителем
слова.
Но если в Талмуде мы читаем перед каждым поучением:
„рабби Елиезер сказал", „рабби Иоганан сказал", „раббет
Иаков сказал", если в Посланиях говорил Петр, Павел,
Иоанн, Иаков, то в Евангелиях все это уже говорит Иисус.
Евангельское предание поглощало все элементы и украсило»
ими образ Иисуса.
ГЛАВА VI.
Отче наш.
Всякое молитвенное обращение христианского человече-
ства к богу основано на так называемой Молитве Господ-
ней, записанной у Матфея (VI, 6—13) и у Луки (XI, 2—А).
Иисус хотел внушить ее своим ученикам. Она заключает в
себе семь, так называемых, прошений. У Луки, впрочем, их
только пять.
Но объ этом числе семь мы читаем уже в Талмуде (Бе-
рахот, 34, е). Рабби Иегуда говорит: „Пусть человек никогда
не молит о своих нуждах, ни тремя первыми прошениями^
ни тремя последними, ни средним". Дело идет здесь о по-
рицании преувеличенного „восхваления" бога.
Разбор источников евангельских текстов выяснил, что
между записями Матфея и Луки сначала была большая раз-
ница. Более краткий текст Луки согласовали с более обшир-
ным текстом Матфея. Даже и современный канонический
текст заключает в себе у Луки только пять прошений. В
некоторых до-канонических текстах вместо обращения: „да
приидет царствие твое", находим „да снизойдет на нас Дух
Твой". Так гласит текст у Марциона, так понимает его Гри-
горий Никейский и Максим Исповедник.

37
Выражение „Отец наш и царь" (абину малькену) известно
Талмуде (Таанит, 25 в). Точно также и выражение „Отче
наш, иже еси на небесех". Равно и слова „да будет воля
Твоя на небеси" (Тозефта Берахот III), „не введи нас во
искушение" (Берахот 60 в), „избави нас от лукавого" (Бера-
хот 16 в), а в еврейской молитве „Каддиш" обращение „да
святится имя Твое" (Шульхан-Арух, Павли, Базель, 1888
2 тетрадь, стр. 247, прим. 3).
Первоначальный текст Молитвы Господней был арамей-
ский. Это можно допустить на том основании, что берущий
свое начало из одного с этой молитвой источника, „Кад-
диш" также был написан по арамейски, так как это был а
то время разговорный язык; наконец, Каддиш возник в Ва-
вилонии (Шульхан-Арух, стр. 257, прим. 1).
Еврейский „Каддиш", по John Gregorie, гласит так
„Отче наш, на небесах, будь милостив к нам, Господи Бож
наш, да святится имя твое и да славится воспоминание
тебе высоко на небе и внизу на земле. Да будет царств и
Твое над нами ныне и всегда. Святые мужи древних врем ен
говорили: прости и помилуй всех людей что бы ни сделали
они против нас. И не введи нас во искушение, но избави
нас от зла, ибо твое есть царство и власть во славе всегда
и во веки веков".
В упомянутом нами Шульхан-Арухе находится раз'ясне-
ние целой литургии Каддиша (стр. 247—261). Эту молитву
читают в виде молебна (литании) и она имеет несколько
видоизменений. Мы встречаем „полную литургию", „частич-
ную", „сиротскую" и „раввинскую".
Предполагали, что понятие о боге, как отце появляется
только в Новом Завете. В Ветхом же Завете бог — господин,
а человек —его слуга, и таким образом религиозная револю-
ция Иисуса должна изменить прежние отношения в таком
смысле, что бог станет отныне отцом, а человек — сыном.
Но вчитываясь глубже в текст Ветхого Завета видим, что
эта иллюзия рассеивается. Вот ряд примеров: „И устра-
шатся перед лицом Его, отца сирот и заступника вдов".
(Пс. LXVIII, 5—6).
„Если не Он Отец твой, Создатель твой" (5 Моис.
XXXII, 6).
„Ибо стал Отцом Израиля" (Иерем. XXXI, 9).
„Отец мой, да будет испытан Иов!" (Иов, XXXIV, 36).
„Господи Боже, отец и господин жизни моей" (Иисус
Сирах, XXIII, 4).
Полагали, что в Новом Завете появляются начатки мило-
сердия, которого не было в Ветхом Завете, обнаруживаю-
щем суровость бога, незнакомую Новому Завету.

38
Но и это была иллюзия.
И в Новом Завете можно найти суровость и злопамят-
ность. Содому и Гомморе будет легче в день суда, нежели
грешнику. Появляющемуся в небе Лазарю нельзя даже
конца пальца омочить в воде для охлаждение языка, пыла-
ющего в адском огне богача. Лишь в Новом Завете появ-
ляется понятие о аде, как вечном наказании. Грешник осу-
жден на огненные пытки. Пусть он оставит всякую надежду.
В Ветхом Завете бог мстит только до четвертого или не
дальше седьмого поколения, а затем наступает прощение.
Это поняли по земному. Существовали патриархальные
отношения и круговая порука. Но и в христианство про-
никло предположение, что „кровь падает на сына". Между
тем в Новом Завете появляются вечные кары и пытки. Но
и в других религиях известно понятие о боге, как отце.
Римский „Юпитер" содержит уже в своем имени название
„Iovis pater". Современные три кабалистические буквь,
которые можно видеть всюду—D. О. М. (Deo Optimo Ma-
ximo) происходят от Юпитера.
Гимн в честь Сына (из вавилонского „Ура")—воспевает
его как „Милосердого Отца" в таких словах: „Sin abu
ilani... Милосердый, Милостивый Отец, в руках которого
жизнь целой страны... Отец, Создатель богов и людей". Он
в то же время и „отец в нужде" или в битве.
Необыкновенная доброта является свойством некоторых
богинь и богов. Кибела дает земле плодородие. Из крови ее
сына бога-Аттиса вырастают фиалки. Из крови бога Адо-
ниса расцветают красные анемоны. Бог Митра страдает за
человечество. Прометей целые тысечелетия считается боже-
ственным героем, подвергающемся смерти за то, что дал
людям согревающий огонь. Бог Асклепиос является целите-
лем человечества. В предисловии к Кодексу Гаммураби бог
носит ряд самых нежных прозвищ, и его законы изданы с
целью охранять вдов и сирот от страданий, защитить сла-
бого перед сильным и т. п. Таких примеров можно было
бы привести бесчисленное множество. Это просто предрас-
судок, будто бог как „отец" был дан человечеству только
в книгах Нового Завета.
Такого предрассудка придерживаются, конечно, те, кото-
рые, кроме христианской морали, незнакомы с какой бы та
ни было другой и которые никогда не заглядывали в исто-
рию религий других народов.
Наконец, очень любопытна староперсидская молитва „Отче
наш", находящаяся в Зенд-Авесте, которая гласит: „Первая
милость, о которой молю тебя, о побеждающий смерть Гом„

39
дай мне достигнуть высоких жилищ святых, сверкающих
среди блеска и спасения.
Вторая милость, о которой молю тебя, о побеждающий
смерть Гом, чтобы тело мое было всегда здорово.
Третья милость, о которой молю тебя, о побеждающий
смерть Гом, чтобы я был долговечен.
Четвертая милость, о которой молю тебя, о побеждающий
смерть Гом, чтобы я был всегда на земле великим, счастли-
вым и могучим, преследующим зло, уничтожающим Даруджу.
Пятая милость, о которой молю тебя, о побеждающий
смерть Гом, чтобы ты всегда оберегал меня, как победителя,
умножал дары земли, уничтожил зло и истребилъ бы Да-
руджу.
Шестая милость, о которой молю тебя, о побеждающий
смерть Гом, чтобы я всегда первым увидел разбойника,
убийцу и волка, чтобы я увидел его первым, чтобы ни одно
существо, распространяющее зло не заметило меня прежде,
чем я его не увижу!.. Чтобы я предвидел всякое зло, могу-
щее встретиться и предупреждал его.
О Гом, дай силу и власть всем деятельным и жизнеспо-
собным героям!
О Гом, дай, безплодным женшинам много детей полных
ума и святости.
О Гом, дай совершенство, величие каждому, кто читает
в своем доме книги Авеста.
О Гом, дай дочери, остающейся долго без мужа—голову
полную ума и жизни.
И пусть, о Гом, над неправедными и жестокими господ-
ствует царь, по собственной воле и силой взобравшийся на
трон и говорящий: после меня в пределах царства моего не
будут чтить ни огня, ни воды; царь, уничтожающий всякое
благословение и излишек и губящий всякое добро и плоды".
Если же в словах „Отче наш", должна выражаться тер-
пимость первобытных христиан, бог-отец которых приказал
солнцу одинаково светить добрым и злым, то и такое пред-
положение нужно в настоящее время считать простым пред-
рассудком. Скорее можно бы считать образцом тогдашней
терпимости древний Рим, собравший в своем пантеоне всех бо-
гов. Терпимостью не пользовались лишь те, кто сами не при-
знавали ее по отношению к другим и, как евреи и хри-
стиане, возбуждали религиозные распри. Борьба за богов
ведь существовала, и была иногда очень кровавой. Если же
мы разберем дело основательно, то убедимся, что большею
частью борьба шла за известные политические взгляды.
Как в Вавилонии, так и в Египте, политика играла в рели-
гии большую роль. Для государственного единства необхо-

40
димо было единство религии. Быть может, ожесточеннее других
в этом отношении была борьба в Иудее. Достаточно прочи-
тать ужасные сцены у Езекииля для того, чтобы убедиться
в этом. Язычник Константин Великий отдал предпочтение
христианству исключительно в политических целях.
Крестовые походы, преследования иноверцев, еретиков,
колдуний, ученых, проклятия, отлучения, анафемы—вот кро-
вавые примечания на полях книг Благой Веста и точный
смысл слов: „яко и мы оставляем должником нашим".
Крест и меч!
Когда средневековый рыцарь, на бивуаке, хотел помо-
литься, то втыкал меч свей в землю и становился на колени
перед ним, ибо это оружие имело форму креста.
Преследование „христиан" в Риме носило характер обыч-
ных уже в те времена еврейских погромов. Горячий пыл
обращения язычников, так часто вызывавший волнения в
Сирии, как это свидетельствуют Деяния Апостолов, должен
был нарушить равновесие хорошо известной религиозной
терпимости римлян, и очень характерны слова выведенного
из терпения Павла, когда ему не удавалось обратить упор-
ствующих: „ Кровь ваша на вашу голову".
ГЛАВА VII.
Свидетельства небес.
Исследователь, желающий устранить из Евангелий чудо,
совершает основную ошибку. Устраняющий из Евангелий
чудо—отрицает собственно все.
Полагали, что реальные факты скрыты под покровом
чудес. Нет ничего ошибочнее такого предположения. Сущ-
ностью Евангелия являются именно чудеса, а реальные
факты—только внешний покров их.
Мы забываем, что только благодаря чудесности легенда
Иисуса завладела умами и что Иисус естественный не про-
ник бы никогда за пределы нашего столетия.
Для духовного сына легенды евангельские рассказы, на-
писанные в таких пластических и ярких образах, имеют
значение исключительно как теофании *) или проявления
божий.
*) Geo'favsia {ßzoz—бог и cpavöca—делаю ясным, открыт ым) проявление
божества в людях, в частности так назывался в древности у христиан празд-
ник Богоявления. Примеч. редак.

41
Следует помнить, что Евангелия у нас называются кни-
гами откровений божьих, что то же—книгами теофаний.
В этом отношении, сын легенды мыслит и чувствует еще,
как житель города Кноссоса на острове Крите, около четы-
рех тысяч лет тому назад, когда он ходил на поклонение
ближайшей гробнице Зевса и гравировал на своем золотом
плетне картину откровения божества.
Евангелия, как вытекало бы из слов Папия и Евсевия, со-
ставлены из „логий" (изречений или „слов") Матфея и ка-
кой то записи Марка, имеющей теофанический характер *)
Но это не было только случайное разделение труда:
это было выражение двух направлений, которыми руковод-
ствовались умы в течение целых тысячелетий.
В настоящее время трудно разрешить вопрос, какой тип
людей сильнее реагирует на „логии" и какой на „теофаний".
То есть, реагирующие ли больше на слуховые впечатления
чаще ссылаются на различные евангельские стихи, или же
реагирующие на зрительные впечатления—ссылаются на раз-
личные образы.
Возможно также, что в этом случае „люди рассудка"
больше интересовались сентенциями, а „люди чувства" —
образами.
В этом отношении история могла бы дать нам некоторые
азания. По мере сгущения средневекового мрака, почти
совершенно исчезает Иисус-учитель и выступает на первый
план Иисус-мученик. Безусловно верные свидетельства в
виде памятников показывают, что Иисус, изображаемый
первоначально на фоне свастики или креста в виде агнца
превращается в „благословляющего" человека У него уже
заметны язвы на руках, но руки еще совершенно свободны,
затем он протягивает их вдоль креста. Позже он наклоняет
голову, затем его, еще в одеянии, прибивают к кресту. После
этого его лишают одежды и, наконец, ему придают все более
страдальческий вид.
Этот вопрос, в смысле наглядности, вполне исчерпан
P. Hochart'oM в его „Etudes d'histoire religieuse", (Париж,
1890. XVI, 419) в отделе „Происхождение креста" (стр. 378—
387) **). Следовательно, распятие есть дело средневековья,
*) Историческое направление в области исследования Евангелий разли-
чает „логии" и „рассказы о жизни и деятельности" или документы о ,сло*
вах" и „делах" Христа. См., наприм., у С. Л. Жебелева „Еванг. кононич. аио-
крифич", стр. 30 и др. При пен. редак.
**) См. также у А. Мальвера „Наука и религия". Спб. 1907 г.
Примеч. редак.

42
повидимому, совершенно забывшего о прекрасных „изрече-
ниях" и вместо того любовавшегося „образами" по возмож-
ности кровавыми.
Средневековье создало невероятное количество реликвий,
совершенно фантастических древних памятников, и прежде
всего весь современный Иерусалим, различные Кальварий^
Страсти Господни, оно устраивало мистерии, разыгрывав-
шиеся даже в храмах.
Лишь Великая Реформация и гуманизм отвергли все это
и возвратились к „логиям". Из храмов исчезли образа и
статуи и почти во всяком доме появляется Библия, становя-
щаяся любимой книгой. Каждый ребенок обязан выучить
известный ряд слов Господних, в то время как теофания
теряет свое значение с каждым столетием Реформации, со-
храняется еще только в памяти, а позже совершенно исче-
зает.
8 современных Евангелиях уравновешивается господство
„логий" и „теофаний*. Тупой Евсевий, жалкий подделыва-
тель искусственного предания, говорит, что, за исключением
Павла, все составители Нового Завета были „идиотами", что
по гречески обозначает „болтуны". Он, конечно, тенденциозно
утверждает, что они не были стилистами.
Это ложь. Эти авторы, возможно малыми средствами
добивались возможно больших результатов, создавая особый
слог называемый обыкновенно библейским, которому у нас
подражали Мицкевич и Словацкий и который мы могли бы
гораздо точнее назвать стилем христианских откровений.
Некоторые Евангелия, напр. Матфея, составлены чрезвы-
чайно искусно, а в Евангелии Луки сокрыта целая астраль-
ная система *). Я возвращусь к Луке в надлежащем месте,
а что касается Матфея, то, напр., гл. V, заключает в себе
следующую симметрию чисел:
9 заповедей блаженства: 3—11 стихи.
9 стихов обращений к блаженным: 12—20.
6 дальнейших стихов от слов „вы слышали": 21—26.
6 следующих, снова после „вы слышали": 27—32.
5 стихов после нового - „вы слышали": 33—37.
5—снова от слов —„вы слышали": 38—42.
6 остальных от последнего—„вы слышали": 43—48.
*) Употребляемый автором термин—„астральная система„ ничего общего
не имеет с астральными понятиями мистиков, спиритов и теософов. Автор,
по примеру немецких исследователей, придает ему буквальное значение,
т. е. „астральный"—значит относящийся к звездам — созвездиям, планетам,
луне и солнцу.
Примеч. редак.

43
И дальше:
6 чудес в гл. VIII.
9 чудес в гл. IX.
7 притч в гл. XIII.
У Луки:
7 изречений Иисуса в гл. XI.
7 таких же изречений в гл. XII.
Кабалистика чисел играет в Новом Завете такую же роль,
как и у евреев всех времен, а симметрию чисел даже при-
норавливали к хронологии: „Всего от Авраама до Давида
было четырнадцать поколений, от Давида до вавилонского
пленения— четырнадцать поколений и от вавилонского пле-
нения до Иисуса Христа — четырнадцать" (Мат. I, 17).
Хотя, позднее, мы убедимся, что это число поколений у
разных евангелистов совершенно не согласуется между собой
тем не менее это очень искусная композиция, основанная на
верованиях и преданиях всего древнего востока.
Таким образом, в Евангелиях мы имеем дело нес каким-
нибудь началом христианской письменности, а с ее вполне
классическим выражением.
Исследовав „логии" для ознакомления с их смыслом,
рассмотрим вслед за ними вторую составную часть Еван-
гелий, т. е. теофании.
Теофании создавались, вероятно, долго, и то, что дошло
до нас, представляет уже переделку, имевшую в виду извест-
ную тенденцию.
Теофания первая.
Вот Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф,
сын Давидов, не бойся принять Мэрию, жену твою; ибо
родившееся в Ней есть от Духа Святого; родишь же Сына
и наречешь Ему имя: Иисус; ибо Он спасет людей Своих
от грехов их. И все сие произошло, да сбудется реченное
Господом чрез пророка, который говорит: вот Дева во
чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Емануил,
что значит: с нами Бог. (Мат. I, 20—23).
Теофания вторая.
К Деве, обрученной мужу, именем Иосифу из дома Дави-
дова; имя же Деве Мария. Ангел, вошед к Ней, сказал:
радуйся, Благодатная! Господь с Тобой; благословенна Ты
между женами... И вот зачнешь во чреве и родишь Сына и
наречешь Ему имя: Иисус... Мария же сказала Ангелу: как
будет это, когда я мужа не знаю? Ангел сказал ей в ответ:
Дух Святый найдет на Тебя. (Лука, I, 27—35).

44
Теофания третья.
В той стране были на поле пастухи, которые... Вдруг
предстал им Ангел Господень и слава Господня осияла их;
и убоялись страхом великим. И сказал им Ангел: не бойтесь,
я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям:
ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель... И
внезапно явилось с Ангелом многочисленное воинство не-
бесное, славящее Бога и взывающее: слава в вышних Богу
и на земле мир в человеках благоволение (Лука, II, 8—14).
Теофания четвертая.
Пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят... И
вот звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними,
как наконец пришла и остановилась над местом, где был
Младенец. (Матф. I, 1—9).
Теофания пятая.
Вот Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит:
встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет и
будь там доколе не скажу тебе; ибо Ирод хочет искать
Младенца, чтобы погубить Его. (Матф. II, 13).
Теофания шестая.
По смерти же Ирода, — вот Ангел Господень во сне
является Иосифу в Египте и говорит: встань, возьми Мла-
денца и Матерь Его и иди в землю Израильскую, ибо умерли
искавшие души Младенца. (Матф. II, 19—20).
Теофания седьмая.
Тогда приходит Иисус из Галилеи на Иордан к Иоанну
креститься от него... И крестившись Иисус тотчас вышел
из воды—и отверзлись Ему небеса и увидел Иоанн Духа
Божия, Который сходил, как голубь и ниспускался на него.
И вот глас с небес провозглашающий. Сей есть сын
мой возлюбленный, в котором мое благоволение (Матф. III,
13—17).
„И свидетельствовал Иоанн, говоря: Я видел духа, сходя-
щего с неба, как голубя, и пребывающего на нем. Я не

45
знал его, но пославший меня крестить водой сказал мне::
на кого увидишь духа сходящего и пребывающего на нем,,
тот есть крестящий духом святым" (Иоанн, I, 32—33).
Теофания восьмая.
„Тогда Иисус возведен был духом в пустыню для ($
искушения от диавола (Матф. IV, I). И был со зверями и
ангелы служили ему. (Марк, 1, 13) И окончив все искушение,
диавол отошел от него до времени" (Лука, IV, 13).
Теофания девятая.
„Взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и воз-
вел их на гору высокую одних и преобразился перед ними.
И просияло лицо его, как солнце, одежды же его сделались
белыми, как свет. И вот явились им Моисей и Илья, с ним
беседующие... И вот глас из облака глаголющий: Сей есть
сын мой возлюбленный, в которо мое благоволение, его
слушайте! (Матф. XVII, 1—6).
Теофания десятая.
Он вошет с учениками своими в лодку... На озере под-
нялся бурный ветер и заливало их волнами и они были в
опасности. И подошедши, разбудили Его и сказали: Настав-
ник! Погибаем!
Но Он, встав, запретил ветру и волнению воды; и пере-
стали и сделалась тишина. (Лука, VIII, 22—24).
Теофания одиннадцатая.
И лодка была уже на средине моря, и ее било волнами,,
ыотому что ветер был противный.
В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя
по морю. И ученики, увидевши Его, идущего по морюг
встревожились, и говорили: это призрак; и от страха вскри-
чали. Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободри-
тесь, это Я, не бойтесь! Петр сказал ему в ответ: если это
Ты, повели мне придти к Тебе по воде. Он же сказал: иди!
И вышед из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к
Иисусу. Но, видя сильный ветер, испугался и, начав уто-
пать, закричал: Господи, спаси меня! Иисус тотчас простер
руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты

46
усомнился? И когда вошли они в лодку—ветер утих. Быв-
шие же в лодке подошли, поклонились ему и сказали:
„Истинно, ты сын Божий". (Матф., XIV, 24—33).
Теофания двенадцатая.
И Сам отошел от них на вержение камня (в саду Гефси-
™анском) и, преклонив колена, молился... Явился же ему
ангел с неба и подкреплял Его. (Лука, XXII, 41—43).
Теофания тринадцатая.
Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух.
№ вот завеса в храме разодралась на двое сверху до низу,
и камни расселись. И гробы отверзлись и многие тела усоп-
ших святых воскресли и вышедши из гроба по воскресении
Его, вошли в святой град и явились многим. Сотник же и
те, которые стерегли Иисуса, видя землетрясение и все быв-
шее, устрашились весьма и говорили: воистину Он был
сын Божий. (Матф., XXVII, 50-54).
Теофания четырнадцатая.
И вот сделалось великое землетрясение: ибо ангел Госпо-
день, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери
гроба и сидел на нем; вид его был, как молния, и одежда
его бела, как снег. Устрашившись его, стерегущие пришли
в трепет и стали, как мертвые. Ангел же, обратив речь к
женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете
Иисуса распятого. Его нет здесь. Он воскрес, как сказал.
(Матф, XXVIII, 2—6).
Теофания пятнадцатая.
А Мария стояла у гроба и плакала... Обратилась назад...
Иисус говорит Ей: Мария! Она, обратившись, говорит ему:
Учитель! (Иоанн XX, 11—16).
Теофания шестнадцатая.
В тот же день двое из них шли в Эммаус. И сам Иисус,
приблизившись, пошел с ними. (Лука, XXIX, 13—15).
Теофания семнадцатая.
Опять были в доме ученики Его и Фома с ними. При-
шел Иисус когда двери были заперты, стал посреди их и
сказал: мир вам! (Иоанн, XX, 26).

47
Теофания восемнадцатая.
После того опять явился Иисус при море Тивериадском.
Явился же так: были вместе Симон, Петр и Фома и т. д.
(Иоанн, XXI, 1—2).
Теофания девятнадцатая.
Это уже в третий раз явился Иисус ученикам Своим по
воскресении Своем из мертвых. (Иоанн, XXI, 14).
Теофания двадцатая.
И вывел их вон из города до Вифании и, подняв руки
Свои, благословил их. И когда благословлял их, стал отда-
ляться от них и возноситься на небо. Они поклонились Ему
и возвратились в Иерусалим с великою (!) радостью. (Лука,
XXIV, 50-52).
И когда они смотрели на небо, во время восхождения
Его, вдруг предстали им два мужа в белой одежде и ска-
зали: мужи Галилейские! Что вы стоите и смотрите на небо?
Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же
образом, как вы видели его восходящим на небо. (Деян.
Ап. I, 10-11).
Я ограничиваюсь этими двадцатью теофаниями, с кото-
рыми не могут справиться последователи идеи Иисуса—чело-
века, так как описанные в них события противоречат так
называемым законам природы. Эти теофании стали для
духовного сына легенды свидетельством небес.
Вторую категорию евангельских теофании составляют
так называемые чудеса Иисуса. А именно: утоление голода
пятитысячной толпы пятью хлебами и двумя рыбами, при
чем еще осталось двенадцать (!) корзин кусков, и вторичное
насыщение четырех тысяч человек, при чем осталось кусков
семь (!) корзин. Затем исцеление прокаженного, женщины
страдающей двенадцать (!) лет кровотечением, девочки будто
бы двенадцати (!) лет от роду, затем наделение двенад-
цати (!) апостолов силой и властью против всех бесов,
создающих болезнь, воскрешение Лазаря и т. д.
Третью категорию евангельских теофании составляют
факты, лишенные всякого следа чудесности, следовательно
самые соблазнительные, как, напр., диспут Иисуса Младенца
с учеными в храме иерусалимском, изгнание из притвора
этого храма менял, проповедь на горе, сцены в Капернауме

48
и Назарете, на которых собственно и основываются главным)
образом новейшие „Жизни Иисуса". Эти сцены, в которых
„воплотившийся" Иисус для приверженцев теории его чело-
веческой природы, представляется вполне „естественным"—
представляются совершенно иначе сыну легенды. Все совер-
шается для того, чтобы то-то и то-то было доказано^,
чтобы то или иное основание нашло себе подтверждение,
чтобы идея мистерии была ярко выражена.
Таким образом бог-Иисус появляется или среди чудесных
событий, в неземном блеске, окруженный прислуживающими
ему ангелами, или же в образе обыкновенного человека,
среди обыденной серенькой жизни и среди самого бедного
простого народа, для того, —чтобы обнаружилось, что сми-
ренные и униженные узнают его, хотя и у них на время
„глаза не видят". В обоих случаях теофании остаются
теофаниями. То же самое, что сказано здесь о боге Иисусе,
применимо и к Марии, богородице и небесной царице, и к
Иосифу, заступнику божиему и чудесному плотнику, а также
и к Петру.
В истории „воплощения божества" богу Иисусу посвя-
щена отдельная книга. Его откровения оставили в истории
такой же след, как откровение Шамаша, вручившего Гамму-
раби „corpus juris", или Иахве, вручившего „corpus juris"
Моисею, или, наконец, святой троицы, передающей Пахомию
„corpus juris" монашеского устава. Было бы слишком смеш-
ным эвфемеризмом устанавливать гипотезу, что бог Шамаш
представляет собой только апоееоз какого-то, жившего на
земле, героя а бог Иахве—апоееоз какого-то претендента
на престол израильский.
И до настоящего времени теофании еще происходят в-
Лурде, Ченстохове, Мессине *) и т. д. Газеты описывают их
так же, как в свое время Тацит, Светоний и Иосиф Флавий.
И точно так же, как мы черпаем сведения о современных
теофаниях из третьих или четвертых рук, также добывали
сведения и хроникеры, историки того времени, но при этом
нужно отметить основное различие. В настоящее время
книгопечатание надлежащим образом закрепляет и предо-
храняет от изменений заметки о теофаниях, так что труднее
делать „поправки", как это было, напр., с рассказом о чудес-
ном исцелении девочки в Ченстохове и, по словам непре-
дусмотрительного хроникера, „видевшей через платок".
Древние же тексты хроникеров и историков подвергались
*) А также в Киеве, Почаеве. Примеч. редак.

49
подделкам, внесению вставок в копии, а оригиналы—уни-
чтожению и т. д. и т. д.
Рассмотрим дальше свидетельства небес, основанные на
гуманных чувствах.
ГЛАВА VIII.
Чудесный целитель.
Сохранившиеся письменные памятники, из которых мы
узнаем о прежних отношениях на древнем Востоке, передают
прямо фантастические рассказы о бедствиях человечества,,
страдающего от заразных болезней. Проказа, парши, чума,
малярия, страшно свирепствовали везде и считались вдоба-
вок, по тогдашнему представлению, небесной карой за грехи..
У каждой болезни был свой дух, входивший в человека-
Всякая вспыхнувшая эпидемия была доказательством
вспышки безбожия. Больных, а следовательно грешных,,
выгоняли толпами из городов, округов, государств. Они
уходили в пустыню или же их загоняли в каменоломни, как
говорит Мането, между Нилом и Красным морем; где они
жили и работали среди страшных невзгод. Иногда, как
сообщает Лизимах из Александрии* их топили массами в
Красном море.
По одним источникам их выгнали однажды из Египта в
количестве 80.000 человек, по другим же источникам —
250.000 чел., а по иным даже 380.000 чел. Если эти цифры
даже значительно преувеличены и если вычеркнуть у них
один или два нуля, то и в таком случае они еще будут
колоссальны и положение больных, изгнанных из человече-
ского общества, ужасающе.
Государство не оказывало им никакой помощи, а тогдаш-
ние целители были до смешного бессильны вследствие
крайне низкого уровня их познаний, нищеты и малочислен-
ности самих целителей. Можно было расчитывать только на
чудо. Это лихорадочно ожидаемое чудо было их единствен-
ной надеждой. Нет ничего удивительного, что люди внима-
тельно прислушивались ко всяким известиям о чудесных
целителях и чудесных исцелениях. Не могло быть и речи о
том, что называется в настоящее время лечением, больни-
цами, врачебным уходом. Чудесный целитель появлялся, на-
кладывал руки, глядел в небо, заклинал дух болезни и дух
тотчас оставлял больного.
Но кто-же мог притти на помощь таким несчастным?
Богатый или мудрый?
862-4

50
Нет! Только необыкновенно милосердный.
Лишь такой человек, в душе которого любовь победила
всякую боязнь и предубеждения.
Идеал такой необыкновенной любви воспет в первом
Послании к Коринфянам. Нигде ни до того, ни после того
благородство альтруистических порывов не было выражено
такими золотыми словами: „Если я говорю языками челове-
ческими и ангельскими, а любви не имею, то я медь зве-
нящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества и
знаю все тайны и имею всякое познание и всю веру, так
что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто.
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сож-
жение, а любви не имею нет мне в том никакой пользы.
Любовь долготерпелива, милосердна, любовь не завидует,
любовь не превозносится, не гордится, не безчинствует, не
ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется
неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит,
на все надеется, все переносит. Любовь никогда не исчезнет,
хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание
упразднится. Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем.
Когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти,
прекратится.
Когда я был младенцем, то по младенчески говорил, по
младенчески мыслил, по младенчески рассуждал, а как стал
мужем, то оставил младенческое.
Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гада-
тельно, тогда же лицем к лицу. Теперь я знаю отчасти, а
тогда познаю, подобно как я познан.
А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь,
но любовь из них больше" (XIII Коринф).
Человек с такою любовью не пойдет к богатым и силь-
ным, а только к недужным и несчастным; он не пойдет к
благочестивым или здоровым, а к грешным или больным.
Он вылечит их и это будет новое учение (Марк, I, 27).
В возбужденных умах создавались образы чудесного це-
лителя, вести о котором распространялись из края в край.
Еще в вавилонских памятниках мы находим описание чу-
десных исцелений, требующих, однако, сложных формаль-
ностей и сравнительно больших церемоний. Евангельское
предание очень упростило все это.
Проказа,
— Если хочешь, можешь меня очистить!
— Хочу—очистись! После сего слова проказа тотчас
сошла с него (Марк, I, 40—42).

51
Дух нечистый.
Но Иисус запретил ему, говоря: „Замолчи и выйди из
него!" Тогда дух нечистый вышел из него (Марк, I, 23—26).
Горячка.
Подошед к теще Симоновой, поднял ее, взяв ее за руку,
и горячка тотчас оставила ее и она стала служить им (Марк,
I, 31).
Расслабленный.
Сын мой! грехи твои прощены! Встань, возьми постель
твою и иди в дом твой. Он тотчас встал и, взяв постель,
вышел (Марк, II, 11 — 12).
Легион злых духов в человеке.
„Выйди, нечистый дух, из сего человека. Как тебе имя?—
„Легион имя мне, потому что нас много". И много просили
его, чтобы не высылал их вон из страны.
Паслось же там большое стадо свиней. „Пошли нас в
свиней!"—Иисус позволил им и они вошли в свиней и устре-
милось стадо с крутизны в море, а их было около двух
тысяч, и потонули в море (Марк, V, 8—13).
Кровоточивая.
Женщина, страдавшая кровотечением двенадцать лет и
много потерпела от разных врачей, подошла сзади в народе
и прикоснулась к одежде Иисуса. И тотчас иссяк у ней
источник крови (Марк, V, 25—34).
Глухонемой.
Привели к нему глухого косноязычного. Воззрев на небо,
вздохнул и сказал ему: еффафа! т. е. отверзись! И тотчас
отверзся у него слух и разрешились узы его языка и стал
говорить чисто (Марк, VII, 32—35).
Слепой.
Приводят к нему слепого и просят, чтобы прикоснулся к
нему. И взяв слепого за руку, он вывел его вон из селения
и, плюнув в глаза ему, возложил на него руки и спросил
его: „видит ли что?" Он взглянул и сказал: „вижу проходящих
людей, как деревья". Потом он опять возложил руки на
глаза ему. И он исцелел и стал ясно видеть (Марк, VIII,
22—25).
4*

52
Дух немой.
Учитель! Я привел к тебе сына моего, одержимого духом
немым. Где ни схватывает его, повергает его на землю и он
испускает пену и скрежещет зубами и цепенеет. Говорил
я ученикам Твоим, чтобы изгнали его и они не могли.
„Как давно это сделалось с ним?" „С детства!" Иисус запре-
тил духу нечистому: „Дух немый и глухий! Я повелеваю
тебе, выйди из него и впредь не входи в него". И он вы-
шел из него (Марк, IX, 16—25).
Соперники.
Учитель! Мы видели человека, который именем Твоим
изгоняет бесов, а не ходит за нами, и запретили ему. — „Не
запрещайте ему, ибо никто, сотворивший чудо именем Моим,
не может вскоре злословить Меня!" (Марк, IX, 37—39).
Антихрислш.
Если кто вам скажет: вот здесь Христос или вот там—
не верьте! Ибо восстанут лжехристы и лжепророки и дадут
знамения и чудеса, чтобы прельстить (Марк, XIII, 21 — 22).
Деяния Апостолов совершенно не упоминают об Иисусе,
как чудесном целителе и его чудесных исцелениях. Эти
вести появляются только в Евангелиях и в необыкновенно
большом количестве. Целый поток исцелений.
В берлинском папирусе, относящемся приблизительно
к 1500 г. до нашей эры, мы встречаем образец заклинания,
произносимого при евангельском возложении рук: „Обе мои
руки лежат на этом ребенке, обе руки Изиды лежат на нем,
как Изида положила обе руки на Горуса".
Эту заметку мы заимствуем из труда д-ра А. Видемана
„Magie und Zauberei im alten Aegypten". Заклинание болез-
нетворных бесов в Вавилонии и Ассирии изучил еще д-р
Отто Вебер в „Daemonenbeschwoerung bei den Babyloniem
und Assyrern". Формулы заклинаний различны: „Злой Утукка,
выходи из тела", „Злой Рабисс, выходи из тела", „Злой Галл,
выходи из его тела", „Заклинаю тебя Белом, царем мира". „За-
клинаю тебя Ануннаками — великими богами", „Великий
господин Еа послал меня, вложил в уста мои свои чудесные
заклинания" и т. п.
Эти формы сохранились до настоящего времени. В „Ri-
tuale Sacramentorum" (Wilno, 1903 г.) находятся образцы
современных заклинаний бесов, совершаемых ксендзами: „За-
клинаю и изгоняю вас, проклятые бесы, какие бы и сколько бы
вас ни было, при помощи колдовства, чар и безбожных че-

53
ловеческих хитростей, губящих отданного вам человека (или—
место, или — создание божие), тотчас выходите отсюда со
всякими вашими зелиями и средствами и пр. (стр. 293) *).
„Заклинаю вас, разносящих заразу (pestiferos) мышей
<или саранчу или червей, или других животных) богом
отцом всемогущим и Иисусом Христом сыном его единым,
духом святым от обоих исходящим, оставьте как можно ско-
рее наши поля и луга и не свирепствуйте больше на них,
отправляйтесь туда, где никому не можете причинить вреда
и т. д. (стр. 314) **).
Сторонники человеческой природы Иисуса хотят устано-
вить связь между его мнимым бегством в Египет и возмож-
ностью поучиться у тамошних терапевтов. Однако, они за-
бывают, что, согласно легенде, Иисус был еще грудным
младенцем и таким же младенцем вернулся. Это один из
типичных примеров реализации легенды. Замалчивают факт
младенчества, оставляя только факт путешествия в Египет.
Подобный метод не имеет ничего общего с научностью. Но
защитники человеческой природы Иисуса идут еще дальше.
Они утверждают, что все эти легенды о чудесных исцеле-
ниях наматывались вокруг действительного факта и совер-
шенно покрыли его. Если нужно придерживаться сравнений,
то можно сказать, что очень часто вместо факта, берется
какой - нибудь старый свиток бумаги и вокруг него нама-
тывается клубок. В таком случае реальный факт заменяли
если не бумажки или папирусы, то каково бы то ни было
содержание их, оно шло не от папирусов к народу, а на-
оборот—от народа к папирусам.
Все, что происходит с авторами Посланий Апостолов и
ихъ окружающими, носит, главным образом, земной харак-
тер. Если Иисус, по евангелию Марка (VI, 13), наделил уче-
ников силой исцеления, то эта сила совершенно не прояв-
ляется в Посланиях. Петр выполняет чудесные исцеления в
Деяниях Апост. III, бит. д., IX, 32 и т. д. или воскрешает
из мертвых (IX, 36 и т. д.), но не в Посланиях.
Там есть несколько видений, несколько чудесных сцен,
но в общем заметна лишь кропотливая работа пропаганды
и борьбы с противоречиями. В одном послании Павел про-
сит возвратить книги и отослать епанчу. Петр в посланиях
*) Подобные же заклинания бесов содержатся в требнике Петра Мо-
гилы, употребляющемся и до настоящего времени в некоторых глухих
уголках России православным духовенством.
**) Сравн. подобные же заклинания гусениц и вредоносных жуков в
современном православном требнике.
Прим. ред.

54
не обмолвился ни словом о том, чтобы Иисус кого-нибудь
вылечил. Иоанн пишет пастырское послание, вроде совре-
менных епископских или папских посланий. То же самое де-
лает Иуда.
Действительно, бродят разные евреи—заклинатели, зак-
линающие духов именем Иисуса, что очень не нравится уче-
никам. Но это именно и свидетельствовало бы против чело-
веческой природы и о популярности могучего божества,
являющегося народным достоянием. Сведение об этом на-
ходится в Деяниях Апостольских (XIX, 13).
Вышеупомянутые примеры чудесных исцелений предста-
вляют собой лишь вид теофаний. Исцеляет не чародей, а
сам воплотившийся бог. Он входит в дом и изгоняет белез-
нетворных духов. Он появляется среди недужных и злой
дух оставляет тело человека.
Больные люди были чрезвычайно принижены. Они не
только страдали, но их страдание было вместе с тем и их
позором. Оно считалось явным пятном их греховности и
безбожия. Это может нам объяснить идею Евангелия, что
Иисус почти исключительно вращается среди бесноватых,
блудниц и различных подозрительных личностей.
Бог их заступник. Сын скорби ищет другого сына скорби.
Спасители всех народов страдали, назывались ли они Адони-
сами, Прометеями, Гераклами, или же это были Кришна,
Сакиа-Муни, Таммуз, Гесус, Кветкал куатл, Аттис, Озирис,
Квиринус, Митра. Все они страдают за человечество, все
приходят ему на помощь, все идут на встречу сыну скорби.
Я перечислил только двенадцать имен, но если рассмотреть
весь известный материал сравнительной мифологии, то их
найдется значительно больше.
Необыкновенный реализм священных мифов делает то,
что наивные умы смотрят на эту священную беллетристику,
как на историческую хронику. Но из всех хроник подобного
рода признаются правдивыми и достоверными только отно-
сящиеся к текущей религии.
„Метаморфозы" Овидия и „Евангелие" Марка находятся
с этой точки зрения на одном уровне. Оба автора составили
из прекрасных мифов прекрасные поэмы. Разница только в
том, что религия Овидия давно отжила, а религия Марка
живет и влияет на нашу психику до сегодняшнего дня.
Чарльз Дарвин говорит, что тогдашние люди были неве-
роятно невежественны и лековерны. Рассмотрев труды Ве-
бера, Франка или Эфеля (Oefel) об изгнании болезнетворных
бесов и о лечении на древнем востоке, приходится согла-
ситься с мнением Дарвина. Но разве и в настоящее время,

55
даже люди образованные, не пользуются услугами ворожей,
гадалок, хиромантов и различных медиумов?
Разве и теперь для них не бесполезно существование
ученых вроде Рамзая, Геккеля, как в те времена были бес-
полезны Страбон, Плутарх и Плиний Старший? Разве и в
настоящее время оффициально не изгоняют заклинаниями
бесов, саранчу, вредных насекомых, как это видно из изданной
в Вильне в 1903 году книги „Rituale Sacramentorum"?
Поэтические красоты евангелий парализуют в читателя;:
дух критицизма. Внушение, исходящее из прекрасного про-
изведения, действует на ум парализующе. Мы не хотим
портить себе впечатление выяснением различных бессмыслиц.
На крыльях поэтического творчества часто, как разноцвет-
ная бабочка, носится очень уродливый предрассудок. Мы
плохо понимаем древние тексты, к тому же еще читая их
в переводе. Нам нравится, что прокаженный „вдруг" исце-
лился, но мы не замечаем неестественности того, что про-
каза вышла из него в виде какого-то существа. На осно-
вании такого способа чтения можно было бы изучить пси-
хологию читателя и понять, как складывались исторические
суждения.
Приписывание Иисусу человеческой природы на основа-
нии таких текстов, как Послания Апостолов, и включение в
эти Послания сущности всего Евангелия доказывает, что это
неправильное чтение есть факт, имеющий историческое
значение.
Рассмотрев свидетельства небес, которыми духовный
сын легенды вполне довольствовался в течение нескольких
веков, перейдем к свидетельствам земли, которых доиски-
вался этот сын легенды и которые мы в состоянии оценить
с точки зрения людей XX века.
ГЛАВА IX.
Свидетельства земли.
Вера в то, что у нас есть исторические доказательства
существования Иисуса, как личности, является одним из
тех предрассудков, которые до сих пор блуждают там и
сям в науке и будут исчезать постепенно, по мере ослабле-
ния влияния этой иллюзии. Всякого, не сбитого с толку
предвзятыми тенденциями, поразит их удивительная шат-
кость.
Если бы исследователь какой либо иной отрасли знания
вздумал основывать свои предположения на подобных дово-

56
дах, то их признали бы совершенно произвольными и ни на
чем не основанными. Все те источники, на которые обыкно-
венно ссылаются, доказывают существование лишь христи-
анства, но не Христа.
Все так называемые исторические доказательства суще-
ствования Иисуса можно разделить на две категории: под-
дельные и иллюзорные. Всех же свидетелей той эпохи можно
разделить на ближайших по времени и месту, совершенно
умалчивающих об Иисусе (или же текст их подделан), и на
более далеких по времени и месту, записи которых не пред-
ставляют никакого исторического свидетельства. Разберем
этот материал в хронологическом порядке.
Первое место принадлежит блестящему писателю Филону
из Александрии, еврею и защитнику евреев перед римским
цезарем Калигулой. Это—живой свидетель данной эпохи,
знаток современной жизни, племянник которого, Тиверий
Александр, был даже, в 45—48 гг., прокуратором Иудеи.
„Сочинения Филона, говорит Ренан в предисловии к „Жизни
Иисуса", неоценимы для нас, ибо из них мы узнаём, какие
мысли воодушевляли людей во времена Иисуса, когда они
интересовались великими вопросами религии. Правда, Филон
жил в совершенно другой области Иудеи, нежели Иисус.
Но и он, наряду с Иисусом, не был в стороне от различ-
ных мелочных пересудов, господствовавших в то время в
Иерусалиме. На Филона можно смотреть как на старшего
брата Иисуса. Ему было уже 62 года от роду, когда про-
рок из Назарета достиг апогея своей славы, и Филон пере-
жил его еще лет на десять. Как жаль, что судьба не при-
вела его в Галилею! Сколько разнообразных и любопытных
сведений мы услышали бы от него!"
Но только исследователь, веривший в существование в
то время Назарета, мог верить также и в существование
человека Иисуса, и увлечься подобными чисто беллетристи-
ческими комбинациями. Как понять, что этот Филон, кото-
рому были известны все события до мельчайших подроб-
ностей, ничего не слыхал об этом „младшем брате*? Он,
являвшийся в качестве делегата от евреев к цезарю, под-
робно описавший в трактате „De vita contemplativa" жизнь
и организацию Терапевтов, духовных братьев палестинских
Ессеев, которых Гретц в свою очередь отождествляет с На-
зареями? Он, который не был далек от различных пере-
судов и сплетен, распространявшихся тогда в Иерусалиме?
Как понять, что он никогда не посетил своего „младшего
брата Иисуса", он—этот, по словам Деяний Апост., „некий
иудей, именем Аполлос, родом из Александрии, муж красно-
речивый и сведущий в Писаниях, он был наставлен в начат-

57
ках пути Господня, учил правильно о Господе" (та irepi too
xvploü). (XVIII, 24-25).
Умалчивание этого свидетеля об Иисусе очень красноре-
чиво и это нельзя объяснить никакими фразами. Не обле-
нят этого и те, которые представляют жизнь и смерть
Иисуса, как тогдашнюю злобу дня, как и те, которые, заме-
тив несообразность, об'ясняютвиепишп saeculi незаметностью
этого происшествия.
Другим историческим свидетелем той эпохи является
еврейский историк Иустус из Тивериады, описавший, по
словам Иосифа Флавия в „Автобиографии" (65), войну
евреев с римлянами в 66—70 годах. Его сочинение, правда,
не дошло до нас, но живший в IX веке Фотий, еще
читал его и умалчивание об Иисусе об'ясняет „недобро-
желательством " этого исторического свидетеля. Однако,
трудно требовать, чтобы современный историк разделял это
крайне наивное мнение Фотия. Если Иустус, как жалуется
Иосиф Флавий, налгал о нем, то он мог бы также хотя бы
налгать об Иисусе. Но раз он совершенно умалчивает, сле-
довательно у него не хватило материала даже на это. Тре-
тий исторический свидетель, еврей и пишущий об евреях,
Иосиф Флавий, написавший около 74 года „Историю войны
евреев с римлянами"—не пропускает ни малейших событий
последних ста лет истории своей родины, но ни единым
словом не обмолвился об Иисусе Христе. —Позже около
94 года он написал „Древности", где в книге XVIII, III, 3, на-
ходится следующая, вписанная другой рукой наивная вставка:
„В это время жил Иисус, муж мудрый, если можно на-
звать его мужем, так как он был большим чудотворцем и
учителем всех тех, кто радостно принимает истину, и много
их, из евреев и язычников—последовало за ним. Это был
Христос. Когда Пилат, по наветам наших старейшин, осудил
его на крестную смерть—не оставили его те, которые при-
знали его и почитали. —Ибо на третий день он явился им
живым, как предсказали это и другие бесчисленные буду-
щие чудеса, пророки, вдохновленные Духом Святым. И до
сих пор существует род и название христиан, которые
так названы его же именем".
Этот отрывок Евсевий уже приводит в своей „Истории
церкви" (I, 11, 7), и возможно также, что он был в то время
сфабрикован может быть даже самим Евсевием, очень напо-
минающим в этом отношении нашего учителя Викентия
Кадлубка. Когда Иосиф Флавий пишет о народившемся
Мессии, то производит в этой искусственной вставке
такое же забавное впечатление, как св. Карл Боромей, если
бы он поместил в „ Римском Катехизисе" какую же торжествен-

58
ную заметку о появлении Лютера и продолжающемся до сих
пор роде и имени Лютеран. Стиль этой вставки вполне
сходен с приводимым тем же Евсевием в „ Истории церкви"
(I, 13, 9) письмом Иисуса к топарху Абгару: „ Благословен,
кто верит в меня, хоть и не видел меня. Ибо написано обо
мне: те, которые видят меня—не уверуют в меня; те же,
которые не видели меня—уверуют в меня и будут жить.
Что касается твоего письма ко мне с просьбой прибыть к
тебе—то я обязан исполнить все, для чего я был послан.
И когда исполню это, я поднимусь к пославшему меня.
Когда же поднимусь, пошлю тебе одного из учеников моих
для исцеления скорби твоей. И он даст тебе жизнь вечную,
как и всем, кто с тобой *.
Почтенный Евсевий не останавливается на этом и сооб-
щает дальше (II, 2, 2), что Пилат написал Цезарю Тиверию
письмо об Иисусе, и письмо это очень тронуло Тиверия. И
он представил дело сенату, но сенат отверг проект поста-
новления, „ибо римляне не могут никого признать богом,
если на это не последовало постановление и разрешение се-
ната". Апокрифическое письмо Пилата дошло до нашего
времени и его стоит привести для ознакомления с „тоном"
подобных фабрикации.
„Понтий Пилат Клавдию Тиверию—привет. Я был сам
свидетелем, как недавно евреи из ненависти суровым при-
говором погубили себя и своих потомков.
Бог дал их отцам обещание послать с неба своего свя-
того, который будет провозглашен их царем. И, согласно
обещанию, послал к нам родившегося от девы. Мне, прави-
телю земли Иудейской, подлинно известно, что Он исцелял
слепых, очищал прокаженных, лечил от водяной болезни,
изгонял из людей бесов, воскрешал мертвых, повелевал бу-
рями, ходил по водам морским и творил много других чудес.
И в то время, как многие из народа еврейского признали
его сыном божиим, воспылали ненавистью к нему перво-
священники, книжники и фарисеи, и, схватив, выдали его
мне, правителю, клевеща на него, называя его чернокниж-
ником и нарушителем завета. Поверив их словам, я отдал
означенного преступника в их распоряжение. Тогда они рас-
пяли его на кресте и, похоронив мертвого, приставили к его
гробу стражу из моих воинов и, запечатав гроб, ушли. Но
на третий день он воскрес. А евреи воспылали таким гне-
вом, что подкупили стражу для того, чтобы она оповестила,
будто тело его ученики украли ночью. Но воины, хотя и
взяли деньги, но отказались сделать это. Поэтому я заявляю
тебе, цезарь, на случай если бы кто-либо другой тебе, уже
знающему истину, передал ее иначе, чтобы ты не подумал,

59
будто я поверил наветам евреев; и настоящим письмом я
осведомляю тебя о чудесах и всем содеянном Иисусом в
моем магистрате. В Иерусалиме".
Вставка в „Древностях" Иосифа Флавия, по своему тону
и характеру, тождественна с тоном и характером вышеупо-
мянутых писем. Тот же тон и характер мы находим и в про-
даваемых в наши дни, во время церковных церемоний, от-
пущениях грехов, кальварийских „посланиях божиих", „пись-
мах святого Антония" и т. п. То же самое применимо и к
вставке в „Древностях" (XX, IX, 1) об „Иакове, брате Иисуса,
называемого Христом", и, наконец, к вставке (XVIII, V, 2) об
Иоанне Крестителе; эту последнюю, точно так же, как и обще-
признанную вставку об Иисусе, Гретц называет в своей
„Истории Иудеев"—бессовестной вставкой". Об этом мы бу-
дем говорить в свое время.
Возникает вопрос: кто делал эти вставки и для чего?
Ответ—увы!—чрезвычайно прост.
В то время, когда санкционированная правительством
христианская организация одержала полную победу, когда
были уничтожены другие культы, закрыты все греческие фи-
лософские школы, когда фанатичная христианская исключи-
тельность не терпела никакого иного учения наряду со своим,
сжигая библиотеки, уничтожая документы, ниспровергая и
разрушая памятники и даже убивая людей других убежде-
ний, когда из преследуемого оно превратилось в преследую-
щего, —тогда оно, перевернув космографию и географию,
принялось за искажение истории. Александрийская библио-
тека была сожжена, „Книга Истины" Келсоса уничтожена, а
водворенные в христианские библиотеки историки „приспо-
соблены" к преданиям религии мирного Агнца. Но так как
победители состояли главным образом из наивных фанати-
ков, то, как верно замечает Гретц, —„их подделки были лов-
кой неловкостью" и не могут ввести в заблуждение совре-
менного историка.
Четвертым свидетелем считается Талмуд. Из невероятно
обширного материала, накопившегося за два века, иеруса-
лимский Талмуд образовался в 350—400 годах, а вавилон-
ский—в 450—500 г.г.
Вспомним, что евреи пережили две ужасные катастрофы.
Первая, в 66—70 г.г., окончилась полным разрушением
Иерусалима, крупнейших городов и чрезвычайным упадком
Палестины. Вторая катастрофа в 132—135 г.г., т. е. в пе-
риод последней попытки вернуть независимость под предво-
дительством знаменитого Бар-Кохвы. Никогда не следует
упускать из виду влияние этих двух катастроф на предания
и письменность.

60
Подобные катастрофы, точно ножницы, перерезают нить
истории, и вместо того ткут, при помощи легенды, фанта-
стические предания.
Затем необходимо принять во внимание, что списывание
обычного права, содержавшегося как в Галахе, так и в Га-
гаде—было воспрещено. Известнейшие раввины, мнения ко-
торых фигурируют в Талмуде, жили и умерли приблизи-
тельно в 300 —350 годах. И когда образовались сильные
„христианские" государства, применявшие к евреям репрес-
сии, Талмуд подвергался цензуре как со стороны осторож-
ных евреев, так и со стороны придирчивой церковной
власти. Вникнув в это надлежащим образом, мы поймем,
что Талмуд рассказывает нам, главным образом, только
злостные анекдоты, служащие ответом на христианские
воззрения. В то время, когда Ренан, приступая к составлению
„Жизни Иисуса", жаловался, что до сих пор, при изучении
первоначальной истории христианства, мало принимали во
внимание Талмуд, и когда он, при содействии своего прия-
теля, ученого талмудиста Нейбауера, „сравнивал все пере-
даваемые цитаты с оригиналом", вопрос о собранных в
Талмуде местах, трактующих об Иисусе, еще не был затро-
нут в научных сферах. Только за четыре года до смерти
Ренана этим вопросом живо заинтересовались проф. Франц
Делич, Густав Дальман и особенно Страк, под влиянием
которого Генрих Лайбль выпустил в 1890 году исследование
об Иисусе в Талмуде.
Эти анекдоты не могут служить прибавлением к истории
личности Иисуса. Они, в лучшем случае, свидетельствуют о
царившем в тех сферах настроении по отношению к хри-
стианским преданиям. Иисус представлен в Талмуде под
различными, иногда очень насмешливыми криптонимами.
Его называют „Бен-Стада" (Satda), „Бен - Пантера", т. е.
Сын Стады, Сын Пандеры. Иосиф называет его „Пафос
(Pappos) бен Иегуда" и выражение „Пафос" (Pappos) гре-
ческого происхождения (papias, pappias) и означает „па-
почка". „Стада" (Satda) означает „неверная жена". „Пан-
тера"— это искаженное греческое выражение „parthenos" —
девица или „pandera", латинское „lupa" — распутная жен-
щина. Пилата (Plist'a) евреи в насмешку назвали Листом
(разбойник), евангелие (благая весть), переделали в „авен
гиллаион" (сборник грехов).
Как образец анекдота, привожу следующий (Калла, 18 в.).
„Наглец, по словам равви Элиезера, повидимому, был неза-
коннорожденным, по словам равви Иошуа—сыном страдаю-
щей регулами, а по словам Акибы — незаконнорожденным и
сыном менструирующей женщины.

61
Однажды старейшины сидели у ворот, когда мимо про-
ходили двое юношей: один из них был с прикрытой голо-
вой, а другой-с непокрытой. Об этом втором Елиезер
сказал: „Незаконнорожденный". Равви Иошуа: „сын стра-
дающей регулами!" Равви Акиба: „Незаконнорожденный и
сын менструирующей женщины". Они сказали равви Акибе:
„Как же ты осмелился противоречить словам твоих това-
рищей?"—„Я докажу". Он пошел к матери юноши, торго-
вавшей на рынке овощами и сказал ей: „Дочь моя, если
ты сделаешь мне одно признание, о котором я тебя спрошу—
я помогу тебе достигнуть жизни вечной". Она ответила:
„Поклянись!" Тогда равви Акиба поклялся вслух, одновре-
менно уничтожая мысленно эту присягу. Затем он сказал
ей: „Какого рода сын твой?" А она ответила: „Когда я
взошла на супружеское ложе, у меня были менструации и
муж мой удалился от меня. Но сват мой пришел ко мне и
от него у меня сын этот". Следовательно, оказалось, что
сын ее 1 езаконнорожденный и от страдающей менструа-
циями. Т да все сказали: „Велик равви Акиба!"
Этот ( рывок считается одним из „личных признаний
Марии". \х in анекдот из трактата Шабат (104, в.). „Сын
Стады? Он был сыном Пандеры. —А равви Хасда сказал:
„Мужем ее был Стада, а любовником Пандера. —Но мужем
был Пафос, сын Иегуды, а матерью Стада". —Матерью его
была Мариам, причесывающая женщин. —Но в Пумпедите
говорится: „S-tath-da" (стала неверной) своему мужу".
В этих анекдотах, понятно, множество противоречий.
Воин „Panthera" у Келсоса появляется, повидимому, под
влиянием еврейских басен. Поэтому и не стоит об нем
больше говорить. Согласно Талмуду Иисус был казнен в
Люде (Лидда) а не в Иерусалиме. Здесь кроется тенденция.
Иисус, как незаконнорожденный, не имел бы доступа в
Иерусалим, так как у Моисея сказано: „Не войдет мамзер
т. е. рожденный от распутной женщины—в скинию завета.
(5 Моисея XXIII, 2). По вавилонской Гемаре смерть Иисуса
наступила на сто лет раньше, чем гласит христианское пре-
дание. Согласно одной талмудической версии, Иисус был
замурован, а по другой—повешен.
При описании процесса о святотатстве, прибавлено в
виде примера в обеих Гемарах: „Так поступили с Бен-Стада
в Люде" и „его замуровали перед двором суда", между тем
как в вавилонском Талмуде последняя фраза гласит: „И его
повесили накануне святой Пасхи". Лайбль говорит вполне
основательно, что если Талмуд где-либо фантазировал
(gefabelt), то именно здесь. Мы читаем в Талмуде, что
Иисус был хром, потому что ему не удавались чудеса и в

62
наказание он находится в аду, „в кипящей грязи" и т. п.
Кажется, не будет преувеличением, если назвать эти мнимые
свидетельства об Иисусе злостными анекдотами.
От этих еврейских свидетелей перейдем к римским. Их
свидетельства более поздние и относятся к началу второго
века. На первом месте следует поставить Плиния млад-
шего, который около 102 года нашей эры написал импе-
ратору Траяну письмо следующего содержания:
„Для меня важно все, Господин, с чем я, по моему
мнению, обязан обращаться к тебе. Ибо кто же может
лучше руководить мною, в моих колебаниях, или же про-
светить мое неведение? Никогда я не принимал участия
в изучении христианства и поэтому я и не знаю, что
и как обыкновенно карают или преследуют. Я также
немало думал над тем, нужно ли считаться с возрастом
и не следует ли различать старших, которым можно бы
прощать вину. Или же христианину вообще не следует
прощать. Или же нужно карать за самое название, при
отсутствии проступка, как за преступление, связанное
с этим именем. Между тем, по отношению к тем, которых
приводили ко мне как христиан, —я придерживался такого
образа действий: я спрашивал их, христиане ли они? Сознав-
шихся я допрашивал второй и третий раз, грозя наказа-
нием. Упорствующих я приказывал заточать в тюрьму.
Я никогда не сомневался в том, что, каковы бы ни были их
верования, безусловно следует карать за ожесточение и не-
поколебимое упорство. Были и другие, также заблуждав-
шиеся—которых я, как римских граждан, приказал выслать
в столицу. Вскоре эти же расследования обнаружили, как
обыкновенно, различные категории, различавшиеся друг от
друга характером преступлений. Я принимал во внимание
анонимные доносы, содержавшие много имен. Я полагал,
что могу выпустить тех, которые отрицали, что принадле-
жат или принадлежали к христианам и в моем присутствии
молились богам и твоему изображению. И когда я, кроме
того, приказал принести изображения богов, они приносили
им жертвы вином и каждением и поносили Христа и ничто,
как я уже сказал, не могло их понудить назвать себя хри-
стианами. Иные, перечисленные доносчиком, об'являли себя
христианами, вслед затем, отрекаясь от этого: они, правда,
были христианами, но отпали—один—три года тому назад,
другой—много лет тому назад, но никто раньше двадцати
лет тому назад. Все они почитали твое изображение, равно
как и изображения богов и поносили Христа. Приэтом они
сознавались, что главная их вина или заблуждение состоит
в том, что они обыкновенно собирались утром до восхода

63
солнца и обращались с молитвой (carmen) к Христу, как
богу, давали друг другу обеты (sacramento), но не с целью
совершать какие-нибудь преступления, а наоборот, чтобы
не совершать краж, убийства, прелюбодеяния, вероломства.
После молитвы они обыкновенно расходились и снова соби-
рались для принятия пищи — простой и чистой. Впрочем,
после моего эдикта они перестали это делать, так как, со-
гласно твоему приказу, я запретил это, как носящее харак-
тер сообществ. Я счел необходимым добиться правды при
помощи пыток. Во время допроса двух рабынь, называемых
диакониссами, я не открыл ничего кроме неимоверного,
ложного предрассудка. Вот почему по окончании допроса
я прибегаю к твоему совету. Ибо я вижу, что дело заслу-
живает внимания, особенно в виду количества подверженных
опасности.
Много людей разного возраста, различных положений,
обоего пола были и будут в опасности. Ибо влияние этого
предрассудка распространилось не только на города (civi-
tates), но и на поселения и деревни, а это следовало бы
остановить и исправить.
Для этого было бы, вероятно, совершенно достаточно воз-
обновить богослужения в почти опустевших храмах, вос-
становить давно забытые священные обряды и кормление
жертвенных животных, для которых до сих пор очень редко
попадался покупатель. Теперь легко понять, какое множе-
ство людей можно было бы спасти, если бы было место для
раскаяния".
Кесарь ответил, чтобы явных христиан карать, а скры-
вающихся не преследовать.
Это письмо доказывает, что христианство существовало
и было даже очень распространено, Иисусу молились как
богу, но об Иисусе - человеке не упоминается ни слова.
И если такие серьезные писатели, как Гюн, причисляют это
письмо к ряду „современных началу христианства свиде-
тельств существования Иисуса", то не будет преувеличением
причисление подобного взгляда на вещи к научным пред-
рассудкам.
Теперь на очереди свидетель, считающийся самым важ-
ным, почтенный историк великий Тацит. Приблизительно в
одно время с Плинием младшим, около 100 года, он, состав-
ляя свою „Летопись", поместил в пятнадцатой книге, в со-
рок четвертой главе следующее известие об Иисусе:
„Ни помощь людей, ни щедрые благодеяния, ни умило-
стивление богов—не могли скрыть позор и общее мнение,
что этот пожар был делом Нерона. Поэтому-то для подав-
ления слухов, он заточал виновников и приказал мучить са-

64
мыми изысканными пытками, а чернь (плебс, valgus) назы-
вала их, ненавидимых за совершенные ими злодеяния, хри-
стианами. Это название произошло от Христа, который в
правление Тиверия был приговорен к смерти прокуратором
Понтием Пилатом. Подавленное в то время вредное суеве-
рие снова вспыхнуло не только в земле иудейской, откуда
это зло вышло, но и в Риме, где находят приют и под-
держку все гнусности и всякий позор. Прежде всего схва-
тили исповедующих эту веру и, когда они выдали бесчислен-
ное множество товарищей, их уличили не столько в поджоге
города, сколько в ненависти к роду человеческому".
Очень любопытно, почему Тацит не упоминает о Христе
в книге шестой, описывая царствование Тиверия, и следо-
вательно, когда для этого представляется подходящий слу-
чай, а в книге пятнадцатой, описызая выходки Нерона, —
следовательно—случайно. И отчего пропала именно та часть
книги, где могло быть написано о Христе? Тацит был слиш-
ком классическим писателем и так любил говорить о всякой
вещи на надлежащем месте, что не мог так легко обойти
этот вопрос.
Из этого ясно вытекает, что он не дает сведений об
Иисусе на основании какого-либо оффициального документа
времен Тиверия, а лишь повторяет их как народное преда-
ние, обнаруженное следствием во времена Нерона. Народ
называл этих людей христианами, а допрашиваемые расска-
зывали о Христе и осуждении его на смерть Пилатом в
царствование Тиверия. Если бы даже позже чья-нибудь рука
вставила в текст слова: „слово это произошло от Христа,,
приговоренного к смерти в царствование Тиверия прокура-
тором Понтием Пилатом" —то по неосмотрительности оста-
влены слова „которых народ, ненавидя за их злодеяния, на-
зывал христианами" и что „их уличили не столько в поджоге
города, сколько в ненависти ко всему роду человеческому".
Если приводят Тацита, как свидетеля факта существования
Иисуса, то отчего не приводят его и как свидетеля, что
христиане „были врагами рода человеческого". Нельзя вы-
бирать из показаний более выгодные для нас и отвергать
те, которые для нас невыгодны. С этим вопросом стоит по-
знакомиться ближе.
Римляне были, с точки зрения религиозной, самыми тер-
пимыми во всем тогдашнем мире. В их пантеон допускались
все боги. В Риме распространился культ Изиды, культ
Митры и даже у германских жрецов был свой „коллегиум".
Каждое вероисповедание, всякая религия и секта поль-
зовалась в Риме полной свободой до тех пор, пока не обна-

65
руживались злоупотребления, как среди жрецов Изиды, или
гегемонические стремления, как среди христиан.
Резкая обособленность вызывала репрессии. Деяния Апо-
столов дают много любопытных фактов. Савл преследовал
христиан. Но лишь только он стал христианским Павлом,
как мы читаем о нем: „Мы нашли этого вредного человека,
возбудителя мятежа среди иудеев всей вселенной и пред-
ставителя секты Назареев" (Деяния Ап., XXIV, 5). В царство-
вание кесаря Клавдия в Риме снова вспыхнули среди хри-
стиан распри из-за Христа. Правда, при Нероне они не
сожгли города, как это благородно свидетельствуется Та-
цитом, но опять-таки причинили всем беспокойство. Но
быть может это ложь? Нисколько!
Римляне очень метко определили дух новой секты. Она
хотела вскоре уничтожить все другие организации, завладев
государством—ниспровергнуть старую культуру, похоронить
науку. Христианство, вполне овладев положением, ровно
тысячу лет потрясало мир, наполняя своими деяниями все
средневековье, заставляя пятиться назад всю цивилизацию,
останавливая всюду развитие прогресса и в то же время
подавляя всякое сопротивление мечом, огнем и интердиктами.
Упрямые властелины в власяницах кающихся простаи-
вали по три дня у ворот наместника Христа, моля о про-
щении, ученые гибли на кострах за результаты своих иссле-
дований, еретики должны были танцовать на длинных цепях
вокруг костров ужасный танец смерти, инквизиция хотела
удержать гений человечества в оцепенении. Эта, захватившая
власть, христианская чернь была действительно „врагом
человеческого рода". Историк Тацит засвидетельствовал
именно это, а не то, что существовал человек Иисус, осу-
жденный на казнь прокуратором Пилатом в царствование
Тиверия. Он свидетельствует, что чернь была такого мне-
ния, но не говорит, что об этом есть оффициальные сведе-
ния. Когда дело идет о законе эволюции, христианство не
верит осязательным научным доказательствам. Но когда
дело идет о существовании Иисуса, оно в отчаянии берется
за Тацита и выбирает из него то, что ему выгодно—не до-
казательство, а лишь подобие его. Оно делает это без кри-
тики, наивно, бессистемно. Ученые же веками не осмелива-
лись противоречить ему или, наконец, и сами начинали
плохо видеть.
До какой степени сбивчивые сведения о Христе блу-
ждали среди римских историков, показывает следующий и
последний свидетель, а именно Светоний. Он также, при-
близительно одновременно с Плинием Младшим и Тацитом,
записал в „Жизни Клавдия" следующий факт:
862—5

66
„Клавдий изгнал из Рима евреев, которые по наущению
Хрестоса (impulsore Chresto) постоянно вызывали волнения".
Очень хорошо известно, что в разговорной латинской и
греческой речи смешивали „и" и „е", т. е. Вергилий и Вир-
гилий, Хрестос и Христос. Светоний, очевидно, полагал,
что Иисус жил во времена Клавдия и являлся вдохновите-
лем беспорядков. Это дало повод некоторым предполагать,
что Светоний говорит о каком то ученике Иисуса, называв-
шемся Хрестом. Эта гипотеза, однако, не проникла дальше
ортодоксальных кругов.
Кроме вышеозначенных свидетелей иногда приводят еще
двух—умершего около 166 года Лукиана и умершего около
180 г. Келcoca—оба писали по гречески. Хотя в других от-
ношениях они должны были бы живо интересовать всякого
историка, но даже жаждущие доказательств защитники
человеческой природы Иисуса не считают их серьезными
свидетелями.
Вот все исторические свидетельства, на которые обык-
новенно ссылаются. И в самом деле, поразительно, на каких
непрочных основах строилась гипотеза исторического вопло-
щения Иисуса.
Если бы с такими свидетелями выступили против теоло-
гического воплощения, то весь мир единогласно отверг бы
подобные свидетельства. Но весь мир жил целыми веками
в духовной атмосфере сына легенды. Ему нужны были
другие свидетельства. Он прятал благоговейно священные
частицы креста, гвозди, св. губку, св. пелену, в которой
положили Иисуса в гроб, св. тернии—менее всего думая о
свящ. писании, которое запрещалось читать и переводить,
экземпляры которого отбирались и, сложенные на кострах,
сжигались. История отметила это странное, наводящее на
размышления, событие, ибо ведь и священное писание могло
бы тоже представить какое-нибудь доказательство.
В мае 1844 г. в монастыре Св. Екатерины на горе Синай
Тишендорф заметил среди монастырской библиотеки корзину,
содержимое которой было предназначено для сожжения.
Руководимый счастливым инстинктом исследователя редких
рукописей, он сунул руку в корзину и добыл оттуда около
ста листов пергамента, в которых он, без большого труда,
узнал одну из старейших копий Библии, и, как оказалось
позже, это действительно была древнейшая копия. Но не
хватало страниц. Когда он в 1853 г. снова прибыл на Синай,
его розыски были безрезультатны. Но в 1859 г. он отыскал
недостававшие 346 стр. Незначительная часть экземпляра
находится теперь в Лейпциге, а остальное в Петербурге.
Это единственная полная копия из всех древних рукописей.

67
За ней следует ватиканский Кодекс, у которого не хватает
Послания к Евреям, обоих Посланий к Тимофею, Послания
Титу и Апокалипсиса Иоанна. Этот кодекс также относится
к IV веку и несколько страниц даже написаны тем же
почерком, как и найденный Тишендорфом Кодекс Синайский
(греческий). Пятому веку принадлежит Парижская рукопись,
а находящийси в Лондоне Александрийский Кодекс, в кото-
ром не хватает многих страниц, относится к концу того же
века. Ценнее всех этих копий „ Codex sinaiticus graecus".
Во всяком случае знаменательно, что христианство, сохра-
нившее целые коллекции священных реликвий весьма сомни-
тельного происхождения, открывает древнейшую и лучшую
копию своих книг только в 1844—1859 г.г. и то случайно,
так как она уже подлежала сожжению. Несомненно, что
монахини монастыря Св. Екатерины жили больше священной
легендой, нежели священными текстами, —„теофаниями", а
не „логиями".
Теперь нам, быть может, удастся, надлежащим образом
понять древнейший отголосок оффициального мнения церкви
о ценности этих текстов по отношению к преданию или
легенде. Этот отголосок дошел до нас от половины Н-го
века. Папий, епископ Гиераполиса в Малой Фригии, умер-
ший около 165 г., высказывает в своих „Речах" такой
взгляд:
„Не могу, среди моих объяснений, умолчать и о том, чему
я научился у старейшин и сохранил в памяти.
Меня радуют не те, которые много рассказывают—таких
много, —а те, которые учат истине. И не интересуют меня
напоминающие нам о приказаниях неизвестных людей, а
только те, которые просвещают нас в преподанной Господом
нашим вере, вытекающей и исходящей из истины. И когда
приходит какой-нибудь человек и присоединяется к старей-
шинам—я не сличаю слов старейшин—что говорил Андрей,
что—Петр, или Филипп, Фома, Иаков, Иоанн и Матфей, или
другой ученик Господа нашего, или что говорил Аристон
или Иоанн из старейшин.
Ибо, мне казалось, что извлеку пользу не столько аз ах
кнаг, сколько—из жавого и связного слова".
Как велика разница между этими простыми и искрен-
ними словами сына легенды II века и словами историка
церкви Евсевия, знающего уже „церковный устав этих пре-
небрегаемых Папием книг, и делящего писания Нового
Завета на достоверные и недостоверные, т. е. выгодные
и невыгодные!
Евсевий умер приблизительно на двести лет позже Папия,
около 340 года. Папий был епископом, авторитетом. Это
5*

68
было известно Евсевию, и он старается поэтому осторожно»
показать, что Папий был простоват...
Папий говорит, что Матфей написал „логии" на еврей-
ском языке и что различные люди переводили их, как умели.
Затем, он упоминает о ценных записках Марка, составленных
по указаниям Петра.
Умерший около 202 г. Ириней знает еще, кроме того,
об Евангелии Луки и Иоанна, а умерший около 254 г. Ориген
знает почти все то же, что и Евсевий. И лишь один Иероним,
умерший в 420 г., жалуется на царящий в рукописях хаос.
Если мы примем во внимание древнейший взгляд оффи-
циальной церкви, высказанный Папием, не интересующимся
книгами, если допустим, что редакция евангельских откро-
вений в своей очень искусственной форме является плодом
известного упрочения положения и развития письменности,
независимо от устной пропаганды, если сравним два таких
документа, как „История войны евреев с римлянами41 Иосифа
Флавия и „Деяния Апостолов", различно описывающие одни
и те же события, если примем в соображение два силь-
нейших потрясения Палестины в 66—70 и 132—135 годах,
потрясения, долженствовавшие безусловно отделить старый
отживший мир от вновь нарождающегося, если оставим
в стороне Апокалипсис Иоанна, даже не считаясь с пред-
полагаемою точностью исчисления Морозовым времени его
возникновения, а принимая во внимание его чисто поэтиче-
ское, а не историческое содержание, относящееся к Иисусу,
не дающее в данном случае никакого материала для иссле-
дований, то в результате останутся одне „Послания". И хотя
исследователи и причисляют их к литературе, возникшей
позднее, но, вникнув в их содержание, можно выяснить, что
они составляют совершенно отдельное от евангелий и более
древнее свидетельство.
Я заметил выше яркое совпадение двух фактов: проис-
хождение древнейших копий Евангелий от IV в. и признание
христианства государственной религией также в IV в.
Этот четвертый век не создал Иисуса, а только вопло-
тил его в евангельскую форму. В то время совершенно не
отдавали себе отчета в том, какая пропасть образовалась
между Иисусом Евангелий и Иисусом—Посланий.
Мы не станем разбирать эти „Послания" с точки зрения
лингвистических и критических исследований сравнительно
с другими источниками, ибо это прекрасно сделано много
раз, а применим простой метод приведенной в „Мистицизме
и науке" Ан. Франса молитвы: „Die nobis Maria... Скажи,
нам Мария, что видела ты на своем пути"...

69
ГЛАВА X.
Свидетельства учеников.
Перенесемся мыслью и воображением в четвертое десяти-
летие первого века. Глаза еще ничего не видели и уши наши
^ничего не слышали. Перед нами появляется Петр „сопастырь
и свидетель („martys") страданий Христовых и соучастник
в славе, которая должна открыться" (I Петра, V, 1). Он
считался „martys'oM" не в позднейшем значении этого слова,
когда сотни и тысячи „свидетельствовали" своею мучени-
ческою смертью истину новой веры. Он считался „martys'oM"
в чисто юридическом смысле, как очевидец. Ведь он его
„видел", жил с ним, он его „слышал". Пусть он скажет
сам. Петр говорит так: — „Ибо мы возвестили вам силу и
пришествие Господа нашего не хитросплетенным басням
следуя, но бывши очевидцами его величия. Ибо он принял
от Отца честь и славу, когда от велелепной славы принесся
к нему такой глас: сей есть Сын Мой возлюбленный, в ко-
тором мое благоволение. И этот глас, принесшийся с не-
бес, мы слышали, будучи с Ним на святой горе (II Петра I,
16—18). И так, это была только теофания? И еще на какой
то „святой горе", откуда исходили все теофании еврейского
культа, среди светлых видений, как на Синае, Оливковой
горе, горе Гаризим и будто бы на горе Фаворе—одним сло-
вом, как в „Преображении"?.
Петр говорит дальше:
„И притом мы имеем вернейшее пророческое слово и вы
хорошо делаете, что обращаетесь к нему, как к светильнику,
сияющему в темном месте, доколе не начнет разсветать день
и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших... Ибо ни-
когда пророчество не было произносимо по воле человече-
ской, но изрекали его святые Божий человеки, будучи дви-
жимы Духом Святым^ (II Петра, I, 19—21). Следовательно,
Петр не является здесь „свидетелем", а „пророком"? Быть
может он оповещает о той предвечной мистерии, которая
совершалась и будет совершаться непрерывно по временам
года и течению времени??
Петр говорит еще:
„Были и лжепророки в народе, как и у вас будут лже-
учители, которые введут пагубные ереси и, отвергаясь иску-
пившего их Господа, навлекут на себя скорую погибель".
(II Петра, 2, 1). Скорую погибель? Быть может, мы услышим
теперь из уст этого очевидца какое - нибудь более земное
локазание.

70
Петр говорит об „окроплении кровью Иисуса Христа", о
проповедующих евангелие „Духом Святым, посланным с не-
бес" (I, 12), предписывает воздержание, повиновение госпо-
дам и в виде примера говорит: „Потому что и Христос по-
страдал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по сле-
дам его" (II, 21). Затем, вместо того, чтобы черпать из не-
истощаемой сокровищницы личных воспоминаний, приводит
мнение Исайи о том, кто „не сделал никакого греха и не
было лести в устах его" (Исайя, LIII, 9) и еще „который
грехи наши сам вознес телом своим на древо" (Исайя, LIII, 4
„древо" вставлено). Дальше он говорит о Сарре и Аврааме
совершенно таким же тоном, как и о Христе, который
„чтобы привести нас к Богу, пострадал за грехи наши"
(I, 3, 18) и, наконец, пророчит „день пришествия Господня"
(II Петра, III, 10). В этих странах ежегодно праздновали
„день пришествия Господня" (paruzja).
Может быть Петр предполагает, что подробные сведения
о жизни и деяниях Иисуса Христа так широко распростра-
нились по свету, что об этом знают даже язычники, так что
им нужно только преподать богословие?
Но в то время, как язычники знали столько же, сколько
Тацит и Светоний, а Пфлейдерер полагает, что сам Павел
знал об Иисусе „blutwenig", Вильям Бенжамен Смит обра-
щает внимание на то, что „ученики" и „церкви" вообще ни-
чего не знали. И он указывает на следующий отрывок из
Деяний Апост. (XIX, 1—7):
„Во время пребывания Аполлоса в Коринее, Павел,
пройдя верхние страны, прибыл в Ефес и, найдя там неко-
торых учеников, сказал им: приняли ли вы Святого Духа
уверовавши? Они же сказали ему: мы даже и не слыхали*
есть ли Дух Святой. Он сказал им: во что же вы крести-
лись! А они отвечали: во Иоанново крещение... Всех их было
человек около двенадцати.
„Некто иудей, именем Аполлос, родом из Александрии.,
муж красноречивый и сведущий в Писаниях, пришел в Эфес.
И он был наставши в начатках пути Господня и, горя
духом, говорил и учил о Господе правильно, зная только
крещение Иоанново" (Деяния Апост. XVIII, 24).
Если он считался „сведущим в катехизисе"" (katecheme-
nos) „ученым" (edoctus), наставленным в путях Господних,,
зная только о крещении Иоанновом, то что же знали во
время обращения язычников скопом те толпы, состоявшие
из 3.000 мужей (Деян. Апост. И, 41) или из 5.000 чел. (IV, 4)г
что знали Самаряне, „принявшие слово Божие" (VIII, 14);
на чем основывался успех „церкви в Иудее, Самарии и
Галилее (IX, 31)?

71
Здесь полезно снова обратиться к Петру, который даже
намеревался отправиться в Рим и там „свидетельствовать".
И так, Петр, тебе он представился лишь как видение}
Разве ты не помнишь, как плавал с ним по Генисаретскому
озеру? Как ты хотел пойти за ним, по зову его, по водам?
Ты забыл все его чудеса, проповеди на горе, кормление
многотысячной толпы несколькими хлебами и рыбами? Не
вспомнишь ли последнюю вечерю, сцену в саду, преда-
тельство Иуды, арест, твое троекратное отречение, след-
ствие и крестные страдания? Неужели ты, главнейший сви-
детель, действительно, не помнишь этого?
Ведь, Евсевий называет тебя „болтливым человеком", а
не „учителем слова". Человек „болтливый" не задается
философскими мудрствованиями, а превращает все в анекдо-
тический материал. Если бы ты кратко сказал тем, которые
знали только о крещении Иоанновом: я видел, т. е. я видел,
как он ходил по стране, появился в доме Марии и Марфы,
как воскресил Лазаря, как его сняли с креста, как он, по-
гребенный, воскрес и через шесть недель, на моих глазах,
вознесся на небо—одним словом, если бы ты сказал только
то, что говорит ярый католический священник в великую
пятницу, с кафедры во время Страстей, то разве не скорее
„просиял бы свет" в сердцах твоих слушателей? А может
быть, ты и в самом деле не знал еще всего этого? Быть
может часть этого „читал" только Папий и покачал голо-
вой, а Ириней, Ориген и Евсевий уже не качали головой?
Может быть, не прав Гюн с целым рядом других ученых,
когда рассматривает Послания, как более поздние произ-
ведения, нежели Евангелия, и, может быть, в этих Посланиях
мы и находим именно следы древнейших христианских на-
слоений и, в таком случае, каких??
Хотя и неизвестно, на чем было основано это сомнение,
но Ориген и Евсевий свидетельствуют, что предание третьего
и четвертого века не было уверено, действительно-ли так
называемое второе послание Петра принадлежит ему. Это
послание было тем не менее передано нам, как, очевидно,
признанное „выгодным". Разве удивлялись словам „получив-
шим одинаковую с нами веру"?
Но в таком случае отпадает даже упоминаемое во вто-
ром послании откровение Петра, и мы должны спросить, что
значили слова, когда сам очевидец Христа сказал: „я видел".
Но ведь и Павел, о котором мы знаем наверно, что он не
видел Иисуса Христа, не посещал его и даже с самого на-
чала принадлежал к гонителям новой веры, говорит, что
видел его (I Коринф. XV, 8). И ставит свое видение на-
равне с видениями других апостолов. Он ставит вопрос до-

72
вольно ясно: „Ибо я первоначально преподал вам то, что
и сам принял, то-есть— что Христос умер за грехи наши,
по Писанию, и что Он погребен был и что воскрес в третий
день, по Писанию, и что явился Кифе, а потом двенадцати,
потом явился более нежели пяти стам братии в одно время...
потом явился Иакову, потом (!) всем Апостолам (!) А после
всех явился и мне, как некоему извергу" (I Кор. XV,
3—8).
„Die nobis Paulus... Скажи нам, Павел, что видел ты на
своем пути?"
„Когда же он шел и приближался к Дамаску, внезапно
осиял его свет с неба. Он упал на землю и услышал голос,
говорящий ему: Савл! Савл! что ты гонишь меня? Он ска-
зал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус, которого
ты гонишь!" (Деян. Ап. IX, 3—5), и он говорит о себе еще
раз: „Знаю человека в Христе, который назад тому четыр-
надцать лет (в теле-ли—не знаю, вне ли тела —не знаю, Бог
знает) восхищен был до третьего неба, я знаю такого чело-
века (в теле-ли—не знаю, вне-ли тела—не знаю, Бог знает),
он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова,
которых человеку нельзя пересказать. Таким человеком могу
хвалиться, собою же не похвалюсь, разве только немощами
моими... А чтоб я не превозносился чрезвычайностью от-
кровений, дано мне жало в плоть—ангел сатаны, удручать
меня. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его
от меня" (II Коринф. ХИ,2 —8).
Он говорит:
„Не апостол ли я? Не свободен ли я? Не видел ли я
Иисуса Христа, Господа нашего?" (I Коринф. IX, 1).
„Тогда начинается „созидание тела Христова доколе все
придем в единство веры и познания Сына Божия". Он чув-
ствует, что он „сораспялся Христу" и что уже не он живет,
а в нем живет Христос (Галат. II, 19—20). Три года он со-
вершенно не ищет апостолов. „Ибо я принял его (евангелие)
и научился не от человека, но через откровение Иисуса
Христа. И не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне
апостолам, а пошел к Аравию и опять возвратился в Дамаск.
Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с
Петром и пробыл у него дней пятнадцать. Другого же из
апостолов я не видел никого, кроме Иакова, брата Господня"
(Галат. I, 12—19).
О „братьях Господних", апостолах—„двенадцати", „оди-
надцати", „семи" мы знаем, что это была иерархия. Как
бы то ни было, но ясно, что не нужно было проходить
какой - нибудь специальный апостольский курс, для того,
чтобы „рассказывать" об Иисусе.

73
Павел напоминает Галатам, что среди них распят Иисус
(Галат. III, 1). Христос должен быть „изображен" в них.
(IV, 19). За „крест Христов" существуют гонения (VI, 12),
он носит на теле своем язвы Господа Иисуса (VI, 17). „Кре-
стом Господа Иисуса для меня распят мир и я для мира"
(VI, 14).
Он встречает на своем пути „евангелистов". В Кесарии
таким „евангелистом" является Филипп—один из „семи", у
которого были четыре дочери, девицы пророчествующие.
(Деян. Ап. XXI, 8—9). Павел считается вождем Назорейской
секты (XXIV, 5). Сам он повествует об „Иисусе из закона
Моисеева" (XXVIII, 23), признает себя и „римским гражда-
нином" (XXII, 25), и „фарисеем" (XXIII, 6 и XXVI, 5). Мы
знаем, что существовал Иисус (Hesus) но не закона Моисеева,
как, напр., у друидов и т. д.
Лишь только появилась вера, как уже началось отпа-
дение. Начался „мятеж против пути Господня" из экономи-
ческих соображений (Деян. Ап. XIX, 23). Павел повел в
Ефесе агитацию против богов „сотворенных руками". Ре-
месленники, строившие храм Дианы и извлекавшие из этого
немалые выгоды, почувствовали, что им угрожают матери-
альные потери. Главный подрядчик Деметрий созвал их на
совещание, выяснил им положение, и все собравшиеся с
криком: „Велика Диана Эфесская" возбудили в городе мя-
теж против неудобного пророка.
Обнаруживаются распри. Всякий ссылается на иное на-
правление веры: „я Павлов"; „я Аполлосов", „я Кифин", а
„я Христов" (I Коринф. I, 12). И эти верования равнозна-
чущи! И нет ничего удивительного в том, что Павел, обра-
щая „необрезанных" (akrobystia) не может согласиться с
Петром, обращающим „обрезанных" (peritome) и что суще-
ствует целый ряд „крещений", как-то—крещение „Иоанново"
(Деяние Апост. XVIII, 24; XIX, 1—5); „крещение Моисеево"
(I Коринф., X, 2), „крещение Иисусово", „крещение Духа
Святого", что возникают серьезные споры между апостолами.
(Галат. IV, 10), что Павла оставил Димас „возлюбивший
этот мир". (II Тимоф. IV, 10), что „все оставили" его в важ-
ный момент (II Тимоф. IV, 16) и что Александр медник много
сделал ему зла и каждый, по словам Павла, должен остере-
гаться его (IX, 14, 15). Обнаружились уже „еретики" (к Титу,
III, 10). Павел восклицает как бы в отчаянии: „Павел ли, или
Аполлос, или Кифа, или мир, или жизнь, или смерть, или
настоящее, или будущее — все ваше; вы же — Христовы, а
Христос-Божий" (I Кор. III, 22—23).
„Die nobis Jacobus... Скажи нам, апостол Иаков, что
видел ты на пути своем?"

74
Иаков, раб „Божий и Господа нашего Иисуса Христа"
прежде всего приветствует двенадцать колен (?), которые
рассеяны всюду. Пусть всякий человек будет „скор на слы-
шание и медлен на слова". И только „восхотев, родил Он
нас словом истины, чтобы нам быть некоторым начатком
его созданий" (Поел. Иакова, I, 18). И только?
„Die nobis Joannes... Скажи нам, Апостол Иоанн, что
видел ты на своем пути?...
„Мы составляем одно — с Отцом и Сыном его Иисусом
Христом", мы имеем „в нем ходатая пред Отцом", лжец, кто
утверждает что „Иисус не Христос". Бог заповедал „чтобы
мы веровали во имя Сына Его Иисуса Христа"; от Бога тот,
„кто верит, что Иисус Христос пришел на землю".
— Хорошо, Иоанн, говори дальше.
— Бога иикто никогда не видел: если мы любам друг
друга, то Бог в нас пребывает...узнаем из того что Он дал
нам от Духа Своего. И мы видели и свидетельствуем, что
Отец послал Сына Спасителем мира. Кто исповедует, что
Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог и он в Боге.
И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог и уверовали
в нее". (I Иоанна, IV, 12—16). Следовательно, это какое-то
внутреннее сознание?
„Ибо три свидетельствуют на земле: дух, вода и кровь,,
и сим три об одном. А три свидетельствуют на небе: Отец,
Слово и Святой Дух, и сии три суть едино" (I Иоан., V, 7—8).
Так говорит тот, кто возлежал на вечери, у груди его, и
сказал: „Кто это, Господи, предает тебя?".
— Die nobis, Juda... Скажи нам, Иуда, раб Иисуса Христа и
брат Иакова, что видел ты на своем пути?"—Иисус, вывед-
ший народ свой из земли египетской (??), снова погубил
тех, которые не верили"... Довольно, Иуда...
Мы перенеслись мысленно и в воображении в четвертое
и пятое десятилетия первого века: глаза наши не видели и
уши наши не слышали. Перед нами прошла целая толпа
учеников Иисуса и подтверждала то, что видела. И мы по-
няли только Папия говорившего, что он совершенно не
старался сличать сказанное Андреем, Петром, Филиппом,
Фомой, Иаковом, Иоанном и Матфеем или иными учениками
Господа нашего, или Аристоном, или Иоаном из старейшин,
ибо он находит, что извлечет пользу не из их книгъ, а из
живого и связного слова...
— Die nobis, scientia... Скажи нам, наука, что ты видела
на своем пути?"

75
ГЛАВА XL
Свидетельства науки.
Деяния Апостолов (XI, 26) говорят, что „в Антиохии уче-
ники в первый раз стали называться христианами".
В самом деле, до слх пор слишком мало внимания уде-
лялось Антиохии. Говорили об 1ерусалиме, незначительном
Вифлееме и о не существовавшем еще тогда Назарете, как
о городах, где взлелеяно христианство, между тем как такое
древнее предание, как Деяния Апостолов, упоминает Анти-
охию.
Кроме того нам собщают, что название „христиане" дано
ученикам извне. Точное значение его—мессиане.
Но еще до Павла там были и другие. Об этом мы узнаем
из Деяний Апостолов. „Были же некоторые среди них Кип-
рянами и Киринейцами, которые пришедши в Антиохию, го-
ворили Еллинам, благовествуя Господа Иисуса" (XI, 20).
Кипр—это остров в Средиземном море, Киринея же находи-
лась в Африке за Египтом. Отчего же ученики со всех сто-
рон стреммлись в Антиохию?
Ибо, Кроме Павла, прибыл также Петр. Явился Варнава.
Павел проповедывал там целый год. Что он проповедывал?
Он проповедывал „воскресение Иисуса Христа, Господа на-
шего, из мертвых", „умершего за грешников", „воскресшего
из мертвых для нашего искупления".
Антиохия была в то время главным городом Сирии.
Разве дело шло о том, чтобы распространить в сердце земли
сирийской эту необыкновенную весть, что Господь умер и
воскрес на третий день?
Но между апостолами этой великой вести не было еди-
нодушия. Главным образом, между Павлом и Петром воз-
никли большие недоразумения, как это видно из первого
послания к Галатам (И, 11).
Петр и Варнава „не постушли прямо по истине еван-
гельской", жалуется Павел. Петр „ел вместе с язычниками"
в отсутствии иудеев, а в их присутствии стал „таиться и
устраняться".
Неужели для этих вестников воскресшего из мертвых
Христа вопрос о трефном и кошерном был важнее всех
совершившихся чудес, почти полторы тысячи лет считавшихся
исключительными и единственными в истории человечества?
Но увы! для антиохийцев Благая Весть с этой точки
зрения прежде всего совершенно не была новостью. Ведь
они праздновали ежегодно очень торжественно смерть и

76
воскресение Господа. Это был Адонис. Слово Адон значит
Господь, a „is"^ представляет греческое окончание, пристав-
ленное к семитскому слову.
Эти празднества назывались адониями. Их праздновали
весною во время равноденствия, следовательно, во время
нашего праздника Светлого Воскресения. Антиохия была
главным центром этого культа. Упомянутые Кипряне, Ки-
ринейцы, затем Павел, Петр, и Варнава, повидимому, шли в
Антиохию точно так же, как в настоящее время верующие
идут в Рим.
При некотором усилии нашего воображения странство-
вание Павла в Антиохию с вестью о воскресении Господа
напомнит нам поговорку о ношении сов в Аеины.
Мы могли, бы чувствовать себя в Антиохии, как у себя
дома, даже с точки зрения обычаев.
Во время празднеств в мисочках или раковинах, напол-
ненных землею сеяли быстро пускающие корни, выраста-
ющие и вянущие растения и называли это „садиками Адо-
ниса". Так и у нас до сих пор кресс-салат, или овес в
России, украшает наши пасхальные столы.
Ежегодно, когда, с наступлением весны, реки окрашива-
лись от горной охры в кроваво-красный цвет и одновре-
менно вились и расцветали красные анемоны, распростра-
нялась весть, что бог Адонис растерзан жестоким каба-
ном. И смерть его благочестиво праздновали. Женщины
пели жалобные песни, а тело его в виде деревянной статуи
торжественно хоронили. Затем, на второй, третий, а иногда
и четвертый день после его смерти вдруг распространялась
весть: „Господь жив, Адонис воскрес из мертвых!" И тогда
его торжественно вынимали из гроба и уносили высоко на
гору...
В Египте таким же образом торжественно праздновалось
воздвижение столба Озириса. В христианской церкви до
сих пор существует праздник, называемый Воздвижением
Креста. Воздвижение совершается во время обедни *).
„И как Моисей вознес змия в пустыне, так должно воз-
несену быть сыну человеческому"—пишет евангелист Иоанн
(Ш, И).
Речь идет о медном змие на древке, которого Моисей
воздвиг и „когда укушенные смотрели на него, то исцеля-
лись" (IV кн. Моисея XXI, 9).
Иисус у евангелиста Иоанна говорит: „когда вознесете
Сына Человеческого, тогда узнаете, что это Я" (VIII, 28).
*) В православной церкви во время утрени или всенощного бдения.
Примеч. ред.

77
И дальше: „и когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку
к Себе" (XII, 32).
Население Иерусалима удивляется, что вознесение отно-
сится к человеку Христу, потому что ведь Христос „пребы-
вает во век" (XII, 34).
Таким образом воздвижение столба, креста, бога было
праздником воскресения.
Но то, что совершалось в Антиохии, совершалось и в
Библосе. Греческий поэт Лукиан рассказывает:
„Я видел в Библосе большой храм Афродиты, где совер-
шаются мистерии в честь Адониса, с которыми я ознако-
мился. Рассказывают историю Адониса с кабаном, и в память
этого раз в год вся страна облекается в траур, совершают
мистерии и с плачем бьют себя в грудь. Когда уже доста-
точно погоревали, приносят умершему Адонису жертвы; на
следующий день об'являют, что он жив и вынимают его".
(De dea Syr. 6).
Кабан представляет собой не обыкновенное животное.
Его образ принял мстительный бог Арес, питающий злобу к
Адонису за Афродиту, которая предпочла ему бога—юношу.
Культ Адониса существовал не только в Малой Азии, но и
в Египте. Его даже смешивали с культом Озириса. Впрочем,
об этом скажет сам Лукиан:
„Среди жителей Библоса есть такие, которые говорят,
что там погребен египетский Озирис, и траурные церемонии
и мистерии совершаются не в честь Адониса, а Озириса".
Райет нашел в Антинуополисе, в Египте, в одной гробнице
ясли, служившие для представления сцен из жизни Озириса.
Это вполне напоминает наш „вертеп".
Надпись на глазури памятника, находящегося теперь в
Берлине, описывает похороны и воскресение Озириса. Вели-
кий казначей Сезостриса III плывет в священной барке и
поет так: „Я направился по пути бога к его гробу в Пекер...
Сердца жителей Востока наполнились радостью, когда я
снова причалил к Абидосу, привозя Озириса.
И так, были даже известны могилы умерщевленных и
воскресших богов, и гробница бога христианского в Иеру-
салиме совершенно не составляет исключения.
В истории известны гробницы Геракла в Кадиксе, Зевса
близ Кноссоса на Крите, Бела в Вавилонии, Аполлона в
Дельфах, богини Нейт в Саисе, много гробниц Озириса в
Египте и т. д.
Юлий Фирмикус Матернус описывает смерть и воскре-
сение Аттиса. На третий день первосвященник восклицал:
„Аттис возвратился, радуйтесь его воскресению!" Воздвигнув
его из мертвых, он мазал маслом уста страдающего бога и

78
утешал верующих: „да будет для вас утехой спасение бога,
ибо теперь это вас спасет от ваших страданий" (De err.
prof. rel. XXII).
Благая весть Павла не была новостью для Плутарха.
(De Is. et Osir. 79). Уже Геродот рассказывал о том же.
(IV, 76).
Но в Деяниях Апостолов упоминается о рассеянии иеру-
салимских последователей воскресшего Господа (XI, 19). Не-
ужели когда-то и в Иерусалиме существовал этот культ? На
это мы находим ответ у перворазрядного свидетеля. Это
пророк Езекииль. Он передает не то, что совершалось в
Антиохии, или Библосе, или Пекере, Абидосе или Мемфисе,
а то, что происходило в самом Иерусалиме, т. е. там, где в
свое время возникла Голгофа, где Вероника обтирала плат-
ком окровавленное лицо Спасителя и где он будто бы
обратился к плачущим женщинам со словами: „Дщери иеру-
салимские! не плачьте обо мне, но плачьте о себе и детях
ваших"...
Пророк Езекииль говорит печально: „Принес меня дух...
в Иерусалим, в видениях Божиих... И с северной стороны,
у ворот жертвенника тот идол ревности... И всякие идолы
дома израильского были изображены кругом на стене... И
семьдесят мужей из старейшин дома израильского... у каждого
была в руках кадильница, и густое облако курений возно-
силось кверху... и вел меня через двери дома Господня... и
женщины сидели, оплакивая Адониса" (VIII, 3—14).
Следовательно, этот культ процветал не только в Ан-
тиохии, но даже в самом Иерусалиме? Изгнанный из Иеру-
салима Ездрой, он продолжал процветать в Антиохии, и по-
стоянно возрождался в Галилее, которая и называлась „стра-
ной язычников" (Гелил-га-гоим). Этот идол ревности, эти
стены, покрытые священными изображениями различных
„идолов", эти семьдесят кардиналов Дома Господня, облака
дыма из кадильниц и эти оплакивающие Адониса женщины
переносят наши мысли к Тибру, где до сих пор еще можно
видеть подобные празднества почти в такой же форме как
их описывает Езекииль.
Но текст Езекииля в таком виде взят из перевода Вуйка *),
который, в свою очередь, переводил с Вульгаты **). В еврей-
ском оригинале вместо имени „Адонис" находится „Таммуз"'
На это дает ответ св. Иероним, об'ясняя, что называемый
Адонисом—по сирийски и еврейски называется Таммузом.
*) Польский перевод 1575 г.
**) Латинский перевод Библии („Вульгата") 540 г., после нашей эры.
Примеч. перевод.

79
Макробий (Saturn. I, 21) раскрывает тождественность Адо-
ниса, Аттиса, Озириса и Горуса. Месяц Июль до сих пор
называется у евреев Таммуз. Иерусалимский Адонис или
Адон, или Таммуз является очень древним богом. Его воскре-
сение описано в вавилонском эпосе Энума Элиш, а в осо-
бенности в поэме „Ана-Иршити-ла-тари", или в „Сошествии
Иштар в ад".
Польский поэт Антон Ланге, основываясь на переводах
Ленормана и Иенсена, перевел это произведение на польский
язык так хорошо, что можно привести это в его переложении:
„Иштар, дочь Сина, решила спуститься
На землю без возврата, в область мрака,
Дочь Сина решила сойти
В дом тьмы, в дом Нергала,
В дом, откуда никто не выходит,
На путь, откуда нет возврата,
В тот дом, где живущие не видят света,
Где питаются прахом, где питаются грязью"...
Подземные силы осыпают её всеми бедами и болезнями.
Но она, возрожденная Водой Жизни, появляется над гробом
возлюбленного. Плач девушек всей Вавилонии воскрешает
Таммуза и раздается голос:
„Для Таммуза, любимца юности,
Лей чистую воду, лей душистое масло,
Наряди его в праздничную одежду".
Упомянутое распятие Озириса и его воскресение совер-
шалось еще во времена Рамзеса IV, который, по вычислению
Бругш-бея, царствовал приблизительно за 1166 лет до нашей
эры. Поэма о воскресении Таммуза происходит из Дома книг
(библиотеки) Сарданапала, царствовавшего в 668—626 до
нашей эры и во всяком случае эпос Энума Элиш значи-
тельно древнее. Езекииль, описывающий культ Господа или
Адониса в Иерусалиме, был, повидимому, в 598 г. до нашей
эры увезен в Вавилонию и, следовательно, там вспоминает
только „виденные* иерусалимские события.
Что же, в таком случае, сказал антиохийцам нового, в
смысле фактической „основы", Павел, если с давних пор
древний Восток знал культ Господа, знал воду жизни, знал
хлеб жизни, знал период великого поста, смерть спасителя
и его воскресение и даже идею о св. Троице.
Существовал бог-отец Пта, жена его Сехмет, сын Нефер-
тем. Был бог отец Озирис, жена Изида, сын Горус. Были

80
троицы: Зевс, Кибела, Аттис; Меркурий, Геракл, Марс; Брама,
Вишну, Шива; Соль, Вулкан, Луна и т. д., и т. д.
Были звездные троицы: Солнце, Месяц, Венера. Солнце,
Луна, Иштар. Солнце, Луна, Гатор. Солнце, Луна, Изида.
Солнце, Луна, Танит и т. д.
Римский Ромул во время затмения солнца возносится на
небо и становится богом Квирином (Quirinus). Ему прино-
сили жертвы на горе Квиринал.
Заратустра был предсказан матери откровением во сне.
Он получил на горе, от бога откровение истинной веры.
Он был искушаем Ариманом.
Точно также было и с Сакиа-Муни. Он был искушаем
Марой.
Персидский Митра родился в пещере, ему поклонялись
пастухи, и после прощальной вечери он возносится на небо.
Зевс рождается в пещере Ида от богини Реи. Их пресле-
дует Кронос.
Изида рождает Горуса на острове. Их преследует Тифон.
25-го декабря, т. е. во время зимнего солнцестояния или
нового года, родился целый ряд солнечных богов. Ибо это
был день нового солнца, „dies natalis solis invicti". Мо-
ментом рождения был именно канун этого дня. Евреи до
сих пор считают началом новых суток вечер предшествую-
щего дня.
Зимнее солнцестояние приходится, собственно, на 21-е де-
кабря, т. е. на три дня раньше. Д-р Альфред Иеремиас
об'ясняет это так: трехдневный лунный счет заменили полу-
годовым солнечным счетом. Так как лунные мифы древнее
солнечных, то я допускаю, что эти три дня являются лун-
ным triduum'OM, во время которого луна исчезает и появ-
ляется вновь. Во всяком случае в период упомянутого зим-
него солнцестояния рождаются: бог Озирис, бог Таммуз,
бог Адонис, бог Аттис, бог Митра, бог Агни, бог Ману, бог
Аполлон—все от девы и все в пещере рождества.
Что нового мог сказать Павел антиохийцам? Разве только
то, что на этот раз все это свершилось в действительности
и героем события был Иисус, а все другие события были
мифологическими вымыслами?
В египетских Фивах над самым Нилом находятся разва-
лины большого храма бога Амона. Странник, осмотрев его
великолепные колоннады, попадает, наконец, в так называе-
мую часовню рождества, где на западной стене на прекрас-
ных барельефах изображены сцены из эпох, когда небо
сообщалось с землей и создавало богов—людей. Даже выра-
жение богочеловек было известно древним. Вавилоняне гово-
рили: „ilu-amelu". Этим богочеловеком был у них Мардук.

81
В Фивах таким богочеловеком был Аменофис III, кото-
рый в виде исключения был, действительно, существовав-
шим человеком. Упомянутые барельефы изображают его чу-
десное рождение.
На одном барельефе мы ви-
дим королеву Мет-ем-ве. Перед
ней стоит Тот, посланник бога
Амона и благовествует, что она
родит сына (рис. 8).
На другом барельефе пред-
ставлен бог Амон и королева
Мет-ем-ве, любовно сжимающими
друг друга в об'ятиях. Они
сидят на гиероглифе, означающем
небо.
На третьем барельефе пред-
ставлено зачатие королевы Мет-
ем-ве посредством приближения к ея носу креста и затем
через ее тело (рис. 9).
На четвертом барельефе изображено рождение предве-
щенного сына Аменофиса III, который, по вычислению
Бругш-бея, жил и царствовал за полторы тысячи лет до
нашей эры. Если консервативные священники окружили его
рождение таким лучезарным мифом, то не подлежит ника-
кому сомнению, что они только перенесли на него миф об
его покровителе боге Амоне (рис. 10, верхн. часть). Свя-
щенники не любят нововведений.
На пятом барельефе новорожденный принимает дань пок-
лонения, приносимую ему тремя фигурами (рис. 10, нижн.).
И снова христианский странник, рассматривая эти изоб-
ражения, чувствует себя как бы вновь „переживающим моло-
дые годы". А ведь это
Верхний Египет, где течет
Нил и за ним недалеко
темнеет „поющий" колосс
Мемнона.
Путешественники, бывав-
шие на Кавказе, рассказы-
вают, что до сих пор, со-
гласно легенде, к вновь
нарождающемуся народному
герою, являются с подар-
ками три старца.
А Кавказ ведь это край, где Прометей был прикован к
скале и где его ранил в бок на самом деле не копьеносец
Лонгин, а птица ястреб...
862-6
Рис. 8.
Благовещение.
Рис. 9. Непороч-
ное зачатие.
Рис, 10. Рождение и принесение даров.

62
Юпитер принимает образ лебедя и навещает Леду. Зевс
превращается в голубя, говорящего человеческим голосом,
предписывающим, чтобы в Додоне ему воздвигли оракул
(Геродот, II, 55). В образе голубя он также навещает Фтию.
Точно также в голубя превращается Амон. Богиня Иштар
была голубицей.
В Верхнем Египте, в Бибан-ель-Мулук, в одной из вели-
колепных гробниц находится на стене изображение, где бог
солнца, сойдя в ад, разговаривает с духами и чудовищами.
В древности существовало даже понятие об ангеле хра-
нителе. Он назывался Ка. Его родиной был египетский пан-
теон. Тот, лепя долженствующего родиться человека, всегда
лепит одновременно и его ангела хранителя.
Новорожденный божественный младенец и картина его
кормления представляет собою очень популярный мотив в
религиях Востока.
Известна также история бегства в Египет и возвращения
оттуда. На одной из помпейских фресок мы видим Изиду,
сидящей с маленьким Горусом на осленке. Это изображе-
ние вполне напоминает изображение Мадонны от XII века
нашей эры, находящееся в Сен-Бенуа сюр Луар.
Когда родился маленький бог Бахус, его положили в пле-
тенку. Его изображение носили целой процессией и кричали:
„Эвоэ! Вакх, Ану-Ель!"
Знаменитый антисемит Дрюмон очень огорчился, узнав,
что францусское слово Noel (Рождество), как обнаружил
Фердин. Гефер, происходит от этого еврейского возгласа
„Ану-ель" и буквально означает: „Бог родился!" *)
Но даже посредник Павла известен в древних религиях.
Это бог Митра. Он, как позднее Иисус, является посред-
ником между небом и землей.
Последователи Митры были строго организованы. Они
делились на семь степеней помазания. Три нисших ступени
были для послушников, дальше шли „братья", затем „отцы"
и, наконец, „отец отцов".
Всякий, вступающий в общину, или уже принадлежа к
ней, поднимающийся на высшие ступени, должен был совер-
шить известные обряды, называвшиеся таинствами. Одним
из таких обрядов было крещение погружением в воду, на-
поминающее крещение Иоанна, и это было символом духов-
ного возрождения. Затем на лбу татуировали священный знак.
Существовало также причастие. Это была, считавшаяся
таинством, трапеза; жрец благословлял хлеб и чашу, про-
*) Сравн. церковный рождественский гимн: „Исайя ликуй, дева име во
чреве и роди сына Эмануила (Ану-эль)\ Прим. ред.

83
износя священные молитвы. Это совершалось в память
последней вечери Митры перед его вознесением на небо.
Причастию предшествовало различного рода умерщвление
плоти. Праздновали воскресение—день бога-солнца.
С особенным же торжеством праздновали 25 декабря—
день рождения бога-Митры.
Упомянутый таинственный знак на лбу был крестом
(соч. Немоевского „История креста", стр. 10). Умерший
около 220 года Тертулиан злобно говорит: „Это диавол под-
стрекает еретиков к подражанию нашим священным обрядам
во время поклонения их ложным богам, это он подстрекает
их делать знаки на лбу воинов Митры".
Между тем, св. Августин выходит из затруднения очень
ловко. „То, что называется в настоящее время христиан-
ской религией, существовало уже в древности и сохрани-
лось до того времени, когда воплотился Христос. С тех пор
стали называть истинную, уже существовавшую религию—
христианскою".
После вочеловечения Озириса, Таммуза, Адониса, Аттиса,
вочеловечение Иисуса должно было лечь в основу религии
истинной, потому что она была религией текущего мо-
мента.
В упомянутом знаменовании лба, а в других местах—
лба, ушей и рук, на которое так злобно указывает Терту-
лиан, мы узнаем „язвы Господа Иисуса", которые Павел
носил на теле своем и так хвалился ими (Галат. VI, 17).
Ибо протекло много веков, прежде чем эти „знаме-
ния", „язвы", „кресты", называемые индусами свастикой,
евреями—тав, а греками—may *)—древние символы культа
огня и творчества, превратились в символы страданий.
Озирис, Аттис, Адонис, имели свои столбы, точно также
как у евангельского Христа был stauros (столб).
Нас и в настоящее время „крестят" или, как говорят в
общежитии, „осеняют крестом" или „крестным знамением",
„крестят", обмакнув руку в воде, благодаря чему мы „воз-
рождаемся". Наряду с священным знамением креста на всем
древнем Востоке практиковалось ритуальное „погружение"
в воду и это называлось крещением (baptisma).
Чрезвычайно знаменательно, что в посланиях Нового
Завета мы находим целый ряд „крещений", а именно—
„крещение Иоанново", „крещение Духа Святого", „креще-
ние Христово", „крещение Моисеево" (Коринф., X, 2) и т. д.
Одни крестили водой, другие—огнем, а третьи—огнем и во-
*) Это название произошло от литеры Т, форму которой представлял
■собою древнейший крест. Примеч. редак.
6*

84
дой. Эти крещения были причиной „расколов", так как была
молва, что существует также „крещение Павла", а, может
быть, существовало также „крещение Аполлоса", „крещение
Кифы" и др. Ведь, Павел жалуется, что один превозносился
перед другим (I Коринф., IV, 6).
Из всех этих крещений выделялось „крещение Моисеево",
так как оно было для евреев народным преданием.
Мы знаем, что „крестное распятие", „клеймение кре-
стом", „знамение бога Иахве" („История креста", стр. 12)
выражалось в татуировании знака глав или креста. Это-то
и есть „крещение" Моисея и оно считалось Моисеевым
потому только, что существовало еще в Египте перед са-
мым исходом евреев, когда посланник божий (ангел) обо-
значал таинственным знаком двери израильтян, чтобы бог
знал, кого не надо убивать. Такое „крещение" или „клей-
мение" подробно описано у Иезекииля и, наконец, в Апока-
липсисе.
В Коринфе могла распространиться молва о „крещении"
Павла, снабженного указанными „клеймами" или „крестами",
или это была только молва.
Мы встречаем в Деян. Апостолов еще одну особенность
(XXVIII, 23). Там Иисус известен как от „закона Моисеева".
Это ясное указание, что тогда уже был известен там другой
Иисус, не Моисеева закона. Павел постоянно повторяет, что
этот Иисус есть Христос (Деян. Апост., XVII, 3; XVIII, 5).
То же самое говорит Аквила (XVIII, 28).
Как и в культе Митры, они являются „воинами" (str-a
tiotes) бога, образуют „воинство" божие (II Тим. II, 3—4).
Подобно современному „Sadalis Marianus".
Если вникнуть в точный, а не кажущийся смысл Посла-
ний, то соединение различных „крещений" и несомненно
различных „Иисусов", разных вероисповеданий, разных куль-
тов, разных верований и различных суеверий производит
впечатление какого-то эпического, этико-религиозного дви-
жения. И в этом смысле нужно понимать Папия, не интере-
сующегося „мифологией", а придающего значение только
живому и связному „слову". Папий явно сетует на посто-
ронние наслоения. В Посланиях мы видим стремление не
собирать мифы, а совершенствовать людей. Если мы, таким
образом, примем во внимание, что эти ученики времен Павла
вышли, в самом деле, из простых людей, что они набирались
исключительно из нисших слоев общества, что они не знали
ни истории своей религии, ни истори соседних религий, то
мы поймем, что на зыбких волнах верований и культов они,
в самом деле, были как бы „рыбаками", кидаемыми бурей, и
единодушие их выражалось, главным образом, в этических, а

85
не догматических стремлениях. А для их слушателей был
открыт путь к недоразумениям, искажениям, превратным
толкованиям.
Но „чаша благословения", „причащение от одного хлеба"
(I Кор. X, 16 — 17) in т. п. обряды или „таинства" не пред-
ставляли для них ничего нового. Это были религиозные
обряды, глубоко вкоренившиеся в их сознании.
Нужно помнить, что в Посланиях совершенно не упоми-
нается о каких-нибудь спорах по поводу, например, при-
частия. Тон, которым говорится об этом в Посланиях, ничем
не отличается от тона первых попавшихся современных про-
поведей, произносимых при подготовке к исповеди (гесо-
lekcya). Трудно сказать, в какой мере они интересовались
анекдотическим преданием о своем Адоне, так как послания
обнаруживают в этом отношении большую бедность и все
ограничивается богословскими построениями. Но порази-
тельнее всего, что встретившись наконец с Павлом, Петр
ничего не говорит ему обо всем этом, а Павел не проявляет
никакого любопытства в этом направлении. Он признается
откровенно, что будучи на месте Павла, он потребовал бы
рассказать себе все подробно и несколько раз. Разве Павел
не передал бы полученных от Петра сведений—дальше, тем,
которые знали только крещение Иоанново?
Очевидно, не подлежит никакому сомнению, что в то
время совершенно не интересовались земной жизнью спаси-
теля, и вернее будет предположить, что знали то, что нужно
было знать, принадлежа к какому-либо культу—Адониса-ли,
Митры или Аттиса. Всякий из этих „воинов" был, вероятно,
только сыном легенды, в душе которого религия жила как
известное психическое настроение, как священное предание
или, по современному выражению, в виде „благочестия".
Вместо того заботились о справедливости, об уменьшении
социальной несправедливости. Среди них царил коммунизм.
Павел жил проповедью Евангелия.
Матфей, по Папию, считался непосредственным учеником,
между тем как он не дал никакого изображения необыкно-
венной жизни своего учителя; а такое изображение могло бы
своею необычайностью гораздо сильнее повлиять на подоб-
ные умы, чем записанные им речи, которые не оказывали
такого влияния на толпу. Разве у него не было материала?
Однако, это выполнил лишь ученик учеников—Марк, как
говорит Папий. Разве не бывает скорее наоборот, разве пер-
воначально умы не привлекаются главным образом событиями,
и лишь позже, когда наступит некоторое успокоение, когда
начинается размышление, когда благоразумие берет верх над
чувством, разве тогда не начинается период собирания и

86
обсуждения „слов Господних*'? И получается впечатление^
будто существовала огромная пропасть между Посланиями
и Евангелиями. Материал, заключающийся в Посланиях —
древнее. Но в то же время этот материал совершенно иной.
В то время как в Посланиях „смерть" Иисуса отодвинута в
неопределенную даль прошлого, в Евангелиях она отнесена
к эпохе Посланий. В этом отношении собрания этих двух
свидетельств явно противоречат друг другу. Те же, при жизни
которых все это должно было произойти, говорят об этом
не как о фактах, а как о „вере". А спустя столетия, эти,,
которые могут только верить, ибо ничего не видели, назы-
вают тех — свидетелями упомянутых воображаемых фактов.
Нет возможности и нет необходимости пересказывать здесь
всю сравнительную мифологию. Впрочем, недавно вышла
на польском языке книга Vollers'a „Религии мира*-, а у
многих читателей имеется бесспорно замечательное и заме-
чательно переведенное сочинение Эдуарда Тэйлора „Перво-
бытная культура" *), изд. в 1896 г. с дополнениями Яна Кар-
ловича, касающимися славянских и особенно польских отно-
шений. Не подлежит сомнению, что бог Иисус новозаветных
Посланий является лишь видоизменением Озириса, Таммуза,
Аттиса, Адониса, а бог Иисус Евангелий, со своим очень
ярким описанием земной жизни, основан почти до мельчай-
ших подробностей на легенде индийского бога Будды, при-
чем главным историческим документом является в этом от-
ношении, кроме множества других, Лалита Вистара. Этот
вопрос разобран исчерпывающим образом Рудольфом Зей-
делем в двух книгах: „Евангелие Иисуса по отношению к
легенде и учению Будды" (Лейпциг, 1882, стр. VIII, 361) и
„Легенда Будды и жизнь Иисуса по Евангелиям" (2-е изд.
Веймар. 1897, стр. XVI, 140). Будда решил спуститься на
землю и с этой целью избрал „солнечный*4 род Сакиа, из
которого он должен появиться. Это совершенно соответ-
ствует выбору рода Давидова в Евангелиях. Будущая
мать Будды, Майя, видит пророческий сон о его при-
шествии в мир. Этот сон истолковывается ей браминами
почти в тех же словах, с какими обратился к Марии
архангел Гавриил во время благовествования. Рождение
Будды и Иисуса возвещено звездою. Оба новорожденные
получают подарки. Старый Симеон приходит, по словам
Луки, поклониться младенцу Иисусу, в индийской же легенде
старый Асита сходит с Гиммалаев для того, чтобы покло-
ниться Будде. Царь Бимбисара до такой же степени обес-
*) Сочинение 3. Тэйлора имеется и на русском языке в разных изда-
ниях. Прим. ред.

87
покоен рождением индийского мессии, как и царь Ирод
обеспокоен рождением еврейского мессии. Он отправляет
послов для расследования, действительно ли существует кто-
нибудь могущий угрожать ему. Так Ирод посылает волхвов.
Здесь заметно только небольшое видоизменение: в то
время как в евангелии Матфея Ирод злоумышляет против
жизни младенца Иисуса, а волхвы переходят на сторону
последнего, в индийской легенде, наоборот, послы просят
царя Бимбисара выступить с войском на Будду, но Бимби-
сара не слушает их советов и решает сделаться учеником
Будды. Будда и Иисус исчезают в двенадцатилетнем возрасте
и затевают диспуты с учеными. Иисус разыскивает Иоанна,
как учителя, а Будда—Рудрака. Ученики Иоанна становятся
учениками Иисуса, ученики Рудрака—учениками Будды.
Когда Иисус погрузился в Иордан, совершились необы-
чайные явления; такие же явления происходят, когда Будда
погружается в реку Найранджан. Иисус удаляется в пустыню
и там постится. То же делает и Будда. Иисуса трижды
искушает дьявол, а демон Мара искушает Будду через
посредство своих трех дочерей. И здесь и там дьявол тре-
бует поклонения, обещая взамен власть над миром. И здесь
и там, после удаления искусителя, ангелы служат победив-
шему мессии. И далее мы встречаем сходство в проповеди
на горе. При этом в Евангелии она происходит на горе
девяти блаженств, до сих пор показываемой в Палестине,
в то время как в индийской легенде имеется гора только
семи блаженств. Но и здесь и там есть заповедь Параклета
(святого духа). И там и тут в момент смерти происходят
чудеса, землетрясение, разделение риз или реликвий. Оба
совершают чудесные исцеления, оба возвещают какое-то
Царство Божие. Даже существуют такие аналогии, как
девушки из презренных самаритян и презренных чандалов.
Иисус и Будда ходят по воде, и у каждого из них есть уче-
ник, который делает то же, но, вследствие неверия, тонет.
Оба мессии имеют малодушных учеников, которым они
вынуждены делать выговоры. Оба торжественно в'езжают в
свои города. Оба возносятся на небо.
В „Истории еврейской войны" Иосифа Флавия мы нахо-
дим доказательство, что Индия оказывала влияние на Пале-
стину еще ранее эпохи возникновения Евангелий (VII, VIII, 7).
Он вкладывает свое лестное мнение об Индии в уста Еле-
азара из Маеады. Обыкновенно предполагают, что Иосиф
Флавий в многочисленных излияниях, наполняющих его
сочинения, только хвастается своей эрудицией. Но здесь
скрыто нечто большее, чем хвастовство. Этот лестный отзыв
об Индии, ее обычаях, взглядах на будущую жизнь, приобре-

88
тает большое значение при сопоставлении содержания Еван-
гелий с содержанием различных индийских поэм.
Я стремлюсь скорее лишь указать несколько ярких точек
в чрезмерно мрачной перспективе веков, для того, чтобы
доказать полную справедливость слов св. Августина о древ-
ности христианского культа, конечно, под различными дру-
гими названиями.
Даже новая эра, вычисленная впоследствии Дионисием Ма-
лым, имеет, как идея, своих предшественников. Известен гимн
в честь цезаря Августа, найденный в недавно открытой над-
писи в Приене, относящейся к девятому году нашей эры.
Мы читаем там: „Тот день—день рождения Августа—преобра-
зил весь мир. Мир погиб бы, если бы в лице новорожден-
ного не блеснуло счастье для всех людей, начало новой
жизни. Прошло время, когда люди сожалели, что родились
на свет. Этого мужа провидение послало нам и будущим
поколениям как спасителя; он прекратит всякие распри и
направит все к величию. Его появление воплотило надежд
отцов, он превзошел всех предшествовавших благодетелей.
Невозхможно, чтобы появился кто-либо величественнее его.
Рождение бога благовествуют миру Благою Вестью. От его
рождения должна возникнуть новая эра".
Смит приводит отмеченный у Иполита (V, 10) очень
древний нассенскии гимн в виде доказательства, что до
христианской эпохи уже существовал Иисус, как теологиче-
ское понятие. Вот отрывок:
Взгляни скорей, Отец —сказал Христос—
Кипит земля кругом в борьбе с кипящим злом,
И избежать окутавший хаос
Бессилен человек в стремлении своем.
Твоим велением да сгинет зло!
Пошли—сойду с печатью мира на челе,
Минуя все бесплотные Зоны
И все, что на пути ведущему к тебе,
Разрушу истины Познань ем!
Но и в самом Новом Завете встречаются места, подтвер-
ждающие это. Самым выдающимся представителем теологи-
ческого христианства является евангелист Иоанн, а у него
записаны слова, из которых вытекает, что народ иерусалим-
ский слышал о божественности Христа нечто противоре-
чаще его человекоподобию: „мы слышали из закона, что
Христос пребывает во век" (Иоанн, XII, 34). Что же нового

8У
мог, в таком случае, сказать Антиохийцам Павел? О чем же
больше он мог бы спорить с Петром, как не о том только,
можно есть или нельзя есть с „язычниками".
Если религиозная идеология в окружающей среде была
развита значительно больше, если теология и мифология
этой ничтожной горсточки ревнителей не могла сравниться
с теологией и мифологией окружающих, если, наконец, абсо-
лютно нельзя было дать, в смысле обрядностей, ничего но-
вого, а окрестные культы пользовались покровительством
могущественнейших держав—то чем же, как не выражением
какого-то этически-теософического и очень в то время рас-
пространенного течения были эти проповеднические путеше-
ствия ревностного Павла?
Роль этого течения была так колоссально преувеличена
позже благодаря тому, что с высоты позднейших эпох его
специально осветили могучими рефлекторами.
Насколько различны были представления об Иисусе, гос-
подствовавшие в самом лоне его апостольства, доказывает
Соборное Послание благословенного Иуды Апостола, уже
приведенное выше и где есть сведения а 1а Светоний: „Я
хочу напомнить (!) вам, уже знающим это (!), что Иисус,
избавив народ из земли египетской (!), потом погубил неве-
ровавших" (!).
То же находим и в первом Послании апостола Иакова:
„Иаков, раб Бога и Господа Иисуса Христа, двенадцати ко-
ленам, находящимся в рассеянии, —радоваться" (I, 1). „Но
это приветствие, вероятно, было обычным, раз апостол со-
вершенно не возвещает „двенадцати коленам" нового бога,
а непосредственно приступает к оглашению разных поуче-
ний, рекомендуя „терпение", „горячую веру", „постоянство".
И можно ли, читая подобные стихи в канонических книгах,
упрекать Коран в невежестве за то, что он считает Марию—
матерь Христа—сестрой Моисея?
Является ли это невежеством или же мифологией? Если
Христос пребудет вечно, то не должна ли пребывать вечно
и Мария?
В таких случаях говорят коротко: Коран ошибается или
послания Иуды и Иакова не достоверны.
Но что-же тогда достоверно и кто не ошибается? Про-
фессор Древе правильно утверждает: „вероятно Иисус был
действительно божеством многих еврейских сект, как-то:—
офийцев, или нассеян, эбионов, ператов, сетиан, гелиогно-
стиков и т. д. Все они верили в „другого бога", „сына бо-
жия", „Спасителя", „Господа".
Нас вводит в заблуждение суровый еврейский монотеизм
ныне известный и иллюзорно перенесенный в прошлое.

90
Тщетно священники провозглашали единого „Эля". Иеруса-
лимский народ не переставал верить в „Эману-Эля", кото-
рый „пребудет во век".
Культ Иисуса, говорит проф. Древе *), был только
„иудаизированным культом Адониса". Воллерс держится
мнения, что этот культ проник длинным окольным путем
из Малой Азии через Александрию в Элладу. Но он, в сущ-
ности, был распространен в течение тысячелетий в различ-
ных формах на всем древнем Востоке.
И вероятно только в Антиохии стали называть мессиа-
нитами или христианами группу благочестивых и мистически
настроенных людей.
Следовательно, имя здесь старше предмета. Прежде чем
приступим к выяснению предмета, мы должны несколько
разобраться в именах, которые, как мы видели на Адонисе,
или Адоне, или просто Господе—переходили из одних язы-
ков в другие, причем часто под различными именами скры-
валось одно и то же.
ГЛАВА XII.
Имена.
„Когда идет спор об учении, и об именах, и о законе ва-
шем, то разбирайте сами: я не хочу быть судьею в этом",
сказал Галлион иудеям, когда Павла привели в судилище,
„и прогнал их от судилища".
Эти имена представляют одну из нитей для ориентиро-
вания всякого, кто проникает в лабиринт легенд и мифов
древнего Востока.
Прежде всего следует заметить, что многоязычное чело-
вечество склонно к превращению разного рода названий в
собственные имена при перенесении их из одних языков в
другие. Таким образом греческое „istmos" или „пролив",
„междуморье", стало именем собственным „Истмос". Гре-
ческое „peraja" т. е. „лежащее с другой стороны", точнее
„за водами" (земля, лежащая за водами) стало на других
языках собственным именем „Переа". Вавилонское название
„bei" или „господин" превратили в собственное имя „Бель".
Мы говорим, что у турок есть свой Аллах, а это звучит
так же, как если бы мы сказали, что у немцев есть свой
*) Книга проф. Древса „Мпф о Христе", также отрицающего историч-
ность Иисуса, была переведена на русский язык, но в свое время по
цензурным условиям, не увидела света. Прим. ред.

91
„Herrgott". И действительно поляки сохранили поговорку:
„Herrgott" взлез на забор, пришел польский бог и взяв
батог, согнал Herrgotta с забора (plota). Но не только поль-
ское простонародье, по отношению к немцам, но и немецкие
ученые совершают такие же ошибки по отношению к сла-
вянам. Я читал не раз: „die Slaven ehren einen Boh*, „Biel-
boh", „Tschernoboh", „Triglaf" и т. п. Пройдя через века
и тысячелетия совеошенно исчезает название и остается
А.
непонятное „имя собственное*. И таким образом „тор" или
„гора" станет собственным именем „Тор" и будет назы-
ваться „Тшебель-эт-тур" т. е. „Гора, которая называется
горой". Название „нун" или „рыба" станет собственным
именем „Нун" и таким образом Иошуа получит отца по
„имени" Нун. Египетское имя „ихв", —птица или дух, соста-
вит собственное имя „1HVH" или древнее „IHV", а из него
возникнет имя „Иегова". Название „кришна" или „черный"
станет собственным именем „Кришна". Название „христос"
т. е. „помазанный" станет собственным именем Христос и
т. п. Позже становится чрезвычайно трудно ориентироваться
в этом материале. Невозможно выводить заключения, осно-
вываясь исключительно на методах какой-нибудь одной
науки, наприм., лингвистики. Здесь необходимо содействие
всех наук—стало быть лингвистики, сравнительной мифо-
логии, археологии и т. д. Особенно важны всякого рода
изображения, так как они объясняют нам отношения между
словесными представлениями и пластическими изображе-
ниями. Иногда имена были настолько священны и чудо-
творны, что их нельзя было даже произносить всуе. Евреям
было запрещено произносить имя Иахве, а ессеям—имена
ангелов. С другой стороны, иногда прилагали старания для
более широкого распространения этих имен. Это доказал
Бодиссен, изучивший несколько тысяч греческих гемм *),
при помощи которых широко распространялись имена трех
еврейских патриархов, прибавляя к ним волшебное слово
„абраксас". При звуке имена Иисуса „преклоняется всякое
колено", читаем мы в памятниках польской литературы.
Имена „Иисус, Мария", „Иосиф", спасают человека в самых
больших несчастиях.
Чудотворное действие некоторых имен повлияло даже
на географию. Таким образом возник город Спасителяу
известный под названием Назарет.
Исторические источники первого и второго века нашей
эоы не упоминают о местности, которая называлась бы
Назаретом. Между тем они называют слишком много горо-
*) Драгоценные камни с надписями.

92
дов, сел и деревень, чтобы можно было не считаться с ними.
Назарета не называет ни Иосиф Флавий, ни Талмуд, ни
апокрифы. Подобной местности не знает и Ветхий Завет.
Иосиф Флавий, обыкновенно очень точный, упоминая о
каком бы то ни было, даже имеющем самое незначительное
общественное значение, герое, всегда прибавляет, из какого
города или селения он происходит. Ему представлялся для
этого очень удобный случай, когда он говорил в „Древно-
стях" (XIV, VI, I) о секте „Назареян", которых велел постри-
гать царь Агриппа, пользовавшийся благоволением цезаря
Клавдия. При подобных обстоятельствах Иосиф Флавий
называет обыкновенно город или города, где находится
главное гнездо данной секты или откуда она первоначально
вышла. Так он делает, напр., упоминая о сикарийцах, выводя
их из Иерусалима (История войны II, XII, 3). Или он заме-
чает об ессеях: „Они не живут в каком-нибудь отдельном
городе, а их много в каждом городе". (История войны, II,
VIII, 4).
Раз он уже назвал „Назареян", то не умолчал бы, и не-
пременно, со свойственной ему точностью, остановился бы
на разных подробностях и рассказал бы нам подробнее о
сходстве названия этой секты с названием города, где муж-
чины носили длинные волосы и где однажды совершилась
стрижка всех жителей по повелению царя Агриппы. Он был
будто бы вынужден явиться туда не только с отрядом цы-
рульников, но и с еще более значительным отрядом солдат,
которые держали сектантов, вырывающихся от цырульни-
ков. Мы знаем из описаний Флавия, что ессеи предпочи-
тали терпеть от римлян всякие пытки, чем изменить своим
обычаям, и „улыбаясь среди мучений, насмехались над своими
палачами и испускали дух, убежденные, что вскоре снова
вернется к ним душа их". Следует скорее понимать свиде-
тельство Иосифа Флавия так, что Агриппа велел ловить рас-
сеянных по стране Назареян и пойманных стричь. Густав
Бехтер, составивший очень подробный топографическо-исто-
рический лексикон к этим историческим описаниям, не на-
шел в этих сочинениях никакого Назарета. Бенедикт Низе—
составивший вместе с Дестиноном указатель к новейшему
юбилейному изданию сочинений Флавия — также не упоми-
нает в своем указателе о Назарете. Назарет открыл в Тал-
муде Нейбауэр (La geographie du Talmud), усмотревший в
трактате Мегилла (70,а) в слове „зериэ" название этого го-
рода, думая, что буква „н" пропущена.
Гретц, не называя Нейбауэра, говорит то же самое, при-
бавляя, однако, что галилейский Вифлеем называли Назаре-
том и со свойственной ему уверенностью, по словам Смита,

93
пишет: „Зериэ",т. е. ,,Назериэ".Хейне*) первый отрицал суще-
ствование в те времена Назарета. Этот вопрос очень подробно
и умело разбирает В. Смит в „Der vorgeschichtliche Jesus".
Первое упоминание Назарета находится у Евсевия в „Исто-
рии церкви" (I, 7), приводящего длинное письмо к Аристиду
от Секста Юлия Африкана, где Назаретом называется селе-
ние, находящееся в Иудее. Африкан жил в III веке, Евсе-
вий—в IV. Редактор Евангелий „по Матфею" поступает как
истинный сын легенды, написав: „И появившись, поселился
в городе, называвшемся Назаретом, для того, чтобы сбы-
лось предсказанное пророками: „и он будет назван Наза-
рейским". Тенденция очевидна, но вместе с тем очевиден и
недостаток каких бы то ни было оснований в предании
кроме самой ссылки на него. Современное название Наза-
рета гласит „ен-Назира". На всем Востоке христиане назы-
ваются „Назарами", а христианин—„нусрани".
В двух самых ценных текстах Евангелий Назарет дважды
называется „Назара". Существование дохристианской секты
назареев — исторический факт, не подлежащий никакому
сомнению. Виллиам Смит совершенно рационально об'яс-
няет, что приводимую в Евангелии Иоанна (XIX, 19) надпись
на кресте над головой Иисуса: „Иисус Назорей, царь иудей-
ский" следует понимать в смысле вероисповедном, а не
географическом. Мальвер видит в позднейших четырех бук-
вах I. N. R. I. текст формулы: igne natura renovatur integra
(вся природа обновляется огнем). Эта надпись встречается
впервые на мозаике VIII века в Ватиканской библиотеке и
соответствует формуле: „Я свет мира", находившейся до
обнаружения распятия в Евангелии. Это связано с историей
свастики **).
Выражение „Назорей", как доказывал ранее Гохарт, а
теперь Смит, происходит от еврейского слова „Назир", не-
однократно встречающегося в Библии, а также, по мнению
Смита, и в вавилонских клинообразных письменах в различ-
ных формах своего корня N-S-R. Даже польский Вуек пе-
реводит: „И на челе Назорея (Nazir) среди братии твоей"
(Бытие, XLIX, 26). А Цылков пишет вместо „Назорей" —
„избранник". Вуек во Второзаконии (XXXIII, 16) пишет „На-
зорей" (назир), а Цылков по-прежнему—„избранник". В
числах (VI, 2) Вуек совершенно не переводит слово „назир",
а Цылков переводит его словом „воздержанность", причем
делает такое примечание: „Назират или обет воздержания
не имеет ничего общего с аскетизмом или безбрачием".
*) Христиан Готлиб Хейне, археолог, умер в 1812 г. Прим. перев.
**) См. русск. изд. Малъвера „Наука и религия", стр. 30—31.
Прим. ред.

94
„Волосы, названные просто назиратом (Числ. VI, Ь, 18-а,
прим. к стиху 5), считались выражением живой человече-
ской силы и поэтому человек, посвятивший все силы Богу
обязан сохранить их в естественном виде. Подобные обеты
были известны у египтян, греков и римлян". В книгах
„Судей" (XIII, 5 и т. д.) слова „Назир Елогим" означают
„посвященный Богу", а Вуек переводит „Назарей Божий".
Гезениус, который не упоминает в своем еврейском сло-
варе никакого Назарета, так об'ясняет значение слова „на-
зир": „Это посвятивший себя Иахве, соблюдающий воздер-
жанность во всем", „Князь", „Посвященный Богу" и т. д.
В кодексе Гаммураби Смит нашел это слово в различных
формах семь раз, и везде оно означает „стеречь", „наблю-
дать". Он полагает, что греческая форма „Назария" есть
сокращение еврейского NSRH = Назир-Иах --= Хранитель
Иахве. Соединяя все об'яснения найдем: избранник, помазан-
ник, воздержанный, хранитель, заступник, ходатай (так на-
зывает Христа Павел в послании к евреям, IX, 15; „messi-
tes" Нового Завета). Епифаний, описывая секту Назореев,
говорит, что „по их мнению жертвоприношения животных
не согласны с законом", и это находит любопытное под-
тверждение в послании к евреям, где говорится против
окропления кровью „тельцов и козлов"(1Х, 19) в пользу
окропления „кровью Христовой" (IX, 13—14).
Таким образом слово „Назорей" имеет высшее, благо-
роднейшее значение. Это были помазанники, избранники, хра-
нители идеи. Мы знаем из истории о „хранительницах свя-
щенного огня", о „хранителях святого Грааля", и даже в
настоящее время существуют различные „стражи пресвятой
девы Марии". „Иисус Назарей" означает Иисус избранник,
Иисус помазанник, Иисус хранитель, Иисус заступник, и нако-
нец, в Посланиях мы постоянно читаем, что именно эти каче-
ства „возраждающие человека", составляют идеал Еванге-
лия, Мы можем выразить это словом „Иисус-Возродитель"'.
Если к этим прозвищам еще прибавить „Иисус Спаситель"
(Soter), то мы заметим особенное сходство этих сопоставле-
ний с прозвищами: Зевс Сотер, Зевс Ксениос (Xenios), Зевс
Polieus, Зевс Alastor, Юпитер Fulminator, Юпитер Tonit-
rualis, Юпитер Pluvius, Юпитер Lucetius, Diespiter и т. п.
До настоящего времени epitaton ornans Иисуса—„Спаси-
тель" заменяет во многих случаях просто его имя.
Мы не будем здесь рассматривать различные теории, ка-
сающиеся существования Назарейской земли, отношения к
ней названия Генисаретского озера (Ген-Незар, Геннезар,
Киннерет и т. п.), так как это завело бы нас слишком да-
леко и может нас заинтересовать только при изучении

95
астральной системы Луки. Итак, падает вся легенда о суще-
ствовании какого-то города Назарета, а с нею все выводы—
это нужно твердо запомнить.
Остается, однако, вопрос о Назарете в Евангелиях. Там
он остается, и делом критики является исследовать, чем
именно он был.
Нам известно, что мистики знали не только земной Иеру-
салим, но и горний Иерусалим, новый Иерусалим, небес-
ный Иерусалим. Уже Дюпюи установил, что евреи отоже-
ствляли Иерусалим со вселенной, и в особенности с зодиа-
ком. Д-р Эрик Бишоф приводит мнение рабби Леви из Тал-
муда: „Иерусалим находится в Зебуне" (т. е. в четвертом из
семи небес). Он приводит целый ряд цитат, согласно кото-
рым, существование астрального Иерусалима в представле-
нии евреев является неоспоримым фактом. Совершенно
также обстоит дело с Назаретом.
Но мы знаем, что евангельские тексты были много раз
переработаны, дополнены и согласованы. По словам А. Потта,
например, в первоначальном Евангелии Луки совершенно не
было родословной Иисуса (III, 23 и т. д.). Теперь она зна-
чительно разнится от родословной Матфея, но существует
текст доканонический, где разница значительно меньше. И
насколько у Матфея Назарет представляется мне на своем
надлежащем месте, настолько у Луки в главе I, 26 слова
„в город Галилейский, называемый Назарет", представля-
ются мне вставкой для согласования со стихом 4, в гл. II:
„пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета".
Я займусь этим вопросом ниже, когда перейду к астральной
системе Луки.
Название Вифлеем в греческом оригинале ffy&Xssjj, по-еврей-
ски Бет-Лахем, дословно означает „Дом Хлеба". Существо-
вали две местности под этим названием—одна находилась
на земле Иудина колена; другая—на земле колена Завуло-
нова. Предание окружило ореолом первое колено, так как
из него будто бы произошел Давид. Но существовал еще
третий Бет-Лахем, но не на земле, а символический Бет-Ла-
хем. Это был звездный „Дом Хлеба", Дом Злаков, точнее
Дом Колоса или созвездие Девы, изображаемой на рисунках
в виде девы с колосом в руке. Глазная звезда этого созвез-
дия называется Колос (Spica).
В отношении Вифлеема и Назарета царит в Евангелиях
некоторый хаос. У Матфея Иосиф и Мария живут постоянно
в Вифлееме, между тем как у Луки—в Назарете и только
путешествуют в Вифлеем. Это поражающее противоречие.
Для устранения его мы должны задать себе и разрешить
следующие вопросы: 1) Отчего Иисуса заставляют родиться

96
в Вифлееме? 2) Отчего у Луки Марию и Иосифа заставляют
путешествовать из Назарета в Вифлеем? 3) Отчего Иисус
вынуждается жить в Назарете? В Евангелиях говорится:
„для того, чтобы сбылось пророчество".
Современного историка не удовлетворяет подобный ответ
и он будет еще усерднее доискиваться другого ответа, по-
тому что подобные пророчества явно толкают нас к этим
исканиям. Но это входит в состав главы об астральной си-
стеме Луки, и поэтому я займусь этим вопросом ниже.
Культ имени Иисуса не является, как это часто думают,
позднейшим вымыслом христианского благочестия. Уже Евсе-
вий упоминает, что имя Иисус пользовалось чрезвычайным
почетом. В „Деяниях Апостолов" мы читаем, что различные
волхвы прибегали к „имени" Иисуса при заклинаниях (XIX,
13), а Евангелие Луки свидетельствует, что этим „именем"
изгоняли бесов (IX, 49). В „Деяниях Апостолов" приведена
формула волхвов Сцевитов: „Заклинаю вас Иисусом" (Orkiso
hymas ton Jesun), соответствующая формуле, находящейся
в изданном Вессели парижском папирусе чернокнижников:
„Заклинаю тебя богом Иудеев Иисусом" (Orkiso se kata tu teu
ton Hebraion Jesu). Аквила, в „Деяниях Апостолов" „упоми-
нает имя Господа Иисуса убеждая евреев и греков" (XVIII, 4).
В Первом Послании Иоанна мы читаем, что должно
„веровать во имя Сына Его (бога) Иисуса Христа" (III, 23).
Имя „Иисус" соответствует еврейскому „Иегошуа". Это
было священное имя народных богатырей. Иозуе первона-
чально назывался Гошеа (Помощь), но Моисей торжественно
назвал его Иегошеа, Иегошуа (Божья помощь), что озна-
чает просто Муж Промысла Божьего. Такое же имя носи-
первосвященник, обезглавленный Навуходоносором—воскре-
ситель еврейского культа, —т. е. так же муж промысла.
Целый ряд „спасителей" народа—patris patriae—также но-
сит это имя. Гезениус утверждает, что по возвращении из
плена вавилонского произошло сокращение этого имени из
„Иегошуа" в „Иешуа" и что от этой формы произошло грече-
ское Иисус> а Гретц, Смит и иные производят это имя от со-
кращенного Иешу. По словам Гезениуса, важно то, что форма
„Иошуа" означает не только „помощь", „спасение", „божья
помощь", но даже самого бога (Псалмы, LXII, 3,7; LXXXIX,
27 и т. д.; Исайя XL, 8 и т. д.). По евангелию Матфея, имя
Иисус означает „спаситель"—то же, что и Эмануил—„бог
с нами". Епифаний пишет, что Иисус по еврейски означает
то же, что „terapeutes"—лекарь, спаситель, целитель. Он
полагает, что Назореи, прежде чем стать христианами, на-
зывались „Иессаиямя", и допускает, что это прозвище про-
изошло или от собственного имени „Иессе", или „Иисус%

97
именно в вышеуказанном значении. Это бросило бы неко-
торый свет на название дохристианских „терапевтов", „ле-
карей". Кроме того, мы могли бы увидеть в Назареях пер-
вых „иезуистов" или „иезуитов", оставивших, однако, о себе
лучшую память нежели позднейшие иезуиты Лойолы. Смит
утверждает вполне резонно, что термины Иисус и Назарей
вполне равнозначущи. Это не собственные имена в точном
смысле слова—не имена лиц, а титулы, прозвища, эпитеты
или, как сказал бы Мицкевич— клички (imioniska). Они при-
надлежат к категории обозначений, понятий. Точно также,
как слово Бог, означает собственно Фатум, Судьба, Рок (Ян
Карлович), Иагве или Ихве, означает—Птица, Дух (Дух как
Бог, Великий Дух, Дух kat exochen), так и слово Иисус
означало Спаситель, Искупитель, Божественный Избавитель,
Бог Спаситель, Бог Искупитель. Это понятие сушествует
уже в Ветхом Завете, следовательно, зародыш его находится
в самом иудаизме.
Мы найдем подобное зарождение, проростание и взаим-
ное сростание обозначений, понятий не только в прошлом
древнего Востока и Юга, но и в наше время, если мы со-
поставим Божию Матерь Ченстоховскую, Остробрамскую,
Вечную Помощь и т. п. *). Точно также как католические свя-
щенники больше преданы культу Ченстоховской, а позд-
нейшие Мариавиты чтят больше Вечную Помощь; подобно
этому очень достоверной может показаться запись в Дея-
ниях Апостолов, что сыновья первосвященника Сцевы, при-
знавая бога Иахве и будучи, по закону, священниками, при
заклинаниях прибегали к богу Иисусу (XIX, 13—14). Суще-
ствуют и такие исследовители, которые предполагают, что
Иахве, Иовис и Иисус были тремя листьями, выросшими из
одной ветви; это, в конце концов, возможно, потому что
Геродот, подобно другим древним писателям, наделяет, напр.,
различных вавилонских и египетских богов соответствую-
щими греческими именами. Благодаря комментаторам, во-
круг имени Христос, Хрейстос и, —как говорили, очевидно, в
общежитии, —Хрестос, возникла целая история. Между про-
чим, и даже пожалуй главным образом, об'яснили, что это
имя не более как синоним еврейского слова Мешнах, Мес-
сия. Насколько лингвистическое искание какого-то сходства
между словами Христос и Кришна ни на чем не основано,
хотя его и пытались видеть Jacoillot, Renooz и другие, на-
столько миеологически и вернее теософически можно оты-
скать следы сближения этих понятий.
*) Как и в православной церкви—Казанскую, Иверскую, Смоленскую
Утоли моя печали и т. п. Прим, ред.
862—7

98
В четвертой книге „Bhagauad-Gita" мы читаем о Криш-
не: „Беспрерывно, по мере падения добродетели и увеличе-
ния несправедливости — я создаю сам себя. Для защиты
добрых, для уничтожения злых, для укрепления добродете-
ли—я рождаюсь на земле". Это воплотившийся бог Вишну, —
второе лицо индийской священной троицы, —в образе бога
ездит со своей женой Лакшми на волшебной птице Гарудже.
Воплотившись в образе Кришны, он вынужден скрываться
от всемирного смертоубийства. Последним его воплощением
был Кальки (Kalki).
Греческое значение слова „Христос" двояко: „Христос"—
помазанник и „хрестос"—добрый. Имя Мессия означает по-
мазанник. Значение этого слова, однако, видоизменяется в
библейской литературе. Первоначально этим помазанником
был земной царь (1 Сам.И, 10-35; XXIV, 7, И; XXVI, 9—11;
2 Сам. XXIII, 1), у Исайи—Кир (XLX, 1), а у Даниила иной
правитель, вероятно Селевк IV—получил этот почетный ти-
тул. Но исподволь значение его подвергается изменению.
Во второй книге Самуила (VII, 14) Иахве является уже
не отцом, а сыном. У Даниила он является среди облаков,
снова, как сын человеческий, получающий вечную власть
от старого бога *).
Таким образом, понятие о Мессии, как сыне божьем,
мистическом царе, родилось значительно раньше, нежели
христианство. В Евангелии Матфея волхвы спрашивают о
„царе" иудейском, который должен родиться. Здесь, в гре-
ческом слове „basileus" выражена мысль, что царю земному,
правящему евреями, будет противопоставлен иной царь,
царь небесный. Ясное указание на тождественное значение
Мессии и Христа находится в Евангелии Иоанна I, 41 и IV,
25. Древе совершенно основательно утверждает, что эти два
понятия слились в одно с третьим понятьем, созданным Фи-
лоном Александрийским о Посреднике—воплотившемся сло-
ве, вследствие чего у нас были бы четыре наслоения в по-
нятии „Мессия": Помазаник, Владыка, Царь, Сын божий;
Сын человеческий, Посредник (слово) между создателем и
творением.
Еврейское имя Мария—Мириам подобно имени Исуус—
является религиозно-народным. Так зовут сестру Моисея и
Арона, пророчицу, распевающую, после исхода из Египта,
во главе женщин. Автор Корана (III, 30—33) называет Ма-
рию, —матерь Иисуса—сестрой Моисея. Говорят, как уже
*) Срав. Д. Святскин. „Страшный суд как астралвная аллегория",
стр. 43—44.

99
упомянуто выше, о невежестве Магомета, но вернее следо-
вало бы говорить об его „предании" или „мифологии".
В греческом Новом Завете смешивается Мария с Мариам.
Мария—это локализация греческого имени „Майя"—богини,
матери посланника богов Гермеса, ставшей впоследствии
староиталианской богиней весны Майей или Майестой, кото-
рой приносили жертвы первого мая. Такое имя „Майя" было
у индийской богини, матери бога огня „Агни". Это имя, пе-
ренесенное на чужую почву, должно было ближе всего по-
дойти к народно-религиозному. По смыслу это объясняется
очень ясно. Но все это можно связать и с плотником Иоси-
фом. В индийской мифологии Твасти (плотник) считается
создателем свастики (креста), —орудия для добывания огня
при помощи сверления. В щели на месте перекрещивания,
называющейся „маткой", „матицей", „Майей"—находится бо-
гиня Майя.
Когда посредством сверления буравом „Праманта" добы-
вали огонь, Майя рождала бога Агни, небесным отцом ко-
торого является бог Савитри, а земным—Плотник (Твасти).
Эти, впрочем, давно известные аналогии по отношению к
Иисусу и Марии вызывали сомнения только до тех пор, пока
верили в человеческую природу первого, второго и даже
третьего лица—Иосифа.
В настоящее время, когда мы знаем, что имеем дело с
воображаемыми лицами, всё это приобретает новую ценность.
Мальвер говорит, что смешали слово Агни (огонь) со словом
Агнус (агнец). Бог Агни стал божиим агнцем из „Deus Agni".
Лингвистически этот вопрос, быть может, потерпел бы пора-
жение, но для его наглядного об'яснения имеется множество
неопровержимых исторических документов. Среди огнива
креста появляется агнец с символами культа огня.
Когда мы говорим об имени „Иосиф", нам следовало бы,
собственно, говорить о плотнике. И он получил народно-
религиозное имя, которое, по словам Гезениуса, вместе с
именем Иаков, обозначает весь народ (Пс. LXXVII, 21). Его
плотничество, которое так подчеркивается в Новом Завете
и в апокрифах, является в сущности его родовым именем.
Он добыл искру божию из креста.
Человечество, не знавшее благодетельного огня, обязано
этому великому Плотнику своей высокой культурой. Ветхий
Завет объясняет имя Иосифа так: „Бог отнял мой позор"
(Бытие, XXX, 23). Имя Анны, матери Марии, чисто астраль-
ного происхождения, что и доказано Дюпюи.
Римляне чтили богиню смены года—Анну Перанну. Впро-
чем, в Евангелиях совершенно нет речи о родителях Марии
и только во втором столетии возникает легенда с именами
7*

100
ее родителей. Я полагаю, что Анна Пророчица у Луки, ва-
вилонская звезда Sib-zi-Anna в созвездии Близнецов и
Анна, мать Марии, составляют одно и то же лицо.
Имя Петр, Кифа, скала появляется в Евангелиях как
прозвище Симона, а в Посланиях появляется видимо как
название старейшей секты иерусалимской.
Этот, известный Павлу, Петр был Симоном „Petrosu,
„Petrogenes", „Saxigenus", представляет прекрасно знакомое
нам из сравнительной мифологии—имя. Это—божество. Древе
обращает внимание на поражающий в Деяниях Апостолов
факт, что в сущности история Петра является, по содержа-
нию, повторением истории Иисуса. Он, как и Иисус, творит
чудеса, исцеляет больных (Деян. Ап. III, 6—7), воскрешает
(IX, 40), арестован во дни „Пасхи" (XII, 3) для того, чтобы
быть отданным подобно Иисусу, на волю народа (XII, 4).
Но из темницы его освобождает представший в сиянии
света ангел (XII, 7) и он неожиданно появляется, подобно
Иисусу, среди апостолов (XII, 16) и т. д. Но этот вопрос
слишком сложен и я вынужден заняться им в особой главе,
посвященной Петру.
Имя Иоанна Крестителя так сплетено с историческими и
археологическими загадками, что я должен точно также
заняться изучением его в отдельной главе, посвященной
этой воображаемой личности.
Из имен окружающих Иисуса лиц—я назову еще Зеведея—
отца Иоанна и Иакова. Винклер объяснил, что имя Зеведея
соответствует вавилонскому Залбатану; это имя Юпитера в
старом вавилонском памятнике. Вот почему сыновья его
называются в Евангелии „сынами грома".
Иаков, сын Алфея, является, по Винклеру, сыном alpu-
guttu быка Мардука (Юпитера).
Фома означает по вавилонски просто „близнец". Таким
образом, это как бы астральная фигура в созвездии Близне-
цов. У нас еще нет достаточного материала, чтобы объ-
яснить, таким образом, имена всех двенадцати апостолов,
которые, как верно замечено, были, очевидно, низведенными
с неба на землю богами. Наука вскоре установит, что и
еврейские патриархи были только низведенными богами.
Гункель, быть может, самый осторожный из осторожных,
разделяет последнее предположение. Однако, с строго науч-
ной точки зрения, он находит, что это только гипотеза,
очень вероятная и если считать ее аксиомой, в таком случае
будет аксиомой и то, что исторический Израиль уже пред-
ставлял себе патриархов, в виде людей, а не богов.
То же самое можно сказать и об апостолах. У нас имеются
очень серьезные указания на то, что они были низведен-

101
ными богами, но историческое христианство всегда видело
в них людей, а не богов.
И совершенно то же самое можно, на основании древ-
нейших евангельских текстов, сказать и об Иисусе. До-хри-
стианский Иисус был богом. Древне-христианский Иисус был
плотским сыном Иосифа, Иисус же христианский воспитан-
ником Иосифа и сыном Духа Святого и т. д.
Имя Святого Духа — еврейское Шехина, — переживает
также целый ряд эволюции. Его тотемом является голубица
(всегда самка *), а не самец). Тотемом богини Иштар также
является голубица, и у нее имеются даже соответствующие
наглядные изображения. В этом случае сын Духа Святого
сходен с сыном голубицы Иштар.
Название—сын избранный, по сумерийски Дузу—есть
синоним собственного имени Таммуз, т. е. Адонис, Адон или
Господь, отсюда и Иисус.
Рассмотрев все это, мы должны отдать справедливость
проконсулу Ахаии-Галлиону, коротко и ясно ответившему
окружавшей его толпе евреев с шумом приведшей Павла
на его суд: „когда идет спор о словах, и об именах, и о
законе вашем, то разбирайте сами: я не хочу быть судьею
в этом".
Бывают ответы, которых приходится ожидать в течение
веков, до тех пор пока успокоятся умы и затихнут столкно-
вения перед судилищами Галлионов из за имен.
(Деян. Ап. XVIII, 17).
ГЛАВА XIII.
Родословные Иисуса.
Два Евангелия приводят подробные родословные Иисуса.
Матфей (I, 1—16) производит его от патриарха Авраама, а
Лука (III, 23—39) перечисляет его предков, начиная от пер-
вого человека, библейского Адама. Обе эти родословные,
как известно, не сходятся между собой и с Ветхим Заветом.
Кажется, еще во времена Павла пробовали составлять
подобного рода фантастическую генеалогию, ибо в первом
послании к Тимофею (I, 4) он резко порицает подобные
фабрикации, прося Тимофея: „увещевать некоторых, чтобы
*) Выражение I книги Моисея: „Дух божий носился над водою" (I, 2)
по буквальному переводу означает: „Дух божий сидел на яйцах* (merache-
fet), т. е. дыхание бога, как птица сидящая hü яйцах, согревало вещество
мира", самый же „мир" мыслился в форме огромного яйца, одна половина
которого составила небо, другая—землю. Прим. ред.

102
они не учили иному и не занимались баснями и бесконеч-
ными родословиями, которые вызывают больше споров,
нежели укрепление в вере".
Здесь Павел, порицая эти вымышленные родословные,
сходится с Келсосом, который спустя сто лет в своем прав-
дивом „Слове" обратился к христианам со следующими
словами: „Вы кормите нас баснями, не умея даже дать им
вид правдоподобия, хотя некоторые из вас, поступая точно
пьяные, которые бранят сами себя, три, четыре или даже
больше раз перерабатывали тексты ваших Евангелий для
того, чтобы ослабить обвинения, которые можно было бы
сформулировать против вас, основываясь на них".
Несмотря на то, что внутри и вне христианства раздава-
лись тогда протесты против фабрикации „басен и бесконеч-
ных родословий", противное течение одерживало победу, и
в четвертом столетии, когда христианство приобрело проч-
ное общественное положение с сильной организацией и когда
неустановившиеся до сих пор тексты Евангелий были закре-
плены в своей канонической форме, вместе с ними были
закреплены и противоречивые родословные Иисуса, доста-
вившие в следующих столетиях церкви много хлопот.
В виду множества разъяснений на эту тему и осязательной
очевидности, самый факт противоречивости этих родослов-
ных между собой и с текстами Ветхого Завета, не заслужи-
вал бы упоминания, если бы он не являлся важным вспомо-
гательным средством для изучения психологии упомянутой
эпохи. Христианство жило и живет так долго, что совер-
шенно невозможно говорить о нем как о каком-то цельном
настроении в течение веков и тысячелетий. Это настроение
изменялось и, повидимому, довольно часто. Но мне необхо-
димо, однако, отметить только такие изменения, которые
составляли эпоху. С этой точки зрения подобные изменения
следует рассматривать как проявления глубоких течений,
которые проложили свое русло уже не в мышлении хри-
стиан, как таковых, а просто в мышлении данной части
человечества вообще.
Можно отметить три важные психологические фазы. Одна
фаза стремится вложить в уста Иисуса целую сокровищницу
изречений. Цель ясна. Это должно было служить высшей
санкцией этих изречений. Человек той эпохи понимает только
суб'ективные, а не об'ективные законы. Все, что он может
добыть из глубины своей души и показать миру, все это
исходит от бога. Но так как его сосед, брат, сват, соотече-
ственник представляют собою такие же индивидуальности,
то истины, исходящие от Бога, разнообразны. Таким обра-
зом, в результате получаются этические противоречия.

103
Другая фаза старается реализовать понятие богочеловека. В
тот момент, когда мысль из уст вождя проникнет в мозг толпы
и воспламенит ее воображение—эта мысль должна отклониться
от своего первоначального направления, должна из твердого
зерна, превратиться в питательную муку, должна приспосо-
биться к психологии толпы. Ведь логика психологии совсем
не то, что психология логики. Толпа, по мнению философов,
может быть не логична, но каждый психолог признает, что
психология масс логична до абсурда. Если сын божий стал
человеком, то, как у человека, у него—ео ipso—должны быть
предки. Он низкого происхождения, но в нем таится великое
и поэтому его предки должны были быть великими людьми,
так как сведения о незначительных людях не сохраняются.
Эти великие люди должны составить целое родословное де-
рево. Те, для которых история начиналась от Авраама, как
могущественного патриарха, будут вместе с Матфеем выво-
дить из этого корня генеалогическое дерево Иисуса. Те же,
которые вспомнили, что люди жили и до Авраама, продол-
жили родословное дерево и корнем его поставили, по при-
меру Луки, „Адама, который был божиим". Все это, конечно,
должны быть родословные противоречия, которые я позво-
лил себе привести здесь, следуя сопоставлениям Марии-
Александры Валевской (графини Велопольской) в „Трех ро-
дословных Христа". Числа озчачают поколения, считая назад
от Христа. Имена, написанные в отвесных столбцах, означают
тех, на которых сходятся оба синоптика. Звездочки показы-
вают поколения пропущенные, как несогласные с библей-
ским текстом.
Родословная Матфея. Родословная Луки.
Адам
Сет (Сиф)
Енос
Кайнан
Малелеел
Иаред
Енох
Мафусалем
Ламех
Ной
Сим
Арфаксад
Кайнан
Саль
Евер
Фалек
Ра га в
Сарук
Нахор
Тар
76
75
74
73
72
71
70
69
68
67
66
65
64
63
62
61
60
59
58
57

104
Родословная Матфея. Родословная Луки.
42
41
40
39
38
37
36
35
34
33
32
31
30
29
28
27
26
25
24
23
22
***21
20
19
18
17
16
15
14
13
12
11
10
9
8
7
6
5
4
3
2
1
Ахаз
Езекия
Манассе
Амои
Авраам
Исаак
Иаков
Иуда
Фарес
Есром
Арам
Аминадав
Наассон
Салмон
Вооз
Овид
Иессей
Давид
Соломон Натан
Ровоам Маттат
Авия Менна
Аза Мелеа
Иосафат Элиаким
Иорам Иона
Озия Иосиф
Иоафам Иуда
Симеон
Леви
Матат
Иорим
Иосия Елиезер
Иехоний Иезу
Гер
Ел мадам
Косам
Аддий
Мелхий
Нери
Салафиил
Зоровавель
Авиуд Рее
Елиаким Иоаннан
Азор Иуда
Садок Иосиф
Ахим Семей
Елиуд Матафия
Елеезер Махат
Маттан Нагга
Иаков Ессли
Иосиф Наум
— Амос
Христос Матафий
Иосиф
Ианни
Мелхий
Левнй
Матфат
Илий
Иосиф
Христос
56
55
54
53
52
51
50
49
48
47
46
45
44
43
42
41
40
39
38
37
36
35
34
33
32
31
30
29
28
27
26
25
24
23
22
21
20
19
18
17
16
15
14
13
12
11
10
9
8
7
6
5
4
3
2
1

105
Вышеприведенное сопоставление, однако, не предста-
вляет собою полного евангельского выражения родословных
противоречий, а вернее, является обрасчиком основанным
на сравнении текстов, оффициально признанных католиче-
скою церковию. Эта родословная Луки, взятая из канони-
ческих текстов, очень расходится с текстом кодекса Безы,
который, опять-таки, приближается к тексту Матфея. Такое
колебание текста всегда, по словам А. Потта, указывает
на позднейшие вставки. Потт также полагает, что в перво-
начальном тексте Луки совершенно отсутствовала родослов-
ная Иисуса. Впрочем, существует рукопись, где, после пе-
речислений поколений, у Матфея над стихом 18, гл. I, на-
ходится такое примечание: „Здесь начинается Евангелие".
На это указывает научная критика текстов, основанная на
самых добросовестных и самых трудных исследованиях
всех до сих пор найденных копий, число которых доста-
точно велико. Но мы должны сказать то же самое и с точки
зрения литературного построения. Точно также, как у Мат-
фея, по замечанию Потти, первые 17 стихов, перечисляющие
предков Иисуса, удивительно отличаются от дальнейшего
текста, и от 18 стиха начинается как бы новая история,
так и у Луки мы неожиданно наталкиваемся на растянутое
на 16 стихов тенденциозное изложение, или же на какое-то
вводное место, приписку, случайную вставку, причем архи-
тектурно она производит впечатление балкона размерами
превышающего дом. Подобное отсутствие пропорциональ-
ности поразительно у перворазрядного автора, который,
как мы убедимся дальше, чрезвычайно искусно построил
свое Евангелие.
Последняя фраза эпизода: „Иисус, начиная свое служе-
ние был лет тридцати", и еще допустимое продолжение—
„и был, как думали, сын Иосифа" и еще допустимое „Илиев",
но затем идет, как по шнуру — „Матфатов, Левитов, Мел-
хиев"... вплоть до Адама. Матфей сам себе противоречит,
когда исчисляет три раза по четырнадцати поколений, т. е.
сорок два, а всего получается только сорок одно.
Оба же с Лукой настолько расходятся между собой, что,
наконец, уже даже не могут сойтись на одном и том же
деде, и когда один называет Иакова, другой говорит, что
это был Илий.
Третья фаза христианской психологии стремится со-
брать всевозможные реликвии Иисуса и святых, т. е. ризы,
тернии, гвозди, губку, крест, на котором он был распят,
столб, у которого его бичевали и даже его домик из мни-
мого Назарета, тела святых мучеников, их головы, руки
и т. п. Здесь обнаруживаются противоречия в реликвиях.

106
Сохранилось целых шесть (по Мальверу — десять) крайних
плотей Иисуса, а именно: в Charroux, в Антверпене, Гиль-
десгейме, Coulombs и Риме (Lateran). Один столб бичевания
находится в Иерусалиме в церкви Святого Гроба, другой—
в Риме у св. Пракседы, затем показывают 33 свящ. гвоздя,
2 губки, 2 чаши с последней вечери — одна серебряная,
а другая—зеленого хрусталя (разбита при Наполеоне Бона-
парте), 36 плащаниц, такое множество частей креста, что
на это пошли бы все леса Ливана и т. д. И из реликвий
святых сохранилось: 2 тела св. Войцеха — одно в Гнезне,
другое—в Праге; св. Андрея—5 тел, 6 голов, 17 рук и ног;
св. Антония—4 тела и 1 голова; св. Анны—2 тела, 8 голов,
6 рук; св. Варвары—3 тела, 2 головы; св. Василия—4 тела,
5 голов; св. Власа—1 тело, 5 голов; св. Климента—3 тела,
5 голов; св. Стефана—4 тела, 5 голов; св. Георгия—30 тел;
св. Елены—4 тела и 5 голов; св. Илария—8 тел; св. Иоанна
Крестителя — 10 голов; св. Иулиании — 20 тел, 26 голов;
св. Людгарда — 5 тел, 10 голов, 12 рук; св. Панкратия —
30 тел; св. Луки апост. —8 тел, 9 голов; св. Филиппа—3 тела,
18 голов, 12 рук; св. Севастиана—4 тела, 5 голов, 13 рук
и т. д. и т. д.
Эти три психологические фазы создали Иисуса поучений,
Иисуса человека и Иисуса реликвий. На вопрос, почему
его создали таким, а не иным — может дать ответ только
история культуры.
Когда-то различали христианство так называемых „пер-
вых веков", т. е. классическое, чистое, без примесей, гони-
мое, идейное и христианство позднейшее, искаженное раз-
личными посторонними примесями, преследующее—развра-
щенное. Это разделение в настоящее время не выдержи-
вает критики. Если дело идет о творчестве христианской
психики, то оно живет до сих пор и постоянно пересоздает
Иисуса. Самый факт существования богословских факуль-
тетов может служить доказательством этого. Иисус подвер-
гается постоянной модернизации точно так же, как под-
вержено ей понимание текстов Священного Писания. Если
Филон Александрийский понимал первые слова книги Бытия
так: „В начале времен (prabyt) Бог создал Урана и Гею",
а позднейшее христианство: „В начале сотворил Бог небо
и землю", то современные теологи, на которых все-таки
оказали влияние Спиноза и Оствальд—почти так переводят
эти слова: „первоначально субстанция создала звезды и пла-
неты. Но планеты были еще в первобытном и нераздель-
ном состоянии, хотя энергия функционировала везде".
Сын легенды не может расстаться со своей матерью.
Напрасно Павел напоминает ему, чтобы он не тешил себя,

107
„баснями и безконечными перечислениями родословий", на-
прасно ему вторит Келсос: „Вы кормите нас баснями, не
умея даже придать им вид правдоподобия". Ибо что есть
истина, спрашивает Пилат, мы же спросили бы—что есть
правдоподобие? И сколько научных истин считается не-
культурной толпой неправдоподобною баснею? И сколько
неправдоподобий составляет в итоге историческую правду?
Кроме Матфея и Луки на происходении Иисуса еще оста-
навливается Талмуд и упомянутый Келсос. Но Талмуд, как
я уже заметил, рассказывает на эту тему только злостные
анекдоты, лишь характеризующие его авторов, а Келсос оче-
видно черпал свои сведения от лиц близко стоящих к этому
источнику; это следует из того, что он считает отцом Иисуса
Пантеру. Теологическая родословная Иисуса, на которую
опирается все христианство, основана на теории Филона
Александрийского и выражена в первых стихах Евангелия
Иоанна. Между создателем и сотворенным миром творческое
слово было связующим звеном. Оно воплотилось. Оттого
Павел называет Иисуса „посредником между Богом и чело-
веками" (I Тим. II, 5).
У Матфея, Луки и Петра бог подтверждает эту родо-
словную, когда святой дух в образе голубицы сошел на
Иисуса и раздался голос: „Сей есть Сын Мой возлюбленный,
в Котором Мое благоволение".
Но ориенталист должен искать другую родословную для
этого Избранника, ибо ему известно значение слова Там-
муз (Дузу)—что означает законный сын; этот Таммуз—Адо-
нис или Господь, которого иерусалимские дщери оплаки-
вали уже в эпоху Езекииля, раньше чем его стали опла-
кивать под теперешним именем Иисуса.
Но генеалогическое древо, если бы его пспытаться на-
чертить, было бы чрезвычайно разветвлено. Оно захватило
бы своими ветвями Египет, Вавилонию, Финикию, Пале-
стину, Индию, Элладу, Италию, культы Аммона, Аттиса,
Адониса, Изиды, Митры.... Захватило бы все демонологии,
мифологии, все мистерии: элевзинские, орфийские, дионисий-
ские, Самофракию, Анданию... Оно, наконец, коснулось бы
звезд—созвездия Овна, в котором солнце две тысячи лет
тому назад, во время весеннего равноденствия, всходя над
землею, освещало культ Агнца.... Наассенский гимн, приве-
денный выше, предсказывает стремление к подобному био-
генетическому об'единению в Иисусе всех религий и куль-
тов: „Минуя все бесплотные Зоны, разоблачу их ложные
обряды и.

108
ГЛАВА XIV.
Иоанн Креститель.
Единственное историческое доказательство существова-
ния человека, называемого Иоанном Крестителем, мы нахо-
дим в „Древностях" Иосифа Флавия (XVIII, V, 2), где нахо-
дим следующий отрывок:
„Некоторые люди держались впрочем мнения, что воен-
ные неудачи Ирода были последствием гнева Божьего, тре-
бовавшего справедливого возмездия за гибель Иоанна Кре-
стителя. Ибо Ирод велел погубить его, несмотря на то, что
Иоанн был мужем благородным, старавшемся вселить в
иудеях благородство, учившим их справедливо относиться
к себе, к Богу, и призывавшим их к крещению. Тогда (!)
оповещал он, крещение будет угодно Богу и будет служить
во освящение тела, а не во избавление от грехов, так как
душа уже раньше очистилась от них своею праведною
жизнью.
Так как он обладал необыкновенною способностью при-
влекать людей, которые шли за ним толпами, то Ирод испу-
гался, чтобы советы такого популярного человека не скло-
нили народ к бунту.
Поэтому он счел нужным во время убрать его с дороги,
прежде чем обстоятельства приняли неожиданный оборот и
Ирод мог бы очутиться в опасном положении и тогда было бы
поздно сожалеть. На основании этого подозрения он велел
изловить Иоанна, посадить его в крепость Махеро и там
убить. А иудеи думали, что эта смерть была причиной ги-
бели войск Ирода, так как Бог, в своем гневе, ниспослал
на тетрарха эту кару".
Гретц так оценивает этот отрывок: „Это бесцеремонная
вставка, подобная вышеуказанной вставке об Иисусе (Древ-
ности, XVIII, ш, 3) и признана таковой всеми. Каким обра-
зом мог Иосиф написать »Иоанн, называемый Крестите-
лем" не об'яснив греческим читателям, что означает крести-
тель. Этот отрывок является ловко вставленной неловкой
подделкой".
Затем Гретц сопоставляет хронологию евангелиста Луки
с хронологией Иосифа Флавия и обнаруживает различные
противоречия. Это второе возражение Гретца безусловно
важнее первого. Ибо если, как признавал Ренан и как видно
из целого ряда памятников, ритуальные омовения были из-
вестны на всем древнем востоке, то мог существовать и че-
ловек, специализировавшийся на этом обряде. Появление та-

109
кого человека не нуждалось бы в каких либо специальные
объяснениях для греков, владевших колониями в Палестине
и Сирии, женившихся на еврейках, иногда даже переходив-
ших в иудейство и, во всяком случае, хорошо знавших иудей-
ские обряды. Некоторые исследователи допускают даже, что
„Креститель"' означает „Ессей".
Но гораздо важнее второе возражение, вытекающее из
хронологических сопоставлений.
Иисус будто бы родился во время народной переписи,
совершенной Квиринием, но, однако, перед смертью Ирода
Великого. Упомянутая народная перепись относится к 6-му го-
ду нашей эры, между тем как смерть Ирода относится к
4-му году до нашей эры. Таким образом получается разница
в 10 лет. Это—противоречие, роковым образом свидетель-
ствующее против упомянутых исторических документов.
Кроме того, во времена Ирода Великого Палестина была не-
зависимым государством и, следовательно, народная перепись
не могла совершиться по приказанию римского цезаря. Если
же она была произведена Квиринием, то, следовательно,
Ирода уже не было в живых и политические отношения со-
вершенно изменились.
Иоанн появляется и гибнет в 28—29 г. нашей эры, между
тем как причина этой смерти, —обличение Ирода в крово-
смешении и война с царем навифейским относится прибли-
зительно к 35—36 г. нашей эры, следовательно, Иоанн дол-
жен был бы жить дольше Иисуса. Это второе и также ро-
ковое противоречие, которое никак нельзя устранить. Затем
согласно евангелию Луки, во время появления Иоанна—
абилльским тетрархом был будто бы Лизаний, между тем
как действительно существовала страна под таким назва-
нием (Абилла), но человек с подобным именем правил только
в 40—36 г. до нашей эры и казнен Антонием.
Наконец, Марк считает Иродиаду женой тетрарха Филип-
па, в то время, как по свидетельству Иосифа Флавия, она
была женой не Филиппа, а Ирода, сына Ирода Великого и
Мариам. Филипи же женился на их дочери, известней еван-
гельской танцовщице Саломее.
Из всего этого вытекает, что автор вставки в сочинении
Иосифа Флавия и составители Евангелий, не зная в доста-
точной мере истории, хотели спаять предание об Иисусе и
Иоанне с историческими фигурами, причем нужны были
определенные исторические лица, с которыми можно было бы
соединить их, но при хронологическом исследовании все
это сцепление распадается.
Существует еще одно обстоятельство, на которое до сих
пор не обратили должного внимания.

и®
Обыкновенно Иоанна представляют личностью чрезвы-
чайно оригинальной, поборником новой религии, первым
ее мучеником. Вместе с тем изображают противодействие
ему иудейского и языческого мира, и это тем естественнее,
чем оригинальнее пророк и чем он выше толпы в своих
стремлениях. Между тем, из Нового Завета, а в особенности
из Деяний Апостолов можно вывести, что по истечении
нескольких лет культ Иоанна был известен и распростра-
нялся почти на весь тогдашний мир, т. е. на Европу, Азию
и Африку. Его знают евреи, изгнанные Клавдием из Рима,
его знает Аполлос из Александрии, знают его и в Эфесе.
Мы знаем из археологии катакомб, что первые христиане
пользовались символом Рыбы. Он должен был служить
символом Иисуса, и позже очень успешно истолковали гре-
ческое слово „Ichtys" (рыба), как акростих: „Iezus Christos
Teu Hyios Soter" (Иисус Христос Сын Бога Избавителя).
Но это произошло только с веками.
Посмотрим, что представляют собою эти первые хри-
стиане в Риме. Это евреи. Как они попали в Рим? Их за-
гнал сюда Помпеи, как пленников после покорения Иеру-
салима в 63 году до нашей эры. Таким образом станет
ясным, что евреи как бы „принесли" туда с собой „Иоан-
ново крещение", точно также, как и знак „Рыбы".
Всякие пленники, эмигранты-патриоты, изгнанники угне-
тенного народа, обыкновенно, особенно спустя некоторое
время, настроены очень консервативно и скорее делаются
сторонниками старых традиций, нежели следуют новым уче-
ниям. Или же они быстро ассимилируются и сливаются
с окружающей средой. Если же не случается последнее, то
непременно бывает первое. Бывают, впрочем, исключения,
но никогда из-за такой „сенсационной новости", как не-
известный римлянам „Христос", не могли бы возникнуть
волнения в народе.
Мы обыкновенно допускаем оптический обман, рассма-
тривая древних евреев сквозь призму современного еврей-
ства. Современная религия евреев—мертвая, закостенелая,
застывшая в одной форме, остатки же самаритян и караи-
мов редко попадаются нам. Но в Палестине было иначе.
Там нарождались многочисленные и могущественные секты,
живая вера постоянно давала новые ростки. Кроме садукеев,
фарисеев, ессеев и, наконец, остатков самаритян, там суще-
ствовали еще секты либертинов, киренеев, александритов,
иродиан (Деян. Ап. VI, 9), Галилея же называлась просто
Областью язычников (Гилиль га Гоим). Симона Киринея,
предназначенного нести крест за Иисусом, называют так,
конечно, не в качестве сектанта, а как человека, родом из

Ill
города или области такого названия. Существовали секты
наассенов, ператов, сетианов, офитов, эбионитов, с которыми
позже борется христианство. Их книги почти совершенно
уничтожены и остались одне только названия *). Все эти секты
признавали Иисуса и знали Иоанново Крещение. Письмо
Плиния Младшего к Траяну открывает нам одну чрезвы-
чайно важную тайну. Картина христианских обычаев, кото-
рую он представляет нам, совершенно сходится во всех
подробностях с обрядами ессеев, описанных Иосифом Фла-
вием: общие утренние молитвы, общие трапезы, и также
взаимные обеты обязующие вести праведную жизнь. Но в то
время, как Иосиф Флавий пишет, что ессеи обязывались
„хранить в тайне книги секты и имена ангелов" и по утрам
читали „какие то древние молитвы к солнцу", Плиний вы-
пытал у подсудимых, что по утрам они молились Христу,
„как богу*.
Гильгенфельд в своей „Истории ересей в древнем хри-
стианстве" (Лейпциг, 1884 г. X, 664) пишет на стр. 123, что
из слов Иосифа Флавия совершенно не видно, чтобы ессеи
действительно молились солнцу, как божеству и что это
был скорее сирийский обычай „orientem solem salutare".
Не подлежит никакому сомнению, что описанные Филоном
в „Quod omnisprobus liber" ив „De vita contemplativa" а также
Иосифом Флавием в „Истории войны евреев против римлян"
и Плинием старшим в его „Historia naturalis" (V, 15) ессеи,
существовавшие, по словам последнего писателя, „per saecu-
lorum millia", исповедовали одну веру с Иисусом и Иоанном.
Деяния Апост. называют Павла, последователя Иисуса и
Иоанна, —членом секты назареев (XXIV, 5). Кроме того,
в „Древностях" Иосифа Флавия также упоминается о на-
зареях — секте дохристианской, исповедующей Иисуса и
Иоанна (XIX, VI, 1). Ессеев называют также Иессеями.
Епифаний полагает, что так назывались первоначально хри-
стиане—последователи Иоанна и Иисуса.
Ибо культ Сына Божьего и Царицы Небесной не мог
исчезнуть окончательно со времен Иеремии и Езекииля, когда
он существовал везде, вблизи Библоса, в Антиохии, Фригии
и т. д. Наконец, крещение существовало вполне оффициально,
как таковое, у евреев и было обязательно, особенно для
прозелитов.
Иоанн крестил и говорил проповеди. Больше мы ничего
не знаем о нем. Его проповеди, приводимые евангелистами,
*) Много нового об этих и др. древне-христианских сектах читатель
найдет в недавно °ышедшей в издании А. Суворина книге Ю. Николаева
*В поисках божества". Прим. ред.

112
не выходят за пределы обычных этических общих мест.
А крещение? Мы совершенно не видим, чтобы оно было
ново. Крестил водой. Этот обряд отлично известен нам
из египетских памятников. Иоанн говорил, что вслед за
ним придет Тот, Который будет крестить „духом святым
и огнем" (Матф. III, II; Лука, III, 16). И эта форма крещения
известна нам из египетских памятников. Прежде всего нам
известно крещение огнем (рис. 11), где струя изображена
в виде крестиков—символа жизни или огня. Затем известно
также соединение обеих форм или крещение водой и огнем.
Таким образом все эти обряды были известны—вопрос
только в том, кто пользовался ими.
Так, по нашему мнению, следует понимать соответствую-
щие места у евангелистов.
Мы читаем, что Иоанн узнал того, кто будет крестить
огнем. Дух Святой в виде голубицы сошел на него и почил
на нем. И это нам
известно из еги-
петских памятни-
ков. Так, божья
птица Сокол со-
шла на владыку
Шефрена и „по-
чила на нем";
божья птица Ибис
села на голову
богини - покрови-
тельницы Верх-
него Египта. Нам
известна также переходная форма: Изида или Гатор в
образе Птицы Божией или Духа Святого (всегда женского
рода), охраняющей Озириса.
Эта переходная форма чрезвычайно важна, так как
священной птицей Иштар была голубица, а Изида в
Египте занимала такое же место, как Иштар в Вави-
лонии.
В катакомбах Каликста, близ Рима, находится древнейшее
изображение христианского крещения. Одна фигура стоит
над водой, другая выходит из воды и над этой второй фи-
гурой летает голубь с масличной веткой в клюве. Разве
это не наводит на мысль о Ное, потопе, и голубе с маслич-
ной ветвью?
Пойдем дальше. Остановимся на знаке Рыбы.
Поразительно, что мы находим этот знак на сосуде из
гроба индийского спасителя — Будды, т. е. по вычислению
Макса Мюллера —в 477 году до нашей эры.
Рис.11. Крещение в Египте. (Из сочин. W. Lüb%e).

из
А так как па других, найденных в этой гробнице, четы-
рех сосудах нет этих символов, то только этот один имеет
исключительно важное значение.
Но, главным образом, в пределах Палестины, мы встре-
чаем Рыбу в качестве божества. Это тот Дагон, Рыбобог,
рыбий сфинкс—получеловек, полурыба, старое народное
божество земли Ханаанской, которое было изгнанно культом
Иахве. Этот Рыбобог как бы еврейского происхождения,
так как по-еврейски *даг" означает „рыба". Но у нас
имеется еще Рыбобог арамейского происхождения, так как
рыба по-арамейски называется „нун". Его описал Берозус,
а изображение его найдено в Куюнджике (рис. 12). Он на-
зывается по-гречески Оаннес. По описанию Берозуса, у
него из-под рыбьей головы обозначалась
голова человека, а из-за рыбьего хвоста—
человеческие ноги. Он поднимался рано
утром из воды, весь день учил людей звездо-
четству, письму, служа им примером воз-
держания, а на ночь снова погружался в
глубину вод. Он обладал, кроме того, всеми
отличительными чертами Иоанна Крести-
теля. И поэтому указанный катакомбный
знак Рыбы представляет собою тотем
Иоанна, а не Иисуса.
Кроме того, мы знаем из различных древ-
них источников, что сирийцы чтили созвез-
дие „Рыб". Оно имело важное астрономи-
ческое значение, так как точно указывало
начало и конец самой короткой ночи во
время летнего солнцестояния. Говорили, что
ночью оно направляется к Мемфису, а вече-
ром выходит из-за Красного моря. То же
самое рассказывали об астральной „Рыбе" Одакон, которая,
по Дюпюи, несомненно называлась Одагоном и была связана
с Дагоном. Наконец, существовала сирийская богиня Дер-
кето—полуженщина, полурыба, вроде Сирены.
Здесь не мешает вспомнить еще раз мнение Винклера,
что хотя мы встречаем в области древнего востока богов
со звериными головами или с какими-либо иными призна-
ками животных, то эти боги являются уже отвлеченными
понятиями, они значительно облагорожены, очень идеализи-
рованы в памятниках письменности. Упомянутые признаки
животных представляют собою только эмбриологические
остатки.
Если, согласно Библии, мир возник из больших водных
пространств, из Техома, над которым носился Дух Божий,
862—8
Рис. 12.
Рыбобог Оаннес.
(Из сочин. Riehm'a).

114
то, по понятиям вавилонским, мир возник из того, что жи-
вет в воде, или из большой рыбы, которую Мардук разре-
зал пополам, образуя из одной половины землю, а из дру-
гой—небесный свод. Вавилонским Посейдоном является бог
Эа. Быть может, он представляет одно лицо с описанным
Берозусом Оаннесом. Существует предположение, что Иона,
вышедший, после трехдневного пребывания, из чрева кита,
является далеким отзвуком этих представлений.
В евангелии Петр изображается учеником Иоанновым.
Иисус называет его сыном Ионы—Бар Ионой; это дало по-
вод понимать дословно, что отцом Петра был Иона или
Иоанн. Но здесь, может быть, речь только об отце духов-
ном, об отношениях верующего к об'екту веры. Это выра-
жение и в настоящее время общепринято и в Польше—вы-
ражение или вернее форма выражения. Что означают „дети
Марии"?
Существует еще современник Павла, желающий назы-
ваться сыном Иисуса, Бар-Иисус (Деяния Ап., XIII, 6).
Если мы обратим внимание на указанные выше хроноло-
гические противоречия, затем на распространенность кре-
щения, и затем на широкое распространение Иоаннова кре-
щения в тогдашних трех частях света, то трудно будет до-
пустить, чтобы какой-нибудь анахорет, живущий у берегов
Иордана, мог при примитивных путях сообщения, какими
пользовалось в те времена человечество, обладать таким
большим влиянием. Наконец, если обратить внимание на
весь мифологический материал, то существование человека,
которого называют Иоанном Крестителем, представится нам
более чем проблематическим. Из находящегося в нашем рас-
поряжении материала мы видим, что он носит скорее все
признаки местного божества, которому поэзия приписала
все пленительные телесные формы человека, точно также
как и Зевсу, Афине, Диане, Марсу и вообще всем богам,
возникшим в стране пластики—Греции. Эллада, почитавшая
человека, с течением времени почти совершенно очистила
свои божества от многочисленных тотемистических пере-
житков, оставив себе на намять одного только Сатира,
имеющих второстепенное значение Сирен и т. п. Но глав-
ные божества обладали идеальными формами человека, и
если Зевс вновь приобретает атавистическую форму лебедя,
то миф делает эту уступку только для любовного приклю-
чения. Метаморфозы являются чудесным материалом для
сказаний. Бог является человеком и человеком красивым,
сильным, привлекательным. Эта пластика перешла и к еван-
гелистам, писавшим по-гречески и, следовательно, лепившим
из азиатской глины в европейском вкусе.

115
Однако, все это представится нам иным, если мы, вместе
с Рудольфом Зейделем, сопоставим весь миф об Иисусе и
Иоанне с мифами об индийском Сакиа-Муни или Будде. Я
упомянул уже (стр. 87), что подобно тому, как первые уче-
ники Иисуса набираются из учеников Иоанна, так и там
первые ученики Будды набираются из учеников Рудраки. И
здесь и там во время погружения Спасителя в воду проис-
ходят необыкновенные явления. Таким образом, Иоанн из
исключительной личности превращается в типическую фи-
гуру, из оригинальной—в схематическую и может только
возникнуть вопрос, как Евангелия обработали этот общий
миф и, следовательно, в чем выразилась оригинальность их
творцов.
До сих пор исследования указывают нам только общность
источников. Но следует запомнить, что эта общность источ-
ников существовала также у первоклассных италианских ху-
дожников, из которых каждый считал своею обязанностью
написать сцену Благовещения, Преображения, положения
Иисуса во гроб и т. п. Разве мы можем отказать им в ори-
гинальности потому только, что каждый из них во что бы
то ни стало избирал для своих картин Иисуса, Марию, Апо-
столов или одну и ту же тему? Нам известно, что Мицке-
вич, создавая Пана Тадеуша, неоднократно руководствовался
Гомером. Разве это плагиат? Смерть Лонгина у Сенкевича
вполне тождественна со смертью Роланда в Ронсевальской
долине. Можно ли обвинить Сенкевича в подражании старо-
французской эпопее „Chanson de Roland" или „de Ronce-
vaux"? Сколько „Фаустов" существовало до „Фауста" Гете!
Можно ли назвать Гете подражателем? Никоим образом.
Человечество владеет целым рядом героических тем и
самые великие художники соперничают между собой, кто из
них лучше и сильнее запечатлеет такую тему в пластиче-
ских образах искусства. В мифах об Иисусе и Иоанне слы-
шатся мифы и поэмы о Геракле, Будде, Озирисе, Бахусе.
Все они только лепили из одной и той же пластической
глины.
Отыскав таким образом то, что является общим—будем
искать то, чем они отличались друг от друга.
Уже давно признана в Польше неправильной теория, что
творцом народной поэзии является сам народ. Ее творцами
являются народные поэты, а не народ. Народ, как всякий
иной общественный класс, представляет собою серую толпу.
В Карпатах был поэтом Сабала, а не горцы. Признана не-
правильной также теория, по которой приписывали творче-
ству серой народной массы даже такие поэмы и эпопеи, как
Песнь о Нибелунгах, Илиада и Одиссея.
8*

116
Вполне справедливо заявляет Рудольф Зейдель, что твор-
чество в области мифов никогда не было привилегией каж-
дого, как составление мелодии и песен, и всюду в глубокой
древности мы встречаем рапсодов, проповедников, бардов,
целые ряды знаменитых поэтов, духовное творчество кото-
рых почиталось и обоготворялось народом также, как в на-
стоящее время почитаются таланты художников и поэтов—
даже больше, так как это творчество проявлялось в области
религии, являвшейся самой важной основой жизни. Поэтому
нужно признать неправильной и теорию „наростания" Еван-
гелий из „логий" и „теофаний", теорию, приписывавшую
возникновение Евангелий творчеству серой народной массы,
как Песни Гомера или песнь о Нибелунгах. Эта теория яви-
лась, быть может, последствием того, что сторонники ее не
заметили чрезвычайно художественной формы этих сочине-
ний, или же они подчинились тому внушению, которое ста-
ралось убедить весь мир в необыкновенной душевной про-
стоте и искренности евангелистов. Это были художники. Для
того, чтобы убедиться в этом вполне, нужно уметь читать
Евангелия так, как они написаны. На нас же тяготеет про-
клятие оффициальнсго церковного толкования. Мы должны
перенестись в мир тогдашних представлений, тогдашних
понятий, тогдашнего традиционного толкования этой темы.
Мы должны познакомиться с звездной поэзией.
В этом отношении имеет для нас особенное значение
факт нахождения Рыбобога Дагона в зодиаке. (Дюпюи, „Ori-
gine de tous les cultes", т. И, ч. 1, стр. 207). В астральной
системе Луки Иоанн—упомянутый Оаннес Берозуса—также
фигурирует в зодиаке, а именно в созвездии Рыб.
Хотя астральные элементы, которыми оперировал Лука,
существуют всюду—в мифах о Геракле, Озирисе, Дионисе
или Бахусе, даже Будде, но систематизация этих элемен-
тов выполнена бесспорно Лукой, точно также, как построе-
ние Пана Тадеуша составляет исключительную собственность
Мицкевича, несмотря на отзвуки Гомера, и неоспоримою
собственностью Сенкевича является описание смерти Лон-
гина, несмотря на отзвуки смерти Роланда. Это-то соревно-
вание и дает нам возможность увидеть всю оригинальность
творцов, когда они избирают общечеловеческую тему и про-
пускают ее, точно солнечный луч, сквозь призму своей души.
Так поступал Шекспир. Так поступают величайшие люди.
Так поступали и евангелисты. К этому присоединяется еще
и вера в божественность темы и любовь к этой божествен-
ной теме.
Но прежде, чем коснуться результатов этих исследований
и перейти от части аналитической к синтетической части

117
настоящей книги, необходимо напомнить в главных чертах,
что нам известно в области звездной мифологии.
Мы должны поднять взор наш от земли к небу. Мы
должны заглянуть в лазурь ночного неба, как в книгу откро-
вений и, точно халдеи, несколько тысяч лет тому назад, читать
по звездам.
Мы, современные люди, просвещенные во многих науках,
должны будем начать с чтения по складам в этой звездной
книге прежде, чем из этих отдельных звезд составим свя-
щенные идеограммы созвездий, а из мерцающих венцов со-
ставим стихи и главы. Мы должны отогнать от наших взо-
ров тучи, облака и туман современности. На минуту нас
должна окутать своими чарами глубокая древность.
Этот звездный текст, раскинутый на обширном небесном
своде, был первой книгой мыслящего человечества. Что оно
прочитало в нем? Как поняло его?
Сколько тысячелетий оно читало его, стремясь проник-
нуть в тайники вечности?
Каждое утро солнце заслоняло своим блеском звездный
текст. Каждый вечер ночь снимала этот покров, приглашая
человечество к чтению.
Вот почему день начинался там в сумерки.
Но человечество погружалось в тайники ночи только
тогда, когда эта ночь становилась для него чем-то большим,
нежели временем отдыха. Ибо первоначально небо должно
разбудить малочувствительную душу человека каким-нибудь
поразительным явлением. Для того, чтобы человек поднял
глаза и в первый раз взглянул на него, на небе должно
было совершиться что-либо на первый взгляд противоесте-
ственное.
В какой-то скандинавской новелле описана смерть заму-
ченной ежедневным трудом клячи. Автор рассказывает, что
она никогда не видела солнца и заметила его на небе только
во время агонии. И встретился взор вечно молодого и пол-
ного огня солнца с умирающим блеском в глазах несчастной
клячи. Быть может, в эту минуту эта кляча затаила в себе
предчувствие чего-то высшего, высших типов, высших этапов
развития.
Точно также когда-то в трагическую минуту взглянуло
на небо какое-то измученное поколение наших предков и
увидело солнце.
От зверей, преследуемых на охоте, от рыбы, которую он
ловил в глубине рек, от ягуара, притаившегося в зарослях,
от змеи, подкарауливающей его со своим ядовитым жалом,
от целой сети опасностей и вечных забот где-то, когда-то
человек взглянул на небо и увидел солнце.

118
И тогда он заметил, что оно одинаково восходит над
ним, как и над ягуаром, и гремучей змеей, что оно сильнее
смерти. Нет! И у солнца есть свой ягуар, притаившийся
незаметно в „зарослях" света. И у него есть какой то змей,
который обовьет его и задушит.
И соллце страдает, борется, терпит насилие, одерживает
победы.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Синтетическая.
ГЛАВА XV.
Борьба с дьяволом.
Перенесемся во времена первобытной цивилизации.
Толпы дикарей, наших прадедов, со страхом смотрят на
небо. Там происходит катастрофа. На бога-солнце, дару-
ющего тепло, свет и плодородие, надвигается черное чудо-
вище.
Тускнет дневной свет, птицы умолкают и прячутся в
свои гнезда, слышен тревожный рев зверей.
Там, в вышине, черное чудовище растет с каждым мгно-
вением. Оно хватает своею страшною пастью солнечного
бога, который, сражаясь с ним, обливается кровью.
Несчастное человечество падает на колени, воины бросают
ненужное уже оружие, а дети прижимаются к матерям.
Среди небывалой тишины черное чудовище все более и
более поглощает божественную жертву. Уже над миром—
ни день, ни ночь. Едва видна ничтожная часть прежнего
великого и могущественного бога.
Наконец, черное чудовище совершенно поглотило его. И
теперь оно царит там, где недавно еще блистал свет. Свет-
лого бога заменил черный бог.
Его владычество будет страшно, а как он будет править—
этого никто не может предвидеть. Наступит конец света.
Если он мог победить бога солнца, то кто может противо-
стоять его силе?
Он черен. Но вокруг всей его фигуры развивается грива
из красных огненных языков. Теперь он спустится с неба
на землю, перевернет все условия жизни, обесценит все. Но
спустя некоторое время его грива немного потемнела и ря-

120
дом с ним блеснул какой-то свет. Толпа следит с затаен-
ным дыханием. И вот, с невероятным усилием, солнечный
бог ьысвободил часть своего лучистого тела из под тела
черного чудовища.
Сердца наполнились надеждой. Кругом становится светлее.
Звери перестали реветь и птицы выглянули из гнезд и за-
щебетали.
И вот, белый бог высвободил обе руки и сталкивает с
себя черного бога.
Вот уже показалась его лучистая голова. Смотрите, смо-
трите! Жив наш бог, борется наш бог, побеждает наш бог!
Половина его светлой фигуры открылась. Лесные птицы
вылетели из своих гнезд, воины снова схватили оружие,
грозно потрясая им, старцы вздохнули свободнее, дети про-
тянули вверх ручонки, с криком, указывая матерям на
гигантскую борьбу.
Наконец, божье солнце сделало последнее усилие и со-
вершенно столкнуло с себя черное чудовище и сбросило
его в небесные пропасти, куда оно свалилось и исчезло.
Быть может, оно прячется и будет прятаться и таиться
в небесном пространстве, как лев, подстерегающий буйвола,
или как волк—барана, как ястреб—голубя.
Но теперь он свергнут, сброшен и в вышине царит золо,
тое, лучистое, сверкающее божье солнце—победоносное
плодоносное, непобедимое.
Между народами распространилась весть о необыкновен-
ной борьбе божьего солнца с черным чудовищем—драконом.
Очевидно и эту весть повторяли из поколения в поколение.
Только впоследствии стали говорить, что эта борьба про-
исходила не в вышине, а просто на земле. Одни говорили,
что с чудовищем боролся Индра, другие—Мардук, а еще
другие—Кадмос. Говорили также, что боролся Кересаспа,
Вишну, Иахве и даже Крак.
Но когда люди засыпали ночью на деревьях или в
пещерах, собравшиеся пастухи наблюдали на лугах у своих
стад иную борьбу на небе. И эта борьба длилась дольше,
медленнее и постоянно повторялась.
Круглая фигура величественного бога месяца начинала
убывать. Видно на него надвигался дракон. Через неделю
уже была закрыта половина его фигуры, а через две не-
дели—вся. И эта борьба также происходила среди порази-
тельной тишины.
Но на третий день, одолеваемый драконом бог, месяц
начинал, повидимому, брать верх над черным чудовищем,
ибо во время борьбы появлялся вновь с другой стороны.
В конце третьей недели видна была уже половина его преж-

121
ней фигуры, а по истечении четвертой недели, он совер-
шенно сбрасывал с себя дракона и светил попрежнему.
Но это временное торжество. Этот дракон—древний
змий—был очень упорен. Он набрасывается снова. И еже-
месячно кипит борьб], из года в год, из века в век. Они
мечутся так, что то один, то другой попеременно отбрасы-
вается в сторону и закрывают друг друга.
И через день, месяц, год и столетие люди рассказывали
об этом друг другу и эти рассказы переходили от народа
к народу. Но одни говорили, что борьба происходит на
небе, другие же, что она возникла на земле и затем пере-
шла на небо. Говорили, что Мардук борется с Тиамат
(рис. 13), Сет с Ози-
рисом, Иахве с Ра-
хабом, архангел Ми-
хаил с дьяволом и
даже Крак с драко-
ном *).
Они боролись за
власть над миром.
Затем во время
лазоревых египет-
ских ночей и зо-
лотых вавилонских
дней ученые люди
наблюдали еще иную
борьбу. Дневной свет
боролся весь год со
мраком ночи.
И вот зимою родился новый день.
Он увеличивался до весны, до тех пор, пока сравнялся
с ночью. И после того как он перерос ее, —увеличивался
дальше до тех пор, пока летом не делал ее совершенно
короткой. И тогда он обессиливал. Ночь сопротивлялась,
уменьшала его силу, сама постепенно росла и осенью совер-
шенно сравнивалась с ним. Теперь, не остановливаясь в
своем победоносном шествии, она брала над ним верх все
дальше и дальше, зимой совершенно побеждала его, делая
его коротким и обессиленным. И тогда начиналось ее истоще-
ние. День, наконец, воставал против нее и снова начинал
побеждать ее.
Народы говорили, что день—это бог, а ночь—дьявол,
что борятся между собою Феридун и Зогак, Геракл и Гидра,
*) В древней Руси затмение солнца объясняли борьбой Волкулаков с
Хорсом. См. Д. Святский „Астрономические явления в русских летописях*,
стр. 16—17 Прим, ред.
Рис. 13. Борьба Мардука с Тиамат. (Из сочии.
Делича).

122
Персей и Горгона, Адонис и Кабан и даже Христос и князь
тьмы. Об этих битвах рассказывали халдеи над водами
вавилонскими, египетские проповедники на берегах Нила,
индусы на берегах Ганга и поэты в лавровых рощах Эллады
пели о них, ударяя по струнам лютни.
Менялись времена, условия и представления. Из мифов
образовывались культы. Рассказы о борьбе двух сил пере-
делывались на тысячу ладов и приобретали тысячи героев.
Указывали даже места на небе и на земле, где боролись
эти две силы. В горах Кавказа будто бы боролся Зевс с
Прометеем. В оазисе Эден Иахве покорил Змия. В пещере
Вавель *) Крак победил дракона, а на горе Искушения,
близ Иерихона, Иисус победил дьявола.
Жестокая борьба Иахве с Рахабом, Геракла с Гидрой или
Адониса с Кабаном постепенно облагораживалась, постепенно
переходила в борьбу двух противоположных, руководящих
идей.
На третий день не только бог месяц победоносно выры-
вался из об'ятий черного дракона, но и дракон должен был
выбросить проглоченного Язона, Сет—Озириса, кит—Иону
подземный мрак возвратить Таммуза, могилы вынуждены
были вернуть Адониса, Аттиса и Христа.
Раненые, изрезанные в куски или порубленные на части,
боги сростутся на третий день и воскреснут. А перед тем
они будут скрываться в Египте, Сирии и на Кавказе. Они
будут скрываться и возвращаться. К ним присоединяется
еще образ Девы. Иштар сходит в подземный мир для того,
чтобы воскресить Таммуза. Афина принуждает чудовище вы-
бросить Язона из своих внутренностей. Плач девушек Биб-
лоса и Иерусалима чудесным образом воскрешает Адониса
из гроба. И даже около Крака—победителя дракона—по-
является какая-то Ванда, будто-бы дочь его.
Эти девы являются или в качестве матерей, или воз-
любленных, или тех и других, и, наконец, вместе с тем
иногда и в качестве дочерей. Так как все эти представления
связывались со звездами, то не могло быть и речи о крово-
смешении.
Только позже, когда исчезло астральное предание, мифо-
логия начинает расходиться с современной этикой.
Изида является матерью Младенца Горуса, затем стано-
вится его возлюбленной, а позже дочерью своего мужа Ози-
риса. Точно также кормилица Озириса, египетская богиня
Гатор, становится позже возлюбленной своего божественного
*) Близ города Кракова, название же города произошло от имени бога
Крака.

123
сына. То же происходит в Индии, в Сирии. В Апокалипсисе
Иоанна мы читаем: „приди, я покажу тебе возлюбленную,
жену Агнца" (XXI, 9).
Борьба света с мраком, Ормузда и Аримана, Христа и
Сатаны, добра и зла—стара, как борьба бога солнца с чер-
ным чудовищем, бога месяца с затмевающим его драконом,
дня с ночью.
Этапы этой астральной борьбы отражаются, точно в
зеркальной поверхности, во всех мифах, культах и религи-
озных философиях. Но лунные мифы старше солнечных и
солнечные носят следы лунных мифов. Упомянутые три дня
в солнечных мифах представляют воспоминание о времени,
протекающем между исчезновением левого серпа луны и по-
явлением правого. Впрочем, было легко согласовать эти две
категории мифов, так как солнечный год равняется тринад-
цати оборотам луны.
Разрушение церкви и восстановление ее произойдет в
три дня, независимо от того, кого изберет для этого
астральное событие—фригийского Аттиса, антиохйского Адо-
ниса, иудейского Иону, или галилейского Иисуса.
Это будет победа над смертью—телесной или духовной.
Эта борьба будет постепенно облагораживаться, по мере
облагораживания человечества. В евангельском идеале
астральное происхождение ее настолько изгладится из памяти
человечества, что науке только с большим трудом удастся
найти его следы; той науке, которая, по словам Яна Ендр-
жеевича в его „Космографии", знала, что употребляемый до
сих пор астрономический термин {драконический) месяц воз-
ник из предания древних народов, приписывавшего затмение
борьбе дракона с луной *).
ГЛАВА XVI.
Царство небесное.
Всякие подразделения в историях религии всего мира на
политеистические и монотеистические являются делом теоло-
гов, а не ученых.
Указанный перелом, долженствовавший изменить много-
божие в единобожие, развившийся как плод благородного
*) Любопытно, что не только этот термин, но и условный знак £\>, ко-
торым в астрономии обозначается так назыв. узел эклиптики, где происхо-
дят затмения, представляет собою не что иное, как иероглиф фигуры дра-
кона. Примеч. редак.

124
энтузиазма—бледнеет, как лампада перед солнцем, когда мы
разберемся в материале, дающем нам понятие о переломе,
совершившемся при переходе тотемистических верований в
астральные.
Человечество поклонялось горам, рекам, камням, деревьям
и растениям. Особенно уложилось в известную систему по-
клонение животным, а именно животному родовому или то-
тему. Не только различные роды, но целые страны имели
своих тотемов. Следы этого народного культа животных
остались до сих пор во Франции на золотых монетах, на
которых уничтожили портрет Наполеона III и заменили его
галльским петухом.
Поклонялись крокодилу, ибису, козлу, барану, ослу,
пчеле, обезьяне, льву, ястребу, орлу, мыши, собаке, жуку.
Но человечество вовсе не представляло тогда дикой орды.
У него были прочно организованные государства, литера-
тура, искусства, разные ремесла, и, прежде всего, наука. И
тогда это человечество, в лице своих ученых, подняло глаза
к небу и в его необъятной шири узрело известный строй, с
которым не могло, по мнению тогдашних ученых, сравниться
отражение его на земле. Не только такие явления, как вре-
мена года, годичный оборот солнца и месячное обращение
луны, как повторяющиеся периоды затмений—поражали
умы ученых, но и главным образом, построение этого цар-
ства небесного, основанное на точных вычислениях.
Убедились, что солнце впродолжение года совершает
большой круг, проходит по линии известных созвездий, ко-
торых установлено двенадцать. Убедились также, что по
этой самой линии совершает в течение месяца свой круг
луна. Различные планеты совершают тот же путь лишь в
различные промежутки времени. Предполагали, что у каж-
дой планеты есть своя сфера или свое небо и поэтому до
настоящего времени еще говорят о „семи небесах". Заме-
тили, что известные точки этого круга в тесной связи с
длиной ночи и дня и что этот круг представляет как бы
ядро (яйцо) мира, оплодотворенное Творцом. В других ме-
стах это ядро называли печенью мира. Убедились, что это
ядро или пуп также подлежит известным движениям, повто-
ряющимся, как показывает вычисление, через тысячелетия.
Выше и ниже этого круга находится множество созвездий,
которые совершают каждую ночь свой путь вокруг извест-
ной точки на небе. Этот божественный строй требовал, в
самом деле, божественных предуказаний. Итак, как все бо-
лее убеждались во влиянии известных небесных тел на
известные явления на земле, то пришлось признать их бо-
жественность. Но эти ученые продолжали хранить в своей

125
консервативной душе поклонение животным, и вот почему
они назвали самые важные небесные тела именами почи-
таемых животных.
И это был грандиозный перелом в истории человечества,
когда вавилонский, египетский или индийский жрец, взяв
за руку своего ученика и указывая пальцем на небо, ла-
сково говорил ему:
— Зачем ты поклоняешься земным животным? Взгляни
в открытое небо и ты увидишь там иных животных, кото-
рые обладают многочисленными очами—спереди и сзади и они
неподвижны; животные движутся вперед и не оборачиваются.
Поклоняйся этим животным. Взгляни—одно шествует впе-
реди весны, другое—предшествует лету, третье - возвещает
нам осень, а четвертое ведет за собой зиму. Взгляни на бо-
жество—луну—с которой целая половина человеческого
рода соединена таинственными кровными узами. Взгляни на
божественное солнце, от которого непосредственно зависит
все плодородие земли. А сколько поразительных тайн
откроет тебе священный ряд чисел, в котором двадцать
шесть тысяч лет составляют как бы один год.
Дух человеческий поднялся к звездам. Религия поднима-
лась на крыльях науки. Небо стало великой книгой откро-
вений. А идеограммами этих откровений были созвездия.
Перелом философский, этический и эстетический, совершив-
шийся в то время в душе народов, имел самое высокое,
культурное значение. Это может сравниться только с откры-
тием Коперника или Дарвина. Но никогда зрелый муж не
может испытать такого под'ема, при виде этих великих со-
бытий, наполняющих душу юноши энтузиазмом. Сравним
содержание торжественных речей современных ученых, вос-
хваляющих заслуги своих знаменитых ученых предков, с
гимнами и псалмами, составленными вавилонскими учеными.
Сравним, наконец, природу, рассматриваемую в микроскоп с
той, с которой мы знакомимся через мощные стекла теле-
скопов. Природа, рассматриваемая сквозь микроскоп наво-
дит на мысль о мудрости, а проводя ночи в астрономиче-
ской обсерватории и глядя на мерцающие бесчисленными
огнями небеса, мы видим, кроме мудрости, еще и величие.
Мы переживаем тогда такую же минуту, как вавилонский,
индийский или египетский поэт, когда он говорил своему
ученику:
— От золотой пчелы, усевшейся в лазуревой чашечке
цветка—обрати свой взор к звездной пчеле, кружащейся по
лазури небесного свода. От верного пса на земле—взгляни
туда, где, в небесах, пробегает другой пес, точно указыва-
ющий время. От величественного льва, наполняющего пу-

126
стыню своим громовым рыканием обрати свой взор к тому
льву, в знаке которого светит летом божественное солнцу,
прежде чем оно повернет к осени. Поклоняйся не тем, жи-
вущим на земле, а этим, живущим на небе, вдумываясь,
как все это мудро и полно величия.
Между тем, на земле божества стоящие в храмах в виде
животных, стали постепенно заменяться человекоподобными
существами.
Таким образом египетский бог Собк появляется на па-
мятниках в виде человека с головой крокодила, бог Хнум
с головой козла, бог Амон с головой барана, а бог Тот с
головой ибиса. Затем,когда у них появились и человеческие
головы, то родовые животные помещались около них, в виде
символов. Поэтому-то и на небесном своде кроме животных
начинают появляться человеческие фигуры, означающие
различные созвездия. На небе появляются различные боже-
ственные герои к совершают свои двенадцать искупляющих
человечество подвигов, как то: Геракл, Озирис, Дионис,
позже Христос.
Присмотримся, как выглядит яйцо мара, которое человече-
ский ум наполнил картинами своего воображения.
Почитаемый в Вавилонии — Керуб, в Египте — Апис, в
Иудее —Золотой Телец появляется на первом месте в поясе
зодиака, а именно там, где в те времена находилось солнце
во время весеннего равноденствия. Это продолжалось при-
близительно от 2.900 до 700 года до нашей эры. В солнеч-
ном мифе Геракла он представляет того быка, которого
Посейдон подарил Миносу Критскому, а Геракл поймал его
и привел в Микены.
Через месяц солнце находится уже в следующем созвез-
дии зодиака, называемом Близнецами. Мифы, связанные с
этим созвездием, очень древни и говорят о Диоскурах: Касторе
и Полуксе, Ромуле и Реме, Сине и Нергале и т. п. Тогда
появляется и Пес (Процион), которого победил Геракл. Позже
мы убедимся, какую важную роль это созвездие будет играть
для христианства, когда мы рассмотрим идейных близнецов
Иоанна Крестителя и Иисуса Назаретского, от которых и
возникла новая религия.
На третьем месте в Зодиаке помещен Рак, ранивший
Геракла в пяту, когда он боролся с Гидрой Лернейской.
Четвертое созвездие изображается в виде Льва, у кото-
рого было в окрестностях Немей свое логовище и который
был убит Гераклом. Между его передними лапами сверка-
ет звезда, которую Вавилоняне называли „царской". Это
Регул.

127
Сверкающее на пятом месте в зодиаке созвездие изо-
бражается в виде Девы с колосом в руке. Это Царица
Небесная — Малкат га-ша-маим, египетская Изида, гре-
ческая Деметра или Церера, почитаемая в Лернее, где
неистовствовала Гидра, убитая Гераклом. Позже мы
убедимся, что это созвездие означало также христиан-
скую Марию. Изображение означенной Девы с коло-
сом называлось по-еврейски Шиболет, по-арабски Санба-
лат и отсюда возникло таинственное название Сибилла.
В еврейском зодиаке она является Диной, а Симеон из
созвездия Близнецов (Симеон, Леви) представляет ее родового
защитника. Астральную Деву изображали также с младен-
цем на руках. В Евангелии Луки ее место занимает матерь
Иисуса. В Апокалипсисе Иоанна она представляет девицу
„облечённую в солнце, а у ног ее—серп луны, на голове же
корона из двенадцати звезд". Это она „родила младенца
мужского пола, предназначенного пасти железным жезлом
всех язычников и взятого Богом к своему престолу". Дева же
была одарена двумя орлиными крылами (XII). Колос, кото-
рый она держит в левой руке, обращен вниз к звезде того же
названия (Колос, Spica). (Дюпюи, „Origine", I, 177).
На шестом месте помещаются Весы, которые Мохос
будто бы соорудил для человечества впервые. Когда солнце
появляется в этом созвездии, восходит Центавр, угостивший
Геракла, или Медведица — символ еримантейского кабана,
усмиренного Гераклом.
Седьмое созвездие называется Скорпионом, по преданию
умертвившим Ориона.
Восьмое созвездие изображается в виде Стрельца. Оно
было посвящено богине Диане, величественный храм кото-
рой находился в долине Стымфалоса, где Геракл пере-
стрелял птиц, пожиравших людей.
Девятое созвездие изображали в виде Козерога с хвостом
Сирены. Тут представляли себе Авгиевы конюшни, очищен-
ные Гераклом. Обыкновенно снизу рисуют изображение бли-
жайшего созвездия Южной Рыбы или Меченосца, светящего
на южном небе.
Десятое созвездие изображается в виде человека, выли-
вающего воду из сосуда и поэтому называется Водолеем
или Урной. В греческой мифологии это Ганимед, или Девка-
лион (гречческий Ной), или, наконец, Кекропс, во времена
которого приносили богам в жертву лишь воду, вместо позд-
нейшего вина.
Затем следует одиннадцатое созвездие Рыб. Когда
Тифон преследовал Афродиту и Эроса—они бросились в
Эфрат и превратились в Рыб. Вот почему Рыбы соеди-

128
няются лентой. Прохождение солнца чрез это созвездие озна-
чало исчезновение созвездия Лиры или Коршуна Прометеева,
убитого Гераклом. В еврейской мифологии рыба имеет осо-
бенное значение. Народным богом ханаанской земли был
Дагон, Рыбобог. Рыбобогом был также описанный Берозу-
сом Оаннес или Иоанн. Это имя, в свою очередь, связано
с богиней вод Эа. Известно, что, согласно преданию древ-
него Востока, мир создан из воды или из большой рыбы.
Как мы убедимся позже, это созвездие играет большую роль
в Евангелии Луки.
Двенадцатое и последнее созвездие зодиака представляет
Агнец (Овен) греческого Фриксоса, египетского Амона, нако-
нец, символ христианского Спасителя.
Когда солнце входит в это созвездие, то появляется ко-
рабль Арго, куда садится Геракл, отправляющийся за Зо-
лотым Руномъ.
Мы удалились бы далеко в сторону, если бы изложили
здесь мифологию разных народов, связанную с поясом зо-
диака.
Зодиак разделили на 360 градусов, градус на 60 минут,
минуту на 60 секунд.
Так как мы имеем дело с понятиями древних, то на на-
ших рисунках 15, 16, 17, 19 и 28 земля находится по
середине круга, солнце же будет вращаться по кругу слева
направо, а созвездия будут двигаться справо влево. Каждый
месяц солнце восходит и заходит в последующем созвездии,
считая слева вправо.
Для того, чтобы запомнить последовательный порядок
двенадцати знаков зодиака, составили следующее латинское
двустишие.
„Sunt aries taurus gemini cancer leo virgo,
Libraque scorpius arcitenens caper amphora piscees".
Католический священник Вырвич перевел в свое время
это двустишие очень складно на польский язык.
„Овен идет перед Тельцом, за Близнецами—Рак,
Лев перед Девою идет—последний летний знак.
С собою холода несут Весы и Скорпион с Стрельцом,
Поля морозит Козерог, а Водолей сковал Рыб льдом".
В зодиаке имеется четыре важнейших точки. Известно,
что 21 марта (нов. ст.) бывает весеннее равноденствие,
21 шня — летнее солнцестояние или самый длинный день,
21 сентября — осеннее равноденствие, а 21 декабря—зимнее
солнцестояние или самый короткий день. Солнце показы-

129
вается поочередно в четырех различных созвездиях, отстоя-
щих друг от друга на четверть окружности и в 2900—
700 годах до нашей эры, оно показывалось весной в со-
звездии Тельца, летом—в созвездии Льва, осенью — Скор-
пиона, а зимой — Водолея. Таким образом они составляют
как бы четыре угла света, на которых опирается зодиак.
Рассматривая старые памятники и перечитывая древние
тексты, мы находим вместо созвездия Скорпиона—созвез-
дие Орла. В настоящее время это последнее созвездие не
причисляется больше к зодиаку, но раньше, быть может;
оно и входило в его состав. В Апокалипсисе Иоанна мы
читаем: „Первое животное, подобно Льву, а второе—подобно
Тельцу, и третье — имело лицо человека, а четвертое — по-
добно орлу летящему" (IV, 7).
Езекииль, который старше Иоанна, передает, в свою оче-
редь, все это подробнее: „Подобие лиц их: лицо человека и
лицо льва—с правой стороны у всех четырех; с левой сто-
роны—лицо Тельца, а лицо Орла над всеми четырьмя" (I, 10).
Созвездие Орла находится близ Стрельца и Козерога *).
Так как созвездие Тельца называется также созвездием
Вола, то мы должны пояснить, что по понятиям египтян,
месяц во время приращения был молодым тельцом, а пол-
ная луна—старым волом, заменившим первого.
Здесь будет уместно напомнить, что четыре евангелиста
обладали символами: Лука—Тельца, Марк—Льва, Иоанн—
Орла, а Матфей — человека. Таким образом, происхождение
этих христианских символов—астральное **).
*) Зодиакальный знак Скорпиона во времена Навуходоносора предста-
вляли в виде человеческой фигуры до пояса, с нижней частью Скорпиона,
на птичьих ногах. (Jastrow. Bildermappe zur Religion Babyloniens und Assy-
riens, 39). Орла раньше рисовали в одном общем созвездии с Водолеем в
виде Орла Зевса, похищающего Ганимеда. Zimmern высказал предположе-
ние, что роль Орла мог играть Пегас. („Die Keilinschriften und das Alte
Testament", 3 изд., с. 632). Независимо от него, Н. Морозов в своем „Откро-
вении в грозе и буре" доказывает, что Иоанн под одним из животных не
мог разуметь Орла, т. к. говорит не о „птице", а о „летящем животном",
т. е. крылатом коне Пегасе. Примеч. ред.
**) В отношении распределения четырех зодиакальных животных между
евангелистами у отцов церкви нет общего мнения. В тексте автор приводит
упрочившиеся в Церкви до нашего времени образы евангелистов, согласна
указанию св. Иеронима. Но самый древний отец Церкви Ириней Иоанна
соединял с образом Льва, Луку с Тельцом, Матфея с человеком и Марка с
Орлом; св. Августин—Матфея со Львом, Луку с Тельцом, Марка с челове-
ком и Иоанна с Орлом. Любопытно, что уже в XV в. Фра Ангелико алле-
горически изображает Иоанна в виде человеческой фигуры с головой Орла,
Луку с головой Тельца, Марка с головой Льва, оставляя лишь одному Мат-
фею голову человека. (Немоевский. „Евангелие Орла" стр. 8 и „Независи-
мая Мысль" 1913 г., № 254, „Каталог звезд",стр. 1208).
Примеч. ред.
862—&

13©
Ириней говорит, что может существовать только четыре
Евангелия, так как существует четыре ветра, четыре страны
света и мир зиждется на четырех столбах. Теперь мы видим,
что эти столбы представляют астрономические точки. (Рис. 14).
Иосиф Флавий в своей „Истории войны евреев против
римлян" дает нам классический образец астральной формы
откровения: „Голос с востока, голос с запада, голос с четы-
рех стран света" (VI, V, 2).
Само небо говорит. Так, по представлениям восточной
фантазии голоса евангелистов доносились с четырех концов
света, из бесконечных небесных пространств.
Эрик Бишэф, отлично изучивший Талмуд с астральной
точки зрения и открывший там необычайные вещи, говорит,
что древние люди пред-
ставляли себе связь между
небом и землей гораздо
реальнее, нежели мы.
Можно еще прибавить,
что мы представляем себе
эти отношения мисти-
чески, т. е. „туманно".
Но наступили иные
времена. Христианство
старалось уничтожить
следы своего астрального
происхождения. И оно
достигло своей цели це-
ной непомерного служе-
ния горизонта человече-
ской мысли и своих соб-
ственных символов.
Тексты оно, конечно,
не могло изменить, но могло затемнить их толкованием. Это
свидетельствует „Sacramentarium Gelasianum" дающий сле-
дующее объяснение символов созвездий у четырех евангели-
стов. Матфей имеет образ человека, так как он в своем
вступлении совершает только одно—разъясняет рождество
Спасителя в полном генеологическом порядке. Евангелист
Марк имеет образ Льва, потому что начинает с пустыни,
говоря: „глас вопиющего в пустыне". Евангелист Лука пред-
ставляется в образе Вола, по примеру которого был при-
несен в жертву Спаситель. Иоанн похож на Орла, так как
осмелился на великое дело. Он говорит: „вначале было
слово, и слово было у Бога и Богом было слово".
Таким образом вместо ясных астральных понятий по-
является темная, запутанная философия, ничего не выясняю-
Матфей.
Марк.
Рис. 14. Четыре угла света.

131
щая человеку, наделенному воображением, а все затемняю-
щая. И эта философия затемнила на несколько веков тексты
Библии и с течением времени совершенно забыли о перво-
начальном значении этих символов.
Прекрасный астральный язык Нового Завета был еще
понятен для таких специалистов, как Джиордано Бруно,
Рыбы (21 марта).
Дева (21 сентября).
Рис. 15. Эпоха Рыб (современная)
Кирхер, Ньютон или Дюпюи. Но толпа ничего не пони-
мала из всего этого. И нужен был целый ряд открытий,
раскопок и трудных исследований, чтобы увидеть в этих
священных текстах палимпсесты—древние рукописи, где из
под фабулы земных событий, как, напр., у Луки, прогляды-
вает еле заметная фабула астральная.
Мы замечаем в то же время, что астральные символы
четырех евангелистов значительно старше христианства. Не
9*

132
говорим о факте присутствия их уже у Езекииля *). Культ
Тельца еще значительно старше Езекииля. Но с точки зрения
астрономической, эти четыре астрономических пункта отно-
сятся по меньшей мере к эпохе 700 лет до нашей эры.
Ибо земля, совершая свой путь вокруг солнца, появляется
через год несколько раньше в точке равноденствия. На
окружности зодиака это составляет немного больше 50 се-
кунд (50".24). Вследствие этого равноденственные точки пере-
Овен (21 марта).
Весы (21 сентября).
Рис. 16. Эпоха Овна.
мещаются. Это так назыв. прецессия или преддварение равно-
денствий, являющееся результатом колебаний земной оси.
*) Четыре животных в Апокалипсисе Иоанна явились, несомненно, под-
влиянием Езекииля, хотя и в своеобразном представлении, а Езекиил
взял их, вероятно, из Египта. Так, наприм., на гробнице открытой Бругшем
в Фивах оказался зодиак, по четырем углам которого изображены четверо-
ликие и четырехкрылые животные, составленные из композиции Льва, Орла
Овна и Скарабея. Прим. ред.

133
Полный период этой прецессии длится 26.000 лет и называется
в астрономии платоническим годом. Так как на каждый знак
зодиака приходится 30 градусов, а 12 созвездий занимает
360 град., то для того, чтобы солнце во время весеннего равно-
денствия снова появилось в соседнем созвездии, отстоящем
на 30 град. —нужно 2.166 лет или округло около 2.200 лет.
Телец (21 марта).
Скорпион (21 сентября).
Рис. 17. Эпоха Тельца.
Приблизительно начиная с 1.500 г. нашей эры солнце во
время весеннего равноденствия появляется в созвездии
Рыб, во время летнего солнцестояния оно находится в со-
звездии Близнецов, во время осеннего равноденствия оно
находится в созвездии Девы, а во время зимнего солнце-
стояния в созвездии Стрельца (рис. 15). Астрономы сохра-
нили, однако, названия предыдущего периода, длившегося
от 1500 г. нашей эры обратно до 700 г. до нашей эры,
когда вышеозначенными созвездиями были Овен, Рак, Весы
и Козерог (рис. 1.6).

134
Этот период представляет эпоху культа Овна. Египет-
ский бог Амон изображался с головой барана. В Карнаке
близ Фив существуют целые аллеи каменных баранов,,
которые можно еще видеть до сих пор и которые ошибочно
называют аллеями сфинксов. В Новом Завете Иисус по-
стоянно называется Агнцем. Христианские памятники изобра-
жают его даже в виде сфинкса с туловищем барана, подражая
египетским сфинксахМ в виде льва, вавилонским сфинксам
в виде вола или сирийским в виде рыбы. Церковь усиленно,
но тщетно, старалась уничтожить символ барана. Отно-
сящееся к VIII веку письмо епископа из Менде, Вильгельма
Дюрана, гласит: „Так как тьма рассеялась и Христос явился
настоящим человеком, то
папа Адриан приказывает
изображать его в виде че-
ловека. На кресте не сле-
дует поэтому изображать
Агнца Божьего, но, изобра-
зив фигуру человека, можно
внизу или с другой стороны
креста дать изображение
Агнца".
Только возвращаясь на-
зад на тысячелетия в пе-
риод между 700 и 2900 г. до
нашей эры, мы находим на
небе эпоху, когда означен-
ные четыре символа еванге-
листов совпадают с четырь-
мя углами света, как это
видно на рис. 17. И мы на-
ходим также на старых вавилонских памятниках те же
четыре символа евангелистов в качестве знаков извест-
ных созвездий. Мы находим их и на греческих памятниках,
и на памятниках коптов, а также у египтян в Дендерах
и Эсне.
Евреи, во время вавилонского плена заимствовали астро-
номию халдеев, хотя и раньше до них дошло много важных
астральных понятий из Египта. В иерусалимском храме, по
словам Иосифа Флавия, на большой завесе виднелось изо-
бражение неба, но без зодиакальных фигур, так как евреям
воспрещалось помещать скульптурные изображения. Они пе-
ренесли на зодиак названия своих двенадцати колен. Но так
как на Близнецов пришлось два колена, то на месте Девы
они поместили Дину, как единственную сестру, мстителем за
поругание которой был Симеон (рис. 19). Находящееся в
Рис. 18. Древний арабский зодиак с
человеческими обликами созвездий.

135
первой книге Моисея благословение Иакова, данное им своим
двенадцати сыновьям, носит явные следы астрального проис-
хождения *). Наконец, согласие исследованиям Эрика Бишофа
Рис. 19. Еврейский зодиак, по исследованиям Иеремиаса.
*) Про Рувима прямо сказано, что он бушевал как вода—это, конечна,
Водолей. Симеон и Левий—братья Близнецы. Иуда—„молодой Лев". В За-
вулоне Иеремиас видит Козерога, потому что сказано: „при береге морском
будет жить". Козерог же рисовался на звездных картах с рыбьим хвостом
и был морским знаком в зодиаке. В Иссахаре Иеремиас видит созвездие
Рака, в области которого древние рисовали двух ослов. В благословении же
Иакова сказано: „Иссахар осел крепкий". В Дане Иеремиас видит Весы,
потому что сказано: „Дан будет судить (взвешивать) народ мой". Однако,
де-Мервиль видел в Дане Скорпиона, потому что в том же благословении
сказано далее: „Дан будет змеем на дороге, аспидом на пути, уязвляющим
ногу коня, так что всадник его упадет назад". Это противоречие, однако,
легко примиряется, потому что первоначально Скорпион простирался вплоть
до Девы, впоследствии же жрецы, по сообщению Манефона, „заменили
клешни чашками Весов, потому что оне с той и другой стороны располо-
жены как весовые чашки, подвешенные к коромыслу" (Фламмарион: „Звезд-
ное небо и его чудеса", русское изд., стр. 356). Таким образом созвездие
Весов более раннего происхождения и в благословении Иакова мы видик
еще след представления Скорпиона и Весов в виде одного зодиакального
знака—Дана. Следующего за Даном, Гада, Иеремиас понимает как созвездие
Стрельца, потому что про него сказано, что его будут теснить, но он от-
тесниттеснивших его по пятам. Перед этим же только было сказано, чтф
Дан-Скорпион хочет уязвить ногу коня всадника, в виде которого изобра-
жался Стрелец. Дина, как уже было сказано, соответствует Деве.
Примеч. реф.

136
Талмуд не оставляет ни малейшего сомнения в том, что в
иудейской религии преобладают астральные представления.
В „Песикта Раббати" бог говорит: „И Я сотворю Весы,
так как дела людей должны подлежать суду", —здесь отра-
зились взгляды египтян (рис. 20). Непосредственно вслед за
этими словами бог говорит: „и сотворю Скорпиона, так как
человек, признанный на суде преступником, должен быть
ввергнут в ад". Здесь очень ясно говорится о созвездии Ве-
сов и Скорпиона и к тому же эти представления относятся
к эпохе, когда солнце, во время весеннего равноденствия,
восходило в созвездии Тельца, а во время осеннего равно-
денствия—в созвездии Скорпиона, направляясь по созвез-
диям зодиака, находящимися ниже горизонта или направляясь
Рис. 20. Суд Озириса над усопшими.
в подземную область. Там же мы читаем: „Солнце соответ-
ствует нашему патриарху Аврааму наполнившему мир светом
и блеском". Раби Елеазар вкладывает в уста Иетро слова:
„Ты, Аарон солнце, а твой брат (Моисей)—месяцъ".
Нужна была целая культурная эпоха для того, чтобы свя-
щенные животные земли были перенесены на небо и для
того, чтобы создать из религии тотемов—астральную ре-
лигию. И, опять-таки, нужна была целая эпоха для того,
чтобы астральные мифы снова целиком были водворены
обратно на землю и во время этого перенесения божеству
был бы придан образ сына человеческого.
Но, нисходя на землю с небесного свода, божества при-
несли с собой гирлянды звезд и солнечные ореолы. В их
жизнеописаниях ясно видны следы астральных событий и
головы их окружены ореолами, сотканными из солнечных лу-

137
чей. Но на земле звезды и ореолы теряли свой первоначаль-
ный блеск и символы постепенно теряли свое прежнее зна-
чение и приобретали новое.
В вавилонских клинообразных письменах простая или бо-
лее сложная звезда & означала бога. Венцы вокруг голов
христианских святых являются ни чем иным, как древними
астральными представлениями солнечного ореола. У евреев
было представление о зодиаке, созвездия которого они на-
зывали „престолами" или „домами" и т. п. Это-то и были
упомянутые в первой главе „божий дома", бет-эли, камни
обтесанные в виде клинов. Камни почитали или в виде ме-
теоров, так как они падали „с неба" или же в виде кремня,
потому что в них таилась „искра" или „огонь", т. е. бог
избравший его своим „домом". Первосвященник, как сказано
выше, в торжественные дни надевал на грудь эфод с две-
надцатью драгоценными камнями и на каждом камне было
выгравировано название одного колена *). Культ „бет-элей"
был очень распространен.
Слова Иоанна Крестителя в евангелии Матфея (III, 9) и
Луки (III, 8), что если бог разгневается на современное по-
коление евреев, то может возродить новое поколение из
камней—относятся к камням зодиака и, как мы убедимся
ниже, сам Иоанн был рожден из такого камня, или как гла-
сит польская поговорка, „родился на камне".
Но в Талмуде мы находим еще большие следы астраль-
ных понятий, имеющие для нас здесь большое значение.
Земля является только отражением событий, совершаю-
щихся на небе. Эрик Бишоф приводит следующие места из
Галмуда: „Раби Леви сказал: В Зебуле находится Иеруса-
лим—храм и алтарь, а Михаил Архангел стоит перед ним и
приносит жертвы, ибо написано: „я построил для тебя дом,
для того, чтобы ты жил в нем вечно" (Хагига, 12 в.). Здесь
несомненно речь идет о созвездии Жертвенника. Раби Леви
в Мидраше Тегиллим говорит: „Иуду сравнивают с моло-
дым львом, так как его звезда —Лев. Рувим представляет
*) По свидетельству Флавия, лучи солнца во время богослужения
проникали в окно храма расположенное таким образом, чтобы могли упасть
на одежды первосвященника и играть всеми цветами радуги на его эфоде
(наперстнике), вызывая благоговейный восторг молящихся. А поверх на-
персника помещался еще загадочный Урим и Тумим, по объяснению Э. Ре-
нана, изображение окрыленного солнечного диска с двумя змеями (уреу-
сами), символ часто встречающийся в Египте над входами в храмы и пи-
рамиды, астрономическое значение которого несомненно, а местонахожде-
ние его поверх наперсника вполне понятно как символизация движущегося
солнца по созвездиям зодиака в его годовом круговороте (см. русск. изд.
„Ист. Иэр. народа", т. I, стр. 108, 177). Примеч. ред-

138
Агнца, а Симеон—Быка". Здесь ясно говорится о созвездиях
Льва, Овна и Тельца. Преобладают даже астрологические
представления: „Жизнь, дети и пища не зависят от благоче-
стия, а от звезд" (Моед Катан 28 в.).
„Кровь следует пускать в первый, четвертый и шестой
день недели, а не на второй и пятый, ибо тогда звезда
Марс вдвойне преобладает" (Шабит, 129 в.). Марс—как
красный имеет особенное влияние на „кровь*. Абайе гово-
рит: „люди говорят так: когда поднимается солнце, то под-
нимается (облегчается) болезнь" (Баба батра, 16 в). „Без
тепла Кесиля (Ориона) и холода Кимахи (Плеяд) мир не
мог бы существовать" (Берахот 58, в.).
Слово „рокия" означает с космической точки зрения зо-
диак, а с теллурической—небесный свод. Звезды являются
ангелами. Имена ангелов израильтяне принесли с собой из
Вавилонии (Рош-гошана, 1,2). Четыре Архангела стоят на
четырех углах света. Архангел Михаил стоит пред
алтарем и приносит жертву, Уриэль сторожит, Рафаил
исполняет приказания, а Гавриилу принадлежит „благове-
ствование".
Гавриил стоит всегда на юге и является символом „зной-
ного" солнца, т. е. солнца тропического, бросающего на
землю отвесные лучи. Это соответствует одновременно
„астральному" оплодотворению.
Созвездия носят различные символические названия,
как-то: „дома", „храмы" (temenos), „престолы", „места". На
двенадцати престолах сидят представители двенадцати
израильских колен.
Но когда появилось христианство, оно забрало небо в
свое исключительное владение. Еврейский зодиак стал хри-
стианским зодиаком. Евангелист вкладывает в уста Иисуса
следующее изречение, сказанное апостолам:
— „Вы будете сидеть на двенадцати престолах и судить
будете двенадцать колен израильских" (Матфей, 19, 28).
Позже мы увидим, что во главе астрального нового года
стоит апостол Петр.
Вот каким образом царство небесное из индийско-вави-
лонско-египетски-греческого стало иудейским, а из иудей-
ского христианским.
Земля и небо, точно мужчина и женщина —сплелись в
супружеских об'ятиях и всегда были пдодовиты. Эту плодо-
витость изображает древне-египетский рисунок, находящийся
в Туринском музее.

139
Лежащий бог земли Кеб *) и богиня неба Нут, погруженные
в океане бытия образуют одно творческое супружество, пло-
довитое, благословенное. А Шу, бог священного воздуха,
приподнимает на руках звездную богиню Нут, которая, ка-
саясь ногами и руками краев земли—образует горизонт.
Крылатое божье око наблюдает за всем.
ГЛАВА XVII.
Царица Небесная.
В Посланиях ни разу не упоминается о Марии. Там го-
ворится о рождении Иисуса, как о религиозном предста-
влении, а не как о реальном факте, притом в неопределен-
ном прошлом. В Деян. Апост., которые по всей вероятности
вместе с Евангелием Луки—вышли из под пера одного и
того же автора—Мария упоминается два раза (I, 14 и II, 1).
Только в Евангелиях Мария появляется в различных эпизо-
дах, по поводу которых среди отдельных евангелистов, как
это всем известно, существует полное разногласие. В то
время, как в Евангелии Луки уже в первых главах среди
текста преобладают астральные признаки Марии, в Апока-
липсисе Иоанна она появляется как великое „знамение" на
небе: „Дева, облеченная в солнце, под ее ногами луна, а
на голове ее корона из двенадцати звезд" (XII, I).
В таком виде она проникла в христианский культ, в
христианское искусство и поэзию. Почти в каждой церкви
мы видим ее изображение, как описывает Словацкий, нна
серпе среди лунного света" и, как прибавляет Красинский,.
„в звездной короне".
В церковных песнях ее воспевают как „звезду морскую",
которая „кормила Господа своим молоком". Выражение
„морская звезда—латинское „Stella maris", соответствует
греческому прозвищу Изиды „Isis pelagia". Католический
•) Недавно немецкий ученый Д. Фелъстер в своей книге „О Египте
в Библии" (стр. 837) показал, что имя Иакова или Якова соответствует
имени египетского бога Кеба. Ja-Keb означает: бог-Кеб. Кеб—отец Озириса
и представляется обыкновенно в виде лежащего человека, простирающего
одну руку к небу и другую к земле. Это небесный ключник, друг мерт-
вых; в присутствии его душа умершего, как и сам Озирис—бог Солнца,
по „небесной лестнице", являющейся в глазах правоверного египтянина
Млечным Путем, соединяющим небо с землею, —поднимаются в небесные
чертоги. В позе лежащего на земле Кеба и в созерцании им небесной
лестницы мы без труда узнаем Иакова и видение ему таинственной лест-
ницы (Сравн. Д. Святский. „Лестница Иакова, или сон на яву").
Примеч. ред.

140
молебен (litania) называет ее еще „звездой утренней" *)—это
латинская Венера и вавилонская Иштар. Воллерс произво-
дит имя Иштар от „звезды"—индийское—„star", старо-персид-
ское—„stare*, греческое—„aster", латинское—„Stella", не-
мецкое-„stern". Следовательно, в христианском предании
Мария сохранила известные признаки планеты Венеры. На-
конец, в католической литании ее зовут еще „домом золо-
тым". Так как „домами" назывались созвездия и так как
определение „дом золотой" служило, очевидно, для того,
чтобы не смешивали обыкновенный дом с домом звездным,
астральным—то мы видим доста-
точно астральных следов в христиан-
ской литургике, которые без астро-
номических объяснений были бы
чудовищными фантазиями.
Зодиакальное созвездие Девы, о
котором говорится в Апокалипсисе
Иоанна, называлось по-латыни Virgo,
по-гречески—Parthenos, а в качестве
богини—Астрея (Astraja).
Выражение „Царица небесная"
появляется на древнем Востоке как
„Мелехет га шамаим", или „Малкат
га шамаим". Небесной царицей была
Иштар (Шаррат шамами). Ее изо-
бражали с младенцем на руках. Этим
младенцем был Таммуз, называемый
по-гречески — с еврейского—Адони-
сом, у евреев—Адон, у греков—
Кириос, у римлян—Доминос, у нас—
Господь. Эта кормилица мать у
египтян становится священной коро-
вой Гатор, держащей у груди маленького Озириса. На при-
лагаемом рисунке (рис. 21) она изображена уже с человече-
ским туловищем, но головой коровы, и между рогами нахо-
дится уже солнечный диск—это царица небес.
Такую же кормилицу-мать изображает Изида с малень-
ким Горусом на руках. На голове ее изображалась священ-
ная птица, рога, солнце, астральные символы, а на солнце—
иероглиф ее имени.
Такою же матерью-кормилицей является Юнона, кормя-
щая Марса (рис. 22), Деметра с Бахусом (рис. 23) и нако-
*) Сравн. стих из православного акафиста Марии: „радуйся звезда,
являющая солнце".
Прим. ред.
Рис. 21. Богиня Гатор с
младенцем Озирисом. (Из
сочин. Иеремиаса).

141
нец индийская царица небес окруженная знаками зодиака it
символами двух евангелистов—Иоанна и Марка (рис. 24).
Кареагенская царица
небес Танит держит в
руках серп луны и солнце.
На большом зодиаке в
Дендерах в Верхнем
Египте видна, как созвез-
дие Девы, —богиня Изида,
держащая маленького Го-
руса.
Деву в зодиаке изобра*
жали с колосом в руке
и она была тогда, по мне-
нию Винклера, а до него
еще Дюпюи — символом
Сибиллы.
Точно также с колосом
в руке изображали гре-
ческую богиню Деметру,
латинскую Цереру, покро-
вительницу растительности, и главным образом злаков, жатвы
и это отразилось на хри-
стианских названиях (ка-
толич.) — Божия Матерь
Зеленая (Успение Богоро-
дицы, 15 авг.), Божия
Матерь Сеятельница *).
8 сентября праздно-
вали торжественно рож-
дение Иштар. Этот день
остался и христианским
днем Рождества Богоро-
дицы. В Синаре укра-
шали зеленью гроб Иш-
тар,которая ежегодно уми-
рала или, вернее, усы-
пала, как Мария. В ее
честь жгли огонь и это
также отразилось на хри-
стианском названии Бо-
жией Матери „Громнич-
ной" **).
Рис. 22. Юнона с
младенцем Марсом.
(Из соч. Мальвера).
Рис. 23. Деметра с
младенцем Бахусом
(Из соч. Малъвера).
Рис. 24. Индийская царица небесная
с младенцем и символами зодиака.
(Из соч. Иеремиаса).
*) Сравн. православное название иконы Божией Матери „Спорушницы
хлебов". Прим. ред.
**) Громница—свеча, освященная в праздник Сретения. Прим. перевод.

142
Созвездие Девы изображается в виде крылатой женщины.
Морозов гениальным образом объяснил апокалиптический
образ вышеупомянутой крылатой женщины. Он вычислил,
что в 395 году нашей эры, в воскресение 30 сентября под
вечер, с острова Патмоса небо представлялось именно таким,
каким его писал Иоанн Златоуст в Апокалипсисе. Дева пред-
ставлялась лежащей, солнце сверкало на ее одежде, а месяц
был под ногами. Приближалась минута затмения солнца,
которое, однако, могло быть видно только на другом, еще
неизвестном тогда полушарии, в Южной Америке. Это
Рис. 25. Диана как царица Рис. 26. Матерь Божия
небесная (из соч. М. Брока). Салисбюрийская (из соч.
М. Брока).
единственное простое и ясное объяснение этой таинствен-
ной части Апокалипсиса *).
Астральное предание совершенно исчезло из сознания
христиан. Механически повторяют слова „Морская звезда",
„Утренняя звезда", „Золотой Дом", но не понимают этого в
астральном смысле. Это рудиментарные понятия, которые
упорно сохраняются в церковном организме, исключительно
в виде пережитков.
Но, рассматривая древние памятники и сравнивая их с
новейшими изображениями, общее впечатление получаем
такое, что в настоящем продолжает жить прошедшее.
*) См. книгу Н. Морозова „Откровение в грозе и буре". Прим. редак.

143
Глядя на изображение Дианы с крестом на голове, со
звездой с правой стороны и серпом луны слева (рис. 25)
можно подумать, что мы видим одно из изображений Божией
Матери.
И в самом деле, она представляется нам в таком же виде
на церковной печати в Салисбюрии (рис. 26).
Культ небесной царицы существовал у вавилонян, инду-
сов, греков, римлян и также у евреев, как свидетельствует
пророк Иеремия, в Иерусалиме и всех городах иудейских
(XLIV, 16— 18). Вместе с тем, по свидетельству Езикииля,
(VIII, 14, IX, 9), там существовал и культ ее сына Адониса,
Адона, Господа, Таммуза—Избранного сына (Таммуз-Дузу—
по-сумерийски „истинный сын", а это соответствует выраже-
нию Нового Завета: „Сей есть сын мой возлюбленный, ко-
торого я избрал себе" (Матфей, III, 17, Лука III, 22; II Петра,
I, 17 и т. п.).
Этот культ заключает в себе чествование смерти и опла-
кивание Господа, празднование его воскресения, почитание
его матери, как Царицы Небесной, и затем заключает в
себе в общих чертах все то, чем славится христианский
Иерусалим.
Отношение Царицы Небесной к Сыну изменяется: „На-
ступила свадьба Агнца и жена его приготовилась. И велено
ей облечься в светлый и блестящий виссон, ибо виссон—это
оправдание святых. И сказал мне: напиши: благословенны
приглашенные на свадебный пир Агнца". —Так написано в
Апокалипсисе Иоанна (XIX, 7—9), т. е. в канонической
книге.
Быть может, слабым отголоском этих понятий является
пир в Кане Галлилийской (Иоанн, II, I и т. д. и Лука, XII,
36 и XIV, 8).
Фригийская Кибела является матерью возлюбленной
Атиса. Финикийская Астарта была точно также Матерью и
возлюбленной Адониса.
Египетская Изида, как упомянуто выше, будучи женой
и сестрой Озириса—была матерью и возлюбленной его сына
Горуса. Точно в таких же отношениях была и вавилонская
Иштар к Таммузу. По древнехристианским понятиям св. дух
является матерью Марии, а ее сын—сыном и женихом духа-
голубицы. Св. дух — по-еврейски Шехина—женского рода.
Иштар также является голубицей, а Таммуз (Дузу) ее „избран-
ным сыном". Индийская Царица Небесная, которую мы ви-
дели на рис. 24, обнимает руками сына—юношу, а не младенца.
Оригинал этого рисунка представляет барельеф на дереве;
это изображение значительно модернизовано.

144
Таким образом еще более подтверждается давность этого
понятия о матери возлюбленной.
Все это—странное и даже противоестественное с земной
точки зрения—с астральной точки зрения производит совер-
шенно иное впечатление и даже не лишено некоторого
блеска.
Взглянем на ночное небо, усеянное звездами. На созвездии
Трона восседает Предвечный. По одну Его сторону сияет
созвездие Агнца, по другую—созвездие Царицы Небесной.
На четырех углах зодиака видны фигуры созвездий четы-
рех провозвестников Благой Вести.
Так говорит небо.
ГЛАВА XVIII.
Божественные близнецы.
Евангелист Лука начинает книгу своих откровений с
таинственных моментов благовещения, зачатия и рождения
двух божественных младенцев, из которых один должен был
предшествовать другому и которым волею небес, предстояло
пересоздать мир.
Этот рассказ вызывает много размышлений. Он написан
евангелистом, знавшим, что, согласно древнейшим верова-
ниям, всякие события на земле являются только отражением
того, что творится в небесах.
Возвещенные события не представляют собой минутный
каприз божества, но вытекают из его предвечной воли,
которая привела в движение планеты, определила пути звезд
и теперь приближается роковая минута, приближается также
неумолимо, как сама неизбежность.
Но с людьми надо говорить человеческим языком. Небес-
ные события должны принять земные очертания. Бесконеч-
ность должна облечься в одежды земли.
„Во дни Ирода, царя Иудейского, был священник по
имени Захария и жена его Елисавета. У них не было детей,
ибо Елисавета была неплодна и оба были уже в летах пре-
клонных.
Однажды, когда он в порядке своей чреды служил пред
Богом, по жребию, как обыкновенно было у священников,
пришлось ему войти в храм Господень для каждения, а все
множество народа молилось вне во время каждения, — тогда
явился ему Ангел Господень, стоя по правую сторону жерт-
венника кадильного, и Захария, увидев его, смутился и
страх напал на него.

145
Ангел же сказал ему: не бойся, Захария, ибо услышана
молитва твоя, и жена твоя Елисавета родит тебе сына и
наречешь ему имя: Иоанн; и будет тебе радость и веселие,
и многие о рождении его возрадуются; ибо он будет велик
перед Господом; не будет пить вина и сикера, и Духа Свя-
того .исполнится еще от чрева матери своей; и многих из
сынов Израилевых обратит к Господу Богу их. И пред'идет
пред ним в духе и силе Илии, чтобы возвратить сердца
отцов детям, и непокоривым образ мыслей праведников,
дабы представить Господу народ приготовленный. И сказал
Захария Ангелу: по чему я узнаю это? ибо я стар и жена
моя в летах преклонных. Ангел сказал ему в ответ: я Га-
вриил, предстоящий перед Богом и послан говорить с тобой
и благовестить тебе сие: и вот, ты будешь молчать и не
будешь иметь возможности говорить до того дня, как это
сбудется, за то, что ты не поверил словам моим, которые
сбудутся в свое время.
И действительно, после сих дней Елисавета зачала и
таилась пять месяцев.
В шестый же месяц послан был Ангел Гавриил к Деве
именем Мария, обрученной (е^атеии^) *) мужу именем Иосиф
и сказал:
„И вот зачнешь во чреве и родишь Сына и наречешь
его Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего;
и даст ему Господь Бог престол Давида, отца Его. И будет
царствовать над домом Иакова во веки и царству Его не
будет конца.
Мария же сказала Ангелу: как будет это, когда я мужа
не знаю? Ангел сказал ей в ответ: Дух Святый найдет на
тебя и сила Всевышнего осенит тебя, посему и рождаемое
Святое наречется Сыном Божиим.
И прибавил как бы для подтверждения предсказания
примером:
Вот и Елисавета, родственница (oü^evic) твоя, назы-
ваемая неплодною и она зачала сына в старости своей и ей
уже шесть месяцев.
Тогда Мария „съ поспешностью" (у-гтос отсоиЦс) пошла
в »нагорную страну" (eic tyjv opeivYJv) в „город (тсбХ^)" Иудин
и вошла в „дом" (ог/о;) Захарии.
Когда Елисавета увидела ее, то воскликнула: И откуда
это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне?
Пробыла же Мария с нею „около" (iboet, (Ьс) трех меся-
цев и возвратилась в „дом" (oixo;) свой. Елисавете же на-
стало время родить и она родила сына.
*) Греческие цитаты по последней редакции Тишендорфа.
862-10

146
И услышали соседи и родственники ее, что возвеличил
Господь милость свою над нею и радовались с нею и хо-
тели назвать его Захарией. Но мать сказала, что назовет
его Иоанном.
Тогда обратились с вопросом к немому отцу. Он потре-
бовал дощечку, написал и неожиданно сказал: „Иоанн есть
(eoTtv) имя ему". А потом радостно воскликнул: „нас посе-
тил восход свыше!44
Между тем Мария пошла вместе с Иосифом в Вифлеем
город Давидов, когда „готовилась всеобщая перепись".
Когда они пришли туда, наступило время ей родить. И
так как не было места в гостинице, то она положила мла-
денца В ЯСЛи (cpixviq).
В той стране были пастухи, которые держали ночную
стражу у стада (eirl tiqv 7to1^vyjv) своего. Вдруг предстал
им Ангел Господень, осиял их великий свет и они очень
испугались. Ангел же возвестил им рождение Спасителя.
Пусть идут посмотреть Младенца в яслях (cpaxvTj). И с Анге-
лом было многочисленное воинство небесное. Тогда они по-
шли и увидели Марию, Иосифа и Младенца в „яслях".
А когда исполнились дни очищения Марии, по закону
Моисееву, Младенца принесли в Иерусалим. В Иерусалиме
тогда жил Симеон праведный, чающий утешения Израилева.
И он пришел „в духе" (sv тф 7rveuuaTi) в храм. Когда вне-
сли Младенца в храм, он взял его на руки и воскликнул:
„Ныне отпускаешь раба твоего, Владыко, с миром".
И была тут также Анна Пророчица „достигшая глубокой
старости", и в то время подошедшая и славившая Господа,
рассказывая о нем всем.
Младенец рос и укреплялся духом и родители его ходили
каждый год в Иерусалим на праздник Пасхи.
Этим заканчивается первая часть евангельской мистерии
по свидетельству Луки.
Мы находим здесь множество таинственных оборотов и
отступлений совершенно непонятных в житейской речи. Мы
привыкли к тому, что старые священные тексты отличаются
чрезвычайною сжатостью. Толкование их на основании со-
временного научного опыта не только недостаточно, но даже
приводит к заблуждениям. Так, мы считали наивностью со
стороны автора первой книги Моисея писать, что бог со-
творил свет в первый день, а источник света (т. е. солнце)
только на четвертый день. Мы не знали, что это был только
старинный взгляд на явления природы: полагали, что солнце
не представляет собой источник света, что свет и тьма су-
ществуют независимо друг от друга, а солнце и луна лишь
указывают своим движением времена, дни и годы. В виду

147
этого мы не можем также с легким сердцем пройти мимо
различных таинственных оборотов и выражений Луки или
смотреть на них, как на иносказание. В таких случаях мы
слишком часто называем иносказанием то, чего не понимаем.
Что же означает, что Симеон пришел в духе в храм? Стало
быть пришел он, или не пришел? Сказано, что Елисавета
таилась после зачатия пять месяцев. Почему же именно пять,
а не четыре или шесть?
Захарий увидел Ангела с правой стороны Алтаря кажде-
ния. Отчего с правой, а не с левой?
Архангел Гавриил отправился к Марии в шестом месяце,
отчего именно в шестом, а не пятом или седьмом?
Что означает это таинственное выражение: Сила Всевыш-
него осенит Тебя? После благовещения Мария отправилась
к Елисавете. Отчего Мария пошла к Елисавете, а не Елиса-
вета к Марии, если даже Елисавета удивилась и спросила:
откуда мне это, что пришла ко мне Мать Господа моего?
Но Мария шла даже „с поспешностью". Отчего с поспеш-
ностью? Для того ли, как объясняют толкователи, чтобы
поделиться радостною вестью? Отчего же это сделала дева,
а таилась жена?
Отчего Мария оставалась в доме Елисаветы „около" трех
месяцев?
Отчего Захария сказал: Иоанн есть имя его, а не пусть
„будет" (1эта>)? Не так ли как и у нас, Иоанном называют
родившегося в день „св. Иоанна"? Это значит—под его зна-
ком? Что же означает этот знак?
Что означает таинственное выражение Захарий: посетил
нас восход свыше? Отчего не было места в гостинице и
отчего Дева положила Младенца именно в ясли? Отчего эта
поэтическая легенда не говорит, что Младенца не положили
„среди цветов"?
Что же это за пастухи, у которых только одно стадо?
Они увидели Иосифа, Марию и Младенца в яслях? И затем
„рассказали, что было им возвещено о Младенце сем". По-
чему же эти пастухи, на основании такого ничтожного случая,
как обнаружение Младенца в яслях, признали справедливость
предсказания о Младенце Спасителе, в то время как Захария
относится так недоверчиво, когда даже Мария сомневается
во время благовещения?
Отчего Симеон восклицает, что теперь Владыко может
отпустить его с миром, когда, быть может, он пригодился бы
как еще один опекун для божественного Младенца прежде,
чем он окрепнет?
Что означает эта Анна Пророчица и отчего именно она
была в очень преклонных летах?
Ю*

148
И отчего, наконец, сказано, что его родители ходили
ежегодно в Иерусалим на праздник Пасхи?
Или же они раньше не ходили и собрались в те края
в первый раз только потому, что предстояла „всеобщая
перепись"?
Отчего сказано, что предстояла перепись по всей земле,
когда нам известно из истории, что перепись в правление
Квириыия касалась только еврейского народа?
И отчего, наконец, родители Иисуса отправляются на эту
перепись из своего дома в свой город? Отчего их дом не
находится в их городе?
Где же дом Марии и где дом Иосифа, если, согласно с
картиной благовещения, Мария еще не сошлась со своим му-
жем и он не присутствовал при благовещении? Каким обра-
зом они сошлись, так как вскоре путешествовали вместе и
она была уже беременна?
И отчего у Матфея все это рассказано совершенно
иначе?
Вот ряд напрашивающихся вопросов.
Рождается дилемма: если эти события являются плодом
восточной фантазии, то и ответы могут быть в таком случае
только фантастические. Или в них таится глубоко скрытый
смысл и мы обязаны раскрыть его.
Мы обязаны сделать это тем более, что Лука в начале
говорит, что уже многие пытались рассказать историю Иисуса,
но один он может передать ее по порядку. Он прибегает
даже к цифрам.
Его таинственное свидетельство носит признаки какой-то
удивительной точности. Неужели мы будем снова говорить
с усмешкой о наивности древнего писателя? Разве, на самом
деле, эти древние писатели не являлись иногда великими
мыслителями?
Или же мы поверим Евсевию, назвавшему всех авторов
Нового Завета, за исключением одного Павла—„идиотами"г,
»болтунами*, или „простаками"Ч
Если упомянутую фантастичность Апокалипсиса и при-
том своеобразную, рассеяли Кирхнер, Ньютон, Дюпюи и
Морозов, открывая нам в нем чудесный астральный язык,
ясные и точные понятия, а последний еще подтверждал
явления вычислениями, то имеем ли мы право после таких
научных исследований пройти с легким сердцем мимо Луки
и еще после того, как такие ученые, как Альфред Иеремиас
и Эрик Бишоф открыли в Евангелиях и Талмуде столько
астральных элементов. А такой серьезный орган, как посвя-
щенный ориенталистике „Мемнон"—приветствовал их иссле*
дования с величайшим уважением?

149
Приступим же во всеоружии современной науки к иссле-
дованию этих первых двух глав Евангелия Луки.
С первого взгляда мы замечаем, выражаясь языком срав-
нительной мифологии, что перед нами миф о Близнецах.
Оба новорожденные представляют собой идейных близ-
нецов. Они явились для того, чтобы основать новую рели-
гию. Один погибнет в начале своей миссии, обливаясь
кровью, с отрубленной головой; второй вознесется на небо,
чтобы там судить живых и мертвых. Почти то же происхо-
дит с Ромулом и Ремом.
И матери являются близнецами в области их миссии.
Притом они—жены-девы. Они понимают свою историческую
задачу. Отцы их—праведные старцы.
Перед нами проходят по-
стоянно парами какие-то типы
близнецов: Анна Пророчица и
Симеон праведный, два разбой-
ника, два, посланных к Иисусу,
ученика Иоанна. Даже Ирод и
Пилат представляют собой в не-
котором роде близнецов и „де-
лаются друзьями между собою"
несмотря на то, что прежде
были во вражде друг с другом.
(XXIII, 12).
Следовательно, что касается
формы — это классический миф
о Близнецах. А так как Эрик
Бишоф говорит, что форма вся-
кого откровения древнего Во-
стока всегда, в конце концов,
является астральной, то мы можем смело допустить, что это
астральный миф о Близнецах.
В таком случае исходной точкой следует принять созвез-
дие Близнецов (рис. 27) — то место на небе, где когда-то
появлялось солнце во время весеннего равноденствия, т. е.
21 марта.
Это перенесло бы нас в так называемую эпоху Близне-
цов, которая продолжалась приблизительно от 2900 до
5000 года до нашей эры.
Это будет эпоха мифическая, а не историческая. Легенда
отличается консерватизмом и любит формы по возможности
древние. Названия наших тропиков происходят также из
эпохи до Коперника и не соответствуют астрономической
действительности.
Рис. 27. Созвездие Близнецов
(Из астрономии Альфонса).

150
Начертим себе зодиак из эпохи Близнецов (рис. 28). Все,,
что должно произойти, по Евангелию Луки, будет видно на
этом рисунке.
Прежде всего мы увидим, что тропиками будут Рыбы и
Дева. Мы замечаем также, что расстояние между созвездием
Девы и созвездием Близнецов равняется девяти месяцам.
Созвездие Рыб называется в еврейском зодиаке „Ассер" или
Близнецы (21 марта ).
Стрелец (21 сентября).
Рис. 28. Мифическая эпоха Близнецов.
„счастие". Иоанн должен был родиться под созвездием „ра-
дости" и „счастья".
Известный знаток астральных понятий древнего Востока
Эрик Бишоф говорит, как я уже заметил, что древние люди
представляли себе связь между небом и землей гораздо
реальнее, чем мы. Иеремиас же приводит слова Климента
Александрийского: „Все богословы греков и варваров скры-

151
вали сущность дела и передавали правду в виде загадок,
символов, аллегорий и иносказаний" (Stromata, V, 4, 21).
Христиан всегда подозревали в астральном культе, как го-
ворит об этом Тертулиан.
Но эти тайны, глубоко сокрытые в текстах, были тай-
нами только для простаков, для грубых и неподвижных
умов, для существ низменных и некультурных. Им все по-
казывали в единственной, для них доступной, осязательной
форме. Высшим умам досталось больше и они отлично по-
нимали, что откровение представляло собой палимпсест*).
В каждом слове для них скрывалось иное высшее значение.
Откровение нисходило с неба. И поэтому нужно было
взглянуть на небо. Все явления на земле для тех людей
являлись только отражением явлений, происходящих на не-
бесах. Только слепые не видят. У кого есть глаза—тот увидит!
Современный мир ушел далеко от тех представлений.
Прервалась златая нить преданий и было забыто подлинное
содержание этих древних текстов. Это не наша вина. Это
сознательно совершили оффициальные толкователи из бого-
словских соображений для того, чтобы уничтожить астраль-
ный культ.
Они совершили это ценою искажения текстов и огрубе-
ния понятий. Они исказили величественные представления,
с'узили горизонт евангельского мира. Они закрыли своим
комментаторским ключем врата небес.
Пусть же ключ современной науки снова откроет их
для нас.
ГЛАВА XIX.
Астральная система Луки.
Созвездие, место, или дом Близнецов называется в еврей-
ском зодиаке Симеон — Леви. Собственное имя Левн есть
синоним священника, а поэтому мы должны искать в этом
созвездии священника Захарию. Одним из близнецов будет
священник, другим, появляющийся позже, Симеон Бого-
приимец.
Священник увидел Архангела Гавриила с правой стороны
Алтаря Каждения. Нам известно, что на астральном языке
звезды представляют собой ангелов. Мы знаем также из
исследований Эрика Бишофа, что по талмудическим поня-
*) Пергаментная рукопись, на которую вместо смытого губкой древней-
шего текста, нанесен новый, при чем химическим способом иногда удается
восстановить старое письмо. Примеч переводи.

152
тиям, Арх. Гавриил помещается в южном пункте зодиака
т. е. в созвездии Рыб. Таким образом нам известны уже два
пункта—место Священника и место Арх. Гавриила (рис. 23).
Теперь будем искать место Алтаря Каждения (üuataax^piov tov
8ü{xiajiaxoc).
Это не Алтарь Всесожжения, а Каждения, иначе мы
имели бы дело с созведием Жертвенника.
Рис. 29. Астральное объяснение явления Архангела Гавриила Захарии по
правую сторону Алтаря Каждения.
Допустим, что этим Жертвенником Каждения будет урна
(Амфора), из которой зодиакальный Водолей льет воду, так
как древнейшие жертвы, еще в легендарные времена Ке-
кропса—приносились в виде воды. В таком случае Священ-
ник действительно увидит Арх. Гавриила по правой стороне
Алтаря Каждения.
Но допустим, что Алтарем Каждения будет не Урна
vAM(})opa), а Чаша (Crater), которую нужно искать близ со-

153
звездия Девы. И в таком случае Священник увидит Арх.
Гавриила по правой стороне Алтаря Каждения. Или, нако-
нец, допустим, а это менее всего правдоподобно—что Алта-
рем Каждения будет на самом деле созвездие Жертвенника,
которое нужно искать в направлении Стрельца или за ним.
И в этом случае Арх. Гавриил предстанет Священнику по
правой стороне Алтаря Каждения.
Таким образом все три комбинации дают астрально один
и тот же результат.
Эрик Бишоф говорит, что людям Древнего Востока доста-
точно было найти какое-нибудь tertium comparationis и тем
самым пророчество уже считалось основанным на Писании.
Но мы убедимся скоро, что аналогии в Евангелии Луки
сравнительно очень точны и кое-где Лука, следуя им, даже
отступает от преданий.
Следовало бы еще установить астрономическое время
астральной „чреды" Священника (одного из Близнецов). Это
время зимнего солнцестояния. Солнце минует в полночь в
Рыбах нижний меридиан и этот момент определяется захо-
ждением Священника. Когда на следующий день солнце
минует верхний меридиан, Священник взойдет на востоке
невидимый в блеске дня и только после захода солнца по-
кажется на небесном своде в верхней кульминации, для
того, чтобы окольным путем вернуться в свой „дом" или
„место", от которого будут считаться дни беременности его
жены. Позже сын его укажет момент летнего солнцестояния*).
*) Позднее автор в своем сочинении „Тайны астрологии христианской"
(1913 г., стр. 126) подробнее исследовал значение имен Захарии и Елиса-
веты. Смысл первого имени, по переводу с еврейского, означает „бог
вспомнил". Архангел Гавриил, явившись Захарии, говорит: „Захария,
просьба твоя услышана", или в оригинале: „потребность", чтю не одно и
то же, п. ч. Захария не просил, а, наоборот, очень удивился заявлению
Архангела. Жена Захарии Елисавет, по - гречески Елизабет, что передает
еврейскую транскрипцию El Jsza beth, т.е. „Бога Иисуса Дом". На старин-
ных зодиаках Близнецы рисовались как мужчина и женщина (рис. 27).
С ними автор отождествляет Захарию и Елисавету.
Что касается Захарии, то автор делает еще одну догадку. Захария ка-
дит в храме. В Иерусалимском храме не кадили такими кадилами, как те-
перь в христианских церквах. Тогда употреблялся т. н. „каф" заимствован-
ный из Египта. Это была рукоятка с чашкой, в которую клались угли и
фимиам. У русских старообрядцев такой „каф" употребляется до сего вре-
мени. Захария, покадивши при помощи „кафа", отошел в дом свой. У астро-
нома Абу-Мазара упоминается, что в первой декаде зодиакальных Рыб вы-
ходит на небо муж в прекрасных одеждах, держащий в руке погребец, с
помощью которого сгребает огонь и идет до дому своего*. Автор сближает
этого астрального мужа с Захарией. На основании этих данных составлена
композиция рис. 29, где на месте священника дано нами египетское изо-
бражение жреца с „кафом", а на месте Архангела Гавриила ассирийское
изображение ангела, из сочин. Делича.
Примечание редак.

154
Когда Арх. Гавриил исполнил свою миссию по отноше-
нию к Захарии, он отправился к Деве. На этот путь ему
понадобилось шесть месяцев. Отчего шесть, а не пять или
семь?
Это объясняет рис. 30.
В этой системе, как я уже заметил, одним полюсом
является Дева, а другим — Гавриил. Солнце находится каж-
дый месяц в другом созвездии. Поэтому Гавриил может лишь
Рис. 30. Шестимесячная дорога Архангела Гавриила до дома или созвездия»
Девы.
на шестой месяц войти в Дом или занять место созвездия
Девы. Этот путь по дуге зодиака составляет 180°.
Таким образом шестимесячный путь его является неиз-
бежным. Он не может прибыть на указанное место ни рань-
ше, ни позже. Если даже недостаточно каких-либо причин
мифологических, или философских, или, наконец, теософи-
ческих, для того, чтобы этот путь продолжался шесть ме-
сяцев, то тем более бросается в глаза единственная причина
астральная. Она притом естественна и ясна.

155
Но мы наталкиваемся здесь еще на одно точное указа-
ние. Гавриил прибывает в дом Девы не по истечении шести
месяцев, а определенно, на шестом месяце. Ибо, когда он
вступает, с одной стороны, в дом Девы, уже с другой сто-
роны одновременно вступает Солнце, являющееся символом
Бога Всевышнего, о чем будет речь ниже. Солнце от Рыб
или точки зимнего солнцестояния, до Девы или точки лет-
него солнцестояния—прибывает также на шестом месяце.
Гавриил, стараясь объяснить благую весть, говорит Марии,
что Елисавета также родит и что она находится уже на
шестом месяце беременности. Это время вполне согласуется
с временем, протекшим от одного благовещения до другого.
Но, по свидетельству Луки, Елисавета таилась с этим
фактом пять месяцев. Из этого логически вытекает, что на
шестом месяце она перестала скрываться.
Рис. 31.
И снова астрально этот факт объясняется очень ясно и
вдобавок находится в тесной связи с предыдущими астраль-
ными фактами.
Елисавета является женщиной в доме священника. Этот
дом с момента благовещения начинает скрываться ночью
под горизонт или днем скрывается над горизонтом в закры-
вающих его солнечных лучах. Так продолжается пять меся-
цев, и только на шестом месяце он начинает показываться
на горизонте с другой стороны перед восходом солнца (рис. 31).
Следовательно, число месяцев скрывания Елисаветы неизбеж-
ное, а не случайное.
Всякие философские, теософические, бытовые или меди-
цинские об'яснения не привели бы здесь ни к чему. Они
были бы или чисто диалектическими, или, даже вернее всего,
вульгарными, раз мы имеем дело с явлениями космическими

156
а не акушерскими. Одна только астрономия может нам дать
ясный и категорический ответ. Когда солнце находится в
известном созвездии, то оно затмевает его своим блеском.
Звездная Дева спрашивает Гавриила, каким образом она
может родить сына если у нее нет мужа? На это Арх. Га-
вриил отвечает ей:
— „Дух Святой снизойдет на тебя и сила Всевышнего
осенит тебя". Указание ясное. Оплодотворяющим началом
здесь будет солнечный луч *).
Основываясь на этом, мы можем теперь высказать наш
тезис хотя бы таинственным языком дельфийского оракула,
Рис. 32. Рождение Иисуса между астральным Волом и астральными
Ослами.
тем не менее, все будет астрально ясно и математически
точно.
Когда бог-солнце лучами летнего солнцестояния осенит
Деву, тогда у родившегося после девяти месяцев в созвездии
*) В дошедших до нас „Апостольских письмах" на коптском языке,
утверждается, что Христос явился Марии в образе архангела Гавриила и
вошел в ее тело. Автор понимает это астрально, как вступление солнца в
знак Девы. Самое же имя Gabri El означает „сила Божия\ („Тайны астро-
логии христианской", стр. 118).
Примечание редак.

157
Близнецов младенца будет с одной стороны вол (Телец), а
с другой—ослы (Рак) (рис. 32).
Созвездие Рака называется в еврейском зодиаке Исахар,
которого отец его Иаков называет „ослом костлявым", (I,
Моисея, XLIX, 14) а все благословение Иакова написано
целиком астральным языком. Но дело здесь не в такой от-
даленной аналогии или tertium comparationis. Астрономы
просто присоединили к созвездию Рака—небольшую группу
звезд и назвали ее Ослами (aselli). Христианская символика
приняла часть за целое—часть созвездия за целое и это
сделал именно автор Евангелия Луки.
Осел является священным животным Мессии. У Захарии
(IX, 9) мы читаем: „Возрадуйся дочь Сиона! Провозглашай,
дочь Иерусалима! И приедет царь твой, праведный и спаси-
тель. Он убогий, восседающий на ослице и, на жеребенке ее,
сыне ослицы!"
Конь есть символ земного владыки—царя, в точном смысле
этого слова. Сейчас же, в следующем стихе мы находим у
Захарии предсказание: „Истреблю коня в Иерусалиме и
будет изломан лук военный и мир будет среди народов"
и. т. д.
Говорящая ослица Валаамская действует по велению
божиему (I Моисея, II, 28). Она видит ангела, не замечаемого
Валаамом, Валаам бьет ее за мнимое упрямство. Она стра-
дает за божие дело.
В средних веках соблюдался праздник Ослов (festa asino-
rum). Ослицу всегда представляли как вестницу пришествия
Мессии.
В Египте у бога Тифона была ослиная голова на человече-
ском туловище. Это была уже более поздняя эпоха, так как
до того времени чтили просто осла. Культ Тельца, соб-
ственно говоря быка, известен всюду. Он существовал в
Египте, Ассирии, Вавилонии и в Иудее. Еще Дюпюи объяснил,
что выражение „золотой телец"—символизирует Тельца аст-
рального.
Курьезным представлялся египетский миф, по которому
священная корова, родившая Аписа, была будто бы оплодо-
творена солнечным лучом. Но в настоящее время мы уже
знаем, как следует понимать это оплодотворение. Это тот
момент, когда солнце появляется в данном созвездии и за-
слоняет его своим блеском.
Необходимо устранить еще одно сомнение. Из предше-
ствующего обзора вытекает, что Иисус родился во время
весеннего равноденствия, т. е. 21 марта, в то время как по
христианскому преданию Рождество Христово приходится
на 25 декабря, вернее 24 декабря, в полночь.

158
Прежде всего коснемся трехдневной разницы, т. е. зим-
него солнцестояния 21 декабря и весеннего равноденствия
21 марта, когда в древности приходились праздники 25 де-
кабря и 25 марта. Эту разницу в три дня, как я уже сказал
выше, Иеремиас об'ясняет заменой трехдневного лунного
счисления полугодовым солнечным. Признаюсь, это толкова-
ние не вполне ясно для меня. Полагаю, что эти числа явля-
ются следами праздников связанных с triduum лунным, т. е.
с тремя днями, когда луна исчезает после последней четверти
Рис. 33. Рождение Иоанна в созвездии Рыб, предшествовавшее Агнцу
(Овну).
и затем снова появляется в качестве новой луны на третий
день. Я остановлюсь еще на этом в главе Иисус-месяц.
День 25 декабря стал считаться и на Западе днем Рожде-
ства Христова только в 354 году, а на Востоке, где праздновали
Рождество 6 января, его ввел только император Юстиниан.
Всевозможные даты Рождества соединены с астральным
Новым Годом.
В вавилонском культе Мардука Новый Год начинался
весной именно в момент весеннего равноденствия. Тоже
самое, как увидим ниже, имело место у евреев после возвра-
щения из плена вавилонского.

159
Сам Лука подтверждает эту дату, связывая ее с праздни-
ком Пасхи (II, 41). Таким образом у Луки астральный Иисус
рождается не в декабре, а в марте. Будет ли это точно мо-
мент равноденствия или связанная с этим другая астроно-
мическая дата, увидим ниже.
Продолжаем.
Мы можем выставить другой тезис, касающийся рожде-
ния второго из астральных Близнецов.
Когда во время зимнего солнцестояния женщина из Дома
Священника зачнет, то Младенца, который родится через
девять месяцев в созвездии Рыб или в еврейском созвездии
Ассер, означающем счастье—назовут Иоанном или Оаннесом
или вышеупомянутым Рыбобогом (рис. 12) и он будет пред-
шествовать Агнцу, двигаясь в направлении, противоположном
солнцу (рис. 33).
Захария с упомянутой дощечкой в руке очень знамена-
телен. Он не говорит, что имя Младенца будет Иоанн, а
есть—Иоанн. Следовательно, он только подтверждает факт,
вызывающий большое удивление.
Вся характеристика вавилонского Оаннеса сообщаемая
Берозусом, совпадает в главнейших чертах с характеристи-
кой Иоанна — как-то: погружение в воду, воздержание, на-
ставление людей. Разница может только оказаться в подроб-
ностях, сопровождающих погружение в воду, воздержание
и проповеди. Но эти различия только показывают нам, ка-
кое изменение прототипа произошло раньше, а какое позже.
Оаннес появляется в Вавилонии в качестве представителя
культуры вообще, Иоанн же в Палестине является пред-
ставителем культуры моральной.
Здесь слышны отзвуки старейших преданий всего древ-
него Востока а Палестины в особенности. Если националь-
ным тотемом французского народа является петух, а афи-
нян—сова, то мы не ошибемся сказав, что народным тоте-
мом евреев была рыба.
Кроме Оаннеса мы встречаем в древних письменах еще
такие же рыбо-астральные создания. Этот вопрос так хо-
рошо разработал Дюпюи, который также видел в Иоанне
рыбобога Оаннеса, что мне остается только привести неко-
торые факты.
Рыба-Меченосец, находящаяся под созвездием Козерога,
определяла очень точно кратчайшую ночь, так как она в
сумерки появлялась на небе и на рассвете исчезала с него.
Говорили, что она выходила вечером из Красного моря и
направлялась в Мемфис. В этом смысле она, в самом деле,
„учила" людей астрономии.

160
Такими самыми рыбо-астральными существами являются
Оес и Одакон—по словам Дюпюи—Одагон.
Так как день св. Иоанна мы празднуем во время летнего
солнцестояния, то следует рассмотреть различия на первый
взгляд возникающие между системой Луки и выводами Дюпюи.
В сущности, такого различия и нет.
В системе, о которой говорит Дюпюи, Рыба-Меченосец
вместе с созвездием Козерога передвинется на 60° влево, а
в системе Луки (в эпоху Близнецов) ей будет соответство-
вать созвездие Рыб. Во время летнего равноденствия, в си-
стеме Луки, Рыбы появляются во время солнечного заката
на восточном горизонте и на рассвете скрываются; то же
самое в эпоху Овна происходит с Рыбой-Меченосцем в Ко-
зероге. Следовательно у Луки „звезда Иоанна" будет опре-
делять продолжительность кратчайшей ночи.
Иоанн предшествует Агнцу или тотему Иисуса. Здесь
астральная система Луки дает нам известные указания на
историческое предание. После культа Иоаннова крещения
возникает культ Агнца или вернее, —в сферах, о которых
идет речь, культ Рыбы превратился в культ Агнца. Иоанн
рождается в созвездии Ассер или счастие. Поэтому-то и
говорится, что его рождение обрадует многих. Известно, что
вся астрология основывалась на таких комбинациях и вы-
водах.
Любопытно, что Лука предсказывает через Гавриила осе-
нение Марии Св. Духом, но не описывает его. Ибо астрально
это осенение и произошло в тот момент. Как было уже ука-
зано, с одной стороны входит в Дом Девы архангел Гав-
риил, а с другой—солнце.
После благовещения Мария отправляется в путь, напра-
вляясь к Елисавете.
Спрашивается, отчего Мария отправляется к Елисавете,
а не Елисавета к Марии? Лука ясно говорит, что этот факт
удивил Елисавету. Следовательно, он как бы обращает наше
внимание на это обстоятельство. Это его метод. И опять-
таки все это можно об'яснйть только астрально.
Движение созвездия происходит в направлении противо-
положном движению солнца. Созвездие, в котором нахо-
дится Елисавета, движется в том же направлении, как и
созвездие Девы. Не изменяется лишь ее постоянное место,
или „дом". Таким образом, движение Девы в паправлении
созвездия Близнецов—неизбежно.
Мы читаем далее, что Мария направилась „на гору".
Выражение „на гору* географически совершенно нельзя
определить. Оно не означает того, что Мария из долины
поднялась „на гору*. Кто путешествовал по Галилее, Сама-

161
рии и Иудее, тот знает, что все эти области Палестины
большею частью одинаково гористы, и разница в высоте
настолько мала, что не может быть принята в расчет при
об'яснении этого выражения. Дева идет „вверх" по солнеч-
ному пути в направлении, противоположном движению
солнца. Она направляется с севера на восток.
Направление пути Девы определяется у Луки еще иным
способом. Дева вступает в „область" или „город" Иуды.
Лука здесь очень точен. Так как ближайшее созвездие или
„дом", по еврейскому зодиаку будет „Иуда", то Лука мог
бы сказать, если бы хотел подробно обозначить этапы пути,
что Дева вошла в „дом" Иуды, а не в „город", или „об-
ласть*. В таком случае пришлось бы также назвать бли-
жайший „дом" или Исахара. Но так как подобная точность
очевидно излишня, то Лука выражением „polis Iuda" опре-
деляет направление, а выражением „oikos" („дом")—послед-
ний этап, или цель пути. Мария минует „polis Iuda" и вхо-
дит в „дом" Елисаветы.
Этот астральный путь должен длиться три месяца, ибо
столько времени необходимо для передвижения созвездия
на 90°, или от места Девы до места Близнецов.
Затем сказано, что Дева направилась к Елисавете „с по-
спешностью". Это выражение, опять-таки, свидетельствует о
большой точности Луки в смысле астрономических приемов.
Куглер в „Babylonische Mondrechnung* на стр. 83 и т. д.
пишет, что вавилоняне в своих вычислениях считали дви-
жении солнца в промежутке между 13р Девы и 27° Рыб—
более быстрым (а именно по 30° в месяц), между тем как
от 27° Рыб до 13° Девы — движение солнца считали более
медленным, а именно лишь по 28° 7' 30" в месяц. Если та-
ким образом солнце быстрее удаляется от Девы, то и дви-
жение Девы от солнца по направлению к Близнецам будет
также совершаться „с поспешностью*.
Дева провела в „доме" Елисаветы „около" трех месяцев.
Это, опять-таки, очень точное определение. Ибо Дева входит
на горизонте в „дом священника" и исчезает вместе с ним
под горизонтом. Таким образом, кажется, будто бы она пре-
бывала в этом доме. На самом деле, однако, она еще дви-
жется до Рыб и только оттуда предпринимает обратный
путь к своему дому.
Рассмотрим ее путь, проектируя его на земном глобусе
(рис. 34). Здесь может явиться сомнение, что дом Священ-
ника или дом Иерусалимского храма будет находиться на
экваторе, между тем как по любому учебнику географии
можно убедиться, что Иерусалим находится под 31° 47' се-
верной широты.
862—11

162
Такое же возражение может быть высказано и по отно-
шению к Вифлеему, как месту рождения Иисуса.
Не касаюсь вопроса, что здесь говорится о горнем Иеру-
салиме или о звездном Иерусалиме, а не земном. Но далее
в смысле земного Иерусалима ответ найти легко.
Просто существовало представление, что Иерусалим на-
ходится в центре земли. Так изображали его на средневеко-
вых картах. До настоящего времени молено видеть в Иеру-
салиме в церкви Св. Гроба, а именно в греческом кафед-
Рис. 34. Дорога Девы представленная на земном глобусе.
ральном соборе, вделанную в пол мраморную чашу, назы-
вающуюся „центром мира".
Турки предполагают, что центр земли находится у них,
а именно в иерусалимской мечети Омара, и он обозначен
скалой, окруженной золотой решеткой.
Все метрополии считали себя „центром земли". Такой же
„пуп земли" был у троян, у этрусков, вавилонян. Дельфий-
ский оракул находился в центре земли (Страбон, IX, 3). Это
называлось „печенью", „пупом" земли.
В Москве, в Кремле также показывают до настоящего
времени „пуп земли". Иосиф Флавий, считающий Рим цен-

163
тром мира, скромно называет Иерусалим „пупом Иудеи".
Эти „пупы" служили для прорицания. Прорицательницы на-
клонялись над знаком в священном исступлении и прори-
цали. Особенно должен заинтересовать наших художников
и этнографов троянский „пуп земли". Виднеющаяся на нем
шестиконечная в круге звезда повторяется в народном
польской орнаменте от Карпат до самой Белоруссии.
Событие, которое, по взгляду Луки, было центром
истории, должно было разыграться в центре мира. Весь
упомянутый эпизод путешествия Марии заканчивается выра-
жением, что Дева, пробыв в доме Елисаветы „около" трех
месяцев, вернулась в свой „дом".
Но не сказано, что она прибыла. Рассказ прерывается на
этом месте, и новый эпизод начинается с рассказа, что Ма-
рия с Иосифом направилась в Назарет на место переписи.
Итак, Лука в одном эпизоде доводит Марию до со-
звездия Рыб и на этом прерывает рассказ: в следующем же
эпизоде ведет ее от созвездия Рыб до места рождения Иисуса.
Мы убедимся, что это так и будет.
Но теперь она идет с Иосифом. Дюпюи уже сто лет
тому назад учил нас, что созвездие Иосифа, Волопас или
Bootes—Воспитатель, постоянно сопровождающий Деву на
небе. В первом эпизоде Лука только не называет его и упо-
минает о нем лишь во втором эпизоде, потому что это ему
необходимо по ходу рассказа.
Теперь они „возвращаются" от Рыб вдвоем, ибо эта
точка определяет половину их пути по окружности.
Период беременности Марии определяется так: от со-
звездия Девы до Рыб—шесть месяцев, от созвездия Рыб до
места переписи в Близнецах—три месяца—всего девять ме-
сяцев. У нее остается еще семь дней. Она движется дальше
к созвездию Рака. Но так как в гостинице, т. е. в зодиаке
нет места, то она кладет ребенка в Ясли или на звезде г
созвездия Рак (рис. 35).
Но созвездия не движутся то вперед, то назад. Выраже-
ние Луки „вернулась" означает, что Дева от созвездия Рыб
или с половины своего пути под горизонтом возвращается
по дуге зодиака через созвездие Стрельца к своему звезд-
ному дому или, лучше сказать,-чтобы занять свое прежнее
место на небе. Это, однако, не меняет дела, так как вместе
с нею движется все небо. Лука отлично определяет это:
„К переписи стремились все, каждый в свой город (область).
Пошел также Иосиф из Галилеи... для того, чтобы его за-
писали с Марией".
Итак, положение всех звезд изменится. Через девять ме-
сяцев Близнецы очутятся на месте созвездия Девы, a co-
ll*

164
звездие Девы на месте созвездия Стрельца. Пройдет еще
семь дней и Дева с Иосифом передвинутся еще выше, а
созвездие Рака с группой „Ясли" очутятся на месте со-
звездия Весов. Следовательно—безразлично—скажем ли мы
образно, что Дева „вернулась к Близнецам" или скажем
точным астральным языком, что Дева возвращается через*
Стрельца, так как тем временем остальные созвездия пере-
двинутся так, как мы указали выше.
Рис. 35. Положение Иисуса б астральных яслях.
Здесь нам придется, однако, прибегнуть к греческому
оригиналу, так как перевод не точен:
В греческом оригинале не сказано, что Иосиф „шел",
а что он „выступал" (avs^) из Галилеи, из „города" или
вернее „области" Назарет и направлялся в Иудею, в „город"
Давидов или, опять-таки, в „область"—civitas, называемую
Вифлеемом. Ибо там был его „дом".
Выражение, что Иосиф „выступал", вполне соответствует
его движению вверх от созвездия Рыб до созвездия Девы.
Еврейское слово Бет-Лахем, как упомянуто выше—озна-
чает Дом Хлеба. Следовательно, Евангелие Луки говорит
как бы о городе или стране Дома Хлеба.

165
Деву изображали съ колосом, а колос — это хлеб. По-
этому Иосиф шел по направлению к созведию Дом Хлеба
или Дом Колоса.
Из этого, однако, вытекает разделение астрального мира
на два больших полушария. Нижняя, подгоризонтальная
часть будет страна Назарет, где находится Дом Назира—
место рождения Иоанна—Оаннеса. Верхнее, надгоризонталь-
зюе полушарие составляет страна Вифлеема, где на самом
Рис. 36. Рождение Иисуса в астральных Яслях.
высоком пункте царит Дева, Дом Хлеба, Дом Жатвы, Дом
Колоса.
Нижнее полушарие—это страна воздержания, зимы; верх-
нее полушарие—страна плодородия, лето (рис. 36).
Генесаретское озеро получило свое название от сосед-
ней „страны,", говорит Иосиф Флавий в „Истории войны
евреев с римлянами" (III, X, 7).
По Блассу (Gramm, der Neutestam. Gr. стр. 14) форма
„Geneear" более уместна здесь, чем „Genezaret". Несомненно
здесь имеется два слова: gen и nesar.
По-еврейски это вернее всего будет „gan nasir" или сад
Лазира. В более широком значении „gan" означает оазис.

166
Поэтому слово Назарет у Луки несомненно означает „Gan
Nazir" — астральное и климатическое противопоставление
страны зимы—стране лета.
Кроме того орфография Назарета колеблется даже в
наилучших текстах. В Codex Vaticanus и Sinaiticus у Луки
IV, 16 и у Матфея IV, 12 написано Назара (NaCapa).
Лука говорит собственно, что „Иосиф и Мария входят
в страну Дома Хлеба". Для того, чтобы они очутились точно
в Доме Хлеба или в созвездии Девы, нужен был бы целый
год, а это не сходилось бы с периодом беременности Девы.
Если придерживаться последовательно астрального языка
Луки, то убедимся, что он совершенно не говорит о геогра-
фических местностях, а об астральных, для которых позже
только подыскивались соответствующие географические на-
звания.
Итак, „когда они были там", закончилась беременность
Марии—она родила Младенца и положила его в звездные
Ясли.
Дальше мы видим, что там в окрестностях находились
пастухи, которые ночью сторожили свое стадо. Обращаю
внимание, что о пастухах говорится во множественном, а о
стаде в единственном числе.
Нам известно из астральной мифологии, что „стражами"
звали Проциона в созвездии Малого Пса и Сириуса—в со-
звездии Большого Пса. Звезды эти сторожат ночью по обоим
сторонам Млечный Путь или большое стадо звезд (рис. 37).
Дюпюи полагает, и это общепринято, что три звезды,
образующие Пояс Ориона, соответствуют трем Волхвам или
Магам. Так как об этом не упоминается в Евангелии Луки
и этот эпизод выделен у Матфея, то не буду долго оста-
навливаться на нем.
После того, как пастухи услышали от ангела весть о рож-
дении Спасителя, они поспешно пришли и нашли „Марию
и Иосифа, и младенца, лежащего около них в яслях".
Когда Младенца Иисуса в первый раз принесли в иеруса-
лимский храм, Симеон Богоприимец взял его на руки*) и
воскликнул: „Ныне отпущаеши, Господи, раба Твоего!" Си-
меон ждал пришествия Спасителя в Близнецах. Теперь он
отходит, он ненужен. Он был родовым защитником опозо-
*) Почему Симеон берет младенца Иисуса на руки? Позднее автор
об'яснил это тем, что эклиптика, или путь Солнца и Луны, проходила на
глобусах древних по рукам Близнецов (в данном случае Симеона и Анны)
и так. об. Иисус—месяц проходя созвездие Близнецов бывает в руках Си-
меона. „Каталог звезд" в „Независимой Мысли" 1913 г., № 254, стр. 1214
Примечание редак.

167
ренной Сихемом Дины (Девы). Теперь у Девы имеется соб-
ственный защитник.
Симеон направился к иерусалимскому храму „по внуше-
нию духа" или через дух (сравн. sv т<£ Blass, Gramm, d.
Neutestam. Gr. 132). üvsöcoa означает также „воздух". Пра-
вильнее и проще было бы понимать это: „в воздухе". Тут же
была Анна Пророчица „весьма преклонных лет, 84 лет от
роду". И она была в это время там и рассказывала всем о
Господе. Мы узнаем в ней без труда римскую богиню смены
годы Анну Перенну (рис. 37).
Рис. 37. Пастухи стерегущие ночью свое стадо и три мага.
Не будет ли эта Анна на астральском языке упомянутая
Винклером звезда у Близнецов—вавилонская Сиб-зи-Анна? *).
*) Позднее автор подробно исследовал астральное значение Анны Про-
рочицы („Каталог звезд", стр. 1213). Была она дочь Фануила. Это имя озна-
чает „облик бога\ В книге Эноха встречаем архангела Фануила, как на-
чальника весенней жизни, начальника священного Нового Года. Если Га-
вриил стоит в созвездии Рыб, то Фануил—в Близнецах как отец Анны Про-
рочицы. Указание на то, что Анна имела от роду 84 года и прожила с му-
жем 7 лет, есть не что иное, как кабалистика чисел, вмещающая в себе
символ еврейского лунного календарного цикла, который состоит из 12 лет
по 12 лунных месяцев и из 7 лет по 13 месяцев, всего из 19 лет. 12x7
дает 84 года, великий пасхальный цикл, употребляющийся у евреев при
определении Пасхи (см. Иделер „Handbuch der mathematischen und techni-
schen Chronologie" I 571), а также и в католической церкви при определении
Пасхи. Примечание редак.

168
Эта мистерия астрального рождения заканчивается у Луки
следующими многозначительными словами: „И родители его
ходили ежегодно в Иерусалим на праздник Пасхи".
Этими словами Лука ясно определил постоянное повто-
рение астрального явления в точные периоды времени. Он
делает это, как увидим дальше, не раз.
Разобрав, таким образом, астральный механизм этой ми-
стерии рождения божественных Близнецов, описанной исклю-
чительно Лукой—полезно будет еще раз взглянуть на первую
страницу его Евангелия и прочесть весьма знаменательное
вступление: „Так как уже многие начали составлять пове-
ствования о событиях, известных между нами, как нам пе-
редали об этом бывшие с самого начала очевидцами и слу-
жителями Слова, то я счел необходимым, по тщательном
исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, по-
чтенный Теофил, чтобы ты узнал твердое основание того
учения, в котором был наставлен".
И непосредственно за этими словами он приступает к
изложению своего астрального сказания, связанного в такую,
как мы видели, стройную систему. В Луке мы видим здесь
первоклассного мастера. Он не является простым необразо-
ванным человеком, как полагает Евсевий, а стоит на высоте
современного ему литературного и философского образова-
ния* Прекрасно изучив древность и зная, на чем основана
всякая религия, он положил все это в основу своего Еван-
гелия. Таким образом Евсевий не понял Луки, или же пе-
ред ним был другой текст, а может быть тот же, но он не
хотел его понять.
Ибо на самом деле какой-то „невежда" „поправлял ма-
стера". Но эти поправки были неудачны и шиты белыми
нитками. Так как во II, 4 Иосиф с Марией идут из Назарета,
то, по мнению упомянутого корректора „они должны были
и выйти оттуда". И поэтому в I, 26 добавлено: „в галилей-
ский город, называемый Назаретом".
Эта догадка, основанная исключительно на астральной
переделке упомянутых текстов Луки, нашла очень важное
подтверждение со стороны критики текстов. В сочинении
Германа фон Содена „Die Schriften des neuen Testaments
in ihrer aeltesten erreichbaren Textgestalt" мы находим, на
стр. 1320, что в знаменитом кодексе Безы слова „называе-
мый Назаретом" совершенно отсутствуют, на стр. 1338 же
говорится, что речь идет о городе „Галилее"! Такое коле-
бание в тексте всегда считается вставкой.
Таким образом возникло упомянутое противоречие между
евангелиями Матфея и Луки. Корректор не понял путеше-
ствия Марии и Иосифа. Он понял все это в земном смысле.

169
У Матфея описано правильно. Иисус родится в Доме Хлеба
(в стране плодородия), а живет в Доме Назира (в стране
воздержания). В обоих случаях это не реальный факт, а ми-
стический— „для того, чтобы" то-то и то исполнилось. У Луки
Дом Хлеба или Дева путешествует, а направляться от дома
Назира еще не значит, что она там жила. Таким образом
падает указанное противоречие между свидетельством Матфея
и Луки, а это очень и очень важное обстоятельство.
Не буду обсуждать здесь вопрос, был ли Лука на самом
деле автором Евангелия, носящего его имя или только его
главным редактором или, наконец, так обрабатывал старые
мотивы, как это делал Шекспир. Это нас не интересует в
данную минуту. Не подлежит никакому сомнению, что чело-
век, придавший означенному Евангелию современную форму—
•стоял на высоте своего времени и был во всеоружии всех
литературных, этических и астрологических познаний.
Его Евангелие представляет собой особого рода палимп-
сест. Натуры простые, грубые, земные видят в нем фанта-
стический рассказ о чудесах.
Натуры высшие, живущие умственною жизнью находят
под ее внешней оболочкой логически задуманную и после-
довательно проведенную астральную систему, поле для глу-
боких размышлений. Только гений, только истинный худож-
ник мог так свободно распоряжаться с изученным материа-
лом и с такою точностью решить эту задачу.
Всякие предположения, что это Евангелие „выросло" из
„поучений" (logij) и биографического наброска Марка и
является как бы плодом народного творчества—падают как
ни на чем не основанные. Здесь слишком много композиции,
искусства, индивидуального мастерства и совершенно не
имеется фактов, подтверждающих предположения о коллек-
тивной работе над этим произведением для того, чтобы мы
могли приписать этот труд народному творчеству. До тех
пор, пока мы смотрели только поверхностно—можно было
бы еще так думать, но и в таком случае Луку следовало бы
отнести к великим художникам. Но теперь, когда мы ви-
дим под этим верхним слоем другой, более глубокий, обра-
зующий звездную систему, мы обязаны по многим сообра-
жениям пересмотреть наши прежние выводы. С течением
столетий и тысячелетий, когда церковное богословие под-
верглось радикальным изменениям и когда старались окон-
чательно изгнать древние астральные понятия, от живых
понятий остались лишь рудиментарные следы.
Безбрежная ширь, охваченная звездным поясом созвездий
зодиака, с'ужена до размеров... хлева, сколоченного из до-
сок. Звездные Ясли превратились в обыкновенные ясли в

170
хлеве, а созвездия, ярко сверкающие на ночном небе, пре-
вратились в так называемый живой инвентарь. Все огру-
бело. Небо было не только свергнуто на землю, но втиснуто
в обыкновенный хлев, разучились понимать чудесный
астральный язык.
Угасла чудесная фантазия, витавшая среди звезд.
Вместо астральных образов появляется голова обык-
новенного вола и обыкновенного осла. Звездные стражи
превратились в простых пастухов. Почти вернулись к культу
животных.
И вместо прекрасных астральных понятий появился
богословский натурализм—явление в высшей степени оттал-
кивающее. Что же сделали из звездной Девы, родящей сына
среди лучей солнцестояния? Как объяснили астральное за-
чатие, как чисто по - акушерски трактуют поэтическую^
фабулу!
Рис. 38. Средневековое изображение положения Иисуса в
яслях между волом и ослом. Налево Иосиф и Мария. На-
право явление ангела пастухам.
Церковь своим толкованием неслыханно опошлила этот
дивный астральный миф. И этим самым она опошлила души
человеческие.
И как могуча была сила этого опошления, как умела она
подчинить себе человеческую мысль, если в настоящее
время, по истечении многих веков, исследователь должен с
неслыханным трудом откапывать правду из под груды му-
сора и если люди, не изучавшие этого вопроса, считают
фантастическим не то, чему учит церковь, —а голую, перво-
начальную, настоящую и очень поэтическую истину.
Но не подлежит сомнению и то, что целый ряд хри-
стианских символов—странных и часто столь курьезных—
только теперь становится для нас понятным, получает смысл
и из богословских чудачеств становится—чудом фантазии!
О, древние люди были подчас великими мыслителями!
Между волом и ослом!

171
Припомним старое польское предание, по которому в пол-
ночь под Рождество Христово животные в хлеве начинают
разговаривать между собою человеческими голосами, как
Валаамова ослица. Вспомним еще старую рождественскую
песню: „Вол, осел, вол, осел преклонялись перед ним, узнали
они, узнали своего господина". Или другую еще более наив-
ную: „И сено, и ясли, и две скотинки веселили (!) твое неж-
ное тельце".
Теперь нам, впрочем, известно, что подобные колядки
являются не плодом народной, а приходской фантазии.
Вспомним еще рождественский сочельник.
Кто же из нас, глядя на сверкающую огнями, точно усеян-
ную звездами елку, на ясли, Младенца и фигурки вола и
ослят, подумает, что все это является отражением великой
небесной мистерии? Ведь в этой комнате, полной радости и
веселья детворы—заключен весь зодиак! Подумали ли мы,
что часть астрального бессмертия отражается в этих изобра-
жениях яслей и скотинок, так неуклюже сделанных и так
усиленно лакированных?
Мыслящий человек, глядя на это, спрашивает:
„Сын легенды! Знаешь ли ты, чем ты располагаешь, и
если знаешь, то понимаешь ли хоть немного?
ГЛАВА XX.
Иисус-Месяц.
Но какой же это Младенец, родившийся в пути, завер-
нутый в пеленки и положенный в звездные Ясли и ночью
приветствуемый пастухами звездного стада?
Это нарождающаяся луна.
Теперь это представляется нам странным.
Кюмон пишет: „Во времена Константина никто не осме-
ливался наблюдать восход и заход солнца и даже крестьяне
и моряки старались не глядеть на звезды и дрожа, опускали
глаза к земле".
Еще один раз при Юлиане Отступнике ожил с необык-
новенной силой астральный культ. Но после его смерти
этот культ был бесповоротно уничтожен и в настоящее
время на небо глядят только астрономы. Наши дети знако-
мятся с небом по книгам и атласам, но никто не видит
самого неба. Новейшие педагоги устраивают с детьми бота-
нические экскурсии, показывают им птиц, животных и рыб;

172
но звезд им все еще не показывают. Лишь кое-где в далекой
деревне крестьянин умеет, выйдя ночью из своей хаты и
взглянув на небо, точно определить время по звездам.
Но наша интеллигенция, за малыми исключениями, не
умеет без календаря отличить первой четверти луны от
последней и когда приближается затмение луны, астрономы
должны, при помощи газет, оповещать публику, с какой
стороны диск луны будет прежде всего закрыт тенью земли.
Что же удивительного, что известие, будто, согласно
какому-то каноническому евангелию, Иисус был луной, по-
кажется на первый взгляд—бессмыслицей? Однако, ничто не
может изменить текст Евангелия Луки, а там Иисус является
символом нарождающейся луны.
Ему соответствует Озирис Lunus, бронзовая статуетка
которого находится в парижском Лувре и которого восхва-
ляет нгдпись Рамзеса IV в Абидосе такими словами: „Ты—
месяц на небе". Затем Озирису соответствует вавилонский
Син, что значит—месяц.
Находясь в противоположной стороне от солнца он светит
полным блеском, но близ солнца—он меркнет и возрождается
только на третий день.
Священный еврейский Новый Год начинается с весеннего
новолуния. Несомненно, праздник новолуния стал современем
праздником Нового Года. Евреи соблюдают до настоящего
времени праздники ново—и полнолуния. Это отразилось даже
в польском искусстве, хотя бы по картине Тадеуша Попеля,
известного большинству публики по открытым письмам,
изданным Альтенбергом во Львове.
Регина Лилиенталь, в своем замечательном труде „Еврей-
ские праздники в прошлом и настоящем", изданном Краков-
ской Академией Наук, пишет о празднике Пасхи: „Песах при-
ходился на месяц весеннего равноденствия и как праздник,
с которого начинался ряд годовых собраний и сопровождаю-
щих их праздненств—был началом нового года; подобно
тому, как по лунному календарю китайцев, как и в древнем
Риме, год начинается весною" *). „Этот месяц будет для вас
началом месяцев, первым для вас месяцем в году", гово-
рится в Исходе (XII, 2). Этот месяц, первоначально назы-
вавшийся образно „месяцем дозревающих колосьев" (Второ-
законие. XII, 1), после вавилонского плена названный по-
халдейски Низан—называется так и до сих пор, но он
остался первым месяцем только в священном году.
*) Последнее время русский исследователь Н. В. Степанов показал, что
и на Руси древнейшим календарем был лунный, причем новый год даже
в эпоху начала русского летописания начинался во время весеннего полно-
луния. Примечание редак.

173
Д-р Эрик Бишоф, говоря о различных судных днях у
евреев, пишет: „Самым важным и самым ясным представле-
нием является понятие о ежегодном великом дне суда над
человечеством, предшествуемом тремя судными или, лучше
сказать, днями распределения человеческих потребностей".
В Мишне, Рош-га-шана 1, 2 (16 в.) говорится об этом:
„В четыре промежутка времени решают дела мира: в празд-
ник Пасхи—о хлебе и т. д.". Бишоф прибавляет: „Окола
праздника Пасхи Палестина готовится к жатве". Я умыш-
ленно ссылаюсь на этих знатоков, так как приводимые ими
факты бросают свет на астральную систему Луки.
Созвездие Девы называется просто Колос. В нем совер-
шается солнечный посев. Она стремится с дозревающим
колосом на место, где будет „переписан весь мир". Там она
положит своего сына, как дозревшее зерно, в Ясли.
Ведь это был праздник, когда приносили жертвы от пер-
вых плодов.
Он был также ее „первородным" сыном и вместе с тем
„единственным" или „первым плодом".
Это по истине одна из прекраснейших аллегорий создан-
ных человечеством. Дева из астрального Дома Хлеба, торо-
пится к месту переписи жатвы и сыплет свое божие зерно
в звездные Ясли мира.
Месяц называли хлебом, подтверждает Эрнест Беклен.
„Он представляет собой покровителя растений и скота и
вместе с тем первого жреца" говорит он дальше.
„И пекли из теста, принесенного из Мицраим, опресноки",
читаем в Исходе (XII, 39). Пресный хлеб употребляется до
настоящего времени католиками и православными в виде
причастия, говорит Регина Лилиенталь.
И до настоящего времени в четвертой заповеди каждый
католический катехизис предписывает: „приобщаться окола
Пасхи".
Таким образом намек ясен. Иисус будет вкушаем, как
хлеб. Тогда можно сказать в Евангелии, преломляя хлеб:
— „Сие есть тело мое".
В некоторых, очень ценных текстах доканонических, напр.
в Кодексе Безы и в Кодексах старолатинских после слов
(у Луки XXII, 19): „Сие есть тело мое", пропущены все даль-
нейшие слова: „за вас ломимое. Творите сие в мое воспоми-
нание". И подавая чашу после вечери, сказал: „Сия есть
чаша Нового Завета в крови моей, которая будет пролита
за вас". (Соден, стр. 1320). И так во время Последней Вечери
был только хлеб!! Вот почему эти ценные рукописи всегда
привлекали внимание ученых. Допускали, что это „скачок"
в тексте. Но разве можно считать в настоящее время Зто

174
предположение серьезным, когда вся астральная система
Луки делает Иисуса Месяцем-Хлебом?
Евреи были типичными поклонниками луны, говорит
д-р Эрик Бишоф и „Мемнон" подтверждает это соображение.
Лука представляет собой евангелиста, находящегося под ла-
тинским влиянием, говорит почти повсюду экзегетика и кри-
тика. Какую же великолепную символику создало еврейское
предание!
Рис. 39. Месяц в звездных яслях.
Бог плодородия, Бог хлеба насущного, Бог-Месяц в ме-
няющихся фазах. Матерь-Сеятельница с Сыном-Зерном, спе-
шащая на общую уборку хлеба. Месяц-Иисус-Зерно, отдаю-
щийся людям—все это не простое сплетение мифов, не только
старое богословие, но целая философия жизни.
Солнце является у Луки Всевышним Богом, Summus
Deus (Огбс o^iaxoc), а Месяц—его сыном.
Но следует еще раз вспомнить мнение опытного иссле-
дователя Гуго Винклера: солнце представляет только символ
Всевышнего Бога, а луна—символ его Сына.

175
Итак, Младенцем, положенным в звездные Ясли является
луна (рис. 39). Для него нет места в доме или в зодиаке.
так как все созвездия заняты, как увидим дальше.
Сто лет тому назад Дюпюи, а в настоящее время Куглер,
обнаружили единство астрономии вавилонян, египтян, инду-
сов и китайцев. Из этого следует, что астрономы сообща-
лись между собой. Лука, начиная историю Иисуса-Месяца
от Девы, сознательно или бессознательно принял китайский
принцип, согласно которому первая стадия луны находилась
в звезде Колос созвездия Девы.
Мы находим дальше в Евангелии Луки, что когда Иисус
был уже „двенадцати лет", родители отправились с ним в
Иерусалим и он скрылся там на три дня и спустя три дня
его нашли в храме среди ученых.
Эти двенадцать лет составляют двенадцать солнечных
циклов или так называемые двенадцать лунных лет. Месяц
снова очутится тогда вместе с солнцем в одном и том же
созвездии, скроется и на третий день снова появится в зо-
диаке или храме среди ученых или созвездий, называв-
шихся у вавилонян советом богов.
Вот почему раньше не было „места в доме", так как все
созвездия были заняты „советом богов".
Третья глава в Евангелии Луки наводит, начиная с пер-
вого стиха, на многие мысли. Не знаем, что мы получили
от истории в первоначальной форме, а что является делом
корректоров. Но астральная система, несмотря на это, про-
является с поразительной ясностью.
Читаем дальше следующее:
„Когда Понтий Пилат управлял иудейской землей, а Ирод
был галилейским тетрархом, а брат его Филипп тетрархом
итурейским и трахонитским, а Лизаний абиленским тетрар-
хом"—вдобавок на той же астральной основе мифа о Близ-
нецах, ибо—„при первосвященниках Анне и Каиафе", или
при том расположении, когда точкой исхода брали со-
звездие Близнецов (Симеон-Леви)—тогда послышался глас
Господа Иоанну" и т. д.
Если разделим зодиак на четыре части, то его пере-
режет пополам Млечный Путь, точно Иордан Палестину.
Сравнение Млечного пути с рекой было известно китайцам,
как указывает Дюпюи. В секторе, где находится созвездие
Иуды, будет „править" Пилат, рядом—в соседнем секторе—
Ирод, в третьем -Филипп, в четвертом—Лизаний. Выраже-
ние „править" представляет в астрологии одно нз основных
понятий и означает сферу „влияний". Близнецы будут есте-
ственно соответствовать двум первосвященникам, что с исто-
рической точки зрения на Евангелие Луки должно казаться

176
неправдоподобным, так как в Иерусалиме „правил" всегда
лишь один первосвященник, но с астральной точки зрения
это объясняется просто.
Мы слышим здесь отзвук космического мифа о Геракле.
Пилатом несомненно будет Гидра Лернейская, которая вьется
почти через весь сектор. Иродом будет Скорпион, связан-
ный с Кассиопеей таким образом, что он появляется на небе
тогда, когда она появится и наоборот. Это так на-
зываемые парантелоны. Скорпион—Ирод преследует таким
образом по небу Кассиопею, находящуюся в секторе его брата
Филиппа.
Поэтому Кассиопея будет соответствовать евангельской
Иродиаде, а дочь ее Андромеда—дочери Иродиады—Сало-
мее. Сам же Филипп может быть астральным Тельцом, а
Лизаний—Козерогом, причем следует заметить, что в Козе-
роге Геракл очистил Авгиевы конюшни. Иоанн обладает
здесь всеми признаками „воинственного" Геракла. Геракл
близ Млечного пути или астральной реки должен был побе-
дить пожирающих людей птиц из Долины Стымфалоса. Эта
созвездия Орла, Лебедя, Коршуна, называемое теперь Лирой.
Иоанна встречают там „толпы народа, мытари" и „вои-
ны". —„Пожирающими людей птицами" могут быть „воины*
и мытари—это ясно. Менее ясно, отчего эти птицы могут
изображать толпу. Однако, Лука находит ответ и на это.
Эта еврейская толпа—„порождение ехидны" (III, 7), гордя-
щаяся, что у нее есть „отец Авраам", считающая себя на-
родом избранным, преследующая другие народы, так как
Господь может приложить топор к пню, дающему дурные
плоды, а из камней (астральных) воскресить сынов Авраа-
мовых (III, 8).
Но странно, что Иоанн так громит именно эти толпы,
так покорно просящие у него крещения, так доверчиво
распрашивающие, что им делать. Это можно объяснить
только происхождением мифа: Геракл боролся, а так как
Иоанну никто не оказывал вооруженного сопротивления, то
он должен был хотя бы громить. Этого требует прототип.
Иоанн достигает Иордана. Тогда звезда (созвездие) его
противостоит солнцу. Ибо это момент летнего солнцестояния.
Иоанн является Духом летнего солнцестояния. Его звезда
точно определяет продолжительность самой короткой ночи
и также самого длинного дня, ибо восходит после заката
солнца, а заходит во время восхода солнца. Но дойдя до
сферы влияния Ирода, он должен исчезнуть. Иоанн, родив-
шийся, согласно системе Луки, во время зимнего солнце-
стояния, когда день начинает прибавляться, теперь нахо-
дится в критическом моменте, когда день должен убавляться.

177
Знаменательна его жалоба в Евангелии Иоанна (III, 30), когда
он говорит об Иисусе: „он будет расти, а я буду умень-
шаться". Очутившись в этом месте своего пути, он умень-
шается, сокращается. Теперь Андромеда—Соломея появится
(на небе) с его головой на блюде, как рассказывает Марк
(VI, 28) и Матфей (XIV, 11), подавая ее своей матери Иро-
диаде—Кассиопее *).
У Луки говорится, что когда Иисус перешел Иордан или
Млечный Путь, ему было около тридцати лет (III, 23). Если
он родился в Близнецах, то действительно через тридцать
лет во время весеннего равноденствия он очутится в Стрельце
или будет противостоять солнцу, которое, естественно, по
истечении тридцати лет будет снова находиться в Близнецах.
И находясь в этом противостоянии, он засияет полным бле-
ском, в то время как Иоанн вынужден будет „уменьшаться",
исчезнуть раньше и поэтому он не крестит Иисуса вопреки
всякому преданию, но согласно с последовательным ходом
астрального мифа. Убитый и изрубленный Тифоном Озирис
жил только 28 лет, а это лунное число, как сообщает Плу-
тарх („De Isis et Oziris" 358,368). Ирод носит здесь признаки
Тифона, Иоанн имеет обличительные черты Озириса (днев-
ного светила), а Иисус—Изиды—месяца (срав. Дюпюи „Ori-
gine", I, 406). Теперь мы дошли до источника мифа о возрасте
Иоанна, который всеми определяется в 28—29 лет.
Пятнадцатый год правления Тиверия, по нашему счисле-
нию, даст до весеннего равноденствия полных 28 лет, а до
летнего солнцестояния еще 3 месяца. Таким образом с извест-
ной ловкостью, хотя и довольно примитивной, перенесен
астрологический миф об Иисусе и Иоанне в земное время
и в земные пространства. Этот эпизод астрального действия
непосредственно связан со следующим эпизодом. Ибо мы
читаем, что Иисус „исполненный Св. Духа" вернулся с
Иордана в пустыню.
На звездном языке „пустыней" или „Египтом" называется
та часть зодиака, которая близ созвездия Девы оиускается
под небесный экватор.
Выражение „исполненный Св. Духа" или блеска означает
у Луки полнолуние.
Далее еледуют три фазы искушения Иисуса дьяволом.
Это-то и будет упомянутая выше астральная борьба с дья-
*) Этот астральный эпизод позднее был разработан подробнее «втором в
особой статье „Евангельская плясунья", которую мы включаем здесь в
качестве 21-й главы (см. ниже стр. 180) из „Независимой Мысли" („MysJ
Niepodlegla", 1911, № 164).
Примеч. редак.
862—12

178
волом, или белого бога с черным, или светлого диска луны
с темным или апофеоз лунного месяца (рис. 40).
Когда „искушение", характерно состоявшее аз трех фаз,
было окончено, Иисус вернулся в силе духа в Галилею или
явился в образе полнолуния.
Когда Матфей пишет: „тогда дьявол оставил его" (IV, 11),
Лука знаменательно прибавляет: „на время" (IV, 13), так
как ему известно, что астральное явление будет постоянно
повторяться.
Повторится также упомянутое tridmim или „трехдневие"
хотя снова в другой форме.
Второе
искушение.
Третье Первое
искушение. искушение.
„Отступил от него
на время".
Рис. 40. Апофеоз лунации (три фазы искушения Иисуса-месяца дьяволом).
И повторится еще в иной форме.
Ибо „необходимо, чтобы Сын Человеческий много стра-
дал и был унижен старшими и предшествующими ему свя-
щенниками и учеными и должен быть убит и на третий день
воскреснуть" (IX, 22). Кто из нас в настоящее время1 может
понять поклонников луны, следивших „издревле" за астраль-
ной историей луны, установлявших свои праздники по ее
фазам и по ним регулировавшим весь свой общественный
уклад.
Какую прекрасную астральную картину представляет
сцена, когда Ирод взятого Иисуса „подверг насмешкам, оде-
того в белые одежды и отослал к Пилату" (XXIII, 11). Это-то

179
м есть упомянутая луна перед новолунием, светящая при
блеске дня точно на посмеяние. 19 авг. 1909 г. в 9 часов
утра, корректируя эту главу, я вышел на балкон, чтобы
посмотреть это. Бедная луна „осмеянная в белой одежде*
светила высоко на небо, представляя жалкое зрелище в
потоках солнечного света. Невольно просилось на уста:
Ессе lima.
И какой тонкой астральной картиной является сцена
троекратного отречения Петра и ухода его в двери (janua,
januarius), о чем, однако, мы будем говорить позже, когда я
займусь астральными элементами Петра.
Очень знаменательно также мнение Луки, что Иоанн со-
ставляет что-то большее, нежели пророк (VII, 26). Это под-
тверждает Матфей (XI, 9). До чего же может возвыситься
смертный человек, чтобы превзойти пророка? До бога? Да,
до бога! Это вытекает из мифа о Близнецах у Луки. Это
вытекает из всего древнего предания ханаано-ваоилонского,
следовательно из культа Дагона и Оаннеса. Лука, вероятно,
знал об этом. Оттого-то он и создал, повидимому, всю свою
астральную систему. Оттого-то он, вероятно, и акцентирует
упомянутую дощечку в руке Захарии, астральную дощечку,
какую он сам несомненно держал в руке, когда писал и
какую мы, стараясь понять его, должны бы составить для
себя.
Но над Иоанном и Иисусом есть Всевышний Бог. Отчего же
единственный Сын называл бы его Всевышним, если бы не
существовала на самом деле градация?
Иисус-Месяц, как родился, так и умирает вблизи знака
Близнецов. И если Кейм вычислил, что Иисус умер именно
в 35 году, то не очень ошибся, только на один год, так как
по звездному счету три раза после 12 лет луна и солнце
очутятся во время весеннего равноденствия в том же созвездии
Близнецов. Около звездного гроба Иисуса стоят „два мужа
в пышных одеждах", звезды, или говоря астральным языком
древнего Востока—два Ангела или согласно общему зодиаку—
Кастор и Поллукс. Опечаленные женщины смотрят на гроб.
Но его там уже нет.
И вот „в шестидесяти стадиях от Иерусалима", или на
расстоянии 60° от Дома Священника, увидели его и снова
„двое из них". Здесь, как у вавилонян, есть и другие звезд-
ные близнецы.
Сначала оне не узнали его, так как он был незаметен при
дневном свете. Но когда „день клонился к вечеру" и оне
сели с ним за стол, то узнали по тому, как он преломил
хлеб.
12*

180
Они узнали, что он не звезда, а нарождающийся месяц *)..
Так и он, Хлеб, Месяц древности постоянно до настоя-
щего времени ломается на четверти и когда „день клонится
к вечеру", появляется перед человечеством, блуждающим
ощупью во мраке ночи.
ГЛАВА XXI.
Евангельская плясунья.
Существует целый ряд типов и героических тем, которые
разжигают фантазию художников. К ним можно о гнести и
евангельскую плясунью Соломею. В последнее время ее
образ снова ожил в искусстве. Тип Соломеи особенно при-
влекал их потому, что художники любят изображать безу-
мие демонической любви переходящей в кровожадную не-
нависть. Много говорится об интуиции художников и ее
находят в том, что из незначительных обломков они умеют
воссоздать действительность. Я отношусь с большим ува-
жением к искусству и ценю его произведения, признаю
также его огромное культурное значение: искусство пере-
рождает грубость природы в эстетические ценности. Но
все-таки полагаю, что поэты в этом случае не воспроиз-
водят действительности, а постоянно удаляются от нее,
создавая новые смены легенд и мифов. Они творят, но не
воссоздают и не являются историками. Поэты даже выра-
жают недовольство, когда обращают их внимание на не-
историческое трактование ими данной темы, а публика за-
щищает их. Поэтому-то, что называют интуицией, является
здесь чем-то совершенно иным, не воспроизведением действи-
тельности. Не знаю, изучал ли Оскар Уайльд исторические
источники для своей Соломеи. Повидимому нет. Но нам
известно, откуда он черпал сведения, непосредственно или
косвенно. Его произведение представляет собой соединение
в одно целое двух источников—„Древностей" Иосифа Фла-
вия с известной вставки о Иоанне Крестителе и о его тра-
гической смерти в Махеро, и Евангелий Матфея и Марка.
*) Этот астральный эпизод впоследствии был разработан автором под-
робнее в его „Независимой Мысли" (1911 г. № 163) в статье „Почему
ученики поспешили в Еммаус?", которую мы даем здесь в качестве 22-й
главы (см. ниже, стр. 185), при чем перевод сделан с немецкого допол-
ненного издания: »Warum eilten die Jünger nach Emmaus?* 1911).
Примеч. редак.

181
Первый источник выводит на сцену лишь Ирода, Иро-
диаду и Иоанна Крестителя, другие же источники вводят
еще в качестве драматического элемента пляшущую Соло-
мею. „Древности" являются историческим произведением,
а Евангелие—гагиографическим. Комбинирование этих двух
источников представляет собой работу творческую, но не
воспроизведение действительности. Затем, Евангелия совер-
шенно не упоминают о греховной любви Соломеи к суровому
пророку. Эта потребность, составляющая в драме психоло-
гическую пружину всего хода действия, является, с истори-
ческой точки зрения, полнейшим вымыслом. Каспрович точно
также кладет в основу своей прекрасной поэмы „неисчер-
паемые океаны вожделений" страстной и даже любостраст-
ной семитки, о чем история совершенно не знает. Так как
мне желательно познакомить читателей с источником рас-
сказа об евангельской плясунье, то позволю себе привести
отрывок из „Древностей" XVIII, V, 2:
„Некоторые люди, наконец, держались взгляда, что паде-
ние военной силы Ирода было следствием гнева божьего,
требовавшего справедливого возмездия за убийство Иоанна
Крестителя. Ибо Ирод велел убить его несмотря на то, что
это был муж благородный, внушавший евреям честность,
призывая их к справедливому отношению к себе, благоче-
стию по отношению к Богу и, наконец, к крещению. Тогда
только—благовествовал он—крещение будет угодно Богу,
ибо будет служить для исцеления тела, а не во избавление
от грехов, так как душа зараннее освобождена от грехов пра-
ведною жизнью. Так как он обладал необыкновенным даром
увлекать за собой людей, и народные массы стекались к
нему, то Ирод убоялся, чтобы речи такого популярного мужа
не склонили народ к бунту и признал нужным во-время
убрать его с дороги прежде, чем вследствие неожиданного
стечения обстоятельств, Ирод очутился бы в опасности и
тогда у него возникли бы поздние сожаления. На основании
такого подозрения он приказал схватить Иоанна, посадить
в крепость Махеро и там убить. Таким образом евреи ду-
мали, что эта смерть была причиной гибели войска Иро-
дова, так как Бог в гневе своем ниспослал эту кару на те-
трарха".
В Евангелии же Матфея XIV, 6—11 мы читаем следую-
щее (цитирую по прекрасному переводу Вуйка):
„А в день рождения Ирода плясала дочь Иродиады пе-
ред собранием и понравилась Ироду. И он обещал ей с
клятвой дать все, что она пожелает. И она, по наущению
матери своей, сказала: „Дай мне здесь на блюде голову
Иоанна Крестителя. Царь опечалился, но ради клятвы и

182
присутствовавших при этом—велел дать. И он послал отсечь
Иоанну голову в темнице. И принесли голову его на блюде
и отдали девице, а она отнесла матери своей". В начале
сказано: „Ибо Ирод взял Иоанна, связал его и посадил в
темницу за Иродиаду, жену брата своего, потому что Иоанн
говорил ему—не должно тебе иметь ее. И хотел убить его,
но боялся народа, потому что его почитали за пророка".
Здесь нас поражает противоречие: Ирод хотел убить
Иоанна, а когда неожиданно представляется для этого слу-
чай—он опечалился.
У Марка дело представлено несколько иначе (VI, 17—28):
„Ибо сей Ирод, послав, взял Иоанна и заключил его в
темницу, за Иродиаду, жену Филиппа, брата своего, потому
что женился на ней. Ибо Иоанн говорил Ироду: „не должно
тебе иметь жену брата твоего".
Иродиада же, злобясь на него, желала убить его, но не
могла. Ибо Ирод боялся Иоанна, зная, что он муж правед-
ный и святой и берег его; многое делал, слушаясь его и с
удовольствием слушал его. Настал удобный день, когда
Ирод, по случаю дня рождения своего, делал пир вельможам
своим, тысяченачальникам и старейшинам галиллейским; и
когда вошла дочь Иродиады, плясала и угодила Ироду и
возлежавшим с ним—царь сказал девице: проси у меня, чего
хочешь и дам тебе; и клялся ей: чего ни попросишь, дам
тебе, даже до половины царства моего. Она вышла и спро-
сила у матери своей: чего просить? Та отвечала: головы
Иоанна Крестителя. И она тотчас пошла с поспешностью
к царю и просила, говоря: хочу, чтобы ты дал мне теперь же
на блюде голову Иоанна Крестителя. Царь опечалился,
но ради клятвы и возлежавших с ним, не захотел отка-
зать ей.
И тотчас, послав оруженосца, царь повелел принести го-
лову его на блюде. Он отсек ему голову в темнице и при-
нес ее на блюде и отдал ее девице, а девица отдала ее ма-
тери своей".
Кому хорошо известен способ писания Иосифа Флавия,,
тот ни на минуту не усумнится, что если бы последний
знал о пляске Соломен, то наверно описал бы ее картинно
и изобразил бы всю интригу также подробно, как и нравы
царившие при дворе Ирода Великого в Иерусалиме. Нако-
нец, здесь обнаруживаются еще и другие несоответствия.
Марк называет Иродиаду женой тетрарха Филиппа, в та
время, как по свидетельству Иосифа Флавия, она была же-
ной не Филиппа, а Ирода, сына Ирода Великого и Мариам.
Филипп же взял себе в жены их дочь, упомянутую еван-
гельскую плясунью Соломею.

183
Но вышеприведенный рассказ Иосифа Флавия об Иоанне
Крестителе Гретц называет „бессовестной вставкой". Иоанн
появляется и исчезает в 28—29 годах нашей эры в то время,
как причина этой смерти—наказание Ирода Антипы за крово-
смешение и война с царем навуфейским относится прибли-
зительно к 35—36 годам нашей эры. Таким образом Иоанн
жил бы дольше Иисуса. Даже Роберт Эйслер, считающий
Иоанна Крестителя исторической личностью, утверждает
в декабрьской книжке 1909 г. журнала „Süddeutsche Mo-
natshefte", в статье „Die Taufe des Iohannes", что ни
в Талмуде, ни в языческих памятниках не упоминается
ни слова о Иоанне Крестителе. Поэтому нам необходимо
прибегнуть к сравнительно-историческому методу и дока-
зать, что схема этого события, конечно, с другими именами,
существует в целом ряде греческих источников. Полидект,
царь полуострова Серифа, восгорелся любовью к матери
Персея, по имени Даная. Однажды он устроил большой
пир, на который пригласил также и Персея и когда послед-
ний спросил, какого подарка желал бы царь и услышал
в ответ—коня, то Персей возразил, что готов принести даже
голову Горгоны, если бы от него этого потребовали. Когда же
на следующий день каждый из гостей прибыл с конем для
царя, последний отказался от Персеева коня и потребовал
головы Горгоны, грозя, в противном случае, похитить его
мать. Это заставило Персея отправиться за головой Горгоны,
которую он привез в мешке (kibisis), ибо Медуза — един-
ственно смертная из трех Горгон, — превращала каждого,
взглянувшего на нее, в камень.
Итак, в этом мифе мы находим следующие элементы:
1) выраженное во время пиршества требование усекновения
чьей-то головы, 2) кровосмесительная любовь, как мотив,
3) поднесение головы в „kibisis'e", как в Евангелиях на
„pinax'e", блюде или собственно доске.
С мифами о Персее соединяется миф об Андромеде.
Царь Эфиопии (или Финикии) Цефей и жена его Кас-
сиопея имели дочь Андромеду» Когда, однажды, Кассиопея
похвасталась, что дочь ее Андромеда прекраснее Нереид,
то разгневанный Посейдон послал на страну наводнение
и морское чудовище (Cetus). Царь в отчаянии обращается
за советом к пророчице. Последняя указывает, что сле-
дует принести в жертву этому морскому чудовищу
Андромеду. Тогда Цефей приказывает приковать дочь к
скале. В это время возвращается Персей из своего путе-
шествия за головой Медузы. Полюбив Андромеду и войдя
в соглашение с Цефеем, он освобождает его дочь, убивая
чудовище.

184
В изложенном мифе мы находим два мотива, соединен-
ные в одно целое в иной комбинации, а именно: мотив
уничтожения чудовища, угрожающего родным, и мотив отру-
бленной у другого чудовища головы.
Я ограничиваюсь этими мифами, чтобы слишком не за-
путывать изложение. Вместо этого я перехожу к тому факту
что вся эта история нашла точное отражение в астральной

185
мифологии. Хорошо известные созвездия, изображенные на
общераспространенных рисунках, представляют нам эту, про-
исходящую на небе, сцену так пластично, что даже названия
сохранились со всею точностью.
Вот на полуночном небесном своде мы видим прежде
всего царя Цефея со скипетром в руке и короной на голове.
Рядом с ним сидит его жена Кассиопея. Около нее же вид-
неется их дочь Андромеда с обрывками цепей на руках.
Под ними находится созвездие Персея, держащего в правой
руке занесенный меч, а в левой—голову Медузы. Сбоку же
поднимает голову по направлению к Андромеде морское
чудовище Цетус.
Художник Игнатий Проташевич, по моей просьбе, срисовал
эту сцену с моего небесного глобуса. Так как в евангельском
повествовании явно сливаются в один образ и голова Медузы
и Цетус, то поэтому на рисунке Проташевича не изображена
фигура морского чудовища Цетуса.
Теперь взглянем на изображение части сферы (рис. 41)
с созвездиями, видимыми ночью на нашем небе в течение
всего года. Схема событий поразительна.
Вот сказал бы я—Ирод со скипетром и с короной на
голове. Около него сидит Иродиада. Вот их пляшущая дочь
Соломея с браслетами из бриллиантов—звезд на руках. А
под ними, как бы спустившийся в подземелье воин—палач,
отрубающий мечом голову неудобного пророка.
Эта сцена слишком разительно напоминает рассказы
Матфея и Марка, чтобы мы могли равнодушно пройти мимо
нее. Наоборот—никогда еще астральный эпизод не предста-
влял собою столь точного отражения эпизодов гагиографи-
ческих. С первого же взгляда мы видим здесь полное совпа-
дение во всех подробностях, как в количестве, так и в отли-
чительных свойствах действующих лиц и в их характерной
группировке.
ГЛАВА XXII.
Почему ученики поспешили в Эммаус?
Почему ученики поспешили в Эммаус?
Почему они покинули Иерусалим в самый драматический
момент, когда на заре третьего дня гроб Господень был
найден пустым и когда всех поставила на ноги неслыханная
весть, что Господь воскрес?
Я говорю: в самый драматический момент. Ибо по всему
видно, что они предприняли свое путешествие непосред-

186
ственно после получения этого известия и убедившись, что
казавшееся сказкой, оказалось действительностью.
Не вела ли подобная экскурсия учеников в царство без-
различия, а не в Эммаус?
Измерим время добросовестным мерилом повседневной
жизни.
При первых проблесках рассвета женщины приходят к
гробу, неся с собою „благовония и масти". Они находят
камень отваленным. Они входят внутрь, но не находят тела.
Они задумываются, опечаленные. Тут им является видение:
появляются два мужа в блистающихъ одеждах. Женщины
в страхе переглядываются. Но мужи говорят им: „Его нет
здесь, он воскрес".
Тут женщины спешат к апостолам и всем прочим. То,
что они рассказывают, кажется выдумкой. Некоторые спе-
шат к гробу и лично удостоверяются, что дело обстоит так,
как рассказали женщины.
Итак, двое из них тотчас отправляются в Эммаус.
Пока женщины пришли в себя, пока они успели изве-
стить всех, пока успело состояться спешное совещание апо-
столов и пока некоторые из почитателей Господа сходили
к гробу, должно было пройти не менее 6—8 часов. Ведь в
их распоряжении не было телефонов, которыми в наши дни
снабжены самые глухие местности. Они жили в страхе уже
начавшихся гонений. Недаром сказано у Матфея: „Поражу
пастыря, и рассеются овцы стада" (XXVI, 31). Община, жи-
вущая конспиративно и к тому же только что пережившая
страшную катастрофу, поразившую главу этой общины, пе-
редает известия боязливым шопотом с глазу на глаз.
Таким образом пока Клеопа и его спутник осведомились
о положении вещей, было уже не менее трех часов попо-
лудни.
Итак, они отправляются в Эммаус.
У всякого более или менее опытного судебного следова-
теля тотчас возникло бы подозрение, что за post hoc скры-
вается propter hoc *). Он поставил бы также вопрос, почему
ученики отправились именно в Эммаус, а не, например, в
Вифлеем или Иерихон?
Таковы вполне понятные сомнения, подсказываемые обы-
денным житейским опытом, и которые нельзя обойти мол-
чанием.
Поспешное путешествие учеников в Эммаус является
неотложным и имеет все признаки неизбежной необходи-
мости.
*) Post hoc — после факта; propter hoc—по причине факта.

187
В столь великой священной книге исключена возмож-
ность каких-либо случайностей в построении повествования
и всяких необдуманных указаний автора. Лишь наша близо-
рукость повинна в том, что мы не видим „как всё спле-
тается в единство".
Ведь мы находимся здесь в сфере религиозного миро-
воззрения, которым руководит перст божий. Это следует
постоянно иметь в виду. Бог хотел, чтобы двое из них на-
правились в Эммаус, для того, чтобы увидеть и приветство-
вать воскресшего, ибо там было единственно подходящее
место. Добрый христианин безусловно согласится с моим
пониманием этого замечательного места у Луки.
Но если подобное толкование является приемлемым, то
мы тотчас должны раскрыть естественную сущность идеаль-
ного факта. Воля бога открывается в природе. В чем же за-
ключается это откровение? Как обстоит дело с механикой
фактов?
Чтобы проникнуть в сущность этой механики, мы должны
подвергнуть точному исследованию все элементы предоста-
вленного нам материала и прежде всего, с наивной прямо-
той любознательных детей, задать ряд вопросов:
1. Почему появляются на третий день с первым проблес-
ком рассвета женщины у гроба Господня?
2. Почему именно на третий день?
3. Почему именно на рассвете?
4. Почему женщины, а не мужчины?
5. Можно ли узнать их по единственному признаку несе-
ния благовоний, так что нет нужды в более точном опи-
сании?
6. Почему для установления факта исчезновения тела
избрано именно это время дня?
7. Почему этот факт обнаруживают именно женщины?
8. Почему им явились двое мужей в блистающих оде-
ждах?
9. Почему двое?
10. Почему мужчины, а не женщины?
11. Почему в блистающих одеждах?
12. Почему не явился воскресший?
13. Почему эти мужи не явились им ранее, так как они
могли ожидать женщин у входа в гроб?
14. Как понять указание, что женщины „наклонили лица
к земле"?
15. Почему вслед за тем „двое из них" поспешили в Эм-
маус?
16. Почему об учениках говорится именно таким обра-
зом?

188
17. Что означает это повторяющееся число два?
18. Почему они спешат именно в Эммаус?
19. Что представлял собою Эммаус?
20. Где он находился?
21. Когда ученики отправились в путь?
22. Когда они пришли?
23. Почему Иисус явился им на пути?
24. Шел ли он им навстречу или же догнал их?
25. Почему глаза их были „удержаны" и почему они
узнали его лишь после того, как день склонился к вечеру?
26. Почему он сел с ними за стол?
27. Почему они узнали его по преломлению хлеба?
28. Значит, они в течение трех дней забыли его черты
лица и его образ?
29. Почему он исчез тотчас после этого?
30. И почему всё произошло в один и тот же день от
первых проблесков рассвета до конца вечерней зари?
Эти тридцать вопросов, насколько я знаю, еще никем
не были поставлены. Они покажутся многим наивными и,
может быть, даже смешными. Но мы должны вооружиться
мужеством, чтобы не смущаться тем, что нас сочтут наив-
ными и подвергнут осмеянию в ученом мире.
Эвхемеристическое направление исследований об Иисусе,
установившее существование покрова чудес (Wunderflecht-
werk), закрывшего „истинный" исторический образ Христа,
тем самым дает нам право поставить вопрос, почему этот
покров чудес получил именно такие, а не совершенно иные
формы. Ведь здесь должен был действовать закон необхо-
димости или, по крайней мере, должна была проявиться
мысль, творческая воля, план. Не можем же мы удовлетво-
риться ничего не говорящим ответом, примерно такого рода:
их было двое, потому что их было именно двое!
В главе ХХ-й я коснулся этого эпизода Евангелия Луки
лишь в общих чертах и указал об'яснение его in statu na-
scendi. В сделанных там кратких замечаниях вопрос был
скорее поставлен, чем решен. Мифологический материал
был почти не затронут и указание относительно расстоя-
ния в 60 стадий между Эммаусом и Иерусалимом еще не
было подробно рассмотрено.
Всем нам внушено твердое убеждение, что евангельский
Эммаус, находящийся на расстоянии около шестидесяти
стадий от Иерусалима, представляет собою географический
факт. Только ученые и образованные путешественники
знали, что географическое положение евангельского Эмма-

189
уса является для нас лишь гипотезой, и в действитель-
ности вовсе не может считаться установленным. Но средний
человек не имеет понятия обо всех научных сомнениях по
этому вопросу. Все, что он знает об Эммаусе, относится к
области веры, а не знания. Точнее, его вера стала для него
знанием.
Но средний человек двадцатого столетия, по сравнению
с себе подобными предшествующих столетий, может счи-
таться почти исключительным человеком. Хотя он не в со-
стоянии самостоятельно производить исследования, так как
преследует другие жизненные цели, однако, он зачастую
достаточно подготовлен к ознакомлению с научными дости-
жениями и к усвоению их. Кроме того, он проникнут кри-
тическим духом. Для того, чтобы и впредь ценить Еванге-
лия, он долженъ понимать их. Он ставит вопросы. Он за-
думывается над эммаусским эпизодом: его знание начинает
искушать его веру.
Сами теологи своими исследованиями привели в дви-
жение колесо его сомнений. Перед его глазами лежат обще-
доступные труды величайших „ученых специалистов" о
тексте Нового Завета. Ему предлагают поддержать эти куль-
турные предприятия покупкой одного экземпляра *). Он
прочтет то, что им куплено, и захочет понять то, что им
прочитано.
Позволим себе сравнение из библейской области. Тео-
логическая змея уговорила читающую человеческую чету
сорвать яблоко с древа познания, и теперь удивляется, que
l'appetit vient en mangeant
Итак, почему же ученики поспешили в Эммаус? спраши-
вает средний человек и спрашивает совершенно правильно.
Почему ученики не могли узнать своего учителя днем и
узнали его лишь вечером? Спрашивает современный врач и
также спрашивает совершенно правильно. Можетъ быть су-
ществовала какая-либо неизвестная форма болезни глаз? Как
может замученный на смерть тотчас после своего воскре-
сения, с еще незажившими от ран ногами совершать про-
должительные прогулки по окрестностям, длящиеся по не-
сколько часов? Все эти вопросы поставлены вполне правильно.
Это покров чудес, отвечают с улыбкой ученые. Но тут
средний человек выходит из себя и говорит: значит, дело
обстоит точно в сказке, —всё навыворот! И он, в свою оче-
редь, смеется в лицо улыбающимся.
*) Здесь автор разумеет грандиозный труд богослова фон-Содена „Die
Schriften des Neuen Testaments in ihrer aeltesten erreichbaren Textgestalt her-
gestellt auf Grand ihren Textgeschichte". Прим. ред.

190
Тогда тот или иной ученый принимает серьезный вид и
строго отвечает: ты должен уважать Библию и не рассу-
ждать над ней без нужды! Но средний человек гордо под-
нимает голову и возражает: почему я должен преклоняться
именно перед этой сказкой больше, чем перед другими, ко-
торые я понимаю лучше?
Так мыслящий средний человек нашего времени порывает
с эвхемеристической школой исследований об Иисусе.
Это печально, но это факт.
Итак, будем держаться другого пути, по которому уже
идут некоторые люди. Но прежде чем взять в руки новый
страннический посох, бросим еще раз взгляд на те сведе-
ния, которые даёт нам накопленный опыт прежних путеше-
ственников.
Если мы хотим подвергнуть эммаусский эпизод точному
исследованию, то мы прежде всего должны точно устано-
вить текст этого эпизода.
Эммаусский эпизод встречается исключительно у Луки
(XXIV, 13—33).
Матфей и Иоанн не знают о нем ничего. У Марка (XVI,
12) имеется лишь слабый отголосок в одном стихе: „После
этого явился он в ином образе двум из них на дороге, когда
они шли в селение". Но так как в новейших изданиях гре-
ческого подлинника стихи 9 — 20 были исключены, то разу-
меется пришлось пожертвовать и стихом 12-ым, как поздней-
шим добавлением. Если защитники исторического Иисуса,
после точного исследования доканонического, канонического
и послеканонического текста, исключают это место у Марка,
то нам нет нужды более распространяться об этом месте.
Итак, остается единственное свидетельство об этом эпизоде,
а именно у Луки.
Согласно „Пересмотренному изданию", текст эммаусского
эпизода начинается следующим образом (XXIV, 13): „И вот
двое из них шли в тот же день в селение, отстоявшее от
Иерусалима стадий на шестьдесят, называемое Эммаус".
Так читает это место толпа.
Для более избранных имеется, напр., перевод Карла Вейц-
зекера в издании Кауца: „И вот, двое из них отправились
в тот день в селение, в шестидесяти стадиях от Иерусалима,
по имени Эммаус".
Лишь „избранные десять тысяч" берут в руки стере-
отипное издание греческого подлинника, Оскара Гебгардта,
чтобы прочесть это место в оригинале; оно гласит:
Kai tSoo 8оо s£ aoxaW ev aorfl x*§ -yjji^pa ^oav iropeuojievot el; xcdjjlijv
aire^ouaav axaSioü^ e^xovxa aico ' Iepouoataqji, ig ovojAa 'Ejxjjtaoos.

191
Но лишь совсем немногие сделают последний шаг и обра-
тятся к многочисленным рукописям, а так как эти послед-
ние недоступны профану, то они воспользуются удивитель-
ной муравьиной работой заслуженнейших специалистов, ко-
торые собрали, сличили и сопоставили все тексты в одном
издании. Это—единственный в своем роде, монументальный
образцовый труд д-ра богословия Германа фон-Содена „Пи-
сания Нового Завета в древнейшей существующей тексту-
альной форме, на основании истории текста". В создании
этого образцового труда принимали участие 50 исследова-
телей, из числа которых 11 совершили большие путеше-
ствия, 6—работали в иностранных библиотеках, 5—обраба-
тывали материал, 13—доставляли им свои труды, и 15—по-
могали от времени до времени! На основании этого неве-
роятно кропотливого, методического и столь дорогого пред-
варительного труда специалистов, мы можем теперь точно
ознакомиться и сравнить по различным рукописям неболь-
шой, состоящий в греческом подлиннике всего из 21 слова
текст стиха 13 главы XXIV Луки, и наглядно убедиться,
как сильно он варьирует в отдельных словах и в порядке
слов (т. I, 729, 931, 932, 1070, 1158, 1322, 1323). Мы нахо-
дим разнообразнейшие перестановки и пропуски слов, ко-
торые, однако, не изменяют основного смысла фразы, вплоть
до одного на первый взгляд несущественного обстоятельства,
приводящего тем не менее к затруднениям. Расстояние Эмма-
уса от Иерусалима не везде определяется в 60 стадий; в
некоторых текстах указано 160 стадий (т. I, 885, 891, 928,
1455). Этот факт имеет очень серьезное значение для исто-
рической географии и археологии, так как еще одно слово
в этой небольшой фразе заставило многих ломать себе го-
ловы, а именно „селение" (^о>^). Исследователи усердно
искали Эммаус на расстоянии 60 и 160 стадий от Иеруса-
лима, и были твердо убеждены, что нашли его.
Обратимся к рассказу Луки. Он повествует нам о мест-
ности, которая а) называлась Эммаус, б) была селением
или поселком, и в) находилась в расстоянии 60 или 160
стадий от Иерусалима. Здесь мы должны вспомнить, что в
Евангелии Луки название местности „Эммаус" эллинизиро-
вано. Семитическая форма должна была звучать совершенно
иначе. Но и в греческих источниках это название звучит
различно, так как мы встречаем несколько местностей,
которые собственно назывались „Эммаус" *).
*) Мы приведем здесь эти названия с их семитическими и латинскими
формами: Аммаус (Эммаус), в настоящее время селение Амвас, в расстоя-
нии около 175 стадий от Иерусалима, некогда крепость и топархия (Иосиф
Флавий, Arch., XIII, 1, 3; XIV, xi, 2; XVII, х, 7, 9; Bellum Judaicum I, xi, 2;

192
Таким образом, что касается самого слова „Эммаус", та
мы находим в исторических источниках множество форм,
как-то: Ammaus, Emmaus, Ammathus, Amatha, Amathe,
Amathos, Amath, Chamoth, Hammath, ассирийское Amätu и
Hamätu, египетское Hmtu, Hamäti.
Итак, евангельский Эммаус не является для нас чем-то
чуждым и не стоит особняком в истории.
Однако, мы встречаем лишь города и топархаи (админи-
стративные округа) с этим названием, но нигде не находим
такого селения.
Связь евангельского Эммауса с Никополисом, —'Amwäs
наших дней—получила сильную опору в лице Иеронима,
который в „Житии святой Павлы" попутно заметил, что
евангельский Эммаус был позднее назван Никополисом. Он
находится от Иерусалима на расстоянии около 175 стадий.
Но первоначально это расстояние определяли приблизительно
в 160 стадий.
Эти цифры очень характерны. Тогда как здесь число 175
уменьшается до 160, в кодексах Иосифа Флавия оно воз-
растает с 30 до 60, а в списках Луки—с 60 до 160.
xvi, 6; II, IV, 3; v, 1; хх, 4; III, ш, 5; IV, viii, 1; V, i, 6; н, 3; хш, 1; VI,
iv, 2; Plinius, Hist. Nat. V, 15; I кн. Макк. III, 40, 57; IX, 50). В начале
третьего века оно называлось „Никополис". Там находятся развалины
церкви. Некоторые определяли расстояние селения Амвас в 160, а не в
175 стадий, очевидно, под влиянием того обстоятельства, что во многих,
списках Луки указано, как мы уже упоминали, именно 160 стадий.
Аммаус, округ, в 30 стадиях от Иерусалима (Иос. Флавий, Bell. Jud
VII, vi, 6). После завоевания Иерусалима Титом там были отведены земли
800 отслужившим римским солдатам. Таким образом возникла colonia.
Так как, кроме того, в Гемаре читаем: „Моза есть Колония", а название
„Моза" или, с членом, „Хаммоза", созвучно со словом Эммаус, и так как
наконец в настоящее время в 34 стадиях от Иерусалима существует селе-
ние Kalönije, то это последнее признали за евангельский Эммаус, хотя
было ясно, что эта colonia была основана лишь в 70 году. Притом здесь
мы встречаем еще одно затруднение: самое местонахождение не установ-
лено с достоверностью, так как в Codex Urbinas bibliothecae Vaticanae inter
Urbinates говорится о 60 стадиях!
Амматус (Ammathus), крепость по ту сторону Иордана (Иос. Флав.,.
Arch. XIII, хш, 3, 5; XIV, v, 4; Bell. Jud. I, iv, 2, 3; viii, 5).
Amatha, Amathe, Amathos, которую македоняне называли Епифанией
(Иос. Флав., Arch., I, vi, 2; III, xiv, 2; VII, v, 4; VIII, vi, 3); город в Сирии
близ Оронта, евр. Hamath (2 Паралипом. VII, 8, VIII, 4; 2 Царств, XXIII,
33 и XXV, 21), в Септуагинте-Aimath (2 Паралипом. VII, 8), Hemath (там
же VIII, 4), Emath (2 Царств, XXIII, 33). Этот Hamath упоминается в кли-
нообразных надписях (см. Винклер в труде „Клинообразные надписи и Ветхий
Завет" Шрадера под названием Amätu и обозначал северную границу Израиля.
Hamath, близ Хермона, идеальная граница Израиля (Винклер, История
Израиля, т. II).
Hammath, город в Нафтали (Иисуса Нав. XIX, 35); в Септуагинте—
Omathadaketh, Amath. В еврейском тексте (1 Паралип. VI, 61)—Hammon, в
соответственном месте Септуагинты (VI, 76)—Chamoth.

193
Нет ли здесь следов поправок двоякого рода? Одни
вероятно, имели своей целью согласовать светскую литературу
профанов с священными книгами, а другие стремились при-
вести священные книги в соответствие с географической
действительностью. Текст Иосифа Флавия, где указано
30 стадий, хотели примирить со списками Евангелия Луки,
где говорилось о 60 стадиях, а Евангелие Луки—с 160 ста-
диями расстояния Никополиса, принятого отцом церкви
Иеронимом за евангельский Эммаус.
Итак, мы видим, что до сих пор не установлено с точ-
ностью ничто, ни расстояние (30, 60, 160 стадий), ни характер
места (селение, город).
К столпотворению различных вариаций слова „Эммаус"
присоединяется еще, в связи с „Bellum Judaicum" Иосифа
Флавия (VII, vi, 6), установленная критикой текстов греческая
форма „Hammaus" и латинская „Amassada" (см. издание
Niese, стр. 598).
Блужданиям евангельского Эммауса в море пергаментов
соответствуют такие же блуждания в Святой Земле, под эгидой
христианской археологии. После того как, вопреки отожде-
ствлению Эммуса с Никополисом у Иеронима, пришлось
отказаться от Amwäs-Nikopolis'a, попытались найти селение
Луки в el-Kubebe, находящемся от Иерусалима на расстоя-
нии около 64 стадий, и удалось даже найти „беспристраст-
ного" архитектора, который „в точности" отмерил желанные
60 стадий. Лопата археолога открыла здесь церковь, по-
строенную крестоносцами „как раз" на том месте, где Иисус
преломил хлеб.
Другие, основываясь на Гемаре и „Bellum Judaicum",
настойчиво высказывались в пользу Kalönije (которая отде-
лена от Иерусалима „немного менее чем на 60 стадий", а в'
действительности всего лишь на 34 стадии), с расположен-
ным по близости селением Bet-Mizze, т. е. ттовидимому Moza
или Hammoza; другие отождествляли Kalönije и Calonia, хотя
последняя возникла лишь позже 70 года, хотя для Kalönije
было найдено указание в Септуагинте (XV, 59; Kulon, KooXov)
и хотя расстояние от Иерусалима колебалось в различных
источниках от 30, 34, немногим менее 60, около 60, до 160
и даже 175 стадий. К чести ученого мира следует заметить,
что до настоящего времени по этому вопросу не установи-
лось единство мнений.
Таким образом мы вынуждены противопоставить един-
ственному свидетелю, а именно Луке, о Евангелии которого
Папий ничего не слышал еще в средине второго столетия, —
целый хаос сомнений и неясностей, относящихся к одному
862—13

194
единственному стиху 13 главы XXIV, и откровенно заявить,
что мы ровно ничего не знаем об его Эммаусе.
Итак, пойдем своим собственным путем.
Если допустить, что в Евангелии Луки произошла эвхе-
меристическая переоценка всех символических ценностей, то
каково могло быть первоначальное значение семитического
слова „Эммаус"?
Здесь мы встречаемся с различными обозначениями, ко-
торые должны быть приняты во внимание.
Прежде всего мы находим еврейское слово „ammah"—
„локоть", ассирийское „ammatu", т. е. „фут", идеографически
означающее „стопа" (Винклер в труде „Клинообразные над-
писи и Ветхий Завет" Шрадера, 3 изд., стр. 339).
Затем „ammah", „крючек" или „дверная ручка" (цапфа,
Zapfen) „рукоятка" или „носик" сосуда. По-ассирийски это
„ammatu" означает часть двери, вероятно порог.
Если в тексте Луки заключается астральный миф, то мы
имеем основание допустить, что упомянутые „двое из них"
в день воскресения Иисуса-месяца направляются к „локтю",
к „месту", к тому „небесному порогу", через который дол-
жен вновь появиться воскресший.
Здесь я должен напомнить, что, согласно моим исследо-
ваниям, в Евангелии Луки скрыт астральный миф о Близне-
цах, что смерть Иисуса-месяца на астральном кресте про-
изошла во время весеннего равноденствия и что при этом
имело место не только соединение солнца и луны в Близне-
цах, но даже полное затмение, продолжавшееся в течение
трех часов „над всей землей" (еср 6Xy)v tyjv -утр).
Но если Colurus Aequinoctialis (круг равноденствий) про-
ходил в правой ноге Кастора и если именно в этой небесной
точке, в пункте скрещения эклиптики и экватора, Иисус-
месяц, покоясь на родительском солнечном сердце Summus
Deus'a, произнес слова: „Отче, в руки твои предаю дух мой,
свет мой" (т. е. признак моей божественности), — то мы
должны поставить вопрос: какой астральный путь должен
был пройти по небу Иисус-месяц, чтобы на третий день,
при первых проблесках рассвета явиться в качестве „вос-
кресшего", т. е. новолуния, и быть узнанным к вечеру по
„преломленному хлебу", т. е. по лунному серпу (луна есть
хлеб!), в качестве нового светила. Куглер пишет в своем
труде „Вавилонское лунное счисление", что вавилонские
астрономы различали новолуние и новую луну (Куглер, стр. 70).
Далее, он доказывает, что у вавилонян существовала астро-

195
номическая единица измерений, называвшаяся „ammat" и
равняющаяся 2,5 градусам (стр. 202).
Так как солнце передвигается ежедневно приблизительно
на 1 градус, то 2,5 градуса соответствовали бы промежутку
времени в 21/* дня.
Теперь мы должны решить следующий вопрос, какой
путь прошла бы в это время луна?
Так как луна проходит в сутки в среднем 13° 10' 35",
то в 21/« дня она пройдет путь в 32° 56' 28,5".
Таким образом, если в полдень дня крестной смерти она
находится в правой ступне Кастора, то на рассвете третьего
дня, приблизительно в 3 часа пополуночи, она достигнет
панцыря Рака, а к б часам вечера пройдет Asellus Aust-
ralis (около южного Осла).
Соответственно этому, именно здесь должен находиться
астральный Ammat, т. е. евангельский Эммаус, где по-
является в небесных вратах новое светило, воскресшее после
triduum'a (трехдневки) в виде тонкого серпа луны.
На другой стороне находится Asellus Borealis, а между
обоими Aselli (ослятами) — Ясли, Praesaepe. Луна в течение
своего дневного астрального пути, от запада к востоку,
приближалась к этим небесным фигурам, все время оста-
ваясь невидимой. Когда „день склонился к вечеру", то „он
показал вид, что хочет итти далее". Но в этот момент
у всех „открылись глаза", неузнанное астральное тело блес-
нуло в виде тонкого светлого серпа, стало видимым, но
тотчас вслед за этим исчезло на западе под горизонтом.
Но продвинувшись так далеко в нашем исследовании,
мы должны вспомнить, что эммаусский эпизод составляет
собственно лишь часть Истории трех дней, т. е. начинается
не со стиха 13 главы XXIV Евангелия Луки, но со стиха 1
главы XXIV по современному делению на главы, а именно,
с момента появления женщин на рассвете *).
В этот день мы видим следующие образы: женщин, несу-
щих благовония, двух мужей в блистающих одеждах, двух
учеников, идущих в Эммаус и сидящих вечером за столом,
и, наконец, —Воскресшего. Стих 12 главы XXIV: „Но Петр,
встав, побежал ко гробу и наклонившись увидел только
пелены лежавшие, и пошел назад, дивясь происшедшему"—
исключен из новейших изданий греческого подлинного тек-
ста, как позднейшая вставка (см. Soden, т. I, стр. 1320).
*) По современному делению на главы, так как легко видеть, что
эпизод с женщинами начинается со стиха 54 главы XXIII. Луна была
видима в последний раз в созвездии Гиад („женщины*), а именно, ранним
утром Страстной Пятницы.
13*

1%
Присмотримся ближе к этой загадочной галлерее образов.
Итак, прежде всего женщины.
Они несут сосуды с благовониями и являются первыми,
пожелавшими посетить Воскресшего, или, как мы скажем,
на астральном языке, Возродившегося.
Такие женщины с сосудами благовоний не являются
чуждыми для нас. Мы знаем их из греческой мифологии.
Это—Гиады,
Их число колеблется от двух до семи. Еврипид знает
трех Гиад. Известны также их имена: Ambrosia, Eudora
и Aisyle (или Phaisyle).
В числе семи они носят имена: Ambrosia, Eudora, Phai-
syle, Coronis, Polyxo, Phäo, Thyone. Или же: Taygete, Maia,.
Elektra, Alkyone, Sterope, Kelaino, Merope. Они называются
также „сестрами дождя". Они гасят костер Алкмены. Они
приносят росу. Они — кормилицы Диониса. Они хорошо
известны нам по описаниям и изображениям. (Ср. В, Рошер:
„Подробный лексикон греческой и римской мифологии" под
словом „Hyaden"). На прилагаемом рисунке 42 они изобра-
жены по античным образцам.
Их смешивали с Плеядами, которых также насчитыва-
лось семь, под теми же названиями: Taygete, Maia, Elektra,
Alkyone, Sterope, Kelaino, Merope. Как созвездие они назы-
вались „голубиной стаейи.
Они озираются во все стороны, каждая имеет золотую
звезду на голове, средняя изображается с белым покрывалом
на голове, в знак траура (см. Рошер, там же, слово „Pleia-
des", т. III, стр. 2559; на нашем рис. 42 они изображены
в таком виде).
Гиады и Плеяды являются звездными скоплениями в со-
звездии Тельца.
Согласно вышеприведенному рассчету, они восходят на
рассвете третьего дня на востоке.
Это именно то место, где перед „трехдневием" (triduum)
в последний раз виден исчезающий месяц.
Я не могу не привести здесь одно место из „Правиль-
ного изложения веры* Иоанна Дамаскина (II, 7), которое
дает нам понятие об астрономических представлениях хри-
стиан. Иоанн Дамаскин пишет: „Встреча (луны и солнца)
происходит, когда она (луна) находится в том же градусе,
в каком и солнце; луна появляется в тот момент, когда она
отдалена от солнца на 15 градусов; перейдя в серповидную
форму, она дважды поднимается, находясь на расстоянии
60 градусов; она дважды является в виде полукруга, нахо-
дясь на расстоянии 90 град.; дважды—в виде почти полного
диска, когда отстоит на 150°, и в виде полной луны—на

197
расстоянии 180 град. Мы говорим „дважды", а именно—
один раз при возрастании, и другой раз—при уменьшении.
В 21/* дня луна проходит каждое созвездие".
Гиады восходят на рассвете третьего дня и не находят
.„тело".Они держат наготове свои сосуды. Взошедшие, между
тем, выше Плеяды озираются во все стороны.
Но кто же должен появиться вслед за этим? Если при-
том их должно быть двое и к тому же еще в блистающих
одеяниях? Это Близнецы. Солнце, восходящее в них, придает
их одежде упомянутый блеск.
Рис. 42. „В первый же день недели, очень рано, неся приготовленные аро-
маты, пришли они ко гробу, и вместе с ними некоторые другие; но нашли
камень отваленным от гроба" (Лука, XXIV, 1—3).
Близнецов представляли себе различно, напр.: в виде
двух мужей, в виде юноши и девушки, в виде двух деву-
шек. Их внешность и их позы также изображались на ри-
сунках различно. При истолковании библейских астральных
мифов, а именно новозаветных, мы всё еще склонны искать
возможно древних образцов. Между тем, у меня сложилось
впечатление, что новейшие изображения созвездий повиди-
мому подверглись изменению под влиянием христианской,
быть может, именно евангельской, астрологии, и были при-
способлены к последней. На прямоугольном зодиаке в Ден-
дерах, напр., близнецы подают друг другу руки (Болл,
Sphaera, табл. IV); тогда как на новейших небесных глобу-

198
сах Кастор оглядывается и протягивает левую руку па
эклиптике. Если он представляется в виде Симеона, то изо-
бражается с младенцем—месяцем на руках. Здесь, в сцене
у гроба Господня, он изображается на некоторых глобусах
без своего аттрибута—лиры, причем, в качестве одного иа
„мужей в блистающей одежде", он обращается к женщинам
с мимической речью *).
Именно, не светящийся месяц уже скрылся в направле-
нии созвездия Рака. Гиады и Плеяды не могут видеть его.
Поэтому Кастор оборачивается с протянутой рукой, как бы
говоря: его здесь нет—он там! Но я оговариваюсь, что эта
мимическая речь изображена не на всех небесных глобусах.
Далее мы читаем у Луки, что женщины, после этого ви-
дения, передали обо всем „одиннадцати". Этот стих пони-
мают обыкновенно в таком смысле, будто под „одиннад-
цатью" подразумеваются апостолы. Двенадцатый, а именно
Иуда, уже не принимается в расчет. Он предал учителя и
повесился (Матф., XXVII, 5). Но Лука, говорящий об „один-
надцати", ничего не знает об этом. Если таким образом
выдвигается непосредственная зависимость числа апостолов
(12) с числом созвездий зодиака, то в данном случае можно
было бы говорить почти о специальной астральной мифо-
логии у Луки, так как ведь нам известна одна sphaera bar-
Ъаггса с одиннадцатью зодиакальными созвездиями; на ней
Скорпион изображен очень вытянутым в длину, а Весы
находятся в руке Девы (Boll, Sphaera, табл. I).
Если мы теперь продолжим свои наблюдения над небом,,
чтобы проследить, какие созвездия зодиака восходят непо-
средственно вслед за Близнецами, то мы действительно уви-
дим „двух из них". Это—Asellus Borealis и Asellus Austra-
lis, между которыми находятся Ясли, Praesaepe. Ведь мы
знаем, что осел почитался в качестве священного животного
Мессии. Говорящая ослица Валаама (4 книга Моисея, XXII,
28 и след.), средневековые fesia asinorum, культ египетского
Тифона и т. п. достаточно известны (см. стр. 157). Когда
день склоняется к вечеру, оба Aselli находятся рядом с
Яслями на западе, низко над горизонтом.
В нашей галлерее имеется еще один загадочный образ,
о котором нам придется говорить. Это Воскрешенный (Aufer-
weckte), которого можно узнать исключительно по прело-
млению хлеба или, лучше сказать, по преломлённому хлебуv
*) Любопытно, что в зодиаке Альбумазара („De Astra Scientia", 1515 г,)—
(см. рис. 28) Близнецы представлены в виде ангелов с крыльями. Подобное
же изображение их находится у Михаила Скота в его манускрипте „De
signis et imaginibus coeli" XY в., хранящемся в нашей Государственной
Библиотеке. Прим, ред.

199
Между серповидным новым месяцем и живописным обра-
зом плотника из Назарета мифология создала переходную
форму, которая выступает здесь в совершенно ясном и ося-
зательном виде.
Это Мен (M/^v), бог луны и месяцев года, изображаемый
на различных памятниках в виде человека, на плечах кото-
рого виднеется большой серп луны, обрамляющий его го-
лову (рис. 43). Мен был фригийским богом луны. Его
культ существовал в Понте, в Трапезунде, в Вифинии, в
Лидии, в Родосе, Памфилии, Киликии, Галате. Аттису также
поклонялись как Мену.
Очень поучителен имеющийся материал изображений.
Аттический рельеф, изображающий Мена в гроте Пана
(см. Рошер, Лексикон, под словом „Мен", т. II, ч. 2, стр.
2734), с посохом Гер-
меса в правой руке и
в короткой тунике, на-
поминает нам образ
„пастыря доброго"
(pastor bonus). Мы на-
ходим Мена везде в
образе юноши, иногда
даже в образе маль-
чика.
Итак, мы закончили
обзор мифологического
материала. Мы рассмо-
трели все образы, по-
являющиеся на третий
день от утренней до
вечерней зари. Нам
остается теперь рассмотреть тот ряд астральных сцен, ко-
торые безусловно изображены в главе XXIV Евангелия Луки
в виде последовательной астральной системы.
Но для того, чтобы дать возможно ясное и общедоступ-
ное изложение этой темы, мы должны изобразить соответ-
ствующие созвездия наглядно, такими, какими их предста-
влял себе или даже видел на небе сведущий в мифах хри-
стианин первых веков.
На третий день с первыми проблесками рассвета на
востоке восходят Гиады. Они не находят не светящий ме-
сяц. Вверху видна группа Плеяд, озирающихся во все сто-
роны (рис. 42).
Рис. 43. Греческий лунный бог Мен с хле-
бом на голове рядом с солнечным боже-
ством—Зевсом.

200
Начался день, взошло солнце. Теперь восходят Близнецы.
Солнце, освещает их одежду и придает ей блеск; оно нахо-
дится в правой ноге Кастора, который обращается с мими-
ческой речью. Он оборачивается в ту сторону, куда скры-
лась еще несветящая луна. Это уже новая луна, но новое
светило будет видимо лишь вечером (рис. 44). Таким обра-
зом бог-месяц уже воскрес, но еще не видим.
Рис. 44. „Когда же недоумевали они о сем, вдруг предстали перед ним
два мужа в одеждах блистающих. И когда они были в страхе и наклонили
лица свои к земле, —сказали им: „что вы ищите живого между мертвыми?
Его нет здесь. Он воскрес" (Лук. XXIV, 4—6).
Непосредственно вслед за Близнецами на востоке восхо-
дит следующая группа: Asellus Borealis, Asellus Australis и
между ними Ясли, Praesaepe. Aselli находятся по левую и
по правую сторону от эклиптики, а Ясли —на эклиптике.
В течение всего дня месяц движется по своему астрономи-
ческому пути с запада на восток, т. е. справа налево, по-
стоянно приближаясь к Aselli. Их глаза „удержаны", они
не могут узнать в лишенном света, т. е. признака боже-
ственности, страннике—своего бога—месяц. Они спешат к

201
Аммату, к тем небесным вратам, через которые выйдет на
небо Мен с светлым серпом, т. е. преломленным хлебом
(рис. 45).
День близится к вечеру. Плеяды и Гиады уже скрылись
под горизонтом, Близнецы заходят вместе с багровым вечер-
ним солнцем. Это тот момент, когда по истечении triduum'a
новое светило впервые видимо в Аммате. Глаза Aselli
„открываются". Они видят, что с ними, у их Яслей пребы-
вает Мен. Они узнают его по преломленному хлебу—луне
(рис. 46). Повидимому, первоначально это был момент возне-
Рис. 45. „В тот же день двое из них шли в селение, отстоящее стадий на
шестьдесят от Иерусалима, называемое Эммаус" (Лук., ХХ1У, 13).
сения на небо и, вероятно, поэтому в стихе 51 главы XXIV
самых почтенных кодексов отсутствуют слова: „и он был
вознесен в небо" (xal dvecpspexo et; t6v oopavov), как явствует из
кодекса Безы (Соден, т. I, стр. 1320) и знаменитого Синай-
ского кодекса (там же, т. I, стр. 920) *). Указанные слова
были исключены в новейших научных изданиях греческого
подлинного текста именно по той причине, что они отсут-
ствовали в этих списках. Но причина их отсутствия была
неизвестна.
*) Этих слое, в сущности, никогда не было ни у Матфея, ни у Иоанна.

202
Предполагали, что покров чудес с течением времени за-
слонил здесь исторический образ Иисуса; но чудо заключа-
Рис. 46. „Он показывал им вид, что хочет идти далее; но они удерживали
Его, говоря: останься с нами, потому что день уже склонился к вечеру.
И Он вошел и остался с ними. И когда Он возлежал с ними, то, взяв-
хлеб, благословил, переломил и подал им. Тогда открылись у них глаза л
они узнали Егов (Лук. XXIV, 28—31).
лось в чем-то совершенно ином. Когда же проложило себе
дорогу эвхемеристическое понимание текста Луки и когда

203
старые понятия пришли в забвение, то люди почувствовали,
что недостает безусловно необходимого момента вознесения
Иисуса на небо. Текст был дополнен, но дополнение явля-
лось плеоназмом. Так я представляю себе историю этой
вставки.
Итак, тотчас после того, как Мен стал видимым, он дол-
жен скрыться под горизонтом на западе, вслед за закатив-
шимся солнцем (рис. 47). Именно по этой причине Иисус в
Эммаусе исчезает тотчас после того как он был узнан уче-
никами. При эвхемеристическом понимании текста нельзя
Рис. 47. „Но Он стал невидим для них" (Лук., XXIV, 31).
было найти достаточного основания для этого. Необходи-
мость этого факта становится совершенно ясной для нас
лишь при астральном понимании.
Такова величественная мистерия, происшедшая среди
вечных астральных тел на небе в третий день.
Но после того, как текст Луки таким образом раз'яснен,
вряд ли возможно рассматривать эммаусский эпизод попреж-
нему только как эпизод. Он является скорее заключитель-
ным актом великой астральной драмы, главные моменты
которой следующие:
1. Зачатый силою бога (gabri - el) и астральной девы>
месяц рождается—по истечении девяти солнечных месяцев

204
или же десяти лунных месяцев после предыдущего соедине-
ния с солнцем в Близнецах (рис. 48, пункт 9)—в группе Ясли
(там же, пункт 10), как дитя—месяц.
2. По прошествии 12 лет вновь происходит соединение
месяца и солнца в Близнецах, двенадцатилетний мальчик—
месяц исчезает в небесном храме, и его находят вновь в
Рис. 48. Констелляция Девы. Графическое изображение путей солнца и
луны. В эпоху Близнецов, каждые 12 лет, соединение луны и солнца
в Близнецах (9). Луна исчезает на три дня и появляется затем как новое
светило в группе Ясли (10).
группе Ясли, среди диспутирующих ученых, т. е. созвездий—
„совещающихся богов" Вавилона (Диодор, II, 30).
3. И вновь по истечении 12 или 24 лет, во время соеди-
нения в Близнецах, муж—месяц еще раз возносится на
астральный крест, на точку пересечения эклиптики и эква-
тора, а на третий день к вечеру узнается в качестве Мела,
по преломленному хлебу, в Аммате, по близости от Aselli

205
и Praesaepe, и непосредственно вслед за этим исчезает под
горизонтом.
Я утверждаю, что столь великая священная книга, как
Евангелие Луки, исключает всякую случайность в сплетении
повествуемых событий и всякую необдуманность со стороны
автора.
Поставленные в начале тридцать вопросов, казавшиеся
наивными и даже смешными, не только были поставлены,
но и получили ответы. Эти вопросы помогли окончательно
раскрыть новый смысл гениального и величественного про-
изведения.
Если в тексте Луки расстояние от Эммауса до Иеруса-
лима действительно первоначально определялось в „шесть-
десят стадий" и если 60 стадий являлись образным выра-
жением 60 градусов, то это было бы для нас указанием, где
следует искать и где можно найти упоминаемый в Талмуде,
но (насколько я знаю) не описываемый подробнее „небес-
ный" или „горний Иерусалим". Отсчитывая около 60 граду-
сов от астрального Аммата, где появляется новое светило,
то-есть от окрестностей Яслей, мы найдем созвездие Тельца,
того астрального золотого Тельца, которого некогда обого-
творяли Израильтяне. Так как созвездия назывались „До-
мами", то здесь, таким образом, находился „Дом Тельца*',
„Дом Золотого Тельца", „Дом Господа", „Дом Иахве". Но
Дом Божий, т. е. Храм, находился в Иерусалиме. Может
быть поэтому астральным местонахождением „ горнего Иеру-
салима" является созвездие Тельца. После искоренения
культа Тельца стремились уничтожить всякое воспоминание
о нем, чтобы предупредить возвращение к старой вере.
Этим, быть может, объясняется молчание по этому вопросу
всех известных мне источников.
Изложенная реконструкция так называемого эммаусского
эпизода наглядно показывает все гениальное величие ше-
девра, называемого Евангелием Луки. Меня нельзя упрекнуть
в том, что я принизил величественное, опошлил благородное
и сузил гениальную широту этого произведения. Тот, кто
видит в исследованиях, подобных нашему, только „научное
заблуждение" и кто продолжает искать археологические
следы реального Эммауса, уподобляется тому анекдотиче-
скому директору ярморочного балагана, который намере-
вался преподнести глазеющей публике ступеньку лестницы,,
виденной во сне Иаковом.

206
Таким образом мы пережили период той науки, вполне
заслуживающей уважения, сама по себе, которая стремилась
к реальному пониманию всех символических представлений.
Однако, именно это был период „научного заблуждения", а
не противоположное возникающее ныне течение.
ГЛАВА XXIII.
Иисус-Солнце.
(Астральная система Матфея).
У евангелиста Матфея астральный элемент выступает
сейчас же, во второй главе с необыкновенной силой. Мы
читаем там:
„Когда родился Иисус в Вифлееме Иудейском, во времена
царя Ирода, то волхвы пришли с востока в Иерусалим,
говоря: „Где же родившияся царь Иудейский?*' *) Ибо мы
видели звезду его на востоке и пришли поклониться ему.
И услышав это царь Ирод стал беспокоиться вместе с це-
лым Иерусалимом. И собрав всех первосвященников и
учителей народа спрашивал у них, где родился Христос.
И они сказали ему: „в Вифлееме Иудейском ибо так ска-
зано у пророка". Тогда Ирод, призвав тайно волхвов,
усердно допрашивал их о времени, когда им явилась звезда.
И посылая их в Вифлеем, сказал: идите и разузнайте хоро-
шенько о Младенце. Когда же найдете его—сообщите, чтобы
и мне можно было поехать и поклониться ему. И они
послушали царя и отправились. А звезда, которую они ви-
дели на востоке, шла перед ними и, дойдя, остановилась
там, где был младенец. И увидев звезду они обрадовались
великою радостью. И войдя в дом нашли Младенца с Марией".
Этот отрывок может иметь смысл только астральный,
ибо трудно допустить, чтобы такие выдающиеся писатели
того времени представляли себе означенные события, подобно
нашим колядникам, по мнению которых „звезда" останови-
лась над „яслями".
Мудрецы получают от бога предостережение во сне,
чтобы они не возвращались к Ироду и поэтому они отпра-
*) Обращаю внимание на характерные евангельские вопросы: „Где же
тот, который родился—царь иудейский"; „какже это случится, когда я не
знаю мужа"—-и т. п. Или же вопросы, повидимому, противоречащие при-
роде вещей, с непосредственно следующими ответами, указывающими на
правильность и естественность явлений. Я назвал бы их евангельскими
вопросами, так как не нашел нигде подобных вопросов.

207
вляются в свою страну другим путем. И, опять-таки, во сне
ангел приказывает Иосифу отправиться с младенцем и его
матерью в Египет, что Иосиф и делает ночью. Разгневан-
ный Ирод избил в Вифлееме и его окрестностях всех детей
от 2-х лет и моложе, приняв во внимание время появления
звезды, о котором он выпытал у волхвов. Когда же он умер,
Иосиф снова во сне получил приказание вернуться, так как
умерли те, которые хотели погубить младенца.
Здесь выступают не двое близнецов, но два смертельных
врага, из которых один могуществен и сеет вокруг себя
гибель, другой же слаб и может существовать только вдали
от первого.
С мифологической точки зрения мы видим здесь очень
популярный на всем древнем Востоке миф, по которому
отцы идут против сыновей, причем под отцами подразуме-
вается власть.
Таким образом Сет замышляет против Озириса, Хронос
против Зевса и т. п. Царь Ирод встревожился, что близ
него растет новый претендент—„царь иудейский".
Кто знает — не основано ли приурочивание мифа к цар-
ствованию Ирода на преданиях серьезного значения. Ирод
всю жизнь боялся за свой трон и на основании этих опасе-
ний создался целый ад интриг и вылавливаний этих интриг
Взбешенный, он осуждал на смерть собственных сыновей.
Последние главы первого тома „Истории войны евреев
против римлян" Иосифа Флавия, где еврейский историк
описывает царящие при дворе Ирода Великого отношения,
поражают ужасом даже современного читателя, т. е. через
2000 лет. Когда умер Ирод, выступили целые ряды претен-
дентов, все торопились в Рим, затевали интриги. Еврейское
царство постепенно клонилось к упадку и шло к анархии. Ирод
вырос в почти мифического гиганта, пожирающего подобно
упомянутому греческому богу Хроносу, собственных детей.
В странах, где обитатели не имеют на стенах календарей и
на столах газет—радужные нити легенды быстро окутывают
всякий образ. Достаточно вспомнить мифы, которыми про-
стонародие окружило эрцгерцога Рудольфа.
В виду этого вполне возможно, что психология предания
видела в Ироде вышеупомянутого мифического дракона,
преследующего Деву с Младенцем, так как этот коронован-
ный дракон действительно преследовал даже матерей тех
лз своих сынов, которые попали в немилость и будто бы
хотели свергнуть его с престола.
В таком случае подбор всех последующих исторических
личностей вплетенных в миф (иногда ошибочно), был бы
вполне естествен. Этот подбор сделан не простыми людьми,

208
а литераторами, великими евангельскими поэтами, людьми,.
мастерски владевшими пером. И мнимая »простота" еван-
гельского стиля является одним из предразсудков критики.
Я указал уже выше, насколько Матфей умел оперировать
с символикой чисел при размещении изречений, как искуссно
Лука облекал астральные события в покровы земных про-
исшествий. Евангелист Иоанн является философом нео-пла-
тонического типа. Упомянутая „простота", не имеет ничего
общего с „простодушием", о котором говорил Евсевий. Это
вернее всего простота гения, создающего образцовые поэти-
ческие произведения.
Притча о сеятеле, бросавшем зерно на различную почву,
должна об'яснить нам, что зерно мифов, должно также упасть
на соответствующую почву для того, чтобы оно могло про-
рости и развиться в колос. Такой почвой для мифа Матфея
было кровавое предание Ирода Великого. Ирод мог истре-
бить известных претендентов на власть над душами народа,
но вырос, все-таки, один претендент, недоступный для него,
так как руки его были, на этот раз, коротки.
Если я только что выяснил, впрочем согласно с целым
рядом непредубежденных исследователей, что собственно
нет никакого доказательства исторического существования
Иисуса, то, однако, еще не решен вопрос, отчего миф при-
урочен именно к эпохе Ирода. И нужно найти ответ и на
этот вопрос.
Дюпюи доказал, что Ирод в Евангелии Матфея является
астральным драконом. Но этот знаменитый исследователь
был позже забыт. Кажется, Штраус и Ренан не читали его,
по крайней мере я не заметил, чтобы они цитировали его.
На него обратили более серьезное внимание только в по-
следнее время, когда его исследования нашли такое сильное
подтверждение в новых научных открытиях на древнем
Востоке. Иосиф Флавий изображает Ирода чудовищем. Если
они сгущают краски, то здесь речь идет не о точности
изображения, а о тех, которые читали Флавия. А его читали.
Евсевий постоянно цитирует его.
„История войны* написана прежде, чем возник хотя один
набросок какого-нибудь евангелия. Царский дворец, по опи-
санию Флавия, вследствие интриг, пыток и казней, обратился
в вертеп, где тени казненных пугали по ночам тех, которые
могли ежеминутно подвергнуться той же участи. Поэтому
некоторые, как царский брадобрей Трифон—лишились рас-
судка (I, XXVII, 5). Он явился к царю сам и стал обвинять
себя же, будто его убеждали, чтобы он во время бритья
перерезал ему боитвой горло, за что получит, от претен-
дента на трон, Александра, щедрую награду. Ирод прика-

209
зывает тотчас подвергнуть пытке целый ряд людей. К этим
событиям во дворце присоединяются еще народные бунты.
Царь подавляет их кровавым образом и как бы с диким
наслаждением. И хотя, по словам историка, смерть уже
глядела ему в глаза, он еще остановился на дикой мысли.
Он велел собрать со всей Иудеи самых уважаемых мужей,
живущих по деревням и запереть их в гиподроме. Затем он
позвал к себе сестру Саломею и ее мужа Алекса и обра-
тился к ним с такими словами: „Я знаю, что для евреев
день моей смерти будет днем радости. Но послушайте мое
распоряжение и тогда по мне будет траур и прекрасные
похороны. Когда я отдам последний вздох, прикажите сол-
датам перерезать всех запертых там, для того, чтобы вся
Иудея и в каждом доме оплакивали меня" (I, XXVIII, 6). На-
сколько согласуются с этим отрывком слова еванг. Матфея:
„И слышен голос в Раме, великий плач и крик: Рахиль
оплакивает сынов своих" (II, 18). Своим путем и на этот
раз резня не была выполнена. А сколько их было до этих
пор! И как строго царь наказал подданных за бунт из-за
орла, помещенного над вратами храма!
Когда Архелай взял в свои руки бразды правления,
однажды „под вечер" начали собираться толпы народа, тре-
бовавшего совершенно новых порядков. Ибо высохли, правда,
слезы на глазах тех, которых Ирод казнил за низвержение
золотого орла с врат храма. И раздался великий плач по
всему Иерусалиму, все стены города были полны стонов по
тем, которые погибли, защищая отцовскую веру и не позволяя
осквернить храм. За смерть этих жертв следует отомстить
тем, которых возвысил Ирод... Архелай воспылал гневом...
тайно выслал хилиарха *) с отрядом солдат, приказав пой-
мать зачинщиков. Но толпа бросилась на солдат... И тогда
пало около трех тысяч народу (II, 1, 3). И как соответствуют
этим отрывкам слова еванг. Матфея, когда он говорит, что
Иосиф в самом деле вернулся из Египта с младенцем и его
матерью, но услыхав, что Архелай царствует в земле иудей-
ской вместо Ирода—побоялся идти туда и, получив наста-
вление во сне, направился к земле галилейской (II, 22).
И просто не было фигуры настолько подходящей для лока-
лизации астрального мифа, чем Ирод. Не подлежит сомне-
нию, что в то время ожидали различных мессий или духов-
ных вождей, которые должны были изменить весь строй на
земле. Царей считали богами. Все культы—большие и малые,
чтут сынов божиих. Божиим сыном является Аттис, Адонис,
Митра. Но во всех этих культах выступает вместе с тем и
*) Хилиарх—тысяченачальник. Прим. переводи.
862—14

210
образ ожесточенного противника сына божия. Этот против-
ник является, однако, всюду также богом. Религиозный миф,
представляющий Иисуса человеком, должен был найти про-
тивника, который также был бы человеком. И нашел его.
Дюпюи в третьем томе своего сочинения: ^Origine de tous
les cultes* на стр. 90 и т. д. дает такое прекрасное об'яс-
нение с астральной точки зрения второй главы Евангелия
Матфея, а в третьем томе прибавлений „Planches de l'origine
de tous les cultes" на таблице 19 такое наглядное изобра-
жение всего мифа, что в виду малой распространенности его
исследований, я позволю себе привести этот отрывок до-
словно и прошу его читать, глядя на приложенный рис. 49
а и б—так как оба полушария составляют одно целое. На-
сколько мне известно, никто до сих пор не оспаривал его
тезисов.
„Объяснение планисферы (наброска небесного свода на пло-
скости) указывающей положение неба в момент рождения
Бога-Дня, называемого Христом, 25 декабря в полночь. Эта
планисфера разделена пополам линией с востока на запад и
эта линия представляет горизонт. Часть под горизонтом
представляет нижнее, невидимое полушарие; часть же, лежа-
щая над линией горизонта, изображает верхнее и видимое
полушарие.
„Внизу планисферы помещается знак Козерога, находя-
щийся в полночь этого дня на нижнем меридиане, в то
время как Рак находится на верхнем видимом меридиане.
Этот Козерог изображает ту козу, которая кормила бога
Солнца Юпитера, принимающего, как и Христос, весной
образ Овна Амона или Агнца. Эти три декады *) относятся
к Солнцу, Сатурну (\), Юпитеру (2/.), и это также обозначено
на рисунке значками. Козерог идет от Водолея — символа
одного из четырех Херувимов. Ему предшествует Орел —
символ евангелиста Иоанна и также одного из четырех Хе-
рувимов. Оба—Человек и Орел, находятся в противополож-
ном направлении от двух других животных, т. е. Льва и
Тельца, являющихся символами двух других евангелистов и
«стальных Херувимов.
„В верхней и видимой части планисферы видна на гори-
зонте, на восточной стороне, небесная Дева, которая подни-
маясь вверх, дает начало Новому Году. Под ней, под гори-
зонтом, находится Дракон (Змей), появляющийся на небе вслед
за ней вместе с Весами, как будто он преследует ее.
*) Зодиак делится на двенадцать созвездий и каждое созвездие на три
екады. Это обозначено на окружности планисферы.

211
„Так, Дракон в Апокалипсисе преследует крылатую Деву,
долженствующую родить бога, правящего миром, подобно
тому дракону Питону, от которого он получил название и
который преследовал Латону, мать Солнца или Аполлона.
„Эту Деву зовут Изидой и она является матерью Горуса
или бога Солнца, а также Церерой—матерью молодого бога
мистерий, которую называли Св. Девой. Ее первой декадой
была декада Солнца или бога, рождение которого праздно-
вали 25 декабря и согласно с этим священники установили
момент рождения.
„Вот почему в этой декаде мы нарисовали изображение
•солнца. Первая декада Весов была декадой луны. Таким
образом у Св. Девы, как у Девы в Апокалипсисе, было над
головой солнце, а под ногами—луна *).
„Эту Деву изображали с новорожденным, называехмым
Христом и Иисусом, как на персидских глобусах Абен Эзры
и Абульмазара. У ног Иисуса, на востоке, находится звезда
Янус, служившая прообразом Петра—старейшины двенадцати
апостолов, как Янус был предводителем двенадцати месяцев
или знаков зодиака изображаемых у его ног в виде 12 алта-
рей. Над линией горизонта, на востоке, находится Хранитель
и Кормилец Горуса, сына Девы Изиды, матери бога дня или
Хранитель ладьи Изиды и Горуса, которую переделали в
ладью Петра и ладью Януса, так как у обоих есть ладьи и
ключи. На самом горизонте виден Стефанос (созвездие
3Tccpavoc—Корона или Венец) или первый исповедник, кото-
рым считался св. Стефан—первый мученик, память которого
празднуется на следующий день после Рождества Христова
или 26 декабря. За ним следует Орел —символ евангелиста
Иоанна, празднуемого непосредственно за первым—27 декабря.
„Когда Дева поднимается вверх, ей, как матери богов,
предшествует Лев—один из херувимов, символ евангелиста
Марка. Это и будет Лев—дом солнца, где еврейские каба-
листы поместили поколение Иуды. „Выйдет Лев из поко-
ления Иуды..: Дева зачнет и родит" и т. д.
„На меридиане находится Рак, заключающий в своем со-
звездии группу Ясли рождающегося Юпитера и Ослов Бахуса
или бога солнца, изображаемого в виде младенца. Это место
зимнего солнцестояния. Таким образом внизу на меридиане
мы видим Авгиевы Конюшни, сына солнца, —вверху—Осла
и Ясли.
*) Н. А. Морозов объясняет соответствующую часть Апокалипсиса не-
сколько иначе, приурочивая ее к определенному астрономически моменту
{30 сень 395 г.), когда солнце было в созв. Девы, а под ее ногами луна.
Прим. редак.
14*

Рис. 49а. Положение неба 25 декабря в полночь (из сочин. Dupuis „Origine de tons les cultes*).

Рис. 496. Положение неба 25 декабря в полночь (из сочин. Dupuis „Origine de tons les cultes").

214
„По правой стороне, на востоке, Дева с новорожденным
сыном, по левой стороне, на западе, Агнец, образ которого
принимает этот сын в мистериях, в момент воскресения и
вознесения солнца. Это Агнец теофании или откровения
божьего. Над ним находится Орион со своими тремя звез-
дами, называемыми в народе еще и в настоящее время Тремя
Волхвами, которые, по указанию звезды, видимой на востоке,,
пришли поклониться Агнцу Искупителю, долженствующему
в таком образе принять власть над миром. Эта звезда, изве-
стившая их о рождении, должна была, согласно пророчеству
Зороастра, принять образ молодой девушки, именно такой,
какой она показывается на восточной стороне горизонта
в начале годового движения.
„Над Тремя Волхвами находится Телец или Бык—символ
одного из Херувимов.
„Таково точное положение небесных светил в полночь
25 декабря, т. е. в эпоху, к которой приурочили рождение
Христа и когда праздновали рождение Митры—бога солнца
и дня, который точно так же, как и Христос, умер, воскрес
и своим страданием искупил участников своей мистерии" *).
На основе, построенной Дюпюи, можно теперь рассмо-
треть каждую деталь второй главы Евангелия Матфея.
Три Волхва (Орион) прибыли с востока (рис. 496) на запад
(рис. 49а). Таково их движение по небесному своду. Они спра-
шивают, где родился царь иудейский, так как они видели
его звезду **) или Деву с Младенцем на востоке (рис. 496). Ирод
спрашивает священников и ученых о месте рождения, а они,
основываясь на словах „пророка" (астролога?) определяют
это место в Вифлееме.
Это, как я выяснил выше, Бет-Лахем, Дом Хлеба, Дом
Колоса или созвездие Девы.
Ирод является звездным Драконом, преследующим Деву
с Младенцем. Тогда он призывает „тайно" волхвов для со-
вещания, требуя от них определения „времени" этой звезды.
Он делает это „тайно" потому что сам находится под
горизонтом, а они над горизонтом, но секторы их астраль-
ных мест диаметрально противоположны друг другу. Волхвы
отправляются в путь, а впереди их движется созвездие
Агнца или „звезда" Христа и когда они передвинулись на
180°, —эта звезда остановилась над местом нахождения Мла-
денца. И войдя туда, они нашли Марию с Младенцем.
*) Об этом см. также статью Д.Святскою „Происхождение праздника
Рождества Христова44 в „Ежемесячном Журнале" № 12 за 1915 г.
**) Евангельский термин осаттг)р одновременно означает звезду и созвездие.
Прим. редак.

215
Они не вернулись к Ироду, так как звезды движутся по
окружности и возвращаются в свой край „иным путем".
Иосиф получает во сне указание уйти с Младенцем и
его Матерью в Египет от Дракона Ирода. Он должен это
сделать, так как в качестве созвездия находится постоянно
в движении.
Уходом в Египет или в пустыню, как указано выше,
называется движение под небесный экватор или же под
горизонт. Ирод—Дракон взбирается теперь на место Дома
Колоса и уничтожает всех двулетних и моложе.
Быть может, здесь говорится о планетах с таким именно
временем обращения, т.-е. о Марсе, Венере и Меркурие.
Рис. 50. Следы астральной системы у Матфея.
Запад представляет место смерти.
Когда Дракон—Ирод прибыл туда, то, опускаясь под
горизонт, умирает. Но здесь снова начинается поворот дви-
жущихся перед ним созвездий. Но Иосиф, узнав, что в земле
иудейской, царит Архелай, идет в местность Назира, к знаку
Рыб или Оаннеса, мудреца-аскета Рыбобога.
Теперь начинается последовательное движение Иисуса
Солнца по Зодиаку. Первое движение по окружности можно
определить вполне точно.
Взглянем на рис. 50. От дома Колоса Солнце-Иисус
уходит под небесный экватор, или в пустыню. Когда он
переходит Иордан или Млечный Путь, показалось „отверстое
небо". В самом деле в этом месте Млечный Путь разде-
ляется, а там, где он разделяется, вверху видно созвездие

216
Лебедя, которое будет соответствовать Св. Духу, как в ми-
фологии различных древних народов. Затем Иисус движется
между созвездиями Завулон и Нафалим, как ясно опреде-
ляет Матфей (IV, 15). Далее с другой стороны он проходит
через Млечный Путь. Там он встречает двух братьев, закиды-
вающих сети в море. Это точно соответствует созвездию
Близнецов Кастора и Поллукса, и их положению по отноше-
нию к Млечному Пути. Они также медленно движутся за
ним, ибо, как известно, созвездия отстают по отношению к
движению солнца. Наконец Иисус увидел двух других
братьев в ладье с отцом. Это созвездие Корабля Арго. В
ладье находятся: Зеведей с двумя сыновьями. Они оста-
вляют отца и ладью и идут за Иисусом-Солнцем.
Как это понять? Оставляя ладью, они оставляют соб-
ственно только свое „место". Но отчего они оставляют отца
Зеведея?
По Евангелию Марка (III, 17) эти два сына Иаков и
Иоанн называются сынами грома.
Кто же является богом грома? Зевс т. е. Юпитер. А имя
Зеведей, как об'ясняет Винклер и как подтверждает Иере-
миас, происходит от вавилонского слова Залбатан и это
слово в вавилонских памятниках означает именно Юпитер—
планету с чрезвычайно медленным движением, так как ее
движение по эклиптике продолжается 11 лет и 10,5 месяца.
Мне кажется, что в Евангелии Матфея можно различить
семь таких обращений солнца по эклиптике. Я говорю это,
конечно, с большою осторожностью. Первое обращение,
быть может, заключено в стихах от II, 14, второе—от III, 13,
третье—от XII, 1 (когда Иисус шел через „засеянное поле",
дом Колоса??), четвертое—XVII, 1, пятое—XXI, 1, шестое—
XXIV, 1 (когда он вышел из храма т. е. ушел за небесный
экватор), а седьмое и последнее—от XXVII, 28. Я упоминаю
об этом только потому, что Матфей питает пристрастие
числам семь, три и девять, что отразилось в стилизации
стихов некоторых глав, как, напр., в упомянутой мною выше
гл. XIII. Но может быть мы открыли бы девять оборотов?
Я полагаю, однако, что здесь кроется какое-нибудь священ-
ное число и полагаю на том основании, что вижу, как
искусно построено все это Евангелие.
Последний оборот заключает два таких прекрасных
астральных эпизода, что нужно удивляться художнику-поэту.
Иисуса предает Иуда. Астрономически это об'ясняется
так: одно созвездие всегда скрывается за солнцем. Быть
может оттого в иерархии во времена Павла было только
„одиннадцать" апостолов.
Но это можно об'яснить еще следующим образом.

217
Когда солнце вступает в знак Агнца и вечером скрывается
под горизонтом, на небе появляется Лев Иуды, созвездие Иуда
в еврейском зодиаке, а затем перед восходом солнца, как бы с
другой стороны, оно выследило его, спускаясь под горизонт.
Так же, как волхвы узнали о рождении Иисуса по созвез-
дию Девы, так и здесь, по созвездию Иуды (по гречески—
Iudas) мы узнаем время восхода солнца в критический момент.
Таким образом Иуда „следит" и „предает" солнечного
Искупителя.
Солдаты приводят Иисуса из претории, при чем обле-
кают его в багряницу. Так солнце в царственном пурпуре
показывается утром на горизонте. А затем солдаты снимают
с него багряницу и „облекают в его собственное платье",
т. е. солнце, идя дальше, по своему ежедневному пути, при-
нимает свой обычный блеск.
Здесь следует обратить внимание на противоречие воз-
никающее между повествованием Луки и Матфея. В то время
как у Луки, в лунном мифе, знаком глумления является белая
одежда, у Матфея, в солнечном мифе—этим знаком является
пурпурная. И снова, с точки зрения астральной, нет противо-
речий, а только логическое трактование различных мифов.
Наступает затмение, означающее на языке астрально-
мифологическом смерть.
Тогда „церковная завеса" или заслоняющий небо свет,
разорвался пополам. Открылись могилы и „множество свя-
тых тел, которые почили—воскресли, вошли в священный
город и показались многим".
Иосиф Флавий пишет:
„Ибо кто же из этих доблестных людей не знал, что
души, отделенные мечом в бою от тел, переселяются в самую
чистую стихию, какой является эфир, возносятся к звездам,
где светят потомкам в виде добрых духов, героев-хранителей".
(История иудейской войны, IV, 1, 5). Такие представления
царили на всем древнем Востоке. Когда разорвалась завеса,
заслоняющая свет, когда был отброшен камень, заслоняющий
дневной свет, не выпускавший из тех могил звездные души
героев-хранителей, тогда они вышли из своих могил и пока-
зались своим почитателям.
Эта картина, в смысле величественности и силы, не имеет
себе равных. Века покрыли ее толстым слоем теологических
толкований *).
*) Астральное объяснение автора затмения на Голгофе как символиче-
ского, а не историко-астрономического события вполне правдоподобно уже
по одному тому, что не могло быть солнечного затмения в момент полно-
луния, когда у евреев праздновалась Пасха. См. об этом подробнее в статье
Д. Святского „Затмение на Голгофе" („Ежемесячный Журнал" 1916 г. №4).
Прим. ред.

218
И под слоем пыли она потемнела и представлялась смеш-
ным произведением богомаза. Когда же с нее снимают эту
пыль, она представляется нашему взору во всей своей не-
сравненной красоте.
И не удивительно, что человечество сохранило такую
поэзию среди неслыханных исторических переворотов до
нашего времени, завещая ее от поколения к поколению.
Картина потеряла свою яркость, пожелтела, потемнела,
исчезли краски, остались только какие-то линии. Но насту-
пило время, когда мы можем очистить и увидеть ее в ее
прежнем блеске.
ГЛАВА XXIV.
Тридцать сребренников Иуды.
Образ рыжеволосого предателя Иуды, предающего своего
учителя поцелуем любви в руки грубой силы за ничтожную
плату (Hundelohn) в тридцать сребренников, стал каким-то
привидением. Он встречается везде. Можно было бы соста-
вить большой музей Иуды из картин и скульптур знамени-
тейших художников, из тысяч романов, новелл и поэм,
этических трактатов и революционных стихотворений.
Для исследователя астральной мифологии, который чи-
тает историю Иуды в звездной книге неба, этот эпизод
представляется классическим примером, показывающим,
какая пропасть может возникнуть между чисто научной
истиной и житейской правдой. Наука не имеет ничего
общего со страстями; жизнь, среди своих страданий и
скорбей, презирает науку за ее объективность. Наука строит
свои абстракции, а жизнь манит предателя блеском трид-
цати конкретных сребренников.
Образ Иуды — результат опыта, психологический про-
дукт житейской правды. Его имя — символ, но этот символ
стал уже избитым, Иуда несомненно переживет Иисуса
в историческом развитии культуры. Христос—благородная,
но все же наивная греза анахоретов и мало размышляющих
многоречивых людей; Иуда же опасен даже для самых
осторожных. Поэтому Иуда представляет собою гораздо
более правдоподобный образ, хотя и он также никогда не
существовал в действительности.
Эпизод с Иудой изображен различными евангелистами
различно. Он нигде не выступает на первый план. И тем
не менее мы замечаем, что одни евангелисты изображают

219
это событие более точно, а другие ограничиваются лишь
наброском, даже простой оговоркой. Но при ближайшем
рассмотрении в этом обнаруживается преднамеренность.
У одного евангелиста эпизод с Иудой согласуется с его
астральной системой, у другого же не подходит к ней.
Матфей единственный евангелист, который хочет и мо-
жет исчерпать эту тему, Лука, опять-таки, единственный из
них, повидимому, преднамеренно говорящий о ней возможно
меньше. Марку было видимо не о чем рассказывать и не
о чем умалчивать. Но Иоанн ограничился лишь одним за-
мечанием, из которого можно заключить, что и у него этот
эпизод, понимаемый чисто реалистически, возник тем не
менее из астральной системы.
Иоанн ничего не знает о подкупе. Он говорит лишь так:
„дьявол вложил ему (Иуде) в сердце предать его (Иисуса)"
(гл. XIII, 2). Марк и Лука рассказывают, что Иуде были
обещаны деньги, но не указывают сумму. Таким образом,
только Матфей называет сумму. Но, кроме того, он гово-
рит еще, что эта сумма была возвращена.
Его указания так существенны, что их следует привести
здесь дословно.
„Тогда один из двенадцати, по имени Иуда Искариот,
пошел к первосвященникам и сказал: Что вы дадите мне?
Я хочу предать его вам. И они обещали ему тридцать
сребренников. И с того времени он искал случая, чтобы
предать его (XXVI, 14—16). „Тогда пришел Иуда, один из
двенадцати, и с ним множество народа.... И предатель дал
им знак, сказав: кого я поцелую, тот и есть; возьмите его.
И тотчас же подошел к Иисусу и сказал: привет тебе,
Равви! и поцеловал его". (XXVI, 47—49). „Они предали его
правителю Пилату. Тогда Иуда, предавший его, увидев, чта
он присужден к смерти, раскаялся и возвратил тридцать
сребренников первосвященникам и старейшинам, и сказал:
я согрешил, предав невинную кровь. Они же сказали: что
нам до того? смотри сам. И он бросил сребренники в храме,
вышел оттуда, пошел и удавился" (XXVII, 2—5).
Мы уже знаем, что в астральной системе Матфея солнце
восходит 21-го марта в Овне (рис. 51). Описанное собы-
тие происходит в предшествующую ночь, прежде чем
солнце достигло астрономической точки весеннего равно-
денствия.
Взглянем на прилагаемый рисунок 51.
Горизонтальная прямая (диаметр окружности) соответ-
ствует поверхности земли, вертикальная—меридиану. Ровно
в полночь солнце должно пройти нижний меридиан под го-
ризонтом.

220
Маги, жрецы хотят уловить этот момент.
Они могут выполнить это лишь при помощи какой-либо
из видимых в это время звезд. Опыт научил их, что эту
астрономическую услугу может оказать им созвездие Льва,
в еврейском зодиаке—Иуды. „Иуда знал место", замечает
Рис. 51. Предательство Иуды за тридцать сребренников.
«евангелист Иоанн (XVIII, 2). Когда в полночь Иуда скло-
нится к западу и будет находиться на расстоянии 30° от
горизонта, тогда солнце может быть „схвачено" при про-
хождении через нижний меридиан.
Итак, Иуда получает за свое указание 30 сребренников,
30° или 30 дней, потому что в полночь он находится на
расстоянии тридцати дней от горизонта. Остается только
яайти „случай", то-есть следить.

221
Хотя поцелуй связан с этим указанием, но он является
самостоятельным мотивом. У Иоанна Иуда не целует
Иисуса. Относительно этого мотива д-р Эрих Бишоф гово-
рит следующее: „Тот, кто отказывает раввинам в поэтиче-
ском даре, пусть прочтет ту высоко-драматическую и за-
хватывающую сцену, где Моисей борется словопрением и
молитвой за продление своей жизни — сначала с ангелом
смерти, а затем с самим богом, который наконец спускается
сам в сопровождении трех ангелов—Михаила, Гавриила и
Сагсагела; они приготовляют могилу и укладывают в нее
Моисея, причем бог успокаивает все упорствующую душу
своего друга; и в то время как эта душа еще умоляла об
оставлении ее в чистом теле Моисея, „бог поцеловал его и
поцелуем своих уст взял от него душу".
Тридцать дней известны и в Талмуде. Бишоф пишет:
„Во многих местах Талмуда и Мидраша высказывается, что
продолжительность жизни и момент смерти определяется
божественным решением: ангелу смерти Саммаэлю предо-
ставляется продолжительный промежуток времени перед
смертью человека (...иногда до 30 дней) для доставления
этого человека. Он сам, собственно, не вправе дать чело-
веку какую-либо отсрочку; однако, он дал такую отсрочку
в 30 дней, например, Раб Аши, для того, чтобы этот по-
следний мог закончить свой ученый труд; иногда ангел
смерти даже совершает ошибку в отношении того лица, ко-
торое он должен взять".
Эту ошибку мог совершить и Иуда.
Но надлежащий момент настал. Маги, жрецы внима-
тельно наблюдали за движением Иуды. Расстояние в 30° от
западной стороны горизонта измерено. Таким образом,
солнце было „схвачено" при прохождении через нижний
меридиан.
Но по истечении 24 часов положение изменяется. Солнце
передвигается на своем астрономическом пути по 1° в на-
правлении к Тельцу. Когда оно, таким образом, вновь про-
ходит в полночь нижний миридиан, то Иуда блестит на
небе уже на высоте лишь 29°, а не 30°. Итак, он возвратил
один сребренник, один ap^opiov (от осрубс — ярко мерцающий,
блестящий), один день. По прошествии новых 24 часов,
когда солнце удалилось уже на 2° по направлению
к Тельцу, Иуда будет виден в полночь на высоте 28°.
Таким образом он возвратил уже второй сребренник, вто-
рой день.
Итак, он отсчитывает день за днем по одному сребрен-
нику, пока по истечении 30 дней его созвездие появляется
в полночь на самом горизонте. „Он бросил сребренники

222
в храме", он сетует на магов, на жрецов; но они более не
нуждаются в нем и отвечают ему вполне резонно: „Смотри
сам". Он уходит и вешается. Как же он делает это?
Когда 18 часов спустя солнце заходит на западе и на не-
бесном своде загораются звезды, то в вышине видно созвездие
Иуды, „висящее" на верхнем меридиане.
Его эпитет Isch ke arieji, означает: человек, подобный
льву *). Рыжими волосами, которыми его заклеймило пре-
дание в знак его коварства, он очевидно обязан золотой
гриве своего тотема.
Такова чистая научная истина о предателе Иуде.
Но вот является житейская правда.
— Скажи, наука, как называется тот, кто выдает?
— Парантеллон, например, звезда, восход и заход кото-
рой дает возможность определить положение солнца под
горизонтом.
— А скажи нам ты, житейский опыт, как по-твоему на-
зывается тот, кто выдает?
— Предатель, шпион, злодей.
ГЛАВА XXV.
Астральная Via dolorosa **).
Кто мог бы подумать, что та Via dolorosa в Иерусалиме,
каждая пядь которой полита горячими слезами христиан-
ского мира и бесчисленные подражания которой в виде
Кальварий имеются в странах запада, может быть прочтена
*) Значение прозвища его „Искариотский" раньше производили от двух
еврейских слов isz—человек и Keriot—название селения в Палестине, что
вместе означало „человек из Кариота", Никто, однако, из исследователей
не мог указать на карте Палестины местечка Кариота. Об'яснение автора
прямо указывает на астральный смысл этого имени: isz ke arieh, „человек
как лев". Позднее автор („Каталог звезд" в „Независимой Мысли",
№ 254, за 1913 г., стр. 1216) обращает также внимание на то, что звезда
а Льва, называемая Kardia Leontos — Сердцем Льва, носила подобное же
название и у арабов: Kalb-el-ased. Запад находится под властью дьявола, по
учению Кирилла Иерусалимского. Иделер упоминает, что ß Льва у арабов
носила название El-serfa, т. е. „звезда измены", т. к. указывала на измене-
ние погоды. У Иоанна в XIII, 18 Иисус говорит об Иуде: „тот, который ел
со мною хлеб, поднял на меня пяту свою" (сравн. Псал. X, 1, 10). В еван-
гельском гороскопе в то время, когда заходит Сердце Льва и оказывается
во власти диавола („не 12 ли я избрал вас, но один из вас „диавол",
Иоан. VI, 70), над горизонтом остается лапа Льва. У Луки XXII, 21: „и вот
рука предающего меня со мною за столом", а перед этим (ст. 3) сказано:
..вошел сатана в Иуду, одного из числа двенадцати".
Примечание редак.
**) „Крестный путь" или буквально—„скорбный путь".

223
в звездных письменах ночного неба над нашими головами
и может быть найдена в фантастических образах древних
астрологов?
Проследим историю страстей Иисуса, не следуя перво-
начально по стопам каждого евангелиста в отдельности, а
рассматривая всех их вместе взятых; после этого, однако,
мы обратим внимание и укажем на различные подробности
л отклонения у каждого отдельного евангелиста.
Чтобы достигнуть этой цели, раскроем какой-нибудь
старинный атлас неба, где созвездия сопровождаются обще-
известными изображениями.
Взяв карту звездного неба между 21 января и 17 апреля
и просмотрев её от востока к западу, мы найдем все сцены
Via dolorosa, распятия и положения во гроб, от иерусалим-
ской претории до могилы, „где еще никто не был положен",
как удачно замечает Лука (XXIII, 53) и Иоанн (XIX, 41).
Созвездия, образующие эту астральную Via dolorosa, ви-
димы на небе одновременно в один и тот же час. Это не
есть совокупность созвездий, видимых в различные времена
года или в различные часы. Нет. Они видимы на небе все
в совокупности в одну и ту же ночь и в один и тот же
час и даже минуту, что очень легко показать.
Последовательное расположение соответствующих созвез-
дий также вполне согласуется с последовательностью отдель-
ных сцен евангельских „страстей". Это обстоятельство весьма
существенно, быть может даже настолько существенно, что
когда астральная мифология не в состоянии определить зна-
чение той или иной звезды для данного мифа, то в этих
случаях для разрешения вопроса можно прибегнуть к
астральной Via dolorosa.
Прилагаемый рисунок, разделенный лишь для удобства
на две части, представляет собою одно целое. На нем изо-
бражены лишь те созвездия, которые бесспорно связаны с
астральной драмой.
Безразлично, является ли рассматриваемый миф солнеч-
ным или лунным мифом. В обоих случаях трагедия проис-
ходит днем.
На востоке только что взошло последнее созвездие, играю-
щее роль в драме, а именно созвездие Весов.
На этих весах взвешивается, кто должен быть „приве-
ден" к народу, Иисус или Варавва. „Порождение ехидны"
(Змея) прошипело имя Иисуса. Итак, Варавва остается в
стороне.
ИмяВараввы пытались перевести „сын отца" („Bar-abba").
В этой игре слов очевидно повинна транскрипция слова—
Bapaßßofc. Но что же означает выражение „сын отца"? Be-

Рис. 52а. Астральная Via dolorosa, изображенная М. Вавшенецким.

Рис. 526. Астральная Via dolorosa, ображенная Л/. Вавшенецким.
862—15

226
роятно: Сын божий. Это предположение было бы недурно,
но оно слишком неопределенно.
Кроме того, оно является более философским и филоло-
гическим, чем мифологическим, а поэтому недостоверно и
ведет к заблуждениям. К тому же мы находим у Филона
Александрийского другую форму, а именно „Караба",Карофа;.
Высказывалось мнение, что это описка. Но мы знаем также
форму „Карнабас", Kapvaßac; это сын Триопа.
Быть может „Караба" произошло от имени „Карнабон",
царя Гетов, наказанного Деметрой за то, что он отнесся
враждебно к Триптолему, приехавшему к нему в колеснице,
запряженной змеями. В астральной мифологии это—змеено-
сец, Serpentarius, Осрюохо;. Это предположение допустимо
постольку, поскольку змееносец в действительности остается
под горизонтом, а над горизонтом извивается лишь змея.
После того как была взвешена судьба Иисуса, его пере-
дали человеку с распростертыми руками, который держит
в одной руке палицу, а другой рукой замахивается над го-
ловой. Это созвездие Геркулеса. Матфей совершенно пра-
вильно замечает о солдатах, бичевавших Иисуса и насме-
хавшихся над ним: „они становились перед ним на колени"
(XXVII, 29). Геркулес изображается в виде коленопреклонен-
ного человека и поэтому называется Nixus, Nisus, Genicula-
tus, Ingeniculatus.
Таким образом, он одновременно преклоняет колени и
подымает палицу для удара. Удар сверху также вполне со-
гласуется с евангельским сказанием: „били его по голове"
(Матф. XXVII, 30).
Картина аналогична во всех подробностях.
Затем на Иисуса надевают терновый венец. Под этим
последним подразумевается ближайшее созвездие—Северный
Венец, Corona, Exe<pavoc.
Далее Симон Киринеянин ведет его на крестную смерть.
Марк говорит о Симоне: „шедший с поля" (XV, 21), тоже
и Лука (XXIII, 26). Здесь подразумевается Волопас (Bootes),
который изображается на звездных картах с поднятым кверху
серпом, пахарь (Одиссея Гомера, V, 272), управляющий
древом (атаирбс) плуга. Его греческое имя „Kyrenaios", пред-
ставляет собою переделку еврейского слова „Kerenaim",
„рогатый".
На одном египетском зодиаке, найденном в Риме, этот
Ваал Керенаим (рогатый Ваал) изображен человеком с го-
ловой быка с подписью „Statio Numinum Agriculturae prae-
sidum" *). В последовательном ряде сцен евангельских
*) „Место божества, покровительствующего земледелию".
Прим. перев.

227
„страстей" он не является необходимым, как показывает
Евангелие Иоанна, где о нем совершенно не упоминается, а
говорится об „ученике", которого Иисус „любил" (XIX, 27);
однако, он имеется и не может быть обойден в последова-
тельном ряде созвездий, откуда и указанный эпизод у Мат-
фея, Марка и Луки.
Затем Иисуса приводят на „лобное место",т. е. на место,
где находится череп. Это Голгофа, в оригинальном тексте
ГоХуоба, по-еврейски „Гулгулет", череп. Череп принадлежит
к числу древнейших сосудов для питья. Следовательно здесь
•подразумевается созвездие Чаши, Crater.
Непосредственно над Чашей, то - есть „над" Голгофой,
„на" Голгофе находится астральный „Крест", точка пересе-
чения (скрещение) эклиптики и экватора.
„И у креста Иисусова стояла мать его", пишет Иоанн
(XIX, 25), то есть созвездие Девы, астральный Бет-Лехем.
„И Мария Магдалина", продолжает Иоанн, та длинново-
лосая Мария Магдалина, имя которой пишется в древней-
ших текстах Мо^ЗаХа, а в йовейших MayaSav. Это „m-gadd-la"
или полнее „m-gadd-la n-sajja", то есть „заплетающая
косы".
На всем небесном своде мы находим только одно под-
ходящее созвездие, а именно Волосы Береники. Таким обра-
зом оно является созвездием Мегаделлы. По этому поводу
следует заметить, что Мария Магдалина по древней тради-
ции изображается с длинными волосами.
„И давали ему пить вино с миррой (Myrrhe); по он не
принял", пишет Марк (XV, 23). „И пришедши на место,
называемое Голгофа (Гулгулет, Crater), дали ему пить уксуса,
смешанного с желчью; и он отведав, не хотел пить", по-
правляет Матфей (XXVII, 33—34). Затем Иисуса „возносят"
на мировое древо, Млечный Путь. В астральной мифологии
установлено с достоверностью, что Млечный Путь назывался
мировым древом.
С одной стороны повешен меньший разбойник, изобра-
жаемый Малым Псом; он обращается к Иисусу и просит его
о заступничестве. А с другой стороны повешен большой
разбойник, представляемый Большим Псом и отворачи-
вающийся от Иисуса, что очначает глумление и презрение.
„Было около шестого часа, и сделалась тьма по всей
земле до девятого часа. И солнце померкло", пишет Лука
(XXIII, 44—45). Приближается момент смерти.
Евангелисты говорят, будто в этот момет Иисус воззвал
к небу трагическими словами: „Боже, Боже, почему ты меня
оставил?" Лука поправляет их всех. Иисус вернее сказал с
большим доверием: „Отец, в руки твои предаю дух мой".
15*

228
Те трагические слова совершенно правильны в солнеч-
ном мифе у Матфея. Солнце закрывается черным диском.
Но у Луки лунный миф. Солнце есть Summus Deus, Иисус—
месяц склоняется к солнечному сердцу своего отца, и может
поэтому сказать: Отец, в руки твои предаю дух мой, свет
мой!
Лука пишет это вполне сознательно. Его понимание
вполне правильно с точки зрения астрального мифа. Это
величественная картина. Никакой Данте, никакой Гёте ни-
когда не создали что-либо столь грандиозное и величе-
ственное. Поистине космическая мощь проявилась в том
гение, который именуется Лукою.
Иисус умер.
„И один из воинов пронзил его бок копьем", Lonclie,
пишет Иоанн (XIX, 34). Это встречается исключительно у
Иоанна, у которого также обнаруживаются настоящие аст-
ральные традиции. Отсюда возник христианский сотник
Лонгин, соответствующий созвездию „длинного" Ориона,
снабженного копьем, „Lonche"; Орион действительно так
длинен, что когда он опускается ниже уровня моря, его
голова еще видна над водами. Его звезда а, Бетейгейзе,
называется или „звездой копья" или „звездой стрелы" или
же лучше „звездой дротика", которым он „сбоку" прон-
зает Млечный Путь, т. е. мировое древо и „вознесенного"
на нем Иисуса. Дротик—древнейшее охотничье оружие, а
ведь Орион—охотник.
В том же Орионе мы можем узнать и Пилата, Homo pila-
ins, человека несущего pilum, дротик, копье, стрелу.
Таким образом Орион, сотник Лонгин и прокуратор
Пилат составляли первоначально единый образ. Весьма
интересно, что непосредственно после смерти Иисуса между
Пилатом (копьеносцем) и членом синедриона Иосифом Ари-
мафейским начинаются переговоры. Название „Аримафея",
Arimathia по всей вероятности следует произносить „Rama",
„Ramath", „Ramatha", или—с членом—„ha-Rama „ha-Ra-
matha". В еврейском зодиаке Иосиф есть созвездие быка
(Телец), и как знак зодиака он принадлежит к вавилонским
„богам-советникам", оракулам. Наряду с еврейским „гёет"
мы знаем ассирийского »rimuuf т. е. „дикий бык". Итак
астрально-мифологически дело ясно: Иосиф—Телец из зо-
диака; ибо имелся еще „гёети вне зодиака, а именно Едино-
рог.
Итак, после переговоров с Орионом-Пилатом, Телец-Иосиф
с окружающими снимает тело Иисуса своими рогами, на-
правленными против Млечного Пути, т. е. мирового древа,
чтобы предать тело погребению. Здесь мы должны вспом-

229
нить все те египетские изображения, где быки несут на
своих рогах диск солнца, или где рога с солнечным диском
являются головным убором.
„Мария же Магдалина и Мария, мать Иисусова, смо-
трели, где его положили", пишет Марк (XV, 47). „И была
там же Мария Магдалина и другая Мария, которые сидели
против гроба, замечает Матфей (XXVII, 61). Иоанн говорит
даже о Никодиме, который однажды пришел к Иисусу ночью,
и принес (теперь) состав из мирра и алоя, литров около
ста (XIX, 39). Лука поправляет всех: „последовали также
и женщины (XXIII, 55). Здесь видимо подразумеваются
плачущие Плеяды и Гиады. Гиады находятся в голове Тельца,
Плеяды—над его головой.
Трех Марий мы находим в созвездии Девы, созвездии
Волосы Береники (Megaddela) и звезде Майя в созвездии
Плеяд. Далее Иосиф завертывает Агнца, символ Христа, в
полотно и кладет его в гроб, „где еще никто не был поло-
жен" (XXIII, 53). И действительно: созвездие Агнца на за-
паде уже наполовину скрылось под горизонтом *).
Трагедия достигла своего конца.
Путь солнца по астральной Via dolorosa совершается в
течение шести месяцев. 11 августа около полудня вся Via
dolorosa была бы видна, например, при полном солнечном
затмении, совершенно так, как она изображена у нас.
Нами намеренно описана астральная Via dolorosa именно
нашего времени. Изменения в различные эпохи **) кос-
нутся лишь положения астрального креста, т. е. точки
пересечения эклиптики с экватором. На нашем рисунке осен-
нее скрещение этих последних видно над созвездием Чаши.
В эпоху Овна этот осенний крест был в Весах и был так
расположен по отношению к Боотесу („Киринеянину"), что
поистине можно было сказать, будто он несет крест; но
весенний крест (скрещение) находился в Овне и таким об-
разом мы встречаемся здесь с Агнцем на кресте (рис. 53).
Отсюда возникли древне-христианские изображения Агнца
несущего крест и самого созвездия Овна с крестом (рис.
54-56). Это вполне соответствует астральной системе Матфея.
Несение креста возлагается на Киринеянина (XXVII, 32).
Лишь после этого мы читаем: „Они привели его на место
") Здесь—заворачивание в полотно, а при рождении—в пеленки! То-есть
опять тот же астральный мотив, лишь в ином мифологическом применении.
Здесь видимо подразумевается та фаза новолуния, когда рядом с узким
серпом луны появляется слабо освещенный черный диск (так назыв. „пепель-
ный свет").
**) Автор здесь имеет в виду прецессию или предварение равноденствий.
Прим. ред.

230
Голгата, что означает: „Лобное место", т. е. Гулгулет, Чаша
(XXVII, 33). Точно также мать и Магдалина не упоминаете»
близ креста (тгара тф аширф), но лишь позже, когда они
смотрели „издали" (атсо uocxp66ev) (XXVII, 55).
Рис. 53. Солнце у крестообразного пересечения экватора и экликптики &
эпоху Овна (из соч. Д. Святскою „Страшный суд, как астральная ал-
легория").
Марк—эклектик. Мы находим у него следы астральной
системы с весенней точкой в созвездии Тельца. Но вся Via
dolorosa у него является очевидным подражанием Матфею.
У Луки весенний крест, повидимому, находился в Близне-
цах и был почти закрыт мировым древом, Млечным Путем
В его Евангелии также ничего не говорится о женщинах
близ креста. Его описание страстей очевидно подверглось
исправлению в отношении несущего крест Киринеянина.
Рис. 54.
Изображение
Агнца на древне-
христианской
лампе (из сочин.
Мальвера).
Рис. 55.
Изображение
Агнца XII в.
в церкви в Жене
(из сочин. Маль-
ве р а).
Рис. 56.
Изображение созвездия Овна (из
манускрипта Михаила Скота
„De signis coeli* XV в.), весьма
похожее на древне-христианские
изображения Агнца-Иисуса.
И у него, как у Матфея и Марка, упоминается сотник,
который, однако, не участвует в событиях. В остальном все
совершенно правильно с астральной точки зреция. Лишь у
Иоанна все несравненно лучше соответствует нашему звезд-
ному небу и христианскому преданию, хотя и здесь заме-

231
чаются позднейшие изменения и добавления. Симон Кири-
неянин совершенно отсутствует, а вместо него мы имеем
„любимого ученика" (XIX, 27), которому соответствует Боо-
тес, а также встречаем homo pilatus'a, который распался на
двое: на Лонгина (человека с копьем, Lonche) и на правителя
(Пилата), и наконец, женщин близ креста.
Таким образом, астральная Via dolorosa лучше всего
изображена у Иоанна.
В трех первых Евангелиях упоминается о солнечном за-
тмении, которое длилось „над всей страной" „около" трех
часов. У Иоанна этот эпизод совершенно отсутствует. Мы
знаем, что солнечное затмение „над всей страной" не может
длиться три часа. Оно могло продолжаться самое большое
4—8 минут. Евангелисты, видимо, обладавшие астрономиче-
скими познаниями, не могли сказать и, конечно, не сказали
подобной бессмыслицы. Эту несообразную бессмыслицу мы
должны отнести на счет эвхемеристически хмысливших пере-
водчиков, которые поставили в тексте слово „страна" вместо
слова „земля". У Луки (XXIII, 14) и у Марка (XV, 33) мы читаем
ev o'Xtjv t^v pjv, у Матфея (XXVII, 45) kizi 7caoav xyjv yrjv, то есть
„над всей землей",что действительно может длиться несколько
часов. Все солнечное затмение 6 мая 1883 г. продолжалось
5 часов и 5 минут, но полное затмение длилось 3 часа и
5 минут, т. е. как раз столько времени, сколько указано
в Евангелиях. В виду всего сказанного, астральное происхо-
ждение Via dolorosa не подлежит ни малейшему сомнению
и те выражения, в каких описывается солнечное затме-
ние, вполне доказывают, что история страстей Иисусовых
мыслилась первоначально как космическое, а не человеческое
событие, и ареной (местом наблюдений) его была вся земля,
а не одна только страна, как напр., Палестина.
Отсюда захватывающее величие и благороднейшее на-
строение евангельской поэмы, превосходящей в этом отно-
шении все, что было когда-либо написано человеческой
рукой.
И здесь опять человечество получает оправдание в
будто бы совершенном им преступлении. Оно обвинялось в
том, что предало смертной казни лучшего сына человече-
ского. Обвинение оказалось ложным. Вместо преступления
мы находим величайший философский и поэтический ше-
девр, возникший из благороднейшей космической религии.

232
ГЛАВА XXVI.
Анагайон.
(Следы астральной системы у Марка).
Тогда как у Матфея и Луки астральное содержание
образует астральную систему, т. е. все астральные сцены
могут быть сведены к определенной весенней точке, у Марка
об этом нет и речи. Следы мифа о близнецах мы находим
в следующих выражениях: „посылал их по два" (VI, 7), „тогда
подошли к нему Иаков и Иоанн" (X, 35), „послал двух из
учеников своих" (XI, 1), „явились им Илия и Моисей" (IX, 4),
„они распяли с ним двух разбойников" (XV, 27), „двум из
них явился он в другом образе* (XVI, 12). Образы зодиака
обнаруживаются в следующих стихах: „и когда выходил из
воды, тотчас увидел, что небо раскрылось и дух в виде
голубицы снизошел на него" (I, 10), „проходя же близ гали-
лейского моря, он увидел Симона и брата его Андрея, заки-
дывавших свои сети в море" (I, 16), „и пройдя оттуда не-
много дальше, он увидел Иакова, сына Зеведеева, и брата
его Иоанна, чинивших сети в лодке" (I, 19). „И он опять
вышел к морю... и... увидел Леей, сына Алфеева, сидящего
у сбора пошлин {Zoll)у и сказал ему: следуй за мной! И он
встал и последовал за ним" (II, 13—14), „он проходил в
субботу засеянными полямии (II, 23). В рассказе о пляске
Соломен мы находим отголосок мифа о Персее (VI, 17—25).
Астральный миф имеется и в насыщении пяти тысяч пятью
хлебами и двумя рыбами, причем остались двенадцать кор-
зин остатков (VI, 38—43), что повторилось в сцене насы-
щения четырех тысяч (VIII, 2—9) и было так блестяще
объяснено уже профессором Гуго Винклером (Исследо-
вания древнего Востока, III серия, II том, 1 часть,
стр. 210). Астральная мысль скрыта в стихе: „найдете
привязанного молодого осла, на которого никто не садился
из людей" (XI, 2).
Via dolorosa, распятие, положение во гроб и воскресение
являются с начала и до конца астральными образами. И тем
не менее эти элементы еще вовсе не составляют астральную
систему. В Via dolorosa, в положении во гроб и в воскре-
сении мы уже находим астральные сцены, расположенные в
довольно последовательном порядке; но для того, чтобы найти
в них астральную систему, мы должны точно узнать, какая
астральная эпоха положена Марком в основу, т. е. в каком
знаке зодиака находится точка весеннего равноденствия.

233
В его Евангелии имеется лишь одно место, которое почти
дает нам возможность найти точку весеннего равноденствия.
Это место гласит:
„В первый день опресноков (пресных хлебов), когда за-
калывали пасхального агнца, сказали ему ученики его: „где
хочешь ты есть пасху, чтобы мы пошли и приготовили?
И он послал двух из учеников своих и сказал им: пой-
дите в город; и встретится вам человек, несущий кувшин с
водой, следуйте за ним, и куда он войдет, скажите хозяину
дома того: где комната, в которой бы мне есть пасху с уче-
никами моими? И он покажет вам большой Анагайон *),
обширный и устланный; там приготовьте нам". Ученики так
и поступили. Вечером он пришел с двенадцатью. Во время
трапезы Иисус сказал: „один из вас предаст меня". Они
спросили: „который?" Он ответил: „Тот, кто обмакивает со
мною в блюдо" (XIV, 12—20).
Здесь прежде всего указано время, праздник пасхи, то-есть
приблизительно весеннее равноденствие. В человеке, несущем
кувшин с водой, мы узнаем Водолея. Иуда представлен
созвездием Иуды, Львом. Момент предательства, как
мы уже видели в другом месте, есть полночь. Слово
анагайон (avayawv), очевидно, составлено из ava—„над"
и yafov—„земной", то есть надземное, воздушное, небесное
пространство.
Взглянем на рисунок 57.
Горизонтальная линия в круге изображает горизонт. Не-
бесное полушарие над ним представляет собою Анагайон
Если допустить, что Водолей указывает, своим восхожде*
нием на востоке, момент прохождения солнца через мери-
диан (под горизонтом), то знаком зодиака, в котором нахо-
дится солнце, будет Телец. И если горизонт уподобить
„блюду", то Иуда в этот момент является единственным
зодиакальным созвездием, которое вместе с Водолеем „обма-
кивает в блюдо". Таким образом, весенняя точка должна
была находиться в Тельце.
Здесь могут возразить, что это не вполне согласуется с
употреблением в пищу пасхального агнца. Скорее следо-
вало бы искать весеннюю точку в Овне. Но мы могли бы
даже еще кое-что прибавить к этому сомнению.
*) В русском переводе Евангелия: „горница". Евхемеристически мыслив-
шие толкователи пытались объяснить „анагайон" в том смысле, что вечеря
была устроена на крыше дома.
Примеч. редак.

234
Ведь мы читали, что Лева (очевидно Близнец) сидит у
сбора пошлин (видимо: место оценки, весенняя точка равно-
денствия). Возможно, что это указание на эпоху Близнецов,
в которую солнце восходило 21 марта в созвездии Близ-
нецов.
Евангелие Марка, которое принято считать древнейшим,
является с астральной точки зрения отголоском различных
традиций. Несомненно, что Евангелие Марка возникло в эпоху
Овна, то-есть после 700 года до нашей эры по нашему счи-
слению.
Рис. 57. Анагайон.
Но точно так же, как в наши дни говорят о весенней
точке в Овне, хотя она давно находится в Рыбах, также и
Марк мог писать о точке весеннего равноденствия в Тельце,
хотя она была уже в Овне.
Эта сцена в Анагайоне встречается и у двух других
евангелистов, а именно у Матфея и Луки. Однако, она не
согласуется с их астральными системами. Нижеследующее
сопоставление показывает, какие противоречия обнаружи-
ваются при этом в трех Евангелиях:

235
Матфей, гл. XXVI. Марк, гл. XIV.
17. В первый день
опресноков приступи-
ли ученики к Иисусу, и
сказали ему: где велишь
нам приготовить тебе
пасху? 18. Он сказал:
пойдите в город к та-
кому-то и скажите ему:
учитель говорит: время
мое близко, у тебя со-
вершу пасху с моими
учениками. 23. Опус-
тивший со мноюруку
в блюдо предаст меня.
12. И в первый день
пресных хлебов, когда
закалывали пасхального
агнца, сказали ему уче-
ники его: где хочешь
есть пасху? мы пойдем и
приготовим. 13. И он по-
слал двух из учеников
своих и сказал им: пой-
дите в город, и встре-
тится вам человек, не-
сущий кувшин с водой;
последуйте за ним. 14. И
куда он войдет, скажите
хозяину долла тою: где
комната, в которой бы
мне есть пасху с уче-
никами моими? 15. И он
покажет вам боль-
шой анашйон, обшир-
ный и устланный; там
приготовьте нам. 20. (Кто
предаст тебя?) Один из
двенадцати, обмаки-
вающий со мною в
блюдо.
Лука, гл. XXII.
7. Настал же день
опресноков, в который
надлежало закалывать
пасхального агнца. 8. И
он послал Петра и
Иоанна и сказал: при-
готовьте нам есть пасху.
9. Они же сказали ему:
где велишь нам пригото-
вить? 10. Он сказал им:
вот, при входе вашем в
город, встретится вам
человеку несущий кув-
шин с водой: последуйте
за ним в дом, в который
войдет он. 11. И ска-
жите хозяину д&ма:
учитель говорит тебе:
где комната, в кото-
рой бы мне есть пасху
с моими учениками? 12.
И он вам покажет
большой анашйон, об-
ширный устланный; там
приготовьте. 21. И вот,
рука -предающею меня
со мною за столом-
Матфей, знающий эпизод с Иудой лучше всех других,
оказывается здесь немногословным, он рассказывает мало.
Эпизод, не подходящий к его астральной системе, излагается
по возможности кратко. Может быть, это является лишь
признаком позднейшей вставки? У Луки вся эта сцена не-
сомненно внесена в его Евангелие позднее. Эпическая ши-
рота, имена Петра и Иоанна, рука Иуды, находящаяся над
столом вместе с рукой Иисуса, —всё это могло бы принад-
лежать Луке лишь в том случае, если бы это согласовалось
с его системой в астральном смысле. Поэтому мне пред-
ставляется возможным, что сцена с анагайоном была перво-
начально лишь у Марка и представляет собою след его
астральной системы, в которой весенняя точка находилась
в Тельце.
Но таким образом у каждого евангелиста имеется иная
весенняя точка. У Матфея она в Овне, у Марка—в Тельце,
и наконец у Луки—в Близнецах.
У Матфея это отвечало бы астрономической действи-
тельности, ибо это достаточно обеспечивается большим
периодом эпохи Овна приблизительно от 700 года до на-
шей эры и до 1500 года после нашей эры. У Марка могли
играть роль древние предания. Но у Луки замечается пред-

236
намеренность. Он—ученый астроном и теолог. Он знал, что
весеннее равноденствие было моментом сотворения мира,
отделения света от тьмы. История его Адона по всей веро-
ятности старше, чем история всех других Адонов.
ГЛАВА XXVII.
Гипотеза о возникновении Евангелий.
Современное состояние Евангелий таково, что имеющимися
в нашем распоряжении средствами и методами совершенно
невозможно определить, какое из них возникло раньше, и
какое позже. Мы можем судить единственно лишь о том,
какое из них содержит—позднейший и какое—древнейший
материал. В дальнейшем я еще попытаюсь доказать, что
некоторые элементы в них относятся к седой древности и
возникли за сотни, если не за тысячи лет до предполагае-
мого времени жизни Иисуса. Но поскольку дело идет не
об эмбриологии, а о рождении созревшего плода, мы должны
обратиться от анализа к синтезу.
Методы исследования, господствовавшие доныне, всегда
считали более краткое и менее развитое—более древним.
Подобный метод правилен, если дело идет о редакции
текста. Но что касается композиции, то здесь этот метод
может оказаться совершенно ошибочным.
Ибо астральные системы, содержащиеся в Евангелиях
Матфея и Луки, столь логично задуманные и столь последо-
вательно проведенные, приводят нас к заключению, что
астральная форма, в смысле композиции, была перво-
начальной формой этих Евангелий. Все прочее является
скорее всего позднейшим добавлением, притом относящимся
к тому времени, когда основная идея подверглась ради-
кальному изменению, когда стали стремиться к полному
очеловечению Иисуса, и исключительно это последнее могло
быть понятно.
Астральная форма этих двух Евангелий, превосходное
построение систем, —никоим образом не могли быть созданы
среди путаницы изречений (логий) и сказаний об исцеле-
ниях. Гораздо более правильным кажется допущение, что
эти изречения и сказания об исцелениях были клиньями,
вбитыми молотом времени в первоначальную форму, и они
раскололи эту форму со всех сторон.
Астральная форма предназначалась для высших, благо-
роднейших, образованнейших умов. Она возникла вероятно

237
из герменевтической науки. Подобные произведения могли
возникать, читаться и цениться лишь в среде людей, жив-
ших в уединении и в размышлении, отгородившихся от мира
профанов стеною ордена, и являвшихся одновременно ана-
хоретами, философами и поэтами.
Ведь мы знаем, как древние мудрецы всегда боялись
толпы, как они хранили в тайне свои познания и часто пе-
редавали их лишь самым близким ученикам. Пропасть между
образованными и необразованными была в прошлом гораздо
больше, чем где бы то ни было в наше время, и власть
тьмы могла во всякое мгновение оказаться очень опасной
для мудреца, который неосторожно ослепил бы её блеском
своей мудрости.
Если оставить в стороне имена Тиверия, Ирода, Филиппа
и т. п., которые могли явиться плодом позднейших испра-
влений и переделок, то есть основания допустить, что перво-
начальная астральная форма этих двух Евангелий древнее
первого века христианской эры.
Где же они могли возникнуть и для кого они были пред-
назначены?
Иосиф Флавий рассказывает нам, что ессеи „почитали
божество своеобразным способом. Именно, до восхода солнца
они не произносят никакого не священного слова, а обра-
щаются к этому светилу с определенными молитвами древ-
него происхождения, как будто они хотят вымолить его вос-
ход". „Они посвящают себя предпочтительно изучению древ-
них писаний, особенно для того, чтобы установить, что
является благотворным для тела и души". „Далее он (ессей)
обязуется... не утаивать ничего от своих собратий по ордену,
а также не разглашать их тайн даже под самыми мучитель-
ными пытками; наконец хранить в тайне учение ордена...
книги секты и имена ангелов".
Какие это могли быть книги?
Описание христиан Плинием Младшим напоминает всё,
что рассказывает Иосиф Флавий об ессеях. Если мы поэтому
допустим, что эти христианские общины были лишь ответ-
влением существовавшего тогда ессейства, то необходимо
выяснить, как очутилась в мире непосвященных эта ветвь
священного дерева.
Страшная катастрофа войны 66—70 годов, завершив-
шаяся разрушением Иерусалима, уничтожила все прежние
палестинские учреждения. Святой город превратился в холм
развалин, страна—в пустыню. И ессеи захватывались в плен,
подвергались пыткам, убивались, изгонялись. Их прежний
образ жизни стал уже невозможным. Старый порядок был
совершенно уничтожен. Поэтому вполне возможно, что их

238
священные книги попали в руки благочестивой, но невеже-
ственной толпы, в руки эпигонов, которые хотели приспо-
собиться к новым условиям и влачить жизнь в мире новых
идей.
Но после этой катастрофы произошла вторая, восстание
132—135 годов. И оно также закончилось страшным пора-
жением. Еврейско-эллинский центр тяжести перенесся в дру-
гое место и превратился в греко-латинский. Мы узнаем от
Келсоса, что христиане беспрестанно перерабатывали свои
евангелия, которые уже не были или уже не могли быть
тайными книгами. Основная идея подлежала полной перера-
ботке. Иисус мыслился уже не в виде космической силы, а
в образе человека, как избавитель от всех бедствий, как
спаситель, как мессия.
Евангелия не были уже книгой мудрости для избранных,
для мыслителей, членов ордена, школ; они предназначаются
теперь для толпы, в качестве книги утешения, спасательной
ладьи для потерпевших кораблекрушение. Иуда, астральный
Иш-ке-арие, превращается в Иуду—шпиона и предателя.
Иисус, философское понятие, превращается в идеального
человека, в пастыря—чудотворца. Эти идеи были вызваны
необходимостью.
Звездный Бет-Лахем превращается в земной, Копьено-
сец— в Пилата и Лонгина, а астральная Чаша-череп — в
иерусалимскую Голгофу, астральная Мегаделла-—в женщину
из Магдалы.
Этот период абсолютного очеловечения всех астральных
и философских понятий длится до четвертого столетия, до
того века, когда угнетенные стали властителями. Время
„страданий" миновало, и можно снова начать „мыслить".
Борьба за жизнь уступает место „воле к власти". Вновь
всплывают теоретические вопросы, получающие выражение
в догматических системах. Древние тексты вытесняются но-
выми. Редакции этого столетия с поправками ближайших
последующих столетий переходят к потомству.
Невозможно определить, были ли Лука и Матфей пер-
выми астральными поэтами или же последними редакто-
рами. На основе астральных первоначальных форм и лите-
ратуры Посланий гениальные эклектики могли создать Еван-
гелия приблизительно в таком виде, в каком мы находим их
теперь. Все это—лишь зародыш гипотезы, ибо покамест она
не может быть подкреплена ничем. Я совершенно умолчал бы
о ней, если бы не был убежден, что приводят к заблужде-
ниям не столько подобные новые идеи, сколько фатальный
принцип, будто не следует разрушать старое, пока еще не
выросло новое. Ибо этому принципу мы обязаны той про-

239
пастью, которая возникла между двумя направлениями
исследований об Иисусе, и результатом которой явилось то,
что одни исследователи уже не могут понимать других и что
в научных кругах еще качают головами, когда вопрос давно
решен для других.
ГЛАВА XXVIII.
Евангелие хлеба и Евангелие вина.
Установив до некоторой степени композицию Евангелий,
познакомившись с их литературной формой и поняв их со-
держание, мы должны сделать следующий шаг вперед и
сделать попытку эмбриологического изучения, чтобы найти
в евангельском материале те первоначальные элементы, из
которых, в эпоху, неподдающуюся даже приблизительному
определению, сложился психический образ Иисуса.
Бог, как абстрактно мыслимое существо, всегда является
плодом позднейших эпох развития. Первоначально он является
камнем, растением, животным.
Астральная система Луки, согласно которой Иисус есть
луна, и тот факт, что луна, в свою очередь, считалась хле-
бом; доказанная идентичность понятия „Вифлеем" или „Бет-
Лехем" или „Дом хлеба* с созвездием Девы, матери Иисуса;
рождение Христа в созвездии Ясли между астральным Тель-
цом и астральными Ослами; наконец, то обстоятельство, что
в знаменитом кодексе Безы и в древне-латинских библиях
говорится лишь о хлебе и ничего не говорится о вине, —все
это дает нам право назвать Евангелие Луки—Евангелием
хлеба.
Такая характеристика была бы лишь еще одним лишним
определением, если бы она не влекла за собою весьма важ-
ных последствий. Ибо легко видеть, что предание Луки в
своем первоначальном виде рассматривало Иисуса как хлеб,
что вполне соответствовало бы еврейским воззрениям. Хотя
хлеб играет роль также и в культах других народов, но в
еврейском национальном культе его значение чрезвычайно
возросло благодаря празднику опресноков.
И все же, наряду с этим Евангелием хлеба, мы имеем
другое, в котором предание возникло, повидимому, из совер-
шенно другого источника. Я подразумеваю Евангелие Иоанна.
Во время последней вечери, в то время, как в других Еван-
гелиях так подчеркивается благословение хлеба и вина, у
Иоанна мы находим лишь сцену омовения ног топтальщиков

240
винограда (Weintreter) и непосредственно вслед за этим
большую речь Иисуса, в которой он называет себя „истин-
ной виноградной лозой".
— „Я—истинная виноградная лоза, и Мой Отец—виногра-
дарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсе-
кает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы принесла
более плода. Вы уже очищены чрез слово, которое Я про-
поведал вам. Пребудьте во Мне и Я в вас. Как ветвь не
может приносить плода сама собою, если не будет на лозе,
так и вы, если не будете во Мне. Я—виноградная лоза, а вы
ветвк. Кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много
плода; ибо без Меня не может делать ничего. Кто не пребу-
дет во Мне, тот будет отброшен как ветвь, и засохнет, и
такие ветви соберут и бросают в огонь, и они сгорают"
(XV, 1-6).
Иоанн, построивший весь пролог своего Евангелия на
теории Логоса эллиниста Филона Александрийского, был,
по всем признакам, последователем предания о Дионисе.
Его Иисус был первоначально—вином. Поэтому мы можем,
не впадая в ошибку, назвать его Евангелие—Евангелием вина.
Но это— греческое направление. Культ вина был нацио-
нальным культом эллинов.
Рассказывают, что во времена Кекропса богам приносили
в жертву воду вместо позднейшего вина. С течением вре-
мени, таким образом, вода превратилась в вино. Это пре-
образование культа указывает на более высокую ступень
культуры, а именно земледельческую. Культ воды был вы-
теснен культом вина.
След этих вытеснений и превращений, повидимому, „отме-
чен" у Иоанна. В водной области появляется бог вина.
Это так хорошо известный нам брак в Кане.
„И на третий день был брак в Кане Галилейской (вод-
ная область?); и мать Иисуса была там. Иисус же и его
ученики были также званы на брак. И так как недоставало
вина, то мать Иисуса говорит ему: у них нет вина.
Иисус говорит ей: что нам с тобой, женщина? Еще не
пришел час мой. Мать его говорит служителям: Что он
скажет вам, то делайте. Было же тут шесть каменных
водоносов (Эридан? *) Кит? Рыбы? Водолей? Скорпион, как
место водяной стихии?) стоявших, по обычаю иудейского
очищения, и вмещавших каждый по две или три меры.
Иисус говорит им: „Наполните сосуды водою*. И они напол-
нили их до верха. И он говорит им: „Теперь зачерпните и
несите распорядителю пира. И они понесли. Когда же рас-
:) Eridanus—„поток"—созвездие южного полушария. Прилг. персе.

241
порядитель отведал вина, которое было водою, и не знал,
откуда оно (а слуги, черпавшие воду, знали), тогда распо-
рядитель зовет жениха и говорит ему: „Всякий человек по-
дает сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее;
а ты хорошее вино сберег доселе. Это было первое знаме-
ние, сотворенное Иисусом в Кане Галилейской, и явившее
славу Его. И Его ученики уверовали в Него" (II, 1—11).
Эта сцена встречается только у Иоанна. Откуда он взял
ее? Какова могла быть ее первоначальная форма? Что
скрывает в себе эта символика? Единственное заключение,
которое мы вправе вывести, это то, что в Евангелии
Иоанна мы вообще имеем дело с чистым преданием культа
вина *).
А так как первобытные образы божеств не могут быть
сложными, ибо сложность предполагает более высокую сту-
пень развития, то мы должны признать, что два другие
Евангелия, именно Матфея и Марка, где Иисус уже является
одновременно хлебом и вином, принадлежат в этом отноше-
нии к позднейшей эпохе.
Матфей пишет: „И когда они ели, Иисус взял хлеб, бла-
гословил и преломил его, и раздал ученикам, сказав: при-
мите, ешьте, это мое тело. И он взял чашу и благословил,
подал им и сказал: это Моя кровь нового завета, изливае-
мая за многих во оставление грехов" (XXVI, 26—28).
Марк пишет: „И когда они ели, Иисус взял хлеб, благо-
словил и преломил его, и раздал им, сказав: примите, ешьте,
это мое тело. И взял чашу и благословил и подал им;
пили из нее все они. И он сказал им: это моя кровь Новог
Завета, за многих изливаемая" **) (XIV, 22—24).
Эти формы, несомненно, возникли позже, чем текст Луки
в кодексе Безы: „И он взял хлеб, благословил, и подал его
им, сказав: это мое тело" (XXII, 19). Дальнейший текст этого
и следующего стиха является позднейшим добавлением,
относящимся к той эпохе, когда представление об Иисусе
как о хлебе и вине стало общераспространенным.
*) Позднее в „Евангелии Орла" (стр. 15—16) автор подробно разобрал
астральную систему Иоанна и, в частности, эпизод в Кане, который проис-
ходит тогда, когда Иисус-месяц проходит созвездие Козерога. В праздник
Диониса приносили в жертву козла, а во главе процессии шла девица с
козлом на руках. Диониса также называли Бахусом и во время мистерий
в экстазе воображали, что добывают из земли воду и вино, а из колодцев
и рек—мед и молоко. Шесть водон#сов в Кане соответствуют шести знакам
водной части зодиака. В Олимпии было шесть алтарей Диониса. Слово
„Кана" означает меру емкости. Любопытно, что в атласе Байера „Urano-
metria" созв. Стрелы над Козерогом носит название „Саппа".
Примеч. ред.
**) Вставка у Луки гласит: „за вас* (XXII, 20).
862—16

242
Но у Луки говорится еще о второй чаше, а именно перед
преломлением хлеба. „И он взял чашу, благословил и ска-
зал: примите ее и разделите между собою" (XXII, 17). Затем
следуют слова, которые произносятся у Марка и Матфея
после благословения хлеба и вина: „Ибо Я говорю вам, что
не буду пить от плода виноградного, пока не придет цар-
ство Божие" (XXII, 18). У Матфея это место гласит: „до того
дня, когда буду пить с вами новое вино в царстве Отца
Моего" (XXVI, 29), а у Марка: „до того дня, когда буду пить
новое вино в царстве Божием" (XIV, 25).
Все эти разноречия, существенные для религиозного
текста, должны быть признаны позднейшими вставками.
Ясно видна усердная работа над текстами.
Итак, исследование выяснило нам следующие основные
элементы, из которых сложился психический образ Иисуса
в течение веков: лука, солнце, вино, хлеб.
Сюда присоединяется еще анец, тесно связанный с сол-
нечным мифом, и камень, который, однако, появляется уже
в крайне рудиментарной форме.
ГЛАВА XXIX.
Рыбаки.
В стране, где некогда процветал культ ханаанского на-
родного бога Дагона в образе рыбы и затем бога Оаннеса
также в образе рыбы, первые апостолы Иисуса были ры-
баками.
Двое из них—Петр и Андрей были даже первоначально
учениками упомянутого Оаннеса (Иоанн, I, 35—37), а Иисус
называет Петра в торжественную минуту сыном Оаннеса
(Иоанн, XXI, 15—17), или Бар-Иона (Мат. XVI, 17).
Рыба и рыбаки означает то же, что Христос и христиане,
Будда и буддисты, Моисей и иудеи, Магомет и магометане,
Лютер и лютеране, Кальвин и кальвинисты.
Гейтмиллер, говоря о Иоанновом крещении, полагает, что
Евангелие подверглось влиянию „апологетически-полемиче-
скому". И действительно в нем иногда чувствуется „пред-
взятость" целых сцен.
У Луки мы читаем, что Иисус, увидев рыбаков, мывших
у берега свои сети, велел им отплыть на глубокое место и
закинуть сеть. Но Симон выразил сомнение, что бы из
этого что-нибудь вышло, так как они трудились всю ночь
и ничего не поймали. Но все-таки он закинет сеть по слову

243
его. Едва они сделали это, как вытянули столько рыбы, что
сеть разрывалась. Симон пал на колени перед Иисусом, а
Иисус сказал ему: „не бойся, с этих пор ты будешь уло-
влять людей" (V, 1 —10).
Но наряду со слишком явной тенденцией заметна еще и
„символика". В другой сцене „символический" элемент вы-
ступает еще яснее: у Марка ученики жалеют, что взяли с
собой только один каравай хлеба. „Узнав об этом, Иисус
сказал им: „Вы думаете, что у вас нет хлеба? Вы еще не
видите, не понимаете? Ваша душа еще ослеплена? Имея
глаза—не видите, имея уши—не слышете, не помните? Когда
я превратил пять хлебов в пять тысяч, сколько корзин,
наполненных остатками, унесли вы? И они ответили ему:
„двенадцать"—„А когда я разделил семь хлебов на четыре
тысячи, сколько корзин кусков вы собрали? И они сказали:
„семь". И сказал им: „Как же вы еще не понимаете?" (VIII,
16-21).
В этом отрывке видна не только символика, но даже и
кабалистика чисел, так широко распространенная на Во-
стоке.
Все сцены с рыбаками являются символическими. Здесь
дело не в событии, а в его мистическом значении. Вот по-
чему мы можем найти исторический элемент не в событиях,
а в символике этих событий.
Случилось, повидимому, что толпы народа, направляв-
шиеся в Иерусалим, были голодны. Иисус берет две рыбы
и пять хлебов и разделяет их между народом и все насы-
щаются. После этой трапезы осталось в кусках больше
хлеба, чем было, сначала. С нашей стороны было бы весьма
поверхностно думать, что здесь изображено обыкновенное
чудо. Но эта сцена символическая и под ней кроется риту-
альная трапеза, как указал на это уже Штраус. Даже
форма трапезы знаменательна. Иисус преломляет, а ученики
раздают. Точно также происходило и в древне-христиан-
ских общинах—старейший отдавал вино и хлеб диаконам, а
они делили все между верующими.
Следовательно в означенных сценах кормления тысячной
толпы мы находим символическое описание причастия.
Вместо позднейшего вина и хлеба мы видим хлеб и рыбу.
Но это изображено не только здесь.
Когда после воскресения Иисус явился ученикам над
Тивериадским морем „он взял хлеб, раздавал им, а также и
рыбу" (Иоанн, XXI, 13).
Здесь происходит как бы ритуальная беседа:
— Симон Ионов, ты возлюбил меня больше, не-
жели они?
16*

244
— Да, Господи, Ты ведаешь, что я возлюбил Тебя.
— Паси агнцев моих.
И во второй раз:
— Симон Ионов, любишь ли ты меня?
— Да, Господи, Ты ведаешь, что я возлюбил Тебя.
— Паси моих агнцев.
И в третий раз:
— Симон Ионов, любишь ли ты меня?
— Господи, Ты все ведаешь, ведаешь, что я возлюбил Тебя.
— Паси овец моих.
И тотчас следует как бы ритуальное заклятие:
— Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был моложе,
ты опоясывался и шел, куда хотел. Когда же ты состаришься,
протянешь руки свои и другие опояшут тебя и поведут
туда, куда ты не хочешь. Иди за мной!
Знаменательно, что такую форму причастия описывает
нам евангелист Иоанн над Тивериадским морем, а Матфей,
Марк и Лука — иную форму, в Иерусалиме, где появляется
хлеб и чаша. (В кодексе Безы, как я говорил выше, Лука
в Иерусалиме описывает только причастие хлебом).
Мы видим точно на одной плоскости, без перспективы,,
события, различные по своей перспективе; в один и тот же
исторический момент происходят события, очень отдаленные
друг от друга по времени.
Если мы вникнем надлежащим образом в содержание
Посланий Нового Завета и отдадим себе отчет в важном
значении Иоаннова крещения, то не без удивления, прочи-
таем в Евангелии Луки, что Иоанн должен был „подготовить
людей к пришествию Господа" (I, 17).
Конечно, не столько Иоанн, сколько Иоанниты.
Выражение „Сын Иоанна" и вернее „СынОаннеса" вовсе
не означает обыкновенное отчество. Альфред Иеремиас спра-
ведливо обращает внимание на то, что „Бар-Иона" принад-
лежит к таким же почетным названиям как „Сын Давида",,
или „Сын Иосифа". Затем он говорит, что знаменитый на-
родный герой евреев—Иошуа, вернее, их тогдашний Мессия,
также пользовался этим почетным именем, называясь Иошуа
Бен-Нун (Иисус Навин), или Иисус Сын Рыбы. Впрочем, в
Талмуде „Инун" означает Мессию.
Иошуа, перейдя Иордан, приказывает двенадцати мужам
положить двенадцать символических камней (Иис. Нав.,
IV, 5 и пр.).
Иисус, приняв в Иордане Иоанново крещение, непосред-
ственно после этого избирает двенадцать таких камней своего
учения, даже говоря первому: „Ты Симон Бен-Оаннес, тебя
будут называть Кеф (Иоанн, I, 43), или „скала", „камень".

245
Если, таким образом, доевангельские источники указы-
вают нам на впадающие в великиую реку христианства при-
токи Аттиса, Адониса, Озириса и Митры, то евангельские
источники указывают нам на культ рыбаков, культ Оан-
неса—Рыбобога, — как на отдельный поток, хотя и незначи-
тельный, но поистине самостоятельный культ, символы кото-
рого были перенесены даже в катакомбы.
Из среды последователей Иоанна Крестителя вышли пер-
вые христиане, несшие перед собой знак Рыбы, знак Иоанна,
но не Иисуса. В этом действительно вся сущность христи-
анства, его оригинальная сущность. Папа носит до настоящего
времени на пальце железный перстень рыбака.
Выражение „Симон Ионов, паси моих овец" (Иоанн,
XXI, 15—17) значит собственно: „Рыбак Рыбы, паси агнцев
Агнца".
Рыбак превращается таким образом в Пастыря, а знак
Рыбы в знак Агнца. И тотчас обнаруживается постороннее
влияние: вместо Гермеса с Агнцем на плечах появляются
теперь изображения Иисуса как Доброго Пастыря тоже с
Агнцем на плечах.
Но и эта сущность, при ближайшем ознакомлении, обна-
руживает свои составные элементы. Обратим внимание хотя
бы только на два элемента—Петра и Иоанна.
Петр—это скала... Здесь вспоминаются легенды о всех бо-
гах и полубогах, родившихся из скалы, в скале, из горы, в
горе, в гроте. Зевс рождается от Реи в гроте Ида. Пастухи
видят, как Митра рождается из скалы. По полинезийскому
преданию бог Тангалоа с женой своей О-те-Папа, Скалой,
рождает богов и полубогов сначала круглых, как шар и за-
тем, при помощи давления, превращаемых в надлежащие
формы. Таким же точно образом родила и придала форму
первая мать первого человека (Беклен, Адам и Каин, 19).
Богине Майе было дано в скале откровение, что она родит
сына. Выражение Матфея: „Благословен ты, Симон, Бар-Иона,
ты камень и на этом камне воздвигну церковь мою"
(XVI, 17—18), представляет только дальнейший этап развития
вышеуказанных идей.
Но здесь имеется уже след скалы, Бар-Ионы и (по мнению
Древса) Симона, имя которого происходит от названия си-
рийского бога солнца с прозвищем „Мегас" или „великий",
из которого позже создали „мага Симона" (Деяния Апост.
VIII, 9) и о котором мы читаем, что его слушали все—от
самого большого до самого малаго, говоря: „В нем сила
Божия, которую называют великой" (VIII, 10).
Рассмотрим теперь второй элемент упомянутой оригиналь-
ной сущности христианства, т. е. Иоанна.

246
Евангелие дает нам в этом случае немного. Мы встре-
чаем там какой-то мифический образ, долженствующий пред-
ставлять нечто большее, нежели пророка. Согласно Деяниям
Апостолов ритуал, связанный с этой личностью, был известен
уже в половине первого века в Европе, Азии и Африке. В
Евангелии Луки мы нашли этот мифический образ в виде
астральной Рыбы.
Доевангельские источники об'ясняют нам несколько
больше. Берозус показывает нам в этой фигуре некоторые
черты вавилонского Оаннеса, а раскопки в Куюнджике да-
ют его изображение. Дальше мы наталкиваемся в Вави-
лонии на божество вод Эа—- Посейдона стран соседних с Пер-
сидским заливом. Божество вод является вместе с тем боже-
ством мудрости.
Дальше мы встречаем мифы о сотворении мира. По мне-
нию одних, как я упомянул, несомненно старейших, мир
создан из великих вод, другие, более древние, утверждали,
что мир возник из какой-то большой рыбы, перерезанной
пополам богом Мардуком.
Мы видим таким образом, что нить Иоаннова мифа тя-
нется от весьма отдаленных времен. А все вместе означает:
культ Рыбы над водами.
Мы знаем, что в тех краях строили храмы над водой.
Евангельское предание о рыбаках постоянно вращается
около вод Тивериадского моря и Иордана. От всего этого
остался в настоящее время только перетень рыбака на пальце
папы, у христиан окропление святой водой, а у евреев рыба,
как блюдо на праздничных трапезах.
Но точно так же, как река, протекающая по различным стра-
нам и поэтому являющаяся в различных местах собствен-
ностью разных народов, так и упомянутая основная идея
культа Оаннеса, проходя по Месопотамии, Сирии, Палестине,
Греции, Риму—усваивалась различными религиями. Во вся-
ком организме происходит обмен веществ, и он должен при-
способляться к условиям среды, приспособлять и даже из-
менять свои органы, переходить от одних форм к другим.
Таким же законам был подчинен и культ Оаннеса.
Причастие в виде рыбы перестало удовлетворять людей
на известной ступени культурного развития.
Во время орфийских мистерий почитатели Бахуса бро-
сались на жертвенного быка, разрывали его и пожирали
„живое тело", для того, чтобы наполниться „духом божиим"
(entusiasmos), так как кровь была „духом" (нефеш), но
и там, после некоторого прогресса цивилизации, „кровь", в
буквальном смысле слова, была заменена метафорической
кровью бога виноградной лозы. Когда семиты, почитателя.

247
культа Оаннеса, давно имели заповедь не употреблять крови
животных, так как кровь есть „душа" и когда в литературе
Нового Завета постоянно раздавались голоса, что „невоз-
можно, чтобы кровь козлов и тельцов уничтожала грехи"
(Поел. Евр. X, 4), тогда вместо рыбы появляется во время
причастия чаша. Неизвестно, когда это случилось, но
этот момент является моментом зарождения современного
христианства с ритуальной точки зрения.
С точки же зрения догматической, упомянутым моментом
будет принятие, через культ Оаннеса, веры в сына божиего,
точнее, в Иисуса. Этот момент, как отчасти свидетельствует
Евангелие, опередил первый, упомянутый выше момент. По-
следователи Иоанна уже почитают Иисуса, но у них еще
существует причастие рыбой и хлебом. Ритуал изменился позже.
На основании материала, имеющегося в нашем распоря-
жении, мы не можем определить, когда это случилось и как
произошло. Мы можем только утверждать, что это произошло*).
Насколько вообще допустимо считать Евангелие истори-
ческим документом, можно придти при изучении его, лишь
к таким выводам. Культ Рыбы перерождается в культ Агнца,
причащение рыбой и хлебом переходит в причащение хле-
бом и вином.
Понятно, что эти моменты уходят далеко в прошлое, за-
долго до первого столетия нашей эры (рис. 60). Всякого
рода верующие всегда настроены очень консервативно и
изменения совершаются бесконечно медленно. Евангелия
учат нас, что изменения произошли, но не говорит почему
они произошли.
*) Позднее автор в „Евангелии Орла* (стр. 60) и в статье „Астрология
и жертва Евхаристичная" („Тайны астрологии христианской", стр. 10—11)
очень подробно остановился на вышеприведенном описании ритуальной ве-
чери у Тивериадского озера и разобрал с точки зрения астральной мифо-
логии сцену „преломления хлеба", найденную среди фресок Gapella Graeca
и описанную Вильпертом в его „Fractio panis". На ней видим (рис. 58)
семь фигур за столом, одна из них женская. Мужская фигура с простер-
тыми руками преломляет хлеб. На столе пять хлебов, две рыбы и чаша
причастная. По объяснению Немоевского здесь скрыт гороскоп (рис. 59):
над горизонтом видны шесть зодиакальных созвездий от Близнецов до
Скорпиона включительно, восходит Луна в виде преломляемого хлеба в про-
тянутых из под горизонта руках седьмого зодиакального знака, соответ-
ствующих рогам Тельца. На меридиане в верхней кульминации Чаша, в
нижней—Рыбы. Среди знаков зодиака одна женская фигура—Дева.
Нами было обращено внимание автора (см. письмо Д. Святского в
„Незав. Мысли" 1913 г. № 232: „Традиции астрологии христианской") на
один старинный рисунок из Гевелия (XVII века), где изображена вечеря
шести астрономов под председательством богини Урании, держащей в пра-
вой руке солнце в виде чаши, а в левой месяц в виде хлеба. Неведомыми
путями в этом изображении сказываются традиции сакраментальной вечери
рыбаков. Примеч. ред.

248
Кажется, культ Оаннеса и причащение хлебом и рыбой
составляют самую оригинальную часть Евангелия. И этим
лучше всего подтверждается семитическое происхождение
христианства.
Палестина была с давних пор „постоялым двором" между
могущественным Египтом и столь же могущественной Асси-
рией. Религии, культы, мифы должны были в ней перемеши-
ваться. Христианство соткано почти из всех нитей известных
нам культов древнего востока, запада и юга. Это не подле-
жит никакому сомнению. Но так же, как яйцо должно быть
оплодотворено сперматозоидами и затем уже быстро разви-
вается, образуя плод — без этого же не возможно возникно-
Рис. 58. Древнейшее изображение Евхаристии или
преломления хлеба „Fractio Panis", найденное в ката-
комбах И. Вильпером.
вение плода—так и в упомянутой, ассимилированной христи-
анством, великой смеси религий, культов и мифов—спермато-
зоидами был культ Оаннеса с верой в Иисуса и причастием
в виде хлеба и рыбы. Это едва ли не единственная капля
достоверной истории, которую можно выжать из Евангелия.
Все остальное, как отчасти находит Гейтмиллер, представляет
„апологетически-полемический" материал. В южной Вавило-
нии открыли в XVII в. секту, которая была пережитком
древнего культа рыбаков. Этих людей сочли последовате-
лями христианского Иоанна Крестителя, совершенно упуская
из виду, что они вообще относились крайне враждебно к
христианству.
Этот факт мог бы отчасти служить доказательством того,
что, когда-то, целые тысячелетия тому назад среди этой
секты возник раскол или она рассеялась. Или же часть по-

249
следователей культа Рыбы признала культ Агнца, а другая
часть не признала его. Или же палестинская часть секты,
под влиянием окружающей среды, —признала, а вавилонская,
живя в иных условиях, даже ничего не знала о нем и оста-
лась при своих старых верованиях.
То, что нам говорит на эту тему Евангелие — является
очень слабым отголоском сохранившихся в предании фактов
Рис. 59. Астральное об'яснение сцены „Fractio Panis".
вполне мифического характера. Рыба уже не шла в сети.
Появляется новый „назир" и велит тем, которые оконча-
тельно потеряли надежду, закинуть сеть по „правой" сто-
роне лодки (Иоанн, XXI, б). Эта сторона, по халдейским
верованиям, считалась „хорошей" стороной, как указывает
проф. Леман („Aberglauben und Zauberei", стр. 51). И ры-
баки поймали множество рыбы, которую не были в силах
вытащить.

250
До настоящего времени эта ладья Петра носится по во-
дам мира. Она построена из мифического дерева Януса и у
Петра в руках „ключи" Януса. И над ней возвышается
крест, точно так же, как на ладьях, изображенных на извест-
ных до-христианских медалях („История креста", стр. 55).
Такие произведения, как Евангелие, сохранялись и могли
сохраниться только потому, что говорили с массой языком
общепринятых символов.
Вполне возможно, что когда-то какие-то
настоящие рыбаки, обитающие на берегах
озер или морей, действительно чтили рыб
и эта рыба затем, пройдя различные фазы
развития, дошла до абстракции. Но в таком
случае пришлось бы отодвинуть евангель-
скую эпоху, по крайней мере, на несколько
тысяч лет назад, когда создавались первые
понятия о Дагоне или Оаннесе. Слишком
много фактов говорит за то, что не рыба
была приурочена преданием к рыбакам, а
рыбаки—к рыбе. Впрочем, быть может, в
упомянутой доисторической фазе, очень
отдаленной от евангельской эпохи, так и
было, но в рассматриваемой нами фазе на-
звание „рыбак" под символом „профессии"
скрывает „верование* *).
Уже в культе Митры мы встречаем на-
звания: „вороны64, „львы". Памятники пока-
зывают даже их львиные и вороньи одежды.
Насколько подобная форма мышления ко-
ренится глубоко в душе человека, показы-
вает масонство, которое, превратив бога
в Великого Зодчего, учредило для членов
общества символические степени ученика,
подмастерья и мастера.
Рис. 60. Дохри-
стианское надгро-
бие. D. М. —„Diis
Manibus", , теням
усопших". Две зо-
диакальных Рыбы,
рог луны и чаша
с рогами прело-
мленной луны —
хлеба С »Astrono-
mie« 1913, XII).
*) Астральное значение евангельских рыбаков, братьев Андрея и Петра,
было выяснено автором позднее (см. .Независимая Мысль" 1913 г., №264).
В Евангелиях ап. Андрей является братом Петра, закидывает с ним одну
сеть, всюду предшествует Петру, а Петр догоняет его и оба вместе
называются братьями-рыбаками. (Мф. IV, 18; Map. I, 16; III, 18; Лук. VI, 14;
Иоан. I, 40—42; VI, 8; XII, 22). Не трудно в этих двух братьях-рыбаках
видеть созвездие двух рыб зодиакальных, связанных одной общей лентой,
ниспадающей вниз в виде сети, нижняя часть которой восходит с 16° со-
звездия Овна, что указывает на связь с Агнцем. В более древних списках
Евангелий Андрей с Петром закидывают не сети, а одну общую сеть
(amfiblestron). Птоломей называет первую зодиакальную Рыбу предшествую-
щей, а другую последующей.
Примеч. ре да к.

251
Вся история тотемизма подтверждает подобный взгляд.
Почитатели медведя называются медведями, оленя—оленями,
орла—орлами, льва—львами, угря—угрями.
До настоящего времени христианские священники назы-
ваются пастырями, а верующие—паствой. В настоящее время
это имеет уже только переносное значение, а не ритуальное;
но этот переносный смысл вовсе не случайный, так как то-
темом их божества является Агнец.
Кто же может знать, не назывались ли когда-то евангель-
ские почитатели Рыбы —просто рыбами. Если кому либо
покажется странным культ рыбы, пусть прочитает у Тэйлора
(„Первобытная культура", II, 24), какв „одна акула ежедневно
подплывает к берегу для того, чтобы убедиться, не приготов-
лена ли для нее человеческая жертва".
ГЛАВА XXX.
Петух Петра.
Астральная борьба солнца с тьмою, дня с ночью, светлого
лунного диска с темным, вызвала символические изображе-
ния дивной красоты; эпизод в масличном саду является куль-
минационной точкой этих изображений. У Луки астральная
форма, повидимому, является первоначальной формой.
Сцена в Гефсимании изображается тремя евангелистами
различно. Иоанн совершенно не упоминает о ней. У Матфея
и Марка мы читаем, что Иисус пошел на масличную гору
и там вошел в селение Гефсиманию. У Луки говорится лишь
о масличной горе. У Матфея и Марка мы читаем о кубке,
irot^piov, у Луки, кроме того, об ангеле, ободряющем Иисуса.
Затем у Луки повествуется, что Иисус боролся со смертью
и что его пот был подобен каплям крови, падающим на
землю.
Замечательно, что у Иосифа Флавия, с такой точностью
описывающего Иерусалим и его окрестности, нигде не упо-
минается о селении Гефсимания. Слово „Гетсемане", Ге6зтг
aavci, как известно, означает по-еврейски „пресс для выжи-
мания масла". Хотя во всех текстах мы ясно читаем то ооо;
T(bv eXaicov, т. е. „масличная гора", но следует отметить, что
о орос tü>v eXaiuv означало бы „масличный пресс".
Во всем зодиаке имеется лишь один „ангел с кубком",
а именно Водолей с Амфорой.
Тут необходимо указать, что сцена в Гефсимании сле-
дует непосредственно за сценой в Анагайоне. Сцена в Геф-

252
симании изображена с астральной точки зрения лучше всего
у Луки, так как вполне согласуется с его системой.
Иисус-месяц „выходит", то есть оставляет Анагайон,
„Надземное". Отсюда следует, что „масличный пресс" сле-
дует искать под горизонтом. Прессование производилось
всегда в резервуарах, высеченных в скале. Если мы хотим
объяснить сцену в Гефсимании астрально, то под резервуа-
Рис. 61. Восхождение Ангела с Чашей. Месяц борется со смертью. Свет
его становится подобен каплям крови, падающим на землю. Этот момент
узнается по восхождению Ангела с Чашей (Водолей с Амфорой).
ром для масла надлежит понимать нижнее полушарие (см.
рис. 61), а под масличным прессом—нижний меридиан.
Солнце находится уже в Близнецах, в созвездии Симеон-
Леви, то-есть в доме первосвященника. Луна приближается
и вскоре также вступит в этот дом. Приблизительно через
12 часов произойдет даже солнечное затмение. Таким обра-
зом луна потеряет остатки своего света. Она борется со
смертью.
В астральном сосуде, при прохождении луны через ме-
ридиан—астральный масличный пресс, из нее выжимаются

253
последние капли масла, т. е. света. Евангелист прекрасно
выразил это на своем образном языке: „Его пот (его свет)
был подобен каплям крови, падающим на землю". Этот мо-
мент отмечается восхождением Водолея с Амфорой, то-есть
„ангела с кубком". Картина поэтична и величественна.
Кто из нас не помнит чудесную картину в Гефсиманском
саду, когда Иисус молится, учеников клонит ко сну, а он
призывает их бодрствовать.
„Отче, приблизился час"....
„Я открыл имя Твое людям, которых Ты дал Мне от мира,
они были Твои и Ты дал их Мне... Я уже не в мире, но они
в мире и я иду к Тебе"
И Петр сказал:
„Господи! я готов итти за Тобой в заточение и на смерть....
Иисус возразил ему:
„Истинно говорю тебе, Петр—прежде чем пропоет петух,
ты отречешься от меня трижды"...
И сказал другим:
„Молитесь, дабы не впасть во искушение"...
И отошед от них на вержение камня, преклонил колена
и молился. Встав от молитвы, он пришел к ученикам своим
и нашел их спящими...
Тщетно Он говорил им: Зачем вы спите?
Встаньте и молитесь!....
А к масличному вертограду уже приближался с толпой
предатель для того, чтобы предать его целованием.
Его схватили и повели. Петр следовал за ними осторожно
озади. Он проник даже во двор первосвященника, сидел
огня вместе с другими и ждал.
А некая служанка, всмотревшись, сказала:
„Этот был с ним!"
Он же отрекся.
„Женщина, я не знаю его!"
Вскоре другой, увидев его, сказал: „И ты из них!" Но
Петр отрекся и на этот раз. „Я не знаю его".
Спустя некоторое время еще кто-то утверждал—„точно
и этот был с ним, ибо он Галилеянин".
Но Петр сказал тому человеку:
„Не знаю, что ты говоришь!"
И тотчас, пока он еще отпирался, запел петух. Учитель,
стоявший вдали и окруженный стражей, взглянул на Петра.
Петр же вышел и горько заплакал.
Эту сцену следует причислить к самым красивым и са-
мым драматическим во всей литературе человечества. Она
основана на очень древних представлениях, переданных нам
в памятниках.

254
Ветхий Завет не упоминает ни о курице, ни о петухе.
Выражение „секви" (sekhwi), долженствующее, согласно ста-
рому еврейскому преданию, означать петуха, как предвест-
ника сумерек, считается Гезениусом неустановленным. Точно
также у Египтян на памятниках до сих пор не нашли ни
кур, ни петухов, хотя встречается достаточно всяких иных
птиц, не исключая гусей.
С этой птицей мы встречаемся только у греков, вавило-
нян, а в особенности в Индии, которая является настоящей
родиной петуха. На вавилонских цилиндрах и геммах мы
находим петуха в виде боже-
ства (рис. 62). На одном ри-
сунке священник, а на другом
херувим приносят ему жертву.
Вверху светит месяц.
У персов петух был пти-
цей хранителя небес Сраоша,
ведавшего временем от полу-
ночи до восхода солнца.
Упомянутый у Страбона
(XI, XV) Оманос держал около
себя, как священное животное,
петуха.
Петух у греков назывался
„персидской птицей".
Это была священная птица
Эскулапа. Он был также сим-
волом Гермеса. Около Януса,
как „Отца утра" („Pater Ma-
tutinus"), находится эта свя-
щенная птица. В культе Митры
символами Хроноса были „пе-
тух" и „ключи".
В Риме существовали „auguria pullaria". Авгур (жрец)
„pullarius" держал птиц в священных клетках для волхвования.
С петухом мы встречаемся в Европе у различных наро-
дов. Славяне думали, что пение петуха отгоняет злых духов
и эта вера живет в них до настоящего времени *). У наших
Рис. 62. Петух как вавилонское бо-
жество бдительности (из сочин.
Шект'а).
*) В славянском апокрифе „Прение Азимита и Панагиота" приводится
любопытная легенда о происхождении пения петуха. „Того ради петел
проповедник именуется", что у него под крыльями есть белые перья
Феникса и Халкедрия. „Егда пойдет солнце от запада к востоку, тогда
посвербит петел о нозе перо, тогда ся чешет петел и, открыв главу, про-
буждается и плещет криле свои и проповедует мирови Воскресение". При
этом в самом троекратном пении петуха усматривается мистическое значе-
ние: первое—„пойди светодавче"; второе—„подаждь свет миру своему";
третье— „Христос жив есть!" Примеч. ред.

255
романтиков поет петух и исчезает упырь. Даже в „Танце
Скелетов" Сен-Санса поет петух. Как я упомянул уже, эта
птица является до сего времени национальной эмблемой
французов.
Будучи в 1903 г. в Смирне и получив возможность, бла-
годаря любезности г. Стильпона Питакиса осмотреть библио-
теку при евангелической школе, я видел памятник, пред-
ставляющий петуха, долженствующего изображать прототип
галльского петуха.
Вообще все символы, связанные с Петром принадлежат
к мифологии. За солнечным Иисусом Петр идет как месяц
и изменяет свой вид, как говорит народ. Он напоминает
отчасти Януса. Янус—новогоднее божество—также глядит
в разные стороны, с „ключами" и „петухом". Латинское
слово „janua" означает „двери", „Januarius" является пер-
вым месяцем -„привратником" нового года у римлян. Когда
умирает старый год—поет петух, а „январь" должен его
запереть и как Петр, выйти в дверь для того, чтобы его
увидели во главе месяцев Нового Года.
Это чисто астральная черта лучше всего представлена
у Луки. Иисус—старый год, уже связан в доме первосвящен-
ника (Леви—Близнец). Петр—его первый месяц, поклялся,
что он его не оставит. Когда, однако, петух—божество бди-
тельности, запел, то Петр должен был от него отречься.
„Господь обернулся и взглянул на Петра... Петр вышел
горько плача" (XXII, 61—62). У других евангелистов мы не
находим этого странного обмена взглядами. Кроме того,
весь эпизод находится в удивительном согласии с астраль-
ной системой Луки, т. к. следует опять соединение солнца
и луны в Близнецах, в доме Леви—жреца.
Неустойчивость Петра, таким образом, чисто астральный
мотив. Отсюда странное противоречие между этой не-
устойчивостью и его именем Штро;, о котором уже отчасти
говорилось в предыдущей главе. Юпитер также был камень
(Jupiter Lapis). Митра звался „petrogenes", „saxigenus".
Теология не могла своими толкованиями устранить этого
противоречия.
Римский Янус был двуликим. Его символом был корабль,
а символом Петра ладья.
Поэтому нельзя считать Петра реальной личностью. Уже
Дюпюи утверждал, на основании памятников, что двенадцать
апостолов символизировали двенадцать созвездий зодиака.
Одно из них, затемненное, скрывающееся за солнцем—это
Иуда.
Таким образом исчезает из истории самый главный веро-
отступник, самый главный предатель и наконец уничто-

256
жается проклятие, висящее над известным народом за „убий-
ство Бога".
В самом деле, в Посланиях Апостольских упомянутые
двенадцать играют весьма малую роль. Впрочем их только
„одиннадцать".
И так как в ту эпоху христианство „рыбаков" уже суще-
ствует в Европе, Азии и Африке—то ясно, что упомянутые
„ученики" или „братья", или „братья Господни" вовсе не
были первыми.
Наконец это вовсе не вытекает из Посланий.
Гений евангелистов обладал такими способами выраже-
ний для воскрешения древних религиозных мифов, — что с
ним не может соперничать ни один поэт, черпающий вдох-
новение в себе, а не во всем окружающем мире. Этот гений
умел так модернизировать, приурочить и модифицировать
свои рассказы, влить в них столько жизненной правды, что
в настоящее время, после многовекового влияния, чрезвы-
чайно трудно определить, из скольких и каких небес он
составил свой пантеон.
Ибо вполне ясно, что он не собирал его на земле или
из реальных фактов.
Я не хочу слишком углубляться в анализ, а именно за
пределы фактов, составляющих означенный аналитический
материал. Проф. Р. Иенсен в своем сочинении „Das Gilga-
meseh-Epos in der Welt literatur" выяснил, как творили
земную жизнь Петра по образцу вавилонской эпопеи.
Дюпюи в „Origine de tous les cultes" указывает на его
сходство с римским Янусом. Кюмон в „Textes et monuments
figures relatifs aux mysteres de Mithra" показал его сход-
ство с Хроносом.
Сколько различных металлов понадобилось для отлития
этого евангельского колокола, благовестившего несколько
десятков столетий миру свою сказочную весть, повергая
народы на колени и поднимая целые леса рук к небесам!
Имя Петр не является в Евангелиях собственным именем,
а как бы титулом. Это выражено там вполне ясно. Соб-
ственное имя упомянутого легендарного Петра, исповедовав-
шего культ Рыбы, было будто бы Симон.
Вполне достоверно, что Петр, которого знал Павел, не
был Симоном.
Собственное имя Симон мы не встречаем рядом с Петром
ни в Посланиях Павла, ни в других Посланиях Нового За-
вета, а только название Петр, кроме Второго Послания
Петра (I, 1). Причем, в этом Послании орфография этого
имени меняется в различных рукописях, и пишется иногда
„Симон", иногда—„Симеон".

257
Этот Петр, с которым имел дело Павел и к которому
он так долго собирался—находился во главе общины, или
скорее маленькой иерусалимской общины и носил вероятно
титул Петра. Этот титул мог соответствовать тому, что
позже называлось, согласно номенклатуре культа Митры—
папой, отцом.
До этого Петра-Папы, с которым имел дело Павел, ве-
роятно, существовал целый ряд иных. Этот Петр, по словам
Павла, совершенно не является очевидцем жизни Иисуса,
а только свидетелем его божественности.
Повествовательный характер Евангелия вводит нас в за-
блуждение. Но будем читать Послания—это несомненно
самые древние документы. Петр совершенно иначе импо-
нировал бы Павлу, если бы он, Павел, превратившийся из
Савла в Павла, пылкого ревнителя веры, знал, что Иисус
был реальной личностью и что Петра связывала с ним лич-
ная дружба. Он говорит о нем, как современный ксендз-
миссионер о пребывающем в Риме—папе. Только спустя
три года после момента обращения в христианство, он со-
брался к Петру и пробыл у него две недели. Если бы
Павел—пылкий, как пламя—в самом деле так медленна
собирался к очевидцу, то это противоречило бы психологии
ревностной и жаждущей подробностей—веры!
Павел несколько раз упоминает в своих Посланиях о
явлении Христа, но ни слова не говорит о том, что ему
мог рассказать Петр в качестве очевидца. Если бы мы
имели дело даже не с верующим, а лишь с человеком более
или менее впечатлительным, то его Послания были бы
наполнены подробностями о страданиях и трагической кон-
чине того, который блеснул новым светом. Пфлейдерер
говорит, как упомянуто выше, что Павел знал об Иисусе
„blutwenig" (весьма мало). Но он. наконец, встретился с
Петром. Неужели и этот знал только „blutwenig"? Безусловно!
Неужели он не интересовался? Это было бы неправдо-
подобно, чудовищно, противоречило бы природе не только
апостола, но и человека. И еще человека простого и само-
отверженного, испытанного в делах миссии!
Павел и Петр поступают почти одинаково, их поступки
различаются лишь в зависимости от их темпераментов. Это
миссионеры, проповедники, моралисты, агитаторы. Если бы
Петр был очевидцем, то Павел водил бы его и показывал
бы народу,, восклицая: „Смотрите, он видел Его, не как
видение, а в плоти, ел с ним, спал с ним, ходил за ним
всюду, принял Его последнюю волю"... Туманный, неясный,
пассивный образ Петра в Посланиях ясно свидетельствует,
что он был одним из многих Петров.
а§2—17

258
Тот Петр, исповедник культа Оаннеса, бесспорно под-
нявший этот культ на высоту культа Агнца, является мифи-
ческой фигурой. У нас нет никаких доказательств его дей-
ствительного существования. Древний Восток любил ссы-
латься на легендарных предшественников. Наконец, само
Евангелие облекло его всеми символами рода, к которому
он принадлежал.
Теологические толкователи не раз бывали в затруднении,
когда задумывались над тем, почему Иисус вверил такому
слабохарактерному ученику, как Петр, ключи неба и земные
судьбы своей церкви. С отчаяния они пришли к следующему
выводу. Петр, благодаря своей слабохарактерности, был в
полном смысле слова человеком, а церковь, как учреждение
земное, нуждалась в правителе—человеке. Но это не более,
как подлаживание философии к непонятному факту.
Многовековой мифологический процесс создал Петра
таким, каким мы его видим. Последним этапом этого про-
цесса является евангельский Петр.
Проф. Артур Древе в своем этюде „Die Petruslegende",
помещенном в двухнедельнике „Das freie Wort" (№№ 5—6,
1909) пишет:
„В Риме находится так называемый престол Петра,
с которым связывают первого римского епископа, но орна-
ментика показывает, что он ведет свое начало от культа
Митры. Ибо зодиак и подвиги солнечного бога, предста-
вленные на лицевой стороне, показывают, что без всякого
сомнения первый священник, восседавший на нем в момент
его установления, не был христианским, а „Pater patrum"
культа Митры или „Pater patratus", как называли персид-
ского первосвященника „Каменобога". Точно так же, как в
настоящее время глава христианской церкви, так и он,
когда-то владел своим престолом на ватиканском холме,
там, где рядом с Митрой чтили и Аттиса—-умирающего и
воскресающего молодого бога фригийских мистерий, вместе
с матерью его Кибелой, где правоверные получали отпуще-
ние грехов посредством торжественного кровавого креще-
ния, где христианский Петр (камень) окончил свою жизнь
и где в настоящее время поднимается базилика Петра над
»гробом апостола".
Наконец я уже упомянул, что история Петра предста-
вляет собой как бы сокращенную историю Иисуса вплоть
до самой его крестной смерти.
Евангельская легенда делает Петра связующим звеном
между Иоанном и Иисусом. Первенствующее положение,
занимаемое им до настоящего времени в церкви, доказы-
вает, что он занимал раньше в каком-то культе еще более

259
высокое положение. Кто знает, быть может Петр „сместил*
Иоанна, а Петра—Иисус. Так нередко феодальные прави-
тели становились вассалами тех, от которых они не могли
отстоять свою самостоятельность. Упомянутая в первой
главе борьба за существование между божествами кипит
беспрестанно. И в настоящее время эту борьбу нельзя еще
считать законченной. Вассалы время от времени поднимают
свои головы и борются за свои права. Рихард Андрэ в своем
труде „Votive und Weihegaben des Katholischen Volkes in
Süddentschland" (Брауншвейг, 1904) приводит любопытный
пример борьбы святого Флориана с самим богом. В Тироле,
в местности Венус, на одном доме находится такая надпись
„Dieses Haus stand in Gottes Hand
Und ist dreimal abgebrannt,
Und das viertemal ist's wieder aufgebaut
Und jetzt dem heiligen Florian anvertraut" *).
Такой силой сопротивления Петр не обладает. Его пе-
тух, еще виднеющийся на шпилях старых костелов, стере-
жет культ победоносного божества. Продолжающаяся раз-
вертываться дальше радужная нить народной легенды лю-
буется в нем не чертами „камня", а чертами „Януса".
В свою очередь вавилонские жрецы, встав из гроба и
увидав верхушки наших костельных башен, очень удиви-
лись бы, если бы им сказали, что их старый бог бдитель-
ности в настоящее время занимает подчиненную должность
петуха Петрова. Они несомненно сказали бы: „христианство
все исковеркало!". С таким же правом обезьяна, сравнивая
свои нижние конечности с нижними конечностями человека,
могла бы сказать, что человек „исковеркал" ее нижнюю
руку—в ногу.
ГЛАВА XXXI.
Теория рудиментарных понятий.
Теперь мы понимаем, почему христиан считали испове-
дующими астральную религию. Это, повидимому, как гово-
рит сам Тертулиан, имело основание. Несмотря на то, что
церковь всеми способами старалась замести за собою астраль-
*) В божьей деснице был этот дом:
Трижды он был уничтожен огнем.
В четвертый раз ныне построен о«,
И святому Флориану теперь посвящен.
17*

260
иые следы—следы эти все-таки остались и ясно видны в
обрядах, молитвах, ритуальных телодвижениях и на церков-
ной утвари.
Тэйлор приводит такие слова из „Мистагогического Кате-
хизиса" Кирилла Иерусалимского:
„Вы входите прежде всего в придел церкви для креще-
ния, повернувшись на запад; вам велят отогнать сатану,
протягивая руки, точно он здесь присутствует... Почему же
вы поворачиваетесь к западу? Так нужно было, ибо запад
является символом мрака, а он (сатана) есть мрак; следова-
тельно, глядя на запад, вы символически отрекаетесь от
мрака и ночи".
Затем оглашенный, обращаясь к востоку, давал обет
послушания новому Господу, Христу.
А св. Иероним пишет: „Мы отрекаемся прежде всего
от того, который находится на западе и власть которого
гибнет с нашими грехами; затем, повернувшись к востоку,
мы заключаем союз с солнцем правды, обещая служить
ему-.
Астрально это можно понять, если представим себе, что
солнце в созвездии Овна поднимается с востока на высоту
южного меридиана. В это время на западе заходят созвездия
Козерога, Стрельца, Стрелы и Жертвенника.
Епископ Зенон из Вероны, в одном из своих поучений
к оглашенным, из'ясняя знаки зодиака в христианском духе,
относительно Стрельца и Козерога говорит: „Стрелец (глав-
ный диавол) посылает иногда на грешников безобразного
Козерога, и когда через бледные губы меньшого рогатого
(т.-е. Козерога) из кипящих его жил плюет (яд), то скверно
беснуется во всех членах пойманного (грешника), который
от страха гибнет. Иных доводит до безумия, других до
бешенства. Иных делает убийцами, иных чужеложниками,
еще иных богохульниками, еще иных ослепляет похотью.
Разнообразны и безчисленны хитрости, которые (он) упо-
требляет" *).
Соответственно этим представлениям в манускрипте
Михаила Скота „О знаках и изображениях неба" находим
Стрельца в виде своеобразного сфинкса, у которого нижняя
часть—туловище коня, а верхняя—фигура беса посылающего
стрелу из своего лука (рис. 63), а созвездие Жертвенника
изображено с языками пламени и выступающими из него
двумя бесами (рис. 64). Созвездие Стрелы в атласе Байера
*) Об астральном значении Козерога, как диавола, см. подробно в соч.
Д. Святскою „Страшный Суд как астральная аллегория".
Примеч. реФак.

261
носит название Беса полуденного времени (Demonaliis Tempo
Meridianus) *).
До настоящего времени католиче-
ские храмы строятся так, что главный
алтарь обращен на восток **) и таким
образом, собравшиеся в церковь ве-
рующие, молясь, также обращаются
на восток. Обычай обращаться во
время молитвы на восток был прежде
обязательным, в настоящее же время
забыт.
Ярким доказательством астральных
памятников в церкви служит мон-
странция (дароносица), называющаяся
по-французски просто солнцем (soleil).
Лодочка, на которой подается при-
частие, называется lunula или малень-
кая луна (новолуние). По-польски
слово месяц („ksiezyc") принадлежит к названиям родо-
вым (patronimique) — это сын ксендза („ksiedz") или князя
(„Ksieze"), а в данном случае сын солнца. Иногда еще
солнечный щит окружают шестью драгоценными камнями,
символизирующими шесть планет (Луна, Меркурий, Венера,
Марс, Юпитер, Сатурн), причем следует заметить, что по
старой терминологии солнце также
представляет планету. На алтаре горит
шесть свечей ***), символизирующих
шесть планет; посредине стоит крест—
символ огня, в данном случае огня
небесного.
Венцы над головами святых пред-
ставляют ясный астральный след. Это
символ солнечного ореола. До сих
пор существуют ореолы, состоящие
из креста, вписанного в круг и
символизирующие огонь солнечный
и земной, человечество и божество.
Этот знак был известен эллинам за
тысячу лет до нашей эры („История
креста", стр. 27).
*) Последних три абзаца представляют собою редакционное дополне-
ние к русскому изданию, в соответствии с заметкой автора в № 184 за
1911 г. „Независимой Мысли".
**) Православные же храмы непременно расположены алтарем на
восток.
***) В православных храмах семь свечей—так азыв. „семисвечник".
Примеч. редак.
Рис. 63.
Созвездие Стрельца (и
со чин. М. Скота).
Рис. 64.
Созвездие Жертвенника
(из сочин. М. Скота).

262
На стенах костелов виднеются двенадцать крестов Мел-
хиседека, символизирующих двенадцать этапов солнца при
движении его по зодиаку.
Процессия с ксендзом, несущим солнце или дароносицу,
представляет символ годового движения небесных светил.
Торжественная процессия во время празднования Божьего
тела (католич.) останавливается у четырех алтарей или на
четырех углах света *). Там же читают отрывки из четы-
рех евангелистов, звездными символами которых являются:
Человек, Лев, Телец и Орел.
Об астральной символике Божьей Матери или Царицы
Небесной я уже упоминал, точно так же, как и об астраль-
ных началах, заключающихся в молебнах.
Вся обедня, представляющая драматическое изображение
жизни Иисуса, символизирует точно также годовое обраще-
ние солнца. Момент вознесения даров является отражением
вознесения Адониса, Аттиса, Озириса. Подносимое причастие
(католическое) и до сих пор напоминает солнечный диск.
Кто умеет мыслить натуралистически, —а без этого трудно
в настоящее время быть историософом—и кому не чуждо
понятие о рудиментарных органах, тот найдет в современ-
ных христианских представлениях очень много, на первый
взгляд, непонятных пережитков идолопоклонства. От них не
может избавиться церковный организм, как и организм те-
лесный. Если даже церковь постановит уничтожить в культе
те или другие обряды, то эти обряды все-таки сохранятся
в среде народа, и всегда найдутся люди глубоко верующие
в то, что эти обряды вполне соответствуют постановлениям
церкви, и ревниво придерживающиеся церковного организма,
точно так же, как клеточки придерживаются организма те-
лесного **). Церковь, порицая практикуемые народом на
кладбищах и в отдаленных часовнях празднества козла (!) не
может воспрепятствовать тому, чтобы гениальный поэт ***),
будучи самым верным сыном этой церкви, не воскресил эти
празднества в своей поэме „Деды" и чтобы это, в значи-
тельно измененной, но зато сильной форме, не проникло в
народный организм.
*) В православной церкви крестные ходы совершающиеся вокруг хра-
мов, иногда также имеют четыре остановки, при чем до патриарха Никона
на Руси хождение вокруг храмов, а также во время совершения других
религиозных обрядов (крещение, венчание, освящение воды и т. п.) совер-
шалось „посолонь", т. е. по солнцу. Таким образом, старообрядцы удер-
жавшие это отличие, являются хранителями более древнего и правильного
астрального обычая-
**) Наприм., православная Церковь отвергла при Никоне хождение „по-
солонь-, но оно удержалось у старообрядцев. Прим. ред.
***) Ад. Мицкевич. Примеч. перев.

263
Христианство идеологически ушло чрезвычайно далеко от
своей астрально-тотемистической колыбели. Были употреблены
все средства для того, чтобы уничтожить следы своего происхо-
ждения и поднять религию на более высокий уровень поня-
тий. Позже исчезло даже самое воспоминание об этих древ-
них понятиях.
А уничтожив самое воспоминание, пришлось создавать
запутанную философию для об'яснения и, в общем, для
оправдания рудиментарных представлений, которые обла-
дают такою живучестью и даже вынудили церковный орга-
низм пойти во многих случаях на компромисс.
Выражение реформа звучит очень красиво в ушах кле-
рикальных идеалистов и светских мистиков. Но редко слу-
чается, чтобы реформаторы были кем-либо иным, чем модер-
нистами, а на языке историософов это значит, что они вли-
вают новое вино в старые мехи. Вырвать рудиментарный
„зуб мудрости" или вырезать „слепую кишку"—значит вы-
лечить только данную особь; но это вовсе не может пред-
отвратить рождение от „излеченных", потомства обладаю-
щего попрежнему „зубами мудрости" и „слепой кишкой".
Если рождаются отдельные единицы атавистически порос-
шие волосами и с зубами животных, четверорукие и т. д.,
то точно также в известные эпохи рождаются люди, которые
пишут евангелие Сына Божьего или благовествуют новую
эпоху христианства. Лозунг глубоко релегиозных людей:
„назад к первобытному христианству"—общеизвестен. Зто
„первобытное" христианство, однако, всегда интересуется
преимущественно какой-либо одной стороной культа, и весь
организм ни в коем случае не может, пока живет,
вернуться в свое первобытное состояние. Когда же он раз-
ложится на составные части, то эти составные части будут
напоминать те выродившиеся маленькие племена, которые
разбросаны от Мосула до Персидского залива, с их куль-
том Оаннеса.
Организм должен прогрессировать соответственно зако-
нам своего развития и частичка, которая не приспособилась
к этому организму—должна оставить его и может, в лучшем
случае, войти в состав других организмов, более ей соответ-
ствующих.
Но рядом с этим старым церковным организмом сильно
развился другой организм—знания и человеческой науки.
Кто хоть немного знаком с ним, тот знает, что и „этот орга-
низм подлежит своим законам развития". Он развивался от
астрологии до астрономии, от алхимии до химии, точно
так же, как религия от фетишизма до антропоморфического
политеизма и от него до деизма метафизиков.

264
Следует, однако, заметить, что только эмбриолог хри-
стианства имеет возможность ориентироваться надлежащим
образом в этих загадках, изучить различные стадии его раз-
вития и открывать сродство между ним и всем царством
религии, культов и верований, от Рима до Караибских остро-
вов и от шаманизма до папизма.
Здесь не место излагать всю эмбриологию христианских
и, в частности, евангельских мифов.
Точно так же, как у человека в эмбриональном состоянии
можно заметить оставшиеся от древних рыб щели для жабр,
так и в христианстве сохранилась, только в виде мертвого
символа, рыба оставшаяся от древнего культа Оаннеса и
Дагона. Церковь подобрала к каждой букве этого слова
комментарий. „Ichtys" Ихтис—Рыба, как мы видели, должно
©значать „Iesus Christos Teu Hyios Soter" (Иисус Христос
Сын Бога Искупитель). Образовались целые библиотеки
таких комментарий и, в свою очередь, возникает целая лите-
ратура, собирающая и тщательно отмечающая все переход-
ные формы понятий и представлений, классифицирует их,
стараясь найти непрерывность развития.
Не только обширность материала, но и тот факт, что
исследования еще далеко не закончены, препятствуют рас-
пространяться об этом. Следует при этом помнить о разли-
чии между научным правдоподобием и научной истиной.
При этом встает вопрос о методе. И когда в 1827 году
священник Перес, желая осмеять результаты исследований
Дюпюи, написал маленькую брошюру „Comme quoi Napo-
leon n'a jamais existe" *) и путем смешных, хоть и довольно
ловких лингвистических фокусов, доказал, что это не более,
как солнечный миф, так как слово „Наполеон" составлено
из слова Аполло (Аполеон) т. е. солнце и „на" или „не",
выражающее утверждение, или „Наполеон" означает: „истин-
ное солнце", то этим он скомпрометировал не Дюпюи, а
метод, которым он сам воспользовался. Один из известней-
ших исследователей сравнительной мифологии Эндрю Ленг
иризнал этот метод неудачным. Пользующиеся этим методом
хотят об'яснить мифы исключительно на основании лингви-
стических аналогий.
Дюпюи именно и не поступал так, а исчерпав все источ-
ники для своего исследования, он лишь после этого прибе-
гал еще и к лингвистическим аналогиям.
Вся астральная система, открытая у Луки, была бы пу-
стой, искусно скомпанованной игрушкой, еслибы элементы
*) Имеется русский перевод А. М. Васютинского, в изд. „Задруги"—„По-
чему Наполеона никогда не существовало?" М. 1912.

26S
этой системы не представляли фактов предварительно под-
твержденных наукой.
Мы должны постоянно помнить, что являемся детьми
XX века, мыслящими, понимающими и чувствующими иначе,
чем наши далекие предки. Поэтому рационалистический спо-
соб толкования древних текстов должен уступить изучению
источников.
А изучение Библии на основании источников началось
только в XVIII веке. Критический разбор текстов начал
д-р Ян Астрюк открытием в книге Бытия следов двух более
древних редакций; Дюпюи же положил начало методике
сравнительной мифологии и, главным образом, изучению
астральных мифов, не удаляясь никогда из области устано-
вленных фактов и никогда не прибегая к рискованным ги-
потезам в случае недостатка самых фактов.
Вот почему эти двое ученых создали научную критику
Библии, хотя до них уже Спиноза в XVII веке высказал не
одно удачное замечание о Библии, а Ибн-Азра сделал тоже
самое в XIII веке. Но они еще не создали метода.
Иначе и быть не могло.
Ибн-Азра жил в средние века. Спиноза пользовался еще
умозрительными рассуждениями. И только в том веке, когда
взялись за более точные исследования, могли приступить к
анализу Библии, в надежде добиться определенных резуль-
татов.
Но в первой половине XIX века человеческою мыслью
снова овладело спекулятивное направление. Два известней-
ших исследователя Библии, воспитавшихся в школе первой
половины означенного столетия—Штраус и Ренан еще при-
меняли спекулятивный метод при изучении Библии. И би-
блистика вступила на путь, указанный ей Дюпюи, только
после переворота, вызванного в умах натуралистами и под-
держенного известными экспедициями на древний Восток и
раскопками необыкновенной ценности.
В могучем организме церкви, верованиях и обрядах были
открыты древние пережитки. Были познаны законы разви-
тия этого организма.
Ни один организм не может скрыть от взора эмбриолога
свое происхождение. В известный момент он сам обнаружит
свои существенные признаки. В христианстве же, как очень
старом организме, накопилось слишком много и притом
слишком ярких характерных черт, чтобы они могли укрыться
от наблюдательного взора исследователя; особенно в настоя-
щее время, когда земля—эта самая богатая и содержатель-
ная библиотека—открыла свои недра на древнем Востоке
леред волшебным ключем ориенталиста и показала ему свои

266
многочисленные полки с пережитками старых религий, суще-
ствовавших три, четыре даже пять тысяч лет тому назад.
Христианство утверждало, что оно вышло совершенно
готовым из головы своего божества, как Минерва из головы
Юпитера. В настоящее время оно не может дольше защи-
щать этот догмат. У каждого организма имеется чрезвы-
чайно длинный ряд предков, с которым он волей-неволей
должен считаться. Но хотя во многих случаях и приходится
искать доказательств постепенного развития ^extra muros" *),
тем не менее оставаясь даже в пределах самого христиан-
ства, мы убеждаемся, что самые священные церковные тексты
и самое священное его наследие дают неопровержимые дока-
зательства развития христианства из иных форм или из
области отвлеченных представлений об Иисусе, Марии,
Иосифе и т. д.
В то время, как наука держится на отдельных личностях*
религия поддерживается массами. Методы научных исследо-
ваний таковы, что один ученый может заставить всех иссле-
дователей данного предмета совершенно изменить взгляды-
Масса же всегда консервативна. Оттого-то церковь сохра-
нила такое множество понятий и представлений первобыт-
ных, ибо церковь постоянно должна была считаться с пси-
хологией массы. Но там, где власть опирается не на науку,
а на авторитет, там этот авторитет поневоле должен под-
чиниться влиянию массы.
Реформация, уничтожившая в дисидентских церквах бес-
конечное множество рудиментарных понятий и представле-
ний, была в сущности массовым движением.
Лютер, Кальвин и все вообще реформаторы вышли из
народа или из той серой массы, которая двинулась к куль-
туре и доросла до реформы. Возьмем тип среднего протес-
танта, и мы убедимся, насколько он стоит выше среднего
католика с точки зрения религиозного самосознания.
Бесспорно, что подобные типы уже не являются больше
серой массой в умственном отношении, но органически в
отношении к правящим кругам католической церкви они
были и будут только серой массой. Очень знаменательно,
что в протестантских странах, и в особенности в Германии,
дифференциация идет дальше.
От церкви международной люди там стремились к церкви
национальной, а от национальной церкви в настоящее время
стремятся к свободным религиозным общинам.
*) Extra muros—вне черты, за пределами чего-либо.
Прим. перев.

267
Все громче раздается призыв к индивидуальной религии,
и литература, трактующая этот вопрос, приняла в последние
годы значительные размеры.
Это представляет собой медленный переход отдельных
людей к новой научной организации, в которую они, по-
нятно, внесут целый ряд атавизмов, ибо этого никак нельзя
избежать. Человек не представляет собой tabula rasa. Он
является только потомком своих предков.
Очень поучителен пример социализма, в который, при
проникновении его в народные массы, влился целый ряд
атавистических типов, стремившихся согласовать материа-
листическое понимание истории с чистой верой в Промы-
сел. Были попытки даже придать Иисусу и его мифу социа-
листический характер.
Миф продолжал развиваться.
Этому влиянию поддались даже самые выдающиеся люди,
к которым я причисляю и Карла Каутского. Его труд: „Про-
исхождение христианства" ясно показывает, как „револю-
ционный" или „эволюционный" ум, блуждая ощупью и отзы-
ваясь пренебрежительно о теологах, роковым образом сам
может быть выбит из позиции одним из них. Если Карл
Каутский действительно и читал труд пастора лейпцигской
лютеранской церкви, Альфреда Иеремиаса, так как цити-
рует его, —то, очевидно, не был способен даже понять его.
В то время как Иеремиас научно стоит действительно на
высоте современной науки, хотя и не ставит точек над „i",
сыпля фактами, но не делая из них выводов, Каутский же
хочет ставить по нескольку точек и не над „i", а над со-
вершенно фантастическими буквами.
Но тем не менее нельзя не признать за ним той заслуги,
что он выразил протест против превращения Иисуса в со-
циалиста. Но во имя чего он выразил этот протест? Во имя
коммунистического движения. Впрочем, все, что он говорит
об экономических отношениях того времени—очень инте-
ресно, подчас очень удачно, хотя большею частью уже
известно в науке. Все же, что он говорит об Иисусе, апо-
столах, христианской идеологии—представляет для специа-
листа не более как курьезную коллекцию призраков или
примитивных понятий и представлений.
Я остановился на Каутском умышленно, так как он
является в этом случае классическим примером. Следует
еще упомянуть о натуралистах.
Вследствие нового направления в воспитании, на первый
план поставлены естественные науки и отодвинуты науки гум-
манитарные. Это было правильно по той причине, что первые
науки подвигались вперед и одержали настоящие победы в

268
продолжение XIX века, в то время как гумманизм умирал, не
двигаясь вперед. Но без исторических наук нельзя обойтись.
И поэтому натуралисты, почти совершенно изменившие
свои взгляды на мир, не могли справиться с Иисусом и
относились к Библии с пренебрежением. Это была ошибка,
осложнившая их научную и просветительную деятельность.
Но это не их вина и вообще никто не виноват в том, что
развитие науки шло такими путями. Но в настоящее время,
когда востоковедение сделало такие успехи и когда теория
общего развития применена к истории религий и истории
божеств, должно произойти в этом отношении изменение.
Натуралисты должны в общих чертах ознакомиться с ре-
зультатами востоковедения для того, чтобы создать цельное
мировоззрение, отделавшись от целого ряда живущих в них
рудиментарных понятий и представлений.
Но это уже вопрос контакта наук. Философия должна
была стать наукой наук и, может быть, когда-нибудь она
и будет таковой. Но прежде чем это случится—должен
раньше возникнуть упомянутый контакт наук для
чтобы люди, далеко ушедшие вперед в известной области,
и в то же время попросту невежественные в других областях,
могли сделаться цельными натурами, а не такими, которые,
напр., идут впереди всех в области биологии, в области же
понятий и представлений историко-религиозных остаются на
уровне людей прошлых эпох.
Это очень простое и сравнительно легкое дело. Типы
подобных людей настолько усовершенствовались, что при
незначительной затрате труда им удастся соответственно
пополнить пробелы в своем образовании. Достаточно будет
прочитать несколько хороших книг, надлежащим образом
трактующих последние результаты исследований. Если одним
из педагогических постулатов является изучение в школе
развития организма от клеточки до человека, то следовало
бы также подумать о распространении знаний касающихся
развития человеческих понятий и представлений, начиная с
первых проблесков доисторического сознания и, кончая на-
стоящим временем с указанием всех живущих в нас атавиз-
мов. Это, может быть, привело бы к построению теории
более интенсивного психического развития, столь важной
для современного педагога, который должен изучать вро-
жденные особенности души воспитанника и помочь этой
душе развиться, а не нагромождать бессознательно препят-
ствия на пути этого развития.
Во всех нас таятся рудиментарные понятия—у молодых
и старых, образованных и необразованных, конгеоваторов и
крайних радикалов.

269
Быть может, не один из читателей этой книги убедится
на самом себе, сколько рудиментарных понятий бессозна-
тельно и невольно сохранилось в его душе и как рациона-
лизм, не считающийся с источниками, водил его бесплод-
ными путями.
Мы боремся постоянно с призраками прошлого. Они
застилают нам глаза своим туманом, они хотят заглу-
шить песнь жизни похоронным пением. Наш разум, в отчаян-
ной борьбе за существование, сплетает обе мелодии в одно
гармоничное, или вернее, дисгармоничное чудище. Точное
разграничение этих двух мелодий является постулатом
прогресса.
Мы должны двигаться вперед за живыми. И это удастся
нам лишь в том случае, когда мы надлежащим образом
поймем мертвых. Тогда они не будут больше руководить
нами. В настоящее время они владеют нами, благодаря на-
шим рудиментарным понятиям.
ГЛАВА XXXIL
Тезисы и гипотезы. Столп Моисея.
Теологические очки, через которые нас научили смотреть
на тексты священных книг, совершенно испортили наше
зрение, наделили нас критическим дальтонизмом и держат
наш разум под известным внушением. Какие невероятные
усилия понадобились для открытия, что книга Бытия не
состоит из цельного текста, а представляет сборник двух
основных текстов!
Каких трудов, каких дорогих научных экспедиций, сколько
неустанной работы и гениальных концепций потребовало
научное познание книги Исхода или определение всех влияний,
которым подверглась она и систематизация всех элементов,
из которых она возникла! Сколько трудился ученый мир
для того, чтобы все ритуальные предписания и все законо-
дательство Левит поставить на надлежащее место в перспек-
тиве тысячелетнего развития человечества. Сколько вообще
нужно было потратить времени и энергии для подтверждения
одного единственного факта, что то, что называется книгой
представляет только сборник отрывков целой литературы
известного народа!
Ум ученого подвергался двоякому давлению: сверху—
всемогущей теологии и снизу—темных масс, сроднившихся с
богословскими легендами и повторявшими вековой вздор,

270
встречая насмешками и издевательством всякую попытку
анализировать то, с чем сжился и что народная психика
считала неизменным.
Существуют научные загадки, разрешаемые в тиши каби-
нетов, где никто пе мешает исследователю. Так работает в
настоящее время химик, физик, биолог, астроном. Но было
время, когда толпа проникала в их лаборатории, привлекала
их к суду, когда суд запрещал им оглашать результаты их
исследований. Это были моменты, когда наука была вынуж-
дена разрушать известные препятствия, заграждающие раз-
витие общественного сознания, разрушала какие-либо пред-
рассудки, основанные на умственных заблуждениях.
Ужас вызывала мысль о шарообразности земли, об анти-
подах, о вращении земного шара, об отсутствии твердого
небесного свода.
В то время как науки естественные, астрономические,
исторические, языкознание, фольклор и т. п. отвоевали себе
право неприкосновенности—отрасль науки, занимающаяся
изучением всякой современной религии вынуждена расти и
жить в условиях, установленных несколько веков тому назад.
Ученые исследователи подвергаются не только критике
своих коллег по специальности, как это бывает в других
отраслях, но также натиску сверху и снизу. Ибо те, которые
менее всего призваны выражать свое мнение в подобных
вопросах, не обладают еще в этой области скромностью
неведения, а проявляют вызывающее, аподиктическое неве-
жество, основанное на давнишней привиллегии доступного
всем толкования. Так как научный труд при таких ослож-
нениях не может идти правильно и поэтому исследователь
заражается невольно нежелательною горячностью, в последние
десятилетия, на западе, решили популяризировать известную
часть востоковедения, при помощи живого слова и популяр-
ной литературы. Еще памятны так нашумевшие лекции бер-
линского профессора Фридриха Делича, очень ценны издания
вроде „Der alte Orient". Но результат был достигнут. В
настоящее время, среди самых деятельных работников на
этом поприще можно найти ряд даже протестантских бого-
словов, и настроение читающей публики значительно измени-
лось к лучшему. Новые поколения приученные мыслить нату-
ралистически, поняли, что принцип эволюции охватывает все,
а следовательно и божества, их культы, связанные с ними
идеологии и их священные книги.
Рухнул также догмат о монотеизме еврейского народа с
первого момента его появления на исторической арене.
В книге Исход мы находим яркий след культа Золотого
Тельца, которым руководит такая выдающаяся личность, как

271
Арон; и культ Медного Змея, повешенного на древе, т\ е.
в виде Жезла Эскулапа, которым руководил сам Моисей и
наконец ,культ Пасхального Агнца.
В четвертой книге Моисея (XXI, 6) читаем: „Иахве ниспо-
слал на народ ядовитых змей, кусавших людей, так что
умерли много чад Израилевых... И Моисей сделал Медного
Змея и когда бывало, что змей укусит человека—он выздо-
равливал ".
Большой змей, пишет Тэйлор, охранял крепость Афины
и получал ежемесячно лепешку с медом.
Римский „genius loci" изображался в виде змия; древние
пруссы чтили змия и жертвовали пищу домашним змеям.
Ломбарды поклонялись золотой змее.
Европа еще помнит сказки, рассказанные няньками, что
существуют змеи, являющиеся в золотых коронах на голове,
пить молоко из детской чашки. Непосредственное поклоне-
ние змеям ярко выразилось в местных религиях южной Азии;
оно, повидимому, занимало не последнее место в первобыт-
ном буддизме индийском, а резьба на саркофаге в Санче
изображает сцены поклонения божеству, пятиголовому змию,
находящемуся в храме.
Дальше Тэйлор говорит, что перуанцы, напр., покло-
няются звезде „Тигр", охраняющей людей от тигра, и во-
обще все птицы и звери имеют своих представителей на
небе и т. д.
Еще Иеровоам построил над Иорданом храм Золотого
Тельца, существовавший до окончательного падения иудей-
ского царства, так как о нем упоминает Иосиф Флавий, хотя
неизвестно, не был ли в то время этот храм только разва-
линами.
О культе Агнца я говорил уже достаточно. Евреи упо-
требляют в пищу это животное уже в Египте во время
праздника Пасхи. А ведь там-то и процветал культ Агнца—
Амона!
Эти три примера указывают, что представление о боге
Иахве произошло по крайней мере от трех тотемов и еще
не вполне разрешен вопрос, не от четырех ли еще, т. е. как
я упомянул—и от птицы, по-египетски IHW, что означает
в переносном смысле дух.
В дальнейшем же развитии он превратился в первое
лицо христианской Троицы или Бога Отца.
Следы его переходной формы через форму человека мы
находим еще в старых постановлениях католической церкви,
предписывающей изображать его на рисунках в виде седого
старца и мы видим это в церквах собственными глазами до
настоящего времени.

272
Еврейский монотеизм или, вернее, генодеизм т. е. едино-
божие действительно существовало некоторое время, но
ценою огромных жертв и, вернее, благодаря железной воле
священнической касты.
Но все-таки постоянно тлел скрытый огонек веры в
Троицу, т. е. в Шехину, или Духа Святого (женск. рода), в
Елогима, или Бога и в Бен-Элогима или Сына Божьего.
Рано или поздно должно было наступить усыновление и
действительно наступило.
Логика должна была отдать свой царский жезл психоло-
гии, а еврейский первосвященник христианскому патриарху.
Таким образом христианское единобожие, подвергнутое
эмбриологическому анализу, обнаруживает целый ряд тоте-
мов или священных родовых животных, как Золотой Телец,
Медный Змий, Агнец, Рыба, Голубица. Одни тотемы оставили
после себя более яркие следы, другие—почти совершенно
исчезли и принадлежат к ископаемым формам в древних
текстах. В общем христианство сохранило гораздо больше
таких тотемов, только подвергшихся деградации, как, напр.,
символы евангелистов—Телец, Лев, Орел или священные
животные Мессии—ослица с осленком.
Точно также—в первобытной форме обожествления, или
же, как низведенные до степени ритуальных символов, оста-
лись священные камни, святая вода, священный огонь, солнце
и месяц на дароносице, некоторые планеты, в роде утрен-
ней звезды или Венеры, культ священных сосудов и т. д.
И так же, как в книгах Моисея, открыли наслоения раз-
личных формаций божества, так и в текстах Нового Завета,
с такою же точностью, удалось найти и определить отдель-
ные звенья эволюции одного и того же божества, которое,
благодаря самому крайнему антропоморфизму и антропопа-
тии, даже самыми выдающимися умами считалось историче-
скою личностью, как такового когда-то считали Зевса, Ваала,
Амона, Таммуза, Марса, Юнону и т. д.
Неслыханное обаяние, окружающее эту легендарную лич-
ность, похвально свидетельствующее о способности челове-
чества к идеализации, гениальная пластика, сказочная леген-
дарность, магнетизирующая мистика поэтов и величайших
учителей, создавших эту мифическую фигуру, —все это по-
влияло так, что человечество поверило в воплощение своего
идеала и вера эта стала угасать только тогда, когда начал
изменяться сам идеал.
Но будем помнить, что научная реконструкция цепи
развития, несмотря на столько важных и неоспоримых доку-
ментов, должна бороться с большими трудностями прежде
чем появиться на свет из кабинета исследователя.

273
Исследователь дает лишь то, что он может дать. Ему
легче восстановить физиологию религиозных явлений, нежели
их психологию. До сих пор эта способность интуитивного
синтеза составляет главным образом удел поэтов или синте-
тиков и редко ученых или аналитиков.
Правда, Пуанкаре указывает, что в области творчества
научной математики существовали великие аналитики, как
и синтетики. Но математика принадлежит к точным наукам,
а востоковедение не может претендовать на такую точность,
раз оно вынуждено черпать свои выводы и строить свои
теории на памятниках и находках, часто значительно повре-
жденных и отрывочных.
В психических явлениях связанных с мифами, символизи-
рующими природу, существует какой-то элемент быть может
не столько неуловимый, сколько непередаваемый.
Поэтому добросовестный исследователь предпочтет бро-
сить перо и предоставить разрешение вопроса последующим
поколениям, чем вводить в заблуждение себя и других не-
правильной реконструкцией данного явления.
Целью научной работы над Новым Заветом является
понимание его текстов так, как они были понимаемы и
написаны самими авторами. Но при этом мы преимуще-
ственно сосредоточиваем внимание на исследуемом об'екте,
упуская из виду тот аршин, которым производятся изме-
рения, т. е. самого исследующего суб'екта.
Но между тем метод, которого держится при этом иссле-
довании наша собственная психика, может быть весьма
полезным. Я попытался применить его, и в результате при-
шел к выводам, которые и позволю себе изложить здесь в
виде ряда тезисов:
1. Евангелия представляют собою вовсе не хроники в
смысле исторических документов, а всецело и исключи-
тельно книги христианской символики.
2. Евангелия представляют собою дивные художественные
произведения, отражающие угасшую религиозную астраль-
ную поэзию и астральную философию.
3. Важнейшие географические названия, встречающиеся
в Евангелиях, имеют астрально-мистическое значение.
4. Большинство личных имен имеют либо астрально-
мифологическое происхождение, либо—в тех случаях, когда
их исторический характер не вызывает сомнений—мифоло-
гизированы в астральном смысле.
862-18

274
5. Названия стран: Иудея, Галилея и Египет, имеют
астральный смысл. То же относится к мнимогеографическому
названию „Kyrenaios".
6. Первоначальная форма Евангелий Матфея и Луки
была чисто-астральной.
7. Евангелия Матфея и Луки заключают в себе астраль-
ные системы с точками весеннего равноденствия в Овне у
Матфея и в Близнецах у Луки.
8. У Матфея мы находим солнечный миф, а у Луки —
лунный миф.
9. Так как лунные мифы древнее солнечных мифов, то
дальнейшее развитие внесло в солнечные мифы следы лун-
ных мифов, что может быть ясно обнаружено в Евангелии
Матфея.
10. У Луки Иисус рождается 25 марта, а у Матфея—
25 декабря. Это эвхемеристическое противоречие устра-
няется благодаря астральному пониманию. Именно, в обоих
случаях мы имеем дело с понятием рождения нового бога—
года, но момент нового года в различные эпохи был неоди-
наков, —первоначально во время весеннего равноденствия, а
затем во время зимнего солнцестояния.
11. У Луки момент рождения совпадает с моментом
смерти в одном и том же времени года, что вполне пра-
вильно с астральной точки зрения. Но у Матфея Иисус
рождается во время зимнего солнцестояния и умирает во
время весеннего равноденствия. Таким образом, здесь оста-
вил свой ясный след лунный миф. Все аргументы, при
помощи которых пытались дать философское и астральное
обоснование этого противоречия, были искусственны. Tridmmi
в солнечном мифе Матфея представляет собою рудимен-
тарное понятие.
12. Евангелия Марка и Иоанна являются отголоском
давнишней первоначальной астральной формы тех образ-
цов, подражанием которым они были. У Марка мы даже
находим след былой астральной системы с точкой весеннего
равноденствия в Тельце *).
13. В астральных мифах Иахве был первоначально луной.
Иисус—солнце был, следовательно, помощником Иагве. Но
у Луки Иисус сам является уже луною. Солнце вообще есть
Summus Deusy но во время летнего солнцестояния оно пред-
ставляется в образе архангела Гавриила, как сила божия
(Gabri-el).
*) Позднее, в „Евангелии Орла" автор пришел к заключению, что у
Ионна равноденственная точка, как и у Луки, находится в Близнецах, рав-
ным образом и Иисус выступает как месяц.
Прим, ред.

275
14. Сцена рождения, диспут в храме, искушение, преда-
тельство Иуды, эпизоды в Анагайоне и в Гефсимании, отре-
чение Петра, Via dolorosa, положение во гроб и воскресение
задуманы и изображены в виде космических событий. У
Луки Иисус, в качестве новой луны, кладется в созвездие
Ясли, между созвездиями Вола и Ослов. Таким образом
современное христианское понимание этой сцены представ-
ляет собою рудиментарное понятие.
15. У Луки, считая от момента рождения, описываются
три лунных triduurn'a. Их наглядным представлением яв-
ляются диспут в храме, сцена искушения и, наконец, сцена
смерти.
16. Дева Мария и Вифлеем (Beth-Lehem) в евангельском
астральном мифе представляют собою равнозначущие по-
нятия.
17. Иисус является у Луки одновременно и луною и
хлебом.
18. Всенародная перепись представляет собою астральный
о г ив, приспособленный к исторической действительности.
19. Иоанн Креститель был идеальным образом, а не
человеком. Он является в Евангелиях астральным рыбобо-
гом и вместе с тем олицетворением возрастающего солнеч-
ного света, дня, гением летнего солнцестояния, и его обез-
главление соответствует укорочению дня после летнего
солнцестояния *).
20. Рыба есть тотем Иоанна, а не Иисуса
21. В мифе об Иоанне совершенно ясно слышатся отго-
лоски мифов о Геракле и Персее.
22. В доме первосвященника сидящий у дверей Петр
есть олицетворение месяца января.
23. Петр есть идеальный образ, развенчанный бог, эклек-
тический тип.
24. Рыбаки изображают в Евангелиях не людей, зани-
мающихся рыбачьим промыслом, а почитателей рыбобога.
25. В Евангелиях мы находим след причащения хлебом
и рыбами.
26. Евангелие Луки есть евангелие хлеба, а Евангелие
Иоанна есть евангелие вина.
27. Мотив агнца на кресте имеет астральное происхож-
дение и возник, в качестве понятия, в ту эпоху, когда
точка весеннего равноденствия передвинулась в созвездие
Овна. Под астральным крестом надлежит понимать точку
пересечения эклиптики с экватором.
*) В „Евангелии Орла" наряду с Иисусом—месяцем Иоанн креститель
рассматривается автором как определенное божество солнца.
Прим* ред-
18*

276
28. В Евангелиях Иисус представляет собою идеальный
образ, сложившийся из следующих элементов: камень, вино-
градная лоза, хлеб, агнец, луна, солнце, человек.
29. Астральный копьеносец, Орион, homo pilatus, превра-
тился путем дедукции в прокуратора Пилата, что закреплено
в сознании христианского мира через посредство ^лов сим-
вола веры: граспятого при Понтии Пилате44.
30. В Евангелиях встречаются следы двукратной попытки
связать миф об Иисусе с историей; первая попытка стреми-
лась соединить этот миф с Иродом Великим и Иродом
Тетрархом, а другая—с Пилатом; отсюда возникли противо-
речия.
31. Материалом исследований об Иисусе надлежит счи-
тать все основные и косвенные источники христианских
понятий вплоть до наших дней.
32. Разделение новозаветной литературы на подлинные и
апокрифические писания является отныне неприемлемым.
Равным образом и понятие „синоптический" непригодно для
дальнейших исследований.
33. Все переводы Евангелий с астральной точк зрения
неправильны.
34. Авторитетнейшие новейшие издания евангельского
текста основаны на эвхемеризме и должны быть подверг-
нуты пересмотру при помощи астральной мифологии.
35. Для научных исследований об Иисусе имеет перво-
степенное значение труд Содена „Писания Нового Завета
в их возможно-древнейшей текстуальной форме", в виду
того, что эти тексты могут быть применены для проверки
астральных исследований и могут стать важной опорой при
реконструкции первоначальной астральной формы Еван-
гелий.
К этим тезисам я присоединяю еще несколько гипотез:
1. В высшей степени вероятно, что первоначальная аст-
ральная форма Евангелий является астрально-философским
плодом дохристианских братств.
2. Точно также весьма вероятно, что период очеловече-
ния Иисуса, первоначально представлявшегося в астральной
форме, находится в связи с великой катастрофой еврейства
в 66 — 70 годах нашей эры и что IV столетие образует но-
вый поворотный пункт мышления, когда бедствия миновали
и произошло огосударствление всего религиозного течения.
3. Этот период, по всей вероятности, внес чуждые эле-
менты в первоначальную астральную форму Евангелий, все
логии и чудеса исцелений, причем должна была оказать
сильное влияние литература Посланий, которая имеет, пови-
димому, совершенно иное происхождение.

277
Это было в первых числах декабря 1903 года.
Мы ехали на лошадях по направлению к Мертвому морю,
оставляя за собой далеко и высоко, точно трапецоедр, гору
Искушения и точно венок, брошенный на песок пустыни—
окруженный пальмами и кипарисами, Иерихон.
Жара доходила до 27° по Реомюру.
Спустя некоторое время мы выехали в область мельчай-
ших песков пустыни.
С лазурного свода небес солнце заливало всю видимую
даль золотым дождем своего света.
За нами, на горе Искушения легенда поместила белого
бога, борющегося с черным богом. Внизу легенда разрушила
трубным звуком семь стен Иерихона. Высоко на небе легенда
открыла, во время затмения, звездные гробницы и вывела
из них на свет образы умерших героев.
Казалось, с горы Искушения еще раздаются два голоса,
а в воздухе еще дрожат в блеске золотых лучей солнца,
отголоски этих иерихонских звуков. Казалось, что ослепи-
тельно белый покров дневного света прикрывает на небе
звездные гробницы умерших тысячи лет тому назад героев.
Где-то, налево, мелькает зеленая лента Иордана, окаймлен-
ная прибрежными деревьями и кустами.
Здесь легенда сосредоточила тройной миф о Рыбе, Агнце
и Голубице.
Перед нами, вдали, точно груда побелевших на солнце
скелетов, виднеются горы Абарим и где-то среди них Махеро,
где еще показывают до сих пор бассейн Иоанна Крестителя.
Зной становился с каждой минутой невыносимее. Ветер
преследовал нас шаг за шагом, но не прикасался к нам.
К счастию мы ехали довольно быстро.
Там, на этих виднеющихся вдали горах, будто бы умер
Моисей, не достигнув земли обетованной. А народ его шел
впереди, разнося о нем мифы по земле Ханаанской.
Кровь стучит в висках. В ушах шумит. Жара лишает
пилигрима последних запасов энергии. В такие минуты самый
воодушевленный путешественник становится равнодушным
ко всему.
Платье жжет тело. Все, к чему прикоснешься—жжет.
Белая пыль покрывает шляпы, волосы, усы, брови, прони-
кает сквозь губы в рот на язык. В буквальном смысле чув-
ствуется вкус пустыни.
Глаза смыкаются, охватывает сонливая слабость. В таком
состоянии теряется даже сознание времени.
Быть может это происходит теперь или три тысячи лет
тому назад?

278
Так, три тысячи лет тому назад или еще значительно
раньше—когда „Иахве шел перед ними, указывая им путь,
днем—в облачном столпе, а ночью в огненном столпе, для
того, чтобы указывать путь днем и ночью. И никогда не
покидал народа облачный столп днем и огненный столб—
ночью".
Бастиан сказал, что если кто-нибудь хочет понять изве-
стную легенду, тот должен найти ее родину.
Нечто подобное сказал и Гёте: „Кто хочет понять поэта,
пусть идет на родину его".
Неожиданно повозка ударилась колесом о какой - то,
скрытый в песке, камень и столкнула меня в сторону.
Необходимо было ухватиться за что-нибудь, чтобы не
вылететь из повозки.
И поэтому-то, невольно, пришлось взглянуть в сторону.
Мне показалось, что что-то движется за повозкой, что-то
невероятно большое. Я оглянулся.
В одну минуту исчезла моя усталость и все существо
мое было охвачено восторгом.
Вслед за повозкой двигался огромный столб пыли. Он
был белый и только весь позолоченный дождем солнечных
лучей. Он представлялся прекрасным видением на фоне
голубого неба. Столб двигался тихо, точно верный страж
пустыни, точно защитник, мистический проводник. Головой
он достигал неслыханной высоты, а нижняя часть его по-
крова волочилась по пустыне. Я схватил фотографический
аппарат, лихорадочно направил его, думая: пусть после
заката солнца верхняя часть его покроется багрянцем, точно
тополи, нарисованные художником, но у нас будет „огнен-
ный столп ночью впереди народа".
— Стой!
Я держал резиновую грушу кодака, для того, чтобы
открыть моментальный затвор на одну сотую секунды.
Едва только мое приказание было исполнено и повозка
остановилась, как золотой призрак пустыни рухнул на по-
возку, на меня, на аппарат, на кучера, лошадей. Кашляя и
отплевываясь, отряхиваясь от пыли, я выскочил из по-
возки и старался прежде всего очистить аппарат, в то же
время я решил непременно привезти этот столп Моисея
в Варшаву и показать его соотечественникам.
Когда обмели подушки повозки, я уселся снова и, глядя,
с приготовленным аппаратом, назад, велел ехать быстро рас-
читывая на то, что золотой песчаный призрак снова дви-
нется за нами.
И действительно, спустя некоторое время, этот столб,
точно какой-то великан, лежащий пластом, поднимает го-

279
лову, затем становится на колени, наконец старается встать—
опять движется и движется за нами. Он еще не вырос до
прежних размеров, я еще ждал, пока он выростет до преж-
него величия, как вдруг колеса повозки застучали по кам-
ням, столб стал уменьшаться, точно упал на колени, еще
тащился некоторое время за повозкой, свертывался, нако-
нец упал пластом и совершенно сравнялся с песком пу-
стыни. Этот памятник природы древнего Востока, творящий
легенду, мне не удалось уловить фотографическим аппара-
том и присоединить к „доказательствам" *).
Только в душе моей осталось какое-то видение, легенда
живущая в памяти, этой обманчивой памяти, претворяющей
полученные впечатления.
Где же был со своим фотографическим аппаратом иссле-
дователь, когда сидевший у своего шатра Назир видел
духовными очами образ Сына Человеческого, идущего по
голубым водам Генисаретского озера?
Где фонограф, орудие современных фольклористов, кото-
рый запечатлел бы эти звуки ангельского пения в небе,
открывшемся перед коленопреклонным визионером Благой
Вести?
Где и когда он должен был установить аппарат для того,
чтобы записать вибрацию нервов этих пророков и проро-
чиц, впадавших в священный экстаз, описывающих вдохно-
венными словами видения пережитых ими откровений?
Здесь исследователь должен пока положить перо и пере-
дать его поэту. Он растается с читателем, и для того, чтобы
окончательно исчерпать тему, он может выразить все
в одном выводе, граничащем с афоризмом: „самым прекрас-
ным в истории мира часто бывало то, что жило только
в душах вдохновенного человечества*.
Огромной книгой откровений, где читала эта вдохновен-
ная душа, было небо, буквами—звезды, словами—созвездия,
а главами—астральные периоды. Человечество читая эту
книгу, направляло на земле, согласно с великим маятником
Вселенной, свой строй в общественных учреждениях, в ка-
лендаре и философии.
Это был поистине священный союз с космическими си-
*) Трудно, однако, согласиться с автором, чтобы столп Моисея, по
которому евреи направляли свой путь, так просто объяснялся. В Библии
ясно сказано, что он шел не позади, а впереди, указывая дорогу путникам.
Гораздо правдоподобнее объяснение столпа евреев сделал не так давно
проф. Михайловский в своей публичной лекции в Юрьеве .Библия и гео-
логия". По его мнению, это было пиниеобразное облако какого-нибудь
вулкана, по направлению которого евреи держали путь в пустыне. Вот
почему по ночам облачный столп казался огненным (Исх. XIII, 21).
Прим. ред.

280
лами. Этот союз был расторгнут, лишь только умами овла-
дели мертвая буква, мертвое слово, мертвая глава, мертвая
книга. Тысячу лет лежала эта мертвая, пергаментная книга
в каменном гробу богословия, подобно евангельскому Лазарю
пока неявилась наука—воскликнувшая:—„Отвалите камень",
и не одна Марфа сказала с отвращением: „уже смердит".
Тогда наука сама отвалила камень и воззвала громким
голосом: „Лазарь выйди из гроба!" И тотчас этот пергамент-
ный Лазарь, „который был мертвым, вышел и руки и ноги
его были связаны и лицо его было обвязано платком".
И сказала наука: „развяжите его и пустите—пусть он идет!и
И пергаментный Лазарь, выйдя из тысячелетнего богослов-
ского гроба, стал правдиво рассказывать новым поколениям
о древнейших временах.
И это называется научным воскресением из мертвых.
о

УКАЗАТЕЛЬ.
А.
Абгар, топарх, 58.
Абен Эзра, 211.
Абилла, страна, 109.
Абин, рабби, 10.
Абу-Мазар, 153, 211.
Авгиевы конюшни, 127, 176, 211.
Августин, ев, 83, 129.
Август, кесарь, 88.
Агнец, 9, 10, 11, 107, 143, 144, 159,
160, 210, 214, 217, 228, 230, 245, 275.
Агни, 17, 99.
Агриппа, 92.
Адон, 85, 101, 140, 143, 237.
Адонис, 4, 76, 77 — 78, 90, 101, 122,
140, 143.
Акиба, рав. 60—61.
Александрийская библиотека, 21, 59.
Amassada, 193.
Amatha, 192, 194, 195, 205.
Аменофис III, 81.
Аммаус, 191.
Аммон, 9, 80—81, 210, 271.
Амфора или Урна Водолея, 127, 152,
251, 252.
Анагайон (горница Тайной Вечери),
232-235, 251, 252.
Ангел хранитель, 82.
Анджело, Микель, 9.
Андрей, ап. рыбак, 242, 250.
Андромеда, созв., 176, 177, 183—185.
Анна Пераниа, 99, 167.
Анна, пророч., 100, 167.
Анна и Каиафа, первосв., 175.
Ану-ель, 82.
Апис, 126, 157.
Апокалипсис Иоанна, 68, 127, 129, 132,
142, 143, 211.
Аполлос, александр., 56, 70—71, ПО.
Арго—корабль, созв. 211, 216.
Ариман, 123.
Аримафея, 228.
Архелай, 209, 215.
Ассер-счастье, 158—159.
Астральная система, 42.
Астральная система Луки, 151 — 180,
204—205, 235, 239; Матфея, 206 —
222, 235; Марка, 232—235; Иоанна,
241, 247, 250, 274, 275.
Астрея, 140.
Аттис, 4, 77—78, 123, 258.
Ахаия-Галлион, 101.
Б.
Бар-Иона, 114, 242, 244.
Бахус, 82, 140, 211, 241, 246.
Байер, 241, 260.
Bhagauad-Gita, 98.
Бегство в Египет, 82, 215.
ерозус, 114, 159.
Бет-Лахем, 95, 164, 165, 214, 239.
Бет-Эль, дом божий, 10, 137.
Бимбисара, 86.
Бишоф, Эрик, 95, 130, 137, 153, 173.
Богочеловек, 1, 80.
Boll, 197, 198.
Боотес (Волопас), созв., 226, 229.
Борьба богов, 119—122.
Благовещение, 81.
Бласс, 165.
Близнецы-божества, 144, 149, 232.

282
Близнецы, созв., 126, 149, 153, 160—
175, 197, 200, 247, 252, 255.
Близнецы (созвезд.)—ангелы, 179, 198,
200.
Брикнер, М, 4.
Бругш-бей, 81, 132.
Будда, 86-87, 112, 114.
В.
Ваал Керенаим, 226.
Вавшенецкий, М., 224—225.
Валевская, А. (гр. Велепольская), 103.
Варавва, разбойн., 223.
Варнава, ап., 75.
Васютинский А. М., 264.
Вебер Отто, 52.
Велльгаузен, 12.
Венец, созв., 211, 226.
Веротерпимость римская, 64.
Весы, созв., 127, 136.
Вейцзекер К., 190.
Via dolorosa, 222—231, 232.
Виде, А, 52.
Визелер, 14.
Вильпер, 247—248.
Винклер, 100, 194, 23Z
Вифлеем, 4, 95, 206, 239.
Водолей, созв., 127, 210, 233, 251, 252.
Воздвижение, 76.
Вол, астральный, 156—157, 170—171.
Воллерс, 21, 86.
Волосы Береники, созв., 227.
Воскресение богов, 77—78, 198—199.
Вуйк, 181.
Вырвич, свящ., 128.
Г.
Гавриил, арханг., 138, 151, 156, 203.
Гамрат и Вайгель, 2, 7.
Гатор, 112, 122, 140.
Гебгардт Оскар, 190.
Гевелий, 247.
Гезениус, 96.
Гемара, 61.
Geniculatus (коленопреклонен. Герку-
лес), созв., 226.
Генисаретское озеро, 4, 165.
Геракл, 121, 126—128, 176.
Геркулес, созв. 226.
Гермес, 254.
Гете, 115.
Геты, 226.
Гефер, 82.
Гефсимания, 251.
Гейтмилер, 242.
Гиады, созв., 195—199, 201.
Гидра Лернейская, 126, 176.
Гизехтский сфинкс, 9.
Гильгенфельд, 111.
Голгофа, 227, 230.
Голубица, И, 82, 101, 112.
Гом, 39.
Гомер, 115.
Гора Отриская, 11.
Гора Фавор, 14.
Горгона, 122.
Горус, 79—80, 82, 122, 211.
Гретц, 59, 108.
Грюнвальд М., художн., 35.
Гурницкий Лука, 2.
д.
Дагон, ИЗ, 116, 179, 242, 250.
Дамаскин Иоанн, 196.
Даная, 11.
Даниил, прор., 98.
Дарвин Ч., 54.
Дева, созв., 127, 139, 142, 154, 156,
160—165, 198, 204, 210, 214.
Делич Франц, 16.
Делич Фридрих, 16, 121, 153.
Деметра, 140, 226.
Диана, 142.
Дина, 134.
Дионисий Малый, 88.
Дионис, 241.
Дом хлеба, 95, 165, 173, 214.
Древе, Артур, 90, 98, 258.
Дракон, 207, 211, 214, 215.
Драконический месяц, 123.
Дузу, 101, 143.
Дух божий, 11, 101, 112, 113, 246, 272.
Дюпюи Ш., 7, 99, ИЗ, 116, 127, 160,
208, 210—214, 255, 256, 264.
Дюран Вильгельм, 134.
Е.
Евангелие Луки, 151—180, 204—205,
235, 239, 274; Матфея, 181, 206—222,
235, 274; Марка, 182, 232—235, 274;
Иоанна, 240.
Евангелие хлеба, 239.
Евангелие вина, 239.
Евсевий, 30, 41, 57, 58, 71, 93, 168.
Евхаристия, 247—248.
Елизавета, 153.
Еноха, книга, 167.
Епифаний, 19, 96.
Ессен, 92, 109, 111.

283
Жебелев, С. А., 4, 12, 4L
Жертва богам водою, 127, 240.
Жертвенник, созв., 137, 152, 260—261.
3.
Завулон, 216.
Заклинания, 52—55, 96.
Зал батан, 100.
Затмение на Голгофе, 217, 231.
Затмение светил как борьба божеств,
119—120.
Зачатие, непорочное, 81.
Захария, свящ., 152, 159, 179.
Звезда Вифлеемская, 206, 214.
Звезда измены, (ß Льва), 222.
Зеведей, 100.
Зенд-Авеста, 38.
Зенон, еписк., 260.
Зевс, 11, 199, 207, 216, 245.
Зейдель, Р., 115, 116.
Зодиак, 126—129, 134.
Зодиак арабский, 134.
Зодиак еврейский, 135.
Золотой Дом—матерь божия, 142.
Зумоффен, 17.
Зюсс, Э, 16.
И.
Иаков, ап., 73—74, 89.
Иаков, патр. еврейск., 139.
Иахве, 91, 97, 98, 121 — 122, 271,274.
Ибн-Азра, 265.
Иделер, 167.
Иегова, 91.
Иегошуа, 96.
Иезекиил, прор., 78, 132, 143.
Иенсен, Р., 256.
Иеремиас, Альфред, 80, 135, 140, 141,
267.
Иеремия, прор., 143.
Иероним, отец церкви, 78, 192, 260.
Иерусалим, астральн., 137, 205.
Изида, 79—80, 82, 112, 122, 139, 143,
211.
Иисус-богочеловек, 1, 12, 19, 48, 96,
101.
Иисус-месяц, 158, 166, 171, 173-175,
177, 179, 180, 194, 199, 201—203,
239, 241, 247.
Иисус—солнце, 206—215, 255.
Иисус—хлеб, 173, 179, 180, 198-199,
201, 204, 247, 250.
Иоанн, еванг., 208.
Иоанн Златоуст, 142.
Иоанн Креститель, 100, 108, 176,
180—184, 248.
Ионг, К. Н., 18.
Иордан астральн., 175, 177.
Иосиф, плотн., 4, 99, 207, 215.
Иошуа, 91, 244.
Ирод Великий, 87, 109, 181 — 185
206—215.
Иродиада, 176, 181-185.
Ипатия, женщина-философ, 21.
И полит, 88.
Ириней, 68, 129.
Исцеления Иисусом больных, 50.
Иуда, апост., его соборн. поел., 89.
Иуда, как Лев, 137, 175, 211, 217
218-222, 233, 235.
Иуда Искариотск., 218—219, 222, 238-
Иустус Тивериадский, 57.
Ichtys (рыба), ПО, 264.
Иштар, 79, 101, 112, 140, 143.
К.
Кабалистика чисел, 243.
Каддиш, 37.
Каждение „кафом", 153.
Kalonije, селение, 193.
Камень астральный, 137, 176, 244.
Кана Галилейская, 143, 240, 241.
Караба (Варрава), 226.
Карл Боромей, 57.
Кассиопея, 176-177, 183-185.
Кастор, 179, 195, 198, 200.
Каутский К., 267.
Кеб, 139.
Кекропс, 240.
Келсос, 61, 66, 102, 106.
Кейм, 179.
Кибела, 143, 258.
Кирилл, Иерусалим., 260.
Кифа—Петр, 100.
Климент Александр., 151.
Козерог, созв., 127, 159, 210, 241, 260.
Колос Девы (Spica), 95, 127.
Koluras aeqinoctialis, 194.
Константин Великий, 20.
Коперник, 2.
Коран, 89, 98.
Кормилец Горуса (созв. Волопаса),
211.
Корона северн., созв., 211, 226.
Крак, 120, 12].
Крест, 83, 229, 261.
Крест астральн., 229—230.

284
Крестный путь астральн., 222—231.
Крещение (baptisma), 83, 112.
Кришна, 91, 97.
Куглер, 17, 161, 194.
Кюмон, 171.
Л.
Лалита Вистара, 86.
Ланге, Антон, 79.
Леда, 11.
Лев, созв., 126, 211, 218 222.
Лелевель, 21.
Леман, 249.
Лестница Иакова, 139.
Лизаний, 109, 175.
Лизимах, 40.
Лилиенталь Регина, 172.
Лира, созв., 128, 176.
Логии Христа, 41, 169.
Лонгии, 228.
Lonche, копье Лонгина, 228.
Лунный год, 172.
м.
Мальвер, 9, 10, 17, 41, 93, 141, 230.
Мальхиорова, краковск. матрона, 2.
Мянртп 4Q
Мардук, 80, 120, 121, 158, 246.
Мариам, сестра Моисея, 98.
Мария Магдалина, 4, 227, 229.
Мария, мать Христа, 89, 98, 229.
Марс, 138, 140.
Материус, Ю. Ф., 77.
Майя, 99, 229.
Мегаделла, 227, 229.
Медведица, созв., 127.
Медный змий, 271.
Медуза, созв., 183—185.
Мен, 199, 201, 204.
Мессия, 98.
Мет-ем-ве, королева, 81.
Мидраша, 221.
Миланский эдикт, 20.
Миррово древо — Млечн. Путь, 227,
230.
Митра, 80, 82, 214, 245, 250, 255, 258.
Михаил, арханг., 137.
Мицкевич, 13, 115, 262.
Мишна, 173.
Млечный Путь, 139,175,177, 215, 216,
227, 228.
Моисей, 9, 10, 11, 48, 221.
Молитва Господня, 36.
Морозов, Н., 68, 129, 142, 211.
н.
Назарет, 4, 91—93, 95, 165
Назарей, 93, 97.
Назареяне, 92.
Назир, 94, 165, 166, 249.
Наполеон III, 124.
Нассенский гимн, 88, 107.
Найранджан, река, 87.
Нейгебауер, 4, 60, 92.
Нефалим, 216.
Неймайер, 16.
Низан—месяц дозревающих колосьев,
172.
Низе, Бенед., 92.
Николаев, Юрий (Данзас), 111.
Никольский, Н. М., 4.
Никополис, 192, 193.
Новолуние вавилонское, 194.
Новый Год, 158, 172, 210, 255.
Нун (рыба), 91, 113, 244.
Нусрани, 93.
Нут, 139.
О.
Оаннес—рыбобог, 113, 114, 159, 179,
215, 242, 244, 247, 250.
Овен, созв., 8, 9, 107, 214, 219, 229,
230.
Одагон, 113, 160.
Озирис, 4, 76, 121, 136, 140, 172, 177,
207.
Ослица, осел и осленок, 82, 157,
170—171.
Ослы астральные (aselli), 157,170, 195,
198, 211.
Орел, созв., 129, 210, 211.
Ориген, 29, 71, 76-77.
Орион, 127, 138, 228.
Ормузд, 123.
П.
Павел, ап., 32, 33, 50, 65, 72, 75, 102,
106, 256, 257.
Паппий, еп. Гиераполиса, 30, 41, 67,
71, 84, 85.
Пан Тадеуш, 115.
Пантера-бен, 60.
Pastor bonus, 199.
Переа, 90.
Перес, 264.
Персей, созв., 183 185.
Пес большой и малый, созв., 166 —
167, 227.

285
Петр, an., 69, 75, 100,179, 211, 242,250,
251, 253, 255—259.
Петух, 251, 253—255, 259.
Petrogenes, 100.
Пилат, 58, 175, 228.
Пирке Абот, 33.
Питакис, С, 255.
Платонический год, 133.
Плеяды, 138, 196, 198,201, 228.
Плиний, млад., 62 65,111, 237.
Поклонение волхвов, 81, 87.
Полу кс, 179.
Помпеи, 110.
Попель Тадеуш, 172.
Посейдон, 126, 183.
Посолонь, хождение, 262.
Потт, А., 28, 95, 105.
Праманта, 99.
Praesepae (ясли), созв., 198, 200, 205,
Прецессия или предварение равноден-
ствий, 132, 229.
Проказа и др. болезни, 49, 50.
Причастие, 82, 241, рыбами, 243, 246,
247, 262.
Проташевич, И., 184—185.
Противоречия евангельские, 22.
Пта, 79.
Пуанкаре, матем., 17, 273.
Пуп земли, 162—163.
Пфлейдерер, 12, 18, 70, 257.
Р.
Рак, созв., 126, 157, 195.
Рахаб, 121.
Реликвии христианские, 105—106.
Ренан, 3, 4, 5, 33, 56, 60, 137, 208.
Рихард А., 259.
Родословие Иисуса, 101—105.
Рождество Христово, 157—158,214, 274.
Рошер, 196, 199.
Рыбаки, 242, 250
Рыба, 110, 112, 160, 244, 245, 246.
Рыба-Меченосец, созв., 159—160.
Рыбы, созв., 113, 127, 158-160, 215,
247 250.
Рыбобог, 113. 159, 245.
Рудрак, 87.
Румянцев, Н., 4, 16.
С.
Сабала, поэт, 115.
Савитри, 99.
Салисбюрийская матерь божия, 142.
Сатурн, 210.
Светоний, 65.
Святский, Д., 17, 98, 121, 139, 214,
217, 247, 260.
Секты христианские, 19, 56, 111.
Сенкевич, Г., 4, 115.
Сен-Сане, 255.
Септуагинта, 193.
Serpentarius (Змееносец), созв., 226.
Сет, 121, 207.
Сибилла, 127.
Символы евангелистов, 11, 129.
Симеон богоприимец, 166, 198.
Симеон-Леви, 135, 151, 153, 175,232,
234, 252.
Симеон, сын Иакова, 134.
Симон Киринеянин, 110, 226, 229.
Симон Петр, 100, 244, 245, 256.
Симон Маг, 245.
Синайский кодекс, 66—67.
Син, 79.
Сириус, 166.
Скарабеус, 8, 132.
Скорпион, созв., 127, 129, 136, 176,
198, 247.
Скот, Михаил, 198, 230, 260—261.
Смит, В. Б., 70.
Соборы Вселенские, 21.
Соден, Г., 168. 189, 191, 195, 276.
Соломея, евангельск. танцовщица, 109,
177, 180-185, 209.
Сошествие бога в ад, 82.
Спиноза, 265.
Спорушница хлебов, 141.
Сраош, 254.
Сребренники Иудовы, 218—221.
Stauros (древо, столп), 83.
Стада-бен, 60.
Stella maris (морская звезда), 139,142.
Stefanos, созв. Венца, 211, 226.
Стефан, первомуч., 211.
Страбон, 254.
Степанов, Н. В., 172.
Стрелец, созв., 127, 260—261.
Стрела, созв., 241, 260—261.
Сцева, первосвящ., 97.
Т.
Талмуд, 37, 59, 107, 130, 221.
Таммуз, 4, 78, 79, 101, 140,143.
Тангалоа, 245.
Тацит, 14, 65.
Тайная Вечеря, 173.
Твасти (плотник), 99.
Телец Золотой, 126, 205, 271.
Телец, созв., 126,157,205,214,228, 247.

286
Теофания, 40, 43—47.
Tertium comparationis, 153.
Тертулиан, 259.
Тиамат, 121.
Тивериадское озеро, 243—247.
Тиверий, 64, 177.
Тифон, 157, 177.
Тишендорф, 66.
Толстой, Лев, 28.
Тотемизм, 114, 125, 136.
Трапеза ритуальная, 243.
Траян, импер., 62, 111.
Требники Петра могилы и др., 53.
Три волхва, мага или царя, созв.,
166—167, 214.
Triduum (трехдневие лунации), 158,
175, 178, 195, 275.
Трифон, бродобрей Ирода, 208.
Трон, созв., 144.
Троица дохристианская, 79-80.
Тэйлор, Э., 86, 251, 271.
У
Уайльд Оскар, 180.
Утренняя звезда (Мария), 140, 142.
Урания, 247.
Урим и тумим, 137.
Ф.
Фануил, арханг., 167.
Фауст, 115.
Фельстер, Д., 139.
Феникс, 254.
Феофил, арх. александр., 21.
Фердин, 82.
Festa asinorum (праздник Ослов), 157,
198.
Филон, александр., 56, 106, 111, 240.
Флавий Иосиф, 57, 59, 68, 87, 108,
109, 111, 130, 134, 137, 162, 165,
180-183, 192, 193, 207, 208, 237,
251, 271.
Флориан, св., 259.
Фома—близнец, 100.
Фриксос, 128.
Hamath, 192.
Herrgott, 91.
X.
Халкедрий, 254.
Херубы вавилон., 8.
Хейне, X. Г., 93.
Хонс, 9.
Hochart, Р., 41.
Хрестос, 66, 97.
Христос, 98.
Христианская первая община, 63, 106
Хронос, 207.
ц.
Царица небесная, 139—144.
Центр земли, 162.
Церера, 141, 211.
Цефей, созв., 183—185.
Zimmern, 129.
Ч.
Чаша, созв., 152, 227, 247, 250.
Четыре угла света, 129, 130, 134, 262.
ш.
Шамаш, 48.
Шекспир, 169.
Шехина, 101, 272.
Штраус, 208.
Шу, 139.
э.
Эа, 246.
Эмануил, 82.
Эммаус, 180, 185-194, 203, 205.
Эпоха Близнецов, 149, 150, 204, 235,
274.
Эпоха Овна, 132, 234, 235, 274.
Эпоха Рыб, 131.
Эпоха Тельца, 133, 233, 235, 274.
Эфод первосвященника, 137.
ю.
Юлиан Отступник, 171.
Юнона, 140.
Юпитер, 9, 38, 82, 210, 211, 216, 256
Юстиниан, имиер., 21.
Я.
Janua, Januarius, 179, 255.
Яблоньский, П. Э-, 7.
Янус, 211, 250, 254—256, 256.
Ясли астральные, 163, 164—165, 169—
170, 174, 198, 200. 204, 206, 211,
Jastrow, 129.
Яйцо мира, 101, 124.

Другие сочинения того же автора, посвященные иссле-
дованию Нового Завета с точки зрения астральной
мифологии.
„Filosofja zycia Jezusa" (О bledzie podstawowym szkoly
history eznej). „Mysl Niepodlegla" 1912. №№ 218—227.
В этом сочинении автор детальнее развивает свои соображения об от-
сутствии определенных исторических указаний на существование Иисуса и
старается воссоздать тот путь, которым философская мысль древности, при
помощи тогдашних приемов творчества, постепенно пришла к созданию пси-
хологического образа Иисуса, который был потом принят за историческую
личность, в чем автор видит основное заблуждение исторической школы
исследователей.
„Ewangielja Orla odcytana z gwiazd", z 22 wizerunkami.
Odbitka z „Mysli Niepogleglej" (№ 215—216). Str. 68. War-
szawa 1912.
Эта работа касается четвертого Евангелия —Иоанна, о котором, каза-
лось бы, меньше всего можно было думать, что оно заключает в себе
астральную основу. Однако, автор доказывает, что и это произведение, если
оставить в стороне его философскую часть, написанную под влиянием Фи-
лона александрийского, —и обратиться к повествовательной, написано по
астральной схеме, при чем схема эта сохранилась лучше, чем у так назы-
ваемых синоптиков. События у Иоанна астрально совершаются в продолже-
ние семи месяцев, солнце переходит через семь созвездий, а луна семь раз
обходит зодиак. Большое значение имеют Плеяды и Гиады, изображавшиеся
в греческом искусстве женщинами плачущими, грешницами, с роскошными
длинными волосами, несущими в амфорах благовония. Во время соединения
с ними луны описаны как раз те евангелические события, в которых фигу-
рируют Марфа, Мария, Мария Магдалина, грешница, обличенная в прелю-
бодеянии и др.
„Tajemnice Astrologji Chrzescijanskiej", z 68 wizerunkami.
Widawnictwo „Mysli Niepodleglej". Warszawa. 1913. Str. 140.
Эта работа автора отличается от прежних его работ в области исследо-
вания христианской астрологии тем, что автор переходит от исследования
текстов Евангелия к изучению и объяснению некоторых изображений, ветре-

288
чающихся в катакомбах. Два первых очерка в книге—,Астрология и жертва
евхаристичная" и „Сцена бичевания Иисуса при свете астрологии" посвя-
щены как раз этому исследованию, при чем обнаруживается, что художники
первых веков христианства изображали на стенах катакомб различные свя-
щенные сцены, пользуясь глобусами астральными, благодаря чему все фи-
гуры на фресках оказываются обратно расположенными соответствующим
им созвездиям, наблюдаемым непосредственно на небе.
„Katalog gwiazd i gwiazdozbiorow wymienionych lub opi-
sanych w Ewangieljach i Apokalipsie sw. Jana, z wykazem
niektorych pojec kosmicznych". „Mysl Niepodlegla" 1913.
№ 254—264.
Под именем .Каталога" автор собрал целую систему евангельских
гороскопов для различных астральных сцен. Эта работа хороша как спра-
вочник при исследованиях в данной области, так как заключает в себе мно-
жество ссылок на средневековую литературу по истории созвездий.